Не вижу зла

-1-

Я не вижу мира, каким его видят другие. Для меня не существует цвета утреннего неба, игры солнечных лучей на воде, мягкого золота свечей в храме. Но это не значит, что я живу во тьме. Мой мир — это дыхание ветра, треск углей в очаге, шорох чужих шагов. Это сердцебиение тех, кто стоит рядом, тепло их кожи, неровность их дыхания. Это мир звуков, запахов и тончайших ощущений, которые те, кто видят, теряют в хаосе своего света и цветов.

Но сегодня даже этот привычный мир казался мне чужим.

Храм, который я знала с детства, был огромным, почти бескрайним для моего восприятия. Каждый зал, каждая колонна дышали древностью. Они звенели в тишине, когда я медленно проводила по ним руками, читая резьбу, которая казалась мне молитвой. Высокие потолки создавали акустику, которая наполняла пространство голосами — и настоящими, и мнимыми.

Пол, гладкий, из холодного камня, был испещрён узорами, которые я чувствовала пальцами ног, был похож на карту мира. Я знала, что рисунок плит изображает историю света: битву богини Света и тьмы, победу над мраком.

Но сегодня это место ощущалось по-другому. Холодное, как гробница.

Я стояла в центральном зале, где сводчатый потолок уходил так высоко, что эхо шагов затухало, не достигнув стен. Говорят, в этом зале всегда было светло, даже ночью — свечи горели круглые сутки. Эти свечи, зажжённые с молитвами, были чем-то вроде наших защитников. Мы верили, что пока их пламя горит, свет никогда не уступит тьме.

Но теперь пламя угасало.

Я чувствовала это, как чувствуешь ослабление чужого дыхания. Каждая свеча была тёплой, жила своей маленькой жизнью, но сегодня их свет был умирающим, а тепло едва различимым.

Склоняясь в молитве, я касалась руками плит пола. На моих ладонях были свежие шрамы от очищения — ритуала, который всегда оставлял след. Но шрамы не болели. Боль приходила из другого места.

— Алия, — голос настоятельницы храма был твёрдым, но в нём звучала слабая дрожь.

Она стояла прямо передо мной. Я чувствовала её дыхание, рваное, как у загнанного зверя. Вокруг нас стояли жрицы и послушницы, больше десятка людей. Их сердца колотились слишком быстро, я четко слышала этот ритм, напоминающий барабанную дробь перед казнью.

— Ты чувствуешь это?

Я кивнула, потому что слова не шли с языка.

Тьма не кричит, как свет. Она нашёптывает, ползёт, обволакивает. Она — в предчувствии, в замершем зале, в липком воздухе, который прилипает к коже.

Настоятельница шагнула к алтарю, и её шаги отозвались гулом, будто храм сам шептал её имя.

— Амулет пробуждается. — Её голос был почти шёпотом.

Амулет. Он лежал на каменном алтаре в центре зала. Я не видела его, но чувствовала: пульсацию, тяжесть, вибрацию, которая, казалось, исходила из самых глубин земли. Этот артефакт был привезён в храм месяц назад, чтобы обезопасить его от сил, которые могли освободиться с его помощью.

Теперь он сам становился угрозой, казалось он призывал что-то темное в этот мир, был вратами.

— Мы начнём ритуал, — твердо сказала настоятельница, и её слова прозвучали, как приговор.

Я медленно встала и сделала шаг вперёд, крепче сжимая руки, чтобы не дрожали. На мне была ритуальная одежда жрицы, тонкая ткань, слишком лёгкая для такого холодного воздуха.

— Встань перед алтарём, — велела она.

Алтарь был выложен гладкими плитами, отполированными так, что я чувствовала каждую тонкую линию рун. Эти руны служили барьером, удерживая зло внутри амулета. Но сегодня они были слабыми. Их энергия ускользала, как песок сквозь пальцы.

Я опустилась на колени, склонив голову. Вокруг меня зашелестела одежда, остальные послушники сделали то же самое.

Настоятельница начала молитву. Её голос, низкий и сильный, эхом разлился по залу:

— О богиня света, защитница мира, услышь нас. Мы взываем к твоей милости, твоей силе. Огради нас от мрака, защити твой храм...

Остальные жрицы подхватили её слова. Я знала молитву наизусть:

— Пусть твой свет пребудет вечным, пусть твоя любовь станет нашим щитом. Даруй нам силу противостоять тьме...

Звук их голосов был сильным, но я чувствовала, как он дрожит, как ломается. Даже вместе они не могли скрыть страха. Мой голос дрожал от страха, но я старалась держаться уверенно.

Я протянула руку и коснулась гладкой поверхности амулета.

Его холод был резким, обжигающим. Металл словно жил, пульсировал, бился в унисон с моим сердцем.

Шёпот в моей голове стал громче. Это был не один голос, а множество, переплетающихся, сливающихся, кричащих. В висках заныло от тупой боли, будто железный обруч сдавливал голову.

«Ты нас слышишь...»

Я задрожала, но не убрала руку. Слова молитвы стали путаться у меня в голове. Тьма была везде, она проникала в каждую трещину храма, в каждую душу в этом зале. Тьма начала шевелиться внутри меня, в груди неприятно защекотало.

И тогда всё началось.

Пол подо мной задрожал. Гул, глубокий и низкий, поднялся из самой земли. Свечи гасли одна за другой, с тихими шипениями, как будто их задавливала невидимая рука.

— Нет! — истошно крикнула одна из жриц.

Я услышала, как она упала, и звук её тела, ударившегося о камень, прокатился эхом.

Крики раздавались один за другим. Послушницы звали богиню, рыдали, молились. Но молитвы не могли спасти нас.

Я подняла амулет, он был тяжёлым. Тьма взревела. Это был звук, которого я никогда не слышала: не человеческий, не животный.

— Алия, беги! — настоятельница кричала изо всех сил.

Я обернулась на её голос, но сразу почувствовала, как что-то приближается. Жуткий холод коснулся моей спины.

— Спаси амулет! Ты должна! Иди в храм на севере, заверши обряд! — её голос захлебнулся в крике боли.

Я услышала, как что-то хрустнуло, как будто разломилась кость.

— Простите меня... — прошептала я, чувствуя, как слёзы жгут мои щеки.

Я побежала. Схватила амулет и побежала со всех ног. Мне казалось, что тьма обтекала меня, проходила мимо. Я чувствовала ее кожей и сердцем, но она, казалось, не замечала меня.

-2-

Я бежала не останавливаясь до тех пор, пока грохот рушащегося храма не исчез вдали. Ноги, будто чужие, продолжали шагать вперёд. Я знала, что мне нужно сделать. Единственная мысль цепко держалась в сознании: добраться до деревни, найти наёмника в проводники и добраться до храма на севере, хотя я мало что знала о нем.

Путь к деревне был мне знаком как собственные руки. Я ходила туда в сопровождении других послушниц — за травами, за провизией, за редкими вестями из мира. Тогда дорога казалась простой и безопасной, хоть и долгой, но теперь… теперь всё было иначе.

Каждый шаг отдавался болью в ногах, каждая ямка и каждый камень на дороге напоминали мне, как мало сил у меня осталось. Иногда меня по лицу хлестали ветки деревьев, но я старалась не обращать внимания на боль. Амулет в руках стал ещё тяжелее, как будто впитывал всю боль и ужас от произошедшего. Его гладкая поверхность будто жила своей жизнью, то нагреваясь, то остывая, как пульс странного, чуждого миру существа.

Воздух вокруг был густым, пропитанным гарью и затхлостью. Но самое страшное — это чувство, что я не одна. Необъяснимая, липкая тяжесть взглядов ложилась на спину. Я не слышала шагов, не чувствовала ветра, но знала, что меня преследуют. Я дергалась от каждого шороха и треска, вокруг себя я ощущала темную, тяжелую ауру, такую, что я задыхалась.

Невольно, то и дело мои пальцы скользили по поверхности проклятого амулета. Настоятельница велела вынести его, любой ценой. И хотя мне хотелось бросить эту вещь, оставить её в лесу, внутри я понимала: без него шансов выжить у меня не будет, впрочем, с ним тоже.

Лес окружил меня плотной стеной тишины. Казалось, он выжидает, наблюдает, готовясь поглотить. Высокие деревья стояли так близко друг к другу, что их корни и ветви срастались, превращаясь в мрачный коридор.

— Спокойно, Алия, — прошептала я себе, пытаясь унять дрожь в теле.

Я двигалась уверенно, но осторожно. Камни под ногами были знакомы, повороты дороги легко угадывались. Где-то вдалеке журчал ручей — первый из ориентиров. Мне нужно было добраться до него, чтобы выпить воды и немного отдышаться.

«В деревне я найду наёмника», — думала я. Сама эта идея казалась пугающей. Я никогда не общалась с подобными людьми, но другого выхода не было. Одной мне не дойти до храма на севере, а с ним я буду хоть в какой-то безопасности, если, конечно, он сам не решит зарезать меня где-то по дороге.

Но как убедить кого-то пойти со мной? У меня почти не осталось денег, а из вещей — только этот странный амулет, который не продашь даже за медный грош.

«Что-нибудь придумаю, обязательно», — твёрдо сказала я себе.

Я добралась до ручья, почти упала в него и судорожно начала хлебать воду, давилась, кашляла, но продолжала пить, пока ледяная вода немного вернула мне силы. Но расслабляться было опасно. Я знала: ночь уже близко, а ночевать в лесу — значит стать лёгкой добычей для хищников или… для того, что могло следовать за мной.

Шорохи усиливались. Ветки хрустели где-то позади, словно кто-то осторожно двигался по моему следу. Я не могла видеть, но чувство угрозы становилось всё сильнее.

— Это просто страх, просто звуки леса — прошептала я, но сердце билось так сильно, что казалось, его слышит весь лес.

Ночь опустилась внезапно, накрыв лес, как покрывалом, птицы затихли. Без огня холод пробирал до костей. Я нашла укрытие под большим деревом, надеясь, что смогу хотя бы немного отдохнуть. Стиснув амулет в руках, я слушала шорохи вокруг.

Сначала ничего не происходило. Но затем, когда я почти задремала, рядом с деревом затрещала ветка. Этот звук был ближе, чем все предыдущие. Я напряглась, боясь пошевелиться, зажала рот рукой, будто это могло спасти меня.

— Кто там? — тихо прошептала я.

Ответа не было, только треск ещё одной ветки, на этот раз позади.

Я сжала зубы, заставляя себя встать. Продолжать сидеть под деревом было безумием. Я знала: если не продолжу путь сейчас, то до деревни мне не дойти. Собрав остатки сил, я двинулась дальше, хоть ноги дрожали, а страх захлёстывал.

«Иди, — приказала я себе. — Иди, пока не стало слишком поздно».

Когда я наконец вышла на окраину деревни, небо уже начало светлеть, я поняла это по утреннему пению птиц. Первыми её выдали запахи: дым костров, влажное дерево, прелое сено и что-то тяжёлое, едва уловимое — запах пота и людей. Этот аромат был резким, неприятным, но в нём я нашла неожиданное утешение. Я добралась.

Деревня жила своей обычной жизнью. Слышался скрип телег, лай собак, крики детей. Люди просыпались, готовясь к дневным делам.

Но я ощущала на себе взгляды. Они следовали за мной, словно острые иглы. Меня не приветствовали, не окликали, но я чувствовала, что каждый мой шаг наблюдают. От них исходила злая аура, будто они желали мне зла.

— Эй, слепая! — крикнул кто-то, но я не остановилась, а только прибавила шаг.

Мой путь вёл меня к таверне. Её я узнала сразу: тяжёлый запах пива, глухой звон колокольчика над дверью. Внутри было шумно, пахло гарью и горелым мясом. Но мне не было дела до этого.

Я осторожно прошла внутрь, чувствуя, как разговоры затихли, а взгляды снова уставились на меня.

— Чего тебе, жрица? — раздался грубый голос хозяина, доносящийся откуда-то из-за стойки.

— Мне нужен сопровождающий, — сказала я, стараясь звучать твёрдо.

Мой голос был встречен смехом.

— Сопровождающий, говоришь? Может, милостыню сначала попросишь, монет соберешь? — грубо усмехнулся кто-то из дальнего угла.

Я не ответила, просто крепче сжала кулаки.

— У меня есть деньги, — уверенно добавила я, хоть это было ложью, у меня был только амулет и несколько медяков в кармане.

— Кто заплатит, тот получит, — послышался новый голос. Он звучал лениво, но в нём была странная уверенность.

Мужчина подошёл ближе. Его шаги были лёгкими, но запах кожи и металла выдавал в нём опытного воина. Его аура была светлой и теплой.

-визуал_

Алия

Лас

-3-

В деревню рассвет пришёл как всегда — с топотом шагов, скрипом дверей и тяжёлым дыханием пробуждающегося мира. Для меня он оставался лишь еще одним оттенком тьмы. Света я не видела, но ощущала его тепло на коже и слышала, как он пробуждал людей, заставлял их двигаться быстрее, говорить громче, греметь ведрами и стучать молотками.

Я встретила утро, сидя на жёсткой деревянной лавке у липкой стены таверны. Вокруг раздавались звуки жизни, но внутри меня была пустота. Пальцы блуждали по холодным узорам амулета, который, казалось, сам жил своей жизнью. Металл под подушечками пальцев становился всё теплее, но это тепло было не как от солнца или очага. Оно было чужим, настораживающим.

Ночь не принесла покоя. Таверна дышала множеством запахов: застарелым пивом, горелым деревом и кислой капустой. От лавки, на которой я лежала, начали болеть кости. Тяжёлое, вонючее одеяло, которое хозяин бросил мне с явным раздражением, будто это была не забота, а попытка избавиться от лишнего хлама, давило на плечи так, словно пытается удержать меня в этом затхлом углу таверны навсегда.

Каждый звук вокруг отдавался в голове, словно удар в ритуальный бубен. Далекий лай собак, шорох ткани, скрип пола от чьих-то шагов — всё сливалось в какофонию опасности. Мне казалось, что за каждым углом притаился враг.

Я пыталась замедлить дыхание, считая удары сердца, мне нужно было успокоиться. Но снова и снова, в голове всплывал тот тихий голос, который у меня не получалось игнорировать.

После этой ночи он стал, будто, ближе ко мне. Я начинаю ощущать его почти физически, внутри себя, где-то под солнечным сплетением.

Когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы растопить утренний холод, я выбралась наружу. Сразу наткнулась на волну шума. Он обрушился на меня, как поток воды, заставляя пригнуться. В деревне закипела жизнь: женщины у колодцев переговаривались звонкими голосами, мужчины тащили деревянные балки, а собаки с визгом гоняли кур.

Каждый звук врезался в сознание, как игла. Каждый запах обострялся до боли: влажная глина, прогнившая солома, свежевыпеченный хлеб, смешанный с едким ароматом копоти. Я нащупала палку, чтобы двигаться безопаснее, но и с ней дорога казалась изломанной и непредсказуемой.

И тогда, сквозь этот шум, я услышала его голос.

— Наконец-то ты встала, жрица.

Голос звучал резко, с легкой насмешкой. Я вздрогнула, но узнала его сразу. Это был Лас, мой спутник, с которым я должна отправиться в неизвестность. На какое-то мгновение мне стало легче от теплой, светлой волны, что исходила от него.

— Ночь была бессонной, долго не могла заснуть, — ответила я, чувствуя, как голос дрожит, но стараясь скрыть тревогу.

Лас шагнул ближе. Запах кожи и метала его доспехов, смешанный с горечью древесной смолы, подсказал, что он стоит совсем рядом.

— Если всё равно уже встала, то давай тронемся. Здесь не стоит задерживаться.

— Почему такая спешка? — спросила я, стараясь звучать уверенно.

Он хмыкнул, как будто вопрос был смешным.

— Потому что чем дольше мы будем в этом месте, тем меньше шансов уйти.

— Уйти от чего? — Я чувствовала, что он изучает меня взглядом.

— От всего, что может нас поймать, — сказал он, отходя на шаг в сторону. — Ты ведь не думаешь, что твоя ноша останется незамеченной?

Я крепче сжала амулет. Как он узнал? Догадался? Увидел? Почувствовал?

— Моё имя Лас, если ты забыла, — продолжил он, делая еще один шаг. — Не забудь его. Возможно, тебе придётся звать меня, если начнётся настоящая беда.

— Алия, — тихо сказала я.

Он усмехнулся, и этот звук больше походил на шелест листвы на ветру.

— Я знаю.

Мы вышли за деревню почти сразу. Тропинка вела нас сквозь заросли, и я чувствовала, как мир меняется вокруг. Земля под ногами становилась мягче, её покрывала мокрая листва. Воздух стал прохладным и влажным, с запахом прелой древесины и еле заметной примесью гнили. Мы шли медленно, иногда Ласу приходилось вести меня за руку или переносить на руках через овраги и ручьи. Он не попрекал меня в медлительности, не торопил и за это я была ему благодарна.

— Эти леса опасны, — тихо сказал Лас, идя впереди. Его шаги были лёгкими, почти неслышными.

— Ты часто бывал здесь?

— Достаточно, чтобы понять, что лучше лишний раз не останавливаться.

— Почему?

Он замолчал. Я услышала, как он на мгновение задержал дыхание, словно обдумывал ответ.

— Этот лес помнит, — сказал он наконец. — Некоторые вещи лучше оставить в прошлом, но лес их помнит.

Его слова заставили меня напрячься. Но я не стала спрашивать дальше, чувствуя, что ответы мне могут не понравиться.

Лас сказал, что солнце начало клониться к закату, тишина стала невыносимой. Даже птицы, казалось, покинули этот лес. Ветер больше не играл в кронах деревьев, и каждый наш шаг отдавался эхом, как будто кто-то дублировал наши движения.

Я остановилась.

— Что такое? — спросил Лас.

— Ты не чувствуешь? — прошептала я, сжимая палку сильнее.

Он подошёл ближе. Я ощутила, как воздух стал гуще, почувствовала как меня захлестнула темная, холодная волна.

— Чувствую.

Это слово прозвучало как приговор.

В следующий момент я услышала звук — тяжёлый, приглушённый, словно земля проседала под чем-то огромным. Затем ритмичные шаги. Они не были человеческими.

— Это не люди, — тихо сказал он, как будто услышал мои мысли.

— Тогда что? Что это, Лас? — мой голос почти срывался на крик.

— Дети тьмы, — ответил он.

Это слово упало, как камень в воду.

Я услышала, как он достал оружие. Звук стали был ярким, режущим.
— Оставайся рядом.

Я услышала рык. Звук был низким, вибрирующим, заполняющим пространство. Воздух вокруг наполнился запахом гнили и сырой крови. Я прижала амулет к груди, чувствуя, как он становится горячее.

Лас шагнул вперёд. Я почувствовала, как земля задрожала от ударов — его, или чего-то, что приближалось. Я стояла, не двигаясь и только крутила головой, в попытках понять, что происходит.

-4-

Мы бежали настолько быстро, насколько это было возможно, я часто спотыкалась, падала и Ласу пришлось взять меня на руки. Я не выпускала из рук палку, которая казалась ничтожной защитой перед лицом опасности. Каждый звук был острым, болезненно ясным: треск веток, влажное хлюпанье плоти, словно кто-то ломал кости, и низкое шипение, как будто вода попадала на раскалённое железо.

Внутри меня нарастала паника, но я не могла позволить ей взять верх. Не сейчас. Я сосредоточилась на ощущениях: прохладный воздух, запах кожи и металла доспехов Ласа, гладкая поверхность амулета на груди, который нагревался всё сильнее. Его пульсирующий жар добавлял странное чувство тревоги.

Когда мы наконец остановились, я слышала хриплое и тяжелое дыхание Ласа. Он крепко обхватил меня за плечи и встряхнул:
— Слушай меня, — голос Ласа прорезал хаос, резкий, как удар. — Отходи назад. Сейчас.

Я сделала шаг назад, но ноги дрожали, не хотели двигаться, словно налитые свинцом. Амулет пульсировал всё сильнее.

Что-то трещало, ревело и визжало одновременно.

— Что это? — мой голос дрожал, но я должна была знать.

Ответа не последовало. Вместо него — глухой удар, после которого земля задрожала. Воздух вокруг наполнился странным холодом, а потом жаром, словно от пламени.

Я услышала, как Лас снова рванул вперёд. Его шаги были быстрыми, но я улавливала в них короткие остановки. Он двигался уверенно, но уже начал выдыхаться.

— Прекрати стоять! — его голос был грубым. — Уходи, пока можешь!

— Нет, — ответила я, и даже сама удивилась твёрдости в своём голосе. — Если я уйду, ты...

— Чем ты можешь мне помочь, глупая? Я справлюсь! — оборвал он.

Но его тон выдал его. Усталость, злость, а может, страх. Всё это я услышала в коротких, резких словах.

Что-то двигалось совсем рядом, и приближалось с каждой секундой. Он не просто шёл — его движения были рваными, похожими на прыжки. Я почувствовала, как что-то огромное заполнило пространство. Оно было здесь, совсем близко. Его присутствие было почти осязаемым.

— Что это? — прошептала я снова.

На этот раз Лас ответил:

— Мрак.

Одно слово, но в нём была такая тяжесть, что мне стало холодно.

— Что это значит? — мой голос сорвался на шёпот.

— Это не просто зверь, Алия. Это что-то, что не должно существовать, по крайней мере не в нашем мире. Но оно здесь, потому что мы потревожили его.

Его слова прозвучали слишком спокойно, будто он говорил не с человеком, а сам с собой.

— И что теперь? — спросила я.

— Теперь я убью его, — ответил он, и его голос стал стальным.

Опять грохот, потом треск — словно дерево упало, подломившись под тяжестью. Лас двигался стремительно, но я чувствовала его напряжение, слышала, как он всё чаще тяжело дышит.

— Ты... ранен? — мой вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела подумать.

— Не я. Оно, — его ответ был коротким, но от него по спине пробежал холод.

Существо снова издало рёв, но на этот раз он был другим. Более низким, хриплым, как предсмертный выдох.

Я почувствовала запах крови, резкий и тяжёлый. Он смешивался с запахом гнили, заполняя воздух.

— Это конец? — выкрикнула я, надеясь на положительный ответ.

— Почти, — сказал Лас.

Но его голос говорил об обратном.

Я сделала шаг вперёд, прислушиваясь к его дыханию. Оно было неровным, тяжёлым, как будто каждое движение давалось ему с трудом.

— Ты точно не ранен? — спросила я, но он не ответил.

— Лас?

— Теперь идит вперёд, — его голос был тихим, но твёрдым.

— Я не уйду, пока ты не скажешь правду, — я сделала ещё шаг ближе, мне казалось он стоит совсем рядом.

— Не подходи! — его крик был таким внезапным, что я замерла.

Молчание между нами натянулось, как напряжённая струна. Но я знала: он что-то скрывает.

— Если ты ранен, я могу помочь...

— Ты уже помогла, — перебил он. — Теперь просто иди.

Я чувствовала его усталость, слышала боль в голосе, но он держался, словно на грани. И я пошла, медленно шаря палкой по земле и слушая его тяжелое дыхание за спиной.

Мы продолжили путь молча. Его шаги стали медленнее, а иногда я слышала, как он спотыкается. Запах крови всё ещё витал в воздухе, но он был уже слабее, будто лес пытался забрать его себе.

Мне хотелось, чтобы он говорил, не оставлял меня в тишине, но он только тяжело дышал.

Мы остановились только тогда, когда ночь окончательно обняла лес. Лас с глухим стуком опустил на землю что-то тяжёлое — судя по звуку меч. Я услышала, как он шумно выдохнул, но старался не показывать усталости. Я же медленно нащупала корень дерева, облюбовав его как место для ночлега. Земля здесь была прохладной, влажной, и я почувствовала, как через ткань плаща лёгкий холодок пробирается к телу.

— Здесь остановимся, — сказал он, его голос прозвучал твёрдо, но я уловила в нём усталость.

Я не стала спорить. Амулет на груди больше не пульсировал, но лес вокруг оставался напряжённым, словно затаившим дыхание. Звуки боя остались позади, но их эхо всё ещё стучало у меня в ушах.

Пока Лас разводил костёр, я прислушивалась к его движениям: звук кремня, приглушённое шуршание веток, а затем первый треск огня. Его шаги звучали тяжёло, как будто он с трудом переносил вес своего тела.

— Ты ранен, — тихо заметила я, не удержавшись.

— Нет, — отозвался он почти мгновенно, но его голос прозвучал слишком резко, чтобы быть правдой.

Я нахмурилась, проводя рукой по земле, словно в поисках чего-то, что могло бы отвлечь меня от нарастающей тревоги.

— Ты всегда так плохо врёшь? — не удержалась я от сарказма.

Лас усмехнулся, и я услышала, как он сел напротив меня, устроившись ближе к костру.

— А ты всегда такая настырная?

— Только когда дело касается спасения упрямых людей, — ответила я с лёгкой улыбкой.

— Не волнуйся, — протянул он, как будто ему было весело от всей этой ситуации. — Мне бывало и хуже.

-5-

Я проснулась от шорохов, Лас собирал вещи. Ночь прошла без происшествий, но сон был неспокойным. Мы выдвинулись быстро, Лас уверенно вёл нас через лабиринт деревьев, его шаги были чёткими и размеренными. Он держал меня за руку, чтобы я не отставала и мой путь был безопаснее. От его широкой, шершавой ладони было тепло и уютно.

День тянулся бесконечно. Лес, казалось, намеренно замедлял наш путь, цепляясь за нас своими ветвями. Я пыталась отвлечься, сосредоточившись на звуках вокруг, но мысли то и дело возвращались к вчерашним событиям.

Только к вечеру воздух стал другим. Он был мягче, теплее, и в нём чувствовался запах чего-то живого: дыма, свежей земли, воды и свежего хлеба.

— Мы почти пришли, — сказал Лас.

— Поселение? — спросила я с надеждой.

— Да, впереди деревня.

Моё сердце забилось быстрее. Наконец-то.

Поселение оказалось небольшим. Я услышала, как заскрипели деревянные ворота, как нас поприветствовал кто-то из местных — мужчина с грубым голосом.

— Где тут можно остановиться на ночь? — спросил Лас.

— Таверна у центральной площади, там найдёте и ужин, и комнаты.

Мы поблагодарили его, и Лас уверенно повёл меня дальше. Слышался шум: разговоры людей, смех, лай собак. Это место казалось совершенно другим миром после тёмного, зловещего леса. Я не отходила от Ласа ни на шаг, вцепилась в него крепко, насколько хватало сил.

Мы шли, пока впереди не начал слышаться пьяный гул и звонкий смех девиц. В таверне было тепло и пахло жареным мясом. Шум голосов перекрывал всё остальное, но я почувствовала, как Лас осторожно направляет меня через помещение, придерживая за локоть.

— Нам нужно две комнаты, — сказал он хозяину.

— Конечно, — ответил тот. — Еда включена.

Я молча следовала за Ласом, чувствуя, как устаю от всех этих звуков, запахов и эмоций.

После сытного ужина, когда мы наконец немного расслабились. Лас сидел рядом, я слышала его дыхание.

— Твоя комната готова, — сказал он, но в его голосе звучала лёгкая усталость. — Но я помогу тебе сначала.

— Поможешь? — переспросила я, нахмурившись.

— Алия, — сказал он, и я почувствовала, как его голос смягчился. — После такого пути ты точно устала. Там есть ванная. Я покажу тебе, где что находится.

— Ты всегда так заботлив? — спросила я с лёгкой усмешкой, пытаясь скрыть смущение.

— Только с теми, кто может упрямо идти в лесную чащу, не зная, что ждёт впереди, — ответил он с лёгкой ноткой юмора.

Комната оказалась уютной, с деревянными стенами, пахнущими смолой, и теплой. Лас провёл меня к ванной, которая находилась в небольшой пристройке.

Я почувствовала, как Лас аккуратно взял меня за руку и положил ее не ванну, затем, приобняв за талию, развернул и направил мою руку к деревянному столу.

— Здесь вода, на столе мыло и полотенце, — сказал он, продолжая держать мою руку и обнимать талию. — Всё тёплое, не переживай. Рядом с ванной, на стуле чистое платье, должно подойти.

— Спасибо, — сказала я тихо.

— Если что, я рядом, — добавил он почти шепотом, но его голос прозвучал серьёзно.

Он отпустил меня, и я услышала, как он отошёл к двери и остановился.

— Алия?

— Да?

— Ты в безопасности. Помни это.

Я кивнула.

Вода была тёплой, обволакивающей. Я закрыла глаза, позволяя себе расслабиться впервые за много дней. Мир казался таким далеким, когда я сидела в этой тишине. Я старательно терла тело, неизвестно когда я вновь смогу помыться.

После того как я закончила, Лас постучал в дверь.

— Всё хорошо?

— Да, я почти закончила, — ответила я, натягивая чистую одежду, оставленную на стуле.

Он вошёл спустя минуту, чтобы помочь мне вернуться в основную часть комнаты. Его шаги были уверенными, и я почувствовала его руку, поддерживающую меня за локоть.

— Тебе стало легче? — спросил он, когда мы вернулись в основную комнату.

— Да. Спасибо.

Он усмехнулся, и даже не видя, я почувствовала, как его настроение стало лучше.

— Ну что ж, теперь тебе нужно отдохнуть. Я тоже пойду, немного расслаблюсь.

Я услышала, как он медленно пошел к двери.

— Поспи, Алия. Если что, зови, я услышу. — Бросил он напоследок.

Я ничего не ответила, просто кивнула, чувствуя, как усталость накрывает меня. Тепло комнаты, мягкость постели и уверенность в том, что он придет по первому зову, наконец позволили мне расслабиться.