Недостойная

Часть первая. Восстановление. Глава 1

В Грааге сегодня было особенно снежно. Казалось бы, ничего удивительного, ведь всего через две недели — Праздник перемены года, но в последнее время природа не была щедра с нами на снег. Хорошо, что сегодня она смилостивилась и решила присыпать столичные улицы свежей белой пудрой, отчего они стали похожи на вкусный пряничный торт.

В такую погоду мне было немного легче идти по Старой Грааге — району, где проживали самые богатые и значимые люди города. В снегопад всегда легче дышится. И это была пусть небольшая, но поддержка от окружающего мира. Словно он понимал, куда именно я иду, и желал подарить хотя бы частичку покоя.

Дом семь по Дворцовой набережной я нашла легко и быстро. В конце концов, мало кто из жителей города не знал, где живёт архимагистр Бертран Арманиус, и я уж точно не относилась к этим счастливцам. За семь лет учёбы в Высшем магическом университете Грааги и почти три года аспирантуры там же я хорошо изучила Дворцовую набережную. Здесь же, только чуть дальше, находились и сам университет, и Императорский госпиталь, где я теперь стажировалась, выбрав своей специальностью магическую медицину. Поэтому мимо дома архимагистра и по совместительству ректора нашего университета я ходила частенько. Дом этот был высок и мрачен — длинные узкие окна, тёмный камень, увитый шипастым плющом, и крыша, выложенная зелёной черепицей. По сравнению с остальными зданиями этот особняк казался настоящей белой вороной. Хотя, скорее, чёрной.

Речка Тудаага (меня всегда смешило это название), протекавшая вдоль Дворцовой набережной, сегодня наконец покрылась лёгкой корочкой льда, и некоторое время я стояла возле резных перил, вглядываясь в узоры на воде, в кружащиеся в воздухе снежинки, в громаду императорского дворца на той стороне реки, чуть правее от меня.

Идти к архимагистру очень не хотелось, и, если бы не личная просьба архимага Брайона Валлиуса, я бы и не пошла. Но я была слишком обязана Валлиусу и не имела никакого права на отказ, тем более что связан он был исключительно с малодушием, о чем архимаг конечно же не догадывался.

Я почувствовала, что у меня начали замерзать ноги, и повернулась лицом к злополучному дому Арманиуса. Выдохнула. Ну же, Эн… Ты ведь сильная девочка. Ты сможешь.

В глазах защипало, и я упрямо сжала зубы. Забавно, что человека может одновременно переполнять столько противоречивых чувств. И злость, граничащая с ненавистью, и восхищение, и безумная надежда, и трепетная нежность, порой опалявшая мою душу сильнее любой ненависти.

Снег отчаянно хрустел, когда я упрямо шагала к дому архимагистра. Поднялась по лестнице к входной двери и позвонила.

Молчание. Десять секунд, двадцать… почти минута. Где он там? Наконец передо мной появилась слабая дымка ответных чар.

— Вы кто? — раздался сухой голос ректора. В дымке блеснули его недовольные глаза.

— Меня зовут Эн Рин. Я медсестра Императорского госпиталя. — Ни к чему ему знать, что я не просто медсестра. — Меня прислал к вам архимаг Брайон Валлиус, главный врач…

— Я в курсе, кто такой Валлиус, девочка. — В голосе прорезалось раздражение. — Ладно, заходи.

Я кивнула, но вряд ли он увидел — дымка развеялась, и дверь распахнулась.

В прихожей оказалось темно и тихо, и я чуть не упала, споткнувшись о ковёр. Зашипела, едва не выронив рабочую сумку с медикаментами, протянула ладонь и создала на ней маленький шарик света, который сразу взмыл под потолок, тускло освещая пространство вокруг меня.

Полукруглое помещение в тёмных тонах, ковёр с густым ворсом — кажется, бордовый, — шкафы по стенам, а впереди — широкая лестница на второй этаж, тоже покрытая ковром. Я подняла голову выше и чуть вздрогнула, увидев на самом верху лестницы инвалидное кресло с сидящим в нем хозяином дома.

— Забавно, — процедил до боли знакомый голос с не менее знакомой мне ехидцей. — И вот этот тусклый шарик истинного света — всё, на что способна протеже Брайона? Старик совсем из ума выжил.

Я набрала в грудь воздуха. Спокойно, Эн, спокойно. Ничего нового, не нужно так нервничать.

— Я могу показать вам документы, подтверждающие мою квалификацию, архимагистр. Если они вас не устроят, вы вольны попросить архимага Валлиуса прислать вам другую медсестру.

— Непременно попрошу, — хмыкнул Арманиус. — Поднимайся давай. Одежду в шкаф повесь, потом тапочки надень и поднимайся. Жду тебя в библиотеке. Это справа. Надеюсь, право и лево ты не путаешь.

Разумеется, я не стала отвечать. Сделала всё, как было велено, и поспешила наверх.

Библиотека тоже была полукруглой, как и прихожая, только здесь оказалось светло. В узкие высокие окна лился мягкий свет, за стеклом кружились снежинки, и это зрелище наполнило бы меня умиротворением, если бы не презрительная усмешка хозяина дома.

— Ну, как там тебя? Показывай свои документы.

Я кивнула, подошла ближе, положила сумку на стол перед архимагистром и открыла её. Достала свидетельство о медицинской квалификации и протянула Арманиусу.

Пока он вглядывался в бумажку, не имевшую для меня ровным счётом никакого значения и выписанную главным врачом госпиталя не далее как вчера, я рассматривала библиотеку. Узкие шкафы из светлого дерева, по форме напоминающие окна, были заполнены книгами так, что буквально ломились. И столько знакомых сокровищ, читанных и перечитанных множество раз…

Глава 2

Утром следующего дня, вновь увидев эту медсестричку, Берт сразу подумал, что она безумно напоминает ему Брайона Валлиуса. Не внешностью, нет — манерой говорить с пациентом, чёткими и уверенными движениями, сосредоточенностью на деле. Так же, как Валлиус никогда не отвечал на его подколки во время работы, эта Эн Рин полностью игнорировала попытки Арманиуса её задеть.

А ещё Берту всё время казалось, что он где‑то видел эту девчонку раньше. Но где? Не могла же она окончить его университет — слишком слабый дар. Да и не выпускали они медсестёр, только врачей.

Эн Рин нельзя было назвать красивой, но определённое очарование в ней имелось. Белая кожа, нежная и прозрачная на лице, а на руках — грубая и шершавая, явно попорченная магическими реактивами, тёмные волосы, заплетённые в косу, и глаза настолько зелёные, что Берт не сомневался — наведённые, не настоящие.

А подбородок у неё был упрямый — тоже как у Брайона. Может, внебрачная дочь? А что, почему бы и нет… Хотя старик вроде бы никогда не изменял жене.

— Кто твои родители?

Девчонка, сосредоточенно что‑то переливающая из трёх колб в одну, чуть вздрогнула и поморщилась.

— Архимагистр, я прошу вас не отвлекать меня лишними вопросами.

Берт даже онемел на секунду. Вот это наглость!

— Ты не забываешься?

— Я работаю. А вы мне мешаете. — Она наконец закончила переливать, взболтнула колбу, а потом протянула её Арманиусу. — Пейте.

Он нахмурился.

— И не подумаю, пока не объяснишь, что это.

Эн поджала губы. Хорошенькие, кстати, губы…

— Если я буду объяснять вам каждое своё действие, в госпиталь вернусь в лучшем случае к обеду. Либо пьёте без лишних вопросов, либо давайте закончим лечение. Архимаг Валлиус может прислать вам кого‑нибудь поразговорчивее.

Почему‑то вместо того, чтобы рассердиться, Берт развеселился.

— Ты точно в больнице работаешь, а не надзирателем в тюрьме?

Девчонка чуть усмехнулась и всё‑таки всучила ему колбу.

— Кнута нет, как видите. Пейте. — Вздохнула и добавила: — Понимаете, единой схемы лечения больных с повреждениями, подобными вашим, не существует. Я каждый раз экспериментирую. Поэтому просто доверьтесь.

— Довериться? — переспросил Арманиус язвительно. — Это совсем непросто.

Она промолчала, только перевела выразительный взгляд на колбу. И Берту ничего не оставалось, кроме как выпить содержимое.

Ему показалось, что он выпил огонь. Все внутренности будто загорелись, и было непонятно, за что лучше хвататься — болело всё и сразу.

— Без боли не бывает выздоровления, — пояснила Эн, укладывая хрипящего Берта обратно на диван. — Я это давно поняла. Не поняла только пока, как связано одно с другим.

Арманиус тоже не понимал. Он понимал другое — не может эта девчонка быть обычной медсестрой. Значит, Валлиус его обманул. Но зачем? И кто она в таком случае?

Врач?! С подобным уровнем дара?! Невозможно.

Между тем Эн распахивала халат на его груди и щупала рёбра. Он бы спросил, что она такое делает, но говорить не мог. Мог только хрипеть.

— Сейчас я нажму на несколько энергетических точек, станет ещё больнее.

Куда уж больнее?!

— И, как вчера, двигаться вы не сможете примерно полчаса. Потом всё пройдёт. Завтра я вновь приду. И, пожалуйста, наденьте бельё — завтра я буду работать с точками на ваших бёдрах.

«Этого ещё не хватало!» — подумал Берт, выгибаясь от боли. Ничего же не делает, легко давит на кожу, а кажется, будто ломает ему позвоночник.

Но почему‑то именно в этот момент Арманиус вдруг ощутил свой магический контур. На секунду, но ощутил. И ужаснулся.

Лучше ощущать пустоту, чем вот это… И Валлиус считает, что его можно вылечить? Нет, это нереально!

Прохладные пальцы коснулись груди, запахивая халат. Берт жмурился от боли и почти ничего не видел, кроме невнятного силуэта девчонки над ним, но зато он мог думать. В конце концов, боль — вечная спутница охранителей в их работе, и если ты не умеешь думать, испытывая её, ты не жилец.

И Арманиус неожиданно вспомнил его высочество Арчибальда. Глава охранителей и правая рука императора три года назад потерял дар во время борьбы с одним из ужаснейших порождений Геенны. Берта тогда не было в столице, и по возвращении, когда оказалось, что Арчибальд выздоровел, он решил, что слухи были преувеличены.

Видимо, пора узнать, что на самом деле тогда случилось.

***

Сегодня Арманиус был более покладист, чем накануне, хотя ему всё равно далеко до идеального пациента. И я даже не надеялась, что наш с архимагом Валлиусом «маскарад» продлится долгое время. Нет, совсем скоро ректор догадается, что я не могу быть просто медсестрой. Ну и ладно. В конце концов, в моей биографии нет ничего постыдного. Наоборот — мне есть чем гордиться.

И теперь, после того как Арманиус на секунду ощутил свой магический контур, я по‑настоящему поверила в то, что всё получится. Не может не получиться.

Глава 3

На следующий день Арманиус был непривычно тих и серьёзен. Почти ничего не говорил, зато наблюдал за моими действиями настолько пристально, что мне хотелось развернуться и запустить какой‑нибудь колбой ему в лоб.

Я, конечно, сдерживалась. Он и так жизнью ушибленный, не хватает ещё и мне добавлять… колбами.

— Снимайте халат и ложитесь на диван.

Я хотела спросить, надел ли он бельё, но подумала, что в вопросе нет смысла. Всё равно сейчас увижу.

Надел, слава Защитнице…

Я смазала руки специальным массажным маслом, села рядом с Арманиусом и начала растирать его бёдра. Думала, хоть сейчас что‑нибудь скажет, но нет, он по‑прежнему молчал, лишь следил за мной.

И меня вдруг пронзило… Узнал, наверное, что никакая я не медсестра.

— Где ты родилась? — спросил он вдруг хриплым голосом и дёрнулся от боли, когда я нажала на первую нужную точку.

— Опять вы за своё. — Допрос решил устроить, что ли? — На севере Альганны, в деревне, как вам должно быть понятно из моего имени.

— Родители живы?

— Нет.

— А братья или сёстры?

— Тоже.

Несколько секунд Арманиус молчал, и я уже успела обрадоваться, но оказалось, что рано.

— Где ты училась?

Хм, ну ладно. Как говорит Брайон: «Если пациент мешает доктору работать, он нарывается на неприятности».

И я приступила к массажу в сочетании с «игрой на энергетических точках». Так эту технику называл Валлиус — когда нажимаешь то на одну, то на другую, но не просто так, а будто наигрываешь какую‑либо мелодию. В случае с Арманиусом это был «Марш Защитника».

Ректор захрипел, выгибаясь на диване дугой, и тут же забыл про своё любопытство. Конечно, временно, но и это неплохо. Здесь полезна даже временная тишина.

Через десять минут я закончила. Арманиус по‑прежнему лежал на диване в одних трусах, обливаясь потом с головы до ног, и выглядел таким же несчастным, как любой другой мой пациент.

— Я вас обрадую, архимагистр. Я вижу прогресс. Да, он слабый, но он есть. Вы ведь пару раз чувствовали свой энергетический контур, верно?

Ректор кивнул, попытался поднять руку и вытереть пот со лба — он уже лился в глаза, — но не смог. Я взяла из сумки салфетку, подошла ближе и сама обтерла ему лицо.

— Так вот. Чем раньше больной чувствует свой энергетический контур, тем быстрее будет продвигаться его выздоровление. Вы ощутили его уже вчера. К примеру, принц Арчибальд… — Ой, зря я это говорю… — Да. Его высочество смог почувствовать контур лишь спустя три недели процедур. Правда, я тогда знала и умела гораздо меньше, так что эксперимент не чистый.

Я закинула в сумку баночку из‑под массажного масла, накинула на ректора халат, чтобы не замёрз, и продолжила:

— Как обычно, полчаса лежим, не встаём. До завтра, архимагистр.

Он вновь что‑то прохрипел, но я уже шла к лестнице.

Вопросы, вопросы… Вот ведь любопытный. Можно подумать, он до сих пор не нашёл на них ответы.

***

Через полчаса Берт не просто встал — он даже прошёл пять шагов, пока не рухнул обратно в инвалидное кресло.

Невероятно. Им занимались лучшие хирурги Императорского госпиталя, потом был курс восстановительной терапии, но по‑настоящему встать с кресла и сделать хотя бы несколько шагов, не держась за что‑нибудь, не удавалось. Это Арманиуса тогда и подкосило, и на предложение Брайона перевестись в отделение для больных со сломанным контуром, по‑другому — «для безнадежных», он ответил резкое «нет».

Видимо, Эн Рин работает там… врачом. И она смогла поставить его на ноги быстрее других врачей госпиталя. Нет, это логично, раз сломанный контур — тема её научной работы и именно его она изучает. Лечить мага или обычного человека — большая разница, а уж маг с такими повреждениями — это вообще отдельная песня, как сказал бы Валлиус.

Конечно, возможность стоять на собственных ногах и ходить — не то же самое, что вновь стать магом. Но и это немало в его случае.

Браслет связи на запястье Арманиуса завибрировал. Берт покосился на экран — с ним хотел поговорить Велмар Агрирус, его заместитель.

— Приветствую, Берт! — Проекция Велмара широко улыбалась. — Я смотрю, ты стал менее бледным с прошлого нашего разговора.

— Ем мясо и пью томатный сок, как мне рекомендовали при выписке из госпиталя. — Арманиус скривился. — Демонова гадость этот сок…

— Терпи. — Велмар хохотнул.

Его зам был очень улыбчивым, и за это Агрируса студенты любили гораздо больше, чем Берта. Ректора, конечно, уважали, но не обожали. А вот Агрируса — да, обожали. Но его ярко‑синие глаза и широкую искреннюю улыбку не мог не обожать даже Арманиус.

— Терплю, куда деваться…

— Как успехи по восстановлению контура? — с интересом спросил Велмар. — В Совете все спорят, как скоро метка исчезнет с твоей руки, успеет контур восстановиться или нет.

Глава 4

Утром Арманиус встретил меня, стоя на лестнице. Ещё накануне он ездил в кресле, и, хотя я видела, что прогресс налицо, ходить ему было тяжело. А тут…

— Архимагистр! — Я так обрадовалась, что забыла, с кем разговариваю. — Вы ходите! Как замечательно!

К моему удивлению, он улыбнулся. Чуть‑чуть.

— Хожу. Но пока недолго.

— Главное, что ходите. — Я надела тапочки и поспешила наверх, гремя сумкой. — Далеко не всегда мои пациенты начинали ходить с первой же недели лечения. Некоторые до самого конца практически…

Я, заговорившись, споткнулась об очередную ступеньку и полетела вперёд, грозя расквасить себе нос, столкнувшись с лестницей. Но вместо того, чтобы стоять и наблюдать за моим бесславным падением, ректор метнулся вперёд, схватил меня за руки, приподнял, поставил на ноги и… вдруг со свистом отлетел в сторону, сильно ударившись спиной о перила, и сполз на лестницу с протяжным стоном.

— Защитница! — воскликнула я, чувствуя себя полной идиоткой. Подбежала к нему, наклонилась и заглянула в бледное лицо. — Архимагистр, вы живы?

Он ещё раз простонал что‑то невнятное, а потом ответил:

— Нет, я сдох. В муках.

Я выдохнула.

— Раз способны шутить, значит, живы. Давайте я помогу вам встать.

Теперь уже я осторожно обхватила Арманиуса под мышками и поставила на ноги. Он слегка покачивался, на лбу выступила испарина.

Плохо. Как бы нам теперь не откатиться назад в прогрессе…

— Демоны… не дойду я до библиотеки.

— Так, держитесь за меня. — Я подошла чуть ближе и прижала ректора к перилам, чтобы не упал. — Я вас донесу, не волнуйтесь.

— Да как ты меня донесёшь...

— Обыкновенно.

Придерживая Арманиуса одной рукой, второй я раскрыла сумку и быстро достала оттуда силовой амулет, изготовленный когда‑то давно Роном. Я всегда носила его с собой как раз для непредвиденных случаев. Амулет был отличный. Но, мягко говоря, неприятный. Длинная и тонкая игла, которую надо было воткнуть себе под кожу на запястье, оставив снаружи только кончик — бусинку из горного хрусталя, чистейшего проводника силы.

Под ошалевшим взглядом ректора я привычным жестом вонзила иглу под кожу, вздохнула, ощущая, как магия полилась прямиком в кровь, и сделала шаг назад, отпуская ректора и одновременно поднимая его в воздух.

Так мы и дошли до библиотеки. Я на своих двоих, а Арманиус плыл по воздуху, словно тучка. Очень удивлённая тучка.

Посадив его на диван, я сразу вытащила иглу, засунула её обратно в сумку, а после достала оттуда платок и обтерла лицо. По нему, как обычно, пот струился уже потоком.

— Вы как себя чувствуете, архимагистр? — поинтересовалась я, закончив обтираться. Голос был хриплым, как всегда бывает после использования амулетов. — Сильно ушиблись? Давайте я спину посмотрю.

— Не надо. — Арманиус кашлянул. — Ты… как ты сама?

— Что значит «не надо»? — Я возмутилась. — Мало ли что у вас там. Я должна посмотреть. Снимайте халат и ложитесь на живот.

К моему полнейшему изумлению, ректор вдруг заявил:

— Не лягу, пока не скажешь, как себя чувствуешь.

— Да нормально я себя чувствую, — пробурчала я растерянно и зачем‑то добавила: — Вам‑то что?

Я почти сразу пожалела, что сказала это. Взгляд Арманиуса наполнился такой обидой… А потом он молча снял халат, развернулся и лёг на диван, не издав больше ни звука. Демоны. И вроде не виновата я ни в чём, а всё равно ощущаю себя препаршиво.

Я села рядом, пощупала спину. Ушиб был, но совсем небольшой, за неделю пройдёт, и восстановлению контура не помешает, слава Защитнице.

— Это… это вас амулет моего друга так шарахнул. Он просто боялся за меня, поэтому сделал какой‑то амулет… — Стало неловко. Амулет‑то только от Арманиуса. Не стоит этого говорить. — Я сегодня же сниму.

Ректор молчал.

— И эту иглу тоже он сделал. Он талантливый артефактор. Игла была его экспериментальной работой на последнем курсе, и после выпуска он её мне подарил. Я с её помощью могу применять магию, только даётся это тяжело, конечно. Но ничего страшного, откат быстро пройдёт, через полчаса я буду совсем в норме.

Арманиус по‑прежнему молчал.

Я закусила губу.

— Вы извините меня за грубость, архимагистр. Я просто… мм… не подумала, что…

— О чём же ты не подумала? — В голосе было столько ехидства, что мне немедленно захотелось встать и уйти. — Что я тоже человек? Что я могу испугаться? Что я, в конце концов, могу беспокоиться о тебе?

Демоны. Ну не отвечать же «да».

— Ладно. — Ректор вздохнул, передёрнув плечами. — Неважно. Ты поговорила с Арчибальдом?

— Поговорила.

— Отлично. Я рад. Надеюсь, хотя бы тебя он послушает.

Больше Арманиус не сказал ни слова до самого конца процедур. Стоически вытерпел все уколы, массаж и выпил очень горькое лекарство, даже не поморщившись. А потом я ушла, сопровождаемая мрачным молчанием, ехидной усмешкой и собственными путаными мыслями.

Глава 5

Как только император и его высочество ушли, на «сцену» поднялся Адэриус. Я почувствовала, что ректор в соседнем кресле напрягся, и тоже напряглась. Собирается обсуждать его архимагистерство?

— Дорогие коллеги, — теперь бывший охранитель говорил громче, но магией не пользовался — акустика в зале была отличная, — предлагаю вынести на голосование следующее. Все мы знаем, что Бертран Арманиус недавно потерял дар. Будет он восстановлен или нет — этот вопрос нас не касается, но в любом случае после потери дара необходимо пройти переаттестацию. Прошу вас проголосовать, станем ли мы обсуждать эту тему на следующем Совете.

Я огляделась — над головами архимагистров загорались огоньки. Зелёный — «за», красный — «против». И зелёных было очевидно больше. От возмущения я чуть не задохнулась и, приняв решение, подалась вперёд, привстав с кресла… Но тут же повалилась в него обратно — Арманиус нашёл мою руку и сжал её, не давая встать.

— Что вы?.. — прошипела я, вновь предпринимая попытку вскочить. — Я же могу вам помочь!

Архимагистр качнул головой, ничего не говоря.

— Пусть хотя бы месяц подождут! — горячо зашептала я. — Что вы, зачем?

А Адэриус уже вещал на «сцене»:

— Отлично, большинством голосов принято решение об обсуждении ситуации на следующем Совете. Благодарю за внимание, если ни у кого больше нет вопросов, можно расходиться.

У меня были вопросы, но рука Арманиуса по‑прежнему красноречиво сжимала мою ладонь. Я скрипела зубами от злости, но пойти наперекор воле ректора не хотела. Я не могу судить об этой ситуации беспристрастно, он знает больше, чем я. И ему лучше знать, повредит моё вмешательство или нет. Так что я промолчала, а потом довела архимагистра до зала перемещений, вонзила в руку иглу и вернула нас в его дом.

Чтобы тут же дать волю чувствам…

***

Всю обратную дорогу Эн пыхтела, поджимала губы и сопела, как ёжик, и Берту было немного смешно. И до ужаса приятно, что она за него беспокоится.

Как только пространственный лифт истаял, Эн повернулась к архимагистру и сказала громким раздражённым голосом:

— Зачем вы брали меня с собой, если не дали высказаться? Ладно, Арчибальду моя помощь не понадобилась, но вам‑то! Как вы могли так легко отказаться от звания?!

У Берта появилось странное желание схватить Эн в охапку, обнять и утащить к себе в спальню. Жаль, что за подобные действия он точно как минимум получит по физиономии.

— Я не отказывался. И ты не смогла бы мне помочь. Подумай, Эн. Какая разница, когда примут это решение, — сейчас или через два месяца? Переаттестацию всё равно придётся проходить.

— Но вас же лишат статуса!

— А зачем он мне нужен?

Она оторопела.

— Как это?

— Вот так. — Берт усмехнулся. — Что даёт архимагистерство? Почёт и уважение? Они у меня и так есть. Пособие от империи? Ничего, пару‑тройку месяцев я проживу без этих денег. Возможность участвовать в заседаниях Совета? Я и так могу туда попасть, напросившись в сопровождающие, и даже высказать своё мнение — никто не будет возражать. Только что проголосовать не смогу, но один голос для Арчибальда не так уж и важен.

— Но…

— Архимагистр — это просто статус, — сказал Арманиус, глядя в зелёные глаза Эн. — Это принцип — если у тебя достаточно магоктав, ты должен попробовать стать архимагистром. Я стал один раз, стану и ещё, пройду переаттестацию. Это непринципиально. Гораздо важнее — восстановление контура.

Эн закусила губу, явно размышляя.

— Но почему вы не дали сказать мне даже одно слово в вашу защиту? Вы…

Он почти услышал: «Вы считаете, что я недостойна выступать на Совете архимагистров?»

— В этом просто не было смысла, — проговорил Арманиус как можно мягче. — Кроме того, насколько мне известно, Валлиус старается держать в секрете твои разработки. Слухи ходят, но, если бы мы показали тебя Совету настолько демонстративно, это уже было бы больше, чем слухи. И это опасно. В первую очередь для тебя. А теперь… вытащи, в конце концов, свою дурацкую иглу. Ты же с трудом на ногах стоишь.

Эн вздрогнула, покосилась на запястье и со вздохом вытащила артефакт. Достала из сумочки заживляющий бальзам, помазала им ранку, из которой интенсивно текла кровь.

Девчонка была очень бледной и выглядела нездоровой.

— Оставайся у меня.

— Что? — Она резко вскинула голову, округляя глаза. Берт поморщился.

— Только не надо условностей, мол, это неприлично, я не хочу вас стеснять, мне неудобно. Жеманным аристократкам оставь подобную ерунду. Уже поздно, завтра тебе возвращаться ко мне. У меня полно гостевых комнат, которые никем не заняты и зачарованы на принятие гостей в любой момент. Оставайся.

Она молчала. И Арманиус решил чуть её подразнить:

— Или ты боишься меня?

Эн словно очнулась. Помотала головой, сбрасывая оцепенение, и ответила:

— Нет, не боюсь. Но у меня нет с собой медицинской сумки. Завтра кое‑что оттуда понадобится для вас во время процедуры.

Глава 6

Утром Арманиус с трудом встал. И ведь накануне казалось, что он почти совсем не устал — подумаешь, сходил на Совет, — а выяснилось, что очень даже. Попили крови старые стервятники, попили…

Умывшись, одевшись и заказав в «Омаро» завтрак, Берт направился в библиотеку. Эн там не было; зато на журнальном столике лежала короткая записка.

«Доброе утро, архимагистр! Я ушла за сумкой».

— Позавтракала бы сначала, — пробурчал Арманиус, вглядываясь в почерк Эн. Чем‑то он напомнил ему почерк Валлиуса — такой же кривовато‑угловатый, каким всегда бывает почерк у людей, которые больше думают, о чём пишут, а не о том как.

Кофе, присланный из ресторана, был прекрасен, как и всегда, но Берт толком не ощущал ни вкуса, ни аромата. Ему было досадно, что Эн убежала, не поев. Неугомонная девчонка, совершенно не жалеющая себя…

Она вернулась, когда Арманиус уже почти всё доел. Оставалось только немного кофе и одна большая слойка с ягодной начинкой.

— Доброе утро. — Эн широко улыбнулась. Щёки её были красными с мороза, глаза блестели, и Берт вдруг подумал: а только ли за сумкой она бегала? — Как вы себя сегодня чувствуете, архимагистр?

— Прекрати ты меня так называть, — пробурчал Арманиус, и улыбка с лица Эн сразу пропала. — Издевательство какое‑то… Будешь завтракать?

— После процедуры, возможно, — сказала она, подходя к столу, и поставила на него свою неизменную сумку. Открыла и принялась надевать перчатки. — Вы тем не менее по‑прежнему архимагистр. Так же, как и ректор. Метка ведь на месте?

— Да. — Берт покосился на запястье левой руки, где рядом с браслетом связи чернела метка. — К сожалению.

— Вам настолько не нравится быть ректором? — спросила Эн и достала большой шприц, наполненный тёмно‑фиолетовой жидкостью. Сняла колпачок и стала медленно выпускать воздух.

— Из меня ректор примерно как из тебя был бы боевой маг. — Арманиус поморщился. — Сама знаешь, Церемония не спрашивает, кого выбрать, ей подавай сильнейшего, а я на тот момент и был сильнейшим. Если бы не стал архимагистром за неделю до этого, титул ректора получил бы Велмар Агрирус.

Эн задумчиво кивнула.

— Это вероятнее всего, архимагистр. Но всё же никто не может гарантировать…

— В данном случае никаких сомнений, — махнул рукой Берт. — Ладно. Что там у тебя опять? Каким местом поворачиваться?

Девчонка закусила губу. Она впервые выглядела неуверенной, и это пугало.

— Снимите рубашку. И ложитесь на диван лицом ко мне.

— Не нравится мне это… — вздохнул Арманиус, но подчинился, как обычно. Лёг и посмотрел на мрачную Эн. — Я хоть жив останусь? — пошутил и удивился, когда она совершенно серьёзно ответила:

— Демона два я дам вам умереть, — и, размахнувшись, всадила шприц куда‑то в районе сердца.

Нет… не в районе. Она, Геенна её пожри, иглу прямиком в сердце воткнула!

— Ты‑ы‑ы… — прохрипел Берт, задыхаясь от боли в груди и невозможности сделать вдох. Всё вокруг расплывалось, и только лицо Эн — белое, с испариной на лбу, плотно сжатыми губами и отчаянной зеленью глаз, — было видно чётко, словно оно относилось к какому‑то другому миру. Миру, в котором Арманиус не умирал сейчас от иглы в сердце.

— Давайте, Бертран, — тихо проговорила Эн и, выдернув шприц, положила ладонь на место укола. Удивительно, но кровь оттуда не лилась. — Это риск, но он окупится, Защитницей клянусь…

Риск? Окупится? Демоны, о чём она? Он же умирает!

— Давайте, давайте… Вот, вот, вот! Вот!

Берт глубоко вздохнул, ощущая, как отпускает боль и сердце вновь начинает биться, разгоняя кровь по телу. А потом он ощутил и кое‑что другое…

Контур. Тот самый, сломанный. Он по‑прежнему был сломан, но теперь ощущался тонкой ниточкой, тончайшей нитью, обвившей тело. И он был! Был! И не просто вспыхнул на секунду — он продолжал гореть. Ровным белым пламенем, как и положено энергетическому магическому контуру.

— Защитник…

— Да‑а‑а-а-а! — завизжала Эн, вскочив с дивана и запрыгав по библиотеке, как маленькая девочка. — Есть, есть, есть! О Защитница, как я рада! Как же я рада! Да‑а‑а-а-а!

Берт никогда не слышал столько счастья и восторга в чьём-то голосе.

А ещё… раньше он никогда не плакал. Но теперь его лицо почему‑то было влажным, и перед глазами всё расплывалось, и хотелось тоже завизжать, как Эн, но сил не хватало. Он мог только лежать и улыбаться, глядя на то, как девчонка, спасшая ему гораздо больше, чем жизнь, прыгает по библиотеке.

***

Накануне я полночи не могла уснуть, всё думала, как сделать так, чтобы Арманиуса не лишили звания архимагистра. И в итоге решила рискнуть. Процедура, которой я его подвергла, называлась «катализация» и должна была применяться только через две недели. В плане я так и зафиксировала. Но, взвесив все «за» и «против», поняла, что лучше попробовать провести её сейчас. На случай, если ректор не справится, у меня был антидот, лежал в сумке наготове. При этом мы бы здорово откатились в прогрессе. И слава Защитнице, что контур всё-таки вспыхнул!

Глава 7

Какое количество эмоций я испытывала, заходя утром в понедельник в дом Арманиуса, не передать словами. И решила, что лучшим выходом из этой ситуации будет, если я полностью закроюсь.

Так и поступила. Разговаривала спокойно, отстраненно, почему‑то ожидая, что он попытается вывести меня из себя. Но ректор был на редкость молчалив и задумчив. Он беспрекословно выполнял все мои просьбы, не задавая никаких вопросов, и взгляд его практически не останавливался на мне, блуждая явно за пределами библиотеки.

Если это была стратегия, то она удалась, потому что ближе к концу процедуры, вынимая из его тела иглы, я всё-таки не выдержала.

— Архимагистр…

Арманиус вопросительно посмотрел на меня. В очередной раз захлестнуло одновременно стыдом и злостью…

— А это правда, что вы дружите с императором?

Из вопросительного взгляд стал удивлённым.

— Защитник, где ты это услышала?

И тут я испытала облегчение. Видимо, подсознательно я ждала, что Арманиус будет ругать меня за подобный вопрос.

— Да так… Слухи.

Он понимающе хмыкнул и, к моему безграничному удивлению, начал отвечать:

— Эн, с членами императорской семьи, при всём моём к ним уважении, весьма сложно дружить. Дружба эта заканчивается, как только начинаются государственные дела. Арен учился вместе с Агатой, моей сестрой, потом сделал ей предложение и стал частенько бывать у нас дома. Мы общались тогда много, потом, после её смерти, конечно, почти перестали. И лишь когда Арен взошёл на престол, возобновили общение. Ему была нужна поддержка в Совете архимагистров, и я пришёл на помощь.

Я кивнула. Что ж, мне была понятна логика Арена — он выбрал себе в союзники, возможно, единственного архимагистра, на мнение которого не смог бы повлиять никто, даже сам Защитник. И вышел такой вечный раздражитель для аристократии. Наверняка через Арманиуса много раз пытались воздействовать на Арена.

— В общепринятом смысле слова это не дружба, Эн. Но император хорошо ко мне относится, прислушивается к моим советам, и попасть к нему на аудиенцию мне ничего не стоит.

Я вспомнила Арчибальда и подумала, что у меня с ним приблизительно такая же ситуация. Хм… была. А что будет теперь, после «Иллюзиона»?..

— Кстати… Можешь не волноваться. Я не отдам звание архимагистра. Обещаю тебе.

От неожиданности я чуть не растеряла все вытащенные из Арманиуса иглы.

— Что?..

— Я сделаю так, что звание останется у меня, — продолжил ректор. — Не переживай, Эн.

И вот — опять. Одновременно смущение и радость.

— Да я не переживаю, — пробурчала я очевидную ложь. — Просто не поняла, зачем сдаваться, если можно выиграть?

Арманиус вновь посмотрел на меня, и от этого внимательного задумчивого взгляда захотелось спрятаться под стол. Он словно насквозь меня видел.

Но я, конечно, сдержалась и, встав с дивана, начала собирать сумку.

— Иногда, Эн, чтобы выиграть, необходимо сдаться, — сказал архимагистр глухо и как‑то безжизненно. — Только понимание это приходит со временем и опытом… Чаще всего — с горьким.

Я не стала уточнять, что он имеет в виду — осознавала, что Арманиус говорит о погибших архимагах. Вместо этого я сказала:

— Не корите себя. Ошибки совершают даже архимагистры.

Он промолчал, и я решила больше не сыпать соль на рану. Попрощалась и поспешила в госпиталь. Там меня ждал Байрон.

Сегодня всё прошло гораздо лучше, чем в прошлый раз. Если на той неделе мы совершенно не добились реакции организма, то теперь мне удалось заставить вспыхнуть переломанный энергетический контур.

— Что ты использовала? — Глаза Асириуса блестели почти жадно, когда он рассматривал мои препараты.

— Концентрированную «Жидкую магию». Помнишь, что это?

Байрон кивнул, но не очень уверенно, и я пояснила:

— Одно из средств для восстановления резерва. Практически не применяется по назначению в неразбавленном виде, так как вызывает огромное количество побочных эффектов.

Напарник с сомнением покосился на находящегося без сознания пациента. Хотя, скорее, подопытного.

— Выживет?

— От «Жидкой магии» ещё никто не умирал, — «утешила» я Байрона. — Обычно моих больных потом просто тошнит несколько часов. Всё же резерв‑то у них от неё не восстанавливается, и три секунды вспышки контура — это слишком мало… Давай‑ка завтра повторим? Я ещё кое‑что принесу, попробуем скомбинировать.

— Конечно! — с энтузиазмом согласился Асириус.

В этот момент «подопытный» застонал. Я подошла к койке и вгляделась в бледное лицо.

— Вы слышите меня, айл?

— Да‑а‑а, — вновь застонал мужчина. — Что же так тошнит…

— Это хорошо, что тошнит. Значит, эффект есть. Так, — я повернулась к Байрону, — поскольку пациент вашего отделения, говорю тебе — добавь в назначения противорвотные и общеукрепляющие. И через… да, через четыре часа пусть принесут ему овсяную кашу на воде.

Глава 8

Проснулся Берт от настойчивого вызова по браслету связи и, ответив, даже не удивился, увидев перед собой проекцию его высочества.

— Эн у тебя?

Арманиус потёр глаза и, потянувшись, сказал:

— Доброе утро, ваше высочество. Да, у меня.

Арчибальду явно было жаль, что по браслету связи не видно окружающей обстановки и присутствующих рядом людей. Он определённо подозревал, что «у меня» значит «в моей постели».

От подобной мысли хотелось одновременно и смеяться, и морщиться.

— Впредь, если она будет оставаться на ночь, отчитывайся, — проговорил принц холодно. — Охрана с ног сбилась.

«Только ли охрана?»

— Хорошо, ваше высочество.

Арчибальд поколебался, но всё-таки спросил:

— С чем это связано?

— С посещением университета. Мне стало нехорошо, я вызвал Эн, и, так как ей нужно было следить за моим состоянием и ночью, она осталась.

Берт чуть улыбнулся, вспомнив, как она прибежала в три часа ночи, сонная и в халате, взяла кровь, кивнула и убежала. Всё это заняло меньше двух минут. Он даже проснуться толком не успел.

Арчибальд, выслушав этот «отчёт», расслабился.

— Хорошо. Надеюсь, ты восстановишься, Берт.

— Я тоже надеюсь, — ответил ректор, и его высочество прервал связь.

Посмотрев на часы, Арманиус перевернулся на другой бок. Ещё десять минут вполне можно полежать.

Перевернулся — и усмехнулся собственным мыслям. Странно, как это не пришло ему в голову вчера, когда Эн спросила про «Лунный свет». Зачем давать девушке, с которой у тебя и так всё хорошо складывается, подобное вино, не предупреждая её об этом? Никакого смысла. А вот если она отказывается и отказывает… Тогда — да.

Берт покачал головой, понимая, что в этом его высочество прогадал. С Эн нужно быть абсолютно честным, только тогда возможны какие‑то отношения. Пока Арчибальд врёт — она будет отказывать. Вот только помогать принцу, объясняя это, Арманиус, естественно, не собирался.

***

С утра архимагистр чувствовал себя прекрасно, и мне пришла в голову мысль: а что, если попробовать родовую магию в наших с Байроном экспериментах? «Подопытный»‑то — аристократ. Правда, я не помнила, чем именно он владеет, но это и неважно. Поэкспериментируем.

Пока бежала на работу, продумывала, что буду делать, а заодно диву давалась, какое спокойное утро было у нас с Арманиусом. Завтрак, во время которого он рассказал мне о вчерашних событиях, потом процедуры, и они тоже прошли мирно и даже дружелюбно. Ректор явно был чем‑то доволен, словно узнал какую‑то хорошую новость.

Хотя он её действительно узнал, но только в самом конце, когда я уже уходила, и от меня самой.

— Думаю, через неделю, когда вам опять надо будет идти в университетский совет, вы сможете пользоваться магией. Контур восстановится наполовину.

— А резерв у меня будет прежний? — В глазах Арманиуса я увидела предвкушение. Понимаю — соскучился по магии.

— Конечно. Магоктавы восстанавливаются в том же количестве, если начинать реабилитацию сразу после повреждения. Если повременить, то не восстанавливаются вообще.

— Либо всё, либо ничего? — усмехнулся ректор, и я кивнула.

Так что причины радоваться у архимагистра были. Как и у меня. И не только из‑за успехов в его лечении.

Мы с Байроном встретились сразу после обеда и, пока шагали в хирургию, я рассказала Асириусу о своей задумке. Заодно поведала, почему мне это пришло в голову.

— У ректора, как мне показалось, контур стал даже чуть чётче, в некоторых местах он сросся. Думаю, имеет смысл попробовать.

Однокурсник с энтузиазмом кивнул.

— Да, и ещё один момент. — Я поморщилась: тема была не особенно приятной. — Если сегодня не будет прогресса, восстанавливайте нашего больного и отправляйте в моё отделение в срочном порядке. Иначе всё, процесс станет необратимым.

Лицо у Байрона резко покислело.

— Плохо.

— Кто же спорит. — Я пожала плечами. — Для нас с тобой так себе, экспериментировать хорошо бы на одном и том же объекте. Но это всё равно невозможно. Придётся менять подопытных.

Этот самый подопытный чувствовал себя после вчерашнего до сих пор не ахти и, услышав, что ему надо воспользоваться родовой магией, помрачнел ещё сильнее.

— И как я это должен делать?

Если бы я знала как. Но у меня кровной магии отродясь не водилось, и я вопросительно посмотрела на Байрона.

— Попробуйте сделать всё как обычно. — Он, слава Защитнице, понял, что мне нужна помощь. — Не думайте о сломанном контуре. Работайте так, как всегда работали.

Подопытный вздохнул и попросил стакан с водой. Оказалось, в этом и состоит его родовая магия — взглядом он умел замораживать воду.

Мужчина пыхтел и морщился полчаса. На лбу выступила испарина, губы побелели, и я с тревогой следила за его состоянием через подключённую аппаратуру.

Глава 9

Всё утро Арманиус чувствовал себя как‑то странно, и ему было безумно интересно, что скажет по этому поводу Эн. Берту казалось, что он ощущает ток крови в теле, и пальцы покалывало, будто перед применением магии.

Выслушав его, девчонка кивнула и пояснила:

— Контур срастается. Не спешите радоваться, это только начало, и пользоваться магией вы пока не сможете. Но в пятницу… Да, я думаю, уже в пятницу вы будете способны применить магию, архимагистр.

— Даже не верится, — пробормотал Берт, и Эн улыбнулась.

— Всем не верится. Его… хм. Один из моих пациентов, когда у него получилось зажечь первый огонёк, сказал, что впервые в жизни ему хочется плакать и визжать, как маленькой девочке.

Наверное, речь о его высочестве. Арманиус невольно хмыкнул, представив визжащего Арчибальда. Принц обычно был очень спокоен, и довести его даже до повышения голоса могли немногие. И Берт был в их числе.

Сегодня Эн вновь ставила иголки, но не только — давала что‑то пить, делала уколы, сосредоточенно щупала спину вдоль позвоночника. И всё записывала в толстый блокнот, хмуря брови и кусая губы.

— Когда ты будешь защищать свою научную работу? — поинтересовался Берт, наблюдая, как девчонка аккуратно вводит длинную иглу ему в ключицу.

— Через полгода — летом предзащита. На ней решится моя дальнейшая судьба. — Эн иронично улыбнулась. — Я спорный аспирант, сами понимаете. Обычно после защиты присваивается звание магистра, но у меня недостаточно октав для этого. Так что я даже не знаю, как всё это будет выглядеть.

Арманиус задумался. Да, подобных случаев он не припоминал. Тридцать магоктав — вот резерв, необходимый для получения звания магистра. Научную работу‑то Эн напишет, но звание…

— Вообще, — медленно сказал Берт, — нигде не обозначено, сколько именно магоктав должно быть, это не задокументировано, задокументирован только уровень заклинаний, которые нужно сотворить и для которых нужен определённый магический резерв. Главное — сдать экзамены. Тридцать октав — это резерв, который нужен для их прохождения. Но ты ведь используешь амулеты? Они не запрещены.

— Я знаю, — Эн кивнула, — мы с Брайоном обсуждали это много раз. Но мне не хочется быть вечным раздражителем. Единственное, чего я хочу — заниматься наукой и работать в госпитале. Пока я аспирантка, это возможно, но потом… Либо я должна стать магистром, это необходимо, чтобы быть врачом, либо — только младший медицинский персонал. Значит, надо стать.

— Станешь, — сказал Берт, пожалуй, слишком резко. — Я за тебя поручусь, как и Валлиус.

На лице Эн появилась горькая усмешка, и Арманиус понял, о чём она вспомнила.

— Ты достойна быть магистром, — продолжил он и удивился горячности собственного голоса. — На самом деле ты достойна как минимум звания архимага, и резерв тут ни при чём. Я был не прав тогда, на вступительном экзамене.

Она замерла. Подняла на него изумлённые глаза и, отпустив введённую иглу, медленно выпрямилась.

— Вы… вспомнили?

— Можно и так сказать. Ты… Эн, я не знал тебя. Бывали случаи, когда мы брали в университет очень упорных молодых людей с пятнадцатью — двадцатью октавами, но толку из них чаще всего не выходило. Кто‑то не выдерживал учёбы, но были и трагические случаи. А у тебя даже не пятнадцать октав.

— Ну да, — пробормотала она, отводя глаза. — Не пятнадцать.

— Эн…

Берт сам не осознал, зачем вдруг подался вперёд — и для чего он это сделал? — и зашипел от резкой боли, прострелившей всё тело.

— С ума сошли! — закричала тут же Эн, укладывая его назад на диван и начиная ощупывать. — Вы же знаете, что двигаться нельзя!

— Прос…

— Молчите!

Тонкие проворные пальцы бегали то тут, то там, что‑то поправляя, нажимая и вытаскивая, и боль потихоньку уходила. А Эн всё бормотала:

— Глупый… ну как так можно! Вся процедура насмарку! Не дай Защитница, повредили себе что‑нибудь… Вот зачем вы встать решили, а?! Что за блажь такая?!

— Я…

— Нет! Молчите! Не вздумайте говорить ни слова! Иначе я вас… я вас задушу!

Она всё бормотала и бормотала, а Берту хотелось смеяться. И от собственной глупости, и от того, что Эн за него беспокоится.

Как же так получилось, что за десять прошедших лет он ни разу не заметил её? Почему был настолько слеп, куда смотрел?

Глупый. Она правильно сказала. Хотя можно и резче. Идиот.

***

Когда я выходила из дома Арманиуса, меня слегка трясло. Из‑за всего сразу. Вздумал тоже — пытаться подняться во время процедуры! И с чего вдруг?! Защитница, как же хорошо, что он ничего себе не повредил! Я успела всё поправить, хотя больше, чем поправлять иглы, мне хотелось стукнуть архимагистра чем‑нибудь по голове за такую дурь.

И эти слова… «Я был не прав». Раньше, наверное, я была бы безумно счастлива их услышать. Но теперь мне было немного больно. Больно, что он признал это только сейчас, когда я прошла уже такой длинный путь. Больно, что он вообще вспомнил о том моём унижении. И как умудрился? Применил что‑нибудь, скорее всего. А нашу первую встречу тоже вспомнил? Не сказал ведь ничего. Впрочем, даже если вспомнил, вряд ли понял, как много для меня значит то воспоминание.

Глава 10

Ночью я долго не могла уснуть, всё ворочалась и вспоминала произошедшие события. И наш первый успешный шаг с Байроном, и последующие разногласия, и подарок Арчибальда, и даже лёгкая, весёлая экскурсия по оранжерее — всё бередило душу.

Во время прогулки на пару мгновений мне даже захотелось работать там, среди растений, настолько интересно об их особенностях рассказывал наш с принцем провожатый. Особенно меня впечатлил огромный и безумно красивый цветок из Корго* — оказалось, если уснуть на его лепестках (а очень хотелось, они были мягкими и уютными), он тебя слопает. (*Корго — государство, южный сосед Альганны.) Серьёзно — цветок‑хищник! На лепестках — мелкие «ротики», сначала они начинают выделять усыпляющий газ, а потом и вовсе — кислоту, постепенно растворяющую «пищу». Жуть жуткая!

Наверное, эта жуть была написана у меня на лице, потому что Арчибальд и сотрудник оранжереи очень смеялись и обещали показать мне ещё больше интересного в следующий раз.

Следующий раз… Теперь я уже не сомневалась, что он будет. Впрочем, как и в том, что принц добьётся своего. Со временем, но обязательно добьётся… «Ваше высочество»… Я — высочество? Защитница, какая невероятная глупость!

Примерно с этими мыслями я и уснула. А утром, собираясь к Арманиусу, напрочь забыла снять кольцо. Решение об этом я приняла ещё накануне. Да, Арчибальд просил «по возможности не снимать», но светить им у архимагистра, а потом на работе я не собиралась. И тем не менее — снять забыла.

Заметила, только когда понадобилось надеть перчатки. Помянула всех демонов Геенны и под внимательным взглядом Арманиуса стянула тонкий ободок с пальца. Положила его в один из кармашков сумки, ощущая, как горят щёки…

— Почему ты так смутилась, Эн? — спросил ректор, как мне показалось, насмешливо. — В кольцах нет ничего неприличного, даже наоборот. Я… — Он запнулся. — Я рад за вас с Арчибальдом.

Я не могла пока разделить этой радости, но ответила то, что полагалось:

— Спасибо.

Я сделала Арманиусу два укола, прежде чем решилась спросить:

— Вы считаете, ему дадут возможность… м-м… жениться?

«На мне» произнести не смогла, да и не требовалось — архимагистр понял.

— Да, Эн. Поверь, он уже получил разрешение Арена, иначе не смог бы начать ухаживать.

Я кашлянула.

— А у семьи Альго так принято, что ли? Перед ухаживанием просить разрешение у императора?

Арманиус улыбнулся, наблюдая, как я, смазывая кремом его кожу, ставлю на неё датчики.

— Если речь просто об ухаживаниях, то нет, конечно. Но в случае, когда ухаживающий собирается жениться — да, обязательно. Император должен быть в курсе. И я уверен — так оно и есть.

Мгновение я колебалась, прилепляя очередной датчик.

— Как вы считаете, архимагистр, что было первично — вопрос Арчибальда про меня или его закон?

Ректор кивнул — удивительно, но он понял, хотя выразилась я весьма сумбурно.

— Ты думаешь, Арчибальд пришёл к Арену с вопросом, и тот поручил ему разработать закон о наследовании титулов, этим как бы убивая двух зайцев. Закон обществу нужен давно, но, дабы его принятие прошло спокойнее, необходимо, чтобы кто‑то из Альго женился на не-аристократке.

Я закусила губу. Защитница, как же мне не хочется быть декорацией к этому закону…

Последний датчик с негромким чпоканьем присосался к коже, и я повернулась к сумке. Теперь — самое неприятное.

А Арманиус, не зная, какой кошмар его ждёт, продолжал говорить:

— Или сначала Арчибальд придумал закон, а потом уже вспомнил о тебе? Эн, я могу быть не прав, но, во‑первых, я считаю, что это не имеет особого значения, а во‑вторых — всё могло происходить одновременно.

Я достала из сумки пульт управления и поинтересовалась:

— Это как?

— Арчибальд давно положил на тебя глаз, закон давно требовал разработки, и принц мог сообразить об этом одновременно. Эн, если тебе нравится Арчибальд и ты видишь в нем свою дальнейшую судьбу, то должна понимать и помнить, что Альго все такие. Это в их крови. Любовь любовью, а служба службой, и они используют тех, кого любят, по максимуму, не считая это чем‑то зазорным. Они правители. Они так воспитаны. Арчибальд всю жизнь будет носить тебя на руках, но при этом не забывая демонстрировать твоё происхождение. Как и то, каких успехов ты добилась, невзирая на него и уровень дара.

Да, он прав. Но пока я была не готова об этом думать. Особенно учитывая то, какую процедуру нам сегодня предстояло пережить.

Я вздохнула и, сжав пульт в руке, повернулась к архимагистру. Он был такой смешной с этими датчиками по всей груди. Лёгкая небритость на щеках, карие глаза, полные какого‑то непонятного для меня чувства, слабая усмешка на губах… Смотрю на него — и сердце сжимается. И в голове туман, и в пальцах дрожь. Неужели это когда‑нибудь пройдёт?

— Сейчас будет… немного больно, архимагистр.

— Я уже догадался. — Усмешка стала шире. — Давай, Эн, не жалей меня.

— Ну… кто‑то же должен вас жалеть, — сказала я тихо и нажала нужную кнопку.