Нежданный гость

ГЛАВА 1

Второй день за окном завывала вьюга, не выпуская даже до ветру. Второй день приходилось растрачивать драгоценный энергетический резерв на телепортацию известных отходов человеческой жизнедеятельности наружу и последующее их распыление на простейшие элементы. Боюсь, с окончанием непогоды работы в Зирге будет непочатый край: кто по дороге от корчмы до дому в сугробе увяз – замёрз насмерть, кого голодный после неудачной охоты злыдень загрыз, а кто от хвори скончался, не дождавшись единственного на весь пограничный городок целителя. И это, не считая бытовых ссор, заканчивающихся пьяной поножовщиной. Такое в Зирге частенько случается. Народ здесь живёт горячий, отчаянный, коль уж осмелился поселиться под самым носом у ташидов.

Вообще, Равия – единственное человеческое государство, территориально граничащее с этой загадочной, а потому и весьма опасной расой. Ташиды не любят контактировать с людьми. Люди – тем более. Однако, вопреки нежеланию общаться, земли Зирга острым клинышком вдаются в чужие владения, беззастенчиво нарушая плавность обозначенной на официальных картах границы. Поговаривают, злыдней в нейтральную лесополосу напустили именно ташиды, чтобы любопытным людишкам неповадно было хаживать на их территорию под предлогом топографического кретинизма да подворовывать между делом плоды чужого сельскохозяйственного труда. По рассказам очевидцев сразу за лесом начинались поля, которые будто бы сами собой засаживались, пропалывались и убирались. Никто никогда работников на них не видел, да и самих ташидов нахальные паломники редко встречали. А если встречали, назад уже не возвращались, кроме бабки Агафьи, что эти слухи по городу распускала.

Я ташидов видела лишь на гравюрах школьных учебников. Люди как люди. Ни хвостов, ни крыльев. Рогов и копыт тоже не имеется. Волосы длинные, причёски украшены изящными диадемами. Лица – вытянутые, с высокими скулами и точёными подбородками. Большие раскосые глаза, тонкая линия носа, бледные губы. И мужчины, и женщины одеты одинаково – в просторные длиннополые хламиды, плотно перехваченные в талии широкими поясами.

Пожалуй, самой отличительной особенностью ташидов были татуировки, покрывающие все видимые из-под балахонов участки тела. Мой взгляд мог бесконечно скользить по витиеватым изгибам плавных линий, изучая замысловатые пересечения, расщепления и слияния. Это было завораживающе красиво, пускай моё мнение разделяли немногие. Например, тролли-наёмники, которые не рискнут идти на дело, не раскрасив предварительно свои тела вдоль и поперёк охранными рунами. Плевать, что не помогают, зато на душе спокойнее.

Нездоровый интерес к татуировкам ташидов частично объяснял, почему меня распределили именно в Зирг, куда обычно отправляли исключительно выпускников мужского пола после того, как предыдущий состав из трёх ведунов, отработав положенную по условиям контракта пятилетку, сбегал, сверкая пятками, даже не удосужившись ввести желторотых новичков в курс дела.

Мы с Бишемом и Алеком заступили на службу в прошлом году, расселившись по одиночке далеко друг от друга. Несмотря на то, что я была девушкой, мой домишко стоял ближе всех к границе. Предыдущий его обитатель, тоже ведун, погиб всего в трёх шагах от охраняемого рунами двора (я же говорила: не помогают), возвращаясь после тяжёлого трудового дня и весьма разгульного вечера. Расследование его смерти легло на наши молодые плечи. Мы быстро выяснили, что причиной безвременной кончины стало банальное отравление некачественным алкоголем, однако, блюдя честь профессии, свалили вину на болотного упыря, с которым покойный сошёлся в неравном поединке, радея отважной душой и добрым сердцем за безопасность зиргавчан. Приглашённый в качестве стороннего эксперта целитель долго хмурил седые кустистые брови и качал головой, пытливо глядя в наши предельно «честные» лица, но своё компетентное мнение всё-таки замолчал, польстившись на бутылку эльфийского вина, предусмотрительно прихваченную на переговоры Бишемом.

Похоронив незадачливого коллегу, мы бросили жребий, который вполне ожидаемо указал на меня. Сначала я ворчала на свою вечную невезучесть, однако вскоре убедилась, что всё не так уж и плохо. Во-первых, горожане единодушно решили, что поселиться в доме покойника неподалёку от болотца, где проживает его убийца, способна лишь чёрная ведьма. Поэтому никаких общих дел со мной иметь не хотели, с любой своей надобностью обращаясь к Бишему и Алеку. Пока ребята трудились в поте лица, я поплёвывала в потолок. При этом зарплату из городской казны мы получали совершенно одинаковую. Во-вторых, в любой лавке и корчме меня обслуживали вне очереди, никогда не обманывали и зачастую давали хорошую скидку. В-третьих, я могла оставлять дом незапертым и не боятся, что его обворуют. На четверть версты по всему периметру от огороженной редким частоколом избушки территория оказалась в полном моём распоряжении, включая небезызвестное болотце, по осени обсыпавшееся крупной сочной клюквой. Так и повелось: по профессии я почти не работала, вместо этого целыми днями гуляла по окрестным лесам, собирая грибы, ягоды, коренья да травы.

Мои варенья, соленья и целебные настойки пользовались в Зирге большим спросом. О том, что их готовила чёрная ведьма, никто не знал. Продукцией торговал Алек, за что имел хороший процент с прибыли и репутацию великого кудесника. Неудивительно, что вся женская половина Зирга вздыхала по голубоглазому холостому умельцу. В отличие от меня Алека даже волшебником называли. Бишему же досталось нейтральное – «колдун»...

Подозрительное царапанье первой услышала кошка. Она внезапно прыснула с лавки и затаилась в подпечке, жалобно мяукая. Странное поведение обычно флегматичной в зимнее время Мурки вынудило меня ещё раз проверить раскинутую вокруг дома энергетическую сеть. Никаких повреждений или возмущений в силовом фоне я не обнаружила, но что-то явно было не так.

Снаружи давно стемнело. Из-за туч, толстым одеялом окутавших небо, окно походило на провал бездонного колодца, настолько непроницаемой была глядевшая в него чернота. Лишь иногда белела проносившаяся мимо двойных стёкол колючая снежная крошка.

ГЛАВА 2

Живого ташида я видела впервые, жаль на чисто эстетическое любование времени не было. Мой нежданный гость умирал – на широкой груди сквозь ворсистую, похожую на бархат ткань проступало и быстро ширилось кровавое пятно.

Расстегнув верхнее одеяние и безжалостно разорвав нижнюю шелковую сорочку, я обнаружила насквозь промокшую повязку – кто-то перебинтовал раненого, прежде чем подбросить его ко мне на крыльцо.

– Что? Что это? Что происходит? – испуганно прошептала я, глядя как стремительно бледнеет витиеватый причудливый рисунок, словно кистью и чернилами выписанный на левой половине гладкой безволосой груди. Узор змеился выше, переходил на шею, тонкими изящными линиями ложился на щеку, висок и незаметно терялся в волосах. Внезапно чернила выцвели: глубокий, до синевы чёрный сменился тускло-серым и продолжал блекнуть, постепенно сливаясь с цветом безупречно белой кожи. Мне не составило труда догадаться, что наличие узора на теле напрямую связано с самочувствием ташида. Похоже, он действительно собрался испустить дух. Это крайне меня раздосадовало. Куда потом девать труп прикажете?!

Воздействовать своим даром непосредственно на раненого я не могла. А вот вскипятить воду, левитировать из закромов полоски чистой льняной ткани, склянки с травяными настоями и бутыль самогона – вполне. Моя мама была знахаркой, два месяца летних каникул я неизменно проводила в родительском доме, где поднаторела во врачевании, а заодно и в ведении домашнего хозяйства, пока неутомимая и круглосуточно востребованная родительница моталась по окрестным сёлам и деревням. Бывало, не обнаружив лекарку на месте, страждущие обращались за помощью к её бойкой дочери, и я беззастенчиво набивала руку на отчаянных смельчаках.

Поэтому-то у меня не вызвало затруднений быстро поставить своему гостю малоутешительный диагноз: «отравленная рана». То есть мало того, что парня хорошенько пырнули, так ещё и обильно смочили лезвие ядом, о чём свидетельствовали позеленевшие края рассечённой плоти и пузыри того же неестественного оттенка. Противоядие у меня было одно, но весьма широкого спектра действия. Надеюсь, поможет…

В какой-то момент показалось, что он не дышит, безжизненный, вялый, холодный. Губы посерели, в лице ни кровинки, нательный рисунок полностью исчез. Я поспешила проверить реакцию зрачков на свет – её не было. Попыталась нащупать пульс – бесполезно, у меня это никогда не получалось с первого раза, а сегодня даже со второго. Кажется, передо мной лежал труп, пока ещё свежий, не окоченевший, но совершенно бездыханный. Прежде, чем заказывать гроб и договариваться о скидке на услуги с зиргскими плакальщиками, я рискнула испытать на ташиде последнее верное средство – нюхательную соль собственного изготовления. Её запах даже отдалённо не напоминал те штучки, что применяли изнеженные барышни, когда им делалось дурно. Едкая вонь была способна вывести человека не то что из обморока – из летаргии, и я заслуженно гордилась своим изобретением, за которое получила пятёрку с плюсом на практических занятиях по зельеварению.

На этот раз воспользоваться левитацией не получалось, поскольку я не помнила, куда засунула нужную склянку, а значит не могла представить себе её точное местонахождение и то, как толстостенный пузырёк пушинкой парит в воздухе и попадает прямёхонько ко мне руки. Да и пора бы начать экономить резерв, чую, в ближайшее время он мне понадобится, дабы вырыть могилу в глубоко промёрзшей земле. Ы-ы-ы… Где же ты?!

Перерыв свой нехитрый скарб и наведя жуткий беспорядок, я обнаружила искомое на дне сундука, в котором хранила летние вещи. С победным кличем бухнулась на колени перед раненым и, с трудом откупорив крепко вбитую в горлышко пробку, сунула склянку ташиду под нос.

Веки страдальца дрогнули, и, к моему огромному изумлению, на коже снова проступил хитросплетённый узор из тонких плавных линий.

– Привет, – радостно улыбнулась я, безуспешно пытаясь прибрать руками взлохмаченные волосы, пока от моего растрёпанного вида раненый по новой не лишился чувств.

– Ты – Морена? – еле слышно спросил ташид.

Не смешно. Впрочем, сама виновата, надо было заранее подготовиться к встрече, расчесаться хотя бы. С тем вороньим гнездом на голове, что у меня сейчас выступает в качестве причёски, я, бледнокожая брюнетка, действительно очень похожа на богиню смерти.

– Нет. Я – Тайрин. Можно просто Тай или Рин, но первое сокращение мне нравится больше, – взволнованно затараторила я, хватая с лавки противоядие и кровоостанавливающий травяной сбор, чтобы попотчевать ими пациента, пока тот в сознании. – Выпей.

– Что это?

Еле дышит, а туда же – сопротивляется.

– Лекарство, – ласково, как малышу-несмышлёнышу, кривящемуся при виде ложки рыбьего жира, проворковала я. Именно таким тоном мама уговаривала мелкую меня употреблять наиболее тошнотворные микстуры. – Пей. Хуже, чем сейчас, не будет. Тебя серьёзно ранили и отравили.

– Ты – целительница?

– Веда.

– Плохо, – закатив глаза, вздохнул ташид.

– Ну спасибо, – я приподняла ему голову и начала по капле вливать отвар. Пациент послушно глотал, при этом очень уж подозрительно-пристально вглядываясь в моё лицо.

– Лучше тебе уйти, – хрипло произнёс он, когда я отставила кружку в сторону.

– Куда? – поинтересовалась я, наивно полагая, что неожиданное требование – бред воспалённого ядом воображения, а с безумцами, даже временными, лучше не спорить.

– Как можно дальше…

Внезапно его нательный рисунок полыхнул металлическим отблеском снизу-вверх, словно краска была свежей и до сих пор не просохла, влажно отражая вспышки невидимого бушующего пламени. Следом по телу ташида пробежала крупная дрожь. Я испуганно склонилась над раненым. Его веки плотно сомкнулись, на лбу выступила испарина, губы сжались в бледную линию.

– Больно?

– Уйди!

Надо ли говорить, что я не послушалась? Ташид резко открыл глаза, и на меня глянула сама Тьма. Белок и прозрачно-зелёная, как морская вода, радужка почернели и слились со зрачком в неразделимое целое. Как же это было странно и страшно… Я отшатнулась. Поздно. Холодные пальцы сомкнулись вокруг запястья, сжали так, что из глаз брызнули слёзы.

ГЛАВА 3

Придерживая готовое от страха выскочить из груди сердце, я удивлённо смотрела на мелькающее в заиндевевшем, но успевшем подтаять стекле лицо Алека. Почему заранее не почувствовала его появления? Ах да, резерв… Очевидно охранная энергетическая сеть исчезла вместе с ним.

– Тайрин! – коллега не оставлял попыток дозваться. Его крикам вторили тяжёлые удары в дверь, наверняка пинаемую ногами. Надо спешить, пока её не выломали вместе с косяком.

– Стой! – ташид успел схватить меня за предплечье. – Не выдавай.

Я легко стряхнула с себя его слабую хватку и, не удостоив ответа, вышла в сени.

– Г*х*р*… – похоже, приличных слов мой потрёпанный вид сегодня не заслуживал. С утра я ещё ни разу не смотрелась в зеркало, однако догадывалась, что воронье гнездо с головы никуда не исчезло.

– Что случилось? Почему охранную сеть не выставила? Ты бы видела, сколько у частокола следов! Похоже, все злыдни с округи сбежались, – зачастил более эмоциональный Алек.

Бишем после первого нецензурного высказывания пока отмалчивался.

– А вы чего тут забыли? – негостеприимно поинтересовалась я, продолжая держать переминающихся с ноги на ногу коллег на пороге. Возле крыльца из сугроба торчали их снегоступы.

– Тебя проверить. Всё ли в порядке, – развёл руками Алек и как-то странно покосился на второго ревизора. – Два дня непогода, в лесу полным-полно хищников.

– Хорош заливать, – поморщилась я. – Лучше сразу скажите, в чём дело.

– Почему ты такая бледная? – тихо спросил Бишем, пытливо изучая моё лицо.

– С похмелья, – врать я умела не моргая. – Вчера одну из своих наливочек вскрыла попробовать, да так и не закрыла, пока бутыль не опустела. Вкуснющаяяяя…

– Ммм, – завистливо поджал губы Алек. – А ещё бутылочки не найдётся? Я бы тоже пробу снял.

– Одна пила или кто в гости захаживал? – продолжал допытываться Бишем. Он невольно напомнил мне бабку Агафью, главную зиргскую сплетницу – та коль начнёт что выпытывать, покуда до истины не докопается, не отстанет.

– По такой-то погоде, – фыркнула я, скрестив руки на груди исключительно для того, чтобы согреться. Торопясь открыть дверь, даже шаль на себя не накинула, дурёха. – Кстати, насчёт бутыли. Дам, но не даром. Снег во дворе уберите. А я пока оладьи вам испеку.

– Шутишь? – присвистнул Алек, оценивая фронт работ. Но я лишь молча сунула ему в руки лопату – одну на двоих. Так они дольше провозятся.

В горницу возвращалась медленно, по стеночке. Слабость после разговора с коллегами накатила с удвоенной силой. В голове лишь одна мысль: куда спрятать ташида? Я прекрасно понимала, что Бишем не успокоится, пока собственными глазами не убедится, что мой дом пуст, не считая хозяйки. Этот серьёзный обстоятельный парень был бессменным старостой нашей группы с первого курса и до самого выпуска. Честный и неподкупный, за что некоторые страшно его ненавидели, зато все остальные искренне уважали.

Я окинула задумчивым взглядом обстановку своего временного (по крайней мере, очень на это надеюсь) пристанища, слишком убогую, чтобы долго играть здесь в прятки, и решила обойтись малой кровью: плотно задёрнула занавеску, отгораживающую лежанку от остальной части избы. Ташид с тревогой следил за моими действиями, но терпеливо молчал в ожидании пояснений.

– Лежи тихо, – приложила я указательный палец к губам. – Сейчас сюда придут мои друзья. Отделаться от них не получилось. К тому же, похоже, в Зирге творится что-то неладное. Надо выведать.

Мужчина кивнул, и я старательно укутала его в одеяло, оставив лишь небольшую лазейку для свежего воздуха. После чего занялась готовкой, предварительно взбодрив себя той самой наливкой, о которой упоминала в разговоре. В действительности хмельное я не люблю, предпочитаю трезвую голову напускному веселью, а нрав у меня и без того задорный. Или вздорный – кому как. Наливка помогла ослабить головную боль да согреться на первых порах. Когда же пары обильно повалили от печки, меня и вовсе разжарило.

Алек и Бишем явились на запах. Я только-только скинула на плоское глиняное блюдо первую партию румяных пышных оладушек, их бока ещё скворчали золотистыми пузырьками масла. Парни облизнулись и ринулись за стол.

– Сметану из сеней принесите да взвар по кружкам разлейте, – скомандовала я, пресекая излишнее нетерпение.

Когда всё было готово: оладьи дожарены, стол накрыт и шутник-Алек воздел руки к потолку, благодаря небеса за ниспосланное угощение, – я предложила:

– Теперь рассказывайте, что стряслось.

– Арлия пригрозила объявить Равии войну, – первым огорошил Бишем.

– Ага. Фа фо, фто мы не фэфаем фоефать с фафытами, – поддакнул Алек с набитым ртом. Подобное он позволял себе только в моём присутствии. Этот отчаянный бабник в женском обществе всегда вёл себя подчёркнуто аристократично, с подобающим утончённой натуре достоинством. А при мне расслаблялся, иногда даже слишком.

Заметив проступившее на лице слушательницы сильное недоумение, Бишем перевёл невнятную речь друга:

– Арлия требует, чтобы мы вслед за нею объявили ташидам войну. Наш король отказался. И арлийцы обвинили его в сговоре с пришлыми, которые, по их утверждению, вот уже несколько месяцев истребляют ведунов, причём самых сильных.

«Пришлыми» ташидов называли неспроста. Несколько веков назад они проникли в наш мир через порталы, существовавшие испокон веков и считавшиеся нерабочими, выгоревшими. На самом же деле они оказались воротами в другие миры, которые открывались снаружи. Обосновались ташиды на непригодных для житья пустошах, отгородились от прочих народов лесами, холмами, оврагами, реками, ловко чередуя природные границы с рукотворными, да такими, что без сильного дара точно не обойдёшь. Тем не менее нас учили, что ташиды не имеют способностей к управлению энергией в отличие от остальных разумных рас.

– Истребляют ведунов? – переспросила я, опустив руку, протянутую было к блюду. Аппетит резко пропал. – Почему нас до сих пор не предупредили?

ГЛАВА 4

Наверное, Мурке надоело прятаться в горнице. Узрев достаточно широкую щель между дверью и косяком, она поспешно туда юркнула да запуталась в моих дрожащих ногах. Все старания действовать как осторожная мышка испортила трусливая кошка. Сначала зазвенел по полу меч, следом глухо стукнулись мои колени, забренчало задетое при падении помойное ведро, благо пустое, и выглянувший из-за шторы ташид с изумлением узрел перед собой коленопреклонённую девицу.

– Не делай поспешных выводов, веда, – вкрадчиво (как мне со страху показалось) произнёс он.

Я вскинула голову. По новой браться за меч под насмешливым взглядом сине-зелёных глаз показалось нелепо. Пришлось менять планы – ковылять к печке, кипятить воду, заваривать травы, искать в закромах чистые куски ткани для перевязки. Эти дела увлекли меня настолько, что я забыла про все свои страхи, и, оглянувшись, подскочила от неожиданности, обнаружив ташида на ногах, застёгнутого на все пуговицы, с прибранными в высокий хвост волосами. Такая причёска придавала его лицу хищное выражение, обострив и без того ярко выраженные скулы.

– Ты куда собрался? – озадаченно спросила я, исподволь ожидая ответа: «Тебя добить, раз уж с первого раза не получилось». – Ложись. Надо рану обработать.

На его губах возникла и тут же пропала улыбка:

– Не бойся меня.

– Вот ещё, – упрямо вздёрнула я подбородок, однако выше плеча ташида моя макушка всё равно не поднялась.

– Я в порядке.

– Не может этого быть! – удивление возобладало над страхом. Мужчина и вправду хорошо выглядел. Не сказать, что пышет здоровьем, но вполне уверенно для тяжелораненого держится на ногах. – Дай проверить.

Он послушно расстегнул куртку, распахнул порванную мной рубашку, обнажив рельефную, будто вытесанную из белого мрамора, грудь без намёка на рану даже в виде шрама. О вчерашнем ужасе напоминали лишь дыры и кровавые пятна на дорогой ткани. Татуировок, кстати, тоже видно не было.

– А куда она пропала? – глупо поинтересовалась я, протянув руку и дотронувшись до шелковистой кожи. Удивительно. Никакой растительности. И он точно не бреется. Я бы сразу почувствовала. Мои пальцы словно зажили отдельной жизнью – беззастенчиво пробежались по груди ташида, поднялись выше, коснулись щеки. – Надо же…

– Нравится?

Взгляды на мгновение пересеклись, и мой снова скользнул к нему на грудь.

– Это очень интересно, – призналась я с самозабвением исследователя, открывшего новый вид кого-то или чего-то там. – Вы все такие?

– Какие? – ташида забавляло моё чудное поведение.

– Гладкие, – подобрала я наиболее подходящий эпитет и запоздало сообразив, что творю, отступила на шаг. Возмущению не было передела: – Раньше сказать не мог, что у тебя всё зажило?! Я бы не стала с отваром возиться!

– Извини. Думал, ты для себя готовишь, – мои претензии нисколечко его не смутили.

То ли вредность, то ли гордость помешали признаться в собственной слабости какому-то там ташиду. Поэтому я лишь фыркнула:

– Садись. Покормлю.

А вот так резко поворачиваться точно не стоило. Пошатнувшись, я попыталась поймать угол родной печи, промахнулась и начала заваливаться набок, при этом отчаянно балансируя кружкой с укрепляющим отваром, в данном случае совершенно бесполезным. Другое дело – мужские радушные объятия…

Когда чёрно-белые мушки перед глазами рассеялись, я обнаружила себя на лежанке с мокрым пятном на платье. Остатки отвара мне приказали выпить.

– Как тебя зовут? – спросила я, отдавая ташиду пустую кружку.

– Киаритэй. Можно просто Киар или Тэй, но первое сокращение мне нравится больше, – передразнивая меня вчерашнюю, ответил он с такой обаятельной улыбкой, что я передумала обижаться. – У тебя есть мясо?

– Зачем?

– Приготовлю нам ужин. Чтобы быстрее восстановиться, мне нужна пища посытнее этого.

Я глянула на блюдо с оладьями и обнаружила только блюдо.

– Есть, – хотела подняться, однако Киар мягко придержал за плечо. – Лежи. Я сам. А ещё лучше – поспи.

– Но у меня к тебе много вопросов, – запротестовала я.

– Взаимно, – кивнул мой гость. – Но давай отложим их на потом, когда ты будешь чувствовать себя лучше.

***

Заснуть не получилось. Приходилось постоянно подсказывать, где что лежит и какую кухонную утварь лучше использовать.

Отодвинув в сторону занавеску, я с интересом наблюдала за суетящимся по горнице мужчиной. Для меня подобное было в новинку. Отец, по скудным рассказам мамы, пропал без вести до моего рождения. Шла война, при очистке полей сражений простых воинов хоронили в общих могилах, а списки погибших составлялись далеко не всегда.

Почему-то каждый раз при упоминании о папе мама странно морщилась, отводила взгляд, говорила отрывисто, сбивчиво. В детстве я думала, что так у неё выражается горе по безвременно почившему возлюбленному, однако, когда подросла, начала в этом сомневаться. Другие вдовы с гордостью вспоминали мужей-героев, защитников родины, что нисколько не мешало им снова выходить замуж, в основном по нужде – ибо тяжела доля одинокой женщины. Мама же наперекор народной мудрости и косым взглядам соседок не тяготилась вдовством, а благодаря своему ремеслу ни в чём и ни в ком не нуждалась. Если что-то не могла по дому сделать сама или с моей помощью, нанимала толкового мастера.

Умелые руки и светлая голова вполне заменяли дар, которого у Виланы Верной (подходящее родовое имя, ничего не скажешь) от рождения не было и до совершеннолетия так и не проявилось. Впрочем, это не помешало маме поступить в ту же школу, что закончила я, и получить диплом целителя, который она куда-то забросила за ненадобностью да так и потеряла. Обосноваться в столице не получилось. Избалованные жители Отрама не желали доверять своё здоровье и жизнь целительнице без дара. Пришлось возвращаться в провинцию и становиться деревенской знахаркой да не простой, а самой лучшей, к которой со временем стали выстраиваться в очередь те, кто прежде надменно воротил нос.

ГЛАВА 5

Какое-то время мы сидели и недоверчиво следили за выражением лиц друг друга в тусклом свете лампы. За окном непрошенным менестрелем уныло подвывала вьюга.

– Давай начнём с простого, – миролюбиво предложила я. – Кто тебя ранил?

– Давай обойдёмся без допроса, – тем же тоном ответил ташид, скрывая усмешку в уголках бледных губ. – Просто внимательно меня выслушай.

Я кивнула и скрестила руки на груди. Неуютно как-то без дара, то есть без возможности его проявления. Дар – это, по сути, ключ, открывающий так называемый резерв – внутренний сосуд, в котором энергия общего поля переплавляется в силу, способную влиять на окружающую действительность. Нас учили, что такой сосуд есть у всех, а ключ лишь у избранных. Неужели я потеряла его навсегда?

Зябко передёрнула плечами и прислушалась к рассказу Киара. Оказалось, мой гость был одним из послов, которых Хаттан – государство ташидов – направил в Арлию, чтобы прояснить и опровергнуть слухи об уничтожении ведунов. По дороге на делегацию напали неизвестные в масках. Последнее, что помнил Киаритэй, – то, как его ранили. Дальше – полное забытьё до момента, когда ташид очнулся на пороге моего дома.

– Хочешь сказать, то, что происходит с ведунами, не ваших рук дело? Но ведь ты опустошил меня! До донышка! Более того, прихватил изрядную долю неприкосновенного запаса – моих жизненных сил.

– Я предупреждал, – мужчина и бровью не повёл на гневные обвинения в свой адрес.

– То есть надо было бросить тебя умирать? Тогда зачем стучал в дверь? Околевал бы дальше в сугробе.

Что-то разошлась я не на шутку. Бурное проявление чувств сейчас только мешает. Глубокий вдох, медленный выдох:

– Ладно. Что ещё ты знаешь о вашей способности влиять на наш дар?

Киар загадочно молчал, словно решал про себя, достойна ли собеседница его бесценных откровений. Я терпеливо ждала, покусывая изнутри нижнюю губу.

– Ведуны не могут воздействовать на нас своими силами: вылечить с помощью дара или наоборот навредить. Однако они способны стать проводником – мостом, соединяющим ташида с общим энергетическим полем, чтобы, к примеру, заживить смертельную рану.

– Да так, что следа не останется, – прошептала я, скользнув взглядом на грудь Киаритэя, и куда громче поинтересовалась: – Кстати, почему исчезли твои татуировки?

– Я подумал, что они могут тебя напугать.

– Значит, их отсутствие – маскировка? Под обычного человека? – хмыкнула я. – Ничем другим вы от нас, вроде бы, не отличаетесь.

Поднялась из-за стола, подошла вплотную и попросила:

– Верни как было.

На шее и левой половине лица ташида плавно проступил витиеватый узор из тонких линий. В очередной раз заворожённая причудливым переплетением я коснулась кончиками пальцев мужской щеки, пробежалась вверх к виску, где рисунок терялся в светлых волосах, настолько густых, что тёмный узор под ними едва угадывался, скользнула вниз к подбородку… Разве подобная красота способна напугать? А вот его глаза, когда они стали чёрными провалами сосущей пустоты…

При воспоминании о бездушном взгляде настоящей Тьмы по спине рассыпались холодные щекотливые мурашки. Я отшатнулась и, чтобы скрыть охватившее меня смятение, грубовато спросила:

– Ты зачем кошку мою испортил?

Ташид улыбнулся. Одними губами. Глаза, потемневшие в слабом свете едва тлеющей лампады, смотрели серьёзно и холодно. Странные глаза. Глаза чужака.

Мне ещё сильнее стало не по себе. До какого-то времени было нормально, а тут как в ледяную прорубь с головой окунули, аж дыхание перебило.

Не спуская с ташида взгляда, я попятилась, больно тюкнулась бедром о край стола и поторопилась вернуться на место.

– Кошки чувствуют, что мы из другого мира. Им это не нравится, – припозднился с ответом Киар.

Мои мысли сейчас были совсем о другом:

– Что собираешься делать дальше?

– Вернусь в Хаттан, доложу о случившемся Владыке. Надеюсь, я не единственный, кто выжил.

– Владыке? – удивлённо переспросила – слишком пафосно прозвучал титул правителя пришлых – но тут же спохватилась: – А как же я? В смысле, когда вернутся мои способности?

– Не знаю. Со мной подобное слияние произошло впервые, – покачал головой Киар. – Прости.

Я в отчаянии махнула рукой. Толку мне с его извинений – ни жарко, ни холодно. И понятнее ничуть не стало.

Прислушавшись к завываниям ветра, скомандовала ташиду подбросить в топку дров, сама принялась устраиваться на ночь. Сегодня придётся спать на печке в обнимку с мечом вместо Мурки, которая любила вытянуться рядышком вдоль моего бока, согревая и греясь…

Около полуночи к вою ветра присоединились злыдни – местные хищники – наследие войны, удачный эксперимент скрещивания жити и нежити. Поначалу их пытались истребить, но хитрые твари, казалось, чуяли приближение охотничьих отрядов за сотни вёрст и так ловко пряталась, что найти логово или дневную лёжку было практически невозможно. Ущерба злыдни наносили немногим больше волков, разве что людей не боялись. Впрочем, нападали редко, в основном на заплутавших в поздний час одиночек. Примечательно, что там, где заводились злыдни, исчезали волки, однако вовсе не в желудках своих конкурентов. Уходили сами, добровольно уступая территорию более сильному и сноровистому зверю.

***

Проснулись мы с Киаром одновременно. В сенях что-то грохотнуло. Наверное, кошка опрокинула одну из молочных крынок, таким подлым образом выражая своё недовольство моим затянувшимся гостеприимством. Спросонок позабыв, где лежу, привычно перекатилась на край постели, и… мои ноги вместо пола встретили пустоту.

– Ой! – я взмахнула руками в попытке левитировать хотя бы последние несколько вершков, дабы избежать очередного позорного падения, и – о чудо! – у меня получилось! Я зависла в воздухе. Правда благодарить за это следовало не дар, который, к сожалению, до сих пор не откликался, а ташида, поймавшего и облапившего меня за мягкое место пониже спины. Опершись ладонями о широкие мужские плечи, я растерянно смотрела в глаза прижимающего меня к себе Киара и думала, что не такие уж они и страшные, а в свете проникшего в окно солнечного луча так и вовсе чарующе отливают изумрудной зеленью, оттеснив синеву к самому краю радужки. – Отпусти.

ГЛАВА 6

– И чего такой красавчик в тебе нашёл? – украдкой поинтересовался Алек, когда я, одним глазом следя за разливанием травяного отвара по кружкам, другим косила в сторону Киара и Бишема, напряжённо прислушиваясь к разговору. – Он же явно из благородных.

Как это что?! Среднего роста, стройная, на лицо симпатичная. В детстве, правда, дразнили лягушкой из-за большого рта, однако с возрастом данный недостаток чудесным образом превратился в достоинство. Сам Алек, известный сердцеед, признал это, когда пытался за мной ухаживать. Однако мы быстро выяснили, что приятельские отношения для нас интереснее, чем романтические, и парень перестал маяться дурью.

Кожа у меня, между прочим, не бледная (как я сама, бывает, сетую), а белая. Чистейший алебастр. Ничуть ташидовской не уступает. Изъянов тоже практически нет. Разве что маленькая тёмная родинка у основания шеи.

Пожалуй, самой спорной чертой моей внешности в отношении привлекательности были глаза. По контрасту с чёрными ресницами и бровями они казались слишком светлыми. Бледно-серая радужка не сливалась с белками лишь благодаря синему ободку по её внешнему краю. Кому-то подобная экзотика (кстати, доставшаяся мне от отца) нравилась, кого-то, напротив, отталкивала. В общем, была на любителя. Однако «чёрной ведьмой» в провинциальном Зирге прозвали меня неспроста. Столичные жители, закалённые острыми эльфийскими ушами, зелёной кожей троллей, бородатыми гномихами, а изредка даже драконьими вертикальными зрачками, куда спокойнее относились к чужим телесным особенностям, не спеша причислять их к изъянам.

В основном Киар с Бишемом обсуждали непогоду, суровую зиму и расплодившихся злыдней. На все попытки Биша выпытать более личные сведения ташид отвечал задумчивым молчанием, от которого собеседнику быстро становилось не по себе. Поэтому нашему с Алеком возвращению за стол парень заметно обрадовался:

– Слушай, Бишем, – обратилась я к старосте, каковым привыкла его считать со школьной скамьи и до сих пор. – Хочу взять отпуск по семейным обстоятельствам.

– Каким?

– С мамой надо увидеться.

– Приболела?

– Нет. Просто соскучилась.

– Да ладно! – встрял в наш диалог Алек, который зачем-то втиснулся на скамью между мной и Киаром. – Признавайся. Ты хочешь попасть на столичный бал-маскарад по случаю самой длинной ночи в году? Для влюблённых парочек там особые привилегии…

– Это какие? – любопытство пересилило возмущение чужим бесцеремонным поведением.

– Попадёшь – узнаешь. Кстати, Бишем, можно я с ними поеду? У меня тоже кое-какие дела в Отраме накопились. Ты тут и без нас управишься. А я присмотрю за ними в дороге, чтобы кривотолков не было.

Вот только его нам с ташидом в компанию не хватало! Надеюсь, Биш будет против.

– Езжай. Присмотри, – вопреки моим ожиданиям согласился староста.

Тут уж я не выдержала, даже со скамьи вскочила:

– Эй! Вы кем себя возомнили?! Почему лезете в мою личную жизнь?

– Твоими старшими коллегами, – примирительно ответил Бишем и покосился в сторону Киара. Тот послушно молчал и со всем соглашался. Настоящий жених давно бы уже возмутился подобными словами и действиями посторонних парней: не родственники, а ведут себя как ревнивые братья. Лишь в одном Бишем прав – они с Алеком старше, поскольку припозднились с поступлением в Школу одарённых. – Мы печёмся о вашей безопасности.

Я выразительно закатила глаза и тронула Киара за плечо:

– Мы идём собираться, а вы пока кошку из-под печи шуганите. Не оставлять же её здесь.

Выйдя в сени, я плотно затворила внутреннюю дверь. По привычке щёлкнула пальцами, поскольку крохотное, забранное слюдой оконце давало слишком мало света, опомнилась, застонала и набросилась с расспросами на ташида:

– Что ты почувствовал, когда далеко отошёл от меня? Почему упал?

– Боль и слабость, как будто в груди снова свежая рана, а в крови – яд. – Киар выжидательно на меня посмотрел, не дождался чего хотел и попросил: – Объясни, что ты задумала? Куда собралась?

– Получается, я тебя не исцелила… Ты по-прежнему ранен и испытываешь последствия отравления. Просто этого не видно, пока я рядом. Мои силы восполняют твои потери, а когда мы отдаляемся, всё возвращается на свои места. Ты используешь мой дар как заплатку или нить, которой целители стягивают раны, пока те не срастутся. Надеюсь, это временно.

– Ты не ответила на вопрос.

– Ты же посол? Вот и пошлём тебя в нужном направлении – в Отрам к нашему государю. Подозреваю, Арлия не настроена вести с Хаттаном мирные переговоры. Сам слышал, они вовсю готовятся к войне, обвиняют вас в истреблении ведунов. Наша с тобой связь – доказательство, что это не так или не совсем так. Пока ничего не понятно, но думаю ведуны-магистры разберутся.

Серьёзный разговор нисколько не мешал мне искать нужные вещи, такие как чересседельные сумки и прочие походные принадлежности, а также решать, что из съестных припасов отдать Бишему, а что оставить.

– Я должен вернуться в Хаттан.

– Ну попробуй, – задумчиво пробормотала я, разглядывая на просвет склянку с содержимым неизвестного назначения.

– Вместе с тобой, – многозначительно добавил ташид.

Удивлённо вскинула брови:

– Как ты себе это представляешь? Добровольно я не пойду, насильно тащить друзья не позволят. Если останешься, погибнешь. Злыдни тем и отличаются от волков, что чуют не только кровь, но и слабость своей вероятной жертвы. Их подобной обманкой, какая получилась из нашей связи, не проведёшь. Ты и десятка шагов в одиночестве не сделаешь, если вообще сможешь идти, а не ползти.

– Эй, голубки! Вы там ещё не околели? – выглянул в сени Алек.

Я тут же взяла рыжего в оборот: дала листок бумаги, заострённый кусочек графита и приказала составлять под диктовку список вещей, которые потребуется докупить в дорогу. Бишем между тем принялся таскать на улицу мои пожитки. Последовательно обходя горницу по периметру, я проверяла, не забыла ли чего, старясь при этом не смотреть в сторону ташида и не думать, что буду делать, если он не согласится ехать со мной.

ГЛАВА 7

Отправляться в дорогу морозным зимним утром, когда ещё толком не рассвело, лишь показалась и начала медленно шириться розовая полоска зари на горизонте, не хотелось никому – ни людям, ни лошадям, ни ташиду. Я взяла с Бишема обещание навестить Мурку, судя по всему, удравшую обратно в лес (И что ей там, дурёхе, делать? Всех мышей давно переловила), обняла друга на прощание, и первая вскочила верхом, едва не зацепившись ногой за подвязанные к седлу торбы.

Толстые варежки и поводья плохо совмещались, поэтому я надела под низ перчатки потоньше, чтобы ловчее было управлять лошадью, пока едем по городу. Однако, боюсь, долго я так не выдержу. Хорошо, что мой коник оказался спокойный и послушный. Впрочем, иначе и быть не могло. Благодаря цыганскому прошлому, когда Алек путешествовал по Равии вместе с подобравшим его после побега из приюта табором, приятель знал толк в лошадях. Миновав городские ворота, я сунула руки обратно в варежки, уткнулась носом в высокий меховой воротник и позволила гнедому коню самостоятельно, без понуканий бодро рысить за вороным мерином Алека. Ташид замыкал нашу растянувшуюся в цепочку тройку верхом на серой в яблоко кобыле.

Чем суровее зима, тем нежнее рассветы. Какое-то время мы развлекались тем, что наблюдали за переливами сиреневых, голубых и розовых оттенков неба, бросающих на дымчато-сизые снежные поля красновато-прозрачные отблески. Однако мороз основательно делал своё вредное дело, и если сверху, благодаря тёплому кожуху с глубоким капюшоном, я просто мёрзла, то ноги быстро закоченели до утраты всякой чувствительности. Бьюсь об заклад, Алек грелся при помощи магии. Практика не особо энергозатратная, особенно если впереди не намечается куда более важных для использования дара дел. Само собой друг полагал, что я поступаю также и о женихе не забываю. Приходилось через силу улыбаться, когда Ал оглядывался, да в свою очередь проверять, как там Киар – околел или просто дремлет.

Несколько раз я спешивалась и под предлогом размяться шла пешком. Согреться получалось довольно быстро. После недавнего снегопада тракт не успели укатать до основательной крепости, и ноги по щиколотку проваливались в рыхлый снег. Приходилось прилагать немало усилий, чтобы идти вперёд, не сбавляя ходу.

К полудню мы добрались до Калиновки – крупного села на перекрестье двух торговых путей с большим постоялым двором. Здесь для пущего согреву нам помимо горячей еды предложили свежесваренный грог, от которого даже ташид не отказался, и я с интересом наблюдала, как он в считанные мгновения опустошает полную кружку, даже не морщась. Лично у меня от первого же глотка душа изо рта чуть не выскочила – едва успела сделать вдох, чтобы втянуть её на место. И тут же по эту самую душу явился мальчонка лет десяти. Вернее, ему нужен был любой из ведунов, но поскольку дело касалось целительства, Алек сразу указал на меня.

– Кир, идём со мной, – как можно непринуждённее позвала я «жениха». Заодно проверим одно из моих предположений.

Мы оделись и вышли во двор. По пути я украдкой шепнула ташиду, чтобы отстал на десяток шагов, и принялась расспрашивать парнишку о пациенте, исподволь проверяя, что там происходит с моими способностями к чародейству – возвращаются или нет.

Четыре дня назад отец Еськи (так звали нашего провожатого) вернулся с охоты едва живой после нападения злыдня. Местный знахарь зашил и подлечил рваные раны от звериных когтей и клыков, однако жар, скорее всего вызванный занесённой в кровь заразой, никак не спадал. Лечению травами лихорадка не поддавалась. Тогда послали за ведуном в соседние Топляки, однако его не оказалось на месте, причём тамошние жители понятия не имели, куда и когда чаровник уехал, вроде бы с вечера дома был и в дорогу не собирался.

Сделав зарубку на память, я радостно встрепенулась, почувствовав, как немеет в груди от медленно наполняющей резерв силы. Получилось! У нас получилось!

Обернулась. Киаритэй стоял неподвижно, живой и здоровый, насколько об этом можно было судить с расстояния приблизительно в пятнадцать саженей.

– Далеко ещё? – спросила я у мальчишки.

– Да вона уже! – махнул Еська на добротный пятистенок через три дома от нас.

Рискнём!

Знаками попросив ташида подождать, я поспешила вверх по улице.

Во дворе меня облаял грозный цепной пёс, в доме встретили две зарёванные женщины, одной из которых было от силы годков пять. Вторая – жена охотника – поклонилась мне в пояс и повела за собой в малую клеть, где на широкой лавке лежал её муж. С первого взгляда было ясно – дело худо. Приметливая Звана увидела, как изменилось выражение моего лица, и зажала ладонью рот, сдерживая рвущийся наружу стон отчаяния. Чтобы отвлечь и успокоить женщину, я надавала ей кучу поручений, сама присела рядом с больным на скамеечку, сосредоточилась, перестраивая зрение.

Алек правильно сделал, что отправил сюда меня, хотя мы с ним оба являлись универсалами. Однако, благодаря маме, я значительно расширила один из подвластных мне аспектов дара.

Есть болезни физические, есть магические – те, что разрушают ауру, но хуже всех смешанная зараза. Именно с последней мне предстояло разобраться прямо сейчас.

Я положила ладонь на пылающий лоб мужчины, даря временное облегчение. Он даже смог открыть глаза, в которых уже начинало мелькать безумие. Как же вовремя мы здесь оказались! А вот поддержка Алека сейчас бы не помешала, но я сама его заверила, будто помощи жениха будет более, чем достаточно, хотя друг порывался составить нам компанию.

Придётся обездвиживать по-простому – верёвками.

Роняя слёзы, Звана помогла привязать больного к лавке. Всё это время я прислушивалась к внутренним ощущениям. Обычно для восстановления резерва мне требовалось полтора-два дня. Однако в этот раз сила преобразовывалась не извне, что всегда занимало много времени, а возвращалась из некоего хранилища, полностью готовая к использованию.

От занавески на входе раздался горький всхлип. Я обернулась. Снежана ослушалась строгого материнского наказа и вовсю подсматривала. Я отвела мелкой взгляд от опутанного верёвками отца и звонко щёлкнула пальцами, с кончиков которых тут же сорвалась в полёт серебристо-голубая бабочка:

ГЛАВА 8

Друг, конечно, заметил, какие мы оба взъерошенные, однако не стал заострять на этом внимание.

Вернувшись в дом раненого охотника, мы устроили совещание. Алек был согласен, что надо как можно скорее найти и уничтожить взбесившуюся тварь, пока её жертвой не стал кто-нибудь ещё, и сделать это до наступления сумерек. Предложение – использовать меня в качестве приманки ведун категорически отверг, решив пойти на охоту в одиночку.

– Это опасно и бестолково, – сердито возразила я. – Мало шансов на успех. Идёмте все вместе. Расспросим Добрана, где он встретил зверя. Когда найдём, ты обездвижишь тварь, а Кир отсечёт ему голову. Мечом, – добавила я исключительно для ташида.

– Ты останешься здесь, – веско возразил Алек, не вникая в странное уточнение.

Киар молчал, не возражая и не проявляя интереса к разговору. Кажется, его куда больше занимали иллюзии, созданные Алеком для Евсея и Снежи. Он будто бы видел их впервые.

– Ал, – вкрадчиво проворковала я, решив сменить тактику уговоров. – Приятно, что ты так трепетно обо мне заботишься, однако не забывай, я тоже веда и мне нужен опыт в подобных делах. Далеко не всегда рядом со мной будет надёжный напарник. И вообще, на злыдней предписано охотиться вдвоём или отрядами, тем более на больных злыдней. А Кир не ведун и даже не охотник, – я попыталась посмотреть на ташида как можно нежнее. В ответ тот выразительно изогнул бровь, без лишних слов вопрошая, к чему такое горячее внимание. Тогда я понизила голос и мстительно призналась Алеку: – Он даже в ратном деле в своё время не преуспел. Поскольку готовили его не воевать, а торговать. Но с мечом обращаться умеет, тем более против неподвижного противника. Я буду рядом, если что – подсоблю.

– Ты почему молчишь? – поняв, что со мной разговаривать бесполезно, обратился к Киару Алек. – Прикажи невесте сидеть дома.

– Пусть идёт. Я смогу её защитить, – спокойно и уверенно заявил ташид и вдруг накрыл мои беспокойно барабанящие по столешнице пальцы ладонью.

Я обалдело на него уставилась. Защитить? Да ты едва на ногах держишься. Держался…

– Вы друг друга стоите, – хмыкнул рыжий ведун, отводя взгляд от наших нежностей.

Подошла Звана, спросила, не надо ли чего ещё, хотя на столе и без того было тесно от многочисленных блюд с разносолами.

– Добран проснулся? – спросила я, незаметно вытаскивая свои пальцы из-под чужих.

– Да.

– Идёмте, поговорим…

Пока советовались и собирались, короткий зимний день закончился. Наступление сумерек ускорили затянувшие небо лилово-серые тучи, из которых на пробу вскоре начали сыпаться редкие мелкие снежинки.

«С приманкой оно конечно надёжнее будет», – одобрил мою задумку Добран, но посоветовал вместо девицы использовать свежезарезанную курицу.

Два меча, что имелись в нашем маленьком отряде, распределили между мужчинами. В лес вошли по укатанной лесорубами широкой дороге, но вскоре свернули на едва приметную в тенях от сугробов тропку. Алек возглавлял, ташид замыкал, я держалась посередине, от нечего делать продолжая строить догадки относительно нашей связи с Киаром. Сколько времени ему понадобится, чтобы выздороветь и перестать оттягивать на себя всю силу из моего резерва? Будет ли она по мере выздоровления возвращаться постепенно или придётся ждать полного исцеления? Верны ли мои предположения или дело обстоит по-другому?

Задумавшись, я неожиданно уткнулась в спину резко остановившегося Алека. Насторожилась и прислушалась, насколько позволила толстая, подбитая мехом шапка.

– Ал, он вряд ли нападёт, пока мы вместе. Давай ты с приманкой отойдёшь подальше. Когда зверь появится, скрутишь его «ловчей сетью» и позовёшь нас.

Друг молча кивнул и быстро затерялся в обступивших тропинку с обеих сторон густых зарослях орешника. Мы с ташидом остались вдвоём.

– Ты что-нибудь слышишь? – спросила я, чтобы нарушить показавшуюся чересчур зловещей тишину.

Киар кивнул. Стало ещё страшнее.

– Что?

– Деревья скрипят.

После его забавного ответа страх отступил. Действительно скрипят. Недаром сильные морозы называют трескучими. Но тут я заметила что-то ещё более пугающее.

– У тебя глаза светятся. Почему?

– Чтобы лучше видеть в темноте.

Наш разговор напомнил одну сказку, вроде бы детскую, но, если вдуматься, весьма жуткую, в которой «добрая» мама отправляет дочку в дальнюю дорогу в гости к бабушке, дабы проведать не весть зачем забравшуюся жить в лесную глухомань старушку. Неудивительно, что узнавший о её местонахождении от болтливой внучки оборотень (Удивительно другое: почему он раньше не интересовался одинокой беззащитной женщиной? Ему бы не составило большого труда обнаружить её по запаху или просто случайно наткнуться, обегая окрестности.) решил наконец-то съесть несчастную бабушку. Скорее всего, он ею насытился, но следом за «хлебом» ему захотелось зрелищ, иначе как объяснить переодевание в платье жертвы, дабы поиздеваться над внучкой. Наивная девочка и в самом деле поначалу не заподозрила подвоха, но подойдя ближе и присмотревшись… «Бабушка-бабушка, почему у тебя такие глазки? Ушки? Зубки?» – задавала она вопрос за вопросом, то ли пытаясь оттянуть неизбежное, то ли и правда полагая, что жизнь с возрастом никого не красит, зато хоть какая-то тема для разговора имеется. Короче, слопали её.

Я вздрогнула и мысленно отругала себя за не к месту разыгравшееся воображение.

– Это правда, что среди вас не бывает одарённых?

– Ведунов?

– Ведун потому и ведун, что ведает тем, что недоступно обычным людям. Мы думаем, что среди вас таких нет. Да и моя сила на тебя не действует, не исцеляет, лишь удивительным образом помогает чувствовать себя относительно хорошо, пока ты сам не восстановишься. Ведь восстановишься же? Сколько времени тебе понадобится, не подскажешь?

Я говорила, но не забывала прислушиваться и оглядываться, даже сделала несколько шагов вперёд, волнуясь, как бы Алек не отошёл от нас слишком далеко.

ГЛАВА 9

Свежевыпавший снег отливал голубым и, несмотря на пасмурное небо, слепил глаза, однако стоило прищуриться, как веки тут же начинали слипаться вязкой патокой дремоты. Ехавший впереди Алек расслабленно, будто мешок с крупой перекатывался по седлу с боку на бок. Вид его размеренных покачиваний, шорох снега под копытами лошадей, тихое позвякивание уздечек незаметно убаюкивали, отупляли внимание. Взбодрилась я лишь во время дневного перекуса, который мы совершили на ходу. В обозримом пространстве не виднелось ни одной деревеньки, даже не курились дымки печных труб на горизонте. Дорога, бегущая по равнине с редкими перелесками, едва угадывалась среди высоких сугробов. Впереди далёким ориентиром темнела густая щётка ельника.

После еды меня разморило ещё сильнее, и уснула я уже по-настоящему крепко, наивно полагаясь на бдение своих спутников.

Как бы не так.

Неизвестно, когда и где это произошло, но кони свернули с дороги и, судя по всему, долгое время брели по снежной целине, пока перед ними заградительной стеной не вырос тот самый ельник, а может и не тот.

Все понимали, что искать большак в быстро сгущающихся сумерках – занятие бесполезное и вредное для жизни, поэтому решили переночевать под сенью деревьев, соорудив времянку-шалашик из лапника. Мужчины отправились за строительным материалом и дровами для костра, я расседлала и покормила овсом лошадей. Алек удивился, когда я не смогла воспользоваться даром, чтобы разжечь огонь. Постаралась как можно убедительнее объяснить это тем, что не успела восстановиться после вчерашнего и всю дорогу «грела» себя и Кира, подчистую истратив резерв. Поэтому ставить защитный контур и поддерживать его всю ночь напролёт придётся другу.

Пока обустраивались на ночлег, окончательно стемнело. Прояснившееся к ночи небо обсыпалось яркими звёздами, среди которых робко затерялся молодой месяц.

Обледеневшие сучья громко трещали и шипели, когда их подкидывали в огонь. Вверх и в стороны брызгали снопы золотых искр.

Сидеть у костра, любуясь танцующим пламенем, было тепло и уютно. Выспавшись за день, мы не спешили отправляться на боковую, лениво болтая обо всём, что взбредёт в голову. Иногда разговор замирал и было слышно, как пофыркивают невидимые в темноте кони.

На общее ложе из лапника и подогретых у огня одеял меня затолкали посередине. Скорее всего не столько для того, чтобы хрупкой девушке было теплее, а дабы наверняка избежать повторения случившегося предыдущей ночью конфуза.

Самое забавное, что вчера и Киар, и Алек пользовались большим успехом у женского пола, в поздний час представленного на постоялом дворе тремя пригожими подавальщицами и их подружками, тайком сбежавшими из дома, чтобы поглазеть на симпатичных чужаков. И у каждого из мужчин была своя отдельная комната, где можно было уединиться с той, кто понравится и согласится. Вместо этого они горячо поспорили, кому достанется сомнительная честь препроводить меня баиньки. Киар на ногах стоял крепче, поэтому последнее, что запомнилось, были его сапоги, на которые я глазела, мешком болтаясь на левом плече ташида, в то время как правое с тем же удобством занимал Алек. В комнате спор, очевидно, продолжился и закончился приснопамятным – так не доставайся же ты никому! – в результате чего я провела ночь на полу.

Эх, мне бы сегодня по утру клочок бумаги, карандаш да талант живописца, чтобы увековечить момент если не для потомков, то в качестве компромата на будущее.

Помечтав о несбыточном, я поворочалась, устраиваясь поудобнее и выбирая между любимым боком и тем, лёжа на котором, окажусь лицом к другу. Оба мужчины спали или притворялись спящими ко мне спиной. В конце концов я уткнулась лбом в ташида и притихла.

На рассвете пригрезился навеянный недавними событиями кошмар. Будто Киар взбунтовался и проделал с Алеком то же самое, что и со злыднем – схватил за горло и со всей силы шмякнул об дерево. Видение, в котором друг тряпичной куклой лежит на снегу с широко открытыми неподвижными глазами, было настолько ярким, что взбодрило не только разум, но и тело. Я резко вздрогнула и проснулась.

Хм, надеюсь, они сделали это, чтобы согреться.

За ночь обо спутника повернулись ко мне лицом и оплели меня тугим коконом из рук и ног. Я представила, как незаметно-коварно выскальзываю из их объятий и всё-таки пытаюсь, пусть и коряво, сделать зарисовку с натуры.

На этот раз смеялась я тихо, но всё равно была услышана. Мужчины открыли глаза, осознали в чём подвох и раскатились в разные стороны.

Светать только начало, но мы решили не терять время на потягушки, костёр и завтрак, а немедленно отправляться на поиски дороги, однако тут возникла проблема с выбором направления. У каждого из нас было своё представление на этот счёт.

– Тай, тебе всегда лучше моего удавались поисковые импульсы, – обратился ко мне Алек. – Может, попробуешь?

– Ну и к чему я привяжу его в незнакомой местности? – скептически возразила я. – Напрасная трата силы.

– Может, какой человек поблизости окажется.

– Скорее уж медведь, да и тот в берлоге. Это всё равно, что тыкать пальцем в небо.

– Давайте для начала обыкновенным зрением поищем, – выдвинул рациональное предложение ташид.

– Давайте! – поддержала я и пощекотала свою лошадку пятками.

Заиндевевшая от мороза животинка только того и ждала, охотно тронувшись с места бодрой рысцой.

***

Поначалу было даже весело. Крепкий, но вполне терпимый морозец. Ясное небо. Пушистый, искрящийся россыпью бриллиантов снег, в котором до поры до времени резво рысили наши кони. Однако прошёл час, второй, третий… Лошади давно перешли на шаг, мы проголодались, а дороги и обозначающих её вешек как не было, так и нет.

– Что за ерунда? – Алек поравнялся со мной поделиться своими сомнениями. – Не могли мы вчера так далеко от тракта уехать. Я, конечно, дремал, но вполглаза, разве что под самый вечер ненадолго уснул. Такое ощущение, что ездим по кругу. Но мы же не в лесу, чтобы так бестолково плутать, да и места вокруг всё время разные.