Ненужные 2. Крепость-на-скалах

1. Астер

Я бежала по лесу, почти не глядя под ноги. Некогда было. Тут главное — от стволов уворачиваться. Сердце рвалось из груди, за спиной слышалось рычание и треск ветвей. Отличная причина, почему нельзя ни на миг остановиться. Даже затаиться было некогда.

Тварь была неповоротливой, но отлично видела в дневном свете. И мой мелькающий силуэт — все, что ее сейчас интересовало. Тварь повизгивала и скрипела — верный признак, что она была готова вцепиться в меня всеми своими клыками.

Отлично. Я тоже не против познакомиться ближе. Прежде всего меня интересовали легкие поркурины, и от желез секреции я бы тоже не отказалась.

Рядом покачнулось дерево, магическая тварь врезалась в него спиной, позволяя рассмотреть себя в очередной раз.

Большой экземпляр, крупные основные иглы, почерневшая морда, мелкая щетка острых шипов на лапах. Не просто половозрелая поркурина, взрослая опасная особь. Вроде бы как такой размер к удаче: продать можно будет выгоднее. Но это также означало, что твари уже как минимум десятый год. Она не только успела размножиться, что в принципе было хорошо, но и отъесться и осмелеть. Почувствовав силу, поркурины не просто подъедали несопротивляющийся домашний скот, но и начинали нападать на людей.

А за магическими тварями нужны присмотр и контроль, иначе и обычных животных не станет, и людям не поздоровится.

Что ж, сегодня я прикладывала руку к сохранению мира в этих лесах.

Я вела поркурину за собой уже долгие минуты, петляя и дергаясь, но вместе с тем не покидая нужного маршрута. Тварь счесывала боками кору, влетала в кусты, скребла когтями корни, но продолжала за мной гнаться. И это было замечательно. Опасность вынуждала меня сосредотачиваться только на собственных движениях.

Я должна была бежать, прыгать, скользить по мокрой земле, бросаться за деревья, лететь с пригорков — и за этим всем совершенно не оставалось времени думать о чем-либо еще.

Например, о своем муже.

А вокруг меня мелькал неразличимыми полосами Мирийский лес. Я резко хватала ртом влажный воздух. Чем ближе была осень, тем больше собиралось осадков и тем тяжелее становились одежды. Бежать, когда на тебе столько лишнего надето, очень сложно. Так что перед гонкой я осталась в плотной рубахе и жилете. При таком темпе бега замерзнуть мне не грозило.

Когти твари скользнули совсем рядом, впились в дерево, рассыпали во все стороны острые иглы щепок. Так близко! Я пригнулась, вцепилась пальцами в первую попавшуюся ветку и прыгнула. Ноги неприятно заныли, напоминая, что только пару недель назад полностью зажила кожа и восстановился организм после перенапряжения.

На бегу я коснулась поясной сумки — использовать или нет капсулу, но потом убрала руку. Это не мантикора, ту капсула с шерхом лишь слегка оглушит. Поркурина труслива, может испугаться взрыва и сбежать. Тогда весь забег потеряет смысл.

Я уже чувствовала дыхание твари на спине, а ускориться не получалось. Сколько я бегу? Четверть часа? Нет, судя по гудящим ногами, уже больше. Я устала. И ведь пожаловаться нельзя, сама же вызвалась. Могла бы сидеть в тепле и уюте и ждать, когда легкие поркурины принесут мне на тарелочке.

Да, алхимика так-то ноги кормят, но у меня теперь был муж. И у мужа были какие-никакие деньги. Как он сказал? «Бери, что захочешь»? Но брать их… Нет, пока у меня была возможность отказаться, я это делала.

Еще одна замечательная фраза Эгиля: «Не хочу, чтобы ты что-то меняла в своей жизни». Наивный идиот. Менять в любом случае придется — и ему, и мне. Если не сами это сделаем, то сделают за нас — обстоятельства и другие люди.

Но я сделала вид, что поверила его словам. Все-таки время, чтобы осознать сложившуюся ситуацию, нужно было и мне.

Я злилась, недолго, но все равно злилась и немного восхищалась. Ну не поганец ли? Так успешно скрыть от меня, что он принц! Хотя зачем ему было признаваться, и поверила бы я? Оборванный, в шрамах, без каких-либо знаков принадлежности к королевской семье — он был не особо похож на особу королевской крови.

Но мне хватило суток крепкого и здорового сна, чтобы возмущаться уже не так явно и попытаться как-то наладить диалог. Даже о себе что-то хотела рассказать. Мы же связаны теперь.

Но Эгиль с недавних пор предпочитал уйти, а не разговаривать. На вопрос, что его вынудило бежать и скрываться от семьи, он отмахнулся, что это его личные проблемы. Еще раз дал понять, что от меня ничего не требует.

И не пытать же его?

«Тебе это не нужно. Я смогу защитить тебя!» Ой, как благородно! И глупо. Однажды его проблемы станут и моими тоже.

Ладно, хочет поиграть, пусть. Все-таки раньше Эгиль вел себя более разумно. Какие тайны он хранил? Пройдет еще немного времени, и в его голове возникнет дельная мысль, что изменения неизбежны. Что я могу ему помочь. Я умела ждать. Хотя в последние дни мое терпение стало истончаться.

На пути неожиданно возникла преграда. Ее быть не должно было, весь маршрут я лично проверяла еще раз вчера утром. Но толстый ствол дерева все-таки лежал у меня под ногами. И его нелегко перепрыгнуть за раз, придется делать лишние шаги.

Зар-раза! Мой отрыв от поркурины был минимальный. Ошибусь — и меня насадят на когти. Достать колбу и рискнуть? Вдруг тварь уже настолько разъярена, что не откажется от такой добычи как я?

2. Эгиль

Иногда плата за глоток свободы слишком велика.

Я сжимал пальцами тяжёлый браслет — почти что наруч — и не мог отделаться от желания бросить его в сторону как ядовитую змею.

«Нет, не хочу!» — внутри меня зрело противоречие. Я сам пришел к тому, что сейчас держал в руках этот браслет, и сам же мысленно кричал от нежелания терять жизнь, к которой привык за эти считанные недели.

Вот только шрамы на моем теле почти исчезли, простыни по ночам больше не горели и я даже и не думал оставлять Астер одну. Особенно когда ее брат до сих пор в Слойге. Он был слишком зол и непредсказуем.

«Это правильный шаг», — в очередной раз подумал я и сжал браслет сильнее — удостоверение моей личности. На самом деле терять его мне приходилось не раз. И после каждого такого случая его восстанавливали, чтобы никто не сомневался в том, что я — Эгиль Хакон, второй принц Рики Винданна.

Браслет был тяжёлым: металлические гладкие наклепки, плотная кожа, мягкая внутренняя сторона, яркие вставки непрозрачного камня и четкий знак по центру на золотой пластине — символ королевской семьи Рики Винданна. Пора было надеть его и протянуть руку магу, чтобы тот запечатал замки.

От собственной судьбы мне всё-таки не сбежать. Все снова сводилось к одному и тому же — я возвращался из мертвых к своей семье. Только в прошлый раз я стремился доказать, что не изменился и все тот же. А в этот раз… Да, подобная ерунда меня больше не волновала. Естественно, я изменился, любые события меняли человека! Но, даже изменившись, я оставался собой — мог заслужить и ненависть, и доверие, мог спасти жизни и наоборот оборвать их.

В прошлый раз я ждал этого браслета как чуда, а отец все медлил. Это было время, когда я считал его самым ценным, что было у меня. Он же подтверждение того, что я часть семьи, что я на своем месте. Страх мучил меня без остановки: кем я стану, если перестану быть Эгилем Хаконом.

Этот страх исчез давно: стёрся в буднях, затерялся между занятиями в Академии и вечеров в библиотеке, был перемолот спорами и решением вопросов поместья и окончательно испарился в каком-то из моих разговоров с Астер.

Я больше не Защитник трона? И что? Это не значило, что я не имел права защищать свои земли.

Больше не стою возле отца плечом к плечу? Что ж, это не такой и редкий случай, когда родители и дети не ладили.

Да, возможно, теперь меня не будут пропускать на совещания. Но теперь я знал, что значимость и сила человека не измерялась тем, как близко он стоял к трону. Так даже первый принц мог оказаться неприятной фигурой, а последний бродяга — чьим-то спасением.

Пока браслет не на мне, я мог скрыться еще раз. Даже несмотря на то, что уже прошел процедуру подтверждения имени.

Но перед глазами стояло лицо Астер — бесчувственное, неживое, с печатью отчаяния. Видеть ее такой я больше не хотел, и судя по ее реакции, она и сама возвращаться в княжество не спешила. Беспокоило меня только то, что, возможно, своими действиями я делаю только хуже. Что втягиваю нас в водоворот событий гораздо более глубокий, чем мог быть…

Впрочем, как бы ни был напряжен, я не чувствовал отчаяния. Я был уверен, что справлюсь со всем. Видимо, потому, что видел некоторые чудеса — как сам вернулся живым спустя десять лет и как одна магистр-алхимик пообещала разобраться с моими проблемами и действительно разобралась.

Это моя удача? Или, может, наоборот, недобрый рок, и в конце меня ждало нечто ужасное?

— Мой принц? — потревожил меня хриплый голос. Городской маг смотрел на меня с вопросом, но молчал, не торопил, послушно ждал, когда я подам знак или сам протяну к нему руку с браслетом.

— Да, закрепляй, — ответил я. Обдумывать больше было нечего. Я все решил еще тогда — во внутреннем дворе Академии, когда поднимал Астер на плечо.

Впрочем, моих мнимых сомнений никто и не видел. В этот раз нас в комнате с артефактом памяти было двое, не то что в прошлый. Признание такого рода всегда происходило при свидетелях, это обязательное условие.

Хотя сама процедура была простой, неприглядной. Фактически я всего лишь коснулся артефакта памяти — крупного темного камня с золотистыми прожилками. Такие минералы находили очень редко в горах у Штормового перевала, еще реже из него получалось сделать артефакт. Но если получалось, то камень служил очень долго. Самый главный артефакт — тот, который я видел прежде в Гнезде, — помнил еще поколение моего прадеда. Камень в Слойге был гораздо меньше и уже шел трещинами, значит, срок жизни артефакта подходил к концу.

Собравшиеся свидетели недоуменно переговаривались, княжич буравил меня взглядом, очень ему хотелось, чтобы я был лжецом. На мгновение и я засомневался, все же я сам изменился из-за огня внутри. Но камень засветился, вспомнил меня. Королевская семья представлена самому главному артефакту памяти, который оставался в Гнезде. Поэтому каждый из нас мог активировать камни поменьше в городах королевства — с целью доказать право распоряжаться городом и его ресурсами, отдать любой приказ или, как я, подтвердить свою личность.

Но удивление собравшихся не шло в сравнение с тем, что было тогда в Академии, стоило моим словам прозвучать. Княжич опешил и вспыхнул от злости, по бледной коже расползлись красные некрасивые пятна. Я его понимал: неприятно, когда некто срывал твои планы.

Фактически без удостоверения личности мои слова не имели веры. Но забавный казус, у моего признания были свидетели — полон двор Академии, а за присвоение королевского имени полагалась слишком суровая кара, чтобы я осмелился соврать. Особенно когда среди свидетелей были представители власти из Слойга и сам Алский княжич. Так что либо я действительно был принцем, либо сумасшедшим самоубийцей. И поскольку на второго я не особо походил, то большинство свидетелей сделали выбор в пользу первой версии.

3. Астер

Я, не оборачиваясь ни на секунду, очень быстро шла через лагерь охотников. Я не сомневалась, что Эгиль шел за мной, хотя ни дыхания, ни шагов не слышала. Все-таки он был хорош — подготовка принцев вряд ли допускала праздность. Прошел школу гвардейцев, а потом какую-нибудь из знаменитых академий, Бардарин или Маэргот — этого я не знала.

Отличную подготовку Эгиля охотники отметили сразу. Ниельс, конечно, чуть скривился, видимо, не думал нанимать больше никого. Но, во-первых, я действительно дала Эгилю рекомендацию. А во-вторых, отказать в найме магу-стихийнику в начале охотничьего сезона имело бы смысл только, если у Ниельса в команде уже двое, таких как Эгиль.

— Я — ее муж, — поставил точку в разговоре Эгиль.

Я хмыкнула, но возражать не стала. А Ниельс удивленно дернул бровями, но пытать Эгиля перестал. К тому же тот согласился не на фиксированную оплату, а на процент от продажи тех тварей, в охоте на которых он будет участвовать.

И вот — почти четыре дня подготовки к охоте на поркурину и забегу по Мирийскому лесу. За это время мы с Эгилем так и не столкнулись нос к носу, чтобы разобраться, что, собственно, происходило с ним и что он от меня прятал. Он сопровождал меня, прислушивался к советам охотников, участвовал в тренировках, заслуженно сносил одобрительные выкрики остальных — и не оставался ни на миг со мной наедине.

Но сейчас он выкрутиться не мог. Я это чувствовала и тащила без веревки туда, где мы можем поговорить.

— Итак, — я влетела в шатер, где ночевала с момента начала охоты. Здесь могли разместиться двое, но Эгиль как и всегда удалился к остальным охотникам. Мол, незачем стеснять молодую жену. Я тогда в очередной раз хмыкнула, ничего не сказала, но запомнила. И вот теперь обернувшись к Эгилю и глядя ему в глаза, я спросила его:

— Так я жена тебе теперь?

— Да, я сожалею, — ответил он. В принципе я не ожидала других слов. Сожалел он! Знал бы, что было альтернативой, то не сказал бы ни слова о сожалении. Я качнула головой, отметая его ответ.

— Значит, я — жена тебе и этого не изменить. Или может, ты считаешь, что я не достойна тебя?

— Что? — ошарашено уставился на меня Эгиль. — Как тебе такое в голову пришло? Астер, это не шутки, я должен тебе, и это не тот долг, который я могу вернуть. После того, что было в Академии и с нами, разве могу я считать тебя чего-нибудь недостойной?

— Тогда, возможно, ты себя считаешь недостойным? — от его ответа зависело многое, я должна была быть уверенной, с кем связала свое будущее. И Эгиль не подвел меня.

— Нет, недостойным я себя не считаю, — он был уверен в своих словах. Нахмурился, конечно, волосы рукой взъерошил, но ни на миг не усомнился.

— С тех пор как исчезли шрамы? — не удержалась я от словесного укуса.

— Нет, с тех пор как одна синеглазка бросилась в огонь, чтобы спасти меня, — вернул мне любезность Эгиль. — Не могу же я считать ее жертву недостойной?

— Верно, — я усмехнулась. — Так зачем жалеешь, что нас поженили?

— Мы не делали этого выбора, — дернул уголком губ он, намечая грустную улыбку.

— Мы не делали его и десять лет назад. Лично я сожалею о том, что свадьба все-таки состоялась. Конечно, не такого будущего я хотела для себя, — сказала я честно, и Эгиль сжал челюсти и отвернулся. Хотелось покачать головой: он не дослушал меня, а уже сделал выводы. — Посмотри на меня. Я недосказала…

— Я все понял, — хмурился он. Но я сгребла его за воротник куртки и дернула на себя.

— Но свадьба состоялась, и мы с тобой совершенно ничего не могли сделать. Ты это понимаешь? — я дождалась кивка и продолжила. — И вот о том, что мужем оказался ты, я не жалею. Возможно, ты хотел себе другой жены. Но когда ею оказалась я, о чем ты думал?

— Что не хочу, чтобы меня заменили другим. Что я знаю тебя и не хочу, чтобы ты перестала быть самой собой, — почти шепотом произнес он. — Что обещал себе, что буду уважать тебя — мою жену.

— Так значит, я все-таки твоя жена, — подвела я итог. Я была довольна, уважение и симпатия — это то, о чем многие и не смели мечтать в договорном браке. О любви и подобных изысках и речи не шло. А я явно выиграла — ко всему прочему Эгиль еще и приятен внешне.

Печально, что сбежать и затеряться не удалось, но все же результат оказался лучше, чем я ожидала. С Эгилем получится, я была уверена: привязать его, договориться с ним, повернуть все на собственное благо и на наше общее благо. И Альнир будет рядом, так что я смогу ей помочь. Оставлять сестру не хотелось. Может, жить с Эгилем получится не так и счастливо, но, по крайней мере, долго — я об этом позабочусь. Возвращаться в княжество у меня желания не было.

— Да, ты моя жена, — окончательно сдался он.

— Тогда не смей отстраняться от собственной супруги, — я дернула край куртки на себя, заставляя наклониться еще ниже. Радужка Эгиля чуть вспыхнула ярко-рыжим цветом, видимо, последствия законченной мной процедуры. Я сделала себе мысленную пометку, что стоит понаблюдать за его состоянием. Эгиль же замер, вглядываясь в мое лицо, и взгляд его был недоуменный и настороженный.

— Что я должен был сделать? — хрипло произнес он. — Я не хотел тебя беспокоить, проблемы… они действительно связаны только со мной. И тебе…

4. Эгиль

Я покачивался в седле и следил за дорогой. Гнать лошадей не было смысла, путь был неблизкий. До заката оказаться в Академии у нас не вышло бы. Выехать удалось только на следующий день. Я мысленно похвалил себя за то, что оставил указания предупредить меня, как только решение по Академии егерей будет готово. Курьер немного поплутал по дорожкам Мирийского леса, но охотники отмечали свой путь и не забирались в глушь, скорее старались вывести добычу ближе к разведанным местам.

Выехать в тот же день было невозможно: Астер должна была выполнить свою работу — разделать тело убитой поркурины. Потом часть охотников останется с лагерем, а часть отправится в Слойг или Риндне продавать добычу. К тому времени, как продавцы вернутся, разведчики уже присмотрят следующую добычу или Ниельс заключит контракт на поимку или уничтожение магических тварей. Охотники никогда не работали бесплатно: или брали контракт на убийство, или охотились за тем, что принесет деньги.

Я не мог сказать, что мне был непонятен такой подход. Всем в отряде так или иначе нужны были средства — кому для семьи, кому для себя. Но вместе с тем от Бальдра я слышал, что многие крестьяне не могли нанять охотников, из-за чего пропадали посевы, а порой и люди получали ранения. Этому краю нужны были егеря. А теперь Академию закрывали…

Неверное решение! И сейчас я не мог ничего противопоставить ему.

Если бы мое положение как принца было более уверенным, если бы я мог выбирать сферу своей ответственности, я бы вывел Академию из дотационных заведений и сам занялся бы ей. Вот только пока у меня не было достаточно средств, которыми я мог сейчас распоряжаться, чтобы возродить это место.

Астер ехала, полуприкрыв глаза, полностью расслабленная и сонная. В принципе, напрягаться ей было незачем, я сам предложил вести ее лошадь, чтобы синеглазка немного отдохнула. Всю ночь горел свет в разложенном по соседству шатре-лаборатории. Когда же над лесом показались первые лучи солнца, Астер вышла наружу, стягивая окровавленные перчатки и потягиваясь во все стороны.

Пара охотников, стоящих на страже, поморщилась неодобрительно, все-таки в народе бытовало мнение, что такая грязная алхимическая работа не для женщин. А я поймал себя на мысли, что я наоборот одобряю. Наверное, потому что эти руки спасали жизни, а может, из-за увлеченной сосредоточенности, которая появлялась на лице Астер, когда она становилась возле лабораторного стола.

И это моя жена.

Я мысленно выругался, но не от того, что меня что-то не устраивало. После нашего с Астер разговора меня даже слишком все устраивало. Ее губы… Дис милосердная, я уже и забыл, какими манящими могли быть женские губы. Смелые, раскованные и очень умелые.

«Слишком умелые», — на мгновение опалило меня ревностью. Но я постарался тут же придушить эти мысли. Иначе буду выглядеть глупо. Астер ведь давно перешагнула порог совершеннолетия. Странно требовать от нее неискушенности или того, чтобы она ждала умершего жениха всю жизнь. Особенно, когда я сам еще недавно вполне спокойно думал о том, что у предназначенной мне невесты уже и дети могли быть.

Да и портить поцелуй не хотелось. Пусть страсти в нем не было, но я не готов был лишиться тепла ее губ, тонкой струны доверия и симпатии, которая росла между нами. Она — моя жена, вот уж странно. К этому факту стоило привыкнуть и как можно быстрее. Потому что поцелуй мне понравился.

Мои руки тянулись обхватить Астер крепче, прижать к себе, но я сдержался. Не хотелось выглядеть несдержанным юнцом, которому улыбнулась симпатичная девчонка. К жене следовало относиться с уважением и заботой.

— Остановимся в поместье? Или дотянем до Мирийки и останемся на ночь там? — я придержал лошадь и поравнялся с Астер. Та встрепенулась, зевнула и минуту или две приходила в себя. Я представил, что так же, возможно, когда-нибудь она будет просыпаться в нашей общей кровати — и пламя впервые за долгое время всколыхнулось внутри меня. Слишком привлекательной была картинка в моем воображении. Даже огонь, который притих и никак себя не проявлял, не удержался!

— Да, я не против, — кивнула Астер. — Немного переоценила свои силы. Или привяжи меня к лошади, тогда я дотяну до Мирийки.

— Значит, поворачиваем в сторону поместья, — решил я. Все-таки запас времени у нас был. Закрытие учебного заведения не такое быстрое дело: сейчас там должны были разбирать библиотеку и классы. Мебель, конечно, оставят в комнатах, но учебные пособия, инструменты, лаборатории и все мелочи, которые могли вынести, вынесут.

Астер снова задремала, а я рассматривал дорогу. Вроде бы не так и часто я проезжал эти края, но внезапно даже запах болота стал казаться родным и близким. Неужели мне настолько не хотелось возвращаться в Гнездо, что я готов считать родными и близкими Мирийские болота? Смешно же!

За лошадьми оставался четкий след копыт в грязи, желтели и зеленели густые травы, жужжали насекомые — звук вызывал в памяти не слишком приятные ассоциации. Но с роем почти что было покончено. В Слойг на днях прибыли несколько телег с глаймерой, и где только ее в таком количестве собрали! Теперь в окрестностях, как мне рассказали в городском управлении, каждый житель получил зелье, которое создали Астер и Лойи. Его немного переделали, но не сильно, поэтому основные почести все-таки достались этим двоим. По этому поводу Астер получила даже какую-то грамоту, наверное, патент.

— Почти приехали, — предупредил я Астер еще через час или даже больше. Дорога стелилась под копытами лошадей так гладко, что я и сам не заметил, как прошло время. Чем ближе мы приближались к болотам, тем сильнее меня мучила моя ложь. Я не сказал о руинах галдрамаров, так же, как и о госпоже Эльсе, и другом альве. Умолчал важные сведения. А ведь альвы — это большая угроза нам всем!

5. Астер

Я проснулась внезапно от непонятного звука: то ли возня, то ли шепот. Что-то меня побеспокоило. Не настолько, чтобы подскочить в полной готовности отражать опасность. Так, легкое беспокойство. Глаза я не открыла, просто более тщательно прислушалась, пытаясь угадать, что же происходило.

Я помнила лишь отрывками, что мы куда-то доехали. И то, что я лежала на кровати, эту мысль подтверждало. Скорее всего, я в том самом поместье, которое Эгиль упоминал. Да-да, он же нес меня по коридорам, и я не волновалась о том, что меня уронят. Эгиль уже доказал свою выносливость во время нашего побега по болотам.

Я довольно улыбнулась в подушку. Все-таки наш разговор имел последствия: Эгиль мог меня разбудить и заставить идти ногами, а выбрал сделать все наоборот. Не стал тревожить, позаботился, чтобы я не проснулась, да и устроил с удобствами. Может, мне и послышалось, но, кажется, он собирался отнести меня в свою комнату.

Даже если моя догадка не совсем верна, изменения были — во взгляде, в более уверенных жестах помощи, будто Эгиль примерял на себя новую роль — мужа. Наблюдать за ним было забавно. Но ему, так же как и мне, нужно было добавить к уже сложившимся отношениям новую грань.

Я со своей стороны уже решила сварить Эгилю в подарок какое-нибудь полезное зелье, заботу проявить — так же принято — и здоровье его поддержать. Нам ведь вместе еще долго быть. И эта мысль — о нашей с Эгилем паре — нравилась мне все больше, пока мы тряслись по дороге в сторону Академии. В статусе жены именно такого второго принца для меня было множество положительных сторон: он явно не станет отказываться от моих услуг как алхимика и позволит мне поддерживать Альнир. Я уже успела понять, что для Эгиля семейные узы важны, особенно те, которые проверены временем и не запятнаны предательствами.

Кровать, кстати, подо мной была не такой и мягкой — упругий матрас, а сверху на мне лежало что-то приятно пушистое вместо гладкой ткани постельного белья. Одеяло из шерсти, скорее всего, причем отличного качества, потому что оно было мягким и не кололо кожу.

Я на секунду даже забыла, из-за чего просыпалась. Все-таки дремота не ушла, меня снова затягивало в сон, на прошедшей охоте я знатно выложилась. Хорошая была охота и заработала я немало, было чем пополнить семейный бюджет. Хотя Эгиль и упоминал, что ему как принцу полагались немалое денежное содержание, я все равно беспокоилась. Знала, что лучше иметь личные средства, чем потом остаться беспомощной и без денег.

— Нет, я сказал!

Я нахмурилась: Эгиль повысил голос, видимо, в беседе ему что-то не понравилось. Сон мгновенно меня покинул, и я резко перевернулась, чтобы увидеть мужа и его собеседника.

— Что здесь происходит? — громко спросила я и теперь наблюдала интересную реакцию. Эгиль стоял на пороге в умывальню и говорил с кем-то внутри нее. Может, работник или слуга? После моего вопроса Эгиль почему-то дернулся, сначала ко мне, потом наоборот, и толкнул своего собеседника от двери.

— И кто там? — я вежливо усмехнулась. Неужели любовница? Вполне могла быть. Все-таки жениться Эгиль не предполагал, раз оказался без имени так далеко от Столицы. У него могли быть отношения. Я предложила со спокойным интересом: — Я могу выйти, чтобы вы выяснили отношения.

Ревновать Эгиля я не имела никакого желания, но знать об интрижках мне нужно было, чтобы потом не слышать шепот за спиной. Да, это поместье далеко от бурной жизни княжества или Гнезда — фамильного замка Эгиля, но когда-нибудь новости дойдут и туда. Например, о том, что второй принц изменяет своей жене, едва сочетавшись с ней браком. Хотя к мужским изменам в Рики Винданна, как я слышала, относились спокойнее. Несправедливо.

— Какие отношения? — непонимающе уставился на меня Эгиль, а потом вдруг закашлялся, подавился воздухом, даже покраснел от удушья. — Никаких отношений! Да и как со мной можно было…

Он обвел пальцем свое лицо. Странно, неужели он всерьез думал, что шрамы так сильно значат, когда женщина выбирает любовника? Смешной! Конечно, были и такие, кому лицо важнее остального, например, туго набитого кошелька. Но если убрать шрамы и состоятельность, то у Эгиля оставалось привлекательное полноценное тело, уж я насмотрелась. И даже потрогала принца изнутри. Странно, что когда-то, только узнав о том, что он жив, я думала, что ради тайн готова сам погрузить свои руки по локоть в его грудную клетку. Ради исследований, конечно. Сбылось.

А если сказать Эгилю правду? Например, что кое-кому из моих знакомых телесная красота была не так важна, как умение доставить женщине удовольствие — умной беседой или умелыми руками… Наверное, он бы удивился еще сильнее!

— Тогда показывай, — я встала с кровати и подошла к Эгилю почти вплотную, не заглядывала в умывальню, ждала, когда он сам все объяснит. Сейчас, наверное, из-за того, что я толком еще не проснулась, мое восприятие окружения было чуть острее, чем обычно. Я втянула носом воздух, неожиданно для себя вычленила запах Эгиля. Он мне нравился, я заметила его в ту первую ночь, как осталась у него ночевать и неожиданно для себя заснула. Он все еще пах для меня жаром, ощущение горячего тепла манило, предлагало прикоснуться к видимой в расстегнутом вороте рубахе коже. Я качнулась будто завороженная вперед, подняла взгляд выше, столкнулась с взглядом Эгиля — внимательным и слегка удивленным, ожидающим.

Альвы меня побери! Я будто ребенок, которому дали новую игрушку, пусть эта игрушка теперь мой муж, но мне все равно до боли хотелось быстрее рассмотреть подарок, тронуть его или даже применить по назначению. Мысленно рассмеявшись, я сделала крошечный шаг назад. Отметила не без удовольствия, что Эгиль дернулся в мою сторону.

6. Эгиль

Академия встретила нас непривычной тишиной. Опустели классы, ушли работники и курсанты, не горел свет в многочисленных небольших окнах. Не видно было дымков от самокруток, не слышно ржания лошадей и гогота подростков. Я знал, что внутри крепости какое-то время еще будет базироваться отряд охотников при поддержке гвардейцев: они дочищали от насекомых и фроскуров округу. Но всех, кто имел отношение к Академии егерей, попросили покинуть эти древние стены.

Стоило нам въехать и спешиться, как молодой гвардеец тут же подал флягу с зельем из глаймеры. Сейчас оно было везде, пили настой много и обильно. Даже те, кому он был не нужен. Лучше выпить эту гадость, чем потом страдать. Неизвестность пугала, ведь те, кто был заражен, ничего подозрительного не чувствовали, пока рой не собирался покинуть тело. Поэтому настой, так или иначе, я тоже пил по нескольку раз каждый день.

Была еще одна выгода от раскрытия моего имени. Стоило мне заикнуться, что нужна глаймера, как буквально за считанные дни в Слойг, а потом и в Мирийку привезли огромные тюки с травой. Принц сказал «нужно», остальные поверили и ответили «уже несем». Иначе в Академии все закончилось бы не так спокойно. Пока гран Дари доказал бы, что происходит, пока рецепт зелья Астер проверили бы другие алхимики… С моим именем все происходило быстро и одновременно.

— Я в лабораторию, — поставила меня в известность Астер. Она, не глядя, бросила поводья подошедшему гвардейцу и направилась к левому корпусу.

Я не стал ее останавливать, просто кивнул, что слышал ее. Мы здесь будем день или два, так что надо все дела заканчивать быстро. Сам же я направился в кабинет директора, узнать последние новости и забрать свой договор. Еще попадет бумага в чужие руки… А незачем кому-то знать, каким именем я хотел называться. Не то, чтобы это мне чем-то грозило, просто было неприятно, что например мой «правильный» старший брат будет изучать этот период моей жизни.

Возле калитки, где договорился встретиться с альвом, я задержался на минуту, не больше. Время встречи еще не пришло, оставалась еще половина светового дня. Я не представлял, как доберется альв до Академии и сделает это вовремя и пешком. Мне было все равно. Не нравилось мне, что Астер так легко согласилась на предложение этого альва. Обманет! Даже если сначала и расскажет обо мне — не факт, что правду, — то потом обманет.

Я чуял, что альв не просто все это затеял. Возможно, выпив крови, он станет опаснее и сильнее. Не лучше ли уничтожить его, пока он не вернул свои силы? Очень уж хотелось мне за любой намек на предательство проткнуть его мечом и вывернуть наизнанку. Да, скорее всего, именно этот альв помог мне найти Астер. Но рисковать ее жизнью ради того, чьи соплеменники жгли Фрелси и другие города? Я еще не сошел с ума настолько.

Я чтил договоренности и знал, что буду ждать у калитки, когда придет время. Но если альв опоздает — хоть бы он опоздал, я спокойно повернусь спиной и не пошевелю и пальцем, пока он будет скрестись в дверь.

В кабинете директора стоял запах алкоголя. Здесь протирали не только телесные раны, но и внутренние — сердечные. Я медленно осмотрелся: некогда аккуратный кабинет сейчас не выглядел таковым. После ухода Фаннара здесь было некому убирать. Да и был ли смысл, когда окружающие люди и ты сам находились на грани смерти?

— А, принц, — гран Дари появился из соседнего кабинета, там раньше была секретарская. Выглядел он паршиво, не так, как это было, когда мы обнаружили заражение насекомыми. Это паршиво было иного толка. Невозможно оставаться невозмутимым, когда вся твоя жизнь рассыпалась в одночасье. Я понимал его.

— Куда теперь? — спросил я, кивком указывая на свитки в руках директора… точнее бывшего директора Академии егерей.

— А кто его знает?! — с грустной усмешкой сказал он. — Столько лет на эти руины убил. Мне же Академия досталась, когда ее в прошлый раз хотели закрыть. После набега альвов тут разве что стены остались, только ни персонала толкового, ни курсантов… Прошлый директор всех повел в бой. Тех, кто хотел, хоть это его извиняет!

— Думаете, не стоило? Они же защищали свои земли!

— Сами подумайте, что могли егеря сделать, чем помочь, если против альвов и так вышли обученные гвардейцы-маги, да и помощь алскерцев подходила. Нужно было остановиться в лесах. Защищать беженцев от животных и магических тварей, — скривился гран Дари. — А не рваться в бой, чтобы сдохнуть от первого же удара. Ты знал, что многие мирные жители просто не дождались помощи? Они не от рук альвов погибли, а не смогли защититься в Мирийских лесах…

— Не знал, — удивленно посмотрел я на гран Дари.

— Я поэтому и решился восстановить Академию.

— У вас кто-то…

— Нет, мою семью беда обошла стороной. Сам я не женат, но младшая сестра с мужем и детьми… Да, все живы и здоровы, внучка первая родилась, — с мягкой улыбкой ответил он, а потом вздохнул. — Теперь-то можно и в гости съездить.

— Теперь есть возможность.

— Если поеду, то назад не вернусь, — гран Дари положил руку на стол и выстучал нетерпеливую мелодию. — Путь неблизкий… Я так и думал, найду преемника, выйду в отставку и уеду. Но не так… У меня есть силы работать…

— Может, другие школы? — предложил я.

— Возраст не тот, директором точно никто не поставит, а преподавателем… Да, можно было бы. Вот только привык я на этих болотах. Первый год, помню, жаловался на запах, на влажность, — усмехнулся он. — А потом так привык…

7. Астер

Лаборатория встретила меня тишиной и неприятным запахом заброшенности. Отсутствовала я здесь всего-то несколько недель, но, видимо, этого времени хватило. Наверное, во всем виновата влажность и запах болота, последний перебивал остальные запахи — зелий, глаймеры, чадящей горелки и, конечно же, крови. Никто не мыл пол с того момента, как я покинула Академию, да и лабораторный стол до сих пор стоял в кровавых разводах.

Зачем что-то чистить? Уже тогда — несколько недель назад — было понятно, что занятий не будет. Академии тоже больше не было, и сейчас без курсантов, преподавателей и работников стены крепости были просто стенами, комнаты — всего лишь комнатами, а не лекционными, и корпуса пора было перестать разделять на преподавательский и курсантский.

В кюветах все так же лежали скальпели, один из них валялся на полу. Да, я помнила, как выпустила его из пальцев. Лойи не поднял, а потом стало не до мелочей. Теперь же я не была уверена, что инструмент все еще подходил для работы. Но, чтобы проверить, нужно залить все очистителем. Да, стоило начать с уборки. Все-таки забирать с собой мусор, испорченные зелья и ингредиенты было идиотизмом.

Я монотонно возилась с пузырьками и склянками, переставляла их на протертую средством поверхность стола, и скоро лаборатория немного ожила. На стеклянных и металлических поверхностях мерцали блики. Огонек горелки извивался от случайного сквозняка: я так и не закрыла дверь лаборатории. Увы, иначе я бы задохнулась. В охладительном шкафу нельзя вечно хранить туши тварей. Теперь амулет холода разрядился, и открывать дверцу шкафа без маски и перчаток было неприятно и даже опасно. Даже из-за закрытой дверцы чувствовалась вонь.

Странно, что раньше тишина меня не раздражала. Я же жила в самой крайней башне, на приемы не ходила, в столовой со всеми не ела. И даже в Академии старалась уделить себе хотя бы час времени на молчание и тишину. А теперь, закончив с частью работы, я осталась в одиночестве и неприятно поежилась. Очень хотелось, чтобы рядом или хотя бы в соседней комнате кто-то был — ходил, издавал звуки, возможно, со мной разговаривал.

И что со мной не так?

Странное ощущение неполноценности, будто я одинока и заброшена, меня испугало — немного, ровно настолько, чтобы начать думать. Связаны ли мои новые предпочтения с произошедшими событиями? Все-таки я и с альвом сражалась, и крови много потеряла, и вообще пережила немало сложностей. Возможно, теперь я ассоциировала одиночество с невозможностью защитить свою жизнь?

Вопросы без ответов…

Но сейчас волнение было несвоевременным. Я быстро взяла себя в руки и вышла из лаборатории. Где-то рядом должен быть хотя бы Эгиль. Но ноги сами принесли меня к кабинету лекаря.

Я не ожидала, что помещение будет открыто. И тем более удивил меня свет, горящий в комнате. Свечи не коптили, создавали ровный круг света и показали мне растерянного, будто постаревшего Лойи. Он сидел на стуле рядом со своим лабораторным столом, вцепившись себе в волосы, а рядом — на кровати — играла в тряпичные куклы Агда. Она изменилась и немало. Серые струпья с ее лица почти что исчезли, цвет лица стал более живым, а худоба перестала быть настолько неестественной — округлились немного плечи, одежда перестала висеть на ней. То есть токсины постепенно выводились или нейтрализовались глаймерой.

Я невесело улыбнулась. Агда была очень похожей на своего отца — темные глаза, непослушные, жесткие волосы, слегка закручивающиеся крупными кольцами и испуганное выражение глаз, такое же было у Фаннара перед смертью. И что теперь будет с ребенком? Никому не было дела до нее. Не в Академии оставлять уж точно! Но я не знала, как поступали в поселениях Рики Винданна с такими детьми. В княжестве их собирали в приютах, а потом отдавали в школы — научиться работать руками и оплатить в течение двух лет потраченные княжеством деньги на содержание сироты в приюте. Суммы были подъемными, но все равно большими. Некоторым приходилось отрабатывать не два и не пять лет, а десятилетиями.

— Привет, — махнула я рукой. Агда с улыбкой повернулась в мою сторону. Соскучилась по компании, ведь раньше рядом всегда был отец и курсанты. Мелкую девчушку холили и лелеяли. Я сама видела, как то и дело к ней бегали курсанты. А если кому она не и нравилась, все равно жестоких шуточек с ней не шутили. Болезненная же!

— Здравствуйте, Астер. Не ожидал, — выдохнул Лойи. Он не смотрел на меня, продолжил тереть лицо — опухшее, вряд ли от слез, скорее от недосыпа.

— Скорее я не ожидала, — ответила я. — Думала, ты уже на полпути к какой-нибудь лечебнице.

— Как бы ни так, — скривился он. — У меня испытательный срок. Был. Как у вас. Поменять место практики не могу. Нужно сначала вернуться в Ренгальдор и ждать милости — возможно, меня отправят еще куда. Семья дала мне только один шанс.

— Ты с ним справился! — я была уверена в своих словах, может, Лойи не лекарь в том смысле, который хотят видеть другие, но он внимательный и щепетильный. Пока, конечно, не готов к самостоятельной работе, но все можно было исправить. Главное место и желание.

— Моего слова им будет недостаточно, — хмыкнул он.

— Что ты дальше планируешь?

— Если вернусь в семейное лоно, то оттуда вряд ли дадут уйти. Чтобы не позорил. Агду жалко. Ей нужна пусть и не семья, но родные люди. В приют ее отдавать не хотелось бы. Родственников Фаннара я не нашел. Перерыл все его бумаги, но увы…

— Возьми с собой? — предложила я. — Ребенку нужен воспитатель.

8. Эгиль

Альв скулил и корчился на земле. К его страданиям я относился прохладно, потому что в любой момент перед глазами могли возникнуть картины горевшего Фрелси. А с врагами нельзя быть мягким, так меня учили отец, школа гвардейцев, да и сама жизнь. Я медленно вытащил меч из ножен, демонстративно, так, чтобы альв понимал, что никто не пойдет ему на уступки.

Отпустить я его тоже не мог. Вдруг не сегодня, так завтра это чудовище примется за обычных людей, пусть он и говорил что-то о запретах. Через год или десять эти запреты вряд ли будут иметь значение. Альв сорвется — и виновным буду я. Люди даже не в крайней степени отчаяния были способны на ужасные вещи, а что говорить о тех, кем пугали детей.

— Нельзя его в таком виде пускать внутрь, — сказала Астер.

Альв выглядел еще хуже, чем тогда в усадьбе. Более звериная морда, вытянутые конечности, не совсем та форма, в которой я его встретил в первый раз, но ухудшение состоянии налицо.

Астер была права, такого заметят, слишком уж он выделялся.

Я нахмурился, но кивнул. Снаружи не было безопасно, но внутри сейчас слишком много глаз. Когда я делал предложение альву, то не думал, что людей осталось так много. Для того чтобы попасть внутрь Академии незаметно, стоило подождать еще хотя бы час, а лучше пару часов, чтобы ночь стала темнее.

— Давай здесь, — распорядилась Астер.

— Нет, опасно, — тут я не удержался, настоял на своем. Мало ли, кто еще скрывается в тени деревьев? Не лучшее положение, чтобы рисковать ее здоровьем.

— Так я много и не дам, столько, чтобы на вид «это» стало приятнее, — она ткнула пальцем в альва. Она, видимо, сделала ставку на то, что альвы быстро меняются. — Никаких зубов на шее, я сама все подготовлю. Ты только этого держи.

— Хорошо, согласен, — я кивнул и двинулся к альву. Меч пришлось вложить обратно в ножны и отдать Астер, но даже без него я с альвом справиться мог. Особенно когда на пальцах заблестели искры. Заклинание рассыпалось по земле в стороне от жертвы, но моей целью было всего лишь показать, что я не слаб и не безоружен.

— Ломай его, — скомандовала Астер. Подчиниться этим словам было проще простого, они были полностью созвучны с моими мыслями. Загнать альва к стене, а потом вынудить лечь на живот и раскинуть руки, чтобы я мог перевязать тонкие запястья, стянуть их ему за спиной так, чтобы альв стал неопасен. Он дергался и тихонько подвывал — так не нравилась поза, так откровенно беззащитным он стал. Я сел ему на спину и схватил его за волосы, чуть повернув голову в сторону, так чтобы Астер могла дать альву крови.

— Смотри, сбросит, — предупредила меня она. Я кивнул и сильнее сжал коленями тело под собой. Меня опалило ненавидящим взглядом. Вот только этот взгляд меня не беспокоил, обиды и печали альвов меня не касались.

— Тогда быстрее, чтобы не сбросил, — посоветовал я с усмешкой. Но потом вспомнил, что кровь нужно еще добыть, и поспешно спросил: — Давай я тебе помогу?..

— Чем? Пырнуть меня ножом? — фыркнула Астер. Она уже вытащила мой меч из ножен — не до конца, так, чтобы можно было приложить к запястью. К левому, потому что Астер — правша, это я помнил. Она бы никогда не повредила основную руку, если была такая возможность.

Порез темным росчерком прошел чуть наискось запястья. Астер зашипела, пережидая боль, а потом наклонилась быстрее к альву. Тратить капли крови впустую было глупо. Альв сначала будто не понял, что попало ему на губы, но потом он дернулся за запястьем вверх. Его выгнуло, так что меня едва не сбросило с его спины. Астер укоризненно на меня глянула, мол, держи крепче, я же предупреждала. Но вокруг было уже достаточно темно, чтобы я сделал вид, что не понял ее взгляда.

Прошло меньше минуты — и Астер перетянула запястье куском бинта, оказывается, она и к такому подготовилась. Я помог перевязать и, наконец, встал на ноги. Быстро отпрыгнул, мало ли что придет в голову альву. Но тот валялся лицом вниз и не подавал никаких признаков жизни.

— Переверни его, — предложила Астер.

Я не давал ей подходить к альву ближе, отодвинул к калитке, чтобы она если что могла сбежать. Мы не знали полных возможностей таких тварей, как та, что лежала сейчас перед нами. Вдруг он сейчас схватит Астер и скроется с ней в лесу? Защитить себя она могла, но не от того, кому даже отряд магов-гвардейцев ничего не сделал бы.

Я упер в бок альва конец ножен и толкнул его. Он застонал, но тело было неожиданно легким, поэтому перевернулось. Альв действительно менялся, хотя по закапанному кровью лицу сказать пока было что-то сложно. Но сжимающиеся пальцы на руках стали походить на человеческие, а когти сменились ногтями — заостренными, но все же.

— Ма-ало, — простонал альв.

— Пока хватит, — ответил я и приказал. — Вставай. Все остальные разговоры внутри Академии.

— Ака-де-мии? — не понял он и повернул лицо в мою сторону. В полумраке я все-таки смог различить бледные черты — почти что идеальные, хотя что-то звериное в них осталось, то ли острый нос и подбородок, то ли чуть вытянутые к вискам глаза.

В ответ я махнул рукой за свою спину. Астер и вовсе не стала нас дожидаться, открыла калитку и зашла внутрь.

— Я проверю дорогу, — раздался ее голос.

Я хмыкнул и едва сдержал улыбку — не усмешку, а именно что улыбку. Астер не переставала меня удивлять. Мы знали друг друга не много времени, но ей порой не нужно было ничего у меня спрашивать или узнавать, чтобы сделать то, что я бы попросил в следующий же миг. Мне тоже нужно было узнать о ней больше, потому что я хотел бы понимать свою жену без слов. Это как минимум удобно в столкновении. Не верилось мне, что дальнейшее наше будущее будет мирным и тихим.