Наследие и Наследники: Избрание

глава первая: "Смерть Старого"

       Старик умирал медленно. Он постоянно метался по своей огромной кровати с дорогими покрывалами из шёлка и бархата, кричал в забытьи. Потом, раз в полчаса - внезапно поднимался на своём ложе на локтях и протягивал куда в пустоту костлявую руку. 
    Когда главный министр империи бросался к нему, своему господину и правителю, что бы узнать кого именно старец на одре назначает своим наследником - Император вновь медленно закрывал глаза и уже в десятый раз за этот вечер, в бессилии валился на мятые подушки. 
     Эта ситуация нагнетала всё новые волны страха, среди присутствующих в огромной зале людей, где возле ложа умирающего правителя огромнейшей империи, с вычурно вышитым золотом балдахином, сейчас вовсю суетились команды имперских дворцовых лекарей: “стандарты” - преподаватели различных медицинских дисциплин, из врачевательского университета в столице. Духовники инквизиции - предпочитающие все проблемы излечивать хоровыми песнопениями с восхвалениями Солнечному Светилу и кострами для еретиков. Наконец друиды - официально запрещённая в государстве каста лекарей, как и сама их вера “Древ и камней”, однако сохранившиеся небольшими группами при главе державы и в некоторых своих тайных убежищах или замках особенно болезненных из провинциальных престолодержцев, коим собственное здоровье было превыше предписаний трибунала имперской инквизиции.
   Врачи “стандарты” предлагали которое уже по счёту кровопускание и клистиры, инквизиторы громко заунывно читали молитвы и с ненавистью таращились на еретиков друидов, а последние - лишь всё скорее натирали в каменных ступках новые удушливые запахом мази и смешивали бальзамы для питья, в хрустальной посуде, отчего в зале распространялся терпкий запах редких трав.
   Помещение, где заканчивал свои дни могущественный император, было гигантским и очень светлым: окна, в три человеческих роста и почти во всю стену, огромные гобелены до самого потолка - с изображениями Солнца или людей в кирасах и с самострелами в руках, ростовые чеканные металлические вазы отражающие свет, что словно исходил от них самих, а также множество дорогой вычурной мебели, что сейчас постоянно  лишь мешалась под ногами у людей осторожно приближающихся к ложу располагавшегося там правителя или быстро отходящих от него.
    Престарелый Император, который за полвека своего царствования сделал из среднего по размерам и силе королевства мощную империю гегемона - сейчас часто хрипло дышал и хватался пятернёй за худую старческую грудь.
    Он сокрушил, за пятьдесят с лишним лет правления - семь королевств и вдвое больше независимых великих княжеств и герцогств. 
   Смог заставить богатейшие союзы торговых независимых городов-республик влиться в его державу и не позволил собственным аристократам помешать ему интегрировать, в созданное его усилиями и изобретательностью, новое государственное образование - дворян из завоёванных недавно земель. 
   Установил единую имперскую религию - культ Солнца, что должно было ещё сильнее связать воедино недавно присоединённые части новой громадной державы и приказал своей инквизиции жестоко преследовать всех сторонников друидов или лунопоклонников, почитателей огненных и золотых быков или водных драконов. 
    Пол столетия, империя, под его руководством - лишь росла и набухала землями и богатством, и всё это время вопрос о наследовании был чуть ли не самым главным, но решался отчего то крайне медленно и, мягко говоря, без особого желания его разрешить...
    Главный имперский министр Дезидерий: пухлый, моложавый, даже немного женственный мужчина, тридцати восьми лет от роду – осторожно подошёл к ложу своего патрона, когда тот, от очередных метод друидов внове открыл глаза и вежливо, но твёрдо, повторил единственный постоянный за сегодня вопрос, который мучал почти всех собравшихся вокруг: “Кто? Кто Ваш наследник на престоле?”
--Достойнейший... - просипел старик и вновь смежил свои веки.
    Дезидерий поднял глаза к потолку, на котором сияло позолотой намалёванное там святое Светило и чуть было при всех не послал проклятие в небеса, однако сдержался. 
   За пятнадцать лет, что он занимал важнейшие посты в государстве: семь последних лет он был главным министром империи, вместо казнённого старика Алруда, ровесника императора и одного из тех кто мог с властителем спорить. За что Алруд в конце концов и поплатился головой... Ещё ранее Дезидерий восемь лет возглавлял канцелярию императора и всегда готов был исполнить самое идиотское или невозможное поручение, но сейчас...Сейчас всё было действительно странно, глупо, плохо.
    Никто не ожидал что “Старый”, так за глаза называли императора во дворце приближённые к нему сановники - так быстро и внезапно “сгорит” от пустяшной хвори, которые ранее десятками переносил на ногах, в походах или на охотах, что нередко длились нескончаемыми весёлыми месяцами. 
  Старик был фантастически крепок телом и провёл не один десяток походов, за свою долгую человеческую и государеву, жизни. Выдержал несколько ранений, из которых минимум три считались тяжёлыми. 
   Очередная его простуда никого сперва особо не пугала, пока неделю назад он внезапно не перестал ходить и сразу вслед тому, за оставшиеся недолгие дни, не превратился в совершеннейшую развалину, чего прежде с ним не случалось даже после очень сильных заболеваний или ранений...
  Империя была любимым детищем, умирающего сейчас на огромном ложе, старика и никто толком не мог объяснить, что же случится после того как он, основатель и до сего момента бессменный правитель державы - покинет этот мир и вознесётся к Солнцу, сияющему и всё видящему: все людские пороки и недостатки, поступки людей в течении всей их жизни проходят под лучами внимательного и беспристрастного Светила.
    Сына своего от наследования и вообще, от любой власти в империи, отстранил сам Император, ещё много лет назад - считая того позором семьи и совершенно неспособным к управлению государством или армией. 
   Была ещё Дочь...Однако Дочь правителя сошла с ума сразу после громкого скандала на её свадьбе, когда иноземного принца-жениха, сильно её оскорбившего - привязали к лошадям и их со всех сил стеганули что бы они скакали в противоположные стороны, что явно не прибавило душевного спокойствия впечатлительной девушке, наблюдавшей за данной сценой вблизи. 
   Оставалась ещё четвёрка внуков, которыми сын императора обзавёлся при трёх своих женитьбах: каждого из внуков, до двенадцати лет, держали при Деде и воспитывали в общеимперской традиции, что бы дети привыкали к новому своему положению, а после того как двенадцать лет им исполнялось - их отправляли вместе со свитой из охраны, книгочеев писарей, советников, учёных, присмотрщиков - в некогда завоёванное крупное королевство, где они становились представителями императора и местными провинциальными вице-королями, тем самым показывая уважение главы всей Империи к  даному королевству, когда он отправлял своего внука, местным правителем, к этому народу империи.
    Внуки прибывали в "свои" земли в нарядах тех народов, к которым были посланны и на месте учились верно править страной, вначале собственным вице-королевством: вершить суд, устанавливать отношения со знатью, назначать налоги и проводить массовые церковные обряды, что бы прослыть благонравными для своих подданных из простецов.
  Это позволяло, по мнению самого Императора, чуть лучше “сшить” столь быстро им созданную огромную державу и укрепить общеимперские связи над бывшими провинциальными, что были ещё крепки,  в ранее завоёванных державах.
  Но вот сейчас...Сейчас становилась всё явнее опасность гражданской войны в огромной,  наскоро созданной империи, в виду непонятной ситуации с наследованием: кто же именно из четырёх внуков - основной наследник?
--Подойди... - старик на огромном ложе поманил главного имперского министра Дезидерия к себе пальцем и сановник опрометью кинулся к нему, к великой зависти остальных придворных, также бывших в зале. - Ты помнишь мои эдикты, когда последний, из четвёрки моих сорванцов , переступил порог мужания и отпраздновал своё шестнадцатилетие?
--Избрание императора?! - вскричал со слезами на глазах Дезидерий, стоя на коленях перед умирающим стариком. Тот, в ответ на данный крик, лишь закрыл и тут же открыл свои глаза. 
   Рядом, у изголовья императорского ложа поёживались лекари друиды, которых, стоящие тут же инквизиторы, громко все вместе сговаривались немедля отправить в “каменные подвальные мешки”, а потом, как можно скорее и на костры -  как только “благоверный славный правитель” смежит свои веки. 
    Придворные и часть охраны, подходили, вроде бы случайно, всё ближе и ближе к говорившим первым лицам империи, надеясь подслушать первыми кто станет императором и как можно ранее поздравить его, скорым гонцом или каким подарком - лишь бы видел новый господин кто сразу, первейшим, признал его за правителя державы и потом не забыл, при обычных в таких случаях раздачах земель, замков, денег...
--Избиратели... - прошептал откровенно шокированный услышанным от господина, Дезидерий.-Проклятая "восьмёрка" что будет определять главу Вашей величайшей державы...Но зачем это?!
    Император, сквозь судорогу на лице всё же улыбнулся и пояснил видение ситуации своему  министру: “Империю одной силой не удержать, главе державы нужно быть и львом и лисой - иначе никак! Пускай станет тот,  кто сможет убедить Восьмерых, совершенно разных, чванливых и хитрых, бессовестных и странных высших из грандов империи - в своих способностях к управлению. Кто из моих внуков справится с этим - тот сможет далее править уверенной твёрдой рукой и...светлой головой!”
   Дезидерий поднялся с колен и неспеша отряхивая свои одежды от пыли подошёл к огромному, на всю стену, окну. 
   Сейчас ему ледовало придумать что далее предпринять и в какой последовательности: кого первым  вызывать в столицу - Избирателей или наследников из их вице-королевств? Кто будет править державой в короткое междувременье, пока происходит Избрание, как условный арбитр "престолодержатель"? - хотя что он сам  и будет им, главный имперский министр  не сомневался. Дезидерий не готов был упустить власть из своих рук, пускай возможно и последние её дни, без боя.
  Нетитульный дворянин, который лишь своим недюжинным умом смог стать помощником крупного провинциального жреца, важнейшего общеимперского храма - потом советником министра, советником императора, министром, главой императорской канцелярии и наконец, в возрасте тридцати лет - самим “Главным министром империи”. 
    Дезидерий готов был к борьбе, как к яростной и короткой кинжальной схватке в кабинете, так и многоходовкам, с улыбками и лестью перед арестом и убийством удушения шарфом.
   “Престолодержатель” конечно не Избиратель и его голос ничего не значит при Избрании нового императора, но он ведь может чем помочь, будущему властителю: как советами, так и передачей компрометирующих сведений о высокой знати или опасных полководцах имперских вооружённых сил, скрытых фондах империи...Да наконец просто защитить императорской гвардейской стражей - в случае "внезапной" попытки убийства кандидата на престол! 
    Стоило поторговаться и получить, по возможности, максимальное из того что ему предложат, прежде чем уйти в почётную отставку и уступить своё место фавориту победившего, при будущем Избрании, провинциального внука наследника великого правителя.
    К Дезидерию стала подходить высокая знать и тихо спрашивать что ему сообщил император, но он лишь отмахивался от всех этих людей и продолжал раздумывать над тем, что ему самому сейчас стоило предпринять.
     Наконец министр попросил уединиться вместе с нынешним главой императорской канцелярии, что готовил визиты правителя и следил за его документооборотом, и командиром личной охраны Старого. В углу залы он коротко бросил им: “Вызываем Избирателей в столицу. Срочно. Сейчас же!”
--Не может быть! - ахнули оба. - Мы думали что Император напрямую назна...
--Нет! Империя должна получить правителя на основании компромисса! - важно заявил Дезидерий, словно бы и сам всегда поддерживал эту идею. - Его должны поддержать высшие аристократы державы, что бы остальным было проще смириться с выбором людей, их представляющих, на Избрании. Огромная страна должна получить достойнейшего правителя.
  Пока его собеседники кивали головами так, что было непонятно: одобряют или осуждают они умирающего императора, главному министру Дезидерию внезапно пришла в голову мысль, что если Избиратели немного подольше проспорят о своём решении, он сможет больше времени оставаться "престолодержателем" и тогда, как следует напустив тумана интриг и страхов перед внуками императора,  вытребовать что важное и ценное у избранного скоро императором внука, лично себе: “Как содействовавшему именно Его избранию главой державы”. 
    Оставалось при личной встрече убедить всех Избирателей сильно не торопиться со своим выбором и найти оптимальную фигуру для трона, из четырёх возможных кандидатов. 
   Была правда и ещё одна “тонкость”, о которой и умирающий Император, и его главный министр, прекрасно знали: часть этих самых Избирателей были потомками, пускай и не прямыми, но всё же - династов недавно подчинённых, захваченных королевств. Их специально оставили править частями бывших наследственных земель, что бы показать не только военное превосходство империи, но и мягкость во внутренней политике новой державы. 
  Старик император считал что “семижды седьмая” очерёдность на провинциальные престолы нынешних Избирателей, на право владения условно “своими” землями - не позволит им активно противиться империи в дальнейшем, а возможность принимать прямое участие в Избрании нового правителя всей державы - крепче свяжет такие разные королевства и княжеста, особо не имеющие пока ни общей идеологии, кроме недавно навязанной им "имперской", ни прямой заинтересованности друг в друге: как военной, так и торговой.
     Идея с Избранием нового императора имела под собой почву, но и оказывалась с безусловным риском - причём немалым! 
    Император всем показывал что готов частично делегировать свою власть на нижние ступени управленческой иерархии, нового государственного образования, однако с условием обязательного добровольного подчинения ему и им изданным законам и эдиктам, и принятие безусловным  условием того - что Империя уже состоялась и высшая провинциальная знать, всех бывших суверенных королевств, это принимает как должное.
   Это были потуги сохранить в целости всё то, что умирающий сейчас на своём ложе старик, строил почти пол века своей жизни, и что мечтал оставить потомкам, и для истории.
--Хм... - пробормотал себе под нос министр Дезидерий. Потом посмотрел на лежащего Императора, возле которого особенно споро суетились друиды и присматривающие за ними инквизиторы, после чего быстро отвернулся. Развернувшись министр подошёл к командиру императрской личной стражи, главе столицы, начальнику канцелярии умирающего правителя - что втроём стояли у окна невдалеке и о чём то между собой быстро шептались, и предложил им: "Следует провести “малый имперский совет”. Не думаю что надо собирать остальных министров, разве что … Хотя нет - хватит и нас!"
   Раздался внезапный резкий крик и вся четвёрка у окна обернулась к ложу: отшатнувшиеся, белые как полотно друиды и размахивающие руками, как оглашенные, инквизиторы-смотрители, в своих привычных чёрных одеяниях, сказали им всё. 
   Основатель империи, первый её глава и бессменный правитель последние пятьдесят четыре года, как занял место своего дядьки на королевском троне небольшого государства – скончался.
    Эта блестящая страница истории державы теперь была перевёрнута и на её место следовало начать готовить новую, причём именно четверым высшим сановникам, замершим у окна, как самым приближённым к общеимперской власти, из всех слуг покойного.
    Все четверо поочерёдно подошли к ложу с балдахином что бы  попрощаться с Императором. Поклонились ему до земли, скорее для осведомителей инквизиции, что бы те могли засвидетельствовать их почтение к уже мёртвому Императору для его наследника, кем бы он ни был и дружно выскочили прочь из залы, где уже вовсю готовили стол для обмывания и переодевания тела усопшего, а инквизиторы, громкими, немного визгливыми голосами - требовали что бы дворцовая стража “арестовала всю эту друидическую шваль, что будет гореть на кострах вместе с ими любимыми брёвнами, что они так почитают и на которые молятся!!!”
   Четвёрка сановников прошла в привычный им кабинет, с малиновыми с золотом гобеленами и занавесями, где любил проводить дворцовые “малые имперские советы” умерший совсем недавно правитель и уселись в кресла, все на свои привычные места.
    После минутной паузы, Дезидерий, как главный имперский министр, взял на себя обязанности по началу обсуждения сложившейся ситуации: “Хм...Старый хотел что бы прошло Избрание, по всем правилам, что он ранее придумал и утвердил. Есть мысли на этот счёт?”
--А что предлагает наш главный министр? - не без ехидства в ответ вопросил глава канцелярии, что мечтал когда-нибудь самому занять пост “главного” и открыто подсиживал, как мог,  Дезидерия.
--Вам, дорогой брат Аргуин, не стоит быть столь медоточивым. Это "малый совет" и так как вы на нём присутствуете лишь недавно, слишком переигрываете...
--А всё же? Есть воля императора, пускай и покойного, и раз он не назвал сам своего наследника - что видимо готов оспорить господин главный министр.
    Дезидерий поморщился от столь юношеских вопросов уже пятидесятилетнего Аргуина, но всё же предположил, словно бы ни к кому и не обращаясь: “Стоит ли рисковать с Избранием? - Можно просто самим, его здесь и сейчас провести, а потом, одному из внуков покойного правителя -  сообщить что он и есть "достойнейший"...А все эти провинциальные шуты Избиратели - такая сволочь! Надеюсь Светило простит меня за данные слова!”
--Нет! - вмешался глава столицы, старый опытный чиновник, который выбрался на самый верх иерархии, как и Дезидерий, из самой низкой провинциальной знати. - Император хотел Избрание и именно по им придуманному давно уставу этой процедуры, и мы выполним его волю - несмотря ни на что! Он был умным человеком и знал что делает!
    Все присутствующие закивали головами, хотя главный имперский министр делал это несколько горестнее, чем следовало. 
    Потом Дезидерий не спеша поднял глаза и внимательно посмотрел на столичного градоначальника: “Без сомнения - император Великий человек! Был... Однако его наследники, начиная от запертого уже много лет, под арестом,  в удалённом замке на скале, сына - до полоумной дочери в Храме... Вызывают сомнения  в понимании им всей сложности ситуации с преемственностью власти, разве нет? Сына он самолично, ещё  давно, отстранил от любого наследования и арестовал, сумасшедшую дочь - запер среди жриц. Внуки... Внуки сейчас правят каждый своим  королевством, в пределах империи и нет гарантий что они согласятся на Избрание, а не пойдут друг на друга гражданской войной и тогда...”
--Сил не хватит! - вмешался в разговор высокий, поджарый, почти всегда улыбающийся начальник личной императорской дворцовой стражи и в последние годы, один из самых доверенных людей престарелого Императора, Магинарий Имерий. - Старик знал что делал: Кельрика - зависима от нашего имперского леса, для своих кораблей, шахт, замков и прочего. Уммланд - имеет множество торговых гильдий и банков, что не позволят гражданской войне нарушить привычный им торговый баланс и не дадут денег на войну своему вице королю, так как зависимы именно от общеимперской торговли, на которой несказанно богатеют последние десятилетия. В Ромлее находится основной город-храм поклонения имперского святого Солнца и “Солнцеликий”, верховный жрец нашей единой державной религии - избирается высшими жрецами именно там: наследника из Ромлеи проклянут священники и на него немедля натравят рыцарей, в “походе Веры”. Гардана... мда, там конечно много диких северян варваров и сбежавших от преследований, к ним, друидов, но... Но всё же она населена вполовину от остальных королевств наследников и гораздо менее развита и беднее. Её довольно быстро можно будет успокоить большим имперским походом. К тому же имперская армия подчинена пока что нам и будет исполнять приказы “престолодержателя”, пока не появится законный император, а уж тогда...
    Главный министр Дезидерий встрепенулся и о чём то стал быстро размышлять. Его глаза ни на секунду не задерживались ни на одном предмете или человеке в кабинете.
    Потом он мягко улыбнулся и дружелюбнейшим тоном на который был способен, произнёс: “Вот и отлично! Следует начать вызов внуков наследников императора, так как им выданные королевства -  самые дальние территории нашей державы. Избиратели находятся ближе к столице и сумеют собраться здесь в течении недели, как раз к спешному приезду наследников. Теперь по поводу “престолодержателя”... Не хочу показаться нескромным, однако готов сам приступить к данной тяжёлой и суровой ноше, в преддверии ожидания приезда кандидатов на трон и Избрания императора ...”
--Не против! - провозгласили дружно начстражи императора и градоначальник столицы, пока главный канцелярист Аргуин закусил губу от обиды.
--Тем более что охрана дворца, включая и имперские войска - пока останутся в моём и полководцев, нынешних своих, ведении... - многозначительно добавил начстражи Магинарий Имерий, явно намекая что любые шалости с армией, от “престолодержателя”, будут быстро пресекаться им самим или ранее расставленными на места, полководцами покойного Императора.
  Далее всё было уже проще и привычнее: определены гонцы к наследникам и Избирателям и их охранение в пути, приём обеих групп людей и место где пройдёт важнейшее заседание Избирателей. Решено было остановиться на тайном избрании, как хотел Император, дабы разговоры были прямыми и в дальнейшем у избранного главой державы внука - не было желания прикончить тех, кто был против него на выборах, особенно с речами недостойными: “После Избрания - начинается новая история, всё старое должно быть прощено и забыто...”
     Приняли решение ввести особый режим в столице и временно пропускать лишь знать внутрь города, повозки с провизией, государственные закупки - всё остальное только по прямому разрешению комендантов башен при воротах. 
    Всё это делалось что бы ограничить возможные провокации, на скорых торжественных похоронных мероприятиях ныне покойного главы державы и празднествах - в честь будущего Избрания на трон кого из его внуков.
   Тело Императора-основателя решено было сжечь на огромном костре на возвышении, на площади перед громадным столичным Центральным Храмом.
    Но сделать это днём, под ярким солнечным светом, в присутствии всех важнейших жрецов и приглашённых высоких дворян, поблизости,  давая таким образом всем понять: что желание покойного, что бы лишь “Солнечная Вера” оставалась единственной религией в основанной им империи - останется прежним и при новом правителе, несмотря ни на что. Одна держава - одна  Вера!
    Дезидерий не выдержал и в конце заседания, словно бы случайно, обмолвился: “Однако же, к величайшему моему сожалению, ни Избиратели, ни внуки покойного императора не понимают всей глубины управления столь могучей и мощной страной: внуки сейчас правят лишь небольшими её частями, Избиратели и того меньшими. Стране нужен человек опытный и участвующий во всех имперских проектах, знающий нюансы общего управления державой, умеющий и понимающий стратегию, а не только местную провинциальную тактику...”
--Ты?! - с оскорбительным для Дезидерия смешком, немедля вопросил канцелярист Аргуин. - Уж не себя ли наш главный министр имеет в виду?
    Командир дворцовой императорской стражи и градоначальник столицы - с улыбками покачали головами, показывая что всё это одно словесное баловство и оба противника явно несколько перегибают палку, а главный имперский министр явственно осознал что ему стоит пока промолчать и не озвучивать пришедшие ему в голову идеи, дождавшись приезда Избирателей: его предложения сейчас явно отвергаются на корню, "Малым имперским советом", где люди давно привыкли быть с ним на равных при обсуждении интересующих вопросов, однако могут пройти успешно у провинциальных “высоких знатцев с правом голоса”, что вскоре приедут для Избрания императора в столицу из своих земель.
  Армия и стража, всех разновидностей: от обычной городской, до охраняющей императорские дворцы - будут подчиняться своим нынешним командирам и туда, в командование, главному имперскому министру явно пока что не пролезть. Однако, возможно со временем и там окажутся верные министру Дезидерию,  люди...
    Время! Ему нужно время на проведение своих идей в жизнь и соответственно, следует вовсю уговаривать Избирателей, что бы они взвешенно и всесторонне, без спешки - рассмотрели кандидатуры на трон империи, а он, министр Дезидерий, в это время успеет привести свои дела в порядок и начать пару новых интриг. 
   В случае их успеха - открывается несколько вполне приемлимых путей для продолжения дальнейшей карьеры: советником при новоизбранном императоре, по крайней мере первые годы, пока тот не войдёт в курс всех дел. Условным “решателем” вопросов с имперской чиновничьей иерархией, для нового правителя, пока тот не расставит своих людей на главные должности, что редко случается без сопротивления и сразу...
  Всё это позволяло Дезидерию остаться на плаву и продолжить свою карьеру если и не на прежнем уровне, то довольно высоко. 
   Когда то он начинал как советник крупного жреца, а став со временем помощником самого  императора - занял в дальнейшем пост главного имперского министра...Возможно пришло время повторить сей славный путь ещё раз, немного уступив вначале и получив своё в последующие годы?
   Коротко распрощались: начстражи пошёл инструктировать имперских гонцов курьеров и их охрану,  для отправки шифрованных посланий Избирателям и внукам наследникам. Столичный градоначальник отправился готовить свою территорию к мероприятиям с пышными похоронами усопшего императора, основателя державы, и радостных празднований в честь нового правителя - когда тот появится и будет официально объявлен. Начальник имперской канцелярии Аргуин поехал составлять регламент и порядок будущих мероприятий, для сверки с начстражи и министром Дезидерием.
    Во дворце оставался главный имперский министр Дезидерий, что бы принять отчёты о чиновничей подготовки к скорому Избранию и самому, пока он является “престолодержателем” - вести переговоры с иноземными послами и правителями собственно различных имперских территорий и городов.
   Пухлый,  в движениях медлительный, рыхлый телом и изнеженный, со светло каштановыми, спадающими волнами, волосами до плечь и руками столь белыми, что им завидовали дамы на императорских балах - Дезидерий был представителем новой волны так называемых "назначенных людей”: когда стареющий император отставил от кормила власти своих первых помощников, которые помогали ему в самые первые годы строить будущую огромную державу, уверенный в том что они почти все до одного опаскудились - получив в награду за прежнюю службу дворцы и огромные деньги, и перестали быстро действовать при возникших трудностях и дерзать в идеях, как прежде.
   Император сменил почти всех прежних своих соратников и заменил их новой порослью, как из имперской молодёжи, так и своими ровесниками, но  из представителей бывших захваченных королевств и княжеств, что доказали годами верной службы свою лояльность новой власти и проявили недюженные умственные способности или стальной характер, в казавшемся всем абсолютно провальным, деле.
  “Новые люди” вскоре основали свои собственные группировки и начали теснить “стариков Старца”, с его негласного согласия и поощрения: император всё время жил своим детищем, своей державой и то что его соратники, по молодым годам, так скоро скурвились, став бонвиванами с гаремами в огромных, роскошных до одури, замках, его, оставшегося всё тем же максималистом и в последние годы жизни - явно злило правителя.
   Дезидерий возглавлял поочерёдно несколько важных имперских ведомств и в каждом сумел проявить несгибаемую волю при исполнении любых, самых идиотских или невыполнимых приказов государя, за что в конце концов и был назначен самим императором - на должность главного министра имперского двора. 
   Министр Дезидерий  рвал и крушил, приказывал уничтожать и преследовать, разорял и прижимал - всё одобряя и публично заявляя что император слишком мягок, и следует ещё “чуть дожать”...
   Сейчас, когда последние пару лет он был почти на самой вершине властной имперской пирамиды, ему предоставлялся шанс как осторожно с неё спуститься не разбившись до смерти: медленно, шаг за шагом, оставляя себе многие ценности и привычки роскошной жизни важного дворцового сановника, либо же слететь кувырком, при неудачном общении с новым правителем - сломав себе карьеру и шею...
   Дезидерий, последние годы дряхлеющего императора, был его главным разработчиком планов. Точнее деталей, тех планов, что в общих чертах требовал к исполнению сам император и теперь главный имперский министр ясно понимал всю опасность своего нынешнего положения: когда четвёрка наследников провинциалов примчится во дворец, получать выигрыш для одного из них и...
--Стоп! - внезапно оборвал свои невесёлые раздумья главный министр. - Детали...Детали! Именно я разрабатывал многие идеи планов покойного Старика и кому как не мне создать план и для себя самого, ибо спасение политика - в его собственном уме! А иначе никак... Друзей могут обмануть, сторонников перекупить, наёмников - с этими и так всё ясно! Итак, что Я имею на данный момент: есть дурацкий ритуал Избрания, к которому приступят впервые, для выборов нового правителя империи. - Есть такое...Но! И это важно: Избиратели и сами имеют виды для возвращения суверенитета своим владениям, а наследников у нас - сразу четыре штуки! Тут есть где ловить свои шансы - в “мутной воде безвластья”.
     Дезидерий довольно потёр руки и начал ходить короткими быстрыми шажками по своему кабинету. 
   Потом отпил немного густого сладкого красного вина и съел сочные спелые персик и апельсин, вновь прошёлся. Ему стал очевиден первоначальный план собственных дальнейших действий: любой ценой задержать Избрание нового правителя империи, тем самым, пока он сам является “престолодержателем”- объяснить невероятные трудности при управлении державой прибывшим наследникам императора и кандидатам в оные и, по возможности, сделав ставку на самого покорного и глупого из четвёрки - привести его к трону. Потом занять пост главного министра империи при новом правителе... Или даже регента, явного или тайного, если кандидат окажется неспособным ни на что, кроме охот и балов, и прочей мишуры при настоящей власти.
    Этот вариант казался министру не таким уж и невыполнимым: Избирателей было восемь, а кандидатов в императоры, внуков умершего Старого - четыре. 
    Многовато людей что бы быстро всё можно было решить и соответственно, у ловкого, опытного в придворных интригах сановника: неоднократно ранее дававшего денежные поощрения  за “правильные решения” на сборах знати, выбивавшему у императора замки и титулы нужным людям, из тех кто имел богатства но был ещё и тщеславен, или крупные имперские контракты для банковских контор или торговых гильдий, для всё тех же незаменимых "нужных людей" - появлялся отличный шанс. Вполне реализуемый, к тому же.
   Следовало всячески тянуть с Избранием и потихоньку обозначать свою важность и незаменимость, подспудно выискивая из внуков покойного императора - самого подверженного влиянию. Его, Дезидерия-влиянию. 
    Потом, как на рыбалке: просто поймать будущего правителя в сеть. Гарантировав ему титул императора, а себе - сохранение, а то и преумножение, нынешней власти...
   К вечеру этого трудного дня, когда все организационные вопросы, с подготовкой к завтрашнему дневному сожжению тела умершего императора были решены и тело наконец унесли в подвалы замка, где оно должно было под охраной стражи и при безостановочных молениях жрецов и инквизиторов оставаться до утра - после чего его на специальной колеснице провезут по столице до Центрального Храма и там, под барабанный бой и трубные завывания - сожгут, а пепел, в огромной амфоре установят в специальном мавзолее. Опять же с охраной и ритуалом регулярного посещения высшей имперской знати.
  Когда все эти вопросы были решены, Дезидерий срочно вызвал в собственный дворец ближайших своих советников и исполнителей его негласных поручений, и провёл с ними отдельное заседания, попытаясь донести что нужно действовать скоро и не считаясь ни с какими расходами или жертвами, что были возможны при этом.
   Главный министр заранее собственноручно набил с полсотни кошелей золотом и серебром, и давая очередное поручение преданному ему человеку - тут же вручал и набитые тугие мошны, что бы исполнитель задания мог сразу же, по окончанию совещания, приступить к выполнению ему порученного мероприятия.
   План, первоначальный, черновой, был таким: люди министра должны были начать вербовать хороших декламаторов, среди нищих артистов "говорунов" или жрецов бедных храмов, что не будут против немного подзаработать и отправив их с простой к заучиванию одностраничной инструкцией, в которой бы говорилось: что “нынешний главный имперский министр - старый друг и верный слуга почившего императора, хорошо разбирается в нынешних государственных делах и отличается умом и милосердием” - по возможности стоило начать создавать ему такой образ в народе, у провинциальных дворян и куцов, что бы они видели незаменимость Дезидерия и в случае чего, могли бы выступить с прошением к уже избранному, когда это случится, новому императору или группе Избирателей: в первом случае с нижайшей просьбой, во втором - возможной угрозой или даже  требованием при мятеже “Оставить проверенного министра на его посту и дать ему возможность и далее действовать на благо Отчизне”.
    При старом императоре главный министр ни за что бы не пошёл на подобную авантюру, но смерть основателя державы и смутное время, что как считал Дезидерий уже наступило - позволяли ему начать собственные подобные проказы: как с мнением простецов, так и влиянием народных “хождений” на волю и решения власть придержащих. 
    Неизвестно что получится сейчас, но первый император его конечно бы, после ходатайствования от толпы - оставил на должности, по крайней мере на короткое время, а потом... Потом почти наверное казнил, пыточно, как только его многочисленные агенты подтвердили что все эти “требования” были устроенны специально.
     Уже под утро, когда Дезидерий только прилёг в кресле что бы немного поспать после суматошного и важного прошлого дня, первые “говоруны”, нанятые его агентами, начали проповедовать на улочках столицы, в бедных кварталах и на площадях: “Не стоит менять тягловых лошадей! Оставить следует проверенных людей, которых сам первоимператор и выбрал! С ними - вернее! Оставим благосостояние и мир, дадим покой нашим землям - долой чужаков из дальних провинций: они как голодные псы и накинутся сперва лишь набивать себе собственную мошну, имперской казной! Следует держать на прежнем уровне и уважать умнейших, из министров первого императора...”
   Особо их никто сперва не слушал, принимая за очередных городских сумасшедших, однако вскоре даже те, кто вначале смеялись над уличными рассказчиками - начинали активно спорить с друзьями и членами своей семьи по данным вопросам, и через какое то время оказывалось что и они сами страшились перемен в своей нынешней жизни, и были бы не против оставить всё как есть: как они знали и к чему уже привыкли, что бы не произошло чего то ненужного, что лишь ухудшит им жизнь.
     Дезидерий планировал в дальнейшем начать бесплатные раздачи еды, совмещая их с подобной же агитацией и таким образом создать армию своих поклонников - которые смогут если и не напугать наследников, то хотя бы показать им его, главного имперского министра, влияние на простецов и их настроения, хотя бы в столице и её окрестностях, а в дальнейшем оградят министра от возможной скорой отставки и расправы со стороны нового правителя.
    Будучи “престолодержателем” - именно на нём сейчас была казна и траты из неё, и Дезидерий мог потихоньку назначать людей если и не на первые должности, то по крайней мере на значительные, что бы с их помощью подстелить себе одеяло, в случае падения с нынешней своей  властной высоты.
    Испуг после смерти бывшего хозяина уже прошёл и утром, с первыми лучами солнца, проснувшийся министр Дезидерий почувствовал новую уверенность в своих силах: ему было вполне по силам очаровать и убедить одного из наследников оставить ему бразды правления этой сложной махиной - империей, самому же пребывая в постоянном увеселении и праздновании чего угодно. 
    Ресурсов казны и нынешних полномочий “престолодержателя” - вполне было достаточно что бы припугнуть или наоборот, просто скупить с потрохами хотя бы часть Избирателей, и с их помощью “протащить” нужного ему внука, государем. 
  Потом... Потом следовало подстраховаться: устроив брак, правда возможно предварительно разведя того - так как двое наследников были уже женаты, и устроить брак с родственницей самого главного министра или, что тоже было неплохо, самому наконец жениться на племяннице или кто там будет свободен, из близких родственниц  кандидата , которого он протолкнёт и собственноручно усадит на трон.
   Это всё были пустяки, но довольно важные. Однако прежде следовало заняться встречей и общением с Избирателями, что бы к приезду наследников из их собственных королевств – первые, полностью были готовы исполнять распоряжения главного министра и Избрание превратилось бы в лёгкую шутку, сотворённую "престолодержателем", с идеей выборного императора.
   Потянувшись в кресле и довольно крякнув, Дезидерий вспомнил что уже вскоре, утром, начнётся церемония с шествием повозки, точнее колесницы четвёрки коней - с телом умершего императора к Храму, на площади которого его и сожгут, при личном соцерцании прибывших дворян и толп простецов, что будут стоять где подалее от места сей церемонии.
   Следовало поторопиться, что бы встретиться с главой столицы и начстражи императорского  дворца и узнать что на сегодня у них запланированно кроме оговорённого вчера на совете: ни разу не бывало так, что бы первоначальный план исполнялся. Всегда хоть чуток, но его приходилось корректировать.
  

глава вторая: "Ночные визиты"

  Утром, ещё как следует не отдохнув после инструктажа своих людей, главный имперский министр Дезидерий уже направлялся вновь во дворец лишь вчера умершего правителя огромной державы. 
     Сейчас он использовал не привычную ему тяжёлую карету, с лишь иногда придаваемыми к ней разъездами имперской гвардейской стражи, для охраны, а паланкин - на котором можно было шустро проскочить, малыми боковыми узкими столичными улочками и быстро попасть в императорский дворец, через небольшие тайные воротца  у одной из условно “глухих” стен дворца.
   Дезидерию ещё вчера вечером удалось не допустить своего противника, Аргуина, к назначению “сопровождающих”,  для встречи прибывающих в столицу Избирателей: Аргуин был главой имперской канцелярии и отвечал за службу протокола и всё этому сопричастное.
  Однако Дезидерий смог убедить начстражи покойного императора  Магинария Имерия, что не следует мешать “престолодержателю” в организации ближайшего Избрания нового правителя империи и создавать сейчас, в сложное время, две параллельных структуры что будут организовывать работу по встречам выборщиков, не следовало.
   Главный имперский министр смог доказать, что ему проще будет самому встретить и разместить Избирателей по свободным, принадлежащим государству, виллам и особнякам в столице - хотя на самом деле у всех Избирателей были собственные поместья в столичном имперском  городе.
  Далее министр предложил, для компенсации явно раздосадованному сложившейся ситуацией Аргуину, заняться, вместе с главой столицы что внезапно приболел - организацией мероприятий по прощанию с покойным императором и дальнейших встреч, у городских ворот, наследников. 
   Было решено устроить им по приезду большой праздник: с радостной восторженной встречей толпами верноподданного народа и увеселительными мероприятиями в самом городе и его окрестностях.
   Ранним утром, в замершем в трауре императорском дворце, собралась четвёрка нынешних высших сановников "распорядителей" государства и коротко поздоровавшись, определились с дальнейшими своими шагами на сегодняшний день: вынос тела покойного Императора и установка его на специальную платформу, на колеснице, дабы каждый мог убедиться что это именно он и что бывший хозяин империи - точно умер.
    Проезд по улицам столицы к Храмовой площади, на которой и должно было состояться сожжение тела покойного.
    Выступление трубачей и барабанщиков, прощальный артиллерийский салют из полусотни бомбард, что специально по этому случаю ещё ночью вывезли со складов столичного Арсенала.
     Вечером - раздачи еды на площадях по всему городу и выступления проповедников из инквизиции, с речами в честь деяний покойного правителя.
   Ничего особо менять в ранее разработанном плане не стали и все приготовились занимать свои места в траурном поезде чиновничества и знати, к месту погребального “Костра вознесения”, когда главного имперского министра Дезидерия слегка тронул за руку слуга недавно умершего императора и по совместительству давний агент министра, и быстро заозиравшись, тихо коротко сообщил: “Избиратели будут у нас в столице уже вечером и сегодняшней ночью! У них во множестве свои люди во дворце, что было понятно и ранее, и они все, получив сведения о кончине правителя, очень скоро после произошедшего и гораздо ранее вами посланных к ним гонцов - сами решили немедля отправиться сюда и узнать что происходит. Многие из них не до конца верили что будет исполнена процедура Избрания, с их участием и считали что всё обойдётся простым представлением наследника знати, как ранее бывало в королевстве, по старинке.”
   На улице внезапно взревели трубы и Дезидерий, сунув крупную золотую монету в руку сообщившему ему важную новость агенту, среди прислуги дворца, наконец выбрался прочь из помещений на свежий воздух. 
  Перед огромной лестницей уже выстраивались экипажи и после медленного, под мерный барабанный бой, переноса тела покойного императора, переодетого в парадную блестящую кирасу и шлем с плюмажом, на предназначенную для его перевозки позолоченную колесницу с шестёркой лошадей - все сановники и высокая знать начали по очереди занимать места в своих открытых парадных каретах.
  На открытости, используемых на мероприятии карет, настояли сами распорядители мероприятия: они хотели некоего аналога последнего прощального парада, среди главных столичных и имперских сановников, что должен был продемонстрировать единение державы, в лице совместной поездки представителей всех королевств её образующих, вслед за телом того - кто эту самую империю и создал.
   Гремели барабаны, развивались стяги, раздавались крики из толпы. Было немного сумбурно, но стража, как гвардейская дворцовая так и городская, ещё ночью заняли основные точки на пути следования процессии и теперь довольно легко оттесняли, иногда одним своим видом в доспехах и с алебардами наизготовку, особо рьяных зевак, пришедших посмотреть на столь значимое для страны, событие.
   При подъезде к месту сожжения - стали видны сплошные шеренги обыкновенных строевых отрядных бойцов, из ближайшего, размещённого прямо у  столицы, подразделения: одетых несколько попроще чем столичная стража и уж тем более - императорская дворцовая гвардия.
  Они несли основную охрану огромной площади, перед большим столичным Главным Храмом и не пускали никого близко к дровянице, на которой должны были скоро обратить в прах тело покойного Императора, кто бы не мог показать своего дворянского “титуляра” - оттиснутого золотом на коже документа: прихоть покойного правителя, который хотел что бы вся аристократия была в его огромной державе учтена и унифицирована, и заставившего всех своих подданых, из знати, искать документы подтверждающие все их титулы и пожалования. 
   Почти сто тысяч человек так и не смогли этого сделать и были разжалованы в простецы. Они было попытались взбунтоваться, но имперская машина легко их раздавила - небольшие группы  баронских разбойничьих шаек или одиноких рыцарей сопротивленцев. 
   Остальные дворяне получили специальные имперские титуляры, подтверждающие их титулы и права - и были все до одного “переписаны” для военных и прочих государевых нужд, что так часто возникали в новообразованном обширнейшем государстве. 
   Новая имперская знать стала некоей закрытой корпорацией и перестала быть разрозненными местечковыми странноватыми сектами, со своими многочисленными и запутанными отдельными правилами и культами: император основатель любил единообразие и если сам ему и не следовал, то обязательно требовал того от подчинённых ему людей. Для порядка.
   Площадь перед Храмом была украшена гирляндами и венками цветов и огромными тканевыми покрывалами с различными изображениями Солнца, как символа единственного законного религиозного культа империи.
  Покойника должны были сжечь привселюдно и он, в пламени и жаре погребального костра, согласно проповедям многочисленных жрецов Светила - мог подняться к тому, что освещало людей в радости, давало им пищу и помогало в пути.
  Осторожно гвардейцы, из имперской охраны, спустили носилки с привязанным к ним телом бывшего правителя и под всё тот же мерный барабанный бой поднялись с ними на возвышение.  
    Там они смогли по приставным лестницам взобраться на подготовленную уложенную поленницу и установить тело умершего императора так, что его было видно почти со всех сторон площади, по крайней мере голову, в блестящем шлеме, с огромным, метровым, белым плюмажом.
   Дезидерий, Аргуин и прочие важные министры - были уже возле жрецов столичного храма, что вовсю читали свои тексты о вознесении умершего к Солнцу и его возвращении назад, когда “придёт время”.
   Барабанный бой сменил рёв труб и внезапно для собравшихся, раздался грохот залпа огромных бомбард, расположенных на небольших деревянных башенках вокруг площади. 
  Когда грохот улёгся, а дым и эмоции зрителей понемногу рассеялись - старший жрец храма обошёл сложенный погребальный костёр и первым положил горящий факел у его основания. 
  Вслед ему отправились с подобными “зажигалками” и все стоявшие на ступенях у Храма важные сановники и высокая знать: они рядами, по важности чина и титула, подходили и кланяясь в пояс разгоравшемуся костру, клали и свой факел в свободное, ещё не начавшее пылать, место. Потом отходили в сторону и уже спокойно и без стеснения, начинали обсуждать скорый приезд внуков покойного Императора в столицу и “что теперь будет...”
   Когда пламя разбушевалось вовсю и полностью, с шумом, поглотило прах покойного, все присутствующие министры и князья отправились внутрь храма, что бы в тишине и покое откушать и поговорить, без надоедливой “малой знати”, которая была приглашена для создания видимости массовости знатцев, на данное событие, из ближайших городов и замков.
   Все с опаской поглядывали друг на друга и особенно на Дезидерия и главу императорской стражи - Магинария Имерия.
  Первый - был сейчас “престолодержателем” и нынешним главой всей гражданской администрации огромной империи, второму подчинялись полководцы и командиры стражи - что сразу наводило на мысли о том, кто из них главнее в данный конкретный момент...
  Правда Магинарий Имерий никогда не рвался прежде на первые роли и был скорее храбр, чем искушён в интригах, да и наличие четверых наследников, внуков покойного императора - несколько уменьшало шансы обоих, пока что “главных” в империи людей, как либо узурпировать власть за собой.
   Дезидерий и Магинарий Имерий никогда прежде не ссорились, но и не дружили. Что значительно сокращало их возможность доверия друг к другу и прочного, даже временного,  альянса - для смены власти и захвата её для себя.
   Через пару часов, знатным людям в храме, что уже плотно отобедали и теперь кто беседовал а кто и дремал, сообщили что всё готово: костёр полностью выгорел и жрецы собирают пепел в небольшую золотую урну, что будет находиться внутри огромной мраморной амфоры, для дальнейшего перемещения праха - в строящийся мавзолей родоначальника первой имперской династии.
   Все сановники державы важно первыми вышли вновь на площадь, оглядели происходившее спокойным, но несколько усталым, после сытного обеда с вином, взглядом и через час, когда церемония завершилась - спокойно разъехались по своим особнякам ждать приезда внуков наследников и уже потом, судя по обстоятельствам, готовиться “к чему-либо”.
   Дезидерий, как можно скорее вернулся в императорский дворец смотреть как идёт подготовка к Избранию и встрече наследников, провинциальных вице-королей. 
   Магинарий Имерий решил объехать с личным отрядом город, во время вечерних раздач хлеба и мяса, и самолично посмотреть что бы не было каких беспорядков при этом. Со смертью обожаемого им объекта его заботы, Императора - начстражи императорской гвардии явно заскучал. 
    Аргуин, глава императорской канцелярии, направился к знакомым, из оружейных арсеналов: он решил поразить наследников невероятным салютом в их честь и замыслил на этом, точнее вообще, на всей успешной встрече возможных кандидатов в императоры - сделать свою будущую карьеру. Ибо что может быть лучше - чем первое удачное представление будущим правителям.
   Нынешний “престолодержатель”, главный имперский министр Дезидерий откровенно посмеялся с этих планов, когда его люди, в окружении Аргуина, сообщили о них. 
    Но на всякий случай попросил их по возможности уложить пакеты с конфети в бомбарды: зная как все внуки ненавидят когда их дорогую и тщательно подобранную одежду чем-либо пачкают, каждый по своей причине, Дезидерий был уверен что салют из конфети будет стоить Аргуину если и не головы, то по крайней мере его нынешнего места.
    Наследник из Кельрики, Амвросий, как было общеизвестно, являлся слегка помешанным “королём-жрецом” и носил лишь чёрное. Не зря его наставник и первый министр королевства Кельрика - нынешний Великий Инквизитор империи. 
   Попытка его развеселить и тем более испортить чёрную одежду цвета “угольев сожжённых Солнцем” - была равносильна добровольному согласию на пытошную казнь в подвалах трибунала имперской инквизиции.
   Гарданец-северянин Борелл, был немного простоватым выпивохой и просто не понял бы что его так приветствуют, скорее решил бы что это какой общий праздник в столице. 
   К тому же поговаривали что он пьёт даже находясь в седле, и если конфети попадут ему в кубок с хмельным питием - быть беде...
   Внуки императора Ромлеянин Джанелло и Уммландец Лиутпранд - считались большими знатоками моды и всячески, хотя и каждый на свой манер, старались устанавливать собственные, новые стандарты в ней: попытка их выставить шутами, осыпанными  с ног до головы конфети - разозлит их до невероятия.
    Особенно если ради въезда и первого представления перед жителями столицы империи - они выберут самые лучшие и дорогие свои наряды.
   Вечером дня когда был сожжён прах императора основателя, главный имперский министр готовил тайные встречи в небольшом "запасном" особняке, официально принадлежавшем его личному повару, с приезжавшими срочно сегодня вечером и ночью, в столицу, Избирателями -  готовя козыри в первом общении с каждым из них.  
   Канцелярист Аргуин в это же самое время бездарно напился с командирами артиллерии при столичном Арсенале и теперь просто блевал в углу небольшой бастиды, где сговаривался с бомбардирами ранее о “грандиозном салюте в честь наследников”.
   Глава имперской стражи Магинарий Имерий, сидя на лошади в окружении своих офицеров, с улыбкой наблюдал как вокруг столов с выставленной дармовой провизией, на одной из площадей города где происходила объявленная раздача хлеба и мяса, неистовые беснующиеся инквизиторы буквально хороводы водят вокруг толпы простецов - рассказывая людям, с набитыми мясом и овощами ртами, о том как сегодня чудесно горело на костре тело покойного императора и что сами они, тоже могут получить подобную награду, если будут послушными и верными солнцепоклонниками...
   Начстражи  поздно вечером отправился спать, узнав от своих людей что всё в столице спокойно и беспорядков нет. 
    Аргуина отвезли домой его слуги, частью являющиеся также агентами главного имперского министра, а сам министр Дезидерий, радостно потирая руки - принимал в своём тайном, одноэтажном "поварском" особняке для секретных встреч, первого из прибывших в столицу Избирателей, главу рыцарского ордена “Чёрного единорога” -  гросскомтура Тибальда.
   Гросскомтур прибыл в столицу буквально полчаса назад, верхом на коне и в сопровождении двух десятков своих лучших бойцов рыцарей, и будучи тайно встречен посланными слугами Дезидерия у сговоренных ранее к въезду ворот, немедля пропущен внутрь города и как можно скорее препровождён для срочной встречи с главным министром империи, являющимся сейчас ещё и  “престолодержателем”.
   Тибальд был высоким, поджарым, жилистым мужчиной, около пятидесяти лет от роду. Почти полностью лысым, с бронзовым черепом и ястребиным носом. Взгляд, как и у многих старых успешных солдат - у него был прямой и с небольшим постоянным вызовом всем и всему, однако он быстро “оттаивал”, если видел что опасности нет и его никто не пытается задеть, специально или ненароком.
  Одет гросскомтур был скорее как знатный путешественник, чем глава мощнейшего рыцарского ордена великой империи: серый плащ, вместо привычного его ордену иссиня чёрного, на голове капюшон и небольшой берет, вместо обычных  шляпы или шлема - с огромными полями и небольшого тёмного рога на вершине.
    На поясе висели мечи: бастард - для обычной сечи и короткий, с остриём "шилом", на случай тесноты массового боя и колющих ударов без возможности элементарного замаха. Никаких особых знаков различия или чего подобного не было и в помине.
    Дезидерий быстро понял что гросскомтур специально гнал в седле, что бы первым провести “разведку” и по возможности присягнуть на верность новой власти или, как опытный вояка - понять куда дует ветер и присоединиться к той группе, что имеет наибольший шанс на победу.
  Главный имперский министр встал со своего кресла и нарочито любезно подошёл поприветствовать прибывшего Тибальда: “Дорогой брат наш! В этот скорбный час, Вы - первый из всех Избирателей, прибыли в столицу для почитания умершего императора и встречи его наследников... Премного Вам благодарен за возможность нашего разговора, пока есть время...”
--Ну что вы... - Тибальд говорил коротко, но зычно, хорошо поставленным командным голосом,  привыкшим повелевать сильными мужчинами в сложных жизненных ситуациях. - Мой долг, как верного слуги умершего Великого Правителя и такого же покорного исполнителя приказов того, кого он... Хотя да: я слышал будет процедура Избрания, верно? Старые, ещё  королевские, назначения наследников отменены?
  Дезидерий притворно скорбя развёл руки, потом коротко вздохнув, объяснил: “Старик боялся что недавно сшитая держава развалится, если его наследник будет нелюб большинству её элит, а посему предложил вариант с Избранием: когда разные люди, представляющие власти на местах, в том числе и из бывших династов,  хотя и отдалённых ветвей само собой - смогут выбрать из его четырёх внуков наиболее подходящего им, господина. Это компромиссный вариант, что бы не ломать о колено нынешнюю имперскую аристократию и заключить что то вроде договора - между Императором и высшей знатью, столпами империи...”
   Тибальд поморщился и фыркнул, показав всем своим видом что это блажь и старческий маразм.
    Потом буркнул что то о том, что не ради этого он и его братья рыцари кровь проливали, что бы сейчас сюсюкать с побеждёнными и выбирать “компромиссного правителя”. 
   Через минуту он наконец успокоился и выбрав удобное высокое кресло быстро уселся в нём, не ожидая приглашения главного министра. 
  Дезидерий медленно вернулся к своему низкому креслу напротив и усаживаясь в него, вспоминал что он знает о гросскомтуре и его ордене, и с чего следовало начать прощупывание настроений Тибальда, в преддверии грядущего голосования по кандидатуре императора.
   “Орден Чёрного единорога” - был мощнейшей рыцарской организованной структурой империи, значительно превосходя все свои аналоги: на его штандартах красовалась огромная мрачная зверюга - помесь толстенного дикого кабана и буйвола, с маленькими поросячьими глазками и сдвоенным рогом, на носу. 
   Данный “рыцарский единорог” - был совершенно не похож на белых лошадок из сказок о принцессах и девственицах, что его могли удержать силой голоса, скорее являлся его полным антиподом.
  Согласно легендам, рыцарь Торнвальд, находясь в морской экспедиции у далёких заморских берегов диких стран, заметил данное существо на берегу и смог его убить своим молотом.
   Чучело набили соломой и опилками, поставили внутрь каркас из тонких гибких досок и смогли каким то чудом привезти назад, в родовой замок рыцаря, ставший сразу же местом паломничества молодых начинающих рыцарей и их оруженосцев.
   Ходили слухи, что на самом деле “молот Торнвальда” - это небольшая бомбарда, из которой и было убито чудовище, когда пришло на водопой местной речушки. Причём убито из засады, подло, издалека и с безопасного расстояния. 
  Однако рыцари империи не верили в такую непорядочность своего собрата и вскоре, когда через десяток лет, замок с чучелом “чёрного единорога” стал почти легендарным местом проживания великого героя - прежние короли тех земель предложили ему организовать рыцарский орден и проводить обучение братьев воинской науке: быть примером храбрости, даже перед подобным монструозным зверем. 
  Самого Зверя, послужившего символом для нового ордена, объявили в меру обидным прозвищем “рогонос”, однако рыцари ордена предпочитали себя называть “Чёрные единороги” и утверждали, что основатель ордена передал их инструкторам тайные методы - как делать любого рыцаря их братства нечувствительным к боли, как данное свирепое животное и таким же смертоносным в бою, как и оно.
   Орден не единожды враждовал с королями и князьями, однако когда ныне умерший император начал свои завоевания - однозначно поддержал его и стал весьма существенной военной силой. 
  За это орден получил с десяток городов в своё полное управление и добрые пять сотен замков, среди которых были и бывшие крупные имения  великих князей или герцогов.
   Насколько помнил Дезидерий, сейчас в ордене пребывало около трёх тысяч рыцарей и впятеро больше оруженосцев. Тридцать тысяч сержантов и боевых кнехтов, что постоянно были приписаны к пограничным отрядам и крепостям, и вдвое больше ветеранов или слуг, что были обязаны по приказу ордена собираться в дружины ополчения ордена, в случае такового приказа от гросскомтура “Чёрных единорогов”.
  Орден был силой - и силой явной и мощной. При определённых раскладах, именно он мог поднять крупные волнения, правда недолгие - так как собственных больших ресурсов и поддержки холопов, как у наследственных правителей земель, у ордена не было. 
   Но была возможность внезапно бросить свои, закалённые в имперских войнах отряды ветеранов, на столицу и тогда...
--Хм... - громко и невежливо перебил размышления главного министра Тибальд. Дезидерий явно перестарался с воспоминаниями и несколько затянул паузу между ними.
--Дорогой друг! - с пылом начал хозяин дома. - Вы понимаете как важно нам всем, что бы будущим императором был выбран человек разумный, добрый, смелый и вообще - наиболее достойнейший из тех что возможны.
--Конечно. - мотнул головой гросскомтур и внезапно нехорошо заулыбался, словно предлагая Дезидерию поскорее прекращать витиеватые речи и начать с ним говорить напрямую о сложившейся ситуации.
--Так стоит ли спешить с выбором императора, тем более сейчас, в такой сложный для державы момент? - несколько растерявшись под взглядом опытного воина, брякнул главный министр, выболтав потаённые думы. Но тут же взял себя в руки и уже спокойней добавил, - Не стоит ли как следует тщательно проэкзаменовать, каждого, из достойнейших внуков наследников покойного Императора и выбрать среди них наиболее подходящего, для этого высокого престола? Конечно же вежливо и с максимальным пиитетом... Что бы не случилось гражданской войны, чего мы все так опасаемся!
--Никакой гражданской войны! - сказал как отрезал гросскомтур “Чёрных единорогов”, - Мы  тут же проведём сбор всех отрядов ополчения ордена и выступим против того из внуков,  нашего великого императора, кто первым сорвётся в этот самоубийственный шаг! Раз их великий дед решил что будет Избрание - так тому и быть, и проигравшие в нём, обязаны будут подчиниться собрату-победителю! Или умрут...
  Эти слова одновременно напугали и успокоили Дезидерия: орден готов был действовать и действовать решительно, однако он был противником любого нарушения “имперских норм” и в данной ситуации скорее являлся союзником, чем соперником.
--Это прекрасные слова... - попытался было сказать комплимент главный имперский министр, считая что главное уже выяснилось и теперь, "простака-солдата" Тибальда следует уверить в дружбе к нему и пообещать содействие, а уж он сам, как выборщик, будет внимательно придираться к внукам, кандидатам на трон, и инспектировать их, как ему в голову придёт, во время обсуждения на Избрании.
   Однако короткий смешок Тибальда заставил Дезидерия вновь внимательно присмотреться к гостю.
   Гросскомтур откровенно скалился белыми зубами, так чётко выделяющимися на его бронзовом лице и совершенно издевательски смотрел на главного министра империи: “Господин “престолодержатель”! У моего великого ордена, сейчас, к огромному нашему сожалению - куча проблем и боюсь без имперской поддержки они лишь усугубяться... Не стоит ли поговорить о взаимной помощи: орден поддерживает, как и всегда прежде - империю, а империя - помогает ордену. Малой толикой своих титанических возможностей.”
--Хм... А в чём дело?
--Мы посовещались, со старшими рыцарями и генералами нашего доблестного ордена и хотим нижайше просить - незамедлительно увеличить реестр рыцарей, что получают жалование и вооружение, включая и коней с одеждами и латами, за счёт империи... Вдвоё! - С тысячи "реестровиков" - до двух. К каждому из них следует прикрепить по четыре оруженосца и столько же сержантов, к тому же по два десятка боевых кнехтов, для создания полноценного, немного усиленного,  совсем чуть-чуть, "копья". Рыцари будут обучать подчинённых им оруженосцев и сержантов, а империя получит отличное новое усиление для своей армии.  Небольшие деньги для нашей великой державы, зато какая польза на долгие века!
--Угу, альтернативная имперской - орденская рыцарская армия! Причём за деньги не добровольных жертвователей, а самого государства. - мысленно присвистнул Дезидерий и изобразил на своём лице выражение скорее свойственное дебилу, чем главному министру крупнейшей державы. 
   Он вспомнил, почему покойный император прежде частично финансировал данный орден из государственной казны: деньги выделялись на пограничные крепости и тамошние отряды, для первого сдерживания наступления врагов и в ожидании подхода имперской армии.
    Так было проще для всех и император считал что добровольцы, с деньгами империи в качестве бонуса, там справятся лучше.
    Но что бы вдвое увеличивать реестровиков и давать каждому, за счёт державы, ещё и по полному однорыцарскому отряду "копью"?! - это было явным перебором. Тысяча новых рыцарей, да к ним восемь тысяч оруженосцев и сержантов, да ещё двадцать тысяч кнехтов ветеранов... Явный и опасный перебор!
  Дезидерий невнятно повёл плечом, не показывая данным знаком впрочем ничего и несколько вяло спросил: “Это всё?”
--К сожалению нет. - притворно скорбно выдохнул Тибальд. - Наши братья хотели бы получить, пару указанных нами морских городов, с портами на северных морях - с правом вести самостоятельную торговлю и принимать грузы без таможенных чиновников империи. Нам кажется мы достаточно помогли державе, что бы получить толику малую от промысла негоциантов и себе.
--Там крупные торговые союзы городов уже давно промышляют.
--Договоримся с ними сами! Кто против нас – тот... В общем - договоримся!
--Интересные предложения, я донесу их до...
--Да, благодарю! Продолжу: мы хотим разрешение на колонизацию северных земель нашим орденом, с оставлением их в нашем же управлении: как военном, так и магистратном и торговом - полном! Хотим строить собственные суда и организовывать флотилии, что бы не быть зависимыми от торгашей с их пузатыми кораблями или имперских фотилий, что не всегда вовремя подвозят нам припасы и пополнения. Не обижайтесь на правду!
--Ничего, ничего...
--Мы считаем что империя должна позволить нам вести самостоятельно, на севере,  “Походы Веры” - что бы блеск и жар Светила осветил и диких варваров, что в шкурах одетых на голые тела и каменных или земляных своих жилищах, всё ещё молятся на молнии, или деревья с камнями. Мы сможем провести крупные успешные завоевания на благо империи и к удовольствию наших многочисленных солнечных храмов, с толстопузыми жрецами бормотунами в них.
   Ошалевший Дезидерий просчитывал в уме всё что ему говорил Тибальд и с каждой минутой  яснее понимал: пользуясь слабостью и неразберихой в державе, орден “Чёрного единорога” хочет получить от кандидатов в императоры фактическое разрешение на “государство в государстве” - с кучей преференций и полномочий, и первоначальной оплатой новой структуры из казны самой империи. Пока они не угрожают, но что будет далее? 
  Однако был и хороший момент,  как раз для самого главного министра: Тибальд явно слабо представлял себе расстановку перед голосованием за нового императора и думал что “престолодержатель” просто передаст кому следует требования и уж там примут решение...
   Соответственно, появлялась возможность задержать его голос в Избрании - отсрочкой обещаний решить его вопросы, а в случае чего - так и напугать бряцающим своим оружием гросскомтура “Чёрных единорогов”, кого из наследников, что бы были сговорчивее с министром.
--Дорогой друг - сделаю всё что в моих силах! - прижимая руку к груди пообещал Дезидерий и они расстались. 
    Тибальд потребовал что бы в течении недели ему было сообщено об решение поставленных им вопросов или возникших проблемах при этом. Потом скорым шагом вышел прочь, не обращая более внимания на хозяина помещений. 
    Было очевидно что он держал Дезидерия за мелкого посредника и особо не утруждал себя вежливостью к нему, видимо считая что вскоре главный министр обязательно сменится, при новом императоре.
   После ухода своего первого гостя,  “престолодержатель” сделал пару кругов по кабинету, потом вздохнул и заулыбавшись развёл руки в стороны, всем видом показывая зеркалу в которое смотрел, что он не виноват что люди столь глупы и наивны - это были проблемы лишь его собеседников. 
   Потом Дезидерий вызвал слуг и узнав что пока ещё никто из обещавшихся остальных Избирателей не прибыл, потребовал что бы ему принесли наконец обед, бывший по позднему времени употребления, скорее ужином.
   Началась, столь любимая главным министром, процедура поглощения разнообразнейших яств, умело приготовленных тремя его личными поварами: по горячим блюдам, холодным закускам и десерту. 
   Решив себе не отказывать ни в чём, так как именно хорошая кухня помогала ему собраться с мыслями и принять верное решение, Дезидерий получил на первое прекрасный раковый суп, горячий и ароматный до одури. На второе были различные паштеты и сыры, а также пирог с дичью: глухарями и рябчиками в виде начинки. На десерт ему подали несколько видов изюму и печенья, и кубки с красным, густым, сладким вином, из амфор, что по несколько лет держат в земле, прежде чем начать продавать.
   Разговор с гросскомтуром Тибальдом был скорее похож на приём парламентёра от воинственной противной стороны, ставящей свои условия для прекращения войны: много и жёстко, как победители!
  Однако же время проведённое за обеденным столом и особенно сейчас, когда сладкие вина с печеньем помогли “престолодержателю” успокоиться - он выбрал дальнейшую линию поведения с командиром ордена “Чёрных единорогов”: следовало всячески отказывать ему первое время, а потом , предложить помочь - в случае правильного голосования и угроз остальным Избирателям силами своего ордена, если таковые угрозы понадобятся.
   Пока что орден, в силу своей малочисленности, не мог самостоятельно начать полноценную войну с империей, а внезапный поход ветеранов на столицу, о котором ранее беспокоился Дезидерий - сейчас уже казался ему маловероятным, в виду больших расстояний: между основными землями ордена, на севере империи и столицей, с возможностью заблокировать фуражировку массам людей и их лошадей, просто закрыв ворота городов на пути следования “чёрных единорогов”, со складами провизии внутри, прямо перед рыцарскими отрядами. 
   Пока ветераны кнехты и рыцари сами найдут себе какую пищу, грабежами сёл или городов - имперская армия уже сможет собраться в ударный кулак и предотвратить данный бунт, благо боевых сил и главное, артиллерии, у имперцев было в разы более любого из рыцарских орденов, а то и всех их вместе взятых.
    Почти сразу же, после данного здравого довода "престолодержателя" самому себе, главного министра империи побеспокоил его слуга, сообщив что прибыл князь Гассакс и хотел бы поговорить с ним.
   Дезидерий встал и отряхнувшись, сбивая крошки на ковры, украшавшие пол сплошным покрывалом, быстрым шагом направился в сторону кабинетов для аудиенций.
   Толстяк князь Гассакс - был известен всему императорскому двору как редкостный кутила, но не легковесный “финтифлюн” - о нет! Он умел жить на широкую ногу и радоваться жизни во всём её многообразии и каждый день, возможно даже каждую минуту, своего существования: он имел в своём “великом имперском княжестве” - собственноручно собранный оркестр, что было в новинку и регулярно приглашал к нему редчайших из музыкантов - композиторов, которые хотя бы пару раз в год выдавали новые оригинальные произведения. 
    Его оркестр был знаменит наравне с императорским и пару раз даже приходилось осаживать, не в меру ретивого сторонника музицирования, что бы соблюдал субординацию.
   Главный министр Дезидерий познакомился с князем Гассаксом  близко, когда был ещё главой канцелярии императора и приезжал вместе со своим повелителем на какой то приём, в честь рождения очередного ребёнка, из нескончаемого потока чад, данного “любителя всего прекрасного”: князь тогда отлично их накормил и напоил, а потом, в качестве дополнения к шикарнейшему столу, который уставляли вазами в целый этаж высотой, с фруктами и кондитерской редкой выпечкой - представил собственный цирк шапито, где основными действующими актёрами были группы клоунов и акробатов. 
  Потом, после вечернего великолепнейшего фейерверка - повёл всю огромную имперскую делегацию в свой зоопарк, располагавшийся на сотнях гектаров и совмещающий в себе черты охотничьих угодий и выставки редких зверей. 
     При факелах приезжим знатным гостям показывали редкие экземпляры животных, а в конце  прогулки - привели на небольшую арену и устроили для императора бои: петушиные, собачьи и наконец главный -между львом и тигром... Завораживающее тогда было зрелище!
   Также при императорском дворе шёпотом поговаривали что Тибальд, уже тогда бывший гросскомтуром ордена “Чёрного единорого”, узнав что князь Гассакс хочет привезти из дальних земель символ его рыцарского ордена и держать того в клети, в специальном загоне, как для обычных свиней - пообещал военный поход и полное уничтожение всего рода Гассакса.
    Князь поостыл с реализацией подобной идеи и больше не хвалился, выпив лишнего, что наречёт “заморскую рогатую свинью - Тибо!”
   Князь-гуляка Гассакс обожал всех удивлять и поражать: несравненные блюда из мяса и редкостных рыб, невероятные танцы под новые мелодии - придуманные для него специально отовсюду выписанными композиторами и хореографами, фантастически красивые представления - будь то подмостки театра или фейерверк, редкие животные или собрание старинных редкостей, в особом крохотном замке построенном специально для их представления гостям: его всегда манила слава эдакого передового чудака, способного на что угодно - что бы немного покрасоваться перед всеми и хоть чуток, но удивить!
   На землях его княжества проходили две из семи известнейших ярмарок империи и обе стали популярными именно благодаря его личным стараниям: введённой недавно игре, под названием лотерея - где каждый участник мог, заплатив малую монету, получить затем, волею случая, полный сундучок серебра! Если повезёт конечно... И обязательные представления актёров и музыкантов, которых нанимали для ярмарок агенты князя по всей империи. 
    Народ валил толпами на его торжища и вскоре княжество стало довольно прилично богатеть. Но князю, с его тратами, всегда и всё было мало. А особенно - денег.
   Заведя себе почти официально гарем, как у южных и восточных лунопоклонников, в который скупались женщины из всех мест где бывали купцы его княжества или его агенты, князь создал в нём целые отдельные службы, которые в своё время помогали “скрасить” пребывание в княжестве и самому нынешнему “престолодержателю”: были в гареме князя Гассакса и “обмывальщицы” - что натирали своими обнажёнными, роскошными, пышными, вовсю выдающимися телесами - мужчин во время совместной обмывки в банях, вроде живых мочалок. “Мочалками” их князь и называл, шлёпая по округлым огромным ягодицам девушек, с простодушным детским смехом.
     Находились в его гареме и чтицы с прекрасными голосами,  которых именовали "соловьини" - для вечерних поучительных книжных историй и бесед.
   И гимнастки из цирков, что услаждали взор редкими позициями своего обнажённого или странно прикрытого, словно что бы ещё сильнее возбуждать похоть, рваными прозрачными лоскутами, тела. 
   Были “Целовальщицы и наминальщицы” - но до них Дезидерий так и не добрался, императорское присутствие рядом его всё же смущало в тот период...
   Князь Гассакс происходил из старинного и давно уже ставшего влиятельным рода высокой знати: В начале имперской эпопеи, ныне покойногооснователя новой державы - его род не принял сторону победителя и за это чуть было в дальнейшем не лишился земель, вместе с жизнями. 
    Но новый, тогда ещё совсем юный, князь - быстро сориентировался и сам попросился в империю, со всеми своими землями и подданными. 
    Всё произошло без захватов с насилиями и прочего непотребства, сопровождающего присоединения новых государств. Это позволило Гассаксу вначале сохранить наследные земли, а со временем, после того как он смог проявить себя лучшим образом в общении с императором - втрое увеличить наследственные владения и вдесятеро, а может и более, доходы.
   Проблемой данного Избирателя  всегда были: дети и траты. Будучи невероятно любвеобилен и чадолюбив - князь Гассакс старался всем своим детям обязательно помочь на жизненном пути. 
   Детей от официальных браков - он удачно женил и выдавал замуж, не без помощи императора, за отпрысков главнейших родов или тогдашних министров империи. Детей от наложниц, в своём гареме - старался как мог произвести в имперские рыцари или бароны, и получить для них замок или важную государеву службу. 
   Законных детей у князя сейчас было четырнадцать, не очень законных - втрое больше. Последние годы это стало настолько большой проблемой, что часть потомственной знати империи даже поклялась вызывать на поединок всех его “выродков” и резать их как свиней, дабы данные “спорные рыцари” не пачкали своим присутствием рядов достойных знатных мужей.
    Когда Дезидерий зашёл в кабинет, где его ожидал подобный экстравагантный посетитель, добродушный толстяк князь Гассакс вскочил и словно огромный округлый мяч, из кожи и шерсти, ”покатился” навстречу главному министру: “Какое горе!” - ворковал он, целуя в щёки Дезидерия, - ”Ай, ай, ай!”
--Да. Страшная потеря...
--Верно! Но я так понял, что впервые будет осуществлено Избрание, вместо простого объявления наследника?
--Совершенно верно.
--Что поделать - такова воля...Кто мы такие что бы оспаривать? А?
--Что?
--Хм... - весельчак толстяк Гассакс замялся, а потом, не без улыбки, но довольно просительно,  объявил, чуть не пустив слезу, - Детки у меня. Много.
--Да. Наслышан. Вы не обделены чадами, слава ясному Солнцу!
--Замков бы им, самых завалящих - замочишек. Так: бастиду какую с земелькой... Хоть чуток!
  Дезидерий устало на него посмотрел, потом протянул: “Ваше княжство довольно велико и...” Его собеседник лишь махнул рукой на слова главного министра:
--Да где мне их там разместить?! - мои жёны... Что я такое говорю?! - точнее жена - друг друга ненавидят и детей. Хм... Не совсем своих - тем более! Боюсь потравят ребятишек в припадках ревности, бабы глупые... А так, вне отцовских земель: карьеру себе какую славную ребятки сделают, в имперской гвардии послужат, замки получат - за подвиги. А девок - девкам сынков подыскать можно, графских или княжеских, чьи папашки проштрафились и теперь их можно "за орешки держать", вот так! Ахахаха, - князь показал словно хватал чего в жменю и расхохотался от души, явно призывая к этому и “престолодержателя”.
   Далее разговор был прямолинеен: князь Гассакс был уверен что Дезидерий, как и он сам, раз "пухлик" - значит не без грехов и с ним можно обсудить щекотливые вопросы просто и без обиняков.
    Князь хотел единовременной выплаты в миллион серебряных марок – ему, на развитие княжества. Мест всем детям, что пока не женаты и не замужем - в имперской аристократии повыше, и каких-либо должностей в столице тем из них, что уже получили образование. 
    Готов был за это проголосовать за того из наследников, кто на это согласится и главное, предложил Дезидерию довольно интересную идею, которая немного пролила свет на то, как он так высоко поднялся при прежнем  Старике императоре.
   Князь Гассакс заявил что может принять у себя и гарантированно очаровать  любого из внуков, кандидатов на престол, на которых ему укажет главный министр: представлениями, пирами, оргиями, редкостями, подарками - чем угодно. 
   Старый император нередко именно в его замке встречал послов, нужных и важных ему для срочных переговоров держав и сейчас “престолодержатель”, если поможет самому князю - смело может рассчитывать и на его всестороннюю помощь, в деле проведения переговоров и "правильной встречи" важных лиц. 
   Дезидерий быстро прикидывал в уме: Тибальд мог ему помочь войсками, в случае какого конфликта, а вот Гассакс, как прирождённый неженка и кутила, мог устроить такое застолье с “продолжением”, что ради подобной сказки и возвращения в неё - многие бы десять лет жизни немедля отдали. Об этом стоило помнить.
   Князь Гассакс добился ещё при жизни того, что странные "воины-тени", из южных земель - получали в начале своего кровавогно обучения, благодаря дурманящим травам тех мест и потом, как говорили им местные проповедники, они заслужат после достойной смерти за своего предводителя.  
   Князь устроил себе при жизни “личную мечту”, которую нежно холил и лелеял, постоянно обновлял и подкрашивал - что бы она никогда не потускнела.
    И к нему, в этот удивительный, почти сказочно прекрасный мирок - можно было приглашать и приятно шокировать “нужных людей”, что могут иметь влияние если и не самих внуков, кандидатов на престол, то хотя бы их доверенных лиц и тех из советников, кого они слушают  и чьё мнение им ценно...
   Главный имперский министр Дезидерий и князь Гассакс попрощались в отличном расположении духа: оба клялись помочь “в случае чего” и ничего нового при этом всё же не обещали собеседнику.
     Князь надеялся, правда, вначале всё же что получить, в качестве задела их будущего плодотворного сотрудничества, а “престолодержатель” уже думал кого из слуг, прибывающих через неделю наследников покойного императора - первыми пригласить в земли Гассакса и с какими именно предложениями и развлечениями, для них.
   После отъезда весёлого князя толстяка, Дезидерий узнал от слуг что герцог Уйон прибудет примерно через полчаса и решив что времени предостаточно, потребовал что бы в его небольшую, отдельную ванную комнату, немедля вызвали Лючию - пышногрудую ромлеянку со смуглой бронзовой кожей, осиной талией и огромной “Сдобой”. Идеальную женщину для "игры" на ней.
   “Лючия-прекраснозадая” - именно так называл её в порыве страсти, сам главный министр. И вскоре после отданного им приказа прикласить эиу чаровницу, министр уже впивался зубами в арбузные груди прекрасной самки, шлёпал её по обильным ягодицам и требовал всё новых поцелуев от душистого ароматного рта женщины. 
   Разговор с князем Гассаксом явно пробудил в нём  приятные воспоминания о времяпровождении с нимфами, из услужения князя, а данные воспоминания родили уже новые проказливые фантазии...
    Выйдя чуть с опозданием, из большой ванной комнаты с бассейном в центре и мраморным столом для массажа,  Дезидерий быстро переоделся в чистую одежду, поданную ему лакеем и вышел в кабинеты с гобеленами на всю стену, для разговора с третьим из прибывших Избирателей, герцогом Уйоном.
   Герцог был мужчиной возрастом “чуть за сорок”. Худощавый телом, с белым молочным лицом и тщательно уложенными волосами. Он гордился своей, несколько женственной,  красотой и всячески её поддерживал. 
   Дезидерию, его агенты, сообщали о специальных процедурах для поддержания красоты герцогом и снадобьях, что он заказывал себе в невиданных количествах: ванночках для рук и ног, настойках ромашки для смачивания век, кремах для лица и специальных пастах - для ублажения растительности на нём. Герцог был болезненно самовлюблён и над этим ранее постоянно подтрунивал покойный Император.
   Однако Уйон к тому же принадлежал к очень знатному древнему роду, правда по очень боковой линии, что некогда правил соседним королевством и вхождение данных территорий, пускай и довольно насильственное и кровавое, в пределы империи - позволило Императору перебить всех прямых наследников трона королевства и понизив захваченную страну в титулатуре до герцогства, передать её в руки деда нынешнего герцога, сохранив таким образом условную видимость продолжавшегося правления местных элит, хотя и под полным контролем стоящих при них и “присматривающих”, советников и посланников самого императора.
  Уйоны быстро сориентировались в новых реалиях и всячески помогали империи успокаивать собственных дворян, не позволяя тем бунтовать. Платили из своего кармана ремесленникам, при огромных и частых имперских стройках, и выдавали продовольствие, из личных хранилищ,  крестьянам, в случае неурожая.
    "Боковая линия династии"  вряд ли потеряла, некогда возглавляемое их предками самостоятельное  королевство - зато получила в свои руки приличное по размерам герцогство и права в нём, довольно умеренно урезанные императором, по сравнению с прежними, королевскими.
   Нынешний Герцог Уйон быстро поправил свою одежду и слегка тронул причёску, потом встал и запах его духов и масел для волос, буквально затопил кабинет: “Приветствую Вас,  дорогой Дезидерий! Слышал Вы стали “престолохранителем” на время Избрания? - Великая честь, великая...”
   Главный министр покивал головой, вслед этим, ничего не значащим словам гостя и предложил тому сесть. 
   Потом спросил, зная что Уйон сам настаивал на их скорейшей встрече и просил через слуг передать министру что у него есть важная просьба: “Господин герцог, вы желали со мной встретиться? Это так важно?”
--Ну... - Уйон несколько наигранно прокашлялся и хорошо поставленным, но несколько переслащенным голосом, продолжил. - Я бы хотел, в преддверии Избрания императора, раз именно такова воля усопшего нашего славного правителя, узнать: не могли ли мы быть полезны друг другу?
--Мы? - словно искренне изумляясь подыграл ему Дезидерий. - Да чем же?!
--Ну, положим у вас есть некий кандидат. - заметив что главный министр замахал руками,  отрицая самое подозрение о подобном, герцог Уйон развил мысль далее, уверенный что он сам тонкий интриган и всё правильно высчитал. - Есть некий кандидат, из внуков покойного и он, с вашим посредничеством, не против принять и мою скромную помощь... А в ответ - взаимно помочь и мне, в дальнейшем.
--Господин герцог - прошу вас! - всплеснул руками Дезидерий. - Что вам в голову пришло?!
--Вы всё же главный министр нашей страны и должны держать общеимперские замыслы в голове. Я же - простой провинциальный герцог и хотел бы осуществить свою мечту. Вот и всё. И не надо отрицать, господин главный министр, что вы, столько общаясь с императором - не знаете всего, обо всех четырёх его внуках. В это никто не поверит! Вам и только Вам, я и доверяю выбор правителя нашей славной державы...
--Ваши мечты? - невежливо перебил герцога Дезидерий, опасавшийся что как он неоднократно перекупал слуг своих соперников, так и его людей, кто либо из Избирателей уже принял на негласную оплату и их сейчас подслушивают. - Каковы же они?
--Королевство.
   Наступила тягостная пауза, в ходе которой Дезидерий даже подумал не сошёл ли с ума его собеседник, настолько нелепо было это слово в нынешних условиях империи.
--Как простите?
--Я бы хотел основать королевскую династию.
--А где, простите за вопрос? - главный имперский министр решил всячески успокоить Уйона, но завтра утром обязательно сообщить о нём и его желаниях начстражи покойного императора Магинарию Имерию, который сейчас контролировал стражу и армию империи. 
   Было похоже что герцог переоценил свою важность при Избрании будущего правителя государства и теперь откровенно бредил.
--О, не беспокойтесь - не в границах нашей великой империи, конечно!
--Ага...
--Я готов, кроме голоса на Избрании, также уступить вашему кандидату все свои земли и титулатуру соответственно, и безусловно с закрытыми глазами поддержать именно вашего кандидата в императоры - если мне будет гарантированно следующее: империя позволит мне набрать войска на своих землях и обеспечит артиллерией, для похода на одно из соседних королевств, плюс гарантирует свою дальнейшую политическую поддержку в случае крупного конфликта с прочими странами. А после захвата оного королевства - империя признает мою династию как союзника, но не входящего в земли империи как напрямую, так и унией.
--И всё? - не без насмешки спросил хозяин дома, слушая своего, несколько нескромного в желаниях, гостя.
--Нет. Территория королевства должна быть вчетверо больше моих нынешних земель, иначе нет смысла на подобный обмен идти. Казна империи выделяет мне фонды и артиллерию в счёт полученого от меня герцогства и даёт треть моей походной армии кадровыми ветеранами, а  также позволяет набрать добровольцев для похода. Также империя дипломатически меня прикрывает, от возможных соперников и врагов, а за это - получает в полное пользование моё нынешнее герцогство, с правом голоса Избирателя, почти в самом центре нашей державы. Что немаловажно - ещё и  союзное королевство, совсем рядом со своими нынешними границами.
--И крупную войну, для только начинающего правление нового императора... - подумал про себя Дезидерий, но вслух сказал следующее: “Надеюсь уже вскоре мы ещё раз обсудим все сделанные вами предложения. Благодарю за откровенность!”
  Уйон встал и манерно попрощался, поклонившись несколько раз, словно герой любовник на подмостках театра и вновь проведя рукой по волнам своих ухоженных волос отправился через тайных выход к карете, а уже в ней - в своё поместье в столице.
   Главный имперский министр прошёлся по кабинету и вновь потёр руку об руку. Пока что всё шло крайне неплохо и хотя уже прошедшие с ним собеседование Избиратели явно требовали невозможного, по крайней мере для их нынешнего статуса, тем не менее была возможность воспользоваться подобными невоздержанными  желаниями и протолкнуть “своего” кандидата на престол. Оставался вопрос: кто же станет этим самым кандидатом...
  С внуками покойного императора Дезидерий встречался крайне редко и те его откровенно не жаловали, а то и презирали: кельрик Амвросий был религиозным фанатиком и полностью находился под опекой Великого имперского инквизитора Корсо, ромлеянин Джанелло - явным вырожденцем и возможно сумасшедшим, уммландец Лиутпранд - бонвиваном и показушником не хуже только что убравшегося Уйона, хотя не без внешнего блеска и способностей харизматичного лидера. К тому же у него за первого министра его вице-королевства был Тудджерри, богатейший купец империи. 
   Оставался выпивоха из Гарданы, Борелл - но и с ним было непросто завести диалог о взаимовыгодных обменах и договорённостях, в виду его постоянного "подогретого" состояния и неоднократно высказываемой знатью мысли, что данный внук несколько туповат.
  Все предложения Избирателей повисали в воздухе без опоры на реального кандидата, которого уже давно пора было двигать наверх властной имперской пирамиды - на самый престол.
   Узнав от дежурившего слуги что через час прибудет Хорхе, верховный жрец города-Храма “Карающего Жара”, одного из двух главнейших храмовых религиозных культовых мест империи - Дезидерий загрустил, вспоминая этого скандального и фанатичного старикана.
   Однако решив немного развеяться, перед столь тяжёлой для переговоров встречей, он потребовал что бы пришли музыканты с лютнями и сыграли ему, пока он выпьет бокал вина с любимым печеньем и посмотрит на танец Лючии, что уже переоделась после банных игрищ и теперь предстала перед хозяином с обнажённой своей огромной грудью и в юбке, закрывающей её до пят.
--Старик Хорхе, меня бы за подобные “смотрины” - уже давно в медном быке изжарил, да ещё и привселюдно, - мысленно рассмеялся главный имперский министр, с чувством  разглядывая волнительно покачивающиеся пышные формы прекрасной девы, что неспешно кружилась перед ним и раздумывая вновь с ней где уединиться.
    Но вспомнив кто такой Хорхе и насколько противна в общении данная старая гиена, он отказался от подобного плана и после танца отослал женщину и музыкантов прочь.
   Перед приходом старого жреца, Дезидерий мысленно просчитывал свои шаги в общении с ним: никаких прямых обязательств - уж больно сильно тот тесно связан с трибуналом имперской  инквизиции, словесная поддержка всех его инициатив и по возможности, блокировка их с претворением в жизнь.
  Главу храма “Карающего Жара”, огромного города вокруг циклопического храмового комплекса, одного из двух важнейших Храмов Светила в империи - всегда отличали радикальные взгляды и кровожадность, бывшая в удивлении даже для опытных инквизиторов или полководцев империи.
  Однажды, он в течении одной церемонии у себя на главной площади храма - смог изжарить в медных быках две сотни человек, а потом, ещё впятеро более - на длиннейшем костровом ряду сжечь...
   Всё это сопровождалось трубным воем и барабанным боем.  Когда запах человеческого сожжёного мяса ещё не выветрился, Хорхе вздумал начать раздавать пищу пришедшим на бойню зрителям, в том числе и мясные изделия.
    Люди блевали прямо на камень храмовой площади и немедленно были схвачены служками храма как тайные еретики, а после короткого допроса личных жрецов-следователей Хорхе – все несчастные были биты плетьми привселюдно.
   Умерший император запретил своими эдиктами многие мероприятия в храме "Карающего Жара" и последние восемь лет, прежних массовых фантасмагорий, с кострами и всевозможными изощрёнными казнями и пытками огнём, там почти не проводилось. Так: пара сотен одиночных или тройных костров со сжиганием еретиков - и это за весь год! 
   Для некогда мощнейшего пристанища инквизиции, чьи представители Храм и основали - это был совершеннейший пустяк.
   В храм однако же всё ещё стекаются миллионы паломников каждый год, особенно фанаты самобичевания, что подобным действом пытаются искупить свои или своей фамилии, грехи.
    В храме "Карающего Жара" еженедельно проходили огромные шествия самобичевателей, на которые собирались десятки тысяч участников и в несколько раз больше, зрителей.
  Когда император запретил массовые сожжения преступников инквизицией, в данном культовом месте - внезапно появились новые сектанты культисты что считали что кроме самобичевания, можно ещё проводить и самосожжение, что бы отогнать очистительным пламенем всё греховное от себя и своей семьи. 
  Были организованны, не без помощи и с молчаливого разрешения жрецов данного храма и местной инквизиции, несколько самосожжений добровольцев, по сто человек в каждом. 
   Люди на подобных мероприятиях выли и стенали, многие зрители прорывали кордоны стражи и сами прыгали в пылающие костры, словно в воду ныряли...
  Император потребовал прекратить подобные вакханалии и предостерёг что его прокураторы -   могут начать расследования по поводу наследства “вознесшихся” к Солнцу добровольцев и не было ли массовых у них завещаний: в пользу храма "Карающего Жара" или конкретных инквизиторов?
    После этого предупреждения от имперских властей - данные процедуры официально уже не проводились и были привселюдно осуждены жрецами...
   Однако иногда, на далёких полянах в горах, стража находила одинокие останки людей что сами прощались с жизнью ради очищения от скверны, в рукотворном огне.
   Храм "Карающего Жара" был фантастически богат. Именно в нём, новые инквизиторы,которые впервые приступали к службе Трибуналу - давали присягу “геенны огненной” и клялись неустанно преследовать врагов Веры и империи, и здесь же, правда лишь по слухам - находились главные тайные архивы самой инквизиции, с запрещёнными сведениями почти на все аристократические рода имперской знати.
 Город-храм охранялся собственной фанатичной стражей и имел внутренние законы, несколько отличные от имперских. 
   И если инквизиция стала несколько мягче, за последние пятнадцать лет, сказалось влияние императора на них и его запреты - то Хорхе и его храм “Карающего Жара” оставались старыми принципиалами, не готовыми идти и на малейшие уступки. 
   Поговаривали что император даже подумывал  запретить данный храм, однако его министры, связанные со стражей и тайными агентами, отговорили его от этого шага - сославшись на тысячи фанатиков, что вскоре могут начать как прямое военное противостояние с имперцами, совершая партизанские вылазки, так и пытаться убить его самого, главу державы - где угодно и с риском для собственной жизни, как что то несущественное. 
   Министры напомнили правителю о сотнях фанатиков "самосожженцев", которых жрецы храма могут навести, как на Цель, на него самого...
   Слуги ввели в кабинет с Дезидерием, Хорхе: старого жреца в чёрных одеждах и сандалиях на босу ногу. С немного искривлённой спиной и волосами, свисающими неряшливыми белёсыми клочьями с головы, на которой были обозначены большие проплешины. Немного безумным взглядом фанатика и ртом, что давно обдавал брызгами всех собеседников его обладателя.
--Приветствую достопочтенного брата Хорхе у себя в... - начал было главный имперский министр.
   Но жрец быстро уселся в ближайшем кресле и невежливо махнул ему оттуда рукой, требуя прекратить излишнее словоблудие:
--Да, я тоже, господин “престолодержатель” - так ведь вас, юноша, теперь величают?
--Да... Большая честь и труд, поверьте мне.
--Не верю! Вы в столице лишь девок за титьки хватаете и совсем запустили дела Веры! Мои люди говорили о друидах – друидах!! - у постели умирающего императора... Да простит его наше всевеликое Светило. Представляю что вытворяют дворцовые чинушки пониже рангом...
  Дезидерий решил не давать старику оседлать его любимого конька в споре и перевёл разговор в нужную ему сторону, хотя и несколько прямолинейно: “Процедура Избрания императора пройдёт уже скоро - вы определились с кандидатом, достойнейший брат Хорхе?”
--Мне всё равно!
--Как?! - опять наигранно удивился хозяин кабинета.
--А вот так! Все эти внуки императора - развращённые молодчики, которых следовало отстранить от власти, как их отца с тёткой, ранее устранил от наследования сам император! Помешаны на выездах и охотах, девках у себя в гаремах и войнушках - без всякого смысла! Совсем забыли о делах Веры и подчинении законам Солнечного Цикла, совсем!
--Возможно стоит выбрать наидостойнейшего, для обучения и дать ему шанс?
--Придётся... Заботливому родителю надобно как следует бить плетьми своих любимых чад, для лучшего воспитания их характера и постижения мудрости мира - не только из книг, но и методом созерцания своих шрамов, кровящихся на теле. Тогда будет толк!
--А что делать с противниками? - не без сарказма осведомился Дезидерий у Хорхе.
--Своим - плеть, врагам - костёр! Живи мы по таким законам, наша держава была бы первейшей, в известном нам мире и уже давно стала примером для подражания для остальных, которые стремились бы в неё влиться добровольно!
--Воистину. - смиренно, хотя и явно ухмыляясь, подтвердил как аксиому, услышанное главный имперский министр и поинтересовался, - Вы готовы поддержать на Избрании кандидата?
--Да... Наверное внука покойного что правит сейчас Кельрикой, правда ещё неточно. С ним Великий инквизитор за наставника, хотя... Какой он Инквизитор?! - так, тюфяк чернорясный, не более! Знаю я ,как они проводят сожжения и самобичевания в городах - там один срам! Показушники, псевдоверные в Вере...
  Дезидерий смиренно подождал с минуту внезапно замолкнувшего Хорхе, после чего продолжил: “Я могу официально обратиться к нему с вашим голосом? У вас есть предложения или просьбы к кандидатам на престол? Если да, то какие?”
--Да! - Хорхе воспылал своим и так немного странным взглядом, словно в припадке откровения снизошедшего на него вместе со светом Солнца. - Да!!! Именно из нашего славного храма должен быть новый жрец при императоре, это обязательно!
--Всё?
--Не перебивайте меня, вы ещё молокосос!
--Простите... - заблеял, несколько ошарашенный главный имперский министр, не привыкший к внезапным припадкам властности у Хорхе, что несколько раз за столом и императору покойному грозился привселюдно казнями на костре.
--Далее: коронация пройдёт у нас в храме “Карающего Жара”, как обязательное условие. Люди должны видеть что всё изменилось и новый император отходит от позорных извращённых практик своего деда и возвращается в лоно истинной Церкви Светила, именно в нашем храме!
--Я попытаюсь...
--Да заткнись ты и слушай! Нужно вернуть массовые сожжения еретиков и просто преступников, трибуналами инквизиции, а заодно возобновить казни в жаровнях медных быков и “уссушки”, когда еретиков ложат голыми на огромные медные противни и они медленно жарятся под солнечными лучами... Красота! Следует устроить комиссию по назначению подобных торжеств и празднеств по всей империи, и первое время Я сам готов её возглавлять, пока не найду достойного преемника...
--С этим бось не так просто, да и инквизиция теперь несколько изменилась...
--Да... Инквизиция! Император должен пообещать закон об переаттестации всех служб трибунала инквизиции и я сам, как председатель святого храма из которого инквизиция и родилась некогда, готов провести инспекцию всех нынешних слюнтяев и слабаков, что носят гордое звание – ИНКВИЗИТОР!!! Их нужно почти до одного прогнать прочь и набрать новых людей, из моего храма,  “Карающего Жара” - они справятся, не сомневайтесь...
--Верю, верю! - скороговоркой выпалил хозяин кабинета, не уверенный уже в возможности договориться с престарелым фанатиком.
--Теперь... Скажите что я сам готов занять место Великого инквизитора, сколько мне отмеряно ещё лет жизни и готов провести важную реформу, что бы не утруждать столичные штабы дурацкими ненужными проверочными процедурами, что и так увеличивают препостыднейшую волокиту!
--И если не секрет, то какую реформу?
--Следует ввести “полевые суды инквизиции”, из трёх человек - ”местные тройки” из проверенных людей: нового инквизитора, офицера стражи и жреца, что будут на местах, в ускоренном режиме, принимать решения и казнить еретиков и отступников, гораздо скорее нынешних забюрократизированных лодырей из штабов трибунала инквизиции, в королевствах и княжествах!
--Вы хотите к возврату массовых сожжений - ещё ввести и ускоренные суды инквизиции, на местах, с минимум разбирательств? - поразился столь нелепой идее Дезидерий.
--Конечно же! Время давно пришло к этому приступить! - буквально взорвался в детском смехе Хорхе, смешно хихикая и подмигивая своему молодому собеседнику. - Мы ещё нагоним, то что упустили...
   Внезапно зашедший слуга тихо сообщил Дезидерию что прибыл Виллиам, глава храма “Утреннего Рассвета” и главный противник сидящего напротив Дезидерия, Хорхе.
    Следовало вежливо попрощавшись бежать к новому Избирателю, что бы тот ни за что не встретился с Хорхе в помещениях дома, иначе взаимных обвинений и криков будет не избежать.
   Оба настоятеля двух главнейших городов-храмов империи люто друг друга ненавидели и их люди частенько устраивали потасовки между собой, несколько понижая уважение к церкви Солнца данными действиями.
   Пока слуга медленно выводил хихикающего и лопочущего Хорхе из кабинета в боковой коридор, для усаживания старика в карету - его хозяин во всю прыть мчал на вход к потайной двери и лихорадочно придумывал где бы уединиться с Виллиамом, что бы поскорее избавить данное место от возможной встречи, двух, столь ненавидящих друг друга, людей, к тому же бывших Избирателями будущего правителя империи.
  Вспомнив о небольшой беседке при лимонариуме, во внутреннем дворике особняка, главный министр на ходу поприветствовав главу храма “Утреннего Рассвета” - двадцатидевятилетнего высокого розовощёкого мужчину, за руку и чуть не насильно увлёк того по направлении коридора прочь из дома.
  Вскоре министр очутился вместе с очередным своим ночным собеседником,  в источающем ароматы цитрусовых, растущих по соседству в кадках и на улице, помещении.
   Храм “Утреннего рассвета” также был конгломерацией многочисленных храмовых и бытовых построек и являлся целым самостоятельным городом, которому явно в большей степени, чем его всегда карающему конкуренту, симпатизировал покойный император.
   Там не было процедур с казнями или тому подобными вещами, вовсе нет: раздачи хлеба и фруктов голодным, милостыни,  лечение бедноты за счёт храма, приём на обучение и устройство детей сирот что потеряли родителей, приём женщин на временное содержание и обучение новым профессиям - которые опасались убийства со стороны супругов, и прочее, тому подобное.
  Мероприятия в данном храме почти всегда сопровождались музыкой и массовыми песнопениями. Было много шуток и смеха, за что в храме “Карающего Жара” запросто могли присудить к наказанию плетью или немедленному аресту.
   Заведя, укутанного в светлые просторные одеяния Виллиама, в беседку при лимонарии, главный имперский министр Дезидерий тут же попытался объяснить своё поведение: “Думаю,  в тиши дерев и их ароматов - нам будет проще обсудить сложившуюся ситуацию и ближайшее голосование Избирателей. Я вас не затруднил?”
--О, нисколько! - тут же с горячностью объявил глава храма “Утреннего Рассвета”, - наоборот: мне приятнее здесь провести нашу беседу, чем в угрюмых каменных стенах. У себя в храме, я также предпочитаю переговоры в парках и садах, во время прогулок или приятных ужинов.
   После несколько поднадоевших за сегодня церемониальных вопросов о смерти императора и будущем голосовании, Дезидерий в который раз поинтересовался у очередного Избирателя, есть ли у того какие пожелания к будущему императору, что бы он, как “престолодержатель”, мог их передать всем четырём из внуков.
--Безусловно! - подтвердил предположение главного министра его собеседник. - Конечно же! Наш храм хотел бы получить право на личного имперского жреца, при будущем главе державы, к тому же провести коронацию обязательно именно у нас... Хотя на этом и не настаиваем, возможно ради компромисса - можно подобрать и какой иной, достойный дом нашего святого Светила.
--Так, обязательно доведу до сведения... - спокойно утвердил, вместе с кивком головы сказанное им, Дезидерий.
--Следовало бы полностью прекратить это варварство, полностью!
--Что именно?
--Казни: на кострах, в медных быках, “уссушки”! Я понимаю что традиции и желание инквизиции застращать еретиков - но это ведь дикость и страшнейшее варварство! Массовые казни или самосожжения фанатиков, многих из которых просто обманули нечестивые жадные жрецы - так нельзя! Пыточные публичные казни не преступников, а людей лишь немного оступившихся, которых вполне можно попытаться спасти! - вместо этого их почти тут же  стараются умертвить с невероятными по жестокости мучениями... Зачем?!
--Это... Вы о достойнейшем Хорхе и его сторонниках?
--О ком же ещё?! Старики из храма “Карающего Жара” совсем сбрендили и многие инквизиторы, я сам с ними беседовал, тоже считают  их предложения наказания, всегда и за всё - совершенно безумными! Понимаете?
--Ну...
--Хорошо. Попытаюсь объяснить свою мысль чётче: если человека постоянно пороть - он ожесточится и когда-нибудь обязательно сам начнёт пороть без разбора, просто потому что не видел иной альтернативы в своей жизни! А теперь представьте целое общество, так воспитанное - ужас! Людям нужно объяснять и просвещать, давать способы преодоления их проблем, а не воспитывать, бесконечными извращёнными наказаниями, дёргающихся в припадках идиотов фанатиков, готовых на любое преступление за малейший клич от полоумного проповедника, нередко - из их же числа...
--У вас есть варианты? - поинтересовался главный министр не без любопытства. 
   Молодой глава храма “Утреннего Рассвета” Виллиам явно был ему симпатичен своими идеями и следовало, как-нибудь попозже, когда утрясётся Избрание императора, помочь ему в его дальнейшей карьере.
--Безусловно! Следует проводить утренние раздачи милостыни и пищи, приучая нищих вставать рано и по возможности, пока Солнце освещает нас своим светом и даёт тепло - искать не только милостыню, но и работу. Мягкое влияние на них, что бы избавить от лени и сна до полудня. Небольшая помощь с утра - как надежда на лучшее на весь день, что бы простецы с большим удовольствием искали себе варианты в жизни, а не получив вечером похлёбку или медную монету - шли обожравшись спать, думая как завтра опять отстоять вечернюю очередь...
--Мягко направлять бедноту в нужное русло? - задумчиво пробормотал главный министр. Мысль ему казалась вполне здравой.
--Верно! Выдавая по утрам еду и медную монету, проповедовать потратить время солнцестояния на поиск лучшей доли: птахи поют, утреннее Солнце светит но не палит, цветы и деревья источают ароматы - идеальное время для проповедей, толкающих людей на деяния! Поверьте мне. Мы заряжаем бедняков верой в их собственную способность изменить свою судьбу в лучшую сторону и оптимизмом, даём небольшую помощь для дальнейшего дневного поиска своего места в жизни! Людей проще и безопаснее добротой держать в повиновении, будучи хорошим правителем, чем содержать кучу собак на страже - опасаясь избитых и обворованных тобой бедняков, что могут пырнуть в спину ножом...
--Мммм... Передам обязательно нашим досточнимым кандидатам. Это всё?
--Нет! Я нижайше прошу увеличить раздачи для нищих и основать минимум десяток новых лекарен для них, хотя бы в крупнейшх городах. Эпидемии опасны для всех жителей империи и проще купировать заразу на стадии распространения, среди бедноты, чем давать вымирать до половины населения крупного полиса, включая и богатеев или знатных. Прошу увеличить имперские расходы на бедняков: милостыни, раздачи пищи, лечение, поиск самой империей хоть какой работы для них, устройство на обучение - хотя бы самых способных среди простецов.
--Безусловно - достойнейшие просьбы! - прокомментировал разговор Дезидерий. 
   Было ясно что у Виллиама больше идеалов в голове, чем личных просьб и спрашивать его о голосовании и предлагать что либо уже сейчас, в обмен на голос, было бы лишним. 
    Зато можно было использовать его голос против голоса Хорхе и наоборот, намекнув им кто кандидат на императорский престол у конкурента.
   Уже через четверть часа мужчины прощались: Виллиам хотел навестить ещё несколько старых друзей жрецов, что проживали в столице, а Дезидерию пора было идти в кабинеты внутри дома для встречи с очередным, тайно прибывшим к нему на свидание, Избирателем.
   Виллиам и Хорхе были разными сторонами одной медали – жреческой элиты Солнечной религии, что стала единственной законной в имперской державе, по приказу покойного основателя империи и хотя сам правитель особо никогда не любил массовых казней на кострах и всячески противился их распространению, однако же и запрещать их полностью не стал, считая что подобное устрашение необходимо, обширному и относительно молодому государству.
   Главный имперский министр считал что оба жреца Избирателя могут ему пригодится для начала переговоров с прибывающими, в течении ближайшей недели, наследниками: как теми из них кто хочет радикальных карательных методов для управления страной, так и любителям переговоров и компромиссов. 
    Имея хорошие отношения с храмами “Карающего Жара” и “Утреннего Рассвета” - можно было влиять не только на толпы простого люда из их прихожан, но и на умы набожных старых дев из аристократии или простых рыцарей и провинциальных баронов, что нередко в спорах, в том числе и вооружённых - держали сторону одного из данных храмов.
   После проводов Виллиама до кареты и отъезда того прочь, по тихим, почти накрытым ночным мраком улочкам одного из близких к императорскому дворцу кварталов столицы, к Дезидерию подошёл слуга и сообщил, что прибывшего несколько минут назад Арнульфа - расположили в кабинете где до этого хозяин дома принимал главу храма “Карающего Жара” Хорхе и он, попросив воды и фруктов, готов к беседе с Дезидерием.
  По словам слуги, прибывший Избиратель был совершенно спокоен и молчалив. Собран. Не суетился и ничего не спрашивал, лишь попросил фруктов и воды. Теперь неспешно ест и рассматривает обстановку кабинета.
   “Престолодержатель” поспешил вновь вернуться в помещения своей тайной резиденции, надеясь поскорее приступить к переговорам с “королём в Арии”Арнульфом, ещё одним из восьми Избирателей.
  Королём, официально по титулатуре, данный Избиратель действительно считался лишь при собственном дворе - в Арии, некогда важном горном королевстве, захваченном внезапной атакой имперцами и особо так и не сопротивлявшемся им.
   В империи лишь внуки покойного императора носили титулы имперских вице-королей, вся остальная высшая знать, гранды, была князьями или герцогами.
    “Король в Арии” - был королём у себя в землях и лишь для своих подданых, в остальной империи он именовался Князь Арийский и его во всех документах общеимперского значения вписывали именно как князя.
   Внезапность атаки имперцев и полная неготовность к отражению их нападения, дедом нынешнего правителя Арии, как ни странно но позволили сохраниться местной династии, что признала верховенство империи, но при этом выпросила себе ряд привилегий: именоваться королями у себя в землях - дабы не падал в глазах горцев престиж местной власти и они спокойно подчинялись династам и соответственно империи, передавать титул от отца к сыну, а не назначением из столицы, отправлять лишь добровольные воинские контингенты из метателей дротиков и лёгких пехотинцев, вооружённых короткими топориками - для поддержания походов имперцев.
   Уже стареющий император попытался несколько раз мягко отстранить нынешнего правителя Арии, даже поговаривали что подсылал убийц с ядами и кинжалами, но всё было напрасным: “король в Арии” правил словно самодержец, лишь иногда навещая столицу империи и участвуя в общих парадах или заседаниях всей высшей имперской знати.
   Император основатель так и не захотел вновь ввести войска в его королевство, считая это дурным примером что может привести к частым карательным походам и в дальнейшем - распаду недавно сшитой огромной страны, в результате гражданских войн.
    Посему данный “Пятый из королей”, как его в шутку называли придворные в столице, намекая на четырёх внуков императора и Арнульфа - всё ещё чувствовал себя уверенно у себя в землях, а сейчас, со смертью великого правителя - видимо как никогда.
   Зайдя в кабинет где недавно беседовал с Хорхе, Дезидерий увидел в кресле маленького сухонького человека, с почти полностью лысой головой, в обрамлении короткого “венка” из седых волос. 
   Человечек был живым вёртким и обладал цепким взглядом, которым тут же молча уставился на пришедшего хозяина помещения.
--Наш уважаемый... - главный министр немного замялся, думая как вернее обозначить титул собеседника, всё же впереди были переговоры и решился наконец. - Дорогой король... в Арии. Рад вас приветствовать у меня, к тому же в столь поздний час и при столь печальных событиях, что произошли недавно у всех нас.
   Человечек в дорогущих одеждах и с руками унизанными перстнями с огромными камнями лишь слегка кивнул и продолжил внимательно осматривать говорившего, словно это он был хозяином дома и принимал у себя просителя.
   Дезидерий вздохнул и сев в кресло напротив гостя, принялся расспрашивать о дороге и том, когда собеседник узнал о недавней общеимперской трагедии.
    Было очевидно что следовало немного раскачать данного старого интригана, прежде чем он сам решится на обсуждение.
   После двадцати минут разговоров ни о чём, что очень злило главного министра Дезидерия, король в Арии Арнульф наконец доел последний персик и утерев руки огромным бархатным платком с золотой вышивкой, совершенно спокойным, не изменившимся голосом, сказал: “Что же - приступим к обсуждению голосования за императора, не так ли?”
--Дорогой друг, ну что вы! - запротестовал было хозяин дома, немного сбитый тем, что похоже гость сам его выводит на обсуждение.
--Ну что же... - спокойно уверено протянул Арнульф. - Думаю Вы понимаете, что раз в моих руках столь важный голос, то и наследник, которого вы представляете - должен быть достаточно благодарным и не поскупиться...
  Главный имперский министр понемногу начинал понимать всю нелепость сложившейся ситуации: все прибывающие Избиратели уверенны что сам “престолодержатель” уже давно определился с человеком, которого он вскоре посадит на трон. 
   Ещё бы - главный министр империи, человек, второй в иерархии сановников, после Самого Императора...
    Однако сам Дезидерий, лишь сутки назад поняв что император не назначит своего преемника напрямую,  а предпочтёт “Избирательный имперский компромисс” - пока что не представлял даже как начать переговоры с тем, кого мог бы условно считать “своим” из кандидатов... Все Избиратели ему сообщают условия, которые пока что некому сообщать. Министр готовился стать приближённым наследника, вызванного в столицу эдиктом дряхлеющего императора и попросту стать наставником назначенного престолонаследника, об Избрании никто з грандов империи и высших сановников никогда всерьёз и не думал.
--Думаю то, что мы останемся королями в Арии - даже и не обсуждается! - уверенно заявил Арнульф, решив что молчание собеседника и его задумчивость, стали причиной усиленного внимания к его, Арнульфа, предложениям. - Нам бы хотелось немного увеличить наши права: получить высшие суды знати над своими графам, что бы от нас убрали прочь, присланных ранее имперских Высоких судей и мне самому нашлось место в “Малом совете империи”.
   На удивлённый взгляд Дезидерия, Арнульф ответил спокойно и уверенно: “Хочу передать престол старшему из сыновей - пускай покоролевствует, а сам приступлю к общеимперским вопросам. Опыта и умений у меня - предостаточно! Среднего сыночка также можно сделать министром... Например, для начала, министром императорского двора! Без всяких прямых задач для исполнения - пускай ума наберётся вначале на государевой работе, а уж тогда...”
--Вам не кажется что условий-несколько перебор? - приторно вежливо, с ехидством, поинтересовался Дезидерий.
--Нисколько. - уверенно парировал Арнульф. - Сами посудите: у нас в королевстве куча горных массивов и партизан, обученных действовать в них, за десятилетия имперских войн. Мы учли опыт нашего прежнего завоевания империей и готовы, скажем так, попытаться вновь получить свободу и независимость... Или обильные преференции, что бы ничего такого мы не делали и не будоражили державу своими потугами. Плюс мой голос на ближайшем Избрании. Считаю что я сейчас крайне скромен и предлагаю реальные политические выгоды Вам и Вашему патрону, из числа наследников.
   Главный имперский министр с важным видом покивал, изображая на лице полное согласие с услышанным, но про себя подумал что не зря умерший император так хотел прикончить эту       " горную лисицу в бархате” подобное следовало сделать обязательно!
   План короля в Арии - был как на ладони для “престолодержателя”, также как и то, что он прав и его требования имеют под собой основания: королём в своих землях поставить старшего сына, а Высокие суды над знатью - полностью установить под юрисдикцию вне судебной системы империи.
    Сам старый интриган будет тем временем в столице, вместе со вторым своим сыночком - попытается “прикрыть” имперскими мандатами своё королевство и, по возможности, занять более важную должность, возможно со временем и место самого Дезидерия! 
    Подобные опытные и удачливые интриганы всегда пробуют взобраться как можно выше, а тут такой шанс – смена правителя...
   Вскоре оба мужчины уже вежливо прощались, дежурно заверяя друг друга в дружбе. Однако садясь в свою карету, Арнульф громко попросил: “Только не затягивайте - хорошо? Через сутки, по прибытии наследников - я бы хотел получить ответ от Вас. И если его не будет, я пожалуй отправлюсь искать его Сам...”
    Старичок уехал в ночь, оставив Дезидерия в глубоких раздумьях о том - сколько сейчас стоят хорошие наёмные кинжальщики и не взбунтуется ли Ария, если её король, завтра будет найден разрезанным на ленты в своём поместье, прямо в столице империи.
   Постояв немного на улице, до легкой дрожи от прохладного ночного ветра, главный министр вернулся в свой секретный особняк и быстро прошагав по пустынным коридорам в красно- золотых гобеленах и занавесях, закрылся у себя в спальном кабинете, с требованием сообщить немедля,  как прибудут для встречи с ним оставшиеся два Избирателя.
   Ситуация пока что выглядела неоднозначно: почти все Избиратели готовы договариваться, однако ставят настолько невероятные условия - что оторопь берёт! 
   С другой стороны, у него, главного имперского министра Дезидерия, пока что нет выхода на любого из внуков покойного императора, что бы проталкивать “своего” кандидата на престол и он сам вынужден ждать их приезда в столицу, и начинать собственную игру лишь тогда. А это  чревато...
   Избиратели могли проголосовать и без получения преференций, просто устав ждать или, что было бы ещё хуже – люди, вроде Арнульфа, сами смогли бы выйти на кандидатов в императоры  и обойдясь без посредников в виде “престолодержателя”, начать собственную агитацию среди оставшихся Избирателей. А со временем стать министрами, при победившем на выборах внуке императора.
   В данном сложившемся положении радовали лишь споры между Хорхе и Виллиамом, и излишняя хитрость Арнульфа, с повышенными аппетитами герцога Уйонна и гросскомтура Тибальда. 
   Уйонн, Тибальд, Гассакс – хотели, в понимании Дезидерия,  слишком много материальных ценностей заполучить себе сразу. К тому же герцог и глава ордена “Чёрного Единорога” - ещё желают говорить и об определённой самостоятельности своих земель, и праве набирать дополнительно отряды, в собственную, отдельную от империи, армию.
  Всем троим можно противопоставить Арнульфа, сообщив ему часть из переговоров с данной тройкой: сил у старого лиса точно хватит что бы пободаться с ними, по крайней мере жёстко интриговать, со всеми тремя. 
   Хорхе и Виллиам ненавидят друг друга и честно говоря Дезидерий не завидовал новому императору, которому придётся их примирять: фанатики с обеих сторон и их симпатики, из аристократов, ещё попортят немало крови друг другу и перебьют кучу людей, прежде чем вновь успокоятся при новом монархе.
   Оставались ещё Избиратели - имперский рыцарь Роллон и маркграф Руггер. Роллон был старым преданным другом  умершего императора. Некогда его самым первым оруженосцем, который позже, лично императором - был произведён в звание рыцаря и со временем, пройдя множество ступенек иерархии имперской знати, получил титул князя, однако предпочитал всегда самоименоваться  “имперским рыцарем”, считая что этот титул заслужен именно его личной доблестью, а не трудами поколений предков или близостью к правителю государства.
  Роллон всегда полностью одобрял политику императора и сам в душе был, что называется,  “трижды имперец”: шёл в первых рядах на штурм замков, был первым поединщиком в схватке перед битвой, выигрывал суды чести на ристалище или почётные турниры для прославления империи и мощи её рыцарства, прерывал громогласно любые попытки знати апеллировать к прежним, доимперским законам и тому подобное...
   Пока Роллон был "первейшим рыцарем" при императорском дворе - всё было в порядке, однако попытка правителя сделать из него полководца, с треском провалилась: трижды его крупно разбивали из-за явных просчётов в планировании перед сражением и сумбурного командования во время оного.
    Когда рыцари и командиры массово отказались выполнять приказы Роллона, император был вынужден убрать от любого командования старого товарища и отправить его “послом с особыми поручениями” вне границ империи, которую они вместе создавали.
  Но вновь, теперь на дипломатическом фронте, Роллон не справился: он много рассказывал на беседах с иноземцами  лишнего, отчего враги заранее узнавали о его переговорных планах, был нетерпелив и груб – часто срывая важные встречи...
   В конце концов император отправил его в Такк-Линн, древнюю столицу королевства основавшего империю, где теперь проводились лишь знаменитейшие "солнечные мистерии". Имперский рыцарь Роллон стал главой прежней столицы и почти ничем не мог навредить своему сюзеренну и ими вместе созданной могучей державе.
   Роллон был абсолютным имперцем и до последнего называл себя “оруженосцем императора”. 
   Особо никогда не интриговал и не лез в большую политику, своими многочисленными поместьями управлял крайне дурно, отчего не имел с них дохода и его постоянно выручал деньгами сам государь. 
    В Такк-Линне Роллон был скорее присмотрщиком за местными магистратами и жрецами, чем самостоятельным управляющим, о чём прекрасно сам знал. 
   Старый преданный друг императора, отстранённый от власти из за полной непригодности к управлению, но оставшийся в числе ближайших друзей правителя.
   Дезидерий и Роллон откровенно недолюбливали друг друга, так как были представителями двух разных группировок в нынешней имперской элите: “прежних” - кого император знал ещё в молодые годы и “новых людей” - кого выдвинул на первые роли за последние пятнадцать лет своего правления.
   Как все нормальные антагонисты эти группы враждовали, но не особенно яростно, так как “прежних” - уже почти отовсюду отстранили от важных рычагов управления державой, а среди “новых людей” - было много представителей недавно завоёванных королевств, боявшихся слишком сильно возвысить голос против своих недавних победителей. 
    Была скорее молчаливая возня, без особо сильных покусываний: император был исполином и судьёй, все остальные лишь карликовой прислугой, за его спиной.
   Слуга сообщил хозяину особняка что Роллон наконец прибыл и Дезидерий направился в комнату, где прибывшего гостя разместили по его указанию.
  Зайдя в кабинет, “престолодержатель” увидел что его оппонент, уже глубокий старик, сейчас особенно явно сдал: глаза его слезились и он постоянно, по стариковски, утирал их огромным нелепым платком.
   С четверть часа тихими голосами они обсуждали последние дни жизни императора, а Роллон рассказывал об их совместных делах и самом начале строительства великой державы. 
   Дезидерий слушал и кивал, кивал и подливал Роллону вина в кубок, сам при этом ограничиваясь лишь фруктами...
   Наконец старый имперский рыцарь успокоился и уже несколько отстранённо спросил: “Я могу вас попросить?”
--Да, да – конечно! - поспешно согласился главный министр.
--Вы теперь власть, пока не будет император избран - я бы хотел получить отставку от правления Такк-Линном. Сейчас. Не хочу видеть всего того что будет: я стар и хочу умереть в тишине и покое родового замка.
--Хм... А что будет? - немного растерялся Дезидерий. 
    Старики сегодня ставили его в тупик: что Хорхе, с его неумолимым желанием возродить вновь самые кровавые порядки первой инквизиции, что Арнульф, с игрой на повышение ставок и возможным, его, Дезидерия, подсиживанием на посту главного имперского министра. Теперь удивлял и озадачивал Роллон.
--Война между внуками... - уверил его старик. - Я не верю в спокойное Избрание и готов поспорить что Избиратели начнут тянуть время, выторговывая себе какие почести и звания с поместьями. Внукам это надоест быстро, я мальчонок хорошо помню и их скверные, взбалмошные, избалованные характеры. Да к тому же они едут в столицу со своими свитами - где уже распределены роли ваших всех будущих преемников: главного министра империи, начстражи имперского дворца, главы канцелярии правителя... Всех! Будет что то нехорошее...
--Ну что вы! - попытался успокоить старика хозяин дома. - Мы рассчитываем максимум на неделю перед Избранием, а потом - коронация и всё: новый правитель в единой мощной славной великой державе!
--Не верю!
--Ну, всё же... Как вы собираетесь голосовать? - сменил тему, уже пугавшую его самого, Дезидерий.
--Будь моя воля - против всех! Но... Так как я клялся в верности их деду - посмотрю при личной встрече кто менее испорчен, и того и стану тянуть на престол.
   Поговорили ещё на общие темы. Роллон был не готов обсуждать подробностей голосования и не просил ничего, кроме отставки - которую Дезидерий ему клятвенно пообещал… сразу же после Избрания.
  Потом министр сам провёл старика до дверей, но не стал стоять у кареты, а вернулся к себе в спальный кабинет.
   Дезидерия сейчас бил небольшой озноб: он совсем забыл о важных “мелочах”, упустил их из виду, однако они совершенно меняли его планы на переговоры как с внуками покойного самодержца, так и Избирателями - у всех наследников давно были свои собственные, довольно роскошные и многолюдные, провинциальные вице-королевские дворы, с приставленными дедом наставниками и людьми, что внуки сами себе ранее отобрали в команду. И почему он, глупейший нынешний главный министр решил, что его, Дезидерия - даже за содействие в получении трона, кто либо из внуков оставит при себе на той же должности, кем он является сейчас?! Кому нужен главный министр их умершего деда? - никому!
  У всех наследников есть собственные главные министры их личных королевств, что и займут место повыше, после избрания их правителя главой империи.
    Вся конструкция предыдущей, задуманной министром интриги разваливалась и это приводило в отчаяние “престолодержателя: “Что делать мне?! - дождаться спокойного Избрания и потеряв пост, возможно с ним лишиться и головы? - Бред! Как можно было так расслабиться от легко полученного и бесполезного звания “престолодержателя”, что забыть о столь важных нюансах?!” - вопрошал сам себя хозяин особняка и рвал на себе же волосы. 
   Теперь он как огня боялся дня голосования Избирателей - как начала его собственного конца. Следовало разработать новый план, что бы отсрочить Избрание или... или совсем отменить!
--Хм... Так ведь не всё так гладко! - внезапно обрадовался Дезидерий своей догадке. - Есть восемь разных хитрованов Избирателей, с кучей требований... - Есть! Четыре наследника и, что немаловажно - при каждом по кандидату на моё место... А соответственно, можно вначале начать интригу среди провинциальных “коллег”, далее впутывая в неё Избирателей и лишь в самом конце - начать обрушивать её конструкцию и на самих наследников. Так и следует поступить! Поссорить всех первых министров наследников меж собой, угрожая что внук победитель отберёт вице-королевство у братьев, которые ему проиграют Избрание, а тогда... - Пока что была лишь идея, далее следовало крепко думать.
   Сообщили что прибыл маркграф Руггер, последний из Избирателей и Дезидерий, глубоко вздыхая своим печальным думам, отправился к нему. 
   Следовало поскорее узнать все требования последнего из прибывших в столицу Избирателей и заняться разработкой плана ссор: среди первых министров, советников внуков императора и самих наследников - это сейчас казалось наиболее важным.
   Зайдя в помещение, главный имперский министр обнаружил там хорошо ему знакомого пятидесятилетнего мужчину, чем то неуловимо напоминавшего сегодняшнего первого, ещё вечернего, из посетителей Избирателей, главу рыцарского ордена “Чёрного единорога”  гросскомтура Тибальда: та же коротко стриженная с сильными залысинами голова с бронзовым лицом, выцветшие под солнечными лучами волосы и брови. Крепкие жилистые руки и цепкий взгляд человека много и часто разглядывающего своих врагов, многие из которых сейчас уже были мертвы.
  Маркграф Руггер был одет в пыльную лёгкую бригантину и обширный, тёмно зелёный, со  стальными цветами, плащ, что укутывал его почти до самых пят. На перевези висели два меча, как и у Тибальда, плюс небольшой топорик с крюком и булава - отличительные вооружения войск стоящих в самой восточной марке империи и нередко воюющих с кочевниками, и перенявшими у них склонность к арканам, булавам и прочему, редкому для обычных имперцев, оружию.
   Данному аристократу была подчинена территория, являющаяся боевым и довольно горячим фронтиром державы, хотя и без крупных войн на ней.
    Вот уже восемь лет как Руггер был назначен императором править данными землями, по размерам равными примерно одному из королевств наследников внуков, то есть очень большим по территории - но при этом крайне малонаселённым.
   "Восточная марка" условно отделяла земли, что покойный император решил не захватывать у соседей кочевников, посчитав их слишком малоценными в качестве приза и трудно охраняемыми, для обороны - от основных центральных территорий самой империи.
   Там были свои, несколько более жёсткие законы, чем даже на Севере империи и право полевых трибуналов считалось вполне логичным требованием сложной службы отрядов -  охраняющих границы имперской державы от рейдов банд конных лучников или переселений каких кочевых племён, ближе к основным землям империи.
   Отряды, что находились в данной марке, были на две трети имперскими служаками ветеранами и на треть, с разрешения главы державы - наёмными. 
   Точнее маркграф, что назначался императором, сам выбирал те группы бойцов которым мог доверять и либо выдавал им земли, в малонаселённых территориях маркграфства, собственно именно за охрану их - либо платил непосредственно деньгами или товарами, производимыми в империи. Второе было чаще.
    Это позволяло содержать полки конных лучников имперцев, из переметнувшихся кочевников, метателей дротиков из бывших речных пиратов сбродников, топороносцев из горцев и многие иные военные образования - столь редкие в обычной имперской армии.
   Артиллерия была лишь в паре городов. В основном же, огромное равнинное маркграфство охраняли различные отряды кавалеристов, чаще всего лёгких и с луками или дротиками на вооружении.
   После дежурных приветствий и разговоров о смерти императора, Руггер сразу же перешёл от слов к делу, напомнив в очередной раз министру о гросскомтуре Тибальде своим поведением: “Господин Дезидерий, Вы, как нынешний главный министр и “престолодержатель” империи, должны понимать всю сложность моего нынешнего положения...”
--Что вы говорите?! Что именно произошло?
--Пока я здесь участвую в Избрании нашего будущего правителя - на границах моей марки ходят десятки тысяч конников врага, из разных племён и народностей, и мне бы было предпочтительнее находиться там, вместе со своими людьми!
--Слова истинного полководца и рыцаря империи! - пылко поддержал гостя Дезидерий.
--Благодарю. Мне кажется что нашему будущему правителю, если он хочет получить мой голос уже сразу же, при первом голосовании, - несколько прямо начал намекать Руггер, - следовало помочь нашей важнейшей, во всех смыслах, Марке - что бы мы могли и далее обеспечивать покой восточных границ империи со всем тщанием и желанием!
--Безусловно! Вы видите варианты усиления безопасности?
--Да! Я и мои люди просим наследника, кто готов помочь нам в этом - разрешить наш поход далее на восток и увеличив вдвое нынешние земли маркграфства, объявить их княжеством... Но не имперским, назначаемым, - тут Руггер немного осёкся, видимо понимая что слишком уж прямо просит, - а... В общем мои люди считают что Я, своим служением империи все эти годы - заслужил наследственного княжества, как иные Избиратели. Тот же Уйонн или Арнульф, и они просили передать... Вот, в общем так.
    Дезидерий мысленно присвистнул: очередной любитель похода и увеличения своих земель, вывод огромных восточных территорий из имперской юрисдикции под условно княжескую, что будут в непонятной унии с империей. 
   Похоже было что почти что каждый из Избирателей, с имперской армией наизготовку, был готов если и не начать гражданскую войну, то по крайней мере отщипнуть себе побольше того что было по соседству. Впрочем, это могло помочь империи в дальнейшем: князья умирали ведь и бездетными, и так внезапно...
--Разумное предложение и мы его обсудим... - несколько обтекаемо пообещал Дезидерий. - Это всё?
--Не совсем. У нас проблема с пополнением: мало солдат из самой империи желают служить у нас и приходится постоянно брать отряды попавшихся в плен кочевников, а с ними столько мороки... Просим разрешить переселение к нам жителей северных территорий, пускай даже еретиков или варваров северян: у нас они смогут лучше проникнуться духом веры в победоносное Светило и заселив более плотно нынешние города, позволят уплотнить оборону самой Марки. Земель у нас много, но не хватает людей:  ремесленников, стражников, селян.
--То то ты хочешь новый поход и ещё территорий... - подумал про себя хозяин дома, но сам лишь молча кивал в знак одобрения.
--Следовало открыть новые таможенные города, на нашей территории и передать их нам, на кормление. - добавил маркграф, внимательно изучая бесстрастное лицо главного министра. - У нас денежные поощрения редки, в основном товарами из самой империи, или землями. Деньги наши бойцы видят лишь в походах или когда гра... захватывают вражеский караван контрабандистов кочевников или иных врагов славной нашей державы! - с жаром поправился он, чуть не проговорив явную ошибку в своей речи.
--Всё справедливо и обо всём поговорю с наследниками, внуками нашего славного покойного правителя! - пообещал Дезидерий и после нескольких минут взаимных вежливостей, позволил Руггеру отправиться домой.
   После этого министр приказал запереть все двери дома и подготовить себе ванную комнату и массажистов. 
    Отдохнул на мраморном столе во время  разминки с умащеванием тела и вскоре “престолодержатель”, сидя в спальном кабинете в кресле, свежий и отдохнувший, попивая любомое красное, сладкое, густое вино из кубка и заедая его изюмом и печеньем, раздумывал над своими дальнейшими шагами: встреча с министрами наследников и попытка ссоры их всех, потом следовало вновь свидеться с Избирателями и посоветовать им не спешить с выборами - дабы не лишиться головы при необдуманно, в спешке избранном, правителе...
   Далее обойти самих наследников и в этой паузе с голосованием, предложить свои услуги “решальщика” данного вопроса: с условием гарантий ему важного сановного места, пускай и не поста главного имперского министра, а например начальника канцелярии... Один раз он с него уже поднялся, сможет и второй - если повезёт.
   Важно было показать наследникам всю сложность имперских интриг, по сравнению с их королевствами и доказать свою, не то что нужность - просто необходимость для них! Хотя бы первые три года их первоначального правления, а уж за этот срок придумать что ещё, лишь бы остаться на вершине.
   Впереди была явная драка нескольких свор: четвёрки наследников с одной стороны и группировки Избирателей - с другой. 
    С обоих сторон наверняка будут перебежчики и соответственно быстро, как бы кто этого не хотел, но Избрания не получится... Вот и славно!
   Уже перед самым утром, Дезидерий заснул на пару-тройку часов уставшим, но совершенно спокойным и уверенным в своих силах и выбранных им вариантах действий, что давала ему судьба. Шанс был, и он был преотличным!
  

глава третья: "Прибытие долгожданных"

      На следующее утро, после своих тайных, ночных , предварительных переговоров с Избирателями, главный министр Дезидерий был встречен в императорском дворце бывшим начальником имперской стражи Магинарием Имерием, а теперь - негласным координатором штабов всех военизированных структур державы и тот, с довольно  вызывающей ухмылкой на своём многократно шрамированном лице, несколько невежливо поинтересовался: “Зачем “престолодержатель” так переутомляется и проводит столь многочисленные ночные приёмы для прибывших в столицу гостей из провинций, и не проще ли было с ними встретиться в течении недели открыто, в императорском дворце и уже после приезда наследников?"
   Дезидерий лишь пожал плечами на эти слова, показывая свою уверенность в собственной правоте: “Я лично организовываю Избрание будущего императора и хочет кто или нет, но обязан проверить что все Избиратели прибыли  в столицу и готовы к исполнению важной миссии, возложенной на них умершим нашим правителем. Таков закон и последняя воля умершего!”
   Начстражи, продолжая улыбаться, развернулся и спокойно уселся в предназначенное ему кресло  за огромным тяжёлым дубовым толом.
  Утреннее заседание "малого имперского совета" прошло спокойно - если не считать небольшой короткой склоки случившейся тогда, когда Магинарий Имерий, отвечающий за безопасность наследников при прибытии в столицу, категорически запретил начальнику канцелярии императора Аргуину проводить приветственные артиллерийские салюты из бомбард, в честь приезда кандидатов на престол.
   Прямо обозвав главного канцеляриста идиотом и предупредив о возможной опасности случайно заложенного боевого заряда или, что скорее могло случиться - что лошади испугаются близких громких залпов и понесут галопом в толпу, встречающих наследников жителей столицы, сидящих на лошадях внуков покойного императора. 
   Всё это могло закончиться как смертью наследников, так и гибелью простолюдинов и возможными массовыми акциями неповиновения в ответ, что уже не единожды и случалось.
    Посему, от артиллерийских почестей в честь каждого прибытия провинциальных вице-королей, в столице пока отказались: решив дать выстрелами знать, собравшимся на улицах и площадях толпам зевак, когда внуки будут ещё только подъезжать к внешним воротам города и стрелять издалека и вбок, при прямом присутствии императорских дворцовых гвардейских стражников при каждой, из задействованных в этом "приветствии", бомбард.
   Было решено встречать наследников провинциалов высокой знатью и сановниками их деда,  на площади прямо возле императорского дворца на специально возведённой трибуне, и в дальнейшем уже узнать у каждого из прибывших провинциальных вице-королей: кто останется ночевать в замке их покойного деда, а кто переедет в свои собственные поместья в столице, построенные в четырёх отдельных кварталах поблизости от императорского дворца.
   Магинарий Имерий считал что было бы желательно, что бы внуки покойного императора либо все вместе остались в императорском дворце на проживании, вчетвером - либо же все жили, до Избрания одного из них на престол, каждый в своём поместье. Тогда не возникнет склок или ненужных подозрений, а также грязных намёков для  доверчивых простецов на улицах.
  Совместное проживание в императорском дворце упростит охрану от различных внешних воздействий, но усложнит церемониал внутри дворца: так как внуки терпеть друг друга не могли и прибывали в город с отрядами собственной, довольно многочисленной, свиты, в том числе и охранными. 
  Раздельное проживание в собственных поместьях, внуков наследников - усложняло наблюдение и охрану оных для императорской гвардейской стражи которой сейчас командовал Магинарий имерий, но зато не позволяло самим внукам сцепиться меж собой и начать гражданскую войну в ближайшие дни, на улицах столицы империи. Оба варианта имели многочисленные как плюсы, так и минусы.
   Всю неделю разрабатывали церемониал встречи и украшали столицу: завозили и ставили специальные циклопические клумбы, с живыми цветами в них, драпировали огромными вычурно украшенными тканями особо неприглядные здания, на главных улицах города - где по протоколу должны были проехать наследники. Устанавливали посты охраны и проверочных служб, что бы ничего непредвиденного не произошло.
  Было нанято множество музыкантов, для оркестров по всему городу, что должны были всячески поддерживать народное ликование от приезда долгожданных наследников великого деда, основателя империи, в столицу.
  Однако оставались явные опасения, как среди встречающих их сановников, так и горожан города: как поведут себя внуки при встрече? Не будет ли потасовок и поножовщин, в многочисленных группах их поддерживающих из числа прибывающих и давно живущих в столице, сторонников провинциалов? Возможно ли развести, если срочно понадобится, кандидатов в наследники престола по разным залам императорского дворца или даже районам столицы - ведь дед давно подарил каждому из них по поместью на выбор на территории столичного града, в относительной близости от своего собственного дворца и друг друга.
   За сутки до дня, когда согласно донесению гонцов наследники должны были одновременно, точнее в разное время но в один день, так настоял начстражи умершего императора Магинарий Имерий - для избежания кривотолков и подозрений в заговорах наследниками друг друга: внуки должны были в один день въехать в столицу империи - где одному из них вскоре предстояло начать  править огромной империей, основанной их великим дедом. 
  Сам начстражи императорской дворцовой гвардейской стражи, провёл короткую беседу с главным министром Дезидерием, об опасностях что могут произойти: 
--Есть неприятные слухи, от агентов приставленных к высшей знати, грандам.
--Избиратели что то возомнили себе лишнего? - поинтересовался Дезидерий, боясь что кто то из восьмёрки голосующих несколько перестарался с собственными инициативами и начал активно проводить переговоры в городе самостоятельно..
--Да нет! Те, после разговоров с вами и, как я понимаю, рассказов и требований в честь своего нынешнего "важного" статуса - в основном принимают своих клиентов в столице и наводят контакты друг с другом и со мной, вместе с нашим другом Аргуином, конечно же... Интригуют понемногу, но ждут приезда "четвёрки", не позволяя пока себе лишнего.
--Тогда что?
--Отец и тётка наследников.
--Они вне системы наследования! - чуть не заорал главный имперский министр. - Сам император давно их обоих отстранил от наследования престола: отец наследников под арестом - в далёком горном замке, а их тётка - в  женском храме, под строгим надзором местных жриц! Каким образом они могут... Неужели заговор, что бы их возвести?! - внезапно догадался Дезидерий.
--Пока ещё не заговор, скорее прощупывание почвы: высшая знать, что не попала в Избиратели, хочет повлиять на свою судьбу - методом восстановления права Хада на трон, как сына и прямого наследника своего отца, императора и...
--Они что - полные идиоты?! - или забыли почему император заточил своего буйно помешанного сынка в замке, под охраной и подальше от людей?
--Амбиции – великий мотиватор!
  Оба помолчали, разглядывая строящиеся в каре, в блестящих ярких парадных доспехах роты , для парада имперской стражи, что репетировали праздничное приветствие каждого из внуков наследников.
  Отца, четвёрки кандидатов в императоры, оба мужчины помнили смутно: его уже более двух десятков лет как держали под арестом в дальнем горном замке, по личному приказу императора, но что он успел натворить перед этим - было у многих аристократов на устах уже давно и до сих пор слухи о его поведении, пока он был вне заточения, пугали молодых аристократок готовящихся замуж.
   Единственный сын и наследник императора, Хад - вначале просто любил хорошенько выпить и покутив как следует в среде ровесников и слуг, из знати, развлечься с разными женщинами, как многие его одногодки друзья, из высшей знати. 
  Потом ему стало нравиться бить и всячески унижать своих партнёрш по времяпровождению. В конце концов, когда кроме десятка служанок с отрезанными грудьми и языками - случился инцидент с графиней Виссо, которую сбросили с террасы замка Хада прямо в руки её супругу - скальпированной и в бессознательном состоянии, император, отец Хада, вынужден был лично вмешаться и срочно женить своего беспутного наследника, который начинал вызывать острую ненависть не только у внешних противников, быстро создаваемой империи, но и внутри самой, создаваемой его отцом, державы.
    За первые три года совместной жизни - молодая супруга родила Хаду двух очаровательных мальчуганов, которых с удовольствием носил на руках император и в честь которых устраивал огромные салюты в столице: сейчас они были вице-королями в Уммланде и Кельрике, однако после родов женщина внезапно и подозрительно быстро скончалась...
  После её скоропостижной кончины, придворным пришлось срочно вызывать, бывшего тогда в походе, императора и вообще, делать множество странных поступков: отправлять в ссылки или садить в тюрьмы её доверенных слуг и любимых фрейлин, сжигать дневники и письма женщины, и многое подобное...
   Ходили упорные слухи что Хад, боясь отца, не стал в его присутствии проявлять свои звериные желания. Но как только тот наконец ушёл в новый долгий поход - накинулся на супругу и изнасиловав её сам, тут же отдал всем своим ближайшим, присутствующим в тот момент  в помещени, собутыльникам.  Что бы: “Стерва знала - что лишь подстилка будущего императора!”
  Далее что то ещё происходило и на следующее утро несчастная женщина, по словам допрошенных лично императором её слуг, оставшихся в ту страшную ночь в помещениях вместе с нею -  уже была сильно растерзанной, словно диким зверем и валялась на полу с перерезанным горлом. 
  Так как умершая была принцессой, пускай и не очень важного, но всё же независимого королевства - пришлось давать объяснения подозрений на убийство послу данной державы и выдумывать причины закрытого гроба и тайной церемонии её захоронения.
    По слухам, упорно ходившим тогда среди знатных людей: отец император впервые сильно избил сына. Собственноручно. Что было позором для будущего наследника...
  Уже через месяц после похорон своей первой супруги - Хад вновь был женат на очаровательной пятнадцатилетней герцогине, из недавно захваченного его отцом  королевства, в знак единения держав в одном государственном образовании и желания императора показать свою расположенность к  "новой имперской знати", из числа бывших его противников на полях битв.
   Юная крохотная девушка понравилась всем, ибо неплохо пела и была скорее молчалива, чем говорливой дурочкой. 
   Однако сам жених отличился пьяной дракой на собственной свадьбе и ударом в лицо, прямо перед первой брачной ночью, своей новой супруге.
  Что было в новой семье наследника - оставалось тайной за семью печатями. Однако когда через год женщина родила мальчика, его дед, император - пришёл в ужас и с младенцем на руках, который по словам принимающих роды лекарей был слишком явно смуглого, чуть не до лилового, цвета, вломился в комнаты роженицы, обещая собственноручно её разрубить на части.
  Через час император вышел уже тихий, с совершенно ошарашенным лицом и всё ещё держа малютку на руках. Потом привселюдно поцеловал ребёнка в голову и заявил: “ Мой внук!” - после чего медленно ушёл на свою сторону дворца. 
  Женщины из обслуги ещё долго шептались о том, была ли ими услышана взаправду или придумана  фраза императора: “Бедная девочка... бедная!” 
   Данный ребёнок, третий сын Хада - стал со временем вице-королём в Ромлее, однако цвет его кожи и странные черты лица, не типичные для имперской династии, неоднократно давали повод многим высоким сановникам просить императора исключить его из числа претендентов на престол, на что тот  всегда отвечал однотипно: “Его никогда не сделают императором - поверьте мне! Но рушить постоянными оскорблениями судьбу ребёнка, я не хочу! Ему и так досталась тяжёлая жизнь: без заботящихся о нём самом и его духовном росте отца, и любящей нежной матери!”
   Через месяц после родов, вторую супругу наследника престола Хада найдут мёртвой в собственной бронзовой ванне.
     По официальной версии - случайно утопшей по неосторожности, по слухам от всё той же говорливой обслуги: живьём обваренной и со слезшей с лица кожей...
   Вновь вскоре была очередная, третья свадьба Хада, на этот раз на бедной баронессе из родных имперских земель. Снова появился очередной наследник у Хада, ему везло с мальчиками наследниками - этот малыш станет правителем в северной Гардане.
  Его мать, провинциальную баронессу до замужества, отец убьёт неожиданно для всех, прямо на пиру: выпив лишнего и громко хохоча, Хад схватит рогатину и с криком “А вот и брюхатая чертовка медведица” - насадит на неё, вновь беременную, свою третью супругу. Привселюдно.
   Император был в шоке и после суда имперских рыцарей, собственноручно отстранил от наследования сына и заявил что будет готовить именно внуков, к правлению им основанной державы. Хад же, по словам монарха, мог привести на престоле лишь к массовым бунтам и прекращению династии, ибо был безумцем, к тому же буйным - чьи чудачества уже не могли остановить никакие опытные советники, сколько ни ставь их при нём в помощь.
   Хада отправили под арест в далёкий горный замок и фактически навечно заперли там. Ему регулярно покупали рабынь для развлечений, но запретили видеться со свободными женщинами, тем более из знатных родов. 
   Император боялся что кто-нибудь, из знатных мечтательных дурочек или наоборот, циничных стервочек - "понесёт" от Хада плод и тогда, в дальнейшем, будет прецедент для гражданской войны, а посему все благородные дамы посылались комендантом замка далеко и крайне невежливо, сколь яростно они не стремились получить “каплю крови императора”, в свой род.
   Каждый год, десяток рабынь с изрезанными лицами или пытошными искалеченными телами - хоронили при кладбище замка и это место получило название, у сторожей знатного преступника: “гарема Хада”.
   Сыновья несостоявшегося наследника империи, лет до тринадцати - жили при деде императоре, а потом отправлялись им в крупнейшие из завоёванных империей королевств, имея в свите опытных советников, как из имперских учёных и чиновников, так и из местных представителей новых королевских земель, где им предстояло править.
    Они приезжали туда в одеждах характерных для захваченных королевств и по требованию деда -  учили языки своих подданных, что бы могли хотя бы иногда, на больших имперских мероприятиях, показать уважение империи к местным провинциальным традициям.
  Дезидерий словно очнулся от воспоминаний и вновь посмотрел на Магинария Имерия, потом нервно спросил: “Ладно Хад, он хоть и отстранён, но теоретически имеет тоже право... Но Изабо?! - не представляю!”
   Умерший император был счастлив как строитель государства, ставшего при нём невероятно могучей империей и крайне несчастлив в семье: сын оказался пьяницей и полоумным подонком, дочь же, милая и добрая в детстве Изабелла-Изабо, сошла с ума прямо во время своей свадьбы
  Она была с детства безумно влюблена в принца из островного государства, который был специально приглашён для неё отцом, вместо иного кандидата, которого ранее выбрал сам император.
    Решив потакать дочери хоть в этом, раз сын “чудил” - император провёл шикарнейшую свадьбу, на которой жених, иностранный принц, умудрился не только изменить невесте с одной из её фрейлин, так и ещё глупейшим образом попасться за этим занятием на глаза самой невесте. 
  Далее, видимо в припадке отчаяния, не иначе - принц жених смог проткнуть фрейлину любовницу кинжалом и заявить нелепость: что не переспал с ней, а лишь оборонялся от её внезапной атаки, когда прилёг отдохнуть на ложе...
   Изабелла билась в припадках, будучи с детства ранимой и изнеженной девочкой,  воспитанной на рассказах приставленных к ней матрон и во множестве читаемых ею романах,  и император отец, решив проучить всех кто посмеет обидеть его дитя - приказал в тот же день привязать заморского принца к четвёрке лошадей и дать им кнута. Лошади были направлены в разные стороны...
  Легче не стало никому: принца  разорвали привселюдно, при свидетелях и с его родных земель вскоре началась тотальная морская блокада флотом северных островов империи и голод, на отдельных, из данных блокированных островах.  
  Соседи империи испугались столь бесчеловечного поступка, а дочь императора, его младший ребёнок, Изабо, что по требованию разгневанного родителя присутствовала на казни неверного жениха иностранца - на этом же мероприятии и лишилась чувств.
   Когда её привели в себя - она уже заикалась и наотрез отказалась подходить к отцу или смотреть ему в глаза.
  Вскоре начала регулярно биться в припадках и даже попыталась заколоть отца крохотным столовым тризубом.
    Когда трёхлетнее заточение в замке и лечение всеми доступными лекарями не помогло, император отправил Изабо в удалённый женский храм, где она и проводила свои дни в молитвах Солнцу и прогулках в саду, среди обожаемых ею птиц.
--Изабо? - вновь вопросил Дезидерий начстражи имперского дворца, Магинария Имерия.
  Тот лишь пожал плечами: “Это пока ещё лишь попытки организоваться, но они проводятся. Думаю, если всё пройдёт быстро и гладко, с признанием  процедуры Избрания и нового императора - о них быстро позабудут, но если... В общем если проигравшие внуки начнут чудить, с попытками мятежа против победителя скорого Избрания - тогда шансы "сидельцев" возрастут и возможно они получат свой шанс. На что нибудь...”
   Наконец "малый имперский совет" разошёлся, так как завтра предстояло наконец встречать наследников и кандидатов в императоры, и дню суждено быть трудным.
   Решено было дать въезд наследникам по следующим номерам: из за того что каждый из внуков императора хотел въехать в столицу первым, с максимальным эскортом и привлечь к себе свежее внимание толпы в столице, решено было, стараниями канцеляриста Аргуина, исправить это трение следующим образом: наследники, что сейчас располагались на постой в городах близ столицы, начнут заезжать по старшинству в столичный город и с разницей в два часа каждый, дабы восторженные толпы простолюдинов могли встретить и проводить до площади у императорского дворца каждого из новоприбывших, со всё возрастающей радостью. К тому же так было проще распределить внуков по им принадлежавшим поместьям, после церемонии встречи.
   Решено было оповестить горожан столицы, что въезд будет произведён всеми наследниками через “Ворота имперской доблести”, как самые широкие и обладающие достаточным местом за чертой полиса и в её пределах, что бы позволить развернуться лошадям и повозкам, если что пойдёт не по плану и понадобится перестроение кавалькады прибывающих провинциалов.
   Первым должен был появиться в столице наследник из Уммланда, потом - Кельрики, вслед им въедет вице-король Ромлеи и последним, самый молодой из "четвёрки" наследников, внук императора правитель  Гарданы.
   Первое время между наследниками были споры, причём довольно резкие и Дезидерий, позволивший начальнику имперской канцелярии Аргуину влезть с предложением об очерёдости въезда - с усмешкой слушал рассказы своих агентов о том, как канцеляриста по разному обзывали пришедшие в негодование внуки императора, а наследник из Ромлеи так даже грозился ему уши отрезать.
    Теперь всё утряслось и прибывшие вице короли согласились со своим поочерёдным въездом в столицу их великого деда.
   Магинарий Имерий и Дезидерий, как отвечающие за безопасность и организацию Избрания и коронации будущего императора, договорились о дальнейшем распорядке: проезд через ворота, потом, миновав четыре в меру прямые улицы, где легко расположить стражу и отсечь толпу от самой дороги ростовыми щитами на козлах. Проезд свит через две большие площади и наконец парк, прямо перед имперским дворцом, на выстроенной специально к приезду наследников площадке помосте у которого и будут находится все сановники и Избиратели. 
   Потом краткий обход дворца и сопровождение внука к мраморной урне, с прахом почившего деда правителя. Сразу после чего предложение ехать и устраиваться в свой дворец: жить всем вместе в императорском - наследники дружно наотрез отказались!
   Аргуин трясся словно в лихорадке, перед завтрашним приездом внуков, что так его напугали своими криками ещё при проводимых им, предварительных переговорах о церемониале заезда всех четверых в столицу.
   Магинарий Имерий был весь в думах о размещении постов гвардейской имперской и столичной стражи - при завтрашней встрече внуков покойного императора, а министра Дезидерия одолевали невесёлые размышления о его собственных дальнейших шагах: поссорить свиты наследников и в дальнейшем перекинуть конфликты данных заинтересованных лагерей на группу Избирателей - самому же став умудрённым и влиятельным "нейтральным" примирителем и арбитром, что поможет погасить конфликты и предложить устраивающие всех варианты...
   План был уже составлен, но одно очевидное опасение крайне тревожило главного имперского министра: он, как выяснилось лишь сейчас, крайне слабо представлял себе группы поддержки провинциальных наследников  и времени на их изучение у него уже не было. Следовало рисковать и действовать несколько наобум!
   Входящие в "Малый имперский совет" сановники, быстро попрощавшись разошлись, так как у всех его участников ближайшая неделя должна была быть заполнена государственными заботами крайней важности, от успеха которых зависела судьба империи, да и их самих.
    На утро следующего, после данного собрания, дня, когда должны были наконец въехать в столицу империи люди, одному из которых предстояло её возглавить - город походил на взбудораженный пчелиный улей: огромные празднично одетые толпы людей, как вставших пораньше горожан столицы, так и прибывших из соседних многочисленных городков вокруг, а то и провинций. 
    Постоянно носящиеся повсюду курьеры и гонцы, как имперские - так и аристократов. Огромные полотнища флагов и выстроенные небольшие башни, с эмблемами всех приезжающих наследников.
   На площадях беспрерывно гремели оркестры и постоянно раздавалась дробь барабанов. Множество стражников стояли в строю, ограждая площади и улицы от наседавших толп людей, или разбрелись пятёрками на свои посты. 
   Разодетые рыцари в парадных, укороченных и облегчённых, начищенных до солнечного блеска, доспехах и высокая знать - разодетая в тонкую шерсть и бархат, золотые украшения с огромными камнями и перья редкостных птиц в головных уборах, словно бы бахвалились друг перед другом своими нарядами.
   Море цветов повсюду и даже нарисованные картины - теперь украшали окна и террасы домов или стояли под охраной слуг у дворцов, мимо которых, по непровереным слухам, должны были проехать прибывающие в столицу сегодня наследники.
   Сановники и многие из тех кто должны были встречать наследников покойного императора на трибуне у императорского дворца - прибыли туда ещё самым ранним утром, под охраной городской стражи или вовсе провели ночь в гостевых апартаментах самого жилища покойного правителя, дабы не тратить время и нервы на утренний проезд по большому полису с волнующимися массами черни.
  Столицу словно приодели в новые, невиданные ранее одежды и увеличив население в ней, как по мановению руки, вдвое - заставили почти всех людей в городе: петь или кричать, носиться словно угорелые и искать себе подходящее место что бы удобно было глазеть, а найдя его - отбиваться от иных соискателей, с силой толкающих счастливцев в спину.
  Взбудораженные люди перебегали с места на место, пытаясь найти участки улицы для осмотра проезда наследников, где бы лучше всего было можно рассмотреть прибывших провинциальных вице-королей.
    Но все подобные уголки и пятачки были ещё с ночи заняты более удачливыми и настойчивыми, и драться с находившимися там стражниками или завсегдатаями подобных столичных парадов - у новичков не было ни малейшего желания.
   Нагловатые жители столицы, что смело толкались и оттесняли более слабых, и немного стесняющиеся такого наплыва людей, крестьяне, из соседних со столицей сёл - явно обалдевшие от суеты и напора столичной давки. Их всех кружило в человеческом море и нередко выбрасывало совсем не в том месте, куда они планировали изначально прибыть.
--Ты какого тут стоишь, как пень?! - вызверился парень лет семнадцати, в кожаном жилете  поверх светлой рубахи и с крохотным цветком в верхнем кармане, на своего ровесника, может бывшего чуть младше его. 
   Младший из юношей мешал ему быстро перескочить, оказавшийся свободным крохотным проход и очутиться на другой стороне улочки, с которой можно было наблюдать приезжих знатных провинциалов когда те прибудут, как на самой улице - так и на соседней площади где уже стояли шеренги стражи и вовсю надрывался оркестр. Место на повороте - стоило того что бы за него побороться!
--Я? Что... А что? Да я тут... - замямлил тот к кому обращались и завертел головой, не понимая чего от него хотят.
--Ты! Иди прямо, на ту тётку с клумбой у себя на голове. Да! Давай вместе двигать в том направлении! 
  Оба юноши вскоре достигли указанной матроны и более разбитной старший парень, будучи к тому же местным, за плечо развернул своего случайного спутника и показал ему на проплешину среди людей, на повороте с улицы на площадь, прокричал случайному сотоварищу прямо в ухо: “Там будем стоять! Всё увидим: и на уличном проезде, и когда их на площади начнут криками приветствия встречать стражники, а оркестр чего-нибудь эдакое изобразит в их честь... Давай туда!”
   Потолкавшись немного на новом месте и послав куда подальше пару глухихи старух и хамовитого толстяка мясника, более старший из ребят решил наконец вновь обратится к ровеснику:”Ты откуда? Селянин?”
 Младший немного испугался, потом поправил свои короткие штаны и довольно бедненькую грубую тканную курточку, и обиженно засопев спросил: “И что?”
 --Дурья голова - да ничего! Я так, для разговора, пока наши будущие правители прибудут. Ты слишком медлителен для горожанина, тем более столичного. Значит прибыл откуда то из ближайших сёл или вместе с торговыми повозками, что массово тащат товары к нам, в преддверии праздника Избрания и Коронации, ведь так?
--Угу... - вовсю заулыбался довольный объяснением младший из ребят. - Я был с нашими бочарями. Батя при них мастером, а меня взял что бы я посмотрел на такое великое событие: смену правителя нашей державы! Вот.
--И как вас сударь, сын мастера бочара, зовут? - не без ехидства поинтересовался горожанин.
--Жак. Сын Жана.
--Жак-простак. - немного грубо констатировал местный юноша.
--Почему? - скорее с любопытством, чем обидой в голосе, спросил Жак.
--Честно говоря - не знаю! Наши, из мелких дворянчиков без земли и рыцарей, которых по походам лишь пинками и таскают - именно так вас всегда называют, когда напьются. Причины этого мне неведомы, возможно что такое было поводом...
--Ваши? - с дрожью в голосе спросил Жак, думая что перед ним какой из сыновей дворян, а он с ним вот так, запросто разговаривает.
--Ага. Что мелкий рыцаришка без замка, что горожанин столицы великой империи - одна ровня! А ты как думал?! Мы не то что обычные, из полисных жителей, мы живём там - где вся власть и деньги у нас перед носом, вот так и бурлят! Всё знаем: какие законы примут, куда имперский поход уйдёт, кто с кем изменял из князей и герцогов...
--Ого... - Жак немного растерялся, так как не до конца понял что ему говорили. Однако тут же спросил внове, - А вас как зовут?
--Атаульф. Сын Аделарда. Батя мой при имперских переписчиках обитается, помогает с кожами для книг - достаёт самые подходящие, помогает переплётчикам во дворце. А там, при писцах книгочеях - все новости узнать можно и понять, что в державе нашей и как обустроенно... - важно заявил старший парень и внезапно толкнув Жака в плечо, проорал радостно. - Всё! Первый уже прибыл! Едут!!!
   Толпа заволновалась и загудела ещё пару минут назад, но ребята, занятые своими разговорами и новым знакомством, заметили что что то изменилось - лишь по приближении и выезде первого из наследников со свитой на улочку, на изгибе которой они сейчас и находились.
   Отовсюду из толпы раздавались крики и клятвы верно служить, нередко пьяными вусмерть хриплыми голосами. Частые женские перешёптывания и свист радостных подростков, барабанная дробь и цокот множества копыт на каменной мостовой.
   Первым, согласно протоколу въезда сговоренному имперским канцеляристом Аргуином и главным министром Дезидерием - прибыл внук покойного императора из Уммланда, Лиутпранд и теперь ему доставалась вся первичная радость от встречи с будущим правителем, что накопилась у жителей столицы и её гостей, со времени смерти императора-основателя державы и до этого самого времени.
   Люди вовсю усмехались и умилялись. Женщины нередко одновременно и плакали вместе с этим. Дети размахивали руками и цветами зажатыми в них и вовсю орали, создавая конкуренцию пьяницам - делавшим примерно те же вещи но без цветов и частично выведенным из человеческого моря бдительной столичной стражей.
    Наследник из Уммланда ехал неспеша, специально стараясь покрасоваться перед встречающими его людьми, благо волей случая и переговорам - именно он въезжал в столицу империи первым из кандидатов на трон и мог с полным правом получить всеобщее одобрение, благодаря новизне происходящего и умению производить впечатление. Что что, а последнее - он умел и любил делать.
   Вице король Уммланда, Лиутпранд - одевался столь ярко и вычурно, что получил прозвание “Павлин” даже от своего окружения, в народе же он стал именоваться “Звездой”: сейчас, проезжая по столице своего недавно умершего деда, Лиутпранд был наряжен в дорогущий жёлто-оранжево-красный бархат, с золотой вышивкой по всему одеянию. 
   Носил огромный, лихо заломленный берет с ворохом огромных длинных перьев, с надетой поверх берета тонкой короной с изумрудами и широкий, небрежно завязаный шёлковый пояс, по отражавшемуся от него солнечному утреннему свету - словно полностью состоящий из золота и драгоценных камней.
   Лиутпранд любил сам придумывать новые одежды для себя и своих слуг или оруженосцев.  Требовал от придворных художников, в управляемом им королевстве, определённых традиций в изображении его на холстах и вообще - считался законодателем многих мод в империи деда, соперничая в этом с любителем всех удивлять, Избирателем князем Гассаксом.
  Данный внук-наследник был хорошо развит физически, умел отлично выступать с речами и музицировать, ездить на лошадях и играть в мяч. Обожал огромные балы, но при этом был совершенно равнодушен к охотам.
  У многих его знавших людей складывалось ощущение, что наследник старается компенсировать отсутствие внимания со стороны родителей и постоянной занятостью деда - тем что сам организовывает мероприятия, где бы он всегда был в центре всеобщего внимания и по возможности, обожания.
   Огромные, на несколько сот приглашённых гостей, салонные обсуждения новых дамских мод - где Лиутпранд председательствовал и давал советы. 
   Невероятные балы: с тысячей музыкантов и художников, что писали огромные портреты фавориток вице-короля и дам, которые стали фаворитками прямо на балу, как “победительницы вызовов красоты” монарха Уммланда.  
   Лиутпранд был мот и модник. Обожал повторять увиденные им и понравившиеся театральные жесты и фразы, чем нередко огорчал своего деда, императора, который переживал что держава может попасть в руки “негодного кривляки с подмостков”.
   Когда стали известны довольно свободные нравы, царящие в его землях, где инквизиция была сильно ущемлена в правах на следствие и наказание, вместе со жрецами культа Солнца - многие призадумались: было известно и ранее, что уммландский внук императора нередко, при посещении поместий своих дворян - немедля отправлялся с визитом и к их жёнам, где в качестве церемониала встречи правителя - мужья стояли рядом и держали свечи, пока Лиутпранд вовсю старался с увеличением плодородия аристократии ему вверенного королевства.
   Церемониал "держания свечей" - стал чуть ли не официальным хорошим тоном, при приёме вице короля и его свиты, в замках знатных людей.
  Однако внутри самого Уммланда это не вызывало особых споров или ненависти к наследнику: то ли там и ранее были таковые нравы и вице-король лишь возглавил и усовершенствовал их, то ли смог убедить всех что это нормально и разумно - однако особо на него никогда не жаловались императору и Лиутпранд считался чуть ли не образцовым для подражания правителем.
   Церковь его ненавидила и требовала приструнить, на аудиенциях у императора. Знтные люди смеялись и считали что он “свой человек”. Простецы хохотали и украдкой рассказывали срамные истории с его похождениями, но без всякой злобы. 
   Его, как и его брата, правителя Ромлеи, так пока что и не удалось женить и сейчас вовсю ходили слухи о возможном браке с великой княгиней бывшего королевства Амазонии, что являлось сейчас частью империи деда Лиутпранда, однако довольно мятежной и воинственной, и брак представителей имперской династии и правителей Амазонии мог бы несколько сгладить конфликты и трения последних лет.
  Галантный сердцеед и модник, обожающий балы и любовные утехи, и откровенно скучающий на войнах и охотах - Лиутпранд тем не менее явно был не дураком, что явно показывала его свита, ехавшая вслед своему, несколько излишне раззолоченному, патрону.
   Среди свиты вице-короля Уммланда выделялся Тудджерри: богатейший банкир и негоциант империи. Человек, которому принадлежали почти все шахты Уммланда и несколько торговых городов, с портами, на севере. Чей банк дважды спасал денежными ссудами империю, во время тяжёлых войн с соседями и один раз - когда разразился голод и эпидемии.
    Туджерри считался, по крайней мере по слухам, по богатству равным всем Избирателям вместе взятым, а то и богаче.
    Он вёл свои дела на северных и южных морях империи, строил всё новые суда, а то и целые флотилии, скупал наёмников для заселения приграничных постов, что через года становились новыми городами. И, что было немаловажно, всегда очень уважительно относился к Лиутпранду - это показывало что наследник из Уммланда был не так глуп, как могло показаться вначале и умел подбирать людей в своё ближайшее окружение...
   По слухам, именно Тудджерри создал что то вроде съезда дружественных ему банкиров и предложил всячески финансировать возможное Избрание Лиутпранда императором, помогая Избирателям решать их проблемы с казной или давая обещания преференций у компаний негоциантов, принадлежавших членам данного съезда.
   Банкирами лоялными лиутпранду и Тудджерри - были собраны группы учёных риторов и нотариатов, для ведения любых дел "их наследника" и его команды в столице. 
   По постоянно возникавшим всё новым слухам, они хотели давать представления для дворян в театрах и для простоты - на площадях города, что бы повысить уважение и любовь к “такому замечательному правителю как Лиутпранд” и создать ему правильный образ у будущих подданных среди знатных людей, первоначально собравшихся в столице империи что бы узнать о результатах Избрания.
  Группа Тудджерри считала что просто следует полюбовно договориться со всеми: обещать военным новые походы, точнее их обязательное и полное финансирование. Купцам - колонизацию новых земель и захват местных дешёвых ресурсов. Знати - новые замки или прямые взятки на починку уже имеющихся но обветшавших. Простецам - много еды и избавление от безденежья на новых, массово придуманных Лиутпрандом, работах.
   Нотариаты помогали обходить небольшие законы при восхвалении Лиутпранда, риторы – читали оды тому на площадях городов, банкиры давали монеты на бесплатные раздачи еды и выпивки, и все были довольны!
   Королевство Уммланд когда то считалось родственным тому, из которого началась нынешняя империя и после её создания - именно на него приходилось больше всего рыцарей и тяжёлых пехотинцев, в кольчугах и с алебардами или двуручными молотами, в имперской армии. 
   Наличие огромного количества шахт позволяло наладить отличную металлургию и кованные доспехи, новейшие бомбарды, огромные молоты и усовершенствованные алебарды - неиссякаемым потоком шли из Уммланда в арсеналы империи или армии бывшие в походах.
   Вице королевство было экономически развито и плотно заселено. Обладало тысячами замков и большими торговыми городами на судоходных реках или побережье северных морей. 
   Однако люди в нём всё более преклонялись мошне и забывали о Церкви, что неоднократно пытались донести до уже покойного императора, представители жреческих коллегий солнечного культа.
   Будучи представителем группы центральных провинций империи, Лиутпранд не мог рассчитывать на поддержку условных “Южан” - Кельрики и Ромлеи, где правили его братья конкуренты в борьбе за трон и “Севера”, где кроме его младшего брата правителя из Гарданы, также скрывалось много бежавших и запрещённых в империи друидов, и примкнувших к ним морских разбойников северян - живущих лишь пиратством и считающих, своей по праву, любую добычу, захваченную ими вдоль побережья в набегах.
    За Лиутпранда были также несколько малых рыцарских орденов, в основном расположенных в его вице-королевстве. 
   Огромное количество ветеранов уммландцев, готовых вновь вернуться в строй по просьбе Лиутпранда и с обильным финансированием Тудджерри, а также недавно придуманный ими странный “орден для боевых холопов” - позволяющий простоте некоторые обряды и послабления, что имелись у простых рыцарей, давали данному наследнику уверенность в своей личной армии, особенно её численности и вооружённости.
   Точно никто в столице не знал,  что это такое: "орден для боевых холопов", однако ходили упорные слухи, что таким образом Лиутпранд готовил тайно свою “вторую армию”, не увеличивая официально ни на "копьё" основную и собираясь, в случае попытки сместить его силой с провинциального престола - свалить любого из узурпаторов братьев.
   Большое, населённое, развитое ремесленно и торгово, королевство Уммланд - давало ему хорошие шансы на победу в Избрании. А то, что богатейший банкир Тудджерри собирался лично финансировать мероприятия по этому случаю, позволяло считать именно Лиутпранда, если и не явным - то всё же одним из фаворитов будущих "скачек" за трон империи.
   Блестящая кавалькада из трёх сотен кавалеристов в доспехах или дорогих нарядах, со знамёнами развевающимися на ветру и под звук горнов и труб, прошествовала мимо Жака и Атаульфа и въехала на площадь.
   Тут же раздалась команда и две линии гвардейцев стражей стали на одно колено и отсалютовали оружием приехавшему принцу.
     Оркестр заиграл любимую композицию Лиутпранда: ”Всегда первым быть” и многие на площади начали громко, но вразнобой, орать : “Ура! Многие лета!! Правитель!!!”
   Наследник франтовато стал раскланиваться, точнее кивать головой и прижимать правую руку к сердцу, показывая что тронут. 
   Останавливаться он не пожелал и также как и ранее, не сбавляя шага своего коня - проследовал далее, что бы наконец добраться до императорского дворца и после приветствий от сановников деда, почтить и его прах своим посещением. 
   За ним проследовали и все его люди: разодетые во всё самое дорогое и со знамёнами с золотыми вышивками в руках, постарался всё тот же Тудджерри, желавший показать низкой знати и простоте присутствующей на встрече наследников - как должен выглядеть въезд в столицу будущего правителя. 
   Пока народ на улицах захлёбывался восторгом от первого обмена впечатлениями от появления наследников, сам вице король Уммланда наконец прибыл во дворец деда и нехотя слез со своего коня.
  Магинария Имерия он поприветствовал скорее холодно, чем любезно, так как тот нередко передавал ему строгие предупреждения от деда, пока тот был жив. 
  Дезидерия, как встречающего его крупнейшего саовника имперского чиновничества - просто в упор не замечал, пока тот говорил свою высокопарную торжественную речь, всячески показывая презрение к главному имперскому министру смешками и часто зевая при словах того. 
   Главный министр Дезидерий был выскочкой и “новым человеком”, и наследнику, с его имперской, точнее “староимперской” идеей, внушённой ему Тудджерри: что именно обилие новых людей у престола и расшатает твёрдые устои державы – подобный человек был явно неприятен.
   Если прежде “престолодержатель” вовсю потешался, слушая о проблемах с четвёркой наследников своего врага, канцеляра Аргуина, когда тот рассказывал о переговорах с ними и угрозах в его адрес, то сейчас Дезидерий отчётливо понял что и сам оказался в плохом положении: наследник из Уммланда имеет в своей свите богатейшего имперского банкира и явно именно его метит на пост первого министра державы. С Дезидерием , они оба, мягко говоря, имеют прохладные отношения, а перебить ставки богатейшего негоцианта державы своими фондами - ”престолодержатель” вряд ли мог. 
   Оставались антиподы Избиратели, Хорхе и Виллиам: оба презиравших уммландца Лиутпранда за практический отказ от веры и лишь рутинное выполнение ритуалов её, и проведение своей жизни в празднествах и прочих грехах... Пожалуй стоило именно на них делать ставку в борьбе с махиной “съезда банкиров Тудджерри” и командой самого Лиутпранда.
   После церемонии приветствия и представлений чиновников покойного императора, прибывшего наследника отвели через подземный ход в комнаты где хранилась урна с прахом его великого деда и тот немного постоял несколько минут в молчании и одиночестве там. 
  Пока не был сооружён мавзолей, урну с пеплом решено было держать во дворце покойного правителя.
   Наконец Лиутпранд вышел и попросил у Тудджерри, демонстративно поверх голов Магинария Имерия и прочих, отвечавших за протокол его приезда: “Договорись о первом совете с братьями и Избирателями. Последние меня коротко поприветствовали на трибуне, но ничего не сказали о своих просьбах - это странно... Нужно знать о требованиях и пожеланиях людей, тем более столь важных и нужных для служения империи. Я бы хотел чуть позже лично с ними встретится, у нас в особняке и...”
--Невозможно! - грубо и резко встрял Дезидерий, руки которого в его обширных одеждах уже слегка тряслись. - Это невозможно никак: Избиратели сами определяют на Избрании наследника что займёт престол и станет правителем, и что бы не было запугивания или подкупа...
   Магинарий Имерий с любопытством смотрел на говорившего немного путано “престолодержателя”, канцелярист Аргуин - скорее с ужасом. 
   Наследник из Уммланда посмотрел на начстражи императорской гвардии и поднял в немом вопросе свои брови. 
   Магинарий Имерий улыбнулся ему в ответ и лишь повёл плечом, после чего произнёс: “Верно. Следует дать им возможность выбора - без угроз или чего ещё... На общем с остальными наследниками совещании, Вы будете представлены Избирателям более близко и объясните своё видение дальнейшей судьбы империи. После чего они объявят, после суточных обсуждений, кто из вас станет императором.”
  Лиутпранд уставился на говорившего начальника стражи своего попойного деда, потом перевёл взгляд на Дезидерия и наконец, на Аргуина.
   Последний тут же превратился в каменное изваяние с открытыми от ужаса глазами. Наконец уммландец произнёс: “Тудджерри - здесь всё запущенно и покрыто плесенью, не находишь?”
--Безусловно мой господин. - спокойно подтвердил банкир, - Однако есть то, чего не скрыть и тревоги Избирателей слишком явны, что бы мы не могли их успокоить и уверить что всё... Абсолютно ВСЁ в этой жизни - можно решить.”
  Сразу после этого свита первого из прибывшего внуков покинула дворец императора и отправилась в собственное поместье, где Тудджерри собирался принять своих агентов в столице, из клиентов его банка или купцов что с ним постоянно торговали, и договориться с ними о новой поддержке для Лиутпранда, заодно узнав у нескольких его ждущих агентов: личного поставщика вина княза Гассакса, проигравшего собственный замок рыцаря Блеза из ордена “Чёрного единорога”, а также столичного закупщика лошадей для отрядов  маркграфа Руггера - не объяснят ли эти трое чего именно хотят их повелители и не сможет ли он, богатейший негоциант державы - чем помочь их лидерам и им самим...
     В это же самое время, на улицах столицы Арнульф и Жак, сдружившиеся за данный короткий период, обсуждали что им делать далее: “Идём ближе к воротам! Я думал они на площади остановятся для чего-либо, вроде погарцевать для нас, а раз просто сразу проезжают во дворец - лучше на них смотреть на главных улицах!” - предлагал опытный в таких делах, местный Атаульф.
--Нас там у ворот не задавят? - беспокоился Жак, впервые в жизни видя столько людей вокруг  и огромные толкучки у высоких каменных зданий.
--Неа... Будем орать и нас стража спасёт, точнее выпхнет прочь - что бы не орали и визгами не портили впечатление от столицы, у кортежей прибывающих наследников. Не бойся, что нибудь придумаем! Айда за мной!
   Вскоре оба юноши уже расталкивали людей на второй из главных улиц города, что начиналась сразу после ворот, через которые должны были въезжать наследники. 
   Было решено залезть на одну из башенок с гербами наследников и оттуда, чтоб стража не заметила этого надругательства над символикой вице-королей, украдкой осмотреть нового, второго по очерёдности, прибывающего из кандидатов на престол.
   Неожиданно взревели повсюду горны и трубы, и барабанный бой, вперемешку с новыми радостными криками толпы - сообщил о въезде в город второго из внуков наследников: вице-короля Кельрики.
   Атаульф и Жак приготовились было залезть на крохотную деревянную башенку с флагами, но внезапный ажиотаж людей вокруг помешал их планам и они вынуждены были ограничиться периодическим подскакиванием на месте, что бы хоть чуток ранее посмотреть на очередного прибывшего кандидата в правители.
    Вначале юноши ничего не разобрали, ибо видели лишь сплошное огромное чёрное пятно, что двигалось на многочисленных лошадях, им на встречу. 
   Потом стало возможным разглядеть отдельные лица прибывших, одеяния свиты и наконец, самого наследника: все люди из группы поддержки второго внука покойного императора, включая и самого вице-короля Кельрики, Амвросия - носили чёрные, словно бы траурные одеяния и подчёркнуто простые перевязи для оружия и сами ножны, не отличавшиеся от стандартных рыцарских или даже подобных у простых оруженосцев.
  Не было никаких иных цветов одежд кроме чёрного и белого, с явным преобладанием первого. Минимум украшений и кружевов - лишь золотые цепи, признаки знатности и перстни с огромными камнями или изображениями печатей на них.
   Кавалькада кельриков была мрачна и этим пугала ещё сильнее: многие из ранее радостно вопящих людей мгновенно замолкали, увидев на огромном чёрном коне, чуть позади наследника Амвросия на белой лошади - Корсо, Великого инквизитора трибунала инквизиции империи. 
   Трубы и барабаны продолжали приветствовать прибывших людей, но вот оживление в толпе и радость от встречи явно поубавились, и многие начали воздевать руки к солнцу и несколько наигранно, как по мнению простоватого Жака, молить его о благах, для данного из внуков покойного императора.
   Свита кельрикского принца состояла из множества разных людей, но наличие в ней минимум десятка инквизиторов и вдвое большего числа жрецов - сразу же бросалось в глаза. 
   Было много имперских рыцарей в облегчённых, “южных” доспехах, для рубки на сильной жаре. Среди оных выделялся начальник охраны самого вице-короля Амвросия, легендарный капитан имперской гвардейской стражи, Путысон: легендарный рубака, что смог стать имперским рыцарем будучи простолюдином. 
   Он в схватке на мосту, что случилась лет пятнадцать назад - смог раскидать проезжавшего там с тайной проверкой императора и его спутников, в том числе и сопровождающую правителя императорскую стражу.
  Потом Путысон поступил сам в этот гвардейский элитный отряд и отличился в первых же походах, демонстративно отказываясь от щита и используя два меча, или меч и топорик в руках - и постоянно неистово атакуя врагов в сече. 
  Он получал в каждом из боёв по новому шраму, но считал это отметиной того что участвовал в них, и делал новые татуировки после каждого своего боя: художественно записывая в них число убиенных, собственноручно, противников. 
 В конце концов Великий инквизитор Корсо смог стать близким другом Путысона и убедил того перейти из имперской стражи - в охрану наследника императора вице-короля Кельрики, Амвросия, что бы бороться с лунопочитателями и вести праведную жизнь, в вечной борьбе с ересями. 
  Рассказы о похождениях Путысона в Кельрике разнились, но все были единогласны в том, что на окраине империи данный рыцарь прилично морально опустился и оскотинился, хотя и стал ещё более смертоносным бойцом чем был ранее.
  Сейчас, данный начальник охраны наследника из Кельрики - ехал чуть позади своего господина Амвросия и отдавал постоянные приказы гортанным голосом своим людям, что имели кроме обычного рыцарского вооружения ещё и дротики у сёдел, с которыми, по слухам, ювелирно обращались в  постоянных конных стычках с лёгкой кавалерией лунопоклонников.
   Королевство Кельрика было завоёвано империей одним из последних, в череде королевств составивших в дальнейшем имперскую державу: вначале Кельрика была словно чересполосица смешанных земель - лунопоклонников и дружественных империи крохотных государств. Потом превратилась в лоскутные графства и герцогства, с совершенно перемешанным населением.
   Покойному императору – удалось, в самом начале первого похода в Кельрику, закрепиться возле горных проходов, организовав там первое приграничное маркграфство, а в дальнейшем, постоянными вторжениями в течении семи лет к ряду - разгромить полтора десятка местных владетелей и захватить их земли себе.
  Для удержания данных новых земель и поддержания империи, что теперь исповедовала один лишь единый религиозный культ Солнца, на земли бывших лунопоклонников были отправлены усиленные группы трибунала инквизиции и в таких количествах, что вскоре, по штатам, оказалось что их там находилось до половины, от всех существующих в имперской державе.
  Тогда император, что хотел увести инквизиторов куда подальше из основных,”родных”, земель своей страны и найти им работу на недавно завоёванных территориях - предложил Великому Инквизитору Корсо стать наставником его внука Амвросия , чуть более пяти лет как правившего в Кельрике и туда же перевести главный имперский штаб и основные структуры самого трибунала инквизиции, оставив в столице империи и иных землях, лишь небольшие местные штабы.
   Вскоре Кельрика была почти полностью зачищена от иноверцев, как массовыми изгнаниями так и такими же сожжениями еретиков и просто неугодных властям, и стала одной из наиболее рьяно верующих, в Светило, провинций империи. Такого количества фанатиков, как из Кельрики, не было в храмах ни одной иной провинции державы.
  Инквизиция стала назначать министров королевства и выборных представителей местных собраний дворян, вела самостоятельные суды и начинала местные походы-она была равной имперской властью, в данном королевстве и с этим не смог ничего поделать даже покойный император, основатель державы, как ни старался.
   В Кельрике располагалось множество рыцарей и соответственно – в армии данного вице королевства всегда в изобилии была тяжёлая латная кавалерия. Правда оруженосцы и лёгкие отряды всадников -  предпочитали дротики и короткие арбалеты, с помощью которых неплохо выкашивали своих врагов. 
  Достаточно хорошо были развиты в Кельрике шахты, но несколько слабее металлургия чем в Уммланде. 
   Кельрики отлично ковали доспехи и славились своими клинками, однако почти совершенно не производили самостоятельно артиллерии и не имели больших пороховых мельниц. 
  Огромный южный флот, из галер и редких парусных судов - позволял наследнику Амвросию,  правящему данным королевством, осуществлять частые морские походы и вести оживлённую торговлю. Хотя последнему немало мешала всё та же инквизиция, с институтом "присматривающих" за всем: храмовыми службами, правительством, торговлей, городскими магистратами и рыцарскими орденами...
  Поговаривали, что инквизиция готовила из своих убийц что то вроде “кумпаний фанатиков”, что по приказу жреца убивали любого, кто был против солнечного культа, инквизиции, империи и самого наследника, причём именно в такой последовательности. 
   Данная метода воспитания видимо подействовала положительно и теперь кельрики являлись преданнейшими солнцепочитателями и имперцами, может даже более,  чем те - кто их некогда завоевал.
   Внук императора, вице-король Кельрики Амвросий - был воспитан в строгости и смирении, хотя и несколько напускном. 
    Он любил сам принимать участия в самобичеваниях и ходил полуголый по своей провинциальной королевской столице, нанося себе множественные удары пятихвостой плёткой и взывая о прощении.
    Был аскетом и при этом обожал разнообразные казни и пытки для еретиков, что во множестве выдумывал его наставник, Великий инквизитор империи, Корсо.
    Поговаривали что Амвросий - совершенно глух к прощению и считает лишь наказание, путём к правоте и истине, лучшим способом искупления любого проступка.
   В народе, правитель самого южного королевства империи получил прозвище “Ворон”: как за своё вечно чёрное одеяние в котором он регулярно появлялся перед подданными, так и некий “каркающий” голос, которым  произносил короткие речи-воззвания, перед аутодафе. 
  Злопыхатели Амвросия утверждали, что фраза: “Всякая плоть должна сгореть в жаре истинного Светила!!!” - принадлежала именно ему, после очередного приступа массовой самопорки и стоянии на  южном солнце с непокрытой головой, более десяти часов к ряду.
   Вице-король Кельрики не любил музыку для развлечения и искренне презирал искусство, считая что до гармонии и красоты Светила - ему далеко, а пытаться делать жалкие потуги приблизиться к недостижимому априори - достойно лишь идиотов.
   Люди его откровенно боялись, однако при этом считали за “святого человека” и инквизиторы всячески поддерживали это мнение в простецах.
   Знать иных земель, а не его собственного королевства - презирала Амвросия и всячески это, хотя и осторожно, побаиваясь Корсо и его инквизиции, демонстрировала. 
   Крупнейший имперский город-храм, “Карающего Жара” - постоянно проповедовал за него. Конкурент из “Утреннего Рассвета”, пускай и крайне осторожно, всё же внук императора - но регулярно осуждал массовые казни и пытки, регулярно проводимые Амвросием в Кельрике. 
   Люди не знали чего им ждать от его возможного правления как императора: святого светлого "десятилетия праведников" или ужасной декады костров чёрной инквизиции и страшнейших пыток... Возможно было всё.
   Амвросий проехал мимо Жака и Атаульфа, которые разом замолкли при его приближении и вскоре повернул в сторону площади, откуда молодые люди недавно перебрались на новое место обозрения.
--Уфф! - пробормотал простоватый Жак. - Словно... Ну...
--Смерть проехала мимо нас? - подсказал ему более откровенный Атаульф.
--Да нет, я что... я же не...
--Всё ясно и без слов. Этот если станет императором - будет править на кладбище, а этого никому не хочется. Ужас!
  Пока друзья обсуждали вполголоса кортеж и самого второго въехавшего в имперскую столицу наследника, сам Амвросий выехал на площадь с оркестром, и когда ему заиграли какую то религиозную мелодию, гим приветствие, в честь Светила - приказал Путысону немедля прекратить данный вертеп и не пачкать святые звуки религиозных гимнов, игрой площадных фигляров. 
   Тут же помчались гонцы к музыкантам и вскоре те затихли в немом ужасе. Особенно когда Великий инквизитор Корсо стал их оглядывать своим  знаменитым долгим взглядом, ”полным укора и презрения”.
   Наконец наследник из Кельрики добрался до императорского замка и его ввели на трибуну для встречи с важными людьми империи и приветствия, в честь прибытия вице-короля в столицу. 
   В отличие от ранее въехавшего старшего брата, Лиутпранда из Уммланда - Амвросий ни о чём не спрашивал и не перебивал, наоборот: он всё время внимательно слушал, словно бы запоминал малейшие мелочи.
    Коротко поприветствовал императорского начстражи Магинария Имерия. С улыбкой сказал что то доброе Аргуину, что буквально затрясся от страха, при его и Корсо появлении. Увидев Дезидерия - долго его рассматривал немигающим взглядом, но ничего не проговорил, а лишь кивнул на приглашение проследовать к урне с прахом покойного деда.
   Вместе с Великим инквизитором, Амвросий прошёл на территорию помещений с установленной в центре залы мраморной урной и пробыли они там вдвоём минут десять. 
   Когда вышли, главный имперский министр Дезидерий был готов поклясться чем угодно, что у обоих были красными, от слёз, глаза.
  Получив охрану и сопровождение, вице-король Кельрики отправился в своё поместье что располагалось поблизости, что бы начать готовиться к встрече и беседе с Избирателями, что должна была уже скоро состояться, по торопливым заверениям "престолодержателя" Дезидерия. 
   Ни о чём не спрашивал и ничего не требовал: просто слушал и кивал, иногда шёпотом переговариваясь со всё время стоящим рядом с ним, чуть сбоку, Корсо.
    Когда мрачная пара убыла прочь, Магинарий Имерий с улыбкой проговорил Дезидерию: “Фавориты скачек прибыли, а остальные - уже не столь важны... Хотя.”
--Что? - не понял сказанного “престолодержатель”.
--Ах да, вы же из “новых людей”... -  немного задел самолюбие Дезидерия правдой, начстражи гвардии покойного императора. - Так вот: Император, лишь внуков от первой супруги сына, иноземной принцессы - считал достойными трона своей державы и преемниками себе и особо готовил к возможному правлению. Младшие, от прочих дам... Это скорее запасной вариант, если совсем плохо будет. Не более того.
--Вот как? - не догадывался. - честно признался главный имперский министр, раздумывая над причинами откровений, обычно молчаливого, Магинария Имерия.
 --Уммланд и Кельрика - тренировочный полигон, хороший и надёжно прикрытый. Империя в миниатюре! Ромлея - скорее страна “Солнцеликого”, как примаса нашей единой церкви Светила. Там много городских республик и малых княжеств, которые мы так и не пощипали вовсю, по просьбе всех бывших первосвященников.
--Гардана?
--Приграничье! Странное и мрачное. С кучей варваров и пиратов, спрятавшимися у них от гонений инквизиции, друидами и прочим... Иногда так и просто жутким! Чему там мог научиться наследник?
--Воевать! Выдерживать удары судьбы! - предположил главный имперский министр.
--Ну, не совсем: скорее пить, более меры и жрать - столько же... Думаю следует объяснить и Избирателям расстановку.
--Нет!
--Почему?
--Эти засранцы сразу начнут требовать, как у меня , при своём приезде: денег, земель, прав, солдат и может кто из внуков их испугается. Пускай ведут разговоры прямо перед Избранием и  ограничат их общение: если первые два внука основные кандидаты на трон - то смогут Избирателям  это продемонстрировать! Не зря их дед ничего отдельно не сказал нам, перед своей кончиной о них кк о фаворитах, видимо верил в способности основной пары претендентов на трон!
--Возможно вы и правы... - протянул неопределённо Магинарий Имерий и отошёл к своим курьерам, ждать новостей о том что происходит в столице. 
   Чуть погодя после этого разговора, случившегося на трибуне при площади у императорского дворца, Атаульф и Жак, на своём удобнейшем месте межде площадью т главной соличной улицей -  наблюдали заезд в столицу третьего из внуков, покойного ныне правителя: вице-короля Ромлеи Джанелло.
   Данный наследник появился под всеобщие вздохи удивления и начавшиеся тут же пересуды: он сам был разодет в невероятно пёстрые одежды мешковатого покроя, с огромным количеством разноцветноо бархата и шёлка, нередко просто совершенно не сочетаемых цветов. 
     На нём всюду блистало золото, словно на знатной даме: серьги с огромными жемчужинами в ушах, массивная золотая цепь, в два пальца толщиной - почти до пояса, толстые браслеты на руках и огромные перстни и печатки, на пальцах. 
    Свита не очень отставала от ромлеянского вице-короля и также была облачена в странноватые пёстрые наряды и огромное количество золота и драгоценных камней. 
    Джанелло и его свита более походили на стаю огромных крикливых птиц, чем высоких вельмож и знати.
      Люди из числа приближённых, третьим прибывшего в столицу внука усопшего монарха  - постоянно тыкали пальцами в толпу и разражались громким хохотом, словно пьяные простолюдины на ярмарке. Данное поведение резко контрастировало с заездами ближайшего окружения первых двух внуков, кандидатов на трон.
    Сам наследник из Ромлеи, Джанелло, как известно было почти всем в толпе встречающих жителей столицы и гостей города - был с трудом признан в качестве внука своим дедом, императором, когда последний, с новорожденным на руках ворвался к невестке, дабы потребовать немедленных объяснений невероятной, даже для новорожденного, смуглостью его кожи. 
   Потом , тогдашний правитель вышел и привселюдно, при служках, поцеловал малютку в лоб, после чего и произнёс: “Мой... Мой внук!” и “Бедная девочка...”
  Ребёнка отдали на воспитание советникам, однако в отличие от детей первой супруги сына, дети от последующих жён Хада явно имели меньшие шансы на наследование престола: им предоставляли неплохих, но не более того, преподавателей и нередко дед император отказывал им в месте на совместном государственном совете или участии в крупном походе, хотя делал это всегда в меру вежливо, и с добрыми отговорками и шутками.
   В дальнейшем Джанелло отправили вице-королём в Ромлею, южное королевство бывшее некогда центром древней империей, а сейчас славное тем, что там располагался главный храмовый комплекс Солнца и избирали, местными жрецами, главнейшего из них первосвященника  для всей империи - ”Солнцеликого”.
   Вариантов данного назначения на ромлеянский престол, было два: с каждым годом всё более темнеющий кожей и начавший вовсю курчавиться Джанелло - уже в открытую вызывал пересуды при дворе и его возможное перемещение в самую южную провинцию, где у многих, даже дворян, были подобные черты лица - позволили бы ему самому управлять подданными без ненужных пересудов за спиной, и его деду, императору - чувствовать себя спокойнее при спорах с высшей имперской знатью, что нередко упрекала императора подобным "Как-бы-внуком". 
  Вторым вариантом назначения считалось то, что Ромлея, состоящая из обширного района личного управления Солнцеликого, множества отдельных мелких маркизатов и крохотных герцогств, торговых городских республик - не нуждалась в слишком жёстком управителе, так как быстро восставала любому диктату, что хорошо запомнил император - трижды подавлявший смуты в этой провинции своей державы. 
    Возможно решено было оставить внуку лишь номинальную, представительскую власть, отдав реальные рычаги правления в королевстве первому жрецу Солнечной церкви и самым крупным из аристократов, в королевском совете.
  У ромлеянского наследника было прозвище - ”Чужачок”, за цвет кожи и волосы, нехарактерные императорской семье до этого. 
    Со временем он настолько стал “чужим” - что прогнал, ещё при живом деде, всех его советников, по крайней мере явных и стал набирать своих, из которых особо отличался бежавший откуда то из пустынных песков – Алавия: что вначале доставлял королю Ромлеи редких наложниц, а позже стал незаменимым собутыльником и советником.
   Император своими эдиктами сильно урезал полномочия бунтующего внука, но оставил тому провинциальный трон, договариваясь с Солнцеликим и главами банкирских домов Ромлеи, лично, через голову Джанелло, при частых встречах в столице империи.
   Ходили постоянные слухи о том, что наследник не просто вспыльчив, а скорее помешан: может отрезать нос или уши разозлившему его человеку, причём любого звания - сразу после пустячной ссоры. Обожает ходить “на вазу” при полном зале специально для этого собранных королевских дворян и принимать ванны в здании королевского совета, а во время мытья - подписывает документы с законами, голышом, прямо при депутатах.
   Сами ванны, после того как омовение заканчивалось - тут же разбирались и немедля возводились новые, что бы утончённый правитель мог принять следующую очистительную процедуру,  в условно “новом и чистом”, месте.
  Джанелло до сих пор не был женат, предпочитая почти официальные гаремы и регулярные изнасилования аристократок, в доме которых его принимали. 
   Это стало настолько обыденным, что мужья дам или сами связывали супруг и “дарили” правителю - или бежали через горы в столицу, требовать справедливости на имперском суде чести.
   Ромлея, имея древнейшие торговые связи с многими странами и отличные земли для сельского хозяйства - явно проигрывала в разработке шахт и производстве металлических изделий. 
   Там жили торговцы и латифундисты. Находились и  рыцари - но несколько изнеженные, над которыми постоянно посмеивались в  прочих землях империи, и моряки - одни из лучших, если не лучшие, среди имперцев. Моряки Ромлеи нередко становились пиратами и доставляли своим землякам кучу проблем.
   Богатейшие банкиры и торговые республики Ромлеи поддерживали Джанелло в походе за имперским троном, так как, по слухам: надеялись что это “проклятие” покинет наконец их  земли и либо начнёт править далеко от них, либо же свернёт себе шею, в большой драке с остальными кандидатами на престол.
   Его первый министр, Алавия - вёз с собой, в столицу империи, сундуки с монетами и редкие ювелирные наборы, а также  огромных рельефных молчаливых рабов массажистов: суммы из сундуков предназначались аристократам, бывшим при власти. Наборы драгоценностей - для молодых жён и любовниц, этих самых столичных аристократов, а послушные рабы массажисты - их скучающим, по дворцам, пожилым, оставленным вниманием мужей, супругам.
   Ромлеянская свита была невероятно шумлива и постоянно быстро жестикулировала, создавалось впечатление словно у каждого в ней было по шесть или восемь рук. 
    Люди из Ромлеи гримасничали и громко визгливо кричали, показывая чрезмерную провинциальность и удивление при виде столицы, и праздничной встречи в ней в их честь.
--Обезьяна! Как есть... - прокомментировал увиденное Атаульф.
--Нет, ну отчего же... - попробовал было смягчить вывод Атаульфа Жак. - Он всё же...
--Кривляющаяся обезьяна! - оборвал друга Атаульф. - Ты видел как он гоготал? - как мельник после многих литров вина! Не должен будущий правитель постоянно размахивать руками и что то с мерзкими улыбочками и ужимками обезьяны - обсуждать с людьми за его спиной. Может в Ромлее так и принято, но у нас его быстро укоротят на голову! Попомни мои слова...
   На площади чуть далее от разговаривающих юношей заиграл оркестр и едущий на коне вице король  Джанелло остановившись - внезапно спрыгнул со своего скакуна и принялся отплясывать что то простонародное и зажигательное. 
    Вскоре к нему присоединились все его люди, кроме первого министра Алавии, что часто хлопал для ритма в ладоши и подбадривал криком пляшущих, при этом сам не слазя с седла.
   Через пару минут ромлеяне залезли снова на своих лошадей и разогнав скакунов, внезапной лихой лавой влетели на территорию перед императорским дворцом, где их уже ждали министр Дезидерий и начстражи имперской гвардии.
   Все новоприбывшие, дружно гогоча, свалились со своих сёдел на камни перед трибуной, и их предводитель, вице король Ромлеи, Джанелло - несколько фамильярно поприветствовал подошедших к нему, с заверениями почтения и готовности служить, главного министра “престолодержателя” и начстражи: “Верные лакеи деда? - Привет! Потом заверения и встречи со всеми - всё потом! Вначале церемониал у вазы с дедовским пеплом, потом, в наш дворец - веселиться и пить!”
   Люди в свите ромлеянского принца  завопили дурными голосами и заулюлюкали, а Дезидерий и Магинарий Имерий в удивлении переглянулись: у них складывалось стойкое впечатление что ромлеянский наследник не в себе, либо же был откровенным шутом - которому невозможно было никоим образом отдавать в руки правление огромной державой.
   Не став мешкать, главный имперский министр проводил Джанелло и его первого министра Алавию в помещения где располагался прах недавно умершего императора и вышел из залы, оставив дверь в неё слегка приоткрытой.
   Внук из Ромлеи внезапно остановился у мраморной урны и вся его смешливость и скоморошья удаль куда то в мгновение улетучилась. 
   Он несколько раз нервно погладил свои пышные, иссиня-чёрные, курчавые волосы и вдруг стал тихим голосом начитывать молитву, быстро быстро произнося слова, словно проглатывая их.
  Первый министр Ромлеи Алавия, до этого чинно и смиренно стоявший сзади своего повелителя, нескромно расхохотался и громким шёпотом обратился к своему повелителю: “Мой господин, вы зря стараетесь - все ушли и в любом случае, вряд ли они сильно следили за вашими церемониями перед этой кучкой праха... Им похоже важнее договориться с Вами о дальнейшем...”
--Тварь! - Джанелло в мгновение развернулся и с безумными вытаращенными глазами, с кинжалом в левой руке, бросился на своего первого министра. - Тварь, мразь, скотина - не смей! Дед - единственный кто считал меня человеком и именно он был моим кумиром и примером, пускай даже и не догадывался об этом! Тварь! Ты знаешь что стало с моей матерью?! - а где отец... или как там его?! Не смей скотина смеяться над покойным императором, иначе я прикажу оскопить тебя полностью и отдам в южные гаремы бедуинов пустыни, в твои родные места. Урод!
   За время тирады, наследник из Ромлеи успел трижды несильно порезать своего первого министра и тот сейчас валялся на полу, захлёбываясь соплями и слюнями, и униженно моля о пощаде,  пытаясь поймать и поцеловать руку взбесившегося господина. 
    Алавия считал что хорошо знает своего повелителя, однако сейчас осознал что ещё многие тёмные или наоброт, светлые, с какой стороны посмотреть, закутки его души - ему абсолютно неизвестны.
--Молю... Повелитель! Прощения и милости... - скулил мелкий, сухонький Алавия, на терракотовом полу помещения где держали урну с прахом и хватая руками за ноги Джанелло, что сейчас несильно пинал слугу в бока, старался их целовать.
   Джанелло остановился. Потом сильно, последний раз, пнул своего первого министра: “Вставай скотина и давай направимся в наше поместье в столице. Нас ждёт жратва и бочки выпивки, а в конце - куча сиськастых дамочек... Что будут сегодня как следует обихожены нами и нашими людьми... включая даже слуг!”
   Оба главных ромлеянина вышли к ожидающим их сановникам деда и Джанелло, сославшись на усталось, заявил что не хочет никаких долгих представлений и разъяснений, ибо он устал с дороги и ему пора передохнуть.
  Сразу вслед этому, все хохочущие и размахивающими беспорядочно своими конечностями, люди из свиты Джанелло - вскочили в сёдла и с присвистом, и молодецкими кувырканиями в них, отправились с провожатыми во дворец принадлежавший вице-королю Ромлеи.
--Что скажете, господин “престолодержатель”? - совершенно спокойно и даже буднично осведомился  Магинарий Имерий у Дезидерия, пока канцеляр Аргуин шумно и несколько истерично рассказывал собеседникам, чуть поодаль, о странном поведении только что уехавшего внука императора на площади, где в его честь оркестр играл какую то “ромлейскую” простонародную песенку.
--А что? - вроде бы искренне удивился главный имперский министр. - Весьма энергичный молодой человек. Со своими представлениями о жизни... и вообще! - министр помнил что ему ещё предстояло найти “своего” кандидата на престол, в игре против Избирателей и первых министров вице-королей, и самих наследников покойного императора - и на его взгляд, когда он немного отошёл от шока, от фамильярности и откровенного хамства прибывшего третьим вице-короля Ромлеи Джанелло, тот был пока что самым вероятным вариантом для вербовки: самовлюблённый и глупый павлин, его первый министр больше похож на уличного проходимца, причём мелкого - чем на даже средненького политика. Свита, скорее набор галдящих сорок, которых можно перекупить или запугать... 
   По сравнению с прибывшими ранее уммландцем Лиутпрандом  и кельриком Амвросием, у ромлеянина Джанелло была куча преимуществ - в виде слабой команды и собственных чудачеств, что так нравились в нём Дезидерию. 
    Именно вице король Ромлеи виделся ему наиболее лёгкой добычей, которую можно заполучить уже в течении недели. Главным было не дать возможности Избирателям всё так быстро закончить! 
   Магинарий Имерий недовольно покачал головой, поняв что с ним никто откровенничать не будет и решив больше не слушать весь тот верноподданеческий бред, что собирался говорить ему и дальше “престолодержатель” - отошёл к своим людям, что бы осведомиться о приезде последнего из внуков умершего императора, вице-короля Борелла, из Гарданы.
   В этоже самое время, на улочке, чуть далее ворот через которые заезжали по очереди все наследники, началось очередной оживление: наконец должен был проехать последний из внуков императора и после его отправления во дворец  деда - начинались массовые гуляния в столице, сопровождавшиеся раздачами пищи и огромными фейерверками, а также игрой множества оркестров на площадях города.
--Едет! - заорал Атаульф Жаку и стал орать вместе со всеми и хлопать в ладони, словно для поднятия дополнительного шума к тому, что устраивали барабанщики, вдоль всего следования эскортов наследников.
--Ты чего так радуешься? - со смехом спросил Жак, видя как друг прямо подпрыгивает на месте от нетерпения и восторга обуревавшего его.
--Мой отец родом из Гарданы! Точнее дед - тот точно был настоящим гарданцем, а отца ещё маленьким сюда перевезли... Но это наша Малая Родина, прародина нашей фамилиии и мы гордимся её нынешним вице королём! Да здравствует принц Борелл, да здравствует наш будущий правитель и император!!!
  Тут же пара оплеух была отвешана голове Атаульфа и Жак с ужасом понял, что не все в толпе, как и его друг, “немного гарданцы” - и вообще, одобряют подобное развитие ситуации с наследованием.
--Этот пьяный боров нам не нужен! - пробасил какой то огромный мужчина , с толстенным брюхом. - Пускай у себя в северных лесах ведёт шашни с друидами и прочими еретиками, но к нам сюда, в столицу империи - ни ногой!
   Атаульф стал что то горячо возражать, но Жак вскоре перестал слушать споры людей вокруг себя  и просто пялился на кавалькаду  что приближалась к тому месту, где стоял он сам: впереди, на огромном чёрном рыцарском коне - ехал верхом пузатый детина, с несколько неопрятной бородой тёмно рыжего цвета и всклокоченными длинными волосами.
    На нём не было головного убора, что было странно для знатного имперца, однако и в его свите лишь рыцари покрывали голову шлемами, а остальные предпочитали ехать без шляп или входивших в моду огромных беретов.
   Одет наследник из Гарданы был в пышное, хотя и несколько тёмное одеяние, до самых колен - видимо немного скрывавшее его явнейшее пузцо. 
   Сапоги, отороченные мехом и совершенно бесформенные. Широкий пояс с дорого украшенным оружием на нём, странный плащ, со всё тем же мехом и золотой вышивкой.
   Вице-король Гарданы скорее напоминал весёлого мельника после литра крепкой настойки, чем правителя одного из важнейших королевств империи.
   Сразу за Бореллом ехал его первый министр и по совместительству - тесть, и супруга наследника, высокая стройная женщина со светлыми волосами до самых ягодиц.
  По слухам, сам первый министр Гарданы Поллион и его дочь - были скрытыми друидами и император всячески противился данному браку. 
  Однако во время лечения тяжёлого ранения, полученного в каком то из постоянных своих походов, император получил своевременную помощь искусными лекарями от нынешнего тестя Борелла и хотя и не очень радуясь, всё же дал добро на  этот странный, по меркам империи, брак: между внуком всемогущего императора и девицей, о знатном звании которой было ничего не известно...
  Вскоре Поллион, тесть наследника из Гарданы, Борелла - стал и первым министром данного вице королевства, однако правил он настолько разумно и верно, что даже пару раз приглашался самим императором на "малые имперские советы". 
    Поллион явно мог заменить тот провал власти в Гардане, когда вице-король Борелл месяцами охотился в лесах на кабанов или неделями лежал пьяным, по различным своим охотничьим павильонам или городским дворцам.
  Дочь Поллиона, Алуникофиэль - слыла первой красавицей и... ведьмой! С ней не рисковали ссориться даже самые стервозные, из придворных дам императорского дворца, так как считалось  что друиды - дали гарданской принцессе невероятных сил и она способна доводить до прыщей или пейзанской красноты лица любую знатную женщину, с которой враждует. Такого жуткого наказания страшились все фрейлины и фаворитки в державе...
   Проехавший мимо Борелл обдал Атаульфа и Жака явнейшим винным духом, и подростки немного озадачились, глядя вслед удалявшемуся мужчине. 
    Они заметили наконец, что и сам вице-король Гарданы, и его свита - буквально везде где можно приторачивали мех, а то и целые шкуры редких зверюг. Что подобало скорее бедным рыцарям или каким торговцам, чем высокой, хоть и провинциальной, знати.
--Ну... - неуверенно протянул Атаульф, - может он для храбрости - чуток выпил?
--Не бреши! - опять ввязался в разговор толстяк сзади. - Не просыхает неделями и пока его родственники друиды творят свои культы, он скачет по лесам на охотах или блюёт, после вёдер выпитых им элей и прочего, чего покрепче! Такой вот государь в Гардане...
   О данном наследнике и вправду давно ходили слухи, что он несколько , мягко говоря, простоват и предпочитает жизнь скорее обычного бедного имперского рыцаря - сложному ремеслу правления провинцией.
     Любит выпить и простую, незамысловатую шутку, в виде отрыжки. Неплохо пляшет в кругу воинов, но совершенно почти не танцует с дамами позиции на балах. Добряк, хотя и немного с хитринкой, скорее крестьянской. Щедр, особенно за счёт казны.
   Гардана, самые северные земли империи – всегда славилась пушниной, деревом, рудными шахтами, добычей рыбы и наймом дешёвых храбрых солдат, из варваров северян, которые правда часто бросали службу и начинали самостоятельно грабить или пиратствовать, считая что так им проще будет разбогатеть.
   На север, в Гардану, частенько сбегали сами или ссылались государством преступники, и этот край был весьма “лихим”. 
  Торговый союз городов Гарданы - ”Заган”, во всём поддерживал своего вице короля, который не притеснял их налогами и позволял основывать новые города, благо имперских, на побережье северных морей - было откровенно мало.
  В Гардане массово прятались друиды, бежавшие от инквизиции из захваченного имперцами королевства Амазонии и прочих завоёванных империей земель где они процветали ранее, а также иные еретики и культисты, что мечтали востановить почитание молний и кровавой Луны, и нередки были рассказы пограничной стражи о нахождении ими замороженных на алтарях людей, разделанных на части и обгрызанных, людьми или животными, было тайной.
  Гардана была огромным полупустынным краем пушнины и руд, и практически не имела больших ремесленных гильдий. 
   Свои сырьевые богатства она продавала далее, южнее, в ремесленно развитые провинции империи и закупалась там оружием, хлебом, винами, лошадьми и многим прочим, столь необходимым ей самой.
   Торговые караваны в Гардане обязательно сопровождали конвои стражи. Всюду совершали рейды многочисленные банды, из сбежавших из имперской армии, северян. 
   Нередки были нападения и пиратов, как на прибрежные города, так и их вылазки на плоскодонных судах по рекам, вглубь Гарданы. 
   Считалось что в Гардане можно как быстро разбогатеть, так и также скоро - потерять голову... В лучшем случае. 
   Огромное, малоизведанное приграничье империи: с кучей мрачных культов и тысячами своенравных воинов, что пришли сюда за деньгами и свободой...
   Через площадь, с огромным оркестром, Борелл проехал весело смеясь и махая рукой, из за чего пару раз чуть было не свалился с седла, и лишь вовремя подскочившие телохранители, в длинных кольчугах до самых пят - поддержали своего господина, не дав тому "поцеловать" камни мостовой.
  Поллион громко приказал всем ехать не останавливаясь и охрана, взяв поводья коня вице-короля Гарданы в свои руки - быстро вывела четвёртого наследника покойного императора прочь, со столь многошумной площади, где играла понравившаяся ему музыка и тысячи людей вопили и свистели, выражая радость от появления последнего наследника и скорого начала празднеств.
  Так, сидя на коне и ведомый своей спешенной стражей, внук императора из Гарданы и въехал во дворец деда. 
   Министр Дезидерий уже ничему не удивлялся, поняв насколько разными могут быть данные родственники, особенно если они - правители различных королевств огромной империи. 
   А посему просто соскочил с трибуны и быстрым шагом подошёл к Бореллу, приветствуя того: “Господин правитель Гарданы, всячески рад видеть Вас в столице нашей великой империи и...”
--А... ? - я уже где? - с интересом уставился вице-король Гарданы на толкающего перед ним речюгу человека, в странной малиновой накидке с вензелями и золотой вышивкой, пока телохранители осторожно вынимали его самого из седла и ставили на землю, под короткие, но явственно слышимые насмешливые шепотки своих коллег из императорской стражи, что стояли рядами чуть сзади и слева от трибуны, с встречающими наследников сановниками.
   Было очевидно что четвёртый наследник явно перебрал лишнего и теперь не до конца понимает где находится. 
   Тут же в разговор вмешалась пара за его спиной, тесть и супруга вице-короля Гарданы: Высокий старик,  с прямыми длинными свинцовыми волосами, в одеянии сером с голубыми и зелёными частями, вышел чуть вперёд и коротко кивнув “престолодержателю”,  объявил: ”Наследник Борелл хотел бы передохнуть с дороги и просит провести все церемонии как можно скорее, без лишней помпезности!”
   Алуникофиэль тут же добавила, вслед отцу: “И кстати - кто вы такой и по какому праву обращаетесь без должного почтения к наследнику престола великой державы? Мне казалось,  что в столице империи могли быть приветственные церемонии и более показательными, и отработаны до блеска, предыдущими встречами иноземных королей и послов государств!”
  Ошалевший Дезидерий услышал тихий смех начстражи имперской гвардии Магинария Имерия, за своей спиной и понял что значат слухи, что ранее просачивались из Гарданы в столицу: наследник Борелл тихо спивается на охотах и пирах, а всем в вице-королевстве правят его тесть, первый министр вице-королевства Гардана Поллион и его дочь Алуникофиэль,  через которых проходят все назначения чиновников в тех землях и получение лицензий для негоциантов. 
   Видимо данная пара родственников кандидата на трон и здесь решила показать с кем предстоит всем вскоре иметь дело и сразу же проявила свою властность, что бы прежние слуги, покойного уже императора, особо не надеялись на милости от самого Борелла: не он решает кого казнить, а кого миловать.
   Наследники: уммландец Лиутпранд и ромлеянин Джанелло - были ещё не женаты, у кельрика Амвросия супруга была словно тень и всюду следовала за ним, и лишь гарданец Борелл обзавёлся такой "второй половиной", что смело затыкала за пояс его самого и видимо всех его людей, из свиты, кроме собственного батюшки. 
  Главный имперский министр заметил, что когда говорила эта женщина, вся охрана из Гарданы вытянулась по стойке и чуть было не упустили своего пьяненького господина пасть на каменную мостовую. Пустячок, но показательный...
--Госпожа! - вежливо но твёрдо произнёс Дезидерий, - Я, всего лишь скромный слуга Вас и Вашего супруга, как и его братьев, разумеется! Главный министр империи, а ныне - ”престолодержатель”. Пока не совершится Избрание и Избиратели не определят нашего нового повелителя...
--У вас есть сомнения? - немного наигранно спросила женщина.
--Ну что вы! - выбор Избирателей очевиден: править будет достойнейший! - с двойным смыслом ответил ей “престолодержатель”, пока отец королевы буравил его своим прямым, голубым,  словно старый толстый лёд, взглядом. 
    Дезидерий понял, что первый министр Гарданы считает именно его - своим прямым конкурентом за пост главного министра,  и повернувшись к старику ответил тем же: прямым, немного с вызовом, взглядом.
   Поллион улыбнулся в свои седые, обвисшие, длинные усы, с кончиками в косичках и пошёл по трибуне, его дочь бросилась ему вслед. 
   Вскоре данная семейная пара уже вовсю самостоятельно знакомилась с имперскими чиновниками, ожидавшими на трибуне наследников и даже о чём то шутила с канцеляристом Аргуином, пока начстражи имперской гвардии, Магинарий Имерий, уклонившись от встречи с ними - вновь подошёл к стоявшему у лестницы на трибуну Дезидерию, что ждал пока Борелла, его собственные телохранители, заведут наверх.
--Выбор Старого надеюсь теперь понятен? - спокойно поинтересовался глава гвардейцев и чарующе улыбнулся “престолодержателю”.
--Угу... - скорее горестно чем хитро, ответил главный министр. - Вполне! Старик видимо и в последние годы - был умнее многих из нас...
   Вернувшаяся королева Гарданы потребовала что бы Дезидерий подготовил отчёты о состоянии казны, внешних отношений, внутреннего положения, списки имперских аристократов и ещё с десяток документов.
--Боюсь, я пока не готов вам предоставить данную информацию. - чарующе улыбаясь заявил “престолодержатель”.
--Как много времени вам следует дать, на столь простую задачу? - несколько с вызовом бросила гарданская принцесса.
--Как только ваш супруг станет императором - так сразу же! А пока... - Дезидерий виновато развёл руки. 
    Женщина ненавидящим взглядом уставилась в его лицо, потом прошептала какое то мелодичное проклятие на странном, певучем языке и резко отвернувшись пошла к отцу, что уже вёл разговор с главой инквизиторов столицы – столичный инквизитор весь побагровел при этом и с нескрываемой ненавистью глядел на Поллиона, что видимо подтрунивал над ним.
   Наконец наследник из Гарданы был заведён заботливой охраной на трибуну и нехотя, словно в забытьи, скоро и бессвязно со всеми поздоровался.
    Тут же подскочил вовремя появившийся, словно бы из ниоткуда, Поллион с дочерью и потребовали что бы Борелла поскорее отвели к праху деда императора, а уж далее - направили в его собственный дворец в столице, ибо: ”Наследник престола крайне вымотан дорогой!”
   Никто спорить не стал и Дезидерий лично проводил всю троицу гарданцев к урне с прахом умершего недавно императора.
   Зашли вместе. Поллион и Алуникофиэль с интересом, хотя и без всякого почтения, оглядывали резные стены и саму мраморную урну, постоянно  о чём то тихо переговариваясь и даже и не думали соблюдать тишину. 
   Наследник же, пьяно икнув, пустил такую же слезу и вдруг, внезапно для всех - стал опускаться на одно колено. 
    На полпути к этому его повело немного в сторону и Борелл упал, стукнувшись лбом о пол, с явственным  глухим звуком удара.
  Поллион и супруга наследника тут же  бросились его поднимать, и женщина всё время отчитывала “пьяного окаянца, что не может себя вести в приличном обществе”. 
    Тесть наследника и его дочь, с трудом смогли за минуту кое как поднять Борелла на ноги и было держа его под руки увести прочь из помещения, как внезапно наследник остановился и громко, во весь свой зычный голос, рыдая, начал орать: “Спасибо дед за трон! Спасибо! Лишь твоими стараниями Гардану заполучил - век не забуду!” - и он внове попытался встать на колени.
    На этот раз сопровождающие Борелла быстро остановили данный порыв и если Поллион что то скороговоркой зашептал зятю на ухо, то его дочь, и Дезидерий готов был в это клясться - дала короткий пинок под зад супругу, и громко произнесла непонятное слово, явно ругательство.
--Ладно!-  согласился с уговорами сентиментальный внук императора. - Пора уже и прощаться, а то жрать и выпить вновь хочется - до рези в брюхе...
  Его немедленно вытащили назад, на трибуну, родственники, а Поллион успел бросить “престолодержателю” что бы тот подготовил сопровождающих и они могли немедля отправиться во дворец им приготовленный ранее.
  Борелла, опять с немалым трудом и держа осторожно под руки, личная охрана неспеша спустила на площадь с трибуны и под смешки императорских гвардейцев, прозвавших своих коллег "няньками" – усадили вице-короля на коня. После чего Борелл всем присутствующим весело махнул рукой и поехал, правда уже самостоятельно, в сторону указанную сопровождающими его людьми.
   Провожавший гарданца взглядом министр Дезидерий призадумался: два последних наследника казались ему идеальными "дураками для вербовки". Однако ромлеянин был вспыльчив, а вот гарданец, как ни странно, но уже обзавёлся “своей командой” - что явно им вертит как хотят и если его и следовало перевербовывать, то лишь после ликвидации первого министра Поллиона и супруги вице-короля...
   А это было муторно и могло вызвать большое расследование и подозрение со стороны инквизиции и Магинария Имерия. Да и времени на подобный поступок требовалось много. Следовало обдумать данные прожекты получше.
   Идеальным вариантом казался последний из прибывших наследников, гарданец: весёлый дуралей и пьяница, которому можно оставить охоты да пиры, а самому заниматься государевым делом...   Фактически быть регентом, при правящем императоре! Но! И это было немаловажно - данная ниша уже была занята тестем наследника Поллионом и его дочерью, которые видимо давно обрабатывали   Борелла и надеяться что их удастся легко потеснить, без полной ликвидации, было бы слишком наивно.
   Кандидат в императоры из Уммланда, Лиутпранд - обладал сильной командой во главе с богатейшим негоциантом и банкиром империи Тудджерри, у которого были обширнейшие связи, агентурные сети и, что немаловажно - почти неистощимая казна...
   Кельрик Амвросийявлялся фанатиком и связан многолетним наставничеством Великого инквизитора Корсо, а связываться с инквизицией, учитывая их шпионов и доносчиков при храмах, следователей и методы силового допроса, массовые казни на кострах-  совершенно не было желания. 
   Веры в то, что можно было за неделю или менее, удачно провести представление себя, как незаменимого “друга” в столице, перед этой парой старших из наследников - у министра Дезидерия не было никакой.
  Оставались ромлеянин Джанелло и гарданец Борелл: гарданец был сам по себе лучше, но уж больно муторным казалось противостояние с его командой, по крайней мере пока что...
   Ромлеянин  видимо был той ещё скотиной: вспыльчивой и довольно аморальной, однако! Однако его первый министр Алавия, казался Дезидерию скорее рыночным шарлатаном, что волей случая попал в большую политику и свалить подобного соперника, виделось “престолодержателю” не столь уж и сложным: пару провокаций, предложение своих услуг ромлеянскому наследнику, объяснение что можно помочь ему с заполучением престола.
--Лишь бы эта истеричная скотина не стала на меня бросаться с кинжалом, как на своего сутенёрминистра! -  выругался про себя главный министр империи. - Ещё чего удумает какую блажь и давай... Вот нет идеала, нет: гарданец - идеальный дурачёк, что бы за ручку его водить, как дитя малое. Так ведь занято данное тёплое местечко! Ромлеянин сам по себе скотина и видимо невменяем, по крайней мере с припадками буйства - зато команда такая, что позволит своего господина из под носа увести. Вот же невезение!
   На трибуне, при императорском дворце, начальник императорской гвардейской стражи Магинарий Имерий давал указания о сегодняшнем совместном ночном ужине для наследников, а остальные сановники понемногу расходились, постоянно шушукаясь о том что видели и какими им показались, при первой встрече после смерти императора, его наследники.
   Начальник имперской канцелярии Аргуин сейчас выглядел победителем: последний наследник, Борелл и его супруга, вместе с тестем - с ним несколько минут говорили и даже заявили что хотели бы его видеть в свите будущего императора. Это была заявка на многое... Так по крайней мере ему казалось.
   В самой же столице понемногу начинались празднования в честь приезда “Долгожданных”: выставлялись, жрецами храмов и негоциантами - столы с провизией для бедных. Выкатывались огромные пузатые бочки хмельных напитков, на площади. Стража что принимала участие во встрече четвёрки вице-королей - уходила в казармы и на улицах оставались лишь отдельные посты, для поддержания порядка. Всюду слышались музыка и песни, женские визги и мужская гортанная брань.
  Атаульф обернулся к Жаку и потянул того за собой: “Вперёд! Посмотрим на пляски возле фонтана и потом, сможем там же получить не только пироги со свининой, но и пожалуй кружку чего крепенького – бегом!”, - и как его новый друг не отнекивался, Атаульф утащил его в шумные круговороты большого столичного праздника, что как раз после приезда последнего из наследников и начинался.
   Где то уже вовсю дрались пьяные, с воплями и соплями набрасывающиеся друг на друга на грязных улицах, и к ним нехотя подходили две пятёрки городской стражи что бы успокоить буйных.
   Женщины просили кавалеров занять места поближе к сценам с оркестрами, что бы можно было поесть и поплясать, почти одновременно. Атаульф и Жак прорывались сквозь остановившихся людей ближе к раздачам еды.
--Как тебе наши государи? - вежливо поинтересовался Жак, главной сегодняшней темой.
--Ну... Первый - чванлив, но зато богат и вряд ли начнёт драть с нас три шкуры. Второй... В общем с инквизиторами шутки плохи, так что промолчу. Но не хотел бы его заполучить в императоры, вот честно! Третий был дурак дураком и скорее его место с бродячим балаганом, чем на троне! А вот мой условный земляк, тот немного разочаровал: так накачаться выпивкой перед въездом в столицу... Это надо уметь! Пока что ставлю на уммландца, а там - кто его знает!
   Оба  юноши бросились к столам с бутербродами с копчёной рыбой и в минуту обзавелись сразу четырьмя. 
   Потом Атаульф потащил младшего товарища к бочкам, возле которых уже разливали какой то пенный и ароматный напиток и несколько брюхатых мужиков с лопатовидными грязными бородами вовсю горланили здравицы в честь империи и её правителей, сразу всех четырёх наследников.
   Столица праздновала обновление: обновление лиц на троне, ждала определённой смены в руководстве, после полувекового “строительства” империи, своего первого и пока единственного, императора-основателя. Теперь, от его внука и наследника, люди ожидали чего то иного, "своего пути", что ли.
   Люди расходились во мнения что следовало далее предпринимать: развивать походы на соседей и ещё сильнее укрупнить державу или заняться её скреплением, методом создания общих, для всех имперцев, целей и возможностей их совместной реализации.
--Не обращай внимания! - проорал Атаульф Жаку почти в ухо, когда начался фейерверк, а его друг внимательно прислушивался к беседе пары забулдыг, что наперебой давали бочке с напитком советы, как правильнее управлять державой. - Будет как будет! По старому уже никак, значит будет что новое...
--Почему никак? - дивился Жак. - Что мешает?
--Ну... Положим больше нет того, кто всю эту кашу заварил - умер недавно! Его наследники не имеют ни опыта его, ни авторитета, да и вообще - скорее даже диво что они сразу не развязали гражданскую войну меж собой, а согласились на Избрание. А то могли бы такое учудить...
--Так ведь тогда бы их жрецы в храмах прокляли и имперская армия пошла и...
--Ну и что? Часть жрецов прокляла - другая назвала спасителями державы! Дело такое... И имперцы, хоть пока себя и не проявилили, всё же тоже люди и нуждаются в выдачах жалования: я имею в виду боевых кнехтов или получении земель и замков, для обедневших имперских рыцарей. Хочешь не хочешь, а предложи из наследников, кто пооборотистей, некие варианты нового раздела и передела замков и части доходов высшей знати - и под его стяги тут же прибудут тысячи молодых карьеристов, что решат в паре тройке битв обеспечить себе и своему потомству безбедную старость. Как в своё время и предлагал ересиарх Руфус, если ты помнишь о таком...
--Так отчего же...
--Рано! Наследники имеют лишь свои силы в подчинении, которыми сложно захватить всю империю. Прибыв в столицу нашей державы они начнут интриговать и переманивать к себе высших аристократов, а те - своих клиентов и тех кто ступенькой пониже... И так до самых последних крестьян, в глухих сёлах на горных вершинах! Когда один из них будет уверен в победе - тогда и рискнёт, а пока что будет показное Избрание.
--Почему показное?
--Если кого и изберут, ему придётся решать что делать с братьями и самими Избирателями: либо устроить бойню в столице и начать правление как кровавый тиран, рискуя ответом когда либо за подобное поведение - либо отпустить их в принадлежавшие им земли и... ждать обязательного заговора против себя. Положение предурацкое, поверь мне!
   По площади, возле беседующих юношей, бегали артисты из бродячих балаганов и смешили народ своими выходками. 
   Пару драк происходили возле бочек с питием, а на лестнице, возле выхода к императорскому дворцу, уже вовсю играл оркестр, призывая людей не расходиться в наступающей темноте, а продолжать празднование приезда наследников - при факелах и фонарях, что во множестве были установлены в местах празднования стражей столицы.