Не та фея. Инструкция по выживанию

Глава 1. Это попадос, Вера!

Первое, что я почувствовала — неправильную тяжесть. Словно мне на спину повесили рюкзак, но забыли про лямки, и он не давил на плечи, а тянул куда-то за лопатки. Что-то существенное. Веское.
Словно я обзавелась новым органом, о существовании которого даже не подозревала. Ну вот представьте, рюкзак у вас на спине … вырос.
Вера, нет, это нелепость. Ерунда.
Засиделась до ночи над проектом, еще не такое можно почувствовать при пробуждении. Давай, открывай глаза, Вера, сегодня надо будет представить этому надутому директору по маркетингу, что ты вчера сотвори…
Свет. Слишком яркий, слишком цветной, бьющий сквозь витражные окна разноцветными стрелами, пронзающими полумрак комнаты.
Рубиновые, сапфировые, изумрудные лучи танцевали на шелковых простынях, непривычно гладких, будто жидкое серебро под моими пальцами. Я поморщилась и попыталась прикрыть глаза рукой.
И замерла, как громом пораженная.
Пальцы, которые я видела перед собой, были темно-серыми. Чужими. Длинными, с заостренными ногтями, покрытыми каким-то перламутровым лаком. Они казались тонкими ветвями экзотического дерева, выточенными из камня — изящными и совершенно не моими.
— Какого...
Какого хренозавра? Что за розыгрыш? Даже голос звучал неправильно — ниже, с бархатистыми нотками и странным акцентом, которого я в жизни не слышала. Как если бы кто-то взял мою речь, пропустил через фильтр классической оперы и сдобрил щепоткой лунной пыли. Сердце заколотилось где-то в горле, каждый удар отдавался в висках молоточками паники.
Я приподнялась на локтях, пытаясь сесть — и тут же ощутила, как эта тяжесть за спиной сместилась, потянула назад, словно невидимый якорь.
Повернув голову, я увидела их — синие прозрачные крылья с серебристыми прожилками, чуть подрагивающие, как от легкого ветерка.
АААААААААА!!! Почему я не просыпаюсь? Это же кошмар, правда?
Это кошмар. Просто кошмар. Надо просну…
У меня. Крылья.
Комната завертелась перед глазами, как карусель.
Роскошная, в этаком готическом стиле.
Тошнота подкатила к горлу горячей волной.
Напротив кровати висело зеркало в полный рост — богато украшенное, с резной рамой из темного дерева, напоминающей сплетенные ветви древнего леса. То, что оно отражало, заставило мой разум съежиться в отрицании, а душу застыть в немом ужасе.
Нее, это не я.
Темно-серая кожа, гладкая, как полированный мрамор. Серебристые волосы, струящиеся до пояса водопадом лунного света. Синие глаза — неестественно яркие, почти светящиеся, как сапфиры, подсвеченные изнутри. И эти... крылья. Изящные, сложенные за спиной, похожие на драгоценные веера из снов.

Я подняла руку. Отражение подняло руку. Я коснулась лица — гладкого, с высокими скулами и тонкими губами цвета темной сливы. Отражение повторило. Живая статуя из дымчатого обсидиана и лазурита смотрела на меня из зеркальной глубины.
Паника накатила тошнотворной волной, заполняя каждую клеточку этого чужого тела.
— Что за чертовщина... — прошептала я, и от звука этого низкого, мелодичного голоса по коже пробежали мурашки.
Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. Я вздрогнула, и крылья за спиной непроизвольно раскрылись, как у испуганной птицы, — я почувствовала движение воздуха, свежий поток, коснувшийся обнаженных участков кожи. Инстинктивно я натянула одеяло до подбородка — хотя на мне была ночная сорочка из какого-то невероятно тонкого материала, похожего на застывший лунный свет.
— Миледи Миффей!
В комнату влетели две женщины. Одна — высокая, стройная, с заостренными ушами и настороженным взглядом лесного зверя, почуявшего охотника. Вторая — обычная на вид девушка, хрупкая, с копной каштановых волос и опущенными глазами, словно боящаяся встретиться со мной взглядом.
Эльфийка. Я только что увидела настоящую эльфийку. Не косплей, не компьютерную графику — настоящее существо из легенд, дышащее, с пульсирующей на шее веной и тонкими пальцами, нервно теребящими край одежды. Мой разум пытался одновременно закричать, упасть в обморок и начать истерически хохотать. Но годы работы в маркетинге, где кризисы были обычным делом, сработали как спасательный круг — я сделала глубокий вдох и заставила себя сохранить внешнее спокойствие.
— Мы... мы подготовили вашу утреннюю ванну, миледи, — проговорила эльфийка, не поднимая глаз выше уровня моей шеи, словно взгляд на мое лицо мог обжечь её. — И... э... приготовления к казни завершены, как вы приказали.
Мир снова пошатнулся.
Казнь.
Отлично.
Я проснусь.
А вот и ничего подобного, да?
— Казни? — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать, и мой новый голос дрогнул, как струна под неловкими пальцами.
Они обе вздрогнули так, словно я замахнулась на них. Девушка-человек побледнела до синевы, а эльфийка сглотнула с таким трудом, что я увидела, как двигается её горло.
— Д-да, миледи, — пробормотала она, и в её голосе звучал страх, чистый и неразбавленный, как спирт. — Казни вашего... мужа. Всё готово, как вы приказали. Палач ждет только вашего появления, чтобы... — Она сделала неопределенный жест рукой, напоминающий взмах косы. — Чтобы приступить.
Муж. Казнь. Палач.
Эти слова упали в мой разум раскаленными камнями, оставляя выжженные следы. Во рту появился металлический привкус ужаса. Желудок сжался в тугой узел, а в голове загудел рой панических мыслей.
А отпустите меня обратно в мою ипотечную однушку, а? Пожалуйста…
В какой кошмар я попала? Что за чудовище эта Миффей? Я стиснула в пальцах шелковую простыню, пытаясь заземлиться.
— А... а мой муж, — я попыталась говорить ровно, хотя внутри всё скручивалось в спираль паники, — он сейчас где?

Женщины переглянулись с таким выражением, словно я спросила, не зеленое ли сегодня небо. В их глазах мелькнуло нечто среднее между ужасом и недоумением — гремучая смесь, которая только усилила мою тревогу.
— На эшафоте, миледи, — ответила человеческая девушка почти шепотом, голосом тонким, как ниточка паутины на ветру. — Как вы и приказали вчера. Ждет... ждет вашего появления для последнего слова.
Я с трудом сглотнула, чувствуя, как холодная волна отвращения к самой себе — вернее, к телу, в котором я оказалась — поднимается от живота к горлу. Эта Миффей не просто приговорила мужа к смерти, но еще и хотела насладиться зрелищем?
Или тут такт принято?
В голове пронеслись обрывки фильмов и книг — всё, что я знала о смертной казни. Эшафот. Петля. Топор. Или что здесь используют? Я не хочу об этом думать. Вера, нет, воображение, прекрати!
Не думай о танцующих палачах с топорами.
— Конечно, — произнесла я, пытаясь звучать уверенно, хотя каждое слово давалось с трудом, словно я пыталась говорить с полным ртом камней. — А напомните, как вас зовут? У меня... с утра немного болит голова.
Новый испуганный взгляд между ними — как у детей, застигнутых за чем-то запретным. Я почти видела, как в их головах вспыхивают красные флажки тревоги.
— Я Миера, миледи, — произнесла эльфийка, опуская голову еще ниже, будто надеялась раствориться в воздухе. — А это Аллин. Мы ваши личные служанки уже три года.
Её голос слегка дрожал, как осенний лист на ветру. Я вдруг заметила тонкий белый шрам, пересекающий шею Миеры — как след от лезвия, проведенного по коже. Неужели работа Миффей? Мой желудок снова сжался.
— Простите за дерзость, миледи, — пробормотала Аллин, комкая в пальцах край своего передника, как будто это могло защитить её от моего гнева, — но вам нужно поторопиться. Лорд-наместник и остальные почетные гости уже собрались. Они ждут только вас, чтобы начать... церемонию.
Церемонию. Она произнесла это слово так, словно оно обжигало ей язык.
Казнь, превращенная в шоу. В представление.
Я медленно кивнула, пытаясь осмыслить происходящее, собрать рассыпающиеся осколки реальности в какую-то понятную картину. Итак.
Я — какая-то Миффей. У меня синие крылья и серая кожа.
Мои служанки трясутся от страха, как осиновые листья на ветру. И прямо сейчас где-то меня ждут, чтобы я присутствовала на казни собственного мужа.
Для которой я, видимо, и была инициатором.
Прелестно.
Интересно, я опаздываю на работу?
— Я... мне нужно немного времени, — произнесла я, и мой голос звучал так, будто доносился из колодца. — Я должна собраться с мыслями.
— Но, миледи, — начала Миера и тут же осеклась, когда я резко посмотрела на неё. Она вжала голову в плечи, как бы пытаясь защитить горло.
Боже, как они меня боятся. Не просто опасаются или нервничают — они в ужасе. Леденящем кровь ужасе. Что же такого делала эта Миффей? Какими пытками, какой жестокостью она заслужила такой страх?
— Передайте всем, что казнь... — Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как мои новые крылья трепещут от нервного напряжения. — Казнь откладывается. Я плохо себя чувствую. Мне нужно время.
По их лицам пробежала такая гамма эмоций — от изумления до ужаса, — что я почти физически ощутила их смятение. Как волны на воде, одна эмоция сменяла другую, но страх оставался основой, темным океаном под поверхностной рябью. Я поняла: настоящая Миффей никогда бы так не поступила. Что бы она ни планировала сделать со своим мужем, отсрочки в её планы не входили.
— Миледи... — Аллин побелела как полотно, как первый снег, как бумажный лист. — Лорд-наместник будет очень недоволен. Он прибыл специально, чтобы...
— Я сказала — отложить! — рявкнула я, сама пугаясь своего тона, резкого, как удар хлыста.
Обе женщины рухнули на колени, вжав головы в плечи, как будто ожидая удара. Сердце сжалось от их искреннего, животного страха.
И тут я почувствовала странное покалывание на кончиках пальцев — как будто электрический ток пробежал под кожей — и с изумлением заметила, что они слегка светятся голубоватым светом, как люминесцентные лампы. Магия? У этого тела есть магия?
Новая волна паники. Я ничего не знаю о магии.
Что, если я случайно испепелю их?
Что, если эта сила вырвется из-под контроля?
— Будет исполнено, миледи, — прошептала Миера так тихо, что я едва расслышала. — Когда прикажете подать завтрак?
Я закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Моё сердце колотилось как сумасшедшее, словно маленький зверек, пытающийся вырваться из клетки ребер. Маркетолог внутри меня лихорадочно соображал, как выкрутиться из ситуации, в которой я ничего не понимала, как если бы меня выбросили в открытый океан без спасательного круга.
— Через полчаса.
Они, пятясь, покинули комнату, так и не поднявшись с колен до самой двери, словно боялись, что я нападу, стоит им повернуться спиной.
Когда дверь закрылась, я рухнула обратно на подушки и закрыла лицо руками, ощущая прохладу этой чужой, гладкой кожи на своих пылающих щеках.
— Так, Вера, — прошептала я самой себе, и это знакомое имя прозвучало якорем в море безумия. — Соберись. Ты в чужом теле, в чужом мире, и судя по всему, ты — самый страшный человек... не человек... существо в этой реальности. И прямо сейчас какой-то бедолага ждет казни на эшафоте с твоей подачи.

Глава 2. Чудовище в долгах

Барлоу проводил меня в малую приемную — изящную комнату с витражными окнами и стенами, отделанными перламутровыми панелями. Я шла медленно, пытаясь собраться с мыслями и придать лицу выражение надменного спокойствия, хотя внутри всё сжималось от страха.
"Королева фей. Посланник. Что-то о прошлой ночи. И я даже близко не представляю, о чём речь", — мысли метались в голове, как испуганные птицы.
На ходу я одергивала платье, которое едва успела накинуть с помощью Миеры.
Тяжелый бархат цвета полуночного неба, расшитый серебряными звездами. Сложные застежки, крой, учитывающий наличие крыльев — всё это было таким чужим, непривычным. Я чувствовала себя актрисой, впервые надевшей костюм для роли, которую не успела выучить.
А роль у меня была огогошеньки.
Я так и не определилась, комическая или трагическая.
— Держитесь холодно и отстраненно, миледи, — прошептал Барлоу, останавливаясь у резных дверей. — И не забудьте о протоколе. Три поклона, не больше и не меньше.
Я благодарно кивнула, хотя этот совет мало помогал. Протокол? Поклоны? Мои знания придворного этикета ограничивались парой исторических фильмов. Ладно, он хоть что-то объяснил. Видимо, уже понял, что хозяйка не в себе.
Ну да, хозяйка, возможно, во мне.

Двери распахнулись, и я увидела его.
Посланник Королевы фей оказался высоким эльфом с идеально прямой осанкой и длинными темными волосами, струящимися по плечам. Его лицо — безупречное, словно вырезанное из мрамора — не выражало абсолютно никаких эмоций. Глаза смотрели сквозь меня, будто видели нечто за пределами физической оболочки.
Он был одет в сложные многослойные одежды из материала, похожего на шелк, но переливающегося всеми цветами радуги при малейшем движении. На груди — серебряная брошь в форме лунного серпа, усыпанная крошечными сияющими камнями.
В общем, типичное магическое существо.
У нас же их миллионы на Земле, правда. Ну чему удивляться, Вера.
— Миледи Миффей, — произнес он голосом, от которого по спине пробежал холодок — слишком мелодичным для мужчины, слишком холодным для живого существа. — Рад, что вы соизволили меня принять.
Я сдержанно кивнула.
— Посланник, — произнесла я, стараясь говорить с тем же холодным достоинством. — Чему обязана честью?
Краем глаза я видела, как Барлоу, стоявший у двери, едва заметно кивнул, одобряя мой тон.
— Её Величество Королева Титания обеспокоена... определенными событиями, произошедшими прошлой ночью, — ответил эльф, делая шаг вперед с особой грацией, которая напоминала движение дикого зверя. — Согласно договору Семи Лун, любые недозволенные практики, особенно те, что нарушают барьеры между мирами, должны быть санкционированы Высшим Советом.
Я сглотнула. Барьеры между мирами?
Это определенно имело отношение к моему появлению здесь.
— Я не совсем понимаю, о чем вы, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал скучающе и надменно. — Прошлой ночью я была занята личными делами, никак не касающимися королевы.
Его губы дрогнули в улыбке, не затронувшей глаз.
— Личными делами, — повторил он, растягивая слова, как ириску. — Конечно. Включающими использование Лунного Кристалла и Эссенции Забвения? Лорд Обсидиан заметил всплеск энергии такой силы, что его любимый скакун Ночной Ветер сбросил подковы и начал говорить на древнем языке звезд.
Я едва не поперхнулась. Что ответить на такое? Моя выдумка была бы слишком очевидна. Пришлось импровизировать.
— Если Лорд Обсидиан не может справиться со своей лошадью, это вряд ли моя проблема, — холодно ответила я. — Что касается остального... Договор Семи Лун имеет исключения для исследовательских целей.
Брови посланника слегка приподнялись — первое проявление эмоций на его лице.
— Исследовательских целей? — Он склонил голову, как любопытная птица. — Это... интересная интерпретация. И что же вы исследовали, позвольте узнать?
Я выпрямилась, расправив плечи. В голове вспыхнуло воспоминание о корпоративных переговорах, где генеральный директор нашей компании виртуозно уходил от прямых ответов, никогда не признавая ошибок, но и не произнося прямой лжи.
Ну, скрестим пальцы.
— То, что имеет отношение к безопасности моего дома и моего положения, — ответила я расплывчато. — В нынешние беспокойные времена каждый правитель должен быть предусмотрительным.
Его глаза сузились.
— Предусмотрительным, — медленно повторил он. — Да, миледи, очень предусмотрительно нарушать древние запреты, когда баланс между королевствами и так нарушен. Очень предусмотрительно играть с силами, которые могут привлечь внимание Древних, дремлющих за Завесой.
Я почувствовала, как холодный пот пробежал между лопаток.
Древние? Завеса? С каждой секундой я все больше понимала, что вляпалась в нечто значительно более опасное, чем просто попадание в чужое тело.
— Я действую в интересах своего поместья и тех, кто живет со мной и на моих землях, — произнесла я с напускной уверенностью, которой совершенно не чувствовала. — И несу ответственность за свои решения.
Посланник сделал еще один шаг вперед.
— Вы сегодня... другая, миледи, — произнес эльф с неожиданной мягкостью в голосе. — Неужели ритуал так повлиял на вас?
Сердце пропустило удар. Он знает? Догадывается? Или просто прощупывает почву?
— У меня мигрень, — ответила я сухо. — Этого достаточно, чтобы повлиять на чье угодно настроение.
Легкая улыбка скользнула по его лицу и исчезла, как рябь на воде.
— Разумеется, — кивнул он. — В таком случае, не буду утомлять вас дольше. Её Величество королева Титания ожидает вас ко двору через месяц, когда луна войдет в полную силу. Она желает... лично обсудить с вами последствия ваших исследований.
Месяц. Целый месяц на то, чтобы разобраться в происходящем. Это было лучше, чем ничего.
— Передайте Её Величеству мое почтение, — ответила я с легким наклоном головы. — Я буду ждать этой встречи.
С этими словами он поклонился — изящно, но с едва уловимой насмешкой — развернулся и направился к выходу. Его походка напоминала движение кошки по натянутой веревке — плавная, уверенная, опасная.

Глава 3. БДСМ-клуб в покоях феи

Райндел Кальтерис.
Человеческий герцог, которого Миффей держала как "трофей", ослепила и приговорила к смерти за попытку бегства. Бедняга, должно быть, терпел невыносимые страдания, раз решился на побег, будучи слепым. И теперь его судьба в моих руках. Я подошла к окну, глядя на странное небо этого мира, где звезды были ярче и больше, чем в моем, а луна отливала голубоватым светом.
Что делать?
Освободить его? Но это мгновенно вызовет подозрения. Продолжать держать в заточении? Но это... немыслимо.
Как бы поступила Миффей?
Очевидно, сделала что-то ужасное. Но я — не она.
И не могу притворяться ею в этом.
Крылья за моей спиной внезапно раскрылись, отражая внутреннее смятение. Я всё ещё не привыкла к их наличию и вздрогнула, когда они зашуршали, задев пергаментный свиток на столе. Похоже, они реагировали на мои эмоции, раскрываясь при сильном волнении или стрессе.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и крылья медленно сложились. Так, значит, чтобы контролировать их, нужно контролировать свои чувства.
Это могло пригодиться.
Мой взгляд упал на гардеробную.
Может быть, смена одежды поможет мне собраться с мыслями? И я действительно должна разобраться, что носила Миффей, если собираюсь играть её роль.
Гардеробная оказалась размером с мою бывшую квартиру. Ряды платьев, накидок из материалов, которые я не могла даже опознать. Большинство нарядов были вызывающе откровенными или устрашающе мрачными — черные, фиолетовые, темно-синие ткани с серебряной отделкой.
Я выбрала наиболее консервативный вариант — темно-синее платье с высоким воротом и длинными рукавами, но с открытой спиной для крыльев. В нем я выглядела строго, но властно. Подходящий образ для того, что я задумала.
Переодевшись с помощью Миеры, вызванной серебряным колокольчиком (бедняжка так дрожала, помогая мне, что я едва удержалась от желания обнять её и заверить, что не причиню вреда), я приняла решение.
Я должна увидеть Райндела. Поговорить с ним. Понять, кто он и что произошло между ним и Миффей. Только тогда я смогу решить, как поступить дальше. Я снова позвонила в колокольчик, на этот раз вызывая Барлоу. Он появился почти мгновенно, словно ждал за дверью.
— Миледи? — он учтиво поклонился, но в его глазах читалось беспокойство.
— Барлоу, — я постаралась, чтобы мой голос звучал уверенно, — я хочу увидеть Райндела Кальтериса. Приведи его в мои покои.
Управляющий заметно напрягся.
— В ваши покои, миледи? — переспросил он осторожно. — Но раньше вы всегда...
— Раньше — это раньше, — перебила я. — Сейчас я хочу его видеть здесь.
Барлоу нервно переступил с ноги на ногу.
— Позвольте напомнить, что для этих... встреч у вас есть специальная комната, миледи. Смежная с вашими покоями. Более... приспособленная для подобных развлечений.
Я вздрогнула.
Специальная комната?
А подпольного БДСМ-клуба тут нет случайно?
— Покажи мне эту комнату, — приказала я.
Барлоу провёл меня к неприметной двери в стене, искусно замаскированной под часть декоративной панели. Он достал ключ из внутреннего кармана и отпер её.
— Ваша личная... игровая, миледи, — произнёс он, распахивая дверь.
Ну что ж, я не ошиблась.
БДСМ-клуб. На одного.

Я вошла внутрь и застыла, пораженная увиденным.
Комната была меньше моих покоев, но всё равно просторной. В отличие от роскошной отделки спальни, здесь царила почти спартанская простота — голые каменные стены, каменный пол, единственное окно с решёткой.
Мебели было немного: большая кровать с металлическим каркасом, к которому крепились цепи и кожаные ремни, кресло, больше похожее на трон – это точно для Миффей, и длинный стол у стены.
На нём в идеальном порядке были разложены инструменты для пыток — кнуты разной длины и толщины, плети с металлическими наконечниками, тонкие как иглы ножи, какие-то зажимы, крючки, щипцы... В стеклянных флаконах хранились разноцветные жидкости, а рядом стояли банки с чем-то, похожим на соль или песок.
На стенах висели цепи и кандалы разных размеров, а в углу стоял узкий металлический шкаф, в котором я разглядела ещё какие-то устройства, назначения которых не хотела даже представлять.
Ну что ж.
Опытная домина… Сбежит нафиг из этого мира, только скажите, куда!!!
Это вам не спальня, не комната для встреч —настоящая камера пыток. И Миффей использовала её для... развлечений? С Райнделом?
— Тут всё подготовлено, как вы любите, миледи, — сообщил Барлоу деловым тоном. — Цепи проверены, инструменты заточены, эликсиры свежие. — Он указал на флаконы. — Этот зелёный особенно эффективен — усиливает чувствительность к боли, но не позволяет потерять сознание.
Я – не Миффей, я – не Миффей.
Эта мантра еще немного спасала, но роль надо было отыгрывать.
— Превосходно, — выдавила я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. — Приведи его сюда.
Барлоу внимательно посмотрел на меня, и в его взгляде мелькнуло беспокойство.
— Вы уверены, миледи? После его попытки убить вас во сне... — он замялся. — Может быть, стоит усилить охрану? Или я мог бы присутствовать, чтобы...
— Я не спрашивала твоего мнения, — перебила я резко, вкладывая в голос всю холодность, на которую была способна. — Приведи его.
Управляющий поклонился, хотя его лицо выражало явную тревогу.
— Как прикажете, миледи. Он будет здесь через десять минут.
Когда Барлоу вышел, я опустилась в кресло, чувствуя, как дрожат колени.
Убить во сне?
Райндел пытался убить Миффей?
Что ж, вряд ли его можно винить, учитывая то, что я узнала о ней. Но это делало предстоящую встречу ещё более опасной.
Как объяснить Райнделу, что я — не та, кто мучила его?
Как убедить его, не выдав себя остальным?

Я нервно мерила шагами жуткую "игровую" комнату, стараясь не смотреть на разложенные инструменты пыток. Время текло мучительно медленно, а мысли лихорадочно метались в поисках правильного решения. Как вести себя с человеком, который ненавидит Миффей настолько, что пытался убить её во сне?
Как не выдать себя и при этом не продолжать издевательства?
Наконец, раздался стук в дверь, и в комнату вошли двое стражников, между которыми шёл высокий мужчина в цепях. Райндел Кальтерис.
Я невольно замерла, разглядывая его. Несмотря на изможденный вид, в его осанке чувствовалась врожденная аристократическая гордость. Сейчас он казался еще выше, а волосы еще темнее. А он красив.
Глаза его и сейчас скрывала плотная повязка, на которой мерцали странные руны, излучающие тусклый красный свет. Но даже ослепленный, он держал голову высоко, словно мог видеть мир вокруг. Все, что я заметила тогда, выглянув из окна и чуть больше.
Следом за ними вошел Барлоу, его лицо выражало смесь опасения и профессиональной невозмутимости.
— Пленник доставлен, миледи, — произнес он с поклоном. — Позвольте предложить обычные методы защиты? После последнего... инцидента.
Я понимала, что должна согласиться. Отказ вызвал бы подозрения. К тому же, я действительно боялась этого человека — его величественной фигуры, его ледяного спокойствия перед лицом того, что, как он, должно быть, считал новыми пытками.
— Да, конечно, — кивнула я, стараясь звучать равнодушно.
Пока стражники вели Райндела к странной кровати с металлическим каркасом, я заметила, что задняя часть его простой льняной рубахи пропитана чем-то темным. Кровь. Свежая рана?
— Стойте, — приказала я. — Что у него со спиной?
Стражники переглянулись.
— Наказание за попытку сопротивления, миледи, — ответил один из них неуверенно. — Капитан Морох посчитал необходимым... преподать урок.
— Покажите, — потребовала я, подходя ближе.
Стражники, стремясь угодить, грубо рванули рубаху Райндела, обнажая его спину. Он издал тихое шипение — единственный признак боли, который позволил себе.
Я едва сдержала возглас ужаса. Смуглая спина была покрыта множеством шрамов — старых, побелевших, и более свежих, еще розовых. Некоторые представляли собой просто полосы от ударов плетью, другие складывались в узоры. На правой лопатке – еще какая-то святящаяся метка. Я с отвращением поняла, что Миффей буквально расписалась на его теле, метя его как собственность.
Но хуже всего была свежая рана над поясницей — глубокий, рваный порез, края которого уже начали воспаляться. В центре пореза виднелось что-то похожее на гной.
— Что это? — я указала на гноящуюся рану. — Когда это произошло?
— Два дня назад, миледи, при очередной попытке бегства, — ответил стражник. — Капитан Морох использовал железный крюк, чтобы остановить его.
Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Нет, так не пойдет. Я не могла допустить, чтобы человек умер от заражения крови, пока я решаю, что делать дальше.
— Немедленно вызовите лекаря, — приказала я резко. — Он так до казни не доживет.
Стражники выглядели удивленными, а Барлоу откровенно растерянным.
— Лекаря, миледи? — переспросил он осторожно. — Но вы же сами говорили, что его страдания — часть его наказания...
— Я передумала, — отрезала я. — Я хочу, чтобы он был в сознании и полностью осознавал происходящее, когда придет его час. А сейчас он едва на ногах держится от лихорадки.
Ну да, как же.
Этот мужчина даже слабости не выказал, ни малейшей. Хотя сейчас я заметила, что на лице есть краснота. У него жар. Явно жар. Райндел не произнес ни слова, но я заметила, как дрогнули его губы — еле заметная гримаса, то ли боли, то ли презрения.
— Уложите его, — приказала я. — И пошлите за лекарем. Немедленно!
Стражники подчинились, укладывая Райндела на живот на странную кровать и приковывая его цепями к металлическому каркасу. Он не сопротивлялся, сохраняя ледяное достоинство даже в такой унизительной позиции.
— Оставьте нас, — сказала я, когда пленник был надежно прикован.
Стражники поклонились и вышли. Барлоу замешкался у двери.
— Миледи, вы уверены? Может быть, мне остаться? Или хотя бы стражу оставить за дверью?
О, они его боятся.
Интересно, насколько опасен был этот человек, когда видел? Я таких, как он, ни разу в жизни не видела. Умирает, да не ломается. В окружающем хаосе из страха и покорности, о, да, хотелось хоть кого-то, кто не смотрит на Миффей снизу вверх.
— Уходи, Барлоу, — ответила я твердо. — И пришли лекаря, как только он прибудет.
Управляющий поклонился и неохотно закрыл за собой дверь. Мы остались вдвоем.
В комнате повисла тяжелая тишина. Я стояла, не зная, что сказать, что сделать, как объяснить свои действия человеку, который, наверняка, ожидал лишь новых мучений.
К моему удивлению, Райндел заговорил первым.
— Решили растянуть удовольствие перед казнью, Миффей? — его голос был глубоким, с легкой хрипотцой, и полным ледяного презрения. — Не стесняйтесь, начинайте. Я уже привык к вашим... развлечениям.
Я подошла ближе, но остановилась на безопасном расстоянии.
— Я не собираюсь причинять вам боль, — произнесла я тихо.
Он издал короткий смешок.
— Конечно. Сегодня просто поговорим по душам? Или новая игра? "Добрая Миффей и несчастный пленник"? — в его голосе звучал сарказм. — Сколько раз мы уже играли в эту игру? Три? Четыре? И каждый раз заканчивалось одинаково — вы клялись в любви, а затем... — он дернул цепями. — Давайте просто перейдем к делу.
Я вздохнула, чувствуя беспомощность. Что я могла сказать? Как убедить его, что я — не Миффей, не рискуя при этом своей безопасностью? Если весть о том, что в теле Миффей находится чужая душа, распространится, меня, скорее всего, убьют. А если я попытаюсь играть роль Миффей... это значит продолжать мучить этого человека.
К счастью, стук в дверь избавил меня от необходимости отвечать. Вошел низенький лысеющий мужчина с козлиной бородкой, в темно-зеленой робе, с кожаным саквояжем в руках. Островок благоразумия в этом жестоком мире.
— Вы вызывали лекаря, миледи? — произнес он нервно, низко кланяясь.
— Да, — кивнула я, указывая на спину Райндела. — Эта рана. Она инфицирована. Вылечи её.
Лекарь выглядел озадаченным, но быстро подошел к пленнику и осмотрел рану.
— Потребуется очистить, наложить мазь и, возможно, использовать небольшое заклинание заживления...
— Делай всё необходимое, — приказала я. — Я хочу, чтобы он был полностью здоров.
Райндел напрягся, явно не понимая, что происходит. Лекарь открыл свой саквояж и начал доставать инструменты, склянки с разноцветными жидкостями и мази в керамических горшочках.
— Это будет... болезненно, — предупредил он, бросив на меня неуверенный взгляд. — Может быть, стоит использовать заклинание сна?
О, хоть кто-то не хочет причинять боль другим. Лекарь, я тебя расцелую… как только разберусь.
Я кивнула.
— Да, усыпи его. Я не хочу, чтобы он страдал... больше необходимого.
Теперь Райндел выглядел откровенно сбитым с толку. Его губы беззвучно шевельнулись, словно он хотел что-то сказать, но передумал.
Лекарь достал небольшой флакон с голубоватой жидкостью и поднес его к губам пленника.
— Выпейте это, господин. Это погрузит вас в сон без сновидений. Когда вы проснетесь, боль уже утихнет.
Райндел помедлил, затем, к моему удивлению, послушно выпил зелье. Через несколько секунд его тело расслабилось, дыхание стало ровным и глубоким.
— Я займусь раной, миледи, — произнес лекарь, склоняясь над спиной пленника. — Это займет некоторое время.
Я кивнула и отошла к окну, чувствуя себя совершенно вымотанной. Что я делаю? Что я вообще могу сделать в этой ситуации? Освободить Райндела? Но куда он пойдет? И как я объясню такой поступок окружающим?
Оставить его в заточении? Но это значит продолжать его мучения, даже если я сама не буду причинять ему боль.
Убить? Эта мысль даже не заслуживала рассмотрения.
Голова гудела от напряжения и усталости. События дня — шокирующие открытия о Миффей, о "Лунном Приюте", о долгах, о всей этой кошмарной ситуации — накатили волной, погребая под собой остатки моих сил. Я опустилась в кресло, наблюдая, как лекарь методично очищает и обрабатывает рану Райндела.
В какой-то момент веки стали тяжелыми, и я поняла, что засыпаю.

Я проснулась от неприятного ощущения затекшей шеи. Солнечный свет, проникающий через зарешеченное окно, говорил о наступлении утра. В первые секунды я не могла понять, где нахожусь, но затем вчерашние события нахлынули волной, возвращая меня к реальности.
Комната пыток. Райндел. Лекарь.
Я резко выпрямилась в кресле, морщась от боли в затекших мышцах, и посмотрела на кровать. «Муж» всё еще там, прикованный, лежащий на животе. Его дыхание было ровным, спокойным и глубоким. На маленьком столике рядом с кроватью стояли флаконы и баночки с мазями, лежали чистые повязки. Лекарь проделал хорошую работу — рана была аккуратно перевязана, и через бинты не проступала кровь.
Я тихо встала и подошла ближе. Мой взгляд неизбежно привлекла странная повязка на глазах Райндела. Руны на ней слабо мерцали рубиновым светом, пульсируя в каком-то неведомом ритме. Повинуясь внезапному импульсу, я осторожно протянула руку и коснулась ткани.
— Решили начать новый день с изучения своего творения? — раздался спокойный, глубокий голос.
Я вздрогнула и отдёрнула руку. Райндел был в сознании — и, судя по всему, уже давно наблюдал за мной, несмотря на повязку.
— Доброе утро, — произнесла я, пытаясь скрыть смущение. — Как ваша спина?
Райндел чуть повернул голову в мою сторону. Его лицо было лишено эмоций, но в изгибе губ читалось нечто, похожее на ироничную усмешку.
— Прекрасно, благодарю за заботу, — ответил он с безупречной вежливостью аристократа. — Ваш лекарь весьма квалифицирован. Жаль только, что его навыки служат таким... специфическим целям.
В его словах явно крылся подтекст, но никакой грубости или истерики — только холодная, отточенная ирония.
— Я хотела бы осмотреть повязку на ваших глазах, — сказала я, решив действовать прямо. — Позволите?
Райндел слегка приподнял подбородок.
— Вам нужно моё разрешение, Миффей? Это что-то новое. — Его голос был спокойным, но каждое слово казалось отточенным клинком. — Прошу, не стесняйтесь. Я полностью в вашем распоряжении, как всегда.
Я осторожно снова коснулась повязки, пытаясь найти край или застёжку, но ткань казалась странно живой, почти сросшейся с его кожей. Руны пульсировали ярче, когда я касалась их, словно реагируя на моё прикосновение.
— Странно, — пробормотала я. — Я не понимаю, как её снять.
Райндел оставался неподвижным под моими руками, но я чувствовала, как напряжены мышцы его лица.
— Вы лишили меня зрения своими руками, а теперь разыгрываете неведение? — произнёс он с холодной иронией. — Эта повязка – ваша магия, Миффей. Только вы можете её снять.
Вот так.
Магия, значит.
— Расскажите мне об этой повязке, — попросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Когда... я наложила её?
Райндел слегка повернул голову, и несмотря на повязку, у меня возникло острое ощущение, что он смотрит прямо на меня, видит насквозь.
— Неужели великая Миффей Полуночная забыла одно из своих величайших достижений? — В его голосе не было гнева, только утончённое, аристократическое презрение. — Полгода назад, после моей неудачной попытки избавить мир от вашего присутствия. Помните? Вы тогда сказали, что в знак особой милости оставите мне жизнь, но отнимете всё, что делает жизнь стоящей проживания.
Он говорил размеренно, почти по-деловому, словно пересказывал исторические события давно минувших дней.
— Особенно мне запомнились ваши слова о том, что это не просто ослепление, а... как вы изволили выразиться? Ах да: "Персональный ад, созданный с любовью для того, кто осмелился поднять руку на свою повелительницу".
Я молчала, ошеломлённая. Миффей не просто ослепила его — она создала для него персональный ад? Что это значит?
— Я не совсем понимаю, — осторожно произнесла я.
Райндел позволил себе короткий, безрадостный смешок.
— Вы удивительно скромны сегодня, миледи. Обычно вы не упускаете случая похвастаться своими магическими достижениями. — Он сделал паузу. — Эта повязка — проекция вашей собственной тёмной сущности. Она не просто лишает зрения — она искажает реальность. Под нею, разумеется, по вашему желанию— я вижу не настоящий мир, а кошмары, рождённые вашим сознанием.
Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
Что за чудовище могло создать такую пытку?
— Должен признать, — продолжил Райндел с безупречной учтивостью дипломата, — это весьма эффективный способ сломить волю. Вы потратили немало времени, совершенствуя его на других несчастных, прежде чем удостоили меня этой... чести.
— Других? — прошептала я.
— О да, — кивнул Райндел. — Тот эльфийский посол, который оскорбил вас на приёме. Дриада, отказавшаяся открыть секреты своего леса. И, конечно, та юная целительница, осмелившаяся лечить меня без вашего разрешения. — Он помолчал. — Они служили вашими подопытными кроликами. Их крики эхом разносились по этим стенам неделями, пока вы... настраивали свою магию.
Я отошла к окну, пытаясь скрыть дрожь в руках. Эксперименты на живых существах?
Пытки, доводящие до безумия? С каждой минутой образ Миффей становился всё более чудовищным.
— Мне... мне жаль, — произнесла я тихо, понимая всю бессмысленность этих слов.
— Вам жаль? — в голосе Райндела прозвучало искреннее удивление. Затем он тихо рассмеялся — мягким, мелодичным смехом, удивительно лишённым горечи. — Что ж, если великая Миффей решила испытать раскаяние, возможно, завтра солнце взойдёт на западе, а Двор Вечной Ночи начнёт раздавать сладости детям.
В его словах была насмешка, но не злоба — скорее философское принятие абсурдности ситуации.
— Вы, должно быть, голодны, — сказала я, решив сменить тему. — Я принесу вам воды и еды.
Я направилась к двери, но его спокойный голос остановил меня.
— Что на этот раз подмешали? Яд, который парализует, но оставляет в сознании?
Я обернулась, чтобы возразить, но осеклась, увидев выражение его лица. Оно не выражало страха или гнева — только спокойное, почти научное любопытство. Словно он интересовался прогнозом погоды, а не тем, какие пытки его ожидают.
— Ничего, — ответила я. — Просто чистая вода и еда.
— Разумеется, — кивнул он с безупречной вежливостью. — Чистая вода и еда. От великодушной Миффей, внезапно обретшей совесть. Знаете, миледи, из всех ваших игр эта, пожалуй, самая изобретательная. Надежда — самая изощрённая пытка из всех.
И в этот момент я поняла, почему, несмотря на всё, что с ним сделали, Райндел вызывал не жалость, а уважение. Его не сломили — ни физически, ни духовно. Даже прикованный, ослеплённый, измученный, он сохранял внутреннее достоинство и острый ум. И именно это, вероятно, сводило Миффей с ума — её неспособность подчинить его волю.
Я стояла у двери, глядя на этого удивительного человека, и не знала, что делать дальше. Как помочь ему? Как заслужить доверие того, кто имеет все причины ненавидеть и бояться меня? И главное — как противостоять ужасам, которые Миффей оставила после себя в этом замке кошмаров?

Глава 4. Леди учится летать

Ночь после разговора с Райнделом я провела в странном состоянии — между страхом разоблачения и решимостью хоть что-то изменить в этом кошмарном мире, куда меня забросила судьба. Его слова о том, что мое прикосновение отличается от прикосновения Миффей, не давали мне покоя. Но одновременно в них была и надежда — надежда на то, что в этом мире я могу стать кем-то иным, не повторяя путь чудовища.
Утро началось рано. Я приказала Барлоу собрать всех управляющих "Лунного Приюта" в малой гостиной для важного совещания. Пока слуги готовили комнату, я стояла у окна, глядя на просыпающийся город внизу. Мои руки слегка дрожали, но я знала, что пути назад нет.
К девяти часам все собрались. Я окинула взглядом присутствующих: Барлоу, привычно безэмоциональный и собранный; мадам Веспер — высокая, худощавая женщина с ледяными глазами и идеальной осанкой; старшая служанка - Миера и двое начальников охраны — мрачные, широкоплечие мужчины с каменными лицами.
Я заняла место во главе стола, выпрямила спину и, вложив в голос всю властность, на которую была способна, начала:
— Я собрала вас, чтобы сообщить о важных изменениях в работе "Лунного Приюта".
Все смотрели на меня с разной степенью удивления. Видимо, Миффей не часто устраивала подобные собрания.
— С сегодняшнего дня вводятся новые правила, — продолжила я. — Первое: полный запрет на любые проявления жестокости по отношению к... работникам, — я запнулась, подбирая правильное слово для девушек, которых здесь, по сути, держали в рабстве. — Никаких побоев, никаких наказаний, никаких... инструментов.
Мадам Веспер, сидевшая по правую руку от меня, резко выпрямилась.
— Миледи, но как же поддерживать дисциплину? Некоторые девушки излишне строптивы и...
— Есть другие методы, — перебила я холодно. — Финансовые стимулы. Поощрения. Свободное время. Вы достаточно опытны, мадам Веспер, чтобы найти способы управления без кнута.
Она поджала губы, но промолчала.
— Второе, — продолжила я. — Все работники должны пройти обязательный медицинский осмотр. Я приглашу городского лекаря. Тех, кто болен, нужно лечить. Тех, кто здоров — беречь.
— Но, миледи, — вмешался один из начальников охраны, — городской лекарь — это риск. Он увидит... определённые вещи. Может возникнуть... неловкость.
— Заплатим ему достаточно, чтобы избежать неловкости, — отрезала я. — Третье: улучшение условий содержания. Лучшая еда, больше свободного времени, возможность выходить в город... под присмотром, разумеется.
Теперь все присутствующие смотрели на меня с нескрываемым изумлением. Мадам Веспер покачала головой, словно не веря своим ушам.

— И последнее, — я выдержала паузу. — Мы начинаем трансформацию "Лунного Приюта". Постепенно, шаг за шагом, мы будем превращать его в элитный отель с... избранными услугами для самых взыскательных клиентов.
Повисла тяжёлая тишина. Затем мадам Веспер не выдержала:
— Это разорит нас! — воскликнула она, забыв о почтительности. — Клиенты приходят именно за особыми услугами! За тем, что они не могут получить в городских борделях! За... остротой ощущений!
— За возможностью безнаказанно издеваться над беззащитными девушками, — закончила я за неё ледяным тоном.
— Но ведь именно это и делало "Лунный Приют" уникальным, — возразила мадам Веспер, понизив голос, но не отступая. — Именно за это лорды и купцы платят такие огромные суммы! Без этого мы станем просто... обычным дорогим борделем. Не более.
Барлоу, до этого молчавший, осторожно кашлянул.
— Миледи, если позволите, — начал он дипломатично. — Возможно, есть смысл вводить изменения постепенно? Оценивать реакцию клиентуры? Всё-таки "Лунный Приют" имеет определённую... репутацию.
Я посмотрела на него. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читалась тревога. Он явно опасался последствий столь радикальных перемен, хотя открыто не выступал против них. Ну что ж, его можно понять. А вот мадам Веспер просто испытывает удовольствие от настоящего положения вещей, похоже.
— Репутацию, которую пора менять, — твёрдо сказала я. — Мы будем предлагать эксклюзив, но иного рода. Роскошь. Индивидуальный подход. Редкие удовольствия, но без жестокости и принуждения.
— Клиенты уйдут, — покачала головой мадам Веспер. — Уйдут к конкурентам. В "Алых Шипах" недавно открылись новые комнаты, где предлагают всё то, что было нашей...
— Тогда пусть уходят! — отрезала я, ударив ладонью по столу. — Мне не нужны клиенты, которым нужна только чужая боль!
Все замерли. Я поняла, что позволила эмоциям взять верх, и это было совсем не в стиле Миффей. Нужно было срочно исправлять ситуацию.
— Послушайте, — произнесла я уже спокойнее, — я не говорю о полном изменении концепции за один день. Но направление меняется сейчас. Немедленно. И это не обсуждается.
Мадам Веспер откинулась на спинку стула, её лицо выражало смесь раздражения и недоумения.
— Вы ставите нас в крайне сложное положение, миледи, — сказала она, явно стараясь сдерживаться. — Годами мы создавали определённый... продукт. Наши девушки обучены именно для него. Наши клиенты ожидают именно этого. Изменить всё в одночасье...
— Я не сказала "в одночасье", — перебила я. — Но изменения начинаются сегодня. Прямо сейчас. И первое из них — полный запрет на жестокость и принуждение.
— А если клиенты начнут жаловаться? — подала голос Миера, до этого молчавшая. — Если потребуют вернуть деньги или... или...
— Я разберусь с клиентами, — отрезала я. — Это моя забота.
Мадам Веспер бросила на меня долгий, изучающий взгляд.
— Если позволите спросить, миледи... что вызвало столь резкую перемену в ваших... взглядах?
Вопрос был опасным. Я понимала, что любое неосторожное слово может выдать меня.
— Мои мотивы не подлежат обсуждению, — ответила я холодно. — Но если вам так необходимо объяснение — считайте, что я устала от однообразия. Жестокость... приедается. Я ищу новых путей, новых возможностей. И я ожидаю, что вы поможете мне в этом, а не будете цепляться за старое. К тому же, должна сказать, что Перекресток миров – отличное место, чтобы привлекать не только городских, но и тех, кто пересекает границу. Мы с вами – теряем клиентуру, а не находим.
Мадам Веспер всё ещё выглядела неубеждённой.
— "Лунный Приют" приносит значительный доход, миледи, — произнесла она медленно. — Доход, который покрывает многие ваши... другие проекты. Если прибыль уменьшится...
— Думаю, что доход можно удержать и не такими способами, — отрезала я.
Наступила тишина. Я окинула взглядом всех присутствующих, задержавшись на каждом.
— Я понимаю ваши сомнения, — сказала я спокойнее. — Перемены всегда пугают. Но моё решение окончательно. Либо вы принимаете новые правила, либо ищете нового работодателя.
Мадам Веспер побледнела.
— Вы... увольняете нас?
— Я даю вам выбор, — пояснила я. — Работать по новым правилам или уйти. — Я сделала паузу. — В Двуречье, я слышала, любят опытных сутенёров... особенно на рудниках.
Эта угроза, вырвавшаяся случайно (я даже не знала, что такое Двуречье, просто где-то слышала это название), произвела неожиданно сильный эффект. Мадам Веспер застыла, её глаза расширились от страха. Барлоу напрягся, начальники охраны переглянулись. Видимо, Двуречье было местом, куда никто не хотел попасть.
— Разумеется, миледи, — произнесла мадам Веспер после паузы, её голос звучал теперь совершенно иначе — покорно и безжизненно. — Мы сделаем всё, как вы приказали.
— Отлично, — кивнула я. — Тогда приступайте немедленно. Барлоу, останьтесь, мне нужно обсудить с вами финансовые детали.
Остальные поднялись и, поклонившись, направились к выходу. Когда дверь за ними закрылась, я позволила себе выдохнуть. Первый шаг был сделан. Теперь нужно было понять, как не разориться на этих благородных намерениях и не вызвать ещё больших подозрений.

Глава 5. Как не казнить мужа

Глубокой ночью я проснулась от тихого скрипа.
Звук был едва различим, но в тишине спящего замка он прозвучал достаточно отчетливо, чтобы выдернуть меня из сна. Я приподнялась на локтях, вглядываясь в темноту спальни. Лунный свет, проникающий сквозь неплотно задернутые шторы, создавал причудливую игру света и тени. В этом серебристом полумраке я различила движение у двери, соединяющей спальню с библиотекой. Дверь медленно открывалась.
В дверном проеме показался силуэт — высокий, прямой, с гордо поднятой головой. Даже в темноте я безошибочно узнала фигуру Райндела. Он стоял неподвижно, словно прислушиваясь или принюхиваясь к воздуху комнаты.
Холодок страха пробежал по спине. Я инстинктивно схватила первое, что попалось под руку — тяжелый серебряный подсвечник с прикроватной тумбочки. Горло сжалось, я готова была закричать, позвать стражу.
Райндел сделал шаг вперед, и лунный луч упал на его лицо. Повязка всё еще закрывала его глаза, но он двигался с уверенностью зрячего человека. Еще шаг, и еще один.
Странный звук от шагов. Цепи?
Я отшатнулась к изголовью кровати, судорожно сжимая подсвечник и лихорадочно оглядываясь в поисках другого оружия. На столике у окна лежал нож для бумаг — тонкий, но острый. Если удастся добраться до него...
Райндел, словно почувствовав мое движение, остановился и поднял руки в примирительном жесте.
— Если бы я хотел вас убить, давно бы сделал это, — произнес он спокойно, с легкой насмешкой в голосе. — У меня было достаточно возможностей, Миффей... или кто вы там на самом деле.
Его последние слова заставили меня замереть. Он знал? Или подозревал?
Да, Вера, ты попалась.
Редкая удача для леди Миффей, вероятно.
И что мне с этим делать? Сюрприз – я не Миффей, и не знаю!
— Что вы делаете в моей спальне? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал властно, как у настоящей Миффей. — Как вы освободились?
В лунном свете я заметила, что верхние цепи действительно отсутствовали, хотя ножные кандалы все еще сковывали его ноги, позволяя делать лишь небольшие шаги. Райндел слегка наклонил голову, будто разглядывая меня сквозь повязку. Затем его руки сделали быстрое, почти неуловимое движение, и между пальцами блеснул тонкий металлический предмет — что-то вроде длинной иглы или шпильки.
— Небольшой талант, приобретенный в плену, — ответил он с легкой улыбкой. — Ваши замки примитивны для того, кто вырос в герцогстве мастеров-механиков.
Он сделал еще один шаг, и звякнули цепи на его ногах. Я крепче сжала подсвечник.
— Не приближайтесь! — предупредила я. — Я позову стражу.
— Не думаю, что вам это нужно, — спокойно возразил Райндел. — Это вызовет слишком много... неудобных вопросов. Например, почему вы боитесь пленника, которого сами же держите в цепях? Настоящая Миффей никогда не боялась меня. И вы вели себя куда более естественно, когда объясняли Барлоу, что он не может вмешиваться. Чем сейчас.
Его слова попали в точку. Настоящая Миффей действительно не стала бы бояться прикованного пленника. Но я не была Миффей, и перспектива оказаться наедине с человеком, который уже дважды пытался убить хозяйку этого тела, меня совсем не радовала.
— Я не боюсь, — солгала я. — Я просто удивлена вашей... предприимчивости.
Райндел тихо рассмеялся — звук, который я никогда раньше не слышала от него.
— Вы лжете, — произнес он мягко. — Ваше дыхание участилось, голос дрожит. Вы боитесь меня. И это... интересно.
Он отступил на шаг назад, словно давая мне пространство.
— Я освобождался из цепей с первого дня плена, — сказал он неожиданно. — Миффей знала. Это была наша игра – я притворялся беспомощным, она делала вид, что не замечает моих ночных прогулок. Пока ей было выгодно. Странно, что вы удивлены.
— Игра? — переспросила я, всё ещё сжимая подсвечник. — Какая... игра?
Райндел стоял неподвижно в лунном свете, его лицо оставалось частично в тени. Я не могла прочитать его выражение, но чувствовала на себе его внимание — острое, изучающее.
— Могу я сесть? — спросил он вместо ответа.
Я колебалась. Пустить его ближе? Позволить сесть? Но что-то в его спокойной уверенности подсказывало мне, что если бы он хотел причинить вред, уже давно сделал бы это.
— Я зажгу свечи, — сказала я наконец.
— Как пожелаете, — он слегка склонил голову.
Не выпуская его из виду, я потянулась к ночнику и зажгла его. Затем, используя его пламя, зажгла несколько свечей, расставленных по комнате. Тёплый, мерцающий свет разлился по спальне, вытесняя лунные тени.
В этом свете я впервые хорошо рассмотрела Райндела. Его лицо выглядело изможденным, скулы заострились, под глазами залегли тёмные круги. И всё же в его осанке, в том, как он держал голову, чувствовалось благородство, которое не смогли стереть годы плена.
— Можете сесть в кресло у окна.
Райндел кивнул и, осторожно ступая, чтобы не звенеть цепями слишком громко, подошёл к креслу и опустился в него. Я села на край кровати, сохраняя между нами дистанцию. Некоторое время мы молчали. Он словно изучал меня, хотя повязка скрывала его глаза. Я же открыто разглядывала его, пытаясь понять, с кем имею дело.
— Итак, — нарушил молчание Райндел, — вы не Миффей. Кто же вы?
Его прямота застала меня врасплох.
— Почему вы так решили? — спросила я, уклоняясь от прямого ответа.
Райндел слегка наклонил голову набок — жест, который я уже начала ассоциировать с его задумчивостью.
— Миффей никогда не боялась меня, — сказал он. — Никогда не благодарила за советы. Никогда не запрещала пытки в "Лунном Приюте", — он сделал паузу. — И, конечно, никогда не спотыкалась о собственные крылья, пытаясь взлететь.
Последнее замечание заставило меня слегка покраснеть.
— Возможно, я решила измениться, — ответила я. — Пересмотреть свои... методы.
Райндел тихо рассмеялся.
— Миффей, меняющая свои методы? Скорее солнце взойдёт на западе. — Он подался вперёд. — Ваша речь изменилась. Миффей никогда не использовала такие обороты. — Он помолчал, словно прислушиваясь к чему-то. — И в ваших глазах... нет привычной жестокости. Я не могу их видеть, но чувствую это. Даже мои кошмары под повязкой изменились. Изменилось все, что вы несете миру.
Я не знала, что ответить. Каждое его замечание било в цель, каждое слово приближало момент, когда мне придётся признаться, что я действительно не Миффей.
— Если я не Миффей, то кто? — спросила я, пытаясь выиграть время.
— Это я и пытаюсь выяснить, — ответил он. — Враг, решивший занять её место? Случайная жертва магического эксперимента? Или, может быть... — он запнулся, словно обдумывая невероятную возможность, — кто-то совсем из другого мира?
Его последнее предположение заставило меня вздрогнуть. Как он мог догадаться?
— Что вы знаете о Миффей? — спросила я, пытаясь перевести разговор.
Райндел откинулся в кресле, его губы тронула слабая улыбка.
— Пытаетесь выяснить, что я знаю, чтобы поддержать иллюзию? Или действительно не в курсе … ну например нашей истории?
Я промолчала, и он, видимо, принял это за приглашение продолжить.
— Наша история началась с политического брака, — произнёс он после паузы. — Союз, призванный соединить человеческое герцогство Кальтерис и территорию фей Двора Вечной Ночи. Я был четвёртым сыном герцога — достаточно ценным для альянса, но не настолько важным, чтобы моя потеря была критической. Ну и да, мы оба были не в восторге от соединения. Феи не очень любят людей.
Он говорил спокойно, без видимой горечи, словно рассказывал чужую историю.
— Миффей была принцессой Двора Вечной Ночи. Она – племянница Титании. Поговаривали, что её мать хотела избавиться от неё — Миффей была слишком... непредсказуема даже по меркам фей. Брак казался идеальным решением для обеих сторон.
Райндел помолчал, словно собираясь с мыслями.
— Меня отправили к моей новой супруге с дарами и свитой. Я был молод, полон надежд и идеализма. — Он горько усмехнулся. — Я думал, что смогу построить мост между нашими народами, создать настоящий союз...
Его голос затих, и я почувствовала, что за этой паузой скрывается что-то тяжёлое, болезненное.
— Что произошло? — тихо спросила я.
— Когда я прибыл в этот замок, свадебная церемония превратилась в фарс, — продолжил он. — Вместо брачного ложа меня ждала темница. Вместо короны — цепи. Миффей не была заинтересована в союзе. Ей нужен был пленник, заложник, инструмент для манипуляций с моим отцом. Но, благодаря вмешательству фей и их желанию, нас все же связали узами брака, и… Три года я тут.
— И ваша семья не попыталась вас спасти? — спросила я, чувствуя, как внутри поднимается гнев на Миффей и сочувствие к этому человеку.
— О, они пытались. Сначала дипломатией, потом угрозами, — Райндел пожал плечами. — Но у Миффей было преимущество — территория фей защищена древней магией, человеческие армии не могли просто вторгнуться туда. А когда мой старший брат всё же попытался организовать спасательную экспедицию... — он запнулся, — Миффей отправила ему мой глаз в шкатулке из слоновой кости.
Я невольно прижала руку ко рту, сдерживая возглас ужаса.
— Ваш глаз? Но как же...
— Это была иллюзия, — пояснил Райндел. — Один из любимых трюков Миффей. Но мой брат об этом не знал. Он думал, что я подвергаюсь пыткам, и прекратил попытки спасения, опасаясь за мою жизнь.
Райндел замолчал, погрузившись в воспоминания. Я ждала, не решаясь нарушить тишину.
— Наши отношения с Миффей были... сложными, — наконец продолжил он. — Сначала я ненавидел её всей душой. Пытался бежать, строил планы мести. Затем... на какое-то время даже смирился. Пытался добиться от нее хоть кого-то подобия человеческих чувств. А потом началась игра.
— Игра? — переспросила я.
— Взаимные манипуляции, — кивнул Райндел. — Я притворялся сломленным, чтобы она ослабила бдительность. Она притворялась то жестокой тюремщицей, то почти нежной любовницей, чтобы сбить меня с толку. Мы оба лгали, оба пытались переиграть друг друга.
Он провёл рукой по волосам, откидывая прядь с лица.
— За три года этого странного плена было всякое. Периоды относительной свободы сменялись неделями в подземной темнице. Иногда она почти забывала обо мне, занятая своими тёмными делами. Иногда не отходила ни на шаг, словно одержимая. — Он слабо улыбнулся. — Я открывал замки. Начал исследовать замок по ночам, когда она спала или отсутствовала.
— И она узнала об этом, — догадалась я.
— Конечно, — кивнул Райндел. — Миффей не так легко обмануть. Но вместо того, чтобы наказать меня или усилить охрану, она... позволила этому продолжаться. Сделала вид, что ничего не замечает. Так началась новая игра — я притворялся, что остаюсь в цепях, она притворялась, что верит в это.
— Зачем? — недоумевала я. — Почему она допускала такой риск?
Райндел наклонил голову, и мне показалось, что под повязкой он смотрит прямо на меня.
— А почему вы думаете? — спросил он тихо. — Что могло заставить Миффей, известную своей подозрительностью и жестокостью, позволить пленнику такую свободу?
Это был явный тест. Он проверял, насколько хорошо я знаю Миффей, её мотивы, её характер.
— Возможно... ей было скучно? — предположила я осторожно. — Может быть, ей нравилась сама идея игры, риска?
Райндел слегка улыбнулся, но не подтвердил и не опроверг моё предположение.
— Или, может быть, у неё были другие планы на ваш счёт? — продолжила я. — Что-то, что требовало определённой... свободы действий с вашей стороны?
Его улыбка стала шире.
— Интересное предположение, — произнёс он. — Миффей могла бы подумать так же. Она всегда любила сложные интриги, многоходовые комбинации.
Я чувствовала, что каждое его слово, каждый вопрос — это проверка. Он расставлял ловушки, пытаясь поймать меня на незнании деталей из прошлого Миффей, на реакциях, которые не соответствовали бы её характеру.
— А что насчёт повязки? — спросила я, указывая на его глаза. — Когда и почему она лишила вас зрения?
Райндел напрягся, его пальцы сжали подлокотники кресла.
— Это случилось полгода назад, — ответил он после паузы. — После моей второй попытки убить её.
— Вы пытались убить? — переспросила я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.
Хотя я уже знала об этом, мне очень хотелось услышать его версию.
— Дважды, — кивнул Райндел. — Первый раз был спонтанным, необдуманным. Я увидел возможность и воспользовался ею — схватил кинжал со стола и бросился на неё. — Он усмехнулся. — Как оказалось, Миффей невозможно застать врасплох. Она обезоружила меня с такой лёгкостью, словно отбирала игрушку у ребёнка.
— А второй раз?
— Второй раз я подготовился тщательнее. Месяцами собирал определённые травы из её же сада, создавая яд, который мог бы подействовать даже на фею. Выжидал подходящего момента. И когда он настал, когда я был уверен, что всё продумал...
Он покачал головой.
— Она знала. Всё это время она знала, что я планирую. Позволила зайти достаточно далеко, чтобы я поверил в успех, а затем... — он коснулся повязки, — преподала мне урок, который я никогда не забуду.
Я молчала, не зная, что сказать. История Райндела вызывала сочувствие, но одновременно я не могла отделаться от мысли, что каждое его слово могло быть тщательно рассчитанной манипуляцией. В конце концов, если он провёл годы в играх разума с Миффей, он должен был стать мастером обмана.
— Почему вы рассказываете мне всё это? — спросила я наконец.
Райндел улыбнулся — странной, печальной улыбкой.
— Потому что хочу понять, кто вы, — ответил он просто. — И потому что, кто бы вы ни были, вы не Миффей. А значит, у нас может быть... общий интерес.
— Какой же?
— Выяснить, что случилось с настоящей Миффей, — сказал он. — И предотвратить её возвращение.
Эти слова повисли в воздухе между нами, наполненные невысказанной угрозой. Если настоящая Миффей вернётся, нам обоим не поздоровится. Райндел подался вперёд, его лицо стало серьёзным.
— Теперь ваша очередь, — произнёс он тихо. — Кто вы на самом деле? И как оказались в теле Миффей?
Я не знала, как ответить на прямой вопрос Райндела о моей личности. Признаться? Солгать? Продолжать уклоняться?
— Я задал вопрос, — напомнил Райндел после затянувшейся паузы. — Кто вы на самом деле?
— Я уже сказала — возможно, я просто решила измениться, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.
Райндел откинулся в кресле, на его губах появилась лёгкая улыбка.
— Продолжаете играть, — произнёс он. — Что ж, я могу подождать. У меня было много практики в ожидании.
— Я не играю, — возразила я. — Я просто... — слова застряли в горле. Как объяснить то, чего сама не понимаю?
— Вы просто оказались в теле Миффей без понимания, как это произошло, — закончил за меня Райндел. — И теперь пытаетесь выжить, одновременно исправляя некоторые... неприглядные аспекты её деятельности.
Я вздрогнула от точности его формулировки, но промолчала.
— Ваше молчание красноречивее слов, — заметил он. — Но, как я уже сказал, я могу подождать настоящего признания. Пока же, возможно, мы могли бы обсудить более насущные вопросы?
— Какие, например? — спросила я, радуясь смене темы.
— Например, ваши планы относительно "Лунного Приюта", — предложил Райндел. — Я слышал о переменах, которые вы начали вводить. Закрытие пыточных комнат, запрет на жестокость... Любопытный поворот для заведения Миффей.
— Вы не одобряете? — спросила я с вызовом.
А может быть, даже с сарказмом. Пленник, лишенный глаз из-за жестокости темной феи, не одобряет отмены ее методов? Ну, может быть. Это много сказало бы о его безумии.
— Напротив, — Райндел слегка наклонил голову. — Я считаю эти изменения... освежающими. Просто интересуюсь, что вы планируете дальше. Ведь "Приют" приносил значительный доход, и часть этого дохода шла на поддержание других предприятий Миффей.
Его осведомлённость о финансовых делах Миффей удивила меня.
— Откуда вы знаете о её финансах? — спросила я.
Райндел слегка улыбнулся.
— Мои ночные прогулки не ограничивались коридорами замка. Я часто посещал её кабинет, изучал документы. Знание — сила, особенно в плену.
Это имело смысл. И, возможно, делало Райндела ценным советником в делах, о которых я не имела представления.
— Я хочу превратить "Приют" в настоящий центр досуга и отдыха, — сказала я, решив проверить его реакцию. — Без насилия, без принуждения. Место, где клиенты смогут получать удовольствие, не причиняя боль другим.
Райндел задумчиво кивнул.
— Амбициозно. И потенциально прибыльно, если правильно организовать. — Он помолчал. — Однако следует учитывать местные особенности.
— Какие, например?
— Феи ценят красоту и изысканность, люди — удобство и роскошь. Объедините эти качества, и вы сможете привлечь оба типа клиентов, — объяснил он. — Кроме того, не стоит забывать о репутации "Приюта". Слишком резкие перемены вызовут подозрения не только у персонала, но и у... покровителей Миффей.
— Покровителей? — переспросила я.
— Миффей имеет могущественных союзников при дворе Тёмной Королевы, — пояснил Райндел. — Они закрывают глаза на некоторые её... эксцентричные увлечения в обмен на услуги и информацию. Если эти услуги внезапно прекратятся...
Он не закончил фразу, но смысл был ясен. Я могла навлечь на себя опасность, не понимая всех политических нюансов этого мира. Разговор постепенно перешёл в более практическое русло. Мы обсуждали возможные изменения в "Приюте", новые услуги, которые могли бы заменить прежние, способы удержать прибыльность без жестокости.
К моему удивлению, Райндел оказался не просто наблюдательным, но и глубоко понимающим бизнес. Его советы были конкретными, продуманными, основанными на знании местных реалий.
— Вы могли бы ввести специальные ванны с эльфийскими травами, — предложил он. — Они дают эффект омоложения и повышения чувствительности без вреда для здоровья. Аристократы платят за них баснословные деньги, но редко могут получить доступ к настоящим эльфийским ингредиентам.
— А Миффей имеет такой доступ? — уточнила я.
— Более чем. У неё есть собственные плантации этих трав в глубине территории фей. Это один из источников её богатства, помимо... более сомнительных предприятий.
Чем дольше мы говорили, тем свободнее я себя чувствовала. Райндел, несмотря на свою осторожность и явные подозрения, оказался интересным собеседником. Его анализ ситуации был точен, советы — практичны, а манера общения — на удивление лишена той язвительности, которую я замечала раньше.
Ночь постепенно уступала место предрассветным сумеркам. Мы говорили уже несколько часов, и я, утомлённая постоянным напряжением, начала терять бдительность.
— Знаете, мы могли бы полностью обновить маркетинговую стратегию, — сказала я, увлёкшись. — Ребрендинг заведения с фокусом на эксклюзивность и премиальность. Подчеркнуть не столько физические удовольствия, сколько уникальный опыт, недоступный больше нигде.
Райндел слегка наклонил голову, и я вдруг осознала, что использовала термины из своего мира.
— Маркетинговая стратегия? Ребрендинг? — переспросил он. — Интересные термины. Никогда раньше их не слышал.
Я замерла, лихорадочно соображая, как исправить оплошность.
— Это... термины, которые я узнала от одного торговца из Восточных земель, — импровизировала я. — Они там используют подобные подходы для продвижения товаров.
— Вот как, — произнёс Райндел с лёгкой улыбкой. — И когда вы успели пообщаться с этим... торговцем? В последние три дня? Ведь раньше Миффей, насколько я знаю, не интересовалась торговыми стратегиями.
Я прикусила губу, понимая, что попалась.
— Вы говорите о вещах, которых Миффей не могла знать, — продолжил Райндел. — Вещах, которых нет в нашем мире.
Его голос был спокойным, без обвинения или триумфа, просто констатация факта.
— Я... — начала я, но не нашла слов для объяснения.
— Вам не нужно ничего говорить, — мягко произнёс Райндел. — По крайней мере, сейчас. Рассвет близко, мне пора вернуться, пока стража не начала утренний обход.
Он поднялся с кресла, и цепи на его ногах тихо звякнули.
— Я был рад нашей беседе, — сказал он, слегка поклонившись. — Надеюсь, мы сможем продолжить её... в более подходящее время.
С этими словами он направился к двери, ведущей в библиотеку. У порога он остановился.
— Кем бы вы ни были, — произнёс он тихо, — вы меняете мир к лучшему. Это уже что-то.
Прежде чем я успела ответить, он скрылся за дверью, оставив меня в одиночестве с мыслями о том, как много я выдала и как мало узнала в обмен.

Глава 6. Проект с элементами волшебства и насилия

Кабинет Миффей оказался именно таким, каким я его представляла — роскошным, тёмным и немного пугающим. Массивный стол из чёрного дерева, инкрустированный серебром, занимал центральное место. Высокие книжные шкафы тянулись до потолка, заполненные фолиантами в кожаных переплётах с причудливыми рунами на корешках.
Я заперла дверь на ключ и глубоко вздохнула. Три дня до приезда герцога Малкольма. Три дня, чтобы решить судьбу Райндела и свою собственную. Но, прежде чем сосредоточиться на этой проблеме, нужно было разобраться с "Лунным Приютом".
Открыв массивный сейф (ключ, к счастью, нашёлся в ящике стола), я извлекла бухгалтерские книги, карты и планы помещений. Расположившись за столом, я разложила документы перед собой, чувствуя странную, почти ностальгическую радость. Вот это — моя стихия. Анализ, планирование, стратегия.
Крылья за спиной слегка подрагивали, реагируя на мой энтузиазм. Удивительно, насколько быстро я привыкла к их присутствию — теперь они казались естественным продолжением тела, почти как руки или ноги.
"Я справлюсь с этим. Просто еще один проект, просто еще один клиент. Правда, в другом мире. С магией. И рабством. И казнями. Ерунда, в общем."
Перед внутренним взором промелькнули воспоминания о ночных рабочих сессиях в офисе, о бесконечных правках презентаций, о сотнях чашек кофе и энергетиков. Чего бы я сейчас не отдала за глоток нормального капучино вместо горьковатого травяного отвара, который подавали на завтрак...
Я тряхнула головой, прогоняя ностальгию. Сейчас не время для сентиментальности. Есть работа, и она должна быть сделана.

Первым делом я разделила листок на несколько секций: "Текущее положение", "Целевая аудитория", "Концепция", "Необходимые изменения", "Расходы" и "Ожидаемые доходы". В секцию "Текущее положение" я записала всё, что успела узнать о "Лунном Приюте" — беспощадная механика эксплуатации, основанная на жестокости и рабстве, но при этом приносящая стабильный и внушительный доход.
Странное ощущение — анализировать бордель с точки зрения бизнес-процессов. Но если отбросить эмоции (насколько это возможно), "Лунный Приют" был классическим примером предприятия, построенного на страхе и насилии — неустойчивая модель в долгосрочной перспективе, но невероятно прибыльная здесь и сейчас. Миффей удалось создать нишу, которую никто больше не занимал — из страха или из принципов.
Я вздохнула и перешла к разделу "Целевая аудитория". Здесь я записала всё, что успела подметить о клиентах "Приюта" — богатые аристократы всех рас, торговцы, даже некоторые дипломаты и послы. Они приходили не только за плотскими удовольствиями, но и за возможностью почувствовать власть, превосходство, безнаказанность.
— Это ключ, — прошептала я, подчеркивая последнее слово. — Власть. Статус. Исключительность.
Что, если предложить им то же самое, но без крови и страданий? Что, если "Лунный Приют" станет не просто борделем, а чем-то большим — местом, где решаются судьбы, заключаются сделки, куются союзы?
Мысль захватила меня, и я начала быстро записывать в раздел "Концепция":
"Перекресток миров — место, где встречаются представители всех рас и народов. Нейтральная территория. Защищенное пространство для переговоров, заключения сделок, обмена информацией. Уединенные комнаты с гарантией конфиденциальности. Изысканная кухня, редкие напитки, экзотические развлечения. И, да, красивые компаньоны обоих полов — но по добровольному согласию, с достойной оплатой и без принуждения."
Я закусила губу, перечитывая написанное. Могло ли это сработать? Смогут ли те же клиенты, что раньше наслаждались чужой болью, теперь удовлетвориться более... цивилизованными удовольствиями?

Крылья за моей спиной распахнулись от внезапного порыва решимости.
"Должны смочь. Или найдем других клиентов."
Я принялась набрасывать схемы новых интерьеров. Вместо пыточных комнат — элегантные залы для переговоров. Вместо рабских клеток — комфортабельные комнаты отдыха. Вместо выставленных напоказ пленников — профессиональные переводчики, эксперты по межрасовым переговорам, дипломатические посредники. Перо быстро скользило по листку, оставляя за собой линии будущих перемен. В голове складывался цельный образ нового "Лунного Приюта" — изысканного, эксклюзивного, но при этом лишенного жестокости места, где можно решить любой вопрос в обстановке полной конфиденциальности.
— И главное — мы будем взимать налог на каждую сделку, заключенную под нашей крышей, — прошептала я, записывая цифры потенциальной прибыли. — Три процента от любой торговой сделки, два — от политических договоров, пять — от тайных соглашений...
Как ни странно, мой опыт в маркетинге оказался неожиданно применим к этому фэнтезийному миру. Те же потребности, те же мотивации, только в другой упаковке. Нужно было лишь учесть местные особенности.
А вот с этим могли возникнуть проблемы. Я слишком мало знала о межрасовых отношениях, о тонкостях этикета фей и эльфов, о предпочтениях гномов и о том, что может оскорбить орков. Здесь мне нужен был консультант.
Я потянулась за серебряным колокольчиком, когда до меня донесся тихий стук в дверь. Я поспешно прикрыла свои наброски чистым пергаментом.
— Войдите!
На пороге появился Барлоу, с идеально прямой спиной и непроницаемым выражением лица.
— Миледи, вы просили напомнить, когда будет девять часов, — произнес он с легким поклоном.
— Да, Барлоу, спасибо, — я постаралась, чтобы мой голос звучал властно и уверенно. — Приведите пленника сюда. Мне нужно с ним... поговорить.
Брови Барлоу слегка приподнялись, выдавая удивление, но он быстро справился с собой.
— Герцога Кальтериса? Сюда, миледи? В ваш личный кабинет?
— Именно, — я выпрямилась, вкладывая в голос стальные нотки. — Он может обладать информацией, которая мне нужна.
Управляющий помедлил, явно желая что-то возразить, но передумал.
— Как прикажете, миледи. Я пришлю стражу, чтобы...
— Без стражи, — перебила я. — Приведите его сами. И... — я сделала паузу, — снимите цепи с рук. Оставьте только на ногах, для... безопасности.
Теперь Барлоу не смог скрыть своего изумления. Его глаза расширились, а рот приоткрылся в немом вопросе.
— Это приказ, — добавила я твердо.
— Да, миледи, — произнес он после паузы, и в его голосе отчетливо звучала тревога. — Будет исполнено.

Когда за ним закрылась дверь, я выдохнула и вернулась к своим наброскам. Времени было мало — если Малкольм Кальтерис прибудет через три дня, мне нужно было не только подготовить план преобразования "Приюта", но и решить, что делать с самим Райнделом.
И с его запланированной казнью.
Я снова взглянула на карту "Лунного Приюта", ища возможные пути отступления, тайные ходы, о которых мог не знать даже Барлоу. Если всё пойдет плохо, мне потребуется запасной выход.
Мысли прервал звук шагов в коридоре — размеренные, тяжелые шаги Барлоу и более легкие, чуть прихрамывающие шаги Райндела, сопровождаемые тихим звяканьем цепей. Я распрямила спину и сложила крылья, стараясь выглядеть спокойной и уверенной.
Дверь открылась, и на пороге появился Райндел в сопровождении Барлоу. Как я и приказала, его руки были свободны от цепей, хотя на запястьях остались красные следы.
Несмотря на повязку на глазах, он держался с удивительным достоинством, словно это он тут распоряжался, а не я.
— Пленник доставлен, миледи, — произнес Барлоу с неодобрением в голосе.
— Благодарю, Барлоу. Можете идти.
— Но, миледи, — управляющий замялся, — оставлять вас наедине с ним... без охраны...
— Вы ставите под сомнение мою способность защитить себя?
— Никоим образом, миледи, — поспешно ответил Барлоу. — Просто после его последней попытки...
— Которая закончилась для него весьма плачевно, — я указала на повязку на глазах Райндела. — Сомневаюсь, что он рискнет повторить.
Барлоу поклонился, хотя его лицо выражало явное беспокойство, и неохотно вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Райндел остался стоять у порога, слегка склонив голову, будто прислушиваясь.
— Не знаю, что впечатляет больше, — произнес он с легкой усмешкой, — ваша способность подражать тону Миффей или ваша решимость изменить всё вокруг. Барлоу уже третий раз за утро проверял, не отравлен ли ваш завтрак. Бедняга уверен, что вами овладели злые чары.
Я не удержалась от улыбки, хотя он не мог её видеть.
— Садитесь, пожалуйста, — сказала я, указывая на кресло напротив стола, снова неловкое молчание, снова описание обстановки словами. — У меня к вам дело.
— Дело? — Райндел приподнял бровь над повязкой. — Вы полны сюрпризов... кем бы вы ни были.
Он медленно прошел к креслу, безошибочно ориентируясь в пространстве, словно давно изучил эту комнату. Впрочем, учитывая его ночные прогулки, о которых он рассказал вчера, это было вполне возможно.
— Итак? — произнес он, опускаясь в кресло с грацией аристократа. — Чем обязан столь неожиданному приглашению в святая святых Миффей?
— Мне нужна ваша помощь, — ответила я прямо. — Ваши знания о местных обычаях, традициях, особенностях различных рас.
Райндел на мгновение замер, словно мои слова удивили его.
— Моя помощь? — переспросил он с легким недоверием. — Заключенного, приговоренного к смерти? Человека, которого здесь все считают врагом?
— Именно ваша, — я подвинула к нему свои наброски, затем спохватилась, вспомнив о повязке. — Я работаю над планом преобразования "Лунного Приюта". Хочу превратить его из... того, чем он является сейчас, в место для элитных встреч и переговоров между представителями разных миров.
Я начала объяснять ему суть моей идеи, зачитывая наброски, описывая планируемые изменения в структуре, в сервисе, в позиционировании. Райндел слушал внимательно, не перебивая. Его лицо, видимое под повязкой, оставалось бесстрастным, но уголки губ иногда вздрагивали, выдавая интерес или скептицизм.
— Так что скажете? — спросила я, закончив объяснения. — Это может сработать?
Райндел откинулся на спинку кресла, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику.
— Идея имеет потенциал, — произнес он наконец. — Но вы многого не учли.
Он наклонился вперед, и я отметила, что даже в цепях, даже ослепленный, он излучал властность и компетентность.
— Например, того, что феи Вечной Ночи никогда не сядут за один стол с феями Дневного Круга, даже если от этого будет зависеть судьба мира. Или того, что гномы не заключат сделку в помещении без прямого доступа к камню — им нужно чувствовать "дыхание гор", как они выражаются.
Я торопливо начала записывать его замечания.
— А еще, — продолжил Райндел, слегка наклонив голову, словно видел мои записи сквозь повязку, — вы не учли сезонные миграции сильфов, которые могли бы стать вашими постоянными клиентами, если предложить им правильные условия. И забыли о лунных циклах, влияющих на настроение и поведение некоторых магических существ.
Он говорил уверенно, со знанием дела, вскрывая пробелы в моем плане один за другим. Но в его голосе не было злорадства или превосходства — только деловитость и странная, почти учительская интонация.
— Неплохо для существа из другого мира, — подытожил он, когда я закончила записывать. — И идея отдельных павильонов в эльфийском стиле может сработать.

Глава 7. Открой глаза

Магические фолианты Миффей источали древность и тайну. Я перебирала их один за другим, перелистывая хрупкие страницы с непонятными символами и диаграммами, каждый раз испытывая странное ощущение — будто пальцы тела, в котором я оказалась, помнили эти книги лучше, чем мой разум. Некоторые страницы словно сами открывались в нужном месте, словно Миффей много раз обращалась к ним. Ночь медленно поглощала замок. За высокими стрельчатыми окнами библиотеки гасли последние отблески заката, уступая место глубокой тьме, в которой плавали лишь золотистые огоньки свечей. Я потеряла счет времени. Усталость давила на плечи, но я не могла остановиться — что-то подсказывало мне, что ответ близко.
После разговора у ванны, когда Райндел впервые открыто заговорил о своем даре видеть истинную сущность, я не могла отделаться от ощущения незавершенности. Мы балансировали на грани откровенности, но так и не переступили её.
Если он действительно обладал таким даром, то почему до сих пор оставался под властью Миффей? Что скрывала повязка на его глазах?
Мои пальцы замерли на странице с замысловатой диаграммой. В центре её находился символ, поразительно похожий на метку между лопаток Райндела. Дыхание перехватило от внезапного понимания — это была не просто сдерживающая печать, это был целый комплекс заклинаний, связанных между собой.
Повязка и метка. Две части одного заклинания.

Я начала лихорадочно собирать всё необходимое для ритуала, указанного в книге. Память тела подсказывала, где найти нужные ингредиенты в личных покоях Миффей. В потайном шкафу обнаружились десятки маленьких ящичков с травами, порошками и кристаллами. Мои руки действовали почти автоматически, словно выполняя давно знакомую работу.
К рассвету спальня преобразилась. Я расставила свечи особым образом, создавая сложный геометрический узор. Между ними расположила кристаллы — прозрачные, с фиолетовыми и лазурными вкраплениями, они слабо мерцали, словно впитывая свет пламени. В серебряных чашах тлели травы, наполняя воздух тяжелым, пряным ароматом — мята, шалфей, что-то еще, не имеющее названия в моем мире. На полу я начертила мелом круг с символами, смутно напоминающими те, что были на метке Райндела.
Предрассветный сумрак заливал комнату серебристо-голубым светом, странно контрастирующим с золотистым сиянием свечей. Я стояла в центре круга, произнося слова, которые всплывали в памяти сами собой — незнакомые, гортанные звуки, от которых по телу пробегала легкая дрожь.
Дверь в покои тихо скрипнула.
Я обернулась, замерев на полуслове. Райндел стоял на пороге, напряженный и настороженный. Его ноздри слегка раздувались, словно он принюхивался к насыщенному аромату трав.
— Что вы задумали? — спросил он, не двигаясь с места.
Его голос звучал напряженно, но я уловила в нем нотку чего-то еще. Надежды? Опасения?
— Я нашла способ снять повязку, — ответила я, удивляясь собственной решимости.
Райндел сделал шаг вперед, потом еще один. Его руки слегка подрагивали.
— Вы понимаете, чем рискуете? — произнес он тихо. — Если повязка спадет, я смогу видеть.
— Разве не этого ты хочешь? — я впервые обратилась к нему на "ты", и это прозвучало неожиданно интимно в предрассветной тишине.
Он покачал головой, но не с отрицанием, а скорее с недоверием.
— Миффей никогда бы... — начал он, но я перебила:
— Я не Миффей. Ты сам это сказал вчера.
Мои крылья дрогнули от волнения, легкий ветерок от их движения всколыхнул пламя свечей.
— И если ты действительно видишь суть, истинную сущность, — продолжила я, делая шаг к нему, — то я хочу, чтобы ты увидел меня. По-настоящему увидел.
Райндел стоял неподвижно, но я чувствовала, как напряжены все мышцы его тела. Он был похож на струну, натянутую до предела, готовую зазвучать или оборваться.
— Ты не понимаешь, — произнес он еле слышно. — Если я увижу тебя... всё изменится.
— Разве не в этом смысл? — ответила я, подходя еще ближе. — Изменить всё. Разорвать оковы, которые Миффей наложила на тебя. Освободиться.
Я остановилась прямо перед ним, так близко, что могла чувствовать тепло его тела. Запах сандалового дерева и чего-то еще, неуловимого, смешивался с ароматом трав, создавая головокружительную смесь.
— Я хочу, чтобы ты увидел меня, — прошептала я, глядя на его закрытые повязкой глаза. — Настоящую меня.
Наши лица находились так близко, что дыхания смешивались. Я ощущала легкий мятный привкус его выдоха на своих губах. Время словно застыло в этот момент невероятной интимности — не физической, но душевной, какой я никогда не испытывала раньше.
Я подняла руки к его лицу, осторожно касаясь краев повязки. Ткань под моими пальцами была теплой и странно живой, словно впитала в себя часть его сущности. Тонкие нити рун слабо светились в полумраке.
Слова древнего заклинания сами всплывали в памяти, будто тело Миффей хранило их глубоко внутри. Каждый звук, слетавший с моих губ, казался тяжелым, почти осязаемым в пространстве между нами. Я не понимала значения этих слов, но чувствовала их силу — они резонировали с чем-то глубинным, первозданным.

Мои пальцы скользнули с повязки на виски Райндела. Кожа под подушечками пальцев ощущалась горячей, пульсирующей. По рукам пробежала странная волна — не совсем тепло, не совсем холод, а что-то среднее, заставляющее кожу покрыться мурашками.
С каждым произнесенным словом руны на повязке разгорались ярче, меняя цвет с красного на серебристый. Ткань между символами истончалась, словно выгорая изнутри. Воздух вокруг нас словно сгустился, наполнился невидимыми частицами, мерцающими в свете свечей.

Райндел стоял неподвижно, лишь его грудь вздымалась чаще обычного. Между нашими телами проскакивали крошечные искры, похожие на миниатюрные молнии — голубоватые, они вспыхивали и гасли в ритме моих слов. Когда я произнесла последнее слово заклинания, комната на мгновение погрузилась в абсолютную тишину. Даже пламя свечей застыло, словно время остановилось. А затем повязка вспыхнула ярко-алым светом и начала распадаться, осыпаясь тлеющими красными искрами. Они медленно кружились в воздухе, похожие на крошечных светлячков, постепенно угасая, не долетая до пола.
Райндел стоял с закрытыми глазами. Черные ресницы слегка подрагивали. Мои руки все еще лежали на его висках. На месте, где была повязка, кожа казалась нетронутой — ни шрамов, ни следов.
— Открой глаза, — прошептала я, едва слыша собственный голос.
Медленно, словно с опаской, Райндел поднял веки.
Я затаила дыхание.
Его глаза были золотыми. Не карими с золотистым отливом, а действительно цвета расплавленного золота — яркие, сияющие. Но несмотря на необычный цвет, они выглядели абсолютно человеческими — в них читались эмоции, мысли, глубина. В этот момент я поняла, почему Миффей так боялась этих глаз — они видели насквозь, они не могли лгать и не принимали лжи.
Райндел моргнул, как будто привыкая к свету после долгой темноты. Его взгляд сфокусировался на моем лице — вначале неуверенно, словно он разучился пользоваться зрением, затем всё четче. Я видела, как расширяются его зрачки, как золотая радужка словно вспыхивает изнутри.
Наши взгляды встретились, и мир вокруг перестал существовать.
Я физически ощущала его взгляд — не как прикосновение, а как нечто более глубокое, словно он смотрел прямо в мою душу, минуя телесную оболочку. Мгновение растянулось в вечность.
Мне казалось, что я вижу в его глазах отражение своей истинной сущности — не Миффей с её синими крыльями и тонкими чертами, а себя настоящую, человеческую душу, запутавшуюся в чужом теле.
— Ты действительно... не она, — произнес Райндел потрясенно.
Видимо, все это время на краю его сознания дрожала мысль, что все это может быть искусной игрой. Что ж, это не игра.
Его голос звучал глубже, чем раньше, с легкой вибрацией, от которой по коже пробегали мурашки. В этих трех словах было столько эмоций — удивление, недоверие, облегчение и что-то еще, что я не могла определить.
Его руки медленно поднялись к моему лицу. Я замерла, не дыша, когда его пальцы приблизились к моим щекам. Но в последний момент они остановились, зависнув в миллиметре от кожи. Я чувствовала тепло его ладоней, не касаясь их — странное, невероятное ощущение близости без прикосновения.
Золотые глаза изучали каждую черточку моего лица, словно видя сквозь маску Миффей то, что скрывалось под ней. В их глубине отражались удивление и какое-то благоговейное изумление.

Глава 8. Как отвадить родственников, настаивающих на казни?

Большой зал "Лунного Приюта" купался в янтарном свете сотен свечей. Пламя отражалось в полированном мраморе пола, в хрустальных подвесках люстр, в серебряных подсвечниках, создавая иллюзию звездного неба, опустившегося под крышу.
Барлоу расстарался — гобелены с батальными сценами уступили место более нейтральным пейзажам, столы ломились от изысканных яств, а воздух наполнял тонкий аромат благовоний, искусно скрывавший обычные запахи "Приюта".
Я восседала в массивном резном кресле, больше напоминавшем трон. Спина прямая, подбородок гордо поднят, руки расслабленно лежат на подлокотниках.
Крылья, обычно сложенные за спиной, сейчас были слегка расправлены — поза, которую Райндел назвал "классической демонстрацией превосходства у фей высшего ранга". За прошедшие дни я научилась лучше контролировать это новое дополнение к своему телу, превращая его в инструмент невербального общения.
Напротив меня, в креслах поменьше, но все же достаточно роскошных, чтобы подчеркнуть статус гостей, расположились Малкольм Кальтерис и его супруга, леди Шиван.
Герцог был высок, статен и подтянут, с седыми висками и пронзительным взглядом. Выточенное из темного дерева лицо казалось одновременно надменным и настороженным. На его пальцах сверкали массивные перстни, каждый из которых, как объяснил мне ранее Райндел, содержал защитное заклинание.

Леди Шиван, напротив, была воплощением изящества — светлые волосы, уложенные в сложную прическу, бледная кожа, подчеркнутая глубоким вырезом платья, тонкие черты лица.
Но глаза...
Глаза смотрели по-кошачьи внимательно, словно выискивая слабое место для атаки. Будь я в своем мире, эта женщина определенно возглавила бы какую-нибудь корпорацию, разоряя конкурентов на завтрак и увольняя сотрудников между перекусами.
— Мы были так... опечалены, узнав о предстоящей казни дорогого Райндела, — произнесла Шиван, промакивая сухие глаза шелковым платочком. — Но еще больше удивились, что она отложена.
Ее голос звучал как мед, под которым скрывался яд.
Фальшивая скорбь, наигранное удивление, притворное смирение — все это читалось даже без эмпатических способностей Райндела. Боже, куда я попала.
Ощущение было, что я работаю в одном офисе с директорами по маркетингу, причем круглосуточно. Какое феерическое умение самопрезентации в нужно свете! Отвал башки!
— Планы меняются, леди Шиван, — ответила я, придавая своему голосу холодную отстраненность. — Особые обстоятельства требуют особых решений.
Вот я и отрастила змеиные зубы. Как быстро все происходит. Что дальше, хвост?
Малкольм подался вперед в кресле, его глаза сузились:
— Какие же обстоятельства, позвольте поинтересоваться, могут отсрочить справедливое наказание изменника?
Спасай меня, лицедейский опыт, накопленный за годы бесчисленных презентаций для клиентов! Я выдержала паузу, словно обдумывая, стоит ли снизойти до объяснений. Затем, немного наклонив голову и позволив крыльям слегка засветиться (трюк, который я случайно обнаружила, практикуясь перед зеркалом), произнесла:
— Мои решения не требуют объяснений, герцог Кальтерис. Особенно гостям, прибывшим без приглашения, раньше обещанного срока.
Вот еще освоен змеиный тон.
Как там было в Гарри Поттере? Парселтанг. Интересно, ночные феи на нем разговаривают? Наречие особое, интриганское.
Малкольм напрягся, но сохранил на лице вежливую улыбку.
— Разумеется, леди Миффей. Просто мы с супругой беспокоимся о... справедливости. Райндел совершил непростительное преступление против вас.
Райндел, стоявший позади моего кресла, едва слышно хмыкнул.
Со стороны он выглядел как покорный пленник — в простой серой тунике, с цепями на запястьях, с повязкой на глазах.
Малкольм и Шиван не подозревали, что повязка не блокировала его дар, да и зрению почти не мешала. Райндел видел всё, и больше, чем мог видеть обычный человек. Он наклонился ближе, делая вид, что подливает мне вино, и прошептал так, что только я могла слышать:
— Они лгут. Малкольм излучает злость, Шиван — жадность. Они пришли убедиться, что я умру.
Я сделала глоток, скрывая невольную дрожь.
Эти двое действительно напоминали хищников, явившихся полюбоваться на предсмертные конвульсии добычи. Только добыча пока не собиралась становиться обедом.
— Что именно вас интересует, милорд? — спросила я, глядя прямо в глаза Малкольму. — Способ казни? Могу предложить на выбор — утопление, повешение, сожжение... Или вы предпочитаете что-то более изысканное?
Шиван поморщилась, словно от зубной боли. Малкольм же, наоборот, слегка улыбнулся, словно мы обсуждали меню на ужин, а не методы убийства его племянника.

— Мы доверяем вашему... творческому подходу, леди Миффей, — ответил он, делая глоток вина. — Но хотелось бы присутствовать при столь знаменательном событии. Закрывая одну главу истории и открывая новую.
Его взгляд на мгновение метнулся к Райнделу, и в нем промелькнуло нечто похожее на страх. Неужели этот влиятельный человек боится своего слепого племянника в цепях?
Или дело в чем-то другом?
— Разумеется, — я позволила себе холодную улыбку. — Вам будут предоставлены лучшие места. Когда придет время.
— И когда же оно придет? — вмешалась Шиван, уже не скрывая нетерпения. — Нам сообщили, что церемония состоится завтра на рассвете.
Это кто это им такое сообщил? Интересно. Кто мог ввести в заблуждения Шиван. Или это ее горячие мечты? Может, даже влажные, учитывая, как ей хочется стереть племянника с лица земли. И занять место жены герцога совсем по праву. Мечтай.
Райндел снова наклонился ко мне, якобы поправляя подушку за моей спиной:
— Они нервничают. Малкольм считает дни до законного принятия Кальтериса. Шиван уже мысленно перебирает сокровища в хранилище. Вы им портите бал, миледи.
Я кивнула, словно в ответ на его заботу, и повернулась к гостям:
— Я не привыкла объяснять свои решения, — произнесла я тоном, не терпящим возражений. — Но, учитывая ваш долгий путь... скажу лишь, что мои планы на Райндела Кальтериса изменились. Временно.
— Изменились? — Малкольм подался вперед, сжимая подлокотники кресла с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Каким образом?
Я позволила своим крыльям засветиться ярче, зная, как это действует на людей — напоминает о моей нечеловеческой сущности, о силах, недоступных их пониманию. Маленькая демонстрация власти, которую я уже освоила за эти дни.
— Я нашла ему... иное применение, — произнесла я, наслаждаясь двусмысленностью фразы. — Райндел оказался более... полезен, чем я предполагала изначально.
Шиван и Малкольм переглянулись. В их взглядах читалось недоумение, смешанное с тревогой.
— Но договор... — начал Малкольм, затем осекся, видимо, вспомнив, с кем говорит.
Я откинулась на спинку кресла, демонстративно скучающая и равнодушная:
— Договоры меняются, герцог. Особенно когда одна из сторон находит более выгодные условия.
Шиван побледнела, ее тонкие пальцы сжались вокруг бокала так, что я испугалась, не треснет ли хрусталь.
— Какие условия? — спросила она, и в ее голосе прорезались стальные нотки, сметая весь налет светской любезности. — Что может быть выгоднее союза с самим королем?
Ага, вот мы и подобрались к сути. Похоже, эти двое пообещали кому-то смерть моего пленника. И этот кто-то был достаточно влиятелен, чтобы они боялись его гнева. Или доступ к чему-то, что возможно только после смерти всех братьев Кальтерис.
— Это мое дело, леди Шиван, — ответила я с ледяной улыбкой. — А сейчас, полагаю, вы устали с дороги. Барлоу покажет вам ваши комнаты. Отдохните, переоденьтесь. Ужин будет подан через час в Малой обеденной зале.
Я поднялась с кресла, давая понять, что аудиенция окончена. Малкольм и Шиван тоже встали, соблюдая этикет, хотя по их лицам было видно, что они далеки от удовлетворения этой встречей.
— Вы очень... любезны, леди Миффей, — произнес Малкольм, и в его голосе звучала плохо скрытая угроза. — Мы с нетерпением ждем возможности... узнать больше о ваших новых планах.
Я кивнула, сохраняя маску холодного высокомерия, хотя внутри все сжималось от страха. Эти двое были опасны.
И они не собирались уезжать, пока не добьются своего — каким бы это "своё" ни было.
Райндел, по-прежнему изображая покорного слугу, склонил голову и последовал за мной, когда я направилась к выходу из зала. Его цепи тихо звякали при каждом шаге, но в этом звуке мне слышалась не покорность, а сдерживаемая сила.
Сила, которая скоро понадобится нам обоим.
Что ж, через час – следующий акт этой драмы.
Поехали.