( Не)случайная наследница чайной

Пролог

Голова раскалывалась, словно внутри безумный оркестр дал внеплановый концерт. Барабанщик-садист отрывался по полной, выбивая дьявольскую дробь прямо в мозг. Руки шарили по жесткой, незнакомой поверхности. Это точно не моя уютная кровать. Где я вообще? Напилась до беспамятства? И где, черт возьми, я умудрилась вырубиться?

Попытка вспомнить хоть что-то вызывала у барабанщика в голове приступ маниакального энтузиазма. Каждый обрывок воспоминания сопровождался оглушительным ударом.

Иду с работы, уставшая и злая. БАМ!

Открываю дверь в квартиру, предвкушая тихий вечер. БАМ!

Мои глаза цепляются за разбросанные по полу мужские… и женские вещи. БА-БАМ! Предательская искра догадки вспыхивает в голове.

Рывком открываю дверь в спальню и вижу ЭТО. Андрей, мой Андрей, целуется с этой крашеной куклой, Кирой. БАМ! БАМ! БАМ! Каждый удар – словно гвоздь в крышку гроба моей счастливой жизни.

Крики, слезы, истерика. Андрей, оправдывающийся, уходящий. Хлопок двери, отрезающий прошлое. БАМ!

Бутылка вина. Тяжелый бокал в руке. БАМ! Отчаянные попытки заглушить боль алкоголем.

Бесцельный поход в магазин за новой дозой забвения. Шатающаяся походка, мир, потерявший четкость. БАМ!

Дождь, холодный и противный. Труба, чугунная и манящая. Дорога, скользкая от слез и воды. Слепящий свет фар… БАМ!

С диким криком я подскочила, сердце колотилось как бешеное. "Ну, я же говорил, жива!" – услышала я чужой мужской голос. Жива… но где? Что со мной случилось?

Дрожащими руками ощупала себя. Вроде все на месте, кости целы. В голове крутилась какая-то важная мысль, ускользала, как намыленная рыбка. Пальцы и ноги послушно двигались. Шея не болит. Страшно открыть глаза, вдруг увижу что-то еще более ужасное.

Пробежалась пальцами по животу, и… не нашла его. Ужаснулась, открыла глаза, опустила голову и вместо живота увидела грудь. Большую такую, добротную грудь. Четвертый размер, как минимум. Четвертый, мать его, размер! И тут, словно молния, меня пронзает осознание. Та самая ускользающая мысль! ЭТО… НЕ… МОЕ… ТЕЛО!

История выходит в рамках литмоба "Нежданное наследство"

https://litnet.com/shrt/gfDr

От Автора: ⭐️⭐️⭐️Драгоценные читатели!

Добро пожаловать в новую историю! Как и раньше, надеюсь, она вас не разочарует. На этот раз, я расскажу о попаданке, надоедливых духах и одном напыщенном индюке 😁

И снова прошу вашей поддержки. Добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не пропустить новые главы! Не жалейте комментарии, они помогают не терять силу духа, а порой, меняют ход истории. Не забывайте жать на кнопку, «Мне нравится». Это позволяет увидеть книгу большему количеству читателей.

Всегда ваша, ЮЭл❤️

Глава первая – Красненького не будет.

Ночной город встретил промозглым ветром, безжалостно треплющим растрепавшиеся волосы. Легкая куртка, предательски тонкая для поздней осени, нелепо контрастировала с пронизывающим холодом, а свежие пятна грязи говорили о недавнем падении. Я споткнулась, не успев осознать, как оказалась на асфальте. Горький смех вырвался из груди, обращенный к самой себе – глупой, наивной. Поднявшись, машинально провела рукой по куртке, словно надеясь стереть не только грязь, но и всю ту боль, что сейчас терзали сердце и душу.

– Идиотка, – прошептала, покачнувшись, – Какая же я идиотка. – Но тряхнув головой, решила, что об этом подумаю чуть позже. Сейчас важно одно - успеть до одиннадцати.

Витрины магазинов тускло мерцали, отражая мое искаженное болью лицо. Город жил своей жизнью: проезжали редкие машины, в окнах домов горел свет, кто-то спешил домой, укрывшись от непогоды. А я… Просто шла, преследуемая призраками рухнувших надежд.

– Как вообще можно работать до одиннадцати, – бубнила себе под нос, – когда у людей горе, им нужно все здесь и сейчас. А они, видите ли, работают до одиннадцати. Большая часть города работает до поздней ночи. Как им успевать? Никто не подумал, правильно? – Мои философские монологи слышал разве что дождь, но разве это могло помешать отчаянно отстаивать свое мнение, прикрывая это мнимой заботой обо всем человечестве?! – Сволочи!

Губы скривились в подобии улыбки. Красненькое. Спасение для женщин с разбитым сердцем. Универсальное обезболивающее, пусть и временное.

Воспоминания нахлынули внезапно, как порыв ветра. Он. Его лицо, такое родное еще вчера. И та, другая, в ИХ постели. Свадьба. Белое платье, мечты о будущем… Всё разбилось в один миг, рассыпалось на осколки, как хрустальный бокал, брошенный в стену.

– Прекрасно, – пробормотала я, глядя на свои дрожащие руки. – Просто прекрасно. Сначала лишают мечты, потом еще и напиток для забытья не продадут, потому что время вышло.

Попыталась разглядеть на наручных часах время. Длинная стрелка неминуемо приближалась к двенадцати, тогда как короткая почти дошла до одиннадцати. Ускорила шаг, словно могла убежать от боли, от предательства, от самой себя. Город, казалось, насмехался надо мной: яркие огни рекламы, веселые лица прохожих, уютные кафешки с теплым светом в окнах. Всё это было чужим, далеким, словно происходило в другом измерении.

– Держись, – шепнула себе, сжимая кулаки. – Просто дойди до магазина. Просто купи бутылку. Просто забудь.

Но забыть было невозможно. Боль пульсировала в висках, сдавливала грудь, отравляла каждый вдох. Я шла, маленькая, потерянная, в большом, равнодушном городе, надеясь лишь на то, что бутылка красного сможет хоть немного заглушить этот рвущийся из глубины сердца крик.

Желанный магазин, словно мираж в знойной пустыне, маячил совсем рядом. Оставалось лишь завернуть за угол, пересечь дорогу – плевое дело. Но, как это часто бывает, стоило мне возжелать чего-то, как все мироздание сговорилось помешать моей цели. Словно сама судьба решила встать между мной и долгожданным напитком, моим спасением от горькой реальности.

Не успела я сделать и шагу, как предательская труба водостока, обветшалая и проржавевшая от времени, оторвалась от стены под моим случайным прикосновением. Я едва удержалась на ногах, проклиная все на свете. Отшвырнув в сторону длинный, зловеще звякнувший об асфальт кусок металла, я, полная решимости, завернула за угол и увидела, что светофор безмолвно застыл, словно сломанная игрушка. Красный свет зловеще подмигивал, издеваясь над моим отчаянием.

«Ну что ж, вселенная, – мысленно обратилась я к невидимому врагу, – если ты думаешь, что сможешь остановить меня, то глубоко ошибаешься»! Через неделю должна была состояться свадьба. Свадьба с человеком, который клялся оберегать меня от всех бед и несчастий. Наивная дурочка, я верила ему! Он бы, возможно, и дальше притворялся любящим и заботливым, если бы я случайно не застала его в постели с одной из его же коллег.

Теперь, чтобы заглушить боль, залечить раны, мне необходимо оно. Красное, терпкое, обжигающее горло, уносящее прочь воспоминания. И если Вселенная считает, что какая-то жалкая сточная труба и сломанный светофор могут остановить преданную женщину, то она жестоко ошибается. Недаром же классик писал про коня и горящую избу!

Игнорируя мигающий красный свет, словно призывающий меня к благоразумию, я ступила на выцветшие белые полосы «зебры». Сердце бешено колотилось в груди, отчаянно отсчитывая последние секунды до спасения. Я уже была почти на середине дороги, когда оглушительный автомобильный гудок пронзил воздух. Инстинктивно повернувшись на звук, я увидела лишь ослепительный свет фар, бьющий прямо в глаза. Страх, леденящий кровь, парализовал меня. Мир сузился до яркого пятна, и я замерла, ожидая неминуемого, а в голове пронеслось нелепое: «Красненького не будет»!

Визуализация попаданки ДО

Тамара Смирнова

Молодая трудолюбивая девочка двадцати девяти лет. Сиротка из дет.дома. Дважды была удочерена, но ее вернули, так как девочка была слишком непоседливой. Впрочем, ее это не особо расстроило. Получив от государства свою маленькую квартиру, она начала работать и обеспечивать себя. В возрасте двадцати четырех лет встретила любимого, который, оказался тем еще засран… нехорошим человеком.

Глава вторая – Я схожу с ума.

Я продолжала бессовестно лапать свое не свое тело. Подтянутое, красивое, молодое. Потерянная в чужом теле, я увлеченно изучала его, словно археолог, раскапывающий древние сокровища. Молодость и упругость тела поражали меня, особенно контрастируя с неухоженными деталями – небрежными ногтями, казалось, уставшими от жизни. Но как можно было замечать такие мелочи, когда грудь была настолько пышной, что ее не обхватить и двумя руками? Девушка с таким богатствам не должна переживать ни за что в этой жизни.

Внезапно, словно луч света пронзил завесу замешательства, возникло острое желание увидеть себя, точнее, это новое «я». Это желание пересилило даже осознание абсурдности ситуации. Ощущение «не в своем теле» отошло на второй план, уступив место живому любопытству.

Повертела головой и поняла, что я сижу на грязном деревянном полу. Окружающий мир предстал передо мной в тусклом свете. Грязный деревянный пол, грубые столы и стулья, покрытые потрепанными жизнью скатерти, давно потерявшие товарный вид, создавали атмосферу забытой богом сельской столовой. Пыль и запустение пропитали каждый уголок этого места. Какого-то помещения, которое было заставлено столами и стульями. Чем-то напоминало сельскую столовую.

В дальнем углу, подобно загадочному порталу, возвышалась огромная печь. Ее дверца, покрытая слоем пыли и копоти, служила подобием зеркала, в котором отражалась размытая фигура. Встала на корточки и поползла к печи. Кто бы меня видел. Допилась до чертиков, на ногах стоять не может. Вот только похмелье меня совсем не мучило, что странно. Пить я не умею, а вчера… или не вчера. Я поползла к ней, словно одержимая, не обращая внимания на комичность ситуации. «Кто бы меня видел…» – пронеслось в голове. Смутное воспоминание о вчерашнем дне.

«Так, по порядку, Ти», – прошептала я себе, собираясь с мыслями. – «Я всегда справлялась, справлюсь и с этим».

Протянув руку, чтобы протереть пыль с дверцы печи, я замерла в изумлении. Из темной глубины печи вырвался клубящийся белый дым, который, словно по волшебству, материализовался передо мной в призрачную фигуру с провалами вместо глаз и рта.

– Почему не мертва? – прозвучал потусторонний голос.

Первобытный ужас сковал меня. Я ожидала, что закричу, но вместо этого мир вокруг померк, и я провалилась в беспамятство. Сознание покинуло меня.

Костяшки пальцев побелели, вцепившись в шершавый половик. Попыталась вспомнить, откуда у меня половик и не получилось. «Что здесь происходит? Почему так болит голова?» – пульсировало в сознании.

– Ты чего делаешь? Совсем из ума выжила, старая карга? – прозвучал резкий, как удар хлыста, голос.

– Да как можно, зверюга ты бесчувственная! Девочке надо помочь, в чувство привести. Разве можно так бросаться?! – прохрипела старуха. Показалось, что пахнуло пылью и сушеными травами. – Платье вон как задралось, чуть ли не до коленок, а задница к потолку тянется. Еще, небось, головой приложилась…

«Задница к потолку?» – лихорадочно попыталась сообразить, в каком положении находится тело. Действительно. Ощущение было странное.

– Это не причина тратить на нее мой драгоценный чай, – голос был мягче, моложе, но пронизан такой холодной брезгливостью, что мороз пробежал по коже. От него веяло каким-то внутренним гнильем, несмотря на кажущуюся правильность слов.

Собрав в кулак остатки воли, медленно сползла всем телом вниз. Боль пронзила виски, заставляя зажмуриться. Больше задница к потолку не тянулась, но и сил, чтобы встать, не было ни на грамм. С каждым усилием перевернуться, мир вокруг покачивался, словно на волнах. «Хватит целовать грязный пол, надоело!»

– Вот, видишь, сама очухалась, – облегченно вздохнул молодой голос.

Хотелось открыть глаза, посмотреть, кто это говорит, но веки казались свинцовыми. Голова раскалывалась на части, и в ушах стоял звон. Комната пахла затхлостью, пылью и еще чем-то неуловимо странным, словно смесью ладана и гнилых яблок. Под щекой чувствовалась жесткая щетина половика, сплетенного из каких-то грубых, колючих волокон.

– Драгоценный чай на всяких нелегалов… – пробормотал молодой голос, полный отвращения.

И тут случилось что-то совершенно невообразимое. Мимо пронесся дух. Полупрозрачный, словно сотканный из дымки, но склянка с зеленоватой жидкостью в его руках выглядела вполне реальной. Она сверкнула в тусклом свете, пробивающемся сквозь узкое окно с мутными стеклами. В воздухе повис слабый запах серы.

– Отлично! – выдохнула я, ощущая, как внутри поднимается истерический смех. – Просто отлично. Я сошла с ума.

– Нет, дорогая, – над лицом склонился еще один дух. Почти такой же, как и первый, но с чуть более сочувствующим выражением на призрачном лице. – Не переживай. Ты не сошла с ума. Ты просто… попала в другой мир.

За-ши-бись! В голове завертелась карусель из обрывков мыслей, страха и полного непонимания происходящего. «В другой мир? Да что за бред?!» Но в глубине души зарождалось смутное, почти болезненное предчувствие, что это не сон. Что это – реальность. И эта реальность, судя по всему, собирается преподнести еще немало «приятных» сюрпризов.

Перспектива «приятных сюрпризов» не радовала ни капли. Хотелось проснуться, выпить чашку крепкого кофе и забыть этот кошмар как страшный сон. Но противная щетина половика все еще колола щеку, голова продолжала раскалываться, а запах ладана и гнили свербил в ноздрях. Слишком реально, чтобы быть выдумкой. Медленно с титаническим усилием, приподняла веки. Помещение оказалось еще более убогим, чем запомнилось. Полумрак, паутина в углах, разбросанные склянки и травы, валяющиеся в углу. Мебель – сломанные стулья и покосившиеся столы, покрытые толстым слоем пыли. И двое. Дух — старуха, у которой преобразился облик, и теперь она реально походила на старуху с морщинистым лицом. И второй, что оставался духом, со злобным взглядом исподлобья и презрительной гримасой. Оба смотрели на меня с плохо скрываемой неприязнью.

Визуализация попаданки ПОСЛЕ

Тейя Эрайман

Девочка, которая всю жизнь прожила с мачехой. Отец умер через год после того, как женился второй раз. Жестокая мачеха использовала ее как прислугу. Тейя жила без любви, запуганная, скромная, пока тетушка по папиной линии, которая ее не любила, не оставила после себя наследства – чайную на окраине города. Девочка думала, что это спасение, но не тут-то было. Домик оказался с сюрпризом…

tfPmuwIR - Промокод на книгу "Злодейка поневоле"

Глава третья — Генеральная уборка, или я поругалась с духом.

Солнечный свет, наглый и беспощадный, пробивался сквозь засаленные, тонкие шторы, словно намереваясь выжечь последние остатки сна. Тело ныло, протестуя против каждого движения. Матрас, набитый соломой, казался орудием пыток, а не местом для отдыха. Особенно после того, как тебя сбивает машина… хотя, «сбивает» — это слабо сказано. «Переезжает» — вот как это нужно назвать.

Резко села, и волна боли прокатилась по всему телу, заставляя каждую клеточку организма жалобно завопить. Позволила себе лишь поморщиться. Не до жалоб, когда в голове крутится одна мысль: «Я, вообще-то, умерла!» С сомнением, как будто ожидая, что руки вот-вот исчезнут, посмотрела на свои руки, запястья, локти. Нет! Умершие так не выглядят. Они должны быть… прозрачными? Или холодными? Как те наволочки, что летали перед глазами.

В голове, словно на старой, заедающей пленке, отрывками всплывали воспоминания минувшего дня. Поход в магазин за красным сладким вином, в довольно шатком эмоциональном и физическом состоянии. Неработающий светофор, ослепляющий свет фар и… все. Видимо, это и был билет в другой мир. Мир призраков, грязи и чая.

Нет, не просто чай. Успокоительное, да такое сильное, что впору косить луга. В противном случае была бы истерика. Уж я-то знала себя, как облупленную.

Огляделась, в попытке понять, куда меня занесло. Комната выглядела так, словно ее забыли убрать лет сто назад. Пыль толстым слоем лежала на всех поверхностях, в углах красовались паутины, достойные украсить декорации к фильму ужасов. С ужасом взглянула на кровать, в которой провела ночь, и выдохнула. Да, это далеко не пятизвездочный отель, но я, как детдомовская, спала в местах и похуже. Кровать была чистой.

Внимание привлек солнечный зайчик, весело прыгающий по стене. Он указывал путь к сокровищу — зеркалу. Превозмогая боль, стащила себя с кровати и поплелась в сторону заветного предмета. Раз уж попала в другой мир, надо посмотреть, как теперь выгляжу. То, что мне досталась грудь прекрасного размера, секретом не являлось. Мечта всей жизни! Несмотря на то что природа не обделила лишним весом, вместо увесистой троечки или четверочки, мне досталась едва заметная единичка. А в новом теле первое, что бросилось в глаза – это упругая, соблазнительная грудь.

Девушка в отражении была… прекрасна. Несмотря на грязь и пыль, смогла разглядеть стройную красавицу среднего роста, с вьющимися каштановыми волосами, серо-голубыми глазами и действительно красивой грудью. Губы невольно растянулись в улыбке.

Не удержавшись от любопытства, потрогала свою новую грудь. Не только красивая, но и мягкая! Ни капли силикона. Просто идеально!

— Ты чего делаешь? – раздался позади хриплый голос.

Вчерашний ворчун стоял за спиной. Резко обернувшись, пробежалась по нему глазами и, решив, что пугаться надо было вчера, сказала:

— У меня такая красивая и мягкая грудь. Потрогай.

Испугаться, кажется, решил призрак. Отпрянув, как от прокаженной, он что-то невнятно пробормотал и громко, словно оправдываясь, выпалил:

— Дура.

Лишь пожала плечами.

— Зря. Где ты еще такую красоту найдешь? – промурлыкала, любуясь своим отражением. В конце концов, даже в другом мире нужно находить поводы для радости. И, похоже, у меня появился очень весомый повод — мечта всей жизни. Еще раз улыбнувшись самой себе, обернулась к белой наволочке и приказала: – Веди меня вниз, будем разбираться, убираться и ругаться.

– Не смей мне указывать, мелкая паршивка! Ты вообще знаешь, кто я такой? – прорычал голос, наполненный презрением и самодовольством, от которого зубы сводило.

Я, не дрогнув, вскинула подбородок. В детдоме и не таких гордецов перевидали.

– Наволочка с дырками, – парировала я, не позволяя ни капли страха просочиться в голос. Пыль здесь, видите ли, ему протирать западло! Врать не надо, что тряпку взять и по полкам пройтись невозможно. Если уж мне суждено здесь жить и работать, то чистота – это закон.

– Ах ты… – процедил он сквозь зубы, и тут началось представление.

Глупенький! Веником уже трижды гоняла, неужели не понял, что превращениями меня не проймешь? Может, адаптировалась слишком быстро, может, чай тот волшебный еще до конца не выветрился, но на череп с вываливающимся глазом отреагировала лишь понимающим кивком. Да я бы сама взбесилась, если бы кто-то в мой дом ворвался и начал орать, что паутине здесь не место, да еще и убирать это безобразие заставил! Фурия — милая невинная дева по сравнению с тем, в кого я бы превратилась на его месте!

Ворчуна унесло вихрем в сторону двери, словно воздушный шарик, проткнутый иголкой. Мы со старушкой расхохотались. Даже Тейя, такая отстраненная, тихонько хихикнула, хоть и продолжала держаться особняком. Все мои попытки разговорить ее разбивались о стену молчания, но сдаваться я не собиралась.

– Скит, нет! – вырвалось у старушки, но было уже поздно.

Этот мелкий дух-проказник, будто искра, вылетевшая из камина, рассыпал сухую траву и поджег ее, пока мы смеялись над Рамином. Пламя, словно голодный зверь, начало пожирать все вокруг. Я бросилась на поиски огнетушителя, который должен быть в любом приличном заведении. В любом приличном заведении моего мира, где женщины в брюках бегают, а не путаются в юбках, и где одним звонком можно решить почти любую проблему. Главное – знать, кому звонить.

Глава четвертая — “Эликсир жизни”, или грубая мужская сила.

– Да не пьяные мы! – прозвучало в ответ на моё замечание, и в голосе чувствовалась какая-то бравада, вызов.

– Я не осуждаю, но могли бы предупредить о своих пристрастиях, – ответила я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри уже зарождалось раздражение.

– Предупредить о чем, мелкая поганка? – рявкнул дух, и я едва сдержалась, чтобы не сорваться. Вот если бы он не был духом, я бы ему нос сломала, подумала я, злобно сверля его взглядом. А так остается только беситься внутри себя. – Мы деньги тебе дали, вот и довольствуйся. Даже на безобразие в виде травяного осталось.

Не то чтобы я сама любила травяной, но признавать поражение перед этим наглецом я не была готова.

– Этот травяной, смешанный с ягодами и свежей мятой, будет не только вкусным, но и полезным. А тот, от которого тело начинает светиться, как правило, имеет довольно негативные последствия для человека, – парировала я, стараясь придать голосу уверенности.

– Уи-и-и… – завопил Скит, и в следующее мгновение разорвал пергаментную бумагу и начал рассыпать этот самый «травяной» мне на голову.

– А ну-ка, сейчас же прекрати! – нервы были на пределе. Этот мелкий хулиган выводил меня из себя. Терпение лопнуло. – Будешь себя так вести, больше чая не дам!

И это подействовало. Мелкий проказник медленно сполз к столу и также медленно положил остатки чая в разорванной упаковке на стол.

– Так-то лучше. А теперь объясните мне, что происходит и почему этот чай так ценен? – потребовала я, скрестив руки на груди.

– Этот эликсир… – начала Асира, но ворчливый дух предостерегающе перебил ее:

– Асира!

– Он… – попыталась продолжить старушка, но Рамин был явно против.

– Нет! – отрезал он.

– Тоже хочешь остаться без чая? – пригрозила я, раз уж так хорошо получалось воздействовать на духов.

– Он позволяет нам не сходить с ума, – неожиданно раздался тихий голос Тейи, и все обернулись к ней. В её взгляде читалась какая-то усталость, обреченность. – Духи не могут принять свою сущность вне тела. Мы парим над землей, ощущаем мир на другом уровне, но невидимы. Пытаемся прикоснуться к любимым вещам, но бесплотны. Пытаемся обнять дорогих людей, но проваливаемся сквозь тела и распадаемся на части, как облака, задевающие вершину гор, но не прикасающиеся к ней. Чай дает возможность не терять рассудок. А еще он помогает становиться видимыми и невидимыми по желанию. Ко всему прочему, придает нам способность прикасаться к твердым вещам, а не проходить сквозь них, по желанию.

– Один глоток этой мерзости – и такие… возможности? – пролепетала я, голос дрожал от неверия. Как вообще такое возможно? – А что происходит с обычными людьми, если они выпьют ваш… «эликсир жизни»?

Цвет духов медленно возвращался к молочно-прозрачному, что не могло не радовать. Фосфорный цвет придавал им ужасающий вид.

– Ничего, – наконец ответила Асира. – Для них это будет просто чай.

– Просто чай? – переспросила я скривившись. – Да это самый отвратительный запах, который мне доводилось встречать в жизни! И что, это все, что у вас здесь есть? Какие еще разновидности этой… гадости вы предлагаете?

Я обвела взглядом комнату, чувствуя, как внутри поднимается волна отчаяния.

Рамин, Асира и Тейя обменялись взглядами. Казалось, они не совсем понимали, почему меня так волнует этот вопрос. В конце концов, Асира, вздохнув, произнесла:

– Все, что ты видишь, – ее голос звучал немного устало.

Я окинула взглядом заставленные полки, заполненные склянками, банками и колбами с разноцветными жидкостями и порошками. «Работы – непочатый край», – подумала я, тяжело вздыхая. Одна мысль об этом вызывала головокружение.

В чайную ворвались они, словно вихрь грубой силы. Высокие, плечистые глыбы в доспехах, с мечами, зловеще поблескивающими за спинами. Волна животного, первобытного восторга окатила меня. В моем мире, выхолощенном и прилизанном, таких мужчин не осталось. Андрей… ах, Андрей! Жалкая тень мужчины, долговязый, с острым носом и губами, тонкими, как лезвие ножа. Что он знал о мышцах, о силе? Да ничего! И я, признаться, не Афродита. Наверное, со стороны мы смотрелись комично: он жердь, я колобок.

– Слюни подбери – прошипел дух, едва различимый, словно мотылек в сумерках. Я хотела спросить, почему он прячется, но тут же в меня врезалась Тейя, чьим телом я теперь владела. Тоже тень, бледная и взволнованная. Понять бы, как в почти невидимых призраках я различала хоть что-нибудь.

– Это капитан городской стражи, – прошептала она. И что-то в ее голосе, в ее поведении заставило меня догадаться.

– Ты в него влюблена?

Смущенно опущенная голова духа подтвердила мою догадку. За ту неделю, что я приводила в порядок чайную, разбиралась с ассортиментом и пыталась справиться с проделками Скита, мы стали ближе. Я научилась понимать ее с полуслова. А может причина в том, что я занимала ее тело. Кто ж разберет.

– Он меня никогда не замечал. Они и заходят сюда, лишь из-за того, что сюда почти никто не ходит.

– То есть, он использует чайную для тайных встреч?

Я обернулась. Он… Господи, он был великолепен! Ничего общего с приторной красотой аристократов, в нем была хищная, необузданная притягательность. Скулы – точеные, волосы – белые, как первый снег, а глаза – черные, как уголь. Губы чувственные, шея сильная, прикрытая двухдневной щетиной. И тело… казалось, он не вылезал из тренировочного зала. Воплощенная мечта!

Глава пятая – Ребрендинг.

Солнце безжалостно било в глаза, когда я выплюнула очередную порцию этой мерзости – чая, созданного из того, что было. Тьфу! Никак не выходит превратить пристрастия этих бесплотных созданий во что-то пригодное для продажи.

А ведь деньги… Сбереженные монеты, припрятанные в верхнем ящике полки с проклятыми чаями, предательски таяли с каждым днем. Все, что Тейя смогла собрать на прошлом месте работы, утекало сквозь пальцы, словно песок. Денежный ручеек превращался в тоненькую струйку, а продаж как не было, так и нет.

Эх, зря я тогда огрызнулась на этого капитана… как его там? Ворчун Рамин уверяет, что на нем держался весь мой шаткий бизнес. Может, стоило сдержаться?

– Прекрати тратить наши драгоценные запасы! – прозвучал недовольный голос за спиной.

Рамин… За последние два дня этот призрак порядком мне надоел. Сначала я, видите ли, не должна была хамить самому опасному противнику чуть ли не всей вселенной. А теперь, видите ли, мне пора вернуться домой, чтобы не выводить его из себя.

Ох, если бы я знала их слабые места! Хоть один рычажок, за который можно дернуть, чтобы эти призраки заткнулись.

– Рамин, ты вроде молодой челов… ну, призрак молодой, а ворчишь как старый дед.

– Следи за языком, малявка, – прошипел он. – Я тебе мышей подложу, пока спать будешь.

Нашел чем пугать! В детдоме мы и не такое вытворяли. Дети – те еще садисты, самые жестокие существа на свете.

– А я тебя лишу доступа к чаю, – огрызнулась я в ответ. Это, пожалуй, самое страшное, что я могла ему пообещать.

– Пока ты будешь спать, я заберу все деньги, – парировал он. – Посмотрим, кто кого и чего лишит!

– Уи-и-и-и… – вторя ему, Скит начал раскачиваться на люстре, словно обезьянка в зоопарке.

С тоской посмотрела на полупустую полку со свечами. Запасы стремительно истощались. Надо срочно придумать способ привлечь клиентов, иначе мы все умрем. Точнее, я снова умру, а эти… А черт их знает, что с ними будет. Исчезнут, наверное.

Тяжело вздохнув, я взяла корзину и вышла на улицу. Раз уж не получается решить проблему с ростом выручки, пойду хоть грибов соберу. Есть-то хочется! Наволочки с дырками, может, и обходятся без еды, но я-то живая. Опять… или пока еще. Да и лес совсем рядом, не то что город.

– Не обижайся на него, – я вздрогнула от неожиданности, когда справа материализовалась Тейя. Ее облик с каждым днем становился все более расплывчатым, словно акварель, размытая дождем. Это пугало.

– Я не обижаюсь, он меня просто бесит. Но больше всего меня бесит то, что он прав. Придумать что-то стоящее из того, что есть в чайной, я не могу. При этом трачу ваши запасы. Капитана с его шайкой опять же я спугнула…

– Ноариса БарЭма нельзя спугнуть, – перебила меня Тейя. – Он смелый, и сильный, и…

– И ты влюблена в него по уши. Да-да, я помню.

– Нет, я в него не влюблена, – возразила она покраснев. Или мне показалось? – Точнее, больше не влюблена. Видишь ли, оказалось, что я не чувствовала к нему ничего, кроме восхищения. После смерти все чувства обретают истинный окрас.

Я остановилась, задумалась и вдруг поняла, что тоже ничего не чувствую к Андрею. Неужели все дело в смерти? Неужели она действительно меняет все?

Тейя, не заметившая моего замешательства, продолжала размышлять о своих чувствах, проплыла сквозь меня, оставив неприятный холодок во всем теле, и бросилась к высокому кусту.

– О, малина созрела! Как жаль, что я больше не ощущаю вкусов. Раньше могла есть ее ведрами. Бывает, садишься пить чай с малинкой вприкуску, и так хорошо…

И тут меня словно молнией ударило…

Руки гудели, словно после каторги, но, как твердят неунывающие старушки: «Своя ноша не тянет». Корзина, набитая доверху ягодами, травами и кореньями, казалась неподъемной, но я упрямо тащилась к дому, надеясь, что собранного хватит надолго.

— Уи-и-и…

— Только попробуй! — прошипела я, глядя, как Скит, мелкий проказник, замер в шаге от меня с веником наперевес. Его глаза хитро блестели, предвещая очередную шалость.

— Деточка, да что ж ты надрываешься? — услышала я участливый голос. — Хоть бы помощи попросила.

А я просила. Умоляла Тейю донести хотя бы часть, и она даже согласилась, поначалу. А потом мы услышали скрип телеги, и ее словно ветром сдуло. Испугавшись, что ее заметят, она опрометью бросилась в кусты. О том, что можно было сделаться невидимой и продолжать помогать мне, она даже не подумала. Предательница!

— Она молодая, сильная, не надорвется, — ляпнул Рамин. Я почувствовала, как вскипает злость.

— Можешь на него напасть, — скомандовала я Скиту, подстрекая его к действию. Он с радостным визгом: «Уи-и-и…» бросился исполнять приказ.

Пока Скит с Рамином выясняли отношения, я передала корзину Асире и поплелась следом, чувствуя себя выжатым лимоном. Старушка, живее всех живых и мертвых, с легкостью подхватила тяжелую ношу и водрузила на покосившуюся стойку.— Скит немного напакостничал.

В руках наволочки с дырками появилась тряпка. Она быстро протерла два стола, на которых были разбросаны листья чая. Смотрелось это, конечно, комично. Казалось, от такого голова должна идти кругом, или случится обморок, но мне хоть бы хны. Может, все еще чай старухи действует?

Глава шестая — Генерал.

Запах ударил в нос как грязный кулак. Резкий, удушливый, он перебивал любые попытки насладиться архитектурой этого города. Я, воспитанная в культурной столице, с любовью впитывала каждую завитушку старинных фасадов, каждый причудливый изгиб улочек. Но здесь… здесь красота тонула в смраде, словно драгоценность в помойной яме.

– Хде здесь стехлодув? – просипела я, тщетно пытаясь прикрыть нос. Жест, конечно, вышел неуклюжим, и три пары глаз тут же одарили меня неодобрительными взглядами. Астра, моя невидимая спутница, парила рядом, будто ветерок. Мы договорились, что я буду шептать вопросы, чтобы не привлекать лишнего внимания, а она будет незаметно направлять меня. Голос из ниоткуда – это последнее, что нам было нужно.

Неожиданно, справа грохнула лопата, словно указывая путь в узкий, темный переулок. Без раздумий я нырнула туда. Вонь здесь была невыносимой, словно кто-то варил тухлые яйца в серном чане. К счастью, ни души.

– Как же тут воняет, – пробормотала я поморщившись.

– Это да, – Астра постепенно материализовалась, обретая привычный молочно-белый цвет. Она огляделась, убеждаясь, что мы одни. Переулок был мрачным и пугающим, как мои карманы – почти пустым. Я собрала волю в кулак и решительно двинулась вперед. Никто, кроме меня, не позаботится обо мне.

– Я слышала, что генерал наводит порядки, но сомневаюсь, что у него что-то выйдет. Преступность, алкоголизм и разврат здесь процветают, – продолжала она, пытаясь отвлечься от вони.

– Да что он может? – зло бросила я. Терпеть не могла высокомерных нарциссов, просто на дух не переносила. – Тейя говорила, что у вас тут старый сумасшедший король-тиран. А этот индюк у него на побегушках.

– Не совсем так…

– Ай, больно! Люди добрые, посмотрите, что делается!

– Рот закрой!

Астра мгновенно растворилась в воздухе, а я инстинктивно прижалась к стене, пытаясь слиться с ее грязной поверхностью.

– Дяденька, пожалуйста, отпустите меня, – взмолился чей-то голос.

– Вот отрублю тебе руку, будешь знать!

Они вышли на свет. Мужчина – сильный, красивый, но с какой-то хищной опасностью, застывшей в глазах. И мальчик-бродяжка, которого он держал за локоть. Как я определила, что он бездомный? Легко. Я сама выглядела примерно так же, когда сбегала от очередной семейки, готовой на все ради пособий.

Черные волосы мальчишки висели грязными патлами, лицо и руки были покрыты слоем грязи. Одежда – сплошные заплатки, хранящие память о бесчисленных падениях и лишениях. Прежде чем успела осознать, что делаю, я вышла из тени.

– Это самосуд! Вас за такое могут посадить! – выпалила я, чувствуя, как в жилах закипает ярость.

На меня уставились две пары глаз. Что-то с грохотом упало у стены. Наверное, Астра, пребывающая в глубоком шоке от моей выходки.

– Генерал, а это кто? – спросил паренек, вырвав локоть из хватки. За-ши-бись. Этот Ноа, кто он там, двинулся в мою сторону.

– Моя телогрейка, – ответил мужчина, а я…

А я, не будучи дурой, бросилась на него. Обогнула огромное тело, подхватила несчастного бездомного и, не оглядываясь, понеслась прочь из проклятого переулка. Сердце колотилось, словно бешеная птица, в легких горел огонь, но я бежала, бежала, бежала, унося с собой маленького бродяжку.

Дыхание рвалось клочьями, словно старая ткань, ноги заплетались в непослушный узел, но я упрямо не сбавляла шаг. Мальчишка, сжавшийся в моих руках, казался невесомым, но каждый метр отзывался свинцовой тяжестью в ногах. За спиной неслышно было топота погони, лишь назойливое чувство, будто кто-то дышит в затылок, заставляло сердце биться в бешеном ритме.

Вынырнув из мрачного переулка в бурлящий водоворот людской толпы, я резко свернула в лабиринт узких проходов между торговыми рядами. Здесь, в этом муравейнике запахов пряностей и уличной еды, можно было затеряться, раствориться в пестрой массе, почувствовать обманчивую безопасность.

Заметив крохотный закуток между двумя лавками, заваленными всякой всячиной, я присела, укрывая мальчишку от посторонних, любопытных взглядов. Он тяжело дышал, испуганно глядя на меня огромными, серыми глазами, в которых плескалось отчаяние.

– Ты как? – хрипло спросила я, пытаясь унять дрожь в руках и восстановить дыхание.

– Тетенька, ты в своем уме? – выпалил он, и я едва не подавилась воздухом.

«Тетенька?» – возмущенно пронеслось в голове. Во-первых — да с моим-то милым личиком, точеной фигуркой и… ну, вы поняли… я тяну разве что на пленительную девицу, но никак не на увядшую тетку! Во-вторых, я тут, между прочим, его спасаю, рискую собой, а он вместо благодарности…

– Не груби! – огрызнулась я, стараясь скрыть раздражение. Мы тоже не лыком шиты и знаем, как усмирить распоясавшегося мальца. – Я тебе жизнь только что спасла.

– Ты меня только что лишила еды, – парировал он, и мои брови взлетели к небесам. Надеюсь, на лице Тейи это выглядело так же недвусмысленно, как на моем прежнем. – А еще ты отняла у меня возможность позлить Ноа.

Брови взметнулись еще выше, грозя улететь в космос.

– Этот надутый индюк планировал отрезать тебе руку.

Глава седьмая — Открытие.

– Уи-и-и-и… – Наволочка с дырками, словно издеваясь, маячила прямо перед глазами, раздражающе покачиваясь.

– Прекрати! – отмахнулась я, и тут же пожалела. Очередная глупость. Отмахиваться от этих надоедливых духов-детей – верный способ навлечь на себя беду. Мелкий проказник терпеть не мог, когда его игнорируют. Взметнувшись вихрем, мята, которую я старательно раскладывала на полотнах, чтобы подсушить после мытья, посыпалась дождем с потолка.

– Уи-и-и-и…

– Скит! – Мой крик эхом разнесся по пустой чайной. Нервы на пределе. Почти три бессонные ночи, потраченные на разработку новых напитков, лишили сил. Казалось, я придумала все возможные варианты чая, какие только можно придумать, отталкиваясь от местных лесных даров. Осталось лишь дождаться черного чая, который поможет превратить все эти диковинные ингредиенты во вкусный, ароматный напиток.

– Уи-и-и-и…

– Ты еще не заказала чай? – пробурчал Рамин, как будто я забыла о самом важном.

– Уи-и-и-и…

Да сегодня они просто решили свести меня с ума! Почти две недели ушли на то, чтобы привести в порядок все дела. Последние деньги уйдут на чай, и если завтрашнее открытие провалится, мне просто нечего будет есть.

К счастью, стеклодув согласился сделать первую партию с минимальной предоплатой и договором о рекламе. Старик, похоже, просто пожалел меня. А может, ключевую роль в переговорах сыграл Гена. Оказалось, он знаком с Хареном, который после короткой беседы, во время которой я все еще была «болезной», согласился сделать партию из, без малого, пятидесяти чайников за один серебряник, рекламу его лавки и бесплатный чай. Кстати, сам Генас все еще претендовал на чай и тоже совершенно бесплатно.

Стоит признать, мальчишка и правда помог. После того как мы с Хареном ударили по рукам, он вывел меня из города. Главная причина, по которой он провожал меня до огромных металлических ворот, впаянных в кирпичную стену, все еще заключалась в моей «болезни». После такой помощи отвесить оплеуху было бы жестоко, поэтому я просто пригрозила кулачком.

– Из-за тебя я остался голодным, – в который раз напомнил мне Генка.

– Из-за тебя я попалась на глаза надутому индюку, – тоже не в первый раз ответила я, проходя сквозь ворота.

– Завтра приду пить чай, – ничуть не смутившись, бросил мальчишка, исчезая в сумерках.

– Не забудь постучаться, – крикнула я вслед и поплелась домой.

С тех пор он приходил каждый вечер. В первый день я взяла мальчугана в лес. Он причитал, но усердно следовал за мной, собирая ягоды и травы. Большая часть свежих ягод, конечно же, оказалась в его маленьком желудке. Но собранного хватило на шесть дней и, казалось, на сотню попыток создать шедевр.

Последующие дни я готовила напитки и тестировала вкус на себе и Гене. Духи в этом деле были бесполезны. Частенько они, приняв невидимый облик, мешали смешивать ингредиенты. Со слов Рамина, это бесполезная трата продуктов, а чай им нужен. Оказалось, даже тот, что не пахнет, можно перемешать с вонючим и употреблять.

Я настояла на экономии с их стороны и пообещала покупать нужные листья после того, как обеспечу приток клиентов. Они вроде и согласились, но начали частенько ворчать под нос. О Ворчуне я вообще молчу. Мужичок совсем распоясался и превратился во вредителя не хуже Скита.

К счастью, их вредительство заканчивалось тем, что они добавляли в уже готовый чай лишние ингредиенты. Бедный Гена дважды пил малиновый напиток с перцем и один раз дикую смесь из острых приправ с лесными травами.

Мои попытки проглотить чай с дикими яблоками, ромашкой, щедро приправленные перцем, были похожи на пытку котят. Но мы справились и вывели тринадцать рецептов, которыми я намеревалась удивить жителей города.

Сегодня же за день до открытия, меня не отпускал страх неудачи. Нервы были на пределе, да еще и духи разбушевались. Короче, я сорвалась.

– Хватит, хватит, хватит! – выпалила я, не в силах больше сдерживаться.

Рамин застыл с открытым ртом. Асира остановилась посреди бара, а Скит медленно положил на место мяту.

– Ты, – ткнула я пальцем в последнего, – чтобы я в ближайшие два дня не слышала и не видела тебя! Ты, – палец переместился на Ворчуна, – достал своим нытьем! Бу-бу-бу, бу-бу-бу… Прекрати трепать мне нервы! Сказала же, заказала чай, будет! Вместо того чтобы выводить меня из себя, лучше бы помог! В конце концов, от того, как все пройдет, зависит не только мое, но и ваше будущее! Мы сегодня потратим последние деньги на чай, и если завтра не будет гостей, то всё! Финита ля комедия!

– Чаво? – не понял моего итальянского Ворчун, нахмурив косматые брови.

– Нам всем можно лечь и умереть, – попыталась объяснить я, ощущая, как в горле пересохло от волнения.

– Деточка, – Асира приблизилась и положила на плечо руку, выросшую из наволочки. Холодная дрожь пронзила меня, – мы уже мертвы.

– Ты, кстати, – добавил Рамин, окинув меня сочувствующим взглядом, – тоже.

– Ого-о-о… – Этот возглас поверг в шок всех: и меня, и наволочки с дырками.

– Гена-а-ас… – выдохнула я, чувствуя, как сердце камнем падает куда-то в район желудка. Духи, словно завороженные, застыли в воздухе, а меня парализовал страх. – Генас…

Глава восьмая — Злой генерал.

– Открывай! – раздался грозный голос, и я уже чувствовала, как дрожат мои нервы. Я шла к входной двери, сжимая в руках свечу, которая едва освещала тёмный коридор. Взгляд мой метался, словно муха в склянке, и я не могла избавиться от ощущения, что дверь вот-вот разлетится на куски. – Открывай, я сказал! – настаивал голос, и в его тоне можно было услышать мрачное нетерпение.

Сердце бешено колотилось в груди, а ноги приросли к полу. Ох, как же не хотелось мне открывать эту дверь. Невыносимо, до жути не хотелось. Обернулась на Тейю. Она стала почти прозрачной от страха. Ее огромные, полные ужаса глаза говорили об одном: она тоже умоляет меня не открывать эту чертову дверь. За её спиной Асира тоже становилась всё более прозрачной, но, несмотря на это, лишь пожала плечами, словно соглашалась, но не собиралась делать ничего, чтобы помочь. Рамин помахал уголком наволочки, явно наслаждаясь происходящим. Злюка. А Скит, воздев поварешку к потолку, мчался к двери с безудержным энтузиазмом. Ну, хоть кто-то не боялся. Хотя я была почти уверена, что он просто хотел проказничать, как всегда.

– Нет-нет, – произнёс Генас, встал на пути Скита, выставив ноги в стороны и раскинув руки, как будто собирался остановить целую армию. – Это Ноа.

Услышав это имя, нежелание открывать дверь взлетело до небес. Ноа… Один его голос внушал леденящий ужас.

– Ти, открывай дверь, – настаивал он.

Я повернула голову из стороны в сторону, собирая в себе остатки храбрости.

– Ти! – вновь прозвучал требовательный голос.

В этот момент в дверь начали ломиться с удвоенной силой, словно кто-то за ней жаждал внести хаос в этот тихий вечер. Меня взяла паника.

– Не хочу! – вырвалось у меня в отчаянии.

Скит, полный решимости, поднял половник выше, как будто это было реальным орудием противостояния. Генас многозначительно выпучил глаза, намекая на очевидность: дверь долго не выдержит такого натиска. Я закатила глаза и почувствовала, как растёт моё сопротивление.

Не хочу! Не хочу! Не хочу!

– Открывай дверь, гадюка, – звучал голос, полный нетерпения.

Я вновь закатила глаза. Да, дверь, определённо, долго не выдержит. И сама я была виновата: никто за язык не тянул.

– Идите наверх и не высовывайтесь, – приказала я духу и мальчугану, указывая жестом на лестницу. Скит вновь поднял поварешку, но я прошипела:

– Нет.

Он понуро опустил плечи и, вручив мне средство защиты, исчез в потолке. Генас проследовал за ним, оставив меня одну.

Тяжело вздохнув, я подошла к двери, собралась с духом и, выставив вперёд поварешку как последний щит, медленно открыла её.

Холодный ветер, словно ледяной плетью, хлестнул по лицу, мгновенно погасив трепетное пламя свечи. В сумраке дверного проема вырисовывалась зловещая фигура – воплощение самой ночи. Высокий, широкоплечий, он возвышался надо мной, словно мрачная скала, выросшая посреди бушующего моря. В жестком взгляде его глаз плескалась ярость, а лицо искажала гримаса, делавшая его еще более опасным.

– Ты… – прорычал Ноа, и в его голосе клокотала неприкрытая угроза. – Какого черта ты обвиняешь меня в домогательствах?!

Я судорожно сглотнула вязкий ком, застрявший в горле. Поварешка в моей руке дрожала, словно осенний лист на ветру, гонимый безжалостным ветром. В голове лихорадочно мелькали варианты ответов, но ни один из них не казался достаточно убедительным, чтобы умиротворить эту ходячую бурю.

«Дура, дура, дура!» – в который раз мысленно обругала себя. Надо же было додуматься до такого! Правда, выбор у меня был невелик. Я ведь из другого мира, совсем одна в этом враждебном месте. Понятно, что в своем родном мире я бы выбрала какого-нибудь кумира, звезду с обложки. А в этом мире звезда – это надутый индюк, разбивающий женские сердца одним лишь надменным взглядом.

– Я… я просто… мне нужно как-то себя кормить, – выпалила я, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки. Идиотский ответ! Хуже не придумаешь. Но лучшая защита – нападение, твердила я себе.

– Ты идиотка? Из-за финансовых сложностей ты решила выставить меня домогателем? По-твоему, мне больше заняться нечем? В королевстве чуть ли не каждый месяц новый труп находят!

Наверху что-то с грохотом упало. Небось, любопытные «наволочки» подслушивают, прильнув к щелям. Но с ними я разберусь позже, сейчас бы этого разъяренного зверя успокоить.

– Сам виноват! – «Лучшая защита – это нападение», – в который раз повторила я себе. – Нечего было надутым индюком угрожать мне в моей же чайной!

– Это убожество… – тут он огляделся, явно удивленный, чем несказанно обрадовал меня. – Ты поплатишься за свои слова, – процедил он сквозь зубы.

– Ага, бегу и волосы назад, – огрызнулась я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Ноа усмехнулся, и этот звук был хуже любого проклятия. Он шагнул вперед, оттесняя меня вглубь дома. Я отступила, спотыкаясь о порог, чувствуя, как к горлу подступает паника.

– Хочешь за мой счет выехать? Так плати, – прошипел он, словно змея.

– Платить? – Я продолжала отступать, пока не наткнулась спиной на холодную стену. – Ты меня слышишь? Я же говорю, денег нет!

Глава девятая — Сплетница.

– Говорят, господин БарЭм вышел на след преступника, – шептались за столиком.

– А я слышала, что он со своей командой засел в Темном лесу! – ахнула другая.

– О, ужас! – вздохнула третья. – Надеюсь, все вернутся живыми. Я не переживу, если Ноарис погибнет. Мир не должен терять такого красавчика!

Я смешивала очередной заказ чая «Бодрость», когда услышала эти вздохи.

– Сумасшедшие курицы, – пробурчал кто-то под барной стойкой.

Рамин уже час сидел там, забившись в угол, и грыз листья чая, запах которого вызывал приступы тошноты. К счастью, Аралинь (или все-таки Сара?) принесла в качестве дара на открытие чайной огромный букет сирени. Бывшие чайные стаканы стали вазами, а сирень, с ее пьянящим ароматом, – лучшим освежителем воздуха. Для всей чайной, разумеется, кроме уголка за барной стойкой, где ворчун нагло подслушивал и беспрерывно комментировал.

Справедливости ради сейчас я с ним была согласна.

Чайная, которую я назвала «Сплетница», стала местом паломничества тех, кто свято следовал негласному закону женщин: «Узнала сама – передай другой!»

Стоило солнцу коснуться верхушек деревьев, как городской базар пустел, а моя чайная наполнялась прекрасной половиной человечества, жаждущей поделиться свежими новостями. Чуть позже к ним присоединялись мужчины. В основном, чтобы познакомиться. В меньшей степени – чтобы поболтать.

Дела медленно, но уверенно шли в гору. К счастью, генерал больше не появлялся на моем пороге с той злополучной ночи перед грозой. Но слухи об этом «величайшем солдате королевства» не умолкали. И красив, и хорош, и силен, и умен! И хуже всего – для них и, конечно же, для меня – он об этом знает! В отличие от этих курочек, я по генералу-красавчику не сохла.

– Давай их выгоним! – с надеждой произнес Рамин.

Я присела, скрываясь от любопытных взглядов полного зала, и прошептала:

– Они приносят нам деньги, на которые мы покупаем вот это вот дерьмо, – недвусмысленно указала я на очередной засохший лист чая в призрачной руке, вырисовывающейся из уголка наволочки. Ворчун издал страдальческий вздох. И тут, словно в ответ на этот вздох, в чайной с грохотом распахнулась дверь.

– Убита еще одна девушка! – прокричал мальчик-глашатай запыхавшись. И воцарилась тишина, зловещая и давящая.

Сердце екнуло. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. В воздухе повисла густая, почти осязаемая тревога. Все взгляды обратились к мальчику, стоявшему, словно загнанный зверь, у входа. Даже Рамин перестал грызть чай и аккуратно, чтобы его никто не заметил, высунул голову из-под барной стойки, с явным любопытством разглядывая нежданного гостя.

Мальчик, переведя дух, словно после долгого забега, продолжил, запинаясь и комкая слова: «Найдена… в переулке у реки… вся в крови… и… и…» Он замолчал, не в силах выговорить, что еще увидел, что навсегда отпечаталось в его детской памяти. Его трясло, как осиновый лист на ветру. Кто-то из сердобольных посетительниц вскрикнул и, подбежав к нему, обнял, прижимая к себе, пытаясь хоть как-то успокоить.

Взбудораженный ропот пронесся по залу, словно порыв ветра в сухих листьях. Имена шептались, словно заклинания, предположения сыпались градом, одно безумнее другого. Я попыталась сохранить подобие спокойствия, но страх, мерзкий и липкий, медленно, но верно подкрадывался, парализуя волю. Убита девушка… Снова. Эта мысль, как ледяная игла, пронзила меня насквозь.

Я обернулась к Рамину. Его обычно недовольное, ворчливое лицо сейчас было серьезным, даже мрачным. Он смотрел на меня, и в его взгляде читалась невысказанная тревога, даже… вина? "Что-то он скрывает," – промелькнуло в голове, словно искра в темноте. Что-то важное, что он не хочет мне говорить.

Затем я оглядела присутствовавших. На лицах – смесь ужаса и болезненного любопытства. Зловещая тишина, нависшая над «Сплетницей», предвещала бурю. Бурю страхов, догадок и, возможно, новых жертв.

Чайная опустела меньше чем за пять минут. Эгоистично, возможно, даже бесчеловечно, но я мысленно подсчитала прибыль и успела отложить, опять же мысленно, необходимую сумму для покупки нового сорта чая. Беды бедами, а бизнес есть бизнес. Я не могу сейчас отступить. Дела только начали налаживаться, и я не хочу, чтобы мои труды, да и труды моих призраков, были потрачены зря. Слишком много сил и надежд было вложено в это место.

– Ти, ти, – в дверь влетел Генас, запыхавшийся и взъерошенный. Застыл на секунду, закатил глаза, словно вспоминая что-то важное, развернулся и запер дверь на засов, причитая под нос: – Ты вроде взрослая, но мозгов нет. Совсем нет.

– Как пить дать, – согласился с ним Рамин, вытекая из-под барной стойки.

– Эй! – возмутилась я, чувствуя, как раздражение начинает брать верх над страхом.

Последнее время эти двое спелись, словно два старых ворчливых скряги, которым на лето привезли нерадивую внучку. И ладно один – черт знает сколько лет наволочка с дырками. Но второй-то – мальчуган лет семи-восьми, откуда у него столько пессимизма?

– Произошло очередное убийство. Генерал рыщет по лесам, рядом с которыми ты, между прочим, проживаешь, в поисках преступника, а у тебя двери настежь. Ты совсем не думаешь о своей безопасности!

– А вот и нет, – возмутилась я. – Просто гости только разошлись. И вообще, не ори на меня!

Глава десятая — Сначала, надо думать, а затем говорить.

Рамин говорил тихо, неохотно, словно вытягивал слова из самой себя по капле, словно рассказывал не историю, а исповедовался в тайном грехе.

— В этом доме прожило не одно поколение, — начал он, его голос был приглушенным и каким-то потусторонним. — И чем только эта чайная не была… и гончарной, и даже борделем. Я живу здесь, уж не знаю сколько времён. Нам, духам, нет смысла считать годы. Последний житель этого даже дьяволом забытого места был старик Сохуб. Неплохой малый. Пил, правда, как чёрт. Асира от этого жутко злилась. А вот мне нравилось. Бывало, сидишь с ним, разговариваешь часами напролёт обо всём на свете, а наутро он и не упомнит, что часа два тыкал в тебя чем попало, чтобы проверить, что ты дух. Умен был мужик, только пропил весь свой ум. А затем и тело погубил. К счастью для него, завещание было составлено задолго до его пристрастия к алкоголю.

Он замолчал на мгновение, словно вспоминая что-то хорошее, а потом продолжил:

— Малышку Тейю мы не видели никогда. Кем именно она приходилась Сохубу, ума не приложу. Но вот входит юная красавица в нашу забегаловку и приходит в ужас. Беспорядок, грязь, паутина по углам, да крысы бегают… Она в обморок. Мы уж и лезть не стали. Юные девы так слабы.

Я хмыкнула, не сдержавшись, за что тут же получила неодобрительный взгляд. И нет, не от наволочки с дырками, а от Генаса. Вот как пить дать — старик в теле ребёнка. Рамин же продолжал свой рассказ.

— Мы-то раньше как чай заказывали? Через Сохуба. С пьяну я просил его письмецо написать. Он и писал. А уж мы сами доставляли продавцу. Паренёк вопросов не задавал. Письмо получено, деньги приложены — он и привозил. Но как старик отошёл в мир иной, так мы начали угасать. Надежды были только на нового хозяина. А она в обмороки падала, да за сердце хваталась от каждого шороха.

В его голосе звучала какая-то обреченность, словно он уже смирился со своей участью.

— В тот вечер, когда Тейя погибла, мы как раз сидели на втором этаже и обсуждали, что делать дальше. Асира предложила поговорить с девочкой с глазу на глаз. Скит предлагал выскочить из-за угла, а когда первый ужас отойдёт, обсудить с девочкой дела. Я же ничего не хотел. Утрата друга сказалась на мне больше, чем хотелось бы. Но чай нам был нужен.

Он замолчал, словно переживая этот момент снова, а потом тихо прошептал:

— Затем я услышал странные звуки. Материализовавшись на первый этаж, мы обнаружили тело Тейи, лежащее на полу. Глаза её были широко открыты, полны ужаса, а на шее алел багровый след. Больше никого не было. Асира сразу поняла, что произошло непоправимое. Мы не знали, что делать, — прошептал Рамин, его голос звучал приглушённо и печально, словно он делился со мной своим самым страшным секретом.

Я слушала его, затаив дыхание, ощущая, как мурашки бегут по коже. История Рамина была настолько жуткой и правдоподобной, что мне стало физически плохо. Я представила себе, как они, три призрака, становятся немыми свидетелями преступления, как живут с этим ужасным секретом, запертые в стенах старой чайной, беспомощные и обреченные.

— Значит, вы не видели убийцы? — спросила я, надеясь хоть на какую-то зацепку, хоть на лучик света в этом мрачном повествовании.

Рамин покачал головой.

— Нет. Мы видели только тело. Но я помню… — он запнулся, словно боясь продолжить, словно слова застревали у него в горле. — Я помню запах. Сладкий, приторный запах ночной фиалки и… конского навоза. А ещё, что удивительней всего, часы пробили полночь.

— А что в этом удивительного? — не поняла я, нахмурив брови.

— То, — с придыханием произнес дух, его глаза расширились от ужаса, — что когда мы обсуждали, как показаться Тейе, солнце только заходило за горизонт.

В комнате повисла тишина, настолько плотная, что, казалось, её можно потрогать руками. Время остановилось, а в голове набатом звучали последние слова Рамина. Что-то здесь было не так. Что-то совершенно противоестественное. И это что-то заставляло кровь стынуть в жилах. Хотя, что может быть более противоестественным, чем духи, летающие по чайной. Да и сама убитая, что не отошла в мир иной, в чьем теле я всго-лишь пассажир, тоже не представлялось нормальным.

Продолжаем наше литмобное знакомство - https://litnet.com/shrt/lfen

Солнце, должно быть, село около семи — восьми. А часы пробили полночь в момент находки тела. Значит, либо мои новоявленные «друзья»—духи трещали без умолку пять часов, либо… они отрубились на то же время. Второй вариант казался куда более правдоподобным. Скит не был из тех собеседников, с кем можно часами вести задушевные беседы. Скорее наоборот.

Холодок пробежал по спине, заставляя волосы встать дыбом на затылке. Нет, это не сквозняк. Это первобытный, леденящий душу ужас сковал меня по рукам и ногам. Как во имя всех богов, целых пять часов, могли пролететь незамеченными для призраков? Примерно так же, как и то, каким образом моя душа умудрилась вселиться в тело убитой Тейи.

Генес, кажется, тоже был ошеломлен. Его взгляд, обычно пронзительный и цепкий, словно пытающийся заглянуть в самую душу, застыл, устремившись в одну точку. Он что-то лихорадочно просчитывал, перебирая в уме все возможные варианты развития событий.

Глава одиннадцатая — Преступление и наказание.

Сердце моё забилось в бешеном ритме, словно пойманная в клетку птица. На себе я ощутила прожигающий взгляд, словно луч прожектора, высвечивающий каждый мой недостаток, каждую мою тревогу.

– Юная красавица, расскажите-ка мне, что вы тут делаете? – прозвучал вопрос, обволакивающий, но вместе с тем настораживающий.

Внутри меня разгорелся целый пожар противоречий. Рассказать правду? О том, что я чужачка из другого мира, нежданно-негаданно перенесённая в тело прекрасной девушки, чью жизнь оборвала чья-то злая воля? О том, что я, словно одержимая, пытаюсь выполнить её последнюю просьбу – найти убийцу?

Нет. Ни в коем случае.

Может, тогда поведать о чайной, доставшейся мне… то есть, ей, девушке, в чьём теле я теперь обретаюсь? О призраках, снующих повсюду и надоедающих своими упрёками – дескать, я вторглась в их обитель без приглашения, и мне здесь не рады? И о том, как они постоянно шепчут об убийствах, терзая моё любопытство?

Тоже нет. Это прозвучит как бред сумасшедшего.

А что, если попытаться объяснить, как много я знаю о её смерти – больше, чем должна бы? Сказать, что мне всё рассказали духи? «Господин служитель порядка, честное слово, это всё духи! Какие духи? Да те, что в чайной летают, работать мешают, клиентов пугают… Особенно один!» Кто поверит в подобную чепуху?

Да меня саму после таких слов в психушку бы упекли!

Хм… была бы я красоткой из своего мира. Глазки бы округлила, губки надула, грудь выпятила…

СТОП!

Вдруг меня осенило. А ведь я и есть красавица! Пусть и из другого мира. Там, в моей прошлой жизни, у меня были полные ляжки, натирающиеся до крови при ходьбе. А здесь… Здесь я обладательница пухлых губ, осиной талии и пышной груди. Там я мучилась от комплексов, а здесь я – настоящая «бомба»!

Нельзя упускать такой шанс, возможно, единственный в жизни!

Выпрямившись, я гордо выпятила грудь и бросила на молодого городового томный взгляд. Готовая заговорить самым нежным, лилейным голосом, как вдруг…

Тяжёлые шаги заставили молодого человека вздрогнуть. Лицо его побледнело от страха. Дверь распахнулась с грохотом, и я невольно втянула голову в плечи, осознав, чья фигура маячит в проходе.

– Попалась, мелкая паршивка! – прогремел голос, от которого по спине пробежали ледяные мурашки. – Прочь, – уже отрывисто бросил он городовому.

«А можно и мне прочь? О, как бы я хотела исчезнуть отсюда!» – пронеслось в голове. Но вслух, стараясь придать голосу браваду, спросила:

– Кто это, паршивка? – Даже выпрямилась и вызывающе задрала голову. И ни за что не покажу, как на самом деле испугалась его грозного вида! С той памятной встречи, когда он, словно вихрь, ворвался в чайную с претензиями, прошло достаточно времени, чтобы я осознала: дерзить генералу – верх глупости. Но, видимо, слишком мало, чтобы я научилась извлекать уроки из своих ошибок. Язык мой – враг мой, да еще какой злобный!

Памятуя о нашей прошлой «встрече», Ноарис БарЭм надвигался на меня, как грозовая туча. Памятуя о ней же, я поспешила увеличить дистанцию между нами. И либо все в мире – жалкая пародия на карусель, либо матушка-судьба вознамерилась меня извести, либо просто не стоит грубить большим дяденькам в не бесконечных помещениях. Вот же черт! Стена встала непреодолимой преградой на пути к побегу.

– Что ты делаешь в темном лесу, возле трупа девушки? – Его голос был зловещим, как скрип ржавых петель.

– А ты что делаешь? – Ну вот зачем я это сказала?! Он рыкнул так, что, казалось, задрожали стекла в окнах далеких домов. – Все, молчу, молчу, – примирительно вскинула руки, словно сдаваясь.

Я, конечно, не семи пядей во лбу, но даже мне хватало ума понять, что лезть на рожон с этим человеком сейчас – чистейшее безумие. Недельная щетина, изгвазданная одежда и обувь, темные, запавшие круги под глазами. Интересно, когда он в последний раз смыкал веки? Впрочем, все это не казалось по-настоящему пугающим до тех пор, пока его взгляд не сузился и в глазах не вспыхнул недобрый, хищный блеск.

– А знаешь, хорошо, что ты здесь. У меня давно не было женщины, – прохрипел он, и прежде чем мой мозг успел осознать, что происходит, его рука, словно стальной капкан, сомкнулась на моей шее. Дернувшись, я попыталась вырваться, но хватка была мертвой. Он грубо притянул меня к себе, и его губы, сухие и жесткие, впились в мои.

Немного горяченького⬇️

Всегда Ваша, ЮЭл ‍❤️‍