Немимолётный роман

Пролог. Во всей красе.

Кристофер Эука, новоявленный маркиз Прасгал, возвращался в своё купе после недолгой прогулки. Долго-то с простреленной ногой не погуляешь.

Прогулкой сын герцога, по совместительству племянник короля, остался доволен. Чистый вокзал. Птички поют. С вопросами никто не липнет. Горожанки строят глазки. Вот только воздух. Чистый до отвращения. Он не дал Крису ни на мгновение забыть, куда и зачем он едет. Слегка сладковатый, словно пропитанный солнцем, этот воздух так не похож на привычный, столичный. Влажный, тяжёлый, отдающий копотью, всегда прохладный. Воздух настоящей жизни!

Каково же было удивление маркиза, когда на перроне, возле вагона, он стал свидетелем одной из самых занимательных в своей жизни картин.

Впервые в жизни молодой аристократ увидел женскую драку. Знакомая по поезду блондинка, имени которой Кристофер так и не вспомнил, как ни силился, кажется, уже потеряла сознание. Не мудрено! Брюнетка отвешивала ей удары левой, по-простецки оседлав её, как свою кобылу. Отточенные, хорошо поставленные, чёткие удары. Откуда только навыки?

“Чем дальше от цивилизации, тем экзотичнее виды. А ещё только полпути”, – меланхолично отметил будущий герцог.

Но хороша! Демонски хороша! Так увлечена избиением соперницы, что даже не заметила, как растрепались длинные волосы. Слегка безумная улыбка, которую не скрывает прикушенная губа. Большие зелёные глаза горят яростью на тонком лице. Что-то в ней есть от горячих женщин кочевников-чинган.

У мужчины не возникло ни единого сомнения, что, точнее кто, стал поводом для столь горячего выяснения отношений. Маркиз позволил себе ещё на мгновение насладиться результатом путешествия в общем вагоне, столь одиозной, как он, персоны. Опираясь на трость, шагнул, уже было решился прервать склоку, когда брюнетка застыла с занесённым в воздухе кулаком.

Резко изменилась в лице и подскочила, словно опомнилась. Того мгновения, что девица смотрела на распластанный по перрону результат, хватило Крису, чтобы разглядеть саму девушку. Худощавую, угловатую. Она до конца ещё не оформилась, совсем девчонка. Гораздо младше, чем показалась в азарте драки.

Растерянно, расстроенно встретила мужской взгляд и, развернувшись, скрылась в вагоне.

Озадаченному и впечатлённому Кристоферу ничего не оставалось, кроме как призвать на помощь вокзального служащего и привести в чувство белокурую жертву, которая, к слову, придя в себя в его купе, с ролью спасённой девы справилась превосходно.

* Маркиз – дворянский титул в Ондолии. Титул маркиза присваивается старшему сыну герцога при рождении. Передаётся (как и любой другой титул) по наследству. Как и все другие титулы, является одноимённым названию местности, принадлежащей данному титулу в настоящее время или в прошлом (бывают случаи, когда обнищавшие дворяне продают родовые земли, при этом титул продать невозможно). Лишить титула может только сюзерен (король Ондолии). Чаще всего титула дворянин лишается при смерти, передавая его старшему наследнику мужского пола. (Женщины от рождения носят “титул учтивости”, именуясь по титулу отца, мужа). К маркизу принято обращаться «Ваша Светлость».
** Герцог – дворянский титул в Ондолии (королевства, в котором происходит действие романа). Присваивается всем сыновьям короля, а также старшему сыну герцога. К герцогу принято обращаться «Ваша Светлость».
*** Чинганы – кочевое племя.

Глава 1. У каждой леди есть такая сущность, с которой знакомят не сразу и не всех.

“Для вопрошения мертвеца, возьми листок льна и напиши на нём двенадцать букв: “AZEL BALEMACH”.
Чернила надобно сделать из красной охры, свежего сока горькой полыни (Artemisia absinthium), жжёной мирры, вечнозелёной хвои и льна. Начертай означенные письмена и положи листок в рот (покойного).”

— Думать! Потому что головой надо думать, прежде чем на людей бросаться! Сколько можно повторять! Такими выходками ты если чего и добьёшься, что тебя в блажнице закроют. Или ещё хуже: замуж! От греха! — Змей вопил, как оглашенный. На моё счастье, вопли кроме меня сейчас никто не слышит, сил у духа пока маловато — поиздержался перед дорогой.
— Хватит! — оборвала причитания. — Да где же она… — искать в саквояже настойку под ритмичные стенания решительно невозможно. Хуже того, экспрессивная и артистичная натура подельника заполнила собой и так небольшое купе. Даром, что дух.
— А мне даже нравится этот твой творческий бардак… Пузырьки, монетки, бумажки… о, леденец! Шаврик, когда ты успела развести здесь такой бедлам?! — быстро переключился Змей от страданий к насущному, с любопытством склоняясь рядом, над нутром чемоданчика. Слух уловил переход от удивлённых вздохов к недовольному сопению.
— Не мели чушь! Никакой он не мой! Я как раз пытаюсь выяснить, кто его устроил. Может ты? — продолжила ковыряния.
— Конечно. Я. Неосязаемый дух. Который нынче не в силах и бумажку сдвинуть, — повесил красивый, симметричный нос Змей.
— Твоя правда. Нашла! — серому пузырьку обрадовалась, как мифическому эликсиру бессмертия. Отпрянула от поклажи, слегка подпрыгнула от избытка чувств.
— И что теперь, звезда моя? Пойдёшь добьёшь болезную? Совсем не жалко подружку?
— Нам срочно нужно придумать какой-то ход, чтобы я могла сама тебя … ээ, тушить! Как-то слишком много кое у кого свободы. Не находишь? — последний эксперимент удался, и зелье в склянке бодренько холодит пальцы, сохраняя нужную температуру благодаря усовершенствованному заклинанию. Образец хоть и экспериментальный, точно удачный. Чего сразу добивать? С Драконом же нормально всё. Спит себе на диване и хоть бы что.
— Я, Эльташа, нахожу, что ты непозволительно много времени уделяешь посторонним вещам, отстраняющим тебя от цели!
— Хватит, Змей! Так получилось. Сама не знаю, что на меня нашло. Прочла вестник от Сибаира. Вспылила. Мелани рассказала ему о моей помолвке! Столько его окучивала, и всё псу под хвост! Год всё шло идеально. Ещё немного, совсем чуть-чуть оставалось его дожать, и мы бы тайно обвенчались после летних каникул! И всё! Да здравствует молодой и безропотный муж, который сидит и не отсвечивает!
— Отвернись! — начала я переодеваться. Платье ладно бы просто измялось, так и кант отошёл от подола. Заколебалась на мгновенье – может просто отодрать нашивку и не тратить время на глупое переоблачение? Понюхала рукав – всё же нужно сменить. Да и прибытие скоро. Вдруг приедут встречать... — Пригрела змею на своей груди! Так обрадовалась, встретив эту жабу тошную в Келсе! Думала, вот, близкий человек!
Поезд тронулся рывком. Огромный машино-монстр запыхтел натужно, медленно ползя по рельсам. Я на свету рассматривала большущую дыру на панталонах, стоя лицом к окну. Так и эдак растянула их в руках, пока не стало зябко в полупрозрачной нижней сорочке и чулках. Интересно, давно здесь эта дырка?
— Представляешь?! А теперь Сибаир в курсе и сговорённого жениха, и обязательств перед родными. Пишет, что знать меня не хочет. Чувствительный какой, жёваный крот, — достала из саквояжа запасной комплект белья, заботливо уложенный Змеем, можно сказать, из последних сил. Втянула носом свежий мыльный аромат. — Хуже всего, что я ума не приложу, что делать дальше, так была уверена в этом плане, — сама поняла, как обречённо это прозвучало.
— Да ничего не делать. Вернее, делать всё, что и раньше. Много работать, стать великим учёным. Известную на весь мир магичку никто не посмеет силком выдать замуж за старика! — патетично и, что скрывать, оптимистично подытожил результат моего эксперимента. — Звезда моя! Ты правильно хотела пойти коротким путём. Не вышло, не беда. Длинный тоже неплох. Сложнее, но тем интереснее. Ты там скоро?
— Не вздумай поворачиваться! — я скомкала рваное бельё, с намерением выбросить при случае, и сунула в саквояж, ухудшив там и без того плачевную ситуацию. Внутри испуганно дзинькнуло что-то стеклянное.
— Да что я там не видел! Забыла кто я? Звезда моя! — обиделась широкая спина, обтянутая в белый ситец.
— Забудешь тут! Почему из всех неупокоенных духов мне достался такой сластолюбец?! — опустив голову к плечу, в который раз я горько вздохнула о своём везении.
Дверь распахнулась внезапно. Я развернулась. Медленно, ошарашенная самим фактом такой вероятности, до конца не веря в происходящее, чтобы узреть мужчину, замершего с открытым ртом.
Первую реакцию – шандарахнуть магией - подавила усилием воли и жадности на силу, которой у меня и так ничтожно мало.
Бездарным кажется, что магам жить легко и просто. Они просто не понимают, каково быть одарённым с крошечным резервом. Зажечь очередной светляк и опустошиться…
Взгляд мужика прилип к моим ягодицам, что я заметила ещё в процессе полуоборота. Прилип и никак не хотел отлипать до тех пор, пока я полностью не развернулась, прикрываясь так и не надетым бельём.
— Эээ, – с видом пришибленного протянул невежа, пренебрегающий стуком в дверь. Ну хоть в глаза посмотрел.
– Ага, – не менее многозначительно ответила, тряхнув волосами. – И?
– Вы знаете, – откашлялся всё ещё незнакомец, – что говорят о людях, которые разговаривают сами с собой? – вопросил мягкий баритон.
“Серьёзно? Звезда моя, ты смотри, какой проныра. Возьмём его вместо ранимого юнца? Вуайериста точно просто так не прошибёшь. Хвост даю!”, – эту реплику Змея я проигнорировала. Тем более, что бесплотного духа никому, кроме меня, не видно и не слышно.
Предложение может и заманчивое, к тому же и образчик что надо. Взрослый. Лет на пять – десять старше меня. Высокий. Большой плюс с моим немалым ростом. Крепкий. Симпатичный, несмотря на большеватый нос и плотно сжатые губы. Хотя… с таким выразительным подбородком смотрится ничего. Что ж, весьма…
– Знаю. И знаю, что это пустяки, пока не начинаешь сам себе отвечать, – тем более, что пылко разделяю такую точку зрения. – А вы знаете, что говорят о мужчинах, которые подглядывают за переодевающимися девицами?
– А я вижу, вы не сильно-то и против, чтобы за вами подглядывали? – протянул визави лениво, облокачиваясь о проём.
– Думаете, следовало завизжать и поскорбеть о девичьей чести? – мне опереться не на что, и тростью так же, как он, не поиграть, хоть и хочется. А набалдашником из незнакомого металла, очевидно, больно удобно бить по голове. – Прошу вас выйти и дать мне одеться!
— Вот и позабытая честь подоспела, – спокойно подытожил, не сдвинувшись с места.
Сжала зубы покрепче, постаралась расслабиться. Заставила себя смотреть хаму прямо в глаза. Наклонилась, насколько возможно грациозно. Медленно и плавно, поочерёдно продела обе ноги в панталончики. Белоснежные, под цвет сорочки и чулков, они лёгкой щекоткой похолодили ставшую от чего-то горячей кожу на ягодицах.
Губы мужчины приоткрылись. Совсем немного. Но в качестве поощрительного жеста мне хватило. Голая кожа на руках покрылась мурашками.
Подцепив приготовленную блузу, всё так же не отводя взгляд и никуда не торопясь, надела её и застегнула все до единой мелкие пуговки.
Серые глаза проследовали за моими пальцами. Мужчина глубоко вдохнул. Несколько долгих мгновений я дала ему насладиться видом ног, обтянутых в чулки, затем так же медленно шагнула в распахнутое нутро юбки. Первая, вторая, на третьей пуговке руки остановились.
— Не поможете? — спросила слегка севшим голосом, с всё так же заведёнными за спину руками.
Ничего. Даже не шелохнулся. Послышался сдавленный смешок Змея.
— Не могу справиться с застёжкой. Помогите? — сладко улыбнулась, проведя языком по пересохшим губам.
Рывок. Резкий шаг ко мне и полный боли стон.
— Адовы демоны! — трость валяется на пороге, а незнакомец, согнувшись, сжал руками больную ногу, став белее снега.
— Оооу… да помощь здесь нужна явно не мне…
Не понимаю, что за демон в меня вселился. Не знаю, с чего я вообще это затеяла, как решилась, но эта безумная игра и то, каким взглядом он смотрел… Как раздувались и без того широкие ноздри, как ощупывал меня этот взгляд…
Кажется впервые в жизни я забыла и о своей худобе. И о неуклюжести. Об отсутствующей груди.
С силой потянула пострадавшего, заставив сесть на кушетку. Дракон недовольно взвизгнул и шмыгнул прочь, забился под стол.
— Что с вашей ногой? Вам нужна помощь? — спросила, вглядываясь в морщащееся от боли лицо. Начать следует с обезболивающей микстуры, потом посмотрим.
— Помощь?! От вас?! Увольте меня от вашей помощи! — прошипел, сузив глаза. — Вы уже помогли той несчастной на перроне! Вздумали и за меня взяться?
— Ну знаете ли! Не нужна помощь? Пойдите вон отсюда!
Закусил губу и зло сверкнул глазами. Поднялся, опираясь на здоровую ногу, подтянул вторую, схватил трость и, не оглядываясь, скрылся из купе, оставляя за собой едва уловимый цитрусовый душок.
Ещё не успел мужчина выйти, как я почувствовала подступающую судорогу и прикрыла ладонью правую сторону лица, дожидаясь, пока отпустит.
* Блажница – дом для умалишённых.
** Шаврик – ругательство. “Кусок дерьма” – примерный перевод.
*** Вестник – магическая записка. Маг может отправить небольшую записку любому человеку, представив его образ. Прочесть вестник может только тот, кому он адресован. Используется для личной переписки. Официальные бумаги вестником не отправляют. Считается дурным тоном отправлять вестник человеку без дара.
**** Келс – столица Ондолии.

Глава 2. О родне, постыдных увлечениях и женской дружбе.

“Собирать или принимать травы можно только с чистым телом и помыслами. Постараться перед этим совершить омовение. Вытягивая растение из земли, следует взывать к Земле, просить о покровительстве и наделении растения силой”.

Наспех пришпилила последнюю прядь, так и норовящую выбраться из причёски. Да уж. Только бы бабушка не пожаловала к поезду. Боюсь, что вида моих волос старая герцогиня не переживёт. Двинулась было к выходу, как услышала истеричное:
— Шляпка! Шляпку забыла.
— Ты же ушёл отдыхать? — яд в голосе и не подумала скрыть. Ни минуты покоя!
— Звезда моя, разве могу я спокойно отдыхать, зная, что ты можешь что-нибудь натворить. Нет мне покоя! — широченная ладонь картинно прижалась ко лбу, демонстрируя степень трагичности ситуации. — Ни при жизни, ни после смерти. Вся надежда на тебя. Чтобы всё вышло, и моя неупокоенная душа отбыла в перерождение!
Наигранность, очевидная фальшь никак не вяжутся с полюбившимся Змею воплощением в молодого мужчину с идеально-скульптурным ликом и телом атлета. Девица подошла бы больше. Но как-то не задалось у меня с подругами. Последней вот, не далее, как пол часа назад, чуть не силой влила восстанавливающую настойку. Иногда даже моя совесть пробивается сквозь дела насущные.
Заодно и проверю на человеке без магии. Положенную запись уже внесла в журнал, осталось отследить результат. Самой пока не довелось опробовать. Поискала взглядом подопытного, но Дракона носильщик унёс вместе с чемоданом.
— Всё. Сгинь. И не вздумай показываться, пока не позову. Бабуля может что-то учуять. Я прощупаю почву и дам знать, когда будет безопасно.
Змей отвесил поклон в своей излюбленной, театральной манере и растворился без следа.
— Бабушка! Отец! — бросилась к родным, не думая, как буду обнимать обоих сразу.
— Создатель всемогущий! Девочка! Какая красавица! Как выросла! Похудела! — запричитала действующая герцогиня Эстесадо. Сейчас ничем не отличаясь от миллиона других бабушек.
— Дочка! Ну наконец! — герцог оказался более сдержан. Только радость в обычно строгих глазах выдала истинные чувства командующего приграничным гарнизоном. Но я о ней никому!
— Папа! — уткнулась в широкую, родную грудь, вдыхая почти позабытый запах табака и дорожной пыли. Ну и что, что сукно жёсткое. Зато какое родноое. — Как же хорошо дома, — с удивлением почувствовала скользнувшую слезинку. Большая редкость, между прочим.
— Ну-ну! Ташенька. Сейчас и я не сдержусь. Представляешь, что люди скажут? — пожурил отец, стирая пальцем каплю с моей щеки, — стало быть, дома? — спросил в неверии.
— Ваша светлость! Сэр Ракос! — прервал мой смех знакомый голос с новыми нотками. — Кристофер Эука, генерал-майор инженерных войск в ваше распоряжение прибыл!
Не одну меня застопорил диссонанс в словах хама.
Прохожие с любопытством оборачивались, носильщик, гружёный моей поклажей, сбился с шага, не дойдя до цели. Да и вообще… Военный мундир, застёгнутый на все пуговки, так оттенил глаза мужчины, что они заблестели, словно став шире. Золотые эполеты сияют на летнем, южном солнце… Китель невеже идёт.
Почувствовала себя неловко.
— Ваша светлость! Стало быть, это вы! Какая честь для нас принимать вас! Рад! Очень рад! Давайте пока отбросим формальности, до вашего вступления в должность? — полковник по-светски протянул, как оказалось, генералу, руку для пожатия, которую тот встретил с улыбкой. Может же быть нормальным.
— Знакомство с вами не меньшая честь для меня. Спасибо, что встретили, — с виду совершенно искренне адресовал он отцу.
Светлость? Кто он? Герцог? Маркиз?
Как, в конце концов, генерал может быть так молод? Так вообще бывает? Ему чин при рождении пожаловали?
При слове генерал воображение рисует бочкообразного старика, с седыми усами, украшенного медалями. Ну или хотя бы, как герцог Эстесадо – крепкого и статного, но немолодого. Хоть папа и полковник.
Так какого демона целый генерал поступает в распоряжение полковника?
— Леди Элеонора и леди Эльташа Ракос, стало быть, старшая и младшая герцогини Эстесадо. Мои мать и дочь, — остановил поток вопросов в моей голове голос отца.
Лёгкий, едва уловимый кивок от ба, книксен от меня. Я душу в него вложила! Сделала его с таким лицом, пока отец не видел, чтобы ни у какого генерала и сомнений не возникло в степени моего “глубочайшего уважения”.
— Кристофер Эука, маркиз Прасгал, к вашим услугам, леди, — невесомое прикосновение к руке бабушки. Быстрое к моим пальцам. Не обязательно было сжимать мою ладонь так, чтобы тепло его руки чувствовалось и сейчас. Постфактум.
— Милая?! — бабушкин голос прозвучал на редкость растерянно. Неужели увидела мою мину?
Не представляя, как буду оправдываться, очаровательно улыбнулась семейству. Всем сразу.
— Что это? Создатель Всемогущий! Ташенька? — герцогиня брезгливым жестом повела рукой в сторону клетки с котом.
Ах, это!
— Знакомьтесь, это Дракон. Мой питомец, — радостно оскалилась, объясняя.
— Но… зачем тебе ЭТО? — бабуля никак не унимается.
Ответ на это у меня заготовлен.
— Бабушка, это мой друг. Так тоскливо, одиноко было одной в Келсе. А когда он появился, то как-то и радостнее стало возвращаться с учёбы, — грустная мордочка, сопровождающая объяснение, обязана закрепить результат.
— Деточка, обычно леди твоего возраста из этих чувств заводят детей. Именно пробудившийся материнский инстинкт заставляет женщину скучать в доме, полном слуг! — эх, бабуля! Я-то всегда думала, что ты на моей стороне!
Долгие разговоры меня выматывают. Как и люди. Даже думать над ответом не стала. Но противная ухмылочка Эуки взбесила неимоверно!
Узнает Змей, кого предлагал прокрутить в финте с окучиванием и окольцовыванием – проглотит собственный призрачный хвост. Генерал-майор это не прыщавый маг-недоучка девятнадцати лет от роду (ладно-ладно, нет у Сибаира прыщей).
— Милая, и что с твоей причёской? — взгляд старой герцогини выразительно проследовал за всё же выбившейся противной прядью. Ответа она не ждала. Отточенным жестом поправила собственный, сегодня, снежно-белый локон, мягкой волной ниспадающий на чёрное шёлковое платье и, взяв меня под локоть, поволокла по перрону с силой тягловой лошади.
Ба – мастер неудобных вопросов. Ей даже свидетели не требуются для полноты конфуза. Несмотря на это, один взгляд на старую леди, звук её голоса, вызывает во мне волну тепла.
— Ваша светлость, мы будем рады, если вы остановитесь у нас. Комната в башне для вас уже готова, – поставила родственница попутчика перед фактом, следуя своей манере. Наплевала на то, что должна бы спросить его мнения. Вот она – хозяйка этой земли, которая уже всё за всех решила. А вдруг, в порядке бреда, генерал хотел приобщиться к солдатскому быту?
— Премного благодарен. Если вы не против, обращайтесь ко мне по имени.
В знак согласия герцогиня едва кивнула – этой реакции она и ждала.
— Ваша светлость! Доблого денёчка! — мы всей честной компанией остановились на голос. Маркизу, вздумавшему проигнорировать приветствие, пройти помешала я. Как можно было не заметить, что все остановились и врезаться мне в спину? Ума не приложу! Но этот жёваный крот сумел-таки! Буквально влепил меня в облако чего-то цитрусового, едва уловимого.
— Здравствуйте, миссис Эндден, Мелани, — поприветствовала бабушка. Мужчины кивнули. Тонкие брови старшего недовольно сдвинулись, а глаза младшего сверкнули. — Всё в порядке? Я слышала, что вчера пропала ваша корова. Она нашлась?
— Та, если бы! Нету, ваша светлость! Всё поле обежала, пелелесок. Нету нигде, — всплеснула руками мать моей недоподруги. Я же подобралась. — Как же мы тепель без колмилицы! — острый подбородок женщины начал подрагивать. И до того неразборчивая речь зазвучала ещё сложнее. — Маленькая леди, может …
— Безусловно! — да и хватит пока общения с родственниками. — Бабушка, отец. Я помогу миссис Эндден и буду к ужину, — книксен присутствующим и я заторопилась, заправляя волосы под шёлковую шляпку. — Не выпустите пожалуйста Дракона из клетки. Он эээ… Лучше я сама!
Смешанные слова прощания и сожаления мне в спину, свербящую от взгляда. Догадываюсь, чьего. Родные-то привыкли.
Немного погодя, сидя за обеденным столом на ферме Эндден, я закончила писать кабалу и свернула листок. Старое, даже не заклинание, скорее заговор. Официальной магической наукой такое не признаётся. Я и сама – скорее эту самую руку себе отгрызу, чем поведаю своему преподавателю по старомагическому, что промышляю подобной ерундой. Только пару лет назад, найдя в потрёпанной книжке этот стишок, я сразу его запомнила из-за его просторечности, народности. “Поди, поди, покручись, повертись, да с ветром домой воротись”. Это не мёртвый язык пришлых когда-то в наш мир первомагов с их “дееветфайилрсли”, чтобы зажечь светляк.
Стишок запомнился, а когда тем же вечером я встретила мальчишку-пастуха, возвращавшегося с пастбища без одной овцы, то шутки ради сделала, как в книжке говорилось. Стишок с кличкой овцы написала, над пламенем слово запечатала, но когда отдавала Ксиру, вложила толику своей силы, с наказом идти на закате, не оборачиваясь и на том месте, где паслась овца, свёрток сжечь.
Шутка удалась. Овца вернулась ещё до полуночи. Я же взялась за потрёпанный талмуд с ещё большим энтузиазмом, на всякий случай сделав для него дыру в паркете, где книжка и хранилась, пока мне не выделили лабораторию. Заклинания эти работают всегда и требуют очень мало силы, что с моим крошечным резервом просто находка!
— На закате идите в поле, не оборачивайтесь. Написанное не читайте. Листок сожгите там, где оставили корову, — по привычке проговорила, обжигая бумажку над огнём в серой, каменной печи. Хоть миссис Эндден и знала это не хуже меня.
— Спасибо, маленькая леди! Как холошо, что вы велнулись! Но эээ… это ж ненадолго?
— На лето. Каникулы.
Запах горелой бумаги заполнил собой помещение.
— Славно, славно… Что возьмёте в уплату?
— У вас подрос цикорий на грядке, под окном кухни. Первые цветы?
Миссис Эндден всё же улыбнулась, не сдержав радость от факта, что плата мне не изменилась. Все они считают, что я могла бы озолотиться на местных с их бедами. А я, блаженная, всё цветочками беру, да прочей ерундой. Ерундой для них, драгоценностью для меня. Но, что взять с герцогской дочки…
— Конечно! Я мигом!
Горсть синих цветков, бережно завёрнутых в газетную бумагу, легла передо мной.
Необычайно ценный дар. Первые цветы с ветки, отданные добровольно и с благодарностью. Погладила жамканый, рифлёный свёрток.
— Может, возьмёте молока. Эм… для полковника… возьмёте? — косясь на дверь, неуверенно спросила хозяйка.
— Он будет рад.
Вооружённая здоровенным кувшином и кульком с уникальным ингредиентом, засобиралась домой, но после недолгих колебаний решила всё же объясниться с бывшей подругой.
Мелани застала уже переодетой и заметно посвежевшей. Хороша, всё же моя настоечка! Ай да, Ташенька!
— Поговорим? — вопрос, хоть и риторический, но я как-никак будущая хозяйка этого края. А людям необходима иллюзия свободы. В наш прогрессивный век, так точно. Частная собственность и прочая красиво звучащая лабуда.
— Говори, — Мелани положила расчёску на столик, глядя в глаза моему отражению в зеркале.
Я не стала проходить. В комнате так воняет сладкими духами, что хорошо бы и дверь открыть, и окно распахнуть. Но это дело вкуса. Если их хлев требует такого дресс-кода, кто я такая, чтобы возмущаться, в конце-концов?
Хотя есть у меня один отварчик. Пару капелек, и всю вонь впитает. Жаль, не с собой…
— Во-первых, я хочу извиниться. Мне действительно очень жаль, что я сорвалась, — услышав меня, Мелани улыбнулась. Победно так, с превосходством.
— Надо же! Сама герцогиня Эстесадо извиняется передо мной!
— Мелани! Я всегда относилась к тебе как к равной, по-доброму. Несмотря ни на что.
— Не смотря на что? Как к равной? Или по-доброму?! Ты уж определись! Одно бьёт другое! Твоё доброе отношение, это отношение хозяйки к своей служке! — возмутилась, продолжая сидеть, но развернулась лицом ко мне.
— Это ложь! Ты всегда была моей единственной подругой! — жёваный крот! Да я прибью её сейчас!
— Подругой?! Да на кой демон мне сдалась такая подруга? Подруга, с которой каждую минуту чувствуешь себя ничтожеством! — оскорблённая выпятила подбородок, набрала побольше воздуха и продолжила: — что бы я ни делала, что бы ни говорила, за версту видно, что ты хозяйка, а я твоя горничная. А это не так! Ты посмотри на себя! Худая, как жердь! Ходишь вечно в каком-то тряпье, как простопятовка. Да если бы герцогиня вовремя не присылала тебе новый гардероб, ты бы и это снашивала до дыр! Не причешешься никогда! Вечно с узлом. Не накрасишься! А могла бы блистать! С твоими-то возможностями! Нет же, вся в своих экспериментах, зельях… да от тебя травами воняет похуже, чем на лугу в зной! Почему?!!! — из её глаз брызнули слёзы. – Почему всё так несправедливо? Почему вам всё, а мне ничего? А оно вам и не надо! Тебе же всё равно это всё мешает! Отвлекает только от твоих зелий! — красное от слёз лицо упало на сложенные на столе руки.
Тот редкий момент, когда моё вечно спящее человеколюбие и жалость очнулись, синхронно встрепенулись. Она ведь права. Старше меня на два года, Мелани всю жизнь стремилась сначала вырваться из Итвоза в столицу, к старшей сестре. Там из кожи вон лезла, чтобы познакомиться с парнем поприличнее. В те мои редкие вылазки с одногруппниками, вовсю старалась всех очаровать. Кроме Сибаира. Его она никогда не трогала.
И я. За восемнадцать лет мне же и правда не пришлось ничего делать самой. Хочешь экспериментов? – пожалуйста, вот тебе лаборатория. А домашний дух присмотрит, чтобы ты её не спалила к демонам. Разрешили женщинам учиться в университете? – собирай, детка вещи, дом в столице ждёт.
Даже дёрнулась, чтобы подойти к ней, но вовремя опомнилась. У сострадания ведь тоже должны быть границы. Согласия достаточно.
— Ты права. Всё это и правда несправедливо. Но я не выбирала, в какой семье родиться. Так же как и ты.
Рыдания стали ещё горше.
— Если тебе станет легче, то ты сполна мне отомстила за жизненную несправедливость, — я всё же прошла и села напротив Мелани на узкую, девичью кровать. — Помнишь, как-то вы с Люси рассказывали о том громком деле два года назад? Как несколько дворян похищали девушек, издевались над ними, насиловали, убивали… Помнишь? — правая сторона лица у меня начала меленько подёргиваться. Ожидаемо. На эту тему я даже думать спокойно не могу. — Вспоминай, сейчас ты всё поймёшь. Семерых казнили, троих оправдали. Доказательств их причастности было недостаточно. Пол года следствия и оправдательный приговор. Вспомнила? — в ответ девушка громко шмыгнула носом и закивала. — Так вот: человек, с которым я помолвлена с двенадцати лет, один из этих троих.
Глаза бывшей подруги в ужасе расширились, она прижала ко рту обе ладони. Воистину: само удивление.
— После вашего рассказа я много чего нашла по тому делу. Частный сыщик помог. И знаешь… мне не верится в его невиновность… Я всегда знала, что выйду замуж за подходящего человека, что скорее всего он будет гораздо старше. Ты же понимаешь, что когда-нибудь я стану здешней владетельницей и мне нужен будет взрослый и мудрый супруг, который станет оплотом… Только знаешь, я не уверена теперь, что вообще смогу дожить до этого времени с мужем-садистом, — по привычке положила руку на щёку, чтобы хоть немного скрыть судорогу. — Я хотела тайно обвенчаться с Сибаиром, он был почти готов. Тогда бы за извращенца меня точно не выдали. Так что да. Мы квиты. За несправедливость мира ты хорошо отомстила. Мне.
Пока ошеломлённая Мел молчала, я встала, просканировала её магией, посчитала пульс и сердцебиение. Достав записник, всё пометила, дабы дома переписать в журнал.
— Мне жаль, что я сорвалась. Жаль, что увидела тебя в тот момент. Я не контролировала себя.
Ответа не случилось. Но я и не ждала. Выйдя с фермы отправилась домой.

Глава 3. Дом, милый дом.

“Ночью летают, хватают детей в пеленах колыбельных
И оскверняют тела этих младенцев грудных.
Выращивают клюва и ими щиплют они,
Говорят, ребячьи утробы
И наполняют себе выпитой кровью зобы”.
Святое писание о ведьмах.

Две крепостные башни и стена из коричнево-красного камня показались почти сразу. Мои предки возвели крепость Итвоз семьсот лет назад, как оборонительное сооружение у входа в бухту – тихую, спокойную гавань, для защиты от морских вторжений. Плодородные земли, с их лугами, виноградными долинами и высокими горами, объединены в Эстесадо – маленькое государство. Его так и норовили прибрать к рукам то те, то другие. Город за крепостной стеной ни разу не был взят захватчиками. Воины крошечного, но гордого края, отделяемого от материка лишь тонким перешейком суши, доблестно защищали свою землю.
Эстесадо перестало быть независимым княжеством и присоединилось к Ондолии лишь триста лет назад. В этом сражении не пролилось ни капли крови. Были ли жертвы? Как сказать.
В то время Эстесадо правила княгиня, её резиденция располагалась здесь же, в нашем замке. Князь, который был намного старше супруги, оставил её вдовой на троне. Элькерия правила страной по-монарши твёрдо, но в то же время, по-женски мягко. Пока в Эстесадо не прибыл тогдашний, только что взошедший на трон, молодой король Ондолии, аккурат по дороге из Вэтэрда, куда ездил свататься.
Дружественный визит затянулся, Файлирс Четвёртый провёл в Итвозе месяц, вместо трёх дней, как планировал. Пока монарх гостил, ни его, ни Элькерию почти не видели в городе, большую часть времени они проводили в крепости. На момент его отбытия, Эстесадо из княжества стало герцогством в составе Ондолии, с некоторыми поправками.
Правящей герцогиней всегда оставалась женщина семьи Ракос. Непременно замужняя (или вдова). Уж девочки у нас почти всегда рождались исправно, слава Создателю. Супруг владетельницы при этом брал в своё ведение приграничный гарнизон. Быстрые свадебные обряды у смертного одра старушек в моей семье не редкость, как нетрудно догадаться. Каждая девочка, урождённая Ракос, не будучи наследницей, получает пожизненное содержание и право на защиту рода и жизнь в крепости в любой момент, независимо от того, к какому роду принадлежит муж.
Чудесато, интересно, совершенно непонятно.
Кому нужны все эти странности?
На этом история страны заканчивается. Перетекает в историю… любви?
Потому что Файлирс Четвёртый зачастил в Итвоз, а Элькерия стала частой гостьей в Келсе. Сказочный дворец, возведённый специально для неё Файлирсом, до сих пор существует, только жила она там недолго и нечасто. Уже скоро моя пра в свои визиты стала останавливаться в королевской резиденции. Покои её, говорят, находились рядом с покоями короля. Законная же жена, принцесса Вэтэрда, была переселена в летнюю резиденцию и столицу посещала крайне редко. Вскоре Элькерия родила девочку, которой суждено было стать следующей герцогиней и моей очередной прабабушкой. Нравы тогда были те ещё. Роди сейчас вдова-аристократка… никому не пожелаешь.
Умер Файлирс молодым, на дурацком рыцарском турнире. Обычай, который еле трепыхался тогда, окончательно издох вместе с неудачливым королём. Элькерия заперлась в Итвозе и до конца своей долгой жизни не снимала вдовье платье. Прямо как моя ба. Любовь к чёрному у нас, видимо, тоже в крови. Возможно, с возрастом и у меня проявится.
В очень узком кругу тех, кто в курсе этой красивой, но не самой чистой истории, шепчутся о том, что Файлирс Четвёртый никогда не прикасался к законной жене, а его наследник – сын, рождённый Элькерией. Сплетенка с душком, но кто ж его разберёт, как оно там было. Поговаривают, что вдовствующая королева, женщина набожная до крайности, наследника держала в чёрном теле и излишней любви к нему не питала.
Дела прошлого, конечно, интересны, но на сегодняшний день мы имеем закостенелую нелюбовь королей Ондолии к герцогам и герцогиням Эстесадо, держащих нас всегда подальше от столицы. Тоже, скорее всего, наследственную. Ну и кучу мелких традиций, переданных Элькерией своим наследницам. Как то: имя девочек у нас всегда должно начинаться с “Э”, невинности мы должны лишаться только с мужем и только под крышей родовой крепости… Это самые странные и единственные, мною припомненные.
Город уже давным-давно разросся и перестал быть крепостным. Две тринадцатиметровые башни виднеются из любой точки Итвоза. В одной живет герцогская семья, в другой – солдаты гарнизона. Шум волн, бьющих о берег и стену замка, слышен уже отсюда.
Перехватила чуть шершавый кувшин поудобнее и ускорила шаг. Родные места… одно только присутствие здесь наполняет силой и энергией. Дом.
Сквозь пение птиц, шум волн и стрекот саранчи послышались смешки. Второй раз, третий. Нет, не показалось.
– Сейси, выходи!
Ещё смешок в ответ.
– Маленькая хозяйка почуяла старую Сейси? – девочка лет пятнадцати на лицо вышла из-за большого валуна. Длинные, солнечно-рыжие волосы заплетены во множество растрепавшихся косиц, которые искрятся выбившимися волосками. Тонкая юбка болтается на ладных, не под детское лицо, сочных бёдрах, а низ белой, когда-то рубахи, висит недооторванным, оголяя загорелый живот. Огромная дыра на рукаве почти полностью обнажает покатое плечо.
– Опять бродишь одна? – вместо приветствия попеняла ей. Не то от зависти к красивому телу, не то от беспокойства за ребёнка с Таким телом.
– Сейси вышла встречать маленькую хозяйку! – и опять смешок. Что в голове у этого существа?
– Не глупи. Откуда узнала, что я буду здесь?
– Все знают, что хозяйка дома. Земля знает, море знает, травка знает. Вьёрны всем рассказали. И Сейси, – засмеялась так открыто, заливисто, только ей ведомо отчего.
– Ох, Сейси, ты всё в своих сказках… Есть хочешь? Пойдёшь? Или, может хочешь молока? – обняла рыжика свободной рукой, скользнула по волосам, сейчас похожими на паклю.
Опять смех.
Смеясь, Сейси плавно перетекла ко мне, словно паря, а не ступая босыми ногами по раскалённому за день песку дороги. От неё пахнуло хвоей, травой и сырой землёй, в которой она и измазала свою рубашку, общаясь с выдуманными вьёрнами. Девочка откинула тряпицу, понюхала содержимое кувшина, смешно сморщила веснушчатый нос.
– Маленькая хозяйка! Это не Сейси молоко, и не тебе. Это молоко мужское. Для мужа сдоенное. Нам пользы от него не будет. Неси, куда несёшь.
Ох, Сейси…
– Ты грустишь, – дёрнула мою руку, повернула её ладонью вверх и принялась водить по коже грязным пальцем, едва касаясь. – Что с тобой? Кто обидел?
– Жизнь обидела, – буркнула в ответ.
– Привезла с собой друга… хорошего, ладного… Ой! – бросила мою ладонь и уставилась в лицо. – Зачем этого привезла? Такой людям зло несёт! Беду! Реки слёз! Боль! Боль! – захлёбываясь, закричала Сейси. Слёзы потекли по грязным щекам. – Ты не знаешь, маленькая хозяйка, не ведаешь, как больно, как плохо. Плохо! Больно!
– Тише, тише. Прости! Прости, Сейси. Он больше никому не причинит зла, он безобиден, теперь никого не тронет.
– Откуда знаешь? – слёзы прекратились. Их сменил подозрительный прищур.
– Он не живой. Дух. Мне в подчинении. Он больше никого не обижает, только помогает.
Девочка засмеялась опять, будто и не было истерики минуту назад.
– Нет, глупая! Ты другого привезла. За тобой приехал. С тобой дышит, на тебя глядит, тобой живёт… боль тебе принесёт.
Я содрогнулась, отшатнулась от безумицы.
– Хватит, Сейси! Запутала меня совсем!
– Не злись на Сейси. Сейси любит хозяйку и в обиду не даст. Сейси защитит, вьёрны защитят, земля защитит… Придёшь гореть?
– Когда? – наконец-то сменили тему.
– Скоро. Как луна войдёт. Тебе надо сгореть. Я позову.
– Спасибо, Сейси.
Сейси снова засмеялась.
– Сейси любит хозяйку. Пока есть хозяйка, есть и Сейси. Не грусти от того, что не сложилось. Ты в тот мир заглянула, душу спасёшь. Хозяйка хорошая.
– Да нет же. Я другого хотела, мне душу нужно было …
– Ты хорошая. Подрастёшь, прогоришь… Когда прогоришь, станет хорошо. Вырастешь… Гореть хорошо. Сейси знает.
– Времени мало у меня, резерв всё такой же, не вырастет уже, – разговаривать с Сейси и не сойти с ума – нужно привыкнуть.
– Сделаешь. Тебе не глупости… читать. Нужно читать хозяйке хорошую книжку. Правильную. Ты знаешь. Устала. Иди, – отпустила мою ладонь, которую сжимала всё это время.
– Иди и ты домой, Сейси. Родители волнуются.
Смешок.
– Сейси больше никто не обидит! Хозяйка дома!
Быстро добраться не получилось. Жаркое южное солнце стало уставать и двинуло к морю, а местные, следом за ним, повысыпали из домов.
В Келсе, столице, в разы больше нашего города, маршруты подлиннее занимали у меня куда меньше времени. Слова Сейси о том, что все уже знают о моём приезде, без преувеличения оказались правдивыми. Быстрые приветствия, попытки поболтать о новостях, пожаловаться на невзгоды…
Мысленно потирая руки, составляя в голове список, с чего и кого мне начать летние каникулы, с горем пополам я продралась-таки к башне.
Кухонная дверь… пахнет жареной рыбой… самое короткое из возможных приветствий с миссис Дродух, поварихой… располнела ещё больше, рук не хватает обнять… коридор, он когда-то был полностью уничтожен магическим снарядом… холл, в котором один из князей задушил собственного дядю… опять коридор, по нему другой правитель сбегал из осаждённой крепости, переодетый в женское платье… лестница… второй этаж. Хозяйское крыло.
Два чемодана, саквояж и клетка с Драконом у двери. Подойдя ближе, убедилась в целостности охранного контура, наложенного мной несколько месяцев назад, и вошла, сняв защиту.
Уж что-что, а личные границы семейство Ракос блюсти умеет.
– Привет, Лиззи, – позвала домашнего духа.
– Добрый вечер герцогиня Эстесадо, – прозвенело мелодичное.
– Бабушка что-то оставила для меня? – поинтересовалась, уже сканируя кота магией.
– Ужин подадут через час. Будет семья и несколько гостей, из них: новый священник, новый инженер. Ваш новый гардероб я размещу, как только прикажете. Старшая герцогиня просила вас до ужина зайти к ней, если вы успеете, – отрапортовала дух.
– Где разместили инженера? – сорвалось с языка прежде, чем я подумала, на кой мне вообще эта информация.
– Тисовые покои, – равнодушный ответ.
– Проветрить, разместить гардероб, подготовить туалет к ужину, кувшин чистой воды, – отдала распоряжения духу, направляясь в ванную.

Историю любви Элькерии и Файлирса можно прочесть в книге “Ретроспектива”.

Глава 4. Игра на грани фола.

“Дабы семя было плодородным, в питьё добавлять кровь заячьего зародыша. Одна часть к четырём”.

Странное платье покоится на кровати. Серая, переливающаяся материя, как живая, скромно поблёскивает на свету. Кончиками пальцев коснулась гладкой ткани, скинула крышку с коробки, смирно дожидающейся своего часа, подцепила содержимое и сама почувствовала, как моё лицо вытягивается.
Это бельё. Ну конечно бельё, что же ещё? Кроме как спрятаться под платьем, у этих лёгких тряпиц и не может быть другого назначения.
Я другого не пойму – зачем! мне! ТАКОЕ! бельё!
Оно не греет, не прикрывает. Да с ним мороки больше, чем практической пользы! И запах: лёгкий, цитрусовый шлейф от короба до кружев в руке, протянулся нитью. На упаковке гравировка модного дома “Л.Э”, что-то она мне напомнила, но я так и не вспомнила, что именно. Тряпки и мода никогда не были в сфере моих интересов. Ох, как зря!
Несколько минут и я уже, задумавшись, разглядываю в зеркале результат стараний ба. Платье фантастическое! Поверить не могу, что кто-то отваживается надевать подобное. И что более нереально – теперь оно моё.
Серый, казалось бы безликий, цвет, он должен одним только своим названием обезличить в него облачённую, но, вдруг, стал благородно-скромным. Что оказалось очень актуально, учитывая фасон. Две широкие лямки по плечам, круглый вырез. Вырез! Мне, у которой всё и всегда было под горло, чтобы не маяться. Да, неприличным его не назовёшь, но у меня такое чувство, что отсутствующая до этого момента, а сейчас вмиг выросшая грудь, всё же вывалится из него. Вот прямо сейчас. Каждую секунду! Мягкий корсет до нереального утянул и без того тонкую талию, а юбка струится, ниспадает до пола. Песочные часы.
Невероятное платье. И я в нём, словно … словно …
Невероятная!
Ни разу в жизни я не была такой красивой, как сейчас…
Будто выпила мифическое зелье привлекательности.
Обычно худые плечи стали трогательно-хрупкими, острые локти и длинные руки – изящными. Но самое главное – грудь! Нет, не так – ГРУДЬ! У меня появилась грудь! Плевать, как я буду в нём передвигаться! Побоку, что нужно контролировать осанку и дышится не так легко. Я смотрю на потрясающую девушку в зеркале и не понимаю, где она была раньше? Жёваный крот!
Когда я искала рецепты мазей и зелий для увеличения груди, когда сидела на сдобной диете, чтобы перестать быть похожей на прямую палку?! Когда каждое утро делала гимнастические упражнения для роста мышечной массы в груди и ягодицах!
Руки, не посовещавшись с головой, сами выдернули шпильку из ставшего привычным узла волос, а те, как тяжёлой волной о берег, ударили об оголённые плечи и спину. Слегка влажные, почти чёрные, немножко волнистые. Они придали воздушности всему образу. Или я пытаюсь задержать в себе эту незнакомку, или сейчас выгляжу так, словно не успев в спешке и волосы досушить, схватила первое попавшееся, привычное платье. Очень надеюсь, так и есть.
Аккуратно, невесомо почти, дотронулась до горящей скулы, пробежала пальчиками по шее… ключицы, грудь…
Совладала с собой и всё же собрала волосы в причёску, одним глазом заглянула в шкаф и отправилась к бабушке, на ходу вдевая в уши серьги, положенные к туалету.
Интересно, только мне кажется очевидным, что под платьем у меня такое непотребство, именуемое бельём, или инженер-недоросль тоже догадается?
– Лиззи, – голосом проявила духа, подходя к покоям герцогини.
– Ваша светлость, – она не проявилась, откликнулась только. Где-то занята.
– Предупреди бабушку о моём визите.
– Герцогиня Эстесадо ждёт вас в кабинете. Она в курсе, что вы идёте.
Кто бы сомневался! Бабуля в курсе, куда какая мышь юркнула в тайных ходах крепости! Что ей человеческие перемещения!
Гостиная, будуар, неприметная дверь в кабинет. Здесь я притормозила и легонько тренькнула костяшками пальцев о дверь.
Бабушка за рабочим столом поприветствовала меня насыщенно-изумрудной шевелюрой. На этот раз. Вообще, гадать, с каким цветом причёски герцогиня сегодня спустится к завтраку, когда-то для нас с папой было одним из любимых развлечений.
– Можно войти? – полюбопытствовала, сунув нос в дверной проём.
– Конечно, дорогая, – старшая герцогиня закрыла книгу, отложила её в сторону.
Из распахнутого окна шумит, беснуется море. Шум прерывается только криком снующих птиц. Прошла прямо к креслу, крепко обняла бабулю, поцеловала натянутую щёку, пахнущую корицей.
– Соскучилась, – промямлила, извиняясь за сантименты.
– Я тоже, милая. Оценила мой подарок? – ба просто лучится самодовольством.
– Оценила. Но ничего не поняла. С чего такие резкие перемены?
– Ташенька… – вздохнула пожилая леди, – ты растёшь. Уже выросла. Выросла, а я с трудом успела уловить переход из подростка в молодую женщину, – голос властительницы земли сей дрогнул. Едва уловимо, но я заметила.
– Скажешь тоже, – пальчики мои привычно потянулись к красному мармеладу в вазочке на столе.
– Видишь ли, милая, – герцогиня, взяла паузу, сцепила руки в замок и продолжила, – на днях прибудет граф Дортконд.
Маленький кругляшок скользнул в горло… ниже по пищеводу и, несколько раз подскочив с глухим стуком, осел где-то в пятках. Я не почувствовала вкуса.
– Но ведь до свадьбы…
“Ещё так много! У меня же ещё есть время!” – захотелось прокричать.
– Год, верно. Он и не намерен менять планы, – голос словно в отдалении. Вперившись взглядом в длинный, утончённый нос, так похожий на мой собственный, я изо всех сил стараюсь расслышать всё сказанное. – Тади в переписке поведал ему о твоей учёбе, и, кажется мне… твой будущий муж разделяет восторг отца от образованности невесты.
– Он не против?
– Недовольства в письме я не усмотрела. Скорее интерес. Это не удивительно! Такие свершения! Создатель всемогущий! Мы так гордимся тобой! Твоим умом! – старая леди села было на любимого конька.
– Бабушка… Но зачем же он едет?
– Не знаю милая, но как человек, повидавший жизнь, полагаю, что хочет увидеть, в кого превратилась та маленькая девочка, обещанная ему в жёны. Познакомиться поближе…
– Скажи… – не знаю, как подобрать слова. Но понимаю, что сейчас самое время, – ты слышала о его причастности к преступлениям, прошумевшим недавно?
– Продолжай, – прищурилась в недоверии герцогиня.
– Около двух лет назад в Келсе было раскрыто громкое дело. Ну как громкое… Его старались не афишировать, но… Группа мужчин, представителей самых знатных фамилий, на протяжении, года что ли, заманивали девушек, кого-то держали по нескольку суток, с кем-то расправлялись сразу. Убивали, но до этого… до того, как у бедняжки обрывалась жизнь, над ней издевались. Насиловали, истязали, все вместе… – бабушка смотрела на меня с ужасом в глазах. Её высокий, обыкновенно гладкий лоб, уподобился доске для стирки, а чёрные глаза не отрывались от моего дергающегося лица. – Следователям удалось доказать только восемь убийств. И причастность семерых. Их повесили. По делу проходили ещё трое, они получили оправдательный приговор, за недостаточностью доказательств. Граф Дортконд в их числе. Лиззи.
Несколько секунд тишины.
– Леди Эльташа? – материализовалась призрачная девочка лет десяти с белёсыми косицами.
– В моём багаже была синяя папка с документами. Где она?
– На вашем письменном столе, миледи.
– Принеси, – и продолжила герцогине: – я наняла сыщика. Там достаточно доказательств. Прочти, пожалуйста.
– Ташенька… но… ты уверена? – бабуля дрожащей рукой всадила в мундштук тонкую сигару.
– Конечно нет. Я же там не присутствовала, и королевский суд его оправдал, но… понимаешь, я боюсь его до дрожи, – чирканье спички и резкий запах табака наполнил кабинет. – Как только вспоминаю… судороги стали чаще. Так часто, что я уже не всегда чувствую их приближение. Ощущаю постфактум. Мне страшно бабушка. Ты только, Создателя ради, пойми меня правильно. Поверь, это не блажь, не каприз. Я уже шесть лет знаю, что он станет моим мужем. Привыкла. Всегда нормально это воспринимала. Всегда считала, что пусть не молод, не красив. Но он был добр, отец его уважает, – Лиззи материализовалась, бесшумно положила папку на стол. Я ухватилась за мягкую, тёплую кожу и передала её ба. – Я была уверена, что именно такой муж мне и нужен. Крепкий, как скала. Умный, мудрый. Он бы принял гарнизон, я – остальные заботы об Эстесадо. Но теперь… я ничего не могу поделать с собой. Меня трясёт, стоит только вспомнить его лицо! Ты всегда говорила мне о долге, о чести, о нашем Эстесадо… Я с трепетом жду, когда стану здесь хозяйкой, как буду заботиться о наших людях, об этой земле… Недавно я впервые допустила крамольную мысль – а если нет? А если я не доживу? Что-то со мной случится после свадьбы? Я не боюсь смерти, нет. Я выполню свой долг, даже если мне придётся умереть, производя на свет следующую герцогиню, но… вдруг не успею? Если не оставлю наследницу?
– Милая… – голова герцогини чуть наклонена, веки опущены.
– Не надо бабушка. Вспомни, что произошло два года назад. Вспомни войско, всех их, как одного, с ружьями наперевес, прямо под нашими окнами! – ловлю губами слёзы, не в силах сдержать крик: – я помню. Я помню их ругань! Я помню, что эта солдатня кричала о тебе и мне, какими словами они нас называли, требуя у дяди принять их присягу. Я до сих пор вижу их во сне… их лица. А помнишь, как он вытащил меня за шкирку на балкон, крича о том, что девчонка будет ими править?
– Таша…
– Их лица, их крики… пьяные, безумные глаза…
– Ташенька…
– Если бы не он, если бы не дядя, я была бы нормальной! – сорвалась на противный визг. – Не было бы этого трясущегося лица! Этих конвульсий!
– Таша, пожалуйста!
– Прости. Прости меня. Я так много думала обо всём этом, так давно хотела поговорить, рассказать тебе. Бабушка, ты просто прочти. Если ты сочтёшь, что оснований нет, я справлюсь. Обещаю, что преодолею весь тот ужас и омерзение и выйду за него. И лягу с ним. И понесу наследницу.
– Я не дам тебя в обиду. Создатель всемогущий мне свидетель: никому не позволю сделать тебе больно, – герцогиня встала за моей спиной, гладя по голове. – Настойку принеси. Успокоительную, – обратилась она к духу. В отличие от остальных, ей не требуется голосовая активация. Лиззи связана с бабушкой ментально. – Я всё выясню. Обещаю. Никто не посмеет тебя обидеть. Не в этих стенах. Ни капли крови женщин Ракос здесь не пролилось. И не прольётся.
– Король тоже не проливал кровь тех дворян. Сначала их лишили титулов, потом повесили, – хмыкнув, я поддержала разговор.
Вообще, пора прекращать этот балаган. Мне до артистизма Змея далеко. Сама понимаю, что начала переигрывать, как бы не передавить.
– Не шути так, девочка! И не сравнивай кровь выслужившихся когда-то прихлебателей с древней княжеской кровью Эстесадо!
Язык, конечно, я прикусила. Тем более, вовремя – Лиззи принесла серый пузырёк.
– Пойду умоюсь.
– Если ты окажешься права, нам нужно придумать запасной план, – заявила герцогиня, растирая шею сзади, стоило мне вернуться.
Умылась, выпила бабулиной настойки. И правда, полегчало.
Вопрос выразила взглядом.
Бабушка снова закурила, дым плотным облачком отделился от её губ, воспарив к потолку.
– Мне становится хуже. Лиззи помогает, делает всё, что я вложила в неё при привязке, но боюсь, что скоро этого будет недостаточно, – как это возможно? Главная задача Лиззи – давать бабушке лекарство каждое утро. Что здесь может пойти не так? – Лекарство скоро не справится. Мой разум становится слабее. Я чувствую это, но! Время ещё есть! Если помолвку с Дорткондом придётся разорвать, у нас должен быть ещё вариант. У тебя нет никого на примете?
– Нет, – даже если бы и был! Демона с два я признаюсь в этом после устроенного представления, разом смазав эффект!
– Я подумаю, кем можно его заменить. А сейчас, пойдём ужинать!

Модный дом “Л.Э.”. – модный дом Люси Эндден.

Глава 5. В нашем полку прибыло. Или в не нашем?

“Чтобы повелевать своей тенью, приготовь состав из молотой пшеницы, спелых ягод шелковицы, сырого кунжута и свежих трионов. Истолки их со свеклой”.

Трапеза проходила спокойно… тянулась эта трапеза. Непринужденная светская беседа о природе-погоде, урожае, столице. Ни один из малочисленных гостей не был обделён, каждый обласкан, облит вниманием. Отца.
Герцогиня то и дело косилась на часы. При этом она сохраняла спокойную невозмутимость, но то, как беззастенчиво бабуля это делала, ни у кого из присутствующих не должно было оставить сомнений в её пылком энтузиазме поддерживать разговор.
Тяжёлая, вязкая южная ночь плавным шагом сменяет уставший от жары день, но не приносит с собой ни прохлады, ни облегчения. Сквозь распахнутые витражные окна не проникает ни крупицы свежести. Только жар от электрической люстры, аккурат над столом.
Я в очередной раз промокнула под носом. Жаль, что нельзя так же незаметно и лоб утереть. В новом платье впервые чувствую себя на редкость не комфортно: декольте, кажется, вот-вот сползёт, и я уже заработала пару укоризненных бабушкиных взглядов, то и дело натягивая его. Причёска выглядит уродливой паклей в отражении бокала. Да и вообще… весь восторг от нового образа неминуемо скатился за горизонт. Вместе с солнцем.
Поэкспериментировать, что ли над зельем, чтобы не потеть…? Наружно, кажется, такое уже есть, а вот чтобы принять глоток и оставаться свежей маргариткой?
Перемена блюд. Тарелки с остатками остывшего супа заменены другими – с рыбой.
– Эльташа? – встрепенувшись, встретила взгляд небольших, с широкой радужкой глаз отца. Расправила плечи.
– Простите. Вы что-то сказали? – прекратила теребить хлопок салфетки.
– Его преподобие рассказывает удивительные вещи, – папа прищурился, – леди Эльташа, вероятно, устала с дороги.
– Не мудрено! Вторую часть пути такая духота стояла в поезде, – священник оживился и приосанился, голос бодр и звонок.
– Вы сегодня прибыли? – попыталась поддержать диалог. Надо бы и подбородок. Повыше держать.
Дотянуться, что ли к церковному служке магией, прощупать… оставаться таким живеньким в эту жару – нездорово.
Глаза герцога сузились уже некуда в ответ на мой невинный вопрос (или он в менталистике поднаторел и мысли читает?), а новый инженер (даже про себя не могу назвать его по чину) усмехнулся.
– Так и есть, леди, – этот приятный человек в чёрной рясе слегка поклонился. В чёрной!
– Ташенька, его преподобие только что поведал нам удивительно интересную историю своего путешествия из столицы в Итвоз, – от бабушки это прозвучало как издёвка. Да-да. С этой её, “особой” интонацией. Надо думать, я ничего не пропустила.
– О. Так вы из столицы?
– Я, милая, расскажу тебе потом, чтобы отцу Уоррену Одден, – бабуля сделала акцент на фамилии. Какой-то знакомой… – не пришлось повторять свой рассказ.
Я не стушевалась. Леди же может сделаться дурно, в конце-концов? Вот мне и сделалось!
Вместо игры в скромницу, подобралась, активировала все свои ресурсы и от души улыбнулась служителю церкви, сидящему напротив. Ответили мне не менее лучезарной улыбкой. Сияет, аки солнце.
– Ваша светлость, мне не трудно и повторить, я бы с радостью рассказал леди Эльташе эту историю, но не хочу утомлять такую молодую девушку своими рассказами, – молодец! Спасибо, Создатель, за такого твоего слугу! – Какая тема кажется мне действительно интересной, так это сама молодая леди…
Мне ведь не померещился писк комара в воцарившейся тишине?
Не то, чтобы я радела за репутацию служителя матери нашей, святой церкви, но… никогда не причисляла себя к числу рьяно верующих. Воскресной мессы мне, как знака внимания святого отца, более, чем достаточно.
Однако, открытое лицо мужчины озарила улыбка, так шедшая ему.
Если бы я так часто улыбалась, у меня бы щёки болели. Я знаю, я пробовала.
– Создатель, отец мой! Я, совсем не привык к высшему обществу! – юморист в сутане развеселился невесть чему. Я сжала покрепче прохладный серебряный стилет вилки. – Я только хотел сказать, что в городе я всего ничего, но уже успел познакомиться с несколькими прихожанами, – тут, очевидно, мы должны восхититься его прыти, – и был очень удивлён их рассказам, – ох, не нравится мне этот разговор. – Как все они любят маленькую леди! Вас только так и величают. Вы знали? – глотнув воды, он продолжил: – рассказывают о том, как вы ладите со всеми, всегда помогаете, никому не отказываете. Жители города вас очень любят.
– В этом нет ничего удивительного, святой отец. Однажды, да отсрочит Создатель этот день, мне предстоит стать здесь хозяйкой, так что, все эти люди – мои люди. Их беды – мои беды. Почти тысячу лет моя семья заботится об этой земле и мой долг – продолжать это делать, – я выдохнула и, наконец, наколола кусочек пахнущей морем белой рыбы. Пресновато, но лучше жевать, чем говорить. Да попустит мне его величество этикет, но лучше быть леди, которая ест, чем леди, которая хамит священнику.
– Тем более, что это завещано нам предками, – бабуля перехватила поводья.
– Это же так странно, вы согласны? Я про то, что нигде, кроме Эстесадо, женщина не сможет наследовать титул и имущество, если есть родственники-мужчины, – сановник и не думал униматься. Вытянувшиеся лица хозяев дома его ничуть не смутили.
В университете нам рассказывали, что существует ряд травок, отвар которых вызывает онемение в ротовой полости. Буквально. Жалко, что незаконно.
– Не нам судить. Эти законы писаны сотни лет назад. Уверена, у предков были основания, – герцогиня конкретно дала понять, что тему пора закрывать, и только дурак не поймёт такого жирного намёка.
– А вы, ваша светлость? Что вы думаете по этому поводу? Вы, ведь, племянник короля. Как никто вы должны радеть за сохранение надлежащего порядка в нашем государстве, – всё! Заявляю официально, что этот вербовщик всяких там королевских племянников, больше не кажется мне симпатичным. Ненавижу дураков.
Мне уже даже его не жалко. Так филигранно испортить отношения со своим землевладельцем – надо изловчиться.
Носитель голубой крови собрался было выдать звук, как прозвучало:
– Довольно. Как священник, принимающий наш приход, полагаю, вы должны знать, что в этом доме. Городе. В этом герцогстве, подобные разговоры не приветствуются, – голос отца прозвучал скорее надменно, чем грозно. – Стало быть, вы прекрасно осведомлены о членах королевской семьи, но плохо знаете историю места, куда приехали служить. Леди Эльташа…
– С удовольствием одолжит святому отцу несколько книг по истории Эстесадо, из нашей библиотеки, – закончила за папу, с интересом разглядывая мякоть, плавающую в бокале вместе с соком.
А всё же любопытно было бы узнать мнение герцогского отпрыска по поводу наших порядков. Ага, как и любой незамужней девице, мне прекрасно известны имена всех холостяков страны. Сыновей герцогов и племянников короля среди них не много. Единственный, другого недавно казнили. Этот единственный, кстати, обручён… только с кем не знаю, на знании имён и титулов обязательная информация заканчивается, а на необязательную мне глубоко плевать с этой самой башни. Было. Сейчас любопытство приподняло голову, чуток, совсем чуточку.
– Тем более, что леди Эльташу без прикрас можно назвать одной из образованнейших женщин нашего времени! – я бросила быстрый взгляд на ловкача-священника, которому, кажется, чувство страха, или хотя бы пиетета, вообще неведомо. Это уже становится интересно. Почти как в цирке. – Только совет принял новую реформу, разрешив женщинам посещать университет, – “посещать университет”! Создатель! Откуда столько пафоса?! – Как леди стала одной из первых институток!
Папа поперхнулся вином, маркиз спрятал смешок в бокале, бабушка выглядит так, словно последнее слово – единственное, сказанное шутом.
– Курсисток, ваше преподобие, – кто-то должен открыть ему правду. На вопросительный взгляд ответила: – слушательниц университетских курсов называют курсистками. Институт даёт техническое или военное образование. Женщин в институты пока не принимают.
– Но в газетах пишут… – растерялся рясник.
– То есть вы из этих? – подал голос второй гость. Я и позабыла, что он говорящий.
– Нет. Я из тех. Которые считают, что не наличие юбки или брюк наделяет человека умом. А вот вы, явно окончили институт. По какой специальности?
– Я военный инженер, леди, – ответил собеседник, не скрывая превосходства. Создатель, он и спит с этой… пусть будет горделивой… миной?
– Грядёт война?
– С чего такие предположения? – прозвучало скучающе.
Конечно, если бы я закончила институт, я бы тоже на всех вот так глядела…
– Эльташа. Крепости не помешают некоторые усовершенствования… – я вновь решилась попытать удачу и нацелилась на закуску – маленький пирожок с рубленым мясом, – … замок построен довольно давно. Стало быть, военная наука шагнула далеко с тех пор, и нет ничего странного в том, что на такой важный стратегический объект был направлен такой специалист, – дипломатично, читай – расплывчато, поведал герцог.
И пирожок оказался что надо.
Только кое-кто так увлёкся тактикой и стратегией, вкупе с форпостами, что от души полил себя мясным соком. Аккурат на грудь.
Повезло, что платье с декольте – не придётся выбрасывать.
Объяснения я приняла. Промокнула губы салфеткой, быстро коснулась ею груди.
– А ваши родные, леди Эльташа, поддерживают ваше стремление к обучению? – снова подала голос сутана. Да чтоб тебя!
– Конечно. Разве не превосходно, что во главе герцогства однажды станет умная и образованная женщина? – не красиво, конечно, вот так, вопросом на вопрос, но ладно уж. Гулять так гулять. Ем, как пастушка, беседы веду так же.
– Даже вы, ваша светлость?
– По моему мнению, место женщины в доме, – такими речами ба заработала одобрительные взгляды заезжих шовинистов. – Но когда ещё до этого дойдёт? Нет ничего плохого в пылких увлечениях, – прозвучало двусмысленно от этой старушки, учитывая недавний разговор. Особенно, что смотрела она на меня, не на священника. И подведённые глаза хозяйки дома сияют почище коньячных бриллиантов в её же парюре. – Тем более, если это наука.
И вот всё понятно, вроде. Но такая двусмысленность, вкупе с задумчивостью бабули… словно говоря это, она имеет в виду вовсе не учёбу.
– А ваш жених разделяет ваши интересы? Создатель учит, что муж и жена должны быть едины.
– Разделяет, – сухо бросил герцог и принялся жевать.
Надо всё же пересмотреть список тех травок. Вдруг, снизив концентрацию отвара, если добавить чего-то ещё, можно будет повысить легальность такого зелья. Просто, интереса ради.

Глава 6. Чудные открытия.

В руках профессионала смерть могут нести даже яблоки, абрикосы, вишни. Амигдалин, что они содержат, распадаясь в пищеварительной системе человека, высвобождает цианид.

– Да, да … – Змей сосредоточенно листал моё сокровище. В каких-то местах стопорился и читал подольше, какие-то пролистывал. Систему мне понять не удалось, как ни пыжилась, скоро бросила бесперспективное занятие и занялась делами – подготовкой ингредиентов.

Запахи смешались в маленьком пространстве: сухие травы и ягоды, живые цветы и коренья, - работы предстоит много! Всё лето впереди!

Дом спокоен. Выждав пару дней и убедившись, что вездесущность Лиззи, а значит и ба, распространяется только на замок, я всё же решилась выдернуть Змея. Пора приниматься за работу! Пусть сидит в лаборатории.

Дух, поболтавшись в небытии, окреп, поздоровел (ха!) и с лёгкостью отодвинул шкаф с книгами, из-за которого я с протяжным скрипом сняла стенную панель, вытащила на свет здоровенный талмуд. Тяжёлый, здоровенный талмуд. Оплетённый грубой кожей, сбитой и поцарапанной во многих местах.

И вот уже с добрый час он самозабвенно штудирует книгу, бережно переворачивая страницы, что-то бормоча себе под нос, судорожно перелистывает назад, с чем-то сверяясь, и вновь возвращается…

Я и ингредиенты подготовила, которые знала наизусть, и защиту сарая проверила, чтобы никто из итвозцев, проходя мимо маленькой пристройки, что круглый год оплетена плющом, ни лишнего звука не услышал, ни, упаси его Создатель, не увидел ничего в оконце, задёрнутом лёгкой занавеской.

Всё готово!

Придвинула к себе тарелку с ранней кислой вишней.

– Звезда моя, у меня для тебя две новости: хорошая и плохая, – вынес вердикт Змей, или Золотой Дракон (ха-ха!), как он сам требует к себе обращаться. Серьёзность его никуда не делась, и я немного, самую малость, напряглась. – С которой начать?

– Давай с хорошей, там, глядишь, плохая и не понадобится, – подобралась, отставляя в сторону блюдо. Косточку сплюнула в руку.

– Не думаю. Итак… та-да-да-дам! – лицедей никуда без варьете. – Я поздравляю нас обоих, потому что у меня в руках сейчас, бесценное сокровище! Склонен думать, весь ритуал описан правильно и хорошенько потрудившись мы сможем его воспроизвести!

– Я знала! Знала, жёваный крот, у нас всё получится! Давай за работу! – повизгивая и приплясывая, хотела было забрать книгу, но Змей удержал. Даже больше! Мерзавец потянул фолиант на себя.

– Руки грязные – это раз. Теперь плохие новости – это два. И боюсь, их будет больше одной, – вмиг насмешник исчез и его место занял крайне душный тип, под чьим брезгливым взглядом я обтёрла руки. И что, что о платье. – Почему ты скрываешь эту книгу?

– Понятия не имею, – ответила правду, которая сорвалась без обдумываний, – заклинания там, словно и не заклинания. За год учёбы я, даже в университетской библиотеке ничего подобного не видела. Это всё, что могу объяснить. Она просто странная.

– Понятно, – протянул задумчиво, оглядывая меня. – Почему сменила гардероб?

– Это бабуля, говорит, пора взрослеть, – пожала плечами, – а что, тебе не нравится? – крутанулась волчком.

– Да нет, нравится, очень нравится, только если ты будешь такое носить, недолго тебе в девицах ходить. Передумала блюсти честь? – продолжил дух свой странно-бессвязный допрос.

– Не то, чтобы… но знаешь… если всё же ничего не выйдет… если вдруг окажется… бабушка найдёт доказательства… окажется, что он и правда не виноват… я бы хотела попробовать, каково это… побыть с молодым и красивым мужчиной, а не со стариком, который мне в отцы годится.

– Звезда моя… я столько сотен лет слонялся по мирам, знаю, что не смогу тебя убедить: ты молода, горяча, но поверь мне, сластолюбие не то, чем нужно руководствоваться. Знал бы, открестился от этого греха ещё при жизни.

– Я ещё ничего не решила!

– Не ври ни мне, ни себе, – подвёл черту этот “пуританин”. – Ты изменилась за эти дни: я чувствую тебя, да и одежда другая, волосы уложила… Раньше тебя такие мелочи не заботили… я сейчас только начал кое-что понимать, но нужно убедиться, пока же… Поклянись, что не плюнешь хотя бы на одно правило. С невинностью расстанешься в замке!

– Клянусь! – с ответом не замешкалась.

– Нет! Не так. Магией клянись!

– Ополоумел? Стану я рисковать магией из-за такой ерунды!

– Эльташа! У меня есть резоны думать, что все эти твои семейные присказки не такая уж и блажь. Поверь мне, пока на слово, хочу перепроверить. Неужто считаешь, не будь всё серьёзно, я стал бы просить?! Ты не хуже меня знаешь, что если что случится с твоей магией или с тобой – болтаться мне века в безвременье. Без крохотной надежды на смерть. Клянись!

Кинжал по запястью, слова клятвы.

– Вот же жаба тошная! – сорвалось с языка. Заживлять не стала, пожалела магии, просто прижала тряпку, что пропахла лавандой: свою кровь не стоит оставлять, даже на собственном платье, – что там ещё?

– Всё плохо. Хвост даю на отсечение – это ведьмин гримуар.

Моргнула. Ещё и ещё… И это не тик, это шок!

– Жёваный крот… кккак гримуар… откуда?

– Вероятно, его хозяйка когда-то жила в крепости, не понимаю, не представляю… если тысячу лет назад ведьм в этом мире истребили… Вполне возможно, что это единственная уцелевшая книга, как она попала к тебе… как тебе удалось её найти…

Буквально на рефлексах я проверила защиту и шумоизоляцию. Разговоры о проклятом отродье – не то, что следует слышать посторонним.

– Да никак! Как, – на всякий случай осмотрелась: не дай создатель, кто услышит,– жёваный крот, она и спрятана-то не была… я и сама уже не помню… может в библиотеке, может на чердаке. Я не сразу и добралась-то до неё… Хватала что приглянётся, тащила в покои, а уже потом, как руки доходили, разбирала.

Поверить не могу!

– Как-то ты почувствовала, что о книге никто не должен знать… Несмотря на то, что костры инквизиции здесь давно отгорели… Не думаю, что ребятки в рясах погладят тебя по головке за наши опыты… Странно, что тебе вообще даются эти заклинания…

Глава 7. Проклятые чудаки.

Вышеприведённой смесью трав натри дверь или положи их у порога, так ты преградишь путь ламиям и заблудшим духам.

Да, примерно так я и вижу своё будущее: блестящее и свободное!

– Ага. Я тоже читал этот роман. Чушь редкостная, – глумливо заржал козёл. А только минуту назад я его другом считала и сокровенным делилась. – Можно, конечно, поставить на то, что ваш король мужчина и играть только на этом, но это, по меньшей мере, будет глупо, – я мстительно скинула длиннющие ноги, лежащие на соседнем табурете, – звезда моя, ты не пустоголовая кокетка, чтобы только соблазнять, поэтому на аудиенцию отправишься только с успешными опытами и фамильяром, который отживёт свой век и отчалит в перерождение.

По негласному правилу, тему смерти Змея мы обходили стороной. Для подельника это была идея фикс, а для меня – странная грусть. Да, я не самая чувствительная девица на свете, но мысли о смерти близких не приносят мне радости. Пусть он тот ещё мерзавец. Только магическую связку маг-дух не выкинуть, и ближе него у меня никого нет.

Когда-то он жил в почти безмагическом мире, но магия была в нём самом, что в тех реалиях проявлялось и в излишней привлекательности. Молодчик смекнул, как этим пользоваться, скрашивал скуку жены местного владетеля. А уже в свободное от основной работы время, приятно коротал его в компании местных красавиц. Сухая и чёрствая душа в привлекательном теле, с красивым лицом… страшно представить, сколько слёз из-за него пролилось, но ведь не только.

Не все девушки находят силы жить опозоренными и ненужными. Мы не знаем, что стало катализатором. Возможно в его мире нашлась ведьма, или покарало само мирозданье. Но душа парня, убитого ревнивым мужем, не ушла, зависла в безвременье.

Без толку не болталась, приходила на зов тоскующих сердец. Чаще всего вдов, которые иссыхали от тоски по умершим мужьям, или уже не девиц, обманутых такими же как он красавцами. Давать им иллюзию утешения, взамен забирая их жизненные силы – проклятье жестокого ловеласа. Первое время это было даже приемлемо. Когда его затягивало в мир к сильной ведьме или магичке. Снопом золотых искр влетал Золотой Дракон в каминную трубу, принимая облик её любимого. Так сохранялась видимость жизни. Но в последнее время Змею всё опостылело, а в родном мире технический прогресс шагнул далеко вперёд. Даже о крупицах магии местные уже давно забыли. Когда он бывал там в последний раз, с его смерти минуло семьсот лет…

Как итог, душа откликнулась на мой неумелый зов и радостно ко мне привязалась. Успешный эксперимент с фамильяром даст Змею прожить остаток моей жизни в теле животного, а с моей смертью тоже умереть. По крайней мере, я очень надеюсь на то, что потом мы не будем болтаться в безвременье, но уже вместе. Как бы ни была интересна мне “эта” сторона жизни, но утешать время от времени тоскующих по умершим жёнам вдовцов (мерзость какая!) я не готова.

Возвращалась в крепость затемно. Редкие фонари жёлтым светом освещали замковый двор, приманивали мотылей. Целый день опытов не принёс ничего, но я и не надеялась на быстрый итог. Хотя то, что несколько вероятных составляющих мы отмели, тоже результат. Змей болтался где-то рядом, но не показывался и не раздражал болтовнёй. Дышать стало приятно, не свободно, до осени такой радости не жди, но солнце до утра перестало накаливать всё, чего ни коснётся… сил осталось ровно на то, чтобы через кухню (сунув там чего съестного в рот) доползти до спальни и, омывшись, завалиться спать. Не обязательно в кровать, сейчас меня устроит любая горизонтальная поверхность.

Тишину замкового двора разряжают звуки из кузницы и плеск животных в пруду. Подойдя ближе к башне, я засомневалась, что лязг металла – вина кузнечного молота.

И правда. Недалеко от крыльца танцуют двое мужчин.

Именно танцуют.

Меня всегда завораживал танец шпаг, когда сталь со свистом рассекает воздух, музыкой отзывается в ушах. Южный ветер вторит ей, четкие движения человека под лучшую симфонию гениального композитора.

Отточенные движения клинков. Мерещится, или я чую резкий жжёный запах, который высекает сталь… быстрые выпады и мгновенные парирования.

Четыре танцора: два стальных, два из плоти и крови. Что подтверждает налитая кровью царапина на животе у одного из офицеров. Второй невредим, его рубашка, так же как и менее удачливого партнёра, валяется неподалёку.

Выпад, удар, скрестились, отбил. Выпад, удар, скрестились, отбил. Ни агрессии, ни поединка. Между фехтовальщиками нет неприязни. Просто тренировка. Отточка мастерства.

Бронзовый торс одного искрит царапиной. Вот второй – другой…

Кожа светлая, подобно моей, сухое тугое тело. Словно в нём нет ни капли влаги или жира. Мышцы-канаты обвивают жилистое тело, оживают в свете фонаря: то вздуваются, то опускаются. Крепкие руки надёжно держат оружие, а влажный живот едва заметно дышит… пальцы защекотало…

Шагнула назад, любуясь зрелищем. Нельзя, чтобы герцогиню поймали за подглядыванием. Но не смотреть невозможно.

Если женское тело подобно арфе, то это, мужское, как шпага. Такое же точное и быстрое, в нём нет ничего, только сталь.

Выверенные движения, гул вытоптанной земли под сапогами.

Я не помню как дышать. Стала оружием в мужских руках.

Контратака. Резкий, обманный выпад, и вот уже шпага почти у горла стального. Доля секунды… Гибкое тело складывается вдвое и выбивает клинок из рук атакующего.

Недавние противники пожимают руки, тихо переговариваются. А я, как заворожённая, смотрю на мокрую от пота грудь… Слилась с каплей, что скользнула с подбородка, медленно покатилась, но не впиталась в кожу, потекла по шее и упала на каменную плоть. Быстро пробежала, задела маленький сосок… живот с тонкой дорожкой волос… Завязки штанов не пустили меня дальше, а длинные пальцы провели по низу живота, затирая мой след…

Дыхание сперло, а наваждение рассеялось, стоило мужчине отвернуться и, подволакивая за собой одну ногу, подхватить ожидающую его трость.

Глава 8. Чем древнее семья – тем страньше её традиции.

Букет из этих трав и цветов клади на могилу и отправляйся обратно. Иди, не оборачивайся. Будь уверена, этой ночью дух покойника выполнит твоё задание. Каждый покойник любит цветы больше других подношений.

Планы грандиозные, энергии хоть отбавляй! Уверена, сегодняшний день принесёт гораздо больше результатов, чем вчерашний!

Немного омрачает открытие природы старой книги, кто бы мог подумать, что под старой выморанной кожей прячется… такое!

История ведьм уже так далека, многие сейчас вообще о них не помнят. Как может быть магия без магического резерва? Человек появляется на свет двух типов: бездарный или с магическим резервом, его размер у всех магов разный, и известен он с рождения. Его нельзя ни увеличить, ни уменьшить. Зельевар с большим резервом (ни один маг с большим резервом в здравом уме не пойдёт в зельевары) может сутки напролёт заклинать сложные зелья. Я могу заправить штук двадцать несложных эликсиров за подход, после я пуста, как дупло, и мне нужно восстановить резерв. Магия одна. Не бывает у человека только стихийной или ментальной магии. Просто, например, ба может с лёгкостью поднять свежесделанный вонючий труп и расспросить его, при этом даже не запыхается, а вот папа, водник, вряд ли и ритуал сумеет довести до конца. Не разработаны каналы. Обычно каждый в юности выбирает ту специальность, к которой тяготеет, и всю жизнь совершенствуется в ней. Ба начала упражняться с эманациями смерти в двенадцать лет, а своего первого духа смогла вызвать только через год, и только с помощью наставника.

Ведьмы, по легендам, магического резерва не имели. Силу они черпали не как мы, маги, изнутри, а извне. Сам мир был для них силой, стихии, природа – пища для их магии. Именно поэтому в городах они ощущали себя чуть хуже, чем в деревнях. Если это и правда… Если эти женщины, а дар у них передавался только по женской линии, причём отцом мог быть и бездарный, у ведьмы матери всё равно родится дочь ведьма. Не то, что у нас. Почти каждый маг – аристократ, а даже если нет, но у него в метрике стоит отметка о наличии дара, то сочетаться браком он может только с высочайшего позволения. Только с магичкой, потому что нарушение этого закона карается огромными штрафами, отторжением имущества в пользу короны, лишением титула… Вариантов масса. Мало кто готов рискнуть землёй предков или титулом, который прадед получил мечом на поле боя, ради эфемерных привязанностей. Если хотя бы часть из этих сказок правда, то маги ведьм и истребили. Возможно, святоши помогли. Безграничная сила!

Мурашки пробежали по коже. Даже представить такое сложно. Невозможно! Мне, которой приходится даже на элементарных светляках силу экономить. А там любые заклинания, любая магия, без оглядки на резерв!

Похоже на сказку.

Как бы то ни было, последнюю ведьму сожгли почти тысячу лет назад, вместе с королём, не пожелавшим отдавать инквизиторам жену. Да, там ещё у них какие-то тонкости были в отношениях ведьма – её мужчина-маг, но это я совсем не помню, как вовсе не интересное. Не удивлюсь, если окажется, что во время сношения ведьма давала магу какую-нибудь мистическую силу! Народ такие враки обожает.

Умиляет байка, якобы каждая ведьма была рыжеволосой. Только подумать, что и сейчас рыжих женщин побаиваются, а некоторые дамы скрывают природную рыжину. Вспомнить, хотя бы миссис Эндден, мать Мелани. Время от времени я и ей варю белый краситель для волос…

Покои герцогини, стук по гладкому дереву, словно вчера покрытому лаком, аромат сладких духов. А я вот никак не приучу себя к ним! Всё время вылетает из головы!

Ба на террасе.

— Что-то случилось? — солёный свежий ветерок подхватил звук моего голоса, рассыпал над морем. Герцогиня, следуя своей старой забаве, набрала горсть зёрен, с дробным стуком они рассыпались по каменному полу. Стайка птичек тут же набросилась на угощение.

— Просто хотела поболтать, узнать, как твои дела, — с заминкой ответила моя старушка, и замолчала, словно прислушивается к чему-то, — как продвигаются твои занятия магией? Не нужна помощь? Если хочешь, впусти Лиззи за контур, так я всегда смогу быть на подхвате.

Ах, вот в чём дело – хозяйку гложет её невездесущность!

— Бабушка, — тёплая улыбка скользнула по губам, и вновь быстрый ветерок. Он размазал солёный привкус моря. — Я не делаю там ничего, в чём мне могла бы понадобиться твоя помощь. Не беспокойся, лучше скажи, есть какие-то новости из столицы?

— Несущественные, пока всё сводится к тому, что он действительно не причастен, — герцогиня качнула головой, блики утреннего солнца засуетились в сегодня угольно-чёрных волосах. — Таша, меня очень беспокоит твой настрой. Отчего-то мне кажется, если наш человек найдёт доказательства невиновности Дортконда, тебя это не обрадует, — спокойно, сдержанно, но с немым требованием ответа. — Милая, я всегда на твоей стороне. Ты всё можешь мне рассказать, — небольшая пауза, после которой: — знаешь, я всё смотрю на тебя, и никак не могу поверить, что у меня такая внучка. Возможно, это болезнь берёт своё, не знаю… Нормально ли такое, но я так часто отождествляю себя с тобой, что иногда кажется, я знаю тебя, как себя. Даже чувствую всё то, что чувствуешь ты, мне кажется, только вчера я была тобой – восемнадцатилетней девчонкой, наследницей, — я упрямо молчу. Просто не знаю, что сказать. Схватилась за мраморные перила, что успели нагреться. Стараюсь угадать с ответом. — Леди в моём возрасте бывают двух типов: мудрая старая леди и просто старая леди. Разница в том, что первая умеет признавать свои ошибки, и я всё больше склоняюсь к выводу, что позволить тебе уехать учиться было моей ошибкой, — не дала мне ответить, продолжила: — тебе сейчас так не кажется, но останься ты в Эстесадо, ты не узнала бы другой жизни. Готовилась бы к свадьбе с оговорённым женихом, принятию герцогской короны. Ты бы не допускала и мысли, что может быть по-другому, создатель всемогущий, это была моя ошибка, — короткий взгляд искоса и она продолжила: — если бы я была на твоём месте, то сейчас я хотела бы в мужья молодого и красивого лорда. Одного из тех блистательных и статных, которыми наводнена столица. И это было бы нормально в восемнадцать лет… я всегда считала тебя благоразумной, — не ты одна, бабуля, не ты одна… — Запомни пожалуйста: брак и любовь очень редко идут в одном комплекте. Умная молодая леди не должна смешивать их в одном котле. Семья, титул, дети – в одном, постельные радости и романтика, – в другом, — страдание во взгляде мне всё же не почудилось. — Подумай хорошо, если Дортконд окажется невиновен, то расторгнуть помолвку будет очень сложно. Я знаю его почти всю его жизнь. Вряд ли старый друг и наперсник твоего отца потребует отступные, но нам необходимо будет тщательно продумать легенду, чтобы он согласился, при его положении он слишком горделив и умён. А помолвку магов не расторгнуть в одностороннем порядке. И другого достойного кандидата, который согласится стать в тень герцогини, найти будет не легко.

Глава 9. Традиционный ужин с нетрадиционной концовкой.

“Мальчика по самую шею закопать в землю, оставить пред ним пищу и питьё. Умирая от жажды и голода, его мозг и печень должны пропитаться неутолимым желанием. Они и пойдут в приворотное зелье”. Запрещённая книга неизвестного владельца.

Чинно ковыряю вилкой и исподтишка разглядываю графа, сидящего напротив.

Интересно, бряцание и скрежет приборов навевает меланхолию только на меня?

Сколько себя помню, я всегда была очень влюбчивой… и очень разлюбчивой. Розовое облако часто окутывало меня ещё в первые минуты знакомства, но примерно так же быстро оно и развеивалось. Например, стоило собеседнику открыть рот. Бывало, возвышенное чувство длилось и подольше, пока на горизонте не появлялся кто-то посимпатичнее или поязыкастее, но никогда ещё моя эта слабость не доставляла мне неудобств. Максимум до чего доходило – кадра в голове: я с объектом нежных чувств у алтаря в храме создателя.

Лет до… до недавнего времени именно так и выглядели мои мечты и влюблённости. С полгода назад изображения приобрели неожиданно-откровенный окрас, если покорректнее – моменты свадьбы опускались, сразу переходя к первой брачной ночи.

По иронии судьбы, впервые я влюбилась именно в Дортконда. Тогдашней мне, восьмилетней девочке, он, друг отца, сорока одного года от роду, показался эталоном мужественности и красоты. И пусть я быстро забыла о первой привязанности, но не исключаю, что девять лет назад так оно и было.

Возможно, кто его сейчас разберёт, особенно учитывая, что нынче передо мной сидит старик, его круглое лицо по-старчески провисает, что выглядит особенно мерзко в невольном сравнении с сидящим рядом Эукой. Маркиз вот красив. Даже презрительный взгляд его не портит, а рот, уголок которого вечно приподнят, хочется потрогать рукой. Высокий, идеально гладкий лоб прорезается складками лишь в задумчивости, не от возраста.

И не рядится как франт. Только в поезде я видела его не по форме. Жених же предпочитает светский костюм: по всем статьям минус.

Отправила в рот кусочек – всё же рыба сегодня у миссис Дродух не удалась. Пресно, безвкусно.

Никто меня не трогает, ужин протекает светски-благородно: папа увлечён разговором со старым другом, улыбается так, что не видно глаз – искренне рад встрече, Дортконд с не меньшим упоением отвечает отцу своими тонкими губами.

Не представляю, как можно целовать такие губы… Его кожа лоснится от жары, заставляя меня постоянно вытирать руки о салфетку…

Карие глаза, кажется, ни разу и не взглянули на меня… создатель! Ну зачем ему невеста? Неужели такие старики, как он, могут ещё интересоваться девицами? Вот бы ты что-то сделал, чтобы он сам взял и передумал жениться на мне?!

–– Леди Эльташа, позвольте сопроводить вас? –– спокойный, уверенный, совершенно не соответствующий возрасту, сильный голос.

Точно, ужин закончен и почтенная публика сейчас перекочует в гостиную для увлекательной беседы, партии в преферанс, или чем там ещё развлекают гостей.

До меня донёсся ядрёный запах бабулиной сигары. Папа скривился, но промолчал, жених сдержанно придерживает мой локоток, даже не пытаясь дотронуться до голой кожи, и на том спасибо.

По залу полились звуки музыкальной шкатулки, активированной бабушкой. Лёгкая, ненавязчивая мелодия, под которую меня сопроводили до диванчика. Остальная часть честнОй компании уселась за карточным столом. Я и забыла, у нас же ещё инженер ни разу не обыгранный. Боюсь, что сейчас будет первая и последняя его игра в этом замке.

–– Вы всегда так немногословны? –– задумчиво поинтересовался будущий муж.

–– Что есть, то есть, едва ли меня можно назвать болтливой, –– заставив себя, всё же продолжила: –– а вы? Любите разговоры?

–– Не всякие уж точно.

Вот и поболтали.

Да мы ж, как поженимся, заговорим друг друга до смерти!

На маленьком столике материализовалась пепельница и стакан с водой – можно не видеть Лиззи, но это не значит, что Лиззи здесь нет.

Сидя рядом, сейчас я смогла рассмотреть его гораздо лучше. Увиденное не радует вообще, особенно тонкая полоска кожи, мелькнувшая у графа между рукавом рубашки и перчаткой.

Кожа покрыта крупными кровяными пятнами, очень похожими на…

–– Вы прибыли издалека?

–– Как вы узнали? –– прищурился с хитрецой. –– Я, признаться, был совершенно уверен, что за ужином вы не услышали ни слова из нашего разговора.

Вы правы, не слышала. Помолчала. Сосредоточилась: дыхание поверхностное, как бывает, когда больно глубоко вдохнуть. Болезненная бледность, фрак великоват, словно носитель его резко и много потерял в весе.

–– Путешествовали морем? –– не отвлекаясь, я продолжила опрос больного, почти уверенная в диагнозе. Как жаль, что я не могу просканировать его магией. Такой сильный менталист как он на раз почувствует моё вмешательство, а спросить… ни один лорд никогда не позволит леди не то, что лечить его, даже обследовать.

Верх неприличия посвящать посторонних в собственные недомогания. То ли дело какие-то там лекаришки.

Схватила стакан, скользкий от конденсата, смочила горло.

–– Леди Эльташа, что происходит? –– каким-то нутряным, подземным голосом прогундел граф.

Убедившись, что нас никто не слышит, взглянула на карточный стол. Неожиданно встретились взглядами с серыми глазами маркиза, которые, вопреки обычному, глядели очень внимательно. Я первая отвела взгляд, придвинувшись ближе к Дортконду:

–– Лорд Нейдан, как вы знаете, я окончила первый курс университета. Зельеварение, –– говорю тихо, этот разговор не для посторонних.

–– Я невероятно горд, что мне в жёны достанется не только красивая и привлекательная, но и умная девушка.

–– Спасибо, но я не об этом, –– получив в ответ тишину, как позволение говорить, продолжила: –– увлекаясь зельями, я не могу не интересоваться медициной.

Собеседник, явно не дурак, немного отстранился, делая расстояние между нами почти приличным.