Наложница драконьего триумвирата

Пролог

— Раздевайся!

Три пары драконьих глаз пожирали меня, переваривая даже косточки.

Я стянула с головы капюшон куртки, распустила заструившиеся по плечам волосы.

— Брюнеточки нам нравятся, — осклабился Белый дракон, блондинистый Рант — наглый, самовлюбленный младший из драконьего триумвирата, многие века правящего нашей страной.

Он сидел на подоконнике арочного окна, освещаемый скупым холодным светом трех лун. Босой, с обнаженным торсом, как и его братья, он переливался то зеленой, то красной чешуей. Она появлялась, рябью пробегала по коже и исчезала. Спустя время это повторялось. Его эмоции зашкаливали. Едва держал свою омерзительную похоть.

— Дальше! — скомандовал Аарин — золотая середина властного триумвирата.

В народе его называли Красным или Рыжим, хотя на самом деле его волосы были именно золотистыми. Не менее крепкий и мускулистый, чем Рант.

Я расстегнула куртку, сдернула с плеч и бросила на пол.

— Все снимай! — начал терять терпение Дэйдалос — старший, Черный. Обладатель смоляных коротко стриженых волос, темно-карих глаз, суровых черт лица и смуглой кожи. Самый безжалостный и опасный из всей династии.

Все трое были огненными драконами и господствовали над нашими землями еще со времен первых поселенцев. Любители греховных развлечений и девственниц. Веками они силой подчиняли себе девушек, держа гарем наложниц. Жили с ними до тех пор, пока те им не надоедали или пока не старели. Потом выбрасывали, как мусор. Избранных оставляли в своем замке в качестве служанок. Ведь кто-то должен готовить, стирать, убирать и ухаживать за новыми молоденькими наложницами.

Больше двадцати лет мои родители скрывали меня под маской сына. Нарекли меня Вероникой, но называли мужским производным — Рони. Я носила мужскую одежду, прятала волосы под капюшоном или шляпой, избегала людных мест и имела одного-единственного друга — того, кто знал, что я девушка, и неоднократно оберегал меня от разоблачения.

К сожалению, не так-то просто скрыться от зорких глаз драконов, жаждущих непорочных женщин. Меня застали во время купания на реке. Рант, который теперь взглядом проникал под мою одежду и надеялся, что старшие братья позволят именно ему лишить меня девственности.

Я могла сбежать, но это оказалось бы чревато для моей деревни. Триумвират казнил бы треть жителей и выжег бы дома, оставив остальных умирать от голода и нищеты. Мы и так едва сводили концы с концами, а лишившись последних крох, и вовсе погибли бы. Я не могу так жестоко подставить своих соседей — стариков, беззащитных женщин, их детей. Родителей я похоронила еще в прошлом году, когда они умерли от разразившейся в наших краях эпидемии. Мы потеряли больше сотни людей. Смертей было бы больше, если бы наши властители в лице триумвирата не помогли нам лечебным эликсиром. Хоть за что-то им спасибо.

— Глухая? — вернул меня в реальность Аарин. — Тебе приказано раздеться.

Он обошел меня по кругу, принюхиваясь и плотоядно улыбаясь. От него веяло жаром и нездоровым желанием, от которого у меня внутри все сжималось. Умом я понимала, что эта ночь станет самой долгой ночью в моей жизни, что мне не избежать слияния с их сильными телами, что отныне я их собственность. Но сердце отказывалось мириться с такой участью.

Аарин взмахнул чешуйчатой рукой, выпустив длинные закругленные когти, и провел одним по моей шее. Я не дрожала: привыкла держать эмоции в себе. И это еще больше распаляло драконов. Им нравилось брать сопротивляющихся женщин — тех, что плачут, умоляют не трогать, закатывают истерику, ползают у них в ногах. Поэтому я теплила надежду, что попросту разонравлюсь им, наскучу.

Сняв кофту и сапоги, я занялась брюками. Раздеваться не спешила, но и не медлила. Каждым движением демонстрировала подлецам свое ледяное спокойствие. Наконец я предстала перед ними в одной тонкой сорочке. Драконы задышали прерывисто, их кожа стала покрываться преимущественно красной чешуей — цветом страсти. Огоньки тающих свечей заплясали, устроив театр теней на полу, стенах и потолке каменного зала.

Грузный Дэйдалос поднялся из широкого кресла и, расправив плечи, хищной походкой двинулся ко мне.

Дыхание его братьев стало напоминать шипение, их глаза загорелись огнем. Рант выпустил из рук кувшин с вином, и то разлилось по полу алой лужицей. Аарин запыхтел за моей спиной, как уставшая гончая.

Дэйдалос встал передо мной, двумя пальцами захватил тонкую бретельку моей сорочки и, лаская меня одурманенным взором, произнес:

— Эта ночь будет незабываемой.

Глава 1. Первая ночь

Наши с Дэйдалосом взгляды пересеклись: его — изучающий меня без остатка, и мой — оценивающий, с дикорастущей ненавистью. Дракона забавляла моя дерзость. Он медленно стягивал бретельку с моего тонкого плеча и едва ли не облизывался, готовый вгрызться в свежий лакомый кусочек.

На мою талию легли обжигающие ладони стоящего сзади Аарина. Он склонился к моему уху и пылко прошептал:

— Может, у тебя есть какие-то предпочтения, Рони?

— Вам они не понравятся, — зло ответила я. Меня тошнило от каждого их прикосновения, от их взглядов, от запаха их сильных тел.

— Ах, какой голосочек у нашей пташки! — К нам подкрался цветущий похотливой улыбкой Рант. — Ты воистину находка, красавица. Кровь с молоком и перчинкой. Мы любим остренькое.

В его серых глазах заплясали мелкие дракончики, жонглируя извергаемыми из недр огненными шарами.

Красивый негодяй, как и его братья. Правдивы слухи о том, что многие их наложницы с ума сходили, влюбляясь в этот вероломный триумвират. Вот только драконы не заключают браки с людьми. Продолжительность жизни слишком разная, чтобы позволить себе такую роскошь.

— И все же? — шепнул Аарин. — Озвучь. Мы заинтригованы твоими потаенными желаниями.

В темных глазах напротив вспыхнул извращенный интерес. Дэйдалос ждал от меня чего-то интимного, а я к его разочарованию ответила:

— Гореть вам синим пламенем!

Фактически прокляла…

В народе издревле ходит легенда, что когда-то в мире было два рода драконов: огненные и ледяные. Одни правили югом, другие — севером. Война истребила ледяных, и север впал в запустение. Говорят, ледяные драконы замораживали своим дыханием. Поэтому в битвах огненные драконы горели именно синим пламенем. Оно означало их поражение.

Дэйдалос резко схватил меня за подбородок, с силой сжал, выдавливая из меня глухой мучительный стон, и прорычал:

— Сейчас ты пожалеешь о своих словах!

Обеими руками вцепившись в мою сорочку, он разорвал ее на два лоскута, царапая мою кожу и не реагируя на замешательство братьев.

Я предстала перед драконами в чем мать родила. Обхватила плечи руками, съежилась, но продолжала исподлобья коситься на выстроившийся передо мной триумвират.

Рант, облизываясь, рассматривал меня с головы до ног. Аарин собирал свои золотистые кудри в хвост, чтобы в дальнейшем не мешали. А Дэйдалос принялся расстегивать пояс-ремень своих брюк.

Меня поглотил липкий, гнетущий страх. Даже храбрецам иногда свойственно его испытывать. Он сковывал каждую мою мышцу, иглами колол под ногтями, стягивал волосы в тугой узел на затылке. Одна радость — я никогда не паникую, когда боюсь. Я не подам вида, что драконы мне противны, что у меня подгибаются колени от дурных мыслей. На моем лице они увидят только отражение презрения.

— Руки! — Дэйдалос сложил свой пояс пополам вдоль его длины.

Я сглотнула и послушно вытянула руки перед собой. Один накид, второй, третий, «восьмерка», и вот уже мои запястья туго связаны.

Дэйдалос дернул на себя концы пояса. Я оказалась в его цепких объятиях. Его кожа пылала жаром, крепкое мускулистое тело напоминало камень с высеченными на нем рельефами. Прижав меня к себе, дракон пересек комнату и уложил меня на мягкий ковер из натуральной шкуры неизвестного мне зверя.

Аарин склонился к камину, сильной рукой опершись о надкаминную полку, и дунул тонкой струйкой огня. Дрова вспыхнули алым пламенем, затрещав и добавив некоего уюта в этот жуткий уголок.

Я пошевелила запястьями, пытаясь высвободить руки. Тщетно.

— Все в порядке? — улыбнулся Рант, с вазой ягод усаживаясь около меня.

— Да, просто замечательно! — Я смерила его взором и перевела его на Дэйдалоса, пригубившего вино в хрустальном бокале.

Он смотрел на меня поверх посудины и, без сомнений, размышлял, с чего начать нашу первую ночь. Знакомство как-то не заладилось, а отпускать девственницу-красавицу не в драконьих правилах. Репутация пострадает.

Рант двумя пальцами достал из вазочки крупную сочную ягоду и, держа ее за плодоножку, поднес к моим губам.

— Открой ротик... Молодец… Вкусно?

Я разжевала угощение и еле сдержалась, чтобы не плюнуть Ранту в лицо.

— Угум...

Дэйдалос допил вино, отшвырнул бокал в сторону, и тот с присущим звоном раскололся на куски, устлавшие каменный пол.

— На колени! — велел он, встав передо мной.

Я стиснула зубы. Даже не подумаю!

Рант и Аарин замерли, ожидая представления.

— На колени! — рыча, повторил Дэйдалос. — Откажешься выполнять приказ здесь, поставлю на стекло!

Я повернула голову. Осколки угрожающе заблестели совсем рядом. Хочу я этого или нет, они заставят меня выполнить все их низменные пожелания. И чем покорнее я буду, тем менее болезненно для меня все пройдет.

Я подогнула ноги, села и на коленях подползла к Дэйдалосу.

— Смотри на меня, когда я говорю с тобой! — Одной рукой он погладил меня по голове, другой уже полез в свои штаны.

Подняв лицо, я смотрела ему в глаза и не видела в них ничего, кроме неукротимого желания. Драконы голодали в сексуальном плане. Как только в семье рождалась девочка, родители высекали шрамы на ее лице, чтобы триумвират не отнял ее, когда она вырастет. А другие торопились выдать девицу замуж. Порой совсем юной. Или подкладывали под сыновей своих друзей. Жестоко? Возможно. Зато действенно! Наверное, и мне следовало изуродовать себя, когда родители умерли, или отдаться кому-нибудь. Сейчас не торчала бы в этом замке над пропастью. И вот, истосковавшиеся по девственному телу драконы на глазах теряли разум, думая только о скором примитивном удовлетворении.

Моего плеча коснулись губы Ранта. Его ладонь скользнула на мой живот и трепетно поползла вниз. Бедолага, совсем заскучал по женщине, забыл, что такое хрупкое, нежное тело.

С другой стороны ко мне подобрался Аарин. Прильнув слишком близко, убрал волосы с моего плеча и стал осыпать мою шею легкими поцелуями.

По моему позвоночнику пробежал мороз. Меня не грели ни тела драконов, ни теплая шкура подо мной, ни пылающий камин. Я еще никогда не бывала в мужских объятиях, не целовалась, даже за руку не держалась. Увы, я попала в сети сразу трех властных мужчин, не намеренных останавливаться на достигнутом.

Глава 2. Лучшая ученица Белого дракона

Моему взору открывалась широкая панорама гор. Я видела густой лес у подножия и озеро посреди равнины. Вокруг царили покой и гармония. Меня окрыляло благим чувством свободы. Я дышала полной грудью, грелась под теплыми лучами и наслаждалась безмятежным пением птиц.

Сначала по моему лицу скользнула тень, затем под ногами содрогнулась земля, а потом я услышала панический крик. Люди, которых до этого я не замечала, бросились врассыпную. Из-за гор в мою сторону стремительно летели три гигантских дракона, мощными крыльями прорезая воздух и огнем прокладывая себе путь.

Бежать! Укрыться! Спастись!

Я рванула вверх по склону, улавливая алые языки пламени в небе и подгоняя себя мнимой надеждой. Но ноги слушались меня все меньше, тело тяжелело, руки почему-то потянуло в стороны. Мне хотелось расправить невидимые крылья и улететь, скрыться от этих чудовищ.

«Проснись!» — звенящим шипением приказал мне незнакомый голос.

Почва под ногами обрушилась, и я, полетев в бездну, вздрогнула.

Сердце колотилось, как у загнанного в ловушку мелкого грызуна. Я моргнула, сфокусировала зрение на сером потолке и выдохнула. Это был всего лишь ночной кошмар.

— Плохой сон?

Я повернула голову. Рядом со мной с оскалом самодовольного самца лежал Рант. Его серые глаза испытующе заглядывали куда-то глубоко в меня, кожа на шее, груди и руках переливалась чешуей, а рука бродила по моему животу.

Резко вскочив, Рант подмял меня под себя, и я оказалась под несокрушимой мощью его драконьего тела в человеческом обличии — обжигающего и возбужденного. Он опустился к моему лицу и лизнул мою щеку. Закрыв глаза, протяжно промурлыкал:

— Сла-а-адкая… Какая же ты сладкая.

Его распахнувшиеся глаза блеснули азартом.

Я не представляла, как мне реагировать. Лежала бревном и таращилась на его красивое, но грозное лицо, освещаемое брызжущим в окно мягким рассветом. Надо признать, я выспалась и набралась сил, но не горела желанием продолжать ночные утехи. От тех бы оправиться.

— У меня для тебя подарок! — Рант сунул руку под подушку и вынул оттуда миниатюрный глиняный горшочек, перевязанный куском мешковины. Двумя пальцами потянув за тонкую веревочку, он открыл содержимое. Из горшочка полилось яркое желтоватое сияние. — Заживляющий эликсир. — Рант обмакнул в него свой средний палец и приложил его к моим губам. — Ну же, не стесняйся.

Я приоткрыла рот, и дракон с томным вздохом ввел в него одну фалангу. Я следила за его расширяющимися от удовольствия зрачками и тихонько полизывала и посасывала палец. Эликсир оказался сладким, как мед, и обладал слегка вяжущим действием. Во рту стало горячо. Я ускорилась и позволила Ранту ввести в рот весь палец.

— Да-а-а, моя великолепная шалунья… Ты просто прелесть…

Рант вытащил палец, провел им по моим губам и шее и положил ладонь на мою грудь.

— Сейчас я тебя подлечу.

Кончиком языка подцепив из баночки тягучую золотистую капельку, Рант юркнул вниз, ловко развел мои ноги и, закинув их на свои плечи, принялся смазывать мое ноющее лоно эликсиром. Водя языком вверх-вниз и не спуская с меня голодного, бездушного взора, дракон постепенно избавлял меня от боли и дискомфорта.

Я перевела взгляд на потолок, сгорая от смущения, ненависти и злости на саму себя. Меня стало засасывать в пустоту, где нет ничего, кроме невесомости. Рант усиливал надавливания на мое лоно, аккуратно входил в него раскаленным языком и вынуждал меня чуть выгибаться, собирая простыню кулаками. Электрические импульсы пронзили все мое тело, пробегая по рукам и ногам до самых мизинцев. Я напряглась, сжимая челюсти. Но когда Рант заиграл с моим клитором, я рыкнула и запустила пальцы в его волосы. Мягкие и шелковистые. Они едва прикрывали его шею. Однако их длины хватило, чтобы сжать их в слабый кулачок и начать двигаться навстречу. Мне до позорного распутного безрассудства нравились эти ласки. Умом понимала, что Ранта надо оттолкнуть, запретить ему прикасаться ко мне, а тело вновь предавало.

— Ты такая бархатистая, — причмокивая, приговаривал Рант, то вылизывая меня расслабленным высунутым языком, то создавая целые вихри его напрягшимся кончиком. — Как лепестки цветов. И пахнешь весной — свежей, чистой.

Я почувствовала, как в меня бережно вошел палец. Прикусила губу, выгнулась сильнее, молясь, чтобы все это оказалось сном. Но хлюпающие звуки лишь доказывали, что я текла от возбуждения, требовала взыскать с Ранта плату за то, что обнаружил и изловил меня.

— Пожа-алуйста… — простонала я, сама не понимая, чего прошу: прекратить или продолжать.

Рант приподнялся и бесцеремонно ввел в меня уже два пальца. Теперь страшно не было. Если ночью я вместила в себя два члена, то вполне справлюсь с пальцами. Ускоряя движения руки, дракон заглядывал в мое горящее от удовольствия и стыда лицо и улыбался. Пальцами впиваясь в постель, я закатывала глаза и слышала лишь свое сбившееся дыхание и сдавленный писк, когда Рант стал насаживать меня с неистовой яростью.

— Кричи, Рони, — повелевающе молвил Рант. — Кричи, мне это нравится.

Окончательно лишившись рассудка, я открыла рот и позволила крику наслаждения вырваться наружу. Часто дрожа от сотрясшего меня оргазма, я распласталась на кровати и сквозь хоровод закружившейся перед глазами мебели увидела, как Рант облизывает свои пальцы. Смакуя, хрипло постанывая, вяло приоткрывая глаза.

Закончив, он склонился к моему лицу, впился в мой рот волнующим поцелуем и дал мне узнать свой вкус — тот самый, который так кружит ему голову.

— Ты хороша, Рони, — прошептал он, улыбаясь. — Очень хороша. Пришло время для первого урока.

Я распахнула глаза, все еще слегка подрагивая. Рант взял мою руку, поцеловал кончики пальцев один за другим и неспешно приложил мою ладонь к каменной выпуклости своего паха.

— Твоя очередь, малышка.

Хоть я и неискушенная любовница, разжевывать мне, чего от меня ждал Рант, не было нужды. Потершись о мою руку, дракон дал понять, что мне следует делать. Я стала против своей воли гладить его, вспоминая испытанные ночью ощущения.

Глава 3. Морки, бралы и другие тайны триумвирата

Старинный замок — резиденция и убежище триумвирата — пугал и восхищал одновременно. Он возвышался над ущельем-пропастью, отделяющей юг от севера, и давно оброс легендами. Я много раз видела его издалека, но вчера впервые оказалась внутри. Серые каменные стены, кованые решетки на арочных окнах, массивные двери, темные коридоры и широкие лестницы. Именно таким я его и представляла.

Мы с Соной спустились на первый этаж, и она проводила меня в огромный зал с тремя бассейнами — одним большим прямоугольным и двумя малыми круглыми. Окна здесь были под самым потолком, но света хватало, чтобы видеть жуткую лепнину и мозаику на потолке и стенах. Глаз радовала только зелень: в углах зала, распуская свои широкие объятия, росли пальмы.

— Сюда, — Сона подозвала меня к малому бассейну с белой водой. — Молоко, эфирные масла и пара чудодейственных эликсиров.

Стянув с себя простыню, я аккуратно положила ее на каменный пол и осторожно спустилась в воду. Теплая и мягкая, она сразу обволокла меня нежностью. Бассейн был не глубже купального чана, поэтому я смогла прилечь, положив голову в специальную выемку в стене. Избавиться от мыслей о драконах у меня не выходило, как бы я ни старалась.

— Что ты предпочитаешь на завтрак? — поинтересовалась Сона. — Кашу, выпечку, салаты?

Трудно ответить на этот вопрос, когда всю жизнь ел на завтрак то, что раздобыл. Зачастую завтрак, обед и ужин состоял из одного и того же блюда. А порой и вовсе не было ни завтраков, ни ужинов.

— Я непривередлива, — ответила я, блаженно отмокая в воде и надеясь смыть с себя следы и запах драконов.

Сона дала мне еще немного времени, а едва вода стала остывать, поторопила меня вылезать.

— Не хватало только, чтобы ты заболела, — пояснила она свое беспокойство.

Я обтерлась выданным мне полотенцем, надела короткую шелковую сорочку на тонких бретельках и мягкие тапки.

Выйдя из бассейна, мы обогнули коридор и пришли в просторную столовую. Длинный стол ломился от обилия яств. Чего здесь только не было! Салаты, закуски, мясо, овощи, фрукты, хлеба, рыба, пироги, множество хрустальных графинов с разными напитками. Этим столом можно было накормить всю мою деревню.

Сона выдвинула для меня стул с высокой спинкой во главе стола и приглашающе улыбнулась.

— А… — Я не знала, как мне называть драконов. — Мои мужья?

— Сегодня они завтракают отдельно.

Я поняла, о чем речь. Недаром триумвират отнимал наш скот десятками голов. Крупному дракону и коровы на сутки мало, а когда их трое…

— Тут столько еды, — поразилась я, усаживаясь на стул.

— К счастью, ничего не пропадает. Объедками мы кормим морков, — ответила Сона, протягивая мне белую салфетку.

— Они существуют?

Южные морки и северные бралы — это чудовища, которыми пугали детей, чтобы те вовремя ложились спать. Легенды говорили, что и те, и другие давно вымерли.

— После Великого Плача огненные драконы подчинили морков и сделали их стражами южных земель. С помощью магии их обратили в каменные статуи. Ты сможешь увидеть их на шпилях башен. Они следят за границей и высматривают бралов.

— Бралы… — Я бросила взгляд на ковер у камина и вспомнила, что ночью лежала на таком же.

— Да, это их шкура. С одного брала можно сделать несколько ковров. Дэйдалос увлекается таксидермией, так что в замке хватает и чучел.

— А вы видели живого брала?

Сона грустно взглянула на меня и спросила:

— Ты умеешь читать? Писать?

— Да, мама учила меня в детстве.

— В замке хорошая библиотека. Там много книг по истории. Они расскажут тебе больше. Что ты будешь пить?

— А вы не составите мне компанию?

— Рони, ко мне нужно обращаться на «ты». Я всего лишь прислуга. И нет, я не могу присоединиться. Мне запрещено есть с хозяйского стола.

За окнами мелькнула огромная тень. Сона отвлеклась от выбора напитка для меня и подбежала к окну.

— Улетели, — облегченно выдохнула она, повернувшись ко мне. — У нас мало времени. Поэтому выслушай меня, не перебивая.

— Хорошо, — кивнула я, растерявшись.

Сона подошла к столу, выдвинула для себя стул, вопреки правилам, и села. Крепко взяв меня за руку, она заговорила:

— Не пытайся бежать или выброситься с балкона в пропасть. Морки находятся под воздействием магии. Они следят не только за бралами, но и за наложницами. Не дадут ни сбежать, ни погибнуть.

Я понимающе моргнула, и Сона продолжила:

— Для себя у триумвирата можешь просить все, что пожелаешь. А о друзьях и родных забудь. Попросишь для них, сделаешь им хуже. Не пытайся обмануть драконов. Тебе может показаться, что они стали шелковыми, но это не так. Они всегда на шаг впереди тебя. Дэйдалос мерзавец. Не открывайся ему. Аарин умеет хранить тайны. Ему можно поплакаться и даже пожаловаться на его братьев. Утешит, поддержит, но если попросишь помощи, сдаст им тебя с потрохами. Рант эгоист и любит бахвалиться трофеями. Его можно уговаривать брать тебя за периметр. В город, на рынок, на охоту. Не имеет значения. Это единственный способ почувствовать себя свободной. Хотя бы ненадолго.

— Поняла, — пискнула я.

— Скоро к ним приедет их родной дядя Варгос. Он великодушен, но не ищи в нем защиту. Много лет назад он смилостивился над одной их наложницей и забрал ее в свою область. Высшая судебная коллегия южных земель обвинила его в воровстве чужого имущества и в принятии в свое подданство нелегального гражданина. Ты же знаешь, что не так-то просто выторговать себе право на смену места жительства. Иначе весь наш народ уже разбежался бы в соседние области. Там драконы так не лютуют.

— Что ему присудили? — спросила я.

— Его лишили власти. Сейчас его областью правит его сестра, матушка нашего триумвирата. А Варгос по сей день служит при ней визирем.

— Надо же, они разжаловали правителя, но закрывают глаза на творящийся у нас беспредел.

— По драконьим законам рабство смертных не запрещено. Вот если бы триумвират взял в наложницы драконицу, мало бы им не показалось. Тысяча лет в чертогах мук гарантирована. Хотелось бы мне дожить до этого. — Сона отпустила мою руку и потупила взор в пустую тарелку. — Десять лет я была их сексуальной рабыней. А в двадцать восемь осталась без ничего. Родители умерли, старший брат и видеть меня не желал, замуж меня никто бы не взял. Вот и осталась тут. Я не одна такая. Замок огромен. Тут служит почти три десятка служанок.

Глава 4. Шелковые сети страсти

Под пристальным взглядом Аарина мне кусок в горло не лез. Развалившись на стуле по левую руку от меня, он теребил аппетитную гроздь ягод. Покручивающими движениями двух пальцев отвинчивал ягоду от плодоножки, аккуратно подхватывал зубами, перекатывал языком во рту и медленно жевал. Растекающийся по его рукам сок лишь еще больше распалял дракона. Он играючи слизывал его, поблескивая глазами и улыбаясь уголком губ.

Сона периодически двигала столовые приборы передо мной, давая понять, чтобы я меньше пялилась на Аарина, а больше ела. Как бы я ни оттягивала окончание трапезы, настал тот момент, когда я сделала последний глоток воды, вытерла уголки губ салфеткой и встала. Аарин пальцем обрисовал в воздухе овал и указал Соне на нужный кувшин. Молча кивнув, она обошла стол, взяла посудину и поднесла ее к дракону.

— Не забудь накормить морков, — велел он, беря кувшин. Встав, Аарин протянул мне свою руку.

Совсем неприветливо глядя на него, я приблизилась и вложила свои пальцы в его дружелюбно раскрытую ладонь. Аарин слегка сжал их и, притянув меня к себе, заключил в свои объятия. Обвивая мою талию рукой, он кончиком носа провел по моей шее — там, где пульсировала венка, и шепнул:

— Мы славно повеселимся, Рони.

Мои ладони уперлись в его рельефную грудь, и я почувствовала, как бьется ее сердце.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Ритмично, ровно, без какого-либо беспокойства.

Не выпуская меня из своей цепкой хватки, Аарин тронулся с места.

Мы покинули столовую, оставляя за спиной смотревшую нам вслед одинокую Сону и полный стол еды, которая будет скормлена чудовищам.

Аарин провел меня по коридору, показывая, где тут библиотека, малая каминная и тренажерный зал. Потом мы поднялись наверх. Я была уверена, что дракон поведет меня в мою комнату, но он указал еще выше. Мы поднялись на третий этаж, дошли до конца правого крыла, и там Аарин открыл нужную дверь.

Я вошла в просторную комнату, выполненную в темных тонах. Стены, мебель, шторы, пол — все было темно-коричневым или ярко-красным. Круглая кровать с алым шелковым покрывалом и черным полупрозрачным балдахином, много подушек на полу, меховые ковры, семисвечники.

Аарин запер дверь, отставил кувшин на пол и, обходя комнату по кругу, зажег все свечи. Потом задернул шторы, и мы погрузились в мягкий, матовый свет пляшущих желтых огоньков. Его блики заскользили по мускулистому телу дракона, делая очертания его мышц четче. Я напряженно смотрела на него, пока он возвращался ко мне и, выпустив когти, водил ими по ткани моей сорочки.

— Снимешь ее для меня? — спросил Аарин, томно выдыхая на каждом слове.

Мои пальцы перебирающими движениями собрали подол, и я потянула его кверху.

— Нет-нет, не так! — Дракон схватил меня за запястья и остановил. — Ты же женщина, Рони.

Я опустила руки, недоумевающе моргая. Аарин закругленным когтем подцепил бретельку сорочки и стянул ее с моего плеча. Потом проделал то же самое с другой, и шелковое одеяние соскользнуло к моим ногам. Дракон взял меня за пальцы, поднял руку и потянул на себя. Я плавно перешагнула через сорочку.

— Та-а-ак, — одобряюще улыбнулся Аарин. — Уже лучше. Ты само очарование, Рони. Такую красоту нельзя скрывать под одеждой. Тем более, под мужской одеждой.

Его руки коснулись моей талии и поползли на спину. Дыхание стало прерываться.

Я крайне осторожно кончиками пальцев коснулась его упругого живота и направилась выше — к груди, к ключице, к шее. Взглядом обведя его твердый пресс и жилистый торс, я посмотрела в его лицо. Пальцы уже залезли в его мягкие волнистые волосы на затылке и, волнительно перебирая их, я представляла, как ногтями впилась бы в его глотку.

— Ты вовсе не рыжий, — вымолвила я в попытке легкого флирта. — Ты золотой.

Постепенно мирясь со своей новой участью, я понимала, что чем ласковее я буду с триумвиратом, тем терпимее он будет по отношению ко мне. Моя задача — убедить их, что я им не враг. А чтобы обмануть драконов, надо обмануть саму себя. Надо, чтобы мой взгляд, мой голос, даже мой запах кричали о том, как я влюблена в этих порочных мужчин.

Аарин чуть наклонил голову, млея от массажа головы. Его рот приоткрылся, и я, подтянувшись на носках, коснулась его своими губами. Прижав меня к себе, дракон захватил меня в плен жадного поцелуя. В его властных объятиях я почувствовала себя хрупкой тростинкой, которую очень легко переломить. Я охотница, расставляющая силки и ловушки, умеющая скрываться в лесу и выслеживать любого зверя, метко стреляющая из лука и ловко карабкающаяся по деревьям, вдруг оказываюсь совершенно беззащитной перед наглым драконом. Выгибаясь в его плену, презираю каждую секунду в этих мерзких объятиях.

Едва ли ни задыхаясь от возбуждения, Аарин прекратил поцелуй и прошептал мне в губы:

— Я хочу связать тебя, Рони.

Я затаила дыхание.

— Больно не будет, поверь, — добавил он.

Пересилив себя, я улыбнулась и ответила:

— Верю.

Аарин отпустил меня и медленно попятился к таинственной смежной двери, ведущей в неизвестном мне направлении. Я застыла в тягучем ожидании, наблюдая за драконом и украдкой осматриваясь. Он скрылся всего на несколько мгновений, а вернувшись, выкатил перед собой своеобразное кресло на маленьких колесиках. Его особенностью было отсутствие спинки. Ее заменял обмотанный бечевкой столбик с несколькими металлическими кольцами по всей его длине. А к самому сиденью примерно на расстоянии одного локтя были прикреплены ремни.

— Что это? — настороженно спросила я, начиная бояться этого орудия пыток. Оно явно повидало немало женских тел.

Аарин загадочно улыбнулся и произнес:

— Шелковые сети страсти.

Ничего шелкового в этом приспособлении я не увидела и поняла, в чем секрет, когда Аарин развязал небольшой атласный мешочек и начал вытягивать оттуда шелковые чулки и ленточки.

— Приляг на кровать, Рони, — попросил он. Именно попросил! — Пожалуйста.

Глава 5. Подарок

Снова мне снилась несуразица: липкий страх, ползущий по спине, и хаос, призывающий меня раскрыть крылья.

Меня разбудила Сона. Свечи в комнате уже догорели, за окном вечерело. Я проспала весь день. Протянув мне мою сорочку, Сона сказала следовать за ней. Я покинула комнату разврата, посреди которой по-прежнему стояло кресло Аарина.

В бесчисленных, запутанных, длинных коридорах замка уже горели свечи и факелы, отчего он казался еще более мрачным, загадочным и опасным в своем архитектурном величии. От стен так и веяло холодом, шаги отражались гулким эхом, неровные блики пугающими тенями возносились к потолку.

Мой скромный дом на краю деревни приучил меня к неприхотливости. Поэтому изыски богатого замка вызывали у меня отторжение.

Мы спустились в мою комнату, где Сона сразу же проводила меня в смежную гардеробную. Здесь на планках была приготовлена моя новая одежда. Если это можно назвать одеждой. Преимущественно мне было выдано то, что не будет стеснять меня в моем главном деле — ублажать триумвират. Лифы, набедренные повязки и пояса, платки и вуали, украшенные драгоценными камнями, бусинами, бахромой, монистами. Я провела ладонью по нежному шелку, и отделка зазвенела.

— Я буду бряцать при каждом шаге, — заметила я.

— Так и задумано, — ответила Сона. — Они должны слышать тебя.

Я перевела взгляд на обувь — разноцветные сандалии с ремешками и без. А Сона тем временем выдвинула нижний ящик комода, приподняла махровое полотенце и показала мне мой аккуратно сложенный костюм и сапоги. Приложив палец к губам, она не дала мне ахнуть. Задвинув ящик, Сона выпрямилась и вынула из кармана передника маленькое зеркальце с серебряной крышечкой.

— Я сказала им, что сожгла твои вещи, — шепотом пояснила она. — Но рука не поднялась.

— Спасибо, — одними лишь губами ответила я.

— Извини, твой лук и стрелы в оружейной. Если они заметят пропажу, не поздоровится всем. А в замке еще есть такие же безвольные женщины, как мы с тобой…

Я жестом руки дала ей понять, что мне не нужны объяснения. Я все понимаю без слов.

— Они боятся тебя, Рони, — вдруг добавила Сона, пристально посмотрев мне в глаза.

— Боятся? — не поняла я.

— Ты какая-то особенная. Ты не поддаешься их драконьему гипнозу.

— А мне казалось, поддаюсь. Иногда мне… приятно.

— Нет. — Она помотала головой. — Я слышала их разговор. Они говорят, что за тобой надо приглядывать. Велели моркам не спускать глаз со всех окон.

— Это хорошо, — кивнула я. — Пусть боятся.

— Не вижу ничего хорошего. Если они почувствуют в тебе опасность, то убьют тебя. Они безжалостны, Рони. Поэтому я решила, что эта вещица тебе нужнее, чем мне. — Сона протянула мне зеркальце. — Когда-то мне подарила ее моя наставница. Пришло время передать ее новому поколению.

Я приняла подарок и повертела его в руках.

— Что это?

— Оно заговорено магией. Зеркальце привязано к их любимому залу, где триумвират проводит большую часть времени. Там они обсуждают дела, принимают гостей, лишают девственности новых наложниц. Ты была там ночью. Над камином спрятан магический кристалл. Он принимает сигналы и посылает картинку со звуком прямо в отражение. Так ты сможешь следить за ними. Но имей в виду, если увидишь, что в зале только двое, немедленно закрывай и прячь зеркальце. Потому что третий в этот момент уже может быть за твоей спиной. И еще… Если кто-то из них подходит к камину, делай то же самое. Во время прямого сигнала кристалл слегка поблескивает. Вдали это незаметно, а вблизи видно. Они могут раскрыть тебя.

— Хочешь сказать, что за столько лет они не обнаружили тот кристалл? — удивилась я, скептически относясь к подарку Соны.

— Стена над камином инструктирована разноцветными камнями. Он среди тысяч.

Я приоткрыла зеркальце. Отражение тут же пошло рябью, и я увидела развалившегося в кресле Дэйдалоса с кубком в руке. В свете желтого пламени камина он выглядел настоящим чудовищем. Аарина и Ранта рядом не было, поэтому я поспешила закрыть зеркальце.

— Почему ты мне помогаешь? — задала я прямой вопрос Соне.

Она потеребила ткань передника и, виновато посмотрев себе под ноги, ответила:

— Я сделала много плохого в своей жизни. Когда я стала непригодной для плотских утех и в один миг из желанной женщины превратилась в прислугу, я была одержима ненавистью, злостью, местью, ревностью, завистью. Я пропиталась этим ядом. Я подставляла новых наложниц, распространяла клевету, устраивала провокации. Однажды одной даже обрезала волосы. Я презираю себя за это. Годы многому меня научили. Я повидала в этих стенах столько горя, что смирилась и осознала: мы все беспомощны. И никто не поймет нас так, как мы сами поймем друг друга. Никто не протянет нам руку помощи. Мне уже нечего терять, Рони. — Она подняла лицо. — Я стара. Я дала себе клятву, что хотя бы одной девочке обязательно помогу. Когда меня назначили твоей наставницей, я поняла, что это мой шанс искупить вину. Из-за этих мерзавцев у меня нет семьи: мужа, детей, собственного дома. Так позволь мне почувствовать себя матерью.

— Моя мама умерла, — дрогнувшим голосом произнесла я.

— Знаю. Это случилось в прошлом году. Знаю, что у тебя есть друг Коул. Его маму зовут Вантелиена. Это они помогали тебе скрываться после кончины родителей.

— Они же не причинят им вреда?

— Это от тебя зависит.

Я присела на мягкий пуфик и, сжав зеркальце двумя руками, призналась:

— У Вантелиены еще двое маленьких сыновей и дочка. Ее муж тоже умер от эпидемии. Вся забота о семье легла на плечи Коула. Я не могла повесить на него еще и себя. Поэтому я охотилась в лесу. Дичь нас кормила. Но вчера днем… — Я вздохнула. — Было так душно. Я с раннего утра охотилась. Устала, вспотела. Захотела искупаться. Зачем я только полезла в эту реку?

— Ты же не знала, что именно в тот момент над рекой будет пролетать Рант. — Сона опустилась на колени передо мной и положила свои мягкие ладони на мои руки. — Если хочешь, я могу отправить весточку Вантелиене. Завтра одна из служанок идет на рынок. Ее путь лежит через вашу деревню.

Глава 6. Две причины ночных кошмаров

В моем сознании гуляло стойкое ощущение безысходности. Дым пожарища заволок небо, лишая все живое света. Я чувствовала, как мое тело наливается свинцом. Оно тяжелеет, но при этом во мне уверенно растет желание взмыть вверх, вдохнуть свежести, свободы.

Мне стало невыносимо жарко и душно. В горле запершило от едкого осадка, нос защипало. Я полыхала огнем, поджигая все вокруг себя. Это я сеяла хаос и разруху. Я была монстром.

— Очнись!

Меня тряхнуло. Я дернулась, ногами отталкиваясь от земли.

— Рони!

Раскинув руки, я подняла лицо к небу. Мне нужны крылья. Где же они?

Послышался шлепок, и мою щеку обожгло. Качнувшись, я упала на спину и утонула в мягкости дивана. Вздрогнув, открыла глаза.

Это был сон. Снова ночной кошмар.

Возникший из ниоткуда Дэйдалос подхватил меня на руки и быстро вынес из комнаты. Она вся была в дыму. Аарин уже выбивал оконное стекло, а Рант одеялами тушил огонь, лизавший пол и стены.

Съежившись в руках Дэйдалоса, я стала судорожно вспоминать, что произошло.

После ужина я попыталась заснуть, но тщетно. Выспалась за день. Поэтому я отправилась в библиотеку, нашла для себя интересную книгу и ушла в малую каминную, чтобы почитать. Там было тепло. В камине убаюкивающе потрескивали дрова. И сон все-таки сморил меня.

Дэйдалос принес меня в мою комнату, уложил на кровать и напоил водой.

— Тошнит? — спросил он.

«Если только от тебя», — подумала я.

— Нет, — сказала вслух и покачала головой.

— Что случилось?! — в комнату влетела обеспокоенная Сона в халате и чепце.

Дэйдалос выпрямился и, повернувшись к ней корпусом, прорычал:

— Это у тебя надо спросить! Снова взялась за старое?!

Она испуганно округлила глаза. Дракон, сжав кулаки, пошел ей навстречу.

— Ты пыталась сжечь Рони! — рявкнул он так громко, что Сона подскочила на месте.

— Н-нет, — забормотала она. — Я бы никогда…

— Я знаю, на что ты способна!

Что-то подсказывало мне, что Сона не лгала. Она не имела отношения к возгоранию.

Встав, я метнулась к Дэйдалосу и схватила его за руку.

— Нет, Дэй, она не виновата!

До Соны оставался какой-то шаг. Он глазом не моргнув свернул бы ей шею. Бедная женщина дрожала и стучала зубами от страха.

Дэйдалос остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Это вышло случайно, — заговорила я. — Я замерзла. Положила в камин побольше дров и уютно устроилась на диванчике. Видимо, когда я уснула, какое-то полено выпало на ковер. Я поступила опрометчиво, что не убрала его, разжигая камин. Прости. Сона здесь не при чем.

На его лице заиграли желваки. Сона шмыгнула носом. Дэйдалос перевел на нее подозрительный взгляд и фыркнул:

— Иди умойся! Распустила сопли! А ты, — он вновь посмотрел на меня, — будь осторожней.

— Обещаю, — ответила я.

Обойдя Сону, Дэйдалос вышел из моей комнаты. Я проводила его взглядом и погладила плачущую женщину по плечу.

— Я этого не делала, — всхлипнула она. — Клянусь.

— Я верю тебе.

Я закрыла дверь, взяла Сону за руку и, подведя к кровати, усадила. Налила ей и себе по стакану воды и тоже села.

— Не знаю, мог ли кто-то из прислуги… — залепетала она, чуть ли не расплескивая воду.

— Успокойся. Это случайность. Со мной все в порядке. Немного першит в горле, но это пройдет. К счастью, эти трое вовремя обнаружили возгорание. Меня больше тревожат мои сны, Сона. Может, ты поможешь мне в них разобраться?

— Я? — удивилась она.

Я поведала ей свои странные видения. Она внимательно выслушала меня, потом попила и, вытерев влажные дорожки с щек, пояснила:

— Будь ты драконицей, я сказала бы, что это предвестники твоего скорого перерождения. Всем известно, что самки обращаются раньше самцов. Их возраст колеблется от двадцати до тридцати человеческих лет. В противовес тридцати двум и сорока пяти. Но ты смертная. Значит, дело в другом. — Она сделала еще глоток. — Чертоги мук, в которые заключают драконов, находятся здесь. В ущелье. Прямо под этим замком.

— Здесь?

— Именно.

— Но почему?

— Вероятно, все началось еще во времена Великого Плача — многовековой войны между огненными и ледяными драконами. Чем удобно узилище на границе? Если кто-то из заключенных сбежит, то он отправится именно на вражескую территорию. Точно так же, если военная ситуация совсем обострится нехваткой солдат, то всегда можно выпустить на волю десяток-другой озлобленных, изголодавшихся по свободе огненных драконов. Ледяных истребили, а чертоги так и остались. Так что морки охраняют еще и их.

— А как это влияет на мои сны? — спросила я.

— Прямо под нами в темницах мучаются сотни ожесточенных, кровожадных драконов. Они могут травить своей энергетикой мысли невинной души. Этот замок пронизан грязью, пороками, кровью, болью и страданиями, Рони. Мне тоже плохо спалось поначалу. Потом… или я привыкла, или запятнала свою чистоту. Тебе надо почаще выбираться за периметр. Попроси Ранта устроить тебе прогулку.

— Не буду я ни о чем его просить.

— Рони, не время капризничать. Я же говорила, для себя проси у них все, что пожелаешь. Рант тебя даже в родную деревню доставит, если хочешь. Он любит хвастаться добычей и трофеями. Зато сама Вантелиене покажешься. Убедишь ее, что жива и здорова.

Идея мне понравилась. Коула трудно в чем-то переубедить. Если к ним заявится какая-то незнакомка, которая назовется служанкой из замка триумвирата, вряд ли он поверит ей, что со мной все хорошо. Я даже не уверена, что он успокоится, если я сама ему об этом скажу. Но так Вантелиене будет легче убедить сына взять себя в руки и поскорее забыть меня.

— Ладно, — кивнула я. — Я подумаю.

Сона допила воду, отставила стакан и, пожелав мне мирной ночи, ушла. Я еще некоторое время обдумывала наш с ней разговор, потом задула свечу и залезла под одеяло. Мне было важно выспаться, чтобы выглядеть перед Коулом как можно бодрее.

Глава 7. Просьба

Утром мне пришлось пойти на поводу моих мужей и облачиться в одеяние, которое они мне выдали. Хотела бы я предстать в таком откроенном наряде перед любимым мужчиной, а не перед этими тремя, но выбора у меня не было. Моя участь — быть подстилкой драконьего триумвирата и молиться, чтобы после смерти мои грехи отмылись раскаянием и выпустили мою порочную душу из чертогов вечных мук.

Я спустилась в столовую, звеня, как бубенцы в запряженной тройке лошадей в канун Дня Плодородия. Драконы уже сидели за столом и потягивали вино. Похоже, трезвость — это не про них. Они сопроводили меня своевольным, развращенным до мозга костей взглядом, словно решая, стоит ли насиловать меня на обеденном столе или после завтрака перебраться в более уютное место.

— Как ты себя чувствуешь, Рони? — первым поинтересовался Аарин.

Я приняла салфетку у незнакомой мне служанки — тоже некогда красивой девушки, которая состарилась в плену триумвирата, и забеспокоилась. Не нравилось мне, что Соны нет в поле зрения.

— Чудесно, — ответила я, озираясь по сторонам. — А где Сона?

— Убирается в сожженной каминной, — оповестил меня Дэйдалос, беря вилку и нож.

Его ответ меня удовлетворил. Эта женщина была для меня единственном лучиком света в этом царстве кромешной тьмы. Не представляю, как я пережила бы вчерашний день, если бы не ее поддержка и дельные советы.

Служанка подала мне кашу с маслом и кусочками фруктов, и я с улыбкой кивнула ей в знак благодарности. На мгновенье она растерялась. Потупилась и поплелась к Дэйдалосу, сидящему во главе стола.

— Ты смущаешь нашу прислугу, — сказал он, разрезая сочный кусок жареного мяса. — Они должны соблюдать субординацию. Ты здесь хозяйка, а не гостья.

— Сложно говорить о субординации, когда в них я вижу свое будущее, а они во мне — свое прошлое, — огрызнулась я. — Я в замке меньше двух дней. Проявите хоть немного терпения и уважения ко мне.

Драконы переглянулись, и Аарин прыснул:

— Прыткая какая.

— Странно, что ты удивлен. — Я уколола его взглядом. — Я думала, ты познал меня во время нашего вчерашнего уединения.

Они с Рантом вновь переглянулись, а Дэйдалос закинул в рот отрезанный кусочек и, сверля меня пронизывающим взором, принялся медленно жевать.

— Женщина не в себе, когда ей чего-то не хватает, — лукаво улыбнулся Рант, развалившийся на стуле.

— Да, мне не хватает свободы.

— Ты свободна в пределах замка и своих желаний, — уточнил он.

— Я хочу на волю. Хочу просто послушать пение птиц и шелест листвы в лесу, а не стоны подземелья.

— Предлагаешь нам выпустить тебя с условием, что ты вернешься? — усмехнулся Аарин.

— Я говорю о прогулке, на которую вы могли бы сопроводить меня. Любой из вас. — Я внимательно оглядела каждого и остановила взгляд на Ранте. — Ты вырвал меня из привычной мне среды внезапно.

— Благодари родителей, внушивших тебе, что мы монстры. Если бы сама пришла к нам раньше, твоя адаптация в новых условиях не была бы столь болезненной.

— Разве лучшая ученица Белого дракона не заслужила одной маленькой прогулки?

За столом повисла тишина. Дэйдалос дожевал и проглотил кусочек мяса, сделал глоток вина и сказал:

— Выполни ее желание. Я хочу, чтобы сегодня ночью она была полна сил.

Меня замутило от мысли, что сегодня ночью этот гад, лишивший меня девственности, снова будет брать мое тело.

— Надеюсь, в этот раз ты задержишься на мне дольше двух мгновений, — пробурчала я, тут же прикусив язык.

Служанка, побледнев на глазах, попятилась к двери. Рант и Аарин замерли, поглядывая то на меня, то на Дэйдалоса. Он, ко всеобщему удивлению, не вспылил. Напротив, глотнул еще вина и заверяюще сказал:

— Поверь, будешь в слезах кричать, чтобы я перестал.

Внутри меня все сжалось. Лучше бы я молчала. Стараясь сохранять самообладание, я взяла ложку и принялась завтракать, пока не ляпнула еще чего-нибудь лишнего.

Никаких дел за завтраком драконы не обсуждали. Тем лучше для меня. Если бы они заговорили о налогах, я провела бы у них краткий курс по жалкому существованию их народа. От голода и ужаса женщины перестали рожать. Измельчали семьи, в которых больше одного ребенка. Мать Коула — героиня среди наших односельчан. Численность населения области редеет, а триумвирату хоть бы хны.

Разделавшись с кашей, я попила сок и встала из-за стола.

— Что мне надеть? — спросила у Ранта.

— Можешь идти так, — осклабился он в безумной улыбке.

— Я думала, мы полетаем.

— У-у-ух! Хочешь оседлать Белого дракона? — Аарин тоже улыбнулся.

— Иванна, пусть Сона приготовит для Рони плащ, — отдал приказ Дэйдалос, и служанка послушно покинула столовую. Черный дракон встал, вытирая руки салфеткой, и посмотрел на меня. — Ты же не станешь фокусничать?

— Я похожа на шута? — Я изломила бровь.

Он не ответил и двинулся к выходу. Рант и Аарин тоже встали из-за стола. Покидать столовую они не торопились. Подкрались ко мне, поощрительно умиляясь и распуская руки. Облапали меня с головы до ног, осыпая поцелуями и шепча ласковые слова, и только потом отправились вслед за Дэйдалосом.

— Я подожду тебя во дворе, — сказал мне Рант, посылая воздушный поцелуй уходя.

Не успела я по ним соскучиться, если это вообще возможно, как в столовую пришла Сона. Глаза у нее были красные, воспаленные. Все-таки не спала всю ночь, нервничала. В руках она держала безрукавный плащ с капюшоном.

— Извини, что не заглянула к тебе утром, — начала Сона, помогая мне одеться и разобраться с завязками. — Мне до вечера нужно почистить комнату от копоти. Почему ты меня не слушаешь?

— О чем ты?

— Следи за своими словами, Рони, — настойчиво прошептала она, глядя мне в глаза.

Я догадалась, что Иванна успела рассказать ей о том, как дерзко я вела себя за завтраком.

— Они умные и терпеливые. Дэйдалосу пять сотен лет. Ранту — три. Аарину — около четырех. А тебе? Ты ребенок рядом с ними. Младенец. Не думай, что их четырехлетнее воздержание превратит тебя в богиню в их глазах. Не злоупотребляй. Не переоценивай свои возможности.

Глава 8. Пленник

Впервые в жизни я летела на высоте сотен саженей над землей. Позавчерашний полет я не брала в расчет, потому что Рант нес меня в своих когтистых лапах. Я видела только несокрушимость огромного драконьего тела и размашистые крылья, заслоняющие солнце и небо. Теперь же подо мной распростерся целый необъятный мир — леса, реки, поля и горы, утопающие в облаках.

Мы пролетели над деревней, дома в которой казались размером с ладонь, а люди и того мельче. Видя приближающегося Белого дракона, они спешили спрятаться в укрытие. Еще два дня назад я была одной из них. А сейчас — отщепенец.

Подняв лицо, я закрыла глаза, наслаждаясь встречным ветром и свежим воздухом. Осторожно отпустила Ранта и развела руки в сторону. Я почувствовала себя птицей — легкой и свободной. Мне хотелось растянуть этот полет до самого заката, а потом до рассвета; никогда не приземляться, только лететь, лететь и лететь навстречу солнцу и звездам.

Паря в небесах, я действительно забылась. Сона была права. Как же бесценен этот миг условной воли!

Я вновь посмотрела вниз, лишь когда Рант начал спускаться. Снова ухватилась за его рог и увидела дырявые крыши ветхих домишек родной деревни. Людей, как обычно, на улице не было, за исключением рабочих. Наши постовые дозорные предупреждали о приближении драконов, едва те появлялись на горизонте, и все тут же прятались.

Рант опустился посреди центральной площади, вокруг которой несколькими кольцами были выстроены худые жилища сельчан. Мой дом был в крайнем, но не туда я держала путь.

Я не видела своих соседей, но чувствовала на себе десятки пар испуганных глаз, глядящих в узкие щели чуланов и сараев. Хорошо, что никто из жителей деревни не знал меня. А то сейчас проклинали бы вместе с моими усопшими родителями.

Я спустилась с дракона и, пока оглядывалась, он принял человеческий облик. Поморщившись от запаха грязи и вида нищеты, он с укором спросил:

— И тут ты жила?

— По-твоему, это жизнь? — съязвила я и взяла курс к дому Вантелиены.

Дверь была приоткрыта, и я смело взошла на крыльцо. Но не успела войти внутрь, как дверь со скрипом захлопнулась прямо передо мной.

— Уходи, Рони! — услышала я жалобную просьбу Вантелиены.

Я понимала ее. У нее дети: маленькие сынишки и дочка, которой она собственноручно сразу после рождения нанесла шрам на щечку, чтобы в будущем она не стала очередной игрушкой правящего триумвирата. Мое появление на пороге ее дома может настроить против нее соседей. Они начнут задавать лишние вопросы, а потом обвинять, что она скрывала в своем доме девственницу, подставляя тем самым всю деревню.

— Я лишь хотела сказать, что со мной все… хорошо, — произнесла я, видя тени сквозь щели дощатой двери.

— Я вижу. Уйди, пожалуйста.

Я через плечо посмотрела на Ранта. Он, скрестив руки на груди, стоял спиной ко мне и разглядывал нашу молельню по другую сторону площади.

— Передай Коулу, чтобы не вмешивался, — попросила я Вантелиену, опуская руку в глубокий карман плаща и вынимая из его недр фрукты. — Я… счастлива…

— Я передам, когда он вернется. Тебе лучше уйти прямо сейчас, — продолжала она против воли выгонять меня.

Вытащив два спелых плода, я протянула руку, чтобы положить их на старенький табурет у двери, и в этот момент Рант схватил меня за запястье. Я вздрогнула, вмиг вспомнив слова Соны: «Для себя у триумвирата можешь просить все, что пожелаешь. А о друзьях и родных забудь. Попросишь для них, сделаешь им хуже». Посмотрев в его озлобленные потемневшие глаза, выражающие глубокое разочарование мной, я дрожащими губами прошептала:

— Пожалуйста… Они голодают…

Рант выхватил у меня фрукты, отшвырнул их на землю и, выгнувшись, глубоко вздохнул. Его грудь покраснела, словно в ней разгорался огненный шар. Резко подавшись вперед, Рант изверг изо рта огненное пламя и сжег угощение.

Я понимала, что это конец. С улицы исчезли даже рабочие. Только одиноко привязанная к столбику лошадь взбудоражено ржала, реагируя на дракона.

Пламя погасло, оставив пепел, разлетающийся по ветру. Рант перевел взгляд на меня и метнулся к двери.

— Нет! — вскрикнула я в тот момент, когда он занес кулак, чтобы ворваться в дом.

— Рони? — голос Коула у меня за спиной эхом отразился в моем сознании.

Я медленно обернулась. Мой дорогой друг стоял в нескольких шагах от нас, уставший и обескураженный. Бегло оглядев мой плащ, он посмотрел на оборачивающегося Ранта, и я успела лишь вскрикнуть:

— Беги, Коул!

Он и с места не сдвинулся. Сорвавшись с крыльца, Рант в прыжке обратился в ящера, лапами схватил Коула и взмыл в небо. Бросившись за ним со всех ног, я кричала не своим голосом и глотала горький ком, застрявший в горле. Рант описал несколько кругов над деревней и, грозно рыча, полетел на север, к замку триумвирата.

Остановившись посреди площади, я посмотрела ему вслед и услышала плач Вантелиены.

— Что ты наделала, Рони?!

— Я верну его, — ответила я, не оборачиваясь.

— Как?!

— Я же сказала, верну! — рявкнула я, чувствуя, как во мне разрастается немыслимая ярость.

Вытащив из карманов последние фрукты, я положила их на землю, подбежала к успокаивающейся лошади, погладила ее по морде и отвязала от столбика. Запрыгнув на ее спину, я пустилась вон из деревни.

Обратный путь не был полон впечатлений, как полет. Я неслась к замку, подстегиваемая всепоглощающей ненавистью. Мой друг — человек, спасавший меня, сколько я себя помню, по моей вине попал в плен. Хороша благодарность за все, что он для меня сделал!

Я остановилась лишь один раз, чтобы напоить животное у ручья. Добралась до замка на закате. Ворота были распахнуты. Видимо, морки, завидев меня издали, позаботились о моем беспрепятственном въезде во двор.

Едва я пересекла границу, как ворота за моей спиной закрылись. Сглотнув, я спрыгнула с лошади и зашагала к замку. Сона встретила меня у двери, но без упреков: «Я же тебя предупреждала!» Наоборот, она молча помогла мне снять плащ и сообщила, что мои мужья ждут меня внизу.

Глава 9. Жаркая расплата

Дэйдалос швырнул меня на большой круглый стол посреди библиотеки, как тряпичную куклу. Я больно ударилась лопатками и позвоночником, но вида не подала. К счастью, затылком не приложилась, так что голова осталась цела. Взмахнув руками с растопыренными пальцами, Черный дракон ментально зажег все имеющиеся здесь свечи. Я и не знала, что огненные настолько развиты в магии. Выходит, мы их недооценивали.

Неспешной походкой безжалостного мучителя Дэйдалос обошел стол, не спуская изучающего взгляда с моей высоко поднимающейся груди. Мое сердце стучало так, что от пульсации в шее дышать становилось все труднее. Я реагировала на каждый звук, на каждое движение своего старшего мужа.

Он выдвинул ящик стола, вынул оттуда веревку и грубо, резко, беспощадно перетянул мои запястья. Запрокинув руки за мою голову, он натянул веревку, привязывая ее концы к ножке стола. Затем то же самое проделал с моими ногами, разведя их в стороны. Взойдя на стол сначала одним коленом, потом другим, Дэйдалос навис надо мной, испытующе заглядывая в глаза.

— Говоришь, тебе мало двух мгновений? — прошипел он, ладонью с силой гладя меня по щеке, шее и ключице, сминая мою грудь до звезд перед глазами. — Возьмешь свои слова обратно?

— А ты свои? — смело спросила я. — Обещал, что я буду взывать к тебе с мольбой остановиться.

Дэйдалос осклабился и одной рукой сорвал с меня лиф, царапая мою кожу тканью и отделкой, слизывая выступившую на моих ссадинах кровь и урча от ее сладости.

Связанная в распластавшейся позе, я не могла пошевелиться и лишь наблюдала за его извращенными манипуляциями.

Задрав мою набедренную повязку, Дэйдалос плюнул на свою ладонь и занес ее промеж моих ног. Проведя ею вверх-вниз и безотрывно глядя мне в глаза, он ввел в меня один палец.

Снова мое тело зажило отдельной от разума жизнью. Мой рот разомкнулся, и из горла вырвался глухой, хриплый стон.

Дэйдалос сделал несколько круговых движений внутри меня, массажем вызывая открывание моего лона, и ввел в меня два пальца. Усиливая толчки, он выбивал из меня стон за стоном, заставлял мое тело гореть, мышцы изнывать от внезапно возникшего возбуждения. Когда меня стали терзать три пальца, я закричала. Но я не требовала Дэйдалоса остановиться. Я хотела его поражения и, почувствовав, что он выходит из меня, произнесла:

— Еще давай.

На лице Черного дракона заиграли желваки. Четыре пальца вызвали во мне такую бурю эмоций и силу, что мне удалось согнуть ноги, порвав веревку. Я стала двигаться навстречу ускоряющейся руке Дэйдалоса и кончила с высоко поднятой над столом попой. Вынув из меня пальцы, с которых капали мои соки, он поднес их к моему рту и засунул до самой глотки. Я не позволила организму выдать мои страдания от перекрытого кислорода. Свирепо обсосав руку, откинула голову назад и стала переводить сбившееся дыхание. Мои легкие кололо, между ног горело, а руки и ноги подрагивали от бессилия.

— Это еще не все, Рони, — прошептал Дэйдалос мне в лицо, надеясь на мое заклинание отпустить меня.

Я приподняла голову и, собрав всю волю в кулак, ответила:

— Продолжай, сукин сын!

Его глаза превратились в засасывающие меня воронки. Одним движением расстегнув ширинку брюк, он не дал мне ни капли времени на отдых и сразу же вонзил в меня свой член. Я выгнулась, закусив губу, но Дэйдалос схватил меня за лицо и, сдавив, повернул на себя. Впившись в мой рот жадным поцелуем, он насиловал меня языком не меньше, чем пальцами и членом.

— Руки! — удалось простонать мне. — Развяжи.

— Устала? — ядовито прошипел он, вонзаясь в меня с такой яростью, что стол под нами задвигался по полу.

— Развяжи, — повторила я.

Дэйдалос закинул руку за мою голову, дернул за веревку, и я смогла обнять его широкие, покрытые липкой пленкой пота плечи. Ногами обвив его бедра, я вросла в него, присосалась пиявкой, негласно просящей добавки.

— Только не останавливайся, — шептала я сквозь гадские поцелуи, глуша в себе желание укусить его. — Хочу тебя… всего…

В какой-то момент ловко перевернувшись, Дэйдалос лег на спину и усадил меня на себя. Я ногтями провела по его мускулистой груди и наткнулась на мелкий, почти незаметный шрам. Дракона может убить только дракон. Так же, как и покалечить. На драконе бесследно заживают любые раны, кроме тех, что нанесены другим драконом. Значит, у Дэйдалоса были стычки. Ничего удивительного, с его-то нравом.

Вновь посмотрев в его глаза, я задвигала бедрами: сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и вскоре меня было не остановить. Я насыщалась тем, сколько энергии получала от слияния с сильным огненным драконом. Я сама становилась сильнее, увереннее. Во мне рос жар, шариками прокатывающийся по всему телу и взрывающийся в самых чувствительных точках. Я управляла Дэйдалосом: я положила его ладони на свои налившиеся желанием груди; я, наклоняясь, целовала и кусала его губы; я осыпала поцелуями его торс и посасывала его пальцы. А когда пришло время ему извергнуть семя, послушно спустилась со стола, встала на колени перед здоровым, крепким мужчиной и продолжила удовлетворять его ртом. Одной рукой массируя его яички, другой вцепившись в его бедро, я заглатывала огромный, скользкий член, утратив остатки стыда. Рука Дэйдалоса все яростнее давила на мой затылок, все туже наматывала мои волосы и сжимала их в кулаке. А под конец он до упора вошел в мою глотку, пульсируя и орошая мое горло и пищевод горячим семенем. Дрожа и рыча сквозь стиснутые зубы, он спустил последнюю капельку на мой язык и только после этого отпустил.

Еще никогда в жизни я не чувствовала себя более грязной, как в тот момент.

Дэйдалос схватил меня под мышку, рывком поднял над полом и толкнул к дивану. Я рухнула на него без сил и молча следила, как Черный дракон натягивает и застегивает свои сползшие на колени брюки. Он был в бешенстве из-за неоправданных ожиданий. Я выстояла. Не заплакала, не попросила пощады. Похоже, Дэйдалос привык, что перед ним все пресмыкаются.

Глава 10. Варгос

Сона застала меня в гардеробной. Сидя на полу и держа в руках зеркальце, я все утро следила за драконами.

Встретив своего дядю, они увели его в зал и долгое время обсуждали с ним, как обстоят дела у родственников и в других областях. Варгос, гость, о котором меня предупреждала Сона, сразу вызвал у меня симпатию. Вовсе не потому, что он был красив и крепок. Все драконы имеют безукоризненную внешность. Это их дар и их проклятие. Он завоевал меня своим откровенным осуждением действий племянников. Начал разговор с того, что возмущен нищетой и запустением области. А потом не побоялся назвать их извращенцами, когда Рант похвастал тем, что у них новая наложница. Сона рассказывала, что Варгос лишился власти и был осужден из-за этого порочного триумвирата. Понятно, почему между ними сложились такие холодные отношения.

— Ваша матушка отреклась от вас! Она снова и снова повторяет, что у нее нет сыновей! — высказывал им Варгос. — Ей за вас стыдно!..

— Ты еще поной, что твой дружок Лесмариэл из-за нас сюда не наведывается вот уже лет двадцать, — усмехнулся Аарин. — А-то мы заскучали без него…

— Ох, девочка моя! — воскликнула Сона и, бросившись ко мне, подняла с пола. — Простудишься же! — Она пересадила меня на пуфик и окинула мое нагое тело печальным взглядом. На моих запястьях и лодыжках остались следы от веревок. На груди и ребрах ссадины и царапины.

Я взглянула ей в глаза, и она заморгала, избавляясь от наворачивающихся слез.

— Я хочу туда, — призналась я. — В ту область, где правит мать триумвирата.

— Ты не доберешься, — горько вздохнула Сона. — Нас разделяет еще две области. А нелегальное перемещение преследуется по общему закону о миграции населения. Ты же знаешь. Тебя поймают на первой же границе и вернут назад.

— Я хорошая охотница. Лучшая! Я принесу им пользу…

— Рони! — Сона опустилась передо мной и, забрав у меня зеркальце, закрыла его. — Ты принадлежишь триумвирату. Они не дадут тебе разрешение на выезд. Забудь.

— Я ненавижу их, — прошептала я. — Они меняют меня, Сона.

— Они всех меняют. Всех ломают. Но с ними можно жить в ладу. Не зли их, и твое сексуальное рабство пройдет почти безболезненно.

— Два дня... Я здесь всего два дня, Сона, а уже хочу убить их.

— Это нормальная реакция на их зверства. — Она погладила меня по руке. — Но помни, что от тебя зависит судьба Коула.

Коул! Опомнившись и мысленно выругав себя за то, что совсем позабыла о нем, я спросила:

— Как он?

— От ужина отказался, но немного позавтракал. Ест мало, как и ты.

— Мы не привыкли объедаться.

— Я дала ему одеяло и почаще ношу горячий чай. Хороший мальчик. Как же так вышло, что вы с ним…

— Давай начнем с того, что Коул совсем мальчишка. Ему недавно исполнилось девятнадцать. И он не животное, чтобы брать меня только ради избавления от зоркого глаза триумвирата. Пусть в других семьях такие отношения считаются нормальными, а меня мама воспитывала иначе. Она верила, что я встречу свою любовь.

— Потому что сама встретила? — улыбнулась Сона. — Ты не рассказывала о ней. Как ей удалось не попасться триумвирату и выйти замуж?

Мне болезненно давались воспоминания о маме, но рядом с Соной всегда становилось легче. Я вздохнула и начала рассказывать:

— Мама была хитрой. У бабушки научилась. Вообще в нашем роду очень сильные женщины. С моим отцом у нее была совершенно случайная связь. Я точно не знаю, где и как они познакомились, но встречались тайком и недолго. Я даже имени его не знаю. Мама всегда отмалчивалась, когда я спрашивала. Говорила, что я все узнаю в свое время.

— Погоди, ты говорила, что твои родители умерли, — недопонимала Сона.

— Меня вырастил отчим. Мама вышла за него, когда мне было пять лет. Она искала мужчину, готового пожертвовать всем ради того, чтобы скрывать меня. Он заслужил звание «папа». Я очень любила его, а он меня. И он любил маму. Так сильно, что пережил ее всего на два дня. — Я сглотнула ком в горле. — Так что моя мама спаслась от триумвирата, фактически отдавшись первому встречному. Когда Дэйдалос заявился к ней, она уже была беременна. Он притащил с собой повитуху. Та ошиблась и сказала, что мама носит под сердцем мальчика. Больше драконы ее не беспокоили. А когда мама родила меня и увидела, что я совсем не мальчик, решила использовать ошибку повитухи мне во благо.

— Хитрая, — согласилась Сона. — Почему же она не клеймила тебя? Могла бы хоть чуть-чуть шрамировать твою щечку или лобик.

— Она пыталась, когда я была младенцем. Рана затянулась, не оставив и следа. Больше у нее рука не поднялась мучить меня. На самом деле, я физически тоже очень сильная. Пока бегаешь по лесу, столько шишек набьешь, — я засмеялась, скучая по лесу. — Как-то все быстро заживает.

Сона еще раз оглядела мои синяки и ссадины.

— Ты обязана выйти к мужьям и предстать перед Варгосом. Но не в таком виде. Сейчас мы тебя помоем, залечим твои ранки эликсиром, оденем тебя, причешем… Прости, Рони, так надо.

— Я понимаю, — кивнула я.

Она убрала зеркальце в карман своего передника и сказала:

— Пусть пока побудет у меня.

— Да, так будет лучше.

Я не хотела идти в бассейн, поэтому Сона распорядилась, чтобы Иванна принесла воду в комнату. Здесь она помогла мне тщательно вымыться, а потом обработала мои ссадины магическим эликсиром и дала немного выпить. Пока Сона плела на моей голове прическу, от ран не осталось и следа. Только запястья и лодыжки еще слегка жгло.

— Предлагаю надеть платье, — улыбнулась Сона, снимая с планки то, что я считала накидкой. По сути, это были широкие ленты, скрепленные между собой красивыми зажимами с отделкой из драгоценных камней. — Оно менее вульгарное, чем все остальное, — пояснила свой выбор Сона.

— Ладно, — согласилась я.

Она, в силу своих знаний и умений, быстро разобралась с одеянием и облачила меня в него: грудь прикрыла шелковым крестом, который уходил назад и возвращался уже в виде длинного полотна, свисающего до самых щиколоток. Такое же было сзади. Вот и все платье: немного ткани на груди и символически прикрытые прелести внизу. Мой образ Сона довершила сандалиями и полупрозрачной вуалью.