(не)тайная жизнь Эммери Рютте

Глава 1. Часть первая. Новорожденный вампир

В горячечном воображении Эммери странные образы, будто в калейдоскопе, сменяли друг друга: вот она тенью крадется за кем-то в переходах темной пещеры, возможно, той самой в Локарно, которую в свое время обыскала с маниакальной дотошностью, и верный Прайс приятно оттягивает ей руку, а вот она на дороге, измученная, больная, тугие струи дождя наотмашь лупят ее по лицу. Она ловит их распахнутым ртом, пытаясь напиться, но язык по-прежнему сух и липнет к гортани...

Все тело горит как в огне.

Дышать нечем...

И тут серый день сменяется солнечным светом. Из распахнутого окна своей комнаты она видит в саду гуляющего мужчину... Он ведет за руку маленького ребенка, кажется, девочку с белыми волосами, и девочка та улыбается.

Сердце Эммери совершает кульбит: ей болезненно хочется оказаться там с ними, и она бежит сломя голову прочь, перепрыгивает через две ступеньки за раз, но, когда оказывается в саду, порыв ветра едва не сбивает ее... Уже не летний солнечный день, а самая настоящая осень крадется палой листвой по мокрым дорожкам.

– Анри! Дея! – выкрикивает она. Бежит до тех пор, пока силы не оставляют ее, и она не валится с ног, закрыв руками лицо, по которому текут слезы...

– Анри...

– Ну что ты, глупышка? – раздается заботливый голос, и чья-то рука опускается на ее подрагивающее плечо.

– Анри?!

Она в надежде распахивает глаза, но перед ней другое лицо... другие глаза... И Эммери, вскочив на ноги, снова бежит, неизвестно куда, лишь бы подальше от этого человека. Он зовет ее, кличет: «Лакрица! Лакрица!», но она лишь быстрее бежит от него...

Руки взмокли...

Колет в боку...

И вдруг перед ней выскакивает оно, существо с большими клыками...

Оскальзываясь на палой листве, Эммери падает, в ужасе прикрывая лицо, когда существо с горящими алым глазами подминает ее под себя...

… В тот момент она открывает глаза. Ни существа с ощеренными клыками, ни осенней пасмурной непогоды – ничего этого нет и в помине. Она в своей комнате, освещенной лучами яркого солнца, а рядом мама, которая с заботой и беспокойством глядит на нее.

– Ты очнулась, – обрадовалась она, касаясь ее горячего лба. – Слава Богу! Я так волновалась, родная.

Мама красивая, как и прежде, но уже больше не та семнадцатилетняя девочка, какой оставалась долгие годы после своего обращения: теперь она старше и мягче лицом. А еще она сильно беременна, третий раз за последние годы...

– Что со мной? – Эммери попыталась припомнить, что предшествовало ее горячечным снам.

– Ты не помнишь? – всполошилась миледи.

Эммери напрягла память: не так давно она возвратилась домой с континента, ее не было долгих три года, и родители, что понятно, окружили ее вниманием и заботой. Надеялись, верно, удержать таким образом дочь, но будто сильнее затягивали силок...

А потом пришла весточка из Труро...

О том, что в округе пропадают люди, жители корнуолльской деревушки Сен-Айвс, жаловались уже не единожды. Из Труро даже присылали инспектора, толстяка с внушительным брюшком, тот провел у них день или два, а потом воротился назад, заявив, что люди те, верно, либо случайно падали в море, либо просто-напросто, заблудившись в лесу, становились жертвами дикого зверя. А ведь диких зверей в Корнуолле уже лет двести как не водилось...

В общем, толку от инспектора оказалось немного, а вернее – вообще никакого, так как сразу на следующий день после его отъезда на берегу нашли труп. Им оказалась учительница из соседней деревни, совсем молоденькая девчушка, недавно приехавшая из города... Ее, действительно, бы могли счесть утопленницей – мало ли что за страсти обуревали ее юную душу! – но два странных прокуса на шее озадачили коронера и он, проведя тщательное исследование, выяснил: тело полностью обескровлено. Именно это и стало причиной ее преждевременной смерти...

Море не имело к ее гибели отношения, и коронер написал об этом в отчете, который отправил в особый полицейский отдел, разбирающийся с такими делами. Между собой его сотрудников называли «охотниками за головами», хотя немногие знали доподлинно, чем конкретно эти охотники занимались... И тайно посмеивались, вслух, впрочем, свой скепсис не решаясь высказывать: как-никак сама королева учредила и спонсировала данный проект.

Тот отчет коронера Эммери и прочитала два дня назад...

Она и отцу его показала, но он, озабоченный состоянием ее матери, велел отправить в Сент-Айвс кого-то другого.

– Пусть в Корнуолл едут Диксон с Макдадли. А ты потом мне доложишь, как они справились!

Эммери выслушала его с кислым лицом. Она надеялась, что они отправятся на охоту на монстра вдвоем... Немного чистого воздуха и приморских просторов ей бы не помешало. После возвращения с континента она ощущала себя заживо замурованной в пределах их загородного поместья и, наверное, гиперопека родителей немало способствовала тому. Они носились с ней, как с маленькой Эллой, будто и ей, как сестре, было три года от роду, а не двадцать, которые Эммери ощущала будто все восемьдесят.

Она так устала в последнее время...

Так смертельно... устала...

И главное, что ни с кем не могла поделиться болью своего сердца...

Даже с матерью.

Та, во-первых, пришла бы в неописуемый ужас от того, что с ней случилось, а, во-вторых, Эммери не терпела чью-либо жалость...

В Корнуолл, вопреки воле отца, она все же поехала. Но одна.

Заикнись она только, что хочет так поступить, он бы сразу ее отчитал, говоря, что охотники на вампиров работают парами, и ее пара – он. И что ей в целом не помешало бы отдохнуть и заняться собой! Например, заказать себе новое платье, прогуляться с друзьями...

А подтекстом: найти себе мужа.

Будто они за все эти годы так и не поняли, кому отдано ее сердце. И этого не исправить!

– Я преследовала вампира, и он напал на меня... – припоминая отозвалась она. – Но как я здесь оказалась?

– Он укусил тебя, ты не помнишь? – ответила мать. Эммери отрицательно дернула головой, коснувшись забинтованной шеи. – Тот бледный мальчик, твой друг, спас тебя и привез сюда прошлым днем...

Глава 2

– Послушай, ты, быть может, не знаешь, но вампиру не обязательно умирать, даже жить в этих ужасных условиях ты не обязан. Если пойдешь на сотрудничество с Особым Отделом, то получишь не только светорезистентную инъекцию, но и периодические порции крови. Тебе больше не придется никого убивать! Ты станешь полноправным членом нашего общества.

Эммери замолчала, сделав шаг внутрь грота и прислушиваясь к звукам вокруг. Атмосфера в местах, в которых поселился вампир, всегда отличалась какой-то гнетущей, волглою безнадежностью... Неожиданно, ни с того ни с сего, накатывала тоска, колючий комок стопорил горло, а слезы подступали к глазам. И все вкупе мешало мыслить рационально и избежать столкновения с притаившимся хищником...

Никто пока не нашел научного объяснения данному факту, но Эммери в этом и не нуждалась: она просто знала, что здесь кто-то есть. И этот кто-то вампир! От его сиплого, будто простуженного дыхания у нее волосы на руках встали дыбом и холодком потянуло по коже.

А еще неожиданно стало жалко себя, так жалко, что захотелось в голос завыть...

Да так, чтобы серые скалы Сен-Айвс содрогнулись от этого крика.

Может, тогда ей бы сделалось легче, и непрестанно грызущая боль притупилась?

– Я не нуждаюсь в подачках людей, – донеслось дуновением ветерка. – Я сам возьму то, что мне нужно. А ты глупа, если думаешь, что вампир добровольно подчинится нелепым человеческим правилам!

– И все-таки многие выбрали подчиниться и жить, – возразила голосу Эммери. – Но ты, конечно, не из таких...

– Не из таких, – долетело как эхо.

– Тогда выходи и сразимся.

Стены грота завибрировали от смеха. Казалось, где-то внутри пророкотал гром...

– Ничтожная человечка жаждет сделаться ужином для вампира. Что ж, проходи, коли осмелишься!

– Думаешь, испугаюсь? – Эммери тоже стало смешно. – Мои родители были вампирами. Я знаю о вашей братии все! – Она смело направилась в самый мрак наполненного тенями грота. Верный Прайс оттягивал правую руку, в левой она сжимала кинжал...

И вдруг что-то больно оцарапало кожу предплечья...

Эммери вскрикнула и выронила кинжал.

– А говорила, что не трусиха... – прозвучал насмешливый голос. – Ммм, какой пряный аромат свежей крови! Предвкушение кружит мне голову... Поспеши, человечка.

Голос вампира был подобен журчанию ручейка: он, казалось, заговаривал боль в кровоточащей руке. И рана не ощущалась серьезной, хотя Эммери, тронув рукав, поняла, что он пропитался от крови.

Неужели мерзавец метнул в нее нож?

– Хватит прятаться, выходи! – прокричала она. – Неужели боишься какую-то человечку?

– Я вампир, но отнюдь не безумец. Пули в твоем револьвере...

– … Из серебра. И кинжал тоже серебряный! – с готовностью просветила противника Эммери. И щелкнула демонстративно затвором.

В тот же миг, она и среагировать не успела, вампир будто из неоткуда бросился на нее, и девушка рухнула навзничь в неглубокую воду. Крепкое тело придавило ее, а острые зубы вонзились в яремную вену...

Если в первый момент она еще трепыхалась, пытаясь вырваться и спастись, то вскоре ей сделалось безразлично, что будет. Легкое, будто перышко, тело закачалось в воде, а душевная боль, как она и мечтала, сделалась глуше...

… Это было последним, что помнила Эммери о том дне. И на вопрос матери, мертв ли напавший на дочку вампир, не могла, к сожалению, дать ответ.

– Разве Джеймс ничего не рассказывал? – поинтересовалась она.

– Мистер Рэдклиф сказал, что торопится, и предоставил возможность тебе ответить на наши вопросы.

Вот ведь... вампир недоделанный...

– Но я пока мало что помню, – призналась Эммери с неохотой. – Возможно, когда отдохну...

– Все правильно, отдыхай. – Леди Гилфорд похлопала дочь по руке. – Ты все еще выглядишь нездоровой... Потеря крови ослабила твой организм.

Так вот почему так странно звенит в голове, все из-за кровопотери, а не злости на Джеймса...

– Спасибо, мама, – улыбнулась она. – И не волнуйся за меня слишком сильно. Тебе сейчас нужно думать совсем о другом! – Она глянула на ее выступающий под платьем живот, и мать смущенно потупилась.

– Скажешь тоже, несносный ребенок.

Леди Гилфорд ушла и не видела, как ее старшая дочь, давясь слезами, ткнулась в подушку и долго рыдала, не в силах остановиться. Горе потери обрушилось на нее с новой силой, и Эммери в сотый, тысячный раз пожалела, что вернулась домой, не залечив свою рану...

Слишком многое здесь напоминало о прошлом.

– Эммери! Эммери! – Крик настиг ее раньше, чем хлопнула дверь. Она стремительно села в постели, и в голове зашумело.

Губы дрогнули:

– Дея?

– Эммери, ты в порядке? Я за тебя волновалась.

В комнату ворвалась пухленькая трехлетка в белом кружевном платьице и бантом в волосах. Она с ногами забралась на кровать и протянула к ней руки…

Эммери подхватила ее, сжимая в объятиях, ткнулась лицом в белые, как у лорда Гилфорда, волосы и затихла на миг, наслаждаясь секундой самообмана.

– Я в порядке, малышка, – наконец, отстранилась она. – А где твоя няня? Опять от нее убежала?

– Нянюшка вышла за молоком, а я сразу – к тебе.

– Мама велела не тревожить меня? – поняла Эммери.

Девочка закивала.

– А где твоя сестра?

– Прячется где-то в саду и читает.

– А мисс Бэк ее ищет?

– Да! – Лицо маленькой Софи расплылось в лукавой улыбке. – Сестра жуть как не любит учиться. Сказала, что станет охотницей на вампиров, как ты.

Эммери разыграла целую пантомиму, пристукнув себя ладонью по лбу и возведя к небу глаза. Сестра рассмеялась, но вряд ли их мать сделала то же, услышав заявление дочери... Будь ее воля, леди Гилфорд и Эммери бы запретила заниматься «этой опасной работой», но, столкнувшись с ее непреклонностью в прошлом, опасалась давить.

Пусть Эммери и была приемною дочерью, ни разу за прошедшие годы ей не дали понять, что она чем-то хуже родных детей Гилфордов, даже наоборот, но сама она все равно жила с мыслью о недостойности места, которое занимала.

Глава 3

Увидев Эммери, два низкорослых, похожих на троллей мужчины, не на шутку опешили:

– Это ваша «посылка»? – Один из них кивком головы указал на только что вырытый труп.

– Моя, – откликнулась Эммери как ни в чем не бывало. И распахнула дверь экипажа: – Кладите сюда.

Мужчины переглянулись.

– Как скажете, мисс.

Пока они неуклюже затаскивали «посылку» внутрь кэба, пару раз приложили ей о ступени и дверцу то головой, то ногами.

Эммери разъяренно шипела:

– Осторожнее, это вам не картошка, а человек.

Мужчины зыркали взглядами, но молчали. «Ненормальная, – так и читалось меж строк. – На всю голову ненормальная!» Но вслух ничего не сказали, ибо клиент, каким бы пришибленным ни был, всегда прав, если платит хорошие деньги... А Эммери заплатила им щедро. Да и труп, сказать к слову, оказался на удивление свежим и непахучим... Такие похитителям трупов попадались нечасто: в основном от них так разило, что слезились глаза.

– Спасибо за вашу работу. – Эммери протянула одному из мужчин кошелек с оставшимися деньгами.

– Благодарствуем, мисс. – Мужчина-тролль согнулся в поклоне, да так пятясь вместе с приятелем и ретировался во тьму, словно боялся повернуться спиной.

– Куда теперь, мисс? – обратился к Эммери кэбмен.

Она задумалась, четкого представления и цели намеченного пути у девочки не было – все время до этого часа ей двигало лишь одно всепоглощающее желание: спасти важного для себя человека.

И вот он здесь...

Она откинула с мужского лица мешковину и убедилась, что это действительно он.

Анри де Шанталь нисколько не изменился с того момента, как пуля оборвала его жизнь: бледная кожа, ледяная как камень, могла бы сойти за кожу модницы из Мэйфера, перед балом употребившей разбавленный уксус, блестящие локоны темных волос обрамляли высокий волевой лоб. Даже губы, казалось, влажно блестели в слабом отблеске фонаря на запятках кареты...

– Поезжайте в сторону Ламбета, – отозвалась она, но дверцу закрыть не успела: кто-то настойчиво потянул ее на себя.

И Эммери в тот же миг увидала отца. Он смотрел осуждающе, строго, но в большей мере с печалью.

– И куда ты собралась? – осведомился спокойно.

В первый момент Эммери до одурения испугалась (они отнимут у нее Анри де Шанталя!), но потом страх сменился решимостью («Только через мой труп!»), и она вскинула подбородок.

– Туда, где месье де Шанталя не станут закапывать в землю, как какого-то мертвеца! – провозгласила она с дрожью в голосе.

Лорд Гилфорд вздохнул.

– Глупый ребенок, ты разве не знаешь, чего желал сам месье де Шанталь? – спросил он. И сам же ответил: – Он хотел упокоиться с миром. Но ты мешаешь ему!

У Эммери защипало в носу.

– Но он даже не мертв. Нельзя хоронить немертвого человека! – в сердцах возразила она, пристукнув кулаком по внутренней стенке кэба.

Слезы вдруг потекли по щекам, колючие, злые. От них горели глаза, но больше прочего – сердце.

– Эммери, милая, – отец посмотрел ей в глаза, – Анри де Шанталь – не человек. И он мертв уже две сотни лет!

– Но вы с мамой тоже... – Эммери зарыдала сильнее. – Вы тоже... мертвы, и все-таки живы.

Лорд Гилфорд привлек малышку к себе и прошептал на ухо:

– Не забывай про пулю из серебра, засевшую в его сердце... После такого вампиры не выживают.

– Я знаю, они рассыпаются в прах, но месье де Шанталь все тот же, что был. Я уверена, существует какой-нибудь способ вернуть его к жизни!

– Но хочет ли этого он?

В глубине сердца Эммери знала, что для блага месье де Шанталя должна была бы отступиться, позволить ему оставаться в земле и не тревожить покой его воистину мертвого сна, но на поверхности бились эмоции, столь сокрушительно-мощные и эгоистичные, что заглушали все остальные.

– А как же я?.. – прошептала она. – Как же я без него?

Отец тогда крепко обнял ее и погладил по волосам. А Эммери, как ни странно, позволила ему это... Потом он тростью пристукнул по верху кареты и назвал адрес их дома.

… С того дня Анри де Шанталю отвели отдельную комнату в доме Гилфордов. Он был особенным гостем, не требующим ухода... Кем-то вроде спящего принца, которого Эммери намеревалась в один ясный день пробудить. Предстояло лишь отыскать беловолосого старика, того самого, что обратил когда-то Анри... Будучи древним, а значит, исполненным знаний, он точно мог знать, как вернуть к жизни вампира с серебряной пулей в груди; только на это одно и уповала Эммери Гилфорд, разыскивая вампира по всему континенту.

И однажды отыскала его...

… Дверь скрипнула, когда девушка робко толкнула ее. И этот скрип возвратил ее в настоящее... Она вошла и вгляделась в полумрак комнаты: человек на постели лежал неподвижно, как тот же мертвец перед собственной панихидой. И так уже долгие годы...

Эммери робко шагнула к нему, глаза постепенно привыкли к царящему в комнате полумраку, и лицо Анри де Шанталя она увидела четко, как днем.

– Здравствуй... Анри, – прошептала она.

Впервые Эммери назвала его просто по имени и немного смутилась. Поначалу для двенадцатилетней девчонки он был только «месье Анри де Шанталем», после с возрастом – просто «месье», а теперь вот – «Анри». Трансформация не касалась холодного, будто мертвого тела: менялась именно Эммери.

И сегодня, после долгой разлуки, она предстала пред ним совершенно другой...

– Как вы здесь? – Она робко тронула покрывало рядом с холодной, неподвижной рукой. – Все еще ждете меня? – Голос ее внезапно просел. – Простите, что долго не приходила: я уезжала из Англии. Вы знаете, для чего... – Она все-таки тронула его руку, но тут же отдернула пальцы. Казалось, Анри де Шанталь очень строго на нее посмотрел... Будто знал, что она натворила, пока бросила его здесь одного так надолго. – Анри...

– Так и знал, что найду тебя здесь, – заставил ее оглянуться насмешливый голос.

Занавеска в дальнем углу всколыхнулась от сквозняка, и из тьмы соткалась мужская фигура, шагнувшая в ее сторону.

Глава 4

Джеймс не видел ее целых два года.

Два года метался в горячке по континенту, разыскивая ее, а нашел прямо здесь, в Лондоне, – и едва снова не потерял.

Первые дни он не решался к ней подступиться: издалека наблюдая за той, что, владела им хуже чумы, он радовался уже просто тому, что видит ее. Но постепенно этого сделалось мало... И знакомая хворая лихорадка скрутила внутренность в узел.

– Я больше не потеряю тебя. Никогда! Лучше сдохну, как пес, чем снова останусь один, – шептал он себе в темноте, пытаясь забыться кратковременным сном.

Но даже сон бежал от него, как в свое время сделала то же самое Эммери Рютте, безжалостная девчонка. И он решил, что больше не может довольствоваться лишь взглядами!

В день, когда Эммери собралась в Корнуолл, они встретились на вокзале «Виктория»...

– Здравствуй, Лакрица, – обратился к ней он посреди бурлящей толпы.

Девушка обернулась.

– Ты здесь... – то ли спросила, то ли констатировала она. И добавила: – Здравствуй. – А потом развернулась и зашагала к перрону, на котором исходил паром готовый к отбытию поезд.

Джеймс за ней побежал.

И, наверное, захлебнулся бы скачущим сердцем, продолжай оно биться как прежде...

– Эммери? – позвал он, когда девушка поднималась в вагон.

– Не ходи за мной, – вот и все, что сказала она, обернувшись за миг до отправки состава.

Но Джеймс не послушался ее слов...

… И этим спас ее жизнь.

Корнуоллский вампир оказался силен, но все-таки не сильнее многих других, упокоенных ими на континенте. Отчего же Эммери Рютте поддалась ему, Джеймс совершенно не понимал... Позволила твари себя укусить, напиться ее восхитительно пахнущей крови, и вообще как-то слишком быстро сдалась.

Что с ней случилось, пока его не было рядом?

Утратила навыки и сноровку? Истосковалась по Джеймсу до полной утраты себя?

Он усмехнулся, ибо такое даже в мечтах не выходило представить: Эммери никогда… почти никогда не принимала его. По крайней мере, кем-то большим, чем другом...

В ее сердце был лишь один человек, и Джеймс его всей душой ненавидел.

В тот день, когда он доставил девчонку домой, он не ушел, как многие полагали: пробрался в комнату де Шанталя и оставался в ней, пока Эммери не пришла. К счастью, вампир не нуждается в пище и теплом перьевом одеяле...

Он сидел в изголовье своего более удачливого соперника и вел пространные монологи:

– Знаешь, как мы познакомились? – спрашивал он. – Вы тогда заявились к Гевалю, желая узнать его планы, а эта пигалица, мисс Гилфорд, пробралась в кабинет мастера, выискивая вакцину. Я тогда, конечно, не знал, но старалась она для тебя... – Он постучал согнутым пальцем по груди де Шанталя. – Для тебя, проклятый ты мертвец. И чем только ты ее зацепил? Чем так тронул, что даже годы спустя она живет, дышит и существует лишь для тебя? Почему ты, черт тебя подери? Ты ведь всего лишь никчемный идеалист, как все эти Гилфорды. Ненавижу их! Ненавижу людей... – шипел он, соскакивая с постели и мечась по комнате из угла в угол в неистовом раздражении.

Люди, все как один, представлялись ему закоснелыми в своих взглядах поборниками бессмысленных правил, чьи представления о морали он ненавидел всем своим сердцем и от которых сбежал, едва Геваль предложил ему новую жизнь.

Эммери оставалась единственным человеком, импонирующим ему, а значит, все еще связывающим с людьми.

– Вкусно пахнешь, малышка. Лакрицей и... карамелью! – Припомнил он их первую встречу.

Девчонка оказалась колючей и злой, а он тогда и представить не мог, что весь его мир на годы вперед сосредоточится в ней...

После смерти Люциуса Геваля и провала всех его планов Джеймс укрылся в одном из приготовленных им укрытий – старом доме на окраине Лондона. Перепуганный, не имеющий представления, как дальше жить, он не смел высунуться наружу, опасаясь, что специальные королевские патрули, вооруженные пулями из серебра, тут же поймут, кто он есть. И положат конец его жизни...

А умирать не хотелось.

Ему было только двадцать четыре, через месяц стало бы больше на год... Но там, где маячила перспектива блистательной вечности, нынче зияла дыра. Джеймс Рэдклиф не был уверен, что проживет хотя бы ближайшие сутки...

Голодный вампир как-никак совершенно непредсказуем, а он был до безумия голоден третьи сутки подряд. И мог в любую минуту сорваться на поиски пропитания...

К счастью, еда явилась сама.

Джеймс улыбнулся, припомнив момент, когда аромат свежей крови, настолько дурманящий, что показался фантазией агонизирующего ума, коснулся ноздрей – он вздрогнул и приподнялся на своем жестком ложе. Потянул носом...

Лакрица?

Вот те на, у него явно галлюцинации, причем совершенно безумные.

Он враз припомнил долговязую, худенькую девчонку, которая билась у него на плече, пока он тащил ее по коридорам дома Геваля. Она пребольно лупила его по спине, а он за это отплатил ей слегка придушив при мамочке и отце...

Как соблазнительно бодро в тот момент частил ее пульс. Как нестерпимо хотелось попробовать ее сладкую кровь!

Джеймс облизал пересохшие губы и прислушался...

В доме, действительно, раздавались шаги. Осторожные, едва слышные...

Женские.

Неужели сам Господь Бог ниспослал ему эту жертву как дар?

Джеймс поднялся, заправил за ухо длинные волосы и поволок свое жалкое тело на звук этих тихих шагов. Но не успел он проделать и половину пути, как детский полупридушенный вскрик, звяканье стали и шумное, сдавленное дыхание оглушили его... Он зажал уши руками, он замер, не в силах понять, что происходит внизу. И стоял так какое-то время – шум как будто усугублял его голодные муки, – а потом его так внезапно погнало вперед, что он чудом не проломил себе череп, скатившись по лестнице, когда ноги подломились под ним.

Остаток пути он прополз, не находя в себе сил разогнуться, и увидел, как крепкий мужчина, подмяв под себя тоненькую фигурку, шипит над ней, не имея возможности впиться в тонкую шею. Кажется, что-то мешало ему...

Глава 5

Март 1900 года (семь лет назад).

Эммери не привыкла бросаться словами, а потому, едва вопрос с Анри де Шанталем решился, задумалась, как исполнить угрозу в отношении мерзкого типа, что застал ее в кабинете Геваля и доставил к нему на плече, будто мешок с перезревшим бататом.

Не то чтобы он чересчур занимал ее мысли, однако Эммери намеревалась опробовать свои силы в охоте на вурдалаков, и этот тип идеально ей подходил. От отца с матерью она знала, что Джеймса Рэдклифа среди задержанных не было, а значит, он скрылся и затаился в одном из убежищ.

Некоторые из подсмотренных адресов она до сих пор помнила наизусть.

Что, если наведаться в те места и отыскать этого гада?

Сказано – сделано.

Нож с серебряным полотном она купила в ломбарде на Амадеус-стрит, куда заглянула во время прогулки с мисс Томпсон. Журналистка, к слову сказать, предала ее, выложив планы Эммери в отношении месье де Шанталя сначала инспектору, а потом – лорду Гилфорду. Той прогулкой она заглаживала вину, пытаясь уверить «ребенка», что тем самым сделала только лучше...

Мысленно Эммери соглашалась с мисс Томпсон, но вслух благодарностей не высказывала: демонстративно хмурила брови и большую часть пути просто молчала. А в ломбарде мисс Томпсон пообещала, что купит ей что угодно в знак примирения...

Эммери выбрала тоненький нож для вскрытия писем.

Она очень надеялась, что дарительница не догадается, с какой целью она сделала этот выбор.

И, кажется, Эшли, действительно, не догадалась...

При всей ее проницательности мисс Томпсон не могло прийти в голову, что тринадцатилетний ребенок отправится ловить монстра с одним лишь ножом для вскрытия писем.

А Эммери каждый день выскальзывала из дома и обследовала чаще всего пустующие дома, адреса которых видела в документах Геваля в его кабинете. На пятый день поисков ей, наконец, улыбнулась удача...

Если, конечно, встречу с вампиром-убийцей можно назвать таким словом.

Этот тип, должно быть, давно заприметил ее: еще когда девочка, выйдя из кэба, расспрашивала прохожих, как отыскать нужный адрес. Район то был тихим, не в пример Уайтчепелу или Сити, и люди здесь попадались нечасто, но даже тогда, шагая средь белого дня по ухоженной улочке, Эммери ощущала тревогу. Тяжелый взгляд, как она поняла несколько позже, давил на нее...

Дом, который разыскивала она, стоял последним в ряду однотипных строений под черепичными крышами. Одичавший, заросший сорняком сад не позволял усомниться в заброшенности жилья...

Эммери все равно постучала. Из вежливости, должно быть. Свое появление все равно от вампира не скрыть: слух у них преотменный. Ей, конечно, никто не ответил, и Эммери, обойдя дом по кругу, отыскала незапертое окно...

В тот момент, когда она лезла в него, вампир, преследовавший ее, и набросился сзади.

Грубо толкнул ее внутрь, так что Эммери больно ушиблась об пол, а потом без лишних усилий выкрутил руку с ножом.

Оружие звякнуло об пол, и вампир оттолкнул его в сторону...

– Что, хотела меня победить своей зубочисткой? Глупая дрянь.

Он рванул ворот платья, уже предвкушая обед, но зашипел, увидав на Эммери чокер из серебра.

– Попробуй, укуси, гад, – злорадно отозвалась она.

И судорожно забилась под ним, но вампир держал крепко, не выбраться.

А потом появился второй...

Вернее, тот самый, которого Эммери и искала.

Выглядел, к слову, он совершенно ужасно: запавшие, чуть живые глаза, пересохшие губы и кожа серого цвета. Курчавые волосы, прежде идеально уложенные, висели бесцветными прядями вдоль осунувшегося лица...

Такого и убивать было стыдно – сам бы издох через день или два.

– Кто ты? – прошипел первый вампир. Но ответа не стал дожидаться: – Вижу, ты совсем плох. Подсоби с этой тварью: на ней серебряные браслеты и чокер. Сорвем их – и всласть попируем!

В тот момент Эммери поняла, что это, должно быть, конец: вспомнились крепкие пальцы, сжимавшие ее горло, и холодный, насмешливый взгляд. Такой, как Джеймс Раклиф, не пожалеет ее... Скорее захочет прикончить в отместку за своего мастера.

– Только посмей ко мне прикоснуться! – бравируя процедила она. – Ты труп, если тронешь меня...

Умирать не хотелось. Совсем! Она выжила среди адского пекла войны, она умертвила Геваля но, если ей суждено умереть в этом доме, сейчас, она примет свою участь с достоинством.

Эммери вскинула подбородок... и почти в тот же миг заработала оплеуху, от которой провалилась во тьму.

… Очнулась, быть может, через минуту-другую – звенело в ушах, ныли ушибленные плечо и колено, а еще... кто-то как будто водил по лицу языком... Не шершавым, какой бывает у кошек, а вполне себе гладким и влажным.

Сердце Эммери встрепенулось в груди...

Кто и что сейчас делает с ней?

Она замерла, не решаясь пошевелиться, пока что-то не грохнулось рядом, и касания прекратились.

Девочка приоткрыла глаза...

Ни злобной твари, преследовавшей ее, ни Джеймса Рэдклифа рядом не было. А вернее, ни тот, ни другой... не выглядели живыми... Эммери села и оценила картину: вампир номер один был заколот ее же ножом, вампир под номером два... просто без чувств валялся с ней рядом.

Не он ли и грохнулся здесь секунду назад, перед тем, как ее перестали... Она коснулась разбитой губы. И неожиданно покраснела...

Ну уж нет, вампир вряд ли бы стал вылизывать ее рану, вместо того, чтобы впиться в яремную вену!

Но первого гада кто-то все же убил... Вряд ли он сам всадил нож себе в спину.

Неужели... Она посмотрела на молодого вампира.

«Никакой жалости! – прошептала она. – Если он что-то и сделал, то точно не ради меня... Просто не собирался делиться».

На этой мысли она выдернула из мертвого тела свой серебряный нож и, подступив к Джеймсу Рэдклифу, ткнула им же в его яремную вену. Прикрыла глаза, собираясь с силами для удара, но силы... не приходили... То ли от пережитого ужаса, то ли от голода, что скрутил ей нутро, руки тряслись, и решимость усилить нажим так и не приходила.

Глава 6

– Ребенок, ты не только совершенно бесстрашна, но и глупа, – процедили холодные, бледные губы. – Безрассудная храбрость не есть добродетель. Откуда ты вообще такая взялась?

Джеймс Рэдклиф окинул девочку взглядом. В целом обычный нескладный подросток с неприлично поддернутой юбкой... Любую матрону с Мэйфера хватил бы удар при виде подобного безобразия, но эта мисс вряд ли леди, скорее всего два вампира ее подобрали в какой-нибудь подворотне: настолько сильно заигрались в семью, что придумали себе дочь.

– Меня зовут Эммери Рютте. Мой отец африкаанс из Капской колонии, мать англичанка. Я родилась и выросла во Фри-Стейт! И стрелять из ружья научилась почти в то же время, что и ходить, а потому, будь у меня револьвер с серебряными патронами... – она замолчала, наконец, вдохнув воздуха, и ожгла Джеймса яростным взглядом.

По всей видимости, концовку он должен был допридумывать сам, хотя что там придумывать: эта бестия без зазрения совести пристрелила б его, владей вместо ножа револьвером.

Джеймсу стало не по себе.

– Так они притащили тебя из Трансвааля? – спросил он, чтобы просто что-то сказать. – Твои настоящие родители живы?

– Никто меня никуда не тащил: я сама по себе, – заявила девчонка. – А родители... Гилфорды меня приняли, мы теперь с ними семья.

– Глупая, у вампиров не бывает семьи.

– Это ты идиот, если думаешь так.

Джеймс восхитился:

– Да ты совершенно безбашенная! – И вскинул руку для оплеухи, но взгляд зацепился за поджившую ранку в уголке ее губ, и он замер… – Первый же кровосос, на которого ты нарвешься, оторвет тебе чертов болтливый язык, – прошипел он, вцепившись пальцами в худенькое плечо. Стиснул так, что девчонка скривилась от боли, но даже не пискнула...

– От команданте Мааса мне и сильнее перепадало, – процедила она.

– Что за Маас? – вскинулся Джеймс. – Что он делал с тобой?

Разжав пальцы, он пытливо следил, как девчонка растирает больное плечо.

– А зачем тебе это знать? Поедешь с ним разбираться? – усмехнулась она. – Лучше пей, пока кровь не свернулась. – Она протянула ему флакон с кровью.

– И все-таки? – спросил он, принимая его.

– Что «все-таки»?

– Все-таки кто он такой, этот Маас?

– Старик, который, возможно, уже давно мертв. Война, знаешь ли, дело такое! – И вдруг вскинула бровь: – Послушай, а почему бы тебе, в самом деле, тоже туда не податься? На войне для вампира раздолье. Там много ваших, я знаю.

– Хочешь избавиться от меня?

Она снова указала на колбу.

– Мне надоело таскаться на скотобойню за этой гадостью для тебя.

Джеймс скривился, ибо догадывался, что кровь не человеческая.

– Так не таскалась бы. Кто тебя заставлял?

– Природное благородство, болван. Я, в отличие от некоторых других, – она сделала многозначительную паузу, – умею быть благодарной за помощь. – Она развернулась, чтобы уйти, но спросила: – Куда делся тот... которого ты убил?

– Полагаю, рассыпался в прах. А что, хотела полюбоваться?

– Просто... спасибо, – сказала она. – Ты меня спас.

Джеймс открыл рот, чтобы откликнуться чем-нибудь колким, насмешливым, но произнес:

– Да как бы... – Он тряхнул головой, потому что озвучить «пожалуйста» было сверх его силы. – Как ты вообще нашла это место? – переменил тему. – Нарочно искала меня? – осклабился самодовольно.

– Много чести, вампир. Я просто... искала такого, как ты. Попрактиковаться с ножом... – Собеседница продемонстрировала свою «зубочистку».

– Согласись, вышло ужасно. Ты жива только благодаря мне!

– А ты – благодаря мне, – не осталась девчонка в долгу. – Свалился в обморок от истощения, как какая-нибудь красотка.

Вот это уже было обидно: Джеймс, конечно, подозревал нечто подобное, но открыто тыкать в него этим позорным моментом...

– Просто ты ядовитая, как поганка, и кровь у тебя хуже яда, – тоже поддел ее Джеймс. Знал, что девчонка смутится, представив, как он пробовал ее кровь...

И ведь смутилась: сделалась ярко-бордовой, сравнявшись цветом с лентою в волосах.

– Я ухожу, – заявила она. – Ты, я вижу, достаточно восстановился, чтобы теперь самому добывать себе пищу. – Она крутанулась на каблуках, взметнув юбкой воздух.

– А как же королевские прихвостни, они живо меня заметут.

– Так ты не трогай людей, и тебя не поймают, – на ходу отозвалась девчонка. – Будь ты умнее, давно бы наведался на скотобойню, а не чах здесь от голода.

– От крови животных у меня несварение.

– Жить с несварением или сдохнуть здоровым – решать только тебе.

На этом девица захлопнула дверь, оставив Джеймса один на один с остывающей кровью в стеклянном флаконе и целым ворохом мыслей в его голове.

На следующий день она не явилась, после тоже.

Джеймс неожиданно заскучал...

Почему она не приходит? Носит флаконы с отвратительной кровью кому-то другому? Или этот «другой» сам отведал ее?

Эта мысль странным образом взволновала его: он ведь даже не знает, остановилась ли эта дуреха. Вдруг продолжает рыскать по Лондону в поисках приключений на свою бедовую голову!

Вдруг какой-то вампир...

Джеймс заметался по дому.

Вдруг ее уже нет в живых!

Как бы ни было страшно, той ночью он вышел из дома. Крался по улицам будто какой-то злодей: вздрагивал каждый раз, когда видел констебля или слышал шаги за спиной. Вжимался в стены, избегал фонарей... В общем, вел себя как совершенный придурок. И все из-за пигалицы с больной головой!

В полночь он отирался у особняка Гилфордов: заглядывал в окна в надежде увидеть знакомую худенькую фигурку, но, как назло, по дому сновали лишь слуги.

Где же эта дуреха?

Какая из комнат ее?

Забраться в дом было несложно – одно из окон на половине для слуг было открыто, – но вдруг Гилфорды, те же вампиры, услышат его. А услышав и изловив, упокоят как мастера?

Нет, умирать не хотелось, особенно из-за девчонки...

Глава 7

Он злил ее, так сильно злил, что Эммери захотелось в очередной сотый раз упокоить его. Всадить в давно мертвое сердце серебряный нож – и дело с концом.

Но вместо этого... она поцеловала месье де Шанталя.

На эмоциях совершенно спонтанно склонилась над ним и коснулась холодных, бесчувственных губ...

Как если бы поцеловала мраморную скульптуру в саду. Но скульптура, согретая солнцем, и то показалась б живее...

А ведь она так наивно мечтала, что поцелуй в самом деле поможет.

Еще до того, как ее раззадорил премерзкий вампир, мысль о живительном поцелуе любви уже много раз приходила ей в голову... Но она не решалась не то чтобы на поцелуй, даже коснуться руки казалось кощунством.

А тут вон как...

От дерзости собственного поступка, от того, что потух последний крохотный лучик надежды Эммери рухнула на пол и зарыдала. Ей было стыдно и гадко, хотелось провалиться под землю и даже чуточку умереть... Изойти потоками слез, пока от нее ничего не останется.

Ни единого воспоминания.

– Ну, ты чего? – Ее неожиданно тронули за плечо. – Прекрати это, слышишь? Чего ревешь как девчонка?

Она дернулась, продирая заплаканные глаза, но это был просто Джеймс Рэдклиф, а вовсе не тот, о ком она было подумала.

Слезы хлынули пуще прежнего.

– Прекрати... ненормальная. Слезами здесь не поможешь!

– Ч-чем тогда? – прорыдала несчастная Эммери. – Ч-чем поможешь?

Она не ждала от вампира ответа, просто озвучила одолевавшие её мысли, но внезапно услышала:

– Если он до сих пор не рассыпался в прах, значит... не знаю, не совсем труп. – Эммери вскинула взгляд и утерла нос рукавом. Это, должно быть, подстегнуло словоохотливость собеседника, так как он торопливо продолжил: – Уверен, есть объяснение такому феномену, просто нужно найти человека...

– Человека?

– Скорее вампира... Ну, знаешь, который немало прожил и всякое повидал...

– Ты знаешь такого?

– Мне всего двадцать пять, и год из них я вампир. По-твоему, я знаком с кем-то столь древним?

– Но ты был приспешником Люциуса Геваля. Неужели ни разу не слышал о ком-то из его уст?

– Мастер был нигилистом, не признающим других авторитетов, кроме своего собственного.

Плечи Эммери снова поникли, слезы побежали из глаз.

– Да прекрати уже, в самом деле, рыдать, – одернул ее Джеймс Рэдклиф. – Не знал, что ты плакса. Думал, ты не такая, как все!

– Вот и брось меня... Я тебя не звала! Уходи. Убирайся, вампир.

– У меня, между прочим, есть имя, – обиделся Джеймс.

Эммери вскинула затуманенный слезами взгляд и настойчиво повторила:

– Вампир. – А потом снова и снова: – Вампир. Вампир. Вурдалак. – И все громче от повторения к повторению.

Она знала, что нужно остановиться, но не могла.

– Да ты совсем без царя в голове. Ненормальная идиотка! – разозлился на нее Джеймс. – Хочешь весь дом перебудить? – Она дерзко глядела в ответ, но замолчать не могла. – Ну смотри, пеняй на себя.

Он вдруг сгреб ее, отдирая от пола, в охапку, водрузил на кровать, где притиснул к себе и зажал рот ладонью.

Эммери дернулась, пытаясь освободиться, но, конечно, напрасно: куда ей тягаться с разозленным вампиром.

Оно, может, и к лучшему – смерть положит конец ее мукам.

Она замерла... и откинула назад голову...

– Дурочка малолетняя, – выругался сквозь зубы вампир.

Его плечо оказалось на удивление удобным. А рука, зажимавшая рот... даже терпимой...

– Послушай, – зашептал вампир ей на ухо, – я такого не понимаю, никогда никого не любил, но, наверное, ты, в самом деле, до чертиков влюблена в этого парня. И мечтаешь его воскресить, или как там еще говорят в отношении полуживого вампира? Но ты ведь не думала, в самом деле, что поцелуй здесь поможет? Так бывает лишь в сказках, да и то в самых скверных. А в реальности все намного сложнее... И если сдаваться после первой же неудачи, то не стоит и жить. Ты сдаешься? – Эммери замерла размышляя. – Если да... я тебе помогу отойти безболезненно... Но, понимаешь, в чем дело: я подумывал взять тебя в ученицы. Научить паре-тройке приемов в борьбе с нами, с вампирами... Думал, тебе пригодится, но, как видится, просчитался.

Его дыхание опаляло ей шею, темные волосы щекотали лицо.

Эммери дернулась...

Сердце лупило по ребрам как оглашенное.

Умирать ей вдруг расхотелось, но вампир и не думал ее отпускать...

– Ты ведь хотела убить меня, помнишь? Если бы я тебя подучил, ты бы... могла попытаться покончить со мной... – Он ткнулся ей за ухо кончиком носа, вызывая мурашки по коже. – И еще, когда ты умрешь, де Шанталь здесь останется совершенно один.

Вот теперь Эммери дернулась со всей силы, заехав вампиру локтем под ребра. Он охнул, но хватку ничуть не ослабил...

Еще и нос ей ладонью зажал.

Эммери замычала, в ужасе понимая, что это конец, что черные мушки перед глазами – предвестники смерти, но трепыхаться уже не было сил.

– Умирать просто, – донеслось до нее тихим шепотом у виска, – жить намного сложнее.

И Эммери провалилась во тьму...

… Очнулась на той же постели в ногах де Шанталя, прикрытая одеялом.

Эммери поглядела в окно: небо слабо светлело, занимался рассвет.

Этот мерзкий вампир пожалел ее, или что?

Хотел бы убить, укрывать точно не стал бы...

Эммери соскочила с постели и торопливо оправила одеяло. Смотреть при этом на де Шанталя она не решалась: казалось, лишив его одеяла, осквернила святыню, а все из-за гада по имени Джеймс.

Почему он ее не убил?

С этой мыслью девочка возвратилась к себе и остаток утра провела, размышляя о случившемся ночью. Джеймс Рэдклиф сказал, что хотел научить ее, как сражаться с вампирами. Обманул или нет?

Отец был по-прежнему чересчур занят в ведомстве королевы, чтобы взяться ее обучать, а даже найди он для этого время, все равно бы сказал, что она еще слишком юна для чего-то подобного.

Глава 8

Он уловил ее запах задолго до появления девочки у дверей его дома.

Все утро гадал, а появится ли она...

Что, если нет и она рассердилась на его вчерашний поступок?

Он как-никак придушил ее в воспитательных целях... Посчитал, что угроза преждевременной смерти живо избавит ее от желания умирать.

И мисс Эммери Рютте не разочаровала его: шагала уверенно, твердо и в дверь постучала с размахом. Правда, он не открыл: улизнул через заднюю дверь и опомнился только кварталом спустя...

Что, собственно, он творит, остолоп?

Почему трусливо сбежал, когда ждал ее целое утро?

Что за ребячество в двадцать пять лет?

Та девчонка и то разумнее Джеймса в свои щенячьи года.

Таким образом, отчитав себя, как мальчишку, он придумал прикупить в кондитерской сконов и вернуться как ни в чем не бывало с приношением дружбы.

И план удался...

Джеймс обзавелся новым другом и целью. И жизнь неожиданным образом заиграла новыми красками!

– В твоем доме невообразимый бардак. Все вокруг подавилось в пыли! Как ты здесь дышишь?

– Вампиры не дышат.

– Очень за тебя рада. Неси метлу, пока я здесь не задохнулась!

Избалованный отпрыск богатой семьи, ни разу в жизни не державший ничего тяжелее бильярдного кия, Джеймс, как послушный болван, сметал по углам паутину.

– Тебе не кажется, что атмосфера гнетущего запустения для вампира привычней упорядоченного комфорта? – вопрошал он с умным видом заправского гуру.

– Не знаю, как у вампиров, а люди вроде меня предпочитают чистоту и порядок, – парировала девчонка и смахнула на Джеймса целое облако пыли с серванта.

Он посерел от досады:

– Ты это наррррочно? – прорычал он. – Знаешь, как дорого стоил этот костюм? Да твоим Гилфордам и не снилась подобная сумма.

Девчонка пожала плечами.

– Я думала, ты стащил его где-то... – усмехнулась она, и Джеймса аж перекосило.

– По-твоему, Джеймс Рэдклиф наденет костюм с чужого плеча?! За кого ты меня принимаешь?!

– За одинокого, всеми брошенного вампира?

Да она издевалась над ним.

– У меня есть семья, – неожиданно признал он. – Я не настолько ничтожен, как тебе кажется.

– Хорошо.

Вот и все, чем на сделанное скрепя сердце признание откликнулась бессердечная Эммери Рютте и продолжила сметать пыль. Причем снова на Джеймса...

Почему он все это терпел, одному богу известно!

Может, в самом деле, был одинок и несчастен, и боялся снова остаться один, как было до появления в доме этой дурехи с метлой?

По правде, Джеймс не привык к одиночеству: он с младенчества был окружен нежной заботой любящих нянек, служанок, семьи. В силу приветливого характера он легко завоевывал человеческие сердца, люди охотно тянулись к нему. Чем Джеймс и пользовался, черпая в преклонении силу и бодрость...

Волк-одиночка – это было не про него. Быть частью роя, вечно жужжащего, суетливо-спешащего – вот где была его вотчина. Именно потому Джеймс обожал свою жизнь в обществе неовампиров...

Там он был на своем месте.

Но с крушением планов Люциуса Геваля Джеймс утратил свой улей, остался один, и только рядом с бесстрашной девчонкой, как ни странно, опять нашел свое место.

– Ты слишком шумная, – заявил он ей однажды. – Топаешь так, что болит голова. С твоей грацией африканского носорога тебя иссушит первый же вампир!

– Не оскорбляй носорогов! – девочка ткнула в его сторону пальцем. – Носороги довольно приятные, если не злить их.

– Вот видишь, в этом ты с ними тоже похожа.

Джеймсу нравилось задирать мисс Эммери Рютте. Она была дерзкой, непредсказуемой и немного того. С сумасшедшинкой. С ней ему никогда не было скучно. Даже помывку полов она превращала в веселое приключение...

Что уж там говорить об их совместных уроках: на них она презабавно размахивала руками, ни дать ни взять ветряная мельница – лопастями, путалась в юбке, разбивала колени об пол и при этом с такой злостью глядела на Джеймса, словно он ей нарочно ставил подножки.

– Ножевой бой – то же, девочка, фехтование, а ему в один миг не научишься. Полагала, достаточно взять в руки нож – и дело с концом? Как бы не так. Поднимайся и продолжай!

– Однажды я вырежу тебе сердце, вампир, – глядела исподлобья девчонка.

– Не будь чересчур кровожадной, Лакрица: ярость мешает в бою.

Она раз за разом кидалась на него, норовя оцарапать хоть чирком, но Джеймс все равно оказывался проворней. Он как-никак с юных лет занимался фехтованием и борьбой... Отец полагал владение шпагой – аристократичным занятием.

– И все-таки я для начала разобью тебе нос.

– Для начала перестань путаться в юбке! – ерничал Джеймс.

В один из дней девчонка велела:

– Найди мне штаны. – Да таким тоном, словно он ей слуга.

– А больше ты ничего не желаешь? – вкрадчивым тоном обратился к ней Джеймс.

Эммери вскинула голову.

– Из-за юбки я снова и снова проигрываю тебе, а я желаю реванша, – отозвалась она.

Джеймс прищурился усмехнувшись и примерился к рукояти ножа. Вжик – и юбка мисс Рютте сделалась на пять дюймов короче! Она разве что вскрикнуть успела...

– Вот и все, теперь юбка тебе не мешает.

Эммери побагровела, аромат ее крови защекотал Джеймсу ноздри. Может, он потому и сердил ее постоянно, что подсел, как курильщики опиума, на свой собственный персональный наркотик?

– Ты с ума сошел?! Как мне теперь вернуться домой? – взорвалась девчонка. – Если мама это увидит...

– Так не показывайся ей на глаза, – равнодушно прервал ее Джеймс. И велел: – Нападай. Докажи, что дело не в навыках, а, действительно, в длине юбке! И тогда я куплю тебе брюки. Обещаю, малышка.

Дважды просить не пришлось: Эммери кинулась на него разъяренною кошкой. Джеймс уклонялся, но как-то лениво: аромат ее крови кружил ему голову. Он, должно быть, давненько не ел, пора было наведаться в заведение Тары Уивер на Тэккерей-стрит... Чего доброго, вцепится девочке в глотку: пахнуть так сладко – преступление с ее стороны.

Глава 9

Он прогнал ее, потому что обиделся за порез?

Ему не понравилось, что какая-то человечка оказалась проворней вампира?

Эммери возвратилась домой в расстроенных чувствах и напрямую отправилась изливать свою душу Анри де Шанталю.

– Этот бездушный вампир... эта скотина кровососущая... – в сердцах выпалила она, но осеклась, ибо представила строгий взгляд собеседника. – В общем, этот уро... эээ, Джеймс прогнал меня ни с того ни с сего. И как раз в тот момент, когда я начала делать успехи! – Эммери стиснула кулаки. – Если бы только вы знали, сколь многому я научилась... – Она опустилась на стул с поникшею головой. – Как видите, я не сижу сложа руки, я тренируюсь, учусь. Я намерена сделать всё, чтобы найти верный способ пробудить вас от сна! И для этого я должна быть готова столкнуться с вампиром, даже самым коварным и сильным, и остаться в живых. Джеймс говорит, это очень даже возможно, просто нужно стараться! И я старалась... – простенала она. – Я очень старалась. Но вместо того, чтобы меня похвалить, этот болван разозлился, когда я едва прикоснулась к нему... Еще и юбку испортил. Мне пришлось возвращаться домой, обернувшись по ногам в скатерть. У горничной чудом не случился припадок, когда она увидала меня... – Эммери захихикала против воли, припомнив этот момент. – А между тем в укороченной юбке я бы порезала Рэдклифа на куски.

В тот момент слабо скрипнула дверь, и Эммери обернулась.

– Так и знала, что найду тебя здесь, – обратилась к ней леди Гилфорд входя. – Ты сегодня опять выходила?

– Гуляла в парке.

– Одна? – Эммери потупила глаза. – Ты ведь знаешь, как это воспримут местные кумушки, если узнают. Такое поведение неприлично для воспитанной юной мисс! – попеняла девочке мать.

Эммери слышала те же слова уже множество раз и каждый раз отвечала одно:

– Я буду стараться не опозорить вас, мэм.

Миледи печально ей улыбнулась:

– Дело вовсе не в этом, ты ведь понимаешь, не так ли? – сказала она. – Мы просто хотим, чтобы ты была счастлива. Чтобы привыкла к своей новой жизни и не чуралась того, кто ты есть!

– Я сделаю все, что смогу. Извините меня!

Эммери поглядела на де Шанталя, который только благодаря ее выходке находился в особняке Гилфордов, а не в могиле. И, наверное, данное обстоятельство хозяевам не особенно нравилось, но ради Эммери им приходилось мириться с неуютным этим соседством.

– Тебе не за что извиняться, – произнесла леди Гилфорд. – Просто мы за тебя беспокоимся, вот и все. – Она приобняла дочь за плечи и притянула к себе. – Он все тот же, – заметила, глядя с ней на виконта. – Не жив и не мертв. Очень странное состояние!

– Вы когда-нибудь слышали о таком? – ухватилась за возможность вопроса мисс Гилфорд.

Миледи покачала головой.

– Я изучила множество книг, выискивая в них информацию о чаше из афинского храма, но ни в одной не встречала даже упоминания о чем-то подобном, – сказала она. – Будь Анри человеком, мы бы назвали этот сон летаргическим, но для вампира с серебряной пулей в груди такой сон не свойственен...

Эммери возразила:

– В человеческих книгах вряд ли много написано о вампирах. Чаще всего в них полно домыслов. – И спросила: – Но что, если кто-то из древних вампиров сталкивался с подобным и знает ответ?

Собеседница странно на нее посмотрела.

– Если кто-то из них и знает ответ, вряд ли он даст его нам. – Она стиснула девочке руку: – Обещай не рисковать собой понапрасну! Безрассудные авантюры не доведут до добра.

Если под безрассудством миледи Гилфорд подразумевала свидание Эммери с древним вампиром, то вряд ли дочь могла обещать, что воздержится от него.

– Никаких авантюр, – скрестив пальцы, пообещала она. И тут же спросила: – Помните, старца, о котором рассказывал нам месье де Шанталь?

– Того вампира, что его обратил?

– Да, старик из пещеры.

– И что?

– Месье никогда не называл его имени?

– Насколько я помню, Анри его даже не знал, – ответила леди Гилфорд. – Но почему ты спрашиваешь о нем? – обеспокоилась она вдруг.

Эммери бы предпочла промолчать, но страшилась, что недомолвки насторожат Гилфордов, и Эммери, чего доброго, запретят вовсе показываться из дома.

– Я подумала, тот старик долго пожил и многое повидал... Что, если он что-нибудь знает о состоянии месье де Шанталя?

– Даже если и так, нам его никогда не найти: этот вампир не из тех, кто охотно выходит из тени. Не стоит напрасно мечтать, что он поможет Анри...

– Но месье – его сын. – Эммери стиснула руки. – Они долгое время прожили вместе и, наверное, старцу не безразлична судьба его собственного творения.

– Мне жаль тебя разочаровывать, дорогая, но вампиры – не люди, их кровные связи не так прочны, как у обычных людей. Быть может, тот старец уже даже не помнит о таком человеке, как Анри де Шанталь!

Эммери категорически не была с этим согласна, но покорно кивнула:

– Возможно, вы правы, – сказала она. Но сама загадала однажды найти старика и выведать все для спасения месье де Шанталя.

Миледи же завела разговор о другом:

– Завтра ночью кровавое полнолуние, – сообщила она. – Самое время, чтобы избавиться от проклятия...

– Значит, вы наконец-то решились?

– Здесь нечего было решать, – улыбнулась миледи. – Мы давно мечтали вернуться к утраченному когда-то и тянули лишь потому, что Адам был занят в ведомстве королевы, устраняя угрозу со стороны настроенных радикально вампиров. И пусть еще все равно предстоит много работы, мы хотим продолжать ее, будучи снова людьми!

Эммери посмотрела на бледную, хрупкую девушку, выглядевшую немногим старше нее, но прожившую долгую-долгую жизнь.

– Вам не жаль расставаться с бессмертием? – спросила она.

Миледи Гилфорд заправила прядку волос ей за ухо.

– Бессмертие утомляет, малышка, – отозвалась она. – Лучше прожить одну, но счастливую жизнь, чем десять несчастных. Итак, завтра вечером у фонтана в саду! Не забудь.

Глава 10

Джеймс выскочил из борделя, на бегу утирая окровавленный рот.

Что-то на уровне интуиции гнало вперед, не позволяя остановиться...

Все расстояние от Тэккерей-стрит до небезызвестного Блумсбэри, а это ни много ни мало десять кварталов, он пробежал спорым аллюром, ничуть не запыхавшись...

Замедлился только на углу Камдена, торопливо решая, в каком направлении двигаться дальше.

И устремился по Харрисон-стрит к Садам святого Георгия...

Так, плутая по улицам с обезумевшим от волнения взглядом, он оббежал весь район, вплоть до самого Сохо, и, воротившись назад, припал спиной к фонарю на пересечении Рассел-сквер и Вобурн-плейс.

Если бы сердце его все еще билось, оно бы, наверное, лопнуло в тот самый миг от бешеной перенагрузки. Джеймсу казалось, от тока крови внутри его тела звенит в ушах и мушки скачут перед глазами... И пусть это было физически невозможно, в груди тоже ныло.

Эти чертовы фантомные боли!

Он со всей силы приложил себя в грудь кулаком, но это, конечно, не помогло.

Лишь еще больше рассердило его: где эта глупая идиотка мисс Гилфорд? Неужели сидит себе преспокойненько дома, а он, глупец, возомнил себя принцем на белом коне, в котором она так нуждается.

Новый удар по стойке чугунного фонаря немного привел его в чувства.

Домой... срочно домой... И выбросить все эти бредни из головы!

Со стороны парка раздались голоса...

– Эй, красотка, кого здесь высматриваешь? Уж не меня ли по счастливой случайности?

Ответил мужчине звонкий девичий голосок, от которого в груди Джеймса что-то болезненно дернулось.

– Юнцы, вроде вас, мне абсолютно неинтересны. Простите. – Собеседница, по всему, предприняла попытку уйти, но ей не позволили.

– Значит, нравятся мужчины постарше. – Говоривший заступил ей дорогу. – Насколько старше?

Его вкрадчивый голос и пронзительный взгляд не походили на праздное любопытство блудливого денди.

– Сотен эдак на две или три... – отозвалась девчонка. – Знаешь кого-то похожего?

Парни, а их было трое, взяли девчушку в кольцо.

– Что, если знаю? Не забоишься увидеться с ним?

«Откажись! – взмолился мысленно Джеймс. – Откажись, идиотка», но Эммери, ясное дело, не вняла его молчаливой мольбе и улыбнулась парням:

– Не забоюсь. Познакомь меня с ним!

Джеймс застенал и тут же примерился взглядом к каждому из вампиров: вряд ли они в совершенстве владеют клинком. Он бы легко справился с ними, весь вопрос в том, как на это отреагирует мисс Эммери Рютте... Вряд ли скажет спасибо за спасение своей жизни, скорее обвинит его в том, что из-за вмешательства Джеймса упустила возможность поговорить с Древним, а значит, выяснить, как спасти де Шанталя.

Между тем собеседник мисс Гилфорд сказал:

– Кто я такой, чтобы отказывать женщине в просьбе? – И с нарочитой галантностью поцеловал Эммери руку.

Вот ведь скотина какая!

Пальцы Джеймса стиснулись в кулаки, но он усилием воли сдержал кровожадный порыв.

– Позвольте, мисс, мы вас проводим, – произнес другой молодой человек. – Далеко идти не придется.

Они подхватили Эммери под руки и повели, как преступника под конвоем, прочь по Вобурн-плейс.

Джеймс направился следом...

Прошли они, в самом деле, немного, и у дома с железной решеткой, чьи окна, ярко светящиеся в ночи, привлекали внимание всякого путника, замедлили шаг.

– Вот мы и на месте.

Спутники Эммери постучали: два быстрых и два коротких удара. Условный сигнал. Дверь отворилась, и бледный дворецкий впустил троицу вкупе с мисс Рютте в освещенный холл...

Дверь снова захлопнулась, отсекая их от наблюдавшего за ними из темноты Джеймса Рэдклифа.

Как теперь быть?

Впрочем, Джеймс был не из тех, кто долго и муторно обдумывает свой следующий шаг: он действовал чаще по первому побуждению.

И в данный момент все его существо рвалось за девчонкой в темно-малиновом платье.

Он оказался у двери и постучал буквально в долю секунды...

Дворецкий окинул его пристальным взглядом, но условный стук, видимо, убедил его, что мальчишка – не посторонний: он посторонился, пропуская его.

– Я отстал, – кинул Джеймс совершенно невозмутимо. – Уверился, что за девочкой не следили. Проводи меня!

То ли здесь было так принято, то ли Джеймс хорошо сыграл свою роль, но дворецкий без единого слова провел его по коридору и толкнул дверь...

Джеймс оказался в библиотеке, за спинами собравшихся в ней вампиров, взиравших на высокого человека и девочку у большого стола в центре комнаты.

– Итак, дитя, для чего ты искала меня? – обращался к Эммери этот мужчина по-отечески нежным голосом. – Полагаю, желаешь стать частью нашей семьи... Приобщиться к бессмертию.

Эммери вскинула подбородок.

– Бессмертие сильно переоценивают, – заявила она. – Мне оно ни к чему.

Брови ее собеседника вскинулись. Он поглядел на присутствующих с улыбкой, призывая их как бы в свидетели глупой сентенции, высказанной девчонкой.

– Что же, по-твоему, лучше бессмертия? – спросил он. – И зачем в таком случае ты искала меня?

Джеймс невольно напрягся, ожидая, что скажет мисс Рютте. Показалось вдруг важным услышать ответ...

– Моя мать говорит, что одна счастливая жизнь стоит тысячи несчастливых, – отозвалась мисс Рютте. – А счастье, по ее мнению, – в любящей, крепкой семье. Быть семьей это важно! – присовокупила девчонка.

Вампир усмехнулся:

– Ты так наивна, дитя. – Он вскинул ладонь, словно хотел потрепать Эммери по волосам, но она ожгла его упреждающим взглядом, и он передумал. – И все-таки для чего ты искала меня? Неужели нуждаешься в папочке?

Публика разразилась смешками и едва сдерживаемым хихиканьем. Джеймс раздражился на них, и на глупую эту девчонку, что своими безумными, на его взгляд, речами вызвала на себя шквал насмешек.

Семья? Она, в самом деле, верит в подобное?

Вот ведь глупый ребенок.

Глава 11

В тот момент, когда Древний стиснул Эммери горло, она впервые по-настоящему поняла, какую сделала глупость, явившись в вампирское логово с одним-единственным ножичком для разрезания писем.

На что она, право слово, надеялась? На свою пресловутую удачливость, так часто выручавшую ее в Трансваале? На быстроту своих рук? На внезапную помощь? На что?

Прав был Джеймс Рэдклиф, называя ее «ненормальной девчонкой». Такой она, видимо, и была, хотя упрямо не желала признавать очевидное!

… А потом она будто в чаду бежала по улицам Блумсбери не разбирая дороги, и надежная, пусть и холодная, будто мрамор, рука направляла ее, не позволяя упасть и сбиться с пути.

Все так же, как есть, на бегу, Джеймс кликнул кэб и закинул ее на сидение одним быстрым рывком. Через час они молча вошли в двери дома на Харли-стрит и заперлись на замок...

За все это время не сказали друг другу ни слова, и Эммери, не пойми почему, стушевалась перед вампиром. Может быть, понимая, что он ее спас, понятия не имела, как высказать благодарность?

Джеймс зажег свет.

– Хочешь выпить? – вдруг спросил он, вынимая из серванта графин с темно-коричневой жидкостью.

Эммери будто очнулась от сна...

– Выпить? – недоуменно повторила она.

Джеймс встряхнул жидкостью в высоком графине и плеснул ее тонкой струйкой в стакан.

– Ром. Отменный ямайский, – пояснил он и протянул ей стакан.

Рома Эммери никогда не пила, как не пила ничего, крепче сидра (ей просто не позволяли), но раз Джеймс предлагал...

Она обхватила стакан, но вампир и не думал его отпускать: глядел на нее из-под челки двумя безднами глаз и молчал.

Эммери стало не по себе. Притихшее было сердце опять зачастило в груди...

– Зачем вампиру пить ром? – немного нервно спросила она. – Вы разве пьянеете?

– Это скорее привычка.

Он разжал пальцы, выпуская стакан, и Эммери поднесла его к носу, вдыхая ядреный, терпко-приторный аромат.

– Что, будешь пить или нет? – спросил он, следя за ней тем же пристальным взглядом.

Пить алкоголь не хотелось, но Эммери, пересиливая себя, пригубила чуток и закашлялась. От полыхнувшей по гортани огненной смеси из глаз брызнули слезы... Она едва удержала стакан – Джеймс его вовремя подхватил и одним длинным глотком влил в себя содержимое.

– Какой же ты все же ребенок, – в сердцах кинул он, и Эммери поняла, что он зол. Очень зол! На нее.

– Извини, – едва слышно пропищала она. – И спасибо.

Джеймс шибанул кулаком по столу.

– Глупая идиотка! – прошипел яростно. С чувством! – Думаешь, мне нужны твои извинения и благодарность?

– Что тогда тебе нужно? – В комнате сделалось тихо-претихо, даже сверчки за окном будто разом притихли. – На днях ты прогнал меня... а теперь снова спас... Чем я могу тебе отплатить?

Джеймс смотрел на нее, смотрел не мигая, как ей показалось, на ее шею. На подсохшую ранку на ней, оставленную вампиром!

Он хочет испить ее крови?

Она невольно сглотнула, и пульс опять участился.

– Ты предо мной в неоплатном долгу. И теперь станешь делать, как я говорю! – отозвался холодным, неприветливым тоном.

– И что же мне делать?

– Никогда больше не совершать таких идиотских поступков, как тот, что сегодня! – гаркнул Джеймс, приложив стаканом о стол.

Стекло треснуло, брызнула кровь... Эммери охнула и подалась к нему.

– Совсем ненормальный, такое творить?! – заорала она.

Схватила его раненую ладонь, оценивая степень порезов.

– Прекрати, еще грохнешься в обморок, – попытался вырваться Джеймс, но Эммери не пустила.

– Я на войне видела раны похуже. И перевязку делать умею! У тебя есть бинты?

Джеймс усмехнулся.

– На мне и так все затянется, не дури.

Кровь, действительно, больше не шла и порезы сделались меньше.

– А здесь тогда что? – Она поймала его правую руку.

Все время, пока они с ним бежали по Блумсбери, спасаясь от преследования вампиров, Эммери ощущала глубокие борозды на ладони, удерживающей ее. Тогда она лишь отстраненно отметила это, но теперь...

– Это просто ожог.

– От серебряного ножа? – догадалась она.

– Неважно. – Джеймс выдернул руку.

– Они тоже затянутся, как и все остальные?

Молодой человек стиснул пальцы в кулак и снова разжал, глядя на собственную ладонь.

– Некоторые раны никогда не затягиваются, – произнес он, и Эммери поняла, что он имеет в виду что-то большее, нежели просто физическое увечье.

– Позволь посмотреть, – попросила она. – Возможно... я могу что-то сделать.

– Ничего ты тут не сделаешь. Просто не будь идиоткой и больше не совершай безрассудств… без меня!

– А с тобой можно?

– Если я посчитаю необходимым.

– Значит, теперь мы напарники?

– Кто?

– Напарники. Те, что работают вместе!

– Я не работаю с малолетними неумехами. Повзрослей для начала и отточи свои навыки в ближнем бою!

– А когда то и другое случится, мы станем напарниками?

– Возможно.

Эммери поняла, что он больше не сердится на нее и радостно улыбнулась.

– Обещаю быть паинькой, – пообещала она. – Только не прогоняй меня больше.

Джеймс странно на нее посмотрел: казалось, пытался понять, что скрывается за сказанными ею словами. Но Эммери думала именно то, что сказала: когда Джеймс прогнал ее два дня назад, она вдруг ощутила себя совершенно несчастной и одинокой. Будто в мире, полном людей, не нашлось никого, кто бы понял ее так, как он...

Даже родители, как бы сильно они ни любили ее, совершенно не понимали, чего Эммери по-настоящему надо.

И уж точно не предложили бы ей в сердцах рома!

– Приведи в порядок... лицо, – Джеймс коснулся собственной шеи и отвел взгляд, – и убирайся домой. Что, если Гилфорды уже ищут тебя?

Эммери охнула: ночь Кровавой луны. Она ведь сегодня!

– Который час?

– Начало двенадцатого. А что?

Глава 12

После случая в Блумсбери «шальная Лакрица» несколько присмирела – наверное, осознание близкой смерти окоротило ее, – а потому жизнь Джеймса потекла без каких-либо видимых потрясений. Он даже поверил, что так будет всегда...

Пока однажды не посетил старый паб на задворках Ист-Энда. В нем собирались трудяги из Докленда и ирландские иммигранты, а еще время от времени появлялись вампиры... Но Джеймс приходил сюда не из-за них: ему нравилось время от времени потолкаться среди обычных людей, послушать их разговоры, прощупать, чем дышит мир. Запертый в своем доме один на один с одиночеством и гнетущими мыслям, он подчас ощущал, что дичает, превращаясь в угрюмого старика...

Если бы не визиты мисс Гилфорд, он бы и вовсе превратился в анахорета.

В тот день в шумном пабе, тонущем в клубах сизого дыма от курительных трубок, он услышал, как какой-то трудяга говорил за соседним столом:

– Слыхали, вчера у Лондонского моста выловили беднягу с разорванным горлом? – Вокруг зашумели, подтверждая, что новость никому не в новинку. – Говорят, это сделал... вампир... – Говоривший понизил тон голоса. – Город снова, как и полгода назад, взволнован происходящим.

– А вы верите, что тогда дело было в вампирах? – спросил кто-то с толикой скепсиса в голосе. – Может, это были лишь байки...

– Байки?! Старый ты идиот, Билли О'Рурк. Тогда сама королева едва не сделалась жертвой вампира. Эти твари хотели ее обратить и сделаться властелинами мира, но, да хранит ее Бог, королеву вовремя предупредили. Помните, Люциуса Геваля? Из-за него тогда Лондон стоял на ушах, вот он-то и был настоящим вампиром, главарем заговорщиков.

– Да брехня это все.

– Быть такого не может.

– С трудом верится.

– Ну и не верьте, а потом придут эти твари и высосут вашу кровь, – громыхнул кружкой вдохновленный оратор.

Джеймс насмешливо фыркнул, к счастью, этого не расслышали за соседним столом.

– Тогда, в самом деле, в Лондоне происходили странные вещи, – подхватил осторожно кто-то другой. – Многие пропадали неизвестно куда... Кто-то после вернулся, а кто-то сгинул с концами.

– А те, что вернулись, что они говорят?

– Я лично ни с кем из вернувшихся не знаком, но мой кузен знает женщину, так вот ее дочь... объявилась однажды посреди ночи... Бледная-бледная, на ногах едва держится, рассказала, у нее каждый день брали кровь на прокорм вампиров.

– Прям так и сказала?

– Богом клянусь, – перекрестился рассказчик.

– Ужас какой.

Джеймс снова фыркнул, но уже менее вдохновленно. Все-таки доля правды в словах говоривших была, и довольно значительная...

– Так что же, вампиры действительно существуют?

– А ты все еще сомневаешься?

– Просто... жутко представить, что рядом с простыми людьми живут эти твари... Может, прямо сейчас слушают наши речи...

Вся компания, как один, обернулась, обозревая зал паба, и Джеймс с широкой улыбкой отсалютовал им початой кружкой.

– Да нет, – произнес один из мужчин, – вампиры ведь прячутся в темноте. Солнечный свет для них – зло!

– Зло, говоришь? А как же Геваль, он появлялся и днем: двигал речи прямо у статуи Веллингтону в Гайд-парке. Я и сам, что душою кривить, ходил его слушать!

– Так, может, тогда он и не был вампиром?

– Если нет, в таком случае почему королевская гвардия после смерти Геваля рыскала тут и там, как какие-нибудь ищейки? – Все молчали, и говоривший покивал головой: – Э, нет, клянусь своей бородой, дело там было нечисто. И сейчас от утопленника с разорванной глоткой идет тот же душок!

Один из молчавших и не вступавших до этого в разговор теперь произнес:

– Ходит слух, что сама королева отдала особый приказ о создании тайной полиции по отлову вампиров.

Выпивохи переглянулись.

– Да вранье это все... – возразил один из мужчин, но как-то неубедительно.

– И зачем они их отлавливают? – осведомился другой.

– Ясно дело, чтобы убить. Вбить осиновый кол прямо в грудь – и адью! Что еще с этими тварями делать?

Джеймс невольно скривился, слушая эти речи, и процедил одними губами.

– Вот ведь глупые недомерки.

Через Эммери он был прекрасно осведомлен, что королева, действительно, учредила особый отдел по борьбе и контролю за кровососущими, но в обязанности его сотрудников не входило вбивать осиновые колья во всех без разбора вампиров. Эммери уверяла, что лорд Гилфорд, сам будучи прежде вампиром, никогда бы подобного не допустил... И пусть Джеймс был достаточно циником, чтобы не верить в добрых людей, Лакрице он все-таки доверял.

– А что, считаешь, они неправы? – вдруг подсел к нему парень, кивком головы указавший на болтливых соседей. – По Лондону ходит слушок, что на вампиров готовят облаву.

Джеймс присмотрелся к парнишке: в дымном смоге полутемного паба он казался полупрозрачным, как призрак.

Определенно, вампир.

– Простые страшилки для малых детей, – откликнулся Джеймс.

– С чего такая уверенность?

Направление разговора и особенно тон не понравились Джеймсу. Он выпустил кружку, собираясь уйти, но напоследок постучал себя согнутым пальцем по голове:

– Эта штука дана мне не просто как украшение: я умею ей думать – не только сплетнями побираться, как нищий на паперти. – И он плавно поднялся на ноги. – Доброго сна, – пожелал, выбираясь из паба на темную Рэккери-стрит.

Шел, размышляя об услышанном в пабе, особливо об утопленнике с разорванной глоткой, и гадал, что за тварь так некстати подставляет всю вампирскую братию. Вот бы его самого изловить, да поддать серебром прямо под ребра...

Неожиданно Джеймса насторожили шаги... Он бы расслышал их раньше, не будь чересчур погружен в свои мысли.

За ним кто-то шел.

Возможно, от самого паба.

Кто и зачем?

Он замер, вглядываясь во тьму, но преследователь не спешил показаться.

– Зачем идешь за мной? Говори, – обратился он в темноту.

Глава 13

После долгих, старательных уговоров Эммери, наконец, ехала с лордом Гилфордом в ОБКК, Особый отдел по Борьбе и Контролю за Кровососущими. Название пока было чисто условным, ибо работа учрежденного королевой особого отдела только-только налаживалась: лорд Гилфорд, имея полный карт-бланш, делал всё, чтобы как можно скорее и продуктивнее устроить процесс.

Но устранить угрозу вампирского произвола, не учинив одновременно геноцида, было делом нелегким и во всех смыслах энергозатратным. Арестованные приспешники Люциуса Геваля, многие из которых являлись представителями «золотой молодежи», не могли быть лишены жизни без суда и следствия. Но как судить тех, о ком даже законы не писаны? Нужно было дополнить законодательство, продумать самые крохотные нюансы, и пока юристы занимались бумажною волокитой, сложно было продвинуться хоть на йоту.

Дело сдвинулось с мертвой точки только через полгода после смерти Геваля, когда тайным голосованием Палаты Лордов было решено дать одумавшимся и лояльным вампирам возможность подписать нарочно разработанный «Акт о непричинении вреда здоровью человеческим существам». Подписавшие его кровососы освобождались под опеку родных и обязались питаться кровью животных все время, пока остаются в пределах Британской Империи.

А тем временем добровольцы из числа королевских гвардейцев проходили ускоренный курс обучения на «охотников за вампирами». Эммери, коей в силу юного возраста, не позволялось пополнить ряды этих бравых вояк, мечтала хотя бы увидеть, где и как проходит их обучение. С этой целью она и упрашивала отца свозить ее в штаб-квартиру ОБКК, и отец скрепя сердце наконец согласился...

– А правда, что добровольно явившиеся зарегистрироваться вампиры, получат возможность безбоязненно передвигаться по Лондону? – спросила она, нетерпеливо ерзая на сидении экипажа.

– Придерживаясь условий «Акта о непричинении вреда здоровью человеческим существам», они смогут жить и работать на территории Британской империи наравне с остальными людьми, – ответил отец.

– А если вампир не захочет оставаться вампиром, ему будет предложено, как вариант, снова сделаться человеком?

Лорд Гилфорд, просматривающий газеты, глянул на дочь с нескрываемым интересом.

– Почему ты спрашиваешь об этом?

Скрывать свою дружбу с вампиром стало для Эммери неприятной, но вынужденной необходимостью.

– Я подумала, может быть, кто-то, как и вы с мамой, уже пожалел, что поддался речам Люциуса Геваля. Будет ли им даровано право воспользоваться волшебною чашей?

Отец опустил газету на ноги.

– Признаться, об этом еще речи не заходило, но, пожалуй, случилось кому-то раскаяться, мы были бы рада поспособствовать его возвращению к обычной человеческой жизни.

– Значит ли это, что ни один из ныне зарегистрированных вампиров не пожалел о принятом раньше решении?

– Ни один, – подтвердил собеседник. – Они даже как будто кичатся своей исключительностью и силой. Им невдомек, что новое законодательство касательно кровососущих через время просто так не исчезнет! Им, наверное, кажется, проживи они сотню лет, снова станут свободными, как и прежде. Но это самообман!

– А что будет с теми, которые не подчинятся закону?

– Как только они нарушат закон, против них будут приняты меры.

– Их убьют?!

Лорду Гилфорду скорее всего было не очень приятно говорить о таком, он кивнул, одернув отвороты пальто:

– Их накажут по всей строгости английских законов, – ответствовал он.

Эммери помолчала, раздумывая об этой формулировке, и сказала:

– Несправедливо, если к вампирам закон будет строже, чем к людям. Вы такого ведь не допустите, нет?

Лорд Гилфорд раздраженно стиснул газету.

– Я понимаю, конечно, твою лояльность к вампирам, но в данном случае ты переходишь границы. – Эммери съежилась под его гневным взглядом. – За кого ты нас принимаешь, за каких-то мерзавцев? Само собой, любой принятый нами в отношении кровососущих закон будет тщательно и скрупулезно продуман. Мы не допустим... я не допущу, – поправился он, – чтобы права вампиров каким-либо образом ущемлялись. Теперь ты довольна?

Эммери молча кинула, и до Уайтхолл-плейс, номер четыре, они добрались в напряженном молчании. Особый отдел располагался за зданием главного полицейского управления, в которое можно было попасть со стороны заднего входа на Грейт-Скотленд-Ярд... Вокруг кипела ядреная, полная красок жизнь: сновали полицейские в форме, громыхали колеса проезжающих экипажей, громко переговаривались обычные люди в штатском, но стоило переступить порог Особого отделения, как Эммери окружили совсем другие звуки и атмосфера.

Здесь, по сравнению с какофонией звуков на улице, было тише, чем в той же прозекторской: кто-то споро и без остановки стучал по клавишам печатной машинки – вот и все, что услышала Эммери в первый момент. Казалось, здесь даже не дышат, словно люди, сидевшие за столами, переняли этот особый талант у вампиров, которыми занимались...

– Господин граф, – подскочил к лорду Гилфорду молодой человек и вытянулся во фрунт. – Вот новые документы, утвержденные комитетом... – Он подал графу толстую папку.

– Есть ли тревожные сводки по графствам?

Секретарь глянул на Эммери и совсем тихо сказал:

– В Ворчестере, сэр, кто-то загрыз стадо овец.

Граф отмахнулся:

– Овцы не наша забота. Что-то еще, Уэзли?

– В Эссексе, на болотах, пропали викарий и причетник. Их ищут третьи сутки, но пока безрезультатно. Хозяин земли сильно обеспокоен и просил разобраться...

Эммери хоть и делала вид, что больше увлечена рассматриванием большой карты с пометками на стене, слушала навострив уши. Все в этом месте вызывало у девочки жгучее любопытство!

– Нам не хватит людей, если нас станут дергать по каждому подозрительному вопросу.

– Есть вероятность, что в этом деле замешан вампир?

– Никак нет, сэр.

– Тогда, как бы там ни было, повременим: если случаи исчезновений повторятся, отправим людей. А пока проводи мою дочь в тренировочный зал: она хотела увидеть наших охотников в деле. А я наведаюсь к мистеру Даку!

Глава 14

Эммери появилась в тот самый момент, когда «приношение» в виде чумазого, отвратительно пахнущего ребенка очнулось и село, испуганно хлопая глазами. Даже не будь Джеймс вампиром, он бы побрезговал просто дышать одним воздухом с ним, не то чтобы пить его кровь...

Его передернуло от самой этой мысли.

Но тут «речная блоха» произнес:

– Спасите, они хотят меня съесть. – И спрятался за юбку девчонки.

А та, уперев руки в бока, так зыркнула взглядом, что Джеймс взвился от возмущения:

– Съесть? Право слово, подумай сама: по-твоему, я настолько не уважаю себя?! Бьюсь об заклад, к нему даже прикасаться не стоит. Он, должно быть, заразный! А уж «аромат» валит с ног... – Помахал он рукою у носа.

Оценив его доводы, Эммери поглядела на остальных и, наверное, сделав какие-то выводы, улыбнулась мальчонке:

– С чего ты решил, что тебя хотят съесть? – спросила она.

– С того, что это вампиры, – громким шепотом ответил ребенок.

– Вампиры?! – Эммери так натурально разыграла удивление и испуг, что Джеймс и сам на миг усомнился в своей принадлежности к кровососущим. Она же окинула всех четверых быстрым взглядом и добавила: – Нет, это вряд ли. Слишком уж неказисты на вид! А мне говорили, что все вампиры писаные красавцы.

Мальчонка, а было ему лет эдак семь или восемь, прищурившись тоже на них посмотрел. Выкормыш улиц, в свои совсем юные годы, он не был, однако же, простаком.

– Зачем же тогда они умыкнули меня? – спросил он. – Я слышал, вампиры частенько похищают детей, чтобы напиться их крови.

– Боже мой, какие дикие страсти! – Эммери помахала рукой у лица, вроде как в полном ошеломлении. – В данном случаи все совершенно не так. Я права? – просигналила она Джеймсу глазами.

– Совершенно, – подтвердил тот. – Мы не питаемся всякой дрянью! Ни-ни.

Эммери незаметно от прочих пригрозила ему кулаком.

– Тогда зачем я здесь? – нахмурился пацаненок.

– Ну... это... хмм... – Джеймс напрасно пытался придумать причину.

К счастью, Эммери оказалась сообразительней:

– Они хотели тебя покормить, – сказала она.

– Покормить?

– Ну конечно, ты показался парням таким тощим и жалким, что их сердца дрогнули. Я права?

Джеймс кивнул, как и прочая троица. А мальчишка спросил:

– Где еда?

– Ну... это... хммм...

– Они ее еще не купили. Что тебе нравится больше всего?

– Я люблю бутерброд с ветчиной и вареным яйцом.

– Купите ребенку еды, да побольше, – сунула Эммери в руку одного из парней пару монет.

Тот воззрился на Джеймса, не понимая, как быть: какая-то человеческая девчонка указывала ему, как ни в чем не бывало.

– Делай, как велит леди, – поторопил его Джеймс, и тот выскочил за порог, наверное, радый оказаться подальше от этого балагана.

– Мы сейчас, посиди здесь чуток. – Эммери усадили мальчишку на стул, а сама отвела троицу в угол.

– Что происходит? – прошипела она. – Вы, в самом деле, хотели отведать мальчонкой?

– Я здесь ни при чем. – Вскинул Джеймс руки. – Это они притащили грязнулю в виде подарка, – он указал на двух выглядевших как нашкодившие котята вампиров.

Эммери вскинула вопросительно бровь, и Джеймс вкратце пересказал ей вчерашнюю встречу.

– Мастер, значит, – хмыкнула та. – Ну-ну, как же. Такими темпами вас изловит Особый отдел и предпримет «особые меры». Я только сегодня побывала в их штаб-квартире и знаю, о чем говорю.

Молодые вампиры таращились на нее, как на невиданную диковинку.

– Вы были в Особом отделе? – пролепетал с придыханием тот из них, что был посмелее.

– Я как раз только оттуда.

– Но как вы попали туда?

– Это секрет. – Таинственно улыбнулась его собеседница.

Джеймс молча слушал беседу и отчего-то был горд, что вампиры глядели на девочку с удивлением и восторгом. Так, верно, гордый отец слушает похвалы в адрес собственного ребенка...

– И куда ты смотрел? – вдруг обратилась к нему Эммери Рютте. – Есть ведь «кормушки», зачем разрешил им таскать речных «жаворонков» с Темзы?

– Я разрешил? Да я этих троих до вчерашнего дня и в глаза ни разу не видел.

Эммери покачала головой.

– Питайтесь в «кормушках», – сказала она наставительно, как примерная мать. – В противном случае лучше сразу встать на учет в Особом отделе.

– Встать на учет, это еще что такое? – ужаснулся один из парней. – Я слышал, скоро устроят облаву и порешат всех вампиров. Это правда, мисс?

– Враки. Не слушайте всякие бредни! Но питаться лучше все же в «кормушках».

– Но там дорого, – сказал Тощий. – «Кормушки» только для богачей.

– Так идите работать.

– Работать? – скривились оба вампира. – Мы как-то резали кошельки у богачей с Пикадилли, но там своя шайка-лейка, и нас «вежливо» попросили. А больше мы ничего не умеем!

Вскоре вернулся отправленный за едой вампир, и Эммери устроила пир для ребенка. Тот ел жадно, будто какой-нибудь троглодит, пихал разом кексы и бутерброды в прожорливый рот – Джеймс отвернулся, чтобы его не стошнило. Воистину ему никогда не понять, как человеческое существо может быть настолько отталкивающе уродливым... Бррр.

– Если снова проголодаешься, приходи, – напутствовала Эммери мальчика, выпроваживая за дверь. – Как видишь, мы вовсе не злые.

– Ага. – Тот улыбнулся, обнажая щербатые зубы, и вскоре скрылся за поворотом.

А Эммери, прибрав с помощниками со стола, уселась на стул и расправила юбку. В одной руке она держала кусок кекса с цукатами, другой – жестикулировала.

– Ну-ка, присядьте сюда, – велела она, указав на диванчик напротив, и троица тут же послушно выполнила наказ. Только Джеймс остался стоять у камина, сложив на груди руки... Ему нравилось наблюдать, как легко и непринужденно человеческая девчонка приручила трех рослых вампиров, однако, тот факт, что они оттянули на себя все внимание Эммери, его неожиданно огорчало. Он привык быть единственным объектом внимания для нее в этом доме...

Глава 15

С гувернанткой, по правде, Эммери повезло, пусть и не с первого раза. Первые две оказались трусливыми, чопорными особами, которые, стоило им сказать, что в доме находится настоящий вампир, пусть даже и спящий, как их будто ветром сдувало. Родители, ясное дело, недоумевали, что становилось причиной их поспешного бегства, хотя и вполне обоснованно подозревали, что Эммери приложила к этому руку... Но дочь пожимала плечами, изображая святую невинность, и им приходилось опять обращаться в агентство в поисках гувернантки.

Третьей по счету оказалась мисс Кейган.

Тонкая, будто бы невесомая с виду, по факту она оказалась твердым орешком.

Невозмутимо выслушав рассказ Эммери про вампира в одной из дальних цокольных комнат, она попросилась на него посмотреть. Мысленно поразившись реакции гувернантки (возможно, она просто-напросто не поверила ей, но, увидев вампира своими глазами, поступит так же, как первые две), Эммери проводила ее к Анри де Шанталю...

Мисс Кейган долго глядела на холодное, неподвижное тело, отличное от обычного мертвеца лишь отсутствием следов тления, и не казалась нисколько испуганной. Скорее печальной...

И сказала вдруг:

– Если вы собирались меня напугать и тем самым вынудить отступиться от должности, должна огорчить вас, мисс: я никуда не уйду. Выбор у меня небольшой: либо терпеть ваши выходки, либо жить под мостом. Жить под мостом, как вы понимаете, у меня желания нет, а значит, давайте договоримся не портить друг другу жизнь.

Она вскинула взгляд и пристально посмотрела на собеседницу. В тот момент Эммери поняла, что эта женщина ей не враг, скорее вынужденный союзник, и протянула ладонь.

– Если не станете мне мешать, донимая чрезмерной учебой, мы вполне себе можем сосуществовать на радость каждой из нас, – сказала она.

Мисс Кейган понятливо улыбнулась.

– Если честно, мисс, я никогда не хотела быть гувернанткой и терпеть дурной нрав подопечных, кои считают, что я их личный враг. Не хотите учиться, дело ваше! Но нам придется хотя бы отчасти делать вид, что я выполняю работу, за которую мне платят деньги.

– Не беспокойтесь, до обеда каждого дня я полностью в вашем распоряжении, – ответила Эммери. – О прочем же мы договоримся особо.

На этом они обменялись рукопожатием и заговорщическими улыбками.

Позже Эммери стало известно, что мисс Кейган была в черном списке агентства из-за связи с «неподобающим» человеком. Ее жених, как объяснила ей сама девушка, подпав под влияние Люциуса Геваля, стал вампиром, к чему и ее настоятельно подбивал. Грейс сомневалась в правильности такого поступка, но, когда почти было решилась, планы Геваля раскрылись, а ее жених погиб, защищая своего мастера. Об этом, конечно, стало известно, и девушку с позором прогнали с прежнего места... Уже почти год она перебивалась случайными заработками, опасаясь, что придется и вовсе оставить учительство и пойти на завод чесальщицей шерсти.

К счастью, ей неожиданно предложили работу в доме Гилфордов, и мисс Кейган с радостью согласилась. Она тогда еще просто не знала, что Гилфорды тоже по-своему оказались в черном списке агентства, и ни одна из чопорных, благовоспитанных гувернанток не хотела идти в услужение в дом, где в подполе держат вампира.

Таким образом два отщепенца отыскали друг друга, и Эммери, коей наличие гувернантки представлялось ожившим кошмаром, неожиданно обрела в лице оной незаменимую союзницу.

Каждый раз, когда Эммери нужно было выйти из дома, мисс Кейган изобретала добропорядочную причину для родителей девочки. Так они «посетили» Британский музей, Музей Виктории и Альберта, Вестминстерское аббатство и множество прочих достопримечательностей Лондона, о которых после мисс Кейган на словах просвещала свою подопечную. Поначалу она даже не спрашивала, куда ходит Эммери, но со временем та сама рассказала ей все...

Так мисс Кейган сделалась шестым членом их маленькой заговорщической группы. И когда Эммери взбрело в голову ехать в Эссекс ловить на болотах вампира, мисс Кейган первой придумала всем сказать, что они едут изучать флору и фауну юго-восточной Англии.

Миледи Гилфорд само собой удивилась, но, радуясь, что строптивая дочь наконец поладила с гувернанткой, не стала противиться экстравагантному плану.

Таким образом они отправились в путь поездом десять тридцать с Паддингтонского вокзала два дня спустя после принятого решения ехать в Эссекс. За это время Эммери совершила дерзкую вылазку в кабинет отца, где разжилась информацией по эссекскому вопросу: в тонкой папке, подписанной аккуратным почерком секретаря, значились адрес и имя хозяина земли, обеспокоенного произошедшим исчезновением. Им оказался некий Эдриан Фицджеральд, богатый эсквайр и благотворитель, о котором в прессе Эммери отыскала лишь добрые отзывы. Впрочем, мисс Кейган советовала не верить написанному в газетах, а полагаться на собственные глаза при их личной встрече... О ней Эммери договорилась по телефону, телефонировав сэру Фицджеральду из почтового отделения в Сити.

Итак, едва тронулся поезд, и Лондон поплыл за окном, как в детском калейдоскопе, дверь их купе отворилась, и джентльмен в модном костюме предстал на пороге.

– Могу я войти? – спросил он, и Эммери, подыграв представлению, вежливо указала на свободное место.

– Прошу вас, присаживайтесь, сэр.

Джеймс Рэдклиф, кривя губы в задорной улыбке, вошел в купе и плюхнулся на сидение напротив мисс Кейган, за ним проследовала дружная троица. Они, в отличие от него, робко жались друг к другу и явно ощущали неловкость в компании двух благовоспитанных мисс, одна из которых (мисс Кейган) пристально наблюдала за ними.

– Вы сегодня настоящие франты, – поспешила Эммери разрядить обстановку. – Присаживайтесь, не бойтесь.

Парни явно ни разу в жизни не видели купе первого класса, так как осматривались с трепетным благоговением. И так же благоговейно присели на оббитые бархатом сидения...

– Это все мастер Джеймс, – отозвался Стив Барнс. – Он прикупил нам одежу для путешествия. – И парень потер ладонями по коленям, скрывая неловкость.