(не)случайный наследник магната

Глава 1. Таисия

Вместо аннотации

— Мне нужен наследник, — поворачивает он голову ко мне.

— У тебя еще будут дети, может быть. Ты же очень богат, придумаешь что-то, — шепчу я онемевшими губами.

— Нет, — слишком быстро, слишком резко и жестко. Значит, вся его надежда – на положительный тест ДНК с Лешкой. — Он будет моим. Чего бы мне это не стоило.

Я сглатываю. Мои подозрения подтверждаются. Алексей может лишить меня родительских прав, забрать сына к себе.

— Я думаю, что Лешка – мой сын, — гнет свою линию Грецких.

— А если же нет? — шепчу я, ощущая, как к глазам подкатывает влага. Я хочу услышать его ответ и в то же время понимаю, что совсем к нему не готова.

— Если нет, — он вдруг встает с кровати. Огромный, властный, мощный, прекрасный, бесконечно любимый, освещенный одним только лунным светом. Смотрит на меня, и я резко укрываюсь покрывалом, будто ощущая холод, который исходит от него. — Если нет, нам, наконец, нужно будет попрощаться.

Глава первая.

Почти два года назад.

— Спасибо! Спасибо! Мне очень и очень приятно! — Лиза налила немного шампанского мне в фужер, пока я благодарила за тост, который только что декламировала Ангелина.

Несмотря на то, что мне не нравилась вся эта идея изначально, однако сейчас что-либо менять было уже поздно. Мы праздновали мое совершеннолетие, а это очень большое событие, особенно для меня.

Последние три года во мне будто что-то изменилось, надломилось, я будто провалилась в сон, чтобы абстрагироваться от действительности. Я, как спящая красавица из сказки, ждала своего особенного дня, чтобы проститься со своим прошлым и вступить на дорогу, которая вела к настоящему, светлому, радужному будущему.

Мне было очень тяжело в детском доме в последнее время. И потому, чтобы не проваливаться все дальше и больше в грязь, я просто отключилась от всего.

Как только мне исполнилось восемнадцать, директор вручила сертификат на приобретение жилья – как сирота я имела на это право. Ольга Петровна приняла деятельное участие в моей судьбе, как и в судьбе многих, кого она называла «гадкими утятами» — неприспособленными к жизни детей.

Она вместе со знакомым риелтором обналичила сертификат, помогла мне оформить, вывести небольшие деньги из наследства, которое осталось от умершей мамы, и в результате сделала меня счастливой обладательницей собственной квартиры.

Да, она была в пятиэтажке, на краю города, однако это были мои личные квадратные метры, в которых я могла распоряжаться пространством по своему усмотрению.

«Только никого не прописывай в квартире, и вообще никаких документов не подписывай, Таисия!» — напутствовала она меня у нотариуса. Я знала, почему она так говорит: Ольга Петровна никогда не скрывала, что зачастую сироты становились жертвами мошенников и лишались  крыши над головой. Но она всегда делала акцент на том, что это – результат не наивности, а глупости воспитанников.

Хоть и говорила она это резко, грубо, я знала: душа ее очень сильно болела за каждого, кто выходил из-под ее крыла, однако там, за стенами детского дома, она уже не имела на них своего влияния, и ей оставалось только узнавать печальные вести из третьих рук. Узнавать и каждый раз переживать эти трагедии, как свои собственные. Однако никому показывать свою слабость она не имела права.

«Ну что, Таисия, ты стала взрослой. Теперь только от тебя зависит, как сложится твоя жизнь, — сказала она мне в последний мой день. – Я надеюсь, что ты однажды навестишь меня, старушку, с хорошими новостями!».

И сейчас я смотрела на своих гостей, которые собрались за столом в клубе, и жалела, что позвала их всех, а не отметила свой праздник к Ольгой Петровной вдвоем. Так бы мое сердце чувствовало себя лучше.

Но, что сделано, то сделано!

— Таська – то у нас теперь завидная невеста! — крикнула Лиза и подмигнула Жуку. Игорь хмуро глянул в ее сторону. — Ключики-то в кармане. Что, Тась, на новоселье позовешь?

Я смущенно промолчала.

Игорь, крепкий, бритоголовый парень, фыркнул. Он достал из-под стола бутылку водки.

— Думаю, за такое дело хватит травиться шампанским, — сказал он и открутил крышку. — Подставляйте стаканы, молодежь!

Он тут же собственнически схватил мой фужер, одним залпом выпил оставшееся на донышке шампанское, от чего его кадык прошел вверх-вниз, неприятно причмокнул губами, отер тыльной стороной ладони рот, крякнул, как заправский алкоголик, и тут же налил почти до половины белой жидкости.

Он знал, что я не буду пить. Я вообще никогда не употребляла алкоголь. Несмотря на то, что в нашей комнате часто собирались девочки (в этих посиделках он и сам участвовал), но я никогда, никогда не позволяла себе и глотка.

Знала, чем это чревато – образ опустившейся матери так и стоял у меня перед глазами, когда она, практически беззубая, опустившаяся женщина, просила подать на бутылку у перехода. Несмотря на то, что я тогда была маленькой, уже все понимала.

Понимала и ненавидела, жалела, страдала от этого.

Глава 2

— Что, Жук, думаешь, сегодня тебе обломится счастье? — подтолкнула его в плечо Ангелинка, но он даже не удостоил ее взглядом. Я растерялась.

Игорь таким страшным, темным взглядом смотрел обычно только на парней, мальчишек, злых преподавателей, не позволяя им прикоснуться к себе, или держать дистанцию в том числе и от меня.

— Пей, Тася, пора и тебе становиться взрослой, — жёстко сказал он. И даже веселая музыка клуба не могла разрядить нагнетавшуюся обстановку за столом.

Я испуганно оглядела собравшихся: Ангелина, первая красавица нашего заведения, Лиза, Игорь и Федя – его друг, прилипала, тощий и нескладный парень, который всегда таскался за сильным и уверенным в себе Жуком.

Вдвоем они представляли бы смешное зрелище, если бы не внешний вид Игоря Жука: он выглядел так, будто только что сбежал из тюрьмы, в которой только и делал, что дрался и накачивал мышечную массу.

Хотя, как считала Ольга Петровна, однажды это могло стать правдой: отчего—то именно в Игоря она никогда не верила, что—то читая в глубине его темно – коричневых глаз.

Многие смотрели на Игоря со скрытым страхом и немного – благоговением, и не понимали, от чего я отказываюсь и бегаю от его внимания.

— Да, хватит тянуть эту кислятину! — поддакнула Ангелинка, подставляя Игорю свой фужер.

Он ухмыльнулся и повернулся к ней, подливая из своей бутылки горячительное прямо в фужер. Пользуясь случаем, отсрочкой и его невнимательностью, я резко выплеснула содержимое своего стакана на пол и с невинным видом поставила его обратно.

— Лиза, может быть, ты скажешь тост? Ты давно хотела! — обратилась я к своей лучшей подруге.

— Да чего говорить… — вздохнула Лиза. — А хотя, и скажу!

Все сразу начали ее подзуживать.

Лиза встала, резко опрокинула в себя стопку водки, закусила огурчиком и сказала:

— Ты, Таська, всегда была не от мира сего. Всегда. Но поэтому и сыпались на тебя все блага, какие можно придумать. А я..а я… — она вдруг всхлипнула и зарыдала.

— Ну чего ты, Лиз, — я погладила ее по плечу. – Чего ты…какие блага?

Жук тоже резко выпил содержимое своего стакана. Налил еще и еще выпил, не закусывая.

— Эй, официант! – вдруг гаркнул Игорь. – Принеси— ка нам сюда все самое лучшее и побольше!

Я внутри похолодела. На празднование дня рождения в клубе денег мне одолжила Лизка, и у меня все было рассчитано впритык. Если сейчас что-то пойдет не так…

Глава 3

— Эй, официант! — вдруг гаркнул Игорь. — Принеси-ка нам сюда все самое лучшее и побольше!

Я внутри похолодела. На празднование дня рождения в клубе денег мне одолжила Лизка, и у меня все было рассчитано впритык. Если сейчас что-то пойдет не так…

Конечно же, по закону Мерфи все так и получилось.

Ангелинка решила успокоить неожиданную истерику Лизы и начала подливать ей на пару с Федей. Игорь вдруг решил почему—то превратить наши скромные посиделки во что-то необъяснимое и на наш небольшой столик начали приземляться различные тарелки с продуктами, какие-то коньячные, винные бутылки.

Я с ужасом следила за тем, что происходит и ничего не могла поделать.

Игорь не слушал меня, отмахивался:

— Молчи, женщина! Мужчина все решает!

После этих слов Лиза снова еще горше заплакала, Ангелина бросила на меня непонятный взгляд, и мне стало не по себе, будто бы я была виновна в плохом настроении подруги.

А ведь мы здесь оказались благодаря ее стараниям, это была полностью ее идея: отпраздновать восемнадцатилетие с шиком. Мне не хотелось идти в клуб, тем более такой компанией.

Я и без того старалась держаться от Игоря подальше, особенно после того, как он сказал мне в коридоре пару недель назад: «Ну все, Таська, не отвертишься теперь. Скоро тебе восемнадцать, и все будет взаправду. Поняла?».

Я тогда покачала головой, что можно было трактовать и как непонимание, и как несогласие с его словами.

«Теперь моей будешь. Довольно я от тебя пацанов отваживал. Теперь все по-моему будет».

Я содрогнулась испуганно и поспешила тогда покинуть коридор и больше не показываться ему на глаза, но Лиза сама его пригласила сюда и теперь мне приходилось держать лицо.

Но вот теперь…минуты шли, Жук становился все краснее и все развязнее. Он раскинулся на стуле и поглядывал на меня повлажневшими, масляными глазами. Я ежилась и страдала – мне хотелось скорее прекратить все это, уйти домой, в свою собственную квартиру, где, правда, еще ничего не было, но зато там я могла побыть одна.

— Что, Тась, потом к тебе? — развязно подмигнул Жук.

Я содрогнулась.

— Пойду в туалет схожу.

Он дернулся было за мной, но Ангелинка его остановила, сказав что-то на ушко, и он остался. Я была неимоверно благодарна такой отсрочке.

Прошла мимо танцующих под веселую музыку людей, позавидовав их легкости и раскованности, счастью того, что они могли быть сами собой, не думая каждый раз над своими жестами и поведением, чтобы не привлечь лишнего внимания.

В туалетной комнате, омыв лицо, я посмотрела на себя в зеркало. В честь праздника накрутила свои длинные темно-каштановые волосы на крупные бигуди, и они спадали волной на спину, рассыпались по плечам.

Волосы всегда были моим главным украшением, и сегодня они скрывали простенькое платье, и смотрелись так, как я и хотела. Косметикой я практически не пользовалась, только немного тронула ресницы тушью, чтобы они стали выразительнее и загадочнее.

И, как оказалось, зря – Жук, скорее всего, подумал, что это служит ему сигналом для того, чтобы…

Ох, знал бы он, насколько мне противно его липкое, злое, взрослое внимание!

Я со злостью вытерла влажные руки бумажным полотенцем и вышла к зоне ресторана. Надо было что-то делать, сворачивать эту комедию и срочно бежать, каким-то образом обманув Игоря, к себе домой и больше никогда, ни под каким предлогом с ним не сталкиваться.

Но то, что творилось в этот момент в ресторане, повергло меня в шок.

— Подойди ко мне, тварь! — кричал он кому-то, размахивая руками. Белая футболка и белые полосы на спортивных штанах светились в темноте, как сигнальные огни.

Мимо меня пробежали Ангелина и Лиза. Девушки даже не поняли, что это была я – просто обогнули, пряча лица сумочками и скрылись за дверью выхода из клуба.

Я сделала шаг по направлению к ним, и вдруг поняла, что кто-то держит меня за руку. Сглотнув вязкий ком, оглянулась на того, кто стоял сзади и едва не застонала от страха: огромный шкафоподобный охранник крепко держал меня за руку и не давал сделать ни шагу вперед, ни шагу назад.

— А вот и хозяйка стола нашлась! Рассчитывайся давай, — он подтолкнул меня в спину, и я едва устояла на своих невысоких каблуках от силы его недовольного толчка.

Глава 4.

— Но я.. — попыталась глазами отыскать Жука, Федю, оставшихся ребят, и тут мне стало плохо. Я поняла, что подмогу ждать бесполезно. В клуб быстрым шагом вошли два полицейских в форме, и, не долго разбираясь, резко выхватили дубинки и приложили их к спинам буянивших Игоря и Феди.

Я тут же поняла, что случилось: как всегда, Жуку не понравился косой чужой взгляд, и он решил отыграться, показав, кто главный здесь. Девчонки, сразу почуяв, что пахнет жареным, тут же испарились.

Зато появилась полиция, которая не станет терпеть такого безобразия. Так и вышло – в мгновение ока два полицейских справилась с буянившими парнями и вывели их из зала.

— Не меньше десяти суток, — удовлетворенно заметил охранник позади меня, и я зажмурилась, да так сильно, что сквозь ресницы просочилось несколько слез. Ну почему у меня все получается не так, как у людей? Вот и сейчас…

Охранник провел меня между танцующих, мимо столиков, за которыми сидели заинтересовавшиеся неожиданной дракой посетители, мимо разоренного столика, за которым мы только сидели и отмечали мой праздник.

Бутылки валялись в беспорядке, содержимое заливало салаты, горячее, не тронутые нами сломанные десерты безжизненно алели среди всего этого бедлама. 

Я закусила щеку с внутренней стороны.

К нам подошла официантка, что только что обслуживала нас, и девушка в костюме – видимо, администратор зала.

— Ну что, ущерб оказался значительным, — сказала девушка в костюме. — Мы уже посчитали ваши заказы, и к ним приплюсовали разбитую посуду. Кроме того, ваш друг выхватил и выбросил на пол, разбив, бутылку дорогого коньяка с соседнего столика. Общая сумма составляет пятьдесят тысяч.

— Рублей? — мое сердце екнуло. Эта сумма была как минимум в десять раз выше той, то пряталась в моем кошельке.

— Рублей, — кивнули они все вместе.

— Но у меня… нет таких денег… — выдохнула я. Выдохнула и почувствовала такое унижение, такой жгучий стыд, какого давно испытывала.

Охранник, администратор, официант, и все, кто сидел за столиками рядом, смотрели на меня с усмешкой, ухмылкой, чувством невыразимого превосходства…на которое, наверное, прямо сейчас они имели право.

А я же стояла словно облитая помоями нищенка посреди царского сверкающего зала и ощущала себя мелкой мушкой, которую прихлопнуть мешает чувство брезгливости.

— Нет денег? Вызываем полицию! — злорадно сказала администратор.

— Ну и столик подобрался. Зэки да проститутки, — поджала губы официант, которая еще несколько минут назад улыбалась, принося заказы.

— Я не… — хотела промолвить, но осеклась. Да, не время и не место говорить о таких вещах.

Охранник вдруг снова схватил меня за руку, будто подумал, что, услышав о полиции, я смогу сбежать, пробиться сквозь заслон из танцующих тел и испариться, скрыться в неизвестном направлении.

Я дернулась – было уже не столько неприятно, сколько больно. Ему явно было приятно причинять боль девушке, которая так сильно уступала ему в комплекции.

— Что, неприятно? — прошептал он мне на ухо и я зажмурилась от отвращения, вжав голову в плечи.

— Не трогайте девушку! — вдруг услышала я. Сначала даже не поверила, что эти слова относятся ко мне. — Не трогайте, я все оплачу. Не думаю, что чек там настолько большой, что можно позволять себе издеваться над ней.

Мы все вместе глянули назад и я даже зажмурилась. В свете ярких софитов стоял сильный, представительный мужчина в белой футболке – поло с приподнятым воротником, модных чуть рваных джинсах, обтягивающих сильные, накачанные бедра.

Засунув руки в задние карманы брюк, он принял позу, которая явно говорила о том, что он привык быть хозяином положения, каким бы пропащим это положение ни было.

Настоящий рыцарь на белом коне.

Глава 5

Настроение администратора сразу изменилось и она приосанилась. Охранник тут же отпустил мою руку из захвата своей огромной ручищи. Официантка скривилась. Кажется, ей доставляло удовольствие то, что я чувствую, подвергаюсь таким сильным унижениям.

— Сумма довольно большая, но если вы готовы… — обольстительно сказала девушка в костюме.

Без слов он достал свой сотовый телефон, активировал. Свет от монитора телефона осветил его лицо, и я замерла, зачарованная. Тугая шея в вырезе футболки, сильный, волевой подбородок, ямочки на щеках, упругие, чувственные губы, темные глаза под длинными ресницами, которые, казалось, проникают прямо в душу.

Официантка подошла к нему ближе и стало понятно, какой он большой и статный: девушка, хоть и была высокой, даже не доставала ему до плеча. Я на каблуках, наверное, была бы ему по пояс. При этом эта крупность, тучность не выглядела злой, тяжелой, ему такое строение тела необыкновенно шло, он казался скульптурой греческого бога, по странному стечению обстоятельств облаченный в современную и дорогую одежду и оказавшийся в клубе.

Он приложил телефон к детектору в ее руках, ввел пароль, а мы все также стояли и смотрели на него, удивленные и оглушённые переменой дела. Мне же казалось, что это сон – таким ненастоящим, удивительным казалось все происходящее. Только что все было так плохо, что, казалось, хуже не придумаешь, и вдруг такой неожиданный поворот событий.

— Пойдем, — удостоверившись, что оплата прошла, он уверенно и просто взял меня за руку. Даже не сомневаясь, что я пойду с ним, не спрашивая, не реагируя на косые взгляды персонала и гостей заведения. Вот так просто – будто это было само собой разумеющимся.

В этот момент мое сердце забилось быстрее – как только мужчина приблизился, меня обдало невероятным, самым вкусным запахом, какой я только чувствовала – ароматы дерева, хвои, моря, свободы и предвкушения опутали меня, опьянили лучше любого шампанского.

Конечно же, в первые секунды я растерялась и пошла за ним. Мы прошли мимо столиков, мимо танцующих, вышли на прохладную улицу. Он легко и просто лавировал между людьми, не отвлекаясь, не задевая никого.

Как только оказались на улице, сразу повернулся и, кивнув собственным мыслям, снова улыбнулся, от чего на щеках заиграли соблазнительные ямочки:

— Ну, как тебя зовут, Белоснежка?

Я даже растерялась от его улыбки – открытой, щедрой. Сейчас, когда возле нас никого не было и никто не давил своим весом, взглядом, я разглядела его получше и поняла самое главное про этого мужчину.

Он был совершенно не отсюда. Он был явно не из нашего маленького города, не из моего мира. Все в нем было чересчур: слишком широкая улыбка, слишком открытый и при этом мудрый и умный, проницательный взгляд, чересчур резкая реакция на все. Резкая, хоть и правильная, наверное.

— Да я не Белоснежка совсем, — засмущалась, стараясь не смотреть на него во все глаза, чтобы не выдать своих потаенных мыслей.

Он рассмеялся тихо, мило, от чего по моей спине и рукам пробежали мурашки и волоски на руках встали дыбом, настолько пробирающим, будоражащим оказался его грудной смешок.

— Эй, Таська! – вдруг услышала я окрик в спину и сжалась от дурного предчувствия.

Глава 6

Обернулась на голос. Так и есть – один из приспешников Жука – Ганджуба. Ну, точно он. Такой же бритоголовый, огромный, накачанный, с таким же презрительным прищуром глаз под кустистыми бровями, даже в спортивном костюме, похожем на костюм Игоря. Словно его брат – близнец, не меньше. Хотя иногда мне казалось, что я слишком часто встречаю таких вот парней – однояйцевых близнецов, похожих все как один одеждой, мышлением, словами, делами.

Ганджуба, поигрывая зубочисткой в тонких губах, отделился от стены, подошел ближе.

— Че, Таська, куда Жук делся? – грубо спросил он, не смотря, правда, на меня. Ганджуба не сводил взгляд с моего спасителя. Этот поединок взглядов стал поистине решающим: и первый, и второй смотрели друг на друга так, будто увидели друг в друге кровного врага. При этом мой спаситель ухитрялся полуулыбкой показать, что готов к любому исходу дела и не боится ничего.

Я запаниковала – еще не хватало, чтобы Ганджуба со своей сворой, которая тут же напряглась у стены клуба, глядя, как пойдет разговор, вмешались.

— Игоря в полицию увезли. Он драку устроил, — потупив глаза, прошелестела я. И тут же почувствовала, как мой знакомый незнакомец буквально уколол меня иголкой своего заинтересованного взгляда, и мне стало неприятно и немного обидно. Он же не знает, что меня с Игорем ничего не связывает! Почему –то мне стало жизненно важным сказать, доказать ему это.

— О, красавчик, — хмыкнул Ганджуба, имея в виду сомнительное достижение Игоря.

— Ладно, нам пора, — я взяла все в свои руки. Мне было жизненно необходимо увести своего спасителя из—под этого перекрестного обстрела взглядов с местной шпаной, а потом придумать, как отблагодарить его, как рассчитаться. Но пока что схему поиска денег мой мозг отказывался воспроизводить – он был полностью в загрузке решения сложившейся ситуации.

Мужчина тут же взял мою руку в свою и повел вперед мимо опешившего Ганджубы.

Нас проводили взглядами и полным молчанием. Но это было намного лучше, если бы и тут случилась драка.

Как только мы дошли до стоянки такси, которая всегда дежурила на пятачке за клубом, мужчина повернулся ко мне и сказал:

— Таисия, значит? — и во взгляде его уже не было игривости, искристости, заинтересованности. Только что-то темное, тяжелое, подавляющее. Он совершенно без улыбки оглядел меня с ног до головы, от чего мне стало немного страшно, и чужим, немного злым и резким голосом, спросил, кивнув на машину, в которой явно спал таксист в ожидании своего припозднившегося пассажира: — Что, Таисия, к тебе или ко мне?

Я вспыхнула как спичка, взвилась, запаниковала, стыд опалил щеки и все тело. За кого он меня принял?! Решил, что расплатился по счету, и может использовать так, как ему вздумается?! Да я, между прочим, не из тех доступных или нелегкодоступных девушек! Вот вам и рыцарь на белом коне!

Все эмоции во мне загорелись огнем, распалили тело, и я, сама того от себя не ожидая, залепила ему пощечину.

Глава 7 Алексей

— Ты что себе позволяешь? — удивился я, уставившись на девчонку во все глаза. Она буквально горела негодованием, щеки покраснели, как два факела, губы, и без того полные, манящие, влекущие, буквально налились кровью, подбородок задрожал. Или она была уж очень хорошей актрисой, что разыгрывает настоящую невинность, или правда собиралась разреветься. — Ты что себе позволяешь? — повторил, прищурившись, считывая, что творится в ее голове.

— Я не такая! — всхлипнула она, явно стараясь сдержать эмоции. И это ей действительно удавалось, видно, закалена в том, чтобы не показывать своих чувств.

— Не такая, не такая, — покачал я головой. Конечно, не такая, а какая еще будет водить знакомство с самыми отпетыми гопниками? Видно, что и тех, что сидели с нею за столом, и этих, что скалились, ожидая драки, у клуба, не ждут дома, а дожидаются в полиции или в тюрьме. У них же одной строкой идут в глазах самые низменные, простые мысли, достойные одноклеточных. А если она с ними заодно, из их мира, из их компании, чего ждать? Сразу ковать железо. – Не—такая—Таисия, что, поехали? Ко мне или к тебе?

— Да что вы себе позволяете? — она закатила глаза, и я сразу раскусил ее фокус: сестра точно также делает, при этом прикусив щеку изнутри, чтобы не разреветься и никому не показать своих слез. И этот жест вкупе со всей ее внешностью, неземной, хрупкой, прекрасной, конечно же, тут же отозвался во мне. — То, что вы оплатили мой счет, не дает вам права… не дает вам надежды…

Я поднял руку ладонью вперед:

— Стой, стой. При чем тут счет? — не такая уж и большая сумма оказалась за тот разгром, который учинили ее разбитные друзья – приятели. Мне действительно не было жаль этих денег. Деньги – это деньги, где убыло, там и прибыло. — Я заплачу отдельно, по вашему тарифу. Вообще—то обычно я не пользуюсь услугами…хм…ночных бабочек, но сегодня… сейчас…

Я даже сам не знал, что заставило меня отступить от своих же правил. Может быть, невероятный флер невинности, наивности, которым фонила вся ее фигура, все ее жесты, походка, а может быть, глаза, в которых плескалось что—то запретное, глубокое, невероятное. Трудно сказать.

Одно было точно: она вся очень походила на сладкую конфету, от которой очень трудно отказаться, даже страдающему диабетом человеку. А мне, взрослому, половозрелому мужчине, которого держат на сексуальном пайке уже третью неделю, не давая маковой росинки и косточки, — и подавно.

Заметил ее сразу, как вошла. Тут же будто бы во всем этом мелком клубе стало светло и радостно.

Мне показалось даже, что музыка стала не такой отвратной, заиграла зажигательнее, веселее. Компания из девчонок не стала бы мне преградой для того, чтобы пригласить танцевать, заговорить, или еще что—то…просто провести время, ни к чему не обязывающее общение, разговор с приятной девушкой…

Но тут же пришли два гопника, которые и смазали всю картину. Один, какой—то щипач, иначе не скажешь, — похож на музыкальный ключ фигурой и общим восприятием, а второй – настоящий терминатор. Качок, самоуверенный придурок.

Сразу не понравился и понятно почему: сел рядом с Белоснежкой, заявил на нее права, а после и вообще стал подливать в фужер, спаивая девчонку. Хотя она, казалось, сторонилась такого внимания и совсем не пила.

Мне же доставляло удовольствие пока что просто смотреть на нее, наблюдая за жестами, игрой глаз, мимикой. Все в ней дышало домашним духом, отстранённой интеллигентностью, какой—то неземной, фантастической сказочностью.

А эти волосы…ммм…Мой личный фетиш, и он – выше всяких похвал. Просто невероятные: длинные, красивые, ухоженные, без следа краски или каких—то вмешательств. Как оказался рядом с ней, не удержался, и втянул в себя аромат ее волос, сразу поплыв, — редкий случай, просто невероятное совпадение.

— Да как вы смеете такое говорить? — возмутился этот ангел чистой красоты.

Она вдохнула и выдохнула несколько раз, успокаиваясь и явно считая до десяти, чтобы найти согласие со своим внутренним «я».

— Давайте начнем сначала. Мы явно друг не верно поняли. Я – Таисия, Тася, — она подала мне свою руку для рукопожатия, явно подражая какому—то доморощенному психологу из интернета, из тех, что советуют обнулять неприятные ситуации и пытаться начать все заново.

Я не стал противиться и снова взял ее ладошку в свою. Маленькая, хрупкая, — я снова почувствовал ее внутреннюю дрожь. Ну что же, видно, что наш интерес друг к другу взаимен. Меня она тоже возбуждала, как ни крути. Впервые почувствовал себя таким заведенным. Это и глупо, и жутко волнующе.

— Алексей, — кивнул я, не отпуская ее ладонь из своей. Она замолчала и стала смотреть на наши сплетенные руки с таким вниманием, что это было бы смешно, если бы не было так серьезно. Вообще все стало очень, очень серьезным. Я сплел свои пальцы с ее, тонкими, музыкальными, хрупкими и меня охватило какое—то удивительное чувство правильности происходящего. Будто бы я всю жизнь шел именно к этой точке, к этой цели. Тем более странно и совсем не своевременно, если честно…

— Алексей, это просто такое совпадение. Мои друзья…хоть мы все и не очень близки, правда…обычно так себя не ведут. Да и я попала в эту ситуацию тоже не по своей воле. Вы не подумайте, я отдам, честное слово, отдам все деньги, что вы потратили сегодня. Правда, не сразу. Дело в том, что мы отмечали мой день рождения… ну, понимаете… совершеннолетие…

Глава 8 Таисия

— Здесь рядом – набережная, а скоро будет рассвет… — вспомнила я свою старинную мечту о настоящем свидании с рыцарем на белом коне.

Он рассмеялся, а потом сказал, что с выпускного с девушкой рассвет не встречал, держась за руки. Но если уж тут такие обстоятельства…Я сделала вид, что не поняла его намека.

— Ну тогда давай знакомиться по—настоящему, — вдруг сказал он. – Я – Алексей.

— Таисия…

— Красивое у тебя имя, Тася, редкое, — и я снова зарделась от его комплимента.

До набережной мы добрались, держась за руки, словно школьники. Я смущалась и краснела, тогда как Леша вел себя так, будто все идет своим чередом и нет ничего странного в том, что мы вот так просто гуляем вдвоем после того, как вышли из клуба.

Хотя, если быть честной самой с собой до конца, думаю, что для него такое поведение не редкость – имею в виду, что, судя по его внешним данным, уверенности во всем, из клуба он мог поехать к себе с любой понравившейся девушкой. И, скорее всего, имел в этом очень богатый опыт.

Как только мы вышли на набережную, рассвет и правда вступил в свои права – над рекой раскинулись фиолетовые, синие, сиреневые мазки, отбрасываемые зарождающимся над водой солнцем.

— Красиво… — мое сердце зашлось в непонятном предчувствии, в ощущении необыкновенной сказки, счастья, возможной любви. Птицы разрезали барашки облаков и прямо на наших глазах начало твориться волшебство – солнечные лучи начали освещать серебром и золотом воду, землю, песок, дорогу, нас.

Чуть вдалеке бурлила страшными, темными водами дамба, и это тоже было частью прекрасного пейзажа.

— Тебе не холодно? – заботливо спросил Алексей. Я покачала головой.

Он привлек меня к себе, и я оперлась на железный резной забор, который еще хранил холод прошедшей, отступающей обратно ночи. Алексей расставил руки по бокам от меня и встал позади, прильнув сильной, горячей грудью к спине. От такой близости, его мужского, маскулинного запаха, я просто забыла, как дышать, а холода не ощущала и подавно. О такой ерунде не было и речи!

Я ощущала, как кровь бежит по венам, как бешено бьется мое сердце, но особенно сильно чувствовала Его. Его силу, его страсть, его желание, его мужественность и стойкость. Он сам был как костер, в котором легко можно было сгореть, не оставив после себя ничего. И чем дольше мы стояли вот так, тихонько переговариваясь о какой—то банальной ерунде, тем больше я понимала, что уже горю…уже сгораю в его огне.

Мы стояли бы так и дольше, но вокруг уже начали собираться спортсмены – наша набережная служит открытым спортивным залом для сторонников здорового образа жизни. Мимо начали бегать легкоатлеты, проезжать со свистом велосипедисты, словом, начался обычный гул обычного дня.

— Слушай, — Алексей с сожалением посмотрел на смарт—часы на запястье. – Я бы провел весь день с тобой, но, правда, мне нужно заехать в гостиницу, переодеться и спешить. Я приехал сюда по работе и у меня не очень много времени, чтобы все уладить.

Я разочарованно вздохнула. Так и знала, что он явно не из нашего городка.

— Но если ты хочешь дождаться меня в гостинице… — он подмигнул и рассмеялся на то, как я вытаращила глаза, опешив от его нескромного предложения.

Глава 9

Алексей выставил вперед руки в жесте, примиряющим с собеседником, и с улыбкой, от которой во мне таяли все мои внутренности.

— Ладно, ладно. Тогда так. Записывай мой номер, увидимся вечером. Часа в четыре я освобожусь, и мы с тобой проведем время как нормальные люди. Согласна?

— А тебе не нужно будет выспаться? —  озадачилась я такой продуктивностью этого невозможного мужчины.

Он снова рассмеялся и легонько щелкнул меня по носу.

— За меня не волнуйся, а вот за тебя я переживаю, и потому нам срочно нужно доставить тебя домой в целости и сохранности.

Так и получилось. Алексей вызвал машину, отвез сначала меня до моей пятиэтажки, снова попробовал напроситься на кофе, без особого, правда, напора, — видимо и правда ему нужно было спешить на работу, — и уехал, ухитрившись чмокнуть меня в щеку.

Одухотворенная, взволнованная, растравленная, я поднималась по щербатым лестницам, слушая, как в такт моему раздраконенному сердцу стучат каблучки. Тук—тук—тук.

Как хорошо все складывается! Мне восемнадцать! У меня есть собственная однокомнатная квартира! Я нахожусь в свободном плавании, предоставленная сама себе! Я познакомилась с настоящим сэром Ланселотом, который спас принцессу от черной неминуемой беды!

Глянув в окно, увидела, как воробьи у подъезда затеяли смешной бой за хлебные крошки и как—то по—утреннему, весело и озорно расчирикались. Я раскинула руки в стороны, желая обнять этот мир и запрокинула голову. Хотелось кричать от переполнявших эмоций, восторга, но делать этого, я, конечно же, не стала.

Вдруг рядом скрипнула дверь и в проеме показалась женская заспанная голова в мелкие черные кудряшки.

— Чего ходишь тут? – недовольно скосила она заспанные глаза. Я тут же приняла обычное, нормальное положение.

— Я тут живу, — пояснила и продолжила подниматься выше – до моей квартиры еще три этажа.

— Вижу, что живешь, — нервно сжала она губы. – Наркоманка, видать. Мне сказали, ты – детдомовская. Так имей в виду, если будешь поздно приходить да устраивать в квартире разгром да вертеп, сразу нажалуюсь куда надо и тебя квартиры лишат. Поняла?

К такому неожиданно злому знакомству с соседями я была не готова. Радость немного померкла, потускнела. Плечи снова опустились, будто мне, как дворняге, указали место не у хозяйского стола, а в конуре на улице.

Она еще что—то говорила мне в спину, но я назло застучала каблуками погромче, чтобы приглушить ее слова. Чтобы стыд за себя, неправильный, однако разрастающийся все больше и больше, пропал, испугавшись, растворился, словно его и не было.

— О, Таська, — я подняла голову на знакомый голос и удивленно замерла. – Я тебя уже всю ночь жду. Ты куда пропала?

Глава 10

— О, Таська, — я подняла голову на знакомый голос и удивленно замерла. – Я тебя уже всю ночь жду. Ты куда пропала?

Лиза сидела на тонком подоконнике и глядела на меня, как на провинившегося первоклассника. Мне стало неприятно. Во мне тут же вспыхнула обида – подруга бросила меня в клубе, сбежав с Ангелиной, как только Жук начал разгром. Про меня она забыла.

Неожиданная встреча у моего дома с Лизой не стала тем приятным завершением дня, на какой я рассчитывала.

Я молча полезла в свою маленькую сумочку, которая висела на боку все это время и начала искать ключи. Как назло, они все никак не попадали в руку. Может быть, от волнения, но я все время натыкалась то на тюбик губной помады, то на поломанный карандаш, то на какой—то чек, то на зубья маленькой расчески. Я начала нервничать и злиться, а секунды промедления не добавляли уверенности – знала, точно знала, что как только эта лиса приблизится, вся моя хваленая злость пропадет, сойдет на нет. Ну не умела я долго сердиться! Не такой человек!  

— Да ладно тебе, Тась, — Лизка спрыгнула с подоконника, подошла ко мне ближе и попыталась заглянуть в лицо. – Чего ты так надулась? Мы с Ангелинкой тебя искали, но не нашли, и потому сделали то, что должны были сделать – сбежали. Сама же знаешь – если Жук начнет буянить, то хоть святых выноси. А мы не святые.

Она прыснула над своей шуткой, однако я ее не поддержала. Злополучная связка, наконец, нашлась, легла в руку, и я, звякнув ключами, вставила нужный в замочную скважину.

Лиза, видя, что я почти открыла дверь, заторопилась со словами примирения.

— Тась, да брось ты. Ну нашла из—за чего переживать. Ты—то тоже сбежала, судя по всему, раз такая довольная пришла. Еще и на такси приехала. Видела, как тебя обнимал какой—то красавчик. Кто он, кто?

Глаза подруги загорелись предвкушением тайны.

— Ну ты же знаешь, что кроме тебя и братишки у меня никого нет, ну! – взмолилась о прощении она. Выставила вперед мизинец. – Ну, мирись, мирись!

Я посмотрела в ее глаза и замерла. Специально досчитала до пяти. Наверное, нужно было выдержать паузу подольше – считая до десяти, но заставлять сильно нервничать подругу тоже не хотелось. Ей, наверное, тоже не очень приятно унижаться, выпрашивая прощение сейчас.

— Ну! – нетерпеливо поторопила меня Лиза.

— Ладно… — я вытянула свой мизинец, который тут же захватила своим Лиза. – И больше не дерись!

Лиза поняла, что прощена. У меня действительно никого кроме нее не было, и терять единственную подругу совсем не хотелось. Тем более, может быть, и правда, они с Ангелинкой меня искали по клубу. А в такой неразберихе действительно ничего не понятно.

Девушка прошлепала в мою квартирку, в которой за три дня моего полноправного владения жильем успела уже один раз переночевать. Снова завистливо вздохнула и поплелась в ванную – там ее уже ждала ее личная зубная щетка.

— Тась, так кто это? Что за парень? – не вытерпела она долгого молчания.

— Знакомый.

— У тебя нет знакомых, не ври. Всех твоих знакомых Жук распугал. Отвадил, чтоб не повадно было на чужой каравай рот разевать.

Я пожала плечами, расчесывая перед сном волосы. Вспоминать Игоря сейчас точно не хотелось.

— Ладно, колись, я никому не скажу! – Лиза с зубной щеткой во рту возникла у меня прямо перед носом.

Выдержать такого напора никто бы не смог, не смогла и я.

— Его зовут Алексей, — выдала я свою главную военную тайну. – Он приехал в командировку, занимается гостиничным бизнесом.

— Командировочный! У—у—у! – загорелись предвкушением скорой наживы алчные Лизкины глаза. Она всегда грезила выйти замуж или стать любовницей военного, чтобы уехать из нашего городишки в какой—то город крупнее, больше, богаче. – А откуда он? Из Москвы? Питера? Лондона?

— Я не знаю, — мечтательно закатила глаза. – Он не сказал, да я и не спросила.

— Что, не спросила, а уже того? — девушка многозначительно поиграла бровями, намекая на то, что наши отношения уже перешли в горизонтальную плоскость.

— Ты что! – я возмутилась до глубины души и бросила в нее полотенцем. Лизка, взвизгнув, скрылась в ванной комнате, откуда сразу же послушался рев старого крана – она включила воду.

Через полчаса мы уже спали на моем единственном предмете мебели – надувном матрасе на полу. И даже яркие солнечные лучи полуденного солнца не могли нас разбудить. Моими последними мыслями перед тем, как провалиться в сон, были мечты об Алексее.

Глава 11

Я стояла у кинотеатра и ждала. Остро чувствовала каждую секунду уплывающего, уходящего времени, молча провожая ее, словно полководец павшего в неравном бою старого своего ветерана, отдавая тому последние воинские почести. Видела, что времени, означенного для встречи, остается все меньше и меньше. Меньше и меньше.

Ведь, как известно, вечность имеет свойство проходить очень быстро…

Алексей сильно опаздывал. Больше, чем на полчаса, и я не решалась ему позвонить – казалось, что такая навязчивость может выйти боком. С такими мужчинами так себя не ведут, — это я понимала точно. Несмотря на то, что он сам сообщением позвал меня на прогулку в наш единственный кинотеатр в городе, он сам же мог отказаться от его посещения.

Но, как только я собиралась развернуться и побрести, опечаленная, прочь, как почувствовала, что кто—то аккуратно взял меня за руку.

— Девушка, а девушка, а можно с вами познакомиться? – подражая известному фильму «Джентльмены удачи» спросил Алексей. И я тут же простила ему почти часовое опоздание. Да и кто бы не простил на моем месте? В белых брюках и белой рубашке с коротким рукавом, темными взъерошенными волосами, мягкой обольстительной улыбкой, от которой играли едва заметные ямочки на щеках, он снова буквально сразил наповал мое маленькое заячье сердце.

Я увидела свое отражение в его зеркальных «авиаторах» на половину лица и снова поразилась тому, что такой видный, мужественный, магнетически притягательный мужчина нашел во мне – маленькой, худой, бледной девчонке.

— Тася, задержался на работе, прости, мне правда очень жаль, — от его виноватого и вместе с тем уверенного в том, что его все равно простят, вида, я сразу же растаяла. Кроваво —красной розой, которую он, словно фокусник, вытащил из—за спины, была буквально оглушена. Мне никто и никогда не дарил цветов. Подарочки на дни рождения, восьмое марта, конечно же, были, но такие – внезапные, с подтекстом, от настоящего мужчины – впервые.

У меня с ним, кажется, вообще все – впервые.

На сеанс мы, все—таки, попали. Сидели и смотрели в экран, не совсем, кажется, понимая, что там происходит. Я была озадачена его поведением, а он – озабочен тем, как можно было бы ко мне приблизиться, не спугнув.

Кажется, его первое впечатление о том, что я какая—то гопница с района, сошло на нет, испарилось, изменилось на диаметрально противоположное.

— Мне впервые хочется сделать все, как нужно, — поделился он уже за пиццей, куда мы забрели по дороге из кино. – Красивая девочка, красивые цветы, красивые виды.

Я спрятала зардевшееся лицо за стаканом клубничного коктейля. Кажется, в тот момент от этого неприкрытого восхищения Алексея мое лицо сравнялось с содержимым прозрачного стакана.

Такое ухаживание могло снести голову любой девушке, а такой неискушенной, нелюдимой, как я – и подавно. Мне кажется, я забыла все на свете. Мы говорили, говорили, очень много смеялись, тихонько подкалывая друг друга, проверяя границы – как быстро можно разрушить картонные стены, которые мы создаем, чтобы скрыть свое внутреннее состояние от окружающих.

Оказалось, что наши с ним границы разрушались также быстро, как сокращалась дистанция при движении.

И уже когда мы подходили к моему дому, Алексей буквально обнимал меня всю, а я чувствовала под своей нежной рукой толстую кожу его ремня.

Он положил свою горячую ладонь на мою руку, удерживая от шага, буквально впечатался в тело своим стальным торсом. Я снова почувствовала его мускусный приятный запах – аромат настоящему мужчины, сильного, уверенного, бойкого, и поняла, что рука против воли своей хозяйки буквально горит желанием прикоснуться к телу напротив, ощутить, как бухает сердце в грудной клетке, как горит кожа под пальцами, как играют мышцы от напряжения.

Быстро, быстро, все очень быстро развивалось между нами!

Мне показалось, что я физически ощущаю, как нас тянет друг к другу – кожа буквально заискрилась от какого—то удивительного предчувствия, сердце опалило жаром, а губы..губы налились кровью, магнитом притягивая к себе…

У меня перехватило дыхание, я почувствовала, словно каждая косточка в теле тает, и единственным оказалось желание быть как можно ближе к нему, так близко, насколько это только возможно.

Очень странно, но я будто бы ждала этого мгновения много—много лет, этого безумного, волшебного мига. Губы раскрылись навстречу его губам, и когда он пошевелился, я ужасно испугалась, что он сейчас отпустит мое тело. Он легонько коснулся своими губами моих, а я словно вознеслась на небо.

Я импульсивно потянулась к нему, его руки тут же крепко меня обняли, и я услышала, как из глубины его существа вырвался странный, приглушенный звук, прежде чем он поцеловал меня снова. И вот уже никто не мог больше произнести ничего, будь то слова протеста или восторга.

Наконец я глубоко вздохнула и открыла глаза, глядя на него с изумлением.

Он смотрел сверху вниз с лукавым огоньком в глазах.

Алексей провел своей большой и немного шершавой ладонью по обнаженной руке, аккуратно, осторожно, будто боясь, что от резкого движения, напора, что—то может пойти не так.

— Ко мне нельзя, у меня ночует Лиза! – вдруг выдохнула я ему прямо в губы.

Глава 12

Алексей расхохотался, откинув голову назад. Он смеялся искренне и заразительно, так, что даже мне захотелось улыбнуться, и я с усилием прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Я что—то не так сказала? – спросила у него.

— Все так, все так, — выдохнул он. — Ты не подражаема. Но спешить мы не будем. Да, у меня осталось всего два дня командировки в вашем городе, но что такое два дня, когда впереди вечность?

Я только пожала плечами. Тема скорого расставания просто выносила мне мозг, растравливала сердце, но думать об этом я не могла. Мне нужно было наслаждаться тем, что происходит между нами здесь и сейчас. А сейчас и здесь между нами творилось настоящее волшебство, магия.

Он словно шутя снова коснулся на прощание моего носа указательным пальцем.

— До завтра. Все будет завтра. — Алексей подмигнул и пошел прочь своим уверенным шагом.

Я снова медленно и задумчиво поднималась по лестнице. И снова на втором этаже открылась дверь. Главная по подъезду – тетя Соня (как я узнала от Лизы), в очередной раз решила высказать свое драгоценное мнение.

— Все ходит и ходит, ууу, шалава. Домой мужиков не води!

Я даже не стала реагировать на ее злобные выпады. Мне хотелось ответить ей словами классика: «Вы уж простите мне мое счастье!», но не стала связываться. Хотелось сохранить то хрупкое, нестабильное, эфемерное состояние души и тела, которого не испытывала никогда. И которое мне подарил один – единственный человек на земле. Алексей ГрецкИх.

Лиза уже ждала меня на кухне с новостями с последнего свидания, как сводки с фронта. Узнав его фамилию, долго потешалась:

— Надо же! Грецких. Ну ты, Орехова, и попала!

Я тоже смеялась, смущалась, но больше ничего не рассказывала. Не хотелось бередить душу подружки, которая и без того постоянно расстраивалась по пустякам.

— Эх, жаль, что он командировочный! – сокрушалась она, укладываясь спать. – Мы бы его враз окрутили, женили. А так…

— А что  — так? – хихикнула я. Слушать Лизины рассуждения о взаимоотношениях полов иногда было немного страшно, а иногда – потешно.

— А так – что. Поматросит и бросит, помяни мое слово. И недели не пройдет. Сделает свое дело и уедет. А ты тут будешь горевать, слезы в подушку лить. В одиночестве.

— Да не буду я слезы лить!

 — Вот ты какая, а я думала. Ты одиночества испугаешься, — хмыкнула подруга. – Кстати, об этом. Через год я смогу, наконец, взять опеку над братишкой. Как думаешь, выгорит?

Мне же казалось, что вся жизнь, вся вселенная, все боги земные и не очень только и ждут того, чтобы мы попросили, чтобы исполнить любое наше желание. Любящее сердце слепо и глухо.

— Конечно выгорит, не сомневайся! – поддержала я ее.

— Тогда мы какое—то время поживем у тебя, ты не против? Мой сертификат же того…тю—тю…

И я обещала подумать.

— Лиз, а Лиз? – спустя пару часов спросила я в темноту.

— М?

— А как ты считаешь, он обо мне думает?

Лизка в ответ бросила в меня подушкой:

— Спи давай! Совсем голова поехала.

Глава 13

На следующий день я, обмирая от восторга, страха, своей внезапной взрослости, пришла к нему в гостиницу. Алексей уже ждал у рецепшена, и, как только я появилась, сразу же направился ко мне своей кошачьей походкой, держа контакт глазами, словно удав – кролика, не давая соскочить, поменять решение.

Мы оба знали, что должно случиться и оба чувствовали, что другого варианта у нас просто нет – такая страсть сжигает изнутри и есть только один шанс все потушить или помочь разгореться еще сильнее.

В лифте я обратила внимание на царапину у него под глазом и на переносице.

— Что это? — ухватилась я за его руку. — Ты дрался?

Алексей расправил и снова сжал руку в кулак и только тут я обратила внимание, что и на костяшках содрана кожа.

— Пустяки, бандитская пуля. — Он отшутился, но глаза посерьезнели.

— Кто это? За что?

Он рассмеялся.

— Ну не хватало еще, чтобы я с девушкой обсуждал такие проблемы.

— Алексей! — я испуганно прижала руку к сердцу. Отчего –то показалось, что эти царапины, эти отметины каким—то образом касаются и меня. Может быть, это моя мнительность заговорила, но все же…

В голове пронеслись воспоминания о том, как меня сторонились мальчишки с района или новенькие в детском доме – всех Жук привечал, знакомя с главной заповедью: трогать, смотреть, думать о Таисии Ореховой нельзя. У всех были такие же ссадины.

— Таисия! — передразнил он меня, смешно вытаращив глаза, и кивая в сторону от лифта, где находился его номер.

А оказавшись в комнате, Алексей шагнул ближе, приблизил свое лицо к моему, и я обо всем забыла.

От нахлынувших эмоций закружилась голова — находиться вот так близко к Алексею, чувствовать его бешенную энергетику, ощущать, как по спине бежит обжигающий холодок, было неимоверно приятно.

Сердце заколотилось так часто, что в глазах потемнело и все поплыло –я почувствовала, как кровь приливает не к голове, а к совсем другому месту…ощущать это было так остро, притягательно, необыкновенно и действительно возбуждающе, что сопротивляться этому течению не было никаких сил.

Алексей взял инициативу в свои руки, и это ощущалось так правильно, единственно верно. Легкими, прозрачными, нежными поцелуями он покрывал все лицо, и я знала: он зажмурился точно также, как и я сейчас – чтобы чувствовать, растворяться в каждом нюансе, оттенке той невероятной музыки, что творилась сейчас с нами.

Добравшись до губ, он приник к ним, будто человек, давно испытывающий жажду. И хотя это был уже не первый их поцелуй, я ощущала себя так, будто бы он целовал так впервые – словно хотел проникнуть в мозг, завладеть душой, навечно и навсегда.

Алексей дернул мое тело на себя, вжал в стену, впился в губы, прошелся языком по губам, скользнул внутрь, снова и снова перехватывая мою инициативу.

Все его естество бурлило, источало бешенную энергию, буквально заражало и вело за собой. Я чувствовала, что плавлюсь от этих эмоций, проваливаюсь в бездну, в черную дыру, ощущая невиданную эйфорию, невиданную до этого момента.

Он потянул меня за собой на кровать, и мы вместе, синхронно, опустились на него, продолжая неистово целоваться, так, что казалось, если сейчас дверь откроется, и туда войдет армия, мы бы ее не заметили. Я потерялась во времени и пространстве. Все чувства были накалены до предела, все было реальным и в то же время – совсем нет. Я плыла в облаках и одновременно чувствовала под ногами землю, порхала и в то же время чувствовала под собой жесткое покрывало на кровати, которое никто не удосужился стянуть на пол.

Я чувствовала, видела, ощущала каждой клеточкой своего тела, что и Алексей не сдерживает себя, потому что нас двоих настигло это странное чувство – будто бы мы шли по пустыне много дней и только сейчас добрались до родника – изголодавшиеся и уставшие без друг друга.

Весь мир сузился до одного человека для меня, и я не жалела ни о чем – просто не могла жалеть, в эту минуту не думала, не соображала, совсем отключившись от реальности. Несмотря на мой самый первый раз, не было больно – казалось, что он распалил меня так, что я была давно, очень давно к нему готова.

А в самый сладкий, самый эпический момент разрядки буквально потеряла сознание – таким настоящим, сильным, мощным было удовольствие.

И потому буквально через несколько минут, утомленные этим невероятным напором чувств, ощущений, мы оба уснули, кое—как прикрывшись тем самым колючим покрывалом.

А наутро все пошло кувырком.

Глава 14

Все утро мы нежничали, радуясь друг другу. Ни капли стеснения, ни капли сожаления – не было ничего такого. Одна только всепоглощающая, красивая, безбрежная нежность.

— Тася, — зарывшись в волосы, шептал Алексей. – Я все придумал. Ты сейчас собираешь вещи, и вечером мы вместе едем ко мне.

— Сюда? – рассмеялась я. — Будем жить в гостиничном номере?

— Нет, глупенькая. У меня дом в Москве. Квартира. Где будет удобнее, там и останемся жить.

— Да как я поеду, — усомнилась. – У меня здесь…

— Что у тебя? – он расхохотался довольный, откинулся на спину без капли стеснения, даже не укрывшись простыней. – Если так переживаешь, квартиру сдашь. С работы уйдешь, не больно большие деньги гардеробщицы получают. А в городе поступишь в вуз, начнешь учиться и жизнь повернется по—другому.

— Ну что ты говоришь, Леша, — слушать такие его слова было и сладко, и страшновато. Сердце замирало от каждого движения, каждого взгляда, каждого слова.

— Думаешь, быстро? — он хмыкнул. — Я тоже думал, что быстро. Но…пойми. В этом городе у тебя никакого будущего. Я если сюда и вернусь, то не раньше, чем через два года – не часто выезжаю с проверками. Там у тебя будет настоящее, серьезное будущее.

Я нахмурилась, сжалась, но Алексей знал, как уговаривать крупных бизнесменов, а девчонку, которой пару дней назад исполнилось восемнадцать лет, и подавно смог переломить в свою сторону. Поцелуями, уговорами, доводами, он каким—то образом сломил мое и без того не очень сильное сопротивление. Конечно я готова была с ним на край света, конечно, я понимала, что на расстоянии наши отношения не получатся – это точно не моя история, и конечно я понимала, что мне легче оставить свой дом, город, к которому я не была так уж сильно привязана, и бросить все, чем ему.

Мы договорились встретиться в шесть вечера в аэропорту –у Алексея была последняя встреча почти рядом со зданием и мы решили, что ехать за мной, потом возвращаться, снова ехать, было бы глупо – мы могли бы не успеть на самолет. Он поменял свой билет, так, чтобы сидеть рядом со мной и много—много раз целовал мое лицо на прощание, когда отвез меня до моей пятиэтажки.

— Много вещей не бери, — напутствовал он. — Только самое необходимое: документы, вещи на первое время. Все купим, незачем тащить с собой барахло, которое можно приобрести прямо там. Поняла?

Я кивнула, счастливая, раздавленная тем счастьем, которое на меня внезапно свалилось. Казалось, что так не бывает. И я попала в какой—то волшебный, переливающийся всеми красками, всеми цветами радуги, мыльный пузырь, внутри которого возможно все.

По лестнице я влетела, чтобы не дай бог, не столкнуться с тетей Соней. Решила, что соберу вещи, оставлю записку Лизе, чтобы она жила в квартире сколько ей будет нужно, и по поводу крыши над головой не переживала, квартиру другую не искала и не снимала.

В дорожную спортивную сумку полетел весь мой нехитрый багаж: туфли, кроссовки, джинсы, несколько учебных тетрадей, на случай, если придется готовиться к поступлению в университет – ЕГЭ я не сдавала. Косметичка и вовсе получилась едва полной.

Я не удержалась и позвонила Лизе, чтобы поделиться новостью, тем более, что ее это тоже касалось самым непосредственным образом. Трубку она не брала, видимо, была занята, и я наскоро написала сообщение. С ошибками, опечатками, повторением одной и той же мысли несколько раз: я уезжаю, уезжаю, уезжаю. Не верилось и в то же время все это быстротечное развитие событий было верным и правильным. Я словно принцесса в сказке ждала, ждала и дождалась.

Как только собрала вещи, решила сразу же выезжать, но подруга внесла свои коррективы.

— Эй, ты еще не убежала? — в двери появилась Лиза. Ее я уже не ждала. И все сообщения, которые ей писала, радуясь тому, что могу поделиться счастьем, стали казаться глупыми, ничтожными, детскими. — Хорошо, что я тебя застала.

— Да, ты права – нужно по-человечески попрощаться. — Кивнула, а у самой сердце забилось быстро-быстро, как у колибри.

Мне не хотелось оставаться в доме ни минуты, мне казалось, что нужно спешить, бежать.

— Да нет, я не о том, — тут только я увидела, что и подруга чем-то озабочена, озадачена, недовольна. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

Я прислонилась к стене, сложив руки на груди. Происходящее переставало мне нравиться – о чем хочет сказать Лиза, прямо перед моим отлетом? Она получила сообщения, поняла, что я уезжаю совсем в другую жизнь, от чего она хочет облегчить душу? Рассказать о том, что прошлым летом облила краской мою футболку? Так это я и сама знаю. Что курит в туалете, когда я ухожу на учебу в училище? Тоже не секрет.

Лиза вздохнула несколько раз и протянула мне листок, сложенный вчетверо.

— Если я скажу, ты мне не поверишь, а так точно будешь знать, что я не вру, — казалось, что она сомневается в своем решении передать мне эту бумагу, потому что отпустила ее уголок не сразу.

Медленно, как в самой замедленной съемке, я начала расправлять уголки, смотря при этом на Лизу. Я видела, как она нервничает, как все еще борется с собой – кусает уголки губ, злится от моей медлительности, старается удержаться от того, чтобы не зажмуриться.

Я опустила глаза и увидела, что это был всего лишь скан паспорта.

Глава 15

Жук повернулся, медленно закрыл замок на двери, задернул хлипкую щеколду.

А потом Игорь грузно шагнул за мной. Он был в свежей бледно—зеленой футболке и штанах цвета хаки. Берцы в цвет брюк зашнурованы туго, и видимо поэтому он не стал разуваться, а прямо прошел вперед. По его насупленному виду, сжатым кулакам, опущенным плечам, темноте в и без того черных, глубоких глазах, я поняла, что дело плохо.

Он весь был словно кусок монолита, носорог с непробиваемой шкурой, спрессованное железо. Черт знает, как с таким можно разговаривать, как такого можно убеждать, как от такого можно убежать.

Страх липкой, черной гусеницей пробежал по спине, скрутился кольцами ядовитой змеи.

— Игорь, не надо, — пискнула я.

Он же только повел плечом, будто отмахиваясь от комарья, надоедливого, жужжащего. Хотя я сейчас и была такой – мелкой букашкой, которую не сложно сдавить, сжать, раздавить сильными, тренированными руками, которые бугрятся от мышц.

Я всхлипнула.

Игорь наступал медленно, глядя мне прямо в глаза, но в его черноте я не могла ничего прочесть, понять, одно только непреходящее, испепеляющее безумие, какую—то тугую, тупую уверенность в том, что должно все идти по его личному желанию, и никак иначе.

Мои же глаза метались вслед за мыслями, которые порхали, как испуганные бабочки, но не могли зацепиться за что—то. В комнате не было ничего, мало—мальски похожего на оружие.

Из мебели – матрас да стул, на котором свалены вещи. В углу – несколько коробок, которые выполняли функцию шкафа.

На кухне были две вилки и две ложки, но до нее нужно было как—то добраться, да и не факт, что гнущийся даже в руках алюминий сможет защитить, спасти от обезумевшего парня.

Я прижалась спиной к стене, и Жук встал рядом. Ему даже не нужно было ничего говорить, чтобы от страха мои колени подкосились – чернота, похожая на страшный беззвездный космос, затягивала. Порабощала и внушала такой ужас, что впору было только скулить.

— Игорь, пожалуйста, пожалуйста, — тихо, чтобы не провоцировать зверя, который бесился на дне его внешне спокойных глаз, провыла я. — Не надо. Прошу тебя.

Он вдруг поставил руку на стену прямо у моего лица, оперся на ладонь. Провел шершавым пальцем второй руки по абрису моей щеки, задержался у шеи, словно ловя и считывая мой бешено бьющийся пульс.

— Красивая ты, Таська, — сглотнув, сказал он. От его голоса, вязкого страха, который он внушал, меня затошнило. Я почувствовала, как что-то липкое и неприятное подступает к горлу. — Всегда тебя хотел. Сам не брал и другим не давал.

Я сжалась в комок, зажмурилась, думая о том, где бы хотела оказаться в этот момент – в совершенно любом месте, но только не здесь, в замкнутом пространстве комнаты, в которой оказался бешенный зверь.

— Ждал твоего совершеннолетия. Дождааался, — протянул он и вдруг резко ударил ладонью по стене, от чего в углу посыпалась старой перхотью побелка. От неожиданности я вздрогнула и распахнула глаза. — А ты дождалась?

Я поняла, о чем он говорит. И на каком-то животном, интуитивном уровне, догадалась, что мне нужно сделать: убедить, уговорить, усыпить бдительность.

Играть такую роль я научилась давно – нужно только провалиться внутрь себя и не реагировать на серую действительность.

— Дождалась, Игорь, — твердо соврала я. В глазах его мелькнуло сначала недоверие, а потом и что-то еще, не понятное, темное, не читаемое.

— Докажи, — выдохнул он мне прямо в шею, приблизившись, как шакал, который проверяет свою добычу.

Я замерла. Как еще он собирается проверять? Какие-то картинки страшным калейдоскопом закружили перед глазами и меня снова замутило.

Присутствие Жука, такое близкое, нелепое после прикосновений Алексея поднимало волну ненависти, но выхода у этого чувства не было – инстинкт самосохранения не давал мне действовать во вред себе.

Он резко приложился своими сухими губами, пахнущими дешевыми сигаретами, к моим, плотно сомкнутым. Испугавшись, что сейчас произойдет то самое страшное и  непоправимое, чего он так давно ждал, я сжалась в комок, и почувствовала, как по пальцам течет тонкой струйкой кровь от проткнувших мясо ладоней ногтей.

— Ладно, — вдруг сказал он, отстранившись. — Жди вечером. Я вернусь. Ты меня поняла? Не вздумай сбежать – ты знаешь, я из-под земли достану. Достану!

Игорь вышел из квартиры, а я скатилась спиной по стене и заревела в голос, завыла, заверещала, не боясь, что услышат соседи. Страх, отпустивший ужас и колящие, неприятные предчувствия заледенели сердце.

Потому что Жук – это больно. Жук – это страшно.