Настоящая семья моего мужа

О настроении…

Сжала руки под темной вуалью…

«Отчего ты сегодня бледна?»

— Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,

Искривился мучительно рот…

Я сбежала, перил не касаясь,

Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка

Все, что было. Уйдешь, я умру».

Улыбнулся спокойно и жутко

И сказал мне: «Не стой на ветру».

Анна Ахматова — Сжала руки под темной вуалью…1911 г.

Kettering (The Antlers Cover) - Eneferens

«Горько!»

Ясмина

Банкетный зал этого ресторана кажется бесконечно прекрасным в своем изощренном уродстве.

Внешне все невероятно красиво. Белые стены, потолок, под которым висят огромные, хрустальные люстры. Рядом — тоненькие ниточки маленьких огоньков, которые больше похожи на яркие-яркие звездочки, затерявшиеся среди крупных бутонов свежих цветов.

Разумеется, они свежие. Искусственные он ни за что не купил бы. Только не для нее.

Белые, пудровые розы похожи на облако…

Я смотрю только туда, но знаю, что все равно посмотрю и перед собой, и в сторону, и на шикарную арку посреди зала за столом, на котором уродливо великолепно пристроены две буквы: М+Ю. Она тоже украшена розами, только они похожи на кровь — красные-красные…

Звучит красивая, невероятно романтичная песня. Она о любви. Я стараюсь не слушать, но это едва ли возможно — каждое слово, которое я, к сожалению, понимаю, отражается внутри меня какой-то дикой дрожью. Сегодня я впервые сожалению, что слишком хорошо знаю английский.

Сжимаю руки под столом.

Мне хочется верить, что внешне я ничего не показываю. Мне хочется верить, что мама смогла научить меня «держать лицо» достаточно сильно, чтобы на нем сейчас не отражалась вся палитра безумной, глухой боли, которую я испытываю на самом деле.

Мне хочется верить, что хотя бы внешне я — скала, потому что внутри меня переполняет буря…

Чувствую взгляд.

Он похож на короткий мазок, а за ним следует еще один. Потом еще. На самом деле, ничего в них удивительного нет. И я чувствую эти точечные выстрелы на поражение не в первый раз, да и не в последний тоже. Сегодня они меня убивают из раза в раз. Из раза в раз. Снова и опять. Опять и снова.

Не думаю, что в них есть какое-то злорадство или даже ехидство. Может быть, если бы было, то это было бы лучше. Злорадство и ехидство помогает как-то держаться из тупого принципа, мол, ха! У меня все хорошо, и я спокойно переношу весь этот проклятый вечер. Весь этот проклятый день…всю свою проклятую жизнь…

Меня ничего не трогает! И ничто не способно пробить мою душу, потому что с ней все хорошо!

А это не так…

И взгляды эти не такие…

Я их ощущаю кожей и думаю, что лучше бы они ехидничали. Что угодно. Лишь бы не жалели…

В носу начинает свербеть. Колоть, а потом и вовсе жечь. В горле встает огромная, сухая таблетка, за ней и вовсе схватывает судорога. Словно кто-то схватил меня за шею и сильно-сильно сдавил. Так, что дышать невозможно…

Я хочу сбежать из этого зала.

А еще больше я хочу исчезнуть! Но либо у меня проблемы с головой, либо я просто люблю, когда душу на части разрывают? Мой взгляд резко опускается.

Это как содрать пластырь? Чтобы не передумать? Да нет, потому что я не думаю вовсе.

Правда.

Я не знаю, зачем делаю это…хотя…нет, конечно же, я знаю.

Проблема вся в том, что я — глупая, маленькая девочка, которая очень сильно любит мужчину. Она считала его своим два года, но оказалось, что это не так. Она надеялась, а этого делать было нельзя.

Правильно говорят: когда тебе кажется, тебе не кажется. А когда мужик тебя не любит, ты хоть что делай…стань кем угодно…пробуй хоть до морковкина заговенья — плевать. Это так не работает, и любовь так не рождается.

Зависимость? Да.

Но не любовь.

Глупо сейчас говорить об этом, наверно…жалеть уже не о чем. Все сделано, и я сама себя привела на плаху, своими ногами спустилась в ад.

Я же знала!

Подсознательно я всегда все знала! Просто не хотела замечать, наверно. Ну или проблема в отсутствии опыта, когда ты еще просто не можешь осознать в силу пробела с примерами, что…он тебя не любит.

Дело не в том, что он старше. Дело не в том, что он серьезный человек, бизнесмен! Он не поэтому с тобой такой отстраненный и холодный. Он не поэтому говорит тебе «доброе утро» так, что ты ощущаешь себя его подчиненной.

Он просто тебя не любит…

Пальцы переплетаются и сжимаются между собой так сильно, что, наверно, я их сейчас сломаю. А сердце?…я думаю, что существует какой-то предел. Боли, которое оно может выдержать? Да. Боли…

Кажется, я до него дошла.

Два месяца в целом выдались…не очень, мягко говоря. Хотя…к чему эта скромность? Два месяца показались мне адом! Гребаным адом в котле рядом с Гитлером! Минимум! И, наверно, я каждый раз это думала…знаете? Что дошла в своей боли до какого-то безумного предела, но…

Нет, это было не так.

Вот он предел, когда тебе кажется, что кости разом ломает. Когда душа просто на части разлетается, не успевая собраться, разделается вновь. Я за секунду умираю несколько сотен раз, и в какой-то момент мне кажется, что я даже и не здесь уже. Так…смотрю на все со стороны, застряв в своем самом ужасном кошмаре, откуда выхода тупо нет!

И тянет-тянет-тянет…как на дыбе.

В стороны.

В. Разные. Стороны.

Как ты мог так со мной? За что?…

Снова звучит противный голос внутренней девочки, которая была слишком глупой, чтобы понять очевидные вещи.

Думаю, он даже не виноват в этом. Да и она…и никто не виноват! Кроме меня самой…никто не виноват.

Я просто дура!

Девушка улыбается в этот момент…и она так счастлива! Я была на ее месте. Я ее понимаю. Это ведь действительно счастье — быть на ее месте и танцевать медленный танец с ним…

Но знаете? В чем разница?

Вот…сейчас…сейчас, секунду! Сейчас она засияет.

Разница между нами с ней.

Пара поворачивается медленно в своем красивом танце любви, и я вижу его лицо. Обычно суровое, серьезное. Холодное. Сейчас оно…светится.

Он улыбается.

Держит ее так трогательно, мягко. Так заботливо и нежно. Обнимает ее ладонь, а глазами признается в любви и преданности.

Таким взглядом смотрит мужчина любящий. Ничего значения не имеет, потому что на его сердце ее имя.

Только ее…

Даже если это ничего — реальная, официальная жена с документами. Со штампом. С его фамилией — плевать! Даже если у нас «что-то» есть, это неважно. Я — ничто по сравнению с ней…