(не)спящая Красавица

Пролог

Дворцовый зал пылал сотнями свечей, но их свет был фальшивым, липким, как мёд на лезвии ножа. Воздух гудел от приторных речей фей и напыщенных комплиментов придворных. В центре этого маскарада – колыбель. В ней копошилось то, ради чего весь этот цирк затеяли. Принцесса. Её принцесса.

Я стояла в тени высоких арок, невидимая для их слепых, самодовольных глаз. Моё платье из теней и шёпота мёртвых листьев не отражало их жалкого света. Король, мой бывший... Нет, просто Король. Он сиял, обнимая свою новую пару – ту пустоголовую куклу в парче, что жадно ловила каждое слово лести, каждую искру власти. Графиня. Будущая королева. Женщина, купленная ценой предательства.

Одна за другой, феи подлетали к колыбели, сыпали свои никчёмные дары: красота, грация, певчий голос... Безделушки для будущей марионетки. Ярость, чёрная и густая, как дёготь, закипала у меня в горле. Они праздновали украденное счастье, попирали память о... Нет, не сейчас. Не здесь.

Мой черёд. Шёпот пронёсся по залу, когда я вышла из тени. Свечи замигали, некоторые погасли. Король побледнел, его рука судорожно сжала руку своей истеричной графини. В её глазах читался животный страх и ненависть. Правильно, бойся, тварь.

Я подошла к колыбели. Внутри завёрнутая в шелка цвета рассвета, лежала она. Малышка. Личико сморщенное, беззащитное. Глазки закрыты. В её крошечной груди билось сердце. Моё сердце. Кровь звала кровь, тихим, настойчивым звоном в висках.

Все замерли в ожидании Проклятия. Даже феи застыли, их крылья перестали трепетать. Король сделал шаг вперёд, его рот открылся, чтобы что-то приказать, изгнать, уничтожить.

Я наклонилась. Не для проклятия. Для похищения.

Мои пальцы, длинные и бледные, скользнули под тёплый комочек. Она вздохнула во сне, повернув головку к моей ладони. Такое доверие... такое незнание. В зале раздался вопль графини, гневный рёв Короля. Но было поздно.

Туман, густой и непроницаемый, как пелена забвения, хлынул из-под моего платья, заполняя зал мгновенно. В нём закружились призрачные лики фей, искажённые криком. Слышались хрипы, падения, звон разбитого хрусталя. Сквозь хаос я несла свою драгоценную ношу, прижимая к груди, где сердце билось теперь в унисон с её крошечным. Нежность, острая и болезненная, смешалась с торжествующей яростью.

— Спи, дитя моё, — прошептала я так тихо, что услышать могла только она, только ветер в моих волосах, уносящий нас прочь. — Твой рассвет ещё придёт. Но не здесь. Не среди этих змей.

Мы растворились в тумане, оставив позади дворец, крики и лживый свет. Лес, мой древний, дремучий лес, принял нас в свои объятия. Воздух здесь пах смолой, влажной землёй и свободой. Озеро у моего дома чернело под луной, как глаз древнего бога.

Я стояла на пороге хижины, сплетённой из корней и живых ветвей, и смотрела на спящее лицо в своих руках. Её ресницы трепетали. Аврора. Они назвали её Рассветом. Ирония. Её истинный рассвет будет озарён иным светом. Не розовым заревым, а багровым закатом колдовских огней.

— Ты будешь сильной, — пообещала я тишине ночи и её беззвучному дыханию. — Ты будешь могущественной. Ты узнаешь правду о тех, кто зовётся твоей кровью. И ты возненавидишь его. Короля. Отца, который продал своё будущее ради блеска пустой короны на пустой голове.

Я прижала её крепче. Материнство, которое мне вырвали, теперь было моим оружием. Моей местью. И моей тайной. Пусть думают, что я злая ведьма, укравшая принцессу для чёрных дел. Правда убьёт его вернее, любого проклятия. Когда придёт время. А пока... пока я буду растить свою дочь. В тени древних деревьев, у тёмных вод. Буду учить её языку ветра, силе корней, цене крови и сладости мести.

Лес зашелестел одобряя. Рассвет, который они так ждали во дворце, здесь, в глубине чащи, только начинался. И он не нёс света. Он нёс тьму. Мою тьму. Нашу тьму.

13 захватывающих историй, которые никого не оставят равнодушными!

Повзрослев, ты перестаёшь верить в сказку. А что, если она окажется реальной? Но всё будет уже не так волшебно, как в книге...

Найти все истории литмоба можете ТУТ https://litnet.com/shrt/AY4n

Глава 1. Уроки тьмы и отражения в черной лесу

Имя мне дали при рождении – Аврора. Рассвет. Ирония, от которой Матушка всегда усмехается своим беззвучным смехом, похожим на шелест сухих листьев под луной. Рассвет? Здесь, в Вечном Лесу у Чёрного Озера, рассвет – это лишь бледная полоска серого света, пробивающаяся сквозь сплетённые навеки кроны древних деревьев. Истинный свет здесь – лунный, серебристый и холодный, или багровый отблеск костра, над которым мы варим зелья, пахнущие кореньями и старой кровью.

Матушка – мой мир. Моя твердыня, мой учитель, мой тёмный бог. Её длинные, костлявые пальцы, вечно пахнущие дымом и чем-то металлическим, направляли мои руки с тех пор, как я себя помню. Сначала – к простым вещам. Собрать паутину определённого оттенка серого, пока роса не высохла. Выкопать корень мандрагоры, не оглохнув от её крика (ушные восковые затычки были моим первым магическим аксессуаром). Отличить съедобный гриб оттого, что заставит тебя танцевать до смерти под присмотром лесных духов.

— Видишь этот узор на коре, Дитя? — её голос, низкий и вездесущий, как гул земли, возникал внезапно из темноты. — Это не просто трещина. Это письмо. Письмо Леса. Читай его. Чувствуй, о чём он шепчет.

Я училась. Училась слушать шёпот ветра в верхушках сосен – он приносил вести из дальних земель, вести о глупости и жадности людей. Училась чувствовать пульс земли под босыми ступнями – он рассказывал о спящих в глубине существах и о местах, где кровь лилась так обильно, что земля до сих пор стонет. Училась различать взгляды невидимых обитателей чащи: одни были любопытными, другие – голодными.

Но самым важным, самым страшным и самым желанным уроком было Чёрное Озеро. Оно лежало у нашего порога, как огромное око спящего исполина. Вода в нём была тёмной, густой, как чернила, и неподвижной, даже когда над ней бушевал ветер. Его поверхность не отражала небо. Она показывала другое.

Матушка привела меня к нему впервые, когда мне было лет семь. Я помню, как сжала её холодную руку, глядя в чёрную гладь.

— Смотри, Аврора, — прошептала она, и её дыхание заставило воду слегка дрогнуть. — Смотри в самое сердце тьмы. Ищи огни лживого дворца.

Я смотрела. Сперва было лишь чёрное ничто. Потом, словно из глубины кошмара, начали проступать очертания. Высокие башни из светлого камня, ослепительные на солнце. Флаги, развевающиеся на ветру. Толпы ярко одетых людей, похожих на пёстрых жуков. И посреди этого великолепия – он. Король. Мой отец.

Его лицо было жёстким, как высеченное из гранита. Ни тени той нежности, с которой Матушка смотрела на меня. Только холодная власть и… что-то ещё. Недовольство? Гнев? Рядом с ним – Она. Королева. Графиня. Мачеха. Её лицо было красивым, как фарфоровая кукла, но глаза… глаза были пустыми и жадными одновременно. Она что-то говорила ему, кладя руку на его рукав. Он отстранился, и в его взгляде мелькнуло что-то, похожее на отвращение, быстро сменённое привычной маской безразличия.

— Они празднуют, — голос Матушки был ледяным. — Празднуют своё воровство. Свою ложь. Они украли не только корону. Они украли тебя, дитя моё. Обрекли на жизнь в тени, пока они купаются в украденном свете.

Сцена в воде сменилась. Кабинет. Король и королева. Мачеха говорила что-то быстро, яростно, тыча пальцем в какую-то карту. Потом она повернулась к нему, и её лицо исказилось злобой.

— ...до сих пор жива! — донёсся обрывок её визгливого голоса, словно пробивая толщу чёрной воды. — Эта тварь! Эта колдовская тварь! Она должна быть уничтожена! Она позор для трона, угроза нашему сыну! Пока она дышит в том проклятом лесу, я не знаю покоя! Прикажи, любимый! Прикажи охотникам стереть её с лица земли! Сожги тот лес дотла!

Король сидел, откинувшись в кресле. Его лицо было непроницаемым. Он долго молчал, глядя куда-то мимо своей беснующейся жёны. Потом его пальцы медленно сжались в кулак. Он кивнул. Один раз. Коротко. Решительно.

— Сделайте это, — его голос, низкий и лишённый эмоций, прозвучал как похоронный колокол. — Принесите мне её сердце. И голову той ведьмы, что её прячет. Пусть лес горит. Пусть не останется камня на камне от их логова.

Вода в озере вздыбилась, как чёрная масляная волна, и образы исчезли, оставив лишь, мою бледную, искажённую ужасом и яростью тень, дрожащую на поверхности. Я отпрянула, чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы. Не от страха. От ненависти. Глубокой, чёрной, как вода озера, ненависти.

— Видишь, Дитя? — Матушка положила свою костлявую руку мне на плечо. Её прикосновение было холодным, но оно давало опору. — Они не просто забыли тебя. Они хотят твоей смерти. Твоей и моей. Твой отец… он подписал нам смертный приговор. Легко. Без колебаний. Ради спокойствия той истеричной твари и её выкормыша.

Я сжала кулаки. Гвозди впились в ладони. Боль была острой, реальной. Хорошей.

— Я убью их, — мой собственный голос прозвучал чужим, хриплым. — Я убью их всех.

Матушка наклонилась, её тёмные, бездонные глаза поймали мой взгляд.

— Слова – ветер, Аврора. Ненависть должна стать силой. Месть требует знаний. Власти. Ты хочешь их смерти? Тогда стань грозой, от которой не спрячется ни один камень их лживого дворца. Стань ведьмой.

С того дня уроки изменились. Корни и травы отошли на второй план. Теперь Матушка учила меня брать. Брать силу у страха теней. Брать тепло у живого огня, оставляя лишь ледяной пепел. Брать жизненную суть у растений, превращая их в послушные орудия. Она учила меня языку боли – как причинять её тонко, неотвратимо, как направлять чужие страхи против них самих.

Чёрное Озеро стало моим зеркалом и моим окном. Я смотрела в него снова и снова, наблюдая, как королевские охотники, закованные в сталь и самоуверенность, бродят по опушке Вечного Леса, не смея войти глубоко. Я видела их страх перед шелестом листьев, перед криками ночных птиц, которые по моей воле звучали как предсмертные вопли. Я видела, как Матушка одним взглядом заставляла деревья смыкаться в непроходимую стену, а трясины – поглощать слишком самонадеянных коней.

Глава 2. Кровь единорога и шёпот матери

Лес перестал быть просто домом. Он стал продолжением моей воли. Ветви сгибались под моим взглядом, туман сгущался по моему желанию, а тени в чаще обретали клыки и когти, когда я злилась. Мне было четырнадцать, и я уже не просто училась – я практиковала. Магия, которую Матушка вкладывала в меня, как острый клинок в ножны, начинала жаждать применения.

Чёрное Озеро было моим проклятым зеркалом. Я видела, как королевский сын – мой сводный брат – рос изнеженным щенком под крылом истеричной матери. Видела, как король всё больше походил на статую, высеченную изо льда и усталости. И видела, как охота на нас не прекращалась. Охотники стали хитрее, осторожнее. Они не лезли в самую чащобу, но как пауки оплели опушки, ставили ловушки из железа и заговорённой соли.

— Они ищут слабость, — сказала однажды Матушка, её пальцы перебирали сухие кости ворожбы на столе из корня. — Ищут то, что может выманить нас. Или навредить Лесу, который нам покровительствует.

Я знала, о чём она. Чувствовала это в тревожном шёпоте древних деревьев. В Королевстве рос спрос на рога единорогов. Не для лекарств – для тронов, скипетров, доказательств власти над волшебным. А в нашем Вечном Лесу, в самых потаённых его сердцевинах, ещё оставались эти гордые, дикие духи света, не знавшие, что их сияние стало смертным приговором.

— Они послали браконьеров, — прошептала я, глядя в Озеро. Вода показывала группу людей в тусклых, неблестящих доспехах. Не солдаты – наёмники. Подлые, как крысы, и смертоносные. Они шли по следу, невидимому для обычного глаза – слабому сиянию, оставленному на мхе молодым единорогом. — Они нашли лазейку. С запада. У Кричащих Скал.

Матушка встала. Её тень заполнила хижину. В её глазах вспыхнули холодные звёзды гнева.

— Дураки. Они разорвут хрупкое равновесие. Убьют невинное существо – и пробудят Гнев Леса, который сметёт и их, и, возможно, нас с тобой.

— Я остановлю их, — сорвалось у меня с губ. Жгучее желание действовать, доказать свою силу, защитить свой мир, заглушило голос осторожности. — Я знаю тропы лучше. Я могу напугать их так, что они побегут, забыв свои луки.

Матушка повернулась ко мне. Её взгляд был тяжёлым, как камень жёрнова.

— Это не игра в стражника, Аврора. Это убийцы. Они пришли за кровью и золотом. Твой страх – их оружие, если он покажет твою неопытность.

— Я не боюсь! — выпалила я, чувствуя, как ненависть – к ним, к королю, к своей же слабости – закипает внутри. — Я покажу им наш страх!

Я не стала ждать её ответа. Сила, которую я так долго копила, рвалась наружу. Я выскочила из хижины, растворившись в привычных тенях как рыба в воде. Лес принял меня, обволакивая своей древней магией. Я мчалась, не чувствуя корней под ногами, направляемая яростью и нелепой бравадой.

Я защищу. Я докажу.

Я настигла их у подножия Кричащих Скал – трёх человек с арбалетами, с заговорёнными болтами и сетями из серебряной нити. Они были близко. Очень близко. В небольшой расщелине, прижавшись к мокрому камню, стоял он. Молодой единорог. Его шерсть была грязной, бок – окровавленным от зацепа за острый выступ скалы. Его боль и страх витали в воздухе, как сладковатый дым, приманивая убийц. Его огромные, тёмно-синие глаза были полны слёз и немого ужаса.

Браконьеры готовились к последнему броску. Их предводитель, коренастый мужчина со шрамом через глаз, поднял арбалет.

Я не думала. Я действовала. Вырвавшись из тени, я вскинула руки. Воздух сгустился перед наёмниками в видимую стену из искажённого света и шёпота тысячи голосов – голосов тех, кто умер в этом лесу насильственной смертью. Я вложила в иллюзию всю свою ярость, весь ужас, который видела в Озере, всю черноту своей души.

— УБИЙЦЫ! — закричал лес моим голосом, многократно усиленным эхом скал. — ВАС ЖДЕТ ТЬМА! ВАС ЖДЕТ МЕСТЬ ЛЕСА!

Один из наёмников вскрикнул, уронил арбалет. Другой крепче сжал своё оружие, но его глаза бегали, ища невидимого врага. Предводитель же… он не испугался. Его глаза, холодные и расчётливые, метнулись не к иллюзии, а ко мне. Он увидел проблеск моего платья, движение руки. Он понял, что источник магии – здесь. И он был слишком опытен, чтобы бояться призраков, когда перед ним была живая, дышащая цель – юная ведьма.

Его арбалет развернулся с убийственной быстротой. Я увидела, как палец ложится на спуск, как болт, тупой и смертоносный, направляется в мою грудь. Время замедлилось. Яростная бравада испарилась, оставив ледяной, животный ужас. Я попыталась сдвинуться, вызвать щит, но моя магия, только что такая грозная, захлебнулась в панике.

И тут между мной и смертью встала она. Тень, возникшая из ничего. Матушка.

Болт с глухим чвяком вонзился ей в плечо, чуть ниже ключицы. Не смертельно. Но ужасно. Я увидела, как её стройное тело дёрнулось от удара, как тёмная, почти чёрная кровь мгновенно пропитала ткань её платья. Увидела, как её лицо, всегда такое бесстрастное, исказила гримаса боли. Но она не закричала. Не упала. Она вскинула руку – ту, что была не ранена.

Воздух не сгустился. Он взорвался. Невидимая волна силы ударила в наёмников, как кувалда. Я услышала хруст костей, короткие, обрывающиеся вопли. Их отбросило назад, на острые выступы скал. Тишина наступила мгновенно, нарушаемая только тяжёлым дыханием Матушки и тихим всхлипом единорога.

— Матушка! — мой крик сорвался, полный ужаса и вины. Я бросилась к ней.

Она стояла, прижимая ладонь к ране. Кровь сочилась сквозь пальцы. Её лицо было мертвенно-бледным, но глаза горели – не гневом, а… страхом? За меня?

— Дура… девчонка… — её голос был хриплым, прерывистым. — Безрассудная… глупая… — Она шагнула ко мне пошатнувшись. Я подхватила её, почувствовав, как она дрожит. Вес её тела, всегда казавшийся невесомым, был внезапно неподъёмным. Запах крови – её крови – ударил в нос, сладковатый и металлический. У меня подкосились ноги. Мы опустились на колени на холодный мох.

— Прости! Прости! — я рыдала, прижимаясь к её неподвижной руке, к её груди, чувствуя, как учащённо бьётся её сердце. Мои пальцы тщетно пытались зажать рану. Тёмная кровь текла по моим рукам, тёплая и ужасающая. — Я не хотела… я думала…