Наследие и Наследники2: Поход

глава первая: "Планы"

      Через пару недель, после приснопамятного многим недавно проведёного «Турнира на крови», произошло новое объяснение главного имперского министра Дезидерия с наследниками. 
    Министр, проявляя максимально возможную любезность и буквально источая благожелательство ко всем четверым кандидатам на имперский престол, которые сейчас вовсю готовились к выступлению в поход на выпавшие им по распределению того же Дезидерия мятежные королевства, узнали очередную приятную для себя новость. Впрочем - сильно их озадачившую: министр предложил немного отложить походы на Урдию, Амазонию и Ромлею, и получив дополнительное время - усилить отряды наследников вызванными в столицу имперскими частями, что уже спешным маршем идут к главному городу державы, а также добавить большее количество орудий, как лёгких веглеров или серпентин, против латников в поле, так и более мощных разборных бомбард - против крепостных стен, что перевозились несколькими телегами с волами, каждая.
  Сперва наследники испугались и вместе со своими первыми советниками было решили что Дезидерий заманивает их в очередную свою хитроумную ловушку, к примеру многократно увеличив количество имперцев в походе и желая устранить каждого, из четверых внуков покойного императора ,от участия и командования в нём. 
    Однако когда ближайшие советники наследников з Кельрики и Уммланда, Великий инквизитор Корсо и богатейший негоциант империи Тудджерри, убедились что пополнение имперцами будет не превышать четверти, от нынешней численности отрядов вице-королей и главный имперский министр Дезидерий уже сейчас готов начать выдачу артиллерии из имперских арсеналов, чего ранее от него было не добиться ни какими посулами или угрозами - они понемногу успокоились,  решив что министр Дезидерий понял что проиграл и теперь лебезит перед ними, и милостиво позволили ему и далее способствовать их дальнейшей подготовке к походу на мятежные королевства.
  На самом деле Дезидерию, как воздух, необходимо было выиграть время: для подготовки полноценного выступления его главного, как совершенно неожиданно выяснилось в последние дни, помощника, в деле продолжения исполнения престолодержателем обязанностей Дукса империи и занимания им поста “бессменного главного имперского министра”, начала нового всеимперского мятежа ересиарха Руфуса.
       Время отчаянно требовалось для встречь агентов, которые будут действовать на больших расстояниях по всей империи, выделения фондов на их операции, создания подложных документов из мастерской художника Брейхеля и многого подобного, что начав с малых камней на вершине горы - должно было привести к мощнейшему камнепаду. Камнепаду, который, по задумке министра и приведёт к фактической отставке наследников от рычагов реальной власти в империи и его, Дезидерия, дальнейшему  бессменному правлению в ранге “вечного главного министра” и Дукса державы.
  Вообще не допустить наследников в поход, против мятежников, как ранее и планировал министр, никак не получалось: пришлось полностью отказаться от данной затеи после неудачного “Турнира на крови”, когда вице-короли испугались за свою жизнь, при вхождении в столицу карающих мародёров имперских боевых отрядов и срочно вызвали собственные гвардейские дружины под стены главного города державы.
  Тогда то Секретарь Тарасий и предложил своему господину, главному имперскому министру Дезидерию, неплохой вариант связанный с Руфусом, некогда “заключённым номер один” покойного императора. 
  Однако подготовка полноценной интриги с данным старцем требовала времени и усилий большого числа людей, а выход в поход на мятежников, со своими усиленными отрядами уже сейчас, провинциальных вице-королей наследников, мог помешать министру Дезидерию в дальнейшем вновь полность перехватить управление в объединённом походе и возглавить его,  как единственного спасителя разрываемой мятежами державы.
   Приходилось придумывать всё новые причины по которым наследники должны были оставаться в столице "ещё чуть-чуть"и что либо: получали в арсеналах или складах, обучали свои отряды на полигонах, встречали подкрепление из имперцев и провожатых проводников - которые выводили армии каждого из четверых кандидатов на имперский трон, против именно ему предназначенного в походе противника.
   На следующем, ставшим собираться раз в неделю “малом имперском совете”, министр Дезидерий припас очередную страшилку для наследников Лиутпранда, Амвросия, Джанелло и Борелла: он доверительно сообщил им о том, что следователи, посланные начстражи императорской гвардии Магинарием Имерием, смогли установить где прячется бежавший ранее из своего заточения в горном замке, отец наследников, Хад - которого покойный император некогда собственноручно исключил из числа претендентов на престол и в дальнейшем, лишив любой власти, просто отправил под домашний арест в отдалённый провинциальный замок, где бы Хад не мозолил ему глаза и не мог совершать своих вечных постыдных и бессмысленных жестокостей.
--Мы смогли узнать, - вещал Дезидерий спокойным милейшим голосом, словно бы и не собирался рассказать то, что давно хотели услышать все четверо из сидящих напротив него вице королей. - Что ваш отец, прошу прощения за данную фразу, принц Хад - смог скрыться как можно ближе к границе на юго востоке нашей страны и сейчас находится в близости к землям  империи эмитана Блистающего Шатра, государства, что лишь в последние годы так внезапно стало нашим “большим соседом”... Хм...
--Где он? Что замышляет?! - хором, буквально прокричали Лиутпранд, Амвросий, Борелл и Джанелло.
--В одном из небольших городков в приграничной марке. К нему собрались на съезд около полусотни баронов и втрое больше рыцарей со своими отрядами, но в большинстве своём это старики, что готовы к дворцовым выступлениям с речами и полными вином кубкам, но вряд ли пойдут в поход на империю. Пока что ваш отец никак не может выступить с армией против вас всех - он просто не имеет этой самой армии! Но...
--Что но?! - превым вызверился, на долго растекающегося мыслью по древу Дезидерия, гарданец Борелл.
--Возможно он сможет своими воззваниями, к малой знати, высокая к нему точно не переметнётся, по крайней мере сейчас - получить в течении месяца около сотни бедных баронов с дружинами и впятеро более нищих рыцарей, искателей приключений и собственных наделов с замками. Да с десять тысяч боевых кнехтов и оруженосцев, при них. Но! Артиллерии в приграничье мало, особенно перевозимой - полевой. Я боюсь скорее возможных переговоров вашего отца Хада с эмитаном Блистающего Шатра: если тот согласиться помочь в “условно законном” возведении Хада на престол, а он является сыном покойного императора и образно говоря, если не считать прямого эдикта о своём отстранении от любой власти, имеет некоторое право... Ведь сейчас, после смерти императора, можно многое оспорить из того, что наш великий правитель в своё время издал...
--Нет!!! - вновь хором завопили наследники, понимая куда клонит главный имперский министр.-Проклятый Хад - никто! Ему путь на престол заказан и в случае его поимки - лишь смерть станет ему прощением за совершённые многочисленные грехи! Эмитан Шатра должен понимать что ведёт переговоры с незаконным, проклятым, осужденным собственным отцом-императором и высокой знатью, человеком: подонком и преступником! Это равносильно если вести переговоры с нечистотами в сортире или чему подобным!
--Я постараюсь, через наших послов, донести данную мысль и до правителя Блистающего Шатра и убедить его никоим образом не встревать в наши внутренние дела: ни деньгам, ни солдатами, ни артиллерией - ничем не помогая бежавшему преступнику Хаду, который не является кандидатом на трон империи, а лишь изгоем и негодяем.
  Дети, недобро вспоминаемого всеми Хада, вскочили из за стола и размахивая руками стали  быстро расхаживать по кабинету при этом ожесточённо что то доказывая самим себе. 
   Было видно что слова Дезидерия поразили и задели их, и теперь они пытались понять степень угрозы от новой возникшей для них опасности.
 Их отец, будучи единственным сыном покойного императора, вполне мог потребовать у высокой имперской знати отменить процедуру Избрания и на съезде знати, в прежней столице, тогда ещё королевства с которого нынешняя имперская держава и зародилась - предъявить свои права на императорский престол, как единственного сына уже покойного императора, и шансы, что его могли поддержать, были весьма внушительны.
  Главный имперский министр отлично понимал что маячивший на горизонте Хад, как опасность - был ничуть не меньше, а то и более страшен наследникам, нынешних мятежных королевств Урдии, Ромлеи и Амазонии и сейчас подобная новость о нём - позволит министру задержать всех четырёх наследников в столице ещё на какое то время. Королевства что отложились от империи не претендовали на её престол, зато Хад...
   Когда же "престолодержатель" соблаговолит впоследствии сообщить наследникам о том, что бежавший их папенька Хад напивается на пирах и по привычке прежней жизни наследника – регулярно насилует местных провинциальных дурочек аристократок, чем нарывается скорее на кинжал в спину, от их мужей рыцарей и баронов, чем на помощь в своём восшествии на трон отца - агенты Дезидерия уже смогут помочь ересиарху Руфусу оружием и деньгами, и тот станет настолько большой опасностью, что все наследники будут вынуждены уступить командование во вновь едином походе ему, бессрочному главному имперскому министру и Дуксу империи, Дезидерию.
--Да, вот ещё... - вновь решил немного попугать Хадом его детей и наследников, министр Дезидерий. - Наши агенты ообщают, правда пока что на уровне слухов, что ваш отец собрался простить долги разорившейся знати и вернуть им, за участие в его походе на столицу - все их отобранные ранее замки и бастиды. Договорился с ересиархом Велизарием в Ромлее о взаимном признании и своей коронации, нынешним незаконным Солнцеликим, и готов отдать часть приграничных территорий державе Блистающего Шатра, в обмен на военную помощь. Скорее всего это лишь домыслы, но весьма опасные, если им дать развиться и не пресечь уже сейчас, в зародыше!
  Наследники вновь уселись за стол и попросили министра в подробностях рассказать им что ему известно и что он предпринимает для купирования данной угрозы.
   Упрашивать Дезидерия дважды не пришлось и он с удовольствием поведал об агентурной сети, которую они, вместе с командиром гвардии Магинарием Имерием и главным канцеляристом  Аргуином - потихонечку расставляют вокруг сбежавшего Хада: внедряя своих людей в состав его слуг и если позволят возможности, то и его личных телохранителей. Которых пока что немного и это в основном те из предателей, конвоиров Хада, которые, перерезав своих товарищей по службе в замке тюрьме и помогли сбежать ему прочь из него, где Хад  пребывал в заточении все последние годы.
--Так какого лунного затмения он ещё жив?! - вызверился Великий инквизитор Корсо на Дезидерия. - Если есть такая возможность - отчего его давно не полоснули ножом по горлу или не дали яду в вине, до которого эта скотина столь падка?! - Вы опять задумали что то странное, господин главный имперский министр?
  Дезидерий проигнорировал обвинение, после которого наследники и их советники с усмешкой на него все дружно уставились, видимо они также думали о том что новоназначенный Дукс империи вполне мог сотворить подобную шутку, и лишь ответил сухо: “Пока наши силы в агентуре на тех территориях ограничены, появится первая возможность - обязательно так и поступим!”.
    Наследники  и их первые министры недоверчево качали своими головами и с усмешками переглядывались, Дезидерий решил немного прояснить сложившееся положение: ему хотелось показать свою максимальную открытость перед кандидатами на имперский трон, по крайней мере до тех пор  как его интрига с мятежом Руфуса не будет полностью подготовлена и запущена, и новый повод для подорений, которых и так было выше головы со всех сторон - явно был совершенно лишним...
--Ваш отец, Хад... - заявил главный импрский министр четвёрке присутствующих кандидатов на трон, - на наш, с Магинарием Имерием, взгляд - пока что ещё совершенно не понимает сложившуюся в империи на данный момент, ситуацию: его более десятилетия держали под арестом в замке и сейчас, когда он таким невероятным и во многом случайным образом получил свою свободу и шанс занять трон, мы не думаем что он сможет немедленно этим стечением обстоятельств воспользоваться. Ему необходимо собрать костяк своей будущей личной дружины, заполучить отряды баронов себе в войско, договориться с негоциантами и банкирами о снабжении армии провиантом и оружием, выплатами живой монетой наёмникам и многом ином. Города не станут массово открывать перед ним ворота, а те что он и сможет сейчас заполучить - будут крохотными и совершенно не опасными, в качестве потери для империи. В отличие от Велизария в Ромлее или братьев Ардов в Урдии, и новой королевы в Амазонии, где уже свершились полноценные мятежи и наши противники обладают собранными для противостояния нам войсками и многочисленными местными купцами в своих станах, готовыми финансировать подобные мерзкие отделения от нашей великой державы - ваш отец Хад пока что лишь очень маловесный, почти что ничтожный, кандидат на трон... Не более того! Без войска, своей казны и костяка высокой знати, который может его выдвигать, как штандарт,  для дальнейшей борьбы за верховную власть!
--Это всё прекрасно - но как же Блистающий Шатёр и тамошний правитель, эмитан? - тут же вмешался в разговоры за столом Великий инквизитор Корсо, явно указывая министру то потаённое, о чём думали и все оставшиеся наследники и их советники сидевшие за столом. - Что будет если великий эмитан Шатра всё же примет предложения преподлейшего Хада и решится, ради условного “законного приращения “ своей территории нашими южными землями - на поход на империю и установление на трон сего подонка, которого давно стоило сжечь на кострах!
  Все четверо сыновей Хада дружно сжали правые кулаки и стали отбивать дробь по столешнице пальцами левой руки, что указало Дезидерию на то что они не забыли отцу мучительную смерть своих матерей и при первой представившейся возможности, обязательно отправят его не только на костёр, но скорее вначале на  разнообразнейшие пытки и лишь потом, в качестве избавления от оных - в бушующее пламя, разведённого инквизицией, кострища.
--Нет. Не думаю. - спокойно отвечал Дезидерий на новое обвинение. - Эмитан далеко не дурак и понимает что силы нашей  империи и его страны - примерно равны, и связываться со столь значительной силой - это шанс погубить свою державу, а не заполучить себе новых подданых! Будет вежливый обмен посольствами, но не более того. Хад сейчас не способен ни на что: нет денежных фондов, костяка поддержки из знати, собранных верных отрядов - почти что ничего! Он скорее сбежавший мелкий шкодник, чем полноценный бунтовщик! В отличие от уже взбунтовавшихся королевств - у Хада крайне ограниченные ресурсы и, мягко говоря, не очень верный отряд поддержки, где больше обычных разорившихся авантюристов, чем полноценных политиков интриганов,  которые могут быть опасны нашим достойным наследникам...
--Это точно – основные интриганы собрались в столице... - проговорил словно бы между делом банкир Тудджерри и многие собравшиеся за столом понимающе хмыкнули, уж больно очевидным был намёк на присутствующих.
--Значит пока что Хад не опасен? - вернулся к волнующей его теме Корсо.
--Совершенно верно: простецы пугают им своих детей, вспоминая его прежние, просто невероятные, прегрешения. Высокая и малая Знать о нём давно ничего не слышала и кроме пары сотен разорившихся вертопрахов из числа баронов разбойнмков и безземельных рыцарей, которым просто нет иного шанса вернуть себе положение в обществе - вряд ли его кто поддержит. На отряды наёмников необходимы деньги и немалые, пока что у него нет подобных богачей в списке его сторонников, которые могли бы нанимать беглецу армии и обеспечивать необходимым их походное выдвижение на столицу... А Блистающий Шатёр - там вполне разумные политики и умелые воины: они нам конечно предложат что либо им выдать, за полное игнорирование Хада, но в любом случае договариваться они будут с нами, а не с ним - уж больно легковесный кандидат на престол сейчас, прОклятый сын великого императора. Он скорее обуза, чем полноценная сторона переговоров.
  Ещё минут пять обсуждали мелочи связанные с Хадом и его нынешним нахождением на приграничье империи. Великий инквизитор Корсо заявил что направит несколько групп фанатиков, из числа обработанных “говорунами” инквизиции и пускай они сами придумают что предпринять: зарезать Хада или отравить его. Банкир Тудджерри пообещал нанять за свой счёт группу отличных "кинжальщиков" профессионалов и заплатить им по бочонку золота, в случае скорой вести о смерти Хада. Поллион улыбался себе в завитые косичками усы и что то невнятно бормотал на непонятном мелодичном языке, а Джанелло и Алавия привычно дурачились. Им видимо уже совершенно надоело данное заседание и они хотели пойти прочь с него и где поскорее напиться, в обществе безотказных пышнотелых дам.
  Наследники и их министры было заспорили между собой как им далее поступить: послать крупную погоню, из наймитов, для поимки и убийства полоумного Хада или скорее множество групп из “кинжальщиков” тайных убийц, которые будут на каждом шагу подстерегать беглеца и достанут его обязательно, как можно скорее.
   Министр Дезидерий, во время сего спора просчитывал в уме нынешнее положение дел и раздумывал: что именно следовало предпринять ему самому, пока наследники и их свиты отвлечены построением планов, сулящих гибель отцу всей четвёрки кандидатов на трон.
--Итак: Хад совершенно не опасен и на радостях от получения опьяняющей свободы, сейчас вовсю напивается и насильничает в южно восточном приграничье державы, нарываясь на удар кинжалом от кого из местной провинциальной аристократии. Если таковое случится, следует сказать что это сделали мои агенты: наследники будут мне благодарны, а их министры - напуганы моей мощью и длинной рук с оружием “моих верных людей”. Может что для меня и выгорит с этого... - раздумывал главный имперский министр Дезидерий, пока за столом не стихали споры о погонях и убийцах, что вскоре плавно начали переходить в обсуждение пыток и последующей страшной казни, которые беглецу готовили его отпрыски. - У Хада, сейчас, всего с полсотни в меру верных рыцарей и вчетверо более наёмников из ветеранов или кого ещё – откровенно негусто для претензии на имперский трон. Жрецы его будут проклинать, даже жрецы ересиарха незаконного Солнцеликого Велизария, в Ромлее. Знати высокой он пока что безразличен. Денег и верной армии нет... Пугало! Хад сейчас пугало для своих сыновей и этим и следует пользоваться, описывая во всех подробностях вице-королям и их советникам  придуманные мною всё новые "страшные" интриги беглого их папеньки, в те моменты, когда наследники получат некую свободу и станут мне уже откровенно мешать. Чуть что - рассказать байку про очередную проделку Хада и отправить их всех по ложному следу подозрений и собственных страхов. Дёшево и сердито!  Надо поскорее как разобраться с четвёркой наследников - именно они моя головная боль: мне необходимо время для устроения дел с Руфусом и когда всё будет готово, следует тут же поднимать паническую волну и требовать немедленной реакции на его действия и себя, что естественно, главой похода против новой общеимперской угрозы!
  Раздался грохот и крики, и министр Дезидерий вернулся из мира своих раздумий, в действительность: за столом все кричали друг на друга и даже обыкновенно спокойные Поллион и Тудджерри - теперь размахивали руками и обвиняли друг друга в чём то.
--Разговоры с распутцем вредны! - на костёр скотину и все дела! - орал Амвросий, доказывая что то собрату Джанелло, что уже стоя на ногах, орал, с визгом в голосе - о котлах и варке по частям, живьём, рук и ног пойманного скорой погоней, Хада.
  Дезидерий понял что наследники обсуждают будущие кары для своего отца и стал просто наблюдать, не желая вмешиваться в “семейный спор”:
--К двум согнутым соснам привязать и отпустить! - басил Борелл, вырываясь из рук державшего его в объятиях, своего тестя и первого министра Гарданы, Поллиона. - На части тварь разорвать, как животное дикое!
--Варить, частями варить - окуная в масло поочерёдно руки и ноги! - уже вовсю истерил Джанелло, которого словами и поглаживаниями по голове старался успокоить Алавия. - Что бы всё понял, всё на своей шкуре испытал, подонок...
--На костёр инквизиции, для очищения! При огромном стечении знати и простецов. Трибунал!- предлагал свой вариант Корсо.
--Провести в процессии по столице и на стадиуме, при собравшихся толпах людей: резать по частям - отрывая тайные органы и отрубая руки и ноги, а потом смолой прижигая и вновь - по частям...-сжимая кулаки, громко, словно в забытьи, предлагал свой вариант наказания отцу обыкновенно спокойный Лиутпранд.
  Подождав, пока основной накал спора немного спадёт и наследники наконец выговорятся всласть, “престолодержатель” предложил вернуться к данной теме как только виновник обсуждения будет захвачен и привезён в кандалах в столицу империи. 
  Все быстро успокоились и вскоре заседание “малого имперского совета” было завершено и каждый из наследников отправился по своим делам,  что бы перед подготовкой в скорое выступление в походы на мятежные королевства, немного отдохнуть в приятной лично ему обстановке.
  Ромлеянин Джанелло орал на весь императорский дворец, своему первому министру Алавии,  что они идут драть титькастых шлюх, которых Алавия нашёл своему господину среди танцовщиц балета некоего герцога в столице и сманил, правда всего на “пару дней”, за совершенно невероятную сумму.
   Они оба, наследник из Ромлеи и его первый министр, хохоча и подмигивая друг другу - вскоре самыми первыми, буквально выскочили вприпрыжку из кабинета где происходило заседание и тараторя о будущих постельных баталиях, рванули прочь по лестнице вниз, на выход, да так резво, что Тестомал, начстражи охраны Джанелло - еле за ними поспевал.
   Правитель Гарданы Борелл, получив очередные суммы из имперской казны на востановление своего поместья "Берлоги", недавно повреждённого обстрелом из бомбард, при штурме поместья отрядами инквизиции в ночь после “Турнира на крови” - сейчас заканчивал там ремонт и переустройство, и готовился как следует попировать в честь скорого окончания и получения им “новой столичной обновки”!
   Кельрики Амвросий и Корсо задумали провести в своей резиденции совместную молитву командиров и офицеров подчинённых им в походе отрядов, вместе с доверенными инквизиторами и жрецами: Великий инквизитор Корсо всегда в родных землях проводил подобные общие молитвы и песнопения, для лучшего слияния воедино, в одном боевом коллективе фанатиков Веры - “чёрных” инквизиторов из его личной службы, боевых отрядов рыцарей и кнехтов, и жрецов храмов - это давало ему некий совршенно иной, отличный от привычной имперской армии, собственный отряд, что готов был за Веру Святого Светила рвать противника зубами и бить пальцами в глазницы еретиков, откусывать им носы зубами - если оружие затуплялось или было сломано ретивым хозяином о тела врагов.
    Совместные трапезы и молитвы, общие выступления и проживание священников инквизиторов и рыцарей в одних и тех же казармах или общих палатках - всё это позволяло Великому инквизитору получить дополнительное количество своих сторонников, из числа приданных ему в помощь бойцов имперской армии и уже с их помощью, всё более активно агитировать за радикальные решения вопросов с еретиками иноверцами и всеми прочими, кого он, как глава инквизиции, объявлял таковыми. 
  Следовало провести начало подобной церемонии ещё до заката Солнца, а потом, после начала ночной тьмы - устроить факельное шествие, с ритуальным сжиганием чучел врагов и клятвами, перед пылающим разведённым огромным огнём, в верности “чёрному братству” и беспрекословному подчинению любым, даже казавшимся невероятными или непонятными, приказам от его командования.
  Уммландцы Лиутпранд и Тудджерри, выйдя из кабинета где проходило совещание “малого имперского совета”, не спешили покидать комплекса императорского дворца: они собирались провести сегодня вечером грандиозный бал и празднество, на котором следовало произвести наиболее приятное впечатление на столичную знать и чиновничество, и по возможности начать вербовать себе сторонников из их числа.
    По этой причине Тудджерри и наследник Лиутпранд решили задержаться во дворце усопшего правителя и лично отнести приглашения на вечернее мероприятие, о котором уже с неделю говорила шёпотом вся столица, передать приглашения наиболее значимым и желаемым для присутствия на балу  чиновникам аппарата кабинета министров империи и людям, считавшимся правой рукой так ими ненавидимого главного имперского министра Дезидерия: даже если они и не захотят перейти служить к Лиутпранду, всё равно это зародит зерно сомнения между ними и Дезидерием, и даст ослабление их позиций в свите самого главного имперского министра.
  Богатейший негоциант и банкир империи Тудджерри, пригласил во дворец своего господина несколько сотен музыкантов и художников, что должны были рисовать портреты наиболее миловидных дам для галерей дворца или самых знатных и тщеславных из вельмож - которым подобной лестью можно и нужно было понравиться. 
   Были заказаны сотни телег с редкостной провизией: живой поясоподобной рыбой из Южных морей, в огромных бочках, редкой солёной “драконночешуей” из Северных морей, клетями с тысячей птиц. Были приведены именно сегодня сотни баранов, быков, свиней – они шумными стадами прошествовали по улицам столицы и почти тут же, по прибытии, их освежевали и начали готовить изысканные блюда во дворце наследника правителя Уммланда, с самого сегодняшнего утра.
   Было решено удивить  прибывшую на подобный бал столичную знать приёмом и обхождение “будущего правителя”, так и самими слухами о данном мероприятии, что распространяли во всех лавках и магазинчиках столицы приказчики, из числа служек друзей и клиентов Тудджерри, торговцев.
  Вся столица уже неделю обсуждала какие наряды будут на самых знатных дамах, кого пригласят а кого обойдут, что будут есть гости и сколько музыкантов станет играть одновременно в парке, прямо перед дворцом Лиутпранда. 
  Спорили насколько грандиозным будет салют, из выданных ранее министром Дезидерием, отряду из Уммланда, бомбард из имперского арсенала, которые решил подобным образом “проверить”, прямо перед походом, хитроумный господин Тудджерри. Правда после случая с обстрелом Берлоги Корсо, было решено при салюте выставить контролёров из числа имперцев, на что уммландцы согласились без раздумий.
    Шёпотом пересказывалась история о сотне карет, с пятью или шестью куртизанками в каждой, что заезжали последние дни в поместье хозяина Уммланда в столице: женщин собирали со многих провинций и выбирали из тех, кто может усладить не только внешностью, но и беседой или музицированием и песней. 
   О красотках, приехавших на скорый грандиозный бал во дворец  Лиутпранда, ползло столь много слухов, что Великий инквизитор Корсо даже было заикнулся о некой “проверке”- всё ли там благопристойно? Однако Тудджерри с хохотом гарантировал его проверяющим, из инквизиторов - залп рубленным металлом прямо в лоб, если полоумные “чернорясники” заявятся к ним, как ранее поступили с Берлогой правителя Гарданы Борелла, а главный имперский министр лишь пожал плечами и сказал что у него нет повода для недоверия к одному из наследников и если тот хочет провести увеселительное мероприятие на своей территории, почему бы ему этого и не сделать.
   Столица империи замерла в ожидании бала: знать маялась нетерпением в ожидании вестовых с приглашениями на мероприятие и страшилась тем, что соседям или знакомым  приглашения доставят, а именно им - нет! Это стало бы позором...
  Чернь и простецы ожидали неких развлечений для себя, вроде слухов или грандиозного обещанного салюта и массовых раздач пищи, и наперебой ссорились, рассказывая всё новые невиданные небылицы о предстоящем событии.
  Все, кроме доверенных секретарей Дезидерия и его личного лекаря Феофилакта - с удовольствием приняли приглашения на бал. 
    Секретарь Анулон отговорился занятостью, что не давала ему “ни минуты” на свободное времяпровождение. Рикульф просто спрятался, помня о своём недавнем провале на “Турнире на крови” и боясь очередной порции гнева со стороны своего нанимателя, а Тарасий, после долгих витиеватых фраз, наконец признался что дежурит сегодня в императорском дворце и просто не  в состоянии прибыть на столь всеми ожидаемый бал, в поместье вице-короля Уммланда.
   Тарасий не лукавил, перед приглашавшим его лично, Тудджерри: он действительно стал недавно  старшим среди трёх секретарей Дезидерия  и на сегодняшний вечер и ночь, должен был организовать своему господину несколько важных встреч, как с агентами того в провинциях, так и внезапно вызванными  главным имперским министром астрологами покойного императора, над которыми Дезидерий ранее всегда подшучивал. 
   Наконец, ближе к утру, Тарасию предстояло принятие сводок от агентов в столице, которые должны были присутствовать при дворах всех наследников и описать министру что же там будет происходить. На ночные факельные шествия у кельриков и бал с фейерверком у уммландцев - агентурой министра Дезидерия были запланированны собственные мероприятия и Дезидерий с нетерпением дожидался к чему же они приведут.
  Когда наконец Лиутпранд и Тудджерри, слегка разочарованные неудачей с приглашением людей Дезидерия на своё мероприятие, покинули императорский дворец в окружении телохранителей - Тарасий подошёл к министру Дезидерию и сообщил тому что всё готово и агенты, которых тот приказал вызвать из указанных им провинций, уже ждут его в зале для переговоров в подвалах императорского дворцового комплекса.
--Отлично! - Дезидерий быстрым шагом направился в данные помещения, на ходу обдумывая что потребует от своих людей в преддверии внезапного и неожиданного разворота всех походных колон наследников, не против Урдии, Амазонии и Ромлеи как предполагалось ранее, а на подавление вскоре должного вспыхнуть, сильнейшего восстания под предводительством “святого”, для простецов и многих низовых дворян, состарившегося в узилище, имперского рыцаря и ересиарха Руфуса - которого так и не рискнул казнить покойный император после бесчестного захвата его в плен, что бы не начинать череду новых восстаний и убийств, из мести за смерть человека которого многие в империи считали праведником.
   Зайдя в комнату с собраной своей провинциальной агентурой, точнее командирами тамошних ячеек, главный имперский министр коротко всех поприветствовал и сразу же начал объяснять чего от них желает получить уже в ближайшее время: следовало устроить перебои с поставками провизии во все большие города, что будут им указаны по списку, а в городах начать распространять слухи что всё это по вине нынешней четвёрки наследников, что никак не могут поделить власть до Избрания и что пока всем заправлял министр Дукс “престолодержатель” Дезидерий - такого бардака не было. Направлять на торговцев продуктами разбойников, самим уничтожать склады и амбары, договариваться со стражниками в городе о выдуманных проверках -  да что угодно! Главное, что бы люди увидели что еда дорожает и что её становится ощутимо меньше, чего ранее давно уже не бывало при империи!
  Устроить новые правила проезда телег с продуктами в крупные города, но печати пока не выдавать, а без них, что бы ставили отметки на мешках - не пропускать немеченные телеги и мешки в указанные города.
   Сжечь несколько домов, где выдавали пищу для бедняков и обвинить в этом наследников, что вроде бы как приказом своим личным сняли с данных заведений охрану, для экономии - после чего начать самостоятельную выдачу пищи и продажу, по малым ценам, из “хранилищ империи” и от имени самого министра Дезидерия, который вовремя вмешался дабы спасти неповинных людей в сложной ситуации. 
   Когда народ начнёт понимать всю никчёмность внуков императора, что глупостью своей доводят его до голода, чего более всего боятся бедные и нищие простецы - наступит время и для следующего вариант действий агентуры министра.
    В дальнейшем нужно распространять слухи в очередях за выдачей и льготной продажей еды о том, что наследники безумны, как и их отец Хад и специально, лишь пустого развлечения ради, морят народ голодом и если один з них будет вскоре избран, без постоянного надзора за ним со стороны “доброго министра Дезидерия”-может начаться голод и пострашнее нынешнего. Беднота сильно испугается и станет явными сторонниками Дезидерия и противниками четвёрки наследников.
   Было согласовано, для решения данной проблемы, ограничиться наймом десятка разбойничьих шаек что налётами станут уничтожать склады провизии и сговором с частью чиновников магистратов: оба варианта следовало провести от имени некоего пришлого купца из столицы,  который и будет раздавать деньги и порученния подобным людям, не говоря в точности о целях и прочем.
   Следующей ступенью плана были действия самого министра Дезидерия в столице, о которых он не собирался распространяться перед своей агентурой: следовало объявить что пока что, в связи с отсутствием законного правителя - не будут раздаваться, из свободных имперских фондов, земли и замки, для выслуживших свой срок имперских рыцарей. Не будут выплачены и денежные премии, в честь смерти первого императора и вообще - многие указы о раздачах, что он подписал прямо перед своей кончиной, теперь приостановлены...
  Знать и наёмники естественно начнут роптать, так как не поймут такого нарушения ранее установленного порядка и тогда люди главного имперского министра начнут распространять слухи о том, что именно из за ссор между наследниками и не производятся выдачи земель и выплаты денег заслужившим это воинам и имперской малой, низовой знати. Что свихнувшиеся, как и их отец Хад, наследники - лишь о троне мечтают и им плевать на боевых соратников их деда, которые и помогли тому построить нынешнюю обширнейшую державу.
  Следовало особенно сильно устраивать беспорядки именно в тех землях, через которые планировалось вести походную колонну на еретика Руфуса, дабы люди там живущие уже успели озлобиться на четверых наследников и искренне их возненавидеть. 
  Тогда, если на пару месяцев задержать жалование наёмникам участвующим в самом походе - получится совсем хорошо: крестьяне тамошних территорий голодают, малая служилая знать без раздач  земель и замков,  а простые солдаты  - без денег, и во всё виноваты недотёпы наследники... А не пора ли их на военном совете, да при всех войсках...?! 
  В последнее Дезидерий не верил, но подготовить почву к лютой ненависти к четвёрке вице королей, в будущем походе, как среди его участников, имперских воинов, так и местных жителей, которые будут обеспечивать поход провиантом и лошадьми, чинить оружие и повозки, лечить раненных - следовало уже сейчас. На тот случай если его назначение командиром “объединительного” единого похода на Руфуса пройдёт гладко и наследники не сумеют ему помешать - главный “бессрочный” имперский министр сможет окончательно закрепить свою победу в землях, где крестьяне уже голодают по вине, мнимой или действительной, четверых кандидатов на престол, а местная знать и наёмники не получают земель с замками  по выслуге лет и денежного жалования, что им было гарантированно покойным императором. 
    В такой ситуации свалить с командования Дезидерия будет крайне непросто, а то и совершенно невозможно.
   Была правда сложность с агентурными сетями самих наследников, возможной их деятельности по противодействию Дезидерию и его планам: “банкирской группой” негоцианта Тудджерри - куда входило большинство богатейших купцов империи и которые, как многие торговцы во всех странах - знали многие новости из первых уст, нередко даже ранее местных разведок. Торговцы, клиенты данной группы, наёмники при их караванах и проводники, служки - все эти люди могли стать доверенными осведомителями и начать активно мешать планам главного имперского министра. Оставалась ещё сеть осведомителей трибунала инквизиции Великого инквизитора кельрика Корсо и тайные друиды, среди аптекарей и лекарей империи, что подчинялись гарданцу Поллиону. Но данные две группы можно было стравить в схватке меж собой, в столице империи и таким образом замылив им глаза религиозным противостоянием - готовить спокойно интригу с Руфусом, в непостредственной близости к Гардане  и на самом севере Уммланда... Вот Лиутпранд и Тудджерри, самая неуязвимая для Дезидерия пока что пара - должны будут удивиться!
   Вместе с секретарём Тарасием, министр Дезидерий раздал последние инструкции по организации голода в означенных им провинциях и городах, потом выдал поддельные письма и документы из мастерской художника Брейхеля. Указал где находятся на хранении в небольших банкирских конторах деньги на проведение операций и попрощался со своими агентами.
  Когда все вышли, Дезидерий деланно равнодушно спросил у Тарасия: “ Когда ждать звездочётов?”
--Уже собраны в кабинетах, наверху...
--Нет. Веди сюда и после их привода – сам уходи!
--Слушаюсь мой господин. - Тарасий удивился столь странной просьбе и решив про себя что последние события сделали его хозяина чрезмерно суеверным, секретарь завёл десять главных астрологов, бывших в имперской столице, в подземные помещения для переговоров, после чего сам удалился прочь.
  После дежурных приветствий как со стороны министра так и визитёров, Дезидерий попросил своих гостей присесть с ним вместе за большой круглый стол и после некоторой неловкой паузы и заминки, слегка краснея, ибо впервые обращался к услугам “гадателей на гуще”- как ранее постоянно называл астрологов нынешний “престолодержатель”, он наконец произнёс: “Хм... Мда... Не могли бы мои многоуважаемые гости... ммм... Скажем так: нельзя ли немного заглянуть в будущее и предположить... эм... Судьбы. Мою и наших славнейших и достойнейших наследников, которые претендуют на престол их великого деда!” - главный имперский министр вытер пот со лба и уже полностью взяв себя в руки продолжал тоном витиеватого плутократа, показывая что в общем то и не сильно нуждается в астрологах, просто для пустого развлечения их вызвал: ”Да. Хотелось бы узнать, предположить, так сказать: какие подводные камни могут ожидать меня -  как нынешнего Дукса империи и “бессрочного министра” и наших достойнейших претендентов на престол. Которые вот вот, один из них - его наконец и займёт, к своей вящей славе и нашему облегчению! Нет ли возможности как  то сравнить наши данные и узнать какие опасности нас поджидают, дабы я смог принять меры, что будут по моим скромным силам и оградить наследников от бед, что с ними могут случиться?”
   После "краткой" пятиминутной речи старшего из астрологов, о важности их предположений и точности прогнозов, десять гостей попросили у министра Дезидерия ранее собранные его секретарями данные на самого министра и четверых наследников, и начали что то высчитывать и толкаясь и громко споря шёпотом за столом, высказывать, пока что лишь между собой, предположения о полученных геометрических фигурах, в судьбах изучаемых ими людей. 
  Министр первоначально пожалел что вызвал данных болтунов к себе, чего ранее никогда не делал, но решив что по крайней мере от души позабавиться - позвал пока что слуг, с подносами с фруктами и вином, и пока десять астрологов продолжали свои подсчёты, принялся налегать на спелый, крупный, почти что чёрный виноград и запивал его сладким розовым вином, заедая, после каждой грозди, кусочком ароматнейшего сыра, что бы не болели зубы.
   Через пару часов, когда хозяин помещений уж было начал подрёмывать, гости оторвали его от сетей сна осторожным кашлем и вежливо поклонившись, сообщили что готовы объяснить полученные ими сведения. 
  Радостый Дезидерий произнёс ”Ну наконец то” и весело потёр руки: он совершенно перестал стесняться вызванных астрологов и кубки с вином выпитые ранее позволили ему совершенно расслабиться и отнестись с лёгкостью к предсказаниям его, как основного в подобном заказе, будущего. А заодно и узнать или предположить, покажет время, что то интересное о так ненавидимых им сейчас кандидатах на престол...
--Какую нить судьбы предпочитаете распутать первой? - вежливо кланяясь осведомился старший из десятки гадателей на звёздах.
--Мою!
--Хорошо. Мы видим ваше будущее таковым: вы встанете во главе единого, в искреннем порыве войска. Потом окажетесь взаперти, в своём доме - как в клети...
--Как это, что это означает?
--Просим прощения, наш добрый господин, но мы астрологи - а не прямые вестовые высших сил! Возможно Вас за что задержат и принудят...
--Кто? За что?!
--Нам сие не ведомо, да и этот вариант - далеко не единственный из возможных: Вы можете заболеть и быть “привязанным, связанным” со своим домом или дворцом, силой болезни, посему и не покинете его продолжительное время.
--А... - несколько разочарованно протянул министр, явно начавший пугаться слова “клеть” и того,  что возможно это случится уже скоро. Объяснение о болезни его успокоило, хотя и не в полной мере.
--Но вы покинете своё прибежище и умчитесь на юг, с которого вернётесь герольдом от иного великого правителя и будете связывать переговорами наших наследников и данного большого короля!
--А точнее никак не определить: кого я буду с кем... ”связывать”? - чуть уже не смеясь во всё горло,  спросил главный имперский министр. Его вновь начали смешить происходившие вокруг него события.
  Говоривший астролог не обратил внимание на подкол в свою сторону и спокойно мерным голосом вещал: “Видим как вашу часть, точнее часть вашего тела - дарят наследникам на блюде, на плоту с шатром на огромной реке. Где то в районе нашей южной границе... Огромный расшитый золотом шатёр, наследники - четыре важных правителя и  господина... И им на блюде приносят часть Вас.”
--Какую?! - немного осипшим голосом буквально возопил Дезидерий, что не ожидал такой подлянки от своих звёзд и теперь, вспоминая частые угрозы ромлеянца Джанелло об оскоплении, подозревал что именно “ту самую” его часть и вынесут наследникам, для того что бы показать что наказание негодного министра свершилось... - Какую часть и когда это случится?!
--Какую? - нам сие не ведомо... А случится нескоро, но и не так что бы очень долго.
    Министр задумался и астрологи замолкли, ожидая его вопросов. Сам же Дезидерий лихорадочно перебирал варианты с оскоплением, в качестве исполнения угрозы от сумасшедшего ромлеянского наследника, за измену и интриги самого “престолодержателя”, и его начал бить лёгкий озоб, хотя в помещениях было тепло. 
     Он постоянно раздумывал об оскоплении или отрубании головы, когда ему в эту самую, пока что ещё крепко сидящую на его шее голову, пришла одна идея: старый, ещё доимперский обычай, когда провинившийся знатный человек присылал свой локон собственному знатному гсподину и таким образом признавал свою неправоту, и просил милости о возвращении под власть того, кому был прислан локон и если тот властитель, к кому присылали локон, сжигал его - это означало что прощение невозможно, так и говорили “сжёг за ним локоны”. Если возвращали, значит было признание что всё прощено и можно без опаски возвращаться к своему сюзерену, с которым погнули серебряные блюда и кубки, друг о друга, при прошлой ссоре.
--Локон... - задумчиво проговорил министр и разулыбался вовсю. - Наверное всё же локон, а?
--Возможно что и локон. - не споря согласился, говоривший от имени всех, старший из астрологов. - Нам известно чем именно будет ваша “часть”, когда её вынесут на серебряном блюде четырём радостным  высоким вельможам, но что именно и как - это для нас тайна.
   Дезидерий окончательно успокоил себя вариантом с примирением, ибо именно таковой казался ему самым вероятным из исходов, в случае ссоры с наследниками: даваться в руки четвёрки вице-королей он не собирался, особенно теперь - когда обладал отрядом  верных ему телохранителей минардов, а  соответственно -  оскопить его удалось лишь после боя и вряд ли бы внуки покойного императора ждали, пока им принесут ”это”. Скорее сами  отправились наслаждаться  всей процедурой или наоборот, попросили просто сообщить об окончательном результате слугам исполнителям, но не более того. 
    Отсечение головы? - тогда зачем блюдо и внос в шатёр? На площади рубить, под призывы глашатаев и заунывную дробь барабанов! - да и носят отрубленные головы в корзинах, а не на блюдах: так кровь быстрее стечёт через прорехи  и тащить такую тяжесть проще... Локон! На блюде принесут его локон. Ладно, немало напугали болтуны астрологи - теперь пускай расскажут о судьбах наследников.
   Министр успокоившись вернулся к созерцанию сцен на фресках и вяло махнув рукой прорицателям, попросил их сообщить о судьбах “всеми любимых наследников” и какие возможные опасности их могут ожидать. 
   Дезидерию хотелось посмеяться всласть и он, после всех страхов от недавних размышлений о блюде и какую “часть” его  будут подносить четвёрке кандидатов на престол, теперь желал знать про возможные пакости, что приготовили звёзды его оппонентам.
-- Гарданец, вице король Борелл - может пасть как медведь, напоровшись на что острое, в большой толпе людей, где будет много рыцарей и жрецов, и истово верующих в Светило простолюдинов! - возвестил старший из астрологов, с подобающей моменту торжественностью, словно бы уже предотвратил возможное покушение на данного наследника.
--Может? - ехидно уточнил совершенно успокоившийся Дезидерий. - Может? А есть ещё какие варианты: споткнётся и ногу сломает, утонет пьяным в луже или что ещё? - давайте, предлагайте к озвучиванию варианты!
--Нет, нет - ну что вы! - запротестовал-запричитал, по старчески немного крикливо, спикер астрологов. - Есть явное предзнаменование того что он “наколется на острую спицу посреди людского потока, где множество фанатиков истово верующих в Светило сойдутся вместе, как среди знати так и простецов!” Всё яснее некуда...
--Ну да... - устало махнув рукой в сторону говорившего, подумал министр. - После всех недавних покушений на него, со стороны наших жрецов и инквизиции, как на улицах столичного города так и прямом штурме его поместья Берлоги, Корсо - слабо себе представляю что заставит этого увальня, Борелла - добровольно зайти в толпу верующих Солнцу. Убьют немедля! Зарежут или ударят булавой по черепушке, вечно пьяной и полупустой... Подобное предсказание недорого стоит, ибо слишком невероятно и при этом - очевидно. Если его туда силой затащат, ну, тогда он уже полностью проиграл и значит лишится своей стражи и скорее всего, своего вице-королевства.
   Министр немного посидел недвижимо, а потом спросил у стояшего перед ним старика астролога: “А как именно он там окажется... в толпе верующих нашей прекрасной церкви Светила?”
--Хм... Что? - не понял вопроса астролог.
--Как он окажется в этой толпе? Его силой приволокут, заманят в какую ловушку или что ещё тому подобное?
--Да нет же! Сам прибудет-добровольно!
--Ерунда... - тихо себе под нос проговорил министр Дезидерий. - Что бы Борелл добровольно лазил по собраниям сторонников учения Солнца? - чушь. Его собственный тесть, Поллион, за это его отшлёпает по толстым булкам и лишит вина на неделю, а жена что подмешает, что бы к служанкам месяц не приставал... аха-ха-ха!
--Что? - переспросил астролог, думая что “престолодержатель” вновь у него что спросил.
--Значит сам отправится в лапы... Ну, то есть: в руци сторонников нашей прекрасной и святой инквизиции? - в очередной раз ехидно вопросил главный имперский министр вызванных им гостей.
--Нет. На том собрании инквизиторы также будут бояться собравшихся, также как и большинство жрецов столичных храмов и лишь рыцари - станут себя чувствовать уверенно и достойно.
--Загадочно и туманно...
--Есть что есть: в толпе поклонников нашего святого Светила, окружённый охраной - вице король Гарданы Борелл напорется на металлический шип, как медведь на рогатину, и скончается, под великое ликование столичной толпы.
--Чернь будет радоваться? - не без любопытсва уточнил Дезидерий. Был шанс воспользоваться данным случаем для очередного возвышения себя, в среде столичных простецов.
--И чернь, и прибывшие в столицу, в невиданном ранее множестве, провинциальные  рыцари, и жрецы малых удалённых  храмов - буквально все! Лишь инквизиция, “черные плащи и рясы”- станут рядом с “серыми”, как мы понимаем оставшимися в живых друидами империи и не примут участия во всеобщем ликовании в толпе, в это время!
--Что за ахинея?! Что вы мне тут рассказываете: инквизиторы и друиды вместе будут оплакивать смерть Борелла?! Ладно... Подозреваю что это произойдёт настолько нескоро, что вы все успеете сойти в могилу и я не смогу напомнить вам о подобном странном гадании. Хорошо, следующий у нас...
  Однако старик астролог не дал говорить хозяину кабинета и замахав руками заговорил затараторил: “Нет! В том то и дело что всё это случиться почти сразу же после того как вы окажетесь условно "привязанным", к своему особняку и долго не сможете из него выйти! Вы - в особняке, а через месяц, от силы три и случится данное событие, это уже скоро всё произойдёт.”
   Главный имперский министр в очередной раз нервно подёрнул плечами и неприветливо посмотрел на говорившего астролога. Он уже почти забыл о своём “ долгом нахождении” в собственном доме, к которому будет “привязан”, как ему опять это напомнили...
  Значит, после внезапой долгой болезни Дезидерия - случится некое собрание знати и рыцарства империи, после которого Борелла проткнут стальным шипом и псы Великого инквизитора Корсо и хороводщики друиды Поллиона - станут вместе его оплакивать или что подобное? Министр решил что это невероятно сумбурно и при этом интересно, особенно если бы ему давали данные астрологи как его доверенные секретари, отчёты, а не общими фразами и полунамёками. Что то должно было произойти в столице: но что и когда? - оставалось загадкой.
--Ладно... Если что можете уточнить - сообщите мне по данной связке: Я в собственном доме и Борелл, с металлическим шипом. Но мне нужны точные данные! - сказал министр астрологу и после минутной паузы добавил. - Далее. Что на остальных наследников?
--Да, да – сейчас... - засуетился седой астролог что говорил от имени всех и быстро заглянув в бумаги,  где был начертан общий итог, уже спокойным голосом продолжал, -  Ромлеянин принц Джанелло - навсегда уснёт, ибо лишь вечный сон даст ему успокоение от всех его метаний и вызовов, что с самого его рождения устраивала ему Судьба...
--Уснёт? И всё? Объясните туповатому министру ваши сказки, прошу! - ”престолодержатель” начал буквально свирепеть от осознания того, что его возможно просто дурачат, также как и иных доверчивых людей которые пользовались услугами данной группы предсказателей и теперь, среди знати и наследников, пройдёт слух о глупости и доверчивости новоявленного Дукса империи и “бессрочного” министра.
--Уснёт вечным сном - почти точно умрёт. Но тихо, не в бою, а так - словно бы слегка прикрыл веки и забыл их отворить внове... - спокойно с достоинством, с некоторым вызовом, отвечал астролог.
--Всё же смерть?
--Да. Мы все умрём. Вопрос времени.
--Вот в этом то всё и дело! - воскликнул Дезидерий. - Мне нужны не отвлечённые побасёнки о том что все умрут и сказочки что “стальной шип или странный сон” и тому подобное, а что конкретнее: где, когда, какие будут обстоятельства! Вы понимаете это?
  Астролог лишь пожал плечами, всем видом показывая что подобные странные запросы ему не внове, от совершенно непонимающих астрологию любителей точных прогнозов и отвечал: “Есть то, что не в наших силах! Мы можем указать некие общие черты которые явно ведут к определённым путям развития судьбы человека, но так что бы совершенно точно всё указать, словно бы мы там сидели и всё сами видели - Увы!”
--Уснёт... Джанелло “уснёт”... Уснёт или будет отравлен? - внезапно встрепенулся Дезидерий новой догадкой.
--Возможен и такой вариант. Мы лишь указываем на то что его смерть, вопреки ожиданиям многих, не будет ни яркой, ни очень шумной, в отличие от его, прошу прощения за правду, немного фиглярской жизни: тихо, почти незаметно он вернётся к Деду и незнакомой и любимой им от всего сердца  его покойной матушке и возможно найдёт наконец спокойствие, от всех обид и несправедливостей нашего мира, именно в своей смерти.
--Да. Хорошо. Я понял... Ладно - продолжайте по остальным наследникам. - министр Дезидерий уткнулся взглядом в пол и стал размышлять. 
    Пока что выходило несколько мрачновато, что и заставило его задуматься о том, что возможно астрологи, которых он пригласил - не врут, ради очередного вознаграждения и приёма их на постоянную службу, а в лучшем случае ошибаются... или нет.
--Теперь вице король Кельрики Амвросий. - провозгласил астролог и стал степенно говорить далее, - Амвросий слишком доверяет своим людям и за это пострадает, возможно даже сильнее, чем он предполагает.
--Как это?
--У нас нет точной уверенности в том что мы узрели по его судьбе: четверым кажется что всё обойдётся и если и будет предательство, то инквизиторы при Амвросии вычислят негодяя и спасут своего господина. Иным четверым - кажется что будет заговор или что подобное и Амвросий полностью проиграет... Мне же, как самому старому и видавшему карты различных правителей и звёздные расположения в них - почему то виделось что принца Амвросия ждёт предательский удар именно в тот момент, когда он сам будет считать что находится на своём пике удачи и осталось сделать лишь один, последний, шаг к трону.
--Хм... - главный имперский министр уткнулся в пол, что бы гости не видели его откровенно блаженной улыбки на лице и стал мысленно говорить с собою. - Ах если бы так всё и случилось, если бы всё так и произошло: я -  слегка приболел в своём замке и отлёживаюсь там, питаясь бульонами и птицей, а тем временем Борелла дырявят, в его ненасытное брюхо, непонятно кто.  Джанелло засыпает навсегда, после очередной пьянки и насильничания над своими девками, а Амвросия - предаёт окружение и... предположим, бросает его, орущего, в костёр, вместе с полудурошным Корсо, на пару! Вот это был бы праздник так праздник.! - мысленно сообщил сам себе главный имперский министр и попросил, жестом, продолжать астролога. Ему нетерпелось услышать о последнем и самом опасном, по его мнению, из четвёрки наследников - правителе Уммланда, Лиутпранде.
--Вице король Уммланда Лиутпранд - ”пройдёт всю лестницу наверх", но не удержится и падёт - на самой верхней её ступеньке! Ибо даже Великого и Знатного господина - может сбросить вниз лестницы, простая, неловкая служанка...
  Дезидерий задумался: Лиутпранд “пройдёт всю лестницу” - неужели именно он станет императором? Но что значит “падёт на последней ступеньке” - не успеет короноваться или что?  
    Радовало лишь одно: все наследники явно были подвержены неким знамениям о кончине, причём насильственной и была надежда что скорой, а соответственно - ловкому “престолодержателю” следовало как  поторопить события или же, если так сложатся звёзды,  как говорили его нынешние гости - не вмешиваясь прямо, дать наследникам возможность свернуть себе шеи! Это было бы просто прекрасно.
--Лиутпранда... Его коронуют? - осторожно поинтересовался министр, словно бы каким непристойным вопросом у жреца отличающегося праведностью. - Я правильно понимаю что именно он и... Ну...
--Сие нам не ведомо! - отрезал старый астролог. - Все наследники нашего умершего правителя вице короли и все имеют отметку в своей судьбе, в виде короны. Особо различать её размеры и цвет - нам не дано.
--Ах ты... - ч уть не выругался “престолодержатель”, поняв что и подобное предсказание может иметь совершенно разные смысловые нагрузки и трактовать его односложно, как он сделал только что, было несколько глупо, так как показывало о чём Дезидерий всё время думал и о чём сразу же стал спрашивать. - И всё же - что бы это означало?
--Возможно, что принц Лиутпранд пройдёт иерархическую лестницу, но оступится в самом конце... - невнятно забурчал старейший астролог. - А может выпьет лишнего и на балу скатится вниз, с какой либо иной лестницы...
--А служанка здесь причём? - напомнил Дезидерий.
--Может она будет убийцей, а может - на всяческих развлечениях с нею и закончится политическая карьера или жизнь, господина нашего, Лиутпранда.
--Да что за чушь! - вскипел министр. - Служанка убийца “кинжальщик”- с трудом, но всё же верю. Хотя проще, в саду, ночью, а не на лестнице - это уже некий фанатизм должен быть в голове. Но что вице-королю припомнят непристойную связь, крохотную интрижку, со служанкой и что  устроят в наказание -  это ни в какие ворота, прекращайте! Кто на такое осмелится?!
--Может ребёночек появится и все... - предположил старик и замер, под свирепым взглядом “престолодержателя”.
  Наконец Дезидерий успокоился и вызвав звоном колокольчиков секретаря Тарасия, попросил того проводить гостей и искренне всех поблагодарил при прощании. 
    Когда все люди вышли прочь из кабинета, министр обхватил голову руками и стал пытаться найти зёрна истины будущих событий и понять, на что именно ему указывали астрологи. Пока что получалась каша.
--Я заперт, “привязан” в своём доме и моя часть, на блюде, в качестве подарка наследникам... - мямлил главный имперский министр себе под нос. - Хм... самое интересное и, к огромному сожалению, непонятное! Голова для подноса несколько тяжела хотя и возможна, “причинное место” - как то нелепо... Хотя от Джанелло я ожидаю и не такого, но остальные? - сомнительно. Ногу? - странно, если не сказать нелепо, а вот руку... Мда... Будем беречь себя и пока что ограничимся локоном. Запереться или кто запрёт меня в моём же доме? - если арест наследниками, несмотря на охрану из минардов и прочее, тогда почему домашний арест, а не сразу в тюрьму или замок “Гнездо”, для людей что должны исчезнуть из активной политической и светской жизни, но которых пока не стоит убивать? Гораздо логичнее именно туда отправить отставленного и арестованного главного имперского министра, особенно учитывая моё нынешнее положение и немалый отряд личных телохранителей. Или же я сам что в очередной раз придумаю и для продолжения интриги, как ранее с “кинжальщиком друидом” - прикинусь болящим и попрошу всех известить об этом: толпы плачущих и молящих Светило, за меня, простецов. Столичная знать с визитами и наследники, которые меня также навестят из вежливости и страха... Пока что, с точки зрения холодного разума, выходит именно подобная  конструкция: я что то устрою и меня прогонят прочь - но не далеко, и позволят ритуалом с локоном исправить положение. Хотя, зная ненависть ко мне наследников - это звучит просто поразительно! А “домашнее сидение” и так очевидно: Тарасий с коллегами предложат очередной план и мне придётся играть роль “мнимого больного”. Худо-бедно это выяснили...
  Дезидерий встал и стал прохаживаться взад и вперёд по комнате, как он всегда делал ранее, когда придумывал новые планы для  покойного императора или сейчас - когда делал тоже самое для себя самого: “Вечный сон, клинок в брюхо, предательство и падение с лестницы... Что это за тарабарщина о судьбах наследников престола? Вечный сон - смерть ли? Клинок в пузо Бореллу, но до смерти или всё же ранение лишь одно - всё же он действительно, медведь медведем! Здоровила ещё тот... Предательство Амвросия, что может быть раскрыто и предотвращенно Корсо и его инквизиторами, и наконец “лестница” Лиутпранда, на которой он... что? Свернёт шею или лишь слегка расшибётся? А если все наследники, по очереди, станут императорами и всё описываемое, лишь многолетнее правление сговорившейся меж собой, полюбовно, четвёрки: Джанелло, положим, отравят - вряд ли ему дадут престол даже на время... Борелла убьют - зарежут: с трудом но вероятно. А вот Амросий и Лиутпранд возглавят страну дуэтом и когда одного предаст кто из свиты, то второй - швахнется с лестницы... Или наоборот, смотря какая последовательность. Лиутпранд так и не дойдёт до конца лестницы, а значит... ммм... значит он вряд ли всё же будет императором! - Вот и славно. Скорее тогда так выходит: Джанелло травят, Лиутпранд всех обыгрывает благодаря усилиям негоцианта Тудджерри, но в последний момент что то срывается и его не избирают выборщики императором, агенты Великого инквизитора Корсо режут в толчее, где то там - Борелла, которого они все искренне ненавидят. Амвросий становится правителем, но, предположим, поссорившись с Корсо - получает удар в спину от фанатиков инквизиции и... Кстати, самая логичная схема, однако же непонятно моё в ней расположение и, честно говоря, совершенно не хотелось бы видеть  кельрика Амвросия - на престоле. Проклятые болтуны звездочитатели! - нет, что бы уточнить некоторые моменты, так они лишь запутывают своими различными трактовками и предположениями!
  Министр вышел прочь на свежий воздух и сообщив Тарасию, который его ожидал рядом в маленькой комнатке, что идёт в свою опочивальню в императорском дворце, попросил разбудить лишь когда прибудут агенты что были приставлены следить за наследниками этим вечером и ночью, особенно те из них, которые будут на грандиозном бале, устраиваемым вице королём Лиутпрандом или факельном шествии кельрика Амвросия. 
  Сказав это, Дезидерий направился в указанные помещения для сна и после короткого ужина копчёной рыбой и сыром, спокойно улёгся в кровать. 
    Предсказания астрологов сейчас ему казались детским лепетом и время с ними проведённое - скорее попусту потраченным.
   Спал главный имперский министр отменно и утро встретил в отличнейшем расположении духа. После принятия ароматной ванны и массажа, Дезидерий вызвал к себе Тарасия, ставшего теперь явным фаворитом среди всех трёх его доверенных секретарей и спросил как обстоят дела и что узнала агентура по поводу вчерашних времяпровождений четвёрки наследников, особенно из Кельрики и Уммланда.
   Тарасий, подавая своему хозяину бумаги на рассмотрение, с улыбкой начал рассказывать полученные им сведения: гарданец Борелл привычно напился на пиру, в честь окончания восстановления от повреждений при обстреле бомбардами своей Берлоги и пока он буйствовал в скачках на столе с дичью - его супруга развлекалась в парке с новым фаворитом, совершенно случайно оказавшимся кузеном поверженного в бою, на арене, рыцаря, во время приснопамятного “Турнира на крови”. Джанелло и Алавия привычно распутничали в своём поместье и особо новым не отличились: было много шума, вина, полуголых дам и воплей... пожалуй и всё.
--А Амвросий и Лиутпранд? - поинтересовался “престолодержатель”, понимая что Тарасий самое вкусное оставил на потом. - Что там с шествиями с лучинами, наших “яростных в вере” кельриков и пляски для знати, устраиваемые Лиутпрандом, а вернее сказать, главным имперским толстосумом - Тудджерри?
--О, тут всё прошло просто отлично! Запомнится многим и надолго, а главное,  было весело. - с ухмылкой заявил Тарасий, готовый немедля продолжать данные рассказы, словно некие известные и многими любимые, непристойные байки.
--Отлично для кого, всё прошло?
--Для нас, мой господин: всё прошло просто отлично - для нас!
  Министр Дезидерий довольно развалился в своём обитом бархатом кресле и позволил доверенному секретарю и нынешнему фавориту, продолжать.
     Ему хотелось зарядиться положительными эмоциями на будущий трудный день и истории о том, как у досаждавших ему наследников появилась очередная порция неприятностей - искренне его радовали.
  Из рассказов секретаря Тарасия выходило следующее: агент при дворе кельрикского вице короля Амвросия - Сандро, сумел стать одним из офицеров распорядителей на будущем шествии и изготовив самостоятельно полено, с выдолбленной в нём пустотой, заложил туда небольшой заряд пороха и запечатал воском, но так, что бы оставались крохотные каналы для проникновения воздуха внутрь.
   Потом, в вечерней спешке перед началом речей Амвросия и Великого инквизитора Корсо – Сандро незаметно подбросил данную “штукенцию” в крайнюю к стене поленницу и вернулся на своё место в строю. 
  Амвросий, на трибуне, требовал верности ему и Светилу, Корсо неистовствовал перед подчинёнными и говорил что уже скоро”силы солнечного Света - изгонят представителей теней из имперской власти!!!”
  Когда наконец крики и шум смолкли и жрецы храма “Карающего Жара”, вместе с представителями из инквизиции, начали по очереди поджигать поленья в кострах. 
   Было решено  что все пройдут пару кругов по двору перед зданием Храмины, с песнями и славящими Солнце гимнами, а потом разойдутся на ночные моления в шатрах, где инквизиция и жрецы уже зажигали лампадки в золотых абажурах, символизирующих лучи Светила.
    Когда первые ряды марширующих сторонников Кельрики только подходили к крайним кострам что наконец начали вовсю пылать, целой стене пылающих поленьев и брёвен - и раздался оглушительный хлопок и ввысь взметнулся столб белого дыма. 
    Несколько костров по соседству с центром подрыва заряда Сандро разметало прочь. Полсотни человек получили лёгкие ранения и немедленно началась паника. У многих, от внезапности случившегося, выпали факелы из рук и в странном свете раметавшихся горящих поленьев - люди носились как оглашённые. 
     Кто орал что это нападение лунопоклонников,  кто вспоминал друидов Поллиона, а Корсо так и восе отличился: приказав стрелкам немедля зарядить арбалеты и аркебуз, у кого таковые имелись и приняться отстреливать всех - кто попытается проникнуть в поместье Амвросия.
  Стрелки в создавшейся панике ранили ещё десяток, своих же, инквихзиторов и стражей, что стояли у ворот и принятыми арбалетчиками за группу проникновения, после чего были теми обстреляны в ответ. 
    Сандро орал, для распространения паники,  что он точно “кого то видит!!!” и прятался в темноте, откровенно посмеиваясь с начинающих впадать в воинственную параною, осаждённых самими собой, своих чернорясных коллег.
  С добрый час все носились и подозревали всех попадавшихся на пути, когда стало ясно что иного нападения нет и кроме легко раненных упавшими поленьями, никто от врыва не пострадал.
    Корсо и Амвросий закрыли шествие и срочно удалились к себе в помешения, взяв с десяток старших инквизиторов для совета с ними.
  Сандро ещё немного подурачился, крича дурным голосом что это всё “происки тёмных сил и дурные предзнаменования, братия!!!” - потом ему это надоело и он также вернулся в помещения Храмины.
    Там его встретил знакомый и сообщил, что совещание наверху только закончилось и Амвросий с Корсо пришли к тем же самым выводам что и Сандро, изголявшийся на площадке перед доверчивыми сотоварищами из инквизиции: это всё дурные предзнаменования свыше. 
    В диверсию или что подобное они не верят, так как не понимают её смысла: почему небыло попыток никого убить или повредить здания, в темноте ночи?
  Отсмеявшись вместе с Тарасием, Дезидерий приказал выдать Сандро дополнительно сто золотых трёхграммовых  “стандартов” за старания и инициативу, и объявил что идея с “поленом миной”-достойна продолжения и об этом следует подумать, в качестве варианта для ликвидации кого из надоевших противников.
--Можно использовать подобные диверсии в связке с уличными проповедниками, что будут орать о “наказании за грехи” указанной жертвы! Или ликвидировать кого из командиров в походе, когда тот усядется у костра, что бы подбодрить ветеранов. - добавил хихикающий Тарасий и тут же получил одобрение, на подобное действие, от своего господина.
   Мужчины решили и в дальнейшем разработать данный вариант устранения людей в походах или на привалах, вдалеке от городов. Делать это следовало не часто и лишь с особо важными господами, вроде Избирателей или кого из высшей знати.
      При этом, желательно было в дальнейшем ликвидировать, на допросах например, всех свидетелей данного мероприятия, что бы они не могли уточнить что же именно произошло и давали возможности совершить ещё  несколько подобных акций агентам Дезидерия и далее.
--Ну, что там со знаменитым балом Лиутпранда - что нибудь, для нас интересного, произошло? - осведомился вовсю уже смеясь, главный имперский министр.
  Оказалось, что и там всё прошло просто отлично для него: агентам Дезидерия, что собирали информацию в “срединных провинциях” империи, куда относился и Уммланд - удалось проникнуть на  это развлекательное мероприятие под видом помощника повара и его мальчика на побегушках.
   Агентами были отличившиеся ранее Марк и Шильд - мелкий Марк казался совершенным подростком, даже в свои почти что сорок лет, зато здоровила пузан Шильд, в добрую сотню кило весом - совершенно очаровал нанимателей что искали прислугу для бала, рассказав им, на ихнем же  уммландском наречии несколько баек и с добрый десяток рецептов изысканных тортов и пирожных, к которым и сам имел большое пристрастие.
  Тудджерри, что оплачивал всё столичное мероприятие и сам наследник Лиутпранд, задумывали его как некую комбинацию из  пускания "золотой пыли" в глаза знати, как высокой так и низовой, и возможности провести вербовку знатных людей, на своей территории в столице, показав им роскошь и изысканность двора умлландского вице короля и предложив данным людям присоединиться к его свите, в скорой погоне за троном упокоившегося деда Лиутпранда. 
  Были набраны лучшие повара, художники, музыканты, певцы, куртизанки из самого Уммланда и вызваны подобные же специалисты из многих дальних провинций. 
    Однако вскоре выяснилось что для полноценного массового эффекта - желательно пригласить и несколько сотен, почти что тысячу, дополнительно низовой знати, всяких там барончиков и имперских рыцаришек, что будут рассказывать о виданных ими на балу у наследника Лиутпранда чудесах и тем самым повышать его авторитет как среди столичных жителей, так и мелкой аристократии.
  Было решено отдельно нанять, из столичных поваров и музыкантов, нвые “простецкие” группы, что станут готовить свои блюда попроще и музицировать именно для низовой знати -  в отдельных, близких к выходу и воротам, площадках парка, пока, в это же самое время - высокая знать станет танцевать позиции в самом особняке наследника Лиутпранда или наслаждаться его общением и радушием хозяина на террасах дворца или специально подготовленных накрытых павильонах и шатрах, отдельно,  от бедных провинциальных рыцарей.
  Бал начался великолепно: высокую знать поочерёдно по графику приёмов впустили, в их дорогих огромных парадных каретах, внутрь специальной отгороженной площадки и быстро провели на возвышение, по выстеленному красному с золотом ковру, чего ранее никогда не случалось. 
  Радушный хозяин Лиутпранд и его всемогущий первый министр Тудджерри - всех собственнолично встречали и вручали скромные подарки: редкие ювелирные украшения, сделанные лучшими мастерами на заказ и в единственном экземпляре. 
  Мелкую аристократию вводили пешком через отдельный вход и она могла лишь издали наблюдать за графами и герцогами, которые, со своими спутницами, въезжали согласно приглашениям и указанному на них времени - задумка Тудджерри для упорядочивания заезда высокой знати и удобства встреч с ним - в огромное чрево двора поместья наследника из Уммланда.
  Вскоре началось музицирование и после того как мелкая аристократия с довольным гоготом направилась к столам без стульев или скамеек, дабы не сильно обжирались на дармовщину, а более разговаривали и общались, увидев побольше всяких развлечений: жонглёров, борцов,  шутов на смешных тачанках с колёсиками - высокая знать важно и без спешки отправилась за огромный стол и приняла участие в отменном пире, который, по рассказам бывших на обоих мероприятиях людей, даже в чём то затмевал подобные же застолья у известного Избирателя и транжиры, любителя всех удивлять, князя Гассакса.
  Едва гости отвлеклись от дичи в соусах с орехами и овощами, густых вин из амфор что вынашивали свой напиток годами закопанные в землю, или редкого блюда - варенья с молоком смешанного с мелко нарубленным или смолотым льдом, а потом, по желанию перешли в зал для проведения танцевальных позиций и фигур.
   По задумке Тудджерри, который и разрабатывал весь ход данного бала во всех подробностях: вначале отменный ужин с пьяным великолепным вином, потом танцевальные фигуры для дам и желающих участвовать в этом кавалеров, а после них и очередной порции еды и яств - следовало отправить дам в салоны, для очередной их совместной болтовни с художниками и поэтами, которых специально во множестве пригласили туда, а самому Лиутпранду и Тудджерри начать по одному “вытаскивать” нужных им людей из высокой знати и заводя грандов империи в помещения, где бы им никто не помешал и не подслушал, особенно агенты проклятого “престолодержателя”, пытаться начать вербовать людей на свою сторону, предлагая в случае успеха земли и новые титулы, а уже прямо сейчас - солидную денежную помощь и долевое участие в различных предприятиях богатейшего банкира империи, Тудджерри.
  Однако не успели мужчины и их дамы выстроится на пары по рангу и начать первую фигуру танца, как вбежали испуганные слуги и попросили, громким шёпотом, совета что им делать у Тудджерри.
     Взбешённый банкир, проклиная их всех, бросился прочь из бального зала, что несколько удивило присутствующую и доселе благодушествующую высокую имперскую знать.
  Пока оставшиеся знатные плясуны неспеша кружили и выхаживали с прихлопываниями по всей площади зала для танцев, ошарашенный банкир Тудджерри, первый министр Уммланда и главный советник наследника Лиутпранда - смотрел неверящим взглядом на то что происходило в парке, где развлекалась мелкая, низовая аристократия: более сотни человек, спустив как зря свои парадные, полосатые, ярко выкрашенные штаны - просто тужились под всеми более менее свободными растениями. Примерно столько же старались "наполнить" своими телесными нечистотами вазы для фруктов, что лежали раскиданными повсюду или огромные вычурные цветочные горшки. 
   Всюду раздавались проклятия в адрес наследника Лиутпранда и всех сволочей, что устроили эту массовое отравление знатных людей...
  Ветерок донёс до носа Тудджерри наконец запахи, что буквально стелились сейчас в парке и он, прикрыв платком, намоченным в благовониях, свой нос, буквально возопил: “Что? Что происходит?! Почему эти дебильные скоты, из провинциальных барончиков, себя ведут словно бы не на балу у кандидата на трон и будущего правителя всей нашей империи, а у себя в сельском сральнике, где можно облегчаться  где заблагорассудится?!”
  Слуги ничего не могли объяснить и лишь рассказали, что с четверть часа назад люди за столами без стульев, что были выставлены для мелкой аристократии в парке на открытом воздухе, после привычного первоначального объедания вволю всякими диковинными фруктами и пирожными - вдруг стали массово выбегать прочь от столов и нестись в установленные в парке палатки, где находились огромные горшки для опорожнения в них “надобностей”, что во множестве завезли перед балом слуги Тудджерри. 
  Через какое то время уже абсолютно все, за столом низовой знати - срывали с себя одежды и пристраивались кто где мог. 
     Слуги ничего не понимали и решили вызвать самого Тудджерри и получить от него указания как далее быть, ибо бесштанная, сейчас, мелкая знать, явно разрывалась в потугах и проклятиях, по поводу того что как только их немного отпустит странное заболевание - они непременно отрежут уши и “причендалы” всем, кто готовил данный стол с отравой...
  В этот момент появился с красным лицом сам наследник Лиутпранд: “Что происходит, Тудджерри? У нас в бальной зале вонь несусветная, как будто прямо сейчас кто вздумал чистить конюшни и ветер прямо нам в... Что эти скоты творят в моём парке?! Они что - гадят прямо в вазы для фруктов или цветочные горшки?! О святое Светило, да какие же дикари и ублюдки, наши провинциальные имперские рыцари и тамошние бароны, да что же это такое творится... Что за скот!”
   Теперь уже вдвоём, наследник из Уммланда и его первый министр, наблюдали как не только мужчины, но и присоединившиеся к ним дамы, которые просто вздевали свои одеяния себе на голову и мигом усевшись в кустах или на свободную вазу освобождались от распиравшей их обузы - все вместе удобряли парк где и как придётся, отчего он стал походить на идеальный пейзаж, покрывшейся тысячей чёрных или оранжевокоричневых пятен. Низовая знать сейчас напоминала Тудджерри мух, что пакостят на полотне  изумительно красивой картины.
  Часть низовой знати, оправившись после первого потрясения, натягивала скорее штаны и вприпрыжку бежала прочь из стен столь страннопринимающего поместья. 
   Однако новые позывы их усмиряли и они внове, если успевали, присаживали прямо возле карет своих более высоких, по титулам, коллег. 
    Некоторые из рыцарей всё же успевали замарать свои штаны и теперь вышагивали под несмолкаемый хохот служек и поварят, “деревянным маршевым шагом героев на параде”.
--Что происходит?! - вопил в ужасе Лиутпранд, когда к нему на террасу стали выходить герцоги и графы, и утверждать что ни вышагивать фигуры на балу, ни находиться далее в пиршественной зале, стало совершенно невозможно из за спёртого невероятно воздуха там и подлейшего ветра, что нагоняет непойми что, в помещения дворца...
  Часть высокой знати уже вежливо отпрашивалась и просила разрешения у хозяина покинуть данное мероприятие, а увидев с высоты террас как кто то усевшись, гадит прямо на колёса их собственных карет, в шоке хватались за свои изукрашенные каменьями и золотом парадные мечи и вприпрыжку бежали вниз, дабы скорее наказать вместе со слугами столь дерзкого обидчика.
  Произошли схватки между чуть державшимися на ногах рыцарями и баронами из “нижнего стола” и герцогами и графами и их свитами - из верхних апартаментов.
  Обессиленные мелкие аристократы почти всегда проигрывали своре слуг и самому герцогу, и были нещадно биты палками или исколоты, впрочем не до смернти, кинжалами и мечами. 
    Случился ненароком пяток трупов и с сотню раненных. Тудджерри заламывал руки, понимая что сейчас, когда появились убитые со стороны знати, пускай и бедной, низовой - замять скандал уже не удастся и вскоре о позоре устроителей на  балу будут шептаться на всех уголках: вначале столицы, а со временем и всей империи! 
  Слуги сообщили Лиутпранду и Тудджерри о прибытии столичной стражи и оба устроителя бала лишь махнули руками и пошли во дворец, из которого уже массово выскакивали оставшиеся высокие знатцы и коротко извинившись - бежали в свои, обгаженные бедными баронами и рыцарями, кареты, что бы поскорее покинуть данный странный вертеп, что устроили провинциалы из Уммланда в столице империи.
--Да они никогда настоящих балов и не видали, видимо даже у деда своего не присутствовали... - проговорил уверенным тоном один граф толстяк и усадив своих жену и дочерей в огромную, под стать ему, пузатую карету - приказал немедля ехать прочь из города, в поместье на природе над рекой: ”Дабы надышаться воздухом, после всего данного смрадника в замке у Лиутпранда!”
  Виновники всего переполоха, Шильд и Марк, тем временем уже успели покинуть территорию особняка Лиутпранда и наблюдали с соседней улицы все происходившие события. 
  Когда около сотни рыцарей, со странно оттопыренными штанами, буквально взяли штурмом ворота особняка вице-короля Уммланда и заставили стражу их отворить, грозясь в противном случае снять свои одеяния и прилепить их на головы сопротивляющимся привратникам - за ними вслед, неприлично хохоча и ругаясь на чём свет, выскочили на улицы города и здоровяк Шильд с крохой Марком и теперь, наблюдая за потоком карет высокой знати что улепётывала из “гадюшника” наследника Лиутпранда и сотен низовых рыцарей и баронов, которые выбирались,  избитые слугами графов или обессиленные своими телесными позывами, данная пара агентов Дезидерия вновь веселились вовсю!
  Проказа сотворённая ими была проста: Шильд, в своём кожанном поясе - пронёс желеподобный сверхрасслабляющий состав и смог, пропоров данный пояс-бурдюк на кухне ножом - влить данное зелье в единую посудину для крема, что засовывали в пирожные или торты для “нижнего стола”, а чаще всего просто как зря накладывали сверху них: и так сожрут попрошайки знатные!
  Когда голодные до редкостей гости, из мелкой аристократии, вмиг расхватали пирожные и с удовольствием их запили сразу несколькими винами и заели свежими фруктами - оставалось лишь ждать результата. 
    Который полностью оправдал все надежды “проказников”:  рыцари и бароны, вместе со своими спутницами, буквально заняли все доступные и не очень места и принялись опорожнять свои желудки. Остановиться они не могли и многие испачкали собственные парадные одежды, не успев от них вовремя освободиться.
  Слуги на балу, было сунувшиеся с дежурным “Чего изволите?”- вынужденны были спасаться бегством и искать помощи у руководства, в лице Тудджерри. 
    Что делать с такой прорвой “перегнойников” - никто из них просто не знал, и как на это реагировать - тоже.
  Все тропинки парка, вазы, кусты, аллеи цветов - всё было загаженно гостями из мелкой аристократии и слуги Лиутпранда, не привыкшие к подобному проявлению чудачеств у  приглашённой знати - просто боялись к страдальцам подходить. 
    Особенно после того как одна разревевшаяся дама схватила в ладошку землю со своими выделениями и кинула “этим” - в сторону одного из служек, проклиная его словами подошедшими скорее для уст семидесятилетнего пирата, чем юной хрупкой баронессы.
  Низовая знать покидала особняк вице короля Уммланда отравленная и избитая, униженная и оскорблённая, и явно в сторонники Лиутпранда ближайшие дни переходить не собиралась, скорее ненавистники. 
  Высокая знать - посчитала что правитель Уммланда такой же идиот как и его отец Хад, и всем заправляет банкир Тудджерри, который видимо оказался редким ворюгой и вместо устроения отхожих мест, по науке, в поместье, просто вырыл выгребные ямы, как у крестьян во дворах, которые и помешали нормальному проведению всего мероприятия...
   Все были недовольны и проклинали день и час когда согласились участвовать в подобном безумии.
  Столичные жители уже с утра переиначили бал у Лиутпранда как “Перегнойные пляски” или как похлеще, и теперь изголялись словесами по поводу знати там присутствующей и того, что всегда происходит в особняке  этого наследника.
  Министр Деидерий, слушавший рассказ своего секретаря, буквально умирал от хохота и еле выговорил что бы и Шильду с Марком выделили премии, вдвое большие чем Сандро ранее, каждому.
--Они... - смеясь объвил Тарасий. - Предлагают закрепить успех и начать вербовать агентуру из избитых на мероприятии баронов и рыцарей, против наследников вообще и Лиутпранда с Тудджерри - особенно!
   “Престолодержатель” внезапно прекратил смеяться и задумался, потом сказал: “Согласен! Надо нанять этих несчастных, против их обидчиков из Уммланда и заодно, раз уж там случились убийства на балу  - пускай мои минарды прибудут с проверкой, вместе с прокураторами и начнут немного попугивать слуг Тудджерри и Лиутпранда, дабы и их хозяева чувствовали себя неуютно... Мы их конечно не зацепим, но пугнуть - стоит!”

глава вторая: "Руфус"

     Отпусив Тарасия, министр ещё с полчаса весело смеялся, вспоминая рассказы своего доверенного секретаря о “Перегнойном бале” в поместье наследника Лиутпранда, потом Дезидерий принимал на подпись бумаги из императорской канцелярии и беседовал с людьми, присланными  главным  имперским канцеляристом Аргуином.
   Документы касались распределения бомбард и пороха между отрядами наследников и требовали лишь подтверждения Дезидерием, ранее им же отданных распоряжений, письменно и заверения государственными печатями.
   Расправившись довольно скоро с данной работой, главный имперский “бессрочный” министр  потребовал что бы ему немедленно принесли завтрак, состоявший сегодня из десятка рябчиков в сливочном соусе и бокала белого вина, нескольких видов сыра на блюде и овощей, после чего с удовольствием приступил к своей первой, за сегодняшний день, трапезе.
  Склоки и проблемы четвёрки наследников его несказанно обрадовали, и Дезидерий съел всю предоставленную в его распоряжение пищу с огромным удовольствием, словно бы самолично всю ночь гонял по улицам столицы и пакостил наследникам. 
    В отличие от вина, что министр лишь пригубил пару глотков, помня что скоро, около полудня - начнётся его встреча с собственными доверенными секретарями и агентурой, которые и будут заниматься скорым и по возможности внезапным мятежом Руфуса, на который Дезидерий сейчас делал свою основную ставку в игре против быстрого избрания нового императора. 
   Успех, в подобном проекте, мог вернуть ему главенствование над имперской единой армией в будущем “всеобщем  походе против ересиарха”, что позволяло оттеснить четверых вице - королей от реальной власти и закрепить, именно главному имперскому министру, нынешний высокий пост за собой на довольно продолжительный период времени, а скорее всего и пожизненно. 
    Голова должна была быть трезвой, когда он собирался объяснять агентуре их ближайшие действия и задачи, на срок: от недели - до месяца.
   Погуляв немного в саду, что  располагался прямо под окнами помещений что он сам занимал в императорском дворце, Дезидерий, с печальным вздохом, вернулся из царства изумрудной, с яркими солнечными отблесками, зелени - в мир прохлады огромного каменного дворца и вызвав к себе ставшего явным фаворитом Тарасия, спросил как обстоят дела с собранием, по списку, указанных ранее секретарю самим министром, преданных людей.
--Все уже во дворце, в комнатах для черновой прислуги и лишь ждут когда их вызовут! - отрапортовал секретарь.
--Прекрасно! Веди всех в переговорные помещения императора, в подвале, где мы обычно и проводим наши, подобные сборы агентов.
  Чуть за полдень, в уже знакомом всем присутствующим “переговорном кабинете императора”, началась очередная встреча доверенных секретарей и старшей агентуры министра Дезидерия со своим работодателем.
   Зашедший последним в помещения, главный имперский министр увидел почти всех своих старших агентов, которые ныне работали на землях империи создавая повсюду паутину агентур: Клотта и Мики - промышлявших в северной Гардане, по некоей причине не оказалось среди вызванных и секретари не могли их найти для срочного вызова на данный сбор. Зато сразу бросался в глаза смеющийся белозубой кукурузной улыбкой бронзоволикий Сандро, из Кельрики и пара ему вторящих рассказчиков, Шильд и Марк, из срединных королевств империи. Не было в зале сейчас Далилы вместе с Леонардо, которые неделю назад отбыли в Ромлею для переговоров с Велизарием и выяснения его окончательной позиции. Остальные полтора десятка старших агентов из различных частей империи присутствовали в полном составе.
   Из доверенных секретарей министра находились на заседании двое: Анулон и Тарасий, а также личный лекарь министра, Феофлакт. 
    Секретаря Рикульфа, за события связанные с “Турниром на крови”- сам министр сильно ограничил своим  доверием и тот сейчас маялся, будучи практически изгоем в свите своего господина. С Рикульфом почти никто не общался и на заседания его не призывали.
--Ну вы шутники! - обратился со смехом Дезидерий к шепчущейся троице за одним столом: Сандро, Шильду и Марку. - Учудили от души! Порадовали меня! Люблю когда люди подходят к полученному заданию с изобретательностью и душу всю вкладывают в его исполнение! - уже получили от Тарасия премии от меня?
  Улыбающиеся агенты подтвердили что кошели ими уже получены и надёжно спрятаны, а здоровила толстяк Шильд и мелкий Марк, столь странные напарники, наперебой дополнили рассказ о бале во дворце Лиутпранда ещё и парой новостей о том, что часть мелкой знати, которой особенно плохо пришлось на балу из за слабости желудка и последующего избиения их палками лакеями герцогов и графов - теперь собираются подать в имперский Высокий суд на своих обидчиков и напрямую обратиться к Дуксу империи Дезидерию, за защитой, а некоторые из них уже точят свои мечи и собираются в ватаги, для нападений на группы уммландцев и мести всем людям так ими сейчас ненавидимого, вице-короля Лиутпранда.
  Ещё минут пять все обменивались мнениями и подначивали друг друга, наконец министр решил что пора приступать к объяснению того, зачем он их пригласил. 
   Коротко откашлявщись и подняв руку, Дезидерий объявил: “Нам нужно изменить стратегию наших действий. Следует начать новое мощное восстание, точнее поспособствовать старому, что некогда потрясло до основания только что начавшую укрепляться империю...”
--Так уже стараемся вовсю! - удивился мелкий Марк, выглядывая как ребёнок, из за плеча своего огромного друга, Шильда, - лесная друидическая Амазония, торговая жреческая Ромлея, страна замков и рыцарей Урдия - они послали империю к лунной тьме и сейчас обособились. Всё идёт хорошо - стоит ли менять планы на более рискованные?
--Стоит! - несколько резче, чем следовало, оборвал своего агента министр Дезидерий. - Сейчас нам необходимо что бы была некая единая, огромная цель, что объединит в ненависти к себе и страхе перед нею всех наследников и позволит мне вновь стать командиром, в едином походе имперцев, на этот раз против неё. На данный момент мне вынужденно пришлось поделить мятежные королевства между четвёркой внуков покойного императора, дабы каждый из них отличился доблестью в подавлении этих мятежей... Тьху! А мне самому остаётся лишь стоять и облизываться! В тоже время,  если наш план удастся - я смогу вернуться как единый “примиритель и арбитр” и повести общее имперское войско и  рати самих вице-королей, на нового врага. К этому вы и должны стремиться, помогая мне всемерно.
    После парыминутной тягостной паузы и раздумий всех, кроме Тарасия, который и предложил своему хозяину идею с Руфусом, под тяжёлым взглядом осматривающего пристально свою ватагу агентов Дезидерия - наконец все присутствующие понемногу зашевелились и Сандро, хитрый кельрик инквизитор, осторожно поинтересовался: “И что же может заставить, настолько напугать нынешних четверых кандидатов на престол, что бы они отказались от столь верного шанса прославить себя в битвах и отдали собственные отряды - под начало господина  главного имперского министра?”
--Кто. - поправил Сандро Дезидерий. - Руфус. Возрождение армии "честных" Руфуса и всей его скотской ереси, что ещё сильна в северных и центральных землях империи, несмотря на все попытки инквизиции и покойного нашего правителя, искоренить её.
--Вот это да! - выдохнул Шильд и уставился на стену. Остальные агенты загалдели и что то стали одновременно рассказывать, не слушая никого вокруг.
   Дезидерий видел какой эффект произвело на его людей имя Руфуса и осозновал, что для многих простецов и низовой имперской знати оно значило ещё больше.
     С таким противником придётся бороться всеми силами империи и если само задуманное великое противостояние заранее, как следует, подготовить, что бы точно не проиграть - был отличный шанс заполучить себе самые невероятные преференции в будущем. 
   Огромная опасность для всех, заранее срежессированный поход и враг, которого сперва прикормить, что бы потом, как на заклании – добить в одной грандиозной битве. Битве, где полководцем имперской армии будет Дукс империи, главный имперский министр Дезидерий. Это была отличная идея!
   Руфус был известнейшим и прославленным пятидесятилетним имперским рыцарем, двадцать лет назад, когда империя ещё только заканчивала покорение Кельрики и вела войны в Гардане. 
    Он отличился во множестве сражений и получил от императора, причём дважды, графский титул и около десятка замков с землями. 
    От титулов Руфус всегда твёрдо отказывался, утверждая что считает себя “воином Светила” и более возвышенной награды, чем эта, он не приемлет. Замки дарил своим инвалидам ветеранам, из числа боевых кнехтов, сержантов или покалеченных пажей и оруженосцев - просто селя их там вместе со слугами и организовывая в подобных наградных поместьях дома ухода для своих раненных или увечных, бывших верных в схватках боевых побратимов.
  Подобное поведение очень смешило высокую имперскую знать, которая однако не рисковала в открытую связываться с Руфусом, чья твёрдость руки в битвах стала притчей во языцах и сделало его примером для низовой знати, имперских рыцарей и провинциальных баронов, которые видели в Руфусе современный пример истинного рыцаря и  отличного командира.
  После одной особо жестокой сечи, когда,  по словам оруженосцев - Руфуса ударили булавой по шлему и его слегка оглушило, а по слухам, распространявшимся шутами герцогов - просто напекло слабую “неграфскую” голову в бою, данный, уважаемый всеми и известнейший рыцарь вдруг стал обращаться с проповедями ко всем окружающим, словно бы был не лихим воином-рубакой имперской армии, а бродячим жрецом проповедником какого храма.
   Руфус утверждал что все едины от рождения перед светом Светила и говорил что различия, между людьми, искусственны и создаются специально силами тьмы: что бы бездари, получившие наследство от своих родителей - как можно дольше пировали и извращённо наслаждались утончёнными забавами, пока люди достойные и выслужившие, не могли найти себе куска хлеба на пропитание.
--Пред солнечным светом все равны, аки дети после своего появления перед ним и дорогие одежды и побрякушки, из золота, не спасут грешников от кары за свои проступки! - буквально орал Руфус, при встречах со своими сторонниками в лагере имперской армии. 
    В конце концов,  по настоятельному требованию самого императора, его, под внушительным конвоем из рыцарей, вернули на принудительное лечение в родовой замок семьи Руфуса.
    Через месяц  стражу сняли и разрешили имперскому рыцарю Руфусу посетить  те замки, где находились увечные бойцы его отрядов. 
    Руфус тут же выехал, в бедной, скромной, простой одежде в эти места и вскоре императору сообщили что теперь, у его бывшего известнейшего бойца -  с добрые десять тысяч последователей, среди которых не менее трети ветеранов походов империи, людей опытных в военном деле и крайне опасных в случае бунта. 
   Сами новые последователи называли Руфуса “пророком и праведником” и считали что Светило прислало его на  земли империи для наведения порядка и наступления “честного времени": когда все будут жить по правде и несправедливости прежних времён будут навсегда устранены, земли и имущество поделено по справедливости и более никто никого принуждать не станет.
  Оказалось, что Руфус пошёл далее в своих ошибках чем когда только начинал свои проповеди и стал полноценным ересиархом, создавая практически новое религиозное учение, отличное от нынешнего имперского культа Солнца, что был единственно  законной религий огромной империи: Руфус утверждал, что всё имущество следует изъять в общее пользование и выдавать людям по надобности в нём - кому помещения для многочисленных ребятишек, кому земли для пахоты или выкорма животных, кому монетку малую для начала собственного дела или какого ремесла. 
   По словам проповедовавшего всё это время бывшего имперского рыцаря, выходило, что горстка негодяев пользуется большинством благ огромной державы, в то время как множество трудолюбивых крестьян, ремесленников, честных имперских солдат - прозябают в нищете и не могут свести концы с концами и прокормить свои семьи.
--Пора забирать имущество у грешных подонков богачей, которые его не заслужили! Брать и делить все богатства  недостойных между всеми членами общины, что бы каждый мог получить кусок хлеба себе на кормление или угол собственный, где приткнуть голову, а не голодать месяцы напролёт и спать под телегами! - возвещал Руфус своей пастве и она радостно отвечала ему всё более многочисленными криками одобрения...
   Почитатели нового “вестового Светила” всё прибывали к замку где постоянно проповедовал рыцарь Руфус и когда имперская служба обвинения попыталась его арестовать, показав эдикт самого императора с разрешением на это действие, то имперских посланцев тут же сбили с коней и вышвырнули прочь бывшие сержанты - угрожая что всех перевешают где на деревьях.
  Через три дня после данного случившегося события, отряды, составленные из ветеранов служивших ранее под командованием самого Руфуса - подняли свои “ боевые кумпании” и начали отнимать земли и замки у соседних, с поместьем где проповедовал Руфус, аристократов. Изгоняя знать палками или даже захватывая правильным штурмом, укрепления. 
    Городам по соседству было приказано начать выдавать “честным людям”, как теперь называли себя сторонники Руфуса -  денежные и продовольственные фонды, открывать свои ворота и не забывать выставлять лошадей, для починки кавалерийского парка новых адептов культа "Святого и Честного Светила".
   Пока имперские жрецы орали со всех башен и площадей, что Светило лишь Святое, а "честное" оно априори, так как по иному быть не может и лишь проклятые еретики данное слово употребляют по соседству с Солнцем - армия Руфуса всё росла и захватывала новые земли, замки, городки что попадались ей на пути. 
    Многие рыцарские и герцогские ополчения были ими легко разбиты и теперь уже не только низовая, но и высокая знать - бежала прочь со своих земель в столицу, жаловаться императору на произошедшие события.
   Захватив поместье аристократов, люди “Святого и Честного Светила” не трогали бедноту, крестьян или ремесленников, а делили, в основном полученные от бывших владельцев замка  ценности, так: половину забирали себе на поход, вторую оставляли “старшему” над усадьбой, что бы из данных фондов он выделял суммы или зерно крестьянам, лошадей для работ в полях и прочих нужд, телеги и плуги - кому это было необходимо. В сами замки заселялись раненные или больные участники похода, но не только для проживания, но и работы в них, что бы обеспечивать отряды, что уходили всё далее на земли империи - продуктами, лошадьми, досками и металлом, а также кованным, в местных кузницах при замках, оружием.
  Многие бедные или совсем разорившиеся безземельные нищие рыцари присоединялись к движению ереси “честных” и отдавали им добровольно свои ветхие бастиды и остатки имущества, надеясь после смерти вознестись к Светилу как праведники, что хоть к концу жизни исправились и смогли вести достойную жизнь. К Руфусу стремились и бароны-разбойники со своими ватагами, кто из желания исправиться, иные – немного пограбить более крупную добычу, в составе огромного войска...
  Беднота в городах и при замках знати с нетерпением ожидала прихода армии “честных” и нередко служила проводниками по дорогам или лазутчиками, доводя отряды Руфуса до родных им поселений и сообщая обо всех последних событиях происходящих в них. 
   Обилие денег и захваченного продовольствия, а главное - их в меру равное распределение между всеми участниками похода настолько поразили простецов, что имперские агенты сообщали об отрядах по триста и более человек, что прорывались из южных провинций Ромлеи и Кельрики в направлении Уммланда и Гарданы, где и началось  движение “Руфусовой банды”.
   Храмы не успевали молить Светило о наказаниях для еретиков и в храме “Карающего Жара” произошёл неприятный инцидент, когда тысячи ранее смирных бедняков набросились на стражу сего храма и требовали раздать им золото, хранившееся в местной казне и прекратить собирать огромные продуктовые пошлины, с местных крестьян.
     Их еле успокоили прибывшие отряды имперцев, а в дальнейшем, пару сотен из тогдашних мятежников пошли на костёр.
   Император наконец понял насколько велика опасность, когда одновременно, в течении одной недели, тринадцать довольно крупных городов открыли отрядам Руфусового воинства свои ворота и провозгласили начало “честного времени”. Подобный мятеж следовало прекращать с максимальной скоростью и жестокостью!
   Проблема однако была в том, что за пару месяцев своего похода, армия “честных” достигла численности около тридцати тысяч воинов пехотинцев и около четырёх тысяч кавалеристов, из которых правда лишь семь сотен были рыцарями. 
    Среди сторонников Руфуса было много ветеранов имперских походов - людей в военном деле опытных и способных на отчаянное сопротивление. 
    В десятках небольших стычек и паре крупных битв, армия империи потерпела настолько сокрушительные поражения от фанатиков новой ереси, которые сражались словно бы безумные, что вынуждена была отступить ещё из одного княжества и пары герцогств, отдав их на разграбление противной стороны.
  Было совершенно очевидным что если данные “честные” дойдут до самой столицы империи, у них могут быть там тысячи сторонников из бедноты и ошивавшихся без дела разорившихся имперских рыцарей, которые помогут открыть ворота и запустить армию Руфуса внутрь города и тогда результат схватки будет под большим вопросом.
     Падение столицы покажет всю слабость нынешней, недавно созданной огромной державы и станет позором для императора и вообще - всей высокой знати.
  Советники императора прямо говорили ему, что в случае падения столицы - есть вероятность общего бунта черни на всей территории империи и перехода власти в её руки. 
   Никто из знатных людей не станет защищать столь слабую империю что не может удержать свою собственную столицу, и они массово начнут обособляться вновь в независимые королевства или искать себе защитников посильнее, например, в тех же Островных Землях.
  Было принято решение начать переговоры с Руфусом и затягивая их, тайно собрать как можно большую армию для внезапного удара по восставшим. Однако судьба распорядилась по иному...
  Часть баронов, в имперской армии, смогли начать переговоры со своими друзьями рыцарями и баронами в армии “честных”, убедили тех покаяться и вернуть себе расположение императора и остальной знати, заодно с хорошими премиями, с помощью предательства.   
  В один погожий осенний день, бароны и рыцари руфусового войска убедили самого ересиарха  ехать в их окружении на переговоры, не дожидаясь подхода основной части войска восставших и гарантируя ему безопасность.
   Новоявленный пророк “честных” согласился, так как знал многих из предлагавших ему это  знатных людей лично, по предыдущим совместным схваткам и походам и поехал далеко вперёд, оторвавшись от основной колонны своей армии.
   Далее всё было просто: Руфуса немедленно стащили с седла перед шатром командующего имперскими силами и связали кожаными ремнями, сунув деревянный кляп в рот, что бы не смущал речами своих конвоиров, после чего отправили в удалённый замок под усиленную охрану. Инквизиция мечтала о крупном процессе над ним и его сторонниками, массовых казнях и дальнейшей разработки всех еретиков на территории империи.
   Вернувшиеся обратно рыцари предатели, из армии "честных", сообщили простецам в своём войске:  что Руфус их предал и теперь пирует с императором за обильным столом  получив мешок золота.
    Все вернувшиеся немедленно получили прозвище “изменники” и были, с криками и ударами,  схвачены и тут же наказаны командирами отрядов: кого разорвали на части лошадьми, кого - живьём сварили в масле...
  Из всех предавших тогда Руфуса рыцарей, а было их не менее полусотни, выжило лишь семеро - что не захотели возвращаться в расположения войска “честных”, а остались при имперской армии. 
   Их арестовали и лишили титулов позже, когда прибыл в лагерь армии подавления руфусовой ереси сам  император.
   Правитель державы запретил проводить суд над Руфусом, боясь речей ересиарха и возможных волнений, как ни умоляли его об этом инквизиторы и жрецы храмов что уже мечтали о судилище и многочисленных кострах, после него. 
  Отряды “честных” активно сопротивлялись ещё около года, но споры в их среде о командовании и разделение на различные группы, подорвали  силы мятежников и в дальнейшем императору и его полководцам удалось купировать эту опасность несколькими удачными сражениями и амнистией, в том числе со стороны инквизиции, для большинства прежних еретиков.
  Мятежным рыцарям вернули родовые замки и помогли их восстановить за счёт казны, инвалиды ветераны получили места - где за ними был бы постоянный уход и небольшие регулярные выплаты, крестьянам уменьшили повинности и заставили местную знать исполнять не свои причуды, а имперские законы.
   Люди Руфуса разделились вскоре на “голышей”, “пасечников” и “рубак”: первые из них, “голыши”- предпочитали почти весь световой день ходить обнажёнными, даже поздней зимой. 
   Они считали что именно так наиболее полно вберут в себя свет Солнца и его святость, и смогут излечить все болезни и поднять на неведомо высокую планку собственный дух.  
  Женщин “голыши” обобществляли, но с их собственного согласия. Семей не заводили, а предпочитали воспитывать детей всех вместе, кто был свободен от остальных нужд из старших - те и занимались детьми. 
   Подобное поведение “голышей” наказывалось и осуждалось ещё и при Руфусе, но в виду войны с империей и установления “честного времени”- никто особо их не наказывал и не мешал жить как они сами пожелают внутри ими обустроенных лагерей. 
   Позже, после плена своего лидера и разгрома движения, “голыши” смогли укрыться на острове посреди одной из трёх самых больших имперских рек и там устраивали свои религиозные мистерии, плавно переходящие в сексуальные оргии и принимали в свою группу всех пожелавших вступить.
   Однажды, поздним вечером, на остров “голышей”, на плотах и лодках прибыло около сотни “рубак” и обвинив бывших побратимов, в походе на империю, что они совершенно ополоумели и вместо того что бы жить по справедливости и честно, подражают в разврате знатным поганцам - начали крушить хибарки “голышей” , а их самих кромсать мечами и топорами. 
  Вскоре, почти все из бывших на острове “голышей” были уничтожены и “рубаки” вернулись в свой лагерь на горе Лабоир, на котором ранее стоял ветхий замок, что они захватили внезапной атакой у местного барона, и укрепили его новыми бастидами и земляными валами, а также рвами вокруг своих укреплений.
   “Голыши” с тех пор никогда уже воедино не собирались, но выжившие их братья организовывали секты в городах, в которых проживали и в некоторых случаях достигали успеха: князь Гассакс, известнейший Избиратель и тот ещё шалун, любил попраказничать с “голышами” из своих земель, в специально им подаренном небольшом поселении, при озере и оценить всех новых дев, что недавно пришли в данную секту.
     Где то в империи “голыши” устроились тем, что фактически отправляли своих женщин проституциировать и тем самым пополнять общую казну, а ещё где, как в Ромлее или Кельрике - даже за намёк о принадлежности к подобной группе человека нещадно секли, а если следствие доказывало его вину, так и просто сжигали на кострах инквизиции.
   “Пасечники” или "братцы" хотели продолжить идею единой собственности для всех, когда сильные бы помогали слабым и все жили дружно - в мире и сытости, столь важной для простецов.
   Они смогли купить в складчину несколько заброшенных поселений и земли возле них и организовали там жизнь по уставу, который, как они считали, дал им Руфус: общие земля, дома, собственность, но при этом отдельные семьи и почитание Светила как “святого и честного”.
  Вскоре, однако, "братцы" переругались, так как не могли определить точно очерёдность работ и долю каждого в общей выгоде: некоторые двухметровые увальни почти ничего не делали, зато получали отменную пайку из вкуснейшей еды и хохоча отправлялись спать, зато их трудолюбивые сотоварищи, вкалывали и за себя и за них...
   Через пару лет ссоры привели к конфликтам с драками стенка на стенку, а те, в свою очередь, к поножовщине. Несколько человек было убито и наиболее хозяйственные из “пасечников” решили отойти прочь и зажить своим собственным хозяйством, дабы не кормить лодырей и прихлебателей что жили за счёт их трудолюбия. 
    Эта группа почитателей Руфуса распалась и в отличие от “голышей”, о них не было ничего слышно почти сразу после ссоры известной как ”бой пчёл с трутнями”.
   Оставались ещё “рубаки” - верные Руфусу рыцари и ветераны, которые отказались сложить оружие и продолжали, теперь уже локальные, стычки с имперцами ещё долгие годы после пленения своего предводителя.
   “Рубаки” объявили что они основывают орден почитателей Светила, куда могут войти все желающие, а не только знать. 
   Теперь каждый, кто был готов с оружием в руках воевать за “Святое и честное Солнце”-автоматически становился для них братом и мог со временем возглавить отряды “рубак”, если отличался в сражениях и сотоварищи выбирали его “на круге”, при толковище ежегодном, возле костра.
   Данные последователи руфусовой ереси были наиболее сплочёнными и готовы к самому ожесточённому сопротивлению войскам империи. 
   Несколько раз они разбивали посланные против них отряды, но вынуждены были отступать, пока не  захватили в горных теснинах старый замок Лабоир и укрепившись там, вели небольшие войны со всей, окружавщей их территорию, местной имперской знатью.
   Походы на них проваливались раз за разом, как и попытка их блокировать: местные бедняки считали “рубак” своими освободителями и почти что святыми, и помогали продуктами и сведениями, пополняя собой практически любые потери в армии “рубак”. 
  Рыцарям, воевавшим против них, быстро надоедало получать по голове от ветеранов имперских походов, из бывших боевых кнехтов и сержантов, и видя что добычи нет, они отпрашивались со своими отрядами или тихо снимались с ночлега и просто уезжали.
     Император был занят окончанием покорения Кельрики и радовался что ересь Руфуса удалось так быстро и неожиданно просто остановить, он считал что её подавление дело времени и она уже побеждена.
    В своё время, гросскомтур ордена “Чёрного Единорога”, Тибальд - попытался было увлечь рыцарей новым походом, на оставшихся в Лабоире, в то время, в числе полутысячи, “рубак”: он сообщил, на собрании офицеров в столице своего рыцарского ордена - что получил верные сведения о том ,что Руфус оставил всё награбленное в походах на империю, золото - именно “рубакам” и те, в свою очередь, хранят его в подземельях Лабоира. Стоит взять штурмом данный оплот ереси и вся добыча, чистыми монетами - достанется им!
   Поход начался с огромным воодушевлением, однако когда ночью “рубаки” провели атаку на лагерь рыцарей и вырезав часть постов смогли внезапно ворваться внутрь полевых укреплений и перебить немало, еле разбуженных криками, своих противников, Тибальд на утро узнал что треть его бойцов возвращаются в родные земли, а ещё треть - убиты или ранены и выбыли на несколько месяцев из строя.
    Постояв около месяца  в бесплодных попытках выманить, в основном сейчас пеших, “рубак”, на равнину перед горой где располагался Лабоир, Тибальд отступил и более уже не предпринимал попыток прославиться тем, что выкорчует последние ростки ереси Руфуса.
   Некогда мощнейшее движение простолюдинов и мелкой знати лишилось лидера, распалось на части, некоторые из которых уссохли и просто напросто выдохлось, но всё же на окраинных, глухих землях империи, продолжало существовать, даже спустя два десятилетия после пленения своего “пророка”...
  Сам Руфус, как ни странно, также всё ещё был жив, что было высочайшей имперской тайной и по слухам среди "знающих", активно проповедовал ежедневно своим конвоирам, которых меняли каждые полгода после одного неприятного случая: когда бывшие при нём стражи, что стерегли его первые пять лет - попытались вывести “святого человека” прочь из замка и погибли при похищении ими ключей от конюшни, ибо хотели воспользоваться каретой, так как Руфус, из за болезни ног, начавшейся с ним после заточения, не мог подолгу самостоятельно ехать в седле.
   Именем бывшего знаменитого имперского рыцаря и ересиарха пугали жрецов и инквизиторов, его почитали в бедных сельских общинах и среди простой, не высоко знатной рыцарской кумпании.
   Многие люди гордились что когда то служили в отрядах под его командованием. Несмотря на вопли инквизиторов и проклятия жрецов - Руфус оставался символом попытки установления некоего “справедливого миропорядка”, основанного на честности всех перед всеми.
--Итак, - возвестил Дезидерий собравшимся своим  агентам, когда их эмоции немного поутихли. - Следует сделать несколько отдельных действий, вроде бы несвязных на первый взгляд между собой, но по единому плану. Часть из вас займётся общением с людьми, которых мы задействуем напрямую, в идее по возвращению Руфуса в мир. Остальные станут обеспечивать снабжение и связь, готовить отряды для скорой поддержки ныне заточённого в замке ересиарха, которого так люто ненавидят Избиратель Хорхе, из храма “Карающего Жара” и Великий инквизитор Корсо.
--Руфус, если жив, наверное крепко заперт и просто так к нему не пробраться! Да и в случае успеха: нужна повозка, что бы скоро его вывезти прочь - он ведь уже дряхлый старик? Необходимо место где бы его приютили, ибо долго путешествовать он  не сможет. И какой в нём сейчас толк вообще?! - несколько невежливо изумлялся кельрик Сандро, в котором возможно воспылал дух советника старшего инквизитора, из Кельрики. - Если его везти меленно, а как ещё? - погоня настигнет вскоре! Если быстро - он сдохнет от такой транспортировки! Может проще нанять актёришку, из бродячих стариканов  и откормив его, да приодев, ограничиться подставным лицом?
   Дезидерий потребовал жестом что бы его слушали и начал объяснять: “Руфус, настоящий и которого узнают бывшие его товарищи, нам важен как символ - символ праведности, почти успешного мятежа общеимперского значения, наконец! Под знамёна армии Руфуса бросятся вприпрыжку со всех окраин империи, ибо обездоленных больше, чем патриотично настроенных провинциалов. Запомните это! Данный ересиарх успешно воевал с империей и чуть было не оказался близок что бы её создание обратить вспять, и если бы не совершенно необъяснимая доверчивость к своему окружению, ему бы это удалось! Его будут бояться так, как не страшатся Солнцеликого, королеву Амазонии и братьев правителей Ардов из Урдии - вместе взятых! Я уверен что на  воссоединение с Руфусом бросятся “рубаки” с горы Лабоир, несколько тысяч ветеранов его походов, что ещё живы и их дети и внуки, которым они рассказывали как сражались за всемирную справедливость и “Святое и честное Солнце”! Возвращение данного игрока, на арену большой политики - позволит нам забросить все провинциальные походы и переключиться на подавление одной, но крайне мощной, проблемы - возрождённой знаменитейшей и опаснейшей ереси “честных” !  Против которой вместе станут бороться многие: знать, что не хочет вновь лишиться своих имений и доходов с земель, торговцы - которые могут стать нищими, горожане, что более не хотят повинностей от ватаг нищих из данной группировки. Под настолько известный во всех уголках державы мятеж можно выписать невиданные суммы из имперской казны и потребовать, с криком в голосе, что бы наследники перестали собачиться и передали общее командование - мне! И они будут это делать, иначе их посчитают такими же еретиками как и самого Руфуса! Их проклянут во всех храмах и на всех площадях!”
--Так как его вывезти и куда? - уже спокойным голосом поинтересовался Сандро, понявший всю глупость своего предыдущего выступления. - Куча проблем и можно нарваться на инквизицию или имперских сыскарей. Больно муторно кажется мероприятие...
--Нет! Отправим переговорщиков, с подделанными в мастерской художника Брейхеля бумагами: приказом на перевод в столицу заключённого Руфуса и полным набором необходимых на это разрешений. Мы с Тарасием изучили подобные тексты и Брейхель уже изготовил, по нашему указанию, подложные приказы. Начальник этой тайной тюрьмы, вместе с Руфусом отправится в указанный вам замок, где его арестуют... или ещё что - решать вам! Замок будет принадлежать бывшим соратникам или детям соратников Руфуса, которых простил император и которые, по нашим сведениям, всячески оплакивали его, Руфуса, несчастливую долю... Через бродячих по империи проповедников, как мы делали в последнее время в столице, следует повсюду объявить что “Праведник спасся - будет погибель детям бессчестного!”, вроде бы предсказаний от говорящих истину убогих, и начать всюду утверждать что правители “семени Хадова” будут повержены “праведным и честным” и намекать, пускай и туманно, что нынешние кандидаты на Избрание императором не смогут выжить, в схватках с армией Руфуса.
--И зачем это? - хмуро улыбаясь задал вопрос Сандро.
--Может нам пригодиться. Потом. Если будет необходимо радикально решить проблемы.
--Понял.
--Агенты, наполняют схроны на севере Уммланда и юге Гарданы оружием и сундуками с деньгами. Потом сообщают людям, из офицеров новоявленного и спасённого “праведника”, где располагаются данные находки. Можно даже самим устроить сценки из сказок: вроде бы как нашему агенту был вещий сон, где лучами Светила на песке, ему была нарисована схема как пробраться в чащобе и найти клад, который предназначен посланцу Светила - Руфусу! Это очарует ещё сильнее простецов и заставит их верить в чудо и праведность, вернувшегося из заключения так внезапно, своего лидера. Определённый фанатизм будет присутствовать на первых порах и они дадут отпор ранним отрядам империи, возможно даже кому из дружин наследников свернут шею, если те бросятся вне общего похода их атаковать. Следует обработать магистраты и гарнизоны ближайших к замку с Руфусом поселений и убедить их перейти на его сторону, дабы у мятежников сразу же появились условные базы и они могли начать самостоятельное производство оружия и телег, для своих походов, и сбора провизии у местных пейзан. Не стоит давать им время для долгих разговорах и проповедей, как было в первый раз - иначе их быстро перебьют, в самом начале, латной кавалерией. Новый мятеж ересиарха Руфуса должен мгновенно запылать, как степной пожар и захватить сразу же большие площади, тогда эфект будет просто потрясающим: высокая знать в страхе, инквизиция и жрецы в панике, наследники, помня как их дед еле справился с данной ересью - в глубокой задумчивости и Я, главный имперский министр, предлагающий прекратить все споры и начать общую борьбу с данной пагубой нашей империи. Если даже мятежи в Урдии, Амазонии и Ромлее удастся быстро подавить вице королям, что спорно, схватки с Руфусом точно отложат получение нами нового императора на неопределённый срок. Я смогу договориться с Избирателями не проводить процедуры выборщиков до решения проблемы Руфуса...
  Дезидерий объяснил свои людям почему важно, что бы как можно скорее произошло множество событий: побег Руфуса, скорый сбор его новой армии, подчинение ими нескольких городов, захват схронов с деньгами и оружием. 
   Необходимо было сразу же огорошить наследников и их свиты, что бы они были настолько напуганы новой угрозой себе и вообще, всей империи, что готовы без особых споров передать, пускай и временно, командование походом в руки Дукса империи, то есть главного имперского министра, Дезидерия. 
  Идея заключалась во внезапности появления подзабытого ужаса высокой знати и инквизиторов с жрецами, и его первых, “чудесных”, успехах. 
  Потом поход, с Дезидерием во главе, внезапное прекращение финансирования голяков и сброда Руфуса, атака огромной имперской армией ещё только начинающегося второго движения “честных” и их полный разгром - после чего министр Дезидерий объявляется спасителем империи, подавителем ереси, и прочая и прочая...
--Как то всё сильно сомнительно... - пробубнел глядя в стол Сандро. - В прошлый раз его еле смогли усадить в каменный мешок, а сейчас, так вроде по щелчку прихлопнем? Мне это кажется спорным!
--В прошлый раз - было стихийное выступление, которое застигло империю внезапно! - сейчас же, мы будет вести проект с самого начала и сможем потушить пожар, лишь когда он чуть опалит империю и напугает До смерти, четверых наследников. Вот и всё! - с уверенностью проговорил Дезидерий и довольно расхохотавшись потёр руки. План ему казался просто отличным и лёгким в исполнении, дававшим при том отличные бонусы в случае правильной реализации.
   Дезидерий объяснил что следовало начать действовать как можно скорее, до того как войска,   подчинённые наследникам, покинут лагерь в окрестностях столицы империи и уйдут в ранее им указанные мятежные королевства.
  
  

глава третья: Сиделец которого не было

    Старик медленно потянулся на своём каменном ложе, лишь чуть устланном свежим сеном и протянув руки к крохотному отверстию зарешеченого оконца, истово начал благодарить святое Светило за очередной данный ему день, что он может потратить на исцеление душ и восстановление к истине и честности, заблудших в пороках пытливого разума, людей, которых он сегодня наверное может быть встретит. 
  Это, как уже долгие годы повторялось изо дня в день, будут лишь стражи при его камере, четыре, что бывало реже или же привычные двое - простоватых сельских парня, хоть и бывшие ветераны имперской армии, но какие то лопуховатые, без обычной, виденной Руфусом ранее многократно, у подобных людей, сметки и хитрости, что обыкновенно свойственна привыкшим часто рисковать своей жизнью, людям. В конце дня может зайти и сам начальник всего этого узилища, лишь для него одного, для именного рыцаря Солнца, для  Руфуса - посланника и вестового Светила, того, кому суждено привнести в мир догматы не только лишь о “святости” всесильного Солнца, о чём уже давно лопочут бесстыжие и жадные жрецы, совершенно оторвавшиеся в пороках и своих заботах о храмах, от простых людей, которых они должны вести дорогой праведников - но и об обязательно при всех указанной “честности” Светила, и требованиях справедливости и равного закона для всех: как высокой знати, так и самых последних чёрных людей! Справедливого разделения всего имущества, что сейчас существует в империи и прочих землях, между теми кто в этом нуждается. Начальник тюрьмы обычно на эти слова весело смеётся и грозится, но скорее по доброму, как сын отцу, чьё умственное состояние вызывает опасение семьи...
   Обойдя свою просторную камеру и сделав разминку которой научил его отец,  выслужившийся из простецов ветеранов сержантов в имперские рыцари, ещё в раннем детстве и которую Руфус с тех пор ежедневно, не считая времени лечения от тяжёлых ранений, всегда выполнял по утрам – сиделец  подтянулся на руках к окну и краем глаза осмотрел утренний, открывшийся ему, пейзаж: странные нелепые постройки, что все эти годы его заточения так и оставались в полуразрушенном состоянии, и два десятка чахлых деревьев внизу. 
  Потом старик мягко спустился на пол и став на колени, вновь истово начал благодарить Солнце за новый день и свет, что равномерно доставался всем: как достойным - так и негодяям, которых ещё было время наставить на светлый путь истинных в Вере праведников, святых и обязательно “честных”. Честных со всеми и во всём!.
  Сегодня Руфус заготовил новые доводы для своих сторожей, когда они привычно начнут насмехаться над ним при выдаче пищи и он сможет своими короткими но страстными речами  убедить их покаяться и начать наконец вести жизнь достойную, а не в постоянном грехе тьмы и непонимания собственных заблуждений. Однажды ему уже удалось убедить свою стражу в подобном и старик этим очень гордился. 
  Тогда, он уже и не помнил сколько лет назад это произошло, но ему казалось что очень давно - после его проповедей и совместных молитв вместе с ними, стражники караулившие ересиарха попытались вывезти своего пленника прочь из замка, где его удерживали. 
    Но какая то ошибка помешала этому. Руфуса заперли на год в одиночную камеру и спускали еду на верёвке в каменный мешок где он тогда пребывал, а его бывших стражей, по рассказам новых - казнили через месяц после неудачного побега.
--Это всё мелочи... - прошептал старик самому себе и споро поднялся на ноги. - Мелочи! Люди отдали жизни, в начале пути просветления и Святое и честное Светило это обязательно оценит! Они умерли под топорами палачей, забывших о правде и справедливости, а значит - умерли достойно! Вопрос не когда умереть, а как... как... как?! - он обхватил голову обеими руками и начал что то истерично шептать, словно споря сам с собой. 
    Потом внезапно прекратил это занятие и с каменным выражением лица уселся на своё недавно покинутое ложе, ожидать когда ему принесут завтрак и появится возможность для ежедневной краткой беседы-проповеди, с его нынешними охранителями тюремщиками.
   За два десятка лет, что Руфус провёл в заточении, после своего подлого пленения - он стал себя считать не просто посланником Солнца в империи, но его голосом и практически правой рукой, с помощью которой Светило и пытается спасти грешников данных земель, и вернуть их на путь истинный!
    Он постоянно проповедовал любой своей охране и особенно начальнику его узилища, когда тот, раз в неделю или чаще, регулярно навещал пленника с пирогом из дичи и кубками вина, и угощал своего единственного подопечного, как рыцарь рыцаря - один выслуженный знатец, второго, подобного и равного ему по положению, имперца.
   Руфуса до сих пор почитали за символ все рыцари империи, правда прежнего, до того как он стал проповедовать - как некую легенду, истинного славного рыцаря империи, что жил  лишь борьбой и славой ратной, на благо державе и искренне скорбели о его неизвестной им нынешней участи: по словам высокой знати – сумасшедшего в какой лечебнице в столице, по мнению низовой - праведника которого истязают инквизиторы к тайной тюрьме при храме Карающего Жара.
    В официальные слухи, что Руфус умер сразу же после пленения, что по приказу императора начали распространять агенты покойного монарха - никто особо не верил. Однако искать и тем более освобождать Руфуса, также особо никто не пытался. 
   Ересиарх "честных" пропал также внезапно как и появился, и это давало почву для всё новых легенд о нём, и самых чудовищных слухов. 
    Император спрятал Руфуса не только от его сторонников что могли попытаться освободить своего лидера, но и от ненависти противников, из числа инквизиторов и жрецов: суда быть не должно, ибо неизвестно чем он закончится. Казни, тем более показательной - тем паче, что бы не создать кумира для поклонения всем протестникам в огромной державе. 
     Император решил держать Руфуса в неизвестности, не подпуская к нему никого с обеих сторон противостояния и просто дождаться его смерти, а потом захоронить, в далёких пустынных землях империи.
  При подобной политике главы страны Руфус не был ни мёрт ни жив и именно это позволяло надеяться императору на то, что ересь, если она возродится с иным лидером "честных",  не будет уже столь сильна как при первом ересиархе, возвращения которого ожидали оставшиеся малочисленные сторонники Руфуса и подобное ожидание всячески культивировалось агентурой имперских служб, что бы временно успокоить максимально большое количество "честных" и со временем полностью их интегрировать в имперские рамки, которые ранее они так яро рвались крушить...
   Сам пленник, в своём узилище где был единственным арестантом, постоянно всё объяснял и трактовал, чем приводил в искреннее восхищение начальника сего заведения: рассвет и закат, пение птиц, новый день или дождь - всему Руфус находил объяснение в знаках Светила грешникам и требовал начать “справедливое и честное правление”, от власть придержащих правителей.
   Зашли, гремя огромными ключами от дверей и клеток, дежурившие сегодня стражи, с тележкой - на которой, в горшке была наложена каша с мясом и свежий хлеб, кувшин с молоком и фрукты. 
   Ещё покойный император требовал что бы Руфуса кормили достойно и выделял на это приличные деньги, которые хотя и разворовывались, но умеренно, что позволяло выдавать регулярно арестанту приличные куски свежей баранины или целого, убитого на охоте, кролика, а также сыр и молоко с творогом, если Руфус об этом просил.
   После того как стражи выставили на грубо сколоченный деревянный стол принесённые ими продукты и собрались привычно затыкать окриками поползновения старика, и их отправить, своими еретическими речами, на плаху к палачу - младший из них, Робер, внезапно расхохотался и подмигнув напарнику, прошептал: “Атакуем первыми - не дадим дедугану нам по ушам скакать!”
--К нам приехала делегация, из инспекции имперских крепостей и замков с арестантами! - буквально заорал он, глядя в лицо Руфусу, когда старик ещё только набирал воздуха для своей очередной утренней проповеди перед грешниками,  погрязшим в ошибках своим сторожам. - Сейчас беседуют с начальником нашей тюрьмы, а после обеда и всего к этому причетающегося, может и сюда заглянут - поглядеть краем глаза на тайную общеимперскую знаменитость! На тебя, старый ты хрыч!
   Сказав это, охранник расхохотался и ему, вовсю мощь своих лёгких, вторил его напарник. Потом они развернулись и быстро укатили пустую тележку и заперли за собой дверь.
    Заключённый не успел, от неожиданности, в смене привычного положения дел, ни сказать им ничего, ни ответить на оскорбление. 
    Он лишь тупо смотрел на принесённые ему продукты. Потом истово сложил ладони лодочкой и после восхваления Светилу - принялся за принесённую ему еду.
  В этоже самое время, в просторном светлом кабинете начальника тюрьмы, на самом верху трёхоконной башни что высилась над остальными строениями, происходил разговор присланных агентов Дезидерия, Шильда и Марка, с самим главой данного секретного  заведения. 
  После первых скромных приветствий и представления бумаг, доказывающих полномочия обоих прибывших гонцов из столицы империи, Шильд поинтересовался здоровьем подопечного командора Граффа, так звали начальника данной тюрьмы и узнав, что как ни странно - но за все двадцать с лишком лет в заточении, Руфус так ни разу сильно ничем и не болел, видимо отличался огромным здоровьем ещё по рыцарской своей жизни, мысленно поздравил себя с этим.
   Выпили по кубку крепкого красного вина и лишь после всего этого, видя что командор Графф немного недоумевает, что привело столь важных посланцев, с бумагами от наследников и нынешнего “престолодержателя”, к нему, Шильд спокойным голосом продолжил: “Следует немедля подготовить к перевозке вашего подопечного! Как можно скорее и с минимальной оглаской...”
--Как?! - вскричал главный тюремщик. - Вы что! Это невозможно! Столько лет его здесь содержали дабы не выпустить в мир данную опаснейшую ересь, точнее её лидера, а теперь вы мне предлагаете... Что?!
  Марк перегнулся через стол и со стуком положил перед Граффом кожаный конверт с указанным секретным письмом, написанным, правда, довольно распространёным "классическим" имперским шифром, для подобных небольших тюрем с “особыми” заключёнными, наличие которых под стражей всячески отрицали чиновники.  
  Коммандор Графф скоро смог перевести указания от имперского канцеляриста Аргуина, именно его решил подставить, в подобной рискованной авантюре, главный имерский министр Дезидерий и лишь глубоко вздохнул: после смерти императора всё шло наперекосяк и когда-нибудь данный бардак должен был добраться и до его, до этого почти что содержавшегося в идеальном порядке, заведения.
--Да... Я понял приказ господина Аргуина. Итак: что именно я должен предпринять?
   Шильд с Марком тут же начали объяснять ситуацию: во первых - следовало подготовить повозку с ящиком, можно гробом, внутри. В ней будут перевозить усыплённого специальной настойкой Руфуса, дабы он не испугался перевозки и не стал оказывать сопротивления и тем более, не допусти сего святое Светило – не начал громким голосом привычно проповедовать свою ересь! Во вторых, для поддержания всего действия в полнейшей тайне - следовало ликвидировать весь персонал тюрьмы, что бы никто из них не смог специально или случайно, даже родственникам, сообщить о смене привычного распорядка у Руфуса или его пропаже из камеры, и не начались волнения по всей империи, от его оставшихся сторонников ересиарха. 
    Графф рассказывал ранее прибывшим “инспекторам”, в разговоре за столом,  что кроме стражей что приносили ересиарху пищу, его самого и ещё нескольких человек - остальные сотрудники даже не представляют кого именно охраняют и он не видел такой уж острой необходимости в массовой бойне этих людей. Однако присланные из столицы агенты были непреклонны - всех в расход!
--Сколько всего у вас тут служек? - поинтересовался "мелкий" Марк у командора Граффа.
--Ну... Четверо надзирателей, что дежурят попарно. Потом бабка кухарка, трое писцов и я – усиленную охрану, мы все последние годы вызываем из соседнего городка, когда в наши уединённые земли кто подозрительный пробирается. Но ведь здесь почти всё время пустынно и безлюдно... Особо мы уже и не боимся, налётов шайки “честных” что бы освободить своего ересиарха, они похоже и не знают где он находится и кажется стали сильно сомневаться: а жив ли наш подопечный. Здесь проходят патрули, конные, из провинциальных и имперских стражей, они обязаны заходить к нам и оставлять отчёты об увиденном для меня лично. У нас по провинциальному тихо и почти что безлюдно, так лучше всем...
--Ясное дело - имперская тайна! - подтвердил с серьёзным видом услышанное Шильд. - Вызывайте всех надзирателей, даже тех кто в отгуле. Бабку вашу, что при кухне работает и всю писчую братию, и думайте как их станем как можно скорее всех ликвидировать.
  Графф немного помолчал, уткнувшись взглядом в огромное окно, потом пожал плечами и ответил: “Выпьем вместе вина, за что нибудь, в их вине - яд. Мы выйдем из кабинета и затворив двери моего кабинета - забаррикадируем их, а через полчаса или ещё раньше - уже никто ничего и никому...”
  На подобном простейшем варианте и порешили, и коммандор Графф, вызвав к себе всех писцов -   потребовал что бы один из них немедленно бежал в город, для срочного вызова пары выходных сегодня, надзирателей, в тюрьму, второй тащил сюда бабку крестьянку с кухни, а третий - шёл к нынешней дежурной паре, что была на службе при Руфусе и звал их в кабинет начальника. 
    Когда писцы вышли выполнять приказы своего командира, тот вытащил какие то микстуры в тёмно синих бутылях и достав бурдюки с густым вином, начал готовить “последнюю проставу” своим подчинённым.
  Были наполнены кубки и самому Граффу, и его гостям из столицы, чтобы не вызывать подозрений у жертв, из числа обслуги, которых решено было принести на алтарь государственной тайны.
  Первыми писцы привели бабку кухарку, старую женщину которой было хорошо за семьдесят: сильно морщинистую и обладавшую небольшим горбом, которая и готовила пищу для всех сотрудников данного узилища рыцаря Руфуса и ему самому. 
     Старуха запричитала и сперва наотрез отказалась пить вино, говоря что уже давно этого не делала и после вина у неё болит и кружится голова, к тому же внизу разогрета печь и её следует поддерживать в данном состоянии, что бы не пришлось по новой начинать всю работу.
  Коммандор Графф подчёркнуто любезно усадил старуху на скамейку возле себя и повёл с ней тихую беседу. Женщина стала подхихикивать и вскоре согласилась, со стариковской неловкостью, всё же поучаствовать во всеобщем застолье что намечалось прямо здесь, в кабинете главы заведения.
  Далее прибыли дежурившие сегодня надзиратели Руфуса: Робер и Гриммо. Робер привычно зубоскалил, а Гриммо лишь кивал на слова друга, ничего не говоря. Им объяснили что сейчас будет проведено некое общее собрание и празднование, а потом получены новые указания.
--А-а-а... Что, нашего престарелого дурака увезут наконец на казнь? - не сильно и удивился Робер. - Уже давно пора! Но мне казалось, что раз два десятка лет его не трогали - могли бы и сейчас оставить в покое... Пускай уже сдесь издохнет.
--С чего ты взял? - искренне изумился коммандор Графф подобному вопросу своего подчинённого.- Отчего тебе подобное вообще взбрело в голову?!
--А на кой нас вином поить то, во время смены? - только если старикана тащить куда в иное место и причём такое, из которого он гарантированно не убежит: либо в столичную какую тюрьму, что вряд ли, ибо в столице много его прежних почитателей - либо на плаху, с которой проще отправить в безвестность, всем надоевшего еретика и предателя Руфуса!Странно поить вином охрану единственного заключённого тюрьмы, о котором нам офицеры говорили столько всего разного – если этого старикана уже не приговорили к смерти и его охранение, по большому счёту, смело можно переложить на конвоиров, вместо стражи  замка.
    Шильд с Марком понимающе переглянулись и пока Графф убеждал своих подопечных что они всё неверно истолковали и намечающееся застолье - лишь привычный обряд сплочения рядов, их маленького, дружного отряда тюремщиков - агенты министра Дезидерия обсуждали промеж собой дальнейшие свои шаги и путь, по которому они вскоре начнут перевозить “груз”, далее: Руфуса следовало обездвижить настойкой, что бы он не оказал сопротивления, в панике от смены привычной за два десятилетия обстановки и не попытался сбежать, поранившись при этом. В дальнейшем его необходимо было довезти до указанного им ранее министром Дезидерием места, которое они ещё вчера навестили,  как случайные путники и передать Руфуса тамошнему владельцу усадьбы, старому другу ересиарха, который однако сумел оправдаться перед трибуналом инквизиции и имперскими сыскарями - и сохранил родовое поместье и титул при нём.
   Определённые выводы сделал, из короткого спора с Робером, для себя и коммандор Графф. Решив, что могут всё же возникнуть трудности с кем из не до конца отравленных подопечных, он, с помощью освободившегося писца, тайно вызвал в ближайшем городке отряд своих, лично им подготовленных, бойцов телохранителей - которые уже добрые пяток лет лишь иногда наезжали с визитами в тюрьму, когда были опасения, в связи с участившимися недовольствами бедноты в городе или рассказами разведчиков о новых людях, которые путешествуют большими кампаниями поблизости от тюрьмы Руфуса и которые могли оказаться еретиками из банды Руфуса что двигались что бы спасти своего лидера. Графф сейчас решил усилиться своими, лично ему преданными гловорезами, которые помогут, в случае какой неприятности - перерезать глотки тем из стражников и обслуги кого не удастся отравить и заодно защитят его от новоприбывших странных посланцев из столицы, которые начинали вызывать у главного тюремщика всё большее беспокойство и подолзрение.
   Наконец прибыли в узилище и отдыхающие сегодня надзиратели за Руфусом, и всех, наскоро успокоивший собственных подчиннных Графф - усадил за заранее подготовленные места за своим длинным столом: агенты империи и сам начальник тюрьмы уселись ближе к двери, дабы быстро покинуть кабинет и запереть его, если жертвы гостайны поймут что их попросту убивают и попытаются скрыться - остальных усадили вдоль стен в глубине кабинета и ближе к зарешеченным толстой витой металлической решёткой окнам, выходившими во двор.
   Коммандор Графф указал всем на заранее разлитое по кубкам вино и после короткой речи о верносте службе и имперским традициям - предложил залпом осушить налитое и тут же добавить ещё.
  Старуха кухарка не смогла исполнить предложение начальника и после пяти глотков перестала пить хмельной напиток, зато бравые надзиратели и щуплые писцы с удовольствием опрокинули в себя содержимое обширных кубков и вскоре начали немного глуповато улыбаться и перемигиваться, пока коммандор Графф наливал им новую порцию вина в пустую тару и многословно благодарил за службу, просив при этом не держать на него зла.
  Вновь все дружно выпили и когда внезапно пожилая женщина, первой начала утверждать что у неё какие то боли в брюхе, и она хочет немедленно выйти прочь из за  стола на свежий воздух - коммандор Графф указал Шильду и Марку шёпотом  что пора уходить и вся троица  шустро выскочила за дверь кабинета в обширный коридор, после чего заблокировала мощные, дубовые, окованные медью двери, ранее принесёнными писцами скамьями и табуретами, благо запорные крючки и обода для засовов имелись и с этой стороны двери, также.
   Какое то краткое время стояла почти что абсолютная тишина, во время которой троица убийц прислушивалась к звукам из за запертых и забаррикадированных ими дверей - потом раздались мерные удары и крики, переходящие в истошные визги и моления о пощаде. 
    Через какое то время стало очевидно что люди, выпившие на данном возлиянии отраву предложенную им  собственным командиром, пытаются табуретами или даже самим огромным столом - таранить крепкую дубовую дверь окованную медью. Однако вскоре всё затихло и внутри помещения более не было слышно ни одного постороннего звука.
--Сколько ещё ждать? - спросил здоровяк пузан Шильд, которого вся данная ситуация заставила почему то нервничать, хотя ранее ему казалось что он привычен к подобным сценам и никогда не боялся смерти, особенно чужой.
--Дадим им ещё несколько минут для окончательного упокоения, - отвечал агенту Дезидерия, под личиной имперского гонца, коммандор Графф, - потом войдём вооружившись кинжалами. На всякий случай...
   Семь минут длились нескончаемо долго. Наконец Графф, вычурно выругавшись, сказал: “Проклятие! Ожидание хуже всего! Заходим и если что, тогда просто добьём несчастных! Они достойно служили под моим руководством и я не хочу что бы они мучались...” - он начал быстро раскидывать недавно созданный троицей завал, ему никто в этом не помогал.
   Шильд нервно кусал себе губы, пока Марк весело потирал руки и толкал друга в объёмное брюхо, словно ожидая какую развесёлую потеху увидеть прямо сейчас.
   Когда дверь рывком отворилась под усилиями коммандора Граффа, то двум агентам министра Дезидерия и начальнику тюрьмы предстало следующее зрелище: четыре надзирателя, самые крупные из жертв - лежали на полу, прямо у двери, в лужах собственной  блевотины и сжимали в руках по табурету. Писцы почему то все трое уткнулись в стол лбами и так и замерли, найдя свою смерть тихо и без особого сопротивления злой судьбе. Лишь старуха кухарка тихо подскуливала в углу и трепыхалась, вся в своих рвотных выделениях. Видимо она выпила слишком мало отравленного вина что бы быстро скончаться.
   Подняв немощную старческую голову на тонющей куриной шее, она протянула руку и прокричала, точнее попыталась, а на самом деле громко зашипела, почти шёпотом, видимо от наступившего бессилия от постоянных рвотных спазмов: “Проклинаю вас, предатель! Изменщик! Мы вместе столько лет, а вы, господин коммандор, как после...” - договорить начальник тюрьмы ей не дал: он в мгновение подскочил к своей многолетней кухарке в одном длинном прыжке и с силой воткнул длинный стилет ей в грудь, потом резко выдернул его и ещё дважды вонзил в маленькое, щуплое тело старушки ещё дважды стальное жало.
    Женщина пару раз пронзительно ойкнула и немного потрепыхавшись, возможно это лишь показалось Шильду, замерла на полу кабинета.
--Всё. Отмучалась... - успокоившись констатировал Графф, вытирая стилет о старушечьи одежды и брезгливо обходя лужи с блевотиной. - Что делаем далее, господа имперские агенты?
--Ммм... Что? - спросил немного выбитый последними событиями Шильд, но быстро взял себя в руки. - Верно! Усыпляем Руфуса настойкой и ложим в ящик для перевозки, что бы он нам не сопротивлялся и не привлекал внимание при транспортировке. Потом направляемся в замок, где он должен будет находиться ближайшее время, до прихода усиленных конвоев, а потом...
--Что с моими людьми прикажете делать? - глухо спросил Графф, глядя куда поверх головы высокого Шильда.
--А что? - удивился агент министра Дезидерия. - Пускай здесь остаются. Что они сейчас могут сделать?
--Здесь? Здесь?! - словно сорвался с цепи коммандор Графф. - Что вы мелете? Да они за сутки всё завоняют! Вы вообще собираетесь оставлять здесь тюрьму или вам приказано и наш отряд полностью распустить? Мне непонятны приказы из столицы, но я служака и им подчиняюсь! Теперь хочу знать что далее будет с оставшимися людьми и лично мной...
--С оставшимися? - удивились хором  Шильд и Марк, и лишь теперь, выглянув вниз из окон бастиды, заметили восьмерых прибывших здорованей в кольчугах и шлемах, с мечами и щитами, и вообще, скорее походивших на отряд ветеранов сержантов, чем обычный тюремный конвой. - Кто это?
--Моя охрана и по совместительству - люди что проводили разведку и дознавание, если нам казался кто подозрительным в округе. Наша тюрьма в пустынной местности расположена, на холме и если кто пробирался к нам без разрешения - они их ловили и довольно долго спрашивали... Всеми доступными способами.
--А почему...
--Не отравил и их? А зачем? - они о Руфусе имеют смутное представление, ибо никогда его в глаза не видывали и скорее всего и не знают кто он такой. Не любопытные профессионалы, что ценят уют и деньги. Мои личные слуги, которых я знал ещё по службе в имперской армии. Они не проболтаются по двум причинам: ничего толком не знают о том, кого я здесь и по чьему приказу содержал, ничем не интересуются - кроме денег, драк, выпивки и баб... Они нас будут сопровождать как охрана, до места передачи Руфуса, от меня, прочим чиновникам империи.
--Ничего такого не будет! - запротестовали агенты Шильд и Марк, боясь что возможно их раскрыли и  сейчас коммандор Графф попытается их задержать. - Зачем нам свидетели в столь важном деле?
--Это охрана, а не свидетели и без них я и шага не сделаю! И вам не позволю... - сказал, как отрезал, глава тюрьмы. Агентам главного имперского министра пришлось согласиться с его доводами. - Они помогут мне скинуть наших несчастных коллег в пустующий пересохший колодец, и засыпать их землёй. Когда вернёмся, то сообщим семьям что было нападение и все они пали смертью истинных служак, на своём посту: это меня обелит перед семьями покойных и несчастным их родственникам даст небольшую сумму, из имперских фондов. Вы ведь не против столль скромного поощрения за верную службу?
  Шильд с Марком лишь закивали в знак одобрения подобного варианта действий, но между собой зашушукались что Графф совсем не прост и следовало придумать как в дальнейшем поступить с ним самим  и его личной охраной, оказавшейся несколько воинственнее чем пара предполагала сначала.
   Зашли вызванные коммандором Граффом "здоровые лбы", из его личной охраны и с недоумением уставились на представшее перед ними зрелище с множеством скончавшихся людей.
     Однако командир, быстро, одним своим начальственным рыком заставил их начать выполнять его приказы: по-очерёдно вытаскивать на площадку перед тюремными постройками всех умерщвлённых людей, потом вытереть соломой или какой ветощью начисто пол и вообще, кабинет начальника тюрьмы, можно и одеждами убитых, что бы не провонял окончательно от многочисленных рвотных масс что скопились лужами возле валявшихся убитых людей.
   Через десять минут все тела бывших сотрудников тюрьмы были вынесены во двор и уложены в ряд. Графф ещё раз из обошёл труппы и отдал приказ своим телохранителям всем им перерезать горло, что бы убедиться что абсолютно все жертвы совершенно точно мертвы. 
    Приказ был выполнен немедленно и Марк вместе с Шильдом наблюдали, как бойцы Граффа обходят уложенные ими ранее в ряд тела и пока один из головорезов Граффа наступал тем на руки, второй приподымал голову и коротко воткнув кинжал в горло делал быстрый надрез, от уха до уха, потом пара перемещалась к следующему телу.
   Начальник тюрьмы приказал присыпать землёй оставшиеся на траве следы крови и стал указывать своим людям куда далее тащить отравленные тела: всех следовало немедленно переместить к старому опустевшему колодцу, на границе участка земли бывшего под тюрьмой и осторожно скинуть трупы туда, внутрь,  вниз головой. Потом засыпать землёй и завалить камнями.
  Ещё полчаса ушло на перетаскивание тел к колодцу, укладывание перед ним и точное бросание вниз головами, что бы как возможно плотнее, словно сельди в бочке, могли поместиться там. Деревянными лопатами набирали землю, что ковыряли топорами телохранители Граффа и закидывали проём колодца.
   Агенты Дезидерия вовсю ругались себе под нос последними словами, но при этом не указывая конкретно кто им насолил. Марк и Шильд с каждой минутой всё сильнее опасались новоприбывших людей из охраны Граффа и видя их почти что собачью преданность своему хозяину и крепкие нервы - когда они особо и не удивились одновременной смерти своих недавних коллег по службе, в узилище для Руфуса и тому, что их тела приходилось прятать, а не везти в ближайший город для проведения погребальных обрядов в храмах.
    Агентам "престолодержателя" было очевидно что подобные люди не задумываясь прирежут и самих агентов Дезидерия, как только коммандор Графф почувствует что неладное в словах ими произнесённых или заподозрит что документы, ранее ему показанные, подложные. Следовало быть предельно осторожными и до самой доставки “груза” , в ранее определённый замок,  никак не проявлять себя.
   Когда грязная работа была выполнена и колодец засыпан землёй и завален, найденными  где окрест камнями, коммандор Графф приказал паре своих бойцов: “Отправитесь назад в город и сообщите семьям надзирателей и писцов, я дам вам адреса где и кто из них проживал, что у них вынужденное бдение, в связи с мятежами в провинциальных королевствах и пускай они не волнуются. Ещё через сутки - сообщите что всех вызвали для общего рейда, в какую дальнюю провинцию, для усиления отряда, какого - придумайте сами. О старике, которого сторожили, если кто из погибших болтал лишнее, скажете что он был вывезен куда на север, ещё неделю назад: его собирались на корабле отправить в Гардану, в самые страшные замки, что вечно находятся подо льдом или снегом. Это главная идея: что писцы и надзиратели не убиты - они сейчас в походе, а тюрьма пуста потому что пленника перевели в ещё более скрытое узилище на Севере, куда и добраться то невозможно. Поняли задачу?”
   Пара, к которой обращался начальник тюрьмы, сообщила что всё они поняли и повторив своему командиру что от них требовалось выполнять в ближайшее время, отбыли на лошадях в город.
    Они должны были, как можно дольше, успокаивать семьи отравленных Граффом людей и поддерживать ложные слухи о пропаже Руфуса на Север, если кто был посвящён в тайну сего пленника и пытался отслеживать его перемещение.
   Сам Графф подошёл к оставшимся своим людям и сообщил им, что следует подготовить старую карету с решётками и ящик, скорее даже просторный гроб, именно в нём и будет осуществленна перевозка объекта. Потом четверо из телохранителей возьмут в руки арбалеты и останутся в карете или на ней, в качестве охраны. Ещё пара станет скакать вперёд, как соглядатаи и сообщать, нет ли впереди опасности.
--Опытный зараза! - шепнул кроха Марк здоровяку Шильду, став на цыпочки. - Что с ним делать в дальнейшем и когда именно?
--Как и говорил наш господин ранее, по его плану и поступим: заводим Руфуса в замок, просим приюта для всех, а потом, по плану что многократно обсуждали при Дезидерии...
   Начальник тюрьмы Графф, тем временем взял ранее ему выданную агентами министра, которых он принимал за имперских старших вестовых гонцов, бутыль с сонной настойкой и плеснув её в миску с молоком - дал испить собаке, что крутилась уже давно рядом, виляя куцым хвостом, как могла.
--Зачем это? - удивился здоровяк Шильд, не понимая действий коммандора Граффа.
--Проверка. - спокойно ответил начальник тюрьмы. - Если заснёт, значит всё нормально, а вот если здохнет... Тогда вы отправитесь вслед ей, причём немедленно! Я хочу быть уверенным что вся эта бойня, на мой взгляд откровенно безссмысленная и перевозка, столь опасного преступника из узилища, где он двадцать лет находился под достойной опекой - не являются государственной изменой. Собака спит - значит перевозка Руфуса реальна и просто у кого из наших большеголовых начальников, в столице, появился в голове очередной странный план. Мертва - вы преступники и убийцы, которые хотят прикрыться мною при расследовании этого преступления и специально прибыли для убийства Руфуса, что запрещал, как мог, уже умерший наш великий правитель. Смерть пса - станет вашим приглашением на казнь...
  Шильд с Марком ошалело уставились на собаку которая жадно лакала молоко с настойкой, хотя ранее и долго принюхивалась к выданной ей порции странного смешанного пойла. 
     Оба  агента боялись что взяли не ту, подготовленную им аптекарями Дезидерия, жидкость и в случае ошибки могут быть перебиты телохранителями Граффа буквально через пять минут, и это ещё в хорошем, для них, случае.
  Через несколько долгих минут псина стала зевать, потом потягиваться и наконец, сделав несколько медленных шагов и почти описав короткий круг вокруг миски - улеглась на траве где ярко светило солнышко и стала сопеть.
  Подождали ещё пять минут. Графф слегка пнул собаку сапогом, но та лишь фыркнула и отвернула голову в противоположную сторону.
--Спит! Не умирает или что подобное – спит! - подытожил увиденное коммандор Графф. - Господа гонцы прошу прощения, проверка в нашем деле была обязательной.
   Шестёрка его телохранителей, что ранее выстроились угрожающим с виду полукругом сразу за спинами агентов Дезидерия, лишь невозмутимо пожала плечами и отправились выносить огромный ящик, в который скоро следовало перенести спящего Руфуса и заперев старика в нём, в дальнейшем закрыть ещё и в огромной карете на шести колёсах, с решётками на окошках.
  Сам начальник тюрьмы поднялся в свой, вонявший всё ещё блевотиной, кабинет на самом верху башни, вытащил из тайного железного шкафа кувшин с густым вином и влил в него половину бутыли, что получил от прибывших "как бы имперских" гонцов. Спустившись на кухню, при тюрьме, он обнаружил там немного копчённого мяса, овощи, сыр и взяв всё это с собой - направился в камеру к единственному своему арестанту, которого строго стерёг много лет.
   Старик пленник несказанно обрадовался внезапному и незапланированному приходу главного человека в его узилище: с ним можно было интересно побеседовать, как равный с равным, и тот всегда приносил какие новые вкусности, которыми с удовольствием баловал своего пленника. 
   Чего таить, Руфус, взаперти долгие годы и однообразном, хотя и достойном питании - стал испытывать некое влечение к новой пище и желанию хоть как то разнообразить своё времяпровождение: его проповеди особо более не достигали цели и после казни первых его конвоиров, которые поверили словесам праведного старика и известнейшего имперского рыцаря, новые надзиратели скорее ругались или смеялись с него, однообразно посылая куда подальше или же откровенно глумясь над речами старца.
   Коммандор Графф спросил Руфуса о здоровье и после пяти минут банальностей предложил вместе с ним откушать, что Светило им дало на сегодня, и запить всё это отменным вином, которое сам начальник тюрьмы специально припас для своего, как смеясь привычно проговорил Графф, “гостя”.
   Сам тюремщик правда пить не собирался, указывая что сейчас ещё не вечер и ему стоит продолжать службу, но своему известнейшему и достойному арестанту он готов услужить в такой малой слабости и просил того не стесняться его присутствия.
   Старик с удовольствием отпил пару глотков густого, слегка с горчинкой, вина и заел копчёным мясом и огурцом, свежим и одурманяще пахнущим свободой, Солнцем, ветром в поле - да и вообще всем тем, от чего Руфус совершенно отвык в заключении.
   Буквально через пять минут, в голове у старика помутилось и ему внезапно резко захотелось спать. Коммандор Графф его успокоил, тем что ничего страшного и пускай Руфус отдохнёт, пока он, коммандор, прибирает остатки их совместной трапезы. 
  Шепчущий очередные слова о Светиле и том что следует жить не только “свято" но и "честно” - Руфус был заботливо уложен на своё убогое ложе и вскоре затих, лишь мерное вздымание его тощей старческой груди, показывало, в полумраке камеры, что он спит, а не умер.
   Коммандор Графф вышел прочь из камеры и вскоре вернулся с четырьмя своими телохранителями, которые осторожно приняв нежный груз на покрывало, вытащили его на солнечный свет и стали аккуратно укладывать, под присмотром суетящихся Марка и Шильда, в ящик, что ранее и приготовили специально для перевозки Руфуса. Ящик закрепили болтами и осторожно внесли в огромную карету запряжённую четвёркой тяжеловозов. 
   Когда всё было готово, стали ждать посланных в город людей, что сообщали родственникам убитых о том что их близкие пока что задерживаются на службе и скоро могут и не появиться. Примерно через час прибыла и посланная с новостями семьям стражников пара телохранителей Граффа и получив от того наставления как охранять тюрьму до его возвращения и что и кому говорить - были оставлены на хозяйстве.
   Небольшая группа, состоящая из огромной кареты с запряжённой в неё четвёркой лошадей, пары всадников которые скакали вперёд для разведки местности и трёх знатных людей на хороших лошадях, наконец отправилась в путь.
   Было уже хорошо за три часа пополудни и агенты министра боялись что не успеют затемно довезти свой нежный груз на указанный им ранее ближайший замок сторонника ересиарха. Однако коммандор Графф их успокоил, сообщив что дороги здесь отменные, а о разбойниках давно не слыхивали - да и на подобный отряд нападать они вряд ли решаться. Если не нарваться каким чудом на отряды бывших бойцов Руфуса из “рубак”, что казалось совсем уж невероятным в данной местности и в нынешние времена - можно спокойно путешествовать хоть всю ночь.
  Ехали, из за тяжёлой тюремной кареты, неспешно и уже вскоре после начала пути стало очевидным что засветло они, куда задумывали, точно не успеют.
     Марк поинтересовался возможностями ночёвки у коммандора Граффа, на что тот лишь удивлённо поднял брови вверх: “А на кой тогда мы всю эту кутерьму устраивали сегодня, вместо того что бы без спешки отравить прислугу при тюрьме и завтра утром, пораньше, и отправиться в путь? - ваша ведь идея! Что вы планировали, где ближайший привал?”
  Шильд с Марком объясняли что не думали что всё так задержится и хотели выслужиться перед нынешними наследниками кандидатами на престол, оба сговорились именно внуков покойного императора называть как господ, от которых они получали приказы на перевозку Руфуса из  тюрьмы. 
  --Мы думали что отравление будет скорым и мы сможем как можно быстрее приступить к... - мямлил Шильд.
--Что?! Я быстро отравлю своих людей, часть из которых в отпуску и их необходимо собрать, вызвав из дому, потом брошу трупы прямо в здании что бы они всё служебное помещение завоняли и вприпрыжку отправлюсь куда мне укажут? Вы пьяны?! - расхохотался Графф. - А испуганные семьи надзирателей и писцов, могущие поднять панику в городе из за пропажи своих родственников, а кому под отчётность передать здание тюрьмы и имущество в нём? - Какая глупость! Мне кажется что план с переездом Руфуса был откровенно поспешным: если бы выполнили как вы хотели-могла начаться паника об убийствах в тюрьме и побеге Руфуса и тогда стало бы ещё хуже, пришлось бы войсками волнения подавлять. Народ у нас загорается, на мятеж, как сухая трава в степи... Да и зачем этого старикана вообще трогать было? Он у нас сидел себе тихо, никого особо не трогая. Империя почти успокоилась от того что он устроил ей много лет назад, а сейчас, при одних лишь слухах о его приближении к столице - чего только может ни случиться! Зачем это всё? И почему вас всего двое? Я думал, прибудет за ним отряд в сотню головорезов, с оружием и доспехами, а тут... мне самому приходится делать всю работу! Я и ранее охранял, и сейчас "решаю" свидетелей из конвоя и сторожей, с вами перевожу груз. Странные задумки у тех кто отдавал подобный необдуманный приказ, странные!
--Мы лишь исполняем приказы наследников! - дружно пожали плечами агенты министра Дезидерия и отъехали прочь, от начавшего задавать лишние вопросы коммандора Граффа.
   Как ни странно, но путь ночью был вполне сносен: светила полная луна и дорога, в почти безлесой местности, хорошо просматривалась. 
    Ехали без спешки, а пара телохранителей Граффа, что возвращались с донесениями каждые полчаса, объясняли как найти брод через ручей или где находится мост между берегами высохшей речушки. 
  Поселения по пути следования не попадались и к самому утру, порядком вымотанные но довольные, Шильд и Марк смогли довести своими точными указаниями, подчинённый им временно отряд,  до замка, скорее даже бастиды с башней и пристройками, окружённой невысокой каменной стеной, нужного им местного аристократа, где и планировалось освободить Руфуса из плена и организовать первый, "начальный", штаб, для восстания обновлённых еретиков “честных”.
--Замок барона Гундобада! Ах вот оно что... - странным тоном произнёс коммандор Графф,  откровенно неприятно удивившись месту, на которое указали столичные гонцы, как на временное убежище для их конвоя.
--Вы недовольны? - осторожно спросил Марк, холодея от возможности того, что главный тюремщик сейчас скомандует своим людям убить его и Шильда, а потом, развернув карету с Руфусом - отправится назад.
     Если их убьют - ужас, а если они сбегут от Граффа, но при этом провалят всю задумку главного имперского министра Дезидерия - будет ужас медленный и пыточный.
--Ещё бы! Что за сутки, с самого вашего появления... - мрачно заговорил Графф. - Данный барончик, в молодые годы, был сторонником как раз перевозимого нами объекта, ещё до того как умер его батюшка и он сам стал бароном. После разгрома восстания и пленения Руфуса - нынешний барон Гундобад был арестован и лишь его молодость и сотрудничество со следствием, помогли спасти его молодую жизнь и оставить его семейству данный замок во владение.
--Сотрудничество со следствием? - хором спросили Марк и Шильд, подозревая что возможно ошиблись с лошадкой на которую следовало ставить, в забеге с организацией нового восстания.
--Вы не знали? Молодой сопляк тогда сдал полсотни известных ему рыцарей и баронов, и их слуг, а также сообщил где хранились некие суммы, на поддержание восстания в новых провинциях. Его семью ещё несколько лет допрашивали инквизиторы и посланники императора, но потом, в связи с почти полным прекращением единого движения “честных" и распыления тех на отдельные очаги-секты, прекратили и оставили лишь трёхлетний тайный присмотр. Ни разу более ни в чём подобном он обвинён не был и став крайне набожным, почти всё своё нынешнее время, барон Гундобад, став уже зрелым мужчиной - проводит в молениях нашему святому Светилу и изучением книг по вере и истории... Надеюсь у него всё сложится в старости лучше, чем в самом начале, его столь бурного, взросления.
   Шильд толкнул Марка в плечо и сказал что знает что им предпринять с Граффом и его людьми, надо лишь сразу же взять в оборот хозяина замка и напомнив ему о прошлом предательстве боевых товарищей, из армии Руфуса, дать возможность искупить старую  вину нынешними своими поступками. На том друзья и порешили.
   Марк объяснил коммандору Граффу что это их старый агент, который долго был в тайной работе среди еретиков “честных” и сильно помог в подавлении восстания, что произошло два десятка лет назад. 
     Графф удивился и спросил зачем же тогда Гундобада столько мучали инквизиторы и прочие службы, в том числе и имперские.
--Следовало прикрыть нашего агента от любых подозрений бывших сотоварищей и в дальнейшем, с его помощью, конечно, добивать отдельные очаги ереси, особенно если кто из ватаг данных негодяев приходил к нему просить об убежище или за деньгами из тайных схронов Руфуса! - встрял в разговор Шильд.
  Нельзя сказать что Графф сильно удивился услышанному, он просто ухмыльнулся и покачал головой, однако перестал спорить о возможности заезда внутрь укреплений видневшегося замка и нахождения, для всей группы, временного убежища здесь.
  Шильд его успокоил, что они заедут внутрь лишь за тем что бы получить провизию и дать отдохнуть лошадям, после чего немедля направятся в путь далее.
   Когда стража на воротах потребовала объяснений кто они такие и чего хотят, Шильд шепнул другу и напарнику Марку: “Следи за нашими сопровождающими и успокаивай их, я скоро всё устрою!” - после чего неловко слез с седла и заорал стражникам в башенке, на крепостной стене, что они здесь были совсем недавно, посланцы империи из столицы и он желает что бы его одного пропустили в замок, для разговора с господином бароном.
   Через долгие четверть часа дверь в воротах отворилась и Шильда впустили внутрь, после чего провожающий довёл его до входа в сам замок, на ступенях которого стоял тучный мужчина с волосами цвета свинца, короткими усиками и остроконечной бородкой, их с Марком недавний говорливый и хлебосольный принимающий хозяин, что совсем недавно прощался с ними, с грустью указывая на некие заброшенные постройки в бывших зданиях управления каменоломен и говоря что хотело бы жить там, без суеты людской и в мире с природой...
   Ещё тогда агенты министра Дезидерия подозревали, что барон Гундобад и не догадывается что именно там находится тюрьма и не простое узилище, а именно то, в котором содержат обожаемого “честными” Руфуса, их пленённого лидера и по их мнению, праведника и посланца Светила в земли империи, а то и весь известный мир! Гундобад был совсем рядом со своим кумиром столько лет и ничего не подозревал! Или делал вид...
 --Что вас заставило вернуться в мой скромный ветхий замок? - несколько опасливо и с подозрением, спросил барон Гундобад у подходившего к нему Шильда. - Огромная честь и такая неожиданность... Мы совершенно не были готовы к ней.
--Честность и делёж! - шёпотом, впрочем довольно чётко, произнёс Шильд слова пароля, которым, по сведениям агентуры Дезидерия, обменивались между собой некогда люди Руфуса, после того как сам праведник был пленён, но ещё оставалась надежда на успех его дела.
--Что?! - глаза барона Гундобада полезли из орбит. - Что?! Прошу немедленно покинуть мой дом,  если вас прислали ко мне эти мерзкие провокаторы из трибунала инквизиции! Я совершил ошибку в молодости, но теперь раскаялся в этом и веду тихую жизнь, не участвуя в конфликтах и замаливая свои грехи, и посему...
--И посему вы сдали “чернорясным” многих своих бывших сотоварищей, по общему делу? - явно угрожая спросил Шильд. - Сдали людей на плаху и позволили проклятым имперцам заполучить схроны с деньгами и оружием, что готовили в тайне для продолжения восстания “честных”!  Предали праведного Руфуса, который доказал всем нам, что возможно иное общество, не столь бесчестное в наживе, как нынешнее?
  Шильд наступал на бледного и трясущегося хозяина замка, а тот лишь вздрагивал и готов был расплакаться, словно нашкодивший ребёнок перед строгой нянькой.
 --Вам, наше святое и честное Светило, даёт шанс исправиться и искупить свою вину, брат мой... - таинственно и важно произнёс агент Дезидерия, обращаясь к бледному как мел, барону Гундобаду.-Люди, что стоят за вашей стеной - вы знаете кто это?
--А? Что? Я... Нет, я не... послушайте...
--Там проклятые мучители и палачи, нашего праведного пророка, Руфуса! - громким шёпотом чуть не шипел, в ухо барона, Шильд. - Эти скоты не казнили нашего честнейшего лидера, нет! Они его доводили голодом и сыростью до изнеможения, в заброшенных домах совсем рядом с вами, где ранее располагалось управление каменоломен!
--Что вы говорите?! Это возле городка быших каменотёсов, в нескольких часах пути отсюда?! - искренне изумился, шокированный всеми последними событиями, Гундобад.
--Верно! Сейчас, в связи со смертью императора и попытками его бесчестных наследников всё же казнить несчастного старика, его мучители уложили нашего великого предводителя в гроб, а сам гроб - положили внутрь тюремной кареты и собираются подобным образом провести его в саму столицу империи, для глумления над символом нашей борьбы! Они желают его привселюдно сжечь живьём на костре, в центре столицы, что бы усладить взоры инквизиторов и самых бешенных гонителей “честных” из числа жрецов и знати!
--Скоты! Подонки! Мрази! - сквозь слёзы медленно проговаривал, слово за словом, барон Гундобад. 
    Как отметил про себя Шильд, не ясно как за ним осуществлялся присмотр, но явно барон не забыл  убеждений своей молодости, которые он тогда считал единственным смыслом жизни.
  Агент Дезидерия решил окончательно закрепить успех и приступить к выполнению второй части плана, пока коммандор Графф, оставшийся вне периметра укреплений, ничего не заподозрил и не увёл людей прочь, предварительно прирезав самих Шильда и Марка: “Они собираются пытать привселюдно нашего праведника, усекая ему конечности и прижигая их смолой что бы тот не истёк кровью ранее срока всего пыточного церемониала проклятых чернорясцев! Мы должны действовать немедля!” 
--Но как? Я... Да и какие у меня есть гарантии, что...
--Гарантии?! Вы предали наше дело один раз и собираетесь так поступить и внове, лишив поддержки нашего признанного лидера, когда появился шанс на его освобождение, после многолетнего плена?! - Шильд, как артист, фигляр с подмостков, размахивал руками и строил гримасы пытаясь повлиять на барона.
   Барон не выдержал и всё же расплакался, видимо в затворничестве в своём замке он стал крайне раним и сентиментален. Через несколько секунд Гундобад поднял голову и сказал: “Хорошо. Я в ваших руках, что бы это не означало... Судьба! Не скроешься нигде и никогда.”
--Не беспокойтесь. Всё прочее за мною и моим сотоварищем, вы же его помните,  когда мы недавно вас посещали? - нами всё рассчитано.
  Через пару минут после сего эмоционального разговора ворота замка отворились и впустили внутрь, начавшего было волноваться, Граффа, бледного от опасений за свою жизнь Марка и шестерых дюжих охранников главного  тюремщика, спокойных и уверенных как всегда.
  Марк тепло поздоровался с бароном Гундобадом, у которого сейчас глаза были полны слёз, коммандор Графф лишь быстро и несколько презрительно кивнул хозяину замка коротко головой, не без явного намёка в данном своём жесте. Шильд, ставший распорядителем во дворе, при замке, просил дать овса и напоить лошадей, а также приготовить провизию и самому их отряду в дорогу. Потом он отвёл Граффа в сторону и пояснил: “Барон хочет посмотреть на Руфуса, одним глазком!”
--Зачем это? - занервничал главный тюремщик. - Лишнее! Я ему не доверяю! У нас ведь тайная миссия и нет смысла доверять бывшим сторонникам ересиарха. Мы и так прилично рискуем! Что за блажь? Кто ему сообщил?!
--А если старик задохнулся во время нашего пути? - усмирил Граффа Шильд. - Даже если что и случится, я беру ответственность на себя! Нам с Марком даны подобные полномочия и я...
--Ладно! Времена видимо совсем скотские стали, раз подобного опаснейшего смутьяна - теперь показывают всем желающим, не как льва, в клети, а просто так, как дрессированную шавку! - недовольно устало буркнул коммандор Графф, указывая своим людям на то, что стоит открыть карету и слегка высунув ящик со стариком в нём, позволить открыть крышку тары с телом, возможно всё ещё спящего, Руфуса.
    Отряд гостей замка въехал внутрь конюшни при поместье и расположился там. Было решено вызвать сюда одного лишь хозяина усадьбы и осторожно, краем, показать ему Руфуса.
  Когда всё было готово - ввели барона Гундобада, хозяина замка и при свете факелов в полумраке конюшни показали ему бывшего лидера восстания “честных”. 
    Руфус уже не спал, но при этом бессмысленно водил головой и что то тихо спрашивал, словно бы разговаривал с духами. Старик лежал слегка спелёнутый в узком ящике и явно непонимал где он находится и не спит ли он и сейчас.
  Гундобад присматривался, не узнавая своего бывшего патрона - потом резко отшатнулся и со словами :”Святое Светило!”- словно тень, как можно скорее вышел из помещений конюшни во двор. За ним следом неотступно шествовал Шильд, рассказывая что то на ухо и приобнимая за плечи. 
  Марк остался с Граффом, что бы попытаться убедить того выпустить на время Руфуса из ящика и дав тому немного размяться, накормив и напоив в закрытой от посторонних в замке конюшне, потом вновь уложить в ящик и везти далее.
   Тем временем второй агент министра Дезидерия, приобнимая барона Гундобада за плечи,  нашёптывал ему: “Вы видели?! Вы сами всё видели, брат мой!”
--Конечно! Скоты, ублюдки, мрази...
--Нам удалось с огромнейшим трудом втереться к ним в доверие и занять определённые посты, в меру важные, в имперской службе. Но сейчас, пока безвременье в стране и нет единого правителя державы - императора, следует освободить нашего праведного лидера и вернуться к борьбе за “святое и честное Светило”- здесь и сейчас. Немедленно!
--Что вы предлагаете мне?
--Мы, с братом Марком, заходим и атакуем их всех внутри конюшни из арбалетов - вслед этому забегаете вы, с отрядом из верных слуг которых вооружите и уничтожаете полностью подонков,  мучителей нашего святого лидера. Мы его освобождаем немедля!
--А далее? Что будет потом?!
--Успех! Новое восстание “честных” и попытка докончить то, что двадцать лет назад нам помешало предательство отдельных подонков в наших рядах!
--Да, но...
--Но теперь вы не будете простым рыцарем, баронским сыном, нет! - вы станете лидером войска, при постаревшем праведнике Руфусе и будете вести отряды в бой как полководец!
   Столь странные и противоречивые доводы подействовали на Гундобада самым положительным образом и уже через несколько минут, пока часть его слуг, по одному, кк приказал Графф - заносили в конюшню воду и провизию, а также тряпицы и бумаги, по требованию коммандора Граффа - вторая группа, возглавляемая самим бароном и состоящая из ветеранов имперских походов, охотников и просто здоровых крепких мужиков, уже окружала конюшню, готовясь ворваться туда по приказу Марка и Шильда, когда те широко отворят, сейчас закрытые, ворота помещений где скрывались ересиарх и его конвоиры.
   Агенты министра Дезидерия смотрели в щели, между досок, за приготовлениями отряда Гундобада во дворе и когда кроха Марк показал Шильду знаками что всё готово, оба осторожно достали свои небольшие арбалеты, для стрельбы с лошади, с обмазанными быстродействующим ядом уже установленными болтами и внезапно прицелившись, каждый со своего укрытия в конюшне, застрелили двух самых крупных из телохранителей коммандора Граффа.
    Потом, как ранее и сговаривались: Марк опрометью заскочил в карету с уже снова уложенным там в ящик Руфусом и заперся изнутри, а Шильд, навалившись всем своим немалым весом на тайно ранее отпертые засовы ворот в конюшне, отворил их и стал махать руками, приглашая и барона Гундобада присоединиться к его акции.
   На  вопли умирающих товарищей в пару секунд подбежали четверо телохранителей и сам Графф: они обедали в отдельной каморке и упустили сам момент предательства агентами Дезидерия - стрельбы в охранение на посту и отпирания ворот в конюшню. 
  На тюремщиков Руфуса, в проём отпертых ворот, уже неслись полтора десятка людей с топорами, мечами, алебардами. Укрыться в конюшне не получалось из за широко распахнутых отпертых ворот, а убить Руфуса, в связи с тем что Марк успел заблокировать двери кареты и запереться внутри неё - также не было никакой возможности, как Графф не пытался это сделать первым же своим действием, когда понял опасность что им грозила.
    Старый служака вспомнил предписание, что следует немедля казнить ересиарха, если есть хоть малейшая опасность его освобождения, для блага и спокойствия империи. Но Марк был внутри тюремной кареты и запер за собой дверь, в той спешке когда люди Гундобада с каждой секундой приближались, Граффу не хватало времени взломать двери кареты и убить Марка и Руфуса, приходилось заниматься банальным спасением собственной жизни.
  Бой был коротким: пару телохранителей коммандора Граффа лишились рук, под умелыми действиями двуручными топорами, от слуг барона Гундобада и свалившись на землю, с воплями и в корчах, были добиты копьями. Одного из телохранителей застрелил охотник лучник издали, иного загнали к лошадям и добивали там, когда он раненный уже упал на колени продолжая отбиваться мечём и дагой.
  Самого, яростно размахивающего двумя короткими мечами Коммандора Граффа - закололи общими усилиями барона Гундобада и пары его слуг, из бывших сторонников Руфуса: они ранили в бедро коммандора, а потом дважды вонзили своё оружие, меч и пару алебард, ему в живот. Схватка, несмотря на опыт телохранителей и самого Граффа, получилась короткой.
--Старуха... Это мне за неё кара. Права была бабка... - прошептал путанную околесицу, для своих убийц, не без славы окончивший жизнь коммандор Графф и умер, когда его палачи отступили на шаг, ожидая последнего добивающего удара по тюремщику самого барона, который так и не решился его нанести, уже поверженному, лежащему в луже собственной крови, Граффу.
  Все люди, из тех, что относительно неплохо были информированы об узнике ересиархе Руфусе, за исключение пары телохранителей коммандора которые оставалась сторожить помещения тюрьмы,  по приказу Граффа, его сторожа и обслуга - теперь были убиты: коммандор Графф, трое писцов, четверо надзирателей и шесть личных телохранителей Граффа, а также старуха кухарка которая кашеварила при заведении. Это позволяло надеяться на успех затеи Дезидерия и возможность как можно дольше держать в тайне побег Руфуса и подготовку его сторонниками своего нового восстания, против нынешнего миропорядка в империи в период междуцарствия.
  Отряд барона Гундобада потерял покалеченными шестерых своих членов. Шильд и Марк оказались совершенно невредимы, что их невероятно обрадовало, когда всё закончилось и кровавая бойня на конюшне была завершена.
--С предательством захватили, с предательством освободили... мда, дела. - бубнел себе под нос Шильд, что из весёлого добродушного толстяка, всё скорее превращался в задумчивого мрачного молчуна, бывшего себе на уме.
--Свершилось. Свершилось!!! Что же вы стоите?! - надо посмотреть как там Руфус, как там праведник Руфус?! - затараторил после трёхминутного собственного оцепенения после бойни барон Гундобад и вприпрыжку, смешно подпрыгивая, помчался к карете, из которой уже вылезал Марк и из которой  люди барона с трудом выволакивали огромный ящик, с запертым в нём, праведником “честных”.
  Спустя пять минут старик был извлечён из своего узилища и все бывшие его сторонники оказавшиеся в замке Гундобада, став на одно колено, лобызали руки своему прежнему лидеру, который стоял перед ними босиком и подслеповато озирался, не узнавая помещения где находился и видимо думая что это всё ему лишь снится.
  Марк и Шильд оттащили наконец впадающего в благостную истерию, Гундобада и подняв его, не без сопротивления, с колен на ноги, стали в уголке конюшни объяснять сложившуюся ситуацию: “Следует поскорее всех предупредить что Руфус - кара для еретиков и преступников при власти, как в среде храмов, так и высокой знати, и что все кто хочет вступить в его новое войско”праведных и честных” -получат отпущение грехов, ещё при  жизни, и полное очищение от скверны, после смерти! Светило их всех оновит своим исцеляющим жаром и светом!”
--Что? Что за ахинея? - удивился барон Гундобад. - Следует немедленно бежать скорее и дальше от возможной скорой погони имперцев: укрыть праведника и спрятаться самим! Его могут снова взять в плен и тогда вся наша борьба будет проигранна.
  Однако пара агентов министра Дезидерия стала убеждать барона что как раз этого делать и не стоило, наоборот: как можно скорее начать всюду объявлять где именно находится “внезапно спасённый праведник Руфус” и просить что бы все кто хочет честного дележа имущества богатеев от церкви и имперской знати: земель, денег, домов и прочего - все стремились в замок к Гундобаду, немедленно вступать в его армию.
--Да какую армию?! - у меня нет металла на оружие и лошадей, даже для элементарной разведки, в отряде в полтысячи человек. А снабжение, а пополнение - что вы говорите ахинею?! - возмущался хозяин замка.
--Города лживых падут перед сиянием праведника! - словно бы процитировав какую религиозную книгу возопил Марк. - Это время настало! Идите в указанные вам города и требуйте от них сдачи, и мы вам гарантируем, что ворота сих поселений откроются и они примут вас к себе с радостью! Там и сможете пополнить отряды своих бойцов добровольцами и починить повозки, набрать провизии и оружия, для восполнения запасов всего движения.
--И дадут недра, истинно“честным” - свои скрытые сокровища и будут они обращены на благое дело! - вторил другу Шильд, привычно приобнимая, как старый друг, доверчивого барона Гундобада. - Я неоднократно слышал легенды о том, что как только Руфус получит долгожданную свободу, его новоявленная армия найдёт ранее скрытые от всех клады, предназначенные для новой борьбы: деньги, оружие, что ещё...
--Да бросьте! Имперцы уже вытрясли всё что мы ранее где скрывали и...
--Вера! Вера в судьбу праведника и его деяния!!! - орали хором, с двух сторон, агенты Дезидерия и Гундобад, сдавшись их яростному убеждению, махнул рукой, предлагая им объяснять что ему предстояло сделать далее.
   Шильд и Марк были уверены что имперцы ещё несколько дней не хватятся важного узника,  пропавшего из условно "не существующей"тюрьмы, чьих сотрудников они так удачно стравили друг с другом и уничтожили, а за это время успеют быть найденными и схроны с ценностями и оружием что они сами ранее и закладывали, и города окрестные пасть, в которых были размещены,  по приказу министра Дезидерия, провокаторы - с усиленной поддержкой бойцов наёмников что  возмутят местное население против магистратов и гарантируют захват постов стражи у городских ворот, и отпирание последних, по требованию от послов Руфуса. Всё было готово к началу широкомасштабной акции и следовало просто начать, не медля ни минуты, действовать!
--Грады падут пред словом святого, который вернётся в мир после стольких лет изчезновения во тьме и с ним вернётся сияние святого и честнейшего Светила!!! - заорал, как умалишённый, Марк, который любил иногда разыгрывать, перед простоватыми зрителями, роль искренне верующего ”блаженного”, что получает видения прямо от Солнца. 
  Люди вокруг совещающихся Марка, Шильда и барона Гундобада загомонили и стали предлагать немедленно действовать, как предлагают люди которые привезли в замок праведника Руфуса и помогли его отбить у имперских надзирателей. По их словам, прятаться сейчас не было никакого смысла.
--Наследники всё ещё не императоры, да и есть ли у них ум их деда - большой вопрос! - пробасил один из слуг, пятидесятилетний здоровяк с брюшком, к мнению готорого прислушивался барон Гундобад. - Сейчас самое время попытаться завершить всё то, что мы не смогли, из за предательства кучки подонков из знати, прошу прощения господин барон, совершить два десятка лет назад! Отличный шанс и мы ничего не теряем, нынешнее скотское существование и ожидание смерти - мне глубоко противно и я готов рискнуть!
   Хозяин замка возвёл обе ладони к небу и словно бы умывшись сиянием Солнца, спокойным голосом возвестил стоящим вокруг его слугам: “Хорошо братья мои! Мы поступим как предлагают эти два достойнейших наших собрата: пошлём всюду гонцов, сообщить всем что праведник Руфус уже на свободе и грядёт конец бесчестных, какого бы звания они ни были. А также отправим группы на поиски неких кладов, что, как я понимаю, со слов братьев Шильда и Марка, возможно именно нас и дожидаются...”
--Города! - добавил Шильд. - Следует отправить группы в города что по соседству расположены, особенно вдоль реки!
--Да. Верно. - подтвердил и этот план, барон Гундобад, - Но лишь после того как мы заполучим оружие и сможем собрать хотя бы сотню бойцов. Иначе всё это глупая авантюра и закончится как нашей бесславной гибелью, так и очередным заточением праведного старца!
   Пока Шильд с Марком точно объясняли тому самому пятидесятилетнему слуге, с брюшком, поддержавшего ранее своим весомым мнением их предложения и который видимо был с бароном Гундобадом и в первом походе Руфуса на бесчестных, как именно он определит что это те заветные места где хранятся скрытые для воинства праведника алебарды, арбалеты, бомбарды, порох в бочонках, монеты в кожаных кошелях или сундуках - сам владелец замка, со всевозможнейшим почтением, вывел наконец щурившегося, босого старца Руфуса из помещений конюшни, обильно залитых кровью бывших конвоиров ересиарха и слуг барона, и став на одно колено, вновь поцеловал своему бывшему предводителю руку. Потом поднялся и стал направлять старика в свой, по меркам знати впрочем довольно скромный, замок на пару этажей и невысокую мансарду с небольшими окошками.
   Барон Гундобад приказал срочно вызвать его личного лекаря из дому, в поселении по соседству с замком, и приготовить как можно большее количество блюд для скорой праздничной трапезы: ибо он собирался, сразу же после осмотра врачевателем немощного тела старого Руфуса - дать пир в честь освобождения праведника и начала ими всеми, кто станет принимать участие в пиршестве,  нового большого похода против ересей и зла, что царят в землях империи. 
  Гундобад особо не верил что им удастся что либо изменить, но сожаления и размышления последних лет, что он не погиб в честной борьбе и струсив, подло предал своих сотоварищей - сейчас придавали ему силы что бы попытаться всё исправить, хотя бы в самом конце своей жизни и хоть частично искупить свою вину новой борьбой с неравенством в империи, и даже сгинув в данном противостоянии - всё равно окончить жизнь достойным борцом, а не подлым, малодушным негодяем и предателем.
   Марк и Шильд смогли чётко указать людям барона все установленные ими метки, на старых, сожжённых и потому заброшенных мельницах, где были спрятаны схроны с арбалетами и болтами к ним. В лесах под выкорчеванными и осторожно вновь установленными пнями, где находились ямы с кошелями полными монет. Рассказали как найти в брошенных каменоломнях знаки, что укажут возможное нахождение уложенных в промасленную холстину алебард и коротких палашей вместе с топориками, где в этих каменоломнях следует искать какие верные приметы, что бы обнаружить старые повозки с бомбардами и бочки сухого "взрыв порошка", к орудиям. И наконец, в каких именно колодцах, что уже давно высохли, возможно найти полные монет, золотых, но чаще серебряных – большие кованные сундуки, что ждут своего часа и дадутся лишь в руки новых последователей праведника Руфуса, честнейшего из честных что появлялся под Светом святого Светила.
  Несмотря на приглашение от владельца замка и его людей, Марк и Шильд наотрез отказались присутствовать на осмотре Руфуса лекарем, устроенного не только для лечения но и агитации, что бы первые, из новых бойцов праведника, видели как мучали имперцы их лидера. 
    Агенты Дезидерия постарались как можно скорее отбыть, объясня своё поведение желанием запутать следы в случае возможной погони и отвести от замка скорую угрозу, если таковая будет.
   На самом деле пара агентов главного имперского министра опасалась, что Руфус совершенно не узнает их и сам начнёт допытываться с чьей помощью его освободили, благо они почти и не виделись с ним: ни когда старика сонного укладывали в ящик, люди коммандора Граффа, ни потом, во время схватки в конюшне или когда шалого, после сонной настойки Руфуса вывели из кареты, что бы первый разпоказать барону Гундобаду. Объяснить кто они такие и почему его спасали, было бы ненужной тратой времени и пара решила от неё увернуться. Что бы не возникло новых подозрений со стороны барона и его людей.
     Поставленная министром первоначальная Задача была ими выполнена и ничего нового они более предпринимать не собирались: Руфус выпущен на свободу и вокруг него сформирован отряд последователей, что со временем станет костяком его будущего воинства. Новым еретикам "честных" в меру очевидно описали ориентиры, по которым следует искать клады для “верных и честных”, и когда новые бойцы Руфуса вооружатся, особенно бомбардами - есть немалый шанс что они наведут страха по всей ближайшей округе, а при сдаче Руфусу заранее подготовленных именно к этому городов, в которых агентура министра Дезидерия готова к немедленным действиям как только “честные” подойдут к их стенам и потребуют сдачи полисов - дело, порученное им министром, казалось Шильду и Марку совершенно выполненным, причём отменно, за что может быть получена соответствующая награда, благо Дезидерий никогда не жадничал со своими агентами.
   Оставаться и напиваться, среди малопонятной публики, что из себя сейчас представляла ватага в баронском замке Гундобада и рисковать получить нож в живот или заронить подозрение у хозяина замка - им совершенно не хотелось.
--Скорее! - торопил Шильд друга Марка, когда она на скаку преодолевали мост или какой брод через ручей. - Хватит нам разъезжать под охраной головорезов Граффа или мясников из числа фанатиков Руфуса, хочу быть подалее от всех этих милейших людей!
--Ты стал какой то суетливый! - хохотнул Марк, не узнавая ранее медлительного и спокойного, как сонный медведь в своей берлоге, друга.
--Да! Старуха кухарка в тюрьме! Она была права... И коммандор Графф – тоже! - непонятно отвечал Шильд и лишь по новой пришпоривал свою лошадь, бывшую и так уже полностью в “мыле”.
   Через пять часов скачки пара агентов министра смогла сменить лошадей на одной из имперских почтовых станций и наскоро пообедав, отправилась на встречу с секретарём Дезидерия - Рикульфом, что за свои предыдущие ошибки, особенно при “турнире на крови“ - был отправлен главным имперским министром присматривать, как обыкновенный начальник провинциальной агентуры, за тем как проходит подготовка плана с участием нового восстания ересиарха Руфуса и не стоит ли подбросить денег или оружия восставшим, что бы новый мятеж “честных” мог сразу же вспыхнуть с огромной силой и настолько напугать имперскую знать и жрецов, наследников императора и их провинциальных первых министров, что никто из них не воспротивится назначению единого командира на новый поход и перенаправлению их отдельных отрядов и  дружин, с подавления бунтов в Ромлее, Урдии и Амазонии - на искоренение старой ереси “святого и честного Светила”, олицетворением которой и являлся ересиарх Руфус, как для своих сторонников, так и ярых ненавистников его.
   Пока Марк и Шильд скакали как одержимые, что бы скорее добраться до особняка в котором находился штаб агентуры Дезидерия что и занимался подготовкой нового появления на политической арене давнего затворника и пленника, праведника Руфуса - самого старика, со всевозможным пииитетом и вниманием, осмотрел личный лекарь барона Гундобада и к немалой радости своего хозяина, сообщил барону следующее: старик опоен каким то составом, но не ядом, скорее настойка хмельная или снадобье для сна, отсюда и все его заторможенные действия и медлительность в движениях и при ответах на вопросы. Никаких серьёзных ран нет и видимо от голода, по крайней мере явного, он также не страдал. Для своих лет старик был весьма здоров. 
  По словам лекаря выходило, что Руфус сейчас нуждается в отдыхе, после чего, например утром, его следовало как следует накормить, но без вина или чего подобного и позволить принять ванну, в которой старик пожалуй нуждался более всего и лишь потом начинать полноценные беседы с ним.
   С максимально возможной осторожностью и почтением, вялого Руфуса, что всех благословлял, отвели в его новые покои и приставив к дверям стражу, из пяти вызвавшихся добровольцев, бывших ветеранами ещё первого мятежа “честных” - остальные вернулись к праздничному трапезному столу, в большой зале замка.
   Было принято следующее решение между собравшимися в штабе Гундобада людьми: с самого утра отправить людей в ближайшие сёла и городки, и сообщать о возвращении Руфуса в мир, и его желании продолжать борьбу на благо “честного распределения благ” между всеми живущими в империи. Люди, в связи со смертью императора, немного распустились и пока ещё не видят ни в ком из наследников единственного его преемника, а поэтому есть шанс в подобное междувременье попытаться предложить новую идею развития империи и заполучив под свои знамёна несколько тысяч бойцов - начать захватывать соседние города, как и советовали люди, что помогли столь неожиданно освободить такого важного и знаменитого узника империи.
   Следовало отправить гонцов к лагерю “рубак”, на горе Лабоир и предложить им встать вновь под знамёна их прежнего лидера, и попытаться изменить существующий бесчестный миропорядок. 
  Группы из бойцов, в замке самого барона Гундобада, следовало разделить следующим образом: к “рубакам” отправится не более пяти человек, с письмами где будут начертаны лично рукою праведника Руфуса слова обращения к своим бывшим бойцам и упоминания тайных бесед или совещаний, о которых могли знать лишь старшие командиры того движения. 
  Клады начнут искать ещё с самого ближайшего утра, силами нескольких различных отрядов по пять или десять человек в каждом, и если скоро их обнаружат, как и говорили двое верных сторонников Руфуса что так быстро покинули всех и умчались прочь, уводя возможную погоню со следа, тогда следовало немедля приступить к созданию большой армии из добровольцев и вооружению их добытыми из схронов алебардами и ещё чем там найденным. Если же всё это было пустое словоблудие и никаких кладов и тайников найденно не будет - тогда к городам не идти, а прорываться всем вместе, охраняя как можно тщательнее самого Руфуса, к всё тем же “рубакам” на горе Лабоир и уже у них в укреплениях и совещаться, как далее поступить.
  Барон Гундобад одобрил данные варианты действий, так как и сам стал опасаться какого подвоха со стороны Шильда и Марка, хотя и не мог объяснить какого именно. 
    Ему показалось логичным предложение слуг отправить гонцов к “рубакам”, которые могли укрыть у себя праведника и вначале, перед тем как проводить агитацию в поддержку нового мятежа, провести поиск  столь необычно им всем гарантированных “кладов”. Что по словам, скрывшейся прочь из замка странной пары недавних знакомцев: “Только людей Руфуса и ожидали, не даваясь в руки прочих!”
   Как справедливо соглашался со своими людьми Гундобад: если старые схроны “честных” остались нетронутыми, что было бы чудом помня как имперские сыскари и инквизиторы их разыскивали все эти десятилетия, тогда вооружившись и заполучив деньги - можно будет проводить полноценные военные походы, если же пара, вернувшая им Руфуса, ошибалась, находять в некоем религиозном угаре и веря в то что они сами считали нужным, и никаких тайников с оружием и деньгами не существовало в помине, следовало немедля сбежать ближе к укреплениям “рубак” и попытаться укрыться за стенами замка на Лабоире! 
      Это был единственно разумный вариант после того как имперцы хватятся пропажи Руфуса и отправят погоню, скорее даже полноценный рыцарский отряд с сотнею сержантов и таким же количеством арбалетчиков-стрелков на конях...
     Сражаться с ними, не имея равной и хотя бы чуть подготовленной силы, под рукой - было откровенным безумием, на которое барон Гундобад пока ещё не был способен.
   В ночь того же дня когда был возвращён Руфус и отправлены первые группы слуг Гундобада на поиски ближайших к ним, указанных Шильдом и Марком, схронов, часть “поисковиков” начала возвращаться и видя их сияющие, словно только что выбитые монетариями золотые монеты, лица, видя как они горланят песни и гимны во славу праведного Руфуса и Светила, что не бросает детей своих – барон, встречавших своих поисковиков у ворот замка, понял что его не обманули и действительно, схроны и тайники с кладами существуют на самом деле.
   Введя свои повозки во двор замка, люди спрыгивали на землю и тут же бросались к своему господину с громким ликующим шёпотом, делясь, под мигающим неверным светом факелов,  тем что уже обнаружили: “Есть. Есть! Под пнём трухлявым, в самой чаще, слева от мшистой стороны камня с резьбой в сторону прогалины - есть!”
--Что, что там было? - нетерпеливо спрашивал своих людей барон, переминаясь с ноги на ногу и весело смеясь, как в детстве.
--Кошели! Два десятка кожаных кошелей с серебряными монетами!
--Сколько всего?
--Две тысячи серебрянным монет! В каждом ровно по сотне!
  Барон похлопал по плечам своих людей что первыми принесли радостную новость и приказав кастеляну замка принять на хранение и учёт полученные денежные фонды, уже шёл к воротам, куда въезжали новые повозки из группы поисковиков, где также сидели хохочущие, восторженные  люди: “Есть! Есть!!!”
   Всю ночь приезжали и вновь уезжали повозки, отправленные бароном Гундобадом на очередные поиски указанных ему многочисленных тайников. 
    Люди, что недавно привезли кошели с серебряной монетой, наскоро поужинав попросились в новый поиск и были отправлены в заброшенный каменный карьер.
     Добывшие сундук с пятью тысячами золотых монет, на развалинах старой, сгоревшей и считавшейся у местных "проклятой", мельницы - после краткого перекуса были нацелены на старый обвалившийся каменный мост, через высохшую полвека назад реку, которым уже более тридцати лет никто почти не пользовался из за его удаления и того, что городки, близ данного моста, из за пересыхания источников воды давно обезлюдели и данная местность стала почти пустошью.
   К утру прибыли повозки гружённые алебардами и мечами с булавами, кольчугами и бригантинами, шлемами. В новых схронах оказалось столь много оружия, что на подобный тайник отправили ещё семь телег и повозок, и пятнадцать человек при них одной охраны и работников в помощь. 
   Вернулись люди что сообщили о первой успешной находке тайников с кошелями с серебром и соскочив с повозок, а прибыли они почему то на трёх повозках, когда отъезжали всего на одной, своей - тут же потребовали тайного разговора с бароном Гундобадом, своим господином.
--Что то случилось? - немного обеспокоенным голосом спросил барон, опасаясь новых осложнений и возможно уже начавшейся погони за сбежавшим Руфусом, и не понимая откуда у его людей появились новые повозки.
--Невероятное, господин! - зашептал старший из группы, что по пути где то раздобыла “лишние” повозки. - Мы обнаружили на складе, в брошенном каменном карьере - шесть телег: три, с разобранными по одной штуке, в каждой из них, бомбардами, а остальными - с сухим порохом в бочонках! У нас теперь есть артиллерия и нам городские стены совершенно нипочём!
     Не веря услышанному, Гундобад на деревянных ногах подошёл к повозкам и узнав где порох, а где бомбарды, ибо оказалось что его люди привезли одну бомбарду и одну телегу с порохом, оставив у подобного важнейшего схрона свой пост и надеялись, немедленно получив ещё людей и лошадей, себе в помощь, отправиться далее за столь бесценными находками - он осторожно осветил немного издали повозку с бомбардой, боясь размахивать факелом в ночи, даже перед плотно закрытыми бочками со взрывающемся порошком. Барон помнил что бывает с неосторожными бомбардирами...
   Большой ствол орудия был разобран на части. Отдельно лежала каморра и подставка из гранита, на которой и крепилась бомбарда. Всё казалось совершенно новым, словно бы не давно, более двадцати лет, ожидало "честных", а было привезено совершенно недавно из каких неведомых арсеналов.
   Гундобад стал на колени перед повозкой и истово стал молиться во славу “честного и святого Светила и праведности посланника его, Руфуса”, его действия тут же повторили все стоявшие рядом слуги.
   Через короткий промежуток времени все вскочили на ноги и получив указания от Гундобада, новая поисковая команда отправилась за оставшимся порохом и бомбардами. 
    Выяснилось, в процессе подготовки, что людям барона пришлось просто украсть, в ближайшем селе, нескольких лошадей, пригрозив выскочившим хозяевам животных смертью, что бы поскорее запрячь в повозки как можно большее количество тягловой животины и привезти хоть одну бомбарду и запас пороха, поскорее в замок Гундобада. 
    Объяснить почему бомбарда выглядела как новёхонькая, а порох сухим, после стольких лет ожидания - никто из поисковиков не мог, все верили в чудеса что творит Руфус после своего освобождения.
  Не было толкового объяснения случившемуся и у самого барона. Он конечно всегда верил,  что Руфус святой - что в молодые годы, что сейчас, но что бы вот так: после стольких лет хранения металл орудия не заржавел, а порох всё это время оставался сухим и готовым к использованию - казалось барону просто необъяснимым.
    Прежде чем, ближе к самому рассвету, прибыли наконец повозки с оставленными в каменном карьере агентами Дезидерия, бомбардами из арсеналов небольших имперских провинциальных крепостей, чьи спившиеся командиры поверили подложным приказам из мастерской Брейхеля и не раздумывая отдали свои орудия и порох - в замок барона Гундобада прибыли ещё всё новые многочисленные возвращавшиеся поисковые команды. Некотрые за ночь успевали совершить по три четыре поиска “закладок” оружия и денег агентами министра Дезидерия.
   Утром, перед самым завтраком, что по задумке Гундобада должен был пройти под председательствованием Руфуса за столом и при его мудрых речах, которые и объяснят что им  всем в дальнейшем надлежало исполнить и в каком виде - были проведены подсчёты найденных за одну ночь запасов, примерно половину из того, что ранее указали Марк и Шильд перед своим отъездом из замка: лари с золотыми монетами - три штуки, по пять, три и две тысячи монет, в каждом. Десять кошелей с серебром - две тысячи монет, восемь мешков с серебром - тридцать две тысячи монет и наконец шесть сундуков с серебряными монетами - ещё полтораста тысяч. Всего выходило что найдено десять тысяч золотыми деньгами и ещё сто восемьдесят четыре тысячи серебряных. Огромная сумма, которой хватит для быстрых закупок провизии, подкупа местных магистратов и найма разведчиков, тайной покупки оружия и лошадей - да всего!
--Если бы у нас было подобное двадцать лет назад... - сокрушался барон Гундобад, озирая в своей запертой комнате-казне, найденные его людьми богатства. - Как бы мы тогда быстро расширились и не было впустую потрачено два десятилетия жизни! Есть монеты и все проблемы снабжения становятся не столь тягостны: не надо грабить нищих крестьян что станут партизанить против твоих отрядов в дальнейшем, обирать ремесленников в городах и опасаться что они специально что испортят при починке повозок или оружия, оскорблять невыплатами тех из купцов, что готовы были доставать редкие, необходимые нам тогда в походе, вещи, вроде того же пороха... Ээ-э-эхх!
   Кроме того, было обнаружено три орудия, средней величины бомбарды и три телеги пороха к ним. 
   Из оружия, это были самые веские, во всех смыслах, находки, что позволяли сразу же начать полноценную военную кампанию хотя бы в одной имперской провинции и немедля приступить к осадам или штурмам городов, особенно небольших, но в которых отливались колокола и бомбарды для империи, или подойти с требованиями к укреплениям, за стенами которых работали пороховые мельницы и в случае отказа поставлять порох "честным" - обстрелять их ядрами или бомбами, и скорее всего уничтожить...
  Пара подобных акций устрашения заставят поставлять, в армию праведника Руфуса, новые бомбарды и бочки с порохом всех местных, немногих, производителей, а это давало просто невообразимые сейчас, бароном Гундобадом, возможности в дальнейшем - для увеличения мятежа против нынешнего миропорядка империи.
    Также люди барона нашли тайники в которых находились две с половиной тысячи алебард в ветоше, восемь сотен булав, пять сотен мечей. Около тысячи двуручных топоров и коротких топориков, что явно уступали алебардам и мечам в использовании в бою, но тоже могли пригодиться, ибо были настоящим оружием, а не переделкой крестьянских вил или топоров дровосеков.
   Утренняя общая трапеза была проведена прямо во дворе замка, что бы участвовало как можно больше людей. 
   Во двор вывели, держа под руки, самого праведника Руфуса, который уже отошёл от сонной настойки и говорил живо и страстно, не понимая, правда, как оказался здесь и не имея возможности объяснить своё столь внезапное освобождение.
  Старику показали трофеи ночного поиска и спросили что им далее делать.
--Бороться! У нас теперь есть всё для победы “святого и честного Светила” и новых правил и законов, когда все будут равны, без указания на знатность или жреческий сан! - возвестил Руфус под одобрительные крики собравшихся людей. - Собираем наших сторонников возле замка. Готовим отряды для дальних провинций и выступаем на ближайшие города сами: оружие у нас есть, а веру в сердцах - никому не отнять!
  После крайне оживлённой трапезы, когда Руфус немного рассказал собравшимся как жил все эти годы заточения и что понял, находясь в нём, старика отправили, вместе с парой слуг, в помещения для помывки, о чём он очень просил, а Гундобад, ставший фактически правой рукой при вернувшемся в мир праведнике “честных”, стал держать совет со старшими из своих людей, которые, по его задумке, должны были в дальнейшем возглавить отряды или службы, при всё расширяющемся движении новых “честных” и их борьбе против империи, и старых порядков в ней.
   Решено было пригласить наблюдателей, из всех сёл и городков, что бы они лично убедились что Руфус вернулся и вместе с ним пришло и благословение Светила, что подарило бойцам армии праведника оружие и деньги. Часть представителей самых бедных городков следовало одарить монетой...
  Немедленно стоило также отправлять гонцов в ближайшие города и поднимать там бучу, или хотя бы начинать организовывать группы поддержки, если местная стража попытается активно мешать. 
  Продолжить поиск указанных им кладов и учёт их. С помощью крестьян начать постройку примитивного стрельбища для стрелков и полигона для обучения пехоты, также начать объяснение  и учение будущих боевиков, строю и владению оружием, кому какое будет выдано. Подготовку своих собственных бомбардиров, благо было несколько знакомых ветеранов у Гундобада, что в имперских крепостях служили при бомбардах и имели представление о том как и что с ними делать.
   Первые три дня, после возвращения Руфуса в мир, людей почти что и не было в замке барона, лишь приглашённые из числа наблюдателей из соседних поселений забредали и получив немного денег и еды, шокированные всем увиденным, особенно деньгами, бомбардами и речами праведного старика, что говорил и проповедовал ко всем новичкам, возвращались к себе в поселения под огромным впечатлением от увиденного.
   Разведчики вокруг замка барона докладывали, что имперцы никаких активных поисков не ведут и штурмового отряда для возвращения ересиарха в узилище – никто не готовит. 
   На четвёртые сутки началось настоящее паломничество в замок Гундобада: приходили безземельные наёмные крестьяне, служки при замках знати, бедные бродячие ремесленники и их всех принимали. 
    Людям выдавали наскоро сшитые, как зря, палатки и предлагали вступить в новое “воинство честных”- многие соглашались и к концу недели армия Руфуса, вокруг замка, насчитывала уже около семи сотен человек. Пора было её начинать где использовать.
   В лагере, при замке, вскоре обнаружились бродячие проповедники-жрецы, которые начали повторять услышанные ими ранее речи Руфуса и доносить их до всех, бывших в импровизированном военном лагере, людей. 
    Стали постоянными разговоры командиров со своими бойцами на  вечернем костре, когда обсуждались занятия на будущий день и вообще, планы по переустройству миропорядка в случае успеха затеи "честных": Более справедливому и “честному”, без всяких излишек для сынков богачей, где бы каждый получал лишь то что заслужил своим трудом и выполнением законов Светила.
   Проповедники, из лагеря при замке Гундобада, отправлялись в ближайшие города и поселения и начинали проповедовать на площадях оных, требуя от прохожих: “Вступать в армию светлых воинов, что борятся с несправедливостью и бесчестными, которые заполонили дворцы и храмы империи!”
  Вначале их просто гнали прочь. Потом начали арестовывать. Наконец стали преследовать - но было уже поздно: пару раз толпы просто разносили крохотные узилища, где содержали данных проповедников и требуя не мешать им говорить людям истину, выводили агитаторов Руфуса за стены городов, и сопровождали их до самого замка барона Гундобада, где  толпы присоединялись к образованым там отрядам, что увеличивались с каждым днём.
  Барон решил что пришло указанное ему время и пора испытать слова Шильда и Марка, по поводу городов что “падут при первых речах праведного Руфуса”. 
  Договорившись со стариком праведником о выступлении к ближайшему подобному, указанному ему агентами министра Дезидерия Шильдом и Марком, поселению - Гундобад вместе с Руфусом, взяв с собой одну бомбарду и пять сотен бойцов в кольчугах или бригантинах, с алебардами наперевес, отправился занимать своим  воинством первый из городов, что как он предполагал и станет полноценным  штабом армии возродившихся “честных”.
   К городку Мунду "честные" добрались часов за шесть да заката. Расположили свой лагерь полукругом, заняв основные дороги и мост, через местную речку-вонючку. 
   Бомбарда была демонстративно выставленна на упоры и медленно готовилась сделать свой первый выстрел, первоначально предупредительный, небольшим ядром в сторону стен города - основной приступ и дальнейшую осаду барон Гундобад хотел перенести на завтра, считая что на помощь городу и так никто не подойдёт, а против его вооружённой до зубов полутысячи с орудием, гарнизон селения, состоявший из примерно тридцати стражников города и стольких же оруженосцев и телохранителей местной знати, вряд ли сможет долго оборонять городок.
   Было решено что Руфус не станет приближаться к крепостным стенам, дабы его не поразили выстрелом из арбалета, и пришлёт окружённым гонца со своим требованием: “Открыть городские ворота и впустить в поселение первый отряд армии “честных”, которые с этой минуты и объявляют Мунд своей столицей!”
   Гонец отправился к городским стенам. Его впустили в город, что несказанно удивило Гундобада,  ожидавшего отказа пропустить посланца или его убийства, и пока все бойцы из отряда барона готовили начальный лагерь, что бы провести первую ночёвку и хоть как то укрепиться вне стен города – крепостные ворота Мунда распахнулись широко и из них вышла толпа: впереди гнали каких то избитых и вываленных в грязи и пыли людей, правда, бывших явно прежде в дорогих одеждах или воинском облачении. 
   Люди в толпе, что гнали вперёд пленников, размахивали руками и выражали пожелания здравствовать Руфусу, как присланному им праведнику от святого и честного Светила.
  Гонец, посланный в город от имени этого самого Руфуса, обогнав горожан с пленниками, что направлялись в сторону палаток армии “честных”, первым добрался к своим командирам и упав на колени перед стариком предводителем, стал взахлёб рассказывать что же произошло: не успел он объявить первым встретившимся ему людям, что его спрашивали о ситуации у самих ворот, что город осаждают вернувшиеся к борьбе “честные” и что праведник Руфус вернулся в мир - как многие тут же начали славить Руфуса и орать страшными голосами на стражу, которая их попыталась отогнать или заткнуть.
    Во время переговоров с магистратом города, толпа, человек в пятьдесят, ворвалась на переговоры и сообщив что она берёт власть в свои руки – попросту без лишних стеснений арестовала главу города и прочих чинуш. 
   Гонец видел что большая часть стражи избита и связана, а по всему поселению, не иначе как по повелению Светила, разгуливают люди в бригантинах и с оружием на поясах, и вовсю славят праведника и его, прибывшую к ним во спасение, армию!
--Чудо! Люди прониклись одним упоминанием о присутствии Руфуса и его борьбы за “Святое и честное Солнце” и немедля отказались от старых порядков, самостоятельно сокрушив данный оплот имперцев и сместив, без нашей помощи - бесчестных своих управителей! - орал, как оглашённый, гонец от Гундобада, и плакал и смеялся, одновременно.
  Подошли наконец жители Мунда, волокущие свою знать и стражу что были связанны верёвками и ремнями. 
   Дружно стали на колени перед Руфусом. На самом деле агенты министра Дезидерия были за главных заправил всего подобного выступления и именно они первыми совершали поступки, а местные горожане или прочие агенты и наёмники, лишь повторяли  всё то что те делали как зачинщики.
   Лидеры, столь странного и поспешного “восстания” в Мунде, стали на колени перед Руфусом и потребовали что бы святой и праведный старец благословил их на продолжение борьбы в его войске, а после получения “омовения солнечным светом”, продолжали, уже встав на ноги: “Мы ненавидим империю и её бесчестные законы! Пора всем добрым людям объединиться и захватив власть в свои руки - основать новое государство, без пороков и излишеств нынешнего времени! Предлагаем вам зайти в Мунд и именно в нашем скромном поселении впервые издать официально будущие законы, по которым станут жить во всех, даже самых отдалённых, уголках будущей державы честного Светила. Прими нас, праведник Руфус, под свою сияющую длань и веди в походы на нечестивых и бесчестных, из нынешней имперской верхушки!”
   Люди пришедшие из города заголосили вразнобой громкими плаксивыми голосами и вновь стали на колени. Тут же бойцы Гундобада упали вместе с ними также на колени и тоже стали просить за своих новоявленных братьев у лидера. 
  После краткой паузы, Руфус, быстрым шагом бросился всех поднимать с колен и говорить что очень рад что обошлось без жертв и люди и сами осознали, добровольно, что пора менять изжившие устои и готовиться создавать новое, идеальное государство, под правлением законов “Святого и честного Светила”.
  В город вскоре зашли походной колоной: вначале правда вошли разведчики “честных”, что бы проверить что там нет засады и лишь после их сигнала и остальные бойцы из армии Руфуса и Гундобада - вошли внутрь  за крепостные стены. 
  Всё было странно и необычно, и если Руфус пстоянно всех благословлял, даже насупленных горожан, которые не ожидали ничего хорошего от подобной внезапной перемены в правлении города, то барон Гундобад неожиданно вспомнил слова, произнесённые ему Шильдом и Марком, и призадумался: если это была чья ловушка - то какой смысл было давать мятежникам золото и такое мощное оружие, как бомбарды? А если они были правы и существовало некое неизвестное ему пророчество - тогда следовало скорее объехать все ранее ему названные города “что падут при имени Руфуса” и вместе с праведником  устроить там “правление Светила”, уже здесь и сейчас. Это добавит в армию “честных” во множестве городской черни для строевых отрядов и мастеров ремесленников, что было важнее, которые смогут создавать новое оружие и восстанавливать телеги для походных колонн движения.
   За следующие трое суток по приказу барона было захвачено ещё пять городов: один, в первый день и по два, когда Гундобаду и Руфусу пришлось скакать на лошадях, что бы скорее добраться до заранее выступившим к указанным, различным по направлению целям, отрядов “честных”.
    Везде всё происходило по одной и той же схеме: обращение гонца от имени Руфуса, бунт в самом городе и захват стражи и магистратов, открытие ворот и радостное братание с отрядом мятежников местных активистов, из числа горожан, и не только их...
  Агенты министра Дезидерия умело запугали или подкупили всех нужных им людей и сейчас, без труда, организованно сдавали небольшие городки вдоль реки, расположившиеся вблизи замка Гундобада. 
  Это позволяло, в дальнейшем, самому главному имперскому министру Дезидерию напугать наследников престола императора массовостью восстания сбежавшего Руфуса и при этом, при определённом желании, давало возможности относительно быстро придушить вновь проявившуюся в имперских землях ересь “честных”. 
  Большие города провинций им сдавать никто не собирался и, по мнению секретарей Дезидерия  Тарасия и Анулона, позволив расшириться в самом начале данному восстанию и запугав его деяниями наследников - в дальнейшем его можно будет быстро купировать, в связи с удобством распространения мятежа по городам вдоль одной реки, на которую можно будет ввести флотилию речных военных судов с бомбардами на палубе и штурмовыми командами. Два десятка разборных галер или барков с орудиями и абордажными командами, отряды на суше и всё - конец восстанию! А кто его так блестяще подавил? - министр Дезидерий...
   К людям барона Гундобада стала пробираться, по ночам, прислуга соседних замков и предлагать захватить убежища знати, где они сейчас находились на работах. 
  Было решено, на совете вместе с Руфусом, что отдельные отряды по полста человек - будут выдвигаться на подобные ночные рейды и быстрой атакой замка знати, через отпертые им прислугой двери или ворота захватывать их. 
   Потом проводить суды над взятыми в плен хозяевами укреплений и если против них не будет ни от кого серьёзных обвинений - отпускать прочь или предлагать присоединиться к армии “честных”, а если потребуют их крови за притеснения и жестокости - то казнить знать, в присутствии их слуг.
  Эти казни должны были проводиться для подтверждения честности будущего правления нового миропорядка и показания всем, включая рыцарей или вельможных графов, что спастись от новой армии праведника Руфуса им не удастся.
   За следующую неделю, к новым городам что перешли под власть “честных” - оказались присоединёнными и с добрые полсотни замков: почти во всех них, владевшая укреплениями знать и их боевые кнехты были вырезаны ещё во время самого нападения, но в паре замков всё же удалось повести показательные суды с участием самих Гундобада и Руфуса, и по приказу старика, захваченных в плен знатных владельцев  данных укреплений - повесили высоко на дереве, для устрашения и предупреждения прочим.
    Тогда же произошёл и первый неприятный инцидент, также связанный не с городами, которые продолжали “сыпаться” при одном приближении, даже небольших, сил воинства Руфуса, а с замком графа Ургхарта. 
  Сам замок не был ни особо крупным, ни тем более неприступным: относительно современный и почти не укреплённый дворец, что по последней моде в архитектуре был окружён крепостной стеной с четырьмя большими бастидами квадратной формы, на которых стояли баллисты и ещё двенадцатью башенками, поменьше.
    В самом укреплении обыкновенно вместе  находилось около тридцати бойцов и около полусотни служек, но из за начавшегося мятежа, во главе с Руфусом и разгрома замков соседей - к графу Ургхарту сбежала часть прислуги разгромленных "честными" ближайших поместий и жители городов которые не захотели оставаться под властью мятежников еретиков.
   Поняв, что в его землях сейчас находится не менее тысячи здоровых мужчин, которых можно вооружить и которые сами горят желанием сражаться с “честными”- граф Ургхарт немедля озаботился созданием большого отряда способного оказывать сопротивление бойцам Руфуса и при удобном случае, даже атаковать их собственные позиции.
   Графу показалось крайне удобным нынешнее развитие событий и он с удовольствием уже представлял, как разгромит всех новоявленных сторонников освобожённого ересиарха, и к моменту когда имперская армия придёт им всем на помощь, именно ему, Ургхарту, будет принадлежать честь и слава освобождения Каменнокарьерьерных холмов Клина от столь грозной угрозы безопасности империи.
   Сперва барон Гундобад не замечал новой опасности, находясь в эйфории от всё новых захваченных территорий и поселений, вместе с замками, что таким чудесным образом доставались его с Руфусом воинству, тренировкам новых, прибывающих уже сотнями в день, бойцов на полигонах и подготовке, вместе с праведным старцем, планов вторжения в соседние имперские провинции, с целью расширить восстание на территории вице-королевств Уммланда и Гарданы, а также попыток связаться с мятежными Урдией, Амазонией и Ромлеей - для возможного общего выступления против империи.
  Внезапное появление графа Ургхарта, с отрядом в восемь сотен бойцов и штурм ими одного окраинного городка, что лишь пару дней назад стал принадлежать “честным” - привели всех сторонников Руфуса в шок: город был захвачен после короткого яростного штурма, когда сторонники империи открыли ворота, перебив их охрану из числа “честных” в самом городе, а ранее бежавшие и вернувшиеся с графом, бывшие жители - с удовольствием отлавливали по улочкам родного города всех новоявленных “честных”, и резали их частями, живьём. Насаживали на колья, варили в масле.
   Пока Гундобальд и Руфус раздумывали что же им предпринять, сам граф Ургхарт провёл несколько новых манёвров своим  уже немалым воинством и смог разбить пару команд с повозками, посланными ранее за провизией в сёла и что возвращались в столицу державы мятежников, город Мунд. 
  Последнее событие  вывело из себя всех старшин “честных” и решено было первым делом уничтожить именно Ургхарта и его свору, прежде чем начинать большое вторжение в соседние с Клином, земли.
   Наличие большого количества арбалетчиков, вооружённых найденным в схронах ранее качественным оружием - позволили “честным” быстро выиграть войну в полях и на дорогах, буквально выкашивая из засад, разъезды и поисковые команды, Ургхарта, у которого на вооружении были в основном охотничьи луки и незначительное количество профессионального стрелкового оружия. 
    Когда же граф заперся в укреплениях своего замка и построенных деревянных бастидах близ него, приготовленных для многочисленных новоприбывших беглецов, с земель уже занятых “честными” - армия праведника Руфуса, установив все имеющиеся в наличии бомбарды на возвышении, начала правильный обстрел замка графа и через восемь часов, практически полностью разрушила одну из основных башен крепостной стены и смогла поджечь деревянные внутренние постройки.
   Всю ночь дворец Ургхартов полыхал, а утром, когда количество пленников "честных", из отряда графа, превышал четыре сотни, в основном покидали убежище и сдавались недавно присоединившиеся к нему беглецы, из земель ранее занятых войском Руфуса - начался общий штурм: по приказу Гундобада в плен никого не брали и яростное воинство праведника Руфуса за пару часов перебило всех людей, оставшихся внутри каменных укреплений и самого графа, вместе с преданными ему людьми и бежавшей за защитой мелкой знатью.
   Головы Ургхарта и его сыновей были отрублены и установлены на частоколе возле развалин их родового укрепления. 
    Руфус официально разрешил крестьянам разобрать замок и крепостные стены по камням себе на постройки домов и скотных загонов, и запретил восстанавливать постройки замка под угрозой кары, от Светила “Святого и Честного”, что подразумевало казнь нарушителей палачами его собственного отряда.
   Кроме быстрого подавления внезапно разразившегося контрмятежа Ургхарта, был и ещё один неприятный случай: в небольшом укреплённом замке в лесной чаще одного из многочисленных баронов - находилось множество стрелков, из числа ветеранов что служили с самим бароном ещё во время походов, покойного ныне, императора. 
  Один из стрелков, защищавших это лесное укрепление и предложил бойцам небольшого отряда “честных”, что находились в той местности - провести их бойцов в замок и помочь его захватить.
    "Честные", отрядом  в полторы сотни человек выдвинулись к указанному баронскому замку и в полночь были уже на указанном месте, когда им на встречу вышел встречающий предатель из стрелков охраны укрепления и объяснил что следует войти в подземный проход и быстро идти вперёд, пока не окажутся прямо в центре площади перед замком, а уж тогда...
  Во время прохода по подземелью замка проводник внезапно исчез, а сами внешние двери, захлопнулись.
   Людей, просидевших в темноте трое суток без еды и воды - наконец выпустили по одному на свет Солнца, однако их держали под угрозой взведённых арбалетов и натянутых луков, и весь отряд "честных" был разооружён.
     В плену их оставлять не стали из за того что прокормить было сложно и сам “лесной барон”, что и задумал данную ловушку - отдал приказ перебить всех свои пленников. Полторы сотни “честных” были обезглавлены или повешены...
   Небольшой отряд разведчиков-связников армии Руфуса, что шёл узнать как там дела с баронским замком в лесу и почему нет отчёта о действиях в нём уже несколько суток - был обстрелян защитниками замка и им, спрятавшимся в низине, в огромных как море кустах возле замка,  с криками и издёвками, стали скидывать с высоких стен, мешки, с отрубленными головами их товарищей. 
   Три дня шло обсуждение что предпринять, в штабе армии праведника Руфуса. Наконец, решили следующее: выдвигаться силами полутора тысяч человек. Полностью блокировать все тропы и дороги. Обстрелять замок бомбардами, но главное - устроить мину под одну из стен и обвалить часть каменной кладки.
   Всё выполнение плана, по наказанию хитроумного барона и его людей, заняло около пяти дней, за которые войска “честных” доставили орудия под замок в лесу, что требовало немало усилий из за отсутствия полноценных дорог и завала имеющихся сваленными деревьями. Установили и взорвали мину под стеной замка, ещё несколько дней обстреливали частично разрушенное здание замка и наконец, по приказу гарцующего на белом коне Гундобада - начали финальный штурм, не беря в плен никого...
   Как ни странно, но карающие акции против графа Ургхарта и барона из Лесного Угла, сильно увеличили репутацию армии мятежников и им сдались ещё с десяток городов и полсотни замков, видимо решив что сопротивление просто бесполезно. 
  Новых, активно сопротивляющихся отрядам “честных”, лидеров у имперцев в Клину пока что видно не было и барон Гундобад и старец Руфус, вновь вернулись к определению расширения своего восстания и разгрома всей империи.
   Из шатра вызвали Гундобада и он, недовольно морщась, вышел на яркий солнечный свет: “Что случилось?”- от прежней баронской медлительности и нерешительности не осталось и следа. Сейчас барон был жёстким и требовательным командиром с подчинёнными, и стал резок не только в словах, но и движениях.
--Прибыли рыцари и просят о встрече! - сообщил один из оруженосцев Гундобада, указывая рукой на отряд, примерно в четверть сотни всадников, что стоял невдалеке от них.
--Кто такие? Зачем приехали? - удивился командующий армией “честных”.
--Утверждают, что желают присоединиться к армии праведника Руфуса и вместе строить новое общество, на честных законах что дало нам Святое и честное Светило! - отвечал своему господину оруженосец.
--Угу. Такие уже один раз Руфуса и предали... - буркнул себе под нос Гундобад, но вспомнив что и сам является выходцем из знати, как впрочем и праведный Руфус, всё же отправился на встречу с прибывшими рыцарями.
  Всего приехало тридцать два рыцаря. Судя по тощим лошадям и довольно непримечательным,  старым, видавшим виды доспехам и вооружению прибывших - явно из бедствующих.
   В этом была своя польза: такие обычно мало чем отличаются от ветеранов сержантов и не столь спесивы, как их успешные коллеги. Они спокойно подчиняются приказам и если помочь им сейчас - вполне могут быть преданны помогавшим им людям. 
  Руфуса ранее всё же предали не бедные рыцари, а бароны, причём довольно богатые, которые просто хотели вначале востания обеспечить безопасность своих земель, от разорения новыми еретиками, а потом, прикинувшись сторонниками нового учения - смогли схватить доверившегося им предводителя мятежа, который считал их равными себе рыцарями и людьми слова.
   После краткого ознакомления откуда прибыли рыцари и чем могут помочь армии “честных”, выяснилось, что почти все были младшими отпрысками и своих наделов не имели, родители смогли им купить лошадей и вооружение, и обеспечить титуляр, закреплённый в имперском реестре, что подтверждал их знатность - это всё! 
  Теперь они желали присоединиться к армии, что собиралась “отнимать и делить”, как простодушно объяснил один из них и хотели получить и свою долю дележа земель и имущества, своих более удачливых и успешных, коллег.
   Гундобад поморщился от такой откровенности и простоты новичков, но всё же разрешил вступить в армию "честных" под его командование, не забыв сказать оруженосцу что бы всех прибывших рыцарей распределили в разные кавалерийские отряды и проповедники, что постоянно ходили по лагерям, как возле замка Гундобада, так и столице восстания городке Мунде, начали их плотно обрабатывать своими речами об общем имуществе и честной доле каждого: ”По трудам его в общем деле и награда!”
   Оруженосец обещал всё исполнить и указал на людей в каретах и на дорогих лошадях: “Вот. Тоже к нам!”
--Эти тоже, хотят всё делить по честному? - искренне изумился богато одетым посетителям, в лагере “честных”, барон Гундобад. - Что то я не очень верю – не похожи они на бедствующих...
--Да нет же! - объяснил ему оруженосец. - Это представители богатейших городов, выше, по нашей реке, которые мы пока ещё раздумываем как захватить и ряд торговцев из иных, соседних с нашими, земель. Просят их принять и пособить.
--Чему?
--Предлагают выдавать нам суммы, негласно конечно, в случае если мы пощадим их города и не станем присоединять к себе, по крайней мере до полной и окончательной нашей победы, а они нам за это денежку подкинут немалую и лошадьми и порохом подсобят...
--Откупиться хотят? Что бы и мы не разоряли и империя их предателями не считала? - хохотнул Гундобад, поняв о чём ему толкует оруженосец и уверенным шагом пошёл к негоциантам, считая что именно с них сейчас сможет стрясти такие большие фонды и вообще, помощь движению за “Святое и честное Светило”, что Руфус прослезится и уже хоть завтра можно будет начинать поход на столицу самой империи. Будут и деньги и орудия, для штурма тамошних главных крепостных стен!
   Уверенно подойдя к негоциантам, что несколько попятились, увидев его - Гундобад широким жестом пригласил их в доселе пустующую палатку, желая провести переговоры без Руфуса, который его, хоть барон и сам старался отгонять подобную мысль, начал немного стеснять своей праведностью в поведении и постоянными проповедями собственных неизменных с годами убеждений.
--Выиграем войну - тогда и станем жить по его законам! - убеждал себя в верности подобной стратегии нынешний командир полевых отрядов армии “честных” барон Гундобад, когда усаживал представителей крупнейших торговых городов и гильдий, что к нему приехали. - Итак: что же вам всем нужно?
--Мира!
--И всё? - искренне подивился такой нетребовательности хитроумных торговцев, полководец.
--Мира и хорошего отношения. - поправил своих молодых сотоварищей, самый старший из делегации купцов.
--Как это?
--Вы не трогаете наши города и мастерские, корабли и торговые караваны, а мы, в свою очередь - выплачиваем вам за это некую денежную сумму и помогаем чинить оружие и повозки, пополнять лошадей и выдаём продовольствие.
--И порох с орудиями! - тут же напомнил о главной своей цели, Гундобад.
--Да... И это тоже. - пошамкав ртом, согласился старик торговец. - Но у нас не имперские литейные мастерские и наши возможности в этом ограниченны!
   Разговор быстро перешёл в деловое русло: “честные” гарантировали проход кораблей и повозок купцов, через свои земли и по реке , и то что их люди не станут грабить негоциантов.
    Гундобад не начнёт атаку на указанные ему города и ткацкие мельницы или прочие предприятия, а за это, негоцианты станут регулярно выплачивать деньги и привозить самостоятельно: провизию, порох, оружие - в его лагерь. 
  Также они не прочь были немного начать скупать, негласно, конечно же, то что мятежники будут захватывать в иных городах, что не откупились и в замках знати. 
    Взаимовыгодное струдничество было вскоре налажено и первые сундуки, со звонкой серебряной монетой пополнили казну армии праведника Руфуса.  
    Вместе с тем что было найденно ранее по схронам, сейчас казна мятежников насчитывала около семисот тысяч серебрянных монет и ещё примерно двадцать пять тысяч - золотых.
   Гундобад мысленно присвистнул и решил что пора бросать все эти местечковые провинциальные метания и шарахания, от одного малого городка или замков баронов - к иным,  и уже засылать большое количество “говорунов”, которые начнут всячески расхваливать новые порядки, что навели в своих землях “честные” Руфуса и приглашать как вступить в их армию людей, так и начнут готовить восстания на местах, в отдалённых провинциях империи.
  С получением новых орудий и пополнений запасов пороха - поход на столицу становился делом совершенно решённым. 
    Точнее он состоится уже в ближайшие дни, но лишь в соседние провинции, а вот на столицу империи, полис - рассадник всякой нечисти, символ имперской роскоши и несправедливости - можно будет выступать лишь когда прибудут обещанные “новыми знакомыми”, двенадцать бомбард.
   Десять, таких же по размерам  как те что уже имелись в наличии армии “честных” и ещё две - вдвое больших, на перевозку каждой, в разобранном виде, придётся потратить по три телеги и это не считая запаса ядер к ним и пороха в бочонках...
   После краткого, но крайне успешного разговора с негоциантами, Гундобад вышел на свежий воздух и довольно потянулся. Солнце светило вовсю, было приятно и как то спокойно, словно бы и не мятеж они сейчас совершали, который полностью изменит их жизнь, а некую лёгкую увеселительную прогулку осуществляли, для пользы пищеварения.
   Прибыли ещё вчера Шильд и Марк, и посоветовали снарядить бродячих проповедников не только внутри лагеря и территорий, что уже занимали “честные”, но и вообще, всех земель империи - которые будут ходить и громогласно объявлять что “Светило вновь решило вернуться на земли империи в виде праведника Руфуса и возвратить всем достойным людям “честность”, против лжи продавшихся богатству жрецов и инквизиторов, что её скрывали от всех последние годы! Долой знать с их безнравственными кутежами и извращениями и купчин, жадных скопидомов!”
   Подобная легенда уже давно на устах у многих простецов империи и была немалая надежда что теперь и слуги высокой знати, и ремесленники в отдалённых городах, и выслужившие сержанты имперской армии и рыцарских орденов - все они начнут потихоньку чем-либо помогать новому походу Руфуса, за “честностью” между людьми и тогда... Тогда успех в устройстве нового миропорядка был гарантирован!
   Барон Гундобад сам себе вынужден был признаться, что его радовало не столько достижение истин Руфуса и претворение их в жизнь, сколько новое своё высокое положение и возможность влиять на события. Но вскоре запретил себе об этом думать и вернулся в палатку, где Руфус опять начал проповедовать, как он всегда делал по старой, ещё тюремной, привычке, когда было много свободного времени и мало - самой свободы.
   Теперь у Руфуса образовывался как то самим собою собственный двор: были командиры отрядов, гражданские начальники что правили городами и замками и обеспечивали армию “честных” продуктами и деревом, вместе с металлом, для починки оружия и повозок. Появилась группа проповедников, которые в немом восхищении смотрели в рот старому праведнику и потом передавали его мысли вечерами у костров, когда все из отрядов собирались вокруг пламени и обсуждали прошедший день. Появился отряд телохранителей-”верных”, что готов был идти в огонь и воду за своим лидером. 
  Руфус становился тем, кем он не был ранее, при первом своём появлении в качестве новоявленного ересиарха: он стал смесью святого и правителя, командира и жреца, что своими достойными поступками и речами, и своих сторонников приведёт к праведной жизни и позволит им вознеститсь куда выше, к лучам всемогущего и святого Светила...
  “Верные” готовы были зубами рвать любого, на кого им мог указать Руфус, так велика была их вера в его слова и деяния. 
  Города продолжали открывать свои ворота, причём многие из них не обладали заранее расставленными там, на местах, агентурными сетями министра Дезидерия, отнюдь: Кто то испугался судьбы ранее захваченных поселений и предложил не ждать времени, когда и к ним прибудут отряды “честных”, а самим объявить о присоединении к новому движению и возглавить его в родном городе, кто искренне поверил что пришёл в земли империи новый праведник и его следовало слушать, в отличие от погрязших в роскоши и словоблудии жрецов, инквизиторов и имперских чиновников, и такие люди с удовольствием призывали в свои поселения отряды руфусова воинства.
   Теперь мятежники Руфуса контролировали не полтора десятка городков средней величины, а то и откровенно малых, а уже около полусотни и среди них была и пара в полстатысяч человек   жителей.
      Империя всё никак не реагировала полноценно на возрождённую ересь своего бывшего преданнейшего рыцаря и всё ограничивалось столкновениями с дружинами знати, чаще всего местной или рыцарских орденов, небольшими отрядами стражи или наёмников, которых взяли на службу купцы. 
   Каждый раз, фанатики из числа “честных и верных”, разбивали посланные против них отряды в пух и прах - тем самым заслуживая славу непобедимой армии, своей, пока что всё ещё весьма пёстрой, ватаге.
   Полсотни взятых городов, в несколько раз больше замков знати - всё это заставляло назначать на важные должности в иерархии, объявленного Руфусом, "государства Солнца" - большое количество людей из простецов и знати, и рассказы о головокружительной карьере очередного кузнеца или писаря барона будоражили умы черни во всех провинциях империи.
   В армию “честных” теперь прибывали люди не только искренне верящие в смену нынешних порядков и законов и замену их на некие “справедливые и честные для каждого”, но и просто те, кто не верил что сможет сделать себе карьеру где либо, кроме армии праведника Руфуса: бедные безземельные рыцари, брошенные орденами и побирающиеся или бандитствующие сержанты и ветераны, беднота - все эти люди валили толпами в лагеря мятежников, что выростали возле каждого более менее крупного поселения, захваченного армией праведника.
   Гундобад, на одном из заседаний что рассматривали направления отрядов что начнут захватывать территории соседних провинций и вести там агитацию, довольно сообщал престарелому лидеру движения: “У нас уже сейчас есть около тридцати тысяч пеших бойцов, в семи лагерях и ещё, приблизительно, шесть тысяч кавалеристов, в основном лёгких, с дротиками или луками, ещё в четырёх. Примерно десять тысяч стрелков из арбалетов и луков и главное - скоро будет сформирован отдельный полноценный артиллерийский отряд из десяти бомбард, с помощью которого мы сможем брать даже твердыни провинциальных столиц, или самого главного города империи! И это не считая орудий при отдельных штурмовых отрядах”
    Армия Руфуса плавно превращалась в полноценное государство: со своими бургомистрами, представителями в советах всех слоёв населения, полевыми командирами и командирами замков, начальниками различных служб и доверенными секретарями самого праведника Руфуса, которых в ином месте скорее назвали бы министрами.
    Была и своя идеология, отличная от имперской - в основе которой стояла извечная и крайне болезненная тема для большинства жителей державы: перераспределения благ. Многие из которых, по мнению голодного и нищего большинства, скопились в паре сотен жадных рук имперских, высокознатных, скопидомов - пока миллионы простецов голодают.
   В крупнейшем лагере восставших возле города Мунд, теперь находилась ставка праведного старца, а барон Гундобад предпочитал для своего штаба тот из лагерей, что был расположен прямо у его замка - это позволяло ему командовать, не отвлекаясь на советы старца и вести себя гораздо более свободно, как со своими людьми, так и прибывающими во всё больших количествах торговцев или знати, что хотели келейно порешать с Гундобадом некоторые свои вопросы и добиться от него помощи что бы "честные" слишком не обирали их торговые караваны или не грабили замки.
   Все лагеря “честных” были устроены примерно по одному принципу: в них было много гражданских, что всячески помогали бойцам по хозяйству и обустройству быта, но при этом пьянствовать или развратничать, в самом лагере, строго запрещалось. 
    Во множестве, во всех лагерях, находились проповедники, что разъясняли будущее устройство нового государства что они станут создавать и проясняли некоторые приказы от Руфуса. Еженедельные хождения с молениями были обязательны и все бойцы и обслуга в лагере, выходили на них  и обходили лагерь несколько раз в сутки, под песнопения и молитвы.
   В лагерях оказалось довольно много людей из бывших участников первого мятежа Руфуса и сейчас к ним относились как к степенным  матёрым ветеранам, которые могут подсказать как себя вести в схватках с имперцами или религиозных спорах с противниками “Святого и честного Светила”. 
  Весь распорядок дня постоянно увеличивающегося воинства государства Солнца был разработан Гундобадом и его ближайшими соратниками: молитвы, построения - потом отряды бойцов отправляются на задания или на полигон для обучения, а гражданские, которые помогали чем могли боевому ядру - занимаются заготовкой дров, подвозом провизии, стиркой и прочим подобным, пока лагерь полупустой и нет вечерней толчеи.
   Вечернее общее построение и встречи с проповедниками, которые объясняют будущее устройство их совместного “идеального государства”. Ежедневные совместные хождения и песнопения, для увеличения чувства локтя и понимания у новичка его сопричастности к чему большому и прекрасному.
   В конце третьей недели, в лагере под Мундом появились пять десятков странных бойцов: с бородками, в видавших виды кожаных бригантинах, с парой мечей или мечом и топориком, и при этом без щитов. 
     Они прошли, не особо разглядывая людей столпившихся вокруг них, прямо к шатру самого праведного старца и попросили, точнее передали просьбу своему сопровождающему в лагере, что бы к ним вышел Руфус - они хотят с ним поговорить лично.
  Из палатки лидера мятежа появился отряд “верных”, что стал стеной между прибывшими людьми и входом в палатку, потом, неспешно вышагивая и опираясь на руку одного из молодых проповедников - вышел и сам Руфус.
   После минутной заминки, все новоприбывшие разом стали на колени и залились слезами: “Он! Наш пророк жив! Это правда!!!” - орали в умилении они и вздымали руки, к жарящему всех нещадно, Солнцу.
  Сам виновник столь странного поведения пришлых бородачей некоторое время присматривался к ним, потом хлопнул себя по лбу и оттолкнув кого из своей охраны, быстрым шагом бросился к коленопреклонённым людям: “Ян! Прокоп! Дорогие мои побратимы - вы живы! Как же я рад вас видеть живыми и здоровыми!”
   Старик обнимался с бородачами и благословлял их, хохотал и требовал что бы немедленно накрыли столы и угостили прибывших. 
  К вечеру весь лагерь у Мунда знал главную радостную новость: “Прибыли головорезы от “рубак” с горы Лабоир, которые хотели лично проверить не самозванец ли новый Руфус и его движение и сейчас, когда они убедились что всё по настоящему и праведник вернулся в мир - готовится большой переход от укреплений горы Лабоир, к Мунду, для воссоединения сил старых и новых сторонников пророка честного Светила, в единый ударный отряд!”
  “Рубаки” слыли легендарными бойцами для новой армии “честных” и их прибытие и клятвы, привселюдно, до самой смерти стоять за “Светило святое и честное” - вызывали слёзы на глазах как женщин из обслуги, так и бойцов мужчин, которые говорили что теперь империи точно пришёл конец и новый, честный и равный, ко всем живущим людям, миропорядок - уже не за горами. Осталось только чуть подломить ноги нынешнему!
   Два десятка лет “рубаки” сопротивлялись попыткам империи задавить их военной силой или подкупив кого из старшин - перессорить. Они продолжали верить идеям Руфуса все эти годы и проповедовать их в тех городах и поселениях, через которые проходили в первые годы после пленения своего лидера, когда ещё ходили в походы или последнее десятилетие, когда лишь кратковременные вылазки на территории врага стали их уделом. 
    Бесстрашные и верные, закалённые в схватках и крайне опасные своими боевыми умениями - всё это были “рубаки”, самые стойкие бойцы из первой армии праведника Руфуса, что смогли до сих пор оставаться отрядом сплочённых воинов и сохранять свои убеждения, не предавая их мошне или новым мимолётным стремлениям.
   После трёх дней проведёных за воспоминаниями и всё новыми клятвами друг другу, прибывшая делегация “рубак” засобиралась обратно, в свой замок на горе Лабоир: решено было что они оставят там лишь небольшой отряд, для удержания укреплений в случае нападения на замок имперцев, а остальные же бойцы, скорым маршем отправятся сюда, в лагерь новой армии “честных”, под городом Мундом.
   В новой армии они станут инструкторами, командирами сотен и тысяч, кроме того - именно из "рубак" будет создан отдельный штурмовой гвардейский отряд, для атак замков и городских стен, к тому же они неплохо справлялись с противокавалерийскими манёврами.
   Получив, от праведника старца, бочонки с порохом и новое оружие вместе с кольчугами и бригантинами - бородачи “рубаки” попрощались со всеми новыми знакомыми в лагере и ушли ранним утром в свои земли, поклявшись что через десять дней, полторы тысячи закалённых в боях ветеранов прибудут для поддержания отрядов вторжения армии Руфуса в соседнии провинции.