Нелюбимая для огненного дракона

Глава 1. Замуж??

— Пришло твое время, Элла, внести свой вклад в укрепление связей нашей семьи, — говорит мне дядя, вальяжно усаживаясь за стол.

Из-за избыточного веса стул издает тоненький скрип. Я чувствую себя этим самым стулом, который вот-вот сломают гнетом.

В просторном кабинете со светлыми стенами и темным массивным столом мы не одни. Тетушка тоже здесь. Она улыбается так, словно нежданно озолотилась, и как-то смотрит на меня не по-доброму. Словно я та самая лошадь, на которую она только что сделала ставку.

— В конце сезона ты выйдешь замуж, — добавляет дядя, и слова, как стрелы, пронзают грудь.

Сердце начинает неистово испуганно биться, и я сжимаю пальцами подол платья, чтобы унять дрожь.

— Дядя…. Вы ведь обещали, что до конца учебы этого не произойдет, — обращаюсь робко, когда в душе все кричит.

Я не могу позволить себе дерзить ему или упрямиться. Потому что я себе не принадлежу. Я сирота, просто товар с тех самых пор, как потеряла семью.

Все, что мне досталось от родителей, — это платиновые волосы и синие большие миндалевидные глаза. Но я не могу позволить ходить себе с настоящей внешностью и уже несколько лет искажаю ее, потому что чем ты красивее, тем раньше тебя заметит какой-нибудь черствый богач.

Так было с моей старшей сестрой, любимой и нежной Астрит, которую насильно выдали замуж за дракона-тирана, что чуть ли не вдвое старше нее.

— Хорошая возможность, деточка, не терпит отлагательств. Годом раньше, годом позже — какая разница? — говорит меж тем дядя, и на глазах наворачиваются слезы.

— Что с лицом? — вспыхивает тетушка. — Мы тут из кожи вон лезем, чтобы обеспечить тебе достойное будущее, а ты сопли собралась размазывать?

Я не знаю, что ей ответить. Я вообще не могу говорить, так как в горле засел ком. Нет. Скорее морской еж, которого я никак не могу сглотнуть.

— Да что ж ты за неблагодарная дрянь такая? — злится пуще прежнего госпожа.

Ее русые завитки волос, отливающие зеленью, дергаются, как змеи на голове. Она поднимается на ноги, демонстрируя слишком высокий для женщины рост, и дядя кажется круглым коротышкой на ее фоне.

Помню, мы с сестрой в детстве называли опекунов «десяткой», потому что тетя Ингрид — худая и высоченная, как шпала, а дядя Альберт круглый и низкорослый, напоминающий шар, вот и получалось — 1о.

От воспоминаний заливистого смеха Астер становится теплее, но затем душу разъедает тоска. Как же давно я ее не видела. Больше двух лет прошло.

— Ты бы радовалась, что на тебя, такую серую мышь, вообще кто-то посмотрел! — отчитывает Ингрид. — Знаешь, сколько трудов нам стоило сыскать тебе мужа?

Будто их кто-то об этом просил. Да и “мышь” я, как раз потому, что все это время пыталась спрятаться.

Выходит, зря? Все это было зря?

Еще утром я была так счастлива. Вылетела из кабинета зельеварения и кинулась на шею лучшей подруге со словами: «Высший балл!». Айла радовалась едва ли не больше меня, потому что она знает, как важен для меня был этот экзамен и почему.

— Ну, что именно профессор Салас тебе сказал? — хочет подробностей Айла.

Любопытная, не то слово. Она и внешне похожа на лисичку — рыженькая, с острыми, но нежными чертами лица и плещущимся озорством в ореховых глазах. А еще она хохотушка, с которой любые невзгоды превращаются в шутку.

— Сказал, что отправит мои зелья на конкурс, и если пройду, то получу шанс на стажировку при магистрате, — довольно рассказываю я.

Оборачиваюсь и смотрю на высокую темную дверь. Улыбаюсь, прекрасно помня, кто за ней сидит.

Мой спаситель — профессор Салас. Рик Салас.

Высокий, статный мужчина лет тридцати с каштановыми волосами и серыми, как пасмурное небо, глазами. Я от всей души ему благодарна за то, что рассмотрел внутри меня талант к зельеварению, когда никто меня, замухрышку, не замечал, и тем самым дал шанс на светлое будущее.

— Может, ты уже признаешься ему в своих тайных чувствах? — спрашивает Айла, поймав мой взгляд. Я тут же прикрываю ей рот рукой и увожу подальше от двери.

— Тише ты! — шиплю смущенно, но подруга хохочет.

— Ладно, Элли, — вздыхает она, неспешно выходя из высоких дверей академии во двор.

Тепло. Небо чистое, без облаков. Солнце стремится к закату, освещая багровыми лучами белые башни академии с голубыми куполами, зеленые кроны многовековых дубов и огромную, покрытую ровным травянистым ковром площадку, где резвятся адепты одной из лучших академий Ашдарха.

Мы с Айлой доходим до высоких ворот и прощаемся. Она идет к плотной городской застройке из трех- и четырехэтажных зданий с красными черепичными крышами, а я держу путь к красивым богатым домам с коваными изящными заборами и пышными садами, даже не подозревая, что меня ждет.

Стою теперь в кабинете дяди и нервно сглатываю. Делаю тихий глубокий вдох, чтобы остановить слезы, которые все обильнее подступают к глазам и злят родственников.

Глава 2. Арон Эшер

— Помолвка состоится в конце месяца, а свадьба в конце сезона, так что приведи себя в порядок, — велит тетушка. — Что с твоими волосами? Что с лицом? А эти очки! Альберт, думаю, нам стоит выделить средства и договориться с целителем, чтобы поправить ей зрение.

— Муж пусть поправит, — только и рявкает скупой опекун.

— А тебе не будет стыдно, когда она пойдет под венец в таком виде? Что о нас скажут люди? — стоит на своем Ингрид.

— Что у нее дурная наследственность, но прекрасная родословная. Ей богу, как вышло, что ты выросла такой страшненькой? — ругается дядя.

И хоть эта внешность — всего лишь искажение, от слов становится обидно. Ведь будь я, правда, серой мышью, сейчас бы плакала от боли, потому что это не те слова, которые должны говорить подопечной единственные близкие люди.

Хотя чего я от них жду? За все те годы, что я у них на попечении, не помню и дня тепла или ласки.

— Ладно, Элла, ступай к себе. Завтра я проверю твой гардероб, — сообщает тетушка, и я, послушно кивая, выхожу из кабинета.

Тяжелая деревянная дверь плотно закрывается за спиной, и теперь можно плакать.

— Деточка моя, — подходит ко мне Лали и утирает со щек слезы. — Пойдем скорее, пока господа не увидели. Разгневаются.

Лали — полноватая седовласая женщина, работает у нас кухаркой, сколько я себя помню. И она мне куда роднее, чем кто-либо на этом свете, кроме Астрит.

Я киваю и иду на кухню, где, по обыкновению, часто пропадаю часами, готовя вареники и пирожки и намывая казаны после званых ужинов. Анита, девчушка-поваренок, которой на днях исполнилось двенадцать, уже спешит ко мне с чашкой травяного чая. Я обнимаю ее, вдыхаю аромат улицы и детского мыла, и на душе становится спокойнее.

— Не грусти, малышка, — утешает Лали, потирая шершавыми пальцами мои руки. — Может быть, тебе повезет больше, чем Астрит. По крайней мере, жених молодой, красивый.

— Угу, — киваю я, предпочитая не говорить, что прекрасно знаю Арона, что уже встречалась с ним за пределами академии, и, более того, он видел мое настоящее лицо. Но так и не узнал потом.

Это случилось год назад, когда тетушка и дядя взяли меня с собой на курорт, чтобы показать обществу созревшую невесту. Но сколько бы Ингрид не причесывала меня, артефакт делал свое дело, превращая гладкие платиновые волосы в серый одуванчик с мелкими непослушными кудрями.

В один из таких дней я отстала от общества, прогуливающегося по центральным улицам курортного городка, и заблудилась. Красивые здания с лепниной сменялись более серыми и обшарпанными, намекая, что я ухожу в неправильном направлении, но спросить дорогу было не у кого.

Завернула в очередной проулок и замерла, наткнувшись на ужасное зрелище. Трое громил нависали над мальчишкой лет десяти, требовали денег, которые он успел собрать от продажи газет.

— Я не могу отдать, меня высекут, — пытался сыскать понимание сероглазый чумазый малыш.

— Ты карманы вытряхивай, а не на жалость дави! — гремел бугай в потрепанной коричневой жилетке, накинутой на грязную желтую рубаху. А затем он схватил ребенка и перевернул вверх тормашками.

Я оглянулась в поисках блюстителей правопорядка, но единственным прохожим был мужчина лет сорока. Вполне габаритный, чтобы дать отпор или хотя бы вмешаться.

Я кинулась к нему, чтобы попросить его помочь, но он отмахнулся, даже не дослушав. Еще и посмотрел так, будто к нему пристало лесное чудище.

Точно, я же не красавица. Зачем мне помогать?

— Эй вы! — крикнула я бугаем. А что еще оставалось? — Отпустите ребенка, или стражу сейчас позову!

Три пары глаз вмиг переместили взгляды с мальчишки на меня, и коленки затряслись от страха. Все внутри кричало: “Беги, пока и тебе не досталось”. Но разве я могла оставить ребенка с этими злодеями? А что, если они его побьют?

— Кто это тут у нас? — оскалился обладатель рыжей бороды.

— Я уж понадеялся, что фею занесло, а тут пугало, — загоготал второй.

— А ты глаза, брат, закрой. Меж ног у нее все, как у всех, так ведь, куколка? — заговорил третий, тот самый, что держал мальчишку.

— Ну что, давай проверим, — хищно оскалился зверь, перекатывая в черных гнилых зубах соломинку.

И теперь задрожали не только коленки, но и пальцы.

Он отпустил мальчишку, и я тут же скомандовала ему: “Беги!”

Ребенок сообразил быстро. Сиганул в одну сторону проулка, а я в другую.

— Лови их! — зарычал кто-то из бандитов, и если разносчику газет удалось сбежать, то мне — нет.

В несколько шагов громила настиг меня и приплющил спиною к стене. Схватил за воротник, поднимая выше, и я ощутила, как цепь надорвалась. Подвеска-артефакт скатилась куда-то вниз, а затем упала.

— Вот так сюрприз! У нас тут красавица под иллюзией скрывалась, — оскалился гнилой рот, а в маленьких черных глазах заплясали бесы.

— Пустите! На помощь! — завопила я, но громила лишь расхохотался.

— Тут никто не станет тебя спасать, девочка, — сказал он и рванул мое платье от воротника до самой груди.

Глава 3. Размазал

Он стоял у окна с какой-то девушкой и улыбался ей так же, как и мне вчера. И она таяла так же, как и я.

Взгляд Арона скользнул по залу, прошелся по мне, но не остановился, словно я не человек, не женщина, а один из канделябров на стене. Ничего не значу.

От этого стало так обидно, словно предали. Хотя он ведь ничего мне не обещал. Понимаю, что он меня не узнал. А если бы узнал, то что? Позвал бы быть второй в этой компании?

Много женщин для Арона не бывает. Мне ли этого не знать после года обучения с ним в одной академии?

И с чего я взяла, что могла бы стать для него особенной или хотя бы важной? Глупая.

То ли из-за расстройства, то ли из-за мыслей, я не заметила, как Эшер и его прекрасная черноволосая спутница пошли в мою сторону. Точнее, к выходу, на пути к которому стояла я.

Не знаю, чего я испугалась, но отпрыгнула, когда заметила их, и случайно задела официанта, несущего поднос с едой. Тарелки с грохотом разбились о мраморный пол, а брызги горячего чечевичного супа окропили два платья — мое серое и розовое платье спутницы Арона.

— Что ты наделала?! Глаз, что ли, нет? — сорвалась на меня красавица и чуть ли не кинулась с кулаками, позабыв о приличиях.

— Ты же видишь, очки на пол-лица, — подсказал ей Арон. — Оставь ее, что с нее взять?

— Это мое любимое платье! Думаешь, я спущу тебе это с рук? Глаза выцарапаю, раз ты ими не пользуешься! — не унялась дракониха.

— Айрис, посмотри на нее. Боги и так уже ее наказали, куда еще ты? — вздохнул Арон, бросил на меня взгляд, полный не то жалости, не то брезгливости.

— Такой-то внешностью, точно! Страшила! — согласилась дракониха, подхватила предложенный локоть Эшера и уплыла вместе с ним.

Вот, кто такой Арон.

Профессор Салас совсем другой. Он никогда не смеялся над моей внешностью. Более того, когда ребята в академии пошутили надо мной, сказав, что мне в первую очередь нужно сварить зелье, которое превратит меня из уродины в красотку, Рик строго их осадил.

Он сказал, что каждая женщина прекрасна по-своему. Что я — уникальная.

От мыслей о Рике сердце скулит еще сильнее. Почему я должна выйти за мужчину, в котором нет ни капли искренности или тепла? Для которого женщины — это красивые куклы для игр в постели. А те, кто некрасив, — и не женщины вовсе. Так, грязь под ногами, ну или прислуга, в лучшем случае.

Он даже не знает, что такое любовь. Не знает, какого это, молча смотреть на дорогого тебе человека и тихо радоваться, ловя на себе его взгляд. Какого внимать низкому обволакивающему тембру, и как бьется сердце от теплой улыбки, подаренной Риком.

Но главное, что не укладывается в голове — так это вопрос: почему Арон согласился на этот брак с его-то несгибаемым характером?

Или он еще не в курсе уговора, и у меня все-таки есть шанс на свободу?

Этой мыслью я и тешу себя, пока поднимаюсь в комнату по скрипящим половицам лестницы. Хоть и считаюсь воспитанницей благородной семьи, живу на чердаке с низким потолком и деревянными стенами.

Тут сквозит временами, но я не жалуюсь.

Сажусь на край кровати и веду подушечками пальцев по грубой ткани покрывала. Холодная, немного колется. Взгляд падает на старый шкаф с облупившимся лаком на уголках, и вспоминаю слова тетушки Ингрид о гардеробе.

Не нужны мне красивые наряды, нескольких поношенных платьев достаточно для счастья. Я просто хочу принадлежать сама себе.

Но как мне этого добиться? Сбежать? Куда? К сестре?

Она сама заложница в золотой клетке. Еще и беременна сейчас. К ней никак нельзя. Не стоит ее волновать.

А кроме Астрит у меня никого не осталось.

Я нежно храню в памяти ускользающий образ мамы, но уже не помню тепла ее рук или колыбельных песен, которые, она, наверняка, нам пела. Могу лишь представлять ее голос, ложась ночами в холодную постель.

Мне некуда идти. Да и где я пристроюсь, будучи юной двадцатилетней девушкой без образования? В таверну? А если найдут и вернут?

Опять вздыхаю и, не раздевшись, лезу босыми ногами в постель. Холодно. По телу идут мурашки, и я натягиваю одеяло, пытаясь согреться.

Переживаю о будущем, о том, что случится, если в академии узнают об этом браке. Меня же заживо съедят. А если встречу Арона, что он скажет? Как себя поведет?

Мысли лютуют, но даже при всей своей фантазии не могу предположить то, что созревает прямо в этот поздний час и выльется мне шоком уже следующим утром.

Визуал ведьмочки Эллы Блейк

Настоящая:

С артефактом искажения внешности:

Глава 4. Незнакомка

Арон Эшер:

В приватном зале трактира играет бодрая музыка. Друзья веселятся в женской компании и зовут к себе, едва я переступаю порог.

Вот только настроения нет.

Опускаюсь на бархатный зелёный диван у дубового столика и, не дожидаясь обслуги, сам плескаю тайрен в стакан. Янтарная жидкость опаляет горло, но легче не становится. Мыслей в голове все больше.

Как сейчас помню голос отца:

— Арон, — позвал он меня, когда я часом ранее прибыл в поместье. – Есть разговор.

Думал, лорд Эшер решил, наконец, назначить меня во главе одного из своих филиалов. Давно об этом идут разговоры. Но изволил сообщить о невесте, которую, как оказалось, даже успел уже выбрать, не спросив меня.

— Кто должен жениться? Я?! — внутри вспыхивает такое пламя, что кулаки хрустят.

— Это выгодная сделка, Арон. Блейки — уважаемая семья, их влияние крепнет. Нельзя упускать такой шанс, — говорит он мне с каменным лицом, рассчитывая, что я все пойму и приму.

Но я не такой, как он. Я не плыву по течению из желания угодить старшим и выслужиться. Я сам по себе. Он это знает, так зачем начал этот дурацкий разговор?

— Не говори, что наши дела так плохи, что нужно навязывать мне балласт. Я владею ситуацией, — предупреждаю я.

— Дело не в деньгах. Наши враги объединяются. И нам стоит укрепить связи. — говорит отец. — Помни, ты будущий глава нашего клана. Рано или поздно “балласт”, как ты выразился, появится, нет смысла с этим тянусь. Хочешь узнать, кто невеста?

Отец касается пальцами толстого желтоватого конверта на столе и толкает его ко мне.

Хочу ли я знать, кто невеста? Единственное, чего мне сейчас, действительно, хочется, это разнести тут все к гоблинам. Но что это даст?

Поднимаю со стола дурацкий конверт. Шершавая бумага хрустит в пальцах. Без интереса вынимаю фотокарточку. Еще не вижу лица, но в голове возникает образ незнакомки, встретившейся мне как-то раз у Тихого залива.

Синие, как бескрайние моря, глаза. Шелковые белокурые волосы. Скромная улыбка манящих сочных губ. Она другая, не такая, как все. Ускользнувшая от меня.

Дракон внутри тоскливо рычит. Он все еще требует ее найти, он все еще хочет ее.

Увы, в конверте вовсе не моя таинственная Незнакомка.

Прищуриваюсь, надеясь, что мне померещилось, но нет — со снимка на меня смотрит знакомая девчонка. Серые растрепанные кудри, огромные очки в черной квадратной оправе, за которыми почти не видно лица, и глупая, наивная улыбка.

Мышка?

— Мышка, — повторяю про себя, прокручивая в памяти встречу с отцом, и заглатываю еще порцию обжигающего тайрена.

Кидаю взгляд на друзей, которые вовсю обнимаются со знойными красотками, сжимая сочные груди и бедра. Смотрю и вижу лишь кукл. Красивых, с горячими манящими телами, но пустотой внутри.

Едва познав однажды женщину, я стал упиваться ими безмерно. Жадно, ненасытно. Думал, что и до старости это не надоест.

А теперь всякий раз, глядя на женщину, обладая ею, понимаю, что хочу не её. Что ищу в них всех ту, которую встретил в Тихом Заливе.

Может быть, мне не даёт покоя то, что она исчезла бесследно, словно мираж, и не позволила себя познать. А может быть то, что была совершенно другой.

Честной, искренней, настоящей…. Настоящей.

Люди молятся на золото, думая, что богатство — истинное счастье. Да, золото — неотъемлемый атрибут комфорта. Но когда ты богат и тебе все доступно, единственной роскошью являются люди.

Те, которые настоящие.

Лицемеров и кукол, готовых на все, пруд пруди. А вот настоящих….

Пожалуй, кроме Вайта и Ласо с их дрянными характерами, я никого и не знаю. Дрянными, но настоящими. Без мишуры и подхалимства. Это друзья.

И моя Незнакомка была настоящей. Именно с ней я почувствовал, что могу быть честным, что могу быть таким, какой есть, и меня принимают. Хочу быть собой, а не тем, кого жаждет видеть во мне, будущем главе клана, достопочтенное общество. Жестким и неудобным для них, где-то пугающим и непреклонным, зато тем, кто ни за что не отдаст свое.

Но кое-что свое я все-таки почти потерял. Незнакомку.

Она исчезла, не оставив следа, словно и не существовала вовсе. Дракон трепал нервы, требовал её. Рычал на меня, когда я искал тепло в ласках других женщин.

Он был прав. Ни одна из них не смогла завладеть моим вниманием дольше, чем на одну ночь. Они не те.

А где та, что мне нужна, я скоро узнаю. Сыщик уже вышел на ее след. Жаль, что не раньше….

— Ты чего такой хмурый? — падает возле меня Вайт, уставший от плясок и веселья.

Вспотел. Белые волосы выбились из тугого хвоста и липнут ко лбу. Он опрокидывает недопитую жидкость в стакане и выжидающе смотрит на меня. Я усмехаюсь, представляя его реакцию, когда он узнает о предстоящем браке, и молча протягиваю конверт.

— Что у нас тут? — любопытствует он и спешно вынимает карточку. – Это, что, Мышка, что ли? Зачем тебе ее фотография?

Глава 5. Чего хочет Арон?

— Ты чего застыла? — оборачивается Арон. — Особое приглашение ждешь?

Вовсе нет, но бегать за каждым встречным по одному приказу тоже как-то не очень. Однако поговорить с ним надо.

— Айла, — зову я подругу с собой, чтобы не оставлять ее на растерзание Томаль.

Мы выходим из академии, и подруга остается на пороге. Жестом велит дальше идти одной, разговор ведь приватный.

Что делать — иду. Нет, уже почти бегу, так как у Арона ноги длинные и шаг широкий, да и тормозить он пока не собирается.

Уже видны кованные ворота академии. Он что в город собрался?

— Слушай, куда мы идем? Тут поговорить нельзя? — окликаю я его, опасаясь, что с таким раскладом не успею вернуться на занятия, которые вот-вот начнутся.

Дракон разворачивается так резко, что я чудом успеваю затормозить, едва ли не влетев в него с разбегу.

Арон удрученно вздыхает и переводит на меня недовольный взгляд изумрудных глаз. Он проходится по мне с макушки до ног и обратно так, будто смотрит на товар, недостойный его внимания или даже просто места на витрине.

«Брак» можно наклеить мне на лоб.

— Умеешь же ты создавать проблемы за долю секунды, — звучит злой голос, отлично сочетающийся с претензией на его лице.

— Я?! — из моей груди вырывается ох негодованья. — Ты позвал меня, чтобы обвинять?

Удивительно! С тех самых пор после гостевого дома, это, наверное, наш первый разговор. Вот так, чтобы лицом к лицу друг с другом.

— Прояснить ситуацию. Но кто бы мог подумать, что ты уже успеешь разнести сплетни о помолвке на весь мир! — цедит металлическим голосом. Таким холодным, что я невольно сжимаюсь.

Арон терпеть не может слухи. По понятным причинам, разумеется.

Во сколько скандалов его пытались втянуть женщины. Безрезультатно, конечно, и потом они долго раскаивались в содеянном и плакали, и молили, и прочее-прочее, но все же осадок остался.

— Что, не терпелось похвастаться? — продолжает он, пронзая претенциозным взглядом, требующим полного подчинения и повиновения.

Но во мне растет не только страх, а в большей степени обида. Да такая, что эмоции готовы литься через край. Еще и Томаль до этого постаралась.

— А с чего ты решил, что за слухами стою я? — вскидываю я подбородок и впиваюсь в Арона взглядом.

Дура, наверное, раз высказываю Его Светлости такую дерзость, но меня уже распирает изнутри от вечного молчания.

— А кто еще? Знали только наши семьи, — ледяным тоном без тени сомнения выдает будущий жених. — Чего бы ты не хотела этим добиться, ты оконфузилась. Я на тебе не женюсь!

Наверное, он ожидает, что я сейчас расстроюсь и начну умолять у его ног не отказываться от меня, но у меня словно гора слетает с плеч.

— Славно! — пропеваю я. — Может, тогда прямо сейчас сообщишь это старшим, чтобы мне легче дышалось ?

— Легче дышалось? — изгибаются темные брови Эшера.

Разумеется, чешуйчатый не понимает, почему я радуюсь такому положению дел. Ему ведь привычнее слышать что-то в духе: «Почему?! Не бросай меня! Я сделаю все что угодно!»? Или что там говорят влюбленные в него по уши девушки?

— Думаешь, все мечтают выскочить за тебя замуж? — спрашиваю я, гордо смотря в изумрудные глаза дракона, который готов, если не испепелить меня сейчас на месте, то как минимум подавить.

— Разве нет? — усмехается Эшер.

А он чертовски уверен в себе. Мне бы хоть толику его самовлюбленности.

— Нет! Я, вот, например, не хочу! — в чувствах заявляю я, и в воздухе повисает напряжённая тишина.

Молчание Эшера все сильнее бьет по нервам. Я совершенно ничего не могу понять по его выражению лица, пока на губах не играет присущая Арону самодовольная леденящая душу ухмылка.

— Почему? — он вовсе не спрашивает, а издевается. В духе: «Ну-ка попробуй обосновать ту чушь, которую ты только что произнесла».

— А почему я должна хотеть? — задаю резонный вопрос.

— Деньги, статус, власть, — перечисляет дракон так, будто сотни раз репетировал. Или это просто сидит у него под коркой, как понимание того, что земля круглая? — Кому ты пытаешься пустить пыль в глаза, Мышка? Что еще может быть нужно, кроме этого?

— Любовь, преданность, искренность! — заявляю я с гордо поднятой головой, но даже при таком раскладе он смотрит на меня сверху вниз.

Какая же я мелкая по сравнению с этим драконом!

— Но разве ты знаешь, что это такое? — добавляю я.

— Так вот что в тех книжках, которые ты всегда таскаешь с собой? — протягивает он все с той же насмешкой. — Не думал, что ты у нас из томных барышень, мечтающих о великой любви.

— А что ты думал? — хочется знать мне.

Хотя, глупый вопрос. Он, наверное, вообще обо мне не думал. С чего бы?

Дракон отвечать не спешит, но продолжает странно ухмыляться.

— Ладно, Мышка. Встретишь ты еще свою любовь, — снисходит великодушный Арон до утешения, словно я нуждаюсь в его жалости. — Но ею буду не я.

Глава 6. Плохие девчонки.

— Зачем вы сюда меня притащили?! — выкрикиваю, как только дракониха снимает с моего рта печать. — Любому безумию есть предел!

Вместо ответа мне в лицо выливают чан ледяной воды. От неожиданности и обжигающего холода я теряю на мгновенье возможность дышать.

Не сразу понимаю, что это была просто вода, и боюсь, как бы не зелье.

Нет. Ничем не пахнет, слава богам.

Холодные прозрачные капли медленно стекают с лица и кончиков волос и разбиваются о пыльный каменный пол складского помещения, заваленного столами и стульями.

— Слушай сюда внимательно, Мышь! — рычит Томаль.

— Я дам тебе один-единственный шанс исправить твою ошибку. Когда занятия окончатся, ты пойдешь в главный холл, встанешь посреди лестничного марша и прокричишь, что была не права, — велит она, но я понимаю, что на растоптанной гордости дело не закончится.

— Нет! — вдруг останавливает саму себя драконесса. — Ты встанешь передо мной на колени при всех и извинишься.

Последние слова эхом бьют по слуху. Надеюсь, что мне послышалось, но нет. На лицах приспешниц довольные усмешки. Они похожи на гиен, ожидающих разрешения вожака полакомиться жертвой.

И этой жертвой я стану вне зависимости от того, что выберу. Опущусь на колени — навсегда потеряю свою гордость. Пусть меня перестанут задирать и мучать прислужницы Томаль, но Элла станет объектом насмешек для всех вокруг.

Хуже! Я сама уже не смогу себя уважать. И Томаль это знает. А еще она знает, что в противном случае изведет меня до слез и воплей, когда даже мольба на коленях уже не сможет воззвать к ее милости.

— Не слышу ответ! — требует Томаль, будучи уверенной в моем положительном решении. Я ведь не самоубийца….

Нет, видимо, самоубийца.

— Нет! — рычу я.

Пусть я бесправная, пусть привыкла терпеть и подчиняться, но на колени опускаться не буду.

Приспешницы озадаченно переглядываются и вздрагивают, видя, как на лице драконессы растет ярость. Они медленно отступают назад, опасаясь, что и им сейчас достанется.

— Мышка, что с тобой не так?! Сидела в своей конуре, а теперь коготки решила показать?! — рычит Томаль, надвигаясь на меня медленно и пугающе.

— А я и не высовывалась. Ты меня оттуда вытащила, — отвечаю я, не позволяя и нотке страха прозвучать в голосе. — Если продолжишь нападать, я буду защищаться. Если загонишь в угол, мне придется атаковать, чтобы выжить. Знаешь, на что способны отчаянные мыши?

Впервые говорю так спокойно и уверенно, что наслаждаюсь от того, какую власть дают правильно выбранные слова. Даже дракониха оторопела. Но скоро отойдет.

Правильно говорят, смелость — это не отсутствие страха, это понимание того, что есть нечто большее, чем страх. То, что ты готов защищать.

— Давай проверим, — наконец-то, отходит от приступа негодования Томаль и скалится. — Начнем прямо сейчас и посмотрим, через какой крохотный промежуток времени начнется твое отчаяние. Только помни: свой шанс на прощение ты уже упустила!

Говорит она, а затем кивает девчонкам, и они тут же кидаются на меня. Один раз мне удается увернуться и даже сделать пару шагов к двери, но приспешницы все равно ловят и хватают за волосы так сильно, что хочется выть.

Томаль склоняется, все еще ищет во мне раскаяние и страх, но их нет. Слез они моих никогда не увидят!

Тонкая кисть драконессы опускается в набедренную круглую сумочку и достает крохотную колбочку с бледно-розовой жидкостью. Плотная крышка откупоривается с примечательным звуком, и зелье направляется к моим губам.

Даже знать не хочу что это! Ни за что не буду пить!

Вырываюсь, что есть сил, но их трое — теперь сама Томаль применяет силу. Эти «леди» валят меня на пол. Пока приспешницы прижимают тело к полу и тянут за волосы, чтобы пошевелиться не могла, драконесса впивается острыми пальцами в мою челюсть. Заливает зелье мне в рот и зажимает его, не позволяя выплюнуть.

Эти несколько секунд, пока непонятная жидкость, возможно, даже какой-нибудь мягкий яд, обжигает горло, кажутся вечностью. А затем все резко заканчивается. Девчонки теряют хватку, и я тут же вскакиваю и отплевываюсь, но поздно.

Уже проглотила.

— Что! Было! В колбе?! — рычу я.

Вот теперь мне хочется взять один из этих стульев и поколотить их всех. И я хватаю, чем немало пугаю драконес. Даже успеваю замахнуться, как Томаль выпаливает:

— Я бы на твоем месте не драку начинала, а поспешила бы приготовить антидот, если не хочешь светить своим убогим голым телом на всю академию! — говорит она, и девицы, хоть и испугались стула, но все же противно хихикают. — Думаю, минут десять у тебя есть. Успеешь?

Антидот?! Голым телом?!

Мысли молниями мечутся в голове, и я, наконец, соображаю, чем они меня напоили. И как я сразу не поняла? Бледно-розовый цвет. Прозрачное. С запахом гвоздики и перца.

Зелье обнажения!

Сначала растает одежда, затем украшения и в конце концов ничто не сможет прикрыть мое тело в течение двадцати четырех часов — будет растворяться, если вовремя не принять антидот!

Глава 7. Подвеска

Цепкий взгляд Арона медленно перемещается с моей обнаженной груди…Тьфу ты! С моей подвески на лицо.

— Где ты ее взяла?! — требует ответа дракон, да так, что кажется, что прибьет, если сейчас же не начну говорить.

Но что сказать-то?!

— Тебе какое дело до моих безделушек? — только и приходит мне в голову.

А вот как вырваться и убежать, пока платье не растаяло окончательно, пока не могу сообразить. А надо! И это куда важнее, чем соревноваться в словесном поединке!

— Пусти! — требую я, но дракон игнорирует все, кроме того, что ему нужно.

— Мышка, — зовет он меня дурацким прозвищем. — Я задал вопрос. И ты не уйдешь, пока не ответишь. Тебе ясно?

Яснее некуда! Это ж не Томаль, стулом не огреть. Этот стул скорее надвое о голову Арона расколется.

Так что же сказать, чтобы отпустил?! Что придумать?!

Аааа! Горгулья задница! Платья все меньше! Сколько осталось до того, как я окажусь совсем обнаженной?!

— Что здесь происходит? — раздается до дрожи знакомый голос.

Профессор Салас? Здесь? Сейчас?

Именно он. Стоит у дверей своего кабинета и переводит строгий негодующий взгляд с Арона на… почти обнаженную меня. Стыдно то как! Можно под землю провалиться? Да так, чтобы не вываливаться больше оттуда?

Еще мгновенье, и Рик срывается с места и в несколько решительных шагов настигает нас. Я едва успеваю заметить, как профессор снимает свой камзол, как уже ощущаю грубоватость черной ткани, опустившейся на мои плечи. И тепло, которое еще осталось от тела Рика. Его запах.

— Потрудитесь объяснить, господин Эшер, что тут происходит! — прожигает взглядом Арона мой профессор. — Почему леди Блейк в таком виде?!

Вопросы звучат резко, требовательно, строго, но огненному дракону все по боку. Он даже руку мою до сих пор не отпускает. Смотрит на меня так, будто насквозь хочет прожечь.

— Где ты ее взяла? — продолжает требовать дракон.

Его взгляд спускается на мою грудь, на артефакт, и я тут же решительно прячу зону декольте плотной тканью чужого камзола.

— Отпусти мою руку! — требуя я, изо всех сил дергаюсь, но он и не держит уже. Потому я чуть ли не заваливаюсь спиной на Рика, который вовремя подхватывает меня за плечи и не дает упасть.

Только сейчас господин жених замечает, что я стою едва ли не нагая в одном только предмете мужского гардероба, из-под которого виднеются края будто бы оборванного платья.

Я стыдливо поджимаю обнаженные ноги и начинаю гореть от злости и стыда, когда Арон их нагло осматривает.

Нагло, но без интереса. Опять, как товар на полке. Однако, в этот раз, не совсем бракованный, кажется.

— Пойдемте, леди Блейк, — указывает мне путь профессор, а затем кидает еще один злобный взгляд на Арона. — А вы зайдите в кабинет после занятий, адепт Эшер!

Несколько шагов, и профессор открывает дверь. Не в лекционную, а в личную лабораторию. Даже я при всех своих талантах тут еще не бывала.

Хочу все рассмотреть в мельчайших деталях, но тревога о наготе не проходит. К тому же, если начали испаряться вещи, то и украшения скоро растают, включая подвеску. А значит, магия перестанет прятать мое истинное лицо.

А потом и камзол профессора растает, и сколько бы я ни куталась, все будет исчезать быстрее и быстрее.

Нужно срочно просить помощи!

— Профессор! — кидаюсь к нему я, но он так взбудоражен копанием в одном из своих ящиков, что будто не слышит. — Профессор Салас!

— Держи! — говорит он, протягивая мне склянку, которую так рьяно искал. — Это антидот от зелья обнажения.

Как он узнал?! Об этом позже!

Я тут же хватаю пузырек и опустошаю до дна.

Первые секунды не могу понять, работает он или нет, а затем прислушиваюсь к ощущениям и понимаю, что холод больше не расползается по телу, значит, одежда не тает. Более того, она медленно возвращается к изначальному виду.

— Минут пять, и все вернется на свои места, — заверяет профессор.

— Как вы узнали? — вот теперь я могу и спросить, не переживая о голой пятой точке. — Про зелье обнажения.

На устах профессор прорисовывается улыбка, говорящая все без слов. Он же профессор зельеварения. Ну и глупый вопрос я задала.

Рик подходит к маленькому буфету у окна и наливает бледную прозрачно-охровую жидкость в чашки, а затем протягивает мне одну.

— Держи. Чай из шиповника, — шелестит его мягкий голос. — Тебе нужно пить много жидкости в ближайшие сутки, чтобы тошноты не было.

Смотрю на чашку, как умалишённая вместо того, чтобы просто взять. Как приятна эта маленькая забота.

Тут же соображаю, как, наверное, по-дурацки я выгляжу со стороны, беру чай и, уткнув глаза в пол, благодарю.

— А теперь давай поговорим, — выдает Рик, усаживаясь напротив меня.

— У вас разве не идет сейчас занятие? — спрашиваю я, глядя на смежную с учебным залом дверь.

Глава 8. Внеплановое путешествие

— Вот ты и попалась, Мышка, — говорит мне Арон, и, судя по его грозному выражению лица, я именно попалась.

— О чем ты говоришь? — хочу уточнить я, пока моя фантазия не успела до конца вырисовать самые ужасные варианты.

Он ведь не мог по одной подвеске узнать, что я — это я. А если бы и узнал, ему то что?

Дело было год назад. Да он уже сто раз забыть должен был.

— О подвеске, — сообщает Арон.

Вот же корешки! Не забыл! Да чего ж она так в память ему въелась, когда я ее лишь раз мельком показывала?

— Где ты ее взяла? — этот вопрос звучит уже в третий раз. Кажется, еще немного и этот допрос сниться мне будет.

Только вот мое нынешнее раздраженье никак не сопоставимо с тем, что сейчас выражает лицо дракона. Кажется, запас терпения у него вовсе не велик. Лучше не испытывать.

— Подарили, — вру я, надеясь, что на этом и закончим дело.

— Кто? — не унимается он.

— Зачем тебе знать? Пойдешь дарителя вопросами мучить? — хочу подколоть, но к собственному удивлению понимаю, что Арон, вполне возможно, так и поступит.

Серьезно?!

— Купила я ее, — тут же придумываю менее опасную версию, и, предугадывая следующий вопрос, продолжаю, – на базарной площади, в лавке безделушек.

— Думаешь, я не отличу ширпотреб от искусной работы? Крайне не рекомендую тебе продолжать врать.

— У тебя пунктик на необоснованные обвинения? Я правду сказала. У старушки на базаре купила. Сама. Понравилась она мне, понятно? Но тебе с этого какой интерес? Себе такую же хочешь?

— Ну тогда показывай, — игнорируя все мои колкости, Эшер по-хозяйски берет меня за предплечье и ведет к воротам академии.

— Эй! Постой! — пугаюсь я, когда в очередной раз понимаю, что силой не вырваться из его хватки, и помочь могут только уговоры.

Хотя нет. И они не помогают обычно.

— Ты куда меня тащишь?!

— На базарную площадь. Лично покажешь мне эту лавку, — сообщает мне он, будто так и надо.

— Не пойду я с тобой никуда! — упираюсь я ногами в землю. Толку-то?

Арон даже не напрягается, когда я пытаюсь высвободиться. Вот же гад чешуйчатый! Погоди, доведешь меня до крайностей, познаешь мой гнев! А, может, и раньше!

— С какой стати я должна тебе что-то показывать?

— А есть что скрывать? — бросает он на меня подозрительный взгляд, и под ложечкой начинает сосать.

Нельзя показывать растерянность!

— Ага, свою неприязнь к таким грубым типам, как ты!

— Плохо получается, — отмечает Арон. — Так что, можешь ее смело демонстрировать, никто тут не расстроится, — с надменной усмешкой заверяет он, а затем прибавляет шаг, и мне приходится бежать, чтобы не упасть.

— Отпусти или буду кричать! — предупреждаю я.

— Ага, напугала. Центральная площадь или Новый базар? — вот же непробиваемый перепончатый!

— Портовая! — отвечаю я ему, и тут Арон останавливается.

Ага, нет у нас в городе портовой площади.

— Я покупала ее в соседней провинции, — сообщаю я, будучи уверенной, что в этот раз точно выкручусь.

Не потащит же он меня туда?

Арон прищуривается, словно проверяет, не вру ли я.

— В Анпасе на Товарной? — видимо, поверил, раз задает такой вопрос.

— Именно, — вру напропалую, так как в Анпасе ни разу не была. Только слышала пару историй. — Ну все, экскурсия окончена?

Дракон только ухмыляется, а затем тянет к себе так резко, что в глазах все начинает кружиться.

Нет! Стойте! Это не в глазах! Это вокруг!

Очертания искажаются, улицы ускользают, меняются на глазах, и вот нет уже рядом ни академии, ни плотной городской застройки с красными черепичными крышами. Мы стоим среди длинных торговых рядов.

Жарко. Голову начинает припекать солнце. На губах появляется солоноватый привкус моря.

Че-его?!

— Ты что наделал?! — прихожу я в ужас. — Ты переместил меня в Анпас?!

Хватаюсь за голову и судорожно осматриваюсь по сторонам.

— Как же я вернусь? — срывается шепот отчаяния с моих губ.

— Слушай, Мышка, — устало тянет Арон. — У меня нет никакого желания тебя пугать или принуждать. Просто покажи эту гоблинскую лавку, и я верну тебя обратно.

Показала бы уже, если бы она существовала! Но артефакт сделала для меня Астрит своими руками.

— Сам ищи! — огрызаюсь я, но пристальный взгляд Арона говорит громче всяких слов.

Он ведь меня не отпустит, пока не сделаю то, что хочет? И как мне быть? Где искать ту лавку, которая даже не существует. Но дальше упрямиться бессмысленно.

Чем быстрее выполню его приказ, тем скорее это все закончится. Закончится же? Обреченно вздыхаю и киваю головой в сторону одного из рядов.

Глава 9. Лодка

— Да что тебе от меня надо?! Не пойду я никуда! — заявляю я.

— Со мной пришла, со мной и вернешься! — отсекает Арон.

— Ох, какое благородство, Ваша Светлость! Не нуждаюсь! — хмыкаю я.

Ага, знаю я, что одним спасением дело не закончится. Опять включит дознавателя и начнет мучить вопросами о подвеске. А если разозлится и сорвет ее?

Ой-ой! Кажется, уже разозлился. Глаза вспыхивают огнем, и Арон запрыгивает в лодку. Судно качает из стороны в сторону, и я цепляюсь за бортики, чтобы не упасть, а дракону хоть бы хны. Уверенно идет ко мне, вытаскивая из кармана приметный артефакт перемещения.

— Только не в моей лодке! Прошу! — кричит лодочник. — Она ж перевернется, если вы переместитесь прямо тут!

Арон останавливается за мгновение до того, как схватить мою руку. Он знает, что лодочник прав. А еще он, наверняка, в курсе, что не стоит пользоваться такой магией на неустойчивых площадках под ногами — не туда занести может.

— Сама выйдешь на пирс или тебя вынести?

— Только тронь, и я тебя за палец укушу! — угрожаю я дракону.

— Укусишь —по заднице отшлепаю, — отвечает он мне, и я давлюсь воздухом от возмущения.

— Да ты... ты… — слова и мысли путаются настолько, что не могу составить предложение.

Что этот дракон собрался сделать? Отшлепать меня? По заднице?!

— Ладно, Мышка. Хочется тебе на лодочке покататься —давай покатаемся, — вдруг решает он, а затем вальяжно усаживается напротив.

— Ты! — вспыхиваю я и вскакиваю на ноги, но тут же жалею, когда лодку начинает качать от моих резких движений. Ой-ой! Не упасть бы!

Дракона это, что, забавляет? Я ему шут какой-то? Он смотрит на меня как кот за метаниями мышки, которой разрешил пожить лишних пару минут, а потом все равно съест.

— Слушайте, господин, я одного пассажира только брал, — окликает Арона лодочник. Хоть он на моей стороне!

Но стоит дракону бросить в мужчину взгляд, как торговец тут же теряет решимость.

— Теперь двоих, — ставит перед фактом Эшер, швыряя несколько момент.

Да так грубо, что мужчине в пору обозлиться, но вместо этого он кидает озлобленный и в то же время беспомощный взгляд на дракона и молча занимает свое место в самом конце судна, где находится установка с винтами. Располагает продолговатый желтый камень-артефакт в скважину, и с резким толчком лодка отходит от пирса.

Морской ветер подхватывает пряди волос, остужает кожу. Солнце играет в ряби темно-синих волн. Гогот толпы растворяется вдалеке вместе с сотнями незнакомых лиц.

Здесь так хорошо, и могло бы быть еще лучше, если бы не дракон сидящий напротив и не сводящий с меня пристального взгляда. Вот что ему надо, а?

Может, попытаться сделать такую же подвеску, только без магии, и отдать ему, чтобы отстал?

Смотреть на него я не буду! Обойдется чешуйчатый. Лучше морюшком буду наслаждаться, чем напрягаться из-за дракона.

Отворачиваюсь насколько могу. Набираю в грудь побольше воздуха и закрываю глаза, позволяя теплым лучам солнца целовать кожу. Затем опускаю кончики пальцев в воду, и улыбаюсь, ловя ее прохладные потоки.

Разве это не чудо? Чувствовать себя свободной в этот самый миг?

Увы, недолго.

Стоит мне открыть глаза, как опять натыкаюсь на взгляд Арона. Все такой же пристальный, но уже не сердитый.

Он так и будет на меня глазеть, как на бабуина в парке зверушек?

Благо, спустя какое-то время ему надоедает, и он переводит взгляд к морю. Минута за минутой хмурые брови разглаживаются, и дракон проникается умиротворением. Не думала, что он умеет ценить природу.

— Вот же горгулья задница! — неожиданно восклицает лодочник, судно лихорадочно дергается, а затем и вовсе тормозит на половине пути.

— Что там у тебя? — от расслабленности Арона нет уже и следа. Он собран и готов к бою.

— Артефакт вышел из строя. Сломался, что ли? — сетует мужчина, вертя в руках угасший камень. Вставляет его обратно в скважину, но тот больше не светится.

— Магия истощилась, — сообщает ему Арон. — Запасной есть?

— Откуда ж ему взяться? Не дешевая вещь, — объясняется лодочник, а у меня только один вопрос в голове: мы что попали? Так и останемся куковать посреди моря?

Вот уже и лодку волны медленно толкают в совсем другом направлении.

— Что за безответственность? — вздыхает Арон. — Дай сюда свой камень.

Лодочник послушно передает то, что велели, и взволнованно выжидающе смотрит, пока дракон изучает схему работы и направленность потоков магии. Да с таким видом, будто, в самом деле, может починить.

Ага, рассказывайте. Для этого не только магия нужна, которой у драконов навалом, но и мозги. А с этим у поверхностного бабника, наверняка, проблемы.

Будь на месте Арона Рик, он бы разобрался.

— Бросить бы тебя здесь, чтобы головой думать научился, — вздыхает Арон, но затем кладет камень на ладонь, и тот вспыхивает огнем.

Глава 10. Что нашло на Арона?

Я сначала непонимающе моргаю, а затем судорожно хватаюсь за грудь в поисках подвески. Неужели, она сорвалась и утонула?

Нет, артефакт на месте. Тогда, что?

Хватаюсь за лицо и понимаю, чего я не нащупала на нем, когда убирала волосы.

— Очки утонули! — вспыхиваю я. — Как же я без них?

— Как минимум, намного симпатичней, — ухмыляется Арон. — Учитывая, что меня ты видишь, мимо не пройдешь. Вставай, домой тебя доставлю, — командует он, засовывает руку в карман, а затем отборно ругается.

Кидает злобный взгляд на воду, а потом на меня.

— Что?! — вздрагиваю я и инстинктивно отползаю назад.

— Ты не Мышка. Ты ходячая неприятность! — сообщает мне Арон.

— Почему это?!

— Потому что твоя неосторожность стоила мне артефакта перемещения! — заявляет дракон.

Он, что, тоже утонул?

Ой-ой! Это ж не дешевая вещь! У меня в жизни столько денег не было, чтобы за нее расплатиться. И вряд ли тетя и дядя решат раскошелиться, чтобы решить эту проблему.

То есть перед драконом они-то раскланяются, а вот меня потом прибьют. Если Арон первым меня сейчас не прибьет!

— А кто носит такие вещи в кармане? — пытаюсь выкрутиться я. — Сам туда положил, сам и виноват! — заявляю я и тут же прикусываю язык от злобного взгляда Эшера.

— Если бы ты не села в эту гребанную лодку, этого вообще бы не произошло! — заявляет он.

— А кто просил тебя лезть за мной?!

— Ты глупая или в самом деле не понимаешь? Какая нормальная девушка сядет в одну лодку с мужчиной, которого даже не знает?! Чем бы, думаешь, дело закончилось, если бы я позволил ему тебя увезти?! — требует ответ Арон, и я тут же заливаюсь краской от потока самых неприличных мыслей.

— Это ты на женщинах помешан! Не все мужчины такие!

— Все, — утверждает он. — Эх, маленькая, наивная девочка, ты совсем ничего не знаешь о мужчинах?

А ты у нас в годах, значит, да? Всего-то на три года меня старше!

— Знаю, что от таких, как ты, надо держаться подальше! — парируя я.

— Это правильно, — неожиданно одобрительно кивает он и тут же ухмыляется, — но сложно. Без очков своих идти сможешь или…

— Не настолько слепая, смогу! — спешу заверить я, пока он не успел сморозить еще какую-нибудь дикость.

— Ну, тогда догоняй. И не убейся, — велит дракон.

Вода капает с его одежды на протоптанную землю, но он идет так, словно все под контролем. Даже от холода не морщится, хотя солнце уже прячется за облаками, и к вечеру воздух стремительно остывает.

Мы шагаем вдоль широких улочек с домиками в один-два этажа. Где-то сады ухоженные, где-то захудалые. Так и выходим на круглую площадь.

Портальный вокзал должен быть где-то тут, обычно, он на самом видном месте, но Арон входит в одно из зданий, табличку на котором я не успеваю прочитать. Но войдя следом за драконом, быстро понимаю, что это гостевой дом.

— Постой! Зачем мы сюда пришли? — цепляюсь я в локоть дракона, но мой вопрос перебивает нарисовавшийся портье в строгом черном костюме.

— Добрый вечер! — растерянно произносит низкорослый мужчина с собранными в хвост темными волосами. Он очень старается не уронить улыбку, пока оглядывает нашу мокрую и местами грязную одежду.

— Чем могу помочь?

— Две комнаты с ванными и услуги прачки. Вещи должны быть сухими через два часа, — сообщает ему Арон.

— Мне очень жаль, господин Эшер, — называет дракона по имени мужчина. — Но сейчас фестиваль, и почти все комнаты заняты. Кроме одной. Однако, боюсь, она не удовлетворит ваших запросов. Дайте мне пару часов, и я найду способ добыть вам лучшие апартаменты, достойные вас!

— В той комнате ванна есть? — только и спрашивает дракон.

— Д-да, конечно, — кивает портье. Хочет сказать что-то еще, но дракон перебивает.

— Тогда вопрос за прачкой.

— Н-но, Ваша Светлость, — разводит руки мужчина. На его лбу выступают капли пота, которые он тут же вытирает белым платком.

— Тут такое дело. Вы с… эм… милой гостьей, но по правилам нашего заведения, я могу поселить вас вместе только, если вы родственники или женаты. Прошу меня понять! — последние слова он выпаливает так, словно ему сейчас голову отрубят.

Арон окидывает меня непонятным взглядом, а затем преспокойно сообщает портье:

— Невеста она моя, так что расслабься.

— Н-невеста? — переспрашивает мужчина, словно в это сложно поверить.

Хотя да. Из тысяч красавиц дракон выбрал серую мышку? Даже мне смешно.

— Что-то смущает? — спрашивает Арон, и портье тут же склоняет голову.

— Ничего! Давайте я вас провожу, — спешит он вперед к деревянной лестнице.

Арон решительно ступает следом, а вот я, как к полу приросла.

Стою и хлопаю глазами. Я, конечно, понимаю, что женщину во мне дракон не видит, но нельзя же незамужнюю девушку в одну комнату с собой поселить!

Глава 11. Ночь первая

— Еще как не нравишься! — заявляю и упираюсь ладонями в его горячую грудь со всей силы, но он точно скала. Не то что не двигается, даже не морщится. Ну ничего, на крайний случай, я знаю запрещенный прием!

— Ты за кого меня принимаешь? Не путай меня со своими одноразовыми развлечениями! — предупреждаю его. — Только тронь меня, и придется жениться! А я, поверь, найду способ, как тебя извести в браке!

— Мышка, Мышка, — качает головой дракон, а на губах вновь появляется ухмылка.

Только вот уже не хищная, а другая, описания которой я не могу найти.

— Да уж точно, не такая, — неожиданно соглашается он. – Такую проблемую, как ты, еще поискать нужно. Ладно, невинная ты наша, дуй в ванную, пока я добренький. — разрешает он мне, немного отступая назад. — Дверь запри. А то мало ли. Я, знаешь ли, передумать могу.

— Точно извращенец! — кидаю в Арона злобный взгляд, но оставаться с ним рядом лишнюю секунду вовсе не хочу.

Молнией влетаю в ванную и запираю дверь. Печатью. Сначала одной, затем и второй. Может, стулом еще подпереть?

Эх, нет тут стула. Только ванная — достаточно большая и чистая. Окошко с плотной серой шторкой. Умывальник с зеркалом, туалет и тумбочка. Пробую сдвинуть последнюю, но не выходит.

В мокром платье холодно и неприятно, но раздеваться не спешу. Мне все время кажется, что это дракон вот-вот завалится сюда. Я отгоняю эти мысли и твержу себе, что он просто играл со мной.

Наверняка, он и не посягал на меня, на самом деле, просто испытывал, коварно испытывал, откажет ли ему та, которая кричала, что он ее не интересует.

Гордо поднимаю подбородок с чувством, что утерла нос. Ха-ха! А факт смущения перед ним предпочитаю не вспоминать. Стыдно!

Уф! Вообще все это стыдно!

Мысли начинают сводить с ума, и я стягиваю с себя одежду, забираюсь в ванную, которая уже успела заполниться до краев, пока я терзалась сомнениями, и новой жесткой мочалкой натираю кожу.

Хочу смыть с себя ту непростительную близость и бесправные прикосновения дракона. Да за кого он меня принимает, раз позволяет себе такое?! И неважно, что в шутку!

Тру кожу, пока та не начинает гореть. Уже красная, надо бы остановиться.

Опускаю руки в воду и просто смотрю на оседающую белую пену, пока она не растворяется целиком. Холодно. Вода остыла. Надо выбираться, а не хочу.

Не хочу возвращаться в комнату, где… этот.

А куда мне идти на ночь глядя? Искать другой гостевой дом? Самая дешевая комнатушка обойдется в четыре монеты, а за одну никто не пустит меня на портальный вокзал. Бродить по улицам опасно.

Обреченно вздыхаю и выбираюсь. Платье все еще влажное и пахнет солью, его не наденешь. А из вариантов только сиреневый шелковый халат. Благо длинный до щиколоток и широкий – им можно обернуться в полтора раза.

Завязываю узел так туго, как только можно, и крадусь к двери. Вроде тихо. Может быть, ушел или уснул? Все-таки день был длинным и тяжелым. Беготня по рынку, переправа с поломкой, купание в море, то есть мое спасение, а затем пешком шли в центр провинции.

Хоть бы он спал!

Тихонько открываю дверь и выныриваю. Кровать заправлена, и на ней никого нет. Кресла у камина тоже пусты. На кофейном столике стоит пара чашек, испускающих пар, видимо, только что принесли. А еще рядышком лежат круассаны.

Желудок судорожно сжимается, напоминая, что я ничего не ела с самого утра, и требует немедля дать ему пищу. Я вытекаю из ванной, бросаюсь к еде, аромат которой туманит разум, и надкусываю аппетитную выпечку. О боги, как же вкусно!

Из-за спешки ком застревает в горле, и я тут же спешу отпить чая. Обжигаюсь горячим и болезненно шпилю.

– Да, ведьмочка, с тобой не соскучишься, – сообщает мне Арон, и я едва не давлюсь едой, когда обнаруживаю Его Светлость стоящим у окна.

Ого! Когда это он переоделся? И почему не в халате, а в светлых бежевых брюках вместо черных. Рубашка его тоже, вроде, была белой, но ткань была плотнее, а эта тонкая по местной моде, и верхние пуговицы расстегнуты так, что обнажают рельефную грудь.

Его темные волосы по-прежнему мокрые, но уже причесаны. Дракон выглядит свежо, будто сам только что из ванной. Где он ее добыл, когда я плескалась, гоблины знают сколько?

Ах, да, услужливый портье, наверное, постарался.

— Ты ешь, — дает “добро” дракон, но мне что-то кусок больше в горло не лезет.

Теперь мозг занят другим — судорожно ищет, во что меня одеть, чтобы я не щеголяла перед извращенцем в одном шелковом халате.

— Утром тебе принесут новое платье, а пока потерпи, — говорит он мне.

— Зачем мне новое? Я свое хочу, — заявляю я. — Прачка уже приходила?

— Дважды, я ее отпустил, — сообщает дракон, отрывается от подоконника и двигается в мою сторону.

Видимо, у меня уже рефлекс выработался, раз я вздрагиваю при каждом его приближении.

Однако ничего непристойного Арон делать не намеревается. Просто занимает одно из кресел и берет в руку чашку. Он так расслаблен и спокоен, что я на его фоне выгляжу нервным колючим ежом.

Глава 12. Дом Эшеров

— Арон Эшер, ты что задумал? — спрашиваю у него срывающимся на стон голосом. И тут же судорожно начинаю проверять на месте ли моя одежда. Благо, да, хоть и немного помята после сна.

— Солнце давно встало. Поднимайся, если не хочешь провести тут еще одну ночь, — говорит мне дракон как ни в чем не бывало. Как будто это не он только что нависал надо мной.

Вышагивает к столику с завтраком, а я в ужасе хлопаю ресницами. Мне кто-нибудь объяснит, что здесь сейчас было? Чего он вообще хотел?

Нет. Арон даже не думает удовлетворять мои вопросы ответами.

— Твое платье принесли. Одевайся и пойдем, — голос его звучит непривычно холодно, будто я успела в чем-то провиниться. В чем?

Поскольку на диалог дракон не настроен, я молча слетаю с постели, хватаю светло-желтую легкую ткань и мчусь в ванную.

Припадаю к двери спиной и глубоко, нервно дышу. Немного погодя меняю халат на предложенное взамен платье. Легкое, струящееся, яркое, совсем не похожее на те безликие наряды, которые я намерено себе выбирала. Зато отлично выражающее меня.

Ту меня, которую никто не знает, которую я упорно прячу от мира. Настоящую.

Вздрагиваю, вспоминая слова Арона, грубо брошенные мне на портовой площади. Трясу головой, чтобы их выкинуть, но при этом только четче понимаю, что он был прав.

Но что мне делать с его правотой? Вылезти из скорлупы? Подать голос? Это страшно! Каждое неповиновение равно наказанию. Каждый проступок — это боль.

А жить чужой жизнью, что это? Вечная мука?

Так. Хватит. Потом пофилософствую. Сейчас нужно спешить к портальному вокзалу и думать, что я скажу тете с дядей. Уж точно не про Арона, иначе настоят на свадьбе, даже если он в лицо им плюнет и скажет: “ Женюсь только мертвым”.

Когда выхожу из ванной, Арон уже допивает чай и предлагает мне позавтракать. Странно, но я совсем не голодна, хотя должна быть. Наверное, от нервов аппетита нет.

— Может, пойдем уже? — спрашиваю я дракона.

— Сядь и поешь, — велит он мне.

— Еще один день в академии из-за тебя пропускать не хочу, — говорю я, надеясь, что хоть это заставит его совесть проснуться. Если, конечно, эта самая совесть предусмотрена в составе данного дракона.

— Никуда твои чаны с травами не убегут. Поешь, — повторяет Арон, и я понимаю, что у меня только два варианта: опять начать спорить до посинения или уже запихнуть себе булку в рот и закончить бесконечные препирания.

— Доволен? — едва проглотив кусок, спрашиваю я с вызовом.

Арон соизмеряет меня взглядом с ног до головы, а затем кивает.

— Приятно с тобой познакомиться, настоящая Элла, — он вновь называет меня моим именем, и по телу идут мурашки. — Была бы такой с самого начала, может, и женился бы на тебе.

— Вот уж спасибо, не надо! — хочу сказать ему, но прикусываю язык. Сейчас нужно не ссориться, а домой торопиться. Ох, прибьют меня там!

Арон поднимается с кресла, накидывает на широкие плечи камзол и направляется к выходу. Портье желает нам доброго дня, не забывая осыпать меня комплиментами.

Странно, но хоть на мне и подвеска, я чувствую себя совсем иначе. Не серой мышью, а легкой, воздушной и красивой девушкой. Может, дело в том, что на мне яркое платье или в отсутствии уродливых очков?

Я даже успеваю поймать пару взглядов прохожих мужчин, которые тут же шарахаются в сторону при виде Арона. И это не хищные, похотливые взгляды. А… восхищенные? В мою-то сторону? Когда я с подвеской?

На всякий случай притормаживаю у одной из витрин, чтобы разглядеть свое отражение и убедиться, что во внешности ничего не поменялось. Лицо, вроде, тоже, но что-то не так.

Нет усталости в глазах, нет запуганной зажатой девочки. Плечи расправлены, подбородок гордо поднят вперед. Незнакомка в отражении пышет энергией и смелостью. Это я?

— Если налюбовалась, то пойдем. У меня сегодня много дел, — торопит Арон, и я с грустью отрываюсь от витрины.

Иду и не могу понять, хорошо или плохо то, что я увидела в отражении. Я ведь сама хотела быть неприметной, а еще лучше слиться с фоном. И пока занималась этим, почти утратила себя. Радовалась даже.

А теперь, увидев вновь в своих глазах свет, уже не хочу его отпускать. Боюсь опять стать бесправной и испуганной.

И ведь стану, как только переступлю порог дома. Там мне напомнят, кто я и для чего живу.

Через несколько минут мы подходим к небольшому, но красивому зданию в форме полукольца. Народу тут немного, однако большинство из них задерживают на нас с Ароном взгляды.

Спокойнее мне становится лишь когда мы добираемся до арки. Арон отдает услуживой полноватой женщине несколько монет, затем плетет взять и велит мне встать рядом с ним.

Не люблю портальные вокзалы. Перемещения через них всегда с сюрпризом. То быстрые и резкие, то медленные и потом еще подташнивает.

В этот раз немного от каждого: быстро и голова закружилась до темноты в глазах.

— Добро пожаловать домой, Ваша Светлость, — звучит незнакомый голос, и я отрываю взгляд от пола.

Глава 13. Слово дракона

Арон Эшер:

Мышка. Мышка. Мышка.

Теперь неправильно её так называть. У неё от мышиного лишь цвет волос и не более. А ведь никто бы не подумал, что эта запуганная тихая девочка может быть совсем другой, если ей это позволить.

Дерзкой, своенравной, непокорной.

Кто же надел на нее эту маску неприметности и послушания? Я сказал, что она сама. Сама, конечно. Вот только не без помощи тех, кто решил, что она вещь, и может распоряжаться ею по своему усмотрению, кто хотел сделать её удобной для себя.

Вот только не сделал. Не сломал. Она просто спряталась. Неглубоко, однако, раз смогла так легко выбраться наружу. А легко ли?

Помню, как я злился, когда отец заговорил о свадьбе. Тогда мне и в голову не могло прийти, что Элле тоже может быть не по вкусу этот брак. Но если я запросто могу отказаться, то у нее такого права нет.

Вот тогда она была покорной Мышкой. А когда подалась к гребанному лодочнику, уже появилась Элла.

Идиотка, конечно. Совсем не знает мужчин. Смотрела на него как на спасителя, а на меня — как на врага.

В тот момент я, действительно, готов был отшлепать её за безрассудство и упрямство. Но сжалился. Пусть эта поездка будет ей компенсацией.

Увы, вместо благодарности Мышка принялась кидать в меня упрекающие взгляды. Боги, будто я с ребенком в одной лодке… Сидит, радуется солнцу, опустив руку за борт, и не думает, что о ней сейчас скажут люди в стиле "барышне так не подобает".

Забавно, что-то в ней напоминает Незнакомку. Только вот что? Они же разные. Но дракон, на удивление, одобрительно рычит. А он ведь, как я, падок только на красавиц. Хотя не такая она уж и страшненькая, как выяснилось после сальто из лодки в воду. О, боги! Артефакт перемещения… твою ж…!

Не помню, чтобы я так раскошеливался хотя бы ради одной из женщин притом, что скупердяем не являюсь. Выходит, на данный момент, самая дорогая из моих женщин это… Мышка?

Вахахах!

Наказать бы её, да отвлекаюсь, замечая, как мокрая ткань полупрозрачного платья прилипает к женскому телу.

К женскому. Ага.

Мышка не бесполое существо, каким я её почему-то считал. Таким формам красавицы академии могут только позавидовать. Зачем она прячет фигуру?

И почему я раньше этого не замечал? Она ведь уже щеголяла передо мной в тающем на глазах платье. Но тогда она была просто Мышкой — тенью, скучной, без голоса. Никем.

А сейчас будто маска раскололась и выпустила настоящую женщину. Способную мыслить, говорить, чувствовать. Живую. Дерзкую. И почти обнаженную в моих руках.

Щеголять с ней по городу в таком виде, пусть и в моем камзоле, я не собираюсь. Глаза то и дело цепляются за округлые бедра, к которым липнет мокрая ткань, взрывая искушенное воображение. Хоть сейчас раздевай.

Так, Арон. Не роняй планку. Она не в твоем вкусе. Хотя без своих дурацких очков вполне даже милая. В любом случае, с ней проблем я отхвачу куда больше, чем удовольствия, так что….

Едва я решаю не трогать, как она заявляет: “Я туда не пойду!”. Будто знает, как подогреть интерес. Но на что рассчитывает, наивная? По ее ведь все равно не будет.

Без разговоров закидываю ее себе на плечо. Секундный холод от мокрой одежды тут же сменяется теплом женского хрупкого тела.

Она барахтается, шипит, дразнит еще больше. Играть с ней одно удовольствие. Столько чувств, сколько эмоций, и все настоящие.

Слово за слово, и она уже загнана мной в ловушку. Прижимается спиной к стене. Дрожит. Прожигает меня своими синими глазами. Синими?

Я как-то не присматривался, но они казались серыми за несуразными очками. А теперь — как моря. Они всегда были такими?

Ей далеко до моих пассий, но это лишь разжигает интерес. Она как дикий цветок среди оранжерейных роз, благоухание которых давно стоит перебить новым ароматом.

Но Элла говорит мне… "Нет"? Знаю я таких девочек и то, что скрывается за их отрицанием.

Это было бы даже скучно, если бы она согласилась сразу. Серенькими я как-то не увлекался, но был уверен, что овладеть ими куда проще, чем женщинами, знающим себе цену.

Что ж, Элла себе цену знает. Продолжает люто упираться. Потому что боится, что общество осудит? Хочет казаться неприступной в моих глазах? Нет. Плевала она на это.

Но все равно говорит мне “Нет”.

Противоречивые эмоции от ее упрямства. Первичная злость уступает место азарту. Будто ставка повышается. Кем? Мышкой? Мда….

Мне впору разозлиться сильнее, а вместо этого странное чувство, будто нашёл ещё один алмаз среди тысяч однотипных камней. Крохотный такой, невзрачный, не ограненный, но все же не булыжник.

Вот как теперь ее тронуть?

Ходить полночи под окнами — та ещё скука. Гонять портье в поисках комнаты в этот час тоже глупость. Нужно возвращаться.

В комнате тихо. Темно, как в сонном царстве, и пахнет лавандой. Это дерзкая девчонка, зарывшаяся в одеяла, пахнет лавандой и… медом. Мирно спит. Как ребенок.

Глава 14. Портрет

Элла Блейк:

Мы, что, сейчас в поместье Эшеров? Зачем он меня сюда притащил?

Арон видит мое замешательство, но объясняться не торопится. Самодовольно усмехается и уходит из зала, раздавая по пути какие-то невнятные указания дворецкому.

— Эй! Стой! — иду я за ним, но дверь захлопывается прямо перед носом.

— Госпожа, Его Светлость просит вас немного его подождать, — сообщает мне дворецкий, преградив собою путь. Как там его? Лестер? — Как только он вернется, то сразу же сопроводит вас к дому.

— Меня? Он? — переспрашиваю я.

— Все верно. А пока что, может, изволите чаю?

Рвать и метать я сейчас изволю. Да только Лестер не виноват, что его хозяин — идиот, который даже не удосужился объясниться. Я вроде четко и не один раз проговорила, что меня дома убьют, а еще не хочу пропустить учебу.

— Чай не нужно, спасибо, — отвечаю я дворецкому, оглядываю зал и пытаюсь сообразить, что делать. Чего делать точно не буду, я уже знаю — ждать.

— Можно попросить вас организовать мне экипаж? — обращаюсь к дворецкому.

— Никак нет, простите, — склоняет голову мужчина. — Хозяин велел вас без него не отпускать.

Здравствуйте, приехали. Да что происходит в голове дракона? На кой я ему сдалась?

Или… погодите, из-за утонувшего артефакта перемещений? Долговую расписку возьмет? Вот же мелочный!

— Может, все-таки чаю или книгу? — меж тем не сдается дворецкий. Да посматривает на меня странно, будто сам пытается понять, с какого перепугу нужно меня тут держать.

Еще раз окидываю помещение и соглашаюсь на книгу, не в окно же лезть. Да и держать этот дракон меня тут долго не будет. А как придет, так я хвост ему отдавлю. Достал уже обращаться со мной как с вещью! Хватает мне и опекунов для этого дела.

Вместо того, чтобы спросить меня, какое произведение принести, Лестер просит идти за ним. Мы выходим в широкий холл с белыми стенами, который перетекает в коридор. За третьей дверью обнаруживается… О боги! Библиотека.

И вовсе не такая скудная как в доме тетушки и дяди, а такая, что тут всю жизнь провести можно и все равно останутся те книги, что не успею прочитать.

Стены выкрашены темно-зеленой краской. Тут же внушительный стол из темного дерева и пара бархатных кресел на резных ножках.

Дворецкий разрешает выбрать что угодно и, несмотря на мой отказ, велит девушке принести чаю с печеньем.

Все это, конечно, здорово и угощенья вкусные, но Арона нет уже полчаса, а книги как-то не читаются. Внутри поминутно нарастает напряжение. Невыдерживаю и решаю, что лучше пешком потопаю к дому, чем проторчу тут непонятно зачем еще хоть десять минут.

Решительно ставлю фолиант на полку и замечаю как из него вылетает маленькая карточка размером с ладонь.

Вот же! Уйти хочу, а все будто назло задерживает. Раздраженно поднимаю вкладыш и спешу засунуть туда откуда выпал, но замираю, когда вижу на нем… себя.

Себя настоящую. Без искажающего артефакта. Как? Откуда? Моргаю, но портрет не меняется.

Большие миндалевидные синие глаза, нарисованные водянистой краской. Густые графитовые ресницы. Высокие скулы, полноватые выразительные губы, острый аккуратный подбородок, немного вздернутый носик. Светлые волосы с легкой волной. Это точно я!

Но откуда? Как? Почему я здесь?

— О боги! Ты с ума меня сведешь! — доносится женский голос из коридора, и я тут же спешу выглянуть и посмотреть, что там происходит.

— Молодой господин велел не прикасаться к портрету. Куда ты его дела? — отчитывает пожилая женщина девчушку лет семнадцати.

— Не трогала я, — оправдывается та, склонив голову.

— Как это не трогала? А куда он тогда делся? Ты убирала комнату последней!

— Но не было там никакого портрета. Я только пыль протерла, да книги в библиотеку отнесла.

— Книги? — переспрашивает женщина и тут же бросает взгляд на двери, в которых стою я. Ее строгое лицо сначала набирается удивления, а затем неловкости, и женщина склоняет голову.

Она хочет извиниться за сцену, но замирает, когда замечает карточку в моих руках.

— Позволите? — спрашивает женщина, указывая на мой портрет, а я не могу расцепить пальцев. Все еще утрамбовываю в голове происходящее, пытаясь найти ответ на один единственный вопрос: зачем Арону портрет меня настоящей?

— Ох, ты еще здесь! Славно! — появляется в коридоре дракон.

Довольный, сияет белоснежной улыбкой ровно до тех пор, пока не замечает напряженную атмосферу. Изумрудные глаза тут же набираются серьезности, моментально считывают ситуацию и останавливаются на желтоватой карточке в моих руках.

— Нашла в одной из книг, — спешу сообщить я, пока мне не влепили какое-нибудь обвинение. — Кто это? — не сдерживаю любопытства, но тут же исправляюсь. — Какая-то знаменитость?

— Нет, — отсекает Арон, выхватывая из моих рук портрет. Кидает в прислуг достаточно выразительный взгляд, а затем кладет карточку к себе в карман. — Идем.

Опять приказной тон, от которого по всему телу идут шипы.

— Послушай! — гневно пыхчу я, догоняя дракона, чтобы преградить ему путь и высказать все, что думаю. И за то, что притащил меня сюда, и за то, что бросил!

Но вместо того, чтобы остановиться, Арон по-хозяйски хватает меня за предплечье, и в мгновение ока мы уже оказываемся на улице.

— Так ты обманул! — вспыхиваю я. — Твой артефакт не утонул! Ах ты… — хочу обругать его последними словами, но прикусываю язык, осознав, где именно я оказалась.

На пороге дома тети и дяди!

— Это другой артефакт. А за тот мы с тобой еще поговорим, — предупреждает дракон, а затем стучит в дверь.

— Нет! Ты что делаешь?! — вспыхиваю я. — Уходи!

— Зачем?

— Как это зачем? Как я объясню, что ты тут делаешь и почему пришел со мной?! — хватаюсь я за голову.

— Тебе не надо объяснять. Я сам, — только и говорит он.

— Что сам?! — хочу знать я, но уже слышу, как дверь за моей спиной открывается.

Глава 15. Ищейка

— Элли?! — охает Анита, а затем и вовсе замирает, когда видит, с кем я пришла.

— Кто там? — раздается грозный голос дяди, и девчушка вздрагивает, теряется, не зная, что ответить.

— Господин Блейк, — зовет дядю Арон и, не дожидаясь приглашения, входит в дом. Мы с Анитой испуганно переглядываемся. Мне страшно от того, что не знаю, чего ждать. А она, бедняжка, не поймет, что меня так пугает.

— Ох! Арон! — расплывается в слащавой улыбке опекун и спешит пожать высоко почтенному гостю руку. — Как я рад вас видеть. Неожиданный визит.

Дядя жестом велит Аните метнуться за чаем, а затем переводит мелкие глаза на меня. В долю секунды в них вспыхивает такое пламя, что я будто слышу, как он орет на меня, допытываясь, где меня носило всю ночь и утро.

Но сейчас он не посмеет устроить допрос с пристрастием. Не при госте с его высоким статусом. А вот потом…

— Я бы предупредил. Но ситуация пикантная. Поскольку я втянул вашу подопечную в неприятную ситуацию, хочу сам все прояснить, — сообщает Арон, и глаза дяди округляются донельзя. Вот-вот выпадут.

— Вы? Втянули?

— Не волнуйтесь, господин Блейк. Жизни Эллы ничего не угрожало. Я попросил ее о помощи в одном деле. Затем случилась неприятность с артефактом перемещения, и нам пришлось дождаться утра, чтобы вернуться вокзалом, — сообщает Арон, а я вся напрягаюсь, как струна.

Практически не дышу, не зная, что этот дракон скажет в следующую секунду. Он ведь не станет болтать про комнату на двоих? Он ведь обещал! Меня ж убьют!

— Значит, этой ночью Элла была с вами? — спрашивает дядя, бросая на меня еще один взгляд, подобный удару розгами.

— Под моим присмотром, верно, — спокойно заявляет Арон. — Даю вам свое слово, что ничего дурного с ней не случилось.

— Ну что вы! — неожиданно расплывается в улыбке дядя. — Никто не посмел бы вас в таком упрекнуть.

Какой же он подхалим. В рот дракону заглядывает. Хотя мне это на руку. Может быть, отделаюсь тяжелой работой?

— Благодарю вас, Арон, что все прояснили. Мы с Ингрид очень волновались, — заливается дядя. — Давайте выпьем чаю? Как раз обсудим помолвку.

— Кстати, о ней, — напрягается дракон, и дядя охотно кивает жирным подбородком. Вот только пока его глаза горят предвкушением хороших новостей, я вся сжимаюсь от мысли о том, что будет, после того, как Эшер объявит о расторжении.

Уже вижу истерику тети и бесконечные вопросы, что я сделала не так, раз дракон от меня отказался. Если бы дело ограничилось только истерикой….

Дядя, который только что сиял предвкушением, заметно напрягается, распознав на лице гостя неприступный холод. Стреляет в меня взглядом так, что я тут же понимаю, что спустя пять минут после ухода Арона мне влетит.

— Впрочем, обсудим позже. Сейчас мне нужно идти, — вдруг решает Арон, а затем заметным усилием выдавливает из себя поклон. Бросает в мою сторону непонятный взгляд и уходит.

— Что происходит? — доносится голос тетушки с лестницы, а я все еще смотрю вслед дракону. Он уже скрылся из виду, флер его запоминающегося запаха почти растаял в воздухе, и где-то над ухом звучит противный голос Ингрид, а я все смотрю в пустоту.

Никогда бы не подумала, что Арон пойдет к моим опекунам, чтобы меня не прибили за ночевку вне дома. Выходит, что он не так уж плох?

Где-то на языке вертится “Спасибо”, но я тут же вспоминаю, из-за кого вообще все это случилось. Не пристал бы к подвеске, не переместил бы к портовому рынку, ничего бы и не было!

Сам натворил, сам и ответил! Точка!

— Элла! С кем я говорю?! — доносится до меня голос тети.

Я возвращаюсь из мыслей и натыкаюсь на ее негодующее, сердитое лицо. Ой.

Шквал вопросов сыпятся на меня. И я лгу. Напропалую, пока тетя не отстает.

— Элла, а где твои очки? — наконец-то, спрашивает она, и я спохватываюсь, но поздно! Совсем позабыла о них.

— Отлично! Еще раз увижу на тебе это безобразие, заставлю чистить камин собственными волосами!

Хочу поспорить, сказать, что без них плохо вижу, но сил совершенно нет. Вымотана до последней капли этим скандалом. Поскольку в академию идти уже нет смысла, тетушка велит заняться домашней работой, да той, что посложнее.

К ночи уже не чувствую рук. Кончики пальцев горят и я остужаю их прохладной водой. Умываю лицо, гляжу в отражение. В голове все еще вертятся мысли о портрете, но усталость валит с ног.

Солнечные лучи пробираются сквозь веки, сообщая, что наступил новый день. Ворочаюсь, не хочу вставать, но пропустить еще один день учебы никак не могу себе позволить. Мне нужны знания и навыки, раз уж планирую за себя бороться.

Выхожу из дома с одной лишь мыслью, лишь бы не пересекаться с Ароном и Томаль, но у моей новой беды совершенно другое лицо. Худое, угрюмое, пугающее.

Прямо на полпути к академии передо мной резко тормозит черная карета, и я пячусь. Дверца открывается, выпуская наружу худого, высоченного мужчину в серой шляпе с широкими полями. Я не знаю его. Никогда не видела прежде, но он называет мое имя.

— Элла Блейк. Садись в карету, — приказывает мне незнакомец пугающим сиплым голосом.

— Кто вы? Что вам от меня нужно? — выпаливаю я, отходя от мужчины на безопасное расстояние.

— Мне? Ничего. А вот господину Эшеру, судя по всему, очень надо, раз за твою поимку он готов платить такие деньги, — усмехается “столб”. — Мда, кто бы мог подумать, что ты догадаешься так изменить внешность? Что это? Иллюзия?

— Не понимаю, о чем вы! — заявляю я.

— Да брось! Лучше расскажи, чем ты ему насолила, раз готова ходить в таком виде, лишь бы не попасться?

— Ничего я не делала! И вообще, вы меня с кем-то спутали! — утверждаю я и решительно обхожу мужчину.

— Это ты Арону расскажешь, когда я передам ему, что нашел тебя. Или же… давай поговорим, — предлагает он, и я замираю.

Нет. Не нужно с ним ни о чем говорить. Кто знает, что он за человек и чего от него ждать? Нужно просто уйти. Но тогда он расскажет Арону, кто я. И что будет потом? Что сделает дракон?

Глава 16. На колени

Блондинка указывает направление, и я бегу, оставляя позади любопытных адептов. Залетаю в оранжерею и едва не роняю челюсть, когда вижу свою подругу, стоящую на коленях перед довольно скалящейся Томаль.

Внутри разрастается такое пламя, что я готова плеваться огнем.

— Айла! — кидаюсь я к подруге, отталкивая девчонку, которая давит ей на плечи, не давая встать. Вот же дрянь!

— Айла, вставай! — прошу я подругу, но она словно не слышит, словно не здесь. Лицо залито слезами, глаза пусты. Они ее опоили? Нет. Они ее довели!

— А вот и наша Мышка! — режет слух противный голос Томаль, и вместо того, чтобы ей ответить, я кидаюсь на нее. Готова разорвать в клочья, но свора приспешниц оттягивает меня назад.

— Что ты с ней сделала, стерва?! Я волосы тебе выдеру!

— Поосторожнее со словами, Мышка. Посмотри, чего стоила Айле твоя наглость. Как думаешь, почему она стоит на коленях? Из-за кого? — ухмыляется яркими губами драконша.

— Хотела наказать меня, так и наказывай! Айла тут ни при чем! — кричу я ей, что есть злости.

— Ну, нет. Она уже ответила за тебя. А ты, если хочешь, ответь за нее.

Как же меня злит этот голос. Как раздражает этот взгляд. Я закопать ее сейчас готова.

— Айла, дорогая, у меня туфли запылились, протри, — велит Томаль, и Айла,… глотая слезы и собственную гордость, ползет на коленях в ее сторону.

— Нет! — кидаюсь я к ней, отрываю от пола и ставлю на ноги. — Что ты делаешь?! Прекрати!

— Отойди, — только и шепчет мне подруга. Совсем ее не узнаю. Меня не было два дня, а от моей Лисички ничего не осталось. Как?

— Айла, приди в себя! Не унижайся! — молю я ее, но она хватает мои руки и прижимает к своей груди. О боги, как люто бьется ее сердце!

— Я не могу. Ты не понимаешь. Томаль сказала, что, если я не стану ее рабыней, она сделает так, что мой отец потеряет работу. Его нигде не возьмут! Мы станем не просто нищими, а бездомными, — мотает головой Айла, а я не могу вымолвить и слова. Вот же гадина!

— Томаль! — рычу я, готова вновь броситься на нее, но в этот раз меня останавливает не свора, а сама Айла. Хватает за руку и смотрит так, что я уже не знаю, что делать.

— Что, Мышка? Думала, сможешь мне противостоять? — скалится принцесса.

— Ты подлая, мерзкая дрянь!

— Тише! А то передумаю давать тебе шанс.

— Шанс?! О каком шансе ты говоришь, ненормальная?!

— Хочешь, чтобы твоя подруга вновь жила нормально, или предпочитаешь, чтобы она ползала передо мной на коленях? Раз уж все случилось из-за тебя, дам тебе возможность взять ее участь на себя, — ухмыляется гадина, глядя на меня свысока. Чувствует свое превосходство. Свою власть. — Стань моей рабой на месяц, и я не буду больше трогать твою нищую подружку.

— Ты совсем из ума выжила?

— Тссс…. У тебя тридцать секунд. Думай, Элла. Ты месяц у меня на побегушках или Айла год? — спрашивает она, и я готова проклясть весь мир.

Да что же за день сегодня такой, что все только и ставят перед выбором? Нет. Я не могу на этой пойти. Но глаза Айлы прожигают сердце насквозь. Сколько же в них отчаяния. Сколько боли.

— Пять.

Десятки адептов нетерпеливо ждут, когда я соглашусь, но слова застряли в горле.

— Три.

Мысли кружат голову. Все, что я сейчас хочу, это выдрать драконихе волосы. И я могу. Вот только, после этого она точно отомстит. И не мне. А Айле. Томаль способна разрушать чужие жизни. В этом не нужно сомневаться.

— Один!

— Согласна! — выплевываю я проклятое слово, и стерва довольно ухмыляется.

Она чувствует за собой победу, проходится взглядом по притихшим зрителям, которые не смеют сейчас даже дышать.

— На колени, — велит она, и я закрываю глаза. Чувствую, будто ноги обратились в палки. Даже если захочу их согнуть, не смогу. Думай об Айле. Думай об Айле!

Мысли не помогают. Помогают приспешницы Томаль, которые бьют меня под колено, и я тут же падаю на пол. Хочу закричать, но стискиваю зубы и сжимаю кулаки.

Как же противно. Как больно.

— Скрепим клятвой, — предлагает Томаль, суя мне под нос желтоватый лист бумаги.

С трудом отрываю руку от холодного каменного пола. Пальцы дрожат, не слушаются, но я тянусь, чтобы взять лист и взглянуть на то, что меня ждет. Почти касаюсь бумаги, как она вспыхивает ярким пламенем.

— Ай! — вопит драконша, роняя горящую бумагу на пол, и тут же бросает взгляд в толпу в поисках того, кто это сделал. Застывает, напоровшись на убийственный взгляд разъяренного дракона в дверях оранжереи.

— Арон? — нервно выпаливает она, явно, стыдясь этого шоу. Хочет что-то сказать, но дракон одним взглядом велит ей заткнуться, при том навечно.

Тяжелый режущий взгляд Эшера медленно переходит ко мне и становится еще холоднее.

— Что тут происходит? — раздается голос.

Хочу раствориться, хочу исчезнуть, чтобы профессор Салас не увидел меня такой жалкой и убогой, но он уже здесь. Идет прямо ко мне, подрезая Арона. Берет меня за плечи и поднимает с колен.

Глава 17. Поцелуй

— Пусть лекарь тебя осмотрит, а потом зайди ко мне, — говорит мне Рик. Заботливо и непривычно ласково, будто я ребенок, с которым нужно говорить исключительно осторожно.

— Хорошо, — киваю, а сама высматриваю Айлу в дверях. Только что стояла там, и уже нет.

Профессор кладет мне на плечо руку, словно подбадривая, а я вздрагиваю и опять краснею. Хотя краснею ли?

Кажется, лицо даже не думало приходить в нормальный цвет после того, как Рик пронес меня на руках.

Несмело смотрю ему в глаза и тут же туплю взгляд в пол. То, что я в них вижу, пугает. Мне кажется, что сейчас на меня смотрит мужчина, а не профессор жаждущий возмездия за обиду ученицы.

Это неправильные мысли! Так нельзя. Но как же хочется, чтобы это было правдой.

Он уходит. И я тихонечко вздыхаю. Лекарь быстро ставит меня на ноги, обещая, что синяка не будет. Спустя полчаса выхожу в коридор, но идти на занятия не спешу. Я хочу поговорить с Айлой. А она, наверняка, на профильных занятиях.

Так и есть, спешит по коридору, глядя в пол. Вся зажатая, сутулится.

— Айла, — подлетаю я к ней, а она опять отстраняется.

— Не дружи со мной, не надо! От этого только проблемы! — говорит Айла, и в горле застревает ком обиды.

— Прости меня, — цепляюсь в ее руку. — Я не хотела причинять тебе боль.

— Не в этом дело! Она манипулирует тобой из-за меня! Я не хочу быть твоим слабым местом! — кидает она, вырывает руку и убегает.

Хочу за ней побежать, но не знаю, что я сейчас скажу. Максимум, мы поплачем вместе над печальной судьбой.

Ну уж нет!

Кулаки сами сжимаются до хруста. Томаль хочет войны? Томаль ее получит! Где эта ящерица? Пора выдергивать чешую!

Поворачиваю в пятый по счету коридор и втыкаюсь в мощную грудь. Отлетела бы, если бы сейчас так крепко не держалась на ногах. Жаль передо мной не Томаль, а Арон.

И он зол сейчас не меньше меня. Однако разбираться в причинах сей злости мне некогда. И не хочется, раз уж на то пошло.

— Элла! — он выстреливает мое имя, едва я собираюсь его обойти.

— Давай потом. Мне некогда, — отмахиваюсь я, но он хватает меня за предплечье и одним грубым движением возвращает на место.

— Пусти! — вырываю я руку.

— Значит, ты все-таки не забыла, как стоять за себя. Тогда какого гоблина ты… — он стихает, словно напоролся на осколок стекла. — Какого гоблина ты встала на колени?

Вот же пристал! Какое ему дело до моих колен?!

— Тебе нравится быть жертвой? — спрашивает он, а я крепче сжимаю кулаки.

— Элла, — зовет он меня, но я по-прежнему смотрю вперед и не хочу переводить на него взгляд. Тогда он хватает меня за подбородок и вынуждает посмотреть ему в глаза.

— Не хватай меня, словно я твоя вещь! — рычу я.

— Профессору Саласу ты тоже самое сказала? — в секунду претензия в его глазах сменяется на ярость. — Ты поэтому даешь себя в обиду? Чтобы собрать рядом побольше героев, желающих тебя спасти?!

— Да что за день такой?! Одни психи, — шиплю я, скидываю его руку со своего подбородка и хочу уйти, но Арон ловит меня и в этот раз припирает к стене.

Нагло. Грубо. Настойчиво.

А вот не буду стоять и слушаться! Достали! Кидаюсь влево, и путь отрезает одна рука, да так быстро и резко, чуть ли не бьет в стену. Кидаюсь вправо — та же история. Будь здесь прошлая я, уже бы коленки тряслись, а сейчас лишь крепче сжимаются кулаки.

— Да что тебе от меня надо?! Иди с кем-нибудь другим разбирайся! Любовницы, что ли, закончились? — воплю на него.

— Ты сейчас указываешь мне, что делать?!

— Ты же мне указываешь!

— Я — могу.

— С какого корешка?! — ругаюсь я совсем несвойственной для барышни речью. — Слушай, отойди! Мне еще слухов не хватало!

— Ты о слухах беспокоишься или о профессоре? Он тебе нравится?

Чувствую, как по телу идет волна смущения, будто меня поймали с поличным. Но ничего не успеваю сказать, как от Арона исходит такая волна ярости, что я вздрагиваю.

— Что, Ваша Светлость, гордость задета, что кто-то предпочел не вас? — шиплю я ему в лицо.

Понимаю, что нахожусь непростительно близко и надо бы сдать назад, но не могу контролировать гнев.

— Никто мне не отказывает, Мышка, — предупреждает дракон.

— Да, заметно!

— В тот раз я просто тебя пощадил, — сверкают глаза Арона. Его рука молниеносно касается моей головы и фиксирует ее так, что не могу вырваться.

Арон склоняется настолько близко, что его дыхание опаляет кожу, опаляет губы, которые онемевают с каждой секундой от этой непростительной близости.

— Пу… — “сти” хочу сказать я, но Арон закрывает мне рот наглым поцелуем.

Глава 18. Двойник

Губы Арона, такие горячие словно металл, плавят меня. Целует нагло, напрочь игнорируя все мои попытки вырваться. Все, что я могу, это укусить.

— Ненормальная? — шипит на меня Арон, касаясь поврежденной укусом губы.

До крови прокусила, поделом ему!

— Это ты ненормальный! Как ты посмел?! Мой первый поцелуй! — я готова его убить!

— Он был не для тебя! — заявляю я, и теперь, кажется, уже он готов убить меня.

По крайней мере, именно такими драконьими нитевидными становятся зрачки Арона, и мне становится страшно.

— Элла, не провоцируй меня, — в приказе звучит сталь. Холодная. Я бы даже сказала ледяная.

— Какой же ты гад! — кричу я ему, и по щекам текут слезы. От обиды. От гнева. От собственной слабости.

Арон отступает на полшага, и этого достаточно, чтобы убежать. Топаю каблуками по каменному полу, стираю с губ следы преступного поцелуя. Да что этот безумец себе позволяет? Гад! Они с Томаль отличная пара! Ааа!

Стоит вспомнить драконшу, как злость усиливается. Мне хочется драки, но к цели, которую я преследую, кулаки не приблизят. Нужно быть умнее. Быть мудрее, как Астрит. Что бы сделала она?

Знаю!

Подхожу к кабинету зельеварения и не представляю, как туда сейчас войти. Утираю слезы, стараюсь дышать ровно. С усилием воли толкаю дверь и с облегчением вздыхаю, видя, что профессора нет.

С трудом успокаиваюсь, закопавшись в чаны и травы. Варю зелье и велю себе не думать о чешуйчатом преступнике. Думаю о Томаль! Думаю об Айле!

Ура, готово. Пора идти в атаку!

— Томаль! — окликаю я, когда принцесса собирается покинуть академию.

Драконша скалится. Однако сейчас в ее глазах нет злорадной усмешки, но есть злость. Какая-то тихая и бесправная, словно ее уже укротили. Кто? Ректор? Профессор Салас?

— Если ты еще хоть раз тронешь Айлу и того, кто мне дорог, а опою Арона Эшера таким зельем, что он тебя возненавидит! — заявляю я.

— Ты мне угрожаешь?!

— Ты объявила войну, и я теперь очень хочу твоей крови!

— Твоей прольется куда больше, — предупреждает она.

— Но и ты без слез не останешься! Забыла, кто тут лучший зельевар?!

— Арон не станет пить твои зелья! — девчонки хохочут, полагая, что я идиотка, идущая с голыми руками на дракона, но Томаль не спешит улыбаться.

— Разве жених откажется от чая из рук невесты?! — спрашиваю я.

— Да ты совсем страх потеряла!

— Ага! Не сомневайся в этом! Так что? — щурюсь я. — Хочешь проверить?!

— Томаль, только скажи, и мы ее… — спешит предложить приспешница, но драконесса одним жестом велит ей замолчать.

— Помешаешь мне сейчас, я сделаю это позже. Буду всегда ходить за тобой тенью! Более того, я соберу всех обиженных тобой. Сколько их соберется? Много, да? Я опозорю тебя прилюдно. Мне нечего терять! А тебе? Ну что, договоримся по-хорошему?

Драконша пилит меня взглядом, но ничего не говорит.

— Считаю перемирие состоявшимся. А если что-то задумаешь… — показываю ей колбу. — Я за себя не ручаюсь.

Она продолжает молчать, а я ухожу с гордо поднятой головой.

На улице тихо, спокойно. Вдыхаю прохладный воздух и расправляю плечи. Я не выиграла войну, но победила в битве. Расслабляться нельзя.

Всю ночь мне не спится. Мысли кружат в голове, воспроизводя в памяти непростительный поцелуй. Утешаю себя тем, что завтра помирюсь с Айлой.

Увы, у опекунов другие планы. И несмотря на выходной в честь праздника Объединения народов, Ингрид заваливает работой, с которой я справляюсь лишь к четырем часам дня.

Из-за массовых гуляний на городской площади приходится искать обходные пути к дому Айлы. К счастью, подруга вывешивает во дворике выстиранные наволочки, но едва видит меня, замирает.

— Томаль больше не угроза, Айла, — говорю я ей.

Секунды, пока она смотрит на протянутые мной куски бумаги, кажутся вечностью. Мне становится не по себе, потому что в какой-то момент, я ловлю себя на мысли, что не знаю, чего ждать.

На глазах подруги зарождаются слезы, и она кидается мне на шею, благодарит и ругается одновременно. Мы обе ревем, а потом смеемся над собственной глупостью.

Погода слишком хорошая, чтобы сидеть дома. Спустя пару тихих улиц вливаемся в поток горожан.

Голосистые продавцы зазывают на ярмарку. Приезжие трюкачи показывают номера для всех желающих. Тут же в небольших загонах резвятся редкие животные. Чуть подальше какой-то сказитель повествует о дальних странах.

Здесь хорошо. Можно забыться и потеряться. Здесь мы свободны. Вот только странное чувство сосет под ложечкой, совсем неспокойно.

— Элла! — окликает меня Айла и застывает на месте, глядя куда-то позади меня.

— Что такое? — настораживаюсь я, оборачиваюсь и натыкаюсь на Арона Эшера.

От одного взгляда на дракона перед глазами возникает все то, что между нами было. Сердце начинает учащенно биться, и я сжимаю подрагивающие пальцы в кулаки.

Глава 19. Помолвка

— В-вы меня узнали? — запинаюсь я, глядя на мужчину. — Как?

— Не должен был? — спрашивает он. Такой спокойный, будто не с обманщицей разговаривает, а с милой озорницей. — То, что ходишь с артефактом искажения внешности, я давно понял. Единственное, что мне не понятно, зачем ты меняешь свою внешность, Элла?

— Чтобы меня не выдали замуж по расчету, как сестру, — отвечаю честно, потому что врать в моем положении стыдно.

— Расскажешь?

— Можно не здесь? — тихонько спрашиваю я, и профессор кивает в сторону своей лаборатории. Я поспешно пытаюсь зацепить застежку подвески, но ничего не выходит.

— Помочь?

— Эмм… — теряюсь я, но он и не ждет ответа. Опять улыбается своей теплой улыбкой и перенимает у меня цепь.

По телу идут мурашки, едва его пальцы оказываются в непосредственной близости к моей шее.

— Теперь можно идти? — спрашивает он, когда застегнутая цепь ложится грузом на мои ключицы.

Я нервно оглядываю свое платье и киваю. Надеюсь, не попадусь.

— Понятно, — говорит он сам себе, а затем плетет заклинание, и серое платье становится темно-синим.

Спустя несколько минут мы оказываемся в его лаборатории. Мой голос дрожит, пока рассказываю о судьбе Астрит, а чашка чая, которую сжимаю обеими руками, остывает.

— Понятно, — вздыхает профессор. — Ты понимаешь, что после того, как нынешний жених от тебя откажется, опекуны найдут тебе нового?

— Да, но надеюсь, это случиться не скоро, — делюсь мыслями я.

От неожиданных откровений совершенно не по себе. Чувство ровно такое же неуютное, как в тот раз, когда на мне испарялось платье.

— И что ты будешь делать, когда это случится? — задает он новый вопрос и опять смотрит куда угодно, но не на меня.

— Не знаю, — жму плечами. — Из дома сбегу.

— Давай договоримся, — вот теперь его взгляд обращен ко мне. Такой напористый, что хочется потупить глаза, но не смею даже моргать. — Если что-то подобное снова случиться, ты не будешь себе вредить, а придешь ко мне и все расскажешь.

— К вам?

— Ко мне, — кивает он, а взгляд пробирается все глубже. — Я не дам тебя в обиду.

Не знаю почему, но я верю ему. И от этого мое лицо предательски краснеет.

— П-почему вы так добры со мной? — спрашиваю я, с трудом справляясь со смущением, но мужчина улыбается, вместо того, чтобы ответить.

— Я обязательно тебе расскажу. Потом.

— Когда? — нетерпение соскальзывает с моего языка, и профессор опять улыбается.

— После твоего выпуска, — сообщает он.

Ну вот! Заинтриговал по самое “не балуй”.

— Дай слово, что обратишься ко мне, если кто-то будет тебя принуждать.

— Обещаю, — шепчу я, потупив глаза, и прощаюсь. Покидаю кабинет под его пристальным взглядом, значение которого никак не могу понять, но сердце отчего-то ликует.

Нет, Элла. Не позволяй себе мечтать! Будет больно!

Ага, сердце так и послушало. Целый день, улыбаюсь, как глупая, вспоминая минуты в лаборатории профессора Саласа. Лечу в дом тетушки и дяди словно окрыленная. Ни копоть камина, который нужно почистить, ни гора белья, которую нужно перестирать, сегодня меня не огорчают. И засыпаю я тоже с улыбкой.

— Подъем! — доносится сквозь пелену грозный голос Ингрид. Она распахивает плотные занавески, и в глаза бьет яркий свет.

— Я проспала? — пугаюсь я, глядя в окно. Нет.

— Бегом умываться. Вот-вот привезут платье.

— Платье? — не понимаю я.

— Помолвка, Элла! Помолвка! — серчает Ингрид.

Как? Арон ее не отменил?!

Погодите! Даже если не отменил, то она должна быть завтра!

— Завтра же, — только и выдавливаю я из себя.

— Эшеры решили, что сегодня.

Умываю лицо ледяной водой, надеясь, что все это дурной сон, но нет. Ингрид уже тарабанит в дверь ванной, подгоняя меня.

Едва выхожу, как на пороге моей комнаты вырисовываются две незнакомые женщины с тяжелыми чемоданами. Они брезгливо оглядывают мою обитель и просят у Ингрид помещение побольше.

Спустя какое-то время на мне уже затягивают тугой корсет третьего по счету платья в покоях самой тетушки. Ингрид спорит с женщинами, какой наряд лучше, напрочь игнорируя идею спросить у меня, в чем мне хочется идти.

А в чем мне хочется? В атласном небесно-голубом с переливающейся вуалью? В лиловом, как рассвет? Или в золотистом, как предзакатное солнце?

Да ни в каком! И никуда!

— Просто остановите это все! — хочу прокричать я, сжимая пальцы в кулаки, но держусь.

Еще ведь есть время. Арон еще может все отменить. Он ведь не идиот связывать свою жизнь со мной, когда нашел девушку с портрета. Он ведь ее не для того искал, чтобы за ручки подержаться? На ней пусть и женится!

Глава 20. Брачная ночь

Слова Арона эхом гуляют в голове. Не знаю, сколько я хожу по комнате, но ноги гудят. Опускаюсь на кровать и хватаюсь за волосы.

Завтра я стану его женой? Уже завтра? Зачем эта спешка?

Вспоминаю его холодный, будто упрекающий взгляд и вздрагиваю. Хоть убейте, совсем не понимаю его. Почему он не отказался от меня?

Что теперь делать? Если заявлю в голос, что не хочу замуж, меня попросту запрут, как сделали это с Астрит, и тогда точно не будет шансов. Нужно бежать. Куда?

При мысли о безопасности в голове возникает лишь один образ — профессор Салас. Он велел мне обратиться, а не глупить. Но разве я могу так поступить?

Нет. Но и сидеть я тут не буду! Слетаю с кровати и спешу достать из сундука хоть что-то, что поможет мне протянуть первое время. Увы, кроме пары колец, подаренных Астрит, украшений нет. А эти я не готова отдать.

— Ты что удумала? — грозный голос тетушки вырывает из омута мыслей, я оборачиваюсь и вижу, как подозрительно она смотрит на скромные пожитки в моих руках. — Хочешь сбежать?

— Нет.

— За идиотку меня держишь?! — Ингрид наотмашь бьет меня по лицу. Больно! Жжет! Но более того, отрезвляет. Сколько раз она позволяла себе замахиваться на меня, сколько раз я ей это позволяла?

— Паршивка! Совсем от рук отбилась! На замок тебя посадить? — Ингрид замахивается второй раз, но я ловлю ее запястье и сжимаю так, что тетушка корчится.

— Пусти, ненормальная! Ты что себе позволяешь?! — вопит она мне.

— То, что давно должна была сделать, тетя! Я больше не буду терпеть! — говорю я ей, брызгая ядом, отталкиваю ее прочь от дверного проема и ступаю прочь.

— Стой, негодница! Если сейчас сбежишь, я все равно найду тебя и превращу твою жизнь в ад! Нет. Я превращу в ад жизнь Астрит, если ты сорвешь эту свадьбу! — заявляет она, и меня точно молнией бьет от осознания этой угрозы.

— Что?! — оборачиваюсь я. Решила бить по больному?

— Много ли надо беременной, чтобы начало трясти? Пары дурных известий из дома будет достаточно, ты так не считаешь? — спрашивает она. Жестокая, бессердечная стерва!

— Ты не посмеешь!

— Проверь, — она бросает в меня предупредительный взгляд. Знает, что бьет в слабое место. А я знаю, что эта шпала не блефует. Она способна на безумия.

— Вот и договорились, — цедит она, потирая покрасневшее запястье, наверняка, хочет наказать за неподчинение, но я кидаю на нее злобный предупредительный взгляд, и тетушка спешит покинуть чердак.

Сначала в замке гремит ключ, а потом скважина светится едва заметным белым сиянием. Запечатала!

— Охрану к окну. Эллу из дома не выпускать! — кричит она слугам, но уже и не рвусь никуда.

Сползаю по стене на пол и хватаюсь за волосы. Да что же это за проклятие такое? Чем отчаяние сопротивляюсьться, тем глубже ухожу на дно. Вот-вот задохнусь.

Уже задыхаюсь. Ненавижу себя. За слабость. За беспомощность… Нужно было бежать раньше, намного раньше! До того, как тетябя решила угрожать мне сестрой.

Астрит.

Была бы у меня возможность первой написать ей письмо, предупредить, чтобы не верила Ингрид, чтобы не волновалась. Но руки тети быстрее.

Теперь уже все. И в этом виновата я сама. Больше некого винить.

Бледное солнце карабкается по небу, заползая своими лучами в мою мрачную холодную обитель. Самый страшный рассвет….

— Подъем! — звучит голос Ингрид из-за двери, затем гремит ключ, и женщина вваливается внутрь. Вот только я не спала.

Она бросает в меня упрекающий взгляд и выдает целую тираду про синяки под глазами и мой жуткий вид.

— Я, кажется, ясно дала понять, что если эта свадьба не состоится, отвечать будет Астрит, — цедит женщина, зная, как бить по больному. — Вставай. Надо в порядок тебя привести.

Под “порядком” обычно подразумевают поход в купальни, но Ингрид вызывает на дом банщиц, которые натирают мою кожу до красна. Наверное, боится, что сбегу.

Сбежишь тут, да. При всем желании и двух шагов от них не ступишь. А если и удастся… Астрит.

Девушки убирают мочалки и достают тягучую, как смола сладко пахнущую пасту.

— Потерпи, — говорят они мне, а затем тело пронзает такая боль, будто живьем содрали кожу. Нет. Кожа на месте, но горит неистовым пламенем. А слезы беззвучно катятся по щекам.

После ванной велят идти в комнату Ингрид, где уже ждут другие дамы с пышным платьем в руках.

Оно алое, как лепестки розы. Платье настоящей богини. Но из зеркала на меня смотрит труп.

В глазах ни грамма радости, под глазами синяки, которые усердно маскируют женщины кистями. Успешно. Теперь вон и румянец на щеках. Живая прям. Да…

Только глаза они мне никак не зажгут и улыбку не натянут.

Даже с волосами эти чудесницы как-то управляются, несмотря на работу подвески, и собирают их в красивую высокую прическу. Прямо кукла. Красавица. Мертвая.

И это мертвое лицо покрывают золотой вуалью.