(не)алые паруса. Часть 1

Алый пролог

Девочка лет пяти, громко смеясь, бежала за красивой маленькой яхтой – белоснежной с алыми парусами – которую уносил ручей. Течение становилось всё быстрее, а тропинка, что стелилась под ноги малышке, – всё труднее. Девочке приходилось то огибать большие шершавые камни, то спасаться от колючих кустов, так и норовивших ухватить её за юбочку. Маленькая бегунья и сама напоминала уносимую ручьём яхту – в ярко-красной юбочке и белых ботиночках – нарядная и ухоженная. И вовсе не потому, что родители её были богачами. Вовсе нет. Просто её мать, Мэри Лонгрен, слыла лучшей швеёй на сотни миль. Модницы из окрестных городов приезжали к ней в своих богатых экипажах, только бы Мэри взялась за одежду для них. Говорили, что любой предмет женского туалета, даже самый тоненький поясок, приносил удачу в любви и делал ту, что его носила, неотразимой. Сегодня, наряжая дочь в новую юбочку, пошитую из остатков шёлка от платья какой-то важной дамы, матушка строго-настрого наказала малышке не шалить и не изорвать обновку прежде, чем наступит вечер.

– Одежда на тебе прямо горит, маленькая ты непоседа! – Мэри Лонгрен погрозила ей пальцем, с которого так и не сняла напёрсток. Девочка подумала, что мамин палец будто в шапочке, и звонко рассмеялась. Молодая женщина обняла дочку, потрепала по русым волосёнкам, чмокнула в щёчку и сказала: – Беги к папе. У него тоже есть для тебя подарок.

Девочка пришла к отцу, и он вручил ей ту самую яхту, которую сейчас уносил ручей…

– Ой… – задумавшись о родителях, девочка не заметила, как ручеёк резко свернул и направился в сторону рощи. Последний раз, полыхнув ярким факелом на солнце, маленькая яхта качнулась, накренилась на повороте и… исчезла в зарослях.

Девочка застыла. Одной идти в рощу было страшновато. С мамой и папой, держа обоих за руки, она не раз ходила туда на пикник. Но самой…

– Не пойдёшь – твоя яхта уплывёт… Навсегда… – казалось, сам ветер шепнул ей это в уши. И девочка решилась: в конце концов, что может ей грозить в этой роще?! К тому же, она уже достаточно большая, чтобы верить в злых фейри, которые похищают детей. И малышка шагнула под сень деревьев.

Яхты уже нигде не было видно.

Сжав кулачки и зажмурившись, чтобы не расплакаться, девочка перевела дыхание. Потом распахнула глаза и огляделась вокруг. Ручей убегал дальше, туда, где тень от деревьев становилась ещё гуще.

Делать нечего, подумала девочка, надо идти.

Она шла и шла по берегу ручья, а тот – бежал и бежал вперёд. И о чём-то деловито журчал, будто рассказывал свою историю. Малышке даже казалось, что она понимает его – она кивала и даже отвечала ему.

Ручеёк не подвёл – деревья поредели, сам он истончился и выскочил на залитую солнцем поляну. Девочка вышла вслед за ним. И тут – увидела свою яхту. Та упиралась в башмак. А башмак – перегораживал ручей, будто дамба…

Девочка хотела схватить отцовский подарок и скорее свернуть назад– ведь скоро начнёт темнеть. Но владелец башмака – старомодного и местами даже драного – оказался проворней: он наклонился и поднял яхту.

– Отдай, отдай! Это моя! Мне папа сделал! – потребовала девочка. На глаза наворачивались слёзы обиды: вот, она нашла, столько бежала, а он теперь не отдаёт!

– Конечно, отдам, – мягко проговорил незнакомец, – а ещё – расскажу историю. Ты любишь их слушать?

Девочка кивнула: истории она и вправду любила.

Незнакомец присел на пень у ручья и похлопал рукой по замшелому камню рядом. Тот так и манил присесть, из-за мха казался затянутым мягким зелёным бархатом. Девочка уселась, расправила алую юбочку и пытливо уставилась на незнакомца.

Он не был стар, хотя волосы у него словно запорошило мукой. И ресницы. И брови. А глаза… Вот они – старые, и, наверняка, многое повидали. Вон, в уголках даже залегли морщинки, а морщинки только у старых людей. Это девочка знала. И ещё цвет – малышка не могла уловить его, глаза незнакомца переливались, как море в погожий день.

– Как тебя зовут? – спросил незнакомец, чуть склоняясь к ней. Яхту он по-прежнему держал в руках.

– Ассоль, – ответила девочка. – Это мама меня так назвала.

– Красивое имя, – улыбнулся незнакомец, – достойное принцессы.

– Принцессы? – девочка задумалась, а потом помотала головой: – Нет, мой папа – просто моряк. Он ловит рыбу и смотрит за маяком. А мама – шьёт. Она пошила мне эту юбочку. – Девочка любовно провела по мягкой ткани. Склонила голову к плечу, улыбнулась и сказала: – А тебя как зовут?

– Сказочник.

– Что это за имя такое? – удивилась маленькая Ассоль и замахала на него руками. – Взрослых обычно зовут важно: Мэри или Питер. Никому бы и в голову не пришло назваться Сказочник. – Она хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

– Ну вот такое у меня имя, – мягко возразил тот.

– А где ты живёшь? – не унималась Ассоль.

– В Книге Сказок, разумеется, – серьёзно проговорил он, и только теперь девочка заметила, что у его ног лежит раскрытая книга. Будто и впрямь он оттуда вышел.

Ассоль рассмеялась вновь.

– Ты такой большой, но такой забавный. Люди не живут в книгах, они живут в домах.

– Всё правильно, дитя моё, – он потрепал девчушку по волосам, – ведь книги тоже живут в домах.

– Неужели? – глазёнки Ассоль стали совсем круглые. – Есть дома для книг?

– Ну, конечно, – улыбнулся Сказочник, – они называются Библиотеки. Там живёт много-много самых разных книг.

Ассоль захлопала в ладоши и воскликнула:

– Какой славный дом! Я бы обязательно хотела в таком жить!

– Будешь! – уверено ответил Сказочник. – Вообще всё, о чём ты мечтаешь – обязательно сбудется, запомни это, Ассоль.

– Правда-правда? – девочка с надеждой заглянула ему в лицо. – Ты не обманываешь?

– Правда, – сказал он. – Твоя история обязательно сбудется. Помнишь, я собирался рассказать её тебе?

– Да-да, рассказывай! – поторопила Ассоль, ей уже не терпелось услышать. Ведь никогда прежде она не слышала историй про себя.

Серый пролог

Женщина упрямо толкала тачку, полную свежих цветов. Ничто не могло испортить её прекрасного настроения. Ни густой туман, который стелился сегодня подозрительно низко. Ни дорога, что здесь забирала круто вверх, из-за чего тачка так и норовила сверзиться и растерять весь свой ароматный груз. Ни предсказание, сделанное накануне магом-хранителем их городка: что, мол, сегодня самый неблагоприятный день для новых начинаний… Нет-нет, всё это чушь и пустяки. Сегодня – лучший день, и ничто его не испортит.

Так говорила Дора Курт, сильнее налегая животом на ручку тачки. Она столько лет об этом мечтала! Шутка ли дело – собственный цветочный магазин! Разумеется, не магазин, тут она преувеличила, скорее – лавчонка, закуток. Но за то – на Главной Торговой улице. Это ли не счастье? Да и место проходное – напротив, ателье, а рядом – лавка румян. А где платья и румяна, там и цветы, ясное дело.

Дорога подкинула ей новый сюрприз – резкий поворот. Пройдя его, Дора Курт поняла, что очень устала. Решила передохнуть. Установила тачку, подперев камнем, чтобы та, не приведи Высшие Силы, не укатилась вниз, а сама присела на придорожный валун, не заботясь о том, что может испачкать новую тёмно-синюю юбку. Стянула чепец, который давеча с таким тщанием крахмалила, утёрла лицо и… всё-таки приуныла. Не рассчитала она сил: сможет ли с тележкой в любую погоду проходить десять миль по такой-то тропе? А зимой, когда снег да мороз? Она же не цветы привезёт – ледышки! Видела, как цветочники побогаче покупают себе у магов-хранителей защитные амулеты, те сохраняют их хрупкий товар свежим в любую погоду. Только где ей взять денег на такую роскошь? Она всё до копейки отдала за аренду лавчонки. Подумала так и разозлилась на себя: нельзя киснуть в такой день! Нытьём недолго и удачу спугнуть, она – девка капризная.

Доре Курт показалось, что природа, будто посочувствовав ей, добавила в окружающей пейзаж ещё серого, а туман – сильнее загустила. Чудилось, протяни руку – и отхватишь кусок, будто от ватного кома. Даже дышать стало тяжелее, и запах, тяжёлый, сладковатый, но не цветочный, забивался в ноздри. Сами же её детушки – так Дора любовно называла свои цветочки – тоже будто посерели и начали никнуть.

Нет-нет, только не это! Не хватало ещё товар загубить своим унынием! Она не будет сдаваться! Не посмеет!

И, натянуто улыбнувшись, Дора запела – голос у неё никудышный да и слуха совсем нет, но здесь никого, кроме неё да тачки с цветами, можно и поупражняться в вокале:

Много вырастила роз,

Им таскала я навоз.

Посмотрите, каковы

Вымахали мальвы…

На том и замолчала. Не шли слова, не складывались. Хотя раньше, когда полола свои грядки – песенки рождались легко и так же легко забывались. Ветер подхватывал их и уносил прочь, вместе с облетающими лепестками цветов.

Но сегодня не пелось. Дурное предчувствие всё-таки пробралось внутрь, как густая тьма просачивается даже в самую крохотную щель, и теперь терзало и тревожило. Давило сердце, бередило душу.

Дора Курт решительно поднялась: так не пойдёт! Будет сидеть здесь – совсем раскиснет. Освободила тачку и двинулась дальше – осталось каких-то две мили преодолеть, и её заветная мечта станет явью.

Чтобы не терзаться раздумьями, цветочница всю дорогу пыталась сложить песенку, но та упорно развалилась, не ладилась, как некогда её первый букет… Однако эти попытки сочинительства всё-таки слегка успокоили её суматошные невесёлые мысли, и на брусчатку Большой Торговой улицы Дора Курт вырулила уже относительно бодрой и готовой к свершениям.

Обычно шумная, полная суеты сейчас Большая Торговая улица была пустынной. Она застыла, замоталась в ватное одеяло тумана и дремала. Гулкие шаги Дориных деревянных башмаков и скрип колёс её тачки разносились вокруг далеко и звучали гулко. Казалось, не одна цветочница шествовала мимо лавок и магазинчиков, а целый отряд.

Странное дело, подумалось Доре Курт, торговцы – народ ранний. Любят приговаривать, мол, кто рано встаёт – тому и Высшие Силы подают. Что же теперь? Неужели все послушались этого шарлатана мага-хранителя? Не может такого быть! Как же выгода и барыши? Какой торгаш от них откажется, поверив предсказанию?

– Глупцы! – фыркнула Дора и покатила тачку дальше. Туда, где уже виднелась вывеска её цветочного… Только вот сейчас, сквозь занавес тумана, она казалась блёклой и невзрачной. Буквы плясали, как пьяные матросы. Краска потускнела всего за ночь.

Нет, решено, сегодня же, распродав товар, закажет новую! Эта никуда не годится!

Остановившись напротив двери арендованной лавки, Дора Курт запустила руку в карман передника и достала ключ. Немного потряхивало от волнения.

Сейчас-сейчас-сейчас…

– Цветы… – раздалось сзади, женщина вздрогнула всем своим полным телом и обернулась. Возле тачки стоял высокий тощий мужчина. Глаза его были мутными и неживыми. Его качало, как траву на ветру. Но вот только ветра-то, как раз, и не было. Только туман подползал ещё ближе, становился вязким, поблёскивал, будто кто-то кинул в него волшебной пыльцы с крыльев фей.

Откуда взялся незнакомец? Казалось, сам туман исторг его из своих недр и поставил здесь.

Дору продрало холодом по позвоночнику.

Послали же Высшие Силы первого клиента! Но ей выбирать не приходится – каждый важен. Вдруг гуляка-муж возвращается под утро. Вот и решил цветочков взять, чтобы задобрить жену.

Дора Курт натянула на лицо приветливую улыбку и поспешила к незнакомцу.

– Что-то приглянулось? – поинтересовалась она, мужчина не ответил, только начал дрожать. Эх, перебрал бедняга. Но – не её дело, надо скорее от него отделаться. Поэтому она защебетала ещё слаще: – Взгляните на эти розы, они чисты и белоснежны, как фата невесты. А эти ромашки? Хоть и просты собой, но веселы и улыбчивы. А фиалки… Вы только понюхайте! Какой аромат! – она хотела, уж было, протянуть букетик мужчине, но того затрясло, словно у него случился припадок, и человеческое обличье начало слезать клочьями, как старая краска…