Нарушая запреты

Глава 1.

Алина Яровая (Сиротка)

– Мам, помочь?

– Не надо, дорогая, всё хорошо, сейчас папа мне поможет, ты иди готовься. Завтра важный день, помнишь?

– Конечно, помню, – улыбаюсь я.

Ведь завтра день сдачи экзаменов для поступления в университет, который я выбрала. В принципе я готова. Где-то мама поднатаскала. Она в экономике асс. Мне очень повезло с родителями. Повезло, что когда-то они меня забрали. Я обожаю свою семью. Абсолютно всех... Только... Боюсь одного его. Правда сейчас его давно нет рядом.

Егор уже год как не здесь. Не в городе и даже не в стране. Он учится в Германии на юриста. Большего я не знаю. Порой захожу в его профиль в социальной сети, но меня нет у него в друзьях, поэтому для меня там отображается слишком мало информации. Зато с Васей и Даней мы общаемся прекрасно. Это мои племянники как бы... Дети Гордея...

Он, кстати, тоже очень хороший. В своё время они приняли меня как родную. А сейчас я думаю, пора вылететь из гнезда. Мама и папа много в меня вложили, я боюсь быть для них обузой, хотя, наверное, никогда таковой для них не стану, но в силу мягкого характера, я всё время опасаюсь обидеть кого-то... Или помешать.

Иду к себе наверх в комнату и на всякий случай повторяю материал. Всё-таки вступительные экзамены – это важно, но мама на все сто во мне уверена. Надеюсь, я не подведу. И папу тоже...

До самой ночи я готовлюсь, а утром он везёт меня в тот самый университет.

– Помнишь, как я учил?

– Если чего-то не могу вспомнить, оставляю напоследок и делаю следующее.

– Молодец. Всё получится. Ты сдашь, – убеждает отец.

Протягивает мне кулак возле ворот, а я вцепляюсь в его плечи.

– Пап, спасибо. Я тебя люблю. Обними маму за меня.

– Обниму, дочка. И не бойся ничего. Я тебя ещё сильнее люблю.

Воспрянув духом, я тащусь в это огромное пугающее величественное здание, но я почти уверена, что мне здесь будет комфортно. Просто сейчас из-за стресса и стены давят.

Уже там я знакомлюсь с парой девушек, тоже поступающих. Мы садимся неподалеку друг от друга и нам раздают задания. Убеждаю себя, что всё получится. Всё-таки в меня верят столько людей, я не могу их подвести.

Помню. Я всё помню. И всё знаю. Я сдам.

Час на решение четырех задач по экономике. Я справлюсь.

Мысленно засекаю минуты. Всё идёт как по маслу, мне даже не приходится откладывать на «потом», и я сдаю работу даже раньше положенного, полностью уверенная в результате. Преподаватель говорит, что списки будут вывешены в холле через пару часов, а пока мы с этими девочками Валей и Ниной идём в кафе неподалеку.

– А ты из какой школы?

– Из третьей гимназии, а вы?

– Мы из восемнадцатой. Как написала, всё решила?

– Вроде, – пожимаю я плечами. – Надеюсь.

– Я тоже. В этом универе столько симпотных парней учится. Ты видела?

– Эм, нет, я не смотрела на парней...

– А что такое? Есть свой? – улыбается Валя. – Колись!

– А... Да нет. И не было никогда. Просто как-то не до отношений...

– Хм... А ты очень красивая, Алин. Наверное, тебя в школе мальчишки обожали...

Ага... Как вспомню, что Егор рассказал всем, откуда я. И, естественно, меня там не взлюбили. Я всегда и везде была лишней. Для всех одноклассников так и оставалась приёмышем до самого выпускного. Уж не знаю, почему они так на меня взъелись. Но факт остаётся фактом…

– Нет, не особо, – отвечаю, опуская взгляд. – А вы будете от родителей кататься?

– А ты как хочешь? Общага? Мы думали об этом...

– Но?

– У меня аллергия на чужой храп и общий душ, так что... Нет... – добавляет Валя, вынуждая меня улыбнуться.

– Понятно...

За разговорами время проходит незаметно, и мы идём обратно, чтобы узнать набранный для прохождения балл.

Ищу свою фамилию в списке и... 95.

– Ура!!! Я сдала!

Девчонки тоже прыгают от счастья.

– И я, и я!

– Здорово, я за вас рада, – искренне говорю я, ведь теперь у меня на учёбе будут знакомые. А это уже немало важно для социализации в университете.

Мы ещё немного болтаем, а потом расходимся по домам. Я не хочу звонить маме и папе, хочу сделать им сюрприз. Покупаю тортик в кондитерской, хотя я больше люблю мамины. Но она, наверное, устала. А я ещё не научилась так хорошо печь. Сколько бы не старалась, так вкусно, как у мамы не получается. Однако эта лавка тоже славится неплохими сладостями. Поэтому я беру тортик здесь.

Разуваюсь и залетаю в гостиную, где мама сидит у папы на коленях и читает ему книжку. Так мило. Зная, сколько трудностей они перетерпели, до сих пор не могу понять за что им это. А ещё... Восхищаюсь. Вот бы мне встретить такую любовь когда-нибудь...

– Мам... Паааап... Я сдала. На 95. Прошла...

Глава 2.

Алина Яровая (Сиротка)

– Я чуть попозже ужинать, извини, мам, – бегу в комнату, пребывая в истерике. У меня ладони вспотели, а тело дрожит, будто я увидела призрака.

Ну почему... Почему из всех имеющихся университетов, он выбрал именно мой? Почему? Это специально?

Он ведь не даст мне там жизни... Он снова заставит всех считать меня лишней. Ничтожной. Дурной кровью, как он меня называет. Я не вынесу его присутствия!!! Господи, помоги!

Я знаю, мама меня чувствует, и поэтому через полчаса слышу стук в дверь...

– Войдите.

– Алин... Дочка... Ты из-за Егора расстроилась? – заходит мама внутрь. Я строю несчастную гримасу и киваю. Нехотя жалуюсь. Просто мне так обидно, что он снова хочет мне всё сломать. – Девочка моя... – мама присаживается рядом и обнимает меня. А я рыдаю.

– Мам... Зачем ему именно это место? Я мечтала об этом универе. А он будто специально... Помнишь, что было в школе?

– Помню, родная, – вздыхает она. – Но он ведь тоже вырос. Не может он всю жизнь тебя задирать. Тебе восемнадцать. Ему почти двадцать. Не думаю, что он всё ещё настроен на конфликты...

А вот я думаю, как раз наоборот. Он точно на них настроен. Вспоминая последнюю нашу встречу чуть больше года назад, мороз бежит по моей коже снова и снова…

– Оооо, и ты здесь, Маугли, я уж думал, тебя вернули обратно...

– Ты издеваешься, Егор? Я живу здесь уже почти двенадцать лет.

– И что? Думаешь, особенной стала? Как была чужой, так и осталась.

– Как ты можешь быть таким жестоким?

Он усмехнулся. Подошёл в упор, вынуждая меня отпрянуть назад в ужасе.

– Вот видишь... Ты не наша кровь. Яровые ничего не боятся. А ты лишь жалкая трусиха, да и только. Надеюсь, когда-то ты это поймёшь и исчезнешь из этого дома сама, чтобы не бесить меня лишний раз, тётушка.

И как я должна была бороться с ним? По сути он прав. Я ему не кровь. И да, я трусиха. Была ею и осталась... Поэтому сейчас, когда мама говорит, что он изменится... Что всего этого может уже и не быть, мне не верится. Я всё ещё боюсь.

– А что если да? Что если... Он захочет вытравить меня из университета?

– Малыш, я с ним поговорю. Он не будет больше таким. Не маленький ведь. Прошло бунтарство. Тем более, Гордей точно накажет его за тот конфликт...

– А что произошло?

Мама оглядывается.

– Я папе не стала говорить... И ты не говори... У него была интимная связь с деканом. Ей тридцать шесть... Вот узнали и понеслось. Кто-то выложил в сеть информацию. Её уволили, а его рекомендовали отчислить. У них строго с этим.

– О, боже мой. Фу...

– Алин, только тсссс... Не говори никому, ладно? Для семьи секрет...

– Хорошо, мам, я поняла, не скажу, – смотрю я ей в глаза. – Но я его боюсь... Он меня ненавидит...

– Может, он боится тебя?

– Меня? Егор? – нервно смеюсь я в ответ. – Он ничего не боится... – мотаю я головой. – С самого первого дня я это поняла.

Он действительно отличается. Всегда говорит то, что думает. Не боится конфликтовать. Лезет на рожон. Берёт то, что хочет. Он и в школе таким был, и по её окончанию...

Сколько бы отец не пытался его осадить, было бесполезно. Характер у него... Достался за всю семью. И я не знаю, как смогу совладать с ним. Чем старше, тем хуже...

– Посмотрим, ладно, Алин? Он ещё даже не поступил. Может всё будет между вами нормально... Егор – характерный мальчик, но он хороший. Я ведь знаю его с рождения... Просто так бывает, что люди не ладят. Это не значит, что ты какая-то не такая или он. Может просто... Нет точек соприкосновения...

– Ага, – выдыхаю, уткнувшись в её плечо.

– Ну, всё, доча. Пойдём ужинать, папа уже заждался. Идём...

– Хорошо, мам...

***

Месяц спустя

– Отлично. И с парковой... Просто блеск, дочь. Так держать.

Отец в очередной раз учит водить. Я осматриваюсь в боковые зеркала и снова начинаю выезжать с парковочного, как вдруг…

– О, ну, не удивительно. – Егор нагло выставляет ладони на капот, а я перестаю дышать. – Привет, дед! – взмахивает он рукой. – Ты как ей такую детку доверил? Она же даже выезжать с парковки не умеет.

И снова этот пренебрежительный тон. Это осуждение и отторжение.

– Слышь, Егорыч, отошёл, а, – рявкает отец. – Загородил, блин, проезд.

Егор ухмыляется, но всё же слушается отца, а я всё равно не могу пошевелиться. Они уже виделись по его возвращению в страну, знаю… А вот я в тот день осталась дома, наврала всем, что приболела, потому что не хотела с ним видеться.

– Алин... Что такое? Давай поменяемся?

– Нет, я... Да, давай, – я позорно открываю дверь и выхожу из машины, столкнувшись с ним взглядами. Как же в груди всё горит. Невозможно находиться рядом. С ним всё чересчур. И он всегда так решительно и нагло смотрит. Словно всю мою жизнь бросая мне вызов.

Глава 3.

Алина Яровая (Сиротка)

Провожаю Егора нахмуренным взглядом, а сама так и стою в оцепенении. Почему я так сильно боюсь его? Что даже не могу ничего ответить... Меня растили в заботе и тепле, я не привыкла ни с кем ругаться.

Телефон издаёт звук, и я вижу одно новое сообщение.

Василиса Яровая: «Алин, Егор у вас? Папа спрашивает».

Начинаю набирать ответ, но как-то странно, что они не в курсе, поэтому я решаюсь спросить у него.

– Вася спрашивает, у нас ли ты... Они не в курсе? Что им сказать?

Вальяжно развалившись в кресле, Егор нагло пьёт что-то из бара отца и поджигает пространство своим недовольством.

– Ты не обнаглел? Это же папин, он ругаться будет. И где они, кстати?

Он смотрит на меня пристальным взглядом и ухмыляется.

– Тебя не зовут на такие мероприятия. Опозорить можешь... – цедит он, поглядывая на меня. Словно бросает мне вызов.

– Неужели? А ты тогда почему здесь?

Я скрещиваю на груди руки, а он улыбается.

– Ладно. Один-один. Неплохо для дикарки.

– Какой ещё дикарки? Я совсем не дикая.

– А какая ты, Маугли? Такая и есть. Того и гляди что-нибудь выкинешь.

Он это вообще обо мне?

– Ты меня даже не знаешь. Что мне ответить Васе?

– Да мне всё равно, хочешь – сдавай.

– Погоди... Что значит, сдавай? Ты ушёл из дома или что? Как это понимать?

– С каких пор мы стали друзьями, – скрипит он зубами. – Отвали от меня.

Егор нервно встаёт с кресла и идёт к окну, а я не понимаю, что с ним, но не хочу брать на себя ответственность, поэтому отвечаю Васе, что не знаю, где он. Не хочу вмешиваться. Даже если они все – моя семья.

На секунду я замираю, глядя на него. Пусть мне видно лишь затылок и спину, но чувство, будто его что-то тревожит, просто он, как всегда, выделывается.

– Я вижу твоё лицо, Сиротка. Хватит пялиться, а то я решу, что ты совсем конченая.

Услышав это, я убегаю к себе. Глаза вновь слезятся, но я давлю это чувство. До учёбы осталось полтора месяца. И я так не хочу, чтобы он поступил, но, похоже, за него уже договорились. Перевод всё же проще, чем поступление.

Странно, что мама не звонила и не писала, так же, как и отец. Интересно, куда они уехали...

Время на часах уже почти девять, и я наконец слышу внизу мамин и папин голос. Бегу туда вниз на всех скоростях. Вижу их и сразу же обнимаю маму.

– Я вас потеряла. Вы не сказали, что уезжаете...

Вид у них какой-то расстроенный.

– Алин, доча, иди на кухню, мы сейчас с тобой поговорим.

– Ладно...

О чём они хотят поговорить? Что такое случилось? Ничего не пойму...

– Дорогая, – заходит ко мне мама, и я жду их обоих, но она прикрывает за собой дверь и садится напротив. – Мы были у Гордея с Миланой...

– Хорошо, – жду я продолжения.

– Понимаешь, малышка, сейчас непростая ситуация. Гордей сердится на Егора, а Егор не желает его слушать. Вообще... Он бунтует, Алин...

– Мне уже страшно...

– Нет, – смеётся мама. – Ты что? Не бойся... Я просто хотела сказать, что мы приняли решение, что Егор у нас немного поживёт. Пока они нормально не поговорят.

О, Господи...

– Алин, я знаю, что тебе с ним сложно, но... Может, как-то получится...

– Мам, я поняла...

Кто я такая, чтобы возникать? По сути он их родной внук... Да и я вижу, что ситуация из ряда вон. Не буду же я спорить с родителями и диктовать им свои условия? В конце концов, меня не так растили. Это Егор вырос таким, будто ему всё можно.

– Пойми, мы лучше сами за ним присмотрим, чем он будет по друзьям или съедет куда-то... Дурной ведь, – шепчет мама и я улыбаюсь.

– Я справлюсь, мам... Спасибо, что поделилась.

– Тебе спасибо, что поняла нас... Я переживала, как ты воспримешь... Очень переживала.

– Я тогда к себе пойду... Вы уже с ним говорили?

– Вот сейчас, Саша пошёл разговаривать... Надеюсь, он нормально воспримет. Они ведь так поругались, что он чуть дверь в кабинет отца не сорвал с петель.

Вздыхаю. Господи, почему он не ценит того, что имеет? У него такие замечательные родители. Как так можно???

– Ты кушала? Не голодная?

– Да я... Яблоко перекусила.

– Алин... Ты такая худенькая у меня. Тебе надо больше питаться.

– Мам... Я правда не голодна, но вам могу погреть.

– Давай вместе на стол накроем. Может и Егор к нам присоединится?

– Ладно, хорошо, – вздыхаю я, и мы начинаем собирать на стол...

Естественно, он снова недоволен. Когда входит на кухню. Опять смотрит на меня, как на врага народа. Чёрные угли только разгораются в своей злости и ненависти.

Глава 4.

Алина Яровая (Сиротка)

Меня мучает чувство вины. Не знаю даже, перед Егором или перед родителями. Мне кажется, что перед ними всеми. Просто это не я. Это какая-то плохая версия меня. Мне никогда не хотелось быть такой. Наоборот, я старалась соответствовать примерам благородных девиц из книжек по литературе. А теперь…

Ощущаю себя лицемеркой. Словно я на фоне Егора захотела выглядеть лучше, чем я есть. Будто хотела превознести себя в лице других. Но на самом деле это не так.

Когда я выхожу из комнаты, мама как раз уже хочет зайти ко мне.

– Алин...

– Мам, извини... – обнимаю я её.

– За что, малыш? Не надо. Когда ты ушла, Егор извинился перед нами.

– Что?

Мне это сейчас послышалось?

– Да, он сказал, что был не прав. Что больше он так себя вести не будет, что просто зол на ситуацию...

Значит, у него всё же есть хоть какая-то совесть... Офигеть…

Я думала, там ей и не пахнет.

– А ты тут как?

– Нормально... Но я сильно заволновалась из-за сказанного... Наверное, не стоило так грубо при всех...

– Зато смотри какой эффект, – смеётся мама. – Но больше не практикуйте такие ссоры. Вы ещё поймёте друг друга, но позже... Когда вырастете.

– Ага... Надеюсь на это, – тяжело вздыхаю я. Хоть и не верю, что дело можно исправить возрастом.

– Пойдём. Покушаешь... Проголодалась, наверное?

– Немного, – улыбаюсь я, хотя внутри мне до сих пор не спокойно. Колотит, когда думаю о нём. Не знаю, как нам сосуществовать в этом доме. Придётся учиться. Это, наверное, особое мастерство... Жить с ним под одной крышей и не поубивать друг друга. Помню, раньше я и три дня кое-как вывозила... А он занимался всякой хренью. То заливал клей мне в тапки, то подсовывал дохлых мышей под дверь. Как маленькая пакость портил мне жизнь. Надеюсь, что он вырос из этого... Надеюсь, всё осознал.

Мы ужинаем с мамой вдвоём, смеёмся. Я мою посуду и иду спать.

А утром...

Утром я открываю глаза, вздрагиваю и собираюсь орать, пока широкая ладонь Егора не ложится на мой рот. Он находится в такой близости от меня, что меня всю бьёт током. Грудь вздымается от страха. Я чувствую тепло его кожи и лютый ужас от того, что он делает.

– Сейчас... Заткнись, Сиротка, – чёрные глаза окутывают своей темнотой. Мне кажется, я теряю сознание. Мычу ему в ладонь, и он склоняется ближе. Моё собственное сердце оглушает. – Боишься меня? Это хорошо. Я отпущу. Только обещай не орать... Обещаешь?

Я киваю, а у самой сейчас будет разрыв аорты. Как только его рука сползает с моего рта я тут же жмусь к стене, обхватив колени.

– Что ты здесь делаешь?! И что это вообще было?! Что тебе нужно?!

– Я пришёл тебя эффектно разбудить. Ты же хотела хорошего племянника. Вот он я.

– Ты что... Больной? – я дышу как загнанный в клетку зверь, а он смотрит на мои колени. Схватив край одеяла швыряет его на меня, накрывая. И до меня только сейчас доходит, что я была перед ним в майке и трусах, блин! Просто офигенно...

– Нет, я здоров. У меня справка есть. Показать?

– Егор, не смешно. Я боюсь тебя.

И снова эта улыбка на его лице. Он резко встаёт с кровати и ходит по моей комнате. Направившись к полке, снимает оттуда книгу и открывает. Изучая, ставит обратно. Снова берёт. Он издевается?

– Егор, выйди из моей комнаты, – прошу я его, глядя исподлобья.

– Это что? Что ты ей чешешь? – он достает руку-чесалку и ржёт, как придурок. А я психованно встаю с кровати, придерживая одеяло на бёдрах, и выдираю ту из его рук.

– Какая ты нервная, тëтушка. Успокойся.

– Егор, мне нужно в ванную.

– Так иди, не задерживаю.

Он то и дело берёт мои вещи. То игрушки, то книги, то просто какие-то безделушки, а потом и дневник, что лежит на самом верху.

– Положи! – истерю я, но, видимо, это и даёт ему понять, что там нечто интересное и сокровенное для меня. Он открывает, а я прыгаю, пытаясь отобрать. Но он же выше меня и не позволяет, читая вслух:

– Сегодня этот гадёныш снова вылил на меня суп. Я два урока проплакала в туалете. Маме говорить не стала, но...

– Отдай, сволочь! – одеяло мешает, и я наплевательски отбрасываю его, прыгая возле Егора в трусах и майке, блин. – Отдай!

– Нифига, да тут целая летопись обо мне! 28 июня. Мама говорит верить в Бога, но я не верю, потому что существует Егор, – он гогочет во всю глотку, а я, не выдержав, со всего размаху бью его по лицу.

Его щека краснеет. Моя рука болит.

Он замирает, опуская на меня взгляд. Мужские желваки дёргаются от напряжения. Его окутывает злость, а меня – паника.

Мои ноздри раздуваются, а в следующую секунду Егор припечатывает меня к стене. Лоб в лоб. Давит на мня, будто бодает. И тяжело дышит. Я вся покрываюсь мурашками и трясусь перед ним.

Глава 5.

Алина Яровая (Сиротка)

После того, что произошло, я боюсь даже выходить из комнаты. Зачем он был так близко? Зачем так себя ведёт? Почему думает, что ему всё дозволено? Мне теперь неловко. И даже на завтрак меня зовёт мама. Потому что я не хочу выходить из комнаты.

– Да, да, я сейчас, – тихо произношу, настраивая себя. Не знаю, как смотреть на него. Как находиться на одной кухне.

Мы спускаемся, и я вижу папу.

– Доброе утро.

– Доброе, дочь, – отец бросает взгляд на маму. – Егор уехал к друзьям по делам. Попросили.

Выдыхаю. Господи... Целый день без мучителя... Слава Богу. На целый день я смогу чувствовать себя спокойно... У меня в мгновение сердце в груди успокаивается. Ритм замедляется, и я перестаю слышать всё гулом.

– У тебя какие планы сегодня?

– Хотела розы посмотреть в саду... Вчера они так красиво начали распускаться. Надеюсь, что все зацвели. Надо бы там веточки подрезать...

– Золушка ты наша. Папа хотел тебя снова покататься позвать.

– Я за... Давай после двенадцати? Я пока в теплице всё сделаю. Хорошо?

Папа кивает, а мама улыбается. У нас всегда идиллия, когда мы втроём. Обожаю родителей. И помогать им обожаю. Я не знаю людей добрее и отзывчивее.

Мы завтракаем, я быстро мою посуду и галопом скачу в сад. Сегодня ещё такая прекрасная погода. Лучи яркого солнца прорываются сквозь щели в поликарбонате. Пою, пока подрезаю кустовые розы. Обожаю цветы и землю... Да и вообще работать руками люблю.

– Я думал, ветер завывает, – ехидно звучит сзади, и я подпрыгиваю на месте, вздрогнув, а Егор ржёт надо мной. – Трусливая ты, конечно.

– Что тебе нужно? Я занята, уходи.

– Да ничего. Просто пришёл на твоё пение, сирена. Вы же так мужиков заманиваете.

– Что ты несёшь, блин? Какая сирена и каких мужиков?

– Это древнегреческая мифология, дурёха, – отрезает он, посмеиваясь надо мной, а я стараюсь не обращать внимания, а лишь расстраиваюсь, что розочек так мало. Ищу их в терниях кустов, но бесполезно.

– Ты их пересушиваешь.

– Чего?

– Ничего, смотри.

Он подходит так близко, что я сейчас рухну с корточек. Сердце вновь ускоряет ритм до запредельного. Отстукивает где-то в глотке, вынуждая ту болеть.

А потом Егор аккуратно сжимает мою руку, отодвигая указательный палец и ведёт к грунту, надавив на него им.

– Чувствуешь? Сухо на пару сантиметров, а должно быть... Влажно, – произносит его гадкий рот, и я смотрю на него как дура. На эти его губы, говорящие такие двусмысленные слова.

«Влажно». Что он, блин, несёт, у меня все мысли не о цветах!

– Поливай дважды в день летом, Сиротка. И будет у тебя вся теплица в розах.

Я всё ещё смотрю на него. У меня горят щёки. Даже когда он отпускает мою руку. Господи, что за странное влияние, от которого у меня всё тело дрожит. Хочу, чтобы ушёл, но боюсь, если ляпну ему это, то он назло останется.

– Что ты так смотришь, не учили тебя за цветами ухаживать?

– Я первый год розы посадила... Другие не такие водохлёбы... Я знаю землю, просто все требуют разного ухода, – опускаю я взгляд и иду к бочке с водой и лейке. Воды на самом дне, и я пытаюсь дотянуться, но у меня сил, наверное, не хватит вытащить оттуда полную.

– Давай помогу, квашня, – Егор подходит и отодвигает меня. Делая всё самостоятельно, вытаскивает её и поливает мои розы.

– Разве ты не к друзьям поехал?

– Поехал, но дед попросил вернуться. Его вызвали по вопросам фирмы, а он хочет, чтобы я тебя водить поучил.

– Что?! – выпаливаю я в ужасе.

– Чё, ссыкуха, испугалась? Да не бзди ты, цветочек, я научу тебя гонять на такой. Я ж видел, как вы ездите. 90 от силы. При том, что в ней 260 лошадей.

– Егор, это исключено. Спасибо, конечно, за совет и помощь, но я с тобой никуда не поеду. Раз папа не может, значит, сегодня без вождения.

– Ой, мляяяя. Тугая ты какая.

– Прекрати так странно разговаривать!

– А ты прекрати визжать. Тебе восемнадцать вроде, а ведёшь себя, как пискля.

– Сам ты...!

– Самая настоящая пискля, – подначивает он. – Охуенно дерёшься, кстати. Мне понравилось.

– Это... Ты... Ты не оставил мне выбора.

– Выбор есть всегда. Либо да, либо нет... Либо минет.

– Аааа!!!! – я рычу и выхожу оттуда, а он прётся за мной и ржёт.

– Давай, мой руки и поехали катать.

– Нет.

– Тогда я приду к тебе в комнату.

Я тут же стопорюсь и смотрю на него.

– Не придёшь. Я не впущу тебя. Егор, лучше вообще не подходи ко мне.

Он делает выпад вперёд, а я отскакиваю назад. Чёрные глаза жрут и прибивают к земле.

Глава 6.

Егор Яровой (Егорыч, Змей)

Алинка…

О ней отдельная тема. Не знаю уж, как так вышло. Тут и стыд, и противостояние, и постоянная борьба с самим собой. Я и в Германию-то свалил только для этого. Ни видеть, ни слышать. Всё как-то спонтанно случилось. Не так, чтобы с самого первого взгляда на неё. Просто она меня всегда бесила своей чистотой. Опрятностью, поведением, терпением. Я так не мог. Она могла. Девочка из детдома, которую притащили, когда мне было около семи лет. Она и не похожа была на детдомовскую. Мне они всегда виделись нечистоплотными грязнулями, но среди нас двоих таким был я. Да и не только это раздражало. Образ благородной леди. Прямая осанка, идеальное телосложение. Она всегда держит подбородок так, будто у неё на шею надеты эти африканские украшения, а в спину будто вкручен титановый стержень. Хз как у неё так получается. Лично я вечно сутулюсь. За что не возьмется – всё у неё получается. Куда, блядь, не посмотрит там вырастает роза. Вот как такая не будет действовать на нервы?

Сначала думал – зависть. Удобно было сваливать на это. А что? Я тоже хотел таким быть, и чтобы меня при этом все любили и жалели... Позже догнал, что мне любопытно, что в ней есть такого, чего нет во мне. Ну а после... Осознал, что нихера это не любопытство. Иначе бы я в семнадцать не словил бы белочку и не захотел бы поцеловать грёбанную приёмную тëтку, которая при этом младше меня почти на два года. Хорошо, что я себя буквально выпинал от неё и ничего не произошло, а сейчас. Сейчас я, сука, еду крышей. Потому что она ещё сильнее изменилась. Нет, стержень как был, так и остался. Добавилась ебучая женственность и нежность. Округлости, которые в природе принято считать сексуальностью. То, от чего у мужиков дымится член и плывёт мозг. И как управлять этим я не знаю, потому что отказываюсь принимать такой расклад. Когда я ебал в Германии деканшу меня вполне всё устраивало. Закрыл страницу от глаз Алинки. Вычеркнул её отовсюду. Даже удалился из семейного чата, чтобы не думать. А теперь? Куда от неё бежать?

Она садится в машину и даже не смотрит на меня. Походка от бедра. Тёмные густые волосы заплетены в тугую косу позади. Смуглая кожа в сочетании с ними как у чёртовой модели из глянцевых журналов, но это не автозагар, это естественный песочный оттенок. Она даже этим сраным тональным не пользуется. У неё чистое лицо без единого прыща или неровности. Везде всё закрыто. Джинсы, кардиган. И это летом. Уверен, не было бы так жарко, она бы паранджу надела, лишь бы я не смотрел. Просто она меня боится. А меня от этого ещё сильнее штырит. Лучше бы она вела себя обычно. Лучше бы была милой и сюсюкала, меня бы тогда, может, от неё током шарахнуло... Но нет... Она будто назло ведёт себя как монахиня, которая лицезрела пред собой Люцифера. Ещё бы крест взяла в руки и молиться начала, святоша.

Сажусь рядом, рассматривая её несчастный вид.

– Ну вперёд, Вин Дизель, показывай.

– Сейчас, – Алинка выдыхает и пристёгивается, а я ржу. Потому что она даже не удосужилась позвонить деду и спросить. Он меня ни о чём таком не просил, естественно. Узнает – будет визг до потолка. А пока я наслаждаюсь этими издевательствами.

– Показать, где педаль газа?

– Не надо, – бурчит она. А я ведь могу. Наклониться к её ногам, тогда у неё точно инфаркт случится.

Алинка трогается с места и тяжело дышит, а я сижу и просто смотрю в окно.

– Направо здесь сверни.

– Здесь нельзя.

– Уууух... Ну, похвально, слушай. А тут?

– Тут можно, но зачем? Там дальше кирпич.

– И дороги все выучила, ну, профи, реально.

– Слушай, Егор. Что тебе от меня нужно? Я в состоянии сама водить и ездить. Уж до универа точно.

– Мне от тебя? Нихрена не нужно. Разве ты что-то можешь предложить? – интересуюсь я чуть ближе пододвинувшись к её плечу, а она в истерике щемится к окну. Ржу. Господи. Вот ссыкуха, а...

– У тебя подружки-то есть, Сиротка?

– Какая тебе разница?

– Трахнуть хочу.

– Фу. Трахай своих подружек, окей?

– Ну... Видишь ли... Дело в том, что я уже их всех перетрахал, – улыбаюсь я, рассматривая её водительские права, которые взял сверху с панели. – По второму кругу неинтересно.

Неожиданно она выдергивает их и заворачивает машину в карман, останавливаясь.

– Мне это неинтересно. Подробности своей личной жизни держи при себе. Так же как и весь свой, я уверена, богатый сексуальный опыт. Он меня совсем не тревожит. Ты – мой племянник. Держи, пожалуйста, рамки этого семейного взаимодействия.

Вот ведь сука, а. От чувства жжения в грудной клетке я начинаю нервно смеяться. Она, нахуй, меня не просто бесит. Она мне сейчас колом яйца к сиденью прибила.

– Племянник... – улыбаюсь я, глядя в её зелëно-ореховые глаза. – Племянник...

Она хмурится и бегает взглядом от моего подбородка до лба, а потом отворачивается и снова начинает движение, выворачивая из кармана. – Может племянник показать, как ездят на этой малышке или тëтушка тут же пожалуется папочке?

– Этот папочка – твой дед.

– И? Так что? Уступишь место племяннику?

– Ты точно змей, как тебя и называют твои дружки. Такой же ядовитый, скользкий и гадкий. Садись.

Глава 7.

Алина Яровая (Сиротка)

Егор давит на газ, а меня практически сразу парализует. Я вжимаюсь в сиденье, и мне кажется, сейчас продырявлю его своими ногтями.

– Егор… Егор…

С каждой минутой мы едем быстрее, хотя мне кажется, что уже некуда.

– Егор, прекрати, – повторяю я более уверенно, хотя голос ломает.

– Что ты творишь?! Сбавь скорость!!! – кричу я на всю машину, а он только набирает обороты, пятляя между других машин. – Пожалуйста... Пожалуйста, Егор!!!

– Да успокойся ты, ссыкуха. Ща мы на трассу выйдем.

– Егор, не надо!!! Останови, я выйду!!!

Чувствую, что он чуть сбрасывает скорость, но мне всё равно дико страшно. Сердце не может успокоиться. Чувствую, как меня всю заполняет липкое ощущение ужаса, что мы сейчас разобьёмся. А я люблю жизнь. Люблю родителей. Учебу, всё, что у меня есть. Я не хочу умирать.

– Егор... – прошу я дрожащим голосом, а потом он меняется в лице. Останавливая машину на обочине смотрит на меня и обхватывает плечо.

– Ты чё, Сиротка? Побледнела вся.

– Не трогай меня! – я открываю дверь и выхожу из машины, почти вываливаюсь. От стресса меня тошнит. Надеюсь, не вырвет прямо при нём. Какой же кошмар.

– Ладно-ладно... Успокойся, на, – он выходит следом и протягивает мне воду, что лежала в салоне, а я не то что пить, я вдохнуть не могу. Придурок, блин.

– Я больше никогда с тобой никуда не поеду!!! – кричу я и чувствую, что ноги ослабевают. Я съезжаю вниз на корточки. – Какой же ты... Какой...

– Какой, м? Какой я, Алина? Хуёвый? Злой? Или как ты там ещё меня называешь? – спрашивает он со злостью. Будто я виновата, что он именно такой.

– Всё это и сразу! Я тебя ненавижу! Презираю!

Не знаю, что на меня находит, но я резко встаю с асфальта и иду на него, толкая в грудь.

– Ты всю жизнь меня донимал! Всю жизнь надо мной издевался! За то, что я просто пыталась быть! Просто пыталась подружиться! – Слова мои как яд, инфицируют меня саму, но я не унимаюсь. Не могу успокоиться. Всё толкаю его и толкаю на самую дорогу. – Ты сам жалкий трус, понятно?! Ты просто избалованный гадкий трус, который отрывается на тех, кто слабее его! Кто уязвимее! Я ненавижу тебя, ненавижу сильнее всего на этом свете! И правильно, что тебя попёрли оттуда! Потому что ты ни черта не ценишь! Будет не удивительно, если ты и здесь трахнешь какую-нибудь деканшу и тебя выставят!

Слышу громкий оглушительный гудок со стороны и просто поворачиваю туда голову. Не успеваю среагировать, как Егор толкает меня всем своим весом с дороги, и мы с ним заваливаемся на асфальт. Обе его руки под моим затылком, очевидно, чтобы я не ударилась. Я лежу под ним и дышу как ненормальная, понимая, что он только что спас нам жизнь, а я по своей тупости чуть нас не угробила.

Смотрю в его чёрные глаза, чувствую и слышу стук наших сердец, объединяющийся во что-то бешенное, сумасшедшее, дикое. Я и пикнуть не успеваю, как Егор подаётся вперёд. И... О, Господи... Он меня целует. Он целует мои губы, нагло пролезая в рот своим языком. Я сейчас умру!!!

Чувства на грани разрывают меня всю на части. Моя тахикардия сейчас стучит в висках.

Не могу оттолкнуть. Сдвинуться. Словно мне в кровь попал настоящий паралитик. Первый мой поцелуй... С тем, кого я ненавижу! Со своим, блин, племянником. Что он творит?!

Я еле нахожу силы запротестовать, начинаю толкать его, но бесполезно и тогда я просто нагло пинаю его между ног. Мужское тело тут же реагирует, и он слезает с меня, схватившись за причинное место, а я тупо бросаюсь бежать в чёртово поле внизу дороги. Не могу думать о том, что произошло. Просто бегу, не зная куда. Сломя голову удираю, слыша сзади своё имя. К чёрту.

Добежав до какого-то дерева, опираюсь на него и не могу успокоиться. Не просто плохо... Мне так отвратительно, как не было никогда. Зачем???

Зачем это всё? Он хочет... Он добивается, чтобы от меня все отвернулись? Этого хочет? Чтобы они узнали об этом грязной связи и подумали обо мне, чёрт его знает, что?! Фу фу фу!!! Я и думать об этом не желаю! Какая же гадость!!!

Смотрю вдаль и понимаю, что тащиться обратно охренеть как далеко, но к нему я ни за что не вернусь. Лучше буду идти пешком через поле до самой ночи, но не с ним. Ни за что! Никогда!

Я так и делаю. Прусь через грязь и даже небольшое болотце, а затем выхожу на дорогу только через два часа. Уставшая и вымотанная. На улице уже стало темнее, я иду по дороге и дрогну.

А сзади неожиданно появляется моë ауди.

– Садись, – звучит грубое, но я не реагирую и иду дальше, а он медленно едет рядом. Почти ползёт. – Этого не должно было случиться. Адреналин в кровь попал.

– И что... Ты всегда так, когда адреналин попадает?

– Всегда. Мне даже и не понравилось. Забыли.

– Знаешь, что?! Думаешь, мне понравилось?! Ты украл мой первый поцелуй! Тот, который я хотела отдать человеку, с которым бы у меня была любовь. Чувства! А ты просто подло и беспринципно его украл!

Я почти плачу, а он начинает ржать. Просто смеётся надо мной как последняя сволочь!

Глава 8.

Егор Яровой (Егорыч, Змей)

Я ещё никогда так дерьмово себя не чувствовал. Сорвало тормоза. Не смог себя заставить прекратить это безумие.

Как представил, что нас бы сбила машина, и я бы никогда не успел... Так и повело. Просто затолкать в неё свой язык... Казалось бы... Фигня же... Вот оно и отличие ото всех остальных.

Не фигня. Вовсе не фигня. Меня с этого вынесло.

Я снова не понимаю, что тут вообще делаю. Я от неё не могу оторваться. И ещё сильнее хочу всадить иглу ей прямо в сердце. Ненавижу её недоступность. Её эту показушную правильность. Практически святость!

Как же меня бомбит... И когда я уезжаю, бросив её на трассе после этих её слов... Просто немыслимо триггерит.

Останавливаюсь за километр и колочу по рулю со психом.

Осматриваю салон. Снова пялюсь на её фотку на водительских правах.

– Алина Яровая, блядь! Святая непорочность! Как же я, сука, тебя ненавижу!!!

Слышу трель звонка и достаю телефон, оборачиваясь.

– Да?

– Егор... Егор, вернись за мной, пожалуйста.

– Ты же не хотела со мной ехать. И чтобы я вообще подходил. Что изменилось?!

Слышу, как дрожит её голос, а потом и какой-то отвратный мерзкий мужской смех на фоне него.

– Две минуты.

Сбрасываю и разворачиваю машину, ударив по газам. Блядь, не надо было её там оставлять. Даже если несла хуйню. Если обидела своими словами. Ты же мужик, блядь, Егор. Нахер ты её бросил? Если не успею и что-то с ней будет... Если случится, я точно никогда себе не прощу.

Километр я преодолеваю мгновенно. И вижу, как какие мудаки на старой колымаге едут за ней, пока она вся в слезах прётся по дороге, прихрамывая. Несусь на них. На всей скорости. И резко останавливаюсь прямо перед ними. Просто лоб в лоб.

Выхожу, быстро беру её на руки и несу к машине. Она, блин, как пушинка.

– Сделали что-то тебе?

– Нет, – отвечает она, придерживая меня за шею. Меня даже от касания её рук пробирает. Я усаживаю её на пассажирское и закрываю дверь.

С самого детства отец говорил мне, что нет ничего важнее уметь защищать себя и тех, кого ты любишь. Я всю свою жизнь защищал Ваську и Даню. На что только не ходил, чтобы уметь драться, уметь стрелять, уметь всё и сразу. Но при этом я ни разу не дрался из-за Алинки. Она не проблемная, это я такой. Она бы здесь даже не оказалась, если бы не я. Поэтому сейчас я злюсь в первую очередь на себя. Но просто я такой. Да, я неправильный. И я не умею признаваться в чувствах. Я в принципе никому никогда в них не признавался. Я уважаю родителей, но не люблю, когда за меня принимают хоть какие-то решения. Я – эгоист, циник, грубиян. Да, это я. И ничего уже не исправить. Поэтому я подхожу к той тачке, открываю дверь, слыша фоном отвратный гогот, и резко вытаскиваю оттуда водилу, начав яростно его бить. Мордой в землю и ногами в придачу. Он у меня, сука, вряд ли сможет ходить ближайшие сутки точно.

А следом из машины вылетает и второй его друг. А вот третий так и гасится внутри.

– Э, ты чё... Костя, помоги, блин! – зовёт он товарища.

– Не, я не выйду к нему. Валим, а.

Я просто хожу за ним вокруг машины, а этот самый смелый придурок удирает от меня в истерике, то в одну сторону, то в другую.

– Сука, я же тебя всё равно выцеплю. Чё вы с ней сделать хотели???

– Мы ж не знали, что твоя баба. Отъебись от нас!

– Я тебе, блядь, щас язык в жопу засуну. Какая она тебе баба, ссыкло?! Сюда иди!

– Егор! – кричит Алинка из машины. – Егор, пожалуйста, не надо. Давай уедем.

– Молчи.

– Егор, братан, послушай её, а. Мне нахер проблемы не нужны. Я не знал, что у неё парень есть. На ней не написано.

– Чтоб, сука, впредь всех девок стороной обходил. Увижу, что лезешь к кому-то против воли, пиздец тебе. Понял?!

– Понял.

Я ухожу обратно, а по пути ещё несколько раз пинаю в крыло их мятую ущербную колымагу. Ебать, я бешусь. Не могу успокоиться. Сажусь за руль, сжимая его, пока Алинка сидит и молчит. А я газую, разворачивая машину.

Так и едем молча. У меня сердце гоняет по грудной клетке в истерике. Костяшки сбиты в кровь. Я от себя такого не ожидал. Злюсь на неё пиздец как, но на себя сильнее. И за ситуацию, и за поцелуй.

Нахрен, какую дичь я сотворил, что мне теперь заговорить стыдно...

До самого дома она не произносит ни слова. Вообще ни одного, да и я тоже. Когда доезжаем, выходит и просто идёт в дом, а я разворачиваюсь и еду на мойку, потому что из-за меня её тачка внутри похожа на свинарник. Она же по какому-то болоту шла.

Там оставляю ауди на химчистку и смотрю на свой кулак. А думаю не об этом. Только о том, как целовал. Что же это за больные, нездоровые фантазии? Она же член моей семьи. Почему... Почему я это испытываю??? И как выбросить из башки это мракобесие?

Машину загоняю в гараж около десяти вечера, а сам иду к себе. Я морально выебан похуже, чем когда разосрался с отцом. Я не люблю с ними скандалить, но порой они уж очень сильно пекутся за меня и принимают решения, которые лично я не хочу поддерживать. Например возвращение в Россию... И поступление в универ Алинки.

Глава 9.

Алина Яровая (Сиротка)

Он меня так защищал. Признаться, я до сих пор боюсь об этом думать.

Он реально за меня беспокоится? Или испугался, что ему прилетит от папы?

Потому что он мне соврал... Когда я пришла домой, отец спросил, где я была, ведь мы договаривались о вождении. Но я не стала сдавать Егора. Просто сказала, что ездила сама, а потом Егор попросил у меня ключи. Я дала. Всё. Легенда гласит так. А сейчас я лежу в своей комнате и не понимаю. Зачем он это всё. Зачем хотел провести со мной время...

Зачем поцеловал? Защищал? Он же... Я ведь не могу ему нравиться?

Если предположить это, то как-то это ненормально что ли. Мы родные друг другу люди. И если защиту можно свалить на родство... То поцелуй, точно нельзя. Он ведь реально затолкал мне язык в рот... Я даже губ своих никому не позволяла касаться... А это был его язык. Какой-то кошмар. У меня всё это в голове не укладывается. Я даже не поняла, что почувствовала при этом. Я боюсь об этом думать и вспоминать.

Но это была не тошнота…Что-то другое…

Сразу как пришла я приняла душ и поставила кеды в стирку. Но Егора не видела. Он как испарился. Возможно, даже на моей машине.

Надеюсь, что он больше не влипнет в неприятности.

За ужином мама спрашивает, как прошёл мой день, а мне и ответить толком нечего. Обычно я никогда не лгу, а тут чувствую, что мои щёки краснеют и сильно нервничаю, что они увидят это.

– Всё было нормально. Теплица, вождение, потом читала...

Внезапно входная дверь издаёт звук, и мама сразу же зовёт его за стол.

– Егор, садись ужинать. Мы все тут.

– Я не голоден, спасибо. Пойду к себе, – отвечает он холодным тоном, и я выдыхаю в облегчении, потому что не знаю, как смогла бы смотреть ему в глаза.

– Опять противится, – хмурится папа, а мама берёт его за руку.

– Не волнуйся, он изменится... Дай ему время.

– Я не хочу, чтобы он думал, будто мы его тут насильно держим...

– Саш... – она мотает головой. – Он так не думает. Он тебя уважает.

Господи, мне за них так больно. Ещё я тут со своими переживаниями. Накрутила себя. Может у него реально адреналин в кровь попал и пофиг ему, что было? Он, наверное, каждый день по сто раз целуется... Фу... Какая гадость.

– Мам, я поела. Можно я пойду к себе? Позовёшь, когда посуду надо будет помыть.

– Иди, дочка. Я сама помою.

Мама отпускает, а я убегаю к себе. Проверяю на всякий случай все ли мои дневники на месте, а то мало ли...

Ложусь в кровать и достаю телефон.

«Валя Каримова хочет добавить Вас в друзья».

– Ооо, привет! – тут же пишу я с радостной улыбкой.

– Привет, красотка! Нашла тебя в сети. Фамилия у тебя классная! Яровая!

– Спасибо. Как твои дела?

Пока улыбаюсь и переписываюсь в темноте комнаты слышу приглушённый стук, но не сразу понимаю, что стучат в мою дверь. Понимаю только тогда, когда на пороге уже вижу Егора.

– Чего тебе? – спрашиваю я напряженно.

– Я поговорить хотел, – заявляет он холодным как сталь тоном.

Я чуть приподнимаюсь на кровати и прикрываю себя, чтобы ничего лишнего не было видно.

– Заходи.

Егор проходит вглубь моей комнаты, берёт стул возле компьютерного стола и ставит возле кровати, усаживаясь на него.

– То, что произошло не должно было произойти. Мы можем как-то... Вычеркнуть это из твоей памяти? – спрашивает и даже не смотрит на меня. Просто куда-то в пол. Лицо такое грузное и напряженное.

– Ладно, я вычеркну, – отвечаю я растерянно.

– Ещё... Я твою машину почистил. Загнал в гараж. В общем, насчёт тех парней. Я не должен был бросать тебя одну там. Прости.

Господи, надеюсь, он не слышит, как стучит моё сердце. Надеюсь, это слышу только я!

– Я... Да, ладно, – мой голос дрожит. Я натянутая тетива на луке. Сейчас выстрелю... Не могу себя контролировать. – Не ожидала... – выдыхаю болезненно.

– Что не ожидала?

– Что у тебя... Есть... Сердце...

Произношу по словам, а Егор меняется в лице.

– А у тебя? Оно есть у тебя, Алина?

Впадаю в ступор. Думаю над тем, что спросил и как он это сделал… Испытываю… Нечто сродни вины. За что? Не понимаю.

– Я полагаю... Что да, – отвечаю нахмурено. Не понимаю, суть его вопроса. Но он в каждое слово вкладывают какую-то злость и обиду.

– М-м-м. Рад за тебя, – Егор встаёт с моей кровати и уходит, а я так и остаюсь сидеть и смотреть ему вслед. Ощущая запах его вкусной туалетной воды, которая оставляет за собой шлейф в моей комнате.

Что он имел в виду? Зачем так спросил? Он думает, я бессердечная? Словно я его как-то обидела... Быть может, реально обидела...

Глава 10.

Егор Яровой (Егорыч, Змей)

Возможно, это трусость. Но я так больше не могу. Лучше на расстоянии. Лучше не видеть и не слышать. Проще помириться с отцом и отпустить ситуацию, чем тонуть в ней снова и снова. Это мне не подходит. Я не справляюсь, очевидно, проигрываю и полностью бессилен перед ней. А она считает меня какой-то мерзостью. Значит, пусть так всё и остаётся. Сделаем вид, что ничего и никогда не было.

В августе я со своими старыми кентами еду отдохнуть в загородный дом. Мы набираем бухла, тёлочек и, наконец, я хочу нормально расслабиться. Сходить в баньку, потусить в бассейне, трахнуть какую-нибудь девчонку. Мне это сейчас жизненно необходимо. Потому что я залез в панцирь и не вылезаю. Не получается. С Алиной я с тех пор так и не общался. Не приезжал к деду уже месяц, и не собираюсь. Без всего этого мне намного проще. Надеюсь, сентябрь никогда не наступит, а Шуфутинский никогда не запоёт.

Время на часах почти десять вечера. Я подвыпивший. Девчонка, что сидит на мне и крутит бёдрами в одном бикини, ещё более пьяная, чем я. Не проходит и пяти минут как мы начинаем горячо и страстно ебаться в джакузи, наплевав на то, что кто-то может это увидеть.

– Эй! – кричит мне Мальцев. – Егор, у тебя труба разрывается.

Сука, как будто мне сейчас до трубы.

– Егоооораааа! – громче повторяет он, чем неистово меня бесит. Я яростнее её ебу, а она стонет на весь двор. Хочу кончить, блядь. Пиздец как хочу, а не выходит.

– Егор, тут Алина какая-то звонит!

Перемыкает... Как будто с одним словом мой член уходит в отставку. Что это, сука, такое???? Сбрасываю девчонку с себя и вылезаю из воды, натянув трусы.

– Эй, ты совсем охренел, Егор?! – кричит она мне в спину. – Егор!

Вытираю волосы полотенцем и пялюсь на экран ещё около минуты. Нервничаю неистово, предполагая зачем она может звонить мне в такой час.

– Да.

– Егор... Привет. Это Алина.

– Я понял. Что?

– Мы не можем до тебя дозвониться. Папе стало плохо. Мама вызвала Гордея, и меня попросили попробовать тебе дозвониться...

– Бля, – протираю пьяное лицо. – Что с ним? Как он?

– Сейчас вроде нормально. Давление скакануло. Мама испереживалась. И ты трубку не брал. Все беспокоились.

– Ясно. Скажи тогда, что буду в течение часов двух... Я просто за городом. Выпил. И за руль не смогу сесть.

– Я могу за тобой приехать, – предлагает она, а у меня язык прилипает к нёбу. Если она меня ещё и заберет отсюда... Я, наверное, ебанусь совсем... Но такси можно прождать долго... Даже за большую плату. – Если... Если ты хочешь, конечно...

– Ладно, я тэг тебе кину.

– Хорошо, – она быстро сбрасывает, а я отправляю сообщение и иду принять ледяной душ, чтобы протрезветь.

Выхожу уже одетый и с вещами.

– Э, ты чё, куда собрался? – выступают пацаны. – Егорыч! Змей!

– Деду плохо. Поехал до дома.

Вижу Алинкино ауди и уже иду в ту сторону, как вдруг откуда не возьмись появляется та девка, которую я драл в джакузи полчаса назад. Даже не помню, как её звать, блин. Всегда за мной бегает.

– Так это из-за неё? – возникает она перед её окном. – Невзрачная сучка. Дело в тачке, Егор?!

– Слышь, пошла вон отсюда, а, – цежу сквозь зубы. Дура, блядь.

Алина смотрит на меня в ужасе, а та продолжает истерить.

– На богатеньких повело?! Даже не дотрахал меня нормально! Ты – козёл, Егор! Просто мудак! Я только ради тебя сюда приехала! – верещит она, а я закрываю Алинкино окно прямо перед её рожей.

– Не слушай, ладно? – бурчу я, глядя в зелёно-ореховые. Она просто кивает и начинает движение, а я закидываю свою спортивную сумку на заднее сиденье.

– Телефон был в доме... Я даже не слышал, что звонили, – объясняюсь я. – Только решил отдохнуть... И на...

– Егор, почему ты просто не попрощался? Хотя бы пока не сказал? Просто уехал ночью? Почему так? – неожиданно перебивает она, глядя на дорогу и сжимая руль.

– Какая разница? Не захотел. Мы не друзья, чтобы я с тобой прощался, – нападаю я, а у самого от услышанного внутри всё болит. Не ожидал такой смелости от Сиротки. Реально не ожидал.

– Не друзья... Всё правильно. Мы – семья, – заявляет она уверенно. – Думала, ты это понял... И мы сможем, наконец... Найти общий язык...

Хватило мне языков... Общих. Хватит. Я уже не настроен ни на общение, ни на какую-либо другую связь, которая мне жилы намертво скручивает.

– Уехал, значит так надо было, – отворачиваюсь и смотрю в окно, она приоткрывает своё.

– Запотели от тебя... – шепчет, а я молчу. Так и едем, изредка переглядываясь. Она, как обычно, в джинсах и в кардигане. Всё закрыто. Волосы собраны в хвост. В ушах виднеются маленькие гвоздики, а на шее висит аккуратный золотой ключик.

– Где твой Буратино, Мальвина? – стебусь я, увидев его. И она тут же отслеживает мой взгляд.

– А это... Мама подарила. На День Рождения.

Глава 11.

Алина Яровая (Сиротка)

«Тебя заставил переплеваться».

Он что подумал, что мне было тошно или типа того? Что меня от него воротит? Ну, не в этом же дело, не в этом. Но с другой стороны, какая разница, верно? Главное, что мы общаемся обычно. Надеюсь, я не поранила его самооценку этим.

Справившись с эмоциональным перегрузом, выхожу из машины чуть позже его. На душе противный осадок. Видеть его и ту девушку... Мне было неприятно. Не знаю, что вдруг нашло. Но она так грубо и мерзко кричала, что у меня внутри всё сжалось. Как часто он вот так развлекается? Для парней вроде него это нормально, да? Он отдаёт себя всем подряд... А я... Я не хочу даже думать о таком. Всегда мечтала, чтобы у меня был один единственный мужчина. Как у мамы. Только папа. И любовь, которая тянулась много лет. Поэтому для меня то, как он себя ведёт ужасно и неприемлемо...

Захожу в дом, когда все уже дружно сидят и общаются в гостиной. Егор разговаривает с папой, а я сажусь рядом с Гордеем и Миланой.

– Спасибо, что привезла моего оболтуса.

– Не за что, – отвечаю я, и наши взгляды вновь пересекаются. Он, наверное, тоже слышал, что его отец сказал.

– Заставил ты нас поволноваться, Саш...

– Да, бать. Чё удумал-то?!

– Ну, возраст, ребята, дело такое. Вас тоже ждёт подобное! – смеётся он, пока Егор обхватывает его за плечо.

– Ты у нас ещё хоть куда. Глупостей не говори.

И вроде в нашей большой семье он совсем другой. Нормальный. Не агрессивный. Но стоит остаться с ним наедине, как он творит какие-то немыслимые странные вещи.

– Давайте за стол, всех дождались, – зовёт нас мама. Семья у нас большая. Вася и Даня уже караулят торт. Мы все помогаем расставить столовые приборы. Нет да нет я смотрю на него. Сама не знаю, почему. Взгляд сам липнет. Это что-то... Чёрт возьми, странное...

– Егорыч, когда невесту-то свою приведёшь? – спрашивает папа. Я тут же бросаю взгляд в его сторону. Как током бьёт. Всё тело напрягается.

– Не знаю, на неделе, возможно, – равнодушно отвечает он, а меня парализует. Какую ещё невесту??? Какую невесту, если он спал с какой-то девушкой в том доме? Та девушка – его невеста? А что же он тогда с ней так грубо???

– Хорошо, – довольно отвечает отец. Что же со мной такое творится? У меня все щёки горят.

– Извините, я отойду, – быстро выхожу из-за стола и бегу в ванную комнату. Закрываясь на щеколду, сжимаю края раковины и смотрю в зеркало. Мне даже кажется, у меня слезятся глаза. Я вообще не осознаю, что это такое, но почему он не сказал мне, что у него есть невеста? Пока мы ехали... И как бы он это сказал? Ну да... Никак. Да и зачем? Я же для него никто...

Наверное, поэтому и задевает. Из нашей семьи я одна о нём толком ничего не знаю, потому что он к себе никогда не подпускал.

Умываю лицо и возвращаюсь обратно. Они уже болтают о Васькиных успехах в танцах. Она у нас танцовщица, вся в маму. Милана так красиво двигается. Я бы так не смогла. Во мне нет такой грации и пластики. Может, фигура у меня и тоненькая, но я... Не чувствую тела. Словно оно мне не принадлежит...

Сижу и молча ковыряю ужин. Больше в ту сторону не смотрю. Как бы не хотела, борюсь с этим желанием.

– Спасибо, что приехали, – говорит мама, прощаясь с ними. Егор при этом валяется на диване.

– Ты идёшь? – спрашивает его Гордей.

– Я тут останусь. Спать хочу. Много выпил, – бормочет он, прикрывая глаза. Я убираю со стола, но всё это слышу. Родители закрывают дверь.

– Мам, ты иди, вы переволновались. Я сама уберу, – говорю ей, собирая тарелки и включая воду.

– Уверена, дочка? Целая гора ведь.

– Господи, мам. Ерунда какая.

– Ладно. Пойду твоего папу уложу, – смеётся она, а я улыбаюсь. Провожаю взглядом и продолжаю убираться. То и дело поглядываю на Егора, который уже почти уснул. Завершаю уборку и подхожу к нему с пледом. Укрываю, почему-то смотрю. Как дышит. Как вздымается его грудная клетка.

Блин... Надо уходить... Иначе так и буду на него пялиться.

Но не успеваю я встать, как меня хватают за запястье.

– Наблюдаешь, как я сплю, Сиротка? – спрашивает с хрипотцой. У меня сердце не может успокоиться. Стучит так, что мы, наверное, оба это слышим. И я не знаю, что ему ответить.

– Нет. Просто накрыла тебя. И всё.

– А чего тогда вся красная? М?

– Я вовсе не красная... Может, немного жарко... Может...

– Ага... Дико жарко. Так жарко, что ты решила меня накрыть...

– Егор, отпусти, пожалуйста.

– Признаешься, что ушла за ужином, из-за того, что услышала?

Господи. У меня ступор. Покрываясь мурашками, растерянно молчу и издаю какие-то звуки, непохожие на что-либо адекватное.

– Н-н-н-нет... Я просто... П-просто.

– Что просто?

– Мне показалось странно, что ты так вёл себя... Со своей... Невестой...

Глава 12.

Егор Яровой (Егорыч, Змей)

– А где ты хочешь... Смотреть? В моей комнате... Или в твоей? Или в гостиной? – спрашивает Алина, а у самой пунцовые щёки. Меня, пиздец, заводит эта странная непонятная игра наших организмов. Если ни хрена ко мне нет, тогда отчего она так краснеет? Почему дрожит и почему отчаянно пытается освободить свою руку, которую я буквально силой жму к себе, чтобы чувствовать запах её тела. Кроет, как одеялом. Сразу и с головой. Будто свет везде гаснет…

– В твоей. Мне нравится антураж. Твоя эта... Рука-чесалка... Может я тоже ей что-то почешу, – я ржу, она в панике.

– Дурак! Отпусти, Егор! – девчонка всё-таки вырывает у меня руку и трёт запястье. – Смотри, что ты наделал? Всё красное...

– Давай подую, – выстраиваю я губы уточкой, но она демонстративно идёт на кухню от меня подальше. А я прусь следом. Весь выпитый алкоголь как по щелчку пальца выветрился из организма. Наблюдаю за ней. А Алинка тем временем, достаёт попкорн, ставит в микроволновку, и наливает два стакана газировки.

– Ты же будешь?

– Буду.

Мне даже смотреть на неё по идее нельзя. Но нет, я продолжаю себя мучить. Жадно красть каждый момент нашего мимолётного взаимодействия.

С невестой такая чушь, но как на Сиротку подействовало. С ума можно сойти. Я даже не думал. Отцу ляпнул про это, чтобы отстали от меня наконец. А то вот... Почти двадцать лет... А любимой нет. Как же так... Конечно, у них-то любовь с пелёнок. Ну не с пелёнок, но с первого класса. Тоже самое. А у меня... У меня Алинка.

– Помоги, – просит она, указывая на миску и бутылку. Я беру их и следую за ней в комнату. По пятам иду. И мысленно ору себе в ухо. Не пялься ты на её жопу. Егор, придурок!

– Я тогда ноут достану, хорошо?

– Хорошо, – плюхаюсь на её кровать, широко расставив свои ноги, а она садится сантиметрах в двадцати от меня и открывает ноут.

– Что будем смотреть?

– А что ты любишь, Сиротка?

– Ты можешь так меня не называть?

– Нет, не могу. Давай Маугли посмотрим... Давненько я этот мульт не видел, – издеваюсь я, а она сверлит меня своими красивущими глазами. И впрямь, конечно, обалденные. Даже смотреть страшно. Затянет. Как в мёртвую петлю. Губительно. Летально.

– Егор, я вообще ничего тогда смотреть не буду. Давай по-нормальному.

– Давай.

Отворачиваюсь от неё. Чувствую, как напрягается всё тело рядом с ней. Каждый волосок, каждая мышца... Каждая жила даёт о себе знать. Я будто весь внутри свинцом наливаюсь. Меня уже заебал такой расклад, если честно. Это капец как тяжело, поэтому я весь на нервах. Контролировать себя и осаживать, чтобы не сделать лишнего. Не просто сложно… А будто… Пытаться затащить огромный камень на гору… Сизифов труд. Потому как всё равно не удастся. А последствия будут фатальными для нас обоих. Я уверен.

– Ты видел Дюну?

– Не-а, так и не сходил.

– Давай?

– Ну, давай...

Как будто, мне есть разница, что смотреть. Я один хрен буду пялиться совсем на другое. Например, на прямую идеальную осанку Сиротки и её тонкие плечи.

Она включает, я сильнее откидываю ногу в её сторону, задевая девичье колено. Отчего она жмётся в сторону изголовья.

– Егор...

– Чё ты боишься? По-твоему, я блохастый что ли?

– Господи, причём тут это? Просто ты можешь соблюдать дистанцию? Было бы неплохо для приличия.

– М-м-м... Я очень неприличный. Учти в следующий раз, когда согласишься со мной провести время.

– Думаешь, я соглашусь? Если будешь продолжать в том же духе, я просто тебя выгоню. Фильм начинается. Смотри! – рычит на меня язва. Сознаюсь, в такие моменты ещё сильнее меня заводит. Хочу и дальше сраться. Кипит... Дурная кровь сходит с ума. Я ловлю особый кайф от препираний с ней. Как под дозой. Чёртов наркоман, зависимый от её пиздежа.

Накручиваю на палец её густые волосы. Обычно она не ходит с распущенными. А тут распустила зачем-то. Видимо, чтобы добить.

– Алинка – Мальвинка... Так тебе больше нравится, а?

Глаза. Два маятника. Расшатывают меня и мою нервную систему к хренам. Просто из стороны в сторону… А замедляясь, парализуют.

– Ты угомонишься? Отпусти мои волосы.

– Не хочу. А у тебя что, блохи?

– Егор!

Нервно ржу над ней, ибо не справляюсь. С характерным визгом звучат тормоза, которые не работают, если Алина Яровая в метре от меня. Остаётся уповать на остаток мозгов, но, кажись, и их смыло очередным приливом крови в пах...

– Тебе так нравится моё имя, да? Ты часто его повторяешь. Или не имя тому служит причиной?

– Спрячь самомнение, дорогой племянник.

Бля, вот она не может без этого. Хоть бы, сука, день мне не напоминала о нашем сомнительным родстве. Которое из меня последние остатки сил выдалбливает. Будто кувалдой.

У неё вибрирует телефон на тумбе. Она его берёт, а я возмущенно смотрю на то, как она улыбается и пишет что-то кому-то. У меня, блядь, вообще едет крыша. Я не хочу, чтобы она так кому-то улыбалась. И похрен мне, кто это. Даже если синоптики.

Глава 13.

Алина Яровая (Сиротка)

– Я разжимаю. Ты отвечаешь. Поняла меня? – шепчет он, пока я метаю в него молнии глазами. Что за странные замашки насильника???

Киваю, и рука тут же сползает с моих губ, но так медленно, что он будто специально оттягивает их вниз, заставив приоткрыть рот.

– Да, мам. Всё нормально. Я фильм смотрю. Ужастик.

– Хорошо.

Грудь вздымается, а он продолжает удерживать перед собой за плечо.

– Ты реально маньяк. Отпусти.

– Отпущу, когда успокоишься.

– Я спокойна, блин, отпусти! – резко встаю с его колен и отряхиваюсь. Меня всю трясёт до сих пор. – Ты заставляешь меня нервничать.

– Значит, ты реагируешь на меня, Сиротка. Польщён.

– Егор, мы не можем общаться. Ты в упор отказываешься соблюдать правила.

– Которые придумала ты.

– Что же... Для тебя таких не существует?

Егор валяется на моей кровати и берёт подушку.

– Никаких правил, подкидыш. Всё в твоей голове.

Сжимает её и... Он что... Её нюхает? Господи.

– Я сейчас уйду в гостиную спать. Раз ты так себя ведёшь.

– Иди. А я почитаю на ночь что-нибудь интересное, – он вновь встаёт и тащится к моей полке, но дневники я оттуда убрала.

– Ну, попробуй. Найди.

– Поиграть что ли решила? Вообще без вопросов.

Секунды не проходит, как Егор рывком приподнимает мой матрац. Как раз туда я их и переложила, блин. Как он так быстро догадался???

На его лице появляется знакомая ухмылка.

– Ну, вот чë ты такая... Предсказуемая... Правильная... Аж тошно, Алинка.

– Ты имеешь в виду, почему я не сплю с кем попало в загородных домах и не позволяю тебе касаться меня?! – подхожу и грубо выдёргиваю из его руки свой дневник. – Не трогай, сказала же!

– Я имею в виду, – Егор взмахивает рукой, а я цепенею. Кончиком пальцев он касается моей щеки, а затем заводит за ухо мои распущенные волосы. Меня в жар бросает, стоит только подумать о том поцелуе. Только вспомнить... Сейчас всё выглядит так, словно он хочет его повторить... А я? Я хочу? Господи, какой стыд. – Почему ты никогда не делаешь того, чего хочешь?

Боже, как же двусмысленно прозвучало...

– О чём ты? Чего я хочу, – хмурюсь, отшатываясь от него как от прокаженного. Он ухмыляется, обходя меня со всех сторон. Заставляет действительно напрячься.

– То есть, этот образ намертво впечатан в твою ДНК, да? – словно издевается он.

– У меня нет никакого особенного образа, Егор. Я не из твоего круга, это правда. Я даже не родная тебе...

– Вот ты это и сказала... Сама. Никто за язык не тянул.

– Ну и что? Для кого-то это секрет? – уточняю я. – Потому что явно не для меня или тебя. Тебе хорошо известно, кто я такая. Ты что тебя так задевает? По-твоему, я недостойна быть Яровой? Всё ещё не достойна? Или же дело в другом? – набираюсь смелости и подхожу к нему ближе. – Чувство... Будто ты... Будто я тебе...

– Скажи это, Сиротка. И я заставлю тебя жрать собственные дневники, – злится он, сжимая челюсть.

Чёрные глаза напитаны злобой и яростью. Но я уже не могу носить это в себе.

– Егор... Я что, тебе нравлюсь?

Впервые ощущаю гнев, сносящий с ног. Он не просто рушит на меня весь свой пыл, он готов раздавить меня как таракана. Цепкие жесткие пальцы хватают за скулы и вдавливают меня в стену, а сам он нависает сверху, пока я дрожу. И да, мне страшно. Мне страшно и даже чуточку больно. Где-то там... Внутри.

– Возомнила себя кем, а, Святоша? Смелости набралась. Похвально, конечно. Только одного не учла. Ты себя видела? Думаешь, я бы посмотрел на такую? Без вкуса, без имени, без характера.

Господи, как же неприятно всё это слышать. Как же несправедливо и некрасиво. Я ведь хотела подружиться. Смотрю прямо на него. Лоб в лоб и внутри всё горит. Я больше не стану проявлять доброту. Больше нет.

– Как же мне мерзко видеть тебя, Егор. Как тошнит от твоих слов. Сразу хочется помыться. Зачем я только предложила всё это... Зачем за тобой поехала?

– Очевидно ответ один. Ты сама от меня ссышься, вот и бегаешь за мной как собака на привязи.

– Ясно... Я поняла тебя, – снимаю с себя его пальцы. – Не подходи ко мне больше. Я не стану общаться. И дружить с тобой я больше не хочу. Твои перемены в настроении меня больше не интересуют. – я беру свою подушку и иду на выход. – И совет тебе, Егор. Если человек тебе не ровня, лучше сразу скажи ему об этом. Так хотя бы меньше шанс, что тебе придётся тратить на него своё драгоценное время. Смотреть с ним фильм или ночевать в одном доме, поливать его розы и учить его водить, когда об этом никто не просит. Я ведь тебе всё это предложила, верно? – я захлопываю за собой дверь и ухожу. Мне плевать даже если он прочитает все мои дневники. Там нет ничего хорошего о нём. Всё только самое плохое. И сейчас я тоже его ненавижу.

Глава 14.

Егор Яровой (Егорыч, Змей)

Я сам себя не понимаю, когда с ней.

Но сознаться в том, что что-то чувствую к Сиротке ниже моего достоинства. Хрен ей на палке. Огромный здоровенный хрен.

Сижу на её кровати, глядя вслед, и психую. По-настоящему. Хочу извиниться... Нахрена я так себя повёл? Рядом с ней ощущение, что у меня биполярное расстройство. Чувства, настолько амбивалентные друг другу, что просто невыносимо находиться в одном доме. Я выжидаю целый час... А после беру её одеяло и несу вниз, чтобы накрыть её.

Алинка безмятежно спит, свернувшись на неудобном диване калачиком. А я смотрю на неё и пропадаю... Слишком много всего внутри. Так много, что не продохнуть. Она, конечно, естественно красивая. Без каких-либо загонов с губами-пельменями и нарисованных бровей. Реально, блин, как вылепленная из золота.

И нельзя мне так на неё смотреть. Нельзя.

Она добрая, я – злой. Она хорошая. Я – плохой. Мы две противоположности, которым в реальном мире, увы, ну никак не притянуться. Слишком мы разные. На этих мыслях я ухожу оттуда, как бы не хотел дальше пялиться на неё.

Утро приходит ещё раньше, чем я успеваю понять, потому что в дверь гостевой стучит бабушка.

– Егор, вставай. Пора завтракать. Время уже десять. Там ещё Алина приболела...

– Что случилось? – спрашиваю, полуоткрыв один глаз спросонья.

– Температура у неё высокая. Отлёживается в комнате. Выпила таблетки, я её не тревожу. Иди завтракать.

Бля. Ломает. На «да» и «нет» разносит внутренности. Одна часть твердит сходи и просто спроси, как она. Вторая – держись подальше. Трус, Егор... Какое же ты ссыкло.

Может, она просто солгала и не хочет меня видеть?

Умываюсь и борюсь с эмоциями. Выжидательно палю в зеркало. Маюсь. Но всё же решаюсь сходить к ней и постучать. Приоткрываю дверь и захожу, потому что никто не отзывается.

– Ты заболела?

– М?

– Заболела, спрашиваю?

– Егор, уйди. Я сплю. Мне плохо.

Блядь. Твою мать. Голос реально убитый.

Подхожу к ней и прикладываю ладонь ко лбу. Ошпаривает.

– Алька, ты горишь. Уже выпила лекарства?

– Выпила. Уходи.

Накрываю её вторым одеялом. Вижу, что морозит всю. Неужели продуло или подцепила что-то...

– Принести тебе что-нибудь?

Молчание ест последние нервы. Заглядываю за плечо, а она спит. Ладно... Пойду тогда.

Завтракаем, пока я смотрю в одну точку. Бабуля сразу всё замечает.

– Что-то не так, Егор?

– Всё нормально. Задержусь немного у вас.

– Хорошо. Конечно. Это же и твой дом тоже.

– Угу.

Нет ехать девок драть и дальше бухать... Так я иду в сраную теплицу Сиротки. Как же я брошу её розы? Она же не в состоянии их поливать. Заболела. Пиздец. Никогда ещё себя таким ущербным не чувствовал. Куда-то под кожу мне залезла, как ядовитый плющ, нахер. Покоя не даёт. Ещё сраная лейка подтекает. Весь обливаюсь, иду переодеваться, когда заканчиваю. Бесит неистово, но я не могу отрицать тот факт, что переживаю за неё.

Это адски выматывает. Чёртова колесница уже мчит меня куда-то, сломя голову. Не даёт мне шанса затормозить.

Ближе к обеду снова проверяю её. И она всё ещё спит... Мне же, наверное, пора сваливать... Не нравится мне всё это... Поэтому я вызываю такси и покидаю этот дом. Пишу по пути знакомой девчонке, с которой учился в одном классе раньше.

Егор Яровой: «Словимся?».

Викуля Немцова: «Ммм, Змей в городе. Надо же... Уже почти полтора месяца как, и только вспомнил. Обидненько».

Егор Яровой: «Переживешь. Был занят. Так и? Трахнемся?».

Викуля Немцова: «Ладно. Ко мне приезжай. Сегодня я одна. Адрес отправлю. В десять».

Егор Яровой: «Ок».

Выдыхаю. Еду домой, моюсь, жру. Родаки спрашивают про Алинку. Уже ведь в курсе. Оказывается, Вася тоже заболела. Поймали обе что-то. Хилячки...

Уже настраиваю себя на жёсткую беспринципную еблю, как в районе девяти приходит одно новое сообщение.

Алина Яровая: «Егор, спасибо, что полил мои цветы. Мне уже легче. Всё нормально».

Сука... Как молотком по вискам. Бам! И сразу же на поражение. Что теперь скажешь? Весь настрой сбила этими тремя жалкими предложениями. Просто наповал. Как она это со мной делает???

Начинаю вбивать ответ...

С чего ты взяла, что это я? – Тупо. Это очевидно.

С чего ты взяла, что я для тебя? – Нет, не то.

Это для бабушки. Она любит розы. – Господи. Одно оправдание тупее предыдущего.

Возьми себя в руки, кретин!

Егор Яровой: «Не за что. Рад, что ты идёшь на поправку».

Как же смазливо звучит. Но опять же, наверное, правильно.

Глава 15.

Алина Яровая (Сиротка)

Когда от него приходит это ужасное, грязное сообщение у меня в груди что-то взрывается. Шок... Вспышка. Практически остановка сердца.

«Отправить абонента в чёрный список?». Да.

Господи, какой же ужас.

Фу, фу, фу!

Отмыться бы от прочитанных слов.

Температуры уже нет, но состояние всё равно не очень. Ломает. А тут ещё такое. И как ему не стыдно такое писать?!

Узнав от мамы, что Егор полил мои цветы, я сильно удивилась, но ещё сильнее, кажется, удивилась мама. Даже спросила у меня, что это с ним, но я сказала, что не знаю. Что мы не общались толком. Надеюсь, она поверила, а у меня до сих пор горит запястье от его прикосновения. Да что там... Каждое новое его касание оставляет на мне след, практически ожог.

– Аль, мы до магазина. Тебе что-то взять? Ну, кроме лекарств?

– Нет, мам... Не нужно, всё есть.

– Хорошо. Мы поехали.

Я лежу на кровати и никого не трогаю. Родители уехали, их не будет минимум полтора часа. Потому что они и за продуктами, и за лекарствами, так что я никак не ожидаю, но внезапно дверь в мою комнату открывается чуть ли не с пинка.

Я начинаю визжать, пока не вижу перед собой заполошного Егора.

Он стоит и шумно дышит на всю мою комнату. Словно бежал, но я даже не слышала его шагов.

– Бля. Алинка, я не тебе отправлял. Адресатом ошибся, нахер. Я не хочу, чтобы ты что-то подумала, вот смотри, – он протягивает мне телефон, а мне так больно на это смотреть, что и без того зудящее горло покрывается острыми иголками, а я сама... Я еле сдерживаю слёзы.

– Всё в порядке. Не надо мне это показывать, – отворачиваюсь я обратно. Ничего не понимаю. Так ноет внутри. Из-за того, что он с кем-то... Надеюсь, эта дурная изводящая мысль пройдёт. Иначе я просто не справлюсь. Взорвусь.

Понимаю, что он не уходит. Молчит и весь дрожит, тяжёло выдыхая на всю мою комнату.

– Ты... Вынешь меня из чс?

– Да, потом.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально. Ты, кажется, торопился на свидание, – напоминаю я, потому что хочу, чтобы ушёл. Не хочу видеть. Чувствовать всё это, но это же его Величество Егор. Он почему-то решил, что я нуждаюсь в его обществе.

– Немного посижу с тобой, – нагло заявляет и плюхается мне в ноги.

– Господи. Егор! Уйди уже! Зачем ты вообще приехал?! Мне вчера хватило. Я не хочу общаться. Признаться честно, я еле заставила себя написать тебе сегодня, потому что не привыкла оставаться должной, а ты полил цветы. Но это ничего не значит. Просто «спасибо» и всё. Я не хочу, чтобы ты был здесь. И тем более, чтобы оправдывался. Езжай к своей девчонке. Уверена, она тебя ждёт...

Несколько секунд он молчит. Выдерживает паузу, а я пытаюсь скрыть дрожащее дыхание.

– Чувствуешь? Сквозит...

– Немного...

– Это твоя ревность, Сиротка. Никуда не спрячешь то, что лезет наружу.

– Что? Да пошёл ты! Вон из моей комнаты! – приподнимаюсь я на кровати, сжимая в руках маленькую декоративную подушку. У меня словно и тело перестаёт ныть от его наглости.

От злости меня шкивает, а он так смотрит. Секунды не проходит, как он оказывается сверху. И я... Прибита к кровати. Между нами одеяло. Подушка отброшена в сторону. Я трясусь, потому что полураздетая под ним... Да и вообще. Ситуация ужасная.

– Егор... Слезь с меня…

Господи, эти глаза в ночи как у настоящего Дьявола. Он точно сидит в нём. Как же жутко.

– Пожалуйста. Егор...

Он сжимает мои руки возле головы. Надломлено выдыхает.

– Старайся лучше, Алька, – хрипло шепчет мне в лицо.

– Ты заразишься, Егор. Ты... Я болею.

Мой голос становится таким низким, а вибрации в животе достигают пика. Он точно загонит меня в могилу.

– Сильно внутри колется? Когда думаешь о том, как я с другими... По глазам вижу. Не обманешь.

Моё сердце сейчас реально взорвётся внутри как граната. Я не могу дышать.

А он... Он отпускает мою руку и касается лица.

– Как же ты дико меня бесишь, Алина. Меня буквально разрывает. Заплачешь сейчас?

Нет, от меня он этого точно не дождётся. Ненавижу. Блин, как же сильно я его ненавижу. Вогнать бы ему кол прямо в сердце!

– Егор, отпусти! – рычу я в ответ, уворачиваясь от его касаний.

Он склоняется губами к моей щеке. И всё... Паралич конечностей. Не могу шевелиться. Вдохнуть воздух. Вообще нечего. Его нос нюхает мою кожу, а губы скользят вниз до самой шеи, вынуждая меня хныкать.

У меня чувство, словно меня пытают.

Он умеет делать с моим организмом такое, что меня всю лихорадит. Мне кажется, я и заболела из-за этого… Этой хвори имя Егор. Он как смертельная бацилла. Как бубонная чума. Он может выкосить деревни и города. А меня…