Ненавистная

Пролог

— Ульяна, вы понимаете, какой шанс вам выпал? — кривила губы глава заместитель ректора по культурно-массовым мероприятиям и работе со студентами. — На вашем месте я бы сильно не радовалась, получить визу в Америку очень тяжело. Особенно в нынешнем положении. Вы к тому же дочь известного деятеля культуры, который уже несколько лет в уголовном розыске. Мой вам совет, откажитесь от поездки и уступите своё место тем, кто больше подходит для представления нашей Академии в международном поле.

— И кому же, по вашему мнению, я должна уступить своё место? — сверкнула я глазами, не собираясь гробить три года собственных трудов по чужой прихоти. — Не вашей драгоценной Козловской? Которая даже первый отборочный не смогла пройти. За неё председатель ковена заплатил, а эта дура не смогла и трёх слов связать.

— Ты и сама прекрасно всё понимаешь, так что завязывай ломать комедию и пиши отказ, — пожала плечами Ирина Александровна. — На твоём месте не стоит светиться. С таким папашей, кто поумнее даже не стал бы подавать запрос на обучение по программе обмена. А ты, мало того, что заняла чужое место, так ещё всех нас под статью подводишь.

— Нет! — яростно заявила я.

— В каком смысле? — удивлённо вскинула бровь женщина.

— В том самом, — покачала головой, — я не собираюсь писать отказ. Я идеально сдала ЕГЭ. Сама, без чьей-либо помощи поступила в МГИМО. Сдала лучший бал на вступительных. С отличием закончила четыре семестра. И всё это без денег и чьей-то протекции. Так что я единственная, кто на самом деле заслуживает представлять Академию магического права и дипломатии в обмене студентами. И ещё… В отличие от вашей Козловской я успешно учусь сразу на двух направлениях. И по профилю зеркального мира, так и по профилю изнанки. А с этим вы не можете поспорить. Я единственная с потока, кто прекрасно адаптирован к миру людей. Барьер для меня не больше, чем пустой звук.

— Это не аргумент, — взвизгнула женщина и попыталась убить меня взглядом.

— Это уже ваши проблемы, — скрестила я руки на груди, — не собираюсь отказываться от своего места, которое заработала потом и кровью. Я три года трудилась ради достижения цели, а вы готовы отдать всё какой-то выскочке за взятку. Если ещё раз подойдёте ко мне с подобным заявлением, то я обращусь в прокуратуру с доносом на взяточничество, пособничество, подлог официальных документов, угрозы и шантаж. Вам светит минимум пятьдесят лет. А там ещё чего накопают. Ирина Александровна, не только я хочу избавиться от вас. Так что аккуратнее, как бы не улетели сами за решётку.

— И кто мне это говорит? — надменно протянула тётка. — Дочь преступника, чьё место и так за решёткой. Не стоит делать такое невинное личико. Все прекрасно знают, на что вы способны, Ульяна. Шантаж, угрозы, секс и прочее! Думаете, студенты не писали на вас жалобы? Как вы крутили шашни с нашим престарелым профессором по зоодипломатии? Или как милостиво снимались ню для профессора по элитарным дисциплинам?

— Бред и чушь, — тряхнула я головой, — будь у вас хоть одно доказательство, и академию я покинула бы, в тот же день. Не надо давить. У вас всё равно ничего не выйдет, я не откажусь от своего места и буду представлять свою страну в обмене.

— Ты немедленно пишешь объяснительную и отказ, — ударила та по столу.

— А давайте, я лучше всё же в прокуратуре сейчас напишу рассказ о своей студенческой жизни? — вздёрнула я бровь и поднялась со стула. — Всего хорошего, этот разговор не имеет смысла. А попробуете что-нибудь сделать, и я в самом деле предоставлю свои нотариально заверенные воспоминания в качестве улик.

— Ты… — Ирина Александровна подавилась воздухом, но с ответом не нашлась.

— До свидания, — ещё раз улыбнулась я и хлопнула дверью.

Прибегать к столь грязным методам не хотелось. Но это было моё место, и я не собиралась никому его уступать. Хотели они того или нет, но в Америку летела я. И это моё законное право, которое я заслужила потом и кровью. Пусть мой отец, что хочет, творит, я не имела к его делам никакого отношения. Давно от него отреклась и теперь не собиралась тащить на собственной шее груз ответственности за его кровушку. Я сама по себе и мой путь только вперёд! Навстречу самой престижной академии магии в мире!

Вампирская любовь — это когда сердце, давно забывшее, как биться, вдруг снова начинает стучать. И за это стоит бороться, даже если цена слишком высока.

Новый потрясающий литмоб можно найти здесь https://litnet.com/shrt/9uuw

Глава 1. Прибытие на Костяной мыс

Туман... Он встретил меня, едва я ступила с шаткого трапа катера на скользкие, поросшие мхом камни причала. Не просто туман, а густая, серая, почти осязаемая пелена, пропитанная запахом соли, гниющих водорослей и… Чего-то ещё. Неуловимо знакомого, но такого далёкого и непонятного. Чего-то древнего, пыльного, как страницы запретного фолианта. Воздух был тяжёлым, им было трудно дышать, будто лёгкие противились наполнению этой мёртвой влагой. «Добро пожаловать в Америку, Ульяна», — язвительно подумала я, крепче сжимая ручку своего единственного чемодана. Москва с её интригами и Ириной Александровной казалась теперь почти уютным воспоминанием. Почти… Не настолько, чтобы я плакала по этому поводу.

Академия Мордрей возвышалась над островом как готический кошмар, высеченный из чёрного камня. Стрельчатые окна, похожие на пустые глазницы, острые шпили, рвущие серое небо, тяжёлые контрфорсы, словно когти чудовища, впившиеся в скалистый склон. Она не просто стояла – она давила. Давила своей вековой тяжестью, мрачным величием и необъяснимым ощущением наблюдения. Я почувствовала, как знакомое покалывание на левой лопатке – то самое «родимое пятно», символ лунного серпа – усилилось, стало тёплым, почти жгучим. Барьер между мирами? Здесь он ощущался не абстракцией из учебника, а живой, дышащей стеной, отделяющей меня от всего знакомого. Но я адаптирована... Я пройду… Я должна пройти… Там… Ответы… Это единственное место на земле, которое могло их предоставить!

— Новенькая? — голос за спиной заставил меня вздрогнуть.

Он звучал… Рассеянно? Нет, скорее заинтригованно, с капелькой веселья. Как скальпель, пробующий ткань на упругость. Я резко обернулась. Передо мной стоял мужчина лет двадцати восьми, в безупречно чёрном костюме, под которым угадывалась подтянутая, мощная фигура. Его лицо было поразительно красивым – резкие скулы, сильный подбородок, густые тёмные брови. Но красота эта была холодной, мертвенной, как у античной статуи. Особенно поражали глаза... Цвета старого, потускневшего и покрывшегося патиной золота или выдержанного коньяка, но без единого проблеска тепла. Они смотрели на меня с ледяным, безразличным любопытством, в котором, однако, угадывался острый, аналитический ум. И в них была глубина, тяжесть, жизнь. Такая, что дух захватывало и одновременно бросало в дрожь. На лацкане его пиджака – крошечный серебряный значок: стилизованный череп с перекрещёнными скальпелем и ретортой.

— Ульяна Соколова, — чётко представилась я, подавляя внезапный прилив нервозности, а метка на лопатке горела так, что у меня сомнений не оставалось, кто передо мной. — Студентка по обмену. Факультет… Танатологии.

Я заставила себя выдержать его взгляд. Не отвести глаз. Показать, что меня не так просто сломить. Ведь при общении с такими тварями, самое главное, демонстрация собственной силы воли и власти над разумом. Я прилежно училась, а от родителей собрала всё самое лучшее. Так что со мной в этом плане трудно. Меня не сломать простыми переглядываниями. Его губы, бледные, с резкой, чёткой линией, дрогнули в чём-то, отдалённо напоминающем усмешку. Но в глазах не появилось ни капли тепла или приветливости по отношению к новенькой.

— Профессор Каин Торн, — произнёс он, низким, бархатистым, голосом, в котором сквозила сталь, и каждая буква произносилась с ледяной точностью. — Заведующий кафедрой Танатологии и Оккультной Медицины. Добро пожаловать в Мордрей, мисс Соколова. Надеюсь, ваши ожидания соответствуют реальности. Она здесь имеет свойство… Разочаровывать. Или открывать глаза. Смотря для кого. Но вроде бы вы… Пришлись этой капризной даме по вкусу. Мои поздравления… Или соболезнования…

Он сделал небольшую паузу, его взгляд скользнул по моему лицу, словно запоминая каждую черту, каждую микрореакцию. Профессор не протянул руку, чтобы помочь мне с багажом. Напротив, отстранился на крошечный шаг. Просто стоял, излучая ауру абсолютной власти и отстранённости. В воздухе между нами повисло напряжение – острое, колющее, как предчувствие бури. Он чувствовал что-то во мне. Так же, как и я, чувствовала нечто чудовищное, скрытое под его безупречной человеческой оболочкой. Вампир… Мой разум кричал об этом, сверлясь в его мертвенной бледности, в глубине этих нечеловеческих глаз, в той невероятной, сковывающей харизме, что исходила от него волнами. Запрет… Вражда… Пророчество… Слова из легенд моего рода вспыхнули в памяти, окрашенные тревогой и хрупкой уверенностью.

— Я приехала учиться, профессор Торн, — ответила я, вкладывая в голос всю свою московскую дерзость, доставшуюся мне в наследство от отца, которого я так старалась забыть. — И обычно нахожу то, что ищу. Даже если реальность требует… Коррекции ожиданий.

Его золотые глаза сузились на долю секунды. Что-то мелькнуло в их глубине – искра? Интерес? Угроза? И тут же сменилось арктическим холодом вечности. Всё же мы были заклятыми врагами, и читать повадки противника было так же, естественно, как дыхание.

— Любопытная позиция, — произнёс он наконец. — И весьма опасная. Здесь не любят излишне любознательных студентов, мисс Соколова. Особенно тех, кто считает себя умнее системы. «Тронь то, что не следует, и тебя разберут на части». Буквально. Запомните это. Первый и последний дружеский совет. В этих стенах, каждый сам за себя.

Он повернулся и пошёл прочь, его чёрный силуэт быстро растворился в тумане, как будто его и не было. Только холодное пятно страха в груди и жгучая метка на спине подтверждали реальность встречи. Я осталась стоять одна на причале, сжимая чемодан до побеления костяшек пальцев. «Доктор Скрижаль»... «Пожиратель Тайн»… «Господин Смерть»… Он был хуже, чем я могла представить. Хуже и притягательнее. Опасность исходила от него почти осязаемыми волнами, смешиваясь с запретным, необъяснимым влечением, от которого кровь стучала в висках. «Тронь и умрёшь». Его слова висели в воздухе обещанием и предостережением.