(не) Вспоминай!

Часть первая. Квартирный вопрос ГЛАВА 1. Овсянка

Хэм.

Телефонный зуммер знакомой мелодией и громким стуком о стекло звал.

Нет меня. Выходной день.

Я прикинулся маленьким и мертвым. Натянул одеяло на голову Ноги тут же оказались в открытом доступе. Я их поджал.

– Хэм ставай! Кто-то звонит, – громкий шепот где-то под левой мышкой. Татка или Нитка?

– Это твой айфон! Хээээм! – снова шепот, но теперь с другой стороны. Нитка или Татка.

Близнецы. Анимешные сестренки-кошки. Девчули обожали фартучки-чулочки-лифчики-оборочки, образ распутных горничных был их конек. Для идентификации они красили волосы в разные цвета. Тата в голубой, а Нита в розовый. Или наоборот? Рисовали себе мультяшные лица и больше пятнадцати им не дала бы родная мать. Я регулярно заказывал девчат в знакомой аге или –напрямую, когда возвращался в Город. Особенно из дальних командировок. Мы лихо отжигали втроем до положения риз и. Я привык. Пристрастился?

– Можно мы ответим? – захихикали девчонки.

– Валяйте.

Я закинул руки за голову и удобнее улегся в подушках. Эти две анимешки умели сделать жизнь невесомой.

ГЛАВА 2. Знакомые и друзья

Аля

У меня нет друзей. Так сложилось по жизни, что я одиночка. Но есть люди, который мнят себя друзьями и поэтому всячески пытаются заставить меня соответствовать. Я действую по ситуации.

Утром в субботу меня накрыла хозяйка соседней комнаты тетка Фира. Постучала сухими костяшками пальцев в дверь. В семь ровно.

– Алька! Я знаю, что ты встала. Открывай. У меня кофе.

Я без проволочек распахнула полотно. Взрослая женщина вплыла, держа жестяную банку на весу. Красные буквы на черном фоне обертки обещали многое.

– Доброе утро, – провозгласила Эсфирь Мордехаевна, в миру Фира Михайловна, – дегустнем?

– Откуда ж вам навеяло сие чудо? – улыбнулась я, принимая из рук дамы кофейные зерна.

Кофе – одна из немногих моих слабостей. Пару лет назад, когда идея покупки квартиры еще не стала всеобъемлющей, я обзавелась кофе-машиной. Очень старалась не осквернять ее нутро чем попало. Получалось, правда, так себе. Зато тетка Фира, имеющая многочисленную и часто непредсказуемую родню, умела удивить.

– Вчера выяснилось, что моя племянница... – дальше шел подробный рассказ про разные разности. Я уловила только, что банка кофе прибыла прямиком из Доминиканы.

Коричневые зерна загремели в мельнице. Я принюхалась. Очень может быть, что этикетка не обманывала. Томный шлейф какао-бобов и соленых брызг океанского ветра. Объем и атмосфера. Вот что выдает настоящую родину арабики.

– Пахнет, – постановила Фира Михайловна.

– Не врет, – улыбнулась я.

Мы подставили дружно свои чашки под сопла машины. Ярко черный кофе зашипел и пролился. Накрылся сверху коричневой пеной. Я ловко убрала прочь низкую фарфоровую тару для Фиры. Эспрессо. И сразу подставила свою стеклянную кружку под обе струи. Американо. Каждый получил то, о чем мечтал.

Мы нюхали напиток, глотать не спешили и нравились друг другу.

– У меня тут работа одна вырисовывается, – сказала я.

Поставила бокал на подоконник. Полезла в холодильник. Там ничего интересного не наблюдалось, но початая банка рыбьей икры и батон имелись. Я выставила продукты на свет божий.

Окно моей комнаты смотрит на север. Повезло. Май заканчивается. Веселое солнышко поджаривало здание с другой стороны света.

– Чья икра? – делово поинтересовалась Эсфирь Мордехаевна. Смаковала горячий напиток и зорко следила за приготовлением бутербродов.

– Неких тресковых рыб. Я лично с ними не знакома, где живут и чем занимаются – не знаю. Но, по-моему, это съедобно.

Я откопала в белом нутре агрегата позабытые полпачки сливочного масла. Выглядело оно, невзирая на возраст, вполне себе безопасно. Бутеры получались пристойные.

– Так что там с работой? – небрежно и как бы между прочим вернулась к началу взрослая дама.

Моя, кто? Добрая соседка? Подруга дней суровых? Меня всегда удивляло желание других людей дружить. Со мной, например. Зачем? Никаких выгод им такое положение дел не сулило. Я бедна, как церковная мышь, ни связей, ни положения. Да. Со временем, я стану врачом. Хорошим, обязательно. Планирую в будущем сделаться одним из лучших специалистов в своей области. Но сейчас? Все, на что я способна – это поставить капельницу или проколоть курс чего-нибудь полезного в пятую точку. Тем, кто считал меня своими друзьями, я делала все даром. Возможно, они насмехались про себя над моим неуместным альтруизмом, оборачивали обстоятельства в свою пользу и считали подобное поведение глупым, но я такая.

– Георгий Михайлович предложил, – поведала я первую половину информации. Ждала комментария от соседки. Сама разносторонняя фигура мужчины заслуживала хорошего разговора.

– Что предложил? – она хотела знать вводную до конца.

– Он работает в русской миссии «Врачи на планете» начальником охраны, – начала я.

Женщина кивнула:

– Шпионит, как обычно. Это ясно даже слепому. А тебя он куда хочет засунуть?

– Им нужен специалист по гигиене, санитарии и обращению с биоотходами, – рассказала я.

– Да уж, не самый сладкий кусок, – усмехнулась многое повидавшая на своем веку дама, – ничего попроще сыскать не мог?

– Там высокая оплата. И у меня есть соответствующая корочка. Случайно умудрилась прослушать курс в колледже. Никто идти не захотел, вот меня как старосту и заставили. Пригодилось, – я засмеялась несколько неуместно.

– Деньги – эт хорошо, эт правильно, – кивнула седой короткостриженой головой моя многоопытная визави, – ты лучше поведай мне, девочка, чегой-то старый пердун вознамерился тащить тебя за собой в Африку? Я правильно поняла?

– Долина Замбези, – я кивнула. Снова нажала кнопку в кофе-машине. Та послушно загремела. – Разве Михалыч старый пердун? Выглядит неплохо.

– Ну да, ну да. Как говаривала моя бабушка: тебе ж его не варить. Мол, для бульона старый, а для жизни сгодится. – посмеялась тетка Фира, – для меня в мои шестьдесят с хвостиком мужчина в полтос еще ничего себе парнишка. А для тебя разница в возрасте вдвое. Не староват, нет? я не знаю ваших дел, Аля, но все равно предпочла бы мужика максимум лет сорока пяти.

ГЛАВА 3. Маленькие тайны

Аля

Есть у меня такое малоприятное свойство: я постоянно норовлю забежать вперед. В разных раскладах и видах. Например, я легко могу прийти на встречу раньше уговоренного времени. Минут за десять-пятнадцать. Пунктуальных людей такое поведение частенько раздражает. Словно я украла у них повод гордиться собой или, что еще глупее, ущемила их бездонное уважение к собственной персоне. Вроде как, они опоздали. Пришли по часам вовремя, но все равно поцеловали чужую спину.

Стеклянный куб кафе, еще в бетонные семидесятые украсивший собой кривую границу парка, пользовался успехом. Здесь возможно было получить ланч недорогой и вкусный. И в то же время не чувствовать себя на пригородном вокзале, когда чужой локоть норовит засунуться в твою тарелку. Места здесь хватало, особенно на втором этаже. За столами вдоль стеклянных больших окон сидели люди. Ели, болтали, ковырялись в гаджетах. Даже целовались. Студенты Академии прочно считали это место своим. Место не возражало. Наверняка вечером тут суетится другая жизнь. Но я ни разу ее не застала. Не довелось за пять лет ни разу. Мои вечера случаются на другом конце города.

Преподы не манкировали милой забегаловкой. Здесь приятная атмосфера. Цены доступные. Все свои. Лопаешь демократические щи или пьешь себе кофе с молоком и любуешься старинным особняком барочного желтого цвета в обрамлении голубых громадных елей, томных зеленых дубов-колдунов и затейливых петель розовых дорожек столетнего парка.

Я поставила на поднос большой картонный стакан латте и тарелочку с бесплатной булкой, недрожащей рукой насыпала изрядную кучку пакетиков с сахаром без счета. Я всегда так делаю. Я экономная девушка. Круглые часы над входом острыми черными стрелками сообщали: без четверти полдень.

– Любишь сладкое? – улыбчивый голос за спиной.

Михалыч. Мы пришли одновременно.

– Выбираю чужую норму, – я улыбнулась в ответ.

– Поясни, – он пошел следом за мной на второй этаж.

У меня было здесь не то, чтобы любимое место, но предпочтительное. Левый угол схода двух стеклянных стен. Поднимаясь сюда по лестнице, я всегда загадывала что-нибудь дурацкое, вроде халявной сдачи теста. Если место свободно, значит удача со мной. Ни разу моя личная примета не подвела. Сегодня место было.

– Многие люди не берут сахар, кто-то на диете, кто-то не любит. Вот я вместо них. Мне сахар не вредит, – я уселась на свое, якобы счастливое место.

– Шесть штук! – восхитился разведчик в отставке. Сам ничего, кроме воды без газа на подносе не имел. Заметил: – лично я у тебя в комнате, Аля, даже сахарницы не помню.

– Сахарница у меня есть. Но сахар в ней не водится уже два года как.

– Экономишь на всем?

– Да. И уверяю вас, Георгий Михайлович, это совсем не трудно. Здесь главное втянуться и не соскочить, а потом само пойдет. Экономить – это даже где-то спортивно.

Рядом с нашей парой расселась стайка барышень. Студентки, но не медики. Здесь неподалеку имеется технологический колледж. Кует парикмахеров-визажистов-дизайнеров. Девчонки в губах и ресницах шумно обсуждали учебные тяготы.

– Спортивная экономия? Я не понимаю, поясни, пожалуйста, – удачно прикидывался удивленным мой собеседник.

Тут девушки заспорили между собой. Обрадовали всеобщий слух сутью претензий. Одна дернула другую за ярко белую челку, та не помедлила с ответкой. Полминуты, и апельсиновый сок летал над их столом прямо в пластиковых стаканчиках. Крик и мат.

Взрослый мужчина разглядывал юных представительниц Городской бьюти-фауны, слегка отодвинувшись в безопасную сторону. Подпер подбородок рукой и не скрывал здорового любопытства. Мой ответ его явно не интересовал.

– Может быть, вернемся к нашим баранам, Георгий Михайлович? – проговорила я.

– Да, – он засмеялся и повернулся к остальному залу спиной, взял аккуратно мою руку со стола, – прежде всего, девочка, я предлагаю перейти на «ты».

– Это как? – я тоже рассмеялась.

Это невозможно. Я на «вы» со всем миром. Мне он тыкал всегда. Я отобрала свою ладонь. Прикосновение к открытой коже чужого человека не вызвало во мне никаких эмоций.

ГМ почесал кончик носа. Зал наполнялся голодными людьми с подносами. Говорить стало трудно.

– Может быть, пройдемся?

Мужчина смотрел непонятно. Доброжелательно, это ясно. А еще как? Но не влюбленно, точно. Хотя никто и никогда не смотрел на меня так. Откуда мне знать, как выглядят эти самые чувства? Например, в кино все не так происходит обычно. Не пойду я с ним гулять. А вдруг станет за руки хватать или еще чего придумает! Здесь пусть рассказывает.

– Нет, здесь, – постановила я решительно. Хлебнула остывший кофе.

Взрослый мужчина переиграл меня. Придвинулся вплотную, вроде как для лучшей слышимости, положил руку на спинку моего высокого стула, видимо для контроля контакта, и заговорил негромко в самое ухо.

– Ты всегда мне нравилась, девочка. Самостоятельная, умненькая отличница, целеустремленная и чистоплотная. И очень одинокая. Клянусь, я ценил нашу дружбу и никогда ничего не думал. Лишнего, я хотел сказать. Ты была похожа на синего гусенка или лебеденка. Кто там в сказке у Андерсена?