Наследник Буйного

Глава 1.

Буйный

***

Адреналин кровь кипятит. Вены обжигает. Оглушительные удары в висках вибрируют отголоском.

Я отрабатываю удары. Машинально. Бью не со всей силы. Играю. Жертву в угол загоняю. Просто ярость сцеживаю. Мне давно уже что-то перестало удовольствие приносить. Осталась ярость и злость. И я никак не научусь как с ней жить.

- Буйный совсем диким стал.

- Спорим за две минуты завалит.

- Да он играет, запугивает.

- Мне уже Мармута жаль, на кой хер только согласился в спарринг?

Скалюсь, когда вижу страх в глаза соперника. Такой борзой был, когда на ринг выходил, а сейчас что?

Удар по рёбрам. Подбородку. Мармут летит на стальные прутья. Кровью харкает. Но на ноги встаёт. Возвращается.

Рычу диким зверем, завожусь. Теперь бить буду в полную силу. Давно такого ебаната на ринге не было. Решил здесь и сдохнуть?

- Буйный!

От звука знакомого голоса матерюсь. Какого хуя? У нас встреча через неделю.

- Съеби! - Рявкаю, наношу удар за ударом. Каждый приход Марата — это всплеск не контролированной агрессии.

Слова Марата похлеще удара под дых. С ног сносят. В ушах звон стоит. А я продолжаю, как долбаеб на листок пялиться. На проценты смотреть. Строчку эту "сын-отец" взглядом вспарываю. Кажется, что бумага в пальцах воспламеняется. Вот-вот огнём вспыхнет.

- Повтори, — рявкаю.

- Сын от тебя. Я трижды анализ провёл, чтобы без осечек.

Папка в стену летит, а я над другом возвышаюсь. Зубы стискиваю. Рычу. Кулаком выше его головы в стену врезаю. А хотелось бы ему по ебалу.

- Ты, блядь, до этого уверен был, что она под другого легла и ноги расставила! - Чеканю сквозь стиснутые зубы.

Марат челюстью ведёт. После резко встаёт и одним ударом меня отталкивает. Отлетаю на несколько шагов.

- Девка замужем. Ребёнок на другого записан. Все записи про роды реальные. На седьмом месяце родила. Ребёнок слабый. В реанимации лежал. После долго выхаживали. Еблан этот слюнями на ребёнка и Злату эту капает. Жопу заносит. Всё было выстроено чётко.

Вперёд подаюсь, удар наношу. Марат блок ставит. Ярость накрывает. Ослепляет. Первый раз пропускаю, и мне по печени прилетает. После пропускает Марат. Новый удар, и я по челюсти получаю. Отлетаю в стену.

- Угомонился или продолжим?! - Марат зло рявкает. Кровь сплёвывает на пол. Я же на полу сижу, продолжаю охуевать. Вкус крови не отрезвляет.

- Объясни, какого хера ты решил анализ провести сейчас. Спустя три года после родов.

- А меня из шахматного клуба выгнали, я себе, сука, хобби новое искал!

- Хуёвое хобби.

- Ну какое нашёл, блядь!

В меня бутылка с водой прилетает. На автомате перехвачиваю.

- Дело случая. Я в больнице был. Нужно было дело одно решить. Клиника частная. Не в её городе. Встретиться не должны были. Просто, сука, случай. Я возле кабинета стоял, дока ждал. Смотрю, фигура знакомая. Волосы ещё эти... Короче, узнал я её. Она ж меня к ребёнку хуй подпускала близко. Новая жизнь. Муж. Мол, не лезь, я стараюсь жить без Буйного, а я ей про тебя напоминаю.

Кулак сжимаю и в стену им хуярю. Муж. Она за этого ублюдка замуж выскочила спустя несколько месяцев, как меня похоронила. Я в себя дольше приходил. Год, блядь. Кома. Потеря памяти. После реабилитация. Я, когда всё вспомнил, она уже замужем и с ребёнком на руках. Сука. И ведь, по сути, свободна была. Право имела. А с другой стороны... Как быстро. Все эти её "Эмир, люблю тебя" до пизды были. В уши лила, сука. Всё, чтобы освободиться и съебаться.

- Дальше, — рявкаю.

- Она меня не заметила. У малого кофта задралась, а на правом боку пятно родимое. Как у тебя. - На бок мой кивает. На пятно тёмно-коричневого цвета. Небольшое, но в глаза бросается. Это мне от отца досталось. - А после она меня увидела, побледнела вся и на съеб. Я догнал. Как дела начал спрашивать. Малой плакал и выделывался. Капризничал. В стороны его мотало. Я несколько волосин и взял в этот момент. После ещё несколько встреч. Для верности. Ещё анализы. Я не мог тебе просто про догадки сказать. Знаю же, что накроет. Нужно было убедиться.

И меня накрывает. Резко. Да так припечатывает, что с пола подняться не могу. Ребёнок мой. Сын. Замуж она вышла, чтобы факт этот скрыть. И от удота не рожала?

- Буйный, только нужно с умом...

- Досье дай. - Рявкаю. Не даю ему договорить.

Марат знает, о каком именно досье говорю. Он мне фотки приносил ещё несколько месяцев назад. Сразу сказал, что там фото с ребёнком. Я не открывал. От греха подальше. Не смотрел. А теперь посмотреть хочу. На сына своего. И на неё. На Злату. Сначала посмотрю... А после заберу. И похуй как кукла выделываться будет. Моё значит моё. Если Злата не захочет сына потерять, то как миленькая ко мне вернётся.

- Буйный! Всё! Всё! - Мармут орёт, в сторону отпрыгивает. Я же сильнее стискиваю зубы. На глаза пелена упала. Хуярить хочу.

- Ты там также скажешь, когда тебя забивать будут?! Ты наёмник и должен до последнего идти!

Удар. Ещё один. Мармут в прутья врезается. Подняться больше не может.

- Буйный! - Марат снова голос подаёт, — я по делу пришёл. После девок своих на ринге мять будешь.

Вокруг вой стоит. Марат нарывается. Злит пацанов. Знает же, что без моего приказа ни один не рыпнется.

- Эти девки тебе рёбра пересчитают так, что хуй встанешь.

Глава 2

– Злата, не сейчас! - Лёша рявкает так, что я содрогаюсь. Смотрю на него растерянно, понять не могу. Я только напомнила, что Лёша хотел с нами пойти погулять. Он сам вызвался, настаивал… А теперь рявкает на меня, впервые за годы нашего брака.

Я отступаю, обиженно поджимаю губы. Вылетаю из комнаты мужчины, прикрыв за собой дверь. Хотелось хлопнуть, но… Я напоминаю себе, что я больше не та вспыльчивая девчонка, которой была в девятнадцать.

Лёша в жизни так со мной не разговаривал. Но в последнее время у него начались сильные проблемы в бизнесе. И мужчина очень напряжён. Ни скандалить, ни психовать я не собираюсь. Как и оправдывать его. Если у мужа плохое настроение, то не значит, что его можно срывать на мне.

Я усмехаюсь. Мужем и женой нас можно назвать с натяжкой. Мы просто… Соседи по квартире, у которых одна фамилия. Я искала способ сбежать, защитить себя и моего малыша, а Лёша оказался рядом. Помог и поддержал, никогда ничего не просил взамен.

– Мамочка, смотли! - Сын взмахивает фигурой из конструктора, стоит мне зайти в детскую. Горделиво крутит, призывая рассмотреть со всех сторон.

Я улыбаюсь, глаза привычно пощипывает. Моё сердце замирает каждый раз, когда я вижу Мира. Мой красивый мальчик. Темноволосый, пухлощёкий. Его тёмные глазки пытливо смотрят на меня в ожидании похвалы. Сердце болит от того, насколько Мир похож на НЕГО. Мужчину, который когда-то забрал моё сердце. Оно сгорело в том взрыве. А теперь… Я довольствуюсь вечным пеплом внутри и сыном, маленькой копией Эмира.

– Ты такой молодец! - Я иду к сыну, присаживаюсь рядом с ним.

Мир прижимается ко мне, показывает, что ещё собрал. Он очень любознательный и сообразительный. Я радуюсь каждым его придумкам. Когда-то я боялась, что ничего не получится. Даже беременность не смогу выносить. Не позволят. "Плохие дяди" - как называла их моя сестра, найдут и уберут угрозу. Единственного наследника криминального авторитета. Я так боялась. До дрожи и постоянной паники, стоило заметить рядом незнакомых амбалов. Я всё сделала, чтобы никто-никто не узнал правды. Я обязана была защитить своего ребёнка. И у меня получилось.

– Заканчивай тут, хорошо? – Прошу я сына. – Мы пойдём гулять. А после встретим Катю после школы.

– Ладно. - Мир тянет с неохотой. Наигранно вздыхает, выражая своё недовольство. Но при этом сам бежит к нужному ящичку.

Я позволяю сыну самому выбрать футболку. С любимым супергероем. Помогаю переодеться.

– Злат, - в комнату заглядывает Лёша. – Мы можем поговорить?

– Когда я закончу с Миром, - отвечаю, не отвлекаясь. Я звучу спокойно и без обиды, но и лишней теплоты в голос не добавляю. На меня нельзя кричать и срываться. У меня тоже бывают плохие дни, но я ведь держусь. Потому что Лёша не мой мужчина, чтобы ему истерики закатывать. Как и я не его женщина или подчинённая, чтобы он кричал тут.

– Беги, собирай рюкзачок. - Я треплю сына по мягким волосам, прижимаю к себе на секунду. И лишь после выхожу в коридор, где меня ждёт муж.

– Прости. Прости меня, Злат, - Лёша вздыхает, смотрит с сожалением. – Я не хотел срываться. Просто… Очень сложно, я ничего не успеваю. Поставка сорвалась, а…

– Я всё понимаю, - обнимаю себя за плечи. – Я ведь не тяну тебя с собой. Ты сам хотел пойти, просил напомнить. А теперь рычишь на меня, словно я заставляю.

– Я знаю. Я виноват. Простишь меня? Обещаю, подобного больше не повторится. Как насчёт примирительной поездки за город? Я только с бизнесом разберусь, и мы куда-то съездим.
– Я не думаю, что…

– Мирославу будет полезно на свежем воздухе. И ты отдохнёшь. И я. Как-то загружено у нас в последнее время, да?

Я устало соглашаюсь. В последнее время действительно сложно. В галерее, где я работаю, новая выставка. Это отнимает почти всё время. Иногда поставщики даже среди ночи звонят. А единственная причина, почему сегодня я дома – меня попросили выйти в выходные. Нервы тоже на пределе. Хочется спокойно провести время с сыном, а не бегать, согласовывая банкетное меню для открытия. Но я не унываю. Я надеюсь, что со временем мои картины начнут продаваться дороже.

Я рисовать начала, да. Сначала это было способом справиться со стрессом, а после стало работой. До именитых художников мне ещё далеко, но получается! А сегодня моя начальница вообще выставила картину на онлайн-аукцион. Она говорит, что может что-то получится. Я очень надеюсь, так как деньги не помешают. Сестру и сына надо бы на море свозить. Они сильно болели зимой, йод и солнце им не помешает. Я знаю, что если Лёша разберётся с бизнесом, то предложит всё оплатить. Но я так не хочу. Я стараюсь не зависеть от него. Мужчина достаточно помог мне, когда предложил фиктивный брак и поддерживал меня всё время, пока я не встала на ноги.

Вроде как помирившись с Лёшей, я ухожу на прогулку. Мир уносится по парку вперёд, разгоняя голубей. Я поспеваю за ним, боясь отпустить далеко. Я напоминаю себе, что мы в безопасности. И никто не знает про Мира, но… Тревога иногда просыпается. Накатывает волнами.

С дня смерти Эмира прошло четыре года. Можно было забыть, отпустить… Но это не так просто. Боже, если бы мы просто разошлись, было бы намного легче и понятнее. Но его нет. Просто нет больше на этой земле! Сколько ночей я проплакала, не в силах справиться с утратой. Принять факт, что мой любимый умер. Даже думать об этом не могла. Если бы не беременность, то мне кажется я бы действительно легла рядом с ним на кладбище. Но ради Мира мне пришлось стать сильной. Собраться и перестать жалеть себя, а жить ради сына.

Глава 3

Я в шоке. Смотрю на ставки, после перевожу взгляд на детей. Мир что-то серьёзно рассказывает Катюше, та слушает. А я… Божечки. У меня всё внутри переворачивается, ликует, взрывается фейерверками. Я чувствую себя такой воодушевлённой, что прямо сейчас готова лететь в мастерскую. Рисовать новую картину. Один из немногих случаев, когда мне хочется от счастья рисовать.

– Злат? – Катюша щёлкает пальцами. – Ты слушаешь? Что случилось? У тебя такое лицо… Будто ты плакать и смеяться одновременно хочешь.

– Ага, - я подаюсь к детям. – Кажется, мы с вами точно поедем на море. Возможно, на весь мой отпуск.

Катя хлопает ресницами, а после визжать начинает. Бросается ко мне, крепко обнимает. Мир не до конца понимает, но тоже в ладоши хлопает. А тут и вафли приносят, делая его день идеальным.

Я постоянно захожу на сайт, проверяю аукцион. Я теперь неотрывно слежу за меняющейся ставкой.

Кто этот поклонник? Неужели моя картина настолько кого-то зацепила? Это невероятно. Аукцион анонимный, поэтому я не узнаю, кто именно купил мою картину. Но как же это волнительно!

– Ого! – Сестра заглядывает в мой телефон. – Такие цифры большие… Это твоё?

– Моё, - гордо киваю я.

– Вау! Мы должны отметить! Обязательно. Мир, ты скажи!

– Да. Должны, мам, - серьёзно кивает сын.

– Отпразднуем, когда аукцион закончится, – обещаю. – Ещё несколько часов до конца. И тогда можем что-то придумать.

– А мы с Лёшей пойдём? - Сестра морщится. Лёша не то, чтобы не нравился Катюше. Просто он не "дядя Эмир". И это всё усложняет. Мне кажется, она никого вообще не сможет принять. Потому что Эмир не только моё сердце пленил.

Но Катюша оправилась быстро, гибкая детская психика помогла. Скучает по нему, но справляется. Только не сильно Лёшу любит. Хотя тот старается для всех нас. Помогает, порадовать старается. Ни разу не бросил зло, что это мои дети и мне разгребать. Я уверена, что в Кате это детский максимализм играет. Она привыкнет и перестанет когда-то сравнивать их. А Мир просто не привык к нему. Долгое время Лёша жил в разъездах, постоянные командировки. Поэтому сын и не видел мужчину почти. Это и было причиной, почему я согласилась эту аферу сделать настолько реальной. Съехаться с Алексеем, который был для меня далёким знакомым. Он большую часть времени ездил, развивал бизнес. В квартире оставались только мы с сестрой. И это облегчало мои муки.

– А сходим в то детское кафе?

– Нет. Не хотю.

Дети активно спорят, как отпраздновать. У них различные варианты и идеи. А у меня – как эти деньги отложить. Что нужно точно купить для детей, на что отложить, чтобы после хватило денег. Я таких сумм никогда не видела! И теперь даже сложно представить. Но и бездумно тратить я не буду.

Но… Наверное, это поможет мне сделать то, что я давно планирую. Съехать от Лёши. Я не могу с ним вечно жить. И, каким бы хорошим он ни был, не хочу. А запас денег позволит покрыть аренду на многие месяцы вперёд. И, наверное, можно развод обсудить? Я не хочу быть постоянной обузой для Лёши. Наши фиктивные отношения и ему мешают строить личную жизнь. А ещё… Ещё не хочу, чтобы Мир вдруг назвал его "папой". Я понимаю, что так надо, но внутри протест зреет. Молчаливый и жгучий. Не его Мир должен "папой" называть! От этого болит так.

– Можно ещё погулять? - Упрашивает меня сын. Ручки вместе складывает, смотрит на меня тёмными глазками.

Не могу ему отказать. Я в желе превращаюсь, когда сын ресницами хлопает, губки выпячивает. Такой хорошенький, что на всё согласна.

Но на улице уже вечереет, становится холодно. Поэтому я отправляю детей на площадку. Пока Катя присмотрит за Миром, я сбегаю домой. Надо взять кофту или даже курточку, чтобы не простыл никто. Хватило мне безумной зимы. Один заболеет – второй подхватит, и так по кругу. Я себя действительно чувствую молодой мамой с двумя детьми. Потому что Катюша – она официально моя дочь. Это ещё Эмир постарался. До своей смерти. А его друг мне документы всё передал. Я могла не бояться, что когда-то Катю вернут назад в детский дом.

Я забегаю во двор, но резко торможу. Сердце с ума сходит, стоит заметить две дорогих машины. Слишком дорогих и статусных для нашего двора. Я такие только у Эмира видела, у его охраны… Как будто сигнал об опасности. Вся кровь отливает от лица, я дрожать начинаю.

Из машин выбираются несколько амбалов. Я мельком вижу кобуру на поясе у одного из них. Не паранойя! Это бандиты. Господи, точно они! По рожам определить можно.

Они за мной приехали? Неужели как-то узнали о Мире столько лет спустя? И что теперь будет? Я пытаюсь успокоить себя, что ничего страшного. Я просто надумываю. Откуда им знать? Кто заподозрит меня в том, что я натворила?

Я облокачиваюсь на стену, прячусь в тени. Ноги дрожат, и уши закладывает от того, как громыхает моё сердце.

Я внимательно слежу за тем, как двигаются мужчины. Медленно отступаю. Мне нужно вернуться к детям, забрать их. А после… Бежать. Куда-то. Залечь на дно. Защитить… Господи!

Я прижимаю ладони к губам, когда вижу, как из подъезда выходит Лёша. И прямо к этим мужчинам отправляется. Говорит с ними о чём-то. Неужели он меня сдаст?

Меня парализует. Буквально. Стоит только увидеть этих амбалов. Машины. Моментально в ледяной ужас окунает.

Глава 4.

Буйный

***

– Эмир, не гони, — тормозит меня Марат. – Обдумать всё надо. Ты не можешь просто из мёртвых воскреснуть. Заявишься и заберёшь?

– Именно так. Воссоединение, блядь, семьи устрою.

– По порядку давай. Ты щас пацана дёрнешь. Куда отвезёшь? Малому стресс устроишь?

– Еблан этот не будет моего сына воспитывать, – рычу.

Сына, блядь. У меня сын есть. Златка моего ребёнка родила. Это мозги взрывает. Нахуй разъедает всё. Ни о чём думать не могу. В руках фото сжимаю. Внутри всё кипит. Требует рвануть. Просто малого забрать вместе с куклой. От мысли, что какой-то лох к моему ребёнку подойдёт, крыть начинает. Пальцы сводит желанием пушку схватить. Пойти и вальнуть того ублюдка, который в доках отцом числится. Это желание жгло ещё с момента, как я узнал, что кукла замуж выскочила. Сарановой, сука, стала. Тогда сдержался кое-как. А теперь дельный повод появился. По нему тоже тосковать три дня будешь, кукла?

Наставления Марата не слушаю. Друг хер меня поймёт. Он из тех, у кого всё по плану. Чётко. Никаких лишних движений. Всегда таким был. Идеальная, сука, выдержка. Моим стоп-краном подрабатывал, когда меня заносило.

В молодости совсем хреново было. Не зря меня Буйным прозвали. Быстро срывало. На злости ехал. Себе место в жизни выбивал. Но со временем угомонился. Шаткий баланс нашёл. Чтобы мозги вовремя врубать. Когда понял, что шестёркой не буду, свою банду собирать начал. Там одной силой решать было нельзя. Думал, попустило. А девчонку эту встретил и к чертям крыша улетела. Газ в пол вдавил, а тормоза слетели. Вот и сейчас. Гоню к кукле своей. Когда на контроле по правилам тормозят, думаю, что к хуям всех задавлю. Но эти умнее Мармута. Жить хотят. Быстро меня пропускают, в обход всем правилам.

Навигатор показывает, что ехать семь часов. Я за четыре долетаю. На одном, сука, желании. Увидеть вживую. Сына своего. Златку. В глаза её блядские посмотреть, за многое спросить. Похуй мне, что она лепетать будет. То, что я для всех в ящик сыграл, это херня. У неё Марат под боком был. Которому она докладывать должна была. А не втихаря решать. Сына моего прятать. Сейчас решать я буду. Заберу, а дальше разбирать буду. Для куклы комнату подальше выберу. Чтобы ора её не слышать.

Нервы поджигает. Скручивает. В глотку будто кислоту заливает. Не отпускает. Ни на секунду спокойнее не становится. Только накручивает сильнее. Рвёт на части. Пар на ринге выпускал совсем недавно, а словно гнев дохрена лет в себе хранил. И теперь это на кого-то спустить надо. А становится сильнее, когда Марат присылает файл. Новую инфу по тому, куда кукла вляпалась.

Шины визжат. Резко руль выворачиваю. Маршрут меняю мгновенно. А вот и смертник нарисовался. Вместо груши будет.

В офис врываюсь. Отодвигаю визжащую секретаршу. Сношу дверь в кабинет.

Сука успевает только дёрнуться, а уже на мушке. И вся борзота слетает с его лица, когда меня рассматривает. Узнал. Отлично.

– Ты же… - Ссыкло словами давится. Лепечет. Авторитет местный? Хуйня слабая. И знает, почему я заявился. По глазам вижу. Осознаёт, какой пиздец себе организовал. – Ты же умер, — таращиться начинает.
– А я с того света, — дверь захлопываю. Чтобы нам не мешали. – С посланием для тебя, сука.

Мгновенно рядом оказываюсь. Рукояткой по башке заряжаю. Впечатываю лицом в стол. Зафар даже среагировать не успевает. Хрипит. Горло сдавливаю, едва трепыхаться начинает. Дулом на затылок давлю. Тварь мгновенно замирает. Зря. Хрен я стрелять буду. Такое себе успокоительное. Я голыми руками его в гроб отправлю.

– Что ты там хотел? – Новый удар о стол. – Как хотел долг с Саранова требовать? Ну?!

– Дак не твоя же тёлка…

Смертника поднимаю. Лбом луплю в лицо. Визжит как тёлка. Падает в кресло, кровью умывается.

– Понял-понял! – Пыхтит. – Всё, твоя. Я же это… Запугивал, да? Как обычно. Чисто… Не трогаю ею. Уговор?

Скалюсь. Головой качаю. Нет, тварь, ты так просто не соскочишь. Я таких ебланов знаю. Запугивание у них по-другому идёт. И принципов ноль. Собирались Злату втягивать. Мою Злату. Когда достаточно людей знали, что в прошлом она рядом со мной тёрлась. Похуй – сдох или нет. Есть люди, к которым лезть априори нельзя. Ни по какому, сука, поводу.

На край стола присаживаюсь. Пистолетом покачиваю.

– Ты как, Зафар, жить хочешь? – Обманчиво ровно спрашиваю. – Или на кладбище прокатаемся?

– Я попутал, согласен. Виноват, — лепечет истерично. – Компенсирую. Легко. Всё сделаю.

– Долг Саранова больше не твой, — чеканю.

– Понял, да, конечно, — суетится. Кровь из расквашенного носа стирает. – Прощу. Вопросов нет.

– Не, — тяну с ухмылкой. – Не простишь. Но на меня перепишешь. Мне возвращать теперь будут.

– Но… А…

– Вопросы? - На курок легко надавливаю, играючи.

Зафар кивает болванчиком. Реально жить хочет. Быстро на всё соглашается. А я тёмное удовольствие внутри ловлю. Вот теперь и посмотрим, что там за лох этот Лёха Саранов. И насколько он жизнь ценит.

Лох знатный этот Саранов. Затягиваюсь сигаретным дымом. Бумаги листаю. Чем больше узнаю, тем больше на ржач тянет. И чем этот лошара думал, когда это всё подписывал? Листаю ещё и понимаю - на Златку брал бабло. На мою Злату. Впечатлить хотел. Здание для неё присматривал, чтобы ей личную студию открыть. Заебись подгон, хотел впечатление произвести, а на деле чуть не подложил её под десяток ублюдков.

Глава 5

– Мам, там дядя! - Мир кусает губу, указывает крошечным пальчиком мне за спину.

Я киваю, вытирая его щёчки. Утро началось не с кофе, как говорится. С самого пробуждения сын начал капризничать. Завтракать не хотел, в садик тоже, любимая игрушка уже не любимая. Такое случается не часто, но Мирославчик умеет доводить до полного бессилия.

– Дядя, конечно. Только некрасиво на людей пальчиком показывать. Давай так не будем? - Я прошу, даже не оборачиваясь. Стараюсь привести сына в порядок, вытереть все слёзки. Но Мир не успокаивается.

– Дядя больфой. Смотлит, - заворожённо шепчет сын.

– Большой дядя смотрит?

Холодок по спине ползёт. Я словно в это мгновение чувствовать начинаю, как чей-то взгляд вгрызается в голову. Тонким сверлом прорезает. Не исчезает. И я вспоминаю слова Лёши, тех людей у подъезда… Неужели меня кто-то преследует?

– Пошли, - прошу я сына, надеясь скорее сбежать. – Маме нужно на работу.

– Неть, - твёрдо и категорично. Как Эмир. – Мам, посмотли.

– Малыш, ну кто там? - Я стараюсь звучать беззаботно. Не выдавать своего волнения. Я хочу обернуться, не вызывая лишних подозрений. Мне нужно знать: вдруг кто-то уже следит за нами, преследует… Я убеждаю себя, что никак не могли бандиты узнать о том, чей именно Мир сын. Лёша клялся, что ничего не рассказывал. И мне хотелось ему верить.

Я оборачиваюсь. Взгляд бегает по утренней толпе, будто всё внутри противится, чтобы найти того самого. Амбала, что за нами следует. Краем глаза словно замечаю. Как тёмное пятно в слепой зоне. Фигура знакомая, тёмные волосы. Но это мираж. Стоит дёрнуть головой – как я никого не вижу. Но это логично! Сколько раз я таких миражей ловила? Верила, искала Эмира в толпе… Мне всё казалось, что в этот раз он окажется живым. Что я действительно его видела. А после накатывало реальностью. Я веду плечами, стараясь сбросить наваждение. Ещё раз осматриваю толпу. А после…

– Ох, Мир, - я стараюсь не рассмеяться. – Это не дядя такой большой. Это аниматор, на нём костюм. Видишь, он листочки раздаёт. - Внимание сына привлёк какой-то промоутер в костюме тигра. А я уже распереживалась.

– Дядя усёл. - Хмурится сын недовольно.

Я пожимаю плечами. Сдаюсь, подхватывая Мира на руки. Иначе никогда не успею вовремя.

Сын тяжёлый. Мне кажется совсем немного, и я не смогу его больше поднимать. Не справлюсь. А так хочется продлить мгновение. Когда я своего малыша могу спрятать в своих объятиях и от всего мира защитить.

Я едва успеваю вовремя. Отвожу сына в садик, а после бегу в галерею. Жду, что начальница будет злиться, но… Кажется, мой заоблачный аукцион поднял ей настроение.

– Так, - произносит Анжелика. – Оставь эти бумаги.

– Но… - я лишь прижимаю папку к себе сильнее. – Мне нужно обзвонить кейтеринговые службы и…

– Этим займётся кто-то ещё. Ты сегодня готовишься. Я же говорила про серьёзный разговор?

– Да.

– Ну, вот. Ты сейчас бегом собираешься. Лучшая одежда, причёска. Нет уж, я дам тебе специалиста, мой стилист тобой займётся. Да, так лучше будет.

Анжелика начинает воодушевлённо обсуждать мой наряд, звонит своим знакомым. А я растерянно слежу за ней. Я ожидала чего-то плохого. Что аукцион – жестокая шутка. Или меня увольняют. Или… Я точно не ждала модных советов.

– Ты должна выглядеть идеально! – Всплёскивает ладонями Анжелика. – Высший класс.

– Для чего? – У меня с трудом получается втиснуть хотя бы слово.

– Как для чего? Твой поклонник, купивший картину, хочет с тобой увидеться. Он планирует обсудить с тобой другую работу. На заказ.

– Но я не рисую на заказ.

Анжелика мгновенно закипает. Из тридцатилетней привлекательной девушки она в фурию превращается. Но это правда. Я рисую то, что у меня на душе. Так выплёскиваю эмоции, справляюсь со стрессом.

– Злата, - шипит она недовольно. – Таким людям не отказывают!

– Вы знаете, кто заказчик?

– Нет, но это неважно. Поверь, обычные люди за такие деньги картины не покупают. Как минимум ты должна съездить и обсудить всё.

– Но…

– Всё, не спорь. Иди готовься. - Начальница раздаёт приказы, не позволяя ослушаться.

Я успокаиваю себя, что это всего лишь разговор. Тем более, я знаю адрес. Это офисный центр, ничего особенного. Я буду там в безопасности. Анжелика права - мне нужно там быть. Хотя бы для того, чтобы в последний момент покупатель не отказался. А ещё, если честно, мне самой интересно посмотреть. Я не представляю, кто бы мог такие деньги заплатить за мою картину. Случайный мужчина, увидевший лот? Или действительно мой поклонник, который целенаправленно моего аукциона ждал?

Всё время, пока меня красят и волосы накручивают, я ёрзаю в кресле. Получаю вечные замечания от стилистов. Но у меня не получается. Я как на иголках. Волнение каждую клеточку заполняет, кончики пальцев подрагивают.

Ноги подгибаются, когда я иду к нужному зданию. То в холод бросает, то в жар.

Это первое столь важное событие в моей жизни. Я не знаю, как себя вести.

Глава 6

У меня с трудом получается собраться. Фантомные ощущения не отпускают. Они тенью за мной следуют. Нельзя так жить, я знаю! Надо… Мне нужно отпустить Эмира, закрыть эту дверцу в память. Мужчина давно мёртв. А я всё продолжаю его искать в прохожих. Когда со мной сын – намного проще. Я ради него должна быть собранной и продуманной. А когда одна…

– Сколько тебе звонить можно?! – Начальница взрывается криком, стоит мне ответить на звонок.

– Я не слышала, - я трясу головой. Действительно была в прострации, ничего не замечала. Черт знает как почти до дома добралась. – Встреча прошла успешно. Всё хорошо.

– Фух. Отлично. Тогда утром заедешь ко мне.

– Но ведь завтра у меня выходной…

– И что? Много времени это не займёт. Подпишем договор и гуляй.

– Какой договор?

– Новый агентский. Я буду твоим менеджером постоянно. Нужно будет повысить процент, раз уж работы теперь прибавилось. Уверена, после шумихи на аукционе твоя карьера в гору пойдёт.

Я молча слушаю, киваю, забыв, что Анжелика не может меня видеть. Я принимаю её условия, конечно. Раньше мои картины продавались по воле случая, если повезёт. Сейчас… Возможно, появятся заказы. Если я справлюсь с первым, то дальше смогу брать больше заказов. Логично, что Анжелика хочет свой "кусок пирога". Ведь она занималась моим продвижением. Аукционы, заказы – это всё через неё. Раньше начальница брала символическую сумму, так как ничем не занималась. А теперь всё честно. В девятнадцать я бы возмутилась. Что это несправедливо – так резко условия менять. Но сейчас я всё понимаю. Каждый работает и зарабатывает, крутится как может. А помощь Анжелики мне не помешает.

Я забираю сына из садика. Мир крутится, лепечет без остановки. Через раз вспоминает "того дядю", чем удивляет. Настолько малыша зацепил случайный прохожий.

– Он смотлел так... - Мир рассказывает даже Катюше. Сын начинает супиться, выпячивает нижнюю губу. А у меня сердце щемит. Сейчас он до боли похож на своего отца. Эмир так же хмуро смотрел, что дыхание спирало.

– Ребят, а не хотите на выходные к баб Зое? - Я предлагаю внезапно, пока дети кушают. Но это довольно неплохой вариант. Отправить малышню подальше, пока всё не решится с проблемами. Лёша обещал разобраться, защитить, но… Я не хочу подвергать детей любому риску.

Сестра радо соглашается, она баб Зою обожает. А вот сын хнычет и отказывается, он не хочет без меня ехать. Я утешаю сына, успокаиваю. Обещаю, что никогда его не брошу. Когда внезапно хлопает входная дверь. Я настораживаюсь, потому что Лёша возвращается намного раньше обычного. Лицо – серое, осунувшееся. Ничего хорошего не предвещает.

– Поговорим? - Я мигом оказываюсь рядом. Хочу прояснить все моменты, пока всё не зашло слишком далеко.

Лёша соглашается, уводит меня в свою спальню. Едва закрывается дверь, как я начинаю говорить:

– Я могу дать тебе часть денег. Для погашения долга. - Решение далось мне нелегко. Но я действительно должна Лёше. В том числе и деньги. Он много поддерживал и помогал, оплачивал всё необходимое. Я верну ему долг. И мы будем равны.

– Нет, - твёрдо произносит он. А после внезапно притягивает к себе, устало улыбаясь. – Я всё решил, - шепчет взволнованно. – Злат, тебе не о чем переживать. Всё улажено. Никто и никак к тебе не полезет. Никогда.

– Решил? – Я пытаюсь высвободиться. Такая близость к мужчине мне не нравится. Но он не пускает. – Точно?
– Конечно, я не стал бы врать. Ваша с детьми безопасность у меня в приоритете. Я поговорил, всё объяснил. Поверь, к вам не сунутся. Хочешь, я позвоню? Тебе лично извинения принесут, что даже подумали как-то тебя привлечь.

Я всё-таки отступаю от Лёши. С удивлением смотрю на него. Прямо извинятся? Он настолько всё решил с бандитами?

Я уверена, что мужчина не врёт. Он меня знает – я могу и проверить. Действительно потребую этого звонка. Обмануть не получится. У меня чуйка на этот чертов криминал. Легко по одному тону пойму, с кем я разговариваю.

– Лёш... - Я поражённо вздыхаю. Не могу представить, каких усилий ему стоил такой результат. Он действительно постарался. И это почти восхищает. Почти. Потому что изначально Лёша влез во всё это болото, а теперь исправляет ситуацию. – Я рада, что ты всё решил, - я слабо улыбаюсь. – Как?

– Ну, переговорили, - Лёша чешет затылок. – Там с фирмой будут вопросы и… Это мелочь. Главное, что к нам они не полезут.

– Отлично. Тогда я хотела обсудить переезд. Я думаю, что нам с детьми пора жить отдельно. Ты помог мне, но я больше не могу…

– Злата, прекрати. - Лёша подступает ко мне. Крепко сжимает мои ладони, заглядывает в глаза. Он выглядит взволнованным и напряжённым одновременно.

Мужчина наклоняется ко мне, его кадык дёргается от смятения. Мне самой не по себе становится.

– Злат, - зовёт он хрипло. – Зачем вам уезжать? Нам же хорошо всем вместе. Мы могли бы с тобой попробовать. Тебе пора отпустить прошлое. Нельзя вечно скорбеть по умершему.

Лёша произносит то, про что я сама думала недавно. Мне нужно прекратить вздрагивать и искать Эмира взглядом. Я знаю, что пора. Но…

– Дай мне шанс, - просит мужчина. – Дай нам шанс. Мы можем настоящую семью построить. Тебе со мной хорошо будет, Злат. Что скажешь?

Глава 7

Хриплые нотки в голосе ложатся лезвием на кожу. До нутра ранят, а это рваное "кукла" коротит проводки в голове.

Мои ногти царапают дверной косяк. Впиваюсь, стараясь устоять на ногах. Мой мир шататься начинает.

– Твоего удода тут нет, - чеканит. – Я за него побуду. Подходит?

Голос доносится словно издалека. Моё сердце так сильно колотится, что заглушает любые другие звуки. Я словно… Я брежу. Я сознание потеряла? Эмир мне снова снится? Он не может здесь быть.

Я впиваюсь в него взглядом. Изучаю. Пусть это сон – всё равно не могу отвернуться. Жадно рассматриваю. Эмир не такой, каким я его запомнила. Более крупный, мощный. Его тело даже под костюмом – точёный гранит. Чуть старше. Морщинки сильнее во время того, как мужчина хмурится. А щетина гуще, темнее.

Эмир сжимает челюсть, наблюдая за моей реакцией. Желваки играют. А я замечаю то, чего не было раньше. Грубый шрам на лице. Справа. Как от ожога. Словно огонь поцеловал его кожу, оставив отметину.

– Ты не можешь, - хриплю, обхватывая пальцами горло, - не можешь здесь быть. Ты же…

– Злата.

Я жмурюсь, слыша своё имя. Будто кислотой на сердце брызгают. Роковые капельки прижигают.

Ноги подкашиваются, я медленно оседаю вниз. Мотаю головой, ладони вперёд выставляю. Не позволяю Эмиру приблизиться. Но он игнорирует. Конечно. Даже призраком мужчина не слушается. Надвигается на меня грозной скалой. Всё? Моя кукушка улетела, хлопая крылышками? Или это я… Того? Отправилась в загробную жизнь, где меня Буйный встречает?

Конечно. Почти логично. Такой хороший день не мог быть взаправду. Работа, аванс, квартира… Это всё фантазия? Бред? А я где-то под автобус попала. Отвезла детей, спешила и…

– Мне нельзя умирать. У меня дети.

Я зажимаю рот ладонями, притягивая к себе колени. А Эмир резко останавливается. Будто врезался в стену. Тормозит. Его глаза темнеют. Лицо искажается, будто от гримасы боли. Или это я уже плакать начинаю? Я ничего не понимаю. Невозможно. Просто не может быть такого, чтобы…

– Кукла, ты ёбнулась? – Рычание эхом отскакивает от стен. – Какое нахрен умирать? Я тебя не трону.

– Конечно, не тронешь, - я отрешённо киваю. – Ты не можешь тронуть, ведь ты мёртв. Ты умер, и ты… Т-ты… За мной пришёл? - Я всхлипываю, снова и снова. Сильнее зажимаю рот ладонями, но рыдания прорываются наружу. Меня колотит, эмоции пика достигают. Взрываются бомбами, оседая радиоактивной пыли. Внутри я – сплошной крик. Боли, непонимания.

– Кукла, блядь. - Выдыхает рвано, присаживаясь рядом.

Я пытаюсь его оттолкнуть. И притянуть обратно. Касаюсь. Ошпариваюсь о горячую кожу. Пальцы словно прилипают к коже мужчины.

– Злата, посмотри на меня.

Я пытаюсь, но ничего за слезами не видно. Осознать не получается. Всё в какой-то дымке.

Эмир матерится, с силой обхватывает моё запястье. Тянет к себе. Моя ладонь прижимается к его груди.

– Чувствуешь?! – Мужчина чуть встряхивает меня.

– Бьётся. - Я выдыхаю поражённо, чувствуя пульс пальцами. Там за рёбрами – сердце бьётся. Гудит. – Живой…

Я всхлипываю, прижимаясь к мужчине. Ничего не могу с собой поделать. Пальцы мне не подчиняются. Надавливаю чуть сильнее. Пульс вибрирует на кончиках пальцев. Веду дальше. Я не могу остановиться. Дорвалась, а теперь должна каждую секунду касаться. Широких напряжённых плеч. Мощной шеи. Там венка выступает. Поглаживаю её, про себя отсчитываю удары сердца. А щетина всё такая же жёсткая и колючая. Как я и помнила.

Касаюсь огрубевшей коже на лице, из-за чего Эмир дёргается. Но я не отстраняюсь. Продолжаю ощупывать его. Мне надо... Я же оплакивала его. Я бы на кладбище рядом легла, если бы не ребёнок. Меня будто в той же машине взорвало! И я горела. Все эти года горела. А вот он. Теперь рядом. Только почему легче не становится? Почему под кожей свербит сильнее прежнего?

– Живой. - Повторяю, не в силах поверить.

Встречаюсь с тёмными омутами. Пытаюсь прочитать там ответы на все вопросы.

Я была на похоронах. Я видела, как гроб опускали в сырую землю. Я четыре года по ночам оплакивала мужчину, который когда-то для меня стал всем. Видела его во всех. Искала. Я думала, что схожу с ума. Особенно в последние дни, когда его призрак следом за мной крался.

Я медленно прихожу в себя. Отшатываюсь, осознавая происходящее. Слёзы мгновенно высыхают, а дыра в груди лишь становится больше. А Эмир… Четыре года он жил спокойно, пока я оплакивала его. Жила на автомате. Только потому, что надо, а не хочется. Живой?! Так я это исправлю! Сделаю так, чтобы место на кладбище не простаивало. Я думала, что он погиб! Я верила в это. А Эмир продолжал жить, вдали от меня. Он… Получается, он бросил меня? Самим жестоким способом?

На смену горечи приходит ярость. Красными вспышками затмевает всё прошлое. Оставляет лишь одно желание - разобраться с Эмиром за ту боль, что он мне причинил. Взрыв его не убил, а я смогу!

Внутри как будто что-то взрывается. Сильное. Яркое. На осколки мелкие разлетается, и каждый из них в меня впивается, ранки создавая.

Я провожу рукой по его щеке. Глазами, полными слёз, скольжу по каждому миллиметру его кожи. А после замахиваюсь и отвешиваю звонкую пощёчину. Сильную. Настолько, что гул в ушах стоит и ладонь вибрирует от удара.

Глава 8

– Девушка, вам плохо?

Я мотаю головой. Стараюсь поскорее избавиться от бдительного прохожего.

Я прислоняюсь плечом к стене здания, пытаюсь дышать. Но тёплый воздух делает лишь хуже. Подогревает бурлящие эмоции внутри. Точно. Это всё от погоды. Духота убивает меня. Мне поэтому так плохо, и двигаться не могу. Причина не в том, что прошло в офисе моего мужа.

Меня накрыло, едва я успела выйти из здания. Даже до такси не добралась, просто замерла. Злость и собранность растворились, улетели в чёрную дыру. А та всё растёт и растёт в груди. Вибрирует.

Живой. Живой. Живой. Это проносится в голове раз за разом. Я знаю, что видела. Пальцы до сих пор ощущают тепло мужчины и жёсткость его щетины. Ладонь подрагивает после двух пощёчин. О них я не жалею! Надо было ещё разок ударить. Вот только… От этого лучше не становится. Мне так плохо, что хочется просто свалиться вниз. Сидеть на асфальте, не двигаться. Настолько хреново было лишь раз. Когда я узнала о смерти Эмира.

Я скорбела, а он – развлекался себе. Жил прекрасно, ни о чём не думал. А теперь смеет мне про сына говорить? Нет уж, Эмир. От сына ты заочно отказался, когда решил разыграть свою смерть. Я готова понять то, что это нужно было для дела. Заставить врага успокоиться, не взрывать очередную машину. Но он мог сказать мне. Он был обязан это сделать. Закончить всё по-человечески, а не оставить меня загибаться. А теперь он что? Резко вернулся в мою жизнь? Ещё и права хочет качать? Черта с два!

Вспышка свирепости импульсами проходит по нервам, заставляя прийти себя. Сабуров может этим тестом ДНК подавиться. Всё, что ему остаётся. Я не подпущу его к сыну. Никогда.

Стараясь ухватиться за воинственный настрой, я вызываю себе такси. Через стекло поглядываю назад. Я хочу убедиться, что никто не преследует. Если Эмир подумает ехать следом… Клянусь, я найду как сделать взрывчатку. Я страдала четыре года. Так что я могу так шутить. И не только шутить.

– Мама! - Мир срывается ко мне, когда я врываюсь в детский сад. Их группа как раз на прогулке. Сын спешит ко мне, перебирая ножками. – Ты лано, – хмурится малыш.

– Сегодня пойдём раньше домой, – мягко объясняю я. – Заберём Катюшу и… Устроим вечер сладостей?

– Сладкое? Да-да!

Хотя лично мне понадобится полусладкое. Или ещё что покрепче. Иначе сознание просто взорвётся.

Я собираю сына. Не могу оставить его ни на минуту дольше. Боюсь, что Сабуров что-то выкинет. Хочется поскорее убраться. Спрятаться где-то на время. Затаиться. Но впереди выходные. Может, действительно куда-то уехать?

В школе я иду прямо к классной руководительнице Кати. Отпрашиваю её с оставшихся уроков. Хотя сестра не выглядит очень радостной. Скорее настороженно относится к внезапному выходному.

– Что случилось? – Моя маленькая сестрёнка сразу всё понимает.

– Вечев сладостей, – радостно оповещает Мир.

– Да? А повод?

– Повод? – Я сглатываю. Удобнее перехватываю сына, подумывая над ответом. – А мы переезжаем сегодня.

– Зачем?
– Пришло время жить отдельно от Лёши.

Это заставляет Катюшу повеселеть. Лёша всегда к ней хорошо относился, и она не была совсем уж против. Просто… Она всё ещё хранит детскую верность дяде Эмиру. Интересно, что скажет сестра, когда узнает правду?

Тогда Буйному придётся бояться не только меня. По крайней мере, я надеюсь, что сестра не примет чужую сторону. Хотя она так обожала Эмира… Я мотаю головой. Запрещаю себе об этом думать. Ничего не будет. Я на пушечный выстрел не подпущу Буйного к детям. Нечего. Побыла я девочкой бандита, хватит с меня. Мне нужна спокойная и надёжная жизнь. Я не позволю втянуть детей в новую опасность.

Домой я захожу с тревогой, но Лёши там нет. Мы с детьми начинаем паковать вещи.

Мир деловито складывает игрушки в сумку, Катя – ответственно пакует свои вещи и учебники. Я хочу поскорее съехать. Для этого пришлось переплатить за аренду, но сейчас мне всё равно. Хочется хотя бы с Лёшей всё решить.

Во мне просыпается девятнадцатилетняя Злата. Нашёптывает, что нам о

Буйном надо беспокоиться. И можно сбежать… Я отмахиваюсь. Буйный при желании меня везде найдёт. Нет, тут другая тактика нужна. Сделать так, чтобы он сам сбежал. И не смел больше приближаться.

Меня разрывает на две части. Я рада, что Эмир жив. Он в порядке! Он жив, понимаете?! И это… Это невероятно. Но при этом мне больно. Я зла. Я хочу ещё раз заехать по его наглой роже! Имеет же совесть появляться и что-то требовать.

– А есть ещё чемодан? – Ко мне заглядывает Катюша. – А то всё не помещается.

– Сейчас что-то придумаем. - Я не могу свою трёхлетнюю жизнь упаковать в несколько сумок. Я заберу остальные вещи потом. Надеюсь, Лёша не покажет себя в этом случае как негодяй. Но самое важное нужно забрать сейчас.

Я аккуратно упаковываю все документы, вызываю такси. Я спускаю первые сумки, пока Катюша присматривает за Миром. После мы все вместе выходим.

Я ещё раз оборачиваюсь. Я прожила в этой квартире так долго, а теперь всё закончилось.

– Ой! – Сестра спохватывается в подъезде. – Я забыла свой телефон. Я мигом.

Глава 9

Катюша с интересом обживается в новой квартире. Сосредоточенно свои вещи расставляет. Мир тоже привыкнуть пытается. Мой любопытный сынишка всё осматривает. Под диван заглядывает, кивает важно. Мол, всё спокойно, мам, паук тебя не обидит. А я на этом стареньком диване и сижу. Пытаюсь в себя прийти. Эмир своим появлением всё внутри перевернул. Разворошил. Разорвал противоречивыми ощущениями. Мне его обнять хочется. И придушить в то же время. Будто стирает весь мой опыт прожитых лет, превращает в малолетку эмоциональную. Которая только чувствами жила. И чудила из-за них же. Я ведь до Сабурова и не была такой невезучей! Ничего не сжигала, в неприятности не вляпывалась. Скромно жила. А как встретила… Так и понеслись приключения. И поступки глупые… Забавно, что после "смерти" Эмира я больше ничего не сжигала. Словно меня просто выжгло, ни искры не осталось.

Я рада, что он живой. Он же… Живой, это хорошо. А вот то, что так бесцеремонно решил в мою жизнь вернуться, это ужасно. Он не имеет права! Хотел бы – объявился бы раньше. А его оправдания меня не интересуют.

Злость клокочет внутри. Лавой обжигает самосохранение. И мне нужно хоть кому-то рассказать! Пожаловаться на всю эту хрень. Чтобы не только я Эмира козлом назвала. Пальцы сами по себе набирают сообщение подруге. Алиса такая, что… С неё станется самой киллера найти. Чтобы не зря могила пропадала.

"Этот ублюдок живой!"

Я стираю сообщение сразу же, вздыхаю тяжело. Пишу другое:

"Люди таки воскресают. Угадаешь кто?"

Палец подрагивает, зависая над кнопкой отправления. Но я блокирую телефон, отбрасывая подальше. Успокаиваю себя. Нет, я не могу написать Алисе. У неё и без меня хватает проблем сейчас. И так она из-за меня и Буйного достаточно настрадалась.

Просто часто дышу. Думаю.

– А дядя пийдёт? – Хлопает глазками сын. – Большой.

– Большой? – Катя хихикает.

– Такой… Уууу…

– Катюш… - Я со вздохом зову сестру. Оставляю сына играться, а сама увожу Катюшу в её спальню.

Нам нужно всё обсудить. Я обязана найти в себе силы и рассказать про чудесное воскрешение Эмира. Я не хочу, чтобы он моей малышке психику поломал. У сестры и так тяжёлое детство. Она едва в себя пришла! Мама не боролась за неё при разводе, оставила с отцом. А тот спился и попал в тюрьму, Катюша чуть в детдом не отправилась. И по Эмиру скучает вечно. Первое время она тоже плакала постоянно во сне. А тут оживать начала. Если она без подготовки Буйного увидит… Она же не справится!

– Катюш, у меня к тебе разговор как к взрослой, - я аккуратно подбираю слова. – Послушаешь меня?

– Надо с Миром посидеть? – Улыбается сестра.

– Нет. Я сегодня кое-что узнала. Перед тем как тебя забрала из школы. Не было времени рассказать. - Я проговариваю это с волнением. Чтобы Катюша не решила, что я скрывала что-то или обманывала.

– И иногда… Люди, которым мы доверяем, они могут обмануть нас.

– Тебя дядя Лёша обманул? – Хмурится серьёзно. Воинственно смотрит. – Да?!

– Нет. Другой человек. Он обманывал меня четыре года. Не только меня. Я хочу, чтобы ты знала – это не твоя вина. Просто некоторые люди обманывают из-за своих мотивов. И мы не можем на это повлиять. - Мой голос дрожит. Всё стягивает внутри, холодом обжигает. Я не знаю, как подготовить сестру. Катюша переживала, что вдруг она виновата? Просила Эмира прекратить страшные игры (стрельбу и взрывы). А он не смог. Погиб. Боюсь, как бы сейчас снова не решила, что это из-за неё Сабуров не вернулся. Сестра бывает очень мнительной, хотя я постоянно твержу ей другое.

– Ты меня пугаешь, - признаётся она.
– Прости меня, моя хорошая. Но сегодня я увидела в городе Эмира.

– Какого? - Сестра смотрит на меня растерянно. Уточняет шёпотом, не позволяет себе даже на секунду поверить.

– Нашего Эмира. Нашего. - Мой голос окончательно ломается. Осколками перерезает голосовые связки. Я не могу больше ничего сказать. Только прижимаю к себе застывшую сестру. Я обнимаю её, глажу по волосам. Показываю, что я рядом. Помогаю шок пережить.

– Дядя Эмир? – Спрашивает она, а в глазах слёзы. – Он живой? Живой! Злата, это же замечательно! Вы теперь вместе будете? А как же… А почему… Почему он ничего не сказал? Он не… Он не приходил! Он прятался от нас?! - Сестра засыпает меня различными вопросами. Её, как и меня, качает. От радости до злости. И каждое слово наполнено горьким непониманием.

У меня нет ответов. Я рассказываю, что встречусь завтра. Всё спрошу, узнаю. Чтобы ответами залатать душевные раны.

– А я могу пойти? – С надеждой уточняет Катя. – Я тоже спросить хочу!

– Прости, это взрослый разговор. Между нами. Но я перескажу тебе всё. Я думаю, мы вообще поговорим несколько минут и разойдёмся.

Не разойдёмся. Надежда даже не пытается зародиться. Эмир как бульдог. Вцепится мёртвой хваткой, если что-то захочет. И просто так не отпустит, пока всю кровь не выпустит.

Я очень волнуюсь перед нашей встречей. Держусь до момента, как узнаю время и место. А потом… Голова кругом и дрожь во всём теле. Сознание выключается. Не помню ни как собираюсь, ни как у ресторана нужного оказываюсь. Только слышу стук каблуков об асфальт. Я рассыпаюсь внутри от волнения, а шагаю ровно. Не показываю своего состояния.

Глава 10

Я крепко челюсть сжимаю. Злость… Она пульсирует во мне. Так сильно, что все мышцы сводит. Адреналин пружинит во мне. Я сама готова вскочить. Вцепиться ногтями в лицо Эмира. Как знала, на днях новый маникюр сделала. Он смеет мне что-то предъявлять. Мне! Появился из ниоткуда, перевернул всю мою жизнь. Снова! И теперь права качает.

Наши взгляды сталкиваются. От тьмы в глазах Эмира холодок бежит по спине. Он в бешенстве. Отлично. Я тоже! И Эмир не представляет, как много сил может быть у обиженной женщины и обеспокоенной матери. Я силой мысли тут взорву всё к чертям. И буду наблюдать за пожаром, с удовольствием поедая свой стейк.

– Держись подальше от моей семьи, - шиплю я. – Ты меня услышал, Эмир? Я не позволю, чтобы из-за тебя пострадал мой сын. Чтобы какие-то бандиты ему боль причинили.

– Всё под контролем, - чеканит мужчина. До хруста стакан сжимает. – Никто не тронет его.

– Да? Как Катю не тронули? Ей было семь, Эмир! Когда вокруг была стрельба и опасность. Я не могла тогда тебе помешать. Но я больше не та "кукла", - кривлю губы. – И не стану в это болото снова нырять.

– Тогда была другая ситуация. С той сукой я разобрался. В землю втоптал.

– Точно? Или завтра тоже воскреснет? Любите вы это дело, да? - Я презрительно фыркаю. Пытаюсь настоящие эмоции спрятать. Как мне больно от того, что Эмир творит. Что не пришёл ко мне. Ни разу за эти четыре года. Не объяснился просто. Хоть весточку маленькую послал… А теперь сидит такой важный, условия ставит. – Даже если умер, - хмыкаю, - то где гарантия, что не появится ещё кто-то? И ещё. И ещё... Пока ты взаправду не умрёшь. Но хоть местечко уже себе прикупил, легче будет.

Эмир сжимает челюсть. От этого шрам ещё отчётливее становится. Выступает на скуле, внимания привлекает. Желваки танцуют на лице мужчины, выдавая его состояние. Злится так, что венка на шее просто лопнет скоро.

– Ты меня не лечи, – рычит Эмир. – Завязывай характер показывать. К хуевым последствиям приведёт.

– А ты завязывай мне угрожать, – копирую его тон, подбородок вздёргиваю. – Меня этим больше не напугать.

– Смелой стала? Или надеешься, что здохлик-муж тебя защитит? Хуевый вариант выбрала. Сразу под него легла? Или хоть подождала немного?

– Не смей меня упрекать. Я сделала то, что должна была. Я защищала свою семью! А ты что делал, а? Трахался и жизнью наслаждался? Ну так продолжай это делать. Благословляю.

– Ты нихуя не знаешь, кукла.

– Я знаю, что ты свалил! Не сказал даже, что твои похороны фикция.

– Я не мог, блядь! Ни приехать, ни поговорить! - Кричит так, что в груди звенеть начинает. Приподнимается, а я этот жест повторяю. Замираем друг напротив друга. В гляделки играем. Кто первый взорвётся. А крик в горле душить начинает. – А когда смог – ты уже с другим кувыркалась! МОЕГО сына на него записала.

– Не на мертвеца же было записывать! Или расскажешь, сколько ты девок левых трахал? Почему только моя личная жизнь обсуждается?

– Простите, но…

– Свали! - Мы с Эмиром синхронно на официанта рявкаем. Он едва не роняет тарелки на стол. Убегает быстро. У персонала Буйного совсем с инстинктом самосохранения плохо.

Я падаю назад на стул. Язык прикусываю. Не хватало, чтобы Эмир решил, что меня его девки волнуют.

Опускаю взгляд на приборы. Действительно, нож мне никто не принёс. Со всей злости вилку сжимаю.

– Это даже лучше, - едва не касаюсь пальчиками зубцов. – Сразу четыре дырки будет, Эмир. Что скажешь?

– Что ты моё терпение испытываешь! – Хлопает ладонью по столу. – Я хочу с сыном видеться. Безопасность организую. Точка. Дальше ты думай. Либо найдём компромисс, либо я отдельно буду с сыном встречаться.

– Иди себе другого сына заделай! А Мира не трожь! Тебя вообще к детям подпускать нельзя. Они зомби боятся, знаешь ли.

Я с чувством впиваюсь в сочный кусочек мяса. Не свожу взгляда с Эмира. И он отвечает тем же. Буквально пронзает меня своей злостью. Но при этом… Постоянно взглядом скользит по лицу. Без остановки изучает. И на несколько секунд его глаза будто теплеют. А потом снова мрак вечный.

– Вдруг ты психом стал? – Не сдаюсь я.

– Стал, - цедит резко. – Как с тобой, блядь, связался. Так нахуй мне мозги и вывернула.

– Ну вот, чистосердечное признание. Ново для тебя, а, Эмир? А я не стану психа к ребёнку подпускать. Только… Хм.

– Что ещё за хуйню придумала?

– Если ты хочешь Мира видеть… Сначала я в твоей адекватности убежусь. Вот походишь к психологу, а там посмотрим.

Я слышу, как его нервы натягиваются. А после ниточки лопаются. Одна за другой. Его глаза кровью наливаются или это капилляры полопались?

- Что, блядь?! - Рявкает так, что у меня волосы как будто от ветра подлетают.

- Психолог, он как раз помогает с неконтролируемой агрессией бороться. - Произношу спокойно и кусок стейка в рот отправляю. Жую от души. Глаза закатываю и издаю стон. - Шеф-повар у тебя отменный.

- Ты на грани балансируешь, сечёшь?! - Эмир совсем не собирается успокаиваться. Его как будто крыть сильнее начинает с каждой секундой.

Глава 11

Губы Эмира жёсткие. И такие горячие. А щетина так привычно царапает кожу, вызывая вспышки жара под кожей. Она такая же жёсткая, как я и помню. Оставляет после себя режущие мурашки.

Я упираюсь ладонью в его плечо. Пытаюсь надавить, но пальцы не слушаются. Лишь хватаю ткань его рубашки. Словно всё тело отказывает. Когда мертвец целует, такое бывает. Парализует. Накатывает удушливой волной, резко поднимая прошлое. Обрушивая на меня.

Когда я целовала его последний раз, не знала, что это последний. Не задержалась, не запомнила. Наш поцелуй был одним из сотни. Тысячи. Похожих. Жадных. Страстных. Просто один из! А стал последним. И я столько времени… Я не могла вспомнить. Прокручивала в голове. Вытягивала из закоулков памяти. Эмир зарывался в мои волосы? Кусал, выдавая свою несдержанность? Был этот хриплый гортанный стон, от которого у меня коленки держали? Что было? Почему я не запомнила?

Но сейчас… Сейчас это уже не важно. Потому что Эмир стирает своим напором любые сомнения. Разрушает воспоминания. Потому что теперь – этот последний. С терпким привкусом сигар. Вибрацией молний между нами. Запахом мужчины, который обволакивает всю меня. Злой. Страстный. С грубой хваткой И Эмира. С моими ноготками на его шее.

Потоки пламени переливаются, выжигая метки на моих рёбрах. Царапают, пока весь воздух не выходит вместе с жалобным всхлипом. Я его ненавижу. Я его…

– Сучка буйная.

Эмир перехватывает мои руки. За спиной удерживает, отчего я в его грудь утыкаюсь. Мешает по лицу зарядить. Хотя очень хочется.

– Угомонись, - с предупреждением. – Я твои выпады спускаю на тормозах. Не перегибай с моим добродушием.

– Не перегибай с моим самоконтролем, - рычу я. – Надо было прихватить ту вилку и…

Эмир сильнее обхватывает мои запястья. Вытягивает их так, что я в позвоночнике прогибаюсь. Смотрю, как мужчина наклоняется. Воздух трещит от накала. Разряды тока пробегают по нашему смешанному дыханию. Рвануть может в любой момент. Мы за секунду до предела доходим. Срываемся, порох в крови зашкаливает. Не хватает маленькой искры.

– Кукла, блядь.

Эмир, играясь, перехватывает моё колено. На опасность реагирует легко. Сжимает под моим коленом, а я начинаю пошатываться. Зверею из-за догадки, которая уже цвела в моей голове. У него молниеносная реакция. Натренированная годами. Он угрозы заранее нейтрализует. Но я всё же зарядила ему по лицу. Дважды. Потому что он позволил. Этот сукин сын не стал меня останавливать намеренно! И забирает сладостный триумф.

– Пусти!

Я отлетаю от мужчины, стоит ему отпустить. Часто дышу. Так и тянет прикоснуться к губам. Стереть его след.

Кожа полыхает. В отметины от укуса Эмира табак просачивается. Метит, напоминает.

– Тебе точно к психологу нужно, - я вздёргиваю подбородок. – Ты на людей бросаешься. Не собираюсь подпускать к сыну того, кто плохому научит.

– Плохому? – Мужчина оскаливается.

– Не уважать личные границы. Набрасываться на девушку, которая уже давно замужем. За другим.

Эмир челюсть сжимает. Желваки танцуют, а я наслаждение от его злости получаю.

Меня потряхивает. Хочется просто сбежать поскорее, а при этом, чтобы последнее слово непременно осталось за мной. Показать Буйному, что "куклы" больше нет. Не получится давить и приказывать. И просто так я не буду ему подчиняться.

– Мой сын заслуживает отца, который станет ему хорошим примером, - произношу я твёрдо. – Либо прими это, либо возвращайся в ту дыру, где ты последние четыре года провёл.

Шпильки едва не скрипят по полу, так резко я разворачиваюсь. Спешу к выходу. На этот раз никто меня не останавливает.

Я жадно вдыхаю воздух, пытаясь остудить жар внутри. Прикладываю ладонь ко лбу, пытаясь понять, что произошло. В какое болото я угодила, начав свою игру. Но Буйный не отступит. А мне нужно хоть как-то удержать дистанцию. Показать, что "по его" не будет. Иначе Эмир быстро войдёт во вкус. Начнёт всё за всех решать. В каком-то бункере меня запрет, как раньше, и будет рад. Нужно держать оборону.

Я добираюсь до дому. Успеваю успокоиться. Перед детьми я собранная и весёлая. Никто не замечает, как меня колотит.

Страшно представить, как отплатит Эмир. А узнать – ещё страшнее. Потому что с самого утра раздаётся звонок. И я каким-то шестым чувством знаю, что это Буйный. Словно все волоски на моём теле становятся дыбом, дрожь прокатывает. А сердце выстукивает правильный ответ.

– Собирайся, кукла. Я через полчаса заеду.

– Эмир, - я возмущаюсь. – Ты ничего не перепутал?! Ты обещал сначала к психологу сходить.

– Я помню, вот вместе и сходим.

– Что?!

– Я записал нас к семейному мозгоправу. Нас ждут охуенные пять сеансов.

Могут срок дать, если я убью того, кто уже официально четыре года в могиле прохлаждается?! Вряд ли интернет мне адекватный ответ на такой запрос выдаст, да?

Знали бы вы, как у меня внутри всё закипает. Господи. Я настолько злая, что просто сил нет терпеть. Из подъезда вылетаю как торпеда. Семейная психотерапия? Серьёзно? Буйный походу реально решил, что он бессмертный! Р-р-р-р-р-р! И ведь даже пальцами нечего сжать от ярости. Ни одной подходящей шеи рядом!

Глава 12.

В кабинете психолога просторно и комфортно. Никаких ярких кричащих цветов. Всё в спокойных оттенках. Удобный диван. Есть даже кушетка, чтобы прилечь.

Альбина Каримова выглядит впечатляюще. Ей около сорока, но по внешнему виду я бы дала ей максимум двадцать пять.

Тут же стреляю взглядом не глазеет ли на неё Эмир. А то и на этом уже можно закатить скандал и уйти. Но мужчина не смотрит на психолога, всё на меня глазеет.

- Злата и Эмир, присаживайтесь, где вам будет удобно. - Альбина Каримова вежливо улыбается, указывает на кресло, диван. Я же прикусываю язычок, когда хочу отправить Эмира на кушетку. Ему точно нужна глубокая терапия. Возможно, с гипнозом.

Решаю сесть рядом с Эмиром, но отодвигаюсь на край диванчика. Психолог это сразу же замечает, но никак не реагирует.

- С какой проблемой вы обратились? - Альбина Басировна улыбается, максимально приветливо расположена.

- Давай, кукла, озвучивай, - Буйный с издёвкой произносит. Мол, давай, пусть эту хероту и другие люди послушают.

- Проблем у нас много, - вздыхаю, - но, наверное, начнём с самой большой - Эмир пьёт. - Грустно вздыхаю. И чувствую, как Буйный в меня взглядом впивается. Злым. Ну а что? Алкаши только так и смотрят, может, думает, что я его чекушку украла.

- Не перебарщивай, - рявкает, а я грустно вздыхаю.

- Ну а разве нет? Виски стаканами.

- Ну не залпом же! Да, я вечером расслабиться могу, но не так же...

- Ты при мне бутылку выпивал! Для аппетита! - Не останавливаюсь, Буйному в глаза смотрю, хоть и страшно до чёртиков. Ну не накинется же он на меня, правда?

- Эмир, вы не замечаете, сколько выпиваете? - Здесь психолог подхватывает.

- Да всё я нахер замечаю! Она преувеличивать любит. На десять, бляха, умножать!

- А после вот такая агрессия, - продолжаю, - а у нас ребёнок маленький. И он с ним видеться хочет, а как же мне его подпускать? - Вздыхаю. На Эмира в упор смотрю, а он мне взглядом расправу обещает.

- А ещё... У нас запой вот четыре года назад был. Сильный. Настолько сильный, что мы его даже похоронили! Представляете? - Ресницами хлопаю и на психолога смотрю. Но она не выглядит удивлённой, как будто вот такие парочки к ней чуть ли не каждый день приходят.

- Кукла, - рычит угрожающе, а я губы поджимаю. А что говорить? Что ты криминалом занимаешься и тебя как будто грохнули? Алкашом будешь!

- Злата, какой конечный результат вы бы хотели получить от семейной терапии?

А можно, чтобы ему под наркозом внушить, что он меня не знает? Чтобы жить спокойно дал? Наверное, вряд ли. А жаль.

- Хочу убедиться, что он максимально адекватный и я могу подпустить его к ребёнку. Потому что методы, которые он использует, больше пугают!

- Закончила? - Снова рычит.

- Я только начала, - в ответ ему угрожающе улыбаюсь, - он как сталкер ходил за нами и ребёнка напугал. А теперь хочет, чтобы я его к сыну без всяких претензий и условий подпустила.

- Хорошо, Злата, ваш запрос я услышала. Эмир, а что касается вас?

Буйный вдруг вместо того, чтобы плевать и кричать, угрожающе рычать, вдруг... улыбается мне. Совсем катушка слетела?

- В семью вернуться хочу, - выдаёт, а я только от такой наглости рот распахиваю, - я вчера свою первую звёздочку получил в клубе анонимных алкоголиков. Иду к успеху.

Вот же козёл!

- Смотри только не пропей на радостях, - огрызаюсь в ответ.

- Ну что ты, милая, я очень хочу обратно. Готов даже зашиться.

Или закрыться. В гробу. Я туда пару гвоздиков вколотила бы.

- Я понимаю, с какой проблемой вы обратились. Но должна предупредить, что проработать все моменты мы сможем только, если вы оба будете этого хотеть. Злата, я понимаю, что обида на Эмира очень сильная. Задела вас глубоко, и вы пока что не готовы его простить. Так же я понимаю, когда преувеличивают или говорят неправду. По тону, мимике, взгляду. Даже по тому, как часто вы поправляете волосы, когда говорите, что Эмир злоупотребляет алкоголем.

Вот здесь мои щёки моментально краснеют. Меня раскусили за считанные секунды.

- Эмир, вы очень сильно обидели Злату, и хотя бы для того, чтобы вы смогли обсудить проблему без лишних эмоций, нужно время. Просто не будет. Так что вы должны оба принять решение - действительно ли вы хотите решить свои проблемы.

Я скрещиваю руки на груди. Вздыхаю тяжело. Обязательно психологу быть настолько проницательным. Эмир выглядит таким же недовольным, как и я. Помещение заполняется тишиной.

Альбина Басировна постукивает кончиком ручки по своему блокноту, заставляя скривиться.

– Итак, - мягко улыбается она. – Начать начистоту довольно сложно, не так ли? Мы можем попробовать...

– Говорить начистоту, - влезаю я. – Да, это очень сложно. Я про алкоголь соврала. Про вспышки агрессии нет. Но просто я не могу рассказать всё.

– Тут можно быть искренними. В этих стенах никто не осудит.

– Да? - Я изгибаю бровь, поворачиваясь к Эмиру. Взглядом даю понять, что у меня тут много идей. Ему понравится, если я озвучу?