Наперегонки с ветром. Буря

Глава 1

– Странные места.

– Здесь даже боги плачут золотом, – Кайл отозвался задумчиво, не взглянув на меня, но продолжая смотреть вперёд.

Его голос прозвучал ниже и глуше, чем обычно, и не исключено было, что и на нём сказалось могучее дыхание Севера.

Дорога сюда показалась мне бесконечной.

После того как Йонас выставил нас из кабинета, меня ждал сюрприз. Оказалось, что приличествующий положению графини гардероб для меня уже готов.

Перебирая платья и сорочки, оценивая качество тканей и сдержанное изящество кроя, я находила, что Совет неплохо потратился на это прикрытие.

– Кто делал заказ?

Присцилла, самая молодая и смышленая из портних, едва не втянула голову в плечи.

– Мастер лично распорядился…

Она полагала, что мне не нравится и я очень зла.

Я же думала о том, что для человека, видевшего меня за пределами Совета всего один раз, Йонас запомнил мои вкусы весьма неплохо.

Элегантно, удобно, дорого.

Без вычурности, но достаточно однозначно.

Провожая взглядом повозку, на которой наши вещи отправили в порт, я пыталась представить, насколько неловко мне придётся чувствовать себя во всём этом и как долго эта неловкость продлится.

О своём происхождении, тем более о своей семье Кайл говорил мало и неохотно, а мне по первости не приходило в голову задавать ему подобные вопросы – он жил так, как хотел, и очевидно не был связан никакими обязательствами, и этого казалось достаточно.

Впервые услышанное «граф Нильсон» в своё время произвело на меня большое впечатление.

«Забудь об этом», – он только кривовато ухмыльнулся в ответ на мой выразительный взгляд.

Постепенно узнавая его, я понимала и причины, по которым он не желал иметь отношения к подобным вещам.

Тем более странно было наблюдать за ним теперь, когда он взял и согласился.

Настоящее имя.

Почти непридуманная история.

Нильсонам принадлежали три банка в столице и ещё несколько по стране. Держась от семьи, с которой я не была знакома, на многозначительном расстоянии, Кайл редко пользовался своей фамилией и никогда – семейными деньгами. Судя по нескольким порчам, полученным мною одна за другой после свадьбы, его собственной репутации вполне хватало, чтобы оказаться едва ли не проклятым. После моего памятного знакомства с Даниэлой он обмолвился, что Нильсоны решили притвориться приличными людьми на пару поколений раньше, чем Лагарды, но преуспели в этом ненамного больше их.

На этом фоне его образ жизни казался более чем вызывающим, а он, в свою очередь, не намеревался ничего предпринимать, чтобы исправить ситуацию.

Маленький банк на Севере, на другом континенте, на задворках страны – в отдалённой провинции, образовавшейся на земле, которая когда-то давно была завоевана и не желала самостоятельности.

Это была рискованная авантюра с непредсказуемыми последствиями, если весть о ней дойдёт до столицы.

Раз за разом отмечая бесстрастное выражение его лица во время плавания, я так и не рискнула поинтересоваться, понимает ли он хоть что-нибудь в том, чем собирается заниматься.

Не стоило даже пытаться угадать ответ.

Выпустившись из Академии в семнадцать, он едва ли появлялся дома чаще, чем раз в десять лет.

Выпытывать подробности сверх того, что он счел нужным рассказать сам, я не хотела ни тогда, ни сейчас, – мне и без того потребовалось до отвращения много времени, чтобы внутренне примириться с такой правдой.

Разница в происхождении, воспитании и образовании, имевшаяся между нами, была очевидна изначально, но, закрывая навсегда свой дом, чтобы уехать с ним, я ещё не представляла её истинных масштабов.

Ни разу, даже в самой слепой злости, Кайл не опустился до того, чтобы напомнить о ней и её подчеркнуть. Я же с годами научилась мастерски делать вид, что не помню о ней или не придаю значения.

Теперь же мне предстояло столкнуться с ней нос к носу.

Поэтому вечер перед отъездом был потрачен на приготовление крема, без которого я просто не успела бы привести руки в порядок. Заглянувший, чтобы проводить меня, Гаспар быстро уловил моё настроение и поспешил ретироваться.

Матиас пришёл ночью, когда мы выезжали. Он ничего не сказал, просто стоял молчаливой тенью, как в тот вечер возле конюшен.

Едва ли он чувствовал себя хоть немного виноватым – замыслы, подобные тем, что Мастер решил реализовать за мой счет, ловко воспользовавшись моментом, любили тишину. Даже между теми, кто в них участвовал.

На корабле нам предстояло провести восемь дней.

Ради поддержания достоверной легенды всегда требовалось проявлять выдержку, и этот раз не стал исключением – для нас была заказана одна просторная каюта.

Я с трудом представляла себе, как мы втроем, – я, Кайл и повисшая между нами почти что осязаемая неловкость, – выдержим это путешествие, но на практике это оказалось легче, чем думалось.

Большую часть отведенного на плавание времени я просто проспала.

Мы вежливо и вполне мирно говорили ни о чем, обедали, а после по очереди уходили на палубу.

Мне нравилось бродить по ней до поздней ночи под мороком и вглядываться в черную глубину холодной воды.

Один раз я видела, как тем же самым занимался Кайл.

На его губах застыло бледное подобие улыбки, как будто он без слов общался с кем-то, глядящим на него из-за борта.

Именно так оно, с большой долей вероятности, и было, – там, где мне, да и всем остальным, включая все того же Йонаса, приходилось прикладывать усилия, чтобы увидеть, он видел просто так. Точно так же, как я видела его или любого другого.

Представляя, кто мог обитать в холодном море и чувствуя на себе их спокойные, лишь чуть заинтересованные взгляды, я не искала прямого контакта с ними. Как минимум потому, что была в неподходящем для этого настроении.

В те времена, когда мне было интересно все без разбора, и я бросалась навстречу этому всему, лишь изредка задумываясь о последствиях, все было иначе. И я, и неизменно остававшийся за моей спиной Кайл были другими.

Глава 2

Райан Готтингс оказался высоким седовласым мужчиной в летах, подтянутым и обладающим привычкой выпячивать свою квадратную челюсть.

Встречать нас он вышел ни много ни мало на порог мэрии.

Само здание было красивым – каменным, двухэтажным, украшенным колоннами и скульптурами. На архитектора фьельденцы явно не поскупились, но в общую картину мэрия вписывалась прекрасно.

Когда мы проезжали по улицам, я обнаружила, что город больше, чем казался издалека. Улицы были узкими, но ближе к центру они оказались вымощены камнем. Дома стояли друг к другу вплотную, как будто изначально место приходилось экономить, но со временем эта ограниченность превратилась в своеобразный уют. Кое-где на балконах еще стояли горшки с цветами, и те перекидывали ветки на соседние балконы, причудливо переплетаясь в замысловатый узор.

Летом тут наверняка должно было быть чудесно, хотя я и слышала, что по-настоящему тепло в этих краях не бывает никогда. Слишком силен был северный ветер, а горы наверняка давили на плечи.

Обернувшись на них в последний раз, я позволила себе надеяться, что зимовать тут нам не придется.

Снегопады на Севере начинались рано, и стоило успеть разобраться с местным проклятием раньше, чем дороги заметет и мы застрянем в городе до весны.

Рядом с мэром, до сих пор сохранившим часть той привлекательности, которой обладал в молодости, стояла его ровесница, такая же высокая, держащая голову гордо поднятой женщина. Я не смогла определить так сразу, кем она приходилась Готтингсу, женой или сестрой, но подходили они друг другу до безобразия.

Чуть позади, за его плечом, маячили двое молодых мужчин и стареющий благообразный господин с густой короткой бородкой, а поодаль перешептывались четыре женщины разных возрастов.

Мне не потребовалось смотреть на Кайла, чтобы понять, о чем он думает.

Примерно о том же, о чем и я: в покое нас оставят нескоро. Если предположить, что это случится вообще.

Меняя дома и города, мы всегда предпочитали довольствоваться обществом друг друга, общаясь с местными лишь по мере необходимости.

Здесь же господина банкира, очевидно, ожидал удушающе теплый прием.

– Граф Нильсон, рад приветствовать. Мы ждали вас вчера, – мэр шагнул вперёд, коротко и вежливо кивнул Кайлу, а после обратил свой взор на меня.

Никого этот человек, разумеется, не ждал. Он с лёгкостью обошёлся бы без чужаков на своей территории, но прибыльное дело в этих краях оставалось прибыльным делом.

В ответ Кайл одарил его скупой улыбкой. Красивой и не менее вежливой, но я с лёгкостью разглядела за ней потаенную насмешку.

Таких, как Готтингс, он видел насквозь. В свою очередь, люди, подобные мэру, его опасались – не выдерживали пристального взгляда и завуалированных шуток, не могли найти темы для разговора, и в целом стремились поскорее ретироваться.

Конкретно в этом случае отделаться от собеседника парой ничего не значащих фраз было нельзя, поэтому Кайл стоял и сдержанно улыбался.

– Позвольте представить, моя супруга Матильда, сыновья Самуэль и Альфред. Своих жен они, думаю, представят сами, – мэр сделал короткий и слишком вежливый кивок в сторону примолкших женщин. – Господин Миголь, главный городской казначей.

Мужчина с бородкой поклонился коротко, даже учтиво, но мне невольно захотелось спросить его, как много было украдено из банка, которым теперь, если верить бумагам, владел Кайл.

– Прошу, ваши ключи, – Готтингс спокойным и даже величественным жестом забрал у жены и протянул ему тяжелую связку. – Желаете сначала устроиться или сразу займемся делами?

Эта суровая северная вежливость уже граничила с откровенным хамством, но, на мой взгляд, так было даже проще.

Кайл взял ключи, взвесил их в руке, как будто приценился, а после протянул мне.

– Думаю, разумнее будет отдать их сразу хозяйке. Леди Элисон будет распоряжаться этим домом.

Кольцо оказалось старым, а надетые на него ключи массивными, и, забирая их с ладони Кайла, я на долю секунды испытала отвратительную неловкость.

Как будто речь и правда шла о нашем общем, пусть и временном доме.

– Добро пожаловать во Фьельден, графиня. Надеюсь, вам помогут освоиться, – мэр снова посмотрел на меня, и в этом взгляде отчетливо читалось что-то темное и недоброе.

Еще один женоненавистник. Очередной, но на этот раз женатый.

– Благодарю, господин Готтингс. И нисколько в этом не сомневаюсь, – я улыбнулась ему в ответ легко, беспечно и красиво, разве что с едва уловимой ноткой усталости.

Так, чтобы гарантированно позлить.

Мадам Готтингс чуть слышно хмыкнула себе под нос.

Выходило, что ее мужу редко встречались достойные противницы, и это было неудивительно. Получив порцию презрения от подобных ему мужчин, большинство женщин смущались и старались убраться от них подальше – в отведенный им угол, – и не поднимать головы, чтобы не услышать очередное напоминание о своей второсортности.

Любопытно, как они уживались вместе. Презрение ко всем и вся объединило их или же она научилась подстраиваться под его настроение?

– Мне попросить, чтобы вас проводили? – забыв обо мне, мэр снова переключился на Кайла.

Я готова была ставить, что он ожидал чего угодно, но не этого. Юного повесу, решившего впервые в жизни заняться чем-то стоящим? Стареющего дурака, ищущего приключений на Севере? Точно не человека, которого не так-то просто будет повести.

– Думаю, чуть позже. Сейчас я, с вашего позволения, предпочёл бы, заняться бумагами, – он отозвался мэру в тон.

Столь же любезно, но самым неожиданным образом.

Мало кому пришло бы в голову погружаться в документы после долгой дороги.

Наверняка они были в порядке, но во взгляде Готтингса мелькнуло что-то, похожее на неподдельное удивление.

– Что ж, если вы считаете нужным, – он развернулся и сделал широкий приглашающий жест.

На меня это гостеприимство явно не распространялось, и как раз подобное было предсказуемо. Место женщины было в кресле у окна с вышиванием или на кухне. Иногда – в постели.

Глава 3

Женевьева пришла за мной спустя полчаса и десяток грустных историй о парах, распавшихся из-за происков озлобившейся богини.

Окинув нас нечитаемым взглядом, она сообщила, что граф Нильсон вот-вот освободится и нам лучше поспешить.

Матильда, к моей великой радости, откланялась и удалилась походкой страдающей от боли в спине королевы, а вот Джеральдина вызвалась меня проводить.

Всю дорогу до дома, в котором нам предстояло расположиться, она стрекотала как стая взбесившихся цикад, размахивала руками и патетично закатывала глаза.

Ответа от меня, к счастью, ни разу не потребовалось, и, делая вид, что внимательно её слушаю, я с преличествующим гостье любопытством оглядывалась по сторонам.

Женни, наоборот, молчала. Ни разу даже не попытавшись перебить Джеральдину, она изредка касалась мизинцем моей руки и указывала взглядом на то, что мне, по её мнению, стоило увидеть – старый фонтан в виде солнца, причудливый треугольный дом или растущий прямо посреди улицы вековой дуб.

Это взявшееся буквально из воздуха завораживало и настораживало одновременно.

Я не чувствовала в ней ни силы, ни неправильности или болезни, которая могла бы облегчить ей восприятие меня. Или она так хорошо закрывалась, или была самым обычным человеком, и тем удивительнее было её быстрое расположение.

Поверить в то, что ей настолько одиноко, я готова не была. Даже с учётом дрянной свекрови и бестолковой невестки, Женни выглядела счастливой.

Её счастье, спокойное, непоколебимое и не поддающееся сомнению, разливалось в воздухе вокруг неё и было ей самой настолько очевидно, что демонстрировать его другим она не видела смысла.

Наблюдая за ней краем глаза, я заключила, что интересно будет при случае взглянуть на Самуэля Готтингса поближе. Уж слишком разительно его жена отличалась от жены его брата, как будто была выбрана им всему и всем наперекор.

Если так, это объясняло многое, включая то пренебрежение, которое позволяла себе его мать, обращаясь к ней.

Предназначенный для нас с Кайлом дом я узнала сразу, стоило ему только оказаться в поле зрения, хотя ни одна из моих спутниц ничего не сказала и даже взглядом не указала на него.

Дом оказался большим, построенным из темного камня, двухэтажным и увенчанным старомодной островерхой башней.

Такие обычно служили родовыми гнездами ни одному поколению своих владельцев, и если конкретно этот дом люди покинули, от него не просто можно, а нужно было ожидать сюрпризов.

К двойной массивной двери вели три широкие удобные ступени, но дверь эта пока была заперта.

– Вот, возьмите. Они были у меня, пока я занималась приготовлениями. Теперь они ваши, – Женевьева протянула мне второй комплект ключей.

Только теперь я поняла, что остановилась, разглядывая этот дом, как будто ноги сами приросли к земле.

В груди непонятно почему свернулся холодный и склизкий ком, и даже Джеральдина примолкла, наблюдая за мной.

К счастью, будет кому разнести по Фьельдену весть о том, что госпожа графиня онемела от восторга, увидев предоставленное городской властью жилье.

– Спасибо, – вторые ключи лежали у меня в кармане, и эту связку я просто сжала в руке.

Если оба комплекта оказались у меня, значит, Кайл…

Кайл вывернул из-за дома с левой стороны, где виднелись крыши хозяйственных построек.

Одна из них, очевидно, была конюшней, и, если я прочитала выражение его лица правильно, Искру и Норда устроили в ней со всеми удобствами.

– Нам, пожалуй, пора, – Женни тоже его заметила, и тут же коснулась моей руки, привлекая внимание.

На ее губах играла почти незаметная, но очень понимающая улыбка.

Джеральдина раздражала ее не меньше, чем меня, а с природным тактом все было в порядке.

Я кивнула ей и, пожелав обеим хорошего вечера, направилась к дому.

Кайл ждал меня у крыльца. Он поставил ногу на первую ступень, но не поднимался, давая мне время подойти.

Зная, что как минимум одна бестолковая мадам Готтингс смотрит мне в спину, я с трудом подавила желание пойти быстрее, потому что ледяной ком под ребрами начинал давить.

Больше всего мне хотелось плюнуть в лицо и Совету, и Мастеру, и этому заданию, и собственным планам на будущее и просто уехать.

Отсутствие на мне обручального кольца в любом случае станет предметом для пересудов и сплетен о том, что в семье графа не все гладко. Если я уберусь отсюда ночью, мало кто удивится.

– Надеюсь, вы хорошо провели время, графиня?

На лице Кайла не дрогнул ни один мускул, а тон, которым он задал этот вопрос, был подчеркнуто вежливым, но я остановилась рядом с ним, будто налетев на стену.

Откровенной издевки в этом не было, но, на мой взгляд, получилось отвратительно – почти запрещенный прием.

В конце концов, он лучше, чем кто бы то ни было знал, насколько мне было от этого неуютно.

Положенный ему по праву рождения титул мы редко упоминали даже в качестве шутки, и высокопарное обращение “графиня” точно не имело никакого отношения ко мне.

– Не беспокойся, я не переигрывала, – я протянула ему тот комплект ключей, что держала в руках, и попутно порадовалась тому, что выражение лица и голос остались нейтральными.

Всего лишь прошлое, которое ни к чему ворошить.

Кайл взвесил связку в руке, подбросил как хорошо знакомый предмет, который давно не видел, а потом сделал приглашающий жест рукой, предлагая мне первой подняться по ступенькам.

– Говорят, добрая примета – вносить жену в новый дом на руках.

Ключ в замке он все-таки повернул сам, и чтобы не смотреть на это, я тихо хмыкнула, незаметно осматривая улицу.

– Не уверена, что хочу развлекать почтенную публику, болтаясь у тебя на плече.

Мы переглянулись, и я отстраненно удивилась тому, как сильно потемнели его глаза.

Любопытно, с чего бы? Неужели правда ждал, что я под влиянием момента выкину что-нибудь непотребное?

Масса поводов для этого у него, разумеется, была. Но если так, работать вместе нам будет трудно – о напарнике, которому не доверяешь, не может быть и речи, это быстро усваивали даже малолетние курсанты.

Визуал

Он отдал мне папку, предлагая ознакомиться с содержимым самостоятельно.

Пробежав глазами первый документ, я нахмурилась и принялась читать сначала.

Выходило, что он действительно ошибся. Теория о том, что кто-то из богатых и умных фьельденцев в тайне приобрёл осиротевший банк и подделал документы с при участии Совета, чтобы воспользоваться помощью наших специалистов, трещала по швам.

Право собственности действительно по закону принадлежало Кайлу. Вот только оплатил эту покупку Совет.

Всё было настолько прозрачно, что захватывало дух – я слишком хорошо знала номера счётов, которыми сама пользовалась неоднократно. Для непосвящённых это был не более чем набор цифр, и мэр едва ли мог вычислить источник финансирования.

Но я знала.

И он знал.

И теперь он был повязан с Советом деньгами – едва ли не крепче, чем кровью.

– Зачем ты это подписал?

Он коротко вздохнул, давая понять, что поражается моей глупости:

– Учитывая, что бумаги были у Готтингса, я не мог бы это подписать даже при всём желании.

– Но здесь твоя подпись! – я тряхнула папкой и умолкла, потому что Кайл продолжал на меня смотреть, и картина произошедшего под этим взглядом начинала складываться. – Сукин сын…

– «Ублюдок» подходит ему больше, – он улыбнулся противоестественно широко и весело, обошёл стол и упал в кресло, разводя руками и давая понять, что застряли мы тут надолго.

Я же продолжала стоять, чувствуя, как волоски на шее сзади поднимаются дыбом. Пока Кайл над чем-то веселился, мне хотелось только одного – разорвать эту папку.

– Ты получил неполную информацию, принимая задание. Это достаточно веская причина, чтобы от него отказаться.

– Тебе не кажется, что это будет выглядеть очень странно, если один граф Нильсон вдруг пропадёт, а вместо него приедет другой? Господин мэр с ума сойдёт, пытаясь понять, кто из нас самозванец.

Он уже почти смеялся, и я бросила папку на стол, потому что смешного тут было мало.

– Ты ведь понимаешь, как долго тебе потом придется отмываться от столь крепкой связи с Советом?

В здравомыслии Кайла в этом плане сомневаться не приходилось, но внутри клокотала злость.

Едва ли он оставит это Йонасу так, а значит, последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

И уж точно они не будут приятными.

Глава 4

Наш дом был последним на улице. Прямо за ним оставался небольшой пустырь, а дальше начинался луг, переходящий в небольшой пролесок.

Влево уводила одноколейная дорога, идущая, надо полагать, прямиком до местного кладбища.

Мысленно отметив, что непременно нужно в ближайшие дни найти повод туда наведаться, я побежала за Кайлом.

К счастью или нет, искать кричавшую женщину нам не пришлось. Она стояла на высоком крыльце соседнего дома, молодая, но грузная, с растрепанными волосами, и продолжала протяжно и тонко скулить, бессмысленно разглядывая свои поднятые ладони, как если бы они были чем-то испачканы.

На другой стороне улицы громко хлопнула дверь, послышался топот – люди сбегались на её крик кто в халате, кто в плаще.

Один из мужчин решительно направился к ступенькам, но Кайл его опередил. Он взлетел на крыльцо и слегка встряхнул женщину, взяв за плечи.

– Что случилось?

Он не повысил голоса, но ему невозможно было не ответить – я хорошо знала это по себе.

Так и эта женщина подняла голову, уставилась на него, как если бы не могла разглядеть его лица.

– Джон умер. Повесился. Зачем он, вы знаете?..

В её голосе слышались уже не истеричные, а скорее умоляющие интонации.

Кайл обошел её, направляясь внутрь, но мне последовать за ним не дали.

– Боюсь, это не для ваших глаз, мадам, – мужчина с бородой, подбежавший к дому одновременно с нами, оттеснил меня плечом и тоже прошёл в дом.

Вокруг крыльца успела собраться небольшая толпа, но приблизиться никто больше не решался.

Я окинула людей взглядом, – вроде бы бездумно, но в надежде выцепить хоть что-то стоящее. Кого-то, кто наблюдал за происходящим неуместно спокойно либо, напротив, боялся слишком сильно.

Лица и их выражения были разными. Молодые и постарше, встревоженные и алчущие.

Обычные лица почуявших чужую трагедию горожан.

Они жаждали подробностей точно так же, как мне хотелось войти и посмотреть, но раз уж в этот раз у меня был напарник, на которого я могла себе позволить полагаться, наблюдение за ними становилось моим делом.

– Что произошло? – запыхавшаяся Женевьева остановилась на ступеньку ниже меня, окинула взглядом продолжавшую судорожно хватать ртом воздух женщину, и только после попыталась заглянуть в оставленную открытой дверь.

Она была в плаще, но тёплого платка, прикрывающего горло, под ним не было.

Он точно был на ней, когда мы расставались, и это наводило на один простой вопрос: откуда она пришла?

Едва ли она услышала крик новоиспечённой вдовы из своего дома. Он стоял слишком далеко – в противном случае, мы бы прошли мимо, и она показала, где живёт.

– Джон повесился, – я в точности повторила то, что слышала.

Женни нахмурилась, а женщина рядом снова начала выть.

К ней, наконец, поспешили две такие же тучные и неопрятные дамы, а Женевьева вдруг надавила на моё плечо, оттесняя к перилам.

– Что значит, Джон повесился?! Как это может быть?!

Её голос упал до встревоженного и требовательного шёпота, – совершенно недопустимого в разговоре с человеком, которого знаешь меньше двух часов.

Перемены оказались настолько разительны и прекрасны, что я почувствовала себя намного свободнее.

– Она так сказала. И спросила, зачем.

– Это бред, ему незачем было!.. – Женни осеклась, поняв, что заговорила громче, чем хотела бы. – Это её муж, Джон Уортен. У него не было причины поступать так. Его дела только-только пошли на лад, лавка вышла в прибыль. К тому же он был очень верующим человеком...

Она прервалась во второй раз, потому что на пороге показался Кайл – сосредоточенный, но спокойный.

Он вышел, как был, в одном жилете, но, казалось, не чувствовал ни вечернего холода, ни начинающего становится колючим ветра.

– Вернитесь в дом.

Не здороваясь с Женевьевой и даже толком не глядя на неё, он тем не менее приказывал нам обеим.

Первым моим желанием стал протест. Я должна была не стоять среди напуганных женщин, а осматривать место происшествия, в лучшем случае приказывая этим женщинам падать в обмороки где-нибудь ещё.

Кайл отлично это понимал.

Точно так же, как я понимала, кто здесь старший специалист и как всё должно быть для пользы дела.

Взяв Женни под руку, я молча потянула её вниз с крыльца, а она так же молча последовала за мной, только бросила на Кайла дикий, почти что вопиюще внимательный взгляд.

В молчании мы дошли до нашего дома и, пропустив её внутрь, я закрыла дверь.

Само движение получилось у меня неожиданно естественным, как если бы я и правда была хозяйкой здесь, но прямо сейчас внимания это точно не стоило.

– Хотите воды?

Она явно была не в своей тарелке.

Испугалась покойника, как и полагается всякой добропорядочной даме?

Или же дело было в чем-то другом?

– Д-да, спасибо... – Женни поспешно кивнула, прикрыв горло рукой, но тут же отмерла, посмотрела на меня пристыженно. – Если позволите, давайте я сама. Вы наверняка едва успели осмотреться.

Мне оставалось только кивнуть и не мешать ей, а заодно и не смазывать для самой себя картину происходящего.

Женевьева качнула головой, то ли принимая мой ответ, то ли давая мне понять, что уже пришла в себя, и уверенно направилась в сторону кухни.

Превосходно сориентировавшись в темноте, она взяла с полки неожиданно простую для такого дома жестяную кружку, зачерпнула воды из бадьи и осушила ее залпом.

Рядом на полке стояла ещё одна кружка, но мне восстанавливать равновесие не требовалось.

Скорее уж я нуждалась в тишине и возможности проверить, насколько моё мнение о происходящем совпадает с мнением Кайла, но прямо сейчас Женевьева и её реакция были важнее.

– Знаете, что я ненавижу больше всего на свете, леди Нильсон? Трястись от страха. А сейчас я трясусь. Мы все трясемся, – она резко и со слишком громким в тишине пустого дома звука поставила кружку на стол. – Это началось летом. Первыми были старики. Казалось бы, ничего удивительного, ведь люди смертны. Но не так. У нас было по одному мертвецу в день. Иногда по двое или трое. Наши плотники работали не покладая рук. В какой-то момент мы даже рискнули предположить эпидемию, но никаких признаков болезни не было. Люди просто умирали. Без причины.

Глава 5

– Тебе слишком идёт красный.

– Красный идёт всем блондинкам.

– Тебе он идёт особенно.

Взятое с собой на особый случай, – вроде дурацкого приёма у мэра, – платье было красным.

Заказывая его, я не руководствовалась милым воспоминанием о словах бывшего мужа, но оттенок ткани в самом деле оказался удачным и безоговорочно мне подходил.

В тот период денег, выплачиваемых Советом, было больше, чем мне требовалось на повседневные нужды, и маленький каприз в виде красивого платья... Я не нашла причин, чтобы этого не сделать.

В интерьере нашего временного дома во Фьельдене оно смотрелось много уместнее, чем в зеркале в моей комнате в замке. Отделанный атласом подол, глубокое в меру приличий, но выгодно подчеркнувшее грудь декольте, закрытые плечи.

Уложив волосы в причёску, от которой тоже давно отвыкла, и критически оглядев себя, я пришла к выводу, что вполне сойду за жену графа.

Главное – не забывать глупо улыбаться и не говорить людям ничего в духе... Ничего вроде того, что мог бы позволить себе сказать специалист Совета.

– Ты идешь в этом? – бесшумно и без стука открывший дверь Кайл остановился на пороге спальни, но раздражения это не вызвало.

Я только отвернулась от зеркала, чтобы посмотреть на него прямо.

– Думаешь, это неуместно?

Он окинул моё отражение подчёркнуто критическим взглядом, но так и ничего не сказал, только подошёл ближе и положил на стол очередную папку.

– Вдовы Мерц на празднике не будет. Даже если она не самая порядочная вдова, её вряд ли туда приглашали. Постарайся найти того, кто тебя ей представит.

– Уже нашла, – я тоже подошла к столу, не глядя на него и вовремя подавившись замечанием о том, что не нужно учить меня работать. – Можно?

Кайл тихо хмыкнул и кивнул, как будто мне не стоило спрашивать.

Я же просто открыла папку, хотя и без того догадывалась о её содержимом. Очень крупная сумма разными купюрами и документы. Внушительный депозит, сформированный из доходов банка, на её имя и право собственности для её детей в случае её такой же внезапной, как Йозефа, смерти. Это ей нужно будет подписать.

– Если у Женни не окажется планов, я рассчитываю встретиться с ней завтра.

– Ну вот и хорошо, – Кайл опустил руку в карман и как будто потерял ко мне всякий интерес.

Не следовало его спрашивать, но я всё же не удержалась:

– Йонас не будет возражать?

– Не его дело, как я распоряжаюсь своей собственностью. Делая дорогие подарки, стоит быть готовым к подобному.

Он перехватил мою руку, – левую, но сердце всё равно пропустило удар.

Шрам на правой был прикрыт рукавом, но даже случайное прикосновение к нему могло оказаться неуместно личным.

Моей секундной растерянности Кайлу хватило, чтобы небрежным, даже чуть раздражённый жестом надеть мне на палец кольцо – тонкое, без излишеств, но с тремя маленькими темными камнями. Тем самым янтарём.

– Постарайся больше не терять.

Если бы в этом была откровенная насмешка, я бы просто ответила в тон, не обратив внимания на то, как жарко вдруг стало в комнате. Однако в его голосе было что-то ещё, – что-то такое, что я не смогла понять так сразу.

Должно быть, мы и правда слишком давно не...

– И надень это. Они хорошо подойдут к твоему платью, – с подчёркнутой, почти что издевательской любезностью Кайл положил поверх предназначенной для вдовы Мерц папки бархатный мешочек, повернулся и ушёл.

Сердце билось быстрее, чем было позволительно, и, стараясь этого не замечать, я потянула за край ленты, которой этот мешочек был завязан.

Внутри оказались серьги. Совсем немного белого золота в качестве креплений и камни. Два крупных полупрозрачных камня, похожие по форме на слезы – как капли солнечного света, если поднести к свече. Густого коньячного оттенка, если держать в ладони.

Ничего похожего на этот янтарь не встречалось мне прежде, и теперь он завораживал, удерживал на себе взгляд.

К платью они действительно подходили идеально. Подошли бы практически к любому, но именно с этим смотрелись так, словно и были задуманы как вызов местному обществу.

Отчаянно-дерзкий вызов, если не забывать о том, что достать их можно было только у фьельденского ювелира.

Первые же недобрые взгляды я поймала на себе сразу, стоило нам войти в неприлично огромный зал для приёмов в доме мэра Готтингса.

Праздники здесь явно любили и не скупились на свечи и угощения.

– Кажется, мэр рассчитывает, что ты принесешь его городу по-настоящему хороший доход.

Кайл хмыкнул и прижал мою руку локтем чуть сильнее, чем следовало.

– Пусть верит в лучшее.

Налоги, поступающие от банка в городскую казну напрямую зависели от того, насколько хорошо идёт дело. Однако я готова была поспорить, что, помимо положенных по закону платежей, предусматривалось и что-то ещё.

Что-то, дававшее покойному господину Мерцу право это дело открыть и развивать.

Любопытно, как скоро господин мэр намекнет на подобное графу Нильсону. И как бы сделать так, чтобы при этом присутствовать.

Заключалась ли причина в суровом северном климате и долгой зиме, или же дело просто было в моде, но фьельденские женщины в массе своей одевались, – тем более наряжались, – очень ярко.

В первые минуты я почти ослепла от блеска многочисленных украшений, но очень быстро глаза привыкли настолько, что я смогла даже различить профиль Женевьевы.

Если кто-то и бросал вызов этому обществу, так точно она. На ней снова не было ни многочисленных огромных камней, ни перьев, ни аляповатого платья. Красивая и достаточно простая прическа, темное платье – очевидно, в качестве саркастичного напоминания о трагедии Уортенов, – но роскошные бриллианты в ушах. Такие точно не могла позволить себе дочь местной ведьмы, но зато они были под стать супруге сына мэра.

Самуэль и еще несколько мужчин и женщин стояли рядом с ней, но меня интересовал только Готтингс.

Глава 6

Встретить Кайла посреди леса поблизости от забытой всеми богами деревни было странно.

Увидев его во дворе замка Совета, я почти испугалась того, что моя реальность и вправду могла сместиться и сделаться непохожей на объективную.

Однако танцевать с ним оказалось… Дико.

Мы редко делали это прежде, – оба не слишком любили, хотя и этому тоже меня в свое время научил он.

Теперь же его рука лежала на моей спине уверенно и спокойно, – свободнее, чем он держал Камиллу, – а мне казалось, что даже через плотную ткань темного сюртука я чувствую рисунок его шрамов.

– Ты привлекла внимание, – его голос над ухом прозвучал уже привычно нечитаемо, и по спине пробежал предательский холодок.

Слишком близко.

– Это снова плохо.

– Сейчас – как раз наоборот. Тебе стоит чаще носить красное.

– И чаще жалеть о том, что не родилась мужчиной. Вы прекрасно обходитесь белым и черным.

– Уверена, что стоит искушать судьбу? Никогда не знаешь, что будет в следующий раз, – он сжал меня в объятиях чуть крепче, чем следовало, разворачивая в танце.

Отчего-то стало легче.

Когда-то давно, когда я не думала о подобных вещах вовсе, именно Кайл рассказал мне, что ничто не конечно. После того как одна жизнь закончится, начнется следующая – совершенно другая. Новое тело, новая история, новое имя, – такое же твое как то, что носишь сейчас. Можно родиться мужчиной или женщиной, или вовсе собакой. Вспомнить свое прошлое воплощение или прожить, даже не подозревая о нем.

Как повезет, как получится, но с последним вздохом ничего не закончится.

Хранимое где-то глубоко внутри знание об этом стало для меня тем единственным, что я готова была назвать верой.

– По крайней мере, это будет удобно, – я хмыкнула ему в тон и все-таки задержала дыхание, когда он привлек меня ближе к себе, пропуская пару за моей спиной.

– Что насчет вдовы? – Кайл сменил тему так неожиданно, что я испытала нечто среднее между досадой и облегчением.

Через два слоя его и своей одежды я слушала, как бьется его сердце.

В этот короткий промежуток времени, когда мы танцевали и фактически были наедине, он все-таки позволил себе эту крошечную несдержанность – едва заметно, но потемневший взгляд.

Его раздражали люди, с которыми он вынужден был оставаться любезным. Раздражало обещающее стать очень нехорошим дело, в которое Йонас втянул его шантажом и обманом. И постоянное “граф” раздражало тоже.

Он никогда не примерял на себя подобное всерьез, – за исключением разве что тех редких случаев, когда это было ему нужно и выгодно.

Например, в тот раз, когда их с будущим Мастером Совета едва не вышибли из Академии за очередную вопиющую выходку. Опытный и осторожный ректор слишком не хотел скандала, в котором его учебное заведение фигурировало рядом с фамилией Нильсон, а сам юный Нильсон вцепился в своего бесценного Ублюдка мертвой хваткой. Выбирая между “обоих” и “никого”, ректор отдал предпочтение последнему.

Или когда требовалось ответить на гневное письмо матушки, требующей опровергнуть слухи о том, что он женился на крестьянской девке. Тоже хороший пример.

– Снова ставишь под сомнение мой профессионализм? – сделав вид, что не обратила внимания, я все же сжала пальцы на его плече чуть крепче.

– Я никогда не ставил под сомнение твой профессионализм, – в свою очередь, он мастерски изобразил, что этого не заметил, но склонился ко мне ближе, понижая голос до насмешливого полушепота.

Я качнула головой, предпочитая отделаться этим.

Думать о подобном не следовало ни теперь, ни когда-либо.

Момент все равно был безвозвратно упущен, а сама мысль о том, что он всего лишь пытался обидеть меня, чтобы защитить…

Когда-то давно, когда мы были вместе, его спокойного “Ты с этим не справишься”, было достаточно, чтобы я остановилась и спросила его, что делать.

Если он ошибся, ожидая от меня именно этого в августе, а я ошиблась, приняв его слова за чистую монету…

Даже если так, это уже ничего не значило.

Всего лишь крошечный полупрозрачный штрих в общей безрадостной картине нашего бестолкового прощания.

– Я иду к ней завтра. Женни обещала зайти за мной в обед.

– Хорошо.

Показалось мне, или он в самом деле погладил по спине – совсем коротко, лишь кончиками пальцев.

– Ты тоже не терял времени даром.

– Да. Меня ждет познавательная прогулка по этому чудесному городу.

Кайл не смеялся откровенно, но еще немного понизил голос, словно делился со мной величайшей тайной.

– Главное, будь осторожен и смотри в оба. Если ты проведешь наедине с юной леди больше четверти часа, ее дядюшка явится к тебе с пистолетом и потребует не допустить ее позора. Едва ли удастся устоять перед его натиском.

Наступать ему на ногу было глупо, но так сильно хотелось, что отказать себе в этом маленьком удовольствии я просто не смогла.

– Извини. Давно не занималась ничем подобным.

– Да, я заметил. Лето показало, что отсутствие практики сказывается на некоторых твоих навыках не лучшим образом. Хотя в данном случае это не может меня не радовать.

Лишь чудом не сбившись с ритма, я подняла голову, чтобы посмотреть на него прямо, и почувствовала, как пережимает рёбра.

Намёк вышел даже не прозрачным.

По сути, это был даже не намёк.

– Держите себя в руках, графиня, – Кайл улыбнулся мне коротко и обезоруживающе, а его рука опустилась с моей спины на талию.

Нападение оказалось слишком внезапным, и я позорно долго не могла найтись с ответом, а оркестр тем временем замолчал.

Непозволительно долгие три секунды я ещё не убирала руку с его плеча, и только потом сделала шаг назад.

Кайл выглядел довольным.

Он прекрасно видел, что сумел выбить почву у меня из-под ног, и…

– Граф Нильсон! Как славно, что я вас отыскал! Доброго вечера, графиня! Надеюсь, наш скромный город пришёлся вам по вкусу? – запыхавшийся господин Миголь пробился к нам через ещё не рассосавшуюся толпу, образовавшуюся из танцевавших.