Навеки твой. Прощай

Глава 1

Все произведения автора являются художественным вымыслом.

Совпадения случайны.

Таир был с головой погружен в работу, когда дверь в его офис резко распахнулась, и в кабинет ураганом влетел глава его предвыборного штаба. Учитывая то, что тот распрощался с ним не более чем пару минут назад, случилось, видимо, и впрямь что-то экстраординарное. Иначе он бы ни за что не вернулся, торопясь домой, к жене и ждущим его одного гостям.

- Включай телевизор! Скорее… Ну?! Чего смотришь? – задыхаясь, прохрипел Мамаев и, согнувшись пополам, уперся в колени ладонями. – Там… Там… просто озвереть, что.

Таир щелкнул пультом, лениво гадая, что же привело его обычно спокойного и рассудительного помощника в такое состояние. Но стоило взглянуть на экран, как он сам чуть не вскочил, ощущая непреодолимую потребность действовать. С большим трудом он заставил себя оставаться на месте и, лишь хищно сощурившись, невольно подался немного вперед. Но с каким бы вниманием он ни вслушивался в сказанное, ему пришлось пересмотреть ролик еще раз в записи, чтобы просто поверить в то, что это происходит на самом деле.

- Добрый день. Если он, конечно, добрый, - робко улыбаясь, начала свое обращение жена его основного соперника на будущих выборах. – Сегодня я выступаю не от имени своего благотворительного фонда, не как дочь третьего президента и не как жена всем известного депутата. Я всего лишь запуганная женщина, мать… которая вынуждена обратиться к общественности, чтобы получить развод. Поверьте, я много раз пыталась сделать это цивилизованно. Не поднимая бурю… Но выбора мне не оставили. Вот уже несколько месяцев я живу фактически в заточении. Мне угрожают. Мне дали понять, что если я уйду от мужа, у меня отберут сына…

Таир растерянно провел ладонью по затылку.

- Ну?! – назойливой мухой гудел над ухом Мамаев. - Ты понимаешь, что это означает?! Представляешь, как эта бабенка нам подыграла?!

- Да помолчи ты! Дай подумать… – рявкнул Уваров. Вышел из-за стола, сунул руки в карманы и под ошалевшим взглядом сторонника, с которым никогда прежде не разговаривал в таком тоне, пересек комнату, чтобы остановиться лишь у окна.

- Может, объяснишься? – прилетело в спину. Голос Игоря звучал возмущенно. Тот закипал. И да, Таир отдавал себе отчет, что перегнул палку. Может быть… Но извиняться он ни перед кем не стал бы. Тем более перед главой штаба, которому платил из собственного кармана.

- Валерия Калинина – достойная женщина. Чьей бы женой она ни была. Прояви больше уважения!

- Валерия Исаева, – уточнил Мамаев. Обычно Таира вполне устраивала такая дотошность, что другие, впрочем, называли педантичностью и скрупулезностью, сейчас она заставила его поморщиться.

- Это ведь ненадолго, так? Она добивается развода.

- И попутно обвиняет мужа в насилии и угрозах. Да он теперь политический труп.

Мамаев ударил по жирным ляжкам и растянул губы в акульей улыбке, а Таир отвернулся. Что бы он сейчас ни сказал, Игорь, как воду, перенаправит беседу в нужное русло и ни за что не даст свернуть той с пути, подгоняя ее точно к цели. Их цель – победа на выборах. Таир сам ее обозначил.

- Мы его теперь раздавим! Живого места от него не оставим. Разнесем в пух и прах… Правда, придется переписать все твои речи, но…

- Не гони коней.

- Что?! Да это же верняк, Таир!

Уваров обернулся. Нерв на его щеке дернулся. Руки в карманах сжались в кулаки. Да, он хотел победить. И заявление Валерии давало ему в руки, считай, все козыри. Если использовать то, что она сказала. Если правильно выкрутить ситуацию… Уж он-то знал, как. Но… Но!

- Кажется, ты торопился к жене. У вас годовщина свадьбы. Не так ли?

- Так…

- Вот и поезжай. Остальное… - Таир кивнул не то в сторону телевизора, не то компьютера, - подождет.

Мамаев нахмурился, но, подумав, кивнул и, прихрамывая, пошел к двери. Он всегда знал, когда лучше отойти в сторону. И был гибким, словно змея. Ценное качество, которого Таиру недоставало. Сам он был скорее бескомпромиссным. Да, это не добавляло ему сторонников, но кого это волновало? Если ты каждый раз побеждаешь, многое сходит с рук. Люди любят победителей. Победителям прощают едва ли не все. Таир мог позволить себе некоторые вольности. Он и позволял… себе оставаться собою.

Когда за главой штаба закрылась дверь, Таир вернулся к компьютеру. Пошевелил мышкой, и из темноты, поглотившей экран, всплыли очертания женской фигуры. Ролик стоял на паузе. Лера на экране будто замерла, чуть приподняв брови домиком и округлив рот.

А в детстве он звал ее Леей...

Таир коснулся лба пальцами, с удивлением, граничащим с шоком, отмечая, что те легонько дрожат. Шумно выдохнул. А потом, так и не решив, как быть, вернулся в кресло. И мысленно отмотал пленку памяти на двадцать пять лет назад.

- Ну, вот… Кажется, и приехали, - сказал отец, заглушая мотор.

Таир, которому на тот момент было двенадцать, и он считал себя уже достаточно взрослым парнем, кивнул. Радости от переезда он не испытывал совершенно. С другой стороны, отец, наконец, нашел работу, и это не могло не радовать, потому как уже почти полгода, с тех пор, как он был вынужден подать в отставку, с работой у него было туго. Для военного, чья карьера была разрушена нежеланием принимать участие в бойне, которую почему-то называли войной, вакансий было не так уж много.

Глава 2

Лера до последнего не верила, что в самом деле на это решилась.

- Стоп. Снято… - пробормотал высокий парень, который здесь был кем-то вроде ассистента.

- Может быть, надо еще один дубль? – всполошилась ее адвокатша. Лера была ей очень благодарна – не каждый бы решился нажить себе врага в виде ее мужа, но… нет. На второй дубль ее сил просто не хватило бы. Она поднялась со стула и огляделась в поисках сумочки. В последнее время Лера была как никогда рассеянна и вечно забывала, что где лежит.

- Нет, - улыбнулась она. - Нет, Юля, спасибо… У меня совершенно не осталось времени, я…

Вранье Лере давалось всегда нелегко. Спешить ей было особенно некуда. Делами фонда сейчас занималась ее помощница, так что, говоря откровенно, если бы Лере позволили, она бы вообще навсегда осталась в этом красивом офисе. Где каждый предмет был, кажется, на своем месте, каждая книга и безделушка. Спала бы на шикарном диване, глядела в окно, а на обед выходила бы исключительно в чьей-то компании. Мир за пределами этого кабинета был слишком враждебным для одиночного плавания.

- Валерия, вы уверены, что мы можем заливать это на канал? Обратной дороги не будет. Даже если мы потом удалим видео, оно разлетится по сети с молниеносной скоростью.

- Да. Я понимаю. Вы… можете его опубликовать.

Голос Леры звучал гораздо более уверенно, чем она себя чувствовала.

- Послушайте, я действительно верю в то, что эта запись вас обезопасит. Но вы же понимаете, что я не могу вам этого гарантировать? - голос адвокатши смягчился. В нем проступило даже волнение. Лера подумала, что она, наверное, выглядит жалко, раз с ней разговаривают, как с душевнобольной, но никак этого не прокомментировала. По крайней мере, эта женщина была с ней честна. – Только вы знаете, как далеко готов зайти ваш муж, – добавила она тихо.

Если бы Лера была одна, если бы больно было только ей, если бы от этого зависело только ее будущее, и никого больше, она бы, может, никогда не решилась на такое безумство. Но у нее был сын. И ради него она…

- Публикуйте. Прямо сейчас. Я хочу это увидеть.

В силу своей работы Юля Вишневая повидала многое, но никогда еще она не сталкивалась с человеком, подобным Валерии Исаевой. Она собрала много информации не только на ее мужа, но и на неё саму, в попытке найти бреши в той линии защиты, которую выбрала, и вот теперь смотрела на эту непостижимую женщину и гадала о том, почему самым лучшим людям приходится так нелегко.

- Приготовьтесь к шквалу телефонных звонков от прессы, – предупредила она, откашлявшись.

- А вы? Вы приготовились?

- Э-э-э… - Юля впервые столкнулась с тем, что клиенту не все равно на такие моменты, что-то встрепенулось, зашевелилось внутри. Может быть, очнулась после долгого сна вера в людей? И во что-то хорошее… - Да, мы уже выделили человека под это дело. Остальное я буду курировать лично.

Пока они болтали, тот самый парень залил видео на Ютьюб-канал адвокатской конторы. Выпрямился. И довольно растер ладони. Мужчины… Им только дай развязать войну! Лера с Юлей переглянулись, думая примерно об одном. Как всякие женщины, они бы многое отдали за мир во всем мире. Война была чужда их женской природе. Да только некоторых битв было не избежать. И, как правило, это были самые кровавые битвы.

- Если я больше не нужна, мы, пожалуй, пойдем. Артем, милый, собирайся…

Тёмка оторвался от своего айпада и сполз на попе к краю дивана. Сын дался Лере нелегко. И, может быть, в качестве своеобразного извинения за это мальчонка был ее точной копией. Белые льняные волосы, яркие глаза… Чтобы свет в них не потускнел, Лера это все и затеяла.

Вместе с сыном они вышли в приемную. Девочка секретарь тут же побежала за куртками. Когда Лера решилась на побег, времени на сборы не осталось. И они с Темкой смылись, в чем были. Захватили только самое важное. Старую коробку с фотографиями и немного денег на первое время.

Телефон зазвонил так резко, что Лера вздрогнула. Прижала ладонь к груди, в которой взволнованно подпрыгивало сердце, и замерла испуганно.

- Мам, телефон! – пропыхтел Тёмка.

- Да-да… Я слышу.

Непослушными деревянными пальцами выудила свой айфон. И вздохнула так резко, что заболело под ребрами.

- Надо полагать, звонит ответчик? – спросила Юля.

Лера судорожно кивнула. Ответчик… какое красивое слово. В контексте Исаева ей оно нравилось гораздо больше, чем опостылевшее «муж». Но гораздо меньше, чем, скажем, «бывший».

- Вам необязательно отвечать.

Наверное… Она бы могла убавить звук. Или выключить телефон вовсе. Да только, если битва тебя настигла, встречать её нужно лицом к лицу. И вовсе не потому, что не страшно, а потому что спина –  мишень, по которой нельзя не ударить.

Лера приняла вызов и молча поднесла гаджет к уху.

- Ты спятила! – заорал Исаев на том конце связи. В трубке еще слышались голоса. Будто его кто-то одергивал или успокаивал. Глупые. Неужели они не знали, что когда тот впадает в ярость, это попросту без толку? – Ты совсем выжила из ума!

Дальше последовал поток отборной брани и оскорблений, которые Лера по привычке пропустила мимо ушей.

Глава 3

- Нет-нет, милый, достаточно… Не то тесто получится очень густым.

Артем засопел, отставил пакет муки и принялся помешивать жидкое тесто на оладьи. Делал он это усердно, закусив кончик языка. И выглядел так мило и трогательно с мучным следом на щечке, что Лера было потянулась его обнять, но запнулась, так и не сделав этого.

- Прекращай его тискать! Ты мужика растишь или сопливую бабу?! – звучал в ушах хорошо поставленный стараниями нанятого специалиста голос мужа. Лера зажмурилась. Тряхнула головой, отгоняя наваждение. А потом, разозлившись сама на себя, все же сжала сына в объятьях. И плевать, что по поводу таких нежностей думал Исаев. Пусть он катится, куда подальше, со своими методами воспитания!  Пусть… он… катится… У нее насчет этого имелось другое мнение. Слишком свежи воспоминания о собственном детстве. И своей ненужности.

Лера зарылась носом в светленькие волосы сына, вдохнула его сладкий аромат в глупой надежде, что это поможет остановить поток воспоминаний, обрушившихся на неё откуда-то сверху. Но все тщетно. Поток подхватил её и понес вслед за собой далеко-далеко…

В тот день, когда ей исполнилось восемь, Лера по-настоящему повзрослела, что бы и кто ей ни говорил. До этого момента она старательно искала оправдание своим родителям. Она еще мечтала. И верила, что все рано или поздно изменится. Когда папа перестанет столько работать. Или когда мама, наконец, вылечится и перестанет принимать таблетки, коробочку с которыми она всегда носила с собой в кармане. Когда они с отцом перестанут ругаться. Когда в доме стихнут крики. И когда чем-то хорошим наполнится следующая за этими криками тишина, в которой Лера так отчетливо ощущала свое одиночество.

Проблема детей в несчастливых семьях заключается в том, что они растут, в то время как родители воюют друг с другом. Это дети войны. Глубоко раненые происходящим дети.

- Пойду, погуляю, – пробормотала Лера, со скрежетом отодвигая стул.

- Эй! Постой… А как же свечи? Погоди минутку! Я сейчас зажгу, задуешь и желание загадаешь. Ну?

Лера покачала головой. Бросила взгляд на хмурого темноволосого мальчика, ковыряющего вилкой уже второй кусок торта. Резко дернула головой и, чтобы показать ему, что действительно большая, выплюнула:

- Не хочу. Желания загадывают только дети.

- А ты кто же, позвольте спросить? – подбоченилась Нюра.

- А я взрослая. Взрослые знают, что желания никогда не сбываются.

Нюра открыла рот.

- Пойди ты с ней! Ишь какая… Это как же не сбываются? – наиграно возмутилась она. И от этого Лере стало еще больней. Она обернулась уже у самой двери. Еще раз покосилась на мальчика, а потом подбежала к экономке и крепко-крепко ее обняла.

- Не надо, Нюр, - прошептала. - Спасибо тебе, но не надо.

Врать, чтобы утешить.

Глазам стало горячо-горячо. Будто в них кто-то насыпал перца. Лера часто заморгала и выбежала из кухни, чтобы никто не заметил ее слез. Она – взрослая. А взрослые не плачут по таким пустякам.

Дело катилось к осени. В воздухе пахло дымом, горькими травами и сыростью. Ветер гнал облака за горизонт. А Лера бежала, не разбирая дороги, словно этот поток, перепутав ее в пенных кружевах с облаком, подхватил и понес вместе с ними. Остановилась лишь у реки. В этом месте она была неспокойной. Именно здесь разделенный чередой естественных островков огромный поток вновь соединялся, отчего образовывались водовороты.

Берег был обрывистым. Сплошь поросшим высокой травой. Лера помнила, как годы назад, когда она была действительно маленькой, та смыкалась над ее головой. Будто обнимая. Может быть, поэтому она проводила здесь столько времени? А когда ей становилось особенно страшно, Лера пробиралась к самому краю обрыва и смотрела на то, как внизу беснуется вода. Закручивается в воронки, бьет волной о выступающие валуны, разбиваясь на сотни… тысячи искрящихся брызг. Эти омуты напоминали ей глаза невидимого чудовища. Глядеть в них - все равно что смотреть в глаза собственным страхам. Жутко до ужаса. Но взгляда не отвести. Леру притягивала и манила эта страшная глубина.

В тот раз ей было сложно пробраться к воде. Платье-облако цеплялось за иссушенную потускневшую к осени траву. Та словно тянула к ней руки, удерживала на месте. И ветер шелестел – не ходи туда, не ходи… Но Лера упрямо шагала вперед. А потом она так и не поняла, как это произошло, на самом деле накануне берег подмыло, земля ушла из-под ног, и, прокатившись несколько метров вместе с оползнем, девочка с головой ушла под воду. Инстинктивно, забив руками, выплыла, но водоворот затягивал, да и намокшее платье камнем тянуло ее ко дну. Вода забилась в нос, горчила в горле… Лера выплыла, жадно вдохнула, хотела закричать, но горло перехватил спазм, и она снова ушла под воду. Она сейчас не могла бы сказать, как долго боролась с рекой в одиночку… Тогда ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем сквозь рев воды Лера услышала чей-то голос.

- Сюда! Слышишь, постарайся выплыть сюда. Греби! Ну же…

И она гребла. Из последних сил. Вода била в лицо, из-за мокрых, упавших на глаза прядей ничего не было видно. Лера плыла на голос и изо всех сил тянула руку вперед, в то время как вода утаскивала ее на дно. А когда девочка уже думала, что все, не выдержит, смуглые пальцы сжались у нее на запястье и с силой потянули. Как она выползла на валун, Лера уже не помнила. Память ластиком стерла те мучительные секунды.

Глава 4

Сделав свое сенсационное заявление, Лера затаилась. Больше ее никто не видел. Она не появлялась на публике и не давала каких-либо комментариев. Лишь ее адвокатша иногда выступала с короткими заявлениями от имени клиентки. Например, вчера она заявила о том, что Исаев так и не вернул жене паспорт. И что из-за этого та теперь вынуждена обратиться в полицию. Вот, пожалуй, и вся информация, которая поступала в прессу из достоверных источников. Все же остальные сообщения были не более чем догадками журналистов, которые основывались на рассказах «близких к семье источников». Или вдруг откуда-то взявшихся свидетелей жестокости Исаева. Портье в какой-то гостинице. Бывшие слуги. Санитарка, уволенная из частного медицинского центра, в который Лея якобы обращалась после избиения…

Таир тщательно отслеживал всю поступающую на этот счет информацию. Сам. Не привлекая к этому процессу помощников. Потому что это было сугубо личное. Никто из его окружения даже не догадывался, как глубоко уходили корни их с Лерой истории. Все они думали, что его интерес вызван лишь желанием выкрутить сложившуюся ситуацию себе в плюс. Выиграть выборы. И это именно так и было… наверное.

- Чертова реклама! Как найти что-то полезное в этом ворохе хлама?! – проворчал отец, перебирая почту.

Таир отвлекся от монитора. Было воскресенье. По воскресеньям они с отцом обычно играли в шахматы. И теперь тот дожидался, когда он освободится, сидя в кресле у разожженного дровяного камина.

- Даже не представляю, что ты хочешь там найти.

- Может быть, затерялось что-то важное. Реклама, еще реклама, еще больше рекламы… А это что? Пригласительный на благотворительный рождественский бал?

Таир пожал плечами и снова уткнулся в монитор. Ему на имейл как раз пришел отчет из охранного агентства Белых, который сопровождался несколькими фотографиями – подозрительной машины, дежурившей круглыми сутками у дома Леры (никто не сомневался, что это люди Исаева), но, главное, там было фото её самой. За руку с ребенком. Таир смотрел на эти фотографии и никак не мог уложить в голове. Лера – мать. Маленького смешного мальчика. Когда… куда ушли все эти годы?

- Таир!

- Да? – тряхнул головой.

- Ты же не собираешься туда идти?

- Почему нет? Это отличный информационный повод.

- Это её благотворительный фонд! Ты что, забыл, о чем мы с тобой разговаривали?

- Её… не её. Какая разница? Я просто хочу помочь детям.

- Ты сейчас кого пытаешься обмануть?

Никого! Никого он не пытался обманывать. Таир вообще не понимал, почему он должен перед кем-то отчитываться. Пусть даже перед отцом. Он давно уже взрослый и сам вправе решать, что ему делать. И куда ходить.

- Это не обсуждается, – холодно заметил он.

- Тебя заносит! Включи голову. К черту всю эту сентиментальщину!

- Я очень трезво мыслю, отец. Ты прекрасно понимаешь, как нам на руку то, что происходит, - устало вздохнул Таир и, чтобы поставить точку в неприятном ему разговоре, подтолкнул к креслу небольшой столик на колесиках, на котором еще с прошлой игры пылилась шахматная доска с расставленными на ней фигурами.

- По-моему, мой ход.

Игра шла неторопливо. Таир подолгу пялился на поле, но один черт совершал одну ошибку за другой. Его мысли были далеко-далеко… Вне этих стен и комнаты. В том времени, когда ему снова было двенадцать. В небольшой комнатке над хозяйским гаражом, которая на долгие шесть лет стала его домом.

- Как такое случилось? – допытывался отец о его приключениях на реке.

- Я же говорил. Лея просто свалилась в воду.

- Это я понял. Но ты очень рисковал, Таир! Очень…

- А что мне нужно было делать? Смотреть, как она тонет?

Отец открыл рот. В то время он носил пышные усы.

- Нет, но… Черт, сынок! Ты не можешь всех спасти. А что, если бы ты тоже свалился в омут?

Таир улегся в кровать и отвернулся к стенке. Даже двенадцатилетний, он понимал, куда отец клонит. Потому что чувствовал практически то же, что и тогда, когда очнулся после аварии и понял, что не может помочь зажатым матери и сестре выбраться из покореженной машины. Они умирали на его глазах, а он ничего… абсолютно ничего не мог сделать. Их он не спас, несмотря на все усилия. Лее повезло больше.

- Все нормально, пап. Я крепко держался.

- Почему ты вообще за ней пошел? Ведь я велел тебе оставаться в кухне.

- Не знаю. Просто ей было плохо, и я…

Он не знал, что сказать. Просто поддался порыву. Было что-то такое в ее глазах, что он просто не мог оставаться на месте. И даже вкусный торт стал ему поперек горла. Вот так…

- Ясно… Сынок?

- Да?

- Ты молодец. Я горжусь тобой.

Отец похлопал Таира по плечу. С его стороны это было высшим проявлением чувств. Не поворачиваясь, чтобы не расплакаться, как последний дурак, Таир качнул головой и буркнул что-то невнятное. Поддел ногтем чуть отошедшие обои. Ремонт в домике был отличный, но именно в этом месте имелся небольшой изъян. Отец постоял еще недолго возле его кровати, потоптался в дверях…

Глава 5

В комнате было накурено. И из-за этого у Павла Исаева горчило во рту. А может, потому, что его, взрослого успешного мужика, вычитывали, как последнего сопливого мальчика. Ну, ничего, маску он умел держать как никто. Незаменимое качество для политика любой величины. Всю свою жизнь он только и делал, что приспосабливался и изворачивался. Ему было не привыкать молчать, когда орать хочется. Срывался он редко. И в основном дома.

- Паша, я что-то не пойму, дорогой… Ты вообще меня слушаешь?

- Да, Николай Петрович, конечно. Но вы должны понимать – это семейный вопросы. Они касаются исключительно нас с женой.

Он это повторял уже по тысячному кругу, но, кажется, никто его словами так и не проникся. Важаев раздраженно затушил сигару в пепельнице и уставился на Исаева непривычно зло.

- Это перестало быть твоим личным делом, когда серьезные люди поставили на твою кандидатуру, Паша. И если твои семейные дела влияют на исход выборов – это плохо. Это очень и очень плохо. У нас возникают сомнения.

- Я понимаю…

- Ни черта ты не понимаешь. – Важаев тяжело поднялся из кресла. Его, Пашиного кресла, в которое тот уселся, чтобы так неприкрыто указать ему на место. Словно у них тут гребаный детский сад! – Твой рейтинг обвалился.

- Ничего. Как обвалился, так и поднимется вновь, когда Лера… - тут Павел замешкался, потому что не мог подобрать слов, и бросил короткое: - Одумается.

- Наверху не уверены, что это произойдет.

- Наверху мою жену не знают.

- Ты отдал ей документы? – вздернул бровь Николай Петрович. Исаев сглотнул. – Нет? Ты чем вообще думаешь, Паша?

-  Да не знаю я, куда она дела свой паспорт! – злясь сам на себя, на то, что публично приходилось обсуждать такие интимные вещи, рявкнул Исаев.

- Тогда помоги ей его найти, – тяжелый взгляд придавил его к полу. – И дай развод. Если иначе никак.

Да что они все, сговорились?! – подумал Павел. Лично он разводиться не собирался. Никогда. Едва ли не больше власти и денег он любил свою жену. Они были счастливы, прожили вместе почти пятнадцать лет… Да, в последнее время он все чаще срывался, что немудрено, учитывая то, в каком напряжении он жил и работал. Но, несмотря на это, Павел нисколько не сомневался, что жена поймет его и простит. В конце концов, он для нее старался! Для их сына… Их будущего! Все, что он делал, он делал для них.

- Паша!

- Да слышу я!

- Этого мало. Действуй. У тебя двадцать четыре часа.

Когда дверь за Важаевым захлопнулась, Павел мысленно посчитал про себя до ста, а потом схватил стул и что есть силы ударил о стену. На грохот из приемной прибежала девочка-секретарша, но тут же снова испуганно закрыла за собой дверь, когда он швырнул в нее тяжелым ониксовым пресс-папье. Вспышки ярости, которые он не мог контролировать, отнимали кучу энергии. После Павел чувствовал себя измочаленным и ни на что неспособным. Но больше всего его пугало то, что он ни черта не помнил из того, что творил. Будто на него в такие моменты снисходило затмение. Вот и сейчас он сидел, с изумлением разглядывая свой разоренный кабинет. Что случилось? Почему он дышит, как марафонец на финише? Откуда эта кровь на костяшках?

- Какого… Что здесь произошло? – донесся сквозь туман голос помощника. Исаев тяжело оперся на пол рукой. Встал, покачиваясь, как пьяный.

- Что ты хотел? – просипел он.

- Николай Петрович сказал, что у нас организована встреча в офисе Вишневой. Я хотел спросить, что…

- Кто это?

Исаев достал влажные салфетки и принялся методично оттирать ладони от крови. Несколько капель упало на манжеты, безнадежно испортив дорогую рубашку. Павел дернул головой. В ушах все еще шумело, слова помощника доходили с трудом.

- Как кто? Юля Вишневая. Адвокат Валерии Николаевны.

- Моей жены.

- Что?

- Адвокат моей жены!

- Я так и сказал. Не так ли?

- Нет, Сережа. Ты сказал – Валерии Николаевны. Будто она – что-то отдельное от меня.

- Господи, Паш, по-моему, ты сходишь с ума, – вздохнул Булатов.

- Разве я интересовался твоим мнением?

Сергей вскинул перед собой ладони:

- Нет, конечно. Чего это я и вправду? – и тут же переключаясь, добавил: - Так что прикажешь делать с Вишневой? Назначать встречу? Нет? Важаев ясно дал понять – они ждут, что ты решишь… эм… все вопросы с женой.

Да уж. Ждут. А значит, у него просто нет иного выхода. С другой стороны, тогда ничто не помешает Лере подать на развод. Разве он мог это допустить? Как будто у него был выбор... Ломая себя, наступая на горло собственной песне, Павел бросил:

- Скажи, что я буду у нее через час.

Булатов кивнул и торопливо вышел из кабинета. Исаев подошел к столу. Дернул верхний ящик. Паспорт Леры лежал поверх других документов. Он взял его в руки. Открыл на первой странице. Лера была удивительно фотогенична. Павел провел пальцами по вклеенной фотографии и коснулся букв – Исаева… Валерия Исаева. Так правильно его!

Глава 6

- Лера! Вы меня слышите? Я не уверена, что вам стоит идти на эту встречу. Мне кажется, это какая-то уловка…

- Думаете, он украдет меня на глазах посетителей огромного торгового центра? – Лера выдавила улыбку. Вроде бы за столько лет она должна была привыкнуть улыбаться, когда совсем не хочется, но нет. В последнее время ей это давалось все труднее и труднее. Будто мышцы лица сковала глиняная маска, которая каждый раз, стоило ей улыбнуться, шла трещинами и вспарывала острыми черепками кожу.

Лера отвернулась к окну. С высоты казалось, что озябший город стыдливо спрятался под сотканным из облаков одеялом. В висках давило. Так сильно… до рвотных спазмов в желудке. В окно бился то ли дождь, то ли снег.

- Я думаю, что он будет действовать тоньше. Такие люди знают, на что надавить, чтобы выкрутить ситуацию в свою пользу.

- Юля, скажите честно, вы опасаетесь, что я к нему вернусь, и все ваши усилия будут напрасными?

С губ адвокатши слетел придушенный смешок. Она усмехнулась и как-то даже растерянно провела рукой по волосам.

- Если честно, в таких ситуациях я ничему уже не удивляюсь. Женщины… - она вздохнула. - Некоторые женщины подсаживаются на такие больные отношения. Со временем у них формируется даже некая адреналиновая зависимость. Сродни наркотической.

Да. Лера понимала, о чем Юля говорит. Ее мать от этой зависимости так и не избавилась. До самой своей смерти она терпела побои отца. И некоторое время Лера думала, что повторяет ее судьбу. Пока не поняла, что в браке с Исаевым она вовсе не острых ощущений ищет. Нет… Она бежит. От своего одиночества. От преследующего годами чувства собственной никчемности и ненужности. Корни её проблемы, по сложившемуся сценарию, уходили глубоко-глубоко в детство. Лере казалось, что воспоминания её преследуют. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, в мыслях она каждый раз возвращалась туда. Эти мысли впивались в нее крючками. Причиняя адскую боль. Но в то же время бывали моменты, когда ей казалось, что только благодаря этим крючкам она все еще держится на поверхности…

- У меня немного другая ситуация, - улыбнулась Лера. – Так что не волнуйтесь. Ваши труды не будут напрасными.

- Вы все же решили пойти?

- А разве я могу поступить иначе? С точки зрения закона?

- Нет, - отвела глаза Юля.

- Значит, выбора у меня нет. Остается надеяться на благоразумие Павла.

- Может быть, все же охрану?

На этот раз Лера рассмеялась искренне:

- О, нет. Вокруг меня вьется столько народа, что кому-то еще, боюсь, попросту не найдется места.

- Павел так и не отозвал своих топтунов?

- Нет.

Лера вычислила приставленных к ней людей практически сразу же. Во-первых, потому что находилась под охраной большую часть своей жизни, а во-вторых, потому что люди Исаева особенно и не прятались. Казалось, напротив, они специально маячили перед глазами, будто напоминая ей, что от него не скрыться. Или… запугивая. Может, это им бы и удалось. Если бы кроме них Лера не заметила еще кого-то. Точнее она никого другого не видела. Эти товарищи ничем себя не выдали. Но она постоянно ощущала их незримое присутствие. И вот это незримое пугало ее в гораздо большей степени, чем показное. Она не понимала, кто за ней приглядывает, и с какой целью. У нее не было даже догадок. Все они казались какими-то глупыми и несостоятельными.

- Лера…

- Да?

- Я знаю, это сейчас прозвучит безумно, но вы не думали обратиться за помощью к Уварову?

- Ч-что? – Лера открыла рот. Она никогда и никому не рассказывала о своем прошлом, так откуда Вишневая…

Прерывая ее мысли, Юля пояснила:

- Обычно я против вмешательства политики в такие дела, но в вашем случае… Я думаю, ничего плохого в этом не будет. Таир Артурович может вам помочь.

- Зачем бы он стал это делать?

Вдруг стало жарко. Леру бросило в пот. Она схватила журнал и принялась энергично обмахиваться.

- А что тут непонятного? Павел – его соперник на выборах. Вряд ли Уваров упустит возможность его утопить.

Сама не понимая, что делает, Лера затрясла головой.

- Нет-нет, я ни к кому не стану обращаться. Тем более к Таиру.

Она так разволновалась, что не заметила, как внимательно на нее уставилась адвокатша. Таир? Вот так просто?

- Это просто предложение. Нет так нет.

- Да. Да… Конечно.

Лера заправила за уши выбившиеся пряди, огромным усилием воли возвращая себе самообладание.

Обратиться к Уварову. Это ж надо! Нет, теперь, поразмыслив, она, конечно, поняла, как такая идея пришла в голову Юле, но… Она не смогла бы. Ни за что не смогла бы обратиться к нему за помощью. Ведь всю свою жизнь с тех пор, как он навсегда уехал, Лера только то и делала, что доказывала ему и себе, что это не имеет значения. Что она, черт его все дери, счастлива. Даже понимая, что теперь ему наверняка было на то плевать, она все равно что-то ему доказывала. А возможностей для этого в последнее время было сколько хочешь – они все чаще встречались на светских раутах и… О, как она играла! Смотрела, будто сквозь, улыбалась, но как-то дежурно. Словно не могла припомнить, кто он такой. Но правда в том, что даже сейчас ей хотелось крикнуть – почему?! Почему ты меня оставил? Как ты мог? За что ты так поступил с той влюбленной в тебя по уши девочкой?

Глава 7

- Вот! Полюбуйся!

Уваров-старший швырнул на стол перед сыном свой айпад и, не в силах скрыть недовольства, сложил на груди руки. Удивленный таким поведением отца, Таир отвлекся от документов и скосил взгляд на экран. А секундой спустя отвернулся, устало растерев переносицу.

- И? Что ты мне хочешь этим сказать? – тихо поинтересовался он.

- Я тебя предупреждал!

- О чем?

- О том, что она к нему вернется. Хорошо, что ты не успел сунуть нос в эту ситуацию. Только представь, каким идиотом ты бы себя выставил.

- Влезть… - Таир будто перекатил на языке это слово. И откинувшись в кресле, с прищуром взглянул теперь уже на отца: - Знаешь, даже интересно, как, ты думаешь, я бы это сделал?

- Все равно, как!

- Ты меня принимаешь за идиота?

Уваров-старший стиснул челюсти, и так отчетливо стало видно, как под кожей на гладковыбритых щеках задергался нерв. А потом медленно выдохнул.

- Нет. За мальчика, который терял голову каждый раз, когда дело касалось этой конкретной девочки.

- Как ты недавно заметил, мы давно уже выросли, – холодно заметил Таир.

- Думаешь, я не знаю, что ты приставил к ней охрану?

- И? Чем я рискую?

- В данном случае меня беспокоит сам факт! Это вообще не должно тебя касаться.

- Но  ведь касается. И я уже тысячу раз тебе объяснял, почему.

Артур тихонько выругался. А Таир вернулся к своим бумагам, попутно еще раз незаметно взглянув на кричащий заголовок под фото четы Исаевых.

«Дочь президента вернулась к мужу?»

Даже зная, что это не так – он все равно поморщился. Еще пару часов назад приставленные к Лее люди доложили, что та встречалась с Павлом. Таир был убежден, что никакое это не воссоединение – она продолжала жить в снятой наспех квартире и съезжать оттуда вроде бы не собиралась. Да и слишком хорошо он понимал, как и для чего делаются такие снимки. Был только один человек, которому сейчас они были на руку – гребаный Исаев, над которым после всего, что произошло, сгустились тучи. Эти события лишь утвердили его в желании встретиться с Лерой.

- Да пойми же – она не сможет от него избавиться. Ты представляешь, как много поставлено на кон?! Ей не дадут от него уйти, даже если она очень того захочет. Хотя… судя по этой фотографии – в особенных уговорах она не нуждается.

Таир закусил щеку, с трудом заставляя себя помалкивать. Он никак не мог взять в толк, откуда у отца этот страх? Что он наломает дров, что сделает что-то в ущерб себе. И чем больше думал, тем ясней понимал, что тот решил, будто его поступками руководят чувства. Это было глупо, учитывая, сколько лет прошло со дня их последней с Лерой встречи, да и вообще… Не в его характере была такая сентиментальность. Кому, как не отцу, было об этом знать?

Впрочем, была в его словах и своя логика. Он не знал Леру. Не знал, какая в ней живет сила. И не понимал, на что она способна. Отец ошибался в ней, как и подавляющее большинство окружающих Леру людей. Считая нежной трепетной ланью, тогда как за этой картинкой пряталась совсем другая личность.

Интересно, понимал ли сам Исаев, с кем имеет дело? Изучил ли он ее за пятнадцать лет брака так глубоко, как изучил он сам? Таиру, например, для этого понадобилось совсем немного времени. Всего один случай. Он зажмурился, позволяя воспоминаниям утащить его в тот самый далекий день…

Как он и думал, в новой школе его приняли неохотно. Точнее, как? Вообще не приняли. В спину летели насмешки и обидные прозвища. Его задирали в коридорах и на уроках физры, ему плевали на стул и однажды даже засунули в портфель дохлую крысу. В их мажорной школе он был изгоем. Правда, никто не решался вступить с ним в открытое противостояние. Наверное, уже тогда они понимали, что могут получить отпор. Было в нем что-то дикое… То, что проглядывалось даже сквозь маску полнейшего безразличия, с которой он сносил все нападки. А может, помог слушок о том, что он с успехом занимается в секции единоборств. Кто знает?

Возможно, прогнись он, сломайся – его бы не стали и дальше прессовать. Но это было не в характере Таира. Нападки он сносил с таким достоинством, что этим вызывал к себе еще большую агрессию. И где-то через пару недель его подкараулили за школой.

На смену дождям в тот день пришло яркое солнце. Тонкие золотые лучи насквозь пронизывали выжженные за лето потемневшие кроны деревьев и, уходя вниз, касались самой земли. Была большая перемена. Ребятня высыпала в школьный парк. Дети помладше скакали в классики и резиночку, старшеклассники, спрятавшись за пищеблоком, смолили. Кто-то помчался в соседний киоск купить заполонившую прилавки дрянь вроде Сникерсов и жвачки. А Таир ушел максимально далеко ото всех в надежде побыть одному. Да не сложилось…

Его окружила толпа. Ну, и началось:

- Ну, че, черномазый? Все еще такой смелый? – толкнув его в грудь, поинтересовался толстый, как хряк, сынок одного из замминистров. 

- А ты, я смотрю, смелый, только когда за спиной толпа? – вздернул бровь Таир и даже улыбнулся. И ведь понимал, что сейчас выгребет, но был готов сражаться. Выстоит, насколько хватит сил. А там будь что будет. Конечно, толстый рассвирепел. Бросился на него – да не тут-то было. Таир отступил немного, чуть отклонился в сторону, и тот, пролетев мимо, едва не врезался в организованный жаждущими крови зеваками круг. Кто-то засмеялся. Кто-то вытолкнул толстяка в центр. Тот встряхнул тяжелыми кулаками и попытался достать Таира еще раз. Толпа орала:

Глава 8

Она упустила момент, когда Таир появился в зале. Не видела, как он вошел в дверь, и куда потом направился. Просто почувствовала – покалыванием на коже, легким жаром, растекающимся внутри, подступающим к горлу, румянящим скулы – он рядом. И настороженно замерла. Намертво приклеившаяся улыбка в отражении многочисленных зеркал в золоченых рамах казалась кривой неестественной линией. Но ее собеседник ничего не заметил и продолжил о чем-то трещать. О чем? Лера даже не представляла, как-то сразу потеряв нить разговора.

Чтобы перевести дух, она откашлялась. Незаметно скользнула взглядом по лицам собравшихся. Улыбаясь каждому и никому конкретно. Запнулась, когда наткнулась на тощую фигуру своей помощницы. Та вроде бы вела себя прилично, но… Никто не мог с точностью предсказать, когда в следующий раз ее бунтарский дух вырвется на свободу. Чем старше становилась Дмитриевна, тем острей был ее язык. И если к другим людям с возрастом приходило понимание того, что молчание – золото, эта женщина, казалось, решила, что должна напоследок высказать всем и всё. Она запросто могла в лицо назвать министра внутренних дел «тупым зажравшимся полицаем с непреодолимой тягой к насилию», а потом рвануть через весь мир, чтобы возглавить волонтерское движение в какой-нибудь пострадавшей от очередного урагана стране. Все свое наследство Элеонора Дмитриевна истратила на благотворительность. У нее не было мужа и детей… Зато в любовниках отметились рок-звезды, оперные певцы и даже парочка заморских президентов. За глаза ее называли спятившей старухой и не хотели иметь с ней дел. А Лера не знала более надежного и преданного своему делу человека.

- Лея, - ворвался в мысли Леры знакомый-незнакомый голос. Удивительно… Ему удалось застать ее врасплох. Лера обвела паническим взглядом огромный зал. Вдохнула поверхностно и неглубоко, потому что иначе выдала бы свое волнение, и протянула гостю руку. Кончики пальцев слегка подрагивали. Как она ни старалась, чувства брали верх. И она ничего не могла с этим сделать. Когда вместо пожатия Таир легонько коснулся ее губами, тысячи мурашек выскочили из своих укрытий и понеслись по ее рукам, плечам, шее и даже приподняли у корней уложенные в замысловатую прическу волосы…

Собственная реакция разозлила. А еще это его «Лея»… Он больше не имел права звать ее так. Давно уже не имел… Но, видимо, Таиру было на то плевать. Он так запросто давал ей понять, что ничего не забыл. Их разговоры. Её детские тайны, которыми она так беспечно с ним поделилась.

- Почему Лея? – спросил он ее как-то, недели через три после знакомства. В доме было тихо. Лерина мать спала, а отец уехал в очередную командировку. Они были предоставлены сами себе и гоняли в Сегу – приставку, которую отец подарил Лере в честь начала учебного года.

- Да просто. – Лера отвела взгляд.

- Тебе так больше нравится?

- Нет. Так лучше звучит.

- Лера тоже звучит красиво, - рассеянно возразил Таир, как всякий мальчишка, довольно быстро утратив интерес к разговору.

- Да нет же! Лер-р-р-ра. Лер-р-р-ра. Валер-р-р-рия. Ну?! Будто дикий зверь рычит, - горячо возразила девочка, а потом, смутившись, добавила: - Тебе так не кажется?

Таир отвлекся от экрана и неуверенно повел плечами. Он не знал, как ей объяснить. Или как спросить о том, о чем смутно догадывался.

- Ты боишься отца? – наконец выпалил он на одном дыхании. Лера открыла рот, удивленная… или смущенная таким вопросом. Опустила ресницы и нервным движением распрямила край футболки.

- Он бьет маму,  – едва слышно прошептала она.

На тот момент Таиру такое сложно было даже просто представить. Он воспитывался совершенно иначе. В уважении к женщине и с четким пониманием правильного. Он никогда не слышал, чтобы его родители ругались. До той страшной аварии его детство было абсолютно безоблачным и счастливым.

- А тебя?

Лера отрицательно затрясла головой. Таир перевел дух. Каким бы смелым и правильным мальчиком тот ни был, в силу возраста он слабо представлял, как в случае чего станет защищать Лею. И потому обрадовался, что этого от него пока не требуется.

Да, она сама представилась ему Леей. Но теперь он не должен был звать ее так!

Тряхнув волосами, Лера бросила сухо:

- Господин Уваров… Спасибо, что нашли время в вашем плотном графике, чтобы быть здесь.

Дежурные слова, которые она говорила каждому присутствующему в этом зале, на этот раз дались ей с большим трудом.

- Мне это в радость.

Сердце подпрыгнуло и что есть силы ударило по ребрам. Вышибая дух… и пару-тройку рвущихся изнутри вопросов. Например, какого черта он пришел. И связан ли его приход с ее разводом? Но задав их, она бы выставила себя полной дурой! Поэтому сдержалась.

- Паша! Как хорошо, что ты нашел время к нам заглянуть.

- Ты же знаешь, что я ни за что бы это не пропустил, дорогая.

Прежде чем она успела отстраниться, Павел оттеснил Таира и со значением коснулся ее щеки. Скользнул ладонью дальше, по шее. И крепко, до боли сжал, впиваясь ногтями в кожу. Наполненный бешенством взгляд обжигал.

Никто не мог видеть того, что Исаев делает. Спадающие на спину волосы скрывали все. Но Таир, будто что-то почувствовав, напрягся.