(не) Пара Его Величества. Связанные судьбой

Глава 1

Я… вышла замуж?!

Это не наваждение и не дурной сон? Это все происходит на самом деле?

Я сидела, сжав плед до побелевших костяшек, и смотрела на брачную татуировку на своем запястье, как на приговор.

Зеленая магия пульсировала в такт моему сердцу, тянулась к знаку Шэратана невидимыми, но прочными нитями. Я чувствовала эту связь как магнитное притяжение, которое приходилось преодолевать усилием воли.

Инстинкт взял верх над шоком. Я схватила угол шерстяного пледа и принялась яростно тереть кожу над татуировкой. Грубая шерсть впивалась, оставляя красные полосы, но зеленая вязь под ней не тускнела, не расплывалась, не стиралась. Она сияла с невозмутимой, насмешливой стойкостью.

– Должен быть способ что-то с этим сделать! – вырвалось у меня, голос звучал чужим, сдавленным отчаянием.

Я посмотрела на Шэра, пытаясь найти в его глазах опровержение этого кошмара. Он набросил рубашку и теперь стоял у простого деревянного стола, наливая воду из высокого глиняного кувшина в такую же чашку. Его движения были плавными, уверенными, почти… обыденными. Свет из окна выхватывал рельеф мышц на спине и руках под тонкой тканью рубахи.

– Какой? – спросил он спокойно.

Слишком спокойно. Его синие глаза встретили мой взгляд. Никакой тревоги, лишь глубокая, утомленная серьезность и… что-то еще. Любопытство? Ожидание?

– Не знаю!.. Развод! – выпалила я первое, что пришло в пустую, паникующую голову.

– После магического венчания? – в голосе Шератана прозвучала не насмешка, а холодная констатация факта. Он протянул мне чашку с водой. – Пей. Ты обезвожена.

Я машинально обхватила чашку ладонями. Руки дрожали так, что вода расплескивалась через край, оставляя холодные капли на коже.

Судорожно сделала глоток. Вода была прохладной, чистой, но не принесла облегчения. Зубы нелепо стукнули о глиняный ободок.

– Я вообще не собиралась замуж! – голос сорвался, став выше, резче. Отчаяние прорывалось наружу. – Тем более…

Я осеклась, укусив язык.

Глаза Шэра сузились. В их синей глубине мелькнуло что-то острое, хищное. Он сделал шаг ближе, и его тень накрыла меня.

– Продолжай, - предложил он. В воздухе повисло напряжение, густое, как смола.

Я закусила губу, отводя взгляд. Говорить сейчас, в этом состоянии, с этим знаком на руке… Нет. Я промолчала, сжимая чашку так, что пальцы побелели.

Он не стал настаивать. Вместо этого угол его губ снова тронул тот же ироничный, знакомый изгиб.

– Тем более за невольника с проклятой меткой, да? – произнес он, и его слова упали, как камни. – Или за убийцу? Или за того, кто не помнит даже своего имени?

Я вскинулась.

— Перестань! Я не это имела в виду! – вспыхнула я, чувствуя, как жар стыда и гнева заливает щеки. Его спокойствие, его принятие ситуации бесили меня сильнее всего. – И вообще, лишь бы человек был хороший!

Шэр наклонил голову, изучая меня. Синий взгляд скользнул по моему лицу, по сжатым кулакам, по пледу, прижатому к груди.

– А я, значит, недостаточно хорош?

– Ты вообще не человек! – выпалила я, не думая, загнанная в угол его логикой и собственным замешательством.

Он рассмеялся. Коротко, сухо.

– Как и ты, – парировал он мгновенно. – Лесная ведьма. Друид. – Он сделал паузу, давая этим словам проникнуть глубже. – Разве не так?

Я вскочила на ноги. Плед сполз, открыв ноги почти до колен. Холодный воздух комнаты обжег кожу. Я остро осознала, что на мне только его огромная рубаха, свисающая почти до колен, и больше ничего.

Совершенно.

Я вскрикнула от неловкости и ярости, судорожно запахиваясь в плед снова, натягивая его до подбородка.

– Знаешь что?! А ты! Ты… – Я задыхалась, пытаясь подобрать слова, достаточно острые, достаточно обидные, чтобы пронзить его броню спокойствия. Не нашла. – Какого цербера ты вообще так спокоен?! Тебе что, все равно, что мы оказались женаты?!

Шэр смотрел на мою истерику с тем же невозмутимым выражением. Потом его губы медленно растянулись в усмешке, а в глазах вспыхнул странный, неуловимый огонек.

– Может, я как раз об этом и мечтал?

– Иди в Тартар со своими шуточками! – выдохнула я, чувствуя, как слезы подступают к глазам от бессилия и ярости. Я схватилась за голову ладонями, зарывая пальцы в спутанные волосы, пытаясь выдавить из себя хоть одну разумную мысль.

Что же делать?.. Что?..

Я закачалась на месте, не замечая, что плед снова грозит сползти на пол.

И тут пришла спасительная мысль: Патрик и Шана! Они знали древние законы, магию договоров. Они помогали с фальшивой свадьбой. Они должны знать, можно ли аннулировать настоящий брак!

Не может же все быть настолько фатальным!

– А я еще думала, что не может быть ничего хуже, чем невыполнимое задание первой группы, – невесело хмыкнула я, уже чувствуя слабый прилив надежды. Пусть маленький, но якорь.

Я сделала еще один глоток воды, наконец, поймав точку контроля и беря себя в руки.

- Ну, знаешь, все вот это, - я взмахнула рукой, очерчивая предел, - найти способ выжить, пока за нами охотится наемный убийца. Разобраться с серебряными рудниками и каким-то образом поймать это вакхово животное для императорского зоопарка. А теперь еще и это…

Шэр молча наблюдал за внезапной переменой моего настроения. Он подошел к окну, глядя на просыпающийся Клонтибрет за окнами таверны. Его профиль на фоне солнца казался вырезанным из камня, сильным и непроницаемым.

– Поверь, тебя еще ждут проблемы посерьезнее, чем первое задание.

– Это какие же?

Он обернулся. В его синих глазах читалась ирония и легкая тень сочувствия. На секунду он замялся, будто взвешивал слова или хотел сказать нечто совершенно другое, а после с привычной усмешкой бросил:

– Например, все рассказать Сильвии и Марку.

Мгновенно перед моим внутренним взором возник образ циничного рыжего мага, а после жрицы, правильной до зубовного скрежета. Представила их лица, когда мы объявим: "Кстати, мы больше не притворяемся, мы настоящие муж и жена. Брачная ночь прошла отлично".

Глава 2

Моя комната была все такой-же крошечной и скудно обставленной, но сейчас она казалась спасительной крепостью. Я заперла дверь на засов и опустилась на пол. Глубоко вдохнула, задержала воздух, а потом медленно выдохнула.

Медитация.

Первое упражнение, которому учат в Обители друидов. Корни к земле, крона к небу… Оно мне помогало всегда. Всегда!

Но сейчас вместо умиротворения я почувствовала лишь предательское эхо его тепла на своей коже там, где он прижимал меня к стене. Его палец на щеке… Слишком интимный, чувственный жест…

Это теперь так будет всегда?!

Застонав, я бросила это бессмысленное занятие и принялась собирать вещи в походную сумку, которая валялась в углу. Чистая рубаха, штаны, нижнее белье, кусок мыла… Рутина успокаивала.

Быстро переоделась. Заплела волосы в тугую, привычную косу, отгоняя мысли о том, как они растрепались вчера… и как его пальцы могли в них запутаться.

Стоп. Не нужно сейчас об этом думать. Совсем ни к чему.

В последний раз окинула взглядом комнату и решительно потянула за скобу двери.

Дыхание перехватило.
Он стоял напротив. В полумраке узкого коридора. Неподвижный, как изваяние, прислонившись спиной к грубой деревянной стене прямо напротив моей двери. Его могучие скрещенные руки подчеркивали ширину плеч, длинные белые волосы были убраны в привычный хвост, открывая острые уши и сильный профиль.

Все утренние попытки успокоиться и собраться, рухнули в одно мгновение.

– Очаровательно, – я хлопнула дверью, запирая замок. – Теперь вечно за мной ходить будешь? Как верный пес?

Он оттолкнулся от стены. Внушительный. Неумолимый. Выпрямляясь во весь свой рост, который заставлял низкий потолок коридора казаться еще ниже. Его тень накрыла меня.

– Как и всегда, Роксана, – произнес он тихо, но так, что по коже пробежали мурашки. – С тех пор, как ты купила меня. Разве не так?

Его слова повисли в воздухе. Он был прав. Опять.

Но почему-то от мысли, что “Он будет рядом. Как и всегда”, вдруг стало легче…

Шум таверны обрушился на нас, как волна, когда мы спустились в зал. Гул голосов, звон кружек, запах жареного лука, пива и древесного дыма – все смешалось в густую, душную атмосферу.

Пришлось напрячься, чтобы рассмотреть в этом хаосе друзей. Они сидели за крайним от окна столиком.

Сильвия, как всегда выглядела идеально: одежда складочка к складочке, безупречные золотистые волосы уложены в прическу. Будто она вчера не участвовала в битве с некромантом, а была на горячих источниках.

Вот только ее голубые глаза широко раскрыты, а лицо покраснело от возмущения.

– ...а потому что, я превращаюсь в монстра! – шипела она Марку, который сидел напротив, скрючившись над столом как разъяренный рыжий паук. – В блохастую псину! Вот почему! Понял?!

Я не услышала ответа Марка. Силь заметила нас первой. Ее глаза метнулись от моего, наверняка еще взъерошенного вида, к Шэру, стоящему позади меня с каменным лицом.

Марк тоже обернулся, мгновенно делая невозмутимый вид. Его зеленовато-карие глаза, острые и насмешливые, мгновенно просканировали нас и его брови поползли вверх.

– Ну вы и спите! – фыркнул он, откидываясь на спинку скамьи. На столе перед ним дымилась общая миска рагу. – Вы бы еще до обеда подушку давили!

– Хотим и спим! – огрызнулась я.

– Вместе что ли? – хохотнул маг, неожиданно попадая прямо в цель.

Я задохнулась. Впервые мне настолько сильно хотелось кого-то убить.

– А даже если и так, - голос Шэра был низким и ровным, но каждый слог падал, как отточенная сталь. - Это не твое дело.

Теперь я была готова убить двоих.

Марка за его ядовитый язык, а Шератана за эту убийственную правдивость, которая звучала как признание.

– Ради всех богов, заткнитесь! – рявкнула я. – И просто дайте мне поесть, пока я не начала кого-нибудь душить этой похлебкой!

Атлант хмыкнул что-то неразборчивое в своей манере, но продолжать не стал. И на том спасибо.

Зато Марк даже не моргнул. Его взгляд, пронзительный и аналитический, скользнул по моему лицу, потом вернулся к Шэру. В его глазах мелькнуло что-то острое: не просто насмешка, а любопытство следователя, наткнувшегося на улику.

– Кто тебя укусил, Рокс? – спросил он с преувеличенной заботливостью, подпирая подбородок. – Остроухий, что ли? Я, кстати, стучал к тебе утром. Проверить, жива ли невеста после… э-э-э… брачной ночи. Но видимо, ты была… занята.

– Гуляла, – я послала Марку свой самый открытый, "честный" взгляд. Ну да, "гуляла" в соседней комнате… с атлантом. Обычное такое утро. – А ты что хотел?

– На пасеку некроманта вместе пройтись. На рассвете. Посмотреть, что там и как после вчерашнего побоища. В итоге сходил один.

– И как? Нашел что-нибудь стоящее? – спросила я, стараясь звучать заинтересованно.

С величайшей осторожностью я потянулась к общей миске с рагу. Каждое движение руки было выверенным: манжета не должна была задраться, обнажая кожу с брачной татуировкой. Я пока так и не придумала, как лучше сообщить друзьям “потрясающую новость”.

Внезапная мысль вдруг пришла в голову: А зачем им вообще что-то знать?

Если Шана или Патрик знают способ аннулировать этот проклятый брак… Зачем тревожить Марка с Сильвией и сеять панику? Через неделю, глядишь, татуировка погаснет сама собой, и об этом позоре будем знать только я и атлант. Только мы двое.

Мысль была одновременно утешительной и пугающей.
– Ничего не нашел, – поморщился Марк, откусывая краюху хлеба. – После завтрака глянем еще раз вместе. А сейчас предлагаю обсудить дальнейшие планы.

– Ты говоришь про серебряные шахты? – уточнила Сильвия, аккуратно убирая прядь волос.

Ее голубые глаза смотрели на Марка с доверчивым вниманием, от которого у того слегка дрогнули губы. Он быстро отвел взгляд.

- Угу, шахты, – буркнул Марк, внезапно сосредоточившись на куриной ножке. – Все равно задание Роксаны мы сейчас выполнить не можем. И где взять это животное для зоопарка вообще неясно. Из всей живности за ней следом таскается только атлант и Священный Мордобой.

Глава 3

После завтрака мы двинулись к пасеке Саймона. Воздух Эрина был влажным и прохладным, пах хвоей и луговыми цветами.

Марк шагал впереди, он жестикулировал, обращаясь больше к пространству, чем к нам конкретно:

— Чернокнижник двадцать лет прятался, экспериментировал… Должно же что-то остаться! Дневники, артефакты, какие-то заметки.

Шэр шел рядом со мной, чуть сзади. Он молчал большую часть пути, но на реплику Марка отозвался своим низким, спокойным голосом:

— Если он хотел быть тенью, то вряд ли стал бы разбрасывать черномагические безделушки по двору. Или вести дневник с пометкой «План по убийству молодоженов». Он был безумен, но не глуп.

Я молчала. Мысли путались. Проклятая татуировка под рукавом пульсировала в такт шагам, напоминая о вчерашней ночи. О тепле его тела, о его руке на моей щеке… и о его словах утром: «Попробуй».

Разрушенный дом Саймона предстал перед нами как мрачная иллюстрация его собственной судьбы. То, что не было обращено в прах его же заклятием старения, довершили мы и Годраш. Остатки стен чернели, словно обугленные, крыша провалилась внутрь.

Мы молча осмотрели руины.

Подвал оказался завален, сарай пуст. Ни дневников, ни артефактов, ни намека на лабораторию безумца. Даже следов сильной магии Марк не уловил: все было сожжено или рассеяно в момент смерти некроманта.

Разочарование повисло в воздухе.

— Ничего, — констатировал Марк, вытирая пот со лба. — Абсолютно ничего.

— Ага, еще и золотую статую хвостатые утянули, — хмыкнул Годраш. — Я же говорил, вам дурням, надо было пилить, пока не поздно. А теперича тут что? Одна вонь.

— Кстати, да. Пахнет… — прошептала вдруг Сильвия. — Пахнет смертью.

Мы стояли на краю того, что раньше было пасекой, среди покосившихся, но уцелевших кое-где ульев. Пчел не было. Они разлетелись или погибли вместе с хозяином.

Марк махнул рукой, не оборачиваясь:
— Это дом некроманта, Силь. Здесь везде пахнет смертью.

— Кстати, нет, — возразила девушка. Ее голубые глаза стали острыми, сосредоточенными. — Саймон был очень осторожен. Здесь на каждом шагу оборотни. Если бы он оставил что-то… сильно пахнущее смертью на виду, его бы давно нашли.

Она сделала несколько неуверенных шагов вперед, остановилась, задумчиво оглядываясь. Потом ее взгляд упал на ряд ульев у дальнего забора, почти не пострадавших. Она направилась к ним.

— Кажется… здесь.

— В улье? — нахмурился Марк, но все же пошел следом. — Серьезно?

— Но если подумать… — я подхватила мысль. — Это гениально. Бешеная энергия жизни, гудение, движение… Это идеальная маскировка. Она может заглушить даже самый сильный фон смерти.

Мы подошли к ульям, на которые указала Сильвия. Годраш, без лишних церемоний, грубо сдернул крышку с первого. Внутри оказались липкие соты и мертвые пчелы. Со вторым было то же самое.

Сильвия тоже явно стала сомневаться в себе.

— Вот этот, — тихо сказала она, указывая на третий, ничем не примечательный улей в конце ряда.

Внутри, среди пустых ячеек и мертвых насекомых, лежала… маска. Небольшая, на пол-лица, стилизованная под голову быка. Грубая, древняя по виду, с короткими, мощными рогами и пустыми глазницами.

От нее действительно фонило. Не просто смертью, а чем-то древним, холодным и безжалостным. Энергия исходила волнами, заставляя кожу покрываться мурашками. Даже Годраш перестал ковырять в зубах.

— Бык? — фыркнул Марк, «подвесив» артефакт в воздухе и рассматривая маску с безопасного расстояния. — Серьезно? Странный выбор для некроманта.

— Может, это отсылка к «жертвам», — предположила я, вспоминая ритуалы древности, где бык был частым жертвенным животным.

— А может, как раз наоборот.

— Лабиринт Минотавра? — вспомнил Марк и пробормотал, раздумывая. — Для чего она вообще?..

Он сосредоточился, его глаза загорелись магическим светом. Он скользил по поверхности маски, проникал внутрь… Через минуту Марк отшатнулся и поморщился.

— Ничего. Она явно не активна, трогать можно. Но для чего предназначена не могу сказать… Забираем. Разбираться будем позже.

Он осторожно завернул маску в плотную холстину из своего походного мешка.

Мы уже собирались уйти, как из-за развалин дома появился Патрик. Глава оборотней Клонтибрета, он же золотой Полоз, выглядел спокойным и строгим.

— Снова на пепелище? — спросил он. — Надеюсь, нашли то, что искали. И снова благодарю вас. Деревня вздохнула свободно. Эмми и Шон… они обязаны вам жизнью и будущим своих детей.

— Мы просто делали то, что должны, — ответил Марк, но в его голосе не было привычного цинизма. — Спасибо и вам. За помощь и за… плату. Хотя мы и отказались сначала, — он кивнул в сторону Сильвии, которая смущенно потупилась, вспоминая свое трансовое «желание».

Патрик усмехнулся, и в его улыбке было что-то змеиное, мудрое.

— От желания я не отказываюсь. Если оно будет в силах старого змея и не повредит клану. А деньги… считайте бонусом. За качественно выполненную работу. — Его взгляд скользнул по свертку в руках Марка. — Нашли что-то?

Марк развернул холстину, показав золотую маску быка. Патрик нахмурился. Он не стал прикасаться, лишь внимательно осмотрел ее.

— Зловещая штуковина. Не знаю, для чего она служила Саймону. Но энергия… мертвая и чужая. — Он посмотрел на Марка. — Увезите ее прочь из Клонтибрета. Пусть больше не оскверняет эту землю.

— Собирались, — кивнул Марк, снова заворачивая маску.

Патрик повернулся, чтобы уйти. Остальные уже двинулись по тропинке обратно к деревне. Сердце у меня бешено колотилось. Сейчас или никогда.

— Патрик! — позвала я, отставая от группы.

Он обернулся, вопросительно подняв бровь.

Я подошла ближе, понизив голос, чувствуя, как горят щеки.
— У меня… вопрос. Личный. Не по делу. — Я глотнула воздух. — Древние законы… Браки, заключенные во время Бельтайна… Магическая вязь… Есть ли способ… аннулировать ее? Отменить?

Глава 4

Солнце палило нещадно. После прохладных, окутанных шелковистыми туманами болот Эрина, побережье Тарраконии напоминало гигантскую, перегретую сковороду.

Воздух дрожал над раскаленной землей, превращая даль в жидкое марево. Густой, обжигающе сухой, пахнущий пылью, горячей смолой сосен и… морем. Где-то близко. Рыжие, охристые, почти кровавые оттенки камня и пыли, редкие колючие кустарники, чахлые под солнцем, да серо-зеленые лоскуты оливковых рощ вдали.

Этот зной буквально высасывал силы. Пот стекал ручейками по спине под легкой дорожной туникой, ресницы слипались, а кожа начинала пощипывать.

Я вновь с ностальгией вспомнила любимые просторы Изумрудного острова. На выезде из Клонтибрета мы вновь наткнулись на Патрика и Шану.

Еще раз подходить не стали. Патрик просто махнул рукой на прощание, а бывшая наставница… Наши взгляды скользнули друг по другу. Ее губы плотно сжались в тонкую линию, но все же она снизошла до короткого кивка, а после вдруг вскинула руку в жесте благословения.

Впрочем, вместо них я до последнего надеялась увидеть кое-кого другого… рыжую девочку с мудрыми глазами богини. Но Бригит так и не появилась.

А меня все не отпускало то, что сказала Шана. Про богов и то, что я ему не пара. С чего она вообще это взяла? Что она знала?

Не пара…

Пф-ф-ф!

Кем бы он ни был когда-то в сияющей Атлантиде, сейчас мы стояли на одной доске. Бывший невольник без памяти и бывшая дочь патриция без фамилиара. Два изгоя. Разве это не равенство?

Мой взгляд сам потянулся к нему. Шэр ехал чуть впереди рядом с Марком. Его белые волосы рассыпались по плечам. Спина была прямой, плечи расслабленными, но в этой расслабленности чувствовалась скрытая сила, как у горной кошки. Марк что-то оживленно жестикулировал, вероятно, делясь очередной теорией о рудниках. Сзади, прикрывая наш маленький отряд, ехал Годраш на своем могучем тяжеловозе, напевая что-то неразборчивое и громко сплевывая на обочину.

— Слушай… Я хотела спросить, — прошептала Сильвия, подводя свою пегую кобылку ближе. — А чего она… Шана… так тебя не любит? Неужели просто из-за фамилиара? Это же… так жестоко.

Я вздохнула.

— Шана? Нет, не поэтому… Не только поэтому. — Голос звучал ровнее, чем я ожидала, но внутри все сжалось. — Из-за меня погиб ее ученик. Точнее… так она думает.

Сильвия ахнула, прикрыв рот рукой.

— Я думала, обучение в Обители… всегда групповое?

— Так и есть. Но самые перспективные получают дополнительное внимание наставников. Разве у вас, жрецов, не так?.. Дилан… — имя сорвалось с губ, горькое, как полынь. — Он был одарен. Очень. Флоре и Мелифе было до него как до луны.

— Это те девушки, что попали в Первую группу? — уточнила Сильвия, широко раскрыв глаза.

— Именно они. На третьем курсе все проходят Первое Испытание Леса. Пять дней. Один на один с дикой природой. Без еды, без воды, без оружия. Только твоя воля, твоя магия и… лес. — Я замолчала, глядя на пыльную дорогу, но видела не ее, а густые, влажные заросли Эрина. — За это время нужно не просто выжить. Нужно понять лес, почувствовать его ритм, услышать его голоса. И самые искусные… самые достойные… могут попытаться призвать своего первого фамилиара. Потом испытание повторяли каждый год до выпуска. Кто-то обретал спутника сразу. Кто-то — лишь на пороге свободы… — Голос предательски дрогнул на последних словах. А кто-то — никогда.

— И… что случилось? — Сильвия коснулась моей руки, ее прикосновение было прохладным и тревожным. — Прости, если тебе больно вспоминать.

— Без проблем, — я сделала вид, что поправляю поводья. — История старая. Я… забрела не туда. На поляну, где Дилан нашел своего… бурого медведя. — Я на мгновение закрыла глаза, увидев того зверя: огромного, могучего, с шерстью цвета темного шоколада и маленькими, свирепыми глазками. Грозного владыку чащи. — Чтобы стать хозяином фамилиара, нужно трижды получить согласие зверя. Но у Дилана… было только два. Он заметил меня в кустах… и решил блеснуть. Приказал медведю встать на задние лапы… и зарычать на меня.

— Как… как собачки в цирке? — прошептала Сильвия с таким откровенным ужасом и сочувствием, что мне стало неловко.

— Что-то вроде, — кивнула я, глядя куда-то вдаль, за рыжие холмы. — Хозяину леса это… мягко говоря, не понравилось. Медведь не оценил глупой бравады и посчитал это вызовом.

— Но… — Сильвия всхлипнула, вытирая щеку. — Тот ученик сам нарушил правила? Не получил третьего согласия! Это была его ошибка!

- Да. Но Шанаэйра обвинила меня в том, что это случилось из-за моей магии, которая пугает всех зверей.

- А у медведя его мнение спросить не пробовали? - раздался голос Шэра. Оказывается, мужчины незаметно прибились к нам, подслушивая разговор.

- Именно это и сделал мастер Фергус. Не знаю как он сумел вообще его найти, но… я слышала, как он кричал на Шану. Обвинял ее в том, что она сделала Дилана выскочкой, который переоценил свои силы и заплатил жизнью. Внушила ему, что он исключительный, что правила для других, но не для него.

— Ох, Рокси… — Сильвия всхлипнула уже громче. — Это ужасно. И так несправедливо!

— Кстати, а вот и Картахена! — внезапно, слишком громко и бодро, объявил Марк, резко обернувшись в седле. Его рыжие волосы слипались от пота, лицо было раскрасневшимся.

— Ура, что ли, — буркнула я без энтузиазма. Хотя на самом деле была рада, что эта поездка закончилась.

После тишины и пыли горной дороги Картахена оглушала.

Раздавались крики разносчиков, скрип телег, плеск воды о причалы. Пестрая толпа сновала вокруг: имперцы и местные иберы в ярких одеждах, рабы с тяжелой поклажей, солдаты в кольчугах и шлемах. Повсюду витал запах рыбы, оливкового масла, горячего камня и пряностей.

Улицы были узкими, извилистыми в старых кварталах у порта, вымощенными крупным булыжником. Дома в два-три этажа, с плоскими крышами и ставнями, закрытыми от зноя.

И над всем этим — ослепительное солнце, отражавшееся от беленых стен домов и мостовой так, что слепило глаза.

4.3

Если мы наивно думали, что нас ждет тихое уютное чаепитие, как в доме Патрика, то… нет. Реальность ударила нас по лицу роскошной, тяжелой дланью Империи.

Пиршественный зал губернаторской виллы был огромен. Высокие потолки, расписанные фресками с батальными сценами и скучающими нимфами, мраморные колонны, гирлянды из живых цветов и виноградных лоз. Воздух гудел от смеха, приглушенных разговоров и звона бокалов. Сотня гостей, не меньше.

Мужчины в белоснежных тогах с пурпурными или золотыми клавами, женщины в струящихся шелках и паллах, усыпанных драгоценностями, возлежали на пышных триклиниях — низких ложах, расставленных вокруг столов, ломившихся от еды.

Рабы сновали как тени, предлагая диковинные закуски: соловьиные язычки, фаршированных павлинов, паштеты из печени, запеченных целиком кабанов под медовой глазурью.

И мы. Пятно на безупречном полотне имперского великолепия.

Марк и я чувствовали себя как выброшенные на берег рыбы.

Приходилось напрягаться, чтобы сообразить, на какому боку лежать, куда класть косточки, как вежливо отказаться от блюда — все это требовало концентрации, которой не было после дороги и стресса.

Марк и вовсе, казалось, вот-вот лопнет от напряжения, пытаясь скопировать движения знати. Его рыжие волосы, аккуратно причесанные, выглядели неестественно, а туника сидела мешковато и набекрень.

Годраш, напротив, был в своей стихии. Или, вернее, он сам стал стихией.

Выскобленный до блеска, а местами до скрипа, он сиял, как отполированный гранитный идол.

Его каменная физиономия расплывалась в блаженной улыбке. Он один развалился на весь триклиний, хотя по правилам ложе было для троих. Его исполинская рука то и дело взмывала в воздух, подзывая перепуганного виночерпия:

— Эй, виноносец… винобежец, тьфу! Ты, короче, сюда! Полнее наливай, а то я тебе покажу, как эти кувшины умеют летать!

Содержимое кувшинов у его ног пустело с пугающей скоростью. Его новая туника из самого прочного холста, трещала по швам при каждом движении. Он то и дело дергал плечами, пытаясь растянуть ткань, и я молилась всем известным и неизвестным богам, чтобы она выдержала хотя бы до конца ужина.

Сильвия же… Сильвия блистала. Девушка одела изящную столу из тончайшего льна. Волосы, уложенные в элегантную прическу с помощью серебряной шпильки, сияли чистым золотом. Ее природная грация, спокойствие и какая-то внутренняя чистота притягивали взгляды. К ней уже подходили несколько важных матрон и молодых патрициев, завязывая учтивые беседы. Она отвечала с мягкой улыбкой, ее голубые глаза излучали доброжелательность, но в них читалась и легкая отстраненность жрицы. Она чувствовала правила этой игры инстинктивно, как рыба чувствует воду.

Но кое-кого не хватало. Шэратана.

Несмотря на все наши уговоры, он был непреклонен. "Нет". Коротко, ясно, без объяснений. Пока мы готовились, он стоял у узкого окна флигеля, глядя в сторону главного здания особняка, его профиль был резок и задумчив.

— А если этот наемник вновь нападет? — поежилась Сильвия, поправляя складки своей столы. Они уже знали о моей встрече с Ларом и его угрозах. О том, что охота на Марка и Сильвию была открыта.

— В толпе это сделать еще проще, чем в лесу Эрина, — мрачно согласился Марк, нервно теребя край своей туники. — Я слышал болтовню служанок. Флакк собирает на свои ужины полгорода. Проще простого прикинуться одним из приглашенных и… Кряк.

Марк изобразил руками, как втыкает клинок в бок тролля. Годраш юмора не оценил.

— Ага, кряк! — буркнул он и ткнул толстым пальцем в бок Марка. Рыжий маг ахнул и отлетел к стене, потирая ушиб. — Шутник.

— Или ты… ты хочешь уйти? Совсем уйти? — я тоже не сдержалась, вспомнив тот взгляд, которым он смотрел на корабль атлантов. — Тот корабль в порту…

Шэратан тяжело вздохнул. Он медленно обернулся, и его синие глаза встретились с моими. В них была тень чего-то сложного.

- Особняк губернатора когда-то принадлежал Атлантиде. Когда Рим еще не вернул эти земли. За этими стенами наемный убийца вам точно не угрожает. И, нет, я не уйду. Я обещал остаться с вами. До конца заданий или до Самайна. И я останусь. Кажется, это суть нашего с тобой договора, Роксана? — В его глазах мелькнул огонек. — И это если не считать других… нюансов. Я не нарушаю свое слово. Никогда. Но у меня правда появились дела.

— А ты не хочешь, чтобы мы… — я попыталась подобрать слова. Помогли?

— Не хочу, — отрезал он, но тут же смягчил интонацию, словно стараясь сгладить резкость. — Может, позже. Я скажу, если будет что-то… действительно важное.

Я закусила губу, но кивнула.

— Ладно… Будь осторожен.

Когда мы выходили в коридор, направляясь в атриум, Марк нагнал меня, все еще потирая бок.

— Эй, — прошипел он, бросая взгляд на закрытую дверь комнаты Шэра, — о каких таких нюансах говорил остроухий?

Он прищурился с подозрением детектива, учуявшего загадку.

— О других.

— А-а-а… — протянул Марк, его рыжие брови поползли к волосам. — Понятно…

Он бросил на меня долгий, изучающий взгляд, полный немых вопросов и догадок, но больше не стал допытываться. Пока.

4.4

Пир гремел вовсю.

Годраш, уже навеселе, громко требовал целиком зажаренного кабанчика и волыну. Сильвию безуспешно пытался разговорить настойчивый седой сенатор, явно интересующийся не богами, а декольте жрицы, в которое он заглядывал масляными глазками. А Марк и я сливались с мраморной колонной, когда к нам подошел тот самый вилик, управляющий. Его лицо выражало привычную брезгливость.

– Почтенный, прекрасный и несравненный Гай Валерий Флакк удостоит вас аудиенции, – процедил он, словно делал одолжение. – Следуйте. И угомоните этот обломок скалы.

Он кивнул на Годраша, который как раз грозил виночерпию оторвать руку за "жидкое пойло".

С трудом оторвав тролля от еды, мы проследовали за виликом к возвышению в дальнем конце зала. Там, на самом пышном триклинии, возлежал сам губернатор.

Гай Валерий Флакк был человеком внушительных габаритов, с двойным подбородком и щеками цвета спелого персика. На нем была тога с широкой пурпурной каймой, а пальцы украшали массивные золотые кольца. Маленькие пронзительные глазки Флакка смотрели на нас с нескрываемым любопытством, как на редкие экспонаты в зверинце.

Рядом с ним стоял мужчина. Сухощавый, с пергаментной кожей и глубокими морщинами тревоги вокруг глаз, одетый в практичную, но добротную тунику.

– А-а, наши герои Первой Группы! – возгласил Флакк, его голос был густым, как оливковое масло высшего сорта. Он лениво махнул рукой, отсылая вилика. – Добро пожаловать в Картахену лучшие из лучших!

В его тоне сквозила легкая насмешка. Он явно считал нас юнцами, но играл по правилам, установленным Империей.

– Ваше Превосходительство, благодарим за прием, – Марк, собрав остатки достоинства, сделал шаг вперед и поклонился. Чуть выше, чем подобает плебею перед патрицием.

Впрочем, я и Сильвия, как женщины, в принципе не имели права первыми заговорить с губернатором. Не говоря уже о тролле. Марк быстро и сухо представил нашу маленькую группу и доложил:

– Мы получили задание восстановить добычу серебра на руднике Сьерра-де-Картахена.

– Все так, – лениво подтвердил Флакк.

– Позвольте вопрос, Ваше превосходительство. Руда не иссякает за ночь. Почему для такого важного дела… не привлекли опытных имперских магов или наемников-профессионалов? Выпускники Академии… – рыжий маг запнулся, но быстро взял себя в руки, – даже лучшие, не обладают опытом геомантии старших мастеров. А для Картахены серебро – жизненная артерия, разве нет?

Губернатор усмехнулся, перебирая кольца на пухлых пальцах. Его взгляд скользнул по нашему скромному виду, задержался на Годраше (тролль в ответ ухмыльнулся во весь рот) и вернулся к Марку.

– Рудник работает, юноша. Проблема лишь с одной из шахт. А что до опытных магов… Они были привлечены. – Он кивнул в сторону сухощавого человека. – Кассий Лонгин, управляющий рудником, расскажет.

Кассий нервно кашлянул, его пальцы сжали край свитка, который он держал.

– Так точно, Ваше Превосходительство. – Его голос был сухим и усталым. – На следующий день, как жила исчезла, мы послали нашего лучшего геоманта, Луция Авита. Местного. Он знал эти горы как свои пять пальцев. И он сам и вся его группа пропала без вести. Рабы, охрана, погонщики – все. Через неделю Луция нашли… Живым. Но… Не в себе. С тех пор он никого не узнает, бредит. Лекари только разводят руками. Его разум остался там, в горах.

Он сделал паузу, собираясь с духом.

– Тогда мы наняли профессионала из Рима. Марка Туллия Вера. Геомант с двадцатилетним стажем, ветеран рудников Далмации. Дорого стоил. – Кассий бросил быстрый взгляд на губернатора, который кивнул. – Он спустился в шахту с отрядом рабов и стражников. Но… Никто так и не вернулся.

В зале внезапно показалось прохладнее. Даже Годраш перестал жевать и насторожился.
– Шахтеры – народ не робкого десятка. Но из-за иссякший жилы и из-за того, что случилось с магами… – Он посмотрел прямо на нас. – Даже работники соседних шахт боятся спускаться под землю. Пришлось согнать туда одних рабов.

Наступила тягостная пауза. Губернатор попивал вино, наблюдая за нашей реакцией.

Я не выдержала:

– А те, кто пропал с римским магом… их тела так и не нашли? Или раньше, до этого? Были ли другие жертвы? Погибшие? Искалеченные?

Кассий Лонгин и Гай Валерий Флакк обменялись быстрым, красноречивым взглядом. Губернатор откашлялся.

– Девушка… Как там?... Валерия, верно? – Он произнес мое имя с легкой гримасой, будто съел лимон. – Так вот. Это горы. Это шахты. Там всегда опасность: газ, обвалы, несчастные случаи… Постоянно кто-то погибает или калечится. Такая работа. – Он махнул рукой, как бы отмахиваясь от назойливой мухи. – Каждый раз искать связи с этой… аномалией? Напрасная трата времени. Ваша задача – найти причину исчезновения руды и устранить ее. Вернуть шахту к работе. Остальное – не ваша забота.

Его тон не допускал возражений. Управляющий Кассий опустил глаза, подтверждая молчанием слова начальника. Стало ясно: официально массовых жертв или исчезновения они признавать не будут. Серебро было важнее жизней плебеев и, тем более, рабов.

– Завтра на рассвете Кассий предоставит вам проводника, мулов и все необходимое, – заключил губернатор, его интерес к нам явно угас. Он уже смотрел через наши головы, ища глазами следующего важного гостя. – Осмотрите шахту. Используйте свои неординарные таланты. Картахена рассчитывает на Первую Группу. Не разочаруйте архимага Домиция и… меня.

Губернатор махнул рукой, заканчивая аудиенцию, и мы отступили от помоста. А я неосознанно поежилась. Мне показалось или это действительно прозвучало как угроза?

=============

Как вам наши девочки, Силь и Рокси?))
И, кстати, напишите, пожалуйста, вы вообще видите иллюстрации? В некоторых других книгах читатели начали жаловаться на исчезновение картинок и я пытаюсь понять это массовая проблема или нет.

Глава 5

Шэратан

Он все вспомнил.
Имя, титул, свою жизнь до темной, грязной и вонючей невольничьей палатки. До того, как Она его купила.

Память вернулась в то мгновение, когда в ночь Бельтайна она пришла к нему ночью и ее губы коснулись его, подтверждая связь. Брачная магия стерла любые магические воздействия, наложенные на них до этой ночи. И вернула все: воспоминания, имя и долг.

Его Роксана.

Хотя он бы хотел совсем другого. Чтобы она пришла сама, а не под чарами королевы фей. Чтобы смотрела на него с таким же желанием в изумрудных, как леса ее Эрина, глазах. Отдавалась с такой же страстью, с какой целовала его в ту ночь. Но по-настоящему, без пыльцы обмана.

Сладкий вкус ее губ, бархатистая нежность кожи под его пальцами, стоны, которые звучали музыкой… А наутро смесь ее гнева, стыда и желания, которое она не хотела признавать. Все это жгло воспоминаниями, как соленый морской ветер.

Одним богам известно, чего ему стоило не взять ее в ту ночь. Сдержаться и не присвоить то, что теперь принадлежало ему по праву.

Мысль о том, что она сейчас там, на приеме у этого надутого индюка Флакка, под взглядами местных зажравшихся патрициев, без его защиты, заставила его челюсть сжаться. Но он знал: она разорвала бы его на куски заодно предположение, что она беспомощна.

Гордая, сильная, умная… И при этом ранимая, нежная, страстная — теперь он знал это точно. Может быть слишком эмоциональная, особенно в сравнении с холодными как барракуды женщинами Высших домов Атлантиды. Но, пожалуй, именно это ему и нравилось. Живая, настоящая. Его.

Из особняка он направился в порт. Белые волосы, собранные в простой хвост, и лицо он спрятал под капюшоном дорожного плаща. Почти стемнело и улицы лишь кое-где освещались магическими фонарями, но полумрак не мешал идти. Шаг его был легким, почти бесшумным.

Он шел сквозь Картахену, как нож сквозь воду, не обращая внимания на грязь, крики, запах рыбы и пота. Его мысли были далеко. В Атлантиде.

Предатели. Слово оседало на сердце холодным свинцом. Он видел ее снова – ту девушку с кубком. Лейлани? Лираэль? Имя стерлось, остался лишь образ: шелковистые темные волосы, глаза цвета водорослей и кубок, поднесенный с томной улыбкой. «Освежись, мой принц. Ты так напряжен».

Сонный отвар, горьковатый привкус, который он тогда списал на некачественный виноград. А дальше – провал. Пробуждение в цепях, вонь невольничьего рынка, пустота в голове и жгучий позор клейма на груди.

Паук на пурпурной розе. Матереубийца. Его рука непроизвольно легла на место татуировки сквозь ткань туники, словно ощупывая шрам. Его мать умерла, даря ему жизнь. А кто-то использовал это, чтобы выжечь на его коже ложь и избавиться от единственного законного наследника королевства. От него.

Избавиться, но не убить…

Его губы тронула злая усмешка: как «милосердно».

Кто это мог быть?..

Келеборн из Дома Коралловых садов? Гилдор из Дома приливов?.. Да в общем-то кто угодно из Высших. Любой, кто был достаточно самонадеян и безумен, чтобы попытаться сменить Правящий дом.

А может… Старшая сестра, Айлисс? У них было двенадцать лет разницы. Она красива, умна, образована. И после смерти отца стала регентом их Дома при несовершеннолетнем принце.

Она была бы прекрасной правительницей, но законы Атлантиды неумолимы: трон передается только по мужской линии. И через пять месяцев он должен был стать полноправным Властителем древнего королевства.

Что ж, «несчастный принц-невольник» скоро вернется. И узнает все.

Недалеко от входа в портовую зону его путь преградил патруль ночной стражи. Легионеры в начищенных, но потертых доспехах, с короткими мечами на боку.

— Стой! Покажи лицо! Назовись! — рявкнул центурион, окидывая Шэра оценивающим взглядом.

Шэратан остановился. Медленно сбросил капюшон. Его синие глаза, холодные и бездонные, как океан на глубине, встретились с наглым взглядом центуриона.

В глазах атланта не было страха. Только спокойное, почти скучающее превосходство.

— Шэратан иль-Мор'ренн ванн Риннор из Дома Рассекающих Волн, — произнес он, отчеканивая каждое слово. Голос его был низким, бархатистым, но несущим в себе металлический отзвук власти. — Посол Атлантиды, Айданнор иль-Сиреннэй ванн Кораллис, ожидает моего визита. Тебе знакомо это имя, солдат?

Центурион слегка отпрянул. Имя посла явно имело вес в этом городе. Слухи о его влиянии и… капризном нраве ходили по городу. Он переглянулся с товарищами. Уверенность в их глазах пошатнулась.

— Да… мы видели корабль… — пробормотал центурион, уже менее уверенно. — Но не ожидали встретить такого высокого гостя… в одиночестве и так поздно вечером.

Шэратан позволил себе легкую, едва уловимую усмешку. Она не тронула его глаз.

— Разве гости из Атлантиды обязаны отчитываться перед римской стражей о каждом своем шаге? — Он мягко поднял руку, жестом указывая путь к пирсам. — Советую не задерживать меня. Иначе я могу расценить это как проявление неуважения к правящему клану. Уверен, что Его Превосходительству, почтенному Гаю Валерию Флакку, не понравится жалоба от посла Айданнора. Неприятности для вашего гарнизона будут… излишними. И весьма ощутимыми.
========

Ну ждали же его, правда?))

5.2

Угроза повисла в воздухе, тяжелая, как грозовая туча. Легионеры замерли. Центурион сглотнул, его шрамы на правой щеке побелели.

— П-проходите, господин, — выдавил он наконец, делая шаг в сторону. Его подчиненные поспешно последовали примеру.

Шэратан прошел мимо них, даже не кивнув. Он оставил за спиной запах страха и унижения. Это был лишь слабый отголосок той ярости, что клокотала внутри него. Ярости, которую он держал в узде железной волей. Но она должна была выплеснуться не на жалких римских солдат, а на предателей.

Естественно, к послу Айданнору он и не думал идти. Тот, скорее всего, сейчас тоже был на ужине у Флакка. Это была еще одна из причин, почему он отказался остаться со всей группой. Слишком рано появляться на виду у сородичей. У него были другие планы.

Порт встретил его сумраком и огнями кораблей на причалах. Взгляд мужчины сразу нашел Его — корабль Атлантиды.

«Айро’Ланнар», — пронеслось в его сознании имя судна, всплывшее из глубин памяти. «Поющий на Волне».

Он мягко ступил на пустынный пирс, ведущий к кораблю. Дойдя до края, Шэратан опустился на одно колено. Его пальцы погрузились в прохладную, соленую воду. Удовольствие, чистое и первозданное, волной прокатилось по телу. Это была его стихия. Его сила.

Вода обвила запястье ласковыми струйками, шепча приветствия на языке, понятном лишь детям Атлантиды. Он закрыл глаза на мгновение, позволив этой связи наполнить его, смыть грязь Картахены, гнев на предателей, досаду на вынужденную игру. Остался лишь океан и его безмолвная мощь.

Затем он встал, сделал шаг вперед и нырнул. Вода приняла его без всплеска, без усилия. Он скользил в зеленовато-голубой мгле, ощущая каждое течение, каждую вибрацию, чувствовал абсолютную свободу. Здесь, в объятиях стихии, он был хозяином.

Он плыл недолго, мощные толчки ног несли его прямо к борту Айро’Ланнара. Его рука коснулась живого коралла корпуса и теплая пульсация встретила его прикосновение. Не просто дерево, кристаллы и смола, а древнее, сонное и могучее сознание. Корабль спал, набираясь сил перед долгим переходом в Атлантиду. Послезавтра.

Шэратан сосредоточился, передавая живому кораблю образы, чувства, воспоминания, вплетая их в поток своей магии, в саму суть воды, омывавшей корпус.

Послание. Тому, кому он доверял. И уверенность, что Айро’Ланнар поймет и донесет.

Коралл под его ладонью на мгновение вспыхнул чуть ярче, вобрав сообщение. Ответом была тихая, успокаивающая вибрация – принято.

Задача выполнена. Шэратан оттолкнулся от борта и всплыл у пирса. Он выбрался на камни одним плавным движением. И тут же вода, послушная его воле, заструилась по его телу и одежде, скатываясь обратно в море. Через несколько мгновений он стоял на пирсе абсолютно сухим, лишь соленый запах моря оставался легким шлейфом. Он встряхнул головой, сбрасывая невидимые капли с белых прядей.

Обратный путь в особняк губернатора он провел в раздумьях.

Роксана… Ее упрямство сводило с ума. Ее попытки отрицать их связь, искать способы разорвать нерасторжимое – смешны и… трогательны. Он видел искру в ее глазах, когда их взгляды сталкивались. Чувствовал отзвук ее пульса в своей крови через брачную связь. Ее тело под его руками в ту ночь Бельтайна… Обнаженная, прекрасная… Жар вспыхнул внизу живота. Его. По праву магии и по праву желания, которое он не мог и не хотел подавлять. Он мог бы сейчас просто взять ее. Увезти на этом корабле в Атлантиду сегодня же. Объявить своей принцессой, а после — королевой.

Ее магия, ее дух, ее ярое сердце – они принадлежали его миру, его стихии, больше, чем этой жалкой Империи или даже ее Эрину. Она родилась для величия, а не для погони за зверьем и выполнения дурацких заданий.

Но он дал слово. Остаться до выполнения их заданий или до истечения срока на Самайн. Первое ноября — это долго. Слишком долго… Чем дольше он остается в Империи, тем сильнее становятся враги в его доме.

А эта их забавная группа… Марк со своим циничным умом и скрытой болью. Сильвия с ее светом Аполлона и страхом перед собственной шкурой. Даже этот громогласный тролль Годраш… Иногда они казались слабыми, глупыми, раздражающими. Иногда, напротив, неожиданно заставляли их уважать.

Он мог сегодня же забрать лишь одну Роксану, но почему-то мысль бросить их сейчас, в этом городе, с этой опасной загадкой в шахтах, казалась… недостойной. Не поступком наследника Дома Рассекающих.

Шэратан вошел в ворота особняка Флакка и его лицо было спокойной, непроницаемой маской, но внутри бушевал океан.

А еще был Ее страх. Он видел его в глазах Роксаны, когда она узнала о браке. И не хотел видеть его снова, когда она узнает о его титуле и прошлом. Не хотел, чтобы она чувствовала себя загнанной в ловушку его статусом, когда поймет, кто он на самом деле.

Хотя это все равно было неизбежно…

Но пока что пусть думает, что это ошибка, которую можно исправить. Пусть борется, злится, отрицает. Он может подождать. Но лишь до того момента, как они разберутся с рудниками в Картахене. Неделя-две? А потом…

Потом игра закончится.

И если за это время она не смирится… Ей придется узнать, что значит быть женой Повелителя Воды и наследника Трезубца Атлантиды. Добровольно или нет.

Он скупо усмехнулся, глядя на освещенные окна особняка: план уже был готов. Даже если это означало затащить всех четверых в Атлантиду.

===================

Шэр на причале
Первый

Глава 6

Дорога вилась вверх, как каменная змея, выгрызая путь сквозь склоны, поросшие колючим кустарником и редкими, кривыми соснами.

Воздух, еще недавно пропитанный соленым дыханием моря, стал разреженным и холодным. Мулы упрямо переставляли копыта по щебню, их бока тяжело вздымались. Перед ними, ведя навьюченных животных, ковыляли двое рабов: тощие, с землистыми лицами, одетые в грубые мешковатые туники.

Годраш шел чуть сзади них, его тяжелые шаги гулко отдавались эхом между скал. Марк ежился в седле, вглядываясь в карту и бормоча что-то о геологии. Сильвия, закутанная в плащ, нервно оглядывала склоны, словно ожидая нападения из-за каждого валуна.

Я ехала рядом с Шэром, кожей чувствуя его молчаливое недовольство. Воздух между нами трещал от напряжения. А все почему? Потому что вчера вечером, когда один из молодых местных патрициев неожиданно решил проводить меня с ужина во флигель, этот остроухий псих едва не сломал ему шею. А ведь незваный ухажер всего-лишь попытался взять меня за руку.

Ну и кто тут чокнутый собственник?!

— Эй, вы! Как ваши имена? — я спешилась и в в несколько шагов догнала наших провожатых, прерывая тягостное молчание. — Давно на рудниках работаете?

Рабы переглянулись, словно пойманные заговорщики. Их явно пугала наша странная разношерстная компания, особенно каменный тролль и высокомерный атлант.

Старший проводник, мужчина лет сорока с глубокими морщинами у глаз, потупил взгляд, сжимая веревку от мула.

— Я — Кай, он — Мемнон. Мы… мы из разных бригад, госпожа, — пробормотал он. — Я на Сьерра-де-Картахена два года, он — месяца три всего.

— И что там творится? — встрял Марк, отрываясь от карты. Его зелено-карие глаза сверкнули любопытством. — Правду говорят, что жила исчезла как по волшебству? И люди пропадают?

Раб помоложе, сжался, будто ожидая удара. Второй нервно облизал потрескавшиеся губы.

— Не знаем мы ничего, господин маг, — залепетал он. — Работаем, куда поставят. Про жилу… да, говорят, в Шахте Тенистой так было. Но мы там не были. Нас на «Солнечной» держали… пока…

Его голос дрогнул. Взгляд бегал по скалам, избегая Годраша, чья тень накрыла их на повороте тропы. Тролль громко сопел, явно наслаждаясь их страхом.

— Пока что? — мягко, но настойчиво спросила Сильвия. Ее голос, обычно тихий, прозвучал удивительно четко. — Что случилось на «Солнечной»?

Кай сглотнул ком в горле. Мемнон замер, уставившись в землю.

— Ничего особенного, госпожа жрица, — прошептал Кай. — Просто…тоже барабаны.

— Какие еще барабаны? — я нахмурилась.

Сильвия и Марк тоже удивленно переглянулись. Ни губернатор Флакк, ни управляющий рудниками точно не упоминали ни про какие барабаны.

— Из-под земли, госпожа. — выдохнул Мемнон, не поднимая головы. — Сначала редко. Как… как сердце бьется. Глухо. Потом чаще. Теперь и днем иногда слышно. Мужики говорят, так и на «Тенистой» было… перед тем, как жила исчезла.

— И что? — нетерпеливо подал голос Марк. — Может, это пастухи в горах или…

— Так люди пропадать стали! — вырвалось у Кая, словно прорвало плотину. Страх придал ему смелости отчаяния. — Сначала было по-мелочи: еда из кладовых, одежда, потом уже до слитков дело дошло… Думали, свои воруют. Начальство пороло, допрашивало… А потом в одну ночь — рраз! И целая жила, будто корова языком слизала! Дык не бывает такого, госпожа хорошая!

— Ага, а потом и люди… того. Один, второй… — поддакнул Мемнон. — Ладно работяги — простые люди, что они могут сделать. Так даже магам их чародейство не подмогло. Сначала был Луций Авит, наш. Спустился с парой рабов и стражей, да так и пропал. Нашли его одного потом… живым, да только глаза пустые, бормочет чего-то непонятное. Потом – римский маг, тот, что нафуфыренный был. Весь его отряд – как сквозь землю провалился! Ни тел, ни криков… ничего!

— И барабаны после этого громче стали, — добавил Кай, его голос дрожал. — А еще… их видели.

— Кого? — прошептала жрица, ежась, будто от холода.

— Теней, госпожа, — прошептал Кай, озираясь. — Быстрых. Лохматых. С горящими глазками, как угли. Мелькнут между камней – и нет. А в лунные ночи… будто маленькие да кривые человечки скачут по гребням. И пахнет… пахнет гарью и чем-то диким, звериным. Как демоны из самого Тартара вылезли!

Наступила тяжелая пауза, в которую было слышно лишь тяжелое дыхание мулов и свист ветра в скалах.

— Кобольды, — спокойно и уверенно заявил Марк, потирая переносицу. — Описание подходит. Мелкие, ловкие, любят пещеры, руду и шастать по темным углам. Барабаны – их любимая забава.

Сильвия испуганно ахнула, прижимая ко рту изящные руки, а я в сомнении покачала головой.

— Кобольды? Так далеко на юге? Они же в лесах за Рейном живут, в старых рудниках или под развалинами. Что им делать на побережье? Солнце, море – не их стихия. Да и высосать целую жилу? Разве они вообще на такое способны?

— Может, мигрировали? — предположил Марк, поправляя плащ. — Или кто-то их привел? Что-то…

— Привел кобольдов? Ха! — усмехнулся Годраш, оборачиваясь. Его каменное лицо выражало сомнение в умственных способностях рыжего мага. — Разве ж они кого слушают? Эти вонючие крысолюди только падаль таскать да воровать мастеровиты.

— Согласен… Жилу они не могли. Значит, не кобольды, — заключил Марк, но в его тоне не было уверенности. — Тогда кто? Какой-то неизвестный вид нечисти?.. Или…

Он бросил быстрый взгляд на атланта, который шел молча, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, за линию хребтов. Я тоже посмотрела на Шэратана. Его сегодняшнее молчание и отрешенность раздражали.

— Шэр? — позвала я. — А ты что скажешь?

Атлант медленно обернулся. Его синие глаза, обычно такие бездонные, сейчас были холодными и серьезными. Он смотрел на меня, а его ноздри чуть раздувались, будто ловя запах невидимого.

— Будет дождь, — произнес он наконец, низко и негромко, но так, что слова легли тяжелым грузом на всех. — Сильный. Надо вернуться в Картахену.

6.2

Дождь лил как из ведра. Мы были злые, голодные и мокрые до последней нитки. Вода заливалась за воротник, хлюпала в сапогах, стекала ледяными ручьями по спине. Каждый порыв ветра хлестал по лицу мокрой плетью.

Как только хлынул дождь, Марк, бледный и злой, создал над нами голубоватый купол из магической энергии. Он продержался героических полчаса, вытянув из рыжего мага все соки, прежде чем с треском рассыпался под натиском стихии. Марк рухнул на колени, его дыхание было хриплым и надсадным.

— Больше… не могу… — выдохнул он, вытирая с лица смесь пота и дождя.

Я бросила взгляд на Шэра. Он шел чуть в стороне, его белые волосы слиплись, ткань рубашки прилипла к мощному телу, обрисовывая каждый мускул. Он не дрожал. Не сутулился. Шел с тем же невозмутимым, ледяным достоинством, словно морской бог.

Он мог. Тартар побери, он мог! Отвести воду, создать сухой кокон вокруг себя, а то и вокруг всех нас! Но нет. Предпочел мокнуть вместе со всеми.

Как живой, ходячий, мокрый и очень молчаливый упрек: «Я же говорил, идиоты».

Идиоты. Да, мы были идиотами. Не послушали Повелителя Воды о надвигающейся буре и теперь расплачивались.

Я никогда не была в горах в дождь. Да что там! Я и в горах-то не была. Первые десять лет моей жизни прошли на каменных мостовых Рима, остальные восемь — на острове Эрин, огромной равнине с болотами, холмами и лесами.

Даже в страшном сне я не смогла бы представить, что ливень в горах, пусть даже очень сильный, превращается в… потоп.

Годраш, который вырос на известняковом плато Буррен, и Марк с Сильвией, которые и вовсе провели всю жизнь среди инсул и храмов столицы, такого тоже не ожидали.

Вода, стекавшая с горных склонов, превратила тропу в бурлящий, грязевой поток. Камни катились под ногами мулов, заставляя животных спотыкаться и реветь от страха. Мы шлепали сначала по щиколотку, потом по колено в ледяной, несущей мелкие камни жиже.

— Держите мулов! — вдруг заорал Годраш, пытаясь ухватить вожжи вырывающегося животного.

И тут Мемнон поскользнулся на скользком камне. Его нога угодила в расщелину, а вожжа от его мула намертво обвилась вокруг запястья. Животное, обезумевшее от шума воды и грома, рвануло вперед. Мужчина закричал: жутко, отчаянно! И его потащило за собой, прямо в кипящую коричневую массу, которая уже несла ветки и мелкие камни.

— Держи! — завопил Кай, пытаясь ухватиться за товарища, но сам едва не свалился.

Я рванулась вперед, инстинктивно вызывая корни из мокрой земли, но они были слабыми, размытыми, не слушались. Моя магия растений тонула в этой потоке.

— Шэр, пожалуйста! — крикнула я, не думая, обращаясь к единственному, кто мог что-то сделать в этом хаосе.

Атлант даже не повернул головы. Он лишь резко развернулся лицом к потоку, его рука взметнулась вверх. И вода… послушалась. Вздыбилась, образовав временную плотину.

Прямо перед несущимся мулом и волочащимся за ним Мемноном бурлящий поток раздвинулся как занавес. Еще один резкий жест и мы оказались в узком, сухом коридоре из воздуха и камня, стенки которого были гладкими, текучими, но незыблемыми водяными барьерами. Мул влетел в этот коридор, потеряв тягу потока, и замер в растерянности. Мемнон, чуть не захлебнувшийся, оказался на мокром, но твердом дне.

— Тащи его! — рявкнул Годраш, уже успевший схватить мула за узду.

Марк и я бросились к Мемнону.

Кай, рыдая от облегчения, помог нам вытащить перепуганного до полусмерти раба из воды и распутать вожжу. Его нога распухла, похоже на сильный вывих, а запястье было содрано до крови, но, главное, он был жив.

— Вверх! Быстро! — голос Шэратана, низкий и властный, перекрыл грохот стихии. Он показывал на крутой склон справа от тропы, где виднелся темный провал. — В ту пещеру!

На этот раз спорить никто не стал. Даже Марк молча поплелся за Годрашем, который, кряхтя, тащил за собой мулов, как домашних собачек, и прокладывал путь вверх по скользкому склону к спасительной пещере.

Шэр держал водяные стены еще несколько минут, его лицо было сосредоточенным, но не напряженным. Просто… делом занят. Потом он опустил руку и стены рухнули, а вода с ревом слилась обратно в единое русло. Плотина рассыпалась.

Пещера оказалась неглубокой, но сухой. Сырой запах камня и пыли после ледяной бани казался райским. Мы ввалились внутрь, тяжело дыша, отряхиваясь, как мокрые псы. Годраш впихнул внутрь мулов и рухнул на каменный пол, издав стон удовольствия. Марк прислонился к стене, закрыв глаза. Сильвия сразу же опустилась рядом с перепуганным Мемноном, ее руки засветились мягким золотистым светом – она принялась лечить его покалеченную ногу. Кай сидел, обхватив колени, и тихо плакал.

Я стояла у входа, глядя на сплошную стену дождя за камнями, чувствуя, как по спине бегут мурашки от холода и… стыда. Мы не послушали, а он спас. Опять. И его молчание было хуже любого упрека.

Шэр вошел последним. Он отряхнулся, и вода буквально стекла с него, ставляя его одежду и волосы почти сухими.

Я вздохнула, собираясь что-то сказать – извинение? Благодарность? – как вдруг почувствовала странное движение у ноги. Что-то холодное, скользкое и цепкое скользнуло по сапогу и вцепилось мне в бедро, чуть ниже пояса.

6.3

Все вздрогнули от моего неожиданного вопля. Марк схватился за амулет, Годраш зарычал, Сильвия вскрикнула. Я посмотрела вниз.

На моем бедре сидела… ну, в общем, жаба.

Маленькая, не больше моей ладони, но удивительно цепкая. Кожа у нее была не зеленой, а скорее серо-голубой, с темными, почти черными разводами, как морская галька. Глаза – большие, выпуклые, золотисто-янтарного цвета – смотрели на меня с глупым, наглым любопытством. И цеплялась она не липкими лапками, а острыми, крошечными коготками, впившимися в ткань брюк.

— Эй! Ты как здесь оказалась? — я попыталась аккуратно стряхнуть ее ногой. Не тут-то было. Жабка вцепилась мертвой хваткой.

Шэр обернулся. Его взгляд скользнул по незваному гостю, и в его синих глазах мелькнуло… узнавание? Или… веселье?

Он встал, подошел ко мне и без лишних церемоний нагнулся.

— Привет, малышка, — пробормотал Шэр, и уголок его губ дрогнул в едва уловимой улыбке. Он погладил жабку пальцем по спине, и та зажмурилась от удовольствия.

Он аккуратно, но твердо отцепил коготки жабки от моей ноги. Существо не сопротивлялось, его янтарные глазки с интересом уставились на атланта. Шэр поднял малышку на уровень своих глаз, а потом… вдруг усадил мне на плечо.

Жабка тут же впилась коготками в ткань моей рубашки и устроилась, как дома, явно довольная. Она даже издала тихое, счастливое: «Ква-аарк!»

Я замерла в ужасе.

Что происходит?! Почему она не убегает?

А этот беловолосый нахал лишь усмехнулся и вдруг поднял палец:

— Раз.

Я уставилась на него.

— Что?

— Ой, какая миленькая! — воскликнула Сильвия, на секунду отвлекаясь от лечения Мемнона. — Кажется, ты ей нравишься.

Меня будто молнией ударило. Нравлюсь?.. Этого не было… никогда!

Медленно-медленно и осторожно я протянула руку к жабке, ожидая, что она сейчас сбежит. Она не отпрянула. Наоборот, вытянула мордочку и… лизнула мой палец быстрым, шершавым язычком! Холодно и мокро.

— Ой! — я отдернула руку, но не со страхом, а с… изумлением. Сердце забилось чаще.

Шэр усмехнулся.

— Два.

— Да что ты там считаешь?! — возмутилась я, но уже без прежней злости.

Что-то щекотало внутри. Надежда? Безумие? Я осторожно попыталась взять жабку с плеча, чтобы отпустить у входа в пещеру.

— Иди, малыш, на волю. Там твое место.

Но едва мои пальцы коснулись ее прохладной спинки, жабка взвыла! Не квакнула, а именно взвыла – тонким, пронзительным, обиженным визгом, словно я пыталась оторвать ей лапку! Она вцепилась коготками в ткань рубашки еще сильнее и зажмурилась, всем видом показывая: «Никуда не пойду!»

Шэр рассмеялся. Настоящим, низким смехом, который эхом отозвался в маленькой пещере.

— Три. — Он посмотрел на меня, и в его глазах светилось торжество и какая-то теплая, непонятная мне нежность. — Кажется, ты говорила, что друиду нужно получить три согласия от животного, чтобы оно стало фамилиаром? Ну, что ж…Поздравляю себя с фамилиаром, Рокси.

— С кем?! — вырвалось у меня.

Голос сорвался. Я уставилась на жабку, потом на Шэра, потом снова на жабку. Сильвия открыла рот. Годраш хмыкнул.

Шэр просто указал на мою правую руку, где под рукавом рубахи на плече обычно прятались боевые руны друида.

— Сама посмотри.

Я закатала мокрый рукав дрожащими пальцами. И замерла. Дыхание перехватило.

Кожа… светилась. Светилась изнутри нежным, теплым бирюзовым светом. И на ней, поверх знакомых боевых огамов, проступали новые знаки: сложные, изящные, переплетающиеся линии. Знаки Связи. Знаки Обретения фамилиара.

Они пульсировали в такт моему бешеному сердцу и… сердцу маленького существа на моем плече.

— Как?.. — прошептала я, не в силах оторвать взгляд от сияющих рун. Голос пропал, превратившись в хрип. — Как это возможно?.. Я же… Я же не могу… У меня не может быть…

Слезы навернулись на глаза. От невероятного, оглушительного счастья, смешанного с абсолютным шоком. Фамилиар. У меня теперь есть… фамилиар. После всех этих лет стыда, насмешек, отчаяния…

И в этот момент я ощутила где-то внутри, в самой глубине сознания, там, где раньше была только пустота и одиночество, появилось… присутствие. Маленькое, яркое, наглое. Оно было похоже на прохладный камешек, обкатанный волнами. Оно чувствовало мой шок и отвечало волной… любопытства? И странного, успокаивающего тепла.

А еще я вдруг поняла, что вижу себя же чужими, но одновременно своими глазами: мокрую, растерянную, но – свою. И Шэра – большого, мокрого, безопасного. И ощущала желание… быть рядом, сидеть на плече, наблюдать... Радоваться вместе.

Живая, трепещущая нить магии и доверия протянулась между мной и этим голубоватым «жабенышем». Она была тонкой, как паутинка, но невероятно прочной. Нерушимой.

Я вновь протянула руку к жабке.

Малышка посмотрела на мою ладонь своими золотистыми глазами, потом ловко спрыгнула и устроилась у меня на ладони, чувствительно, но не больно цепляясь коготками за пальцы. Ее крошечная грудная клетка быстро вздымалась. Я почувствовала ее довольное мурлыканье прямо у себя в голове. Не кваканье, а мурлыканье, будто у кошки.

На глаза вновь навернулись слезы.

— Ква-аарк? — спросила она, и это было похоже на смех.

— Кажется, она спрашивает, почему ей досталась такая плаксивая хозяйка? — хмыкнул Шэр с улыбкой.

Я тоже рассмеялась, поднося малышку к своему лицу.

Мой фамилиар. Мой подарок от водной стихии и… от загадочного атланта, который смотрел на нас с такой улыбкой, будто подарил мне целое королевство, а не головастика в голубой шкурке.

============
До конца июля проды 2 раза в день утром и вечером. Заглядывайте! ;)
Поддержите книгу звездочкой! Спасибо)

6.4

Жабка сладко сопела на свернутом плаще в углу пещеры. Рядом храпел Годраш, ворочался Марк, тихо стонал во сне Мемнон. Сильвия спала, свернувшись калачиком. Даже Кай клевал носом.

Только я никак не могла уснуть. Каждые пять минут я протягивала руку, касаясь прохладной, дышащей спинки фамилиара. Не исчезла. Не привиделась.

Впрочем, не только мне не спалось.

Я поднялась, прошла к выходу, осторожно ступая между спящими, и сделала шаг из-под навеса пещеры. Холодные капли тут же забарабанили по голове и плечам.

Шэр стоял снаружи, прислонившись спиной к мокрой скале. Дождь уже стих до назойливого моросящего дождя, серебряные нити стекали по его белым волосам, по лицу, по темной ткани рубахи, плотно прилипшей к мощным плечам и спине. Все это явно не доставляло ему дискомфорта: Повелитель воды был в своей стихии.

— Не надо стоять под дождем, — бросил он, не поворачиваясь, словно почувствовал мое присутствие кожей. — Простудишься.

— Я не настолько нежная, чтобы заболеть из-за воды, — парировала я, подходя ближе. Подошвы сапог хлюпали по мокрому гравию.

Он медленно обернулся. Его синие глаза в полумраке казались почти черными, как море в шторм.
— Снова решила со мной поспорить?
— Нет… — Я опустила взгляд, разглядывая мокрые камни под ногами. Голос вдруг стал тише. — Хотела сказать спасибо. За… за фамилиара.

Я кивнула в сторону пещеры, где спала малышка, удобно устроившись на моем плаще.

— Не за что, — он пожал плечами, и капли дождя скатились с них. — Моей заслуги тут нет. Она сама тебя выбрала и сама к тебе пришла. Я просто решил немного ускорить ситуацию, пока ты не начала с воплями удирать от нее по всей пещере.

— И ничего бы не начала! — возмутилась я, чувствуя, как жар заливает щеки. Скорее всего, так и было бы. — В общем, я просто хотела сказать тебе… спасибо.

— Уже сказала, — усмехнулся он. Он стоял близко. Слишком близко. Дождь создавал вокруг нас невидимый, влажный кокон, отрезая от спящих в пещере. — Два раза.

— Нет… — я набрала воздуха, заставив себя поднять на него глаза. Сквозь пелену дождя его лицо казалось резче, еще более нечеловечески красивым. — Второй раз это за то, что мы не послушали тебя, а ты нас спас… Снова…

Я запнулась. Признание давалось тяжело.

— Как всегда, — пожал он плечами, но в его глазах не было привычной насмешки. Была… глубокая усталость? И что-то еще. — Но ты права: проблема есть. Если ты не начнешь меня слушать, когда я говорю о таких вещах… Я не всегда смогу быть рядом. Или… смогу, но не успею.

Мысль о том, что его может не быть рядом, ударила неожиданно остро. Внутри будто все похолодело. Я резко отвернулась, делая вид, что разглядываю трещину в мокрой скале.

— Я… постараюсь, — выдохнула я, слова казались неловкими, но искренними. — Прислушиваться. К твоим советам.

— И просьбам, — добавил он тихо, но настойчиво. Его взгляд был прикован ко мне, тяжелый и оценивающий.

— И просьбам, — повторила я, кивнув. В горле пересохло. — Обещаю.

Наступила пауза. Звучал только шелест дождя, далекое журчание потока где-то внизу и наше дыхание: мое чуть учащенное, его ровное и глубокое. Влажный воздух был напоен запахом мокрого камня, земли и сосновой хвои.

— Я не думала, что вообще когда-то такое случится… — прошептала я, разрывая тишину. Голос задрожал. — Что у меня будет фамилиар. Что это вообще… возможно.

Он не ответил сразу. Вместо этого наклонился чуть ниже, его губы оказались рядом с моим ухом. Его теплое дыхание смешалось с прохладой дождя.

— И это стало возможно после нашей свадьбы, — прошептал он так тихо, что я едва различила слова.

— Что?.. — я потрясенно выдохнула, отпрянув, чтобы увидеть его лицо. — Как это связано?

— Я тебе после объясню.

Он загадочно улыбнулся, а я почувствовала, как внутри закипает любопытство.

— Почему не сейчас? — я попыталась настоять на своем.

— М-м-м… — он задумчиво провел пальцем по каплям, стекавшим по скале рядом. — Думаю, что это будет непростой разговор. И не на пять минут под дождем.

— Боишься, что тогда тебе не хватит сил высушить меня? — рискнула я пошутить, в попытке снять напряжение.

Ох! Это была плохая идея, Рокси. Очень-очень плохая…

Его взгляд скользнул по мне: по мокрым волосам, прилипшим ко лбу и щекам, по рубахе, которая, промокнув, облепила тело, откровенно обрисовывая каждый изгиб. В его глазах вспыхнул знакомый, опасный огонек. Что-то темное и жадное.

— Предпочел бы, чтобы ты оставалась мокрой, — прозвучало низко, с хрипотцой. Его голос был как бархат, обсыпанный морской солью.

Я почувствовала, как кровь ударила в лицо. Руки инстинктивно попытались прикрыть грудь, но это было бесполезно.

— Я… я и правда лучше пойду спать, — пробормотала я, делая шаг назад, к спасительной пещере.

Но его рука молниеносно сомкнулась на моем запястье. Не грубо, но неотвратимо. Он не дернул, просто не дал уйти. Я замерла, глядя на его пальцы, обхватившие мою кожу. Дождь лил на нас, стекая по лицу, шее, проникая под одежду.

Он смотрел на меня. В его глазах не было насмешки или жалости. Только откровенное неприкрытое желание. И прежде чем страх или разум успели что-то крикнуть, он обхватил меня за плечи, притягивая к себе. Не рывком, а властно, не оставляя шанса на отступление. Его другая рука легла на мою поясницу, прижимая.

Он наклонился.

Его губы нашли мои. Уверенно. Не спрашивая разрешения. Я замерла от шока, ошеломленная внезапностью, холодом дождя и жаром его тела. А потом… потом тело отозвалось само. Тот самый предательский уголек, тлевший внутри с той самой ночи, вспыхнул ярким, неконтролируемым пламенем, сжигая сомнения и страх.

Я ответила на поцелуй. Со всей страстью, на которую была способна. С тем диким, неосознанным влечением, что сводило с ума с первого взгляда на этого высокомерного невольника с глазами цвета штормового моря.

Мои пальцы вцепились в его мокрую рубаху, сминая ткань, притягивая его ближе, еще ближе. Его руки крепче обвили мою талию и спину, прижимая к себе так, что я чувствовала каждый твердый мускул его торса, каждое мощное биение его сердца. Мир сузился до точки соприкосновения губ, до его вкуса — соли дождя, прохлады ночи и чего-то бесконечно его, горячего и запретного. Дождь лил на нас, смешиваясь, стекая по щекам, губам, шее, но мы его не замечали. Был только он. Его губы. Его руки. Его тело, прижатое к моему.

Глава 7

— Почему жаба?! — возмущался Марк, развалившись на скамье в провонявшей табаком и пивом, в таверне «Ржавая кирка» шахтерского городка Фодина, пока мы ждали свой заказ.

До этого дырявого пристанища мы все же добрались, но лишь к вечеру следующего дня, когда вода ушла, а горные тропы вновь стали похожи на дороги, а не на русла бурных рек.

Мы разместились в самом углу, пахнущем дешевым вином, жареным луком и горной пылью.

— У всех друидов фамилиары как фамилиары: волк, кабан, на худой конец косуля, какая-нибудь. А вот какой прок от жабы?! — продолжал он, размахивая кубком с мутным пойлом. — С другой стороны… — он хитро прищурился, — ты можешь сдать эту неведому зверюшку в Императорский Зверинец и выполнить свое задание к Самайну. Одно задание – в карман!

— Да я лучше тебя сдам! — вызверилась я с такой искренней яростью, что рыжий маг моментально пересел на другой конец стола, чуть не опрокинув кубок.

— Эй-эй! Спокойствие, только спокойствие! Я же по-дружески!

— А чем ты эту жабенцию кормить будешь? — поинтересовался Годраш, отрываясь от огромного куска хлеба с салом. Он хохотнул, гулко, как обвал в горах. — Мух будешь ловить? Или она сама на твоем плече языком так: оп! оп! Удобняк! И ни один комар твою задницу не укусит. Ну, кроме остроухого.

Он снова загоготал, довольный собственной шуткой, а я смутилась. Неужели так заметно, что между мной и атлантом… что-то есть? Или у это тролля просто язык, как помело?

Рядом со мной на стул опустился Шэр, принеся с собой спасение в виде огромного блюда с дымящейся жареной свиной ногой и… маленькой мисочки с сырой, мелко нарезанной говядиной.

Он ловко подхватил с моего плеча «жабку», которая мирно дремала, свернувшись калачиком, и подтолкнул ее к мисочке. Та сначала недовольно надулась, издав тихий писк, но сообразив, что ей привалило угощение, мгновенно набросилась на мясо, разрывая его острыми коготками и заглатывая с жадным чмоканьем.

— Мясо?! — ахнула Сильвия, брезгливо сморщив носик. — С каких пор жабы едят мясо?!

— Эти — едят, — спокойно пояснил Шэр, отламывая себе кусок свинины, как обычно не торопясь объяснять что-то еще.

Марк вытаращил глаза, наблюдая, как крошечное создание уплетает сырую говядину с аппетитом льва. А после подозрительно поинтересовался, понизив голос:

— А людей она, случаем, не жрет?

— Подрастет — может и сожрать, — так же невозмутимо отозвался атлант, откусывая хлеб.

Годраш поперхнулся, а Сильвия, кажется, тоже захотела пересесть к Марку, но героически сдержала недостойный позыв, лишь побледнев.

— То есть, это вообще не жаба? — Подозрительно прищурилась я, наблюдая за своим прожорливым питомцем.

Одновременно я мысленно перебирала всех известных мне амфибий и рептилий Эрина и Империи. Ничего даже близкого! Эта голубоватая шкурка и пятна, эти когти, зубы…

— А кто тогда? — спросила я прямо, уставившись на Шэра.

Он медленно пережевал, вытер пальцы и нагло улыбнулся.

— Ты мне скажи. Кто из нас друид?

— Ах, ты!.. Ты… — я попыталась подобрать слово, которым можно было бы припечатать этого наглого, вечно все знающего и вечно молчащего атланта, но так и не смогла придумать. — Ты серьезно: знаешь, но не скажешь?!

Шэратан развел руками, делая вид невинной жертвы.

— Кстати, как ее назовешь? — поинтересовалась Сильвия, тоже рассматривая жабку, которая, наевшись, облизывала коготки с довольным видом. — У нее же должно быть имя?

Я растерялась. Имя? Я тысячу раз представляла, как назову своего фамилиара! Гордого оленя, стремительного сокола, свирепого кабана… Но голубую жабу-мясоедку размером с ладошку?

— Брини, — вырвалось у меня почти бездумно. Просто первое, что пришло в голову.

— Брини? На моем языке это значит «капелька». Красивое имя, — мгновенно одобрил Шэр, и в его глазах мелькнуло что-то теплое и понимающее. — Ей подходит.

Он кивнул на жабку. Та, словно услышав, повернула свою мордочку и издала довольное: «Ква-арк!»

— Слышала? Теперь ты Брини, — торжественно объявила я ей. Она лизнула воздух в мою сторону.

— Кстати, я поговорил с хозяином таверны по поводу шахты «Тенистой», — вставил Марк, подкладывая Сильвии добавку из общей миски. — Он говорит то же, что и наши проводники. Только добавляет, что барабаны теперь слышны даже днем, особенно перед туманом. И что в последнюю неделю пропали еще трое рабов, посланных за инструментом в заброшенный штрек.

Едва он договорил, как в таверну ввалился Кассий Лонгин, управляющий рудником. Он выглядел измотанным: его добротная туника была в грязи, а лицо стало серым от усталости.

— Проклятый потоп дороги размыл, — он тяжело дышал, опираясь о косяк двери. — Наконец-то добрались... Прошу извинить, что не встретил вас вчера, как договаривались.Пришлось задержаться в Картахене, пока дождь пройдет.

Мы переглянулись, промолчав о том, что сами лишь пару часов как приползли в городок, и сейчас выглядели, наверное, не лучше.

— Ничего. Мы тоже… задержались, — смущенно кашлянул Марк и торопливо перешел к делу. — Господин Кассий, у нас вопросы. Почему нам не рассказали о барабанах? О пропаже еды и слитков? О людях, которые исчезают бесследно?

Кассий махнул рукой, снимая мокрый плащ и опускаясь на свободную скамью с тяжелым вздохом.

— Барабаны… — он пренебрежительно сморщился. — Эхо от горных склонов и ущелий. Так бывает из-за ветра или воды.

— Но они все так уверены, — пробормотала Сильвия.

— Страхи темного люда, госпожа жрица, — махнул рукой управляющий. — Рабы и плебеи всегда найдут, кого обвинить, лишь бы не работать. То духи гор, то демоны Тартара.

— А пропажи еды и слитков? — не унимался рыжий маг.

Управляющий пожал плечами.

— Воруют свои же. Всегда воруют. Кого-то поймали, выпороли или повесили… Но всегда найдется тот, кто думает, что именно ему улыбнется Фортуна. Так и висят потом вдоль дороги… счастливчики. Так что не слушайте эти сказки.

7.2

По крайней мере, Шэр точно не удивился моему появлению, а только бросил:

— Думал, ты раньше придешь, — прозвучало его ровный, чуть хрипловатый голос. Он отступил на полшага, жестом, больше похожим на приказ, чем на приглашение: — Проходи.

Я переступила порог, сглотнув комок нервного напряжения. Жар, предательский и знакомый, начал подниматься от шеи к щекам.

— Занята была… Устраивала Брини…

Комната была такой же убогой, как моя: узкая койка, грубый стол, таз с водой. Но в его присутствии она казалась еще меньше. Воздух стал гуще, стены – ближе. Атлант обладал странной способностью заполнять собой любое пространство, делая его тесным и электрически заряженным.

— Как она? — спросил он, его голос был спокоен, но взгляд, скользнувший по мне, казалось, выискивал что-то глубже формального ответа. — Точнее, как вы вместе?

— Ну… Непривычно видеть себя другими глазами. Улавливать чужие эмоции, — призналась я, глядя куда-то мимо его плеча. — Но я ожидала, что почувствую наше слияние как-то… более сильно, остро. Подозреваю, это из-за того, что она слишком маленькая… детеныш.

— Да, она совсем малек, — кивнул Шэр, его губы тронула едва уловимая улыбка. — Даже не подросток. Головастик, по сути.

— А ее… родители? — спросила я осторожно, внезапно осознав всю хрупкость существа, доверившегося мне.

Он пожал сильными плечами, тень скользнула по его лицу.

— Кто знает. Могли погибнуть. Или… дождевой поток мог просто смыть гнездо. Водяные драконы откладывают яйца высоко в прибрежных скалах материка. Детеныши, когда подрастают, находят дорогу в море сами.

— Во-дя-ные… — я прошептала, растягивая слово, пытаясь осмыслить. — …драконы?!

Шок ударил, как обухом по голове. Ужас – холодный и липкий – смешался с диким, нелепым восторгом. Дракон?.. У меня фамилиар – дракон?!

— Все же проговорился, да? — он усмехнулся, проводя ладонью по волосам и убирая от лица белые пряди.

— Дракон… — повторила я, все еще не веря. — С ума сойти.

— Пока что очень юный малек, — поправил меня Шэр. — До того дракона, которого ты представляешь, ей расти годы. Точнее, десятилетия.

Я умолкла. В голове крутились обрывки мыслей: Чем кормить дракона? Как лечить? Где она будет спать, когда вырастет с дом?

Мы точно не проходили этого в Обители. В бестиариях Эрина и Империи водяных драконов не было, но Шэр узнал ее мгновенно… Значит, они водятся… Там? В его таинственной Атлантиде?

О, боги! Как вообще растить дракона?! Паника сжала горло.

— И… — я сглотнула, собираясь с духом, — ты обещал рассказать, как связано появление фамилиара с… Бельтайном.

Я тщательно избегала слова «свадьба», но атлант же, казалось, не испытывал ни малейшего дискомфорта. Он оттолкнулся от стены и отодвинул единственный скрипучий стул, жестом предлагая сесть. Сам же прислонился к стене рядом, скрестив руки на груди. Его тень легла на меня, огромная и укрывающая.

— Да. Ты помнишь, в чем суть Ритуала Свадьбы между людьми и иными расами? — спросил он прямо. Слово «свадьба» прозвучало из его уст естественно и неотвратимо.

Я кивнула, вспоминая смутные знания друидов. Брачным связям на занятиях в Обители было отведено не так много времени, буквально один-два урока. Все равно свадебными церемониями занимаются Высшие мастера-архидруиды, а не выпускники.

— Да, помню. Уравновесить энергии. Связать долгую жизнь нелюдя и короткий век человека… Чтобы предотвратить раннюю смерть одного из пары и обеспечить… здоровое потомство.

— Верно. Но это не все, — его голос понизился, стал глубже, интимнее в тесноте комнаты. — В момент консумации брака…

— Которой у нас не было! — выпалила я, чувствуя, как уши пылают.

— Фактически не было, — согласился он спокойно, но его тяжелый, неумолимый взгляд скользнул по моим губам, заставив сердце екнуть и бешено забиться. — Но магия Бельтайна засчитала наш поцелуй и… намерения. Так вот, в этот момент происходит еще кое-что: все магические воздействия, заклятия, блоки, проклятия – все, что было наложено на жениха или невесту с рождения и до свадьбы – все разрушается. Сметается силой брачной магии.

— Причем тут это? — мое удивление граничило с раздражением. Я не понимала, куда он клонит.

— То есть тебя даже не смутило за месяц пути из Нарбонны в Картахену, — его губы искривились в откровенной, почти дерзкой усмешке, — что лошади перестали шарахаться от тебя, как от огня? Что птицы не улетают с воплями? А та старая дворняга у постоялого двора позволила себя погладить?

Я замерла. Проклятье. Он прав. Я замечала! Но отчаянно игнорировала странную остроту мира. Звуки казались громче, запахи – насыщеннее, краски – ярче. Ощущение жизни вокруг: травы, деревьев, животных, било в меня в десятки раз сильнее, чем раньше.

Но все это время я была слишком занята тем, чтобы украдкой проверять запястье: погасла ли проклятая брачная татуировка?

— Я… я не придала значения, — пробормотала я, чувствуя, как жар пылает не только на щеках, но и на шее, на груди. — Слишком много всего происходило…

Ложь. Я просто боялась копнуть глубже. Боялась признать, что связь с Шэром дает не только злость и стыд, но и… это.

— Что ж… Я, конечно, не маг, — Шэр вздохнул и развел руками, его усмешка сменилась странной серьезностью. — Не в вашем, имперском, понимании. Если сомневаешься – спроси Марка. Он должен знать теорию. Но судя по тому, что произошло… — Его взгляд стал пронзительным, почти физически ощутимым. — …На тебя когда-то, очень давно, наложили мощное заклятие. Чары, блокирующие твой дар друида. Полностью подавить не смогли и сила растений прорвалась. Но связь с животным миром… ее отрезали. Закрыли. И она была заблокирована до той ночи. Магия брака разрушила этот блок.

Меня будто окатили ведром ледяной воды с головы до ног. Кровь отхлынула от лица, оставив кожу мертвенно-холодной. В ушах зазвенел тонкий, пронзительный звон. Комната поплыла.

7.3

— Роксана… — Шэр шагнул ко мне. Его лицо стало серьезным, сострадающим.

Это сочувствие стало последней каплей. Слезы сами хлынули из глаз, горячие и соленые. Я плакала, обхватив себя руками, чувствуя себя преданной, обманутой, маленькой и страшно одинокой.

Тогда он не выдержал. В два шага Шэр оказался рядом. Его сильные руки обхватили меня с удивительной нежностью. Он легко поднял меня и… усадил к себе на колени, прижав к широкой твердой груди. Я уткнулась лицом в теплую, грубую ткань его рубахи, вдыхая знакомый запах моря, кожи и чего-то неуловимого Его… Широкая сильная ладонь легла мне на спину, другая — на затылок, мягко укрывая от всего мира. Он гладил меня по волосам, тихо шепча что-то на своем языке: странном, мелодичном, звучавшем как шум прибоя.

И слова полились сами. Обрывками, сквозь всхлипы, сквозь ком в горле.

— Знаешь, мне было восемь, — голос был хриплым, чужим. — На наш особняк напали бандиты. Я… я спряталась в саду, испугалась до полусмерти. Очень. И тогда… растения. Лианы. Они выросли везде… опутали бандитов… задушили… Вся семья спаслась. Но… они смотрели на меня… как на чудовище. Мать плакала. Отец был в ужасе. Потом… уже в Риме он возил меня куда-то… к какому-то мужчине. Я плохо помню. Было темно… Мрачная комната, запах ладана. Отец называл его… «Домиций», говорил: «Спаси ее». Я помню боль… жгучую боль здесь… — Я приложила ладонь к груди. — И чувство, будто часть меня… оторвали. Тогда я не поняла, что произошло…

— Архимаг Домиций, глава Академии магии? — тихо, но с ледяной ясностью уточнил Шэр. Его пальцы на мгновение замерли у меня на затылке. — Тот самый, что дал задание Марку.

— Не уверена… Возможно. В восемь лет не слишком запоминаешь важных дядек… Но после этого отец сказал… — Я сглотнула горький ком. — …что я могу больше не беспокоиться. Что все в порядке. Что я… безопасна. Но… — Мои пальцы впились в ткань его рубахи. — …через два года… в десять лет… все вернулось. Моя сила… растений. Я… я едва не убила брата. Из ревности… глупой детской ревности. Знаешь… все эти ядовитые лианы опять появились. Я не хотела! Я просто злилась! Вот только… животными я управлять больше не могла. Да что там управлять… я даже кошку не могла погладить! Никогда… до Брини.

Отец. Предательское слово обожгло сознание. Он отдал меня Домицию. Попросил, заплатил… позволил тому наложить заклятие, отрезавшее часть моей души, мой дар. Ради чего? Ради спокойствия? Ради видимости нормы в их патрицианском мирке?

Восемь лет унижений в Обители! Восемь лет насмешек, косых взглядов, жалости и этого вечного, грызущего стыда из-за отсутствия фамилиара! Восемь лет я чувствовала себя калекой, изгоем, недочеловеком! И все потому, что он испугался своей дочери. Вместо того, чтобы защитить — отрезал часть меня, а когда это все равно не сработало — выгнал прочь.

Я снова зарыдала, уже не сдерживаясь. Шэр держал меня, крепко, надежно, продолжая гладить мои волосы медленно и спокойно. Его тепло, его сила стали моим якорем в этом шторме обиды и стыда. Постепенно рыдания стихли, превратившись в тихие, прерывистые всхлипы, а потом и вовсе не иссякли.

Наконец, я осмелилась отстраниться, смущенно вытирая опухшее лицо рукавом. Мои глаза, наверняка, были красными и заплаканными. Я чувствовала себя разбитой куклой.

— Спасибо… что выслушал, — прошептала я, не решаясь поднять на него глаза. Стыд за свою слабость грыз изнутри. — И… прости, что развела тут сырость.

— Не извиняйся, — его голос прозвучал немного резко, почти как приказ. — Никогда не извиняйся за правду.

Я кивнула, чувствуя опустошающую тишину и… облегчение. Как будто сбросила невероятно тяжелый груз, который тащила все эти годы.

— Я пойду, — сказала я, голос звучал хрипло, но уже спокойнее. Я попыталась неловко сползти с его коленей. — Спасибо… за то, что рассказал и… был рядом.

Но его рука, лежащая у меня на спине, неожиданно усилила хватку, мягко, но неуклонно удерживая меня на месте. Он не отпускал. В его глазах мелькнуло что-то незнакомое. Нежность? Желание? Все вместе?

Он медленно наклонился. Его губы коснулись моих – нежно, осторожно, вопрошающе. Совсем не так, как в ту ночь под чарами или в горах под дождем. Это был поцелуй-утешение, поцелуй-обещание: «Я здесь. Ты не одна». От неожиданности и этой потрясающей, непривычной нежности я замерла. А потом… ответила. Сначала неуверенно, робко, прикасаясь к его губам своими, еще солеными от слез. Потом – с нарастающей силой, с признанием, которое вдруг вспыхнуло в душе ясным пламенем.

Мне нравится Шэр.

Признание прозвучало в голове громко, неоспоримо, сметая остатки сомнений. Пожалуй, для «я влюблена» – еще слишком рано, но «нравится»... Да, очень.

Его сила, его ум, его сарказм, его неожиданная нежность сейчас… Даже его тайны. Все это будило во мне что-то глубокое, теплое, пугающее и безумно притягательное.

Может быть… эта случайность, наша связь… не так и ужасна?

Мы оба — равны. Оба изгои: он – бывший невольник с клеймом и потерянной памятью, я – лесная ведьма с отрезанной душой и проклятой силой... После выполнения заданий, или феерического провала, мы ведь можем остаться… вместе? Путешествовать по огромным просторам Империи, а после осесть где-нибудь на окраине у моря. Прожить обычную счастливую жизнь. Подальше от Рима, от патрициев, от лжи и предательства высшего света, без необходимости оглядываться за спину, ожидая того, что тебя предадут близкие... Простая жизнь. Честная. Именно то, чего мне хотелось бы…

Поцелуй углубился. Стал увереннее, горячее. Его руки скользнули с моей спины на талию, прижимая ближе. Я почувствовала его возбуждение через тонкую ткань рубахи, и ответное тепло разлилось по моему телу, смешиваясь с остатками слез и новой, опьяняющей волной желания.

Его пальцы нашли шнуровку моей туники, начали осторожно, но настойчиво распутывать узел. Губы спустились ниже, лаская обнаженную кожу шеи, плеч... Я замерла на мгновение, погруженная в ощущения: вкус его губ, его запах, звук его учащенного дыхания, твердость его тела под моими руками…

Глава 8

Я выскочила в темный коридор и рванула к своей комнате в самом конце. Деревянные половицы скрипели под ногами, а паника Брини, как эхо, усиливалась с каждым шагом.

Но сердце колотилось не только из-за этого…

Губы все еще пылали от его поцелуев, тело помнило каждое прикосновение его рук, его силу, его… вкус. И это пугало. Куда больше, чем любые враги, битвы или даже предательство отца.

Пугало неотвратимостью, с которой Шэратан легко переворачивал все мои представления о нем, о нас, о будущем.

Я ворвалась в комнату, захлопнув дверь. Брини не спала. Она сидела на своей подушечке, вся надутая, как шар: ее голубая кожа почти почернела от напряжения, крошечные коготки впились в ткань, а золотистые глаза широко открыты от ужаса. Ее ротик приоткрылся, и она издала не привычное довольное «ква-арк», а тонкий, дрожащий звук: «Криии?..»

Я замерла на пороге. Что ее так напугало? Тень? Шум? Еще что-то? Я чувствовала сову, пролетевшую над крышей таверны, слышала мышей в стенах… Но в этой комнате, кроме нас, казалось, ничего живого не было. Во только Брини видела угрозу.

Я шагнула к ней, протягивая руку.

— Малышка, что сл…

Договорить я не успела. Холодная, грубая, пахнущая металлом ладонь резко и с силой закрыла мне рот. Другая рука впилась в талию, прижимая спиной к твердому телу. Сердце остановилось, потом забилось с бешеной силой, адреналин ударил в виски.

— Тихо, — прошипел знакомый, холодный голос прямо у уха. — Не кричи. Я не причиню тебе вреда.

Лар. Точнее, Октавиан. Наемник-убийца, посланный уничтожить нашу группу. Злость, острая и ясная, вытеснила страх. Я медленно, с трудом кивнула, показывая, что узнала и поняла.

Ладонь с моего рта убралась, а рука на талии ослабла, но не отпустила полностью, оставаясь наготове. Предусмотрительный, гад! Я резко отпрянула, разворачиваясь к нему, загораживая собой уголок, где сидела настороженная Брини.

— Как ты сюда пробрался? — выдохнула я, стараясь не повышать голос, но вложив в слова всю свою злость. — Что тебе надо?

Он стоял у стены, сливаясь с тенями в своем темном плаще. Его лицо было напряженным, глаза блестели в полумраке странным блеском.

— Я хотел поговорить, — сказал он тихо.

Его голос звучал… непривычно. Не так холодно-расчетливо, как раньше. Была какая-то натянутость, сдержанная взвинченность. Я чувствовала, как Брини за моей спиной съежилась, издавая едва слышное, испуганное шипение.

— О чем?

— О нас, — ответил Лар, сделав шаг вперед. Он двигался плавно, как хищник. Да, собственном, им и был.

Я отступила на шаг, упираясь спиной в край кровати. Брини прыгнула мне на плечо, цепляясь коготками так, что стало больно, ее маленькое тельце дрожало.

— О… нас? — я не поверила своим ушам. — Каких еще «нас»?!

— Ты мне нравишься, Роксана, — выпалил он, и в его глазах вспыхнул тот самый безумный огонек, что я мельком видела раньше. — Я впервые встречаю такую девушку, как ты… Сильную. Умную. Красивую. К Церберу этот заказ! Я хочу, чтобы ты ушла со мной…

Он запнулся, будто подбирая слова, что было для него неестественно. А я смотрела на него, как на сумасшедшего. Его слова не укладывались в голове. Он правда хочет сказать, что передумает выполнять заказ из-за… симпатии ко мне? Безумие.

— Что?.. Ты мне предлагаешь... — спросила я медленно, не веря, но стараясь держать голос ровным. За спиной Брини замерла, прижавшись холодным бочком к моей шее.

— Уйти со мной. Да, — он сделал еще шаг, сокращая дистанцию. Его дыхание стало учащенным, неровным. — Прямо сейчас, пока твои… друзья спят. Мы легко скроемся на просторах Империи. Уедем хоть на край света! Начнем новую жизнь. У меня есть связи, деньги… У нас все получится. Я сделаю тебя счастливой.

Что?..

Я едва истерично не захохотала. Пять минут назад я думала именно об этом, но… в объятиях другого мужчины.

— Октавиан… Лар, — начала я осторожно, глядя ему прямо в глаза. — Я… тронута. Тем, что ты готов отказаться от задания из-за… чувств. Но… — Я покачала головой, стараясь, чтобы голос звучал мягко, но твердо. — Я не могу уйти с тобой. Я тебя не люблю…

— Это не важно, — перебил он. — Моей любви хватит на двоих.

— Нет, Лар, так не бывает. Так нельзя прожить всю жизнь. Первая влюбленность пройдет, наступит реальность. Однажды ты захочешь то, чего я не могу тебе дать, потому что у меня нет к тебе чувств… И не будет.

Он замер, словно окаменел. Безумный огонек в его глазах дрогнул, стал неустойчивым. Я поспешила добавить, пока он не взорвался:

— Ты встретишь другую. Хорошую девушку. Которая ответит тебе взаимностью. Которая увидит в тебе того самого мужчину и будет счастлива с тобой. А я буду тебе очень благодарна, если ты просто… оставишь нашу группу в покое. Просто… отпусти нас. Уйди. Начни все заново… И живи своей жизнью.

Наступила тягостная тишина. Брини тихо пискнула у меня за ухом. Я видела, как по лицу Лара пробежала тень. Надежда? Растерянность? Но она длилась лишь мгновение. Потом лицо исказила гримаса чистой, бешеной ярости.

— Это из-за него?! Из-за этого остроухого выродка?! — прошипел он, голос стал низким, хриплым. Он снова шагнул вперед.

Я сжала кулаки, чувствуя, как злость начинает подниматься и во мне, вытесняя жалость. Боевая татуировка на плече вспыхнула тусклым зеленым светом.

— Это не имеет значения. Я сказала «нет». Это мой выбор.

— Не имеет значения?! — рявкнул он, и я услышала, как скрипнули его зубы. — О, нет, Роксана Валерия, теперь это имеет огромное значение! Ты выбрала не того.

Его взгляд скользнул по мне с откровенной, животной похотью, смешанной с ненавистью. Он кивнул в сторону стен, за которыми спали Марк, Сильвия, Годраш.

— Тогда запоминай: я начну со жрицы, потом будет рыжий выскочка. Дальше – твой каменный приятель. Я буду делать это медленно. Болезненно. Потом я возьмусь за твоего остроухого «атланта». Посмотрим, как долго он продержится. И только потом… придет твоя очередь. И ты будешь молить меня о пощаде, которую я не дам. Ты пожалеешь о своем выборе, Роксана. Каждую секунду!

8.2

Мыслей — ноль, все на инстинктах: догнать, остановить, связать. А если не получится, то что? Убить?.. По позвоночнику прополз ледяной холод ужаса. Я не была хладнокровным убийцей, в отличие от него.

Но хотя бы ночь была моим союзником. После той проклятой, или благословенной, свадьбы, с какой стороны уж посмотреть, мир раскрылся передо мной с новой, пугающей остротой. Я чувствовала спящих мышей в стенах сарая, слышала шелест крыльев совы за милю, ощущала теплые точки жизни спящих людей в таверне.

И как яркую, ядовитую занозу, я чувствовала его — Лара. Он весь измазался настойкой лапчатки: волосы, кожа, одежда, так что в комнате я не смогла его почувствовать. Ирония: ценное лекарственное растение, которое хорошо помогает при болезнях желудка, так же эффектно прячет чужое присутствие.

Но теперь я отлично знала, что искать. Уже не уйдешь!

Я рванула за ворота Фодины, миновав хлипкую сторожку, где спал стражник-плебей. Лар был уже метрах в пятидесяти от черты города на пыльной дороге, ведущей к шахтам.

— Эй, Октавиан! — крикнула я ему вдогонку, и мой голос прозвучал насмешливо и громко в ночной тишине. — Бежишь от девчонки, как трус?

Он обернулся. Беззвучное проклятие сорвалось с его губ: судя по всему меня послали в Тартар или к Эриниям. Да хоть к Аиду! Он резко остановился, развернулся и выхватил из-под плаща два коротких клинка.

В атаку я перешла мгновенно. Мой посох из черного дуба свистнул в воздухе, выписывая сложную дугу, направленную сбить клинки в сторону. Он парировал так же ловко, с убийственной эффективностью. Его движения были быстрыми, точными, без лишних движений. Лар легко держал дистанцию, не давая приблизиться.

«А может, попробовать Дикую Форму?» — мелькнула шальная мысль. — «Превратиться в медведицу и разорвать его».

Именно эту способность давали фамилиары: магическим способом принять форму любого, однажды виденного, животного. Но связь с Брини была слишком свежей, нить между нами — тонкой, как паутинка. И она сама слишком мала. Детеныш водяного дракона не смог бы поддержать такую трансформацию. Жаль…

Я отпрыгнула, почувствовав, как холодное лезвие чиркнуло по рукаву туники. Злость вскипела. Хватит обороняться!

— Так настойчиво звал уйти с собой, а сейчас отбиваешься, словно девственница от пожилого ловеласа, — язвила я, уворачиваясь от очередного выпада.

Я вцепилась взглядом в чахлый куст полыни у края дороги.

Моя сила рванулась наружу с новой, неожиданной силой. Сухие ветви ожили, удлинились с треском, превратившись в гибкие, шипастые плети. Они рванулись к Лару, как змеи. Он вскрикнул от неожиданности, отбиваясь клинками, но одна плеть обвила его лодыжку, шипы впились в кожу.

— Тварь! — зарычал он, разрубая растение на кусочки.

— Неужели? — выдохнула я, собираясь для нового удара. — Напомни: это не ты полчаса назад рассказывал мне о неземной любви, которой “хватит на двоих?».

Он замер, а я внутренне ухмыльнулась: это был мой шанс.

Одна из лиан рванулась вперед, пробивая безлистым стеблем его плечо насквозь. Раздался приглушенный стон. Следом и я прыгнула вперед, занося посох для удара по голове.

Он все же успел уклониться и мой посох прошел по касательной, но этого хватило, чтобы он отлетел, а его левая рука повисла плетью. Удовольствие от этого было острым.

— Плечо болит, Октавиан? — выдохнула я, держа посох наготове. Зеленая магия клубилась вокруг моих рук. — Помнишь, в Клонтибрете? Твой арбалетный болт в моем плече?

Он поднял на меня взгляд, полный чистой, безумной ненависти. Кровь сочилась по рукаву его рубахи.

Все так же молча его свободная рука метнулась за пазуху. Я инстинктивно прыгнула в сторону, но было поздно. Он швырнул на землю между нами два небольших глиняных шарика.

Раздался оглушительный грохот! Ослепительная вспышка заставила прикрыть веки, а все вокруг заволокло клубами едкого, белого дыма!

Порох!

Дым заполнил все, щипал глаза, перехватывал дыхание. Я закашлялась, ослепленная, оглушенная. Инстинктивно махнула посохом перед собой, пытаясь отбиться от невидимой атаки.

И тут раздался страшный удар! Утяжеленный, обитым железом носком его сапога. Он бил не в корпус, а по ноге, по опорной лодыжке, сбоку, с расчетливой жестокостью. Я услышала ужасный, хрустящий звук. Острая, белая, всепоглощающая боль пронзила ногу от стопы до колена.

Вопль вырвался сам собой. Боль была невыносимой. Я рухнула на землю, на спину. Мир поплыл, залитый слезами и дымом. Попыталась подняться на локтях и сквозь редеющий дым увидела его силуэт.

Он стоял, тяжело дыша, прижимая ладонью окровавленное плечо. Его лицо было бледным от боли и потери крови, но глаза горели мрачным удовлетворением.

— Еще увидимся, Роксана, — прохрипел он. Голос был тихим, но полным ненависти.

А мне стало жутко и одновременно затошнило: от боли и брезгливости. И вот этот “герой-любовник» следил за мной все это время? Подсматривал, наблюдал, изучал? Как крыса из подворотни.

Октавиан повернулся и, шатаясь, скрылся в темноте. Я осталась лежать на холодной земле, задыхаясь от дыма и боли. С усилием я попыталась пошевелить пальцами ноги. Ответом был новый виток боли и горькая как полынь мысль: «Упустила».

А еще я, кажется, сломала ногу…

8.3

Холод земли проникал сквозь тонкую ткань туники, а пульсирующая боль в ноге вытесняла все мысли. Я упрямо сжала зубы и потянулась к посоху, лежавшему метрах в двух.

Проклятие! Не дотянуться!

Ладно… ладно. Может, у меня сейчас нет здоровой ноги, но магия-то осталась! Ветви лозы услужливо подкатили брошенный посох из черного дуба прямо к руке. Отлично. Хотя бы опора есть.

А теперь… попробую подняться… Медленно… Осторожно…

Да чтоб тебя Цербер сожрал!

Я взвыла от внезапной боли и вновь рухнула на землю. Больно! Как же невыносимо больно!

— Роксана! О, боги! — Пронзительный крик Сильвии разрезал ночь раньше, чем я успела вдоволь «насладиться» своей агонией и придумать, как теперь доковылять до таверны.

Я повернула голову, превозмогая тошноту и слезы. Сквозь редеющий дым и застилавшие глаза влагу увидела фигуры, бегущие от ворот Фодины.

Жрица неслась впереди всех, ее светлые волосы мелькали в лунном свете, в руках она сжимала Брини, которая истерично орала: «Криии-иии-иии!». Не сомневаюсь: моя голубая «жабка» всех и разбудила этим воплем.

За ней следом бежали Марк и Годраш.

Но еще раньше всех возле меня опустился Шэратан. Мрачный, убийственный взгляд атланта скользнул по моей неестественно вывернутой ноге, по ссадинам на руках, по воронкам, оставшимся от взрывов.

— Кто? — вырвалось у него, коротко и жестко.

— Наемник из Рима… Лар, — выдохнула я, чувствуя, как стыд поднимается к щекам поверх боли. — Я… преследовала его от моей комнаты в таверне.

Его кадык дернулся.

— От твоей комнаты?..

— Да. Я его ранила, но он ушел.

— Ясно.

В этот момент до нас добрались остальные.

Годраш и Шэр, не сговариваясь, разошлись в разные стороны, охватывая периметр. Шэр двигался с убийственной грацией и скоростью, сливаясь с тенями. Годраш, напротив, шел тяжело, но его каменные кулаки были сжаты, а маленькие глазки впивались во тьму с первобытной яростью. Они не кричали, не перекликались. Действовали молча, слаженно, как отлаженный механизм войны.

Сильвия рухнула на колени рядом и замерла, осторожно касаясь моей ноги. Ее пальцы дрожали. Брини вырвалась из ее рук и, издавая жалобное попискивание, юркнула ко мне, забившись подмышку. Ее мелкая дрожь совпадала с моей собственной.

Марк мгновенно вскинул руки. Золотистые нити магии вырвались из его пальцев, сплетаясь в полусферу прозрачного, мерцающего щита вокруг нас с Сильвией. Купол лег на землю, отсекая от возможной новой опасности. Марк стоял настороже, его взгляд метался по темноте за щитом, готовый в любой момент усилить защиту или бросить боевое заклятье.

— Ох, Рокси… — прошептала Сильвия спустя минуту, ее глаза затуманились тем же золотистым светом, что и при исцелении. Она смотрела сквозь кожу и мышцы. — Это… это перелом голени… С осколками… Я сделаю, что смогу, но все равно нужно наложить шину.

Сильвия что-то бормотала под нос, то ли молитвы, то ли ругательства, пыталась хоть как-то стабилизировать мою ногу. Но каждое прикосновение вызывало новый виток боли, заставляя темные пятна плясать перед глазами. Я стиснула зубы, чтобы не закричать, глотая соленые слезы и привкус крови от прокушенной губы. Брини тихонько поскуливала у меня на груди, ее золотые глазки были широко раскрыты от страха.

Казалось, прошла вечность. Наконец, из темноты вынырнул сначала Годраш, пыхтя, как кузнечный мех.

— Ушел, стервь, — прохрипел он, размахивая огромным кулаком в направлении гор и зло сплюнув под ноги.

Следом появился Шэр. Он подошел к краю магического купола. Его взгляд скользнул по моему лицу, запачканному грязью и слезами, по руке, судорожно сжимавшей посох, и остановился на моей сломанной ноге.

Его лицо, обычно столь выразительное в гневе или насмешке, стало абсолютно бесстрастным. Каменным. Только в глазах, таких синих и глубоких, бушевал ледяной шторм.

— Да, ушел, — произнес Шэр наконец. Его голос был низким, ровным, как поверхность океана перед бурей. — Следы крови обрываются у поворота. Дальше — слишком много вариантов.

Марк опустил руки. Золотистый купол дрогнул и рассыпался искрами. Холодный ночной воздух снова окутал нас, пахнущий пылью, дымом и… кровью.

Прежде чем я успела что-то промычать или возмутиться, Шэр шагнул ко мне. Он наклонился, его сильные руки скользнули подо мной: одна под спину, другая под сломанную ногу, чуть выше колена, с неожиданной осторожностью.

В первое мгновение я хотела сказать, что я сама… Но прикусила язык. Сама я даже стоять не могла без помощи, не то что идти.

— Годраш, сзади. Марк, фланг. Сильвия, свети на дорогу, — скомандовал Шэр коротко, четко, словно всю жизнь только и делал, что командовал легионами. Никаких разъяснений и просьб, только приказы.

Шэр нес меня осторожно, но каждый его шаг, каждый неровный камешек на дороге отдавался мучительной пульсацией в сломанной ноге, закованной Сильвией в грубую, но эффективную шину из досок чьего-то забора, который разломал Годраш, и полосок холста.

Лицо атланта оставалось непроницаемой маской. Но я чувствовала напряжение каждой его мышцы, слышала его учащенное, яростное сердцебиение под моей щекой и ощущала ту ледяную ярость, что бушевала в синих глазах.

Холодный горный воздух улицы сменился душной, пропахшей дешевым вином и потом атмосферой моей комнатушки. Я не удержалась от глухого стона, когда Шэр опустил меня на жесткую койку. Боль белым огнем пронзила ногу, заставив сглотнуть новые слезы. Тартар!

Пожалуй, никогда в этой тесной каморке не было так многолюдно и так напряженно.

Марк стоял у двери, скрестив руки, Годраш, огромный и мрачный, буравил взглядом темноту за окном... Шэр отступил от кровати, его спина была напряжена, как тетива лука.

Атмосфера висела тяжелая, густая, готовая разразиться грозой от малейшей искры.

Сильвия присела рядом, ее тонкие пальцы дрожали, когда она поправляла шину и бинты, уже пропитавшиеся кровью.