Наследница чужих богов

Пролог

Крики женщин, плач детей, стоны, бранная речь эхом отбивались от каменных сводов обветшалого храма. Степняки не обращали внимания на мольбы пленников, продолжая сортировать товар. Детей вырывали из рук голосящих матерей, придирчиво осматривали, делили по нескольким группам. И когда очередной малыш или подросток оказывался в последней, отбракованной, повторялась страшная картина: вопль матери, короткий всхлип ребенка, тишина.

Кайя не смотрела вниз. Не могла. С каждым новым криком она сильнее вжималась в стену, уже не чувствуя проникавшего в тело холода. У ее ног, сжавшись, лежала служанка Самира. Немолодая женщина заткнула уши ладонями, давно закрыв глаза. Чуть поодаль, в нише, похожей на ту, где пряталась сама Кайя, расположился второй слуга – Харим. Он, в отличие от нее, практически не отрывался от происходящего внизу.

На его испещренном морщинками лице застыло напряжение.

— Это моя вина… – Харим почувствовал ее прямой взгляд, обернулся.

Она быстро приложила палец к губам.

— Нельзя было сюда приходить.

— Замолчи! – Кайя почти прошипела. – Ты нас выдашь!

Ему хватило ума прикусить язык. Харим был практически того же возраста, что и Самира. Бывший дозорный, матерый, закаленный, повидавший немало и убивавший сам. Но сейчас бессмысленная резня в стенах храма сказывалась на нем не меньше, чем на женщинах.

Слуга нырнул обратно в тень, и Кайя отвернулась. Ей так хотелось последовать примеру Самиры, тоже заткнуть уши, но лишь усилием воли приходилось сохранять видимость спокойствия. Степняки тем временем принялись за взрослых. Мужчин среди пленников было немного и ими занялись в первую очередь. А вот женщинам уделили больше времени, отбирая теперь не только крепких, но и себе по вкусу. Плач в стенах храма не утихал.

Кайя просила Всевышнего, чтобы все поскорее закончилось. Лишь бы эти кочевые работорговцы не встали тут лагерем.

Руины Верны, старейшего города на Левааре, где они сегодня утром случайно столкнулись со степняками, находились в трех часах пути от их поселения. Хотя планета кишела бандами, в этих краях преступники не появлялись уже давно. Суровый засушливый климат вернской пустоши отпугивал даже таких. Потому, когда многочисленный отряд внезапно въехал на храмовую площадь, Кайя и ее слуги растерялись. Троица успела спрятаться на последнем открытом ярусе храма до того, как те расположились внизу, но как выбраться, что их ждет снаружи, она не знала. Еще одно не давало ей покоя – лошади. Они оставили гнедых недалеко от храма, внутри одного из полуразрушенных строений комплекса. Здание стояло на виду. Если степняки задержатся, рано или поздно кто-то заметит оседланных кобыл, поднимет тревогу, и тогда им точно несдобровать.

Харим прошептал:

— Собираются.

Степняки действительно поспешно выталкивали людей наружу, заканчивали снимать с мертвецов нехитрый скарб, оставив трупы лежать в пыли.

Отведя служанке руки так, чтобы она ее слышала, Кайя склонилась к ней.

— Они уходят.

— Госпожа моя… – простонала Самира.

— Будь готова.

Дождавшись кивка в ответ, она отстранилась и прикрыла глаза.

Решение с зарей уехать на вернскую пустошь теперь виделось ей под иным углом: слабый, импульсивный поступок. А ведь покойный отец незадолго перед смертью вынудил ее дать обещание ни во что не вмешиваться, не искать свое прошлое. Словно чувствовал, осталось ему недолго. И что? Не прошло месяца после похорон, как она нарушила слово.

От мыслей про отца у нее сдавило грудь, глаза защипало. Ей не хватало этого упрямого, молчаливого старика. Запоздалая жалость вновь бередила душу. Сожаления, что о многом не успела с ним поговорить, не сказала главного, не поблагодарила за доброту, щедрость, за то, что спас, выходил, а ведь она даже не была ему родной. Их ничего не связывало: ни родство, ни племенные узы. Отец принадлежал к старинному хавирскому дому, а вот она…

Кайе не повезло родиться леваркой.

...

Раздавшийся скрежет камня вмиг привел ее в чувства. Она обернулась на шум. Харим еще больше отступил в тень, почти срастаясь с ней. Кайя заметила, как массивный, старательно отесанный кирпич медленно покидает гнездо. Кладка, на которую до того опирался слуга, накренилась. Доли секунды ничего не происходило, но потом первый кирпич высвободился из многовекового звена и предательски рухнул вниз. Тотчас за ним уже летели остальные. Небольшой участок перил обрушился, подняв утроенный эхом шум.

Оставив свое убежище, она успела оттянуть от края и Самиру. Харим тоже отскочил. Втроем они стояли, стараясь не дышать, как будто дыхание могло быть громче того, что произошло.

— Пронесло, – с облегчением заметил Харим.

Смерив его гневным взглядом, Кайя подтолкнула служанку.

— Давай, Самира. Надо уходить!

Слуга спускался первым, держа наперевес прихваченное ружье. Примитивное, механическое, но она была рада и этому. Свое оружие осталось в седельной сумке.

Втроем они миновали все ярусы, оказавшись посреди недавней бойни. Здесь несло кровью, потом, испражнениями и еще чем-то неуловимым, леденящим. Ей подумалось, что так может пахнуть страх.

В подтверждение мыслей Самира заскулила.

— Да возьми ты себя в руки!

Кайя дернула ее за плечи, но та продолжала стонать. Ее глаза лихорадочно бегали по телам убитых, седая голова болталась из стороны в сторону, изо рта долетали все более неконтролируемые всхлипы. Она даже хотела отвесить ей пощечину, но вовремя вспомнила о слабом здоровье служанки. Еще немного и ее сердце может не выдержать.

Прекратив попытки привести Самиру в чувства, Кайя обхватила ее за талию, одну руку перекинула через плечо и поволокла на себе. Снаружи у входа в храм обнаружилось еще несколько трупов, но самих степняков слышно не было.

— Давай вместе, – Харим закинул ружье за спину.

Глава 1

Степь за пределами руин встретила их теплым сухим ветром, духотой. День близился к вечеру. В этой части материка начинался сезон дождей, и нависшее стальное небо грозилось впервые за год пролиться.

Оказавшись на открытом пространстве, лошади охотнее пошли галопом. Харим значительно опережал ее. Силуэт всадника становился все меньше, удаляясь, и в какой-то момент скрылся за дальними холмами. В отличие от нее, слуга был хорошим наездником и даже с дополнительной ношей умел выжать из гнедой все силы.

А вот Кайя неловко путалась в складках длинного серого платья, ее платок слетел и разметавшиеся русые волосы нитями падали ей на лицо, пот катил градом, жег веки. Ружье, забранное у слуги, она обронила еще в храме, а достать свое пока что не получалось.

Смелость, с которой она отправила Харима вперед, оставшись прикрывать тыл, улетучилась. Степняки постепенно сокращали дистанцию, и Кайя поняла, если что-то не предпримет, до границ своего поселения не доберется.

Об ноги больно билась седельная сумка. Кайя дотянулась до стягивающих горлышко ремней, но лошадь тут же понесло в сторону. Чуть не потеряв равновесие, она все же ухватила показавшийся обрезанный ствол ружья, занесла руку назад. Шум от выстрела оглушил ее, а отдача чуть не выбила из седла.

Кайя выпустила поводья и второй рукой ухватилась за гриву животного, прежде чем вновь направить на преследователей оружие. Ружье выдало еще три выстрела и умолкло. В седельной сумке лежали патроны, но перезарядить оружие на ходу она точно была не способна.

Отряд степняков растянулся. Пыль от десятков копыт выше пояса окутывала тех, кто скакал позади, не понять, подстрелила ли кого. Кайя и не рассчитывала отпугнуть нападавших выстрелами. Ей нужно было выиграть время, замедлить погоню. Она все же решилась перезарядить ружье, но не успела.

Лошадь вынесла ее на пологий холм и внезапно заартачилась, наклонилась вперед. На полном ходу Кайя перелетела через шею гнедой, кубарем свалившись в сухоцвет прошлогодних трав и россыпь камней. От падения из легких у нее тут же выбило воздух. Сознание затуманилось от боли, перед глазами вспыхивали искры. Какое-то время она не понимала, что происходит вокруг. Воздух наполнился холодным запахом грозы, гарью выстрелов. Сквозь пелену улавливались нечеткие движения. Рядом мелькали черные тени, размытые всполохи синих и красных молний, доносился приглушенный град ответных залпов, истошные крики степняков, ржание лошадей.

Подняться не вышло, волна боли тут же пригвоздила ее обратно. Все, на что хватило сил – ползти. Неважно куда, лишь бы выбраться из эпицентра этого сражения. Ее задевали копытами и сапогами, несколько раз наступили на спину, пока она не уперлась лбом в массивный валун.

Заметив ложбину между камнями, Кайя с трудом сползла вниз.

Оказавшись в безопасности, она повторно ненадолго потеряла сознание. Прошла целая вечность, пока затихли ноющие спазмы в ее теле, зрение обретало четкость. Новый глоток воздуха уже не принес ей сильной боли, и Кайя осторожно потрогала лицо. Ее щеки были влажными то ли от слез, то ли из-за успевшего начаться дождя.

Странная тишина стелилась над степью. На долю секунды ей показалось, что вокруг не осталось никого. Что, кто бы не одержал верх в этой схватке, они ее не заметили. Ушли… Но зародившаяся надежда быстро разбилась.

Чужой взгляд прожег ей спину и Кайя поняла – за ней наблюдают.

…

Внезапно чьи-то руки с силой дернули ее за онемевшие плечи, грубо поставив на землю. В нос тут же ударил металлический запах грозы. Перед глазами поплыло – давало о себе знать недавнее падение.

Убрав с лица прилипшие пряди волос, Кайя огляделась. То, что она ошибочно приняла за черные тени, оказалось отрядом одетых в одинаковые боевые костюмы военных. Она решила, что это дозорные, но, заметив, в какие цвета выкрашены эмблемы на левых предплечьях солдат, внутренне напряглась. Страх мелкой дрожью пробежал по ее телу.

Кайя мотнула головой, все еще не веря глазам, но цвета никуда не делись. Эмблемы по-прежнему оставались кроваво-красными и белыми. Во всех пределах нового мира знали это сочетание. Знали и боялись. Красный – символ главной звезды, белый – почитаемого бога Пути, а вместе – Диарского халифата.

Перед ней были истинные хозяева этой планеты.

Диары.

Но что они делают на пустошах в такой глуши?

Осмыслить увиденное ей не дали. Нашедший ее диар ухватил выше локтя и быстрым шагом повел прочь. Кожу под его ладонью тут же начало саднить сквозь ткань платья, мышцы свело болезненной судорогой. Наверняка, он использовал силу в сражении и остатки энергии еще хранились в его руках, проникая теперь в ее тело.

Кайя попыталась высвободиться, вскрикнула.

— Мне больно! – она чуть не споткнулась о распростертые тела кочевников. – Пусти!

Диар отпустил, но вместо этого вцепился в шиворот и без того испорченного платья.

— Я сама! Сама могу идти!

Он не отреагировал. Вывел на ближайший холм и подтолкнул вниз. Там, на небольшом ровном участке среди валунов, также находились диары, не меньше десяти. В отличие от остальных они сняли защитные шлемы и маски.

Во время спуска Кайя мельком прошлась взглядом по их фигурам: высокие, смуглые, как и большинство диаров, собранные, но со следами усталости на лицах. Последнее наблюдение невольно ее удивило: «…надо же, они способны уставать, совсем как люди». Она мысленно одернула себя.

Внешне диары действительно походили на людей. Но разве их можно было считать таковыми?

Высшая ветвь человечества, раса их была немногочисленной, при этом силой своей держала под собой пять звездных систем, в том числе и Леваарскую – ее родину, с одноименной главной планетой.

— Я… – так и не назвавшись, она осеклась.

Поодаль, за спинами диаров, уткнувшись лицом в колени, сидела Самира. Харим тоже был рядом и обнимал женщину за плечи. Кайя метнулась к ним, но ее сопровождающий не ослабил хватку.

Глава 2

У нее не нашлось прямого ответа на его вопрос, но в последний момент Кайе повезло. Диара отвлек военный, которого она в самом начале допроса ошибочно приняла за старшего. Он что-то коротко настойчиво шепнул своему командиру и оба отвернулись в сторону западных скал. Переговариваясь, они позабыли о ее существовании, а придя к чему-то, вовсе поспешили прочь.

Командиру подвели жеребца местной породы. Вскочив в седло, он мимоходом мазнул каре-синим взглядом в ее сторону.

— Мэл! Отвези ее домой!

С этими словами диар пришпорил коня и с большей частью отряда направился на запад.

К Кайе тут же подошел уже известный ей наглец, держа под узды пятнистую лошадь. Она забегала глазами вокруг, ища свою, но отыскать животное посреди усеянного трупами поля было невозможно.

— Госпожа, – тем же насмешливым тоном, обратился к ней он, – из какой ты ставки?

— Четвертой.

Он протянул ей руку. Вместо того чтобы опереться на его локоть, Кайя посмотрела в сторону Харима и Самиры. С ними осталось еще четверо диаров, двое из которых сейчас поднимали слуг и также усаживали на лошадей.

— Мои слуги?

— Поедут с нами, госпожа.

Она не ответила на его колкость. Было еще кое-что, о чем не давала промолчать ее совесть.

— Большая часть успела уйти вглубь пустоши. – Кайя указала в сторону убитых работорговцев. – С ними были женщины и дети.

— Забота наместника, – отрезал диар.

— Но вы ведь, этих…

— Им не повезло.

Она растерянно посмотрела в ответ. Что значит, не повезло? Участь пленников диаров не волновала?

— Тогда, зачем?..

— А вот это, госпожа, дело не твое.

Кайя промолчала, не зная, что еще сказать, как себя вести дальше.

Отказавшись от помощи, она сама взобралась в седло, словно таким образом была способна вернуть хотя бы часть растоптанного достоинства. Но когда диар протянул теплую накидку, уже не стала упираться, только сейчас заметив, что дрожит, и холод дождя тут был ни при чем. Ей было страшно. Пальцы непроизвольно дергались, а в ее голове путались мысли. Обо всем: пережитом в храме, причинах, что привели сюда, недавней утрате отца. Она могла погибнуть сегодня или еще хуже, попасть в плен к степнякам, и ее продали бы куда-то за пределы не то что Леваара, но и халифата. Ее никогда бы не нашли.

Без сомнений, Велимар, брат (от самого этого слова у нее свело скулы), не слишком бы горевал, попади она в рабство. Он и при жизни родителя едва терпел навязанную ему сестру-леварку, а теперь, когда заступиться было некому, все больше утверждал свое право наследника и главы дома. И все же Велимара она боялась сейчас меньше всего.

Кайя начинала понимать, что последствия этого дня не пройдут для нее бесследно. Об этом кричало чутье, это же обещал тяжелый каре-синий взгляд. Что он успел увидеть? А что понять? То, что она леварка, пусть и чистокровная, в чем сама она уверена не была, еще не являлось преступлением в халифате. Но почему же диар тогда так ее рассматривал?

Его имени она не знала. Вернее, не могла определить, кто именно был перед ней. Диары, а тем более высшие, редко появлялись в этих краях. Представители правящих династий вовсе ограничивались мегаполисами планеты, чаще выбирая благоустроенную столицу – Иерихон. В одном Кайя была уверена – эмблема с белой птицей давалась не просто так. Ее обладатель мог не быть связан родством с халифом, но имел право претендовать на престол после отречения или смерти последнего. В халифате подобной привилегией обладали пять высших диаров. Они носили особый титул, равный по власти принцу – ал-шаир.

Мельком взглянув на ехавшего подле нее военного, Кайя приоткрыла рот. Он это заметил, улыбнулся.

— Может быть, вам что-то нужно, госпожа?

— Пожалуйста, не надо так меня называть!

— О-о-о! Только посмотрите. Истинная госпожа!

Он еще немного погримасничал, но потом все же благосклонно кивнул.

— Ладно. Спрашивай.

Она не стала увиливать, задала вопрос прямо:

— Твой ал-шаир. Кто он?

— А что? Понравился?

Кайя резко отвернулась. Вся ситуация вдруг показалась далекой от реальности, нелепой: она, каганатская женщина, едет рядом с диаром и вот так запросто ведет беседу. А он, кто способен одним касанием отнять десятки жизней, отвечает, как ни в чем не бывало, подшучивает, словно равный. Ее первое впечатление от личного знакомства с хозяевами планеты не вязалось с тем, что годами вбивали в голову служители мечетей Пути, куда ее водил отец на обязательные службы. Прихожанам прививали страх, трепет, поклонение, фанатизм...

Она покачала головой. Нельзя верить глазам.

Кайя вновь напомнила себе, что перед ней не обычные люди. Внешность диаров вводила в заблуждение, обманывала. И вот этот молодой мужчина мог запросто оказаться втрое старше нее. Представители его расы жили веками. К тому же, нельзя забывать, кто они на самом деле.

Завоеватели! Те, кто растоптал и практически уничтожил ее народ. Еще задолго до того, как сюда пришли хавиры, диары, другие расы, планета на правах Исхода принадлежала только им – леварцам.

Диар все же соизволил ответить:

— Ал-шаир Рэм Малави ал Алман.

Она коротко кивнула в знак благодарности. Задумалась.

Рэм ал Алман. Пасынок халифа Давира I – глава дома Алман. Кажется, его мать была одной из жен правителя.

— А я, между прочим, Мэл, – неожиданно добавил диар, вновь улыбнувшись.

Кайя не нашла, что на это ответить. Ей хотелось расспросить побольше, но и привлекать к себе лишнее внимание она боялась. Но сколько бы самостоятельно не перебирала варианты, не смогла объяснить, что могло привести ал-шаира на их Всевышним забытую планету, да еще и самому выслеживать степняков.

Кровавое развлечение? В мире осталось не так много мест, где можно было убивать руками. Леваар, с его аномальной дикой природой, с пустошами, на которых сбоила или вовсе выходила из строя современная техника, нередко притягивал высокородных отпрысков в поисках первобытных ощущений.

Глава 3

Снаружи ее ждала Захра, вторая после Самиры прислуга на женской половине дома: бойкая, малограмотная, крепкого сложения хавирка. Выйдя, Кайя чуть было не столкнулась с ней.

Женщина даже не стала делать вид, что не подслушивала их разговор с хозяином поместья. Можно не сомневаться, уже к утру подробности беседы разойдутся по округе.

— Чего только натерпелись, госпожа! – вместо приветствия, льстивым голосом завела она. – Идемте скорее. Я уж и парильню приготовила, огонь у вас развела.

Натруженная рука коснулась ее волос, отчего Кайя инстинктивно дернулась.

— Вон, сколько работы! – не обратив внимания на ее поведение, щебетала служанка. – Отпариться надо бы, поесть да выспаться. С новым днем оно и новый путь легче будет…

— Как Самира? Знаешь?

Обычно делами госпожи, ее досугом, занималась именно она.

— Хворает. Сердце давит, – ответила женщина. – Но вы, госпожа, не бойтесь, мы ей чего надо уже накапали. Батюшка ваш в травах толк знал, лучше его настоек ничего нет.

— А Харим?

Захра скривилась.

— Чертов плут! Ой, простите! Рука у него сломана! Так ему, проклятому! Это же надо было додуматься уехать в степь, когда тут такое творится! Вас задурил!

Кайя попыталась вставить вопрос в быстрый монолог служанки.

— Ему помогли?

— Да куда его деть, проклятого. Иблис, не иначе, попутал! У себя он. Отлежится!

Служанка продолжала перескакивать с одного на другое, но Кайя уже не прислушивалась. Не завернув в сторону своих покоев, она сразу же прошла в парильню: просторное, тусклое помещение, где из-за пара сейчас с трудом угадывались дальние углы и поставленные вдоль стен скамьи.

— Подожди снаружи.

— А что же ваши волосы? Кто поможет? Спинку надо бы растереть, госпожа...

Кайя прикрыла дверь перед самым носом Захры и прислонилась спиной к косяку. Выдохнула. Еще одно слово этой женщины, и, Всевышний свидетель, она сорвется! Она и так была на пределе. Слишком многое случилось с ней в последнее время: смерть родителя, одиночество, разочарование, страх за свое будущее, а теперь еще и недвусмысленные угрозы Велимара.

Слезы щипали ей глаза. Кайя редко поддавалась эмоциям, но этот бесконечно длинный день окончательно ее добил.

Решительно дернув головой, она проморгалась. Хватит уже… Не плакала на похоронах, не будет и сейчас. Отец воспитывал в ней твердость, и вряд ли похвалил бы за подобное проявление слабости. Горевать не станет, а вот подумать о своем положении все равно придется.

С парильней Захра перестаралась. Духота доходила до передней, а в самом хамаме вовсе дышалось с трудом. Влажный воздух обжигал ей легкие, щекотал нос травами. Кайя наспех стянула одежду, обувь, бросила комом под ноги и нырнула в плотный пар, подальше вглубь, в темноту, лишь бы не видеть своего обнаженного тела. В передней стояла полная до краев купель с приятной, едва теплой водой. Выдержав в парильне не более десяти минут, она наспех растерла кожу, вымыла волосы и по самую шею окунулась в освежающую жидкость, откинула голову назад.

Вода немного выровняла эмоции. Кайя позволила себе еще несколько минут тишины, отдаваясь невесомости, но в ее мысли вновь и вновь пробиралась тревога. В ушах неприятным эхом стояли слова брата: «Что ты будешь делать?» Вопрос, на который она уже месяц, а может, и всю сознательную жизнь, не находила ответа. Сегодня же с поездкой на вернскую пустошь разбилась ее последняя надежда.

Кайя и сама не понимала, что именно собиралась там найти. Правду? Свою память?

Незадолго перед кончиной отец случайно признался, что именно оттуда он ее и привез, хотя до того рассказывал другое. Врал, что нашел ее, тринадцатилетнюю девочку, в приюте для сирот при мечети первой ставки каганата. Ничего из этого она сама не помнила: ни своего настоящего возраста, ни происхождения, но добиться от родителя еще какой-то информации не сумела. Осознав, что сболтнул лишнее, старик до последнего более не касался темы, а потом и вовсе вынудил ее поклясться, не лезть во все это. Кайя пообещала. Правда, уже тогда понимала, что нарушит слово. Она любила приемного родителя, была ему благодарна, но разве он мог по-настоящему ее понять? Где-то там, в глубине сломанной памяти пряталась целая жизнь. Была ли у нее настоящая семья? Кто она такая? И, наконец, что с ней случилось?

Машинально коснувшись ладонью груди, Кайя нащупала вздувшиеся линии шрамов.

Кто сделал с ней это?

Отец всегда полагал, что над приемной дочерью надругались степняки, а после бросили умирать под открытым небом. Однако, сама она никогда не воспринимала его слова всерьез. Не испытывала к ним ненависти, и сегодня, чуть было не погибнув от их рук, все равно оставалась равнодушной.

Нет, степные преступники тут были ни при чем. Беда в том, что у нее более не оставалось возможностей самостоятельно найти ответы. Любая информация про жителей ставок каганата, сиротах, хранилась в записях настоятелей мечетей, а это последние люди, с кем ей сейчас стоило встречаться. Велимар прав. Она порченая, и проверку уже не пройдет. К тому же, если брату было известно про откуп перед служителями местной мечети, то вскоре и вся ставка начнет об этом сплетничать. О ней и без того давно ходили схожие слухи.

Старая леварская кровь…

…

В дверь противно заскреблась Захра.

Кайя поморщилась. Прямолинейная, слишком навязчивая хавирка ей не нравилась. Она вообще с трудом сходилась с окружающими и за последние годы смогла ужиться только с несколькими слугами. Ближе всего ей была Самира.

— Холстина у двери, госпожа! Не забудьте обтереться хорошенько, замерзнете еще, – раздался очередной монолог Захры.

Потянувшись с досадой, Кайя вынырнула. Тишины хавирка ей точно не даст. Все еще избегая смотреть на себя, она наспех осушила кожу, соорудила на голове тюрбан. Одевшись в свежий халат, плотнее запахнула полы.

Стоило выйти, как Захра принялась за старое.

— Скорее, госпожа. Чтобы не просквозило. Погода коварная будет, нынче дождливая пора началась. Вот, проходите…

Глава 4

Едкий дым забивался в ноздри, обдирал ей горло, до боли разрывал легкие. Невозможно сделать новый вдох, невозможно не дышать. Хотя бы один глоток воздуха. Чистого, свежего. Но ее губы предательски ловили только клубы черного смрада.

Бежать! Скорее выбраться отсюда! Ведь не может быть, чтобы все вокруг погрузилось в этот дым?

Кайя заметалась на кровати, не в силах порвать сети поймавшего ее сна. Кошмар продолжался, все больше поглощая, затягивая ее во мрак слишком острых, на грани реальности ощущений. Где-то на краю сознания она понимала, что спит, что происходящее всего лишь старый сон, который можно пережить. Но отчего же тогда смрад гари не дает дышать? А этот странный привкус на ее губах? Даже сквозь полотно сновидения отчетливо улавливалась солоновато-кислая горечь садящегося на ее лицо пепла. Она попыталась смахнуть тот прочь, прогнать, но руки не слушались. Все тело оставалось ватным, чужим.

Внезапно сквозь слои мрака короткими ударами проник посторонний шум. Его эхо вибрацией прокатилось по барабанным перепонкам. Кайя болезненно сжала челюсти. Тело по-прежнему существовало где-то отдельно от разума, и инстинктивная попытка прикрыть уши руками осталась без внимания. Удары повторились. На сей раз более громко, отчетливее. Они словно обретали контуры, разрастаясь в темноте ярко-белыми вспышками. К очередному удару добавился голос.

«Кайя!» – ее звали, но собственное имя показалось незнакомым.

Удары возобновились с удвоенной настойчивостью. Теперь было понятно, что колотили в дверь. Но даже устроенный шум едва мог ее разбудить. Сон держал крепко. А может, она сама хваталась за него? Кайя еще не находила объяснения, что не так? Вот только какое-то непонятное ощущение ноющим нервом заставляло ее вопреки благоразумию цепляться за кошмар. Что-то важное таилось там, в клубах удушливого дыма...

— Кайя, откройте! – перешедший на повышенные ноты голос Самиры в итоге ее разбудил.

Соскочив с кровати, она в темноте бросилась к двери. Отперев, впустила Самиру.

— Мы горим!? – первое, что подумалось – горит дом. В поместье случился пожар! – Самира! Пожар?

Лицо у немолодой служанки вытянулось, да так и застыло в изумлении.

Бросив онемевшую женщину, она подбежала к окну и развела шторы.

Снаружи едва начинало светать. Дождь притих, затянув спокойную монотонную мелодию. Никаких криков, шума. Все было тихо. Отворив створку, Кайя впустила внутрь влажную прохладу, вдохнула полной грудью. Тягучий свежий воздух окончательно прогнал ее сон.

— Мне приснился старый кошмар. Черный дым.

На ее последних словах Самира вздрогнула, но Кайя не придала этому значения. Света от окна было достаточно, чтобы понять, что немолодая служанка еще не пришла в себя из-за пережитого накануне.

— Что случилась? – она шагнула в ее сторону, но та отчего-то дернулась назад. – Почему ты не отдыхаешь у себя? Тебе надо лежать.

Служанка обхватила себя руками, потерла плечи, а потом уверенно взглянула вперед. Выпрямилась.

— За меня не волнуйтесь, госпожа. Я в порядке, – голос у нее прозвучал сипло, и женщина прокашлялась. – Я тут по приказу вашего брата. Велено вас одеть и привести в большую гостиную.

Мысли о здоровье и странном поведении служанки тут же вытеснил притихший со вчерашнего вечера липкий страх.

— Зачем? – глухо спросила Кайя. – Я не пойду.

— Не беспокойтесь. Хозяин не один.

Заявление оказало на нее противоположный эффект. Кайя догадалась. Ушедший сон накатил явью, отчего ей стало трудно дышать.

— Ал-шаир?

Кивнув, Самира уже более уверенно прошла в спальню.

Кайя слышала, как та шуршит тканями в гардеробной, открывает и закрывает шкафчики, гремит разными склянками на туалетном столике. Ноги у нее постепенно налились свинцом, словно перед ней опять мелькали фрагменты из ее кошмара.

— Госпожа, вас ждут! – заметив, что она ничего не делает, Самира строго напомнила: –Умойтесь и идите одеваться. Я все приготовила.

Но Кайя не сделала ни шагу, затравленно взглянув куда-то вниз.

— Он меня убьет.

— Не говорите глупостей! – Самира приблизилась к ней и направила в сторону уборной. – Времени мало. Ну же!

Сейчас, после случившегося в храме, они негласно поменялись ролями. Теперь ей требовалась поддержка и Самире пришлось чуть ли не самостоятельно наводить ее туалет. Служанка помогла ей умыться, надеть закрытое темно-серое повседневное платье, собрать волосы и аккуратно уложить поверх головы и плеч палантин. Закончив, та подвела ее к зеркалу, чтобы Кайя оценила внешний вид, но она лишь мельком окинула себя взглядом.

— И зачем он пришел?

У нее все никак не получалось вернуть себе самообладание. Ее шею неприятно сдавливал тугой, застегнутый на все пуговицы ворот. Она потянулась к нему, рванула, отчего грубая ткань затрещала, едва выдержав.

Самира быстро поправила ей воротник.

— Ничего он вам не сделает, – успокаивающе начала она. – Не забывайте, вы из знатного рода.

— Я порченая...

— Тише! Не смейте говорить это вслух!

— Но это так!

— Нет! Пока служителями не доказано обратное. По законам халифата вы практически ничем не уступаете брату. Вы носите громкое имя, оно вас защитит. – Взяв ее за руку, она повела за собой. Посреди темного узкого коридора, соединяющего основную часть дома с женской половиной, служанка тихо добавила: – Не забывайте, кто вы такая. Держите себя с почтением.

Кайя рассеянно кивнула, но уверенности не ощутила. Напротив, с каждым шагом, что приближал ее к большой гостиной, в ней оставалось все меньше решимости. Если бы не ведшая ее Самира, она давно повернула бы назад, заперлась у себя, и будь что будет.

Оказавшись у цели, служанка отпустила. Не дав ей подготовиться, распахнула двойные двери, в поклоне отступая назад.

Кайя бездумно обошла женщину, сделав еще несколько коротких шажков. Остановилась.

Раздвинутые тяжелые шторы на окнах скупо пропускали серый свет, создавая игру теней и контуров по углам тесно обставленной комнаты, едва касаясь старинной массивной мебели и огромного, занимающего половину дальней стены камина. Этой гостиной пользовались редко, только по особым случаям, потому помещение большую часть времени стояло закрытым. В воздухе соперничали запахи ветхости, пыли и собранных в прошлом году засушенных полевых цветов. Дышалось тут с трудом.

Глава 5

— Подойди, – не оборачиваясь, приказал ал-шаир.

Кайя заставила себя проследовать к камину, но он жестом приказал приблизиться к нему. Протянул ей ранее наполненный стакан, в котором действительно оказался ягодный узвар.

— Ты хотела пить.

Она замялась лишь на долю секунды, приняв напиток. Горло по-прежнему раздирала жажда. Не сдерживаясь, позабыв о приличиях, Кайя жадно осушила стакан практически до дна, после чего вернула ему. На мгновение их пальцы соприкоснулись и к ней перетекла жалящая змейка энергии. Кожу неприятно кольнуло, отчего она бессознательно тряхнула рукой и посмотрела вперед.

Ал-шаир тоже изучал ее взглядом. Между ними начиналось очередное безмолвное соперничество, в котором, она уже понимала, что уступит первой, сохранит дистанцию и отпрянет назад.

Кайя попятилась, склонив голову. Только сейчас до нее дошло, что, войдя в комнату, она не соблюла требуемые почести, не произнесла полагающиеся к месту приветствия и не поклонилась. Снова.

Диар скользнул взглядом по ее лицу. Ей показалось, что его губы мимолетно дернулись в улыбке.

— Можешь не кланяться.

Это ее насторожило. У нее и раньше возникало ощущение, что он видит ее насквозь, теперь же, после последних слов подозрения только усилились. Неужели ему подвластны чужие мысли?!

— Не совсем, – подтверждая и одновременно опровергая догадку, намекнул он. Отвернулся, пряча взгляд внутри ритмично плясавших языков пламени. – Но, я вижу суть. Поверхность…

Объяснения последней фразы не последовало, и, пользуясь моментом, Кайя незаметно принялась изучать его профиль. Из-за плохого освещения, а может, постаралась создаваемая огнем в камине иллюзия игры света и теней, но ей показалось, что он стал еще выше, чем вчера. Черный цвет амуниции превращал его тело в монолит камня, в котором так остро угадывались напряжение, скопившаяся усталость. Этой ночью он точно не спал. Она подумала, что диар, возможно, уже который день проводит на ногах, и ей вновь вспомнились обстоятельства их встречи на вернской пустоши.

Что же он там искал?

На последней мысли ал-шаир резко поднял голову, а его взгляд уже обретал новую силу.

Он вновь врывался в ее голову. Кайя не могла ни пошевелиться, ни отвести глаза. С каждым новым мгновением этой сцены она ощущала себя все более уязвимой. Сомнений больше не оставалось, он действительно пытался что-то сделать с ее разумом. Проникнуть, сломать.

Понимание происходящего ужасом пробрало ей грудь. Больше неволи, даже больше смерти, Кайя боялась потерять себя, вновь лишиться рассудка. Скатиться к тому безумию, что управляло ею в ранние годы, пока отец пытался вернуть приемную дочь к жизни. Начав сопротивляться, она всеми силами попыталась разорвать визуальный контакт. К ее удивлению, диар отступил первым.

Он повторно подошел к столику, вновь наполнил стакан и уже сам пригубил напиток.

— Ладно, Кайя из хавирского дома Фалади, познакомимся другим способом. – Вернув опустевший стакан обратно на поднос, диар расположился на диване. Окинул ее взглядом снизу вверх. – Что ты мне скажешь?

Кайя уперлась глазами в пол, стыдясь внезапно нахлынувшей слабости. Сердце сдавило отвратительной жалостью к себе. Что ей ответить, если она и так никогда не забывала, к чему все идет?

— Я сама уйду к служителям, – приняв неизбежное, она подняла голову, твердо посмотрев на гостя. На беды Велимара в эти минуты ей было плевать. Пусть хоть повесится от своего позора.

— А ты к ним хочешь?

— Нет! Но и умирать из-за этого не стану!

Следовало бы реагировать не так эмоционально, с почтением, как и подсказывала ей Самира, но какая-то невидимая рука подталкивала ее вновь и вновь лезть на рожон в присутствии этого диара. Не потому ли, что он был из высших, ведь в компании Мэла, своего вчерашнего провожатого, ничего подобного за собой Кайя не замечала.

— Гнев... – тихо обратился к ней ал-шаир. – В этом и есть твоя суть. Это я вижу в тебе. Если в твоем сводном брате на поверхность сплывает мерзость, то в тебе поднимается злоба. Читать людей, подобных твоему брату, проще написанной книги. Они слабы. А вот в тебе, – он дернул подбородком в ее сторону, – туман. Ничего не разобрать, и я пока что не решил, насколько это опасно, есть ли смысл продолжать наш разговор.

Она почти до крови закусила нижнюю губу, не давая себе влезть, протестовать. Ал-шаир не упустил это из виду, но неожиданно заговорил о другом.

— Тебя выдают глаза, – он взглядом указал на место подле себя. – Шаиро-каддо. Верно? Так это звучит на хавирском?

Подойдя, Кайя опустилась на край дивана, оставив между ними почти метр расстояния. Мышцы на спине у нее начинали ныть от чрезмерно сведенных лопаток, вытянутых вверх позвонков, но заставить себя успокоиться, принять подобающий почтительный внешний вид она по-прежнему была не способна.

Что ей только что сказал диар про гнев? Значит, ею движет злоба?

— Так это звучит на старолеварском! Языке, что вы сделали мертвым! – гнева в ней действительно было предостаточно. Даже слишком. Но, во имя Всевышнего, что она творит?!

Мысленно закрыв собственный рот руками, Кайя призвала саму себя к благоразумию. Еще несколько выпадов в таком тоне, и она нарвется, выведет его.

— Это не так просто сделать, – ответил на мысли ал-шаир. – Но, как-нибудь можешь попытаться.

Ее лица коснулся странный, скрывающий, не до конца понятный ей смысл взгляд, отчего она нервно отвернулась к огню. Близость этого мужчины давила. Кайя поймала себя на ощущении, что комната слишком тесная для них двоих. В ней не хватало воздуха, света, свободы. Все забирал он. Заполнял собой каждый миллиметр пространства: своей силой, энергией, что рекой текла в его жилах, властью, что скрывалась за титулом и положением, самим своим присутствием.

Она попыталась незаметно отодвинуться, но диар взглядом пригвоздил обратно.

— Когда ты злишься, глаза у тебя наполняются свечением, как у хищника. Трудно такое не заметить. К тому же ты слишком молодо выглядишь, что было бы невозможно без старой леварской крови в твоих венах. Сколько тебе на самом деле лет?

Глава 6

— Тварта имара! Ох, тварта! – с чувством ругался галеат ал-шаира – Равах, елозя пятой точкой в седле. – Я стер собственный зад!

— А ничего больше не стер? – уколол его кто-то из ехавших позади и в начале растянувшейся на несколько сотен метров конной колонны хором засмеялись.

— Было б что…

— Кто это сказал!? – тут же разворачиваясь, выкрикнул Равах. – Кто там умный такой, имаров кусок!?

— Равах, постыдился бы седин! – Один из трех шедших впереди конников коротко взглянул через плечо, наградив задиру предупреждающим взглядом.

— Киран, не вмешивайся, – Рэм повернулся к ехавшему по правую сторону от него почтенного возраста военному, своему первому галеату, а в прошлом наставнику, беззвучно добавив: – Они вымотаны.

Киран с негодованием поджал губы. Для старого галеата не существовало порока большего, чем нарушение воинской дисциплины. Закалка, что Рэм получил из-под палки своего бывшего учителя, нередко его выручала, но сейчас, когда их длительное, так и ни к чему не приведшее путешествие подходило к концу, он не видел проблемы в том, чтобы позволить в отряде выпустить пар.

Степь, давление аномалии, пустоши, все же начавшийся дождь, и Леваар. Этот проклятый Леваар, с которым у него имелись собственные счеты. Ни сна, ни отдыха одиннадцатые сутки. Редкие привалы и одна сплошная непрекращающаяся погоня верхом. Скольких лошадей он загнал под собой, а скольких случайно прибил? Рэм уже сбился со счета. И если уж он устал, то что говорить про его людей?

Киран по-своему расценил непроницаемое выражение на его лице. Понимать его мысли из-за значительной разницы в силе галеат уже давно не мог, но вот угадывать настроение своего бывшего подопечного, это он умел.

— Отрицательный итог – тоже результат.

— Потерял столько дней. Впустую.

На это Кирану крыть было нечем, но Рэм и не ждал от того бессмысленных слов. Кому, как не галеату, правой руке, знать о важности столь ценного и неуловимого ресурса – времени, особенно в жизни ал-шаира – высшего диара.

— Это, как посмотреть, – все же решился подбодрить бывший наставник. – Так уж и впустую?

Он кивнул влево, где подле них следовал еще один путник – Тамерлан (в близком кругу – Мэл), его племянник по отцу и третий галеат. Способный, с заметным потенциалом, но и с пока что не выветрившейся дуростью в голове. Пожалуй, лет через тридцать он сможет одолеть ритуал вардэ – таинство силы, и получить титул ал-шаира.

Рэм в упор посмотрел на ничего не замечающего парня.

Нет. Все же лет через сорок…

— Ей-ей, юный господин, – Киран перехватил его взгляд, зацокал языком.

Мэл наконец-то опомнился, развернувшись, но почти сразу принялся коситься назад. Рэму не было надобности оборачиваться, чтобы понять, что так цепляло внимание его племянника. Там, позади, через десяток рядов колонны, в сопровождении служанки ехала леварка. Женщина – с внешностью юной девушки, с большими, наполненными пьянящей яростью глазами, что так диссонировали с коротким мягким именем – Кайя. Она ожидаемо вызывала интерес в отряде, но с таким откровенным любопытством рассматривал ее только Мэл.

Племянник вновь заметил его взгляд, хотел было расплыться своей привычной незатейливой улыбкой, но уловил посыл.

— Не по тебе она, – спокойно предупредил Рэм.

— Ну почему же? – словно ожидая подходящего момента, безмолвно вмешался Киран. – Пусть себе ее и забирает! Так даже лучше. Так и шума не будет. Тем более, как я погляжу, он и сам не против.

— Нет!

— В столице пойдут слухи, – настойчиво продолжал гнуть свое Киран.

— Так пусти их сам.

— Я-то пущу, не первый раз. Но ритуал уже через два месяца, – не сдавался галеат. – Тебя ждет Посвящение, а ты, вместо того чтобы отдать себя подготовке, берешь в дом новую женщину. Даешь ей статус.

— Одно другому не мешает, – не прибегая к словам, гаркнул сквозь общие мысли Равах.

Киран метнул в того уничтожающий взгляд, вновь повернувшись к нему, но Рэм опередил его ответом.

— Она не знает ни себя, ни своих пределов. Ничего не помнит. До тех пор, пока я не найду к ней подход, проверю свои догадки, не узнаю лучше, опасно оставлять ее без присмотра.

Перейдя на голос, он обратился только к племяннику:

— И нечего так на нее смотреть, Тамерлан!

Мэл потупился, но старый галеат ожидаемо возразил.

— Стоит ли рисковать?

Рэм же слегка поднял руку, давая ему понять, что вопрос закрыт. Ему требовалось побыть в тишине. Еще раз все обдумать.

Впереди виднелась гряда сопок, за которой размытой, незаметной глазу линией шла граница аномалии вернских пустошей. В первой ставке Хавирского каганата они бросили свои дартты – легкие универсальные корабли, пересев на лошадей. Дальше короткий путь к Иерихону, и он наконец оставит эту планету. На безопасной орбите дожидался его командный крейсер в сопровождении еще двух флагманов, готовых к межпространственному перелету. А после – Меодан – планета-столица халифата.

Рэм и без того задержался на Левааре, превысил полномочия, косвенно нарушив приказ халифа. Так что дома, помимо прочих обязанностей, которые накладывали на него титул, церковь и сокомандование флотом, предстоящей подготовки к скорому ритуалу ави-вардэ – Посвящения, его теперь ждала малоприятная встреча в стенах резиденции Давира I ал Йоран – правителя Диарского халифата.

Давир, разумеется, не упустит случая подорвать его репутацию в Совете, в красках припомнит выходки, когда, по его мнению, Рэм шел против решений правителя. Ему же придется в очередной раз выслушивать по-отечески неспешные наставления, коими он и так был сыт не первое десятилетие.

Халиф приходился ему отчимом. Отношения между ними оставались натянутыми уже который год, но со смерти матери почти восемнадцать лет назад, испортились окончательно. Мало способствовал их укреплению и тот факт, что Рэм не отказался от своего права на престол, когда правитель объявил о намерении провести ритуал Посвящения – избрать волей Всевышнего своего приемника. Так Рэм составил конкуренцию единственному признанному сыну халифа ал-шаиру Даарону ал Йоран, своему сводному брату и сокомандующему флотом.

Глава 7

Кайя одернула руку от запястья, цепко переплетая пальцы поверх складок традиционной в ее краях накидки. Кожу болезненно тянуло, но лишь оттого, что она бессознательно вновь и вновь проводила ногтем вдоль вен, пытаясь отыскать следы зажившего пореза.

На душе у нее было тревожно не только из-за сегодняшнего утра. Она редко выезжала из ставки, еще реже покидала пределы каганата. Другая сторона жизни Леваара, та, где было место современному, где время не соперничало с забытыми эпохами, ее не привлекала. Отец иногда приглашал с собой в поездки по планете. И Кайя соглашалась, лишь бы не оставаться в стенах поместья одной или, когда Велимар нисходил до общества родителя, в компании брата.

Бросив лошадь в первой ставке и пересев в небольшой дартт, похожий на тот, что порой пилотировал отец, она еще острее заметила свою инородность. Но не только тяжесть перемен давила на ее сердце. С ней что-то происходило. Образы из пришедшего ночью кошмара мешались с чувствами текущего дня, дурачили мысли. Ей повсюду мерещился запах дыма, к горлу подкатывал ком, отчего горечь на языке напоминала привкус невидимого пепла. Внутри свело сжатой пружиной, которая, лишь тронь, ударит отдачей.

А еще сегодня она впервые ощутила влияние пустошей. Той неуловимой стихии, которая делала практически всю планету непригодной для нормальной жизни.

У пустошей не существовало четких границ, но, когда Кайя ступила за ее пределы, в ней будто что-то потянуло обратно. Нити, которых раньше она не замечала, что на мгновение показались ей настоящими, зримыми. Было ли это послевкусием ушедшего сна или же страхом перед неизвестным, она не знала.

В просторном, предназначенном на десять пассажиров дартте помимо нее находилась Самира. Женщина пустым взглядом смотрела пред собой и Кайя с опозданием пожалела, что не взяла больше слуг. Она привыкла обходиться малым, но пожилая служанка хоть и справлялась с делами проворно, выглядела по-прежнему: глаза мутной пеленой отбивали свет, в уголках рта новые глубокие морщинки, и эта зажатость, напряжение, которое в последнее время сутулило ее плечи.

Кайя некстати задумалась, что ей вообще было известно про эту хавирку, кроме общих рекомендаций, озвученных отцом, прежде чем он три года назад нанял ее для дочери?

— Ты покидала Леваар? – спросила она и тут же себя поправила, покачав головой. – Разумеется, покидала. Ты ведь долгое время жила на Меодане. Какой он, Меодан?

— Там легче дышать, – как всегда, немногословно ответила Самира.

Она вновь уставилась перед собой, не навязывая беседу.

За это служанка ей и нравилась: умением промолчать, не смотреть с осуждением. Но в этот момент Кайе остро требовалось хоть кому-то довериться. Поделиться тем, что она который день не может избавиться от страха, признать это вслух, то, что ал-шаир в ней что-то изменил, что она боится этого мужчину, даже той малой силы, которую он успел применить, не понимает ни его интереса, истинных мотивов, ни собственной реакции в его присутствии.

— Иерихон, – служанка указала вправо.

Кайя пересела к узкому боковому стеклу, полностью приспуская металлическую шторку. В салон ворвались оранжевые лучи вечернего солнца. Столица Леваара купалась в дымке пыли и света, примеряла кружева теней, одеваясь со всех сторон в ткани бурой выжженной степи. Безмолвие окружающих равнин плохо сочеталось с кипением города. Он вычурно красовался огнями, движением по воздушным и наземным магистралям, звуками разных языков.

Шедший в сторону Иерихона дартт слегка отклонился, меняя траекторию, направляясь к загородным взлетно-посадочным станциям.

Кайя вопросительно посмотрела на Самиру, но та лишь повела плечами. Очевидно, задерживаться в городе диары не станут. Она резко закрыла шторку, вымещая на бездушном предмете сдерживаемое раздражение. Служанка иначе рассудила ее замешательство.

— Вам понравится перелет. Это неопасно. Приятнее, чем тряска в седле.

Боковая дверь салона автоматически отошла в сторону, не дав Кайе ответить. Она невольно зажмурилась, ожидая увидеть солнечный пейзаж, но вместо этого ее взгляд утонул в темноте вместительного ангара. Дартт остановился возле трапа овального, чуть вытянутого в длину шаттла угольно-черного цвета, который занимал собой практически все пространство.

Ее негромко позвали:

— Следуй за мной, ни-адда.

Кайя сразу узнала голос диара, того немолодого военного, кто первым заговорил с ней близ руин Верны. Как он ее назвал? Быть может, она ослышалась? Но мужчина повторно озвучил известное ей обращение.

— Поторопись, ни-адда.

У Кайи запылали щеки. Так в знатных диарских домах называли приближенных наложниц.

Ее руки сами сошлись на груди, вцепившись в ткань одежды. Нет, она еще не забыла слова ал-шаира, сказанное им о том, чего он в ней не потерпит, но сейчас его замечания неожиданно предстали для нее в новом свете. Ни-адда… И этим утром, ослепленная собственными страхами и злостью, непониманием происходящего, Кайя не рассматривала вариант, подумать не смела, что ему она может понадобиться как женщина. Наложница…

Осознание собственной беспомощности взметнуло в ней и без того тлевший костер гнева. Не оборачиваясь, Кайя проследовала за ведшим внутрь шаттла военным. Гладкие темные стены со скрытым источником приглушенного света вились вперед, редко выхватывая очертания закрытых кают, но она ничего не замечала, думая о своем. Даже если ее жизнь теперь зависит от прихоти ал-шаира, она не позволит ему распоряжаться своим телом. Не сможет. Только не после того, что с ней сделали. Память щадила ее чувства, скрывая жестокие воспоминания, но тело помнило боль. Ее кожа помнила эту боль: эфемерную, не терпящую чужих взглядов, не то, что прикосновений…

От собственных мыслей она отвлеклась, лишь оказавшись в центре какой-то каюты. Ее сопровождающий что-то сказал у выхода, но Самиры рядом не оказалось.

— Где моя служанка!? – вдогонку – растерянно позвала она.

К ее удивлению, диар вернулся на несколько шагов, спокойно ответив на вопрос: