Небо не падает

Часть 1. Лётная тревожность.

Ирина всегда говорила, что родилась для того, чтобы стоять твёрдо на земле. Буквально. Даже на эскалаторе в метро ей приходилось напоминать себе:
— Он не оторвётся, он просто движется. Он не полетит. Ты в безопасности. Почти.

Она относилась к тем людям, кто все перепроверяет, заперт ли дом, выключен ли утюг, не остался ли на плите чайник.
Она не боялась темноты, не сторонилась пауков и даже сносно выносила визиты к стоматологу, но стоило кому-то произнести слово "перелёт" — и в ней словно нажималась кнопка тревоги, как пожарная сирена в фильме.

Самолёты вызывали у неё не просто дискомфорт — скорее, метафизическое несогласие с происходящим.
— Вы хотите сказать, — однажды говорила она с подругами, — что огромная металлическая штука весом в десятки тонн, с сотней людей на борту, каким-то магическим образом держится в небе… просто так?
— Не магическим. А аэродинамическим.
— Всё равно магия. И не та, которой я доверяю.

Она избегала аэропортов, не смотрела фильмы, где кто-то садился в самолёт, и даже в путешествиях старалась не заказывать салаты с "небесными" названиями — на всякий случай.

Поэтому, когда начальница вызвала её в кабинет и, улыбаясь, произнесла:
— Ирина, вы как раз тот человек, кому стоит поручить переговоры с партнёрами в Краснодаре. Улетаете в пятницу, — она почувствовала, как весь воздух в комнате на мгновение сгущается, как в кадре перед апокалипсисом.
— У…летаю? — эхом переспросила она, ощутив, как стул под ней слегка поехал, словно у него внезапно проявились шасси.
— Именно! Билеты пришлю на почту. Отличный шанс проявить себя! У вас всё получится, я уверена!

Уверенность начальницы не передалась Ирине. Скорее, наоборот — она вышла из кабинета в состоянии лёгкой вибрации, как телефон на беззвучном. Она дошла до кулера, взяла пустой пластиковый стакан и следующие десять минут методично размешивала в нём воздух. Люди проходили мимо, кто-то здоровался, кто-то жаловался на кофемашину, а она стояла, будто гипнотизируя невидимую бурю в стакане.
— Перелёт — это не метафора, это реальность. И эта реальность мне категорически не подходит.

В её голове началась экскурсия в самый пугающий уголок воображения. Самолёт. Аэропорт. Взлёт. Этот странный момент, когда всё гудит, вибрирует, и ты отрываешься от земли, как будто жизнь говорит тебе:
"Ну, держись."

Она представила, как зайдёт на борт, усядется в кресло, рядом кто-то будет слушать музыку без наушников, позади кто-то уронит бутылку с водой, впереди ребёнок будет нажимать на кнопку вызова стюардессы, а внутри неё будет идти буря эпохальных масштабов.
— Дыши, Ира. Надо просто дышать. Дышать и пытаться не разрыдаться.

"А вдруг у меня начнётся паническая атака прямо при посадке? А если не при посадке, то при взлёте? Или прямо в момент, когда подают напитки и я опрокину сок на соседа?"

Её фантазия рисовала образы всё ярче и ярче: громкие звуки, тряска, люди, спокойно пьющие чай — и она, вжавшаяся в кресло, обнимающая подушку из куртки и мысленно прощающаяся с жизнью.
— Зачем я вообще устроилась на эту работу?

Но потом другая часть мозга, чуть менее тревожная, робко напомнила:
— А ты ведь этого хотела. Ты сама отправляла резюме, мечтала о новой главе своей жизни.
— Я думала, она начнётся с красивого ежедневника, новой кружки и папки для документов. А не с взлётной полосы.

Ирина вернулась за стол, проверила почту — билеты пришли. Её ждал полёт.

Вдруг, во всем теле случилось то, что она потом описывала как "внутренний землетряс". У неё задрожали руки, и она машинально открыла браузер, чтобы набрать:
"Как отменить реальность?"
Google, увы, ничего не предложил, кроме рецепта латте с кардамоном.

Она встала, натянула жакет и вышла из офиса с видом человека, которому вот-вот предстоит прыжок с парашютом. Прохожие казались слишком расслабленными. Они не понимали, что кто-то из них, прямо сейчас, пытается внутренне принять мысль:
"Я полечу."

Вечером, сидя на диване, завернувшись в плед и уставившись в одну точку, Ирина долго пыталась не дышать учащённо. Она уже не просто размышляла — переживала в перспективе. Как будто репетировала панику.
Она прошла по циклу:

1.Неверие.

2.Отрицание.

3.Я всё отменю.

4.Я не могу это отменить.

5.Я поищу, как это пережить.

6.Может, это будет не так страшно?..

7.О, нет, это будет ужасно.

Засыпая, она думала:
— Может, это всё сон? Завтра проснусь, и всё будет по-старому. Чай, совещание, принтер, который не печатает, потому что "бумага есть, но он не хочет". А не небо, самолёт и я в кресле 17А, с лицом испуганной панды.

Но сон не пришёл. Пришло утро. А с ним — мысль:
"Осталось три дня до полёта."
И ничего, кроме нарастающей тревоги, пока не менялось.

Часть 2. Google знает всё (почти).

В тот вечер Ирина вернулась домой с видом человека, который не то чтобы устал, а скорее… перешёл в фазу предпаники. Открыла дверь, зашла в квартиру и на автомате включила свет в коридоре, словно надеясь, что яркая лампа каким-то образом осветит и тёмный туннель её переживаний.

Сняв пальто, она прошла на кухню, поставила чайник и заглянула в шкаф с чаем, как будто выбирала не сорт напитка, а успокоительное по степени надежды.
— Мята? Нет, слишком слабенько. Чабрец? Не сегодня. Ага! Вот он — зверобой. Даже звучит как что-то решительное.

С заваренным чаем, пледом на плечах и лицом философа на грани нервного срыва, Ирина уселась на диван и открыла ноутбук. Google стал её первой и последней надеждой. В строке поиска она набрала:

"как не умереть от страха в самолёте"

Google не дрогнул. Он, как старый циничный библиотекарь, выдал ей всё, что знал:
– дыхательные практики,
– валерьянка в таблетках и настойке,
– статью «Как преодолеть страх перед контролем» (неожиданно глубоко),
– и, почему-то, текст под названием «Как найти себя в поездке по Азии».

Ирина подняла брови и пробормотала вслух:
— Я себя даже в "Пятёрочке" не всегда могу найти, особенно если там всё передвинули. А вы тут — в Азии…

Она закрыла вкладку. И тут же открыла другую. Потом ещё одну. Потом YouTube. Потом снова Google. Начался вечер цифрового самобичевания и тревожного самообразования, в котором каждый следующий клик был чуть менее обнадёживающим, чем предыдущий.

Она перешла на статью "10 шагов к уверенности в полёте" и дошла до пункта 3:
"Представьте, что вы птица"
— Серьёзно?.. Если бы я могла представить, что я птица, я бы уже давно сидела где-нибудь в гнезде, а не гуглила, как не разреветься в аэропорту.

Пункт 5 предлагал "вдохновляющие цитаты пилотов".
Она прочла:

"Не важно, сколько раз ты падаешь. Важно — сколько раз поднимаешься."

— В смысле? В прямом? Это вы о чём вообще? — пробормотала Ирина, отпивая обжигающий чай, как будто это могло стереть воспоминания о прочитанном.

В какой-то момент она поймала себя на том, что механически прокручивает форумы, где такие же, как она, делились историями своих полётов. Одни писали о таблетках, другие — о вине, третьи — о том, как подружились со стюардессой и всю дорогу слушали её байки. Четвёртые — о том, как летели в грозу и им показалось, что крыло вибрирует "слишком артистично".

Это добило Ирину.

Она закрыла ноутбук, выключила верхний свет и включила торшер, надеясь, что атмосфера мягкого освещения как-то поможет её мятежной душе.

Достав телефон, она начала план "цифровой терапии". Скачала:
— восемь медитаций,
— три подкаста "о том, как полюбить небо",
— приложение с визуализациями,
— и загадочную программу под названием "Турбина-лайт" — с успокаивающим звуком работающего двигателя самолёта.

Приложение открывалось торжественно — на чёрном фоне белыми буквами вспыхнуло:
"Добро пожаловать на борт".

— Не смей, — сказала Ирина, но пальцем всё же нажала "Пуск".

Из динамика раздалось низкое гудение. Очень реалистичное. Пугающе реалистичное. Как будто кто-то запустил реактивный двигатель у неё под диваном.

Спустя пять секунд у неё заложило уши.
— Что ж… я хотя бы заранее знаю, каково это будет.

Она попыталась расслабиться, закрыла глаза, прислонилась к подушке. Медитация №2 обещала "мягкое путешествие на крыльях сознания", но на фоне гула турбины голос инструктора звучал так, будто он говорит из багажного отсека.

"Почувствуйте, как ваше тело наполняется лёгкостью…"
— Моё тело наполняется тревожностью, уважаемый. Не путай потоки энергии, — пробормотала Ирина.

Спустя полтора часа цифрового самоуспокоения, три неудачные попытки принять позу лотоса и одну вылившуюся чашку чая, она сдалась.

Выключила всё. Отключила телефон. Выключила мозг — насколько смогла.

Залезла под одеяло, оставив лишь нос на поверхности, как подводник, проверяющий, можно ли всплывать. Подушка оказалась внезапно мягкой, плед — удивительно тёплым, и она уцепилась за эти маленькие радости как пассажир за спасательный жилет в инструкциях.

Перед тем как уснуть, она подумала:

— Ладно. Я не могу отменить самолёт. Но могу хотя бы попытаться не устраивать истерику до трапа. Хуже, чем сейчас, вряд ли будет.

Она всё же уснула — неглубоко, с тревожными картинками в голове: трап, чемодан, ремень безопасности, светящиеся табло. Но среди этого мелькнул и другой образ: она выходит из самолёта с кофе в руке, целая, не покачиваясь, и — внезапно — даже улыбается.

— Может, всё будет не так страшно… — проскользнуло где-то на границе сна.

И как только эта мысль появилась, сон пришёл — крепкий, тревожно-успокаивающий, как детская сказка на фоне гудящего самолёта.