Непокорная госпожа. Попала в тело валькирии

Глава 1. Совсем не кино...

Я стояла перед камерой в полной готовности. Кожаный доспех, накладной шрам на скуле, меч на широком ремне. Прядь светлых волос выбилась из туго заплетённой косы.

Рядом суетились гримёры, ассистенты, оператор проверял свет. Солнце било в глаза, где-то неподалёку уже шумела волна — натянутая надувная морская гладь, которую должны были дорисовать в пост-продакшене.

— Камера, мотор! — крикнул кто-то, и я шагнула вперёд, сжимая в пальцах рукоять меча.

Но в тот же самый миг пространство вокруг дрогнуло. Я почувствовала странное головокружение, подо мной качнулась земля. В ушах зазвенело, а перед глазами всё поплыло. Я пошатнулась и едва не упала.

Послышались крики, паника, шум.

— Всё нормально, я в порядке, — попыталась выговорить я, но губы не слушались, в голове дико гудело.

Я тряхнула ею, крепко зажмурилась и с усилием разлепила веки.

Застыла.

Передо мной толпа, но совсем не та, что стояла ранее. Сплошь высокие мужчины с серьёзными лицами, все как один светловолосые, бородатые, в длинных шерстяных одеждах и с топорами в руках. Некоторые носили кожаные повязки на головах. Женщины тоже — сильные, статные, в длинных льняных платьях, поверх которых были надеты кольчуги и меха.

Странно. Я не знаю ни одного лица, эти актёры мне явно не знакомы. И где, — спрашивается, — пиратская палуба? Где камеры? Где режиссёр, в конце концов?

Небо, ещё минуту назад ясное, затянулось свинцовыми тучами, и в этом мрачном освещении некоторые из людей показались вылепленными из камня. Жуть!

Огляделась в полном непонимании. У меня в руках — тяжеленный меч, а у моих ног — человек. Это был мужчина непонятного возраста, стоящий на коленях с низко опущенной головой. Спутанные тёмные волосы падали ему на грудь. Лицо оказалось залито кровью. Рубаха настолько порвана, что её считай нет. На теле — очень натуральные синяки, ссадины и порезы. Руки связаны за спиной грубой верёвкой.

Мне даже захотелось шагнуть поближе, чтобы рассмотреть столь идеальный грим, но вовремя остановилась. Скорее всего, сейчас идёт съёмка.

— Убей его, — проревел кто-то, и толпа подхватила этот крик.

Я резко подняла глаза, и из толпы вышел огромный мужчина с львиной гривой волос и густой бородой. Он был ростом с шкаф. Голос у него прозвучал весьма угрожающе, а лицо выглядело свирепым и требовательным. Стало не по себе. Как же хорошо играет!

— Э-м-м! — только и смогла вымолвить я.

Стоп. Я же не знаю сценария, сцена совершенно не моя… и что за странный провал в памяти, не пойму?

Меч тяжело оттягивал руку. Он казался настоящим — настолько был холодным и тяжёлым. Рукоять серебристая, поблёскивающая на свету.

Огляделась, надеясь увидеть камеру, съёмочную группу и режиссёра, но вместо этого наблюдала только молчаливую толпу.

— Ладно, может быть, так нужно для фильма… не знаю.

Подняла меч. В толпе раздался гул голосов, после чего всё стихло. Женщины затаили дыхание, мужчины напряглись.

Решив до конца отыграть свою роль, я взмахнула мечом и сильным размашистым движением опустила оружие вниз, но, конечно же, пленника не ударила. Чтобы было правдоподобно, добавила внушительный крик.

В эту сцену я вложила весь драматизм, на который была способна. Когда лезвие просвистело рядом с головой пленника и не причинило вреда, толпа замерла. Но ни крика "Снято", ни аплодисментов не последовало.

Недоуменно огляделась.

Кто-то из актёров шагнул вперёд с недовольством на лице.

— Она его не ударила.

— Вальда, почему? — прокричала одна из женщин.

Из строя отделился старик — высокий, немного сгорбленный, с посохом в руке. Длинная борода была заплетена в тонкие косички, а ярко-голубые глаза смотрели пронизывающе.

— Вальда приняла решение, — проговорил он громко. — Она пощадила его. Поэтому мы тоже принимаем подобный исход.

— Он враг! — послышалась возмущённая реплика.

— Он убил наших людей! — запричитали женщины.

— Хватит! — глухо бросил старик. — Мы не нарушим традиции наших предков.

Он повернулся ко мне и склонил голову с уважением.

— Госпожа, ваше слово определяет судьбу этого врага, и мы принимаем его.

Взмахнул рукой, и двое мужчин подхватили пленника под руки и потащили прочь. Он не сопротивлялся, только поднял голову, и я поняла, что он довольно-таки молод.

Взгляд, горячий и жгучий, пронзил меня насквозь…

***

Я шла, спотыкаясь и таща за собой тяжёлый меч. Бросать реквизит было бы глупо. Кто знает, сколько он стоит? Да и держать что-то в руках, пусть даже эту тяжёлую железяку, было как-то спокойнее.

Впереди маячил дом. В окнах мерцал тёплый свет. Я огляделась. Камер всё ещё не было. Ни кранов, ни софитов, ни проводов, ни суетливых людей в наушниках.

— Может, режиссёр там? — пробормотала я и, перешагнув через разбитый порог, вошла вовнутрь.

Дом оказался каменным, с толстыми стенами и низким потолком. Внутри пахло копчёным мясом, травами и дымом. На стенах висели шкуры, в углу потрескивал очаг. Всё было довольно-таки уютно и пугающе… натурально.

Сзади послышался тихий скрип. Я обернулась и уставилась на вошедшего. Это был мужчина. Просто великан. Метра два ростом, не меньше. Худощавый, но с таким крепким телосложением, что под кожаной одеждой перекатывались мышцы.

Светлые густые волосы были волнистыми и спадали на плечи, а борода выглядела крайне аккуратно подстриженной. Портил вид уродливый шрам на щеке от глаза до подбородка. Глаза ярко-синие, ледяные и неожиданно пылающие яростью. На вид мужчине было лет тридцать пять, может быть, чуть больше.

"Мы продолжаем сниматься? — подумалось мне. — Странно, но лучше, конечно, отыграть свою роль до конца на всякий случай…"

— Вальда! — прогремел густой бас. — Как ты посмела сохранить хоругу жизнь?

Я моргнула. Хоруг — это что? Ладно, надо импровизировать.

— На то воля богов! — бросила я, задрав подбородок и стараясь не выдать, как бешено колотится сердце. Надеюсь, это прокатит.

Глава 2. Где я???

Я сидела на скамье, потирая горло. Оно всё ещё саднило от грубых чужих рук. Подняла взгляд и уставилась на пламя очага. Оно потрескивало, испуская аромат смолы и копчёного мяса. Вздохнула поглубже.

Это не съёмки. Всё, что происходит, — не сцены, не декорации, не роль, а реальность. Это было очевидно. Тогда что? Где я оказалась?

Работая в кино, я была буквально пропитана фэнтезийными историями о перемещении в другие миры. Это очень популярная тема, и кому, как не мне, знать ее вдоль и поперек? Но не может же подобное произойти в реальности? Или же может? Что-то внутри подсказывало: это правда. Я действительно попала в какой-то совершенно другой мир. И назад пути нет... пока.

Шок перешёл в леденящий страх. Тот подступил к горлу и заставил сердце безумно колотиться в груди. Но следом, как всегда, пришла совершенно другая эмоция — решимость. Сильная, почти отчаянная. Это была моя типичная реакция на опасность. Сперва я трясусь до ужаса, а потом неожиданно беру себя в руки с намерением бороться до конца.

Я не из тех, кто сдаётся. Ни на съёмочной площадке, ни в жизни. Даже если эта жизнь занесла меня в такие дебри…

Прежде чем паниковать, нужно разобраться!

Я медленно поднялась на ноги и снова взглянула на меч, лежащий рядом. Он действительно настоящий. Холодный, острый и страшно тяжёлый. Намного тяжелее, чем любой реквизит, с которым мне доводилось работать. Наклонилась, подняла его и с неожиданной лёгкостью всунула в ножны, которые, оказывается, уже болтались на поясе.

В этот момент я взглянула на свои руки — и замерла. Шрамы. Они были везде. Тонкие, кривые, свежие и застарелые. У меня никогда не было столько шрамов. И ни один из гримёров не делал мне настолько реалистичный грим. Я провела пальцами по коже, пытаясь их стереть, но ничего не вышло. Они настоящие. Дыхание сбилось.

Но этого же не может быть. Правда?

Я начала ощупывать себя, ища подтверждения безумной догадки. Блин! Фигура тоже другая. Более плотная, сильная. Мышцы под кожей перекатываются при каждом движении.

О Боже, это не моё тело!

Паника подступила к горлу во второй раз, но я заставила себя не заорать. Руки подрагивали, когда я коснулась волос. Волосы были очень длинными, наверное, по пояс. Густые, волнистые, светлые. Я, конечно, тоже натуральная блондинка, но никогда не отращивала настолько огромную гриву. Она ощущалась тяжёлой.

Но, что было странно, я не чувствовала себя в чужом теле. Я ощущала себя собой.

Может, просто сплю? Да, Боже, пусть это будет обычным сном. Глубоким реалистичным кошмаром, в котором просто нужно некоторое время выжить. Но что-то подсказывало мне, что лучше на это не надеяться.

На улице уже стемнело. Я вышла на порог и остановилась. Мягкий, почти серебристый свет луны осветил грязный двор. Островки сухой травы были перемешаны с остатками сена. Чуть в стороне виднелись сваленные в кучу обломки каких-то деревянных изделий и разбитой керамики. Обглоданный свиной грящ валялся прямо под ногами. Возле стены справа — деревянное корыто, от которого несло запахом старого молока.

Пройдя чуть дальше, я оторопела: передо мной раскинулся небольшой посёлок. Одинаковые каменные дома — низкие, с толстыми стенами, покрытые соломой — выглядели крайне неопрятно. Дым из труб стелился по тёмному небу. Где-то издалека послышался лай собак.

А чуть дальше начинался лес. Чёрный, густой — его тень нависала над посёлком, словно угроза. Приглядевшись, я даже заметила очертания гор. Огромных, чёрных, мрачных.

Стало не по себе.

Что это за дикая планета? И что мне теперь со всем этим делать?

Вдохнула поглубже.

— Ладно, Валя, не паникуй, — прошептала я.

Из-за угла долетели голоса. Негромкие, но отчётливые и весёлые. Мужские.

Недолго думая, двинулась в ту сторону. Обратила внимание, что движения у меня были очень мягкими и бесшумными. Как будто это тело привыкло двигаться в темноте, скрывая своё присутствие. Очень интересно. Всегда мечтала достичь такой физической формы.

Миновала несколько домов. В окнах половины из них тоскливо теплился свет, как от свечей или масляных ламп. Ну, конечно, откуда здесь электричество?

Наконец я свернула за угол и оказалась перед хибарой. Она выглядела хуже остальных построек. Деревянные стены, какие-то облезлые и драные, наглухо заколоченные окна, кривые, покосившиеся двери.

У этих дверей стояли двое мужчин — настоящие бугаи в кожаных доспехах и с тяжёлыми топорами на поясах. Они шутили и смеялись.

Я остановилась в паре шагов от них и кашлянула.

Воцарилась мгновенная тишина. Мужчины резко выпрямились и вытянулись по стойке смирно, будто я была не девушкой, а генералом на утреннем обходе.

Моргнула. Удивление быстро сменилось пониманием. Точно, меня здесь называли госпожой Вальдой. Я, конечно, вообще не госпожа и уж тем более не Вальда. Я — Валя. Валентина Михайловна Медведева. Простой дублёр, двадцати семи лет от роду. Привыкла к площадкам, каскадёрским приёмам и дешёвому кофе из термоса. А здесь я кто-то посерьёзнее буду.

Тоже выпрямилась, как учили на тренингах по актёрскому мастерству, добавила в себе величия и подошла ближе.

— Что там за этой дверью? — спросила ровно, с ярким оттенком высокомерия, который мне пришлось вырабатывать с детства, чтобы отвадить от себя наглых соседских мальчишек.

Один из охранников с лицом, похожим на бронзовое изваяние, отчеканил:

— Здесь хоруг, госпожа. Мы сторожим его, чтобы не убежал.

Ужас! Что за слово такое?

— Понятно, — пробормотала я, немного растерявшись.

Итак, у меня здесь есть власть. И это, в общем-то, приятно. После того, как тот бугай двухметровый прижал меня к стене, я подзабыла об этой своей новой особенности. Но сейчас вспомнила. И осознала некие привилегии, связанные с этим.

Спина выровнялась сама собой, голос стал твёрже. Но как бы спросить об этом хоруге так, чтобы никто не догадался, что я ни черта не понимаю? Нет, у этих спрашивать никак нельзя. Если и узнавать что-то, то, может, спросить у него самого?

Глава 3. Разговор и противостояние...

Задав этот вопрос, пленник продолжал смотреть на меня так, будто хотел испепелить на месте. Нет, не просто испепелить — он словно видел во мне мерзость и заразу, необходимую для уничтожения.

К своему огромному удивлению, я не испытывала больше ни малейшего страха. Наоборот, мне стало невероятно легко и спокойно, будто всё стало на свои места. Я отдалась этому ощущению силы и могущества. Мне даже показалось, что я на мгновение стала той самой воительницей, которая жила в этом мире. Будто наши души слились в одну, но я так и не заметила между нами разницы. Словно весь опыт её жизни вдруг перетёк ко мне. И я теперь смотрела на этого человека с высоты её жизни.

— Не хочешь ли рассказать, великая провидица, почему я ещё дышу? — голос пленника вывел меня из прострации и прозвучал так же противно, как скрежет по металлу. — Ведь по всем законам племени ты должна была меня убить. Ты даже потеряла авторитет в глазах собственных людей из-за этого странного поступка. Поэтому меня ужасно мучает любопытство…

Я опустила взгляд на его связанные руки, на лохмотья рубахи, на грязную солому под телом. Потом медленно возвратилась к его лицу. Мужчина взгляда своего не отвёл. Молодец! Воинственность так и прёт…

— Ты не представляешь, как много существует причин, по которым я решила тебя пощадить, — ответила холодно, совершенно импровизируя. — Возможно, меня заинтересовал твой метод боя. А может быть, чисто теоретически, мне приснились вещие сны. Я же ведь провидица, — рассмеялась.

— Сны, сны... — передразнил пленник. — Всегда ли Вальда настолько глупа, что опирается на сны?

Я приподняла одну бровь.

— Я понимаю, что делаю! - ух, как у меня хорошо получается играть. - Этого не понимаешь только ты. И тебе понимать совершенно не обязательно…

Мужчина хмыкнул и качнул головой, отплёвываясь от волос, которые липли к губам.

— Очень удобно, госпожа, спрятаться за туманными словами. Ещё скажи, что слишком благородна, чтобы пачкать свои ручки? — в его голосе сквозил очевидный сарказм. Уж благородной он меня точно не считал.

— Возможно, — ответила я с торжествующей улыбкой. — А возможно, это просто моя женская прихоть. Не более того. Живи… пока.

Он замолчал. Лицо осталось насмешливым, но в глубине глаз что-то явно поменялось. Он притаился, как зверь перед прыжком.

— Что же ты собираешься со мной делать? — спросил он и задержал дыхание.

Думал, что я не замечу. Но я заметила. Нервный, затаённый страх, умело спрятанный под маской равнодушия, был очевиден. Я едва сдержала улыбку.

— Я ещё думаю об этом, — сказала приглушенно, смакуя каждое слово. — Есть варианты. Можно использовать тебя как источник информации. Можно продать. Можно благородно отпустить. А можно взять в личные слуги, представляешь? Ты бы мыл мне сапоги…

Последние слова прозвучали мечтательно.

В тот же миг лицо мужчины наконец-то показало своё истинное состояние. Ненависть в глазах вспыхнула ярче обычного.

— Я буду мыть твои сапоги только для того, чтобы потом тебя ими и пришибить, — прорычал он.

Я рассмеялась. Неожиданно даже для самой себя. Чисто и искренне. Почему-то всё это казалось мне дико забавным. Хотя что тут забавного-то? Мы говорим о моей смерти! Этот человек жаждет крови, а мне как-то всё равно.

Чудеса…

— О, ты не понимаешь, сколько народу мечтало бы быть на твоём месте, — сказала я, делая шаг ближе. — Ты хотя бы жив. Большинство тех, кто осмеливался поднять руку на Вальду, уже давно удобряют землю.

Я произнесла это буквально на автомате и только потом задумалась — о чём я? Откуда я это знаю? В голове что-то шевельнулось, какие-то туманные воспоминания, которые определённо не были моими.

— Ну тогда я почти польщён, — голос пленника стал саркастично-вкрадчивым. — Но неужели тебе не противно тратить силы на грязного, вонючего пленника? Это слишком на тебя не похоже.

Я снова посмотрела ему в глаза. Не даром говорят, что глаза — зеркало души. В самой глубине я разглядела… обиду? Нет. Усталость. Дикую, невероятную усталость, которую он тщательно пытался скрыть.

— Может быть, я люблю грязь? — бросила я, усмехнулась и прищурилась. — В конце концов, я и сама из неё.

Что я несу? Но остро чувствую: именно так ответила бы настоящая Вальда.

— Правда? — губы пленника изогнулись в пренебрежительной усмешке. — А я подумал, что ты из породы тех, кто родился с золотым хлыстом в руках и считает, что все остальные должны кланяться при каждом слове.

— Ты слишком много думаешь, — бросила я.

— А ты, наверное, слишком мало, — ответил он и сплюнул на пол.

Я почувствовала, как внутри начинает подниматься раздражение. Неожиданно горячее и сильное. Я — обычно довольно сдержанный человек, а тут вдруг эта вспышка. Неужели действительно осталась какая-то связь с той Вальдой, которая жила в этом теле? Она раздражалась. Она прекрасно видела, что он цепляется за каждое слово, чтобы спровоцировать её.

Интересно, что бы она ответила на последнюю фразу? Я постаралась это представить — и тут же произнесла:

— Ты играешь с огнём. Не забывай, с какой стороны решётки ты сейчас находишься…

Пленник неожиданно подался вперёд, словно собираясь прыгнуть на меня.

— А ты не забывай, — процедил он, — что даже собака на цепи иногда может откусить хозяину руку.

Чувствуя, что терпение у Вальды внутри меня заканчивается, я резко развернулась на каблуках. Сердце стучало слишком громко. Этот парень вдруг показался мне бессовестным мерзавцем.

Сделала шаг, другой — а потом замерла. Мне вдруг стало всё ясно. Стало понятно, зачем он сейчас устроил это словоблудие. Он ждал. Надеялся. Хотел, чтобы я разгневалась и избавила его от жалкого существования здесь, на гнилой соломе и в цепях. Он хотел смерти!

Да, именно так. Сама мысль о жизни в плену была для него невыносима. Поэтому он меня раздражает и провоцирует.

Я снова развернулась и торжествующе посмотрела ему в глаза.

Глава 4. Служанки...

Я слишком задумалась, мысли кружились в голове, как пчёлы в потревоженном улье. Даже не заметила, как мои ноги сами понесли меня куда-то. Вскоре я очнулась у совершенно другого строения.

Дом был куда больше тех, что я видела в этой деревне до этого. Соломенная крыша тянулась вверх. Срубы — толстые, с желтовато-серым отливом старого дерева и аккуратно подогнанные друг к другу. Перед домом раскинулся двор, обнесённый невысоким частоколом. Не для обороны, а скорее, как символ. Как граница между миром простых и не очень простых жителей. Ворота — тяжёлые, с железными скобами, отполированными временем и руками. Значит, это какой-то знатный и богатый дом.

Я только шагнула во двор, как на меня обрушилось светловолосое торнадо.

— Госпожа! — воскликнула одна из трёх девушек, выскочивших на порог. — Где вы так долго ходите? Вам уже давно пора отдыхать!

Они были очень рослые, крепкие и широкоплечие, как для женщин. Но при этом не лишённые женственности. Волосы у всех были светлыми, собранными в тяжёлые косы. Одета была каждая просто, но опрятно: льняные рубахи, плотные юбки, кожаные пояса.

Не успела я и слова вымолвить, как одна из них схватила меня за руку, другая — под локоть. А третья уже распахивала дверь вглубь дома. И понеслось.

Меня буквально потащили, но не жёстко — скорее решительно. Я от ошеломления даже не подумала сопротивляться.

— Госпожа, — лепетала первая, поправляя мне плащ. — Вы совсем ослабли, так же нельзя. Ещё простудитесь, а вам болеть никак нельзя.

— Тише. Хватит уже роптать, — одёрнула её вторая. — Сама всё видишь. Госпожа устала. Сейчас всё будет хорошо.

Меня впихнули в просторную комнату. Полы — деревянные, сложены из широких, потемневших от времени досок. Слева — каменная печь, сверху — вязанки дров, посуда, котёл. Справа — большая деревянная кровать, покрытая тканым одеялом в синих тонах. Вдоль стены тянулись скамьи и окна, прялка, корзина с шерстью и ещё каким-то рукоделием.

Всё было крайне просто, но уютно и довольно-таки чисто. В воздухе пахло мёдом, травами и чем-то печёным — кажется, пирогами.

В углу стояла большая дубовая тёмная лохань. Девушки бросились туда.

— Заходите, заходите! — скомандовала самая решительная.

И в следующую секунду с меня уже снимали плащ, сапоги и развязывали ремень. А я всё ещё стояла истуканом, хлопая глазами.

— Стоп! Что вы делаете?

— Что мы делаем? — хихикнула одна из служанок. — Мы работаем. Нашу госпожу следует отмыть.

Я только и успела поднять руку в слабом протесте, как уже оказалась в горячей воде. Лохань была большой, и вода доходила до груди. Изнутри эта "посудина" была обшита гладкими досками. Удобной она была настолько, насколько вообще может быть удобна бочка.

Угол, где стояла лохань, моментально отгородили плотной тканевой шторой, подвешенной на верёвке. Одна из девушек кивнула другой, и они скрылись за этой тканью, оставив меня в относительном уединении.

За шторкой началось весёлое щебетание, шорохи, глухие удары. Кажется, они приводили комнату в порядок.

А я сидела в воде, горячей до звона в ушах. Волна жара пробежала по телу, и всё внутри начало таять. Казалось, я стою у печи после долгой зимней стужи. Мышцы обмякли, напряжение постепенно уходило, а мысли перестали метаться.

Значит, это служанки. Всё очевидно. Служанки Вальды. Наверное, она живёт в этом огромном доме.

Я прикрыла глаза, откинулась назад и позволила голове коснуться деревянного бортика. Тепло, спокойно. Как давно у меня не было ощущения, что я могу вот так просто расслабиться. Даже не помню.

Веки отяжелели, и я начала дремать. Но сон был недолгим.

Послушался шум снаружи, скрип половиц, и ткань шторы чуть дрогнула. В следующую секунду кто-то, не торопясь, бесцеремонно вошёл за неё. И я распахнула глаза.

Тот, кто вошёл, остановился прямо напротив. И я увидела горящий и чрезмерно жадный взгляд того самого бугая, который в последний раз едва меня не пришиб.

- Блин, только этого не хватало, — процедила я сквозь зубы и опустилась как можно ниже в воду, чтобы не была видна нагота. Что этот гад здесь делает?

Глава 5. Миссия...

Бугай вёл себя так, будто был здесь хозяином. Не потрудился даже притвориться вежливым — просто подошёл ближе продолжая жадно меня разглядывать. Наглец! У меня зубы заскрежетали от ярости. В итоге, он вообще нагло присел на край бадьи и, не сводя с меня глаз, разглядывал всё, что можно было увидеть из-под воды.

— Эй... — хрипло вырвалось у меня. — Убирайся отсюда!

Мужчина усмехнулся и, не сказав ни слова, протянул руку прямо к моему плечу, коснулся голой кожи — и вот тут-то на меня накатило.

Я взорвалась. Никогда не думала, что могу быть настолько взрывоопасной. Вода взметнулась фонтаном, когда я резко выпрямилась и буквально выскочила из бадьи. Брызги полетели во все стороны, горячие капли облили пол и этого наглеца заодно.

Тело действовало чётко, быстро, слаженно. И вот я уже стою, мокрая, но одетая в плотный, бесформенный халат, который ухватила со скамьи, злобно сверлю этого бугая взглядом и едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него с кулаками.

Он посмотрел на меня ошеломлённо, однако это ошеломление очень быстро сменилось на ярость.

Тогда я стремительно оглядела комнату и, найдя деревянную палку, прислонённую к стене, схватила её. Не знаю, что это — жердь для сушки или кочерга какая-то, — но я наставила её прямо ему в лицо.

— Уходи отсюда, — процедила я. — Хватит распускать руки.

Наконец бугай выпрямился — медленно, демонстративно. Смотрел на меня сверху вниз, будто взвешивал, стоит придушить сейчас или всё-таки попозже. Но потом его губы изогнулись в ухмылке.

— Слушай, — бросил он насмешливо, — а мне нравится, что ты показала свой истинный горячий норов. А то слишком покорная была, аж скучно стало. Тем интереснее будет тебя покорить, кобылка!

Он подчеркнул последнее слово, показывая мой статус в его глазах, а потом резко развернулся и покинул угол, дёрнув штору так, что она едва не отвалилась.

Я осталась одна. Влажная ткань халата липла к коже, сердце всё ещё пыталось вырваться наружу. Дышала я тяжело и до сих пор сжимала палку в руках. Ситуация получилась дикой — и при этом невероятной.

Я только что выдала такие приёмы, о которых не имела ни малейшего понятия. Какая скорость, какая реакция! У этого тела отличные навыки, рефлексы, отточенные временем и опытом. Значит, Вальда была воительницей. По-настоящему тренировалась и сражалась.

О небо! А теперь это всё — моё…

Я аккуратно опустила палку, а потом взмахнула ею в воздухе, пытаясь не думать ни о чём. Рука сотворила несколько воинственных движений — и я поняла, что действительно владею техникой боя. Сделала шаг к скамье и присела, всё ещё слегка дрожа.

— Боже, да это не тело, а машина какая-то, — выдохнула я уже в полголоса.

Всю жизнь мечтала быть сильной и быстрой. Такой, чтобы за себя постоять по-настоящему, а не в мечтах или на съёмочной площадке, где всё фальшивое. Какого-то уровня я, конечно, достигла и раньше — но до подобного мне было как до луны.

Подняла руку, сжала её в кулак. Мышцы чётко очертились под кожей. Здорово!

Однако радость быстро поутихла, когда я вспомнила похабную ухмылку бугая. В этом мире не всё так радужно, как хотелось бы. Здесь женщин считают за вещи, как я посмотрю.... Стиснула зубы.

Нет. Я не дамся.

Но есть и хорошие новости.

Эти удивительные навыки, а также следы воспоминаний, что остались в теле Вальды — это моё оружие, мой шанс и моя защита. Я могу это использовать. И использовать очень хорошо.

***

Кровать оказалась чертовски удобной — не просто по меркам этого странного мира, а по-настоящему. Матрас, чем бы он ни был набит, — был мягким, упругим, покрыт тяжёлой, густой шкурой какого-то зверя. Под ней — простыни из плотного холста, грубоватые, но чистые. Одеяло — толстое, тканое, с простым узором в синих тонах.

Я заперла дверь засовом, проверила все окна — чтобы никакой бугай сюда не зашёл, — и быстро уснула. Поначалу сон был зыбким, но потом всё изменилось.

Перед глазами вспыхнула пещера. Не дикое логово, а нечто обустроенное: ровный каменный пол, вытесанные стены, факелы на этих стенах, прикреплённые к скале. На стенах висели карты, оружие, древние свитки. Выглядело всё это величественно и просто, будто я попала в монастырскую келью.

Но здесь я была не одна.

В центре стоял мужчина — лет сорока пяти, высокий, широкоплечий, с прямой осанкой и длинными чёрными волосами, в которых уже пробивалась седина у висков. Его лицо было благородным, глаза — чёрными, как полночь, и в них светилось что-то невероятно тёплое. Тёплое по отношению ко мне.

Я смотрела на него, затаив дыхание. Это было не моё чувство — оно исходило откуда-то изнутри. И я понимала: я очень уважаю и почитаю его, как отца или наставника.

Он знал моё имя.

— Вальда, — произнёс он голосом, полным и величия, и нежности одновременно. — Великая судьба ждёт тебя. Примешь ли ты её?

Я кивнула. Сердце грохотало в груди.

И тут он вынул меч. Это был не просто клинок — он светился и источал силу. Прикоснулся лезвием сперва к одному моему плечу, потом ко второму.

— Иди и верши судьбы, помня, что в твоих руках великая власть, — произнёс мужчина торжественно. — Но знай: эта власть подвергнется испытаниям. Никогда не склоняйся в чужую волю.

Потом он положил меч плашмя мне на голову.

— Ищи правду, даже если глаза обманывают. Люби справедливость. Люби свет и никогда не желай тьмы.

Он говорил медленно, словно вкладывая в каждое слово особенный смысл.

— Поступай правильно — и тебе воздастся. Прояви милосердие там, где оно необходимо, и будь тверда там, где это нужно. Не спеши убивать врага — постарайся подружиться с ним. Если только он не хочет этого — тогда иди на крайние меры. Не будь поспешной в своих обещаниях и не склоняй голову перед лютыми врагами, чтобы не попралась честь и рода нашего.

Закончив на этом, он отступил назад. Его глаза блестели, а моё сердце горело.

Я знала — это не просто сон, а воспоминание. Это был эпизод из памяти Вальды.

Глава 6. Магия...

На следующее утро я проснулась с тяжестью в груди. Приснившийся мужчина, его слова, меч и пылающее сердце — всё это будоражило воображение. Было ощущение, что я на грани какого-то открытия.

Натянула простое платье, сверху набросила меховую жилетку, подвязала кожаный ремень и, сжав зубы, заплела волосы в тугой пучок. Волнистые пряди норовили выбраться наружу, демонстрируя бурную непокорность. Они были олицетворением характера настоящей Вальды – порывистой, импульсивной и жесткой.

Деревня ещё спала, только кое-где слышались голоса стражи и стук ведер. Я вышла на улицу — просто подышать, пройтись, попробовать вернуть себе прежнюю ясность мыслей. Но стоило ступить за калитку, как меня окатило дрожью: откуда-то раздавались ритмичные удары и отчаянные стоны.

На соседнем подворье полная, грубая тётка в потёртом переднике хлестала мальчишку лет десяти толстым ремнем. Он лежал на деревянной лавке на животе, а она яростно бормотала под нос проклятия, замахиваясь своим орудием снова и снова:

— Паршивец! Скотина воровская! Сожрал с хозяйского стола! Думаешь, тебя никто не видел, шелудивый пес?!

Я застыла, как вкопанная, в горле встал ком. Мальчик даже не кричал. Только сжимался при каждом ударе.

— Прекрати! — крик вырвался из меня сам собой, голос прозвучал яростно и хрипло. — Прекрати немедленно, слышишь?!

Но она будто не услышала. Или сделала вид. Ремень вновь взмыл над её головой, на этот раз особенно высоко. Глаза её были затуманены гневом, напоминавшем безумие.

И в этот момент я почувствовала… жар, расползшийся по телу и затронувший душу.

Мир на миг сжался в точку.

Я смотрела прямо на тетку, ненавидя её всей душой, и в этот момент ремень в её руке вспыхнул.

Вспышка была короткой, но ослепительной. Огонь пожрал ее орудие во мгновение ока. Женщина взвизгнула и выронила его остатки, отпрянув назад с криком:

— Аа-а-а! Горю! Помогите!!!

Я не дышала. Сердце в груди грохотало так, что, казалось, трещины идут по костям. Я бросилась вперёд, рухнула на колени рядом с мальчиком. Он был без сознания, лицо в пыли, кожа на спине в багровых полосах, некоторые из которых уже сочились кровью.

— Ты за это ещё заплатишь, — процедила я сквозь зубы, посмотрев в лицо женщине.

Та прижимала обожжённую ладонь к груди и пятясь, глядела на меня широко распахнутыми глазами. В её взгляде больше не было ярости. Только страх.

Я осторожно подняла мальчика на руки. Он был лёгким, почти невесомым, как тряпичная кукла. Кожа ледяная. Я почувствовала, как что-то дрожит у меня под кожей, как будто пламя во мне требует вырваться наружу, обжечь снова. Но я подавила это.

Стремительным шагом пересекла двор, влетела в дом и отдала мальчика в руки своих служанок:

— Немедленно! Обмойте! Лекарства, тёплую воду, тряпки! Позовите доктора!!!

Две девушки — Лайра и Селлета — тут же бросились выполнять приказ. Только младшая, Тиса, осталась стоять. Она смотрела на меня с каким-то странным выражением. И вдруг прошептала:

— Госпожа… ваши глаза…

Я взглянула на неё, всё ещё прерывисто дыша.

— Что с моими глазами?

Она дрожащей рукой прикрыла рот, но всё равно проговорила:

— В них… огонь. Как такое возможно?

Я замерла. Подошла к ближайшему медному кувшину, наклонилась — вода в нём была тёмной, мутной, но отражение было четким. И правда — глаза горели. В глубине зрачков играло золото, переливаясь опасными бликами.

Мне самой стало жутко. Что происходит?

Только сейчас, когда эмоции начали утихать, я поняла, что произошло нечто сверхъестественное.

***

— Магия! — прошептала ошарашенно. — Разве такое возможно?

Была к такому повороту немного не готова. Я — обычная женщина из мира, где магия — выдумка. А тут мой взгляд может поджечь предмет лишь волей, гневом, эмоцией. Я даже рассмеялась — глухо, неверяще. Мне захотелось снова вызвать огонь, поджечь что-то ещё, доказать себе, что я не брежу.

Вытянула руку к полену у очага, сосредоточилась, представила его охваченным пламенем — и ничего. Сжала кулаки — так не работает. Значит, катализатором послужило нечто иное. Именно гнев.

Я закрыла глаза, вспоминая прошлую сцену. Моя ярость была невероятна. Желание остановить жестокость превосходило всякое разумение. А сейчас я сравнительно спокойна. И магия молчит.

Я в сказке. Настоящей. Только она вовсе не прекрасная. Эта сказка пропитана кровью, грязью, жестокостью и болью. Меня затопило дрожью. Но волнение быстро утихло, потому что в дверь резко постучали.

— Госпожа! — раздался голос служанки по имени Силетта. — Он очнулся. Ребёнок. Только он не даётся обрабатывать раны…

Я резко распахнула дверь.

— Почему?

Служанка понизила голос:

— Он инородец. Хоруг, госпожа. У них какие-то дикие законы. Говорят, они считают прикосновение чужаков к своей крови позором. Мальчишка вырывается, шипит. Глаза злые, как у зверя.

— Но если не обработать — будет загноение! — возмутилась я.

— Вот именно, — кивнула она. — Его или по голове чем-то надо… ну, чтобы вырубился, или звать кого-то из рабов. Из этих хоругов. Они помогут.

Я стиснула зубы. Что за дичь творится?

— Ладно, — выдохнула я. — Позовите кого-то из рабов. Но сперва расскажи о той женщине, которая сделала всё это.

Служанка смутилась.

— Так это же... — начала она дрогнувшим голосом, — это же тётка ваша. Марфия. Она всегда такой была. И раньше вы никогда не встревали.

Я тоже смутилась. Вот как? Значит, это у них в пределах нормы — издеваться над детьми?

Ударила кулаком в косяк двери. Служанка испуганно попятилась. Но вспышка раздражения мгновенно прошла. Осталась только боль в костяшках.

Лицо той злой женщины снова всплыло передо мной.

— Ладно. Она всё равно заплатит за всё, — прошептала я самой себе и отправила служанку прочь.

Вниз спустилась не сразу — дала себе время успокоиться и прийти в чувства. Вошла в комнату, где должен был находиться мальчик, и поняла, что над ним склонился тот самый пленник, с которым я имела недавно весьма пикантный разговор, и которого, по сути, спасла от казни.

Глава 7. Гнев старейшин...

Вечером, когда я только собиралась перевести дух после событий дня, в комнату вбежала Силетта. Лицо её было обеспокоенным, в глазах плескалось напряжение.

— Госпожа! — она с трудом могла отдышаться. — Вас вызывает вождь клана. Немедленно.

— Кто? — я нахмурилась.

— Храйн Торговлас, ваш отец! — ответила она, опуская глаза. — Он прислал стражу за вами. Они ждут у ворот.

Отец… По коже пробежал неприятный холод. Даже тот придурок, который приставал ко мне, явно перед ним стелется. Подсознание подсказывало, что встреча должна пройти непросто.

— Спасибо, — коротко кивнула я.

Хорошо, что служанки не задавали вопросов. На их лицах не отражалось ни удивления, ни волнения. Мои странные уточнения не вызывали никакой реакции, поэтому я могла расслабиться.

Дорога к дому вождя вела через северную часть деревни — каменистую, тёмную, застроенную чуть иначе: с широкой улицей и глубокими рвами по краям. Дом Храйна Торговласа — ох и имечко! — оказался даже богаче моего. Тот же тип постройки: деревянный, двухэтажный, с частоколом вокруг, высокими воротами и множеством факелов, горящих по периметру.

Над входом — вырезанный в дереве знак, напоминающий древний рунический символ. У ворот стояли стражники. При виде меня они склонили головы и молча отворили ворота.

Я напустила на себя решительный вид и вошла.

Внутри пахло медом, мясом, мужским потом и сухими травами. Я миновала тёмный коридор и вошла в просторное помещение, освещённое огнями и очагом. Там стоял длинный деревянный стол, за которым сидело около десятка мужчин.

Все они были крупными, плечистыми и мускулистыми, в основном светловолосые, с длинными гривами и такими же бородами. Их холодные светлые глаза впились в меня — кто с презрением, кто с ледяным безразличием.

Я сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Атмосфера была плотной, тяжёлой и угрожающей. Мужчины молчали — и этим молчанием угрожали раздавить.

Среди них я заметила того самого придурка, который называл меня своим женихом. Он смотрел с прищуром, усмехаясь уголками губ.

Во главе стола сидел мужчина постарше. Несмотря на преклонный возраст, выглядел он внушительно — седовласый, с длинной густой бородой, острым взглядом и шрамом через левую щеку. Это был Храйн Торговлас, отец Вальды, глава клана.

— Стой там, — бросил он, не поднимаясь. — Ты не заслужила того, чтобы присесть с нами.

Я осталась стоять. При этом выпрямилась ещё больше: плечи ровнее, подбородок выше.

— Ты, Вальда, моя дочь. Пророчица нашего клана.

Он произнёс это так, будто зачитал приговор.

— Но сегодня ты посмела превысить свои полномочия.

Он с силой ударил кулаком по столу, отчего тот глухо затрещал.

— Ты вмешалась в дела моей сестры и угрожала ей из-за какого-то мерзкого раба, из-за щенка-хоруга. Как ты посмела!

Он почти выплюнул эти слова.

— Это было издевательство над ребёнком, — твёрдо произнесла я. — Я не могла пройти мимо.

— Он раб, — прозвучал голос сбоку. — Да ещё и хоруг.

— Я знаю. Но детей бить нельзя. Неважно, чьих, неважно, чьё это "имущество". Боль — это не воспитание. Это зверство.

— Да с чего ты это взяла? — раздался глухой голос черноглазого мужчины с орлиным носом. Он выглядел спокойнее остальных, но в голосе прозвучало раздражение. — Рабы — это вещи. Особенно из клана Хоруг. Им не место среди живых. Они и так получают великую милость, когда становятся рабами и сохраняют свою жизнь.

— А ты посмела нарушить наши правила! — вновь прозвучал голос Храйна. — Но это ещё не всё. Ты сохранила жизнь Берку. Убийце. Старшему сыну клана Хоруг. Он сражался с нами безжалостно не один год. Убил твоего младшего брата. Убил Торфена! И ты оставила его в живых?

От звучания этого голоса внутри меня всё невольно сжалось. Но я не дрогнула.

— Это ничего не меняет, — просипела я сквозь зубы с огромным трудом.

Упрямство — это то, за что я могла сейчас держаться. Больше не за что было.

Храйн сузил глаза.

— Ты покрыла своего собственного потенциального убийцу и унизила нашу кровь. И ничуть не сожалеешь?

Я молчала. Возможно, прошлая Вальда уже бы стояла на коленях и просила прощения. Но я — не она.

Повисла гнетущая тишина.

Тот самый черноглазый вновь подал голос:

— Несмотря на её высокий статус, Вальда должна быть наказана. Мы не можем оставить её проступки без ответа.

— Верно! — поддакнули остальные.

— Позор! — крикнул кто-то ещё.

Я чувствовала, как сжимается горло, но смотрела в глаза Храйну. Пусть они ненавидят меня.

Я не стану такой, как они.

***

— Если она считает себя выше наших законов, — сказал вдруг мой так называемый жених, — предлагаю наказание. Пусть возьмёт с собой пленника Берка и лично отведёт его в землю мёртвых, привяжет к Древу и оставит там. Это и будет жертва за непослушание.

Все притихли. Я почувствовала холод, пробежавший по позвоночнику. Значит, хотят заставить меня стать убийцей.

— Да будет так, — произнёс Храйн. — Немедленно иди и исполняй сказанное. Пусть Древо примет твою жертву. Тогда ты будешь свободна.

Я стояла как вкопанная. Что же делать теперь? Но потом, ничего не ответив, развернулась и поспешно покинула дом.

Стража уже ждала. Один из них — высокий, крепкий, с медными волосами — жестом указал мне в сторону и произнёс:

— Мы проведём вас к границе земли мёртвых. Поторопитесь к пленнику.

Я не ответила. Во дворе стало прохладно, небо было чистым, усыпанным звёздами. Воздух пах дымом, хвоей и даже снегом. Я замерла, вдохнула глубже, прижала ладони к лицу.

— Что же теперь делать? — прошептала в пустоту.

Меня потряхивало. Я была растеряна, но так как стражник подтолкнул меня в спину, я была вынуждена пойти.

Очень скоро я стояла перед темницей. Рыжий кивнул одному из охранников, и вскоре тот вывел связанного пленника.

Значит, его зовут Берг...

В ушах всё ещё звенел голос Храйна: привяжешь к Древу, оставишь там — это будет жертва. Но я не могу. Я не могу так поступить. Я не убийца. Но кто меня спрашивал?

Глава 8. Великое Древо...

Я схватила конец верёвки, обвивающей Берга по всему телу, и резко дёрнула. Он качнулся вперёд, но удержал равновесие. Луна светила так ярко, что широкую тропинку, петляющую между валунов, было видно почти как днём. Это спасало — я не спотыкалась, не сбивалась с пути.

Мне нужно было немного пройти вперёд, чтобы избавиться от наблюдателей. В их числе был и тот рыжий, с острым взглядом, который всё ещё следил за мной из тени. Мои новые глаза могли видеть его так отчётливо, будто он стоял в двух шагах. Какого чёрта он не уходит?

В голове царила сумятица, в душе — полная растерянность. Что делать? Действительно ли они заставят меня убить Берга? Вдохнула глубже, словно это могло прояснить мысли.

— Эй, ты! — окликнула я пленника. Он вздрогнул и впился в меня мрачным взглядом.

— Если станешь свободным, вернёшься мстить? — спросила я, стараясь говорить как можно твёрже. Внутри же всё сжималось от волнения.

— Обязательно! — прорычал мужчина сквозь зубы, и в его голосе звучала такая ярость, что по спине пробежали мурашки.

Он начал смаковать свои угрозы, описывая, что именно сделает со мной, если выберется отсюда живым. В его словах не было ничего человеческого — только голодная злоба и животное наслаждение от предвкушения мести.

— Замолчи! — я дёрнула за верёвку сильнее, не в силах больше слушать всё это.

Берг торжествующе хохотнул, но тут же замолчал.

Я ускорила шаг.

Ну и что теперь? Оставить его здесь? Убить? Я ведь не убийца. Но если отпущу, он точно вернётся с новыми силами. Вернётся — и убьёт меня.

Когда мы спустились вниз в долину, я почувствовала, что рыжий наконец исчез из поля зрения. Я дёрнула за верёвку, заставляя Берка остановиться.

Огляделась. Впереди, посреди открытого пространства, находилась роща. Среди обычных деревьев возвышался монстр. Это было огромное дерево, чьи корни вспучивались из земли, словно гигантские змеи. Ствол шириной в несколько обхватов уходил ввысь, теряясь в лунном свете. Листья его – огромные, мясистые – лениво колыхались на ветру.

— Ну и чудовище, — прошептала я. Сердце гулко стучало в груди. Не об этом ли Древе упоминали остальные? И я должна привязать пленника к нему? Оставить его умирать?

Сглотнула. Взгляд метнулся к Бергу. Его лицо было темным, растрепавшиеся длинные волосы слегка скрывали черты, но глаза его горели — ледяные, обещающие мне семь смертей кряду.

Двинулись дальше.

Я крепко сжимала конец верёвки, стараясь сохранять спокойствие.

Пленник очевидно устал, едва передвигая ноги. Видимо, все эти дни его никто не кормил. Я остановилась, осмотрелась и подтолкнула его к более тонкому деревцу поодаль. Берг со злобой взглянул на меня, но промолчал. Я привязала его к стволу, проверила узлы — крепко.

— Попробуй только дернуться, — бросила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Закончив с узлами, я подошла к Древу-великану. Оно возвышалось надо мной мрачной громадой, ветви колыхались на ночном ветру. Я протянула руку и коснулась шершавой коры. Тёплая, чуть влажная. И вдруг по моему телу пробежали невидимые токи, словно что-то живое ответило на прикосновение.

— Что за... — шепнула я, убирая руку.

Древо зашумело, ветви словно ожили, захрустели и задрожали, как будто предупреждая меня о чём-то. Я снова дотронулась до коры, и в этот раз токи, пронзившие меня с головы до пят, стали сильнее. В голове промелькнули образы: обрушивающиеся стены, голоса, слёзы, крики. Я стояла, замерев и даже не дыша.

Наконец, что-то странное возникло в душе. Навалилась дикая тоска. Ощущение того, что я стою на пороге абсолютного проигрыша, и что у меня только один шанс, чтобы это исправить. Маленький шанс. Времени осталось мало. И в этот момент я поняла, что это Древо или что-либо другое описывает мне положение, в которое попала Вальда. Она действительно почти проворонила смысл своего существования. Но в чём же он состоял, что она сделала не так?

Услышав шум за спиной, вздрогнула и обернулась.

Пленник дёргался, пытаясь освободиться, а тонкий ствол молодого дерева, к которому он был привязан, упорно не ломался. Я шагнула к нему, но в этот момент Древо зашумело сильнее, и мощная волна энергии пронзила меня, заставив пошатнуться.

Всё перед глазами расплылось, и я потеряла связь с реальностью. Время замедлилось. Глухой гул заполнил уши, перед глазами замелькали видения: война, кровь, плач. Мой собственный голос в безумии и крики, что я должна принести жертву. Гул нарастал, пока не стал невыносимым, а затем внезапно оборвался.

Я моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд. И тут осознала, что Берг стоит прямо передо мной, в его руках блестит нож. Глаза горят яростью, лицо искажено ненавистью. Он замахнулся, но не ударил — будто что-то его остановило.

— Ты... — прошипел он, тяжело дыша. — Ты думаешь, я оставлю тебя в живых после всего?

Я молчала, ощущая, как моё сердце бьётся в бешеном ритме, но страха не было. Вместо этого — странная печаль, будто мне было жаль его, жаль саму себя.

— Моя невеста... — прошептал он срывающимся голосом. — Она погибла из-за тебя. Ты привела свою свору в наш край, сожгли деревни, забрали всех, кто был нам дорог. Только не говори, что это не твоих рук дело! Я видел тебя на холме в дурацком плаще пророчицы. Ты дала своим воинам знак!

Я растерялась. Он продолжал:

— Дети... женщины... старики. Они не должны были погибнуть. Но ты приказала! Ты сказала, что мы должны быть уничтожены! — Его голос дрожал от боли и ненависти. - Я поклялся убить тебя, как только выпадет шанс. И вот он настал!

Он рванул вперёд, целясь мне в грудь. Нож блеснул в лунном свете. Я видела, как мышцы Берга напряглись, глаза налились кровью. Время будто замедлилось. Но я всё равно не чувствовала страха. Напротив, меня охватило странное, неестественное спокойствие.

Я подняла руку, неосознанно, почти автоматически. В этот момент между нами вспыхнула стена. Не настоящая, но вполне ощутимая. Она вылилась из воздуха, как жидкое стекло, плавно и текуче. Нож ударил по ней и с глухим звуком отскочил, словно от камня.

Глава 9. Возвращение...

Я шла по тропе, спотыкаясь и качаясь от усталости. Земля под ногами казалась зыбкой, глина налипала на обувь. Пальцы рук подрагивали, словно я пережила дикий стресс. В небе уже разгорался рассвет. Красноватый цвет облаков медленно растекался по тёмному горизонту, заливая всё вокруг зловещим сиянием.

Но у меня в сердце было необычайно светло, как будто я получила что-то особенное — какую-то надежду и цель.

На подходе к деревне я заметила отряд. Впереди стоял тот самый стражник, который сопровождал меня ещё ночью. Сейчас он выглядел каким-то устрашающим, потому что я смогла его наконец-то лучше рассмотреть. Широкоплечий, с мощными руками, в кожаной куртке, перевязанной ремнями. Густые медные волосы рассыпались по плечам, а глаза смотрели на меня с холодным интересом.

— Госпожа! — он склонил голову. — Вы вернулись?

Я замерла, едва сдерживая желание ответить какой-то колкостью. Он мне не нравился. Его покорность была напускной — по крайней мере, так это выглядело.

Его подчинённые, собравшись за ним, вдруг расступились, и из круга выступил тот, которого мне хотелось видеть меньше всего.

Он был выше всех на голову, с ещё более широкими плечами, которые будто закрывали восходящее солнце. Светлые волнистые волосы развивались на ветру. Светлая борода была аккуратно подстрижена. Он мог бы быть красивым, если бы не мерзкая хищная улыбка на губах.

Мой так называемый жених. Черт бы его побрал!

Он остановился в двух шагах от меня, скрестив руки на могучей груди. В холодных светлых глазах светилась откровенная насмешка.

— Ну что ж, — протянул он, медленно оглядывая меня с головы до ног. — Полагаю, хоруг мёртв?

Я сжала челюсти, чувствуя, как туман усталости постепенно сменяется приливом гнева. Причём, не только моего собственного, но и Вальды, а может, даже Древа, которое наполнило меня до краёв тогда в долине.

— Ты привязала его к дереву? — уточнил он, делая шаг вперёд.

Я едва удержалась, чтобы не сплюнуть на землю. От него воняло потом, мускусом и ещё чем-то острым. Стало просто противно.

— Я не обязана тебе отчитываться, — процедила сквозь зубы, прямо смотря в его наглые глаза.

Попыталась обойти его и выйти из круга воинов, но он резко схватил меня за плечо. Сильные пальцы впились в мою кожу, боль прошила всё тело, и я едва не застонала, но всё-таки сдержалась.

Он наклонился ближе, отчего его лицо почти коснулось моего, и прошептал:

— Ты будешь отвечать мне!

Его голос был низким, хриплым, и в нём сквозила угроза.

— Иначе поплатишься, Вальда!

Краем глаза заметила, что остальные стражники смутились, начали переступать с ноги на ногу, избегая смотреть на нас. Они явно не ожидали такого поведения от него.

Похоже, мой статус действительно был достаточно высоким, чтобы никто не смел так обращаться со мной. Но он смел. Посчитал, что имеет на это право, что я уже и так принадлежу ему полностью и без остатка.

И, возможно, прошлая Вальда мирилась бы с этим. Опустила бы голову, поджала бы губы и на всё согласилась…

Но я не она. Я — не она!!! Повторяла это как молитву внутри себя.

Тут же, как ответ на его наглость, внутри всколыхнулась та самая сила, что превратилась в стену, когда Берг попытался пронзить меня ножом. Она обожгла мне грудь, пронеслась по венам, будто потоки расплавленного металла.

И, не думая, я сделала то, на что не решилась бы ещё вчера.

Резко подняла ногу и со всей силы ударила ею по голени «жениха». Тот замер, согнулся и застонал от боли, тут же отпустив меня.

— Ах ты ж! — выругался он, пытаясь прийти в себя.

Я выпрямилась. Глубоко вдохнула холодный утренний воздух. В глазах остальных стражников вспыхнуло удивление. Никто из них, похоже, не ожидал, что я позволю себе это. А может, они уже отвыкли от нормального поведения пророчицы.

— Отвечать на вопросы я буду только главе клана, — отчеканила я как можно более властно, стараясь говорить спокойно и уверенно, хотя сердце всё ещё колотилось, как загнанный зверь.

— А ты… — я склонилась к его перекошенному от боли лицу, — не смей больше касаться меня!

Во взгляде мужчины клокотала бешеная ярость, но что-то в моих словах заставило его сдержаться. Не дождавшись ответа, я отвернулась и поспешила прочь.

…Деревня уже оживала. Из домов тянулся дым, слышался гул голосов и лязг металла — мужчины готовились к утренним тренировкам. Женщины носили воду, разжигали очаги, таскали корзины с рыбой, овощами и травами.

Я шла, оглядывая дома и пытаясь разглядеть свой. Где он? Здесь или там? Всё выглядело одинаково. Кажется я совсем позабыла, как выглядел дом Вальды…

В висках стучало, я почти не чувствовала ног, но продолжала идти вперёд, минуя любопытные взгляды прохожих. И, наконец, увидела длинный дом с деревянными балками, украшенными резьбой.

Это он! Узнала!

Он показался таким чужим и отвратительным, словно я ещё больше возненавидела этот мир за ночь.

Однако, когда я вошла и медленно закрыла за собой дверь, внутри меня что-то прорвало. Сила, которая теперь всегда со мной, сила Древа — она никуда не делась, не исчезла с рассветом…

Что же это такое?

Внутри дома было особенно холодно. Это отрезвило. Я прошла в свою комнату и заперлась. Провела ладонью по лицу, пытаясь стереть неприятные воспоминания. Присела на грубое деревянное ложе.

Но мысли повернули не к наглому жениху, а к тому, что произошло в долине. Я запуталась. Мой мозг не успевал обрабатывать информацию. Слишком много странностей и сверхъестественных вещей происходило вокруг.

Итак, это была сила — непроницаемая, как камень, которую даже нож не взял. Я не успела осознать, как она появилась, как возникла между мной и Бергом.

Это совершило Древо? Или я сама?

Взглянула на свои руки. Они казались чужими, хотя были очень похожи на мои настоящие. Сжала их в кулаки.

Сила. Она здесь. И она меня немножечко пугает.

Глава 10. Роженица...

Передо мной раскинулся двор, казавшийся жалким и запущенным. Забор перекошен, доски едва держались на ржавых гвоздях. Видимо, владелец дома – некий Хоук – был нерадивым хозяином.

Я остановилась, глядя на низкий, скособоченный сарай, ютившийся рядом с домом. Доски наспех сбиты, щели такие широкие, что сквозь них видно то, что внутри. Ветхая дверь держалась на одной петле и скрипела от легкого порыва ветра. Холодный ветер пронесся по двору, сорвав с крыши клочок соломы.

Неужели роженица там???

— Это точно здесь? — спросила я, оборачиваясь к Илве.

Служанка потупила взгляд, будто чувствовала себя виноватой.

— Да, госпожа, — она тяжело выдохнула. — Она там. Это дом очищения. Почти у каждого двора есть такой.

Дом очищения. Сарай. Место, куда заточают женщин после родов, как прокажённых. Какая дикость!!!

Я молча развернулась и решительно направилась туда. Илва и остальные служанки не отставали, переглядываясь между собой.

Я толкнула дверь. Она натужно заскрипела и распахнулась. Внутри было темно, но я сразу почувствовала затхлый запах гнили и сырости. Вместо пола была утоптанная земля.

И на этом полу посреди кучи старых тряпок лежала молодая женщина. Худощавая, бледная, как зимний снег – она выглядела ужасно. Её лицо было осунувшимся, а под глазами залегли тени усталости и боли. Она прижимала к груди свёрток из ветхого полотна. Это было ее дитя…

На ней была только тонкая рубашка и какая-то замызганная жилетка, серо-коричневая от грязи. Ткань липла к её телу, и я видела, как она дрожит от холода. Но глаза её были закрыты. Даже когда я вошла, она почти не шевельнулась, только слабое движение ресниц выдало, что она ещё жива.

Я обернулась к служанкам. Сердце колотилось так сильно, что я чувствовала себя оглушенной.

— Быстро! — рявкнула я, чувствуя, как внутри разгорается тот самый жар, что жёг меня возле Древа. Жар гнева, силы и неуправляемой жажды мести. — Несём её ко мне.

— Что?! — Силетта вскинула голову, глаза её распахнулись от ужаса. — Но... но это невозможно! Это... осквернит ваш дом!

— Немедленно! — крикнула я, шагнув вперёд. — Это я буду решать, что здесь оскверняет и что нет!

Силетта замерла. Илва нервно прошептала что-то себе под нос – молитву, наверное - и сделала шаг назад. Но никто не осмелился возразить.

— Вперёд! — прорычала я, чувствуя, как жар растекается по моим жилам, как будто огонь вскипает и требует вырваться наружу. — Или мне показать вам, что такое настоящая скверна и проклятье?

Илва, немного дрожа, направилась к Хелли и склонилась над ней. Я отметила про себя, что именно эта девушка, точнее, уже женщина, потому что ей было явно за тридцать, самая послушная и исполнительная.

Роженица едва приоткрыла глаза, но не проронила ни звука, когда её начали поднимать с холодной земли.

***

В комнате, так сказать, для гостей воздух оказался спертым. Я открыла ставни, впуская немного свежести и дневного света. Хелли лежала на кровати, укрытая несколькими одеялами. Она все еще дрожала несмотря на то, что ее укутали очень хорошо. Перед этим тщательно обмыли и переодели. Лицо её оставалось бледным, губы пересохшими, а под глазами залегли темные круги.

Я присела рядом, протянула руку и коснулась её лба. Жар. Горячая кожа пылала, словно в ней полыхал огонь. Хелли застонала, шевельнулась, но даже не открыла глаза.

Рядом стояла Силетта нервно теребила край своего фартука.

— Это её первые роды? — спросила я.

Та кивнула:

— Да, госпожа. У нее жар из-за застоя молока. Она неопытная, не смогла справиться…

Я развернула сверток, в который был закутан младенец. Внутри лежал маленький мальчик, с тонкими ручками и ножками, почти синюшного цвета. Он едва дышал, издавал тихие хриплые звуки, не плакал, а лишь слабо шевелил губами. В груди болезненно сжалось.

— Он не доедает, — произнесла я, свернув одеяло обратно. — Ему нужно молоко. Срочно.

Я резко обернулась к Силетте.

— Срочно найдите кормилицу!

Силетта оглянулась на дверь, словно боясь, что кто-то услышит.

— Я могу попросить мою старшую сестру. Если... если она согласится прийти, конечно.

Я быстро сунула руку в карман и достала оттуда золотую монету. Обнаружила ее недавно и теперь она пригодилась. Положила её в ладонь Силетты.

— Дашь ей это.

Глаза служанки расширились, на щеках выступил румянец.

— Госпожа, это... это так много!

— Мне всё равно. Веди её сюда. Немедленно.

Силетта кивнула и выскочила из комнаты.

Я вернулась к Хелли. Легко провела рукой по её влажному от пота лбу, стараясь не потревожить. Малыш на её груди дернулся, тонко и жалобно пискнул. Я провела пальцем по его крошечной ладошке, и он слабо обхватил мой палец, как будто цеплялся за жизнь.

***

Прошёл час.

Комната постепенно наполнилась теплом от очага. Хелли перестала дрожать и теперь спала, тяжело дыша. Её лицо все ещё было осунувшимся, но теперь под одеялами ей явно стало теплее.

Сестра Силетты, Марьелла, сидела на краю кровати. Она была похожа на свою младшую как две капли воды — те же глаза, те же светлые волосы, только была она гораздо полнее и крепче. В руках она держала малыша и, хоть поначалу он сопротивлялся, теперь же сосал грудь, едва слышно причмокивая.

Марьелла избегала смотреть мне в глаза. То ли ее пугала я, то ли сам факт того, что она имела дело с «нечистыми».

— Я хочу, чтобы вы приходили сюда трижды в день, — сказала я, когда ребёнок, насытившись, уснул. — А ещё лучше, чтобы вы на время взяли его с собой и кормили, пока его мать поправится.

Марьелла вздрогнула. Лицо её стало напряжённым.

— Я не могу, госпожа.

— Почему?

— Мой муж не допустит присутствия нечистого ребёнка. Он не знает, что я сюда пришла. Если бы знал... уже бы меня побил. Но я пришла ради сестры…

Я смотрела на неё, чувствуя, как внутри снова разгорается тот самый жар. Огонь пульсировал в груди, будто толкая меня вперёд. Мне хотелось уличить ее в некотором лицемерии, потому что она явно пришла сюда из-за монетки, но… я не стала этого делать…

Глава 11. Сила и наказание...

Буквально на следующее утро в ворота затарабанили, да так громко, что дом вздрогнул. Мужской голос начал возмущенно выкрикивать гневные слова, разобрать которые у меня не получилось.

Я проснулась и села рывком. Встала с кровати с трудом, чувствуя дикую ломоту в теле, наспех оделась и выглянула.

У ворот стояло несколько мужчин. Все бородатые, мускулистые, с бронзовой кожей и длинными светлыми волосами. Стучал один из них — самый, пожалуй, высокий и свирепый на вид.

Когда я прислушалась, то разобрала имя Хелли. Да, кажется, её муженёк припёрся.

В мою комнату тут же вбежала Мира с испуганным лицом.

— Госпожа, пришёл Хоук! Он требует, чтобы вы немедленно отпустили его жену и ребёнка. Иначе он обратится в суд старейшин.

За двором начала собираться толпа. Пахло неприятностями.

Но гнев на этих людей, на их порядки и уклад снова сделал чудо: я ни капли не испугалась. Чувствовала лишь гнев и внутреннее возмущение.

Быстро привела себя в порядок, пригладила непослушные золотистые кудри, оставив их распущенными, и поспешила вниз. Я не думала о том, что скажу. Просто знала — буду стоять до конца.

Когда ворота распахнулись и во двор хлынула толпа во главе с разъярённым Хоуком, я не вздрогнула.

Кончики пальцев покалывало. Внутри бурлила сила, приготовившаяся к броску, как пантера.

Наконец все замерли, не смея приблизиться, в нескольких шагах от меня. Один Хоук, раздувшийся в ощущении какой-то собственной значимости, решительно направился ко мне и замер почти вплотную.

Похоже, мой статус его ничуть не впечатлял.

— Немедленно верните мне мою жену. И моего сына. Я требую! За такой произвол, несмотря на то, что вы пророчица, вас следует судить и изгнать из клана!

Его поддержали криками.

Но я даже бровью не повела.

— Я — пророчица, — потекло из моих уст властное. — И пророчествую тебе:
Что из-за своей жестокости
К сыну и жене —
Ты получишь полный крах в жизни
И раннюю смерть.
Ни один враг больше не падёт от твоего меча.
И поле, которое ты засеешь, не даст всходов.
И дичь, которую ты будешь высматривать в лесу,
Убежит от тебя и от твоей стрелы.

Все затихли. Воцарилась испуганная тишина.

Хоук дрогнул, глаза его расширились. Похоже, не так уж он и смел, как кричал мне в лицо всего минуту назад.

Откуда взялись эти слова — я не знаю. Они исходили из моего решительного сердца. Всего минута моего спокойного монолога — и от гнева окружающих не осталось и следа. Люди позади Хоука начали смущённо переглядываться. Кто-то топтался на месте, а кто-то даже поспешил уйти.

Наконец, верзила взял себя в руки, сжал губы и кулаки.

— Вы нарушили закон наших предков. Вы нарушили приказание Великого Волхва Братия!!! Я пожалуюсь главе клана, и он усмирит вас. Вы не имеете права забирать мою жену и лишать мой дом благословения. Так что берегитесь, Вальда! Я не отступлюсь, пока вы не будете наказаны.

С этими словами он развернулся, чтобы уйти.

Но со мной что-то произошло. Рука сама потянулась к нему, и прежде чем он исчез за воротами, я успела положить ладонь ему на плечо.

В тот же миг что-то случилось. Я почувствовала импульс, который выскользнул из моих пальцев и впитался в его тело.

Хоук замер, тут же осел на землю, после чего развалился на ней, закрыв глаза.

Что это было?

Свидетели испуганно закричали. Женщины начали разбегаться. Мужчины отступили с ужасом.

— Она убила его! — кричали вокруг. — Она убила Хоука! Проклятие сбылось! Он не послушался — и она прокляла его!

Началась паника. Даже мои служанки, когда я к ним обернулась, отшатнулись от меня и начали перешёптываться.

Я анализировала то, что со мной произошло.

Действовала импульсивно, еще не научившись сдерживать то, что рвётся из меня. Что на самом деле произошло с этим Хоуком — я не знала.

Присела и нащупала его пульс. Сердце стучало ровно. Похоже, он просто спит. Или в глубоком обмороке. Впрочем, это неважно.

Когда я поднялась на ноги снова — в воротах уже стоял глава клана Храйн Торговлас.

Он посмотрел на меня горящим взглядом, потом перевёл взгляд на лежащего в пыли Хоука.

— Что происходит? — его раскатистый голос заставил меня вздрогнуть, но я не отступила.

Подбежавшая женщина шепнула ему на ухо о происходящем.

Мужчина тут же посуровел, его борода задрожала.

— Ты! — процедил он сквозь зубы и тыкнул в меня пальцем. — Как ты могла?

Хоука быстро подняли и унесли куда-то. Глава клана подошёл ближе.

— Я наблюдаю за тобой и вижу, что ты совсем отбилась от рук, Вальда. Несмотря на твои прошлые боевые заслуги, несмотря на твой великий дар, ты не можешь больше оставаться в нашем клане. Я назначаю тебе испытание. Завтра немедленно отправляешься с отрядом на задание. Объедешь все границы владений нашего клана, проверишь все ловушки, заедешь в близлежащие посёлки, соберёшь дань у поселения ореховцев. И не возвращайся сюда, если собираешься и дальше вести себя неуважительно.

Я замерла. Меня отсылают. Вглядываясь в глаза этого мужчины, я вдруг поняла: он не так уж плох, как ему хочется казаться. Похоже, меня действительно ждут большие неприятности, если я останусь. Он просто пытается утихомирить гнев толпы.

Но что же мне делать с мальчиком, которого я спасла, и с роженицей?

— Я уеду только в том случае, — произнесла жёстко, — если исполнятся мои требования. До того момента, как жене этого верзилы нужно будет вернуться в свой дом, она будет находиться в моем доме. Это раз. Во-вторых, тот мальчишка-хоруг которого избивала так называемая тётка... — я презрительно скривилась, что это дико не понравилось главе клана, но он на это не отреагировал. — Этого парнишку я забираю с собой. Будут вопросы?

Не знаю, что Храйн Торговлас увидел в моих глазах, но неожиданно он кивнул, развернулся и вышел за двор.

Подбежавшая Илва закрыла ворота, а потом развернулась ко мне, глядя ошеломлённым взглядом.

Глава 12. Удивительные явления...

Выезжали на рассвете.

У моих ворот стояла группа воинов. Кони паслись неподалёку. Их было десять человек. Хмурые, крепкие, недовольные - мужчины глядели на меня сурово.

Значит, я еду не одна. Глава клана отправил со мной то ли охрану, то ли тюремщиков. Впрочем, меня это совершенно не волновало. С тех пор, как я познакомилась с Древом, сила, бурлившая внутри, блокировала любые негативные эмоции. Мне даже не нужно было напрягаться для этого. Не знаю, как долго это продлится, но сейчас я чувствовала себя под куполом какого-то всесилия.

Мальчишка хоруг вышел вслед за мной. На вид ему было лет десять-двенадцать. Он был невысокого роста, очень худой. Смотрел и на меня, и на окружающих затравленно, но с каким-то вызовом. Мне он сразу понравился. Чем-то напомнил пленника, которого я отпустила.

Коня для меня вывела Илва. Перед отъездом я оставила её за старшую и приказала хорошо заботиться о роженице. Я была уверена, что Трайн Торговлас исполнит моё желание, и её не выдворят отсюда ещё целый месяц.

Навыки езды на лошади у меня были ещё с Земли. Я же работала дублёршей и обязана была уметь всё. Но когда попыталась сесть на коня — и это получилось с несравненной лёгкостью — поняла, что Вальда была отличной наездницей. В сотни раз лучшей, чем я.

Неудивительно, честно говоря.

Чего не было у неё, так это решимости, воли и твёрдости. Интересно, почему? Что заставило её отказаться от своей миссии?

Что делать с мальчишкой? Почему я взяла его с собой? Потому что была уверена — в живых его не оставят, как только я уеду.

Да, ему тоже нужен конь.

Подойдя к нему, я приглушённо произнесла:

— Ты умеешь ездить верхом?

Он посмотрел на меня исподлобья и мрачно кивнул. Тогда я дала знак Илве, и она вывела лошадь. Та была немного потрёпанной, но для мальчишки сойдёт.

Пока готовили седло и седельную сумку для хоруга, воины развалились на траве и начали посмеиваться. До меня доносились их насмешливые фразы:

— Пророчица взяла себе телохранителя?

— Какой он мощный и страшный! С таким она точно не пропадёт.

— Ещё бы! Доблестный хоруг защитит свою госпожу.

Я старалась не обращать на них внимания. Вспыльчивость сейчас была бы неуместной…

Наконец, всё было собрано, и мы отправились в путь.

***

Ехали молча.

Тропа уходила в лес, сужаясь и петляя между деревьями, чьи стволы поднимались высоко вверх и сплетались ветвями где-то далеко над головой. Это был не обычный лес — я почувствовала это сразу. Что-то в нём отличалось от тех, что я видела на Земле. Пожалуй, он напоминал скандинавские леса - густые, мрачные, таинственные. Воздух был прохладным и свежим, будто отфильтрованным сквозь мох и смолу.

Листва местами переливалась разными цветами — золотом, синевой и даже малиновыми оттенками. Это напоминало о том, что я в другом мире.

Над нашими головами пели птицы. Иногда они вспархивали в кронах, не показываясь нам на глаза. Солнце пробивалось сквозь плотные ветви пятнами — то заливая путь светом, то пряча его в тени. Проторенная тропа шла вглубь леса, и воины ехали по ней спокойно, не оборачиваясь, как будто знали, что путь безопасен.

Я чувствовала себя странно умиротворённой. Намного более спокойной, чем в поселении.

В какой-то момент одно из деревьев на краю тропы будто… окликнуло меня. Совсем молодое, тонкое, стоящее чуть в стороне от пути, оно на первый взгляд ничем не отличалось от других, но я знала — оно другое. Его ветви чуть зашевелились, хотя ветра не было. Листья дрогнули, затрепетали, и я почувствовала в них силу. Не угрожающую, нет. Родную. Ту самую, что я однажды ощутила в стволе Великого Древа.

Оно жило. Оно видело меня.

Сердце наполнилось еще большим покоем. Как будто кто-то тёплой ладонью накрыл мою душу. Никто из сопровождающих не видел разницы между деревьями, не оглядывался, не замедлял шаг.

Они были слепы к столь очевидному чуду…

Раз в несколько сотен шагов я находила и других «родственников» великого Древа. Они радостно встречали меня шелестом своих больших, мясистых листьев. Это были не просто деревья. Это были... друзья. Пусть и молчаливые.

Я улыбалась.

Мальчишка-хоруг ехал рядом: дорога была достаточно широкой для двоих. В какой-то момент наши взгляды встретились: он смотрел на меня пристально, с какой-то странной пытливостью.

Вздрогнул, будто я застала его за чем-то запретным, и быстро опустил глаза. Щёки его чуть порозовели. Но враждебности в нём больше не было. Только настороженность. И, кажется, интерес.

Я промолчала. Просто продолжила ехать вперёд. Лес был со мной. Этого было достаточно.

Ближе к вечеру все были на пределе — усталость сковывала движения, даже лошади шли медленнее. Животы урчали, и люди начали коситься друг на друга с раздражением. Именно тогда впереди показалась широкая поляна.

Солнце, уже низкое, заливало её золотым светом. Трава колыхалась от лёгкого ветерка, среди зелени пестрели цветы — жёлтые, синие, пурпурные. Они росли пучками, будто кто-то рассыпал их нарочно. Пространство дышало тёплым спокойствием. Поляна казалась идеальным местом для отдыха, и я, не колеблясь, подняла руку.

– Привал, — скомандовала коротко.

Ответом мне стали мрачные взгляды. Один из воинов, рослый, плечистый, с лицом, как у истукана, глянул на меня исподлобья.

– Госпожа Вальда, — процедил он с такой интонацией, будто выплюнул ругательство. – Главой отряда назначен я, а не вы. Я сам решу, где мы остановимся. Мы можем ехать ещё два часа.

Я не удивилась. Всё шло по сценарию, который я предвидела заранее. Отец, конечно, не мог отпустить меня без маленькой подлянки. Но я только широко улыбнулась.

– На этой поляне, возле того раскидистого дерева, есть ручей, - пропела лениво и беззаботно. - Его вода сладкая и невероятно мягкая. Мы сможем напиться, умыть лица, отдохнуть. Неужели ты хочешь, чтобы наши люди лишились этого всего и были вынуждены пить воду из болота, которое ждёт нас впереди?

Глава 13. Великая...

— Почему? - я пытливо заглянула в лицо мальчишки. – Почему ты хочешь служить мне?

Он опустил глаза:

– Потому что я увидел, кто вы на самом деле.

– И кто я? – уточнила заинтересованно.

– Вы чувствуете Лес. Так же, как и мой народ. Может, даже лучше. Вы не похожи на тех бездушных и слепых людей из клана Медведя.

– И как ты это понял? – я уже начала догадываться, что мальчишка соображает гораздо лучше, чем эти мужланы.

– Я вижу, как вы смотрите на стражей леса. – Он указал на дерево, с которым я, так сказать, общалась. – Вы тоже чувствуете, что это они. Различаете их среди обычных деревьев. В моей деревне все так могут. Ну, почти. А в клане Медведей — ни один.

– А почему ты решил, что из-за этого мне можно доверять?

– Потому что видящий Лес не может быть плохим человеком.

Последние слова мальчишка произнёс очень многозначительно. Я была удивлена. Мышление людей этого мира не поддавалось моей логике. Они готовы были любить или ненавидеть, используя какие-то свои мерила.

– Что ж, Паули… – Я впервые назвала его по имени. – Я рада, что ты перестал считать меня своим врагом. Но будь осторожен. Они, – я кивнула в сторону мужчин, – никогда не перестанут относиться к тебе иначе. Держись рядом. И ничего не предпринимай такого, что могло бы привести тебя к печальному концу.

– Слушаюсь, госпожа.

Он слегка поклонился и убежал прочь — заниматься моим конём и своей лошадью.

Я подошла к ручью. Серебристая вода манила напиться. Я умыла лицо, почувствовав естественное облегчение. Значит, так называемые хоруги тоже чувствуют лес? В какой-то степени — да. Похоже, деревья не разговаривают с ними. Они просто отличают их друг от друга.

Интересно, что это за дары, что они значат? Почему тогда я нахожусь в том племени, которое ничего в этом не соображает? Очередная загадка заставила меня мысленно устремиться вперёд. Да, теперь я хочу разобраться. Разгадать эти тайны. Понять, чего не сделала Вальда, и можно ли остановить всю эту жестокость.

***

Наползли сумерки. Лагерь разместился на опушке, у самой границы поляны. Разожгли костёр. Над огнём жарилось мясо, потрескивало, источая соблазнительный аромат. Воины немного расслабились, хотя двое по-прежнему стояли на стреме. Остальные уселись кругом, гудели, переговаривались, подшучивали друг над другом.

Шутки были, в основном, похабные — о женщинах, о сражениях и о том, у кого больше размером соответствующий орган. Отвратительно!

Я старалась не слушать. Такое «веселье» утомляло.

Гарольд сидел чуть в стороне. Был мрачен, как туча. Почти не ел, не говорил. Только смотрел в одну точку, время от времени бросая на меня взгляды, от которых по коже ползли невольные мурашки. Он не скрывал своей ненависти.

Я отошла от всех чуть дальше, к деревьям. Расстелила притораченное к седлу одеяло — точнее, их было два. Улеглась, укрылась, подложив под голову сумку.

Паули примостился неподалёку, прямо на землю. Мне это не понравилось.

– Ложись на край моего одеяла, – бросила я. – Оно большое, поместимся.

– Что, госпожа?.. – испуганно прошептал мальчишка. – Я не смею…

– Ложись, говорю, – строго произнесла я. – А то заболеешь.

— Не заболею! Я очень крепкий…

— Хватит спорить, слушайся…

Я бросила ему что-то наподобие тёплой накидки, которую отыскала в сумке.

– Укройся. Завтра будет тяжёлый путь, ты должен отдохнуть.

Мальчик посмотрел на меня странным взглядом, в котором смешались изумление, благодарность и растерянность. После этого послушно свернулся клубком на краешке моего одеяла, укрылся накидкой и тут же провалился в сон.

Я улыбнулась и начала устраиваться поудобнее. Но когда повернула голову в сторону костра, увидела, что Гарольд буквально сверлит меня ненавистным взглядом. Глаза его сверкали в отблесках огня, и он казался каким-то демоном во плоти.

Ох, не к добру он так зол. Не к добру. Нужно быть крайне осторожной.

***

Я проснулась ещё в темноте от того, что меня начало что-то трясти.

Резко распахнула глаза — и тут же зажмурилась, потому что в лицо насыпалось что-то мелкое, возможно, сухая земля или сор. Пробормотала себе под нос ругательство, попыталась встать, но упёрлась в какие-то влажные, холодные отростки.

И в этот момент, сквозь слезящуюся дымку, я увидела, как кто-то наклонился надо мной.

Гарольд.

Его лицо было перекошено яростью. В руке блеснул нож.

В ту же секунду он замер, застонал и начал медленно заваливаться на спину.

– Какого чёрта?.. – пробормотала я, протягивая вверх руки и выпутываясь из чего-то скользкого и цепкого.

Я вскочила на ноги. Костёр почти потух, но луна светила ярко, серебристым светом заливая поляну.

Шокировано оглядывая своё импровизированное ложе, я увидела, что вокруг него из земли поднялись многочисленные корни деревьев, сплелись в некое подобие защитного купола.

Я медленно повернулась к Гарольду, который лежал на земле, постанывая. Один из тех корней пробил ему бок. Нож валялся в стороне, в траве.

Со всех сторон с криками начали вскакивать остальные воины. Они метались, не понимая, что происходит.

А мне всё стало предельно ясно. Он пытался убить меня во сне. Но лес не позволил.

Подошедшие воины, окидывая взглядом мое ложе, один за другим замирали в суеверном страхе.

– О Боже… Кажется, Гарольд сошёл с ума. Он хотел убить пророчицу…

– Лес наказал его, – прошептал кто-то.

Я стала искать взглядом Паули.

Нашла. Он стоял на коленях у ближайшего дерева и прижимался лбом к земле, бормоча что-то себе под нос.

– Вставай! Ты не ранен? – Я подскочила к нему, схватила за плечо, попыталась поднять.

Но он не поддался.

– Простите… Великая… Простите… Простите…

– Да хватит уже! – рассердилась я. – Вставай!

Он поднялся медленно, будто с трудом, и застыл чуть в стороне, глядя на меня с благоговейным и испуганным выражением.

Глава 14. Деревня...

Гарольд выжил. Я отправила его обратно в деревню с сопровождающим. Когда они уехали, я обернулась к отряду и властно произнесла:

— С этого дня здесь командую я. Не советую никому повторять подвиги Гарольда. Нам нужно выполнить задание главы клана. Выдвигаемся сразу же после того, как подкрепимся.

Никто не стал спорить.

В путь отправились сразу после поспешного перекуса.

Паули держался рядом, но выглядел немного испуганным. Я ловила на себе его взгляд снова и снова, стараясь не придавать этому значения. Что-то произошло с ним вчера. Он впечатлился ещё сильнее, чем раньше. Но расспрошу позже.

До границы владений клана мы добрались только к вечеру третьего дня. Дорога прошла спокойно. Воины подчинялись беспрекословно. Я по-прежнему наблюдала стражей леса: в одних местах они встречались часто, в других — вовсе исчезали.

Я была вымотана с непривычки. Плохо спала по ночам.

Границу владений клана обозничала неширокая река. Мы не стали её пересекать. Я немного потопталась на берегу, сдержала порыв окунуться в прохладную воду и двинулась вдоль берега. Один из воинов напомнил, что нужно проверить некие ловушки.

Спрашивать прямо, что это такое, показалось неуместным. Но меня выручил тот самый безусый парень — Рольф. Он подъехал ко мне и сам начал рассказывать:

— В этом году в ловушках часто попадаются белые лисы. Это значит, что они мигрировали сюда с юга. Раньше такие здесь не водились. Их называют королевскими, — с гордостью добавил он. — Вам бы, госпожа, на воротник шкурка пригодилась.

Я лишь пожала плечами. Всё это вызывало у меня внутреннее отторжение, до судьба животных на тот момент меня интересовала мало…

Ловушки прятались в кустах. Как воины их находили, я не поняла. Одна за другой мы проверили их — всего было около двадцати. Бо́льшая часть попавшей туда живности уже издохла. Воины сдирали шкуры прямо на месте, после чего двигались дальше.

И вдруг, в одной из последних ловушек мы обнаружили живую белую лису. Она попалась только за лапу. Увидев нас, начала рычать и скалить острые зубы.

Я встретилась с ней взглядом. В этих глазах неожиданно блеснул ум. Я замерла, всматриваясь в животное. Может, мне показалось? Однако… в этом мире может быть что угодно. Ладно, не буду искушать судьбу. Мало ли, вдруг лес разгневается из-за бессмысленного убийства?

— Отпустите её, — велела я одному из воинов.

Он посмотрел на меня с недоумением:

— Но, госпожа… Это был бы отличный подарок для вас.

— Я не хочу его, — отрезала сурово.

Мужчина, повинуясь, освободил лису. Она вырвалась, прихрамывая, и тут же исчезла в кустах.

Ко мне подошёл Паули.

— Вы правильно поступили, — сказал он тихо, будто отвечая на мои сомнения. — Белые лисы священны. Для любого хоруга, то есть для любого нормального человека, существует запрет на поимку таких животных... Если бы вы убили её… всё могло бы закончиться плохо для нас всех.

Я пожала плечами, не особенно в это веря. Уже поняла, что люди в этом мире суеверны сверх меры и часто преувеличивают детали происходящего вокруг.

К вечеру ловушки были проверены окончательно, и мы двинулись дальше.

Впереди, между деревьями, показалась деревня. Маленькая, бедная на вид – она утопала в зелени деревьев, будто поселок эльфов или фей.

Здесь явно не занимались земледелием. Но охота, очевидно, процветала.

Деревня была небольшой — с десяток низких домов, крытых соломой и мхом смотрели на меня черными провалами окон со ставнями. Над крышами лениво вился дым, воздух был пропитан гарью и запахом сырого мяса. Повсюду висели звериные шкуры, растянутые на деревянных рамах, а в стороне, у поленницы, мальчишка с острым ножом деловито свежевал тушу крупного зверя.

Мы въехали на главную, расчищенную от деревьев площадку. Кони шагали неторопливо, и гулкий топот копыт эхом разносился по молчащей деревне. Из домов начали выходить люди — с луками, с детьми на руках, с вытертыми до дыр рукавами. Они смотрели исподлобья, настороженно, будто уже готовились обороняться, если что-то пойдёт не так. Лица у всех были серые — не от грязи, а как будто от выцветшей жизни.

Я спешилась и остановилась в центре площадки. Навстречу мне медленно вышел старик. Худой, с горбатой спиной и длинной шеей, он напоминал высохшего журавля. На нём болтался старый кафтан, затёртый до лоска, а глаза сверкали настороженностью. Он сразу не вызвал у меня доверия.

— Приветствую тебя, пророчица, — сказал он громко и наигранно, театрально раскинув руки. — Великая гостья из клана Медведя почтила наш бедный край. Земля трепещет, зверь затаился, а мы — в благоговении…

— Не нужно громких слов, — ответила я сухо, без труда расслышав за этим красочным приветствием дешевую и лживую лесть. — Нам нужен ночлег и немного покоя…

Воины к тому времени уже спешились и начали вести себя чересчур свободно. Один из них, рыжебородый здоровяк, заприметив пробегающую мимо девчонку, протянул руку и ущипнул её за зад. Она взвизгнула и метнулась прочь, а он расхохотался и бросил остальным:

— Эта сегодня будет греть мою постель! И ласково, и тёпленько!

Я едва не поперхнулась от возмущения. Девочке было не больше четырнадцати.

Сжав зубы, я подошла к отряду, встала перед ними, глядя в глаза каждому, и процедила:

— Кто тронет хоть одну местную женщину — будет иметь дело со мной. И клан вам не поможет.

Рыжий помрачнел, остальные нахмурились, но спорить никто не осмелился.

Старик поспешно вмешался:

— Давайте войдём, прошу вас. Мой дом прост, но вместителен. Вы сможете отдохнуть, пока мои люди приготовят вам еду.

Мы пошли за ним. Его дом оказался действительно большим — два соединённых помещения, общий зал с лавками вдоль стен. Внутри пахло сушёной рыбой, травами и жиром. Я вошла вглубь, усталость навалилась свинцом. Но внутри меня всё ещё бурлило. Гнев не отпускал, а тревога не утихала. Особенно после того, как я снова поймала на себе взгляд старика. В его глазах было что-то хищное.

Глава 15. Неожиданный спаситель...

Дом старика снаружи казался непримечательным — покосившаяся крыша, серая глина стен, облупившиеся ставни. Но внутри всё оказалось иначе. Как только мы вошли, я изумилась размерам внутреннего жилища. Потолки на деревянных балках были невысокими, но помещение оказалось неожиданно просторным. Половину комнаты занимал огромный дубовый стол, грубый, некрашеный, с растрескавшейся поверхностью, словно вырезанный из цельного ствола старого дерева.

За столом поспешно разместились все мои воины, рассевшись свободно, с комфортом. Девушки приятной наружности — их было четверо — принялись разносить угощения. Они были похожи, как капли воды: смуглые, с длинными тёмными косами, в простых серых сарафанах. Я решила, что это сёстры. Они двигались слаженно, молча, без излишней суеты.

На столе начали появляться блюда. Запечённые окорока с хрустящей корочкой, тушёная в тыкве утка, суп с дикими грибами и кореньями, пироги с мясом, фасоль в тёмном соусе, квашеная капуста, хлебные лепёшки, натёртые чесноком. Ещё принесли чёрную соль и горчицу, банки с ягодами, горшочки с каким-то густым сладким варевом, пахнущим корицей. Запах был такой насыщенный, что у меня чуть не свело живот от голода.

Мои воины мгновенно повеселели. Смеялись, гоготали, кто-то начал шутить, кто-то откровенно засматриваться на девушек. Один из мужчин — кажется, Клем — позвал одну из служанок ближе и, дождавшись, пока она пройдёт мимо, с хохотом огладил ее бедро. Девчонка взвизгнула и отскочила. А он, довольный, заржал:

— Эх, хороша!

Я вспылила мгновенно и ударила кулаком по столу.

— Вы забыли мое предупреждение??? – гаркнула гневно. – Никаких женщин!

— А ежели кто-то из них сам придет? – обиженно протянул кто-то.

— Значит, изгоните её! – мой приговор был безжалостен. Веселья поубавилось, но спорить больше никто не стал.

За столом стало тише.

Старик, стоявший у стены и наблюдавший за всем с чуть приподнятыми бровями, быстро шагнул вперёд.

— Не берите в голову, госпожа. Молодые — горячие. Да и выпили чуток. Разрешите предложить вам что-нибудь особенное, раз вы не притронулись ни к пище, ни к питью?

Он говорил мягко, даже вежливо, но в голосе сквозила натянутость. Я взглянула ему в лицо — и снова почувствовала это: коварство, притаившееся за подобострастием и внешним почтением. Он мне не нравился. Совсем.

Я покачала головой и сделала вид, что отпила из чарки. На самом деле я лишь намочила губы и спрятала гримасу отвращения. Затем решила действовать иначе. Нужно старика заболтать.

— Ваша деревня, должно быть, приносит немалую добычу. Сколько мехов вы отправили в этом сезоне в центральные земли? – я говорила первое, что приходило в голову. Кажется, подсознательная память, оставшаяся от прежней хозяйки тела, прекрасно справлялась и подсовывала мне нужные словечки.

— Мы охотимся круглый год, — ответил мужчина, отводя взгляд. — Но в этом году было хуже. Зверя меньше, мороз пришёл раньше обычного.

— Тем не менее, даже наши ловушки принесли много шкур…

Я буквально чувствовала, что на старика нужно обязательно создать давление. Он не должен чувствовать себя в своей тарелке.

Тот прищурился, притворно улыбнулся, но ответил уклончиво.

— Всё, что положено, мы отдаём. А если не отдаём — значит, не смогли.

Ишь ты, какой скользкий. Как мыло в воде.

Я решила пока оставить эту тему.

Между тем принесли ещё блюда — на этот раз сладкие. Сухофрукты в мёде, печенье с ягодной начинкой, ореховая пастила. И нечто, похожее на пирожки, от которых исходил одуряющий запах: тёплый, сладковато-пряный, будто в них намешали трав, сахара и ванили.

Вот тебе и нищая деревня!

Мне вдруг захотелось съесть их все. Странное, тяжёлое чувство. И как специально, эти сладости поставили прямо рядом со мной. Мужчины на них и не взглянули — все были заняты мясом и брагой. Я сдержалась, только притронулась к одному пирожку, сделала вид, что откусила. На самом деле — ни крошки.

Старик наблюдал за мной очень внимательно, что вызывало бурю подозрений у меня в душе.

Прошло больше полутора часов. Мужчины не особенно опьянели, но наелись до отвала: смех стал громче, шутки — пошлее. Кто-то начал распевать. Я уже решила согнать их насиженных мест, когда старик произнес:

— Хозяин дома предлагает вам отдых. Горница наверху — к вашим услугам.

Мы поднялись по скрипучим ступеням. Дом оказался двухэтажным. На втором этаже — две комнаты. В одной, широкой и чуть пыльной, на полу были постелены одеяла, меха, несколько подушек. Эту отвели под мужчин. В другой — меньше, но уютнее — постелили для меня.

Я вошла и остановилась у порога. Комната была почти пустой. Окно, столик у стены, и покрывало из лисьего меха, набитое мягкими травами. Пахло так приятно, что меня невольно потянуло прилечь.

Я села, прислушиваясь. Тишина. За окном шумел ветер. Где-то скрипнул пол. Я хотела ждать и внимательно слушать. Но глаза вдруг начали слипаться. Последней мыслью перед тем, как сознание затуманилось, было:

Какой же приятный запах... А вдруг с одеялами что-то не так?

Проснулась я от странного шума — будто кто-то шуршал у самого уха, шаркал по полу, сопел. Глаза с трудом приоткрылись, словно веки были налиты свинцом. Голова раскалывалась, будто в неё вбивали медные гвозди. Я попыталась сесть, но не смогла, только обвела комнату мутным взглядом. Лунный свет просачивался сквозь крошечное оконце, отбрасывая серебристые полосы на пол.

Рядом, почти впритык к моему ложу, копошился какой-то тёмный клубок. Я прищурилась — нет, не клубок. Двое. Один — широкий, крепкий, чёрные волосы коротко острижены, движения резкие, размашистые. Второй — щуплый, почти хрупкий блондин в длинном светлом балахоне.

Сначала я не поняла, что происходит, но потом догадалась. Они дрались. Беззвучно, ожесточённо. Чернявый навалился сверху, но белобрысый ловко вывернулся, оказался сверху и… его кулак, хрупкий, на первый взгляд почти детский, врезался прямо в челюсть противника. Раздался глухой хруст, и я широко распахнула глаза. Откуда в таком, казалось бы, нежном теле — такая сила?

Глава 16. Благословенная...

Я нахмурилась — не сразу поняла, о чём речь. Но Зиф, похоже, уловил моё замешательство. Его взгляд слегка потемнел, и в следующую секунду произошло нечто невероятное.

Он бесшумно осел на пол… и прямо на моих глазах превратился в белоснежного лиса.

Меня будто окатило ледяной водой. Я невольно отшатнулась, пытаясь подавить охвативший ужас. Магия... да, я уже сталкивалась с ней в этом мире. Но чтобы человек — а точнее, парень лет семнадцати — вот так просто превратился в животное... Это было уже за гранью привычного.

Лис хромал на переднюю лапу и, не сводя с меня взгляда, тихо фыркал. А потом — всё так же легко — вновь стал человеком. Его серебристые волосы взметнулись в воздухе, когда он поднялся. Одежда, балахон до пят, будто и не пострадала.

Это был тот самый королевский зверь, которого я приказала отпустить.

Он смотрел на меня с лёгким изумлением. Кажется, почувствовал мой страх. Уголки его губ дрогнули в почти незаметной, усталой улыбке — и на миг он перестал быть странным существом, став просто юношей с печалью в глазах.

— Я отдал свой долг, — тихо произнёс он. — Но вам лучше уйти отсюда. Жители деревни задумали убить вас. Это очевидно.

— Спасибо за помощь, — выдохнула я, не сводя с него взгляда.

Как только я произнесла это, он резко развернулся и выскользнул из комнаты. Я метнулась за ним, но коридор уже был пуст. Словно он и не существовал вовсе.

Я потрясла головой. Нет, это был не сон. Этот мир всё больше и больше швырял в меня чудеса и ловушки вперемешку.

Надо было действовать. Если я расскажу воинам, что нас пытались убить, начнётся резня. А я этого не хотела. Сначала — разговор со стариком.

Вернулась в комнату, где лежал нападавший, и крепко связала его. Потом бесшумно спустилась вниз — но старика там не было. Интуиция подсказывала не соваться к главному входу, поэтому выглянула в боковое окно.

За двором, в густых кустах, затаилось не меньше двадцати местных мужчин. Кто с лопатой, кто с вилами, кто с мечом. Ждали, когда мы выйдем. Словно охотники, загнавшие добычу в ловушку. Безумцы. Им не справиться с профессиональными воинами.

Впрочем, моих сопровождающих могли просто-напросто отравить. Тогда возможно всё…

В этот момент кто-то тронул меня за плечо.

Я развернулась, молниеносно схватив потенциального врага за горло — и только потом узнала в полумраке Паули. Он захрипел, глаза вытаращились от ужаса.

Я сразу же отпустила его и зашипела:

— Разве можно так подкрадываться?! Я чуть тебя не убила!

Он, потирая горло, прохрипел:

— Простите, госпожа... Я пришёл предупредить. Местные... что-то замышляют. Я долго не мог пробраться. Только сейчас получилось.

— И как ты попал сюда?

— Окно возле уборной было не заперто.

— Отлично. Покажешь, где оно.

Мы выбрались наружу — через окно и по траве, словно тени. Забор оказался низким, перескочили легко. Паули указал на низкий дом за углом.

— Старик ушёл туда, — прошептал он.

Мы остановились у окна. Я заглянула внутрь. За столом в полутьме сидело шестеро пожилых мужчин, спорили, размахивали руками. Судя по тому, что слышалось — делили между собой вещи и оружие. Наши вещи.

— Вот что, — повернулась к Паули. — Прячься. Не выходи, пока не скажу. Мне нужно быть уверенной, что ты в безопасности.

— Да, госпожа, — кивнул он, но, когда я уже собралась к двери, внезапно схватил меня за руку.

— Вы всегда можете звать на помощь. Помните о священном лесе. Пол в доме деревянный. Прикажите ему расти. Он вас услышит.

Я удивилась. Мне и правда не приходило в голову использовать магию дома. Но кивнула. Мальчишка был прав. Потом спрошу, почему он вдруг принялся меня наставлять… Впрочем, возможно, это пригодится.

Я рывком влетела в дом и захлопнула за собой дверь. Старики обернулись — и замерли.

Тот самый старейшина, что встречал нас вчера посреди деревни, медленно поднялся. Пытался сохранить лицо, но руки предательски дрожали.

— Что, не ожидали увидеть меня живой? — бросила насмешливо, положив руку на эфес меча.

Он сглотнул, глаза забегали.

— Госпожа… я не понимаю, что вы имеете в виду...

Я перестала улыбаться и посмотрела на него крайне сурово.

— Ваш помощничек, когда очнётся, всё расскажет. Кинжал я у него забрала — чтобы не порезался. Молодой ещё, зелёный. А вот с вами… нужно основательно потолковать.

Старики попятились. Один осел прямо на пол. Другой начал читать молитву. Кто-то осенил себя незнакомым знамением. Главный старейшина побледнел до цвета воска.

Я вспомнила слова Паули. Посмотрела на пол. Убивать их я, конечно, не буду, но стоило бы припугнуть.

«Растите, — мысленно приказала я. — Покажите мою силу. Мою волю. Подчинись мне, древо!»

Пол затрещал. Старики вскрикнули. Из-под досок прямо между ног одного из них пророс корень — шершавый, как змея. Мужчина завизжал, как баба, и отшатнулся, чуть не опрокинув стол.

— Она говорит с деревом… Оно слушается её… — зашептал кто-то в ужасе.

— Она - Благословенная… Но это невозможно!!! Из клана Медведя не приходят потомки великих…

— Вы хотели убить меня и моих людей, - жестко прервала я бессмысленные речи. - Но теперь... будете слушать.

Старики затихли, приготовившись слушать с трепетом, как вдруг из-под стола послышался звериный рык, заставивший всех вздрогнуть.

На островок света выскочил белый лис.

Он стремительно метнулся вперёд и остановился посреди комнаты, тяжело дыша. Прихрамывал на переднюю лапу

Зиф! Снова он.

Почему он здесь? Почему не ушёл, как обещал?

— Пшел вон, глупая тварь! – один из стариков попытался пнуть лиса, но тот ловко отскочил, грозно оскалившись.

— Прекрати! – гаркнула я, напугав гневливого мужчину до чертиков. А сама подозвала лиса, который охотно подбежал ко мне, и, наклонившись, почесала его за ушком, как домашнюю собачонку. Он аж выгнулся от удовольствия, а старейшины побледнели.

Глава 17. Тайное милосердие...

Я зашла под сень деревьев на окраине деревни, и лис уселся рядом со мной. Посмотрев на него, я с вызовом бросила:

— И что это значит? Почему ты до сих пор здесь?

В тот же миг он преобразился, и вот возле меня уже стоит беловолосый мальчишка. Лукавая полуулыбка, лицо острое, почти хищное, глаза — большие, лисьи.

— Госпожа мне понравилась. Я решил остаться на некоторое время.

Я хмыкнула:

— Решил? А моего разрешения спросить не хочешь?

Улыбка его стала шире.

— Думаю, я вам пригожусь.

— Разве я могу тебе доверять?

— Я помог вам сегодня дважды. В первый раз — спас жизнь. Во второй — добавил впечатления старикашкам. Разве этого мало, чтобы доказать, что я надёжен?

— Ты можешь делать это только ради того, чтобы втереться ко мне в доверие. Мои люди ловили подобных тебе. И ты сам попал в ловушку, которую они расставили. С чего вдруг такая симпатия к моей персоне?

Улыбка сползла с лица мальчишки. Глаза его засверкали странным блеском.

— Я знаю, что это не ваши люди, — произнёс он загадочно. — Вы в этом мире совсем недолго. Пару недель всего. Ведь так?

Моё лицо вытянулось.

— Откуда ты узнал?

Мальчишка снова улыбнулся.

— Я не человек. Я многое вижу. Вы не принадлежите этому миру. Поэтому не успели испачкаться в его преступлениях. Я ещё никогда не видел иномирянок вблизи. Можно я останусь?

Это был слишком сложный для меня вопрос. У меня не было никакой уверенности в том, что этот лис не станет опасен в будущем. Однако он был единственным существом, которое знало, откуда я пришла. А мне иногда так хотелось расспросить хоть кого-то об этом мире, не вызывая подозрений.

— Ладно, оставайся, — произнесла я, пряча своё смятение. — Но учти, не вздумай меня предавать. Иначе это может плохо для тебя кончиться.

Зиф вздрогнул, словно зверёныш.

— Можете на меня положиться, — бросил он и тут же превратился в шкодливого лисёнка, который потёрся о мою ногу, а затем умчался в кусты.

Да уж... Не знаю, что я для себя нашла — помощника или проблему…

***

На следующий день вся деревня собралась на площади. Воины тоже явились — выспавшиеся, отъевшиеся, самодовольные, с ленью в движениях и мерзкой усмешкой в уголках губ. Они растянулись на земле под тенью раскидистых деревьев, лениво осматривали толпу и переговаривались между собой. Они явно не считали местных за людей.

Я же внимательно всматривалась в лица тех, кто собрался. И чем дольше смотрела, тем явственнее замечала: старик всё же не соврал. Измождённые, серые лица, впалые щеки, на скулах — не люди, а тени. Некоторые дети прятались за родителями, а матери вжимали их в себя, словно хотели сделать невидимыми. Эти люди действительно голодали. И всё, что смогли принести — было добыто тяжёлым трудом.

Старейшины, стоящие немного в стороне, выглядели особенно тревожно. Их взгляды метались от меня к воинам, обратно, и вновь ко мне. Они явно ожидали, что я сейчас укажу на них пальцем и вслух расскажу про заговор и попытку убийства. Некоторые уже начинали незаметно пятиться назад.

Я села на почётный стул, который для меня вынесли из дома старейшины. Передо мной расстелили несколько покрывал. Люди начали нести дары: корзины с грибами, сушёным мясом, шкурами, вяленой рыбой, кто-то даже принёс мед — редкость. Всё это выглядело скромно и скорбно. Было заметно, с каким трудом они расстаются с тем, что, возможно, должно было спасти их зимой.

Я знала: так дело не пойдёт. Надо как-то разорвать этот порочный круг хотя бы на этот раз. Если я сейчас возьму всё это, не смогу потом спать спокойно.

Поднялась со стула. Гул голосов стих. Воины насторожились, старики чуть побледнели.

— В этот раз, — произнесла я спокойно, но твёрдо, — я не стану брать с вас дань пищей. Ни корзины, ни шкуры, ни мясо – ничего не нужно. Забирайте всё обратно.

В толпе послышались приглушённые вздохи: мне не верили, ожидая чего-то худшего. И правильно делали, потому что я добавила:

— Я возьму только серебром или золотом.

Воцарилась тишина ошеломления.

Я медленно обвела взглядом площадь и остановилась на старейшине, который сразу всё понял.

— Это моё окончательное решение, — добавила жёстко.

Старик медленно, словно старое дерево, сгибаемое ветром, поклонился и поплёлся в свой дом. Люди зашептались, глядя на меня мрачными взглядами. Это было даже хуже, чем они рассчитывали.

Через несколько минут главный старейшина вернулся. В руках нес обожжённый мешочек, небольшой, но судя по весу — полный. Деревенское серебро и золото. Те сбережения, что собирались всей деревней на важные религиозные обряды: весенний выкуп у лесных духов, защиту от падежа скота да заговор на охотничью удачу. Суеверным людям все это казалось важным, священным, а я собиралась отнять.

Воины загоготали.

— Госпожа, это верное решение! – воскликнул один.

— А я бы не прочь взять и служанку довеском, — выкрикнул второй, оглядывая девушек. — Ну, кто пойдёт со мной? Озолочу!

Девушки инстинктивно опустили головы и попрятались за спинами мужчин.

— Слушай, служанок дома себе отыскивать будешь… — бросила я раздражённо, принимая мешочек из рук старейшины.

Воин скривился, но промолчал.

Старейшина стоял рядом, опустив лицо. Он выглядел разбитым. Пристыженным. Огорчённым. И абсолютно беспомощным пред лицом моей власти и своей вины передо мной.

Когда мы собрались в путь, я подозвала Паули. Незаметно сунула мешочек ему в руки.

— Слушай внимательно. Когда мы выйдем за деревню, верни это. Отдай тому старику. И скажи ему такие слова… - на секунду замялась, подбирая слова, потом тихо добавила: — Не вздумай воевать с кланом Медведя. В следующий раз меня не будет, придёт кто-то другой. Он людей не пощадит. Будь умнее. Либо уходите отсюда за реку, либо научитесь жить в покорности. Иначе вас ждёт смерть. И еще: не вздумай присваивать деньги себе: королевский лис проследит за тем, чтобы ты вернул их на место…

Глава 18. Убиенные...

День стоял глухой, хмурый. Небо натянулось серой тканью, как будто кто-то огромный накрыл землю покрывалом. Дорога петляла между холмов и оплывших весенней влагой деревьев, воздух казался сырым и насыщенным запахами трав, мокрой коры и прелых листьев. Вдалеке куковала кукушка, предвещая, казалось, нечто нехорошее.

Я ехала впереди. Лошадь шагала неторопливо, чувствуя моё напряжение. Я поглаживала её шею, но неосознанно — мои мысли крутились вихрем.

Отряд покинул деревню больше суток назад: наш путь лежал обратно в клан Медведя. Всё прошло, как я задумала: дань взята, но потом — возвращена. Надеюсь, старики запомнят этот урок.

Воины были угрюмы и молчаливы. Их лица, обветренные и грубые, были сосредоточены и серьёзны. Я чувствовала напряжение между нами, как туго натянутую тетиву. Мы продвигались медленно, земля была рыхлой, местами из нее выныривали толстые корни деревьев, похожие на змей.

Я хмурилась, осматривая местность. Слева шёл склон, заросший орешником, справа — тёмный ельник, как будто чернильное пятно растеклось по склону. Ноги лошадей чавкали по влажной почве, и только треск веток под копытами нарушал тишину.

Что-то было не так.

Ветер налетел неожиданно, и в этом ветре почувствовался вкус магии. Едва уловимый, как пряный дым. Я резко обернулась, ощущая чужое враждебное присутствие, но ничего не увидела. Кстати, деверья-стражи почему-то попадались всё реже, а если и встречались, то выглядели крайне слабыми и едва живыми. Странно, разве мы возвращаемся не той же дорогой?

Оказалось, что нет. Клим–проводник выбрал дорогу покороче, но более суровую…

Зиф следовал за нами тайно. Кроме меня его никто не замечал.

Я уже привыкла к его молчаливому присутствию. Но сейчас… он тоже замер. Хвост был опущен, глаза прищурены. Он что-то чувствовал. И ему это не нравилось – на белой остроконечной морде всё отражалось довольно отчетливо.

— Госпожа… — донёсся голос Паули. Он ехал рядом.

— Что?

— Что-то не так. Слишком тихо. Даже птиц не слышно.

Он был прав. Всё стихло. Даже ветер, казалось, затаил дыхание.

И тут мы выехали на поляну.

Я сразу поняла, что место это особенное. Свет стал другим. Бледным, приглушённым, как будто солнце не хотело освещать эту часть леса. В центре поляны, под высоким дубом, стоял каменный алтарь. Покрытый мхом, потрескавшийся, но от этого не менее зловещий. Он возвышался, как немой свидетель чего-то… дурного.

Воины замерли. Я повернулась к ним — и ошеломленно распахнула глаза.

Мои сопровождающие побледнели, как смерть. Даже самый крепкий из них, могучий широкоплечий Фрол, стиснул поводья так, что побелели костяшки пальцев. Некоторые перехватили оружие, другие просто смотрели, как заворожённые.

— Что с вами? — спросила я, чувствуя, как напряжение растёт.

Паули только покачал головой.

— Не знаю. Но… страшно.

Обернулась в сторону лиса, но тут уже исчез в зарослях. Только белая прядка шерсти на кусте дрожала от ветра.

Я снова повернулась к воинам.

— Объясните. Что это?

Они переглянулись, и Фрол хрипло проговорил:

— Это… священный жертвенник волхва Братия.

Он огляделся и чуть понизил голос:

— Мы не должны были сюда выехать. Это дурной знак, госпожа. Проклятая поляна. Говорят, здесь обосновались все, кому выпала честь стать жертвой для умилостивления богов…

У меня перехватило дыхание. Они еще и человеческие жертвы приносят???

Ненависть накрыла меня волной. Я выругалась сквозь зубы, ненавидя в первую очередь этого мерзкого волхва, который уже не первый раз являет свою мерзкую натуру.

Резкий порыв ветра привел воинов в суеверный ужас.

Они начали разворачивать коней в панике, забыв о дисциплине. Животные нервно фыркали, один встал на дыбы, другой попятился назад.

Моя кобыла тоже фыркнула, вскинула голову и почти пошла в галоп, но я быстро прикоснулась к её лбу и направила лёгкий импульс магии для успокоения. Она сразу же успокоилась, тихо заржала.

Вдруг лошадь одного из всадников – безусого кудрявого парнишки по имени Еремей – рванула вперед и понесла его прямо на алтарь.

— Еремей! — выкрикнула я.

Он попытался остановить животное, но оно словно обезумело. В последний миг парень успел спрыгнуть, перекувырнувшись в траве и едва не врезавшись в сам камень. Быстро поднялся, дрожа. Лицо сделалось белым, как мел.

Его лошадь ломанулась в кусты, сдирая с себя клочки кожи, и исчезла в зарослях, унеся с собой все его снаряжение и оружие.

Кроны деревьев над нами затрепетали, и я услышала звук… будто шёпот. Многоголосый. Листва шелестела неестественно, будто кто-то говорил через неё. Я напряглась, инстинктивно схватилась за эфес меча. И тут почувствовала, как земля под ногами… подрагивает.

- Нам конец! – выкрикнул кто-то отчаянно, и вдруг… воины начали падать за землю один за другим, хватаясь за горло и хрипя, как будто их кто-то душил. Но подобное случилось не со всеми, а выборочно. Еремей, например и мой Паули просто таращились на происходящее с ужасом. И вдруг парень воскликнул:

- Все вы отдали волхву Братию своих пленниц для жертвоприношений! – воскликнул он. – Убиенные пришли мстить виновным!!!

Похоже, Еремей был в курсе дел каждого из всех присутствующих. Ухватилась за его слова, лихорадочно соображая.

Если это всё правда, а это точно правда, то сейчас моих воинов настигает возмездие за преступления.

– Просите прощения! – выкрикнула я, вспоминая христианскую мораль планеты Земля. – Умоляйте простить вас! И просите сохранить жизнь, только искренне!

Задыхающиеся воины, похоже, схватились за мои слова, как за соломинку для утопающих.

Несколько мгновений ничего не менялось. Некоторые из них уже посинели без дыхания, но вдруг двое или трое закашлялись и повалились на траву, пытаясь отдышаться. Отпустило. В итоге из десятка поверженных выжило четверо. Шестеро так и задохнулись – быстро, очень легко, задушенные невидимыми руками призрачных жертв.

Глава 19. Замуж?

Умерших взвалили на лошади и привязали к ним для крепости. Отряд отправился дальше — скорбный, хмурый, испуганный. Лис немного удалился, чтобы не попадаться на глаза. Паули выглядел крайне бледным и до сих пор подрагивал. Я кое-как успокоила его, но он мотнул головой и прошептал:

— Я всё понимаю, просто... умерших было так много. Неужели их так много? Возможно, среди них есть мои родители...

— Что? — уточнила я, почувствовав жуть в душе.

— Да, они были в плену и исчезли. Я думаю, они мёртвы. Наверное, волхв Братий принёс их в жертву на этом алтаре...

Мне нечего было сказать. Только сцепила зубы — и молча отправилась дальше.

Посёлок клана Медведя встретил нас сперва холодным приветствием — от охранников, стоящих по периметру. Потом — несмелыми овациями женщин, встречающих знакомые лица на дороге. Дети рванули к домам сообщить о нашем приезде.

И первым, кого я увидела, был... Аллаир, Дикий Вепрь. Тот самый придурок, который считал меня своей невестой. Смотрел на меня прищуренным взглядом, переплетя могучие руки на груди.

— Пророчица вернулась, — бросил насмешливо, но, когда увидел, что на нескольких конях лежат трупы, изменился в лице. Стало не до веселья.

— Эй! — крикнул он, обернувшись к кому-то из воинов. — Срочно созовите старейшин!

***

Старейшины бушевали. Мы снова были заперты в горнице. Я стояла перед ними, как нашкодивший ребёнок. Точнее, они хотели меня такой выставить, но я себя таковой не чувствовала.

— Вождь! — вскричал один из стариков. — Пророчица не уберегла воинов. Более того, сама завела их в долину жертвенников. Разве она не хранительница нашего народа? Почему эти люди мертвы? Лучшие твои люди!

Храйн Торговлас выглядел мрачнее тучи. На меня не смотрел. Будто не верил в то, что я ни при чём. Аллаир Дикий Вепрь был хмур и недоволен, будто заранее записав меня в виновницы.

Поднялся мужчина степенный, менее психованный. Все вокруг притихли.

— Смерти в походах случаются часто. Это не новость. Не вижу причин обвинять в этом пророчицу.

— Но они ведь умерли не в битве! — продолжал возмущаться старик. — Их убила магия! А магией у нас ведает именно Вальда. Это уже не первый проступок пророчицы. Как бы не завела она нас в погибель...

— Может, она даже и хоруга пленного не убила. Может, она его отпустила — и потому на нас обрушились все эти несчастья??? – добавил кто-то панически, и по кругу старейшин пронесся возмущенный гомон.

Я даже не знала, откуда взялись эти предположения, но невольно вздрогнула. Ведь это правда. Я действительно его отпустила. Ко мне повернулись все лица, одно мрачнее другого.

— Ответь! — подал голос Храйн Торговлас. — Пленник хоруг мёртв? Приняло ли Великое Древо нашу жертву в его лице?

Что я могла сказать? Могла соврать, а могла сказать правду. Я глубоко презирала всех этих людей.

— С Древом я виделась и общалась, — пояснила спокойно. — Оно призывало меня исполнить мою миссию. А пленника... оно повелело отпустить. И он ушёл.

— Что?! — воскликнул тот самый придирчивый старикан, который наезжал на меня больше всех. Остальные, вторя ему, взревели, — Великое Древо не могло отпустить нашего кровного врага! Великое Древо служит Клану Медведя!

И в этот момент что-то внутри меня вскипело. Причём вскипело без меня самой.

— Да как вы смеете?! — рявкнула так громко, что окружающие тут же примолкли, присмирев. — Древо никому не служит! Оно — божество этого мира! Чей язык посмел сказать такую чушь?!

Проговоривший эту чушь старейшина побледнел. На него начали коситься и поспешно опускать глаза.

— Я оговорился... — пошёл он на попятную. — Мы служим Древу, но...

— Никаких «но»! — прикрикнула я ещё громче. — Какое ты имеешь право решать, в чём состоит воля Великого Древа, а в чём её нет?! Я — пророчица этого народа. Я была у Великого Древа. Оно повелело мне отпустить хоруга. И я отпустила. Если хотите кого-то обвинить — обвиняйте Древо.

Даже глава клана проникся моей воинственностью и аргументами. Женишок оказался пришиблен не меньше остальных. Но в этот момент со своего места поднялся ещё один старик, до этого момента молчавший. Он был очень-очень стар. Стар настолько, что я удивлялась, каким образом он вообще ещё ходит и разговаривает.

Послышался скрипучий голос:

— Девица права… - меня впервые назвали так в этом сборище. — Великому Древу мы не указ. И обвинять её в гибели воинов мы не имеем права. Однако... есть другая проблема. Пророчице Вальде пора стать супругой. Все сроки давно вышли. Под благословением мужа она сможет служить своему народу ещё лучше.

Окружающие одобрительно загудели. Аллаир — Дикий Вепрь, или просто Вепрь, морда свиная — торжествующе ухмыльнулся.

А я почувствовала внутреннюю дрожь. Замуж за этого придурка? Да ни за что.

— Я отказываюсь! — заявила жёстко, переплетая руки на груди.

— Молчи, женщина! — прикрикнул Храйн Торговлас строго. — Ты эти вопросы решать не будешь. Возвращайся к себе и готовься к торжеству. Свадьба через три дня.

С этими словами меня буквально выперли за двери. Я ошеломлённо застыла, понимая, что снова попала в дикую неприятность.

Да когда же они, блин, закончатся?

Глава 20. Грядущая битва...

В доме Вальды ничего толком не изменилось. Прислужницы высыпали мне навстречу с радостными возгласами. Хоть кто-то рад меня видеть. Паули топтался за моей спиной, но я о нём не забыла. Приказала найти ему комнатку, накормить и дать место для мытья.

Илва покосилась на мальчишку неприязненно, но я сразу предупредила, что он мой личный слуга, и к нему нужно относиться с уважением. Девушки поклонились.

Я вошла в холл. Дом выглядел чужим, как и всё в этом мире, но здесь хотя бы был шанс отдохнуть.

Вспомнила о Хелли и её ребёнке.

– Где она? – осведомилась у Силетты.

– Отдыхает, – улыбнулась та. – Ждала вас с нетерпением. Хотела поблагодарить.

Я облегчённо выдохнула. Хотя бы с ней всё в порядке.

– Муж её приходил несколько раз, – доложила Мира. – Но... покричал у ворот немного, а потом ушел ни с чем. Приказ главы клана держит его на расстоянии. Хелли боится возвращаться. Думает, что Хоук изобьёт её, как только она это сделает.

– Это я его изобью, – прорычала сквозь зубы. – Намылю рожу так, что будет бояться дышать в её сторону.

Служанки захихикали и одобрительно закивали. Кажется, самоуправство мужчин достало всю женскую половину клана Медведя.

Сейчас мне отчаянно хотелось помыться, поесть и отдохнуть. Больше часа я нянчилась в лохани, потом наелась чего-то, у чего даже вкуса не почувствовала, и легла спать.

Но мне не спалось. На улице уже стемнело. Яркая луна взошла над миром, заглядывая в окна. Но сон не приходил. Мысли крутились вокруг требований Торговласа выдать меня замуж через три дня.

Это стало настоящей дилеммой. Замуж я не пойду – это точно. Но тогда мне придётся уходить отсюда, из этой деревни. А уходить пока не хотелось. Здесь есть кров, одежда, еда. А там – незнакомый мир, в котором придётся выживать. Да и предполагаю, что так просто меня не отпустят, и, скорее всего, будет погоня.

Но и замужа никакого не будет! За этого придурка – точно не пойду. И вообще, я не хочу связывать свою жизнь с местными мужиками. Мне они кажутся неадекватными, все до одного.

– Не все такие, госпожа, – раздалось рядом, и я резко подскочила на кровати.

Уставилась на тонкокостную фигуру с белоснежными волосами.

– Зиф! – возмущённо выкрикнула я. – Как ты оказался в моей спальне?

Поняла, что на мне из одежды только тонкая просвечивающаяся сорочка, и быстро прикрылась.

– Какого чёрта ты сюда забрался без приглашения?

Лис ухмыльнулся, и белые глаза его блеснули.

– Я не человек. Стены для меня не проблема. А вот вам, госпожа, надо бы быть порешительнее. Разве не вы общаетесь с лесом? Разве не вы пришли из другого мира? Почему вы должны слушаться каких-то там людишек?

– Ты подбиваешь меня на бунт, – ухмыльнулась я, наконец успокоившись.

– Я взываю к вашему благоразумию. У вас миссия. Вам нужно остановить череду смертей, которые устраивает этот волхв. Он ведь не только другие племена уничтожает. Мой народ тоже терпит от него постоянные уколы.

– Правда? – изумилась я. – Кого-то из вас отлавливают для его жертвенников?

– Не совсем, – презрительно фыркнул Лис. – Ему нужны наши шкурки. Он убивает таких, как я, чтобы сделать себе одежду с магическими свойствами.

– Какая гадость! – не удержалась я. – Неужели он убивает только ради шкуры, как обычных зверей?

– Да, – жёстко ответил Зиф. – В такой шубе человек неуязвим. Поэтому у меня с ним свои счёты. Замуж тебе никак нельзя. По крайней мере, из-за этого.

– Я вообще ни за кого не хочу, – бросила я, открывая свои мысли. – Я хочу домой вернуться, когда здесь дела порешаю.

Мальчишка хмыкнул.

– Мне кажется, ты не захочешь отсюда уходить, когда придёт время.

– Чушь какая! – возмутилась я. – Ещё как захочу. Этот мир сумасшедший. Он намного хуже моего. По крайней мере, я живу в цивилизации, и о таких ужасах там слыхом не слыхивали.

Лис пожал плечами. После чего свернулся калачиком и улёгся на второй стороне моей кровати.

– Эй! Ты чего, спать тут собрался? – бросила возмущённо. – Не вздумай! Ищи себе другое место!

Мальчишка тут же обернулся в животное и прикрыл нос кончиком пушистого хвоста. В такой форме он стал похож на кота, и мне резко перехотелось его прогонять.

Я забралась под одеяло и невольно, несознательно начала поглаживать его между ушами. Он буквально замурчал от удовольствия.

Мальчишка прав, думала я. Тысячу раз прав. А мне нужно найти возможность остановить это всё и повернуть в свою пользу.

Может… Древо? Ну конечно же, у меня есть Древо! В тот раз оно дало мне силу и ответило на некоторые вопросы. Я пойду к нему, и оно мне что-то посоветует.

С этими мыслями я тихо выбралась из кровати, переоделась и тенью проскользнула во двор. Выйти за территорию деревни оказалось несложно. Кажется, темнота помогала мне скрываться. Тени клубились там, где я должна была пройти, и часовые меня не заметили. Очень приятное ощущение. Ты чувствуешь себя всесильной.

Древо оказалось на том же месте, что и раньше, естественно. Но я заметила, что у него засохли несколько ветвей. Удивилась.

– Что с тобой? – прошептала я, касаясь шершавого ствола.

Перед глазами тут же вспыхнули картины. Мучительно тревожные, даже трагичные. Нахмурилась.

Агрессия между людьми достигла пика. Многие деревья-стражи вырублены – те, что ближе к реке. Некоторые засохли из-за обилия крови в почве. Оказывается, магические деревья с трудом переносят такую «пропитку».

Я заметила, что к реке с северо-запада направляется огромное войско разъярённых, ослеплённых ненавистью людей. Всё внутри похолодело.

Что это значит? Нас будут атаковать? Серьёзно?

Открыла глаза и отняла от ствола руку.

– Ты хочешь сказать, грядёт битва?

А перед глазами – Хелли и её ребёнок, Паули, мои служанки. Боже, надо что-то делать!

Поблагодарив Древо, я рванула назад. На сей раз проскочила мимо стражи, не пытаясь скрыться. Меня окликнули, погнались вслед. Но вскоре я была узнана, и стража отступила.

Глава 21. Подготовка к битве...

В деревне, разбуженный криками, раздался шум. Весть о моих словах понеслась по всему клану. И вот уже воины высыпали наружу. Никто не засомневался во мне. Видимо, не в первый раз пророчица предупреждала о нашествии врагов.

Очень спешно женщин собрали в дорогу. Буквально через полчаса лошади и привязанные к ним волокуши утаскивали прочь нехитрое имущество. Женщины, дети и несколько воинов подались на юг, в горы, по какой-то одной им ведомой безопасной тропе.

Храйн Торговлас ворвался в мой двор, когда я отправляла своих служанок и роженицу вместе с караваном.

– Это правда? – спросил он хмуро.

Но одет уже был по-военному. Подбитый мехом плащ развевался на ветру. Волосы заплетены в косы, чтобы не мешались. На поясе висел массивный меч.

– Правда, – ответила я односложно. – Их тысячи. Эта битва проиграна изначально.

Глава клана побледнел и начал отдавать распоряжения. За его спиной я увидела Вепря. Он тоже был готов к бою, но в его глазах то и дело мелькала какая-то хитринка, которая мне дико не понравилась.

Он решительным шагом подошёл ближе, и я не отступила назад. Всеми силами показывала свою независимость и нежелание склониться перед ним в какой бы то ни было форме.

– Пророчица, – сказал он грубоватым тоном, но как-то торжественно. – В этой битве наши судьбы могут разделиться. Я могу пасть. В твоё падение не верю. Ты отмечена богами. А я не могу оказаться не столь удачен. Поэтому прошу, прими мой дар на случай, если я погибну.

Его неожиданная просьба ввела меня в ступор. Он встал на одно колено и протянул мне широкий, поблёскивающий камнями браслет. Чистое золото, не иначе.

Я растерялась. Жест Вепря и его как будто прощальные слова выглядели благородными, и отказаться от них было немного стрёмно. Увидев моё колебание, мужчина стремительно схватил украшение и застегнул на моём запястье.

Я вздрогнула и отдёрнула руку, но было уже поздно. В этот момент по его лицу расползлась самодовольная усмешка. И тут же, из-за этой усмешки, моя интуиция просто завопила об опасности.

Он вскочил с колен, сгреб меня в охапку, крепко прижал к себе и прошептал на ухо торжествующее:

– Я знал, я знал, что ты согласишься. Этот брачный оберег ты приняла. Отныне перед всем небом я твой муж. А я вернусь. Я не умру – ради того, чтобы обладать тобой!

Я оттолкнула его со всей силы, на которую была способна, но он уже развернулся и рванул к коню. Вскочил на него, махнул мне рукой на прощание и поскакал прочь – к отряду, который собирался на выходе из деревни.

Я попыталась снять браслет, но его заклинило. Подёргала и так, и эдак — безрезультатно, и тут же почувствовала болезненный укол в палец. Потрясла поражённой рукой и ничего не поняла.

Блин, магия! — прострелила догадка. Он нацепил на меня магическую вещь! Как же её снять?

Но в деревне начались крики, гвалт, и я решила оставить вопрос с этим браслетом на потом.

Злющая как чёрт, нашла своего коня и тоже забралась на него. В груди горела отвага. Не моя. Вальдовская. Я не воин, хотя о своей прошлой жизни фактически уже ничего не помнила. Да, я знала и своё имя, и кем была. Но сейчас я в большей степени была... кем-то особенным для этого мира, пришедшим с настоящей миссией…

Поэтому... запретила себе думать о себе прежней.

Ко мне подскочил Паули.

– Госпожа, возьмите меня на битву, прошу вас! – он умоляюще смотрел мне в лицо – мелкий, взъерошенный и такой верный.

– Нет, – произнесла строго, а после крикнула: – Зиф!

Беловолосый мальчишка вырос возле Паули, как из-под земли. Последняя из служанок, которая задержалась при сборе вещей в моём дворе, отшатнулась от ужаса и едва не упала. Мальчишка лишь криво усмехнулся, наслаждаясь произведённым эффектом.

Но я не обращала на всё это внимания.

– Охраняй Паули, как самого себя. Уходите в лес и не вступайте в битву.

– Охранять буду, – кивнул Зиф лениво, но больше ничего не добавил.

Я пришпорила коня и отправилась к отряду, в котором Храйн Торговлас уже раздавал свои приказы.

Встретить армию достойно можно было только в лесу. Прячась за деревьями, за кустами, перебить можно было и десятитысячное войско. Были заготовлены луки, арбалеты. Колчаны со стрелами казались разбухшими от обилия стрел.

У меня был только меч.

Теперь настала пора подумать о том, что я буду делать. Неужели сейчас действительно будет море крови?

Я не должна допустить подобного! А для этого мне нужно встретиться с предводителем врагов, кем бы он ни был. Взять его в заложники, переубедить, заключить мир — что угодно.

Значит, я должна выехать вперёд и пробраться к врагам раньше, чем армии встретятся.

Нырнуть в магическую тень, как оказалось, было легко. Никто даже не заметил, как я исчезла в ней, а потом скрылась за деревьями.

Одна, попаданка из другого мира, бегущая навстречу то ли судьбе, то ли Року, я двигалась вперёд с одной только целью — остановить. Остановить то, что казалось неизбежным. Прекратить жестокость. Исполнить миссию Вальды, которую она провалила.

А перед глазами вспыхивал туманный образ человека, встреча с которым мне была предрешена. Человека, который управлял вражеской армией.

Предводителя клана Хоруг...

***

Приглашаю в свою новинку:

Брак ради мести. (не) Растоптанная жена

https://litnet.com/shrt/9Sq6

— Я женился на вас не потому, что вы мне нужна или кто-то меня к этому принудил. Я сам этого захотел. Потому что хочу... испортить вам жизнь! Хочу сделать её невыносимой — ровно настолько, чтобы вы испытывали ежедневные муки! Однажды вы станете ползать у меня в ногах и умолять о помиловании, и этот день наступит очень скоро, поверьте мне…
Глаза Виктории распахнулись. Она смотрела на своего супруга в ужасе, пытаясь понять, шутит он или нет...


Но отныне в этом теле попаданка Виктория — девушка с характером, памятью другой жизни и непоколебимым желанием выжить.

Предательство супруга, наглая соперница, ссылка в разрушенное поместье — всё это лишь начало её новой реальности. Без денег, без защиты, без любви. Но с железной волей. С огнём внутри. И с твёрдым решением не сдаваться.

Потому что даже из руин можно начать сначала. Даже после боли можно обрести счастье. И это счастье дерзкая попаданка способна выковать своими собственными руками…

Глава 22. Незнакомец...

Я мчалась вперёд по убегающей к реке тропинке, ведомая отчётливым ощущением, что иду навстречу судьбе. Это чувство настораживало, но в то же время заставляло задумываться о том, что великое Древо также вступило в эту войну вместе со мной.

Наверное, у него есть план, как остановить кровопролитие. И я, пожалуй, в этом деле — главный персонаж. Но что от меня требуется?

Я напрягала все свои чувства, пытаясь осознать это, — и не могла.

Наконец попала в какую-то непроглядную чащу, и коня пришлось оставить. Дальше он не пройдёт. Благоразумие кричало, что это неправильно, но влечение вперёд было слишком сильным, чтобы я позволила себе противиться ему.

Возможно, в этом и была основная ошибка Вальды. Она перестала слушать Водительство. Она отказалась от подчинения той силе, которая вела её вперёд.

Живьем Стражи леса больше не встречались. Их погибшие остовы виднелись поодаль и больше не источали магию. Что их убило? Волна тьмы? Крови? Насилия? Или что-то иное — не знаю.

Наконец, плеск реки заставил меня замереть. Она была очень близко — может, в десятке шагов. А враги, судя по ощущениям, вот-вот перейдут её вброд.

И вдруг я замерла. Остро почувствовала чужое присутствие. Может, Лис? Не послушался, озорник, и бросился вслед за мной?

Но нет. Он ощущался иначе. Это был чужой взгляд. Цепкий, опасный, едва заметный, от которого волосы на макушке стали дыбом.

Я медленно потянулась к мечу, но в тот же миг моего горла коснулась острая сталь.

– Не двигайся. Или останешься без головы.

Чужой голос — охрипший, жёсткий, принадлежавший мужчине — заставил сотне мурашек пробежаться по моему телу. Древо почему-то не предупредило меня. Только потому, что нет Стража рядом? Или потому, что это и есть моя судьба?

Я медленно подняла глаза, всё ещё чувствуя холод стали на шее.

Надо мной навис мужчина. Длинные волосы были заплетены во множество косичек. Кожаные одежды, подшитые мехом, облегали крепкую фигуру. Из прорези кожаной маски на меня смотрели ледяные глаза. Глаза, в которых можно было прочитать собственный приговор.

На мгновение эти глаза изменились — будто он узнал меня. Но это было так коротко, что я даже засомневалась в реальности увиденного.

– Вставай. И без глупостей, пророчица, – произнёс мужчина ещё более жёстко. – Наконец-то мы встретились. Наконец-то я смогу расплатиться с тобой…

И в этой "плате", очевидно, не предусматривалось ничего хорошего для меня.

Я вздрогнула и начала медленно подниматься на ноги. Мужчина внимательно следил за каждым моим движением.

Древо... ты привело меня сюда для миссии, для мира. Но что я сделаю, если умру? — мысленно взывала я, пытаясь определить, каким будет мой следующий шаг.

Наверное, мне не стоило полагаться на чутьё. Мне нужно было действовать умом…

В этот момент раздался тонкий свист. И в тот же миг мой враг подпрыгнул ближе, подхватил меня за талию и отскочил вместе со мной в сторону. Арбалетный болт врезался в дерево. Прошиб то место, где я только что стояла.

Я уставилась туда, понимая, что чудом избежала смерти. И вдруг осознала, что слишком крепко прижата к горячему мужскому телу.

Подняла глаза. Мужчина был немного выше меня. Наши взгляды снова встретились.

Я замерла. Что-то было в этих глазах такое, что заставило меня задрожать. Нет, я не видела ничего особенного. Особенное я чувствовала. Я почувствовала... что этот мужчина слишком важен для моей миссии, чтобы оказаться её рядовым участником.

– Кто ты? – прошептала я несознательно, вглядываясь в прорези маски.

– Твоя смерть… - произнес он жестко, но я почувствовала — не так уж он уверен в том, что говорит. Он тоже удивлён. Он тоже обескуражен нашей встречей и ощущениями, настигающими его сейчас.

– Уходим, – наконец буркнул он и подтолкнул меня вперёд. – Теперь ты пленница, пророчица. И без глупостей…