Не моя кровь, но мое сердце

Глава 1

Туман сгустился внезапно, как холодная вата, обволакивая знакомые контуры парка. Сергей споткнулся о невидимый корень, едва не выронив ключи из руки. Он проклял себя шепотом. Идти домой через старый Дубковский парк после полуночи – не самая умная его идея. Но короткий путь манил, а голова гудела от дешевого пива и громкой музыки с вечеринки. Теперь же привычные аллеи растворились в молочной, непроглядной пелене. Воздух стал тяжелым, влажным, пахнущим прелой листвой и чем-то еще… металлическим? Медным? Он не мог понять.

Он шагал наугад, стараясь идти прямо, но ноги вязли в ковре из мокрых листьев. Звуки города – далекий гул машин, лай собаки – стихли, словно кто-то выключил мир. Осталась только гнетущая тишина, нарушаемая его собственным учащенным дыханием и стуком сердца где-то в горле. Туман колыхнулся, и между серых стволов мелькнул слабый, мерцающий свет. Огонек? Фонарь? Надежда, тупая и навязчивая, толкнула его вперед.

Он шагнул навстречу свету, продираясь сквозь липкую завесу. Земля под ногами внезапно сменилась на что-то твердое, гладкое и ледяное. Мрамор? Сергей пошатнулся, потеряв равновесие. Туман отступил так же внезапно, как и появился. Воздух вырвался из его легких коротким, перехваченным стоном.

Он стоял не в парке. Он стоял посреди огромного зала. Огромного и… немыслимого.

Сводчатый потолок терялся где-то в вышине, в полумраке, который не разгоняли даже десятки высоких канделябров. Пламя свечей, черное от копоти в основании, горело неестественно ярко и ровно, не колышась, отбрасывая длинные, пляшущие тени по стенам из темного полированного камня. Стены украшали гобелены с вытканными сценами охоты – но не на оленей, а на что-то иное, человекообразное, и картины в тяжелых рамах, изображающие лица неземной, леденящей красоты. Воздух был холодным, как в склепе, и пахнул воском, пылью веков и все тем же слабым, но неотвязным медным ароматом – кровью.

Их было много. Они стояли вдоль стен, сидели на массивных дубовых креслах, возвышавшихся на небольшом подиуме в дальнем конце зала. Мужчины и женщины. Все одеты в старинные, изысканные наряды – бархат, шелк, кружева, расшитые серебром и золотом. Костюмы, казалось, сошли с полотен старых мастеров. Лица… Лица были безупречны. Слишком безупречны. Мраморная бледность кожи, резкие, словно выточенные скульптором черты. И глаза. Все глаза были устремлены на него. Десятки пар глаз, светящихся в полутьме отраженным пламенем свечей. В них не было ни любопытства, ни удивления. Там горел холодный, безразличный интерес, как у ученого, рассматривающего редкий, но не слишком ценный экземпляр. И голод. Глубинный, древний, нечеловеческий голод. Он висел в воздухе тяжелой, осязаемой пеленой.

Сергея бросило в жар, потом в ледяной пот. Ноги подкосились. Он упал на колени, мраморный пол больно ударил в кости. Его сердце колотилось, как бешеный зверь в клетке, громко, слишком громко в этой мертвой тишине. Он хотел крикнуть, спросить, где он, что происходит, но горло сжалось, выдав лишь хриплый стон.

Шепот. Легкий, как шелест крыльев ночной бабочки, пронесся по залу. Не слова, а скорее ощущение – холодное, шипящее, полное презрения и… предвкушения.

На подиуме, в самом большом кресле, похожем на трон, сидел старик. Его лицо было изборождено глубокими морщинами, но не дряхлыми, а словно высеченными веками нечеловеческой жизни. Глаза, глубоко посаженные, горели мудростью, усталостью и тем же вечным голодом. Его пальцы, длинные и костлявые, с ногтями, отполированными до блеска, неторопливо барабанили по резному подлокотнику. Звук, тихий и мерный, отдавался в тишине гулким эхом.

"Незваный гость," произнес старик. Голос был сухим, как осенний лист под ногой, но он прозвучал с невероятной четкостью в каждом уголке огромного зала. "В нашу Полночную Гостиную. Как… досадно."

Сергей попытался подняться, отползти назад, к тому месту, где был туман, но его тело не слушалось, скованное ледяным ужасом. Он чувствовал их взгляды на своей коже, как прикосновения холодных лезвий. Чувствовал, как его страх, его паника, его сама жизнь – все это было для них… пищей. Ароматом.

Движение в тени у колонны. Кто-то отделился от стены и шагнул вперед. Это была девушка. Молодая, на вид лет восемнадцати, не больше. Но в ее движениях была грация хищной кошки, а во взгляде – глубина тысячелетий. Ее платье цвета запекшейся крови струилось по ее фигуре, подчеркивая хрупкость и скрытую силу. Волосы, чернее самой темноты за окнами несуществующих окон, падали тяжелыми волнами на мраморную бледность плеч. Лицо… Сергей никогда не видел ничего подобного. Оно было совершенным, как у ангела с запретной фрески, и таким же бесстрастным. Но в глубине огромных, темных глаз, казавшихся совсем черными в этом свете, мелькнуло что-то. Миг. Исчезло. Не голод, не презрение. Что-то иное. Микроскопическая трещина в ледяном совершенстве.

Она подошла к нему. Бесшумно. Казалось, ее ноги не касались пола. Холодный аромат, смесь горького миндаля и замерзших роз, окутал Сергея. Она остановилась в шаге от него, смотря сверху вниз. Ее взгляд скользнул по его лицу, шее, где пульсировала жилка, открытая растерзанным воротом рубашки. Сергей замер. Он чувствовал ее. Чувствовал древнюю силу, сдержанное насилие и… странную, притягательную опасность. Как магнит, который тянет к пропасти.

Старик на троне слегка наклонил голову в сторону девушки. Ни слова не было произнесено. Никакого приказа. Но смысл повис в воздухе, тяжелый и неоспоримый. Она была орудием. Исполнителем воли клана. Чисткой.

Девушка-вампир – он уже не сомневался, что это именно они, хотя разум отказывался верить – медленно опустилась перед ним на корточки. Ее движение было гибким, смертельно изящным. Она оказалась на уровне его глаз. Так близко. Он видел каждую ресницу, идеальную линию скул, бледно-розовый оттенок ее губ. Губ, которые вот-вот должны были обнажить клыки.

"Элира," – тихо произнес кто-то сзади, и имя прозвучало как предостережение или напоминание.

Сергей смотрел в ее бездонные глаза. Страх сдавил горло, но где-то в глубине, под слоем паники, вспыхнула дикая, отчаянная ярость. Он не хотел умирать. Не здесь. Не так. Он вцепился пальцами в холодный мрамор, пытаясь найти опору в этом рушащемся мире.

Глава 2

Тишина после слов Элиры была громче любого крика. Она висела в ледяном воздухе зала, тяжелая и колючая, как осколки стекла. Сергей, все еще стоявший на коленях, чувствовал, как каждый нерв в его теле натянут до предела. Он видел, как взгляды вампиров, прежде равнодушно-голодные, теперь впились в Элиру с настороженным, почти хищным интересом. А взгляд старика на троне… Этот взгляд заставил кровь в жилах Сергея замереть. В нем не было ярости, только бездонное, леденящее разочарование и что-то еще – холодное любопытство, словно ученый наблюдал за непредсказуемым экспериментом.

"Непригодна?" Повторил старик, и его тихий голос прозвучал как скрежет камня по камню. Он медленно наклонил голову, изучая Сергея с новой, пристальной тщательностью. "Осквернена пьянством? Как… прозаично для смертного. И как неудобно."

Сергей почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Он вспомнил пиво на вечеринке, его дешевый, горьковатый привкус. Неужели это… спасло ему жизнь? Или это была лишь ложь? Ложь этой девушки-призрака, стоявшей между ним и смертью? Он посмотрел на нее. Элира стояла неподвижно, ее профиль был обращен к отцу, подбородок слегка приподнят. В ее позе читалась непоколебимость, но Сергей уловил едва заметное напряжение в линии ее плеч, в том, как сжались ее пальцы в складках кроваво-красного платья.

"Оскверненная кровь," – прошептал кто-то сбоку, мужской голос, полный скепсиса. "Она пахнет… достаточно чисто для меня."
"Тише, Дариус," – шикнула женская фигура в платье цвета лунного света. "Лорд Владлен решает."

Лорд Владлен. Отец Элиры. Имя закрепилось в сознании Сергея, как клеймо. Владлен продолжал смотреть на дочь, его древние глаза мерцали в свете неподвижных свечей.

"Ты утверждаешь, дочь моя, что кровь этого смертного непригодна для священного акта Пробуждения?" – спросил он наконец, и в его тоне не было ни капли веры. "Что она отравлена слабостью его рода?"

"Да, отец," – ответила Элира, ее голос звенел мелодично, но был тверд, как сталь. "Я почувствовала это. Горечь. Слабость духа. Она может осквернить нашу линию, внести хаос в чистоту крови. Риск слишком велик."

Еще один ропот пробежал по залу. Сергей видел, как некоторые вампиры обменивались быстрыми, недоверчивыми взглядами. Он сам чувствовал себя грязным, опозоренным этим публичным обсуждением его "непригодности", но страх был сильнее стыда. Страх и жгучее непонимание: почему она это делает?

Владлен медленно кивнул, его пальцы снова задвигались по подлокотнику трона, но теперь это было не барабанение, а медленное, задумчивое поглаживание резного дерева.

"Риск…" – протянул он. "Да, риск всегда должен быть взвешен. Особенно в делах крови." Он замолчал, и пауза растянулась, становясь невыносимой. Сергей почти слышал стук собственного сердца. "Однако, – продолжил Владлен, – его присутствие здесь, в самой сердцевине Полуночного Двора, нарушает древние законы Тьмы. Незваный свидетель. Случайность или… провокация?" Его взгляд скользнул по Сергею, и тот почувствовал, как будто его рентгеном просветили до костей. "Он не может просто… исчезнуть. И он не может уйти."

Сергея бросило в жар. "Исчезнуть". Слово прозвучало как приговор.

"Что же предлагаешь, отец?" – спросила Элира. Ее голос не дрогнул.

"Заключение," – произнес Владлен просто. "До времени. Пока не прояснится его природа. Пока не уляжется пьяный дурман в его крови." В его устах это прозвучало как насмешка. "Ты проявила… бдительность, дочь моя. Ты и присмотри за ним. За его содержанием. И за чистотой его крови, когда она… восстановится." В последних словах явно звучал вызов.

Элира слегка склонила голову. "Как прикажешь." В ее тоне не было ни радости, ни протеста. Только принятие.

Двое вампиров – высокий, угрюмый мужчина с лицом, похожим на высеченный из гранита, и женщина с холодными, как лед, голубыми глазами – бесшумно выступили из тени колонн. Их движения были плавными, нечеловечески быстрыми. Они взяли Сергея под руки. Прикосновение их рук было ледяным, цепким, как стальные тиски. Он попытался вырваться, инстинктивно, но их сила была абсолютной. Они подняли его на ноги так легко, словно он был тряпичной куклой.

"Иди с ними, смертный," – сказал Владлен, уже отводя взгляд, словно Сергей перестал его интересовать. "Наслаждайся… гостеприимством Полуночного Двора."

Сергея повели. Он шагал, почти не чувствуя ног под собой, между своими ледяными стражами. Он чувствовал на себе десятки взглядов – голодных, насмешливых, любопытных. Проходя мимо Элиры, он невольно встретился с ней глазами. Всего на мгновение. В ее темных, бездонных глазах он не увидел ни торжества, ни жалости. Там была лишь глубокая, непроницаемая тьма и что-то, напоминающее… предостережение? Или усталость? Она отвернулась первой, ее платье вспыхнуло алым пятном в мерцающем свете свечей, когда она бесшумно последовала за ними.

Его вывели из огромного зала через высокую, резную дверь в боковой стене. Они оказались в длинном, слабо освещенном коридоре. Стены здесь были из того же темного камня, пол устлан выцветшим, местами порванным ковром с причудливыми узорами. Воздух пахнул еще сильнее пылью и сыростью. По бокам виднелись высокие окна, но вместо стекол в них были вставлены темные, непрозрачные витражи, изображающие мрачные сцены охоты или абстрактные узоры, напоминающие запекшуюся кровь. Никакого намека на внешний мир.

Они шли долго, сворачивая то в одну, то в другую арку, поднимаясь по узким винтовым лестницам и спускаясь вниз. Сергей терял ориентацию. Замок казался бесконечным лабиринтом, полным теней и тишины, нарушаемой только их шагами – его собственными, тяжелыми и неуверенными, и бесшумными шагами его конвоиров и Элиры, шедшей чуть позади. Он чувствовал ее присутствие спиной, как точку холода в и без того ледяном пространстве.

Наконец они остановились перед неприметной дубовой дверью, окованной черным металлом. Мужчина-вампир достал из складок своего старомодного камзола длинный, витиеватый ключ и вставил его в скрипящий замок. Дверь открылась с тяжелым стоном.

Глава 3

Тишина после ухода Элиры была гнетущей. Глубже, чем в зале собраний, плотнее, как сама каменная кладка, вдавливающаяся в сознание. Сергей сидел на холодном полу, прислонившись к стене, и дрожал. Дрожь шла изнутри, от ледяного ядра страха, застрявшего в груди. Его пальцы вцепились в колени так, что ногти впились в кожу сквозь ткань джинсов. Отсроченный приговор. Его жизнь – мячик в руках непредсказуемой вампирской девушки.

Он оглядел свою тюрьму. Каменный ящик. Темное окно с витражами, пропускавшими лишь размытые пятна тусклого, чужого света – синего, кроваво-красного, гнилостно-зеленого. Ни дня, ни ночи. Только вечные сумерки. Узкая кровать выглядела жесткой и неприветливой. Стол и стул – как экспонаты из музея пыток. Воздух был спертым, с запахом камня, вековой пыли и чего-то… металлического. Все тот же навязчивый медный привкус крови, только слабее, но от этого не менее отвратительный.

Сергей попытался встать. Ноги одеревенели от холода и неподвижности. Он оперся о стену, его ладони скользнули по шершавой, влажной поверхности. Шаги к двери казались громкими в абсолютной тишине. Он приложил ухо к тяжелому дереву. Ничего. Ни шороха, ни дыхания. Но он знал – они там. Те двое. Ледяные тени с голодными глазами. Стражи.

*За этой дверью – голод.* Слова Элиры эхом отдавались в его черепе. *Голод, который ждет моего приказа… или моей слабости.*
Он отшатнулся от двери, как от раскаленной плиты. Слабости. Значит, она уязвима? Значит, ее положение не так прочно, как она пыталась показать? Но что это меняло? Его жизнь все равно висела на ниточке, привязанной к ее капризу.

Он подошел к окну. Витражи были толстыми, мутными. Он попытался разглядеть что-то снаружи, прижавшись лицом к холодному стеклу. Только цветные пятна, сливающиеся в абстрактный, пугающий узор. Мир за пределами этих стен перестал существовать. Университет, друзья, его крошечная комнатка в общаге… Все казалось сном. Сладким, невозвратным сном.

Время тянулось мучительно медленно. Сергей попробовал лечь на кровать, но тонкий матрас и грубое одеяло не давали тепла, только добавляли ощущения гроба. Он встал, прошелся по крошечной комнате – пять шагов туда, пять обратно. Снова сел на пол. Слушал тишину. Иногда ему казалось, что он слышит далекие шаги, скрип половиц где-то в бесконечных коридорах, приглушенный смех, похожий на шорох крыс. А может, это просто кровь стучит в висках?

Его мучил голод и, что еще хуже, жажда. Горло пересохло, язык прилипал к нёбу. Он подошел к двери, сжал кулаки. Крикнуть? Попросить воды? Но вспомнил предупреждение Элиры. *Не кричи. Не привлекай внимания.* Привлечь внимание – значило привлечь голод. Голод, который мог не ждать приказа.

Он снова рухнул на кровать, уткнувшись лицом в жесткую подушку, пахнущую плесенью. Отчаяние накрывало волной. Он зажмурился, пытаясь вызвать в памяти что-то теплое, светлое. Лицо матери. Солнечный луч на парте в аудитории. Шум дождя за окном его комнаты… Но образы расплывались, вытесняемые ледяным взглядом лорда Владлена, бездонными глазами Элиры, ощущением сотни голодных взглядов, впившихся в его спину.

Неизвестно, сколько времени прошло – час, три, десять? – когда дверь внезапно открылась.

Сергей вскочил с кровати, сердце бешено заколотилось. На пороге стояла Элира. Она была одна. Стражников не было видно. В ее руке был глиняный кувшин и что-то завернутое в грубую холщовую ткань.

Она вошла, дверь захлопнулась за ней. Засова не было слышно. Значит, она заперла ее изнутри? Или стражи были прямо за дверью?

Элира поставила кувшин и сверток на стол. Ее движения были экономичными, точными. Она не смотрела на Сергея, ее взгляд скользил по стенам, по окну, будто проверяя, все ли на месте.

"Вода. Хлеб," – сказала она коротко, указывая на принесенное. Голос был ровным, без интонаций. "Ешь. Пей. Тебе нужны силы."

Сергей не двигался. Он смотрел на нее, на ее мраморный профиль, на тяжелые черные волосы, падающие на платье более темного оттенка, чем в зале – цвета старой, засохшей крови. Почему она принесла это сама? Где стражи?

"Где… они?" – выдавил он, кивнув в сторону двери.

Элира наконец повернула к нему лицо. В ее глазах было то же ледяное спокойствие, что и раньше, но в глубине, казалось, копошилось что-то напряженное. Настороженное.

"Их отозвали," – ответила она просто. "Ненадолго." Она не стала уточнять, кем и зачем. "Не рассчитывай на частые визиты. Ешь."

Сергей подошел к столу, все еще не веря. Он схватил кувшин. Вода была ледяной, почти обжигающе холодной, но он жадно припал к нему, проливая половину на грудь. Она была чистой, безвкусной. Он отпил несколько больших глотков, чувствуя, как влага оживляет пересохшее горло. Потом развернул ткань. Там лежал ломоть черного, грубого хлеба, твердый, как камень, и кусок бледного, жилистого сыра. Пища тюремная, но для него сейчас это был пир.

Он отломил кусок хлеба, сунул в рот. Он был безвкусным, жевался с трудом, но Сергей ел, не останавливаясь, чувствуя, как голодные спазмы в желудке постепенно стихают. Все это время он чувствовал на себе взгляд Элиры. Она стояла у стены, сложив руки на груди, наблюдая за ним с отстраненным, почти научным интересом. Как за лабораторной крысой.

"Почему их отозвали?" – спросил он с набитым ртом, не в силах сдержать вопрос. "Это… проверка? Твоего отца?"

Тень промелькнула в глазах Элиры. Ее губы сжались.

"Ты задаешь слишком много вопросов, смертный," – сказала она холодно. "Ешь и молчи. Это твоя единственная задача сейчас."

Но Сергей уже почувствовал проблеск чего-то. Страха? Нет, не его собственного. Ее? В напряженной линии ее губ, в том, как ее пальцы чуть сжали ткань платья.

"Они не доверяют тебе," – произнес он вдруг, глядя ей прямо в глаза. Он не знал, откуда взялась эта дерзость. Может, отчаяние делало его смелее. "Твой отец. Они все. Они знают, что ты солгала. И теперь они проверяют тебя. Оставив меня с тобой наедине. Чтобы посмотреть… что ты сделаешь."

Элира замерла. Ее темные глаза расширились на долю секунды, в них мелькнуло что-то дикое, опасное. Она сделала шаг вперед. Холодный воздух вокруг нее сгустился.

Глава 4

Крошечный костяной ключ жгло ладонь. Сергей сидел на краю жесткой кровати, сжимая находку в кулаке так, что заостренный конец впивался в кожу. Боль была якорем в море хаоса мыслей. Откуда он? Уронила Элира в тот момент растерянности у окна? Или это была ловушка? Подкинул кто-то из стражников или того хуже – сам лорд Владлен, чтобы проверить его, подтолкнуть к ошибке?

Он разжал пальцы. Ключ лежал на ладони, бледный, почти фосфоресцирующий в тусклом свете витражей. Он был слишком мал и изящен для массивных дверей замка. Скорее всего, он открывал что-то маленькое. Шкатулку? Потайную щель? Другую дверь? В этой каменной громадине могло быть что угодно.

Тишина за дверью казалась теперь зловещей. После того короткого крика и шагов, уведших Элиру, прошло неизвестно сколько времени. Часы сливались в одно тягучее, ледяное ожидание. Сергей то вставал и ходил по крошечной комнате, пытаясь размять затекшие мышцы, то снова садился, прислушиваясь к каждому шороху. Страх сменился нервным, изматывающим напряжением. Он был заперт, но не один. За дверью бродили не только стражи, но и что-то еще. То, что издало тот крик. То, что заставило Элиру испугаться.

Он подошел к окну, прижал лоб к холодному стеклу витража. Бесполезно. Мир снаружи оставался загадкой – лишь цветные пятна, сливающиеся в абстрактный кошмар. Что Элира почувствовала, прикасаясь к нему? Почему это вызвало у нее такой шок? «Не холодно», – сказала она. Что это значило? Для него стекло было ледяным, как и все в этом месте. Может, для вампиров холод был иным? Или… что-то изменилось в ней самой? Вопросы роились в голове, не находя ответов, лишь усиливая чувство безумия происходящего.

Внезапный звук заставил его вздрогнуть и отпрянуть от окна. Не за дверью. Сверху. Легкий скрежет, как будто что-то острое царапает камень прямо над потолком его комнаты. Сергей замер, затаив дыхание, уставившись в темный угол, где сходились каменные плиты. Скрежет повторился. Потом еще раз. Медленно, намеренно. Как будто кто-то… чертил что-то на камне снаружи.

Потом – шорох. Не крысиный. Больше, тяжелее. Что-то скользило по крыше или по стене замка. Сергей прижался спиной к противоположной стене, сердце колотилось где-то в горле. Он вспомнил мелькнувший силуэт за витражом – большое, черное, с кожистыми крыльями. Не показалось.

Шорох удалился, скрежет прекратился. Тишина вернулась, но теперь она была наполнена невидимым присутствием. Сергей медленно опустился на пол, спиной к стене, ключ зажат в потной ладони. Он не спал. Прислушивался. Ждал.

Следующее, что он осознал – это свет. Неяркий, серебристый, льющийся из окна. Витражи, прежде мутные, теперь пропускали более четкий, холодный свет. Лунный свет? Значит, снаружи была ночь? Его собственная ночь, человеческая, или вечная ночь этого места? Лучи пробивались сквозь цветное стекло, отбрасывая на каменный пол и стену причудливые, искаженные тени – кроваво-красные, ядовито-зеленые, глубоко-синие. Комната превратилась в подводный грот из кошмара.

Дверь открылась без предупреждения. Не скрипа, не стука. Просто распахнулась. На пороге стояла Элира.

Она выглядела… иначе. Ее безупречная маска холодности была треснута. Волосы, обычно тяжелые и идеальные, были слегка растрепаны, одна прядь упала на щеку. Платье цвета засохшей крови казалось темнее. Но больше всего поражали глаза. Темные, как всегда, но в них горело что-то лихорадочное, усталое. И тревожное. Она держала в руке еще один кувшин и сверток, но не торопилась ставить их.

"Ты не спал," – констатировала она. Голос был тише обычного, с легкой хрипотцой. В нем не было прежней повелительной силы.

Сергей молча покачал головой, поднимаясь с пола. Он не спускал с нее глаз, пытаясь прочесть что-то в ее состоянии. Что случилось у Владлена? Что за крик они слышали?

Она вошла, дверь осталась приоткрытой. За ней в коридоре стояла та же угрюмая тень стража. Его взгляд, пустой и голодный, был устремлен в спину Элиры.

"Ешь," – сказала она, ставя кувшин и сверток на стол. На этот раз, кроме хлеба и сыра, в свертке был еще один кусок – темного, вяленого мяса, пахнущего дымом и чем-то диким. "Тебе нужны силы."

Она повернулась к нему. В лунном свете, пробивающемся сквозь витраж, ее лицо казалось еще бледнее, почти прозрачным. Синяки усталости подчеркивали глубину глаз. Она выглядела… измотанной. И уязвимой. Это было страшнее любой демонстрации силы.

"Что случилось?" – рискнул спросить Сергей, не в силах сдержаться. "Тот крик… Тебя вызывал отец? Он…"

"Не твое дело!" – резко оборвала она, но в ее голосе не было былой ледяной силы, только раздражение и усталость. Она отвернулась, ее взгляд упал на окно, на пятна лунного света. "Здесь что-то происходит. То, что не должно происходить." Она говорила больше для себя, чем для него. "Грани… истончаются. Тени становятся смелее."

"Тени?" – прошептал Сергей, вспоминая скрежет над потолком.

Элира вздрогнула, как будто очнувшись. Она резко повернулась к нему, ее глаза снова стали острыми, оценивающими. "Ты ничего не слышал? Ничего не видел? Странного?"

Сергей колебался. Рассказать про звук на крыше? Про силуэт? Но страх перед непредсказуемой реакцией был сильнее. "Нет," – солгал он. "Только тишину."

Она пристально смотрела на него, будто пытаясь уловить ложь. Потом ее плечи слегка опустились. "Хорошо. Держи глаза и уши открытыми. И рот закрытым. Любое необычное… может быть опасно. Для тебя особенно." Она сделала паузу, ее взгляд скользнул по его шее, где пульсировала жилка. В ее глазах снова мелькнул тот же странный, жадный интерес, смешанный с недоумением, что и раньше, когда она коснулась его щеки. Она быстро отвела взгляд.

"Я не понимаю," – признался Сергей, глядя на нее. "Почему ты… заботишься? Опасность для меня? Ты же сама говорила – я отсроченный приговор."

Элира сжала губы. Какая-то внутренняя борьба отражалась на ее лице. "Потому что ты… мой," – выпалила она наконец, и в ее голосе прозвучало что-то первобытное, почти звериное. "Моя ответственность. Моя ошибка. И если с тобой что-то случится не по моей воле…" Она не договорила, но Сергей понял. Это был вопрос власти. Контроля. Его смерть должна была быть по ее приказу, а не из-за какого-то внешнего фактора. Или… было что-то еще?

Глава 5

Скрежет за окном замер. Тень отползла, слившись с общим мраком за витражами. Кроваво-красное пятно лунного света снова залило пол. Сергей стоял, прижавшись спиной к кровати, кулаки сжаты до боли. В одной руке – крошечный костяной ключ, в другой – забытый кусок вяленого мяса, теперь казавшийся куском чего-то омерзительного. Готов? Он был готов только к тому, чтобы его сердце выпрыгнуло из груди. Готовность была иллюзией, слабой попыткой удержаться над пропастью безумия.

Тишина вернулась, но теперь она была другой. Насыщенной. Живой. Камни вокруг, казалось, впитывали его страх, его недоумение, его слабый человеческий жар и излучали обратно древний, безразличный холод и… ожидание. Слова Элиры эхом бились в висках: *Пробуждение. Прорыв. Будь готов ко всему.* Что пробуждалось? Что прорывалось сквозь веками наращенные стены этого ледяного ада?

Он медленно опустился на край кровати, спрятав ключ в карман джинсов. Мясо он швырнул обратно на стол. Аппетит пропал начисто. Осталась только липкая тошнота от страха и непонимания. *Тепло.* Она сказала это с ужасом. *Твоя кровь горячая. И я…* Что "и я"? Что она чувствовала, прикасаясь к нему? Почему ее собственный холод изменился? Почему стекло для нее стало "не холодным"?

Сергей подошел к стене, к тому месту, где Элира прикасалась к витражу. Он снова прижал ладонь к холодному камню рядом со стеклом. Все тот же пронизывающий холод. Но камни… Они дышали. Ему показалось? Нет. Это было не физическое дыхание. Это было ощущение древней силы, дремлющей в самой кладке, и теперь эта сила начинала шевелиться. Как спящий великан под тонкой коркой льда.

Он обошел комнату, медленно, осторожно прикасаясь ладонью к разным участкам стены. Везде камень отвечал ему ледяным безразличием. Но в углу, у самой кровати, под слоем вековой пыли и влаги, его пальцы нащупали что-то. Не гладкую поверхность, а… углубление? Небольшое, аккуратное, почти незаметное. Сердце Сергея екнуло. Он смахнул пыль густым слоем лежащую на нижних камнях. Да, это было углубление. Почти прямоугольное, размером с… с ладонь? Или с маленькую шкатулку? И в его центре – крошечное отверстие. Круглое. Гладкое. Как замочная скважина.

Сергей замер. Ключ. Костяной ключ. Его находка. Он судорожно полез в карман, вытащил гладкий, холодный обломок кости. Острый конец. Он поднес ключ к отверстию. Размер… Размер казался подходящим. Его пальцы дрожали. Открыть? Что там? Ловушка? Или… выход? Спасение? Или что-то гораздо худшее?

*Не доверяй никому. Ни теням. Ни сладким речам. Ни даже…* Элира не договорила. Ни даже ей? Но ключ… Мог ли он быть от нее? Уронила в тот момент растерянности? Или это была ее последняя, отчаянная подсказка? Или же это был подвох Дариуса? Или самого Владлена, проверяющего его склонность к бегству?

Скрежет раздался снова. На этот раз не снаружи. Изнутри стены. Прямо за тем местом, где он нашел углубление. Звук камня, трущегося о камень. Сухой, скрежещущий, полный угрозы. Сергея отбросило от стены. Он застыл посреди комнаты, глядя на пыльное углубление и на ключ в своей дрожащей руке. Скрежет повторился. Ближе. Громче. Казалось, что-то огромное и каменное движется внутри толщи стены, направляясь… к нему.

Паника сжала горло. Он не думал. Инстинкт самосохранения пересилил страх ловушки. Он бросился к углублению, вставил костяной ключ в отверстие. Кость вошла гладко, до самого основания. Он повернул.

Ключ повернулся легко, почти без усилий. Раздался тихий, мелодичный щелчок, как будто сработал крошечный, изящный механизм. Пыльное углубление… сдвинулось. Не открылось, а сдвинулось вбок, скользя по камню с легким шипением, обнажая за собой темную, узкую вертикальную щель в стене. Не дверь. Щель. Шириной едва ли в ладонь, высотой сантиметров тридцать. И из нее потянуло.

Не холодом замка. Не запахом пыли. Оттуда пахнуло сыростью, гнилью и чем-то животным. Диким. И… движущимся воздухом. Сквозняком. Значит, там было пространство. Другое место. Туннель? Шахта? Черная дыра?

Сергей заглянул в щель. Густая, непроглядная тьма. Сквозняк был слабым, но ощутимым. Он прислушался. Из темноты доносились звуки. Не скрежет камней. Другие. Капающая вода. Далекий, протяжный вой, похожий на ветер в трубе, но слишком… осмысленный. И шелест. Множественный, сливающийся шелест, как будто тысячи крыльев или лапок скользят по камням где-то внизу.

Это не было спасением. Это было входом в другой кошмар. Но скрежет в стене нарастал. Камни буквально вибрировали под его ладонью. Что бы ни двигалось внутри – оно было почти здесь.

Решение пришло мгновенно, рожденное слепым ужасом. Он не останется здесь, чтобы встретить то, что ползет в стене. Он выдернул ключ из скважины. Щель оставалась открытой. Он сунул ключ обратно в карман. Теперь надо было расширить проход. Достаточно, чтобы протиснуться.

Он схватил единственный стул, тяжелый, дубовый. Изо всех сил, с криком ярости и страха, он ударил ножкой стула по краю каменной плиты, скрывавшей щель. Раздался глухой удар. Камень дрогнул, но не поддался. Он ударил снова. И снова. Осколки камня и пыль посыпались вниз. Щель сверху немного увеличилась. Он бил, не чувствуя усталости, подгоняемый нарастающим скрежетом и вибрацией стены. Еще удар! Еще! Камень треснул. От плиты откололся кусок. Щель стала шире. Теперь в нее можно было просунуть плечо.

Скрежет за стеной превратился в грохот. Камни вздрагивали. Пыль сыпалась с потолка. Что-то было уже совсем близко. Сергей отшвырнул стул. Он втиснул голову и плечо в темную щель. Камни царапали кожу, одежду. Он вдохнул запах гнили и влаги. Пространство за щелью было узким, но проходимым – что-то вроде расщелины между каменными стенами. Он извивался, отталкиваясь ногами от пола своей тюрьмы, вползая в темноту, в неизвестность.

Последним, что он увидел, оглянувшись в свою бывшую камеру, было то, как часть стены рядом с углублением вздулась и треснула. Из трещины показалось что-то серое, шершавое, похожее на гигантский, слепой сустав членистоногого. И навстречу этому ужасу в комнату, через открытую щель в стене, хлынул поток холодного, сырого воздуха из темной расщелины.

Глава 6

Тьма была абсолютной. Густой, как деготь, липкой, как смола. Она обволакивала Сергея, залезала в рот, в нос, в уши, глуша все, кроме бешеного стука сердца и собственного прерывистого дыхания. Он полз. Куда? Не знал. Прочь. Прочь от рева, скрежета и того шипящего смешка, что навсегда остался в его бывшей камере вместе с обломками стула и запахом страха.

Камни под руками и коленями были мокрыми, скользкими, покрытыми чем-то склизким – мхом? Плесенью? Он не хотел думать. Воздух в узкой расщелине был спертым, пропитанным запахом сырой земли, гниющей органики и… чего-то звериного. Того самого, что издавало тот протяжный вой. Вой повторился, глуше, словно из другого ответвления этого каменного лабиринта. Шелест множества лапок тоже не умолкал, то приближаясь, то удаляясь, создавая жуткую стереофонию тьмы.

Сергей двигался на ощупь. Одна рука вытянута вперед, ощупывая путь, вторая прижималась к груди, будто защищая спрятанный там костяной ключ. Он боялся его потерять. Этот крошечный обломок был единственной нитью к… к чему? К спасению? Или к еще большей беде? Но он был *его*. Его находка. Его сомнительная победа над каменной тварью.

Расщелина то сужалась, заставляя его втягивать живот и протискиваться с усилием, царапая кожу о шершавые стены, то неожиданно расширялась, превращаясь в крошечные гроты, где можно было на секунду выпрямиться и перевести дух. В одной такой нише его ступня нащупала что-то твердое и округлое. Он замер, сердце уйдя в пятки. Осторожно, дрожащими пальцами, он коснулся находки. Кость. Длинная кость. Человеческая? Или животного? Рядом валялись еще несколько. И череп. Маленький. С пустыми глазницами, смотрящими в никуда. Сергей отпрянул, спина ударилась о стену. Шепот пронесся по гроту – не голос, а просто ощущение движения воздуха, будто мимо промчалась стая невидимых существ. Шелест усилился на мгновение, потом стих.

Он пополз дальше, быстрее, подгоняемый новым приступом паники. *Тут умирали. Тут умирали давно.* Мысль была холодной и четкой. Этот лабиринт был не просто ходами. Он был кладбищем. Или кормушкой.

Внезапно сквозняк усилился. Поток холодного, чуть менее спертого воздуха ударил ему в лицо. Где-то впереди был выход? Или просто более просторный ход? Он ускорился, надежда слабым огоньком тепла тлея в груди. Расщелина вывела его в более широкий проход. Пол здесь был не таким скользким, более ровным, словно выложенным грубыми плитами. Воздух пах иначе – пылью, древним камнем и… воском? Сергей выпрямился во весь рост, потянувшись руками вверх. Потолка не достал. Пространство вокруг казалось огромным, пустым, его шаги отдавались глухим эхом.

Он сделал шаг вперед, потом еще один. И наткнулся ногой на что-то. Что-то металлическое. Лежащее на полу. Он наклонился, ощупывая руками в темноте. Цепь. Толстая, тяжелая, ржавая. И кольцо. Кольцо, вбитое в каменный пол. К кольцу была прикована… ножная кандалина. Пустая. Рядом – еще одна. И еще. Ряды прикованных к стене кандалин. Он стоял в древней тюрьме. Или в помещении для принесения жертв?

Шаги. Четкие, быстрые шаги. Не из прохода позади. Спереди. И не один человек. Двое? Трое? Они приближались. И несли свет. Желтое, колеблющееся сияние факелов залило дальний конец огромного зала, выхватывая из тьмы колонны, грубо отесанные, и ряды пустых кандалин. Свет упал и на Сергея.

"Эге! А у нас тут мышка забежала!" – раздался знакомый сладкий голос, полный злорадства. Дариус. Он шел впереди, держа высокий факел, пламя которого отражалось в его золотых глазах. За ним – два вампира в темных, практичных одеждах, похожих на стражей. Их лица были бесстрастны, но взгляды, устремленные на Сергея, горели знакомым голодом.

Сергей окаменел. Бежать? Куда? В темноту? Но там шелест и вой. Назад? В расщелину, где его ждала каменная тварь? Он был в ловушке.

"Кузина будет так рада, что мы нашли ее потерянную игрушку," – Дариус приближался, его улыбка была оскалом хищника. "Хотя, судя по разрухе в его клетке, он не очень-то хотел быть найденным. И что это за дырка в стене? Ты что, крот, смертный?" Он остановился в нескольких шагах, свет факела бросал длинные, пляшущие тени на стены и пустые кандалы. Его спутники разошлись в стороны, отрезая пути к отступлению. "Ну что ж, время игры закончилось. Отец решил, что твоя кровь… достаточно протрезвела для проверки."

Один из стражей сделал шаг к Сергею. Его рука с длинными, острыми ногтями потянулась, чтобы схватить.

Рев. Не вой вдали. Не скрежет. Глухой, яростный рев, сотрясающий каменные своды. Он донесся из того самого прохода, откуда пришел Сергей. И за ним – грохот. Грохот падающих камней, треск ломающейся кладки.

Все, включая Дариуса, резко повернулись к источнику звука. Сладкая улыбка слетела с лица вампира, сменившись настороженностью и… страхом? "Что это?.." – прошептал он.

Из прохода, из которого только что выбрался Сергей, вывалилось нечто. Огромное, бесформенное на первый взгляд. Серо-коричневое, словно слепленное из глины и камней. Оно заполнило проход, его поверхность шевелилась, как будто под ней двигались десятки конечностей. Два огромных, слепых углубления на передней части могли быть глазами. И из глубины этого чудовища доносилось шипение. То самое шипящее подобие смеха, что Сергей слышал в своей камере.

"Карамрак!" – один из стражей выдохнул с таким ужасом, что Сергея бросило в дрожь. "Но они же спят! Веками!"

"Очнулся!" – крикнул второй страж, отступая, его рука инстинктивно потянулась к кинжалу за поясом. "И он голоден!"

Каменное чудовище – Карамрак – двинулось вперед. Оно не шло, оно *перетекало*, его тело деформируясь, камни скрежеща и перемалываясь. Оно целилось не на стражей и не на Дариуса. Его слепые ямы были обращены на Сергея. На его тепло. На его *жизнь*.

Дариус выругался, что-то древнее и злое. "Бери его!" – закричал он стражникам, указывая на Сергея. "Не дайте твари его сожрать! Владлену нужен он целым!"

Но стражи колебллись. Ужас перед древним чудовищем, пробудившимся в стенах их собственного дома, был сильнее приказа. Карамрак ускорился, его шипение стало пронзительным, леденящим душу. Каменная масса заколебалась, и из нее, как гарпун, выстрелил отросток – длинный, острый, из серой, блестящей породы. Он пронзил воздух, целясь прямо в Сергея.

Глава 7

Черная вода озера была ледяной. Она обожгла кожу, проникнув сквозь тонкую ткань джинсов и ботинок мгновенно. Сергей вздрогнул, но не остановился. Страх перед тем, что могло гнаться за ним по туннелю – Дариус, стражи, каменная тварь – гнал его вперед сильнее ужаса перед темной глубиной. Он шел, высоко поднимая ноги, вода хлюпала и цеплялась, как жидкая смола. Глубина нарастала быстро. Уже по колено. По пояс. Зеленоватый свет фосфоресцирующих грибов, висящих под сводами пещеры, преломлялся в черной воде, создавая жутковатые, пляшущие блики.

Он оглянулся. Берег тонул во мраке. Туннель, из которого он вышел, был лишь черной щелью в каменной стене. Ни звука оттуда не доносилось. Ни рева, ни криков. Только его собственное тяжелое дыхание и мерзкий плеск воды. Тишина была почти хуже шума битвы. Она означала неясность. Кто победил? Кто теперь идет по его следу?

Сергей сжал в кулаке костяной ключ, ощущая его острый конец. Он был его единственным якорем в этом море безумия. Сделав последний рывок, он выбрался на скользкие камни маленького островка. Вода с него лилась ручьями, но холод был уже не важен. Перед ним возвышалась дверь склепа. Древняя, из почерневшего от времени дерева, скрепленная толстыми железными полосами, покрытыми буграми ржавчины и какими-то темными наростами – то ли лишайником, то ли запекшейся слизью. В центре, на уровне его глаз, была та самая замочная скважина. Круглая, небольшая, с темным зевом внутри.

Сердце колотилось где-то в горле. Что ждало за этой дверью? Ловушка Владлена? Сокровище? Проклятие? Или просто еще одна камера для пыток? Но назад пути не было. Он вставил костяной ключ. Кость вошла гладко, до упора. Он повернул.

Щелчок прозвучал громко в звенящей тишине пещеры. Не мелодичный, как в камере, а тяжелый, глухой, словно сдвинулся огромный камень где-то внутри. Ржавые петли заскрипели, пронзительно, как крик раненого зверя. Дверь подалась внутрь, открывшись на узкую щель. Оттуда пахнуло запахом, от которого Сергея повело назад – пылью тысячелетий, тленом, сухой гнилью и… озоном? Как после грозы. Но грозы здесь не было.

Он толкнул дверь плечом. Она поддалась с трудом, со скрежетом, открывшись достаточно, чтобы протиснуться внутрь.

Склеп был маленьким. Квадратным. Стены, потолок, пол – все было вытесано из того же темного, грубого камня, что и весь замок. Никаких украшений. Никаких надписей. Только в центре стоял единственный объект. Не саркофаг. Не гробница. Статуя.

Она была чуть выше человеческого роста, высеченная из цельного куска черного, как ночь, камня, отполированного до тусклого блеска. Камень был незнаком – ни гранит, ни базальт. Что-то тяжелее, плотнее, казалось, впитывающее даже скудный зеленоватый свет извне. Статуя изображала двух фигур, сплетенных в вечном объятии, но объятии странном, мучительном.

Женщина и мужчина. Их тела были вырезаны с потрясающей, жутковатой реалистичностью. Женская фигура была тоньше, изящнее, ее лицо, обращенное вверх, застыло в выражении экстаза и невыносимой муки одновременно. Рот был приоткрыт, будто в беззвучном крике или стоне. Мужская фигура была мощнее, он обхватывал женщину сзади, его лицо было скрыто в изгибе ее шеи, но поза говорила не о нежности, а о владении, о поглощении. Его руки впивались в ее плечи, пальцы казались когтями. А из его рта, уткнувшегося в ее шею, высекался тонкий, извивающийся желобок – словно струйка чего-то стекала вниз по ее телу к основанию статуи. Крови? Энергии? Жизни?

Сергей подошел ближе, завороженный и омерзительный. Камень был ледяным на ощупь, но не просто холодным. Он словно *высасывал* тепло. От прикосновения пальцы немели. Он увидел, что у основания статуи, там, куда стекала воображаемая струйка, камень был темнее, почти фиолетовым, и на нем лежал тонкий слой черной пыли. Пепел?

Он обошел статую. Спина мужской фигуры была покрыта… не одеждой. Чешуей? Или стилизованными перьями? Что-то нечеловеческое. А между лопатками угадывались контуры сложенных крыльев. Не ангельских. Кожаных, как у летучей мыши, но огромных.

*Они любят тепло. Как и мы.* Слова Дариуса о тенях всплыли в памяти. Сергей посмотрел на статую с новым ужасом. Это не были вампиры. Это было что-то древнее. Темнее. И это что-то питалось. Здесь. В самом сердце замка. Или замок был построен *вокруг* этого места? Вокруг этого склепа?

Его взгляд упал на основание статуи. Там, в черной пыли, что-то блеснуло. Тускло, но заметно в этом мраке. Он осторожно, преодолевая отвращение, стер слой пыли пальцем. Под ним оказалась металлическая пластина. Небольшая, прямоугольная, из тусклого серебра или какого-то белого металла. На ней были выгравированы символы. Не буквы. Не язык, который он знал. Это были причудливые завитки, спирали, острые углы, напоминающие одновременно и древние руны, и когти, и языки пламени. Но в центре пластины был один символ, повторенный трижды – стилизованное изображение глаза. Того самого глаза, что был на витражах в его камере. Глаза, который видел все.

Сергей попытался поддеть пластину. Она не поддавалась. Была впаяна или вмурована в камень. Он провел пальцем по гравировке. Холод металла прожгёл кожу. И в этот момент – *он почувствовал*.

Не звук. Вибрацию. Идущую от статуи. Слабую, едва уловимую пульсацию. Как биение огромного, спящего сердца. И вместе с ней – шепот. Не в ушах. Внутри черепа. Множество голосов, сливающихся в один навязчивый гул. Шепот камней. Шепот веков. Шепот голода.

*Тепло… Жизнь… Пришло…*

Сергей отпрянул от статуи, спина ударилась о холодную стену склепа. Шепот стих, но ощущение пульсации осталось. Статуя *жила*. Или то, что она представляла, просыпалось? Пробуждение, о котором говорила Элира? Прорыв?

Внезапный плеск воды за дверью склепа заставил его вздрогнуть. Кто-то вошел в озеро! Сергей метнулся к двери, прильнул к узкой щели. Зеленоватый свет озера освещал черную воду. По ней, быстро, почти не оставляя ряби, шла фигура. Не Дариус. Не стражи. Не каменное чудовище.

Элира.

Она была одна. Ее темное боевое одеяние было порвано в нескольких местах, на щеке темнела длинная царапина. Она шла по воде, как по твердой поверхности, ее бледное лицо было напряжено, глаза, черные и огромные, сканировали берег, остров, склеп. В них горела не ярость, а лихорадочная тревога. Она искала его.

Глава 8

Тишина после захлопнувшейся плиты была оглушительной. Не абсолютной – ее сразу же заполнил свист ледяного ветра, рвущегося снизу по лестнице, и их собственные учащенные вдохи, отдававшиеся эхом в узком каменном колодце. Зеленоватый свет озера исчез, сменившись кромешной тьмой, густой и тяжелой, как сажа. Сергей замер, цепляясь за холодные, шершавые ступени, потеряв ориентацию. Куда идти? Вниз? В эту черную бездну?

Холодное прикосновение на его руке. Пальцы Элиры. Твердые, как мрамор, но без прежней убийственной стужи. В них была лишь влажная прохлада камня и напряжение.

"Держись," – ее голос прозвучал прямо перед лицом, тихо, но отчетливо сквозь вой ветра. "Иди за мной. Не отпускай."

Ее рука потянула его вниз. Сергей покорно последовал, шаг за шагом ощупывая ногой каждую новую ступень. Лестница была крутой, высеченной небрежно, местами обрушившейся, заставлявшей их переступать через груды щебня. Ветер усиливался с каждым витком спирали, нывший в узком пространстве, как голодный зверь. Он пробирал до костей, несмотря на мокрую одежду Сергея, заставляя его зубы выбивать дробь. Элира, казалось, не замечала холода.

Они спускались долго. Минуты сливались в ощущение бесконечного падения сквозь каменные недра мира. Потом Элира остановилась. Сергей наткнулся на нее спиной.

"Что?" – прошептал он, едва разжимая закоченевшие челюсти.

"Свет," – ответила она. "Впереди. Слабый."

Сергей всмотрелся в темноту. Да, внизу, далеко впереди, тускло мерцала бледная точка. Не зеленоватая, как грибы. Белая. Холодная. Как лунный свет, но под землей его быть не могло.

Они двинулись дальше, к свету. Он рос, превращаясь в размытое пятно, а затем в проем. Лестница вывела их на обширную каменную площадку. Воздух здесь был неподвижен, тих и так же ледяно-сыр. Источник света оказался не солнцем и не луной. Стены и высокий сводчатый потолок огромного зала были покрыты… костями.

Не грудами. Не хаотично. Они были вмурованы в камень, образовывали сложные, жутковато красивые узоры – спирали, круги, переплетающиеся линии. Ребра, позвонки, черепа, длинные кости конечностей – все было тщательно подобрано по размеру и цвету, создавая мозаику смерти. И они *светились*. Слабым, фосфоресцирующим белым светом, как гнилушки в лесу, но в тысячу раз ярче. Этот костяной свет заливал все пространство, придавая ему нереальный, похоронный вид.

"Склеп Предков," – прошептала Элира, ее голос звучал чужим, полным подавленного благоговения и страха. "Но не наших. *Их* предков." Она кивнула на узоры. "Это не человеческие кости."

Сергей присмотрелся. Черепа были слишком вытянутыми, с острыми клыками даже в окаменевшей челюсти. Позвонки имели лишние отростки. Ребра – странные изгибы. Это были останки существ, лишь отдаленно напоминающих людей или вампиров. Древних. Тех, кто был до.

Зал был пуст, кроме костяных узоров и… трона. В дальнем конце, на невысоком каменном подиуме, стояло массивное сиденье, вытесанное из цельного куска черного камня, такого же, как статуя у озера. Оно было грубым, угловатым, лишенным украшений. И на нем сидел… скелет.

Не человек. Не вампир. Существо с огромным черепом, увенчанным рогатыми отростками, с длинным позвоночником, переходящим в хвост, замерзший в петле на полу. Его костяные руки лежали на подлокотниках, пальцы-когти впивались в камень. В пустых глазницах горели две крошечные точки того же фосфоресцирующего белого света, что и в стенах. Он сидел, склонив голову, будто в вечном раздумье или ожидании.

"Страж Порога," – сказала Элира, не приближаясь. "Он не мертв. Он… ждет."

"Ждет чего?" – Сергей почувствовал, как холод проникает глубже кожи, в самые кости.

"Пробуждения. Или жертвы. Чтобы пропустить вниз." Она вытащила из складок одежды свиток – темную кожу, взятую из ниши статуи. Развернула его. На внутренней стороне, выжженные или выгравированные, виднелись те же странные символы, что и на серебряной пластине, и стилизованная карта – спирали, точки, линии, ведущие вглубь. И в центре – все тот же Трехглавый Глаз. "Путь лежит через него. Через его трон."

Она подошла к краю подиума. Скелет не шелохнулся. Белые точки в глазницах горели ровно. Элира подняла свиток, держа его так, чтобы символы были обращены к Стражу. Ничего не произошло.

"Нужна кровь," – прошептала она, больше себе, чем Сергею. "Кровь жизни. Чтобы разбудить страж или… умилостивить."

Она повернулась к Сергею. В ее глазах мелькнула борьба. Старая, холодная часть ее требовала просто взять, использовать его как ресурс. Но что-то иное, новое, сдерживало. "Дай мне твою руку," – сказала она, не как приказ, а как просьбу.

Сергей колебался. Доверить ей свою кровь? Здесь, перед этим костяным ужасом? Но выбора не было. Он протянул руку. Элира быстро, почти не касаясь, провела острым ногтем по его ладони. Боль была острой, но короткой. Капля темной крови выступила на порезе.

Она не стала пить. Не стала даже подносить к своим губам. Вместо этого она быстро повернулась и брызнула кровью на каменный пол перед троном Стражу.

Алая капля упала на темный камень. И зашипела. Не от жара. От холода. Камень будто втянул кровь мгновенно, оставив лишь темное пятнышко. И тогда Страж пошевелился.

Не резко. Медленно, с леденящим скрипом суставов, веками не двигавшихся. Его огромный череп поднялся. Белые точки-глаза сместились, уставившись не на Элиру, а на Сергея. Сергею показалось, что в них нет ни жизни, ни мысли. Только древний, автоматический голод. И *знание*.

Затем Страж поднял костяную руку. Длинным, острым пальцем он ткнул в центр трона, туда, где сидел. Камень под пальцем прогнулся, как податливая глина, образовав углубление. Внутри что-то щелкнуло.

С грохотом, сотрясающим костяные стены, часть подиума *позади* трона разъехалась в стороны. Открылся не проход. Зияла черная, вертикальная щель в полу, шириной в метр. Из нее пахнуло не ветром. Запахом звездной пустоты, космического холода и… бесконечного падения. И шепотом. Тот самый шепот, что Сергей слышал у статуи у озера, но в тысячу раз сильнее. Шепот, который был не звуком, а вибрацией в костях, давлением на разум. Шепот голода, тоски и обещаний.