Наследница чужих богов. Часть 2

Глава 1

Кайя напряженно замерла.

Глупое сердце пропустило удар, второй, третий, ненадолго позабыв, ради чего ему биться.

Зачем ей терпеть гнев, эту боль, что столько лет пеплом кружила вокруг расколотой памяти? Видеть свое прошлое, вспоминать ту жестокую казнь посреди бескрайних пустошей так явно, будто правосудие над ней вершится здесь и сейчас. Переживать ужас тех недель, ощущать прикосновение Смерти, чувствовать вкус ее гнилого дыхания. Зачем помнить все, от чего бежала, от чего сошла с ума…

Обвив плечи руками, она все же поддалась страху, но мысли оставались далеко: держали на дне пересохшего степного озера, в той погребальной яме. И Кайя не могла понять, что в эти мгновения пугало ее больше: тяжесть свалившейся на нее правды, взгляды горожан, залитые кровью пальцы, бархат мерзкого голоса в сознании, ощутимый гнев толпы, или воспоминание из далекой жизни: тошнотворный смрад гниющей плоти, стоны умирающих, черные силуэты вокруг, нависающие над ней подобно скалам. Тень ал-шаира, ее диара.

Ни его фигуры, ни его лица в том воспоминании она не находила, но силу узнала. Он, его брат и отец были там, в ее прошлом. Правитель и его сыновья – три мрачных степных идола, что сотни раз преследовали ее в кошмарах, пугали своей мощью, душили.

— Ни-адда…

Она медленно обернулась к побледневшему Кирану.

— Прошу тебя, только не глупи, – заговорил галеат, приблизившись к ней и нарочито спокойно протянув руку. Дрожащую, как ей показалось. – Пойдем. Я проведу тебя…

— Домой?

— К нашему ал-шаиру, – еще тише заговорил Киран. – К Рэму…

— Но я хочу домой… – как-то по-детски, шепотом перебила Кайя, и тут же зажмурилась, сдерживая непрошенный смех: горький, почти безумный.

Мимолетно закусив рукав платья, она подавила истерику. Огляделась, только сейчас начиная осознавать, что происходящее не часть старых кошмаров, и эта переполненная площадь в сердце города правителей – Ирида – вовсе не безлюдное поле. Она все еще на Меодане, среди диаров, все еще одна.

Повсюду рекой бурлила чужая ненависть. Радость праздника уступила всеобщей панике, размытые лица людей искажались злобой, явив на свет подлинное естество, но на этот раз Кайя даже не думала сдерживать себя, опускать голову, прятать горящие животным блеском глаза.

Каждый вскрик из толпы, каждый далекий звук представал перед ней ожившим изваянием, отчаянно требующим жертвоприношения, ее крови. Рвущиеся на свободу воспоминания одно за другим наслаивались на все, что подмечал взор, превращая бесконечные секунды в новый кошмар. Осматривая безымянную человеческую массу, она видела в ней собственный приговор – безжалостную ярость, способную любого грешника разорвать в клочья. Видела, боялась, но все равно не могла погасить ртутный огонь шаиро-каддо в своих глазах: проявить слабость, унизить гордость, отступить. Горожане продолжали пятиться, при этом зажимали ее в кольцо, как стая разъяренных степных волков, готовых в любой момент напасть на добычу: наказать загнанную в угол убийцу, проклятую варши…

Лишь на краткий миг сомнение пробралось в ее мысли. Подняв вверх окровавленные руки, Кайя пошатнулась.

Помоги ей степь, что она натворила?!

Дыхание тут же сделалось тяжелым, прерывистым, в груди застрял комок страха, не давая ни думать, ни действовать, ни посмотреть вниз. Может ли это тело у ее ног, этот мерзкий церковник с редким оттенком каре-красных очей, с приторным бархатистым голосом из ее разбитой памяти, быть самообманом, химерой? Что если она убила невинного, сделав почитаемого священнослужителя жертвой лишь ее собственных демонов? Вдруг она ошиблась или… поддалась безумию?

Может быть, это все же сон, иллюзия?

Но уже в следующий миг Киран незаметно оказался рядом, перехватил за плечи, напомнив о реальности происходящего. Потянул ее на несколько метров назад, грубо заломив руки за спину.

— Если хочешь отсюда выбраться, – тихим гневным басом раздалось над ее ухом, – во имя всего святого, не смотри так. Не провоцируй их на гнев!

Кайя сдавленно зашипела, ощутив, как чужая энергия петлями быстро опутывает ей кисти, жалит, сковывает. Резко мотнув головой, она попыталась сбросить путы, но старый галеат держал крепко, из последних сил. На секунду его немолодое лицо мелькнуло перед ней: без маски, открытое.

Вглядевшись в резкие черты, Кайя остановилась.

Землистого оттенка смуглую кожу разрезали глубокие морщины, высокая прическа неопрятно сбилась комом, седина в некогда смоляных волосах блестела на солнце, усталость сквозила в каждом его взгляде, как и боль, как и те жуткие незаживающие раны, которые он теперь не мог от нее спрятать. Сломанный, так и не оправившийся после случившегося в Арвидской мечети старик. Высокомерный, ничтожный, слабый калека! Неужели она когда-то его боялась? Неужели боялась хоть кого-то из них?

Окинув его лицо презрительным взглядом, Кайя широко распахнула глаза.

Прекратив сопротивляться чуждой силе, она прислушалась к себе. Впустила боль вовнутрь, доверилась собственной крови. Инстинктивно расслабилась, привыкая, постепенно поглощая, изменяя ее, впитывая эту боль подобно смирению, покуда от петель галеата не осталось ничего, кроме легкого жжения на покрасневшей коже, да белесого тумана поверх ее рук.

Киран поспешно увернулся от ответного удара, раскрыв перед ней ладони.

— Ни-адда… – примирительно прошептал он, отчего-то пятясь назад.

Ее губы сами дернулись в насмешливой ухмылке, но язвительная фраза так и осталась несказанной.

— Довольно!!! – неожиданно громогласно разнеслось над площадью.

Кайя заметила выступившую из толпы ал-шаиру халифата.

— Всем молчать! – сурово повторила ал-шаира, сделав осторожный шаг в ее сторону. – Ни-адда, не усложняй свое положение. Дай мне тебе помочь. Сейчас мы уйдем туда, где тихо, где нам никто не помешает... – не прекращая успокаивать, как к неразумному ребенку обращалась она. – Только не сопротивляйся мне, позволь направить. Примири мглу в себе, девочка, доверься нам. Тебе нужно только довериться…

Глава 2

Легкая, уже заметная дрожь продолжала волнами покрывать Меодан, нарастая и вибрируя. Закат окончательно померк, поглощенный темными тучами. Последние лучи солнца затерялись в бескрайних глубинах неба, уступив место незримому хаосу, поднимавшемуся из недр планеты.

Этот хаос тек раскаленной магмой, бурлящей в потревоженных, но еще сонных вулканах, ревел ветрами в суровых стальных облаках, вскипал на дне океанов. Незаметно колол камень в пыль, разгоняя пляску скорых землетрясений, только предвещая приближение конца. Стены многовековых зданий дрожали, а воздух наполнялся напряжением, в котором и сама природа собиралась сделать последний вздох перед тем, как обрушиться на этот мир.

Внезапно земля под ногами всколыхнулась от мощного толчка, по мостовой пробежала кривая трещина, с глухим свистом взламывая каменные плиты. Толпа заволновалась. Испуганно озираясь, горожане отступали от пока что безопасного разлома, их лица искажались страхом и недоумением. Кто-то торопливо спешил прочь, кто-то сбивался в отдельные группы, толкаясь и мешая друг другу, но большинство так и стояли неподвижно, с испугом и яростью смотрели на ненавистную варши.

Выступившие в первых рядах диары во главе с ал-шаирой халифата – обнажили свою силу, пустив энергию поверх раскрытых ладоней. Их лица были напряжены, а глаза горели решимостью. К ней диары пока что не шли, ждали Рэма, который был почти рядом, близко, но Кайя понимала, что одно неосторожное движение с ее стороны, и ни статус ни-адды, ни прямой приказ наследника правителя их не остановят. Страх возьмет верх раньше, чем ей удастся добраться до цели.

Злость прокатилась по ее лицу, стоило только разыскать взглядом все еще неподвижное тело церковника.

Пусть рушится, пусть сгорит черным пламенем проклятый мир, она убьет эту тварь во что бы то ни стало. Отомстит за все!

Поймав прямой взгляд ал-шаиры, заметив тревогу и что-то похожее на прозрение в блестевших глазах, Кайя выпрямилась. Развела руки в стороны, поверх которых вместе с чужой и своей кровью стелился плотный туман ее силы.

— Отойди, диара! – кивнув в сторону темно-коричневого пятна на мостовой, она гневно закричала. – Отойди немедленно, слышишь! Мне нужен только он!

Но ответить женщина не успела.

Мощный подземный толчок поразил площадь, и на этот раз не спешил затихать.

Землетрясение усиливалось, невидимыми клыками вгрызаясь в почву, крошило фундамент под городом, паутиной расползаясь во всех направлениях.

Когда первое здание не выдержало и еще до того, как карточным домиком осесть внутрь, ушло в образовавшийся провал, Ирид накрыло ударной волной. Пульсирующая сила прокатилась по городу, вышибая стекла, сбивая людей с ног. За ней по пятам летел рев потревоженных недр земли. Где-то в горах стонали вулканы, постепенно окрашивая далекий горизонт в плотный черный дым.

Придя в себя после падения, Кайя увязла взглядом в этом дыме. Погребальная яма, вонь паленой плоти, привкус пепла на языке опять дурачили мысли, затягивая во мрачное прошлое, но уже следующая волна, обдав жаром и пылью, вырвала ее из кошмара.

Замотав тяжелой головой, она огляделась.

Истошные крики долетали отовсюду, некогда величественные здания главного города планеты беспомощно кренились, камни срывались с их крыш и балконов, гремя о землю и заставляя горожан разбегаться подобно крысам.

Само пекло разверзлось на Меодане.

Испуганная толпа, спеша найти хоть какое-то укрытие, мозаикой из множества ярких кусков, дробилась на мелкие ручьи. Раненые и потерявшие опору, люди падали прямо под ноги, в этой жуткой давке их уже никто не пытался поднять. Взволнованная стихия только распалялась гневом. И если в начале праздника по улицам Ирида текли реки из нарядных багряно-белых лепестков, цветов-символов высшей власти, то теперь по ним разводами блестела настоящая кровь: темная и грязная.

Задыхаясь, едва сохраняя равновесие, Кайя протиснулась вперед. Глаза разъедало пылью и ветром, но она боялась даже моргнуть, хоть на секунду потерять из виду темно-коричневое пятно на мостовой. Руки дрожали от напряжения. Страх и ярость бурлили в венах, с пальцев текла ее сила, смешиваясь с кровью этой твари. В душе разгоралась ненависть, как и та скверна, которую она больше не могла контролировать.

Нужно только подобраться ближе, убить его… ее Создателя.

Тварь без имени, но с таким живым образом в разбитой памяти.

Сейчас он узнает, как она ему рада, как сильно за ним скучала. О-о-о, сейчас он все почувствует….

Едва не зарычав от предвкушения, Кайя рухнула рядом с ним на колени. Вцепившись в обтянутое плотной тканью плечо, рванула на себя, собираясь оголить ненавистное лицо-маску, но рука будто коснулась гнилого воздуха. Она едва не отняла ладонь.

Под темно-коричневой рясой ничего не было.

Порыв ветра всколыхнул дорогое одеяние, на миг очертив призрачные контуры тела, взметнулся пылью, рваным эхом то ли хриплого бархатистого шепота, то ли смеха.

Уже в следующий миг ткань опала.

Кайя схватила рясу, что есть дури встряхнув. Все еще не веря в случившееся, она быстро зашарила по сиротливо валявшейся тряпке. Зрение не обманывало: внутри было пусто и лишь остатки тепла от человеческого тела, да легкий аромат церковных благовоний, что не могли перебить даже вонь вспыхнувших поблизости пожаров, едкой пыли, напоминали о нем.

— Тварь! Мерзкая трусливая тварь! – глухо завыв, Кайя почти перекричала ветер. – Где ты, сволочь!?

В душе тут же вспыхнула тоска.

— Где же ты?.. – как в молитве прошептала она.

Спасительная кровь уже брала над ней верх, заставляя оторваться от земли, встать, не поддаваться страху.

Потом. Все потом.

Только не думать ни о чем. Ни бояться за Мириам, за Рэма, не слушать собственное сердце. Сейчас надо бежать из этого пекла пока еще не поздно, пока еще диарам не до нее.

Выронив темно-коричневую рясу, Кайя кивнула себе.

Да. Надо бежать. Спасаться самой.

Глава 3

Кайя поднялась, стирая рукавом мелкий бисер пота со лба.

Выбрав противоположную сторону от дворцовой площади, стараясь втиснуться между сновавшими людьми, приноровилась к человеческому потоку. Каждый шаг давался ей с трудом. Город продолжало сотрясать глухими ударами, в воздухе клубами металась пыль. Дым от пожаров, заслонив черное марево извержений на горизонте, кислой горечью обжигал горло. Изрезанные на лоскутки улицы, зияли провалами. Трещины дробили мостовые и стены зданий, камни падали с посеревшего неба, накрывая собой горожан. Вряд ли кто-то из них замечал ее теперь, помнил даже ее лицо. Ужас и страх поглотили все, заставляя несчастных метаться, словно в бреду.

В противовес испуганной толпе диары никуда не бежали. Кайя издали обходила застывшие, обманчиво спокойные фигуры, покачивающиеся в трансе, а может, и молитве. Энергия незримо текла вокруг их тел, проникая глубоко в почву, пытаясь усмирить природу, спасти собственный дом. Но если они и видели среди горожан ни-адду своего ал-шаира, подлую варши, силу на нее пока что не тратили.

Скверна в ее крови обострила инстинкты до предела, направляя мимо опасностей. Вела за собой, ни на минуту не дав одуматься, посмотреть назад. Но куда идти, как спрятаться в этом огромном погибающем городе, Кайя не знала. Пусть Рэм больше ее не чувствовал, не видел мысли, сердце почти кричало – он рядом. Порой желание обернуться и разыскать его глаза внутри толпы становилось невыносимым, но разум всякий раз с холодом отбрасывал нелепый порыв, вновь напоминая, что притяжение между ними – ложь. Самообман.

Про ноющие раны, оставшиеся в память о нем, Кайя старалась не думать. Кровь на ее ладонях запеклась, смешалась с серой пылью, белесым туманом ее силы. Она неосознанно пеленала руки, прижимала к груди. Освобожденная скверна исцеляла каждую полученную легкую травму, множество ссадин, но эти порезы отчего-то не заживали, причиняя ей нестерпимую боль, отвлекая внимание.

Когда повторная мощная волна накрыла истерзанный Ирид, Кайя опоздала: не успела ни встретить обжигающий удар, ни защититься. Ее, как и всех, кто был поблизости, смело с ног, отбросив на десятки метров. С грохотом влетев в стену какого-то здания, она расшибла голову, переломала ребра. Не выдержав острой боли, сознание померкло, но и внутри беспамятства ее будто продолжало тянуть дальше и дальше: сквозь поредевшую толпу, мимо следов разрушений, чужих страданий, безысходности. В этом хаосе катастрофы вечность ненадолго обратилась в пепел: все ощущалось важным, все не имело значения.

Кайя не сразу заметила, что уже пришла в себя. Около минуты она полулежала среди обломков, как в небольшом каменном коконе. Тряска неутихающего землетрясения баюкала, ветер пел для нее колыбельную, ревел стонами извергающихся где-то далеко вулканов, но внутри ее небольшого укрытия было почти тихо, спокойно.

Догадавшись, что вот-вот вновь потеряет сознание, если не заставит себя встать, Кайя ухватилась за каменные выступы. С трудом подтянулась, перекатываясь через край, сползла на мостовую, ткнувшись лицом в плитку. Что-то тут же запуталось в ее разметавшихся волосах. Она приподнялась на локтях. Уже собиралась ударить, сбросить назойливое насекомое или крысу, как заметила руку – совсем маленькую, грязную.

Вывернувшись, Кайя разглядела подле себя крохотное чумазое существо – светловолосого мальчика двух-трех лет. Широко раскинув ножки, он сидел на мостовой и тихо плакал.

В метре от них, осмотревшись по сторонам, она заметила лежащую среди обломков женщину. По общим чертам угадывалось ее родство с ребенком: русые тонкие косы, светлая кожа с болезненным румянцем, редкие точки веснушек среди грязных разводов пыли. Глаза несчастной были закрыты, в уголках губ скопилась кровавая пена, щеку уродовал прокол, вдоль левого бока тянулся алый след. Его мать дышала с надрывом, умирала, с каждым вздохом приближаясь к черте.

Кайя выхватила волосы из пухлых ладошек. Начала вставать, но малыш тут же инстинктивно вцепился в подол ее платья. Перепачканные пальчики сложились в кулачки, подбородок дергался, по пунцово-бледным щекам текли беззвучные слезы. Он смотрел куда-то мимо нее: растерянно, не понимая, что перед ним чужой человек, а не его мама.

Не став разжимать побелевшие ладошки, Кайя грубо рванула платье понизу, отодрав край. Зашагала прочь, но уже через пару секунд приросла к земле.

«Иблис тебя забери!» – она обернулась.

Большими круглыми глазками малыш смотрел ей вслед. Не мигал, лишь беспомощно хватался за длинный лоскуток медно-голубой ткани. Тот так и подрагивал в сжатых кулачках.

— Уходи, глупая! Ну же, давай! Ты ему не поможешь…

Отведя от него взгляд, она было уже сорвалась с места, но сердце тут же сдавило.

— Надо идти, глупая… глупая степнячка! – слетавшие с ее губ слова уносил ветер, ноги медленно наливались тяжестью.

Голос разума звучал убедительно, с трезвой расчетливостью. Скверна в ее крови требовала именно этого: спасения для себя, но сердце продолжало ныть, биться пойманной в клетку птицей, тихим шепотом прося обратного. Если она уйдет сейчас, если бросит беспомощного малыша, его испуганный наивный взгляд будет приходить к ней каждую ночь, станет новым кошмаром, ее наказанием. Он навсегда лишит ее покоя.

Проклиная все в этом поганом мире, Кайя ненадолго запрокинула голову к небу.

— И что теперь мне с тобой делать?!

Взять его с собой она не могла, как и не могла просто оставить. Отдай она ребенка кому-то из толпы, без нее он все равно будет обречен на смерть. Какая бы сила не губила Меодан в эти роковые минуты, Кайя чувствовала, диары ей проигрывали. Даже объединив усилия, они не справлялись с беспощадной стихией, сдавали. Еще малость, и крах их планеты уже не остановить. Погибнут многие, погибнет и этот светловолосый малыш.

Кайя как можно спокойнее посмотрела в заплаканное детское лицо. Приложив палец к губам, улыбнулась.

— Все хорошо. Не плачь, маленький… – с такого расстояния малыш ее не слышал, вряд ли сумел разобрать хоть что-то, но она не прекращала сбивчиво говорить, успокаивать вместе с ребенком и саму себя. – Посмотри, какой ты смелый, какой ты уже большой. Тебе совсем не страшно, маленький, а вот я боюсь. Ты же видишь, как я боюсь. Но вдвоем мы будем сильными, правда?

Глава 4

Не обращая внимания на хныкавшего в ногах малыша, испуганный плач его матери, Кайя медленно попятилась. Тамерлан двинулся к ней навстречу, и с каждым новым шагом подстраивался под ее ритм.

— Только не беги от меня, – уловив ее замешательство, неторопливо заговорил он. – Я здесь по собственной воле…

Она все же сорвалась с места, но Тамерлан оказался быстрее.

В несколько рывков он сократил расстояние между ними, развернул к себе. Погасив ее попытку вырваться, крепко прижал к груди.

— Господи, Кайя… – руки галеата заскользили по ее спине, где-то у виска она ощущала пульсацию его взволнованного сердца.

Кайя утонула в терпком запахе пыли и дерева, в теплоте чужого тела, ненадолго потеряв равновесие. Первый порыв – оттолкнуть и убежать – прошел, и теперь ее кисти безвольными тонкими ветками свисали вдоль его туловища.

— Я боялся, что ты погибнешь… – не прекращая шептать, обнимал он. – Что они убьют тебя.

Отстранившись, Тамерлан ненадолго зажал ее лицо в ладонях, пытаясь заглянуть в глаза. Поспешно осмотрел с ног до головы.

— С тобой все в порядке? Скажи мне, ты ранена? – его взгляд зацепился за черно-багровые порезы на ее ладонях. – Сможешь передвигаться сама?

Кайя машинально кивнула.

— Надо поторапливаться! – подхватив ее под локоть, галеат перешел на легкий бег, увлекая за собой. – У нас не больше десяти минут в запасе. Мы успеем уйти.

— Мы? Уйти? – все еще не воспринимая происходящее всерьез, она запротестовала. – Стой! Подожди, Тамерлан! Куда ты меня ведешь?!

Эта часть Ирида, окраина города, показалась ей незнакомой, да и в кромешной темноте пыли, дыма и ночи осмотреться не вышло.

Вдали мрачной скалой нависало что-то черное, несокрушимое. Отпустив внутренний взор, Кайя узнала контуры Иридской мечети. Главная святыня тарикон, к ее разочарованию, выглядела неповрежденной. Пережив натиск стихии, выстояв под ударами землетрясений, мечеть будто насмехалась над ней. Каждый из подземных толчков становился все тише, и даже воды Имардана, что текли в этом месте особенно ярко, постепенно возвращались в свои берега. Великая река мироздания еще гневалась. Энергия почти выплескивалась наружу, касалась зримого мира, душила, звала…

— Смотри!

Окрик Тамерлана вырвал ее из мыслей.

— Там, у стены, – галеат указал на небольшой корабль метрах в тридцати от них. – Ничего другого в таком бедламе я не нашел, но для одного короткого перелета хватит. – Заметив ее пытливый взгляд, он поспешил объяснить: – Орбитальная сеть разбита из-за катаклизмов, никто не станет заниматься повреждениями в ближайшее время, и мы сможем покинуть Меодан. Это единственный подходящий момент – шанс для нас…

Из всего сказанного Кайя услышала только последнее.

— Нас? – недоумевая, переспросила она.

Тамерлан уверенно ответил:

— Я полечу с тобой…

— Нет!

— Пожалуйста, выслушай меня! Тебе нельзя оставаться на Меодане.

Спрятав в складках платья окровавленные ладони, она дернулась назад.

— Я никуда с тобой не пойду!

— Ты не понимаешь, Кайя! Не думаю, что дело дойдет до казни, наш ал-шаир этого не допустит, но наказания тебе тоже не избежать. Только не после того, что ты сделала, – игнорируя ее распаленный взгляд, Тамерлан продолжал настаивать. – За такое тебя лишат свободы, бросят в заточение, но я смогу тебя защитить! Услышь меня, я все ради тебя сделаю!

— Не знаю, во что ты поверил, что увидел во мне или моих словах, Тамерлан, – ничего из этого нет!

Отделавшись от его рук, Кайя гневно бросила:

— Ни ты сам, ни твоя помощь мне не нужны!

— Прости… – он ненадолго растерялся, пытаясь повторно перехватить ее кисти, но Кайя увернулась.

— Не прикасайся ко мне!

— Прости меня… – в его глазах вновь промелькнула надежда. – Прости, что не стал тебя слушать, отвернулся! Я должен был помочь тебе сразу, когда ты об этом просила. Тогда мы могли…

— Мы ничего не могли! – чеканя слова, с холодом отрезала она.

— Пожалуйста, дай мне договорить… – тихо произнес галеат, и в его голосе прозвучала такая боль, что Кайя промолчала. – Ты всегда здесь, – он накрыл ладонью свой лоб, опустившись к груди. – И отсюда мне твоих глаз не вытравить, Кайя. Ты каждый божий день в моих мыслях, что бы я ни делал. Будь ты со мной, я бы не подверг тебя опасности: берег бы, принимал такой, какая ты есть. Ты моя сила и слабость, мой грех, но я никогда бы не отказался от тебя.

Сделав к ней осторожный шаг, Тамерлан все же завладел ее кистью, бережно коснулся пальцев губами.

— Я не могу тебя потерять. Я тебя…

— Молчи!

Кайя не дала ему договорить, выхватив руку.

— Уходи... Убирайся! – она безжалостно поставила точку. – Ты мне не нужен!

От собственных слов заложило в ушах, в груди заныло, но Кайя лишь обхватила себя за плечи. Сейчас ее не задевали ни эти признания, ни его нелепые чувства. Красивый, в чем-то робкий, сильный, он ничем не откликался в ее сердце. Он только мешал.

— Уходи, Тамерлан, – одними губами заговорила она. – Или я тебя заставлю.

— Кайя…

В тусклом свете его лицо окаменело, глаза потухли, но уже через секунду Тамерлан шагнул к ней. Схватил за затылок и резко притянул к себе, накрыв ее губы поцелуем: горьким, обреченным.

Кайя застыла под его напором. Приняв ее бездействие за разрешение, галеат обнял ее еще крепче, вжимая в себя до хриплого свиста в легких.

— Нет-т-т! – Опомнившись, она прошипела ему в губы: – Тамерлан, перестань!

Вперив руки в его грудь, не обращая внимания на горящие от боли ладони, Кайя высвободилась.

— Не смей!

Болезненная тишина повисла между ними, но возразить галеат не успел. Как-то разом изменившись в лице, он напрягся. Быстро обернулся, тут же загораживая ее собой.

Кайя тихо охнула.

— Тамерлан!!!

Выглянув из-за его плеча, она наперед знала, кого увидит.

— Отойди от нее!

Впереди, отрезая путь к шаттлу, в окружении своих людей стоял Рэм.