Наследство для Сюзанны .

Глава 1.

Глава 1.

Книги и сны

Сюзанна пахла книгами.

Не духами, не кофе, не жареными булочками из соседнего кафе, а именно книгами — старой бумагой, чернилами, временем. Она работала в маленьком книжном магазине в центре, где скрип половиц был такой же обязательной частью звукового фона, как дыхание. Её жизнь давно не нуждалась в ярких красках: всё, что нужно, было на полках.

Рядом с кассой стоял её любимый стеллаж — «История техники и ремёсел». Клиенты редко туда заглядывали, а она наоборот — пряталась у него, когда хотела тишины. Она знала, как устроен кузнечный горн, когда появилось первое стекло, и сколько соли надо добавить в известковый раствор, чтобы штукатурка легла ровно.

В тридцать шесть лет она не стремилась никому что-либо доказать. Её больше не ждали дома. Родителей давно не было, детей она не родила, а любовь, как выяснилось, случается не с каждой. Но Сюзанна не жаловалась. Ей хватало книг и тишины.

---

В тот день за окном моросил дождь, и магазин почти опустел. Сюзанна сидела у окна, с чашкой чая, в руках — старая, без обложки, книга с выцветшими страницами. Ни автора, ни названия. Просто — старая история. Пахнущая странно: немного пеплом, немного сосной.

Она читала медленно, почти шёпотом.

> «И когда душа исчерпывает своё время в одном мире, она ищет то, что откликнется. Там, где зовут — но не словами…»

Сюзанна зевнула. Улыбнулась. И подумала, что если и есть загробная жизнь, то она пахнет вот так — пыльной полкой, запертой ночью лавкой и книгой без имени.

---

Она уснула, не закрыв книгу. Не заметила, как чай остыл.
Когда последний звук реального мира затих, пришла тишина, мягкая, как мех. Затем — ощущение холода, будто кто-то коснулся шеи.

А потом — темнота. Без страха. Просто — провал.

---

Резкий удар. Скрип.

Тело летит. Сюзанна чувствует: воздух бьёт в лицо. А потом — глухой стук, боль в затылке, в груди. И…
тишина.

Но это не сон. Под веками свет. Не электрический — солнечный. Воздух пахнет деревом и… мёдом?

Она резко открыла глаза.

Над ней — деревянный потолок. Шершавый, некрашеный, неровный. Где-то далеко голос:

— Госпожа… вы… вы очнулись?..

Сюзанна попыталась сесть — и тут же зашлась в кашле.
Она чувствовала, что тело не её. Слишком лёгкое. Кости тонкие. Голос другой. Руки молодые, чужие.

«Где я?..» — спросила она. Вслух.

Слуга, пожилой мужчина с густыми бровями, ахнул и схватился за сердце.

— Слава всем звёздам… вы говорите… Значит, не потеряна. Значит, ещё можно… простите, я… — он дрожал, и в его глазах была надежда. И страх.

Сюзанна закрыла глаза.

Её тело было молодым. Очень. Сердце билось быстро, но ровно. И в этом теле, кажется, только что умер кто-то. Совсем недавно.

«Не сон», — подумала она.

И в этот момент — где-то в доме — кто-то тихо прошёл мимо, и с лестницы донеслось:
— Надо было сильнее толкнуть…

Сюзанна открыла глаза. И впервые за долгое время — улыбнулась. Не потому, что было весело. А потому, что знала, что делать дальше.

Глава 2.

Глава 2

Она проснулась второй раз — уже по-настоящему. Без боли, без резкой вспышки, но с тяжестью в груди, как будто всё внутри было чужим. Даже воздух казался другим. Не городским — влажным, зелёным, с запахом дерева, мыла и... сирени?

Осторожно пошевелив пальцами, Сюзанна ощутила шероховатую текстуру простыни. Натуральная ткань. Льняная, вероятно.
Она открыла глаза.

Комната была не похожа ни на одну, в которой ей приходилось бывать. Высокий потолок с деревянными балками. На стенах — тканые панно, у окна — шторы цвета сливок, немного выгоревшие. Всё выглядело... уютно. Скромно, но со вкусом.

На стуле рядом с кроватью спала девушка. Совсем молоденькая. Русые волосы, собранные в небрежный пучок, упали на щёку. На ней был простой, но аккуратный синий сарафан с длинными рукавами, подпоясанный тканевым ремешком.

Сюзанна тихо кашлянула.

Девушка вздрогнула, вскинулась — и, увидев её открытые глаза, мгновенно оказалась на ногах.

— Госпожа! Вы… вы очнулись! Благодарю небо… — её голос дрожал, но в нём звучала неподдельная радость. — Я сейчас… я только… я ни на шаг не отходила, правда!

— Кто ты? — Сюзанна удивилась собственному голосу: молодой, немного хрипловатый, но мягкий.

— Аннет, госпожа. Я служу вам... с тех пор как господин велел. — Она поклонилась. — Он сказал: «Эта девочка будет с моей Сюзанной до самой свадьбы», и я… я осталась.

Сюзанна закрыла глаза. Внутри всё вихрилось. Голова болела, как после затяжной простуды. Но она понемногу собиралась.
Имя совпадает. Её зовут так же.
Отец умер недавно. И это — точно не её тело.
Мир не похож. Ткань, мебель, речь — слишком старинно. Но чисто. И не бедно.
Слуга в прошлой главе… И вот Аннет. Значит, здесь у неё есть место.

— Где я? — наконец спросила она.
Аннет замерла.

— Дома, госпожа. В вашем доме. В поместье Ривенрок. Уже второй день вы лежите без сознания… после падения с лестницы. — Девушка побледнела. — Лили столкнула вас… но, госпожа, я поклясться могу, она… она просто толкнула, а вы… вы не удержались. Она сказала, что вы «перепутали ступеньки», но я была рядом! Я слышала, как они спорили… — её голос срывался. — Простите, я не должна была…

— Стой, — тихо сказала Сюзанна. — Просто скажи, кто эти «они»?

— Ваши… сводные сёстры, госпожа. Лили и Мирт. А госпожа мачеха… она была в гостиной. Она приказала никого к вам не пускать. Но я осталась. И всё это время вас поили, меняли компрессы, я… я никого к вам не подпускала. Даже кухарку. Даже Жанна приходил с письмом — я не отдала!

Сюзанна чуть приподнялась на локтях. Тело протестовало, но слушалось.
Отражения в зеркале не было видно, но по рукам она уже понимала: кожа моложе, упругая. Волосы — рыжеватые пряди упали на плечи. Всё было не так.

Она не просто в другом месте. Она в другой жизни.
И она не хочет возвращаться.

Покой от прошлой жизни был полный. Та, старая, как будто растворилась. Она не чувствовала пустоты. Ни тоски, ни страха. Только странную, тёплую ясность.
И... азарт?

— Аннет, — сказала она медленно. — Расскажи всё. Как умер мой отец. Что здесь происходит. Всё, что знаешь.

Голос Сюзанны прозвучал иначе. Строже. Чётче. И в глазах Аннет что-то дрогнуло — будто она почувствовала: госпожа изменилась.

— Это случилось два дня назад, госпожа… Он вернулся с визита к мастеру стеклодела. Говорил, что будет новое соглашение… что на этом производстве можно подняться… — голос её дрогнул. — А ночью почувствовал себя плохо. Умер к утру. Лекарь сказал: сердце. А госпожа мачеха…

— Да?

— Она сразу вызвала новых слуг. Половину прежних уволила. Сказала, что вы… что вы не в себе. Что вам надо покой. — Она опустила глаза. — Но дом… дом скучает. Все вас любили. Особенно старые люди. И кухня, и прачка. Они говорили, что вы не такая, как ваши сёстры. Тише. Добрей.

Сюзанна смотрела в потолок.
Стекло. Производство. Значит, было. Значит, осталось. А ей двадцать. И формально — она наследница.

Если мачеха не признает её сумасшедшей.
Если она не сломается.

Она не собиралась.

— Я голодна, Аннет. Принеси мне хлеб и воды. Только своей рукой. Никакой кухни.

Аннет кивнула и выбежала.

Сюзанна осталась в комнате. Тело болело, но сознание прояснялось.

Это была не сказка.
И не наказание.

Это был шанс. И она не собиралась его упустить.

Глава 3.

Глава 3

В комнате пахло тёплым хлебом.
Аннет принесла корзинку и кувшин с водой, поставила их на край стола и внимательно наблюдала, как госпожа делает первый глоток.

— Безопасно, — сказала она, словно отвечая на незаданный вопрос. — Я сама пекла и сама набирала из колодца.

Сюзанна кивнула. Улыбнулась.
Она уже почти сидела. Голова всё ещё кружилась, тело было чужим, но разум — холодно и чётко — собирал мозаики.

Две сестры.
Мачеха. Розетт. Богатство. Производство. И визит поверенного.

По закону, она вступала в права наследства, как только достигала двадцати лет — а ей их исполнилось два дня назад. Смерть отца не могла быть случайностью.

Сюзанна задумалась, когда услышала шаги. Тонкие каблуки, стук по полу. Дверь чуть скрипнула — и впустила сладкий аромат ландышей, духов, дорогих и резких. Затем — их.

Первая вошла Розетт.

Высокая, худая, как натянутая струна, с вытянутым лицом и лобом, который казался ещё выше из-за аккуратно зачёсанных назад белокурых волос. Наряд — тёмно-бордовое платье из дорогой ткани, перехваченное серебристым корсетом с камнями. На ней всё кричало: «Власть. Деньги. Я — хозяйка».

За ней шли две дочери.
Старшая — Лилианна — рыжеволосая кукла с глазами, полными холода. Юбка с оборками, шнуровка на корсаже, кольцо с жемчугом. Её взгляд упал на Сюзанну, и уголок рта чуть дёрнулся: то ли разочарование, то ли скука.

Младшая — Миртилла — светленькая, невинная с виду, с длинной челкой и мечтательным выражением. На вид — паинька. Но Сюзанна уловила: именно эта и толкнула. Она была слишком тиха. Слишком мягка — как шелковый мешочек с острыми иголками внутри.

— Ах, дитя моё, — произнесла Розетт с тщательно отрепетированным сочувствием. — Ты всё-таки… пришла в себя. Какая… радость.

Голос у неё был тягучий, как патока. И такой же приторный.

— А ты, милая, и в самом деле чуть не ушла вслед за бедным отцом, — вставила Лилианна. — Мы так переживали. Не так ли, Мирт?

— Очень, — тихо сказала Миртилла. — Аннет нас не пускала.

— И правильно делала, — вмешалась Сюзанна спокойно. — Я не люблю фальшь у своей постели.

Мачеха чуть вздрогнула, но быстро натянула улыбку.

— Ну, теперь ты заговорила — значит, всё в порядке… — Она склонилась к служанке. — Аннет, иди, приготовь комнату для поверенного. Он будет сегодня вечером. Мы обсудим… дела. Формальности, понимаешь.

Аннет поклонилась. Но не ушла сразу. Осталась у двери, слушая.

Розетт подошла ближе, взяла Сюзанну за руку.

— Ты выглядишь такой… хрупкой. Может, тебе стоит принять отвар? Очень полезный, укрепляющий. Наш новый лекарь оставил специально для тебя.

— Нет, спасибо, — ответила Сюзанна. — Меня больше интересует чистая вода. А не чьи-то рецепты.

— Ну-ну… — губы мачехи дрогнули. — Всё равно пришлём. На всякий случай. Отказаться ты всё равно не сможешь, если почувствуешь слабость, верно?

И с этими словами она ушла. За ней — дочери.
Платья шуршали, запах духов оставался в комнате, как след яда.

---

Когда дверь закрылась, Сюзанна опустила голову на подушку.
— Игра началась, — сказала она себе. — Теперь всё всерьёз.

Через минуту вернулась Аннет, бледная, встревоженная.
— Госпожа… — Она замялась. — Я… подслушала. Они велели добавить в отвар сок корня мориэллы. Это… вызывает помутнение. Отклики на свет, речь путается. Действует быстро.

— Значит, хотят показать меня неадекватной, — холодно сказала Сюзанна. — Чтобы получить опекунство. А потом — и всё остальное.

— Но я не дам! — воскликнула Аннет. — Я пролью его. Или разобью. Или скажу, что вы выпили. Всё, что прикажете.

Сюзанна впервые взглянула на неё по-настоящему. Эта девочка — молоденькая, хрупкая, со страхом в глазах — была единственным её щитом сейчас.
Но и мечом, если понадобится.

— Нет, Аннет. Мы скажем, что я выпила, — медленно ответила Сюзанна. — Но отваром будет обычный липовый настой. С мёдом.
А когда поверенный придёт… он увидит, что я вполне вменяема. И умею вести дела.

Она села, медленно, но твёрдо.
— У нас мало времени. Позови того, кому ещё можно доверять. И принеси мне зеркало. Я хочу посмотреть на ту, кто теперь будет хозяйкой этого дома.

Глава 4.

Глава 4

— Значит, ты не помнишь… ничего? — тихо спросила Аннет, разливая воду в глиняную чашку.

Сюзанна медленно покачала головой.
— Ничего. Только… отрывки. Лица расплывчато. И странное чувство, будто я не здесь жила. Будто была кем-то другим.

— Может, вы и правда кем-то другим были… — прошептала служанка. Но тут же осеклась. — Простите, не подумайте дурного. Просто, вы такая… другая стали.

Сюзанна вздохнула.
— Может, я упала, а может… жизнь надоела. И кто-то сверху решил: давай начнём заново, но в другом теле.

Аннет кивнула, не споря. Она не всё понимала, но верила.

— Значит, я — Сюзанна де Ривенрок, двадцати лет, наследница стекольных мастерских… — проговорила героиня вслух, чтобы закрепить.

— Да. И вашей семье принадлежит три мануфактуры. А ещё земельный участок возле реки, три десятка работников, и — господин мастер Хольм. Он… он из дальнего севера, он знал какие-то секреты стекла, которых никто больше не знал.

— Мастер ещё здесь?

— Он ушёл в траур. Живёт в старом доме за мастерской. Но он к вам очень хорошо относился. Вас отец с ним водил — показывал всё, вы даже в его тетради заглядывали.

Сюзанна кивнула. Значит, будет к кому пойти.
— А мать?

— Умерла при родах. Была из рода Беренских — древний, гордый. Отец ваш был безутешен. До двадцати семи лет вы жили вдвоём. А потом он женился на Розетт. Все были в шоке. Она с девицами приехала ни с чем. Зато с манерами.

— И быстро прижилась, да?

— Она хорошо прятала злобу, пока отец был жив. А потом начала менять слуг, распродавать что-то… Но вы ей не давали. Хоть вы и молчаливая, но в себя не давали лезть. До последнего.

---

Шаги. Стук. Голоса за дверью.

— Это он, — прошептала Аннет. — Врач.

— Кто?

— Старый доктор Ортен. Он раньше приходил к вашему отцу, вас лечил с детства. Но после свадьбы госпожа Розетт запретила ему порог переступать. Говорила, он старомодный, пахнет травами и шепчет с духами.

Сюзанна усмехнулась.
— Значит, хороший человек.

---

Дверь открылась без стука.
Вошёл мужчина лет шестидесяти пяти, сухой, в длинной тёмной накидке, с кожаным чемоданом и выражением лица, которое сразу внушало: вот он — настоящий врач. Не лекарь-угодник, а знающий. Седые волосы собраны в низкий хвост, нос тонкий, взгляд — острый, цепкий.

— Госпожа Сюзанна, — поклонился он. — Я рад видеть ваши глаза. Даже если они пока ничего не помнят.

— Вы меня знаете?

— С младенчества. Вы держали мой палец, когда впервые чихнули. — Он уселся к постели и взял её руку, профессионально, внимательно. — Пульс хороший. Реакция есть. Мышцы напряжены, но не дрожат. Вопросы не перепутаны. Вы знаете, где вы?

— Нет.

— И кто вы?

— Сюзанна… надеюсь.

— Значит, вы вменяемы. Но с амнезией. Что уже не так плохо, как вас описывали.

— Кто?

Врач усмехнулся.

— Та, что меня не звала эти два года. И, кстати, пыталась вызвать другого, более… покладистого. Но тот оказался в дороге. Мне, как ни странно, открыли ворота.

Он посмотрел в сторону двери. Та как по заказу приоткрылась, и Розетт вошла, вся в жемчугах и показной тревоге.

— Ах, месье Ортен, как… мило, что вы нашли время. Хоть мы и ждали другого специалиста, но вы, конечно, можете…

— Молчите, Розетт, — тихо сказал он, и в голосе его было стальное раздражение. — Я был другом этого дома, когда вы ещё надевали чужие драгоценности в кредит. И сейчас здесь только потому, что вы забыли отменить мой визит.

— Это… возмутительно…

— Да-да, — он отмахнулся. — Госпожа Сюзанна в полном сознании. Память частично утрачена — что бывает при сильной травме головы. Но речь, логика, координация — сохранены. Ни о каком сумасшествии речи не идёт.

— Но… поверенный… она же не сможет объяснить ничего… может, мне стоит… хотя бы временно… управлять…

— Я доложу поверенному всё, как есть, — сухо сказал Ортен. — И настаиваю, чтобы меня пригласили снова — во время встречи, как независимого врача.
А теперь, если вы не против, госпожа Розетт, мне стоит поговорить с пациенткой наедине.

---

Она вышла. У двери послышалось шипение: то ли сдерживаемая злоба, то ли попытка убедить. Сюзанна впервые почувствовала, что у неё появился союзник.

Доктор приблизился, наклонился:

— Слушайте меня внимательно, девочка. Я знаю, что они задумали. И я вижу, что вы — это уже не прежняя Сюзанна. Вы стали… прямее. Жёстче. И знаете что?

— Что?

— Это хорошо.
Поверенный — молодой человек, не из их круга. Он будет слушать. Главное — быть в себе. Не геройствовать. Но говорить точно и ясно.

— Спасибо, доктор.

— Не за что. И — да. Буду приходить, пока вас не вытащим. Вдвоём.

---

Когда он ушёл, а вслед за ним — недовольная, шипящая Розетт, Аннет вернулась.

— Видела я, как она за ним увязалась! Всё шептала и шептала, а он только пальцем крутил у виска, как раньше делал, когда её слушал…

Сюзанна чуть улыбнулась.
— Расскажи теперь, как здесь всё устроено. Что мне нужно знать?

Аннет села рядом.
— Женщины могут владеть имуществом. И правом управлять тоже. Только если наследие принято, а не оспаривается. Потому они и хотят успеть — пока вы слабы, чтобы опекунство взять. Тогда всё по закону отойдёт им. Даже если вы очнётесь, права у вас уже не будет.

— Поняла. А финансы?

— Отец вам копил. В тайне от всех. Есть счёт у поверенного, где лежат золотые и векселя. Капитал — немалый. Но доступ — только при признании вас вменяемой и взрослой.
А ещё заводы. Они — главное. Технология стекла редкая. Его мастер Хольм знал… он говорил, что ваш отец — один из немногих, кто понял потенциал.

Сюзанна встала, с трудом.
— Завтра я оденусь и выйду в сад. Мне надо смотреть на мир. И думать, как его обыграть.

— Это будет сложно, госпожа…

— Это будет весело, — сказала Сюзанна и впервые с того мира по-настоящему засмеялась.

Глава 5.

Глава 5

Утро было прохладным, и всё же воздух казался сладким. Чистым. И живым.

Сюзанна стояла на веранде, закутавшись в лёгкий серый плащ, и смотрела, как издалека блестит утренний иней на крыше оранжереи. Рядом — верная Аннет, чуть за ней — тень поварихи, будто случайно вышедшей с тряпкой в руках.

— Ты уверена, что хочешь пройтись? — осторожно спросила служанка. — Врач велел покой…

— Покой — это смерть, — прошептала Сюзанна. — А я, похоже, хочу жить.

Аннет помогла ей спуститься по лестнице. Та самой лестнице.
Вот здесь её толкнули.
Сюзанна посмотрела вниз. Камень. Высоко. Да, сила удара была бы достаточной… чтобы заставить забыть.
А вот простить — нет.

---

Дом встретил её тишиной. Но не пустотой.

На кухне раздавались приглушённые голоса. Сюзанна шагнула туда, будто случайно. Старый пахарь Жерр отставил крынку, увидев её. Его рука задрожала.

— Госпожа… — выдохнул он.

— Доброе утро, — тихо сказала она. — Я… просто прохожусь. Вспоминаю.

В ответ — не слова. А кивки. Взгляды. Почтительные, немного удивлённые.
Но искренние.

— Мы думали, вас не станет, — проговорила кухарка Матильда. — Но вы крепкая. Как ваша мать. Она тоже из нежных, но упрямая была.

Сюзанна молча кивнула, подыгрывая. «Вижу вас впервые — но слушаю». Это было в её взгляде.

— Мы все… — вмешался Жерр. — Мы остались. Хоть и без платы. Госпожа Розетт сказала — кому не по нраву, может уходить.
Но как же уходить, если вы здесь. Если вы живая.

— Значит, вы без жалованья?

— Да кто его ради золота-то остался… — усмехнулась Матильда. — Мы вам обязаны. После того как вы кухню от пожара спасли, а Пьера вытащили, когда крыша рухнула…

Аннет кивнула в сторону Сюзанны: мол, не перебарщивайте. А Сюзанна лишь чуть улыбнулась.
Это знание — было важнее золота. Они на её стороне.
Даже если пока она — тень себя.

---

Дальше — библиотека. Её сердце сжалось.
Она узнала стеллажи. Руки сами потянулись к старым корешкам. «Морская торговля в Южных землях», «Философия минералов», «Практики обжига и форм».

— Отец велел вам читать с девяти лет, — прошептала Аннет. — Вы были единственной из семьи, кто не боялся мастерских слов.

Сюзанна провела пальцем по обложке.
Они думали, она просто тихая. А она училась. Запоминала. Вбирала.
И теперь — всё это было её оружием.

---

Сад встретил их запахами росы и обрезанных веток.

У основания аллеи сидел садовник — старик в засаленной куртке, но с тёплыми глазами.
— Госпожа… — он не поднялся. Но снял шапку.
— Рене, — подсказала Аннет. — Он был при вас с рождения.

— А где остальные? — спросила Сюзанна негромко.

— Половину… заменила госпожа Розетт. «Новые стандарты». Молодых, быстрых. Но без любви. Эти листья — они чувствуют, кто ухаживает. И знают, кто приходит с корыстью.

— Спасибо, что остался.

— Ради вашей матери остался бы. А ради вас — дважды.

---

Они прошли дальше. К оранжерее. Стёкла покрыты инеем, но внутри зелень тянулась к солнцу.

— Отец посадил здесь мирт. Говорил, это растение несёт правду в доме. Если умирает — значит, в доме ложь.
Видите — он жив, — Аннет показала на куст. — Значит, надежда есть.

---

Вечером, вернувшись в комнату, Сюзанна долго сидела у окна. Смотрела, как солнце садится за крышу мастерской.

Дом жив. Люди ждут.
Но нельзя спешить.

Пока мачеха думает, что она — забитая, слабая и потерянная, она будет слушать. Смотреть.
И готовиться.

И когда придёт поверенный — наследство своё она заберёт.
Со всей памятью. И с полной силой.

Глава 6.

Глава 6

Поверенный опоздал.
Но приехал не в карете, а верхом, с пылью на ботинках, свитками под мышкой и лицом, которое говорило: работа прежде всего, лицемерие — потом, если останется время.

— Господин Лоран де Бюше, — объявил он, едва переступив порог. — Поверенный короны. Меня уведомили о наследственном деле дома Ривенрок.

Розетт вынырнула из угла, как змея из шёлкового ковра:

— Ах, месье де Бюше, какое счастье! Мы так вас ждали… Бедная моя девочка всё ещё в смятении! Не ест, не пьёт, бормочет что-то о стекле и минералах… Ну, кто ж поверит, что она может…

— Я сам с ней поговорю, — отрезал Лоран. — Я также вызвал официального медицинского свидетеля. Доктора…

— Ортен, — громко сказал вошедший старик, отряхивая плащ. — Знаете, молодой человек, если бы я получал по су за каждый раз, когда меня пытались отстранить от обследования, я бы сам уже был поверенным. Или как минимум мэром.

Он уселся с достоинством в кресло у окна и прищурился:

— Ну, где же наша… неадекватная наследница?

---

Сюзанна появилась на лестнице.
Медленно, в тёплом платье кремового цвета, с распущенными каштановыми локонами, как будто только что из постели. И с лицом такой милой растерянности, что даже сам доктор едва не подавился смешком.

— Здравствуйте… — она моргнула. — Простите… Я... Я помню, как завтрак выглядит… Это ведь тот, что с ложкой? Или это обед?

Доктор Ортен хмыкнул.
Поверенный поднял бровь.

— Девочка моя, — вмешалась Розетт, кивнув слуге, — сядь, выпей водички. Мы с добрым поверенным поговорим, ты не волнуйся.

— Спасибо, мамочка Розетт, — выдала Сюзанна так сладко, что у Лорана уголок рта дёрнулся. — Я помню, как вы меня наказывали за то, что я читала без разрешения. Это было вчера… или позавчера? Или я это придумала?..

— Дитя моё, — нервно хмыкнула мачеха, — ты путаешь дни! Это... из-за головы, конечно.

— Ах, да! — хлопнула себя по лбу Сюзанна. — Мне же голову ударили. На лестнице. Вот там. Где Миртилла стояла… или это я? Ой, я снова путаю! Простите!

Доктор уже прикрывал рот рукой, едва сдерживая смех.
Поверенный потёр подбородок.

— Понимаю. Госпожа де Ривенрок, — обратился он, — а что вы можете сказать о текущем положении дел вашего имения? Сколько мастерских у вас осталось?

Сюзанна вздохнула.

— Мастерских? Ой... Погоди-погоди… — Она сложила пальцы. — Одна… две… три? Точно три! Одна возле реки, вторая возле кузни, третья — где в прошлом году ворон свил гнездо над трубой. Я тогда сказала отцу, что ворон — это удача. Он смеялся.

И посмотрела на поверенного в упор.

Лоран медленно кивнул.
— Дата последнего инвентарного отчёта?

— Двадцать восьмого марта. Я его сама перепроверяла. У нас тогда новички в расчётах ошиблись. Один даже решил, что стекло плавает в воде, как дерево. Его отправили сортировать брак.

— Угу. А расчёты по налогу?

— Шесть процентов от прибыли, плюс дополнительный сбор на импорт из-за северной руды, если мы её не оформляем как переработанную. Но мы оформили. Документы в сейфе. Код — 1724.

Тишина.
Мачеха застыла, как зашившийся актёр, забывший текст.

А доктор Ортен расхохотался в голос.

— Боги! Такого спектакля я не видел со времён студенческих дебатов! Девочка, ты — актриса! Да тебя бы в столичную труппу взяли! И как же долго ты это репетировала?

Сюзанна пожала плечами.
— Два дня. Пока Розетт считала, что я всерьёз не понимаю, где у меня правая рука.

Лоран записал что-то в блокнот.

— Спасибо. Для протокола: свидетельство врача подтверждает вменяемость. Свидетельство личной беседы — более чем. Госпожа де Ривенрок, с этого момента вы имеете полное право управлять своим имуществом и выступать как наследница без опекунства.

— Как? — Розетт вскочила. — Но... но она же…

— …великолепно ориентируется в экономике и даёт фору большинству владельцев мануфактур, — сухо сказал Лоран. — И да, я верю в амнезию. Но точно не в сумасшествие.

— Я… подам в суд! — прошипела мачеха.

— Подайте. Я тоже люблю комедии, — не выдержал Ортен.

---

Когда все ушли, доктор задержался. Он сел рядом с Сюзанной и сказал, глядя в окно:

— Ваша мать была бы вами горда. А отец — назвал бы вас «своей лучшей сделкой».

— Спасибо, доктор.

— И, к слову… Если захотите поддерживать легенду о частичной амнезии — это даже удобно. Иногда лучше быть недопонимаемой, чем переоценённой.

Он подмигнул и ушёл.

А Сюзанна, оставшись одна, взяла со стола бумагу и начала писать список.

Список того, с чего начинается её новая жизнь.
И то, как вернуть себе не только дом — но и достоинство.

Глава 7.

Глава 7

Комната для ужинов в доме Ривенроков была просторной, с длинным овальным столом из тёмного ореха. На белоснежной скатерти блестела посуда: не золотая — серебряная, изящная, немного потускневшая, но оттого только более родная. Легкий аромат жареной утки с яблоками, тмина, вина и корицы тянулся из-под крышек.

Иронично. Праздничный ужин — в доме, где почти объявили траур по здравствующей наследнице.

Сюзанна вошла последней, сдержанно, в простом тёмно-зелёном платье, волосы собраны, взгляд — ясный. За ней, как тень — Аннет, с поджатыми губами и невидимой, но осязаемой победной улыбкой.

— Ах, Сюзанночка, — протянула Розетт, в жемчужном ожерелье и кисло-сладкой улыбке, — мы так рады, что ты наконец с нами. Вот, решили собраться — всё как раньше.

«Как раньше?» — подумала Сюзанна. — «Раньше я в этом доме говорила только с отцом. А вы больше с зеркалами».

— Добрый вечер, — ровно ответила она. — Не будем затягивать. Я уверена, все голодны… особенно по вниманию.

---

На стол подали:

жареную утку с яблоками и гвоздикой;

пюре из каштанов с солёной карамелью;

пирог с грибами и пряным сыром;

тушёную морковь с мёдом и шалфеем;

чёрный хлеб с орехами и изюмом;

вино рубиновое — из погребов, которые чудом ещё не распродали.

Запах был восхитителен.
Атмосфера — на грани взрыва.

---

— Сюзиии, — пропела старшая из сестёр, Флорин, — я подумала… может, теперь, когда ты уже… ну, почти выздоровела… мы могли бы купить новую карету? Белую, с кружевным навесом. А то старая совсем не в моде!

— И мне лошадь! — подхватила Беатриса. — Серая, с гривой как у той графини с бала! Её показывали в «Модных новостях столиц»! Мы ведь теперь снова будем представляться, верно?

Сюзанна положила нож и вилку. Подняла взгляд. Очень спокойно.

— Как мило, что вы начали с нужд. А я, наивная, думала, что сначала вы спросите, как я себя чувствую после падения с лестницы.

Тишина.

— Но раз уж мы сразу к делу… Придётся вас расстроить. Карет и лошадей не будет. До тех пор, пока я не ознакомлюсь с финансовыми отчётами, не увижу состояние завода и не пойму, где у нас утечки.
А вы, милые сестрички, если хотите роскоши — предлагаю придумать, как заработать.

— Работать?! — задохнулась Беатриса.

— Ну, конечно, нет. — Сюзанна широко и невинно улыбнулась. — Куда вам.
Но и требовать вы больше ничего не имеете права.

---

Розетт отпила вина и скривилась.
— Сюзанна, деточка, я понимаю, ты… восстанавливаешься. Но будь благоразумной. Сейчас сложный переходный период. И управлять всем этим — для женщины… мягко говоря, трудно.

— Особенно, когда женщине это не нужно, — холодно кивнула Сюзанна.

— Именно! Поэтому я пригласила… своего двоюродного брата, господина Жерара. Он всё проверит, поможет, возьмёт под контроль — ты ведь даже не знаешь, с чего начать.

Сюзанна наклонила голову.

— Выходит, отец всю жизнь справлялся без этого… господина?

— Ну… он был занятой, ему помогал управляющий. Но того, к сожалению, пришлось уволить. Я… поймала его на воровстве!

— Документы были?

— Что? Какие документы?

— Ну, проверка, фиксация, свидетели. Ведь если вы уволили управляющего, когда ещё не были официальной владелицей, то это, возможно, нарушение закона. Или нет?

Розетт замолчала. Флорин сделала вид, что рассматривает ложку. Беатриса уставилась в сырную лепёшку.

Сюзанна откинулась на спинку стула и снова взяла вилку.

— Управляющего, если он понадобится, найму я. По рекомендации. По результатам. И без родственных связей, надеюсь.

— Но Жерар — очень опытен! — вспыхнула мачеха.

— Пусть покажет своё резюме тому, кому это интересно. — Она сделала паузу и добавила: — Например, гусям в саду.

---

Молчание было роскошным. Плотным, как вино в бокалах.

Сюзанна взглянула на всех и сказала спокойно:

— Теперь вы, я надеюсь, поняли:
Я не глупа.
Я не марионетка.
И я наследница, от которой вы теперь зависите.
Поэтому — либо вы затыкаетесь и едите, либо я отменяю ужин и посылаю повара кормить старых слуг остатками.
Они, по крайней мере, это заслужили.

---

Она взяла кусок утки, обмакнула в соус и с удовольствием откусила.

— О, Матильда превзошла себя. Прямо праздник вкуса. Потрясающий соус, Розетт. Жалко, что вы не заслужили его в полной мере.

Доктор Ортен, сидевший сбоку и почти забытый, давился смехом в платок.
Он потом напишет в своих записках: «Это был лучший ужин при живых наследниках. Хозяйка дома наконец стала хозяйкой.»

Глава 8.

Глава 8

Сюзанна проснулась от запаха.
Приторный, с горчинкой — как если бы в лавандовый чай кто-то сунул больничную мазь. Вздохнула. Открыла глаза. И, не шевелясь, прошептала:

— Аннет?

Служанка уже была рядом.

— Да, госпожа. Вы проснулись… — и тут же заметила чашку в руках горничной Миртиллы. Та стояла у кровати, как фарфоровая статуэтка, и мило улыбалась.

— Чай… для укрепления… по рецепту мадам Розетт.

— Чудесно, — выдохнула Сюзанна и села. — Аннет, ты теперь первая помощница хозяйки дома.
Скажи, пожалуйста, чтобы на кухне мне подали обычный травяной чай — без сюрпризов. А потом…

Она взяла чашку с подозрительным чаем, посмотрела на Миртиллу и мягко, почти ласково сказала:

— …а потом скажи, чтобы все, кого уволила моя мачеха, собрались в зале после завтрака. Управляющий, мастер, старшие служанки, даже кухарка, если она ещё в городе.

— Я… — начала Миртилла, — не знаю, где их искать.

— Странно, а ушли они всего пару недель назад. Вы же помогали их выгонять? — холодно переспросила Сюзанна.

Миртилла молча побледнела.

— Свободна, — кивнула Сюзанна. — И, кстати, скажи мадам Розетт, что я предпочитаю варенье к чаю, а не настой с дурманом. Благодарю.

---

Позже, за завтраком, она спокойно ела тёплую кашу с молоком и корицей. В доме уже шёл шёпот. Слуги переглядывались, кто-то спешно отглаживал парадную форму — впервые за всё время кто-то в этом доме действовал, как хозяин.

И все знали, что это — Сюзанна.

Глава 9.

Глава 9.

Дом, что дышит памятью

— Они все уже здесь, госпожа, — Аннет тихо прикрыла за собой дверь.

Сюзанна кивнула. Сегодня на ней было тёмно-синее платье строгого покроя, почти траурное, но с золотой вышивкой у воротника — символ уважения к памяти отца и одновременно заявление: она — не тень.

Зал для собраний отца был просторным. Высокие потолки, витражи с символами рода, дубовый стол и кресло, в котором отец принимал решения. Сюзанна села в него впервые.

И не дрогнула.

---

— Я благодарю всех, кто пришёл, — начала она ровным, но внятным голосом. — Сегодня — не суд.
Это — возвращение. Возвращение здравого смысла, ответственности и — тех, кто служил этому дому по-настоящему.

Перед ней стояли:

Господин Хартвик, седовласый управляющий с прямой спиной, чуть подрагивающей рукой и брезгливо поджатыми губами — он до сих пор не простил, что его выставили без объяснений.

Мадам Леона, повариха, матрона с руками, как сковородки, с запахом лавра и говяжьего бульона, который, казалось, проник в её кости.

Женевьева, старая экономка, с вечно сведёнными пальцами и пристальным взглядом, способным прожечь пыль на люстре.

Мастер Селль, невысокий, гибкий, с ожогом на щеке — он вёл цех стекольщиков и был одним из доверенных людей отца.

Несколько служанок и слуг, которых убрали, заменив на шепчущихся новеньких.

Все молчали.
А Сюзанна — говорила.

---

— Вас уволили без суда и следствия, по чужой воле. Я, как наследница, считаю это — несправедливым.
Сегодня я хочу услышать: готовы ли вы вернуться? Условия те же. Зарплата будет подтверждена в банке, как только я завершу формальности у поверенного.
Никто не будет работать бесплатно.

Мадам Леона первой шагнула вперёд.

— Госпожа, я варила супы, когда вы были ещё с горшочком в руке. И если бы ваша матушка встала из гроба, я бы сказала ей: «Сюзанна выросла в настоящую леди». Я вернусь. Даже если придётся снова учить тех куриц, которых наняли на мою кухню!

За ней — Женевьева.

— Я всё ещё храню инвентарь склада. Они его не нашли. Я тоже вернусь.
Но пусть кто-то протрёт, наконец, люстру. У меня щекочет глаза от пыли.

Смех прошёл по залу. Сюзанна улыбнулась.

Мастер Селль поклонился.

— Если позволите, госпожа… Я возвращусь. Я был верен вашему отцу. А его дочь заслуживает той же верности.

Остальные — один за другим — выразили согласие.

---

Когда подошёл Хартвик, он не кланялся. Он смотрел ей в глаза.

— Вы — стали другой, — произнёс он медленно. — Когда я уходил, вы не поднимали головы и тихо извинялись, даже если виноваты были другие. А теперь сидите в кресле, и в зале — тишина.
Я не верю в чудеса. Но, возможно, вы — лучшее из последствий удара о лестницу.

— Я не обязана быть прежней, — спокойно ответила Сюзанна. — Я обязана быть той, кто сохранит то, что отец строил.
Вернёт то, что вы все сделали возможным.

Он кивнул.

— Тогда я вернусь. Но вам нужен будет человек, который не станет молчать, если вы оступитесь.

— Я на это и рассчитываю.

---

Затем — короткая сцена, но важная.

— А с теми, кого наняла мачеха? — спросила Аннет, когда зал опустел.

— В кабинет. По одному.

И в кабинет заходили:

Миртилла — замялась, начала оправдываться, Сюзанна её уволила с выплатой, но предупредила: «Попытаешься подлить что-либо ещё — подам жалобу в городскую канцелярию».

Клерк по закупкам — рыжеволосый юнец, назначенный Розетт. Сюзанна холодно выслушала, показала его ошибку в предыдущем заказе, удалила с должности.

Так — один за другим. И с каждым шпионов мачехи становилось меньше.

---

Уже вечером, в саду, Сюзанна смотрела, как облака бегут по небу, и шептала:

— Папа, я всё делаю правильно?
Это тяжело. Но… я справлюсь.

Аннет подошла тихо.

— Госпожа… завтра вы готовы ехать в город?

— Завтра — мы едем оформлять моё имя. Чтобы ни один человек — будь он хоть бароном или гадюкой в перьях — не мог сказать, что у меня нет прав.
И заодно заглянем в ателье к твоей кузине. Мне нужен гардероб, в котором можно править. И… двигаться.

Глава 10.

Глава 10.

Город, где пахнет хлебом

С утра всё шло не так, как обычно.

Во дворе перед крыльцом уже стояла карета — тёмно-зелёная, с золотистыми вставками и гербом Ривенроков. Её очистили от пыли, вымыли колёса, даже поручни блестели. Сюзанна, впервые за эти дни, чувствовала себя... взволнованной. Не напуганной, не раздражённой — именно взволнованной. Всё, что она делала до этого, было нужно, но происходило в рамках дома. Сегодня же она выходила в мир.

Аннет поправляла ворот платья, словно собиралась сама на бал.

— Вы хорошо выглядите, госпожа. Но, возможно, это платье чересчур строгое.

— Строгость — мой стиль. Пока. — Сюзанна улыбнулась. — Кроме того, я всё ещё не собираюсь соревноваться с Розетт в количестве рюшей на сантиметр ткани.

Аннет рассмеялась:

— Боже упаси! Её можно сдавить корсетом — и она будет звенеть, как фарфоровая ваза.

Карета мягко покатилась по дороге. Сюзанна приоткрыла шторку и выглянула наружу. Мимо проплывали поля, ветряки, пасущиеся лошади и цветущие сады. Ветер играл с прядями её волос, и на мгновение она просто жила. Не думала, не анализировала. Жила.

— Знаешь, Аннет, — произнесла она тихо, — если бы мне показали этот мир лет десять назад... я бы, наверное, осталась.

— Как осталась? — удивилась та.

— Навсегда. — Сюзанна прижалась щекой к прохладному стеклу. — Здесь нет машин, снующих туда-сюда, как одержимые. Нет новостных лент с криками. Здесь пахнет хлебом и свежей травой. Здесь можно слушать себя. А не всё то, что кричит на тебя снаружи.

Аннет не ответила. Просто села ближе и тихо кивнула.

Город встретил их шумом базара и запахом булочек с тмином. Узкие улочки, мостовая из серого камня, яркие вывески лавок: "Лавка травника", "Перо и чернильница", "Мастер Минц и его часы". Всё здесь дышало уютом и временем, которое течёт не в часах, а в событиях.

— Прямо к банку? — уточнил кучер.

— Нет, сначала к поверенному. Я хочу, чтобы оформление прошло по всем правилам. Чтобы потом никто не посмел усомниться в моих правах.

— Да, госпожа.

Поверенный ждал их в старом особняке с виноградной лозой на стенах. Мужчина лет пятидесяти, сухой и вежливый, с внимательными глазами.

— Мадемуазель Ривенрок, — он встал при её появлении. — Примите мои соболезнования. И поздравления с вступлением в наследство.

— Благодарю, месье Арбон. Я пришла подписать бумаги и получить доступ к счетам отца.

Он кивнул:

— Конечно. К сожалению, до окончательного подтверждения потребуется ещё пара дней. Но ваша подпись уже будет значиться в реестре. Хотите взглянуть на баланс?

Сюзанна уселась в кресло, чувствуя, как за плечами выросли крылья ответственности.

— Да. Я хочу знать всё. До последней монеты.

Через полчаса, когда всё было подписано, Арбон пододвинул ей ещё один лист.

— Ещё один момент. Семья де Карю, вы, возможно, слышали — хочет выкупить часть стекольного завода. Они давно проявляют интерес. Когда умер ваш отец, они предложили довольно щедрую сумму банку, предполагая, что наследники будут не в силах удержать производство.

— Но наследники оказались вменяемыми, — тихо и твёрдо сказала Сюзанна. — Передайте им, что Ривенроки не продают. Мы — строим.

Поверенный улыбнулся:

— Я так и думал, мадемуазель.

После банка они заглянули в портной квартал. Маленькая лавка с вывеской "У Лоры" — так звали троюродную сестру Аннет. Невысокая, с копной рыжих волос и острыми локтями, она посмотрела на Сюзанну, как на вызов.

— Вы хотите удобное и стильное? Или статусное и убойное?

Сюзанна рассмеялась:

— Я хочу одежду, в которой можно подписывать бумаги, руководить производством и осматривать цеха. И чтобы никто не смел думать, что перед ним — просто чья-то дочь.

Лора прищурилась:

— Значит, вы не из тех, кто ждёт спасения. Вы из тех, кто его организует. Мне это нравится.

К вечеру, возвращаясь домой, Сюзанна смотрела в окно кареты. День был насыщенным. Голова гудела от цифр, запахов, голосов. Но сердце било ровно. Потому что она знала: сделала первый шаг.

И он был верным.