Нам нельзя

Глава 1. Больная любовь

— Он пялится на тебя так, будто мысленно уже трахает. Не оборачивайся.

Конечно же, мой первый порыв — обернуться, но я сдерживаюсь. Взгляд Германа щекочет мне лопатки.

— Он на тебя запал, — шепотом добавляет Лида, листая меню. — Ну все, Ника, он твой.

Я нервно смеюсь.

— Скорее он меня узнал и очень удивился.

— Нет. Тебя невозможно узнать. Ты сильно изменилась. Спорю на сто баксов: он попытается трахнуть тебя этой ночью. — Лида поднимает на меня озорной взгляд. — Дашь ему? Только не называй свое настоящее имя, а то его член сразу упадет.

От прямолинейности подруги меня бросает в жар. Но я действительно изменилась внешне и внутренне. Только одно осталось неизменным — моя любовь к Герману Ленцу. Я влюбилась в него, когда мне было десять. Сейчас мне двадцать два, и это до сих пор не прошло. Последний раз Герман видел меня, когда мне было двенадцать, и я очень надеюсь, что сейчас он действительно меня не узнал.

— Для вас бутылка шампанского от того столика, — возле нас возникает официант с ведерком со льдом, из которого виднеется темная бутылка игристого.

Лида берет в руки бокал, который пополнил официант, и поднимает вверх, салютуя Герману и его друзьям.

— Ника, возьми себя в руки, — едва слышно говорит мне. — Мы для чего сюда приперлись?

— Я просто хотела на него посмотреть, — взволнованно отвечаю. А мысленно добавляю: и проверить, остались ли у меня до сих пор чувства к Герману.

К сожалению, остались. Меня так плющит и колбасит от одного его взгляда, что сомнений не остается: долгие годы жизни в другом городе не излечили меня от Германа Ленца. Сначала бабушка убеждала меня, что это детская влюбленность. Потом — что подростковый бунт. Но все оказалось намного серьезнее.

Это больная любовь.

К партнеру по бизнесу моего отца.

К бывшему мужу моей старшей сводной сестры.

Герман и Лена развелись всего год назад! Сестра до сих пор сильно переживает, что Герман ушел от нее.

— Бери бокал, поворачивайся к ним и пей с улыбкой.

Подруга права: для чего мы сюда приперлись? Пару дней назад я случайно подслушала телефонный разговор папы с Германом, из которого узнала, что сегодня в этом ресторане у Ленца полу-личная, полу деловая встреча. Толком не отдавая себе отчета в действиях, я позвонила лучшей подруге Лиде и попросила ее со мной сюда сходить. Я просто хотела посмотреть на Германа. И уж никак не ожидала, что он будет пялиться на меня, словно, как говорит Лида, уже трахает во всех позах.

Я слушаю подругу. Беру бокал шампанского и поворачиваюсь к столику Германа. Глядя на него, с улыбкой делаю глоток. Друг Германа жестом приглашает нас пересесть к ним. Этой мой шанс, понимаю. И мне нельзя его упустить.

Мы с Лидой берем наши сумочки и перемещаемся за столик Германа. Я нервничаю, потому что еще никогда не знакомилась так с мужчинами. Так нагло. Так откровенно.

Я сажусь рядом с Германом и сразу смотрю на него, демонстрируя свою заинтересованность.

— Герман, — представляется мне.

Боже мой, он действительно не узнал меня! Не распознал во мне ту десятилетнюю девочку, которой дарил куклы, когда приезжал за ее сводной сестрой, чтобы увезти на свидание.

— Ася, — называю вымышленное имя. Я боюсь, что Герман меня вспомнит, поэтому свое настоящее имя — Вероника — говорить не решаюсь.

— Сколько тебе лет, Ася?

У меня поджилки трясутся. Я не могу поверить, что это реальность. Передо мной сидит любовь всей моей жизни. Я даже мечтать не смела, что однажды наступит день, когда Герман рассмотрит во мне кого-то больше, чем младшую сестренку своей девушки.

— Двадцать два. А тебе?

Ответ я знаю.

— Тридцать пять. Учишься где-нибудь?

— Уже отучилась. У меня степень бакалавра по филологии.

Я тоже задаю Герману вопросы, заранее зная на них ответы. Чем он занимается, чем увлекается, откуда он родом. Чем дольше мы говорим, тем сильнее я убеждаюсь: Герман меня не узнал. А еще я ему понравилась. Не знаю, насколько сильно, но точно больше, чем все остальные девушки в этом ресторане.

Через два часа людей в заведении становится больше, наш с Германом разговор тонет в гуле чужих голосов. Его друзья — Марк и Севастьян — пригласили за наш столик еще каких-то девушек. Мне жарко. То ли от выпитого шампанского, то ли от интереса Германа ко мне. Я снимаю с себя пиджак, оставаясь в одном шелковом платье-комбинации цвета пыльной розы.

Цепкий взгляд Германа сразу пробегает по моей шее и груди. На мне нет лифчика. Кожа покрывается мурашками, а соски бесстыже твердеют, начиная выпирать через тонкий шелк платья. Герман видит это. Поднимает взгляд к моему лицу и внимательно смотрит в глаза.

— У меня такое ощущение, что я давно тебя знаю, — его горячая рука касается моей щеки.

Легкое прикосновение бьет током. Адреналин разгоняется по венам, сердцебиение ускоряется. Герман что-то заподозрил?

У меня есть секунда на принятие решения.

Глава 2. Мечта и реальность

Через сорок минут Герман открывает передо мной дверь своей квартиры и зажигает свет. Я делаю уверенный шаг вперед и оглядываю пространство. Это не та квартира, в которой он жил с Леной. После развода он оставил ее моей сестре, а себе купил новую.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спрашивает, помогая мне снять пальто.

— У тебя есть шампанское?

— Конечно.

Герман заводит меня в большую кухню-гостиную и предлагает сесть на крутящийся стул за кухонным островом. Пока я продолжаю рассматривать дизайнерский ремонт в темных мужских тонах, Герман достает из мини-бара бутылку шампанского и с хлопком открывает пробку.

— За знакомство, Ася, — пополнив бокалы, предлагает тост.

Чокаюсь с Германом и делаю маленький глоток.

Я нервничаю. Потому что не до конца отдаю себе отчет в том, что делаю. Я всего лишь хотела пойти туда, где будет Герман, чтобы посмотреть на него со стороны. Я точно не планировала оказываться на его кухне и пить с ним шампанское, прекрасно понимая, к чему все идет.

Но просто я боюсь, что это мой единственный шанс, и я его упущу, если буду слишком сомневаться и тормозить. Чувство вины перед Леной стараюсь засунуть куда подальше. Мы не родные сестры, а сводные, и никогда не были подругами. Врагами, конечно, тоже не были. Просто у нас с Леной разница тринадцать лет, и, когда мне было десять, а ей двадцать три, поговорить нам было не о чем. Сейчас вроде как можем поддержать беседу друг с другом, но общих тем нет. Поэтому наше общение ограничивается скупыми поздравлениями с праздниками.

К тому же, когда мне было двенадцать лет, я переехала жить в Санкт-Петербург к своей бабушке по маме. Моя родительница умерла от рака, когда мне было восемь лет. Через полтора года папа женился второй раз. Мачеха и ее дочка Лена переехали жить в наш дом. Мне было тяжело видеть каждый день на мамином месте другую женщину. Она сразу стала хозяйничать, затеяла ремонт. Пыталась избавиться от всех маминых вещей. А папе не было до этого дела, потому что он много работал.

Тогда же в нашем доме появился Герман. Сначала он был папиным перспективным сотрудником, а потом он сделал его своим партнером. Герман и Лена были ровесниками и сразу понравились друг другу. Они начали встречаться. До меня никому не было дела. Кроме Германа. Когда он приезжал за Леной, чтобы отправиться с ней на свидание, то всегда привозил мне какой-нибудь подарок. То куклу, то мягкую игрушку, то набор вкусных шоколадок.

Может, поэтому я и влюбилась в него — потому что для всех я была невидима, кроме Германа. Даже родной отец меня не замечал. Последней каплей для меня стало, когда объявили, что Герман и Лена поженятся. Я сказала папе, что хочу переехать жить к бабушке в Санкт-Петербург. Он удивился, но сильно возражать не стал. А мачеха, я уверена, так вовсе обрадовалась.

С папой я часто виделась, он регулярно приезжал в Питер по делам бизнеса. Также иногда я приезжала в Москву, но встреч с Германом старалась избегать. Благо, я не была важным членом семьи, и больших ужинов в честь моего приезда мачеха не устраивала. Так и получилось, что Герман не видел меня десять лет. Может, он и вовсе забыл, что у его бывшей жены когда-то была младшая сводная сестра. Не думаю, что Лена хоть что-то рассказывала Герману обо мне.

А я же тайно следила за его жизнью по соцсетям Лены, поэтому знаю о нем очень много.

— Ты один живешь? — задаю вопрос, заранее зная ответ.

— Да.

— Ты не женат?

Герман ухмыляется. А мне интересно, что он ответит.

— Я разведен. Детей нет.

Это и есть причина, почему они с Леной развелись. Моя сводная сестра не смогла забеременеть. Попытки эко не увенчались успехом. Но несмотря на развод с Леной, Герман продолжает вести бизнес с моим отцом.

— А что насчет тебя?

— Я тоже не замужем и детей у меня нет. А еще — я первый раз в жизни вот так пришла домой к незнакомому мужчине.

— По тебе видно.

— Что по мне видно?

— Что ты не привыкла уходить из ресторанов с мужчинами под руку и ехать к ним домой.

Не могу понять, к чему он клонит.

— Тем интереснее, почему ты решила это сделать.

— Ты мне понравился, — быстро выпаливаю.

Герман скептически выгибает бровь. Я осушаю залпом оставшееся в бокале шампанское. Куда-то не туда свернул наш разговор.

— Ну да, понравился, — говорю, с шумом поставив бокал на кухонный остров. — Ты ведь сам видел.

Герман медленно обходит кухонный остров и останавливается сзади. Я разворачиваюсь к нему на крутящемся стуле. Он нависает сверху, опускается руками на стол по бокам от меня. Склоняется к моему лицу так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже.

Я начинаю дрожать. В прямом смысле этого слова. Но вместе со страхом испытываю и другое чувство — желание. Внизу живота закручивается тугой узел, между ног начинается нетерпеливая пульсация, соски снова твердеют. Герман видит реакцию моего тела. Тонкий шелк платья ничего не скрывает.

Герман преодолевает несколько сантиметров между нашими лицами и целует меня в губы. Делает это настойчиво. Я бы даже сказала, властно. Я немного удивлена такой решительности, но тут же отвечаю на его жадный поцелуй. Герман берет мое лицо в ладони и ныряет языком мне в рот.

Глава 3. Кто ты?

Герман глядит на меня таким шокированным и изумленным взглядом, как будто первый раз в жизни видит перед собой девственницу. Я, конечно, не знаю, какие девушки у него были до Лены и после нее, но, мне кажется, такого мужчину, как Германа, девственницей не удивить. Несколько секунд он еще остается во мне, а затем резко выходит, снова причиняя боль. Мне едва удается сдержаться, чтобы не ойкнуть. Сцепив челюсть и глубоко вдохнув через нос, опускаю глаза на его член. Он весь в крови. Но все так же стоит колом.

— Кто ты такая и что за представление ты устроила? — строго спрашивает.

Он быстро надевает поверх окровавленного члена трусы и брюки. Застегивает ремень.

— Нет никакого представления. Извини, что не сказала сразу. Не думала, что это так важно.

— Я, по-твоему, похож на идиота?

Мне становится неловко сидеть перед Германом полуголой. Возвращаю на плечи лямки платья и спрыгиваю с кухонного острова на пол. Оказавшись в вертикальном положении, чувствую, как из меня вытекает что-то горячее. Смотрю на подол платья. На нем стремительно проступают красные пятна крови.

Это самый страшный позор, в каком я только могла оказаться.

Своим первым и единственным мужчиной я видела только Германа. Поэтому дальше пары месяцев свиданий со своими прыщавыми однокурсниками я не заходила. Никому из них не удавалось заинтересовать меня настолько, чтобы я захотела лишиться невинности. В моих мечтах оставался только Герман. Я представляла, как мы будем заниматься любовью на шелковых простынях в окружении лепестков роз и свеч.

А в реальности это оказался кухонный стол. Герман стоит передо мной злой, как черт, а я истекаю кровью. Господи, почему ее так много!?

— Можно мне в душ?

От стыда я пошла красными пятнами.

— Ты не ответила на мои вопросы.

— Какие?

— Кто ты такая и зачем устроила этот спектакль?

— Меня зовут Ася. И я же сказала, что нет никакого спектакля.

Герман делает на меня угрожающий шаг. Я инстинктивно отступаю назад, но упираюсь ягодицами в остров.

— Думаешь, я поверю, что ты до двадцати лет берегла невинность, чтобы отдать ее первому встречному? Кто тебя подослал, отвечай, — грозно повышает голос. — Мои конкуренты?

Я на грани истерики. У меня дрожат губы и колет в глазах. Мне до глубины души обидно. В детстве я не видела Германа злым. Даже не знала, что есть и такая его сторона. А сейчас он буквально испепеляет меня взглядом. Мне становится по-настоящему страшно.

— Послушай, я просто пришла в ресторан с подругой, которую давно не видела. Ты сам захотел со мной познакомиться, ты сам прислал мне бутылку шампанского, ты сам пригласил меня за свой столик. Думаешь, я могла это предусмотреть?

Мои резонные замечания слегка отрезвляют Германа. Из его взгляда уходят злость и подозрительность.

— Покажи мне свой паспорт, — внезапно требует.

Какое же счастье, что я не ношу паспорт с собой! И какое счастье, что у меня нет водительских прав!

— Вот моя сумочка, — протягиваю ему клатч. — У меня нет с собой паспорт. Можешь проверить.

И он проверяет. Открывает мой клатч и вытряхивает из него содержимое. На стол падают мобильный телефон, губная помада и несколько пятитысячных купюр.

— Еще одна подозрительная деталь, — отбрасывает сумочку обратно на остров. — Кто не носит с собой паспорт?

— Паспорт с собой носят только москвичи, а я из Санкт-Петербурга и приехала несколько дней назад!

Тут я немножко лукавлю. По рождению я все же москвичка. Но живя в Питере, действительно не привыкла носить с собой паспорт. А в Москве без паспорта люди из дома не выходят.

Липкая кровь неприятно засохла на ногах. И в прямом, и в переносном смысле я чувствую себя грязной.

— Можно мне, пожалуйста, в душ? — почти умоляю.

Герман еще смеряет меня взглядом несколько секунд, как будто бы решая, можно ли мне верить.

— Гостевая ванная прямо по коридору у входной двери.

Я больше не задерживаюсь ни на мгновение. Пулей вылетаю в коридор и мчусь в указанном направлении. Ванная комната находится ровно напротив входа в квартиру. Забегаю и закрываюсь на ключ-вертушку. Приваливаюсь спиной к деревянному полотну и теперь наконец-то даю волю слезам.

Это… Это…

Это такой кошмар!

Чем я только думала, когда ехала к Герману домой? Когда соглашаюсь на секс на кухонном столе? Как можно было быть такой наивной и полагать, будто Герман не заметит, что я девственница?

Скидываю с себя окровавленное платье, белье и чулки. Сомневаюсь, что мою одежду можно отстирать. И как мне теперь ехать домой в таком виде?

Захожу в душевую кабину и включаю кран. На белое дно льется вода вперемешку с кровью. Между ног больно саднит. Я все еще ощущаю в себе большой член Германа. Это доставляет мне дискомфорт. Выдавливаю на ладонь гель для душа и тщательно намыливаюсь. Макияж тоже смываю. Все равно он размазался из-за слез. Только прическу сохраняю. Я ходила делать ее в салон.

Выйдя из душа, я сталкиваюсь с тем, что мне нечего надеть. О том, чтобы залезть в грязные вещи, даже речи быть не может. Я беру с полки чистое полотенце, тщательно вытираюсь и заворачиваюсь в него. Оно едва закрывает мои ягодицы, но это самое большое полотенце, которое здесь есть.

Подбираю с пола вещи и выхожу в коридор. Меня встречает гробовая тишина. Я аккуратно ступаю по паркету, боясь произвести лишний звук. В кухне-гостиной Германа нет. Содержимое моей сумочки валяется на столе, там же стоят пустые бокалы от шампанского. Я выхожу из гостиной и крадусь дальше по коридору. Там в конце из-под приоткрытой двери горит луч света.

Это спальня Германа. А он, судя по звуку льющейся воды, в своей персональной ванной, дверь в которую находится здесь. Умом понимаю: мне лучше не вызывать у Германа еще больше подозрений и вернуться в гостиную. Но не могу. У меня чувство, будто я попала в святая святых. Будто прикасаюсь к частичке души Германа.

Я не знаю, какой он в обычной жизни. Мне известны только факты из его биографии. Я завидовала Лене не только потому, что она могла каждый день видеть Германа, касаться его и целовать. Но еще и потому, что она знала, какой он на самом деле.

Глава 4. Чувства

Пожалуй, Герман ожидал услышать от меня что угодно, кроме просьбы постирать вещи. Он глядит на меня недоуменно, словно не находит, что сказать. Должно быть, он записал меня в категорию беспросветных дурочек. Ну или все еще подозревает в том, что я лгу.

Как ни странно, а ведь подозрения Германа верны. Я действительно лгу ему о том, кто я такая. Только я не преследую никакой плохой или корыстной цели, как он предполагает. Я всего лишь хочу немножко побыть рядом с ним в качестве симпатичной ему девушки, а не в качестве младшей сестры его жены. Пускай и бывшей жены.

— Я не могу поехать домой в такой грязной одежде, — поясняю. — Ну, ты и сам понимаешь.

Герман тяжело вздыхает. Его вздох говорит что-то вроде «откуда-ты-взялась-на-мою-голову».

— Стиральная машина здесь, — показывает пальцем себе за спину в свою персональную ванную.

Кивнув, я проскальзываю мимо Германа и оказываюсь в его ванной комнате. Стены из темного керамогранита покрыты влагой, в помещении стоит пар вперемешку с запахом мужского геля для душа. Аромат щекочет ноздри. Я глубоко вдыхаю его и думаю о том, как этот запах звучит на коже Германа. Внезапно внизу живота снова появляется желание.

Закидываю вещи в барабан и закрываю дверцу. Герман подходит ко мне, открывает шкафчик, достает порошок и насыпает в специальный отсек в машине. Затем нажимает на стиралке несколько кнопок, и она начинает шуметь. Все так же не произнося ни слова, он ставит порошок обратно и уходит в спальню.

Очевидно, я застряла у Германа на какое-то время. Не могу же я уехать домой в этом полотенце. Несмотря на весь произошедший кошмар, я рада.

Я рада находиться у Германа дома, видеть его и разговаривать с ним. Пускай, он общается со мной не очень приветливо и подозревает в том, что я какая-то шпионка, подосланная конкурентами. Плевать.

Герман меня целовал. Герман меня хотел. Он и сейчас хочет, я видела, как член выпирал из полотенца. Герман стал моим первым мужчиной. Хоть и не так, как я о том мечтала.

Еще месяц назад я и подумать о таком не смела. И в ресторан я шла без каких-либо намерений. Просто хотела посмотреть на Германа со стороны. Убедиться, действительно ли люблю его до сих пор. И любила ли вообще. А то бабушка была уверена, что мои чувства к мужу сводной сестры — это подростковая ерунда.

Как бы я хотела, чтобы бабушка оказалась права! Но стоя в ванной Германа после всего случившегося между нами, отчетливо понимаю: мои к нему чувства сильные и настоящие. К сожалению.

Когда я возвращаюсь в комнату Германа, он заканчивает одеваться. Футболка быстро скользит по его накаченному телу, скрывая за собой мышцы. Полотенце валяется на кровати, на Германе спортивные штаны. Его темные волосы, еще слегка влажные после душа, аккуратно зачесаны назад.

— Видимо, ты задержишься у меня на какое-то время. Можешь надеть вот это, — кивает на белую футболку на кровати рядом с полотенцем. На ней нарисован логотип его любимого футбольного клуба. — Белья и штанов для тебя нет.

— Хорошо, спасибо.

Герман выходит из спальни, оставляя меня одну. Я надеваю его футболку. Она не на много длиннее полотенца, так что смысла в ней особого нет. Но все же в футболке, хоть и без белья под ней, я чувствую себя более одетой, чем в полотенце. Герман не сказал, куда мне идти, поэтому я иду за ним в гостиную. Он стоит ко мне спиной, колдуя над чем-то у кухонной столешницы. Шумит чайник. Я сажусь на тот же стул, на котором сидела ранее, и собираю свои вещи обратно в клатч. Когда касаюсь телефона, загорается экран. На нем висит сообщение от Лиды:

«Как дела? Ты у него?».

Смахиваю сообщение с экрана. Потом отвечу подруге.

— Что будешь пить? — спрашивает, не поворачиваясь ко мне лицом.

— Если можно, черный чай.

Надеюсь, моя просьба не очень наглая. Все равно ведь он включил чайник.

Герман не отвечает. Продолжает молча колдовать над кухонной столешницей. Через несколько минут он ставит на остров френч-пресс с черным чаем, две кружки, а также тарелку с двумя сэндвичами. Один с лососем, второй с ростбифом.

— Я не знаю, что ты любишь: рыбу или мясо. Бери любой, — поясняет и разливает по кружкам чай.

— Мне без разницы.

Несмотря на ужас и абсурд ситуации, на душе становится тепло. Я узнаю заботливого и внимательного Германа из своего детства. Беру ладонями горячую кружку и делаю маленький глоточек чая. Настроение немного улучшается.

Однако я рано радуюсь.

— Сейчас ты расскажешь мне правду о том, кто ты такая, — чеканит железным тоном, и меня моментально парализует страх. — Если твой рассказ покажется мне неубедительным, я вызову полицию. Будешь им объяснять, почему решила лечь под меня. Но сначала поешь. А то неизвестно, кормят ли в обезьянниках.

Как думаете, что сочинит Вероника?)

Спасибо всем большое за поддержку книги! Если еще не поставили звездочку на странице рядом с обложкой, то обязательно это сделайте! Это добавит мне вдохновения для написания истории)))