Непокорная вдова

Пролог

- От меня не спрячешься, Ирэн! Переверну весь Хэстер-вилль, снесу к демонам лесопарк, но найду. Лучше вернись по-хорошему. Или пеняй на себя.

Яростный рёв мужа гремел над участком весеннего леса раскатом грозы. Его темная фигура просматривалась сквозь тонкие клены и неумолимо надвигалась к окаймленной подорожником поляне.

Веточка дикой рябины в моих руках мелко дрожит.

Я дышу глубоко и размеренно. Надо молчать. Беречь силы. Выждать ночи и пробираться к реке. Нет, медлить нельзя.

Обхватываю пальцами ноющие виски, прикрываю глаза.

Я опять сбежала из поместья вопреки воле мужа. Барон Даймон отличался тяжелым скверным нравом, был человеком старых устоев и держал свою молодую жену в ежовых рукавицах, опасаясь её измен с симпатичными слугами. А пожилому лорду позарез требовался чистокровный наследник.

- Вернись, говорю! Или опять захотела порцию свежих плетей?

От его низкого ревущего голоса к горлу подкатывает тошнота.

Чего только баронесса не натерпелась от мужа-тирана за месяцы навязанного мачехой брака. Жестокий муж связывал молодую жену, бил, учил уму-разуму, как он говорил, и при этом постоянно требовал от девушки исполнения супружеских обязанностей. Потому – едва её тело заняла я – девушка из другой эпохи и даже мира, тотчас решила бежать.

- Жена, знаю, ты слышишь. Последнее предупреждение.

Хруст ломаемых бароном веток раздался под ухом: из зарослей колючего шиповника.

Он уже близко!

Вздрогнув, чуть не выронив тряпичную котомку с вещами, кинулась к шумевшей неподалеку реке. Она протекала по владениям баронов с юга на запад, аккурат под скалистым обрывом. Но у поймы, вблизи земляничной поляны, скалы сглаживались. Там шумная река мельчала до дна.

Настоящая баронесса часто пряталась от Даймона на каменистом побережье, смотрела на своё отражение и проклинала несчастливую долю. Я мириться с жестокостью барона не собиралась.

В первую же ночь пробуждения в новом теле – отказала мужу в близости, за что он запер меня в подвал. Потом были пощечины, угрозы, приемы удушения.

Грозный рёв выдернул из тяжелых воспоминаний прошлых суток.

Я свернула с тропинки, подалась в высокую траву и, затаив дыхание, спустилась по холму. Муж ломал ветки, зло сопел, рычал ругательства и стремительно нагонял.

Ноги в домашних туфельках увязли в мокрой земле. Сквозь стену осота возникла река. Добралась! Теперь главное – перейти реку вброд. По ту сторону раскинулись чужие земельные владения, там правит бал недруг моего мужа лорд Гилейн. Попрошу у него помощи и покровительства, он не откажет.

Облизываю губы, смотрю на журчащий у берега поток.

Юбка задрана до колен, тюк с вещами прижат к груди – я захожу в ледяные пенные воды. Шаг, второй – шум реки заглушает дыхание, и тут как удар обуха по голове.

По лесопарку проносится вопль служанки:

- Господин, ваша жена у реки! Поторопитесь!

Гадина. А я думала – она на моей стороне.

Мгновенно забываю о холоде, почти вбегаю в морозную реку, и в этот момент – за локоть хватают крепкие пальцы.

- Попалась, дрянь!

Даймон рывком притянул меня к груди, сцапал тяжелыми ручищами за плечи и неистово зарычал, сверкая налитыми гневом глазами:

- Куда собралась?

- От тебя подальше! Подам на развод и уеду, - прошипела суровому лорду в лицо.

- Не пущу. Ты – моя, и только смерть разлучит нас… навеки.

- Нет.

- Молчи.

Даймон замахнулся отвесить непослушной жене оплеуху. На перекошенном от злости лице мелькнуло смутное удовлетворение. Он всегда получал удовольствие, причиняя супруге боль. Громадная мужская ладонь стремительно приближалась.

Испугаться я не успела.

Тихий поток забурлил, барон оступился на скользких камнях, потерял равновесие и рухнул в реку, увлекая меня за собой. Меня со всей силы приложило о воду, в голове будто лопнул пузырь. Хватая воздух открытым ртом, я чудом высвободилась из мертвой хватки и, опираясь на дно ладонями, поползла в сторону берега.

Мужа тем временем подхватило течение. Он вынырнул из пенного водоворота, пытаясь плыть, но возраст и праздный образ жизни сказались на его физической форме – через мгновение муж скрылся из виду.

Отплёвываясь, лишь спустя долгое время я сделала спасительный вдох.

Все тело болело. Перед глазами прыгали темные пятна. Поэтому не сразу разобрала поблизости возникших слуг и с трудом расслышала истошные женские крики:

- Горе! Барона унесло вниз по течению!

- Николас, зови Тома и Эштана. Пусть спустят лодку. Я направлюсь вдоль берега. Тина, беги в поместье, сообщи леди Скарлет.

- Сию минуту.

Рядом метались слуги. На меня – жену лорда особого внимания не обращали. Выжила, и ладно. Главное спасти хозяина.

Конечности были налиты слабостью и подрагивали, тонкое платье промокло, распространяя по телу дрожь. Меня колотило. Не представляю, сколько я просидела в воде с опущенной головой, наконец, чьи-то теплые руки обхватили за плечи.

- Леди Ирэн, вам требуется помощь.

Сквозь шум в ушах узнала низкий голос семейного доктора. Господин Чествин служил семейству барона без малого десять лет и прекрасно знал об отношении мужа к юной жене. Он единственный во всем поместье относился ко мне по-человечески. Именно его стараниями, снадобьями и микстурами Ирэн незаметно избавлялась от синяков, кровоподтеков и ссадин, оставленных тяжелой рукой хозяина дома. Но лишь до очередной вспышки ярости Даймона.

- Разве, - прошептала, борясь с дурнотой и страшным головокружением.

- Вам надо в тепло.

Время будто остановилось. Вокруг бегали, орали, на реку спустили лодку. Я же впала в пограничное состояние. Больно двигаться, дышать, говорить.

- Леди, я должен вас осмотреть. И убедиться, что нет переломов, - склонившись к уху, уведомил доктор.

Облизнула пересохшие губы. По берегу среди толпы металась золовка и рвала на себе волосы. Ее отрывистые крики и приказы сливались с шумом реки.

Глава 1

- Как вы себя чувствуете, баронесса? – Тихий голос доктора потревожил моё беспечное уединение.

Я отрешенно разглядывала хозяйскую спальню, где совсем недавно Даймон выпорол непослушную жену плетью. Спина ощутимо саднила, тело ломило. После падения в реку болела правая половина лица, но всё это сущая мелочь в сравнении с возможной гибелью, какой я избежала только чудом.

- Баронесса? – Господин Чествин бесшумно приблизился, с тревогой всмотрелся в моё лицо.

- Лучше, благодарю.

От собственного чужого голоса по коже побежали мурашки.

В спальню вошла горничная. Бросила острый взгляд в мою сторону, поставила поднос на столик, исполнила книксен и удалилась. Даже слуги ни во что не ставят молодую жену хозяина, о бессердечном муже я вовсе молчу.

Твердый характер и несгибаемая воля превратили её, а ныне моё существование в этом доме в бесконечный кошмар. Побег был единственным шансом. Но Даймон, обладая редким даром интуиции, почувствовал вчерашним утром неладное и решил заглянуть к супруге в покои. Где и застал пустую спальню, распахнутое настежь окно и выброшенную на улицу веревку из простыней.

- Хотите чего-нибудь? – Вкрадчивый вопрос доктора напомнил – он все еще рядом. – Чай? Бульон?

- Чай, пожалуйста.

Приняв из рук мужчины горячую чашку, поерзала на кровати.

- Что с моим мужем? – Слова дались нелегко.

- Ищут, баронесса. Пока безуспешно.

Отпила ароматный напиток, невольно припоминая, где именно муж избивал несчастную девушку. У камина и чайного столика. Возле кровати, шкафов и симпатичного диванчика, обтянутого бежевой кожей. Всё в поместье дышало болью Ирэн. Ее унижением, отчаянием, жаждой свободы.

Удивительно. Благородную леди выдали замуж ради наследства. Папенька завещал всё имущество любимой и единственной дочери, но согласно условиям завещания получить его можно только через год и будучи замужем. Вторая жена отца не растерялась: подыскала в королевстве старого вдовца и оформила брак. Ирэн заполучила не только статус женатой леди, но и наследуемый титул баронессы. Правда, семейная жизнь не задалась.

- Где она? Где эта тварь? – Ревущий вопль золовки заставил поморщиться и доктора, и меня.

В спальню ворвалась взбешенная Скарлет. Женщине было сорок два, в поместье брата она существовала на правах приживалки и старой девы. Скарлет этот факт ничуть не коробил. Дама посещала балы, развлекалась в силу возможностей и меняла наряды и драгоценности.

- Сгубила Даймона и довольна? – Ее пробирающий до костей взор прошелся по лицу и фигуре морозным ветром.

- Его никто не просил гнаться за мной, - ответила миролюбиво в надежде потушить лесной пожар.

- Хватить юлить. Ты все продумала, заманила Даймона в шумное течение. И убила. Сознайся!

От визга женщины боль в голове заметно усилилась.

- Леди Скарлет, не стоит так волноваться, - в беседу вмешался доктор.

- Ой, бросьте. Дрянь устроила моему брату изощренную ловушку, а вы ее защищаете?

- Понимаю ваши чувства, тяжело терять родных. – Чествин шумно выдохнул. – Но леди Хоксли не виновата. Барон сам пошел за ней в реку.

Скарлет насупилась, вынула из рукава расшитый бисером платок, промокнула сухие глаза.

- Даймон был единственный кормильцем семьи. Единственным. Что со мной будет, если он погибнет? Я не справлюсь. Только бы… брат нашелся живым.

Наблюдать за спектаклем искусной лицемерки было утомительно. Отпив из чашечки, я устало прикрыла глаза и под стенания Скарлет задумалась о нелегкой доле вдовы. Известий о смерти Даймона по-прежнему нет. Поиски продолжаются. Но с каждым часом надежды тают.

Что ж… В случае гибели Даймона поместье, скорее всего, отойдет в руки золовки, и уже я превращусь в этом доме в бесполезную приживалку.

- Госпожа! – Крикнули из коридора.

В дверном проеме возник молодой слуга, взмыленный и запыхавшийся. Устало отвесив поклон, он привлек всеобщее внимание и сумбурно произнес:

- Господина барона нашли. В трех лигах к северу, на границе владений с Дорчестерами.

Повисла пауза.

Доктор нахмурился, Скарлет ахнула и только у меня нашлись силы чуть слышно спросить:

- Муж жив?

- Э… не уверен, баронесса.

Сердце сжалось. Я отчаянно гнала мысли, в каких Даймона находят невредимым, и мне было всё равно, что об этом подумает родня беспощадного мужа или равнодушное светское общество.

- Ах!

Скарлет смертельно побледнела, обернулась ко мне, прожигая обвинительным взглядом, и рефлекторно склонилась ближе:

- Всё ты. Я тебя не прощу.

И кинулась вслед за слугой. Доктор подался за фактически новой хозяйкой Хэстер-вилля, тихонько сказав:

- Останьтесь в покоях. Я скоро вернусь.

Он прав. Незачем по доброй воле соваться в осиное гнездо.

- Благодарю, - выдохнув, поднесла чашку к губам и с закрытыми глазами дождалась, пока из спальни уйдут.

Поиски Даймона растянулись на три долгих дня, но в конечном итоге бездыханное тело супруга разыскалось на мелководье в тихой заводи. Муж долго сопротивлялся течению, но силы иссякли. Он сдался и утонул. Таково было заключение семейного доктора. У Скарлет случился припадок. Леди орала, металась по поместью и даже порывалась бежать в мою комнату с ножом.

- Убийца, гадина! Всё она. Ненавижу. Пусть выметается из этого дома.

Крики золовки гуляли по этажам до позднего вечера и затихли только после вмешательства доктора Чествина.

Похороны барона назначили на субботнее утро, но я в их приготовлениях не участвовала. Несмотря на стремительное выздоровление, Скарлет распорядилась не подпускать меня к телу мужа. Даже проститься с ним не дала.

С чего она решила, что я хочу?

С первых дней в новом мире я отлично уяснила – высокий статус еще не гарантия комфортного проживания. Золовка запретила прислуге оказывать вдове хозяина любую помощь. С недавних пор я всё делаю самостоятельно: одеваюсь, привожу себя в порядок, застилаю кровать, проветриваю душное помещение. Спасибо, хоть завтрак, обед и ужин не забывают приносить.

Глава 2

Мачеха была вне себя от ярости и орала, не выбирая выражения:

- Я подыскала тебе блестящую партию, сосватала видного лорда, но тебе не хватило ума влюбить его в себя и жить на всём готовом!

- Барон был жестоким хладнокровным мужчиной, - дерзнула высказать своё мнение. - Он не ведал что такое «любовь».

Хватит молчать и подчиняться.

Тихая воспитанная Ирэн шла на поводу сначала у рано овдовевшего отца, а после во всем слушалась мачеху, женщину расчетливую, алчную и бессердечную. Я больше не позволю собой помыкать.

- Потому, безмозглая твоя голова, что любовь надо разжечь, - рявкнула мачеха, вперив в меня – сидевшую в кресле у камина – злобный взгляд. – Когда-то я точно так же разожгла в твоем отце ответное чувство. А что делала ты все эти месяцы? Не удивительно, что барон не видел в тебе ни супруги, ни даже женщины.

Несмотря на разницу со мной в десять лет, мачеха выглядела потрясающе. Белокурые локоны обрамляли ее овальное личико. Правильные черты подчеркивал прозрачный макияж. На точеной фигурке сидело светлое платье.

Скривив пухлые губки, женщина с презрением выплюнула:

- Так и думала, от тебя не будет пользы. Ну почему, почему Генрих оставил всё имущество именно тебе? – Она обхватила виски холеными пальцами. – И получить его можно только следующей весной. Целых девять месяцев ожидания.

- Не смейте упоминать имя отца!

Не знаю, что на меня нашло. Вскочив, я утратила хладнокровие, с каким час назад вернулась в отцовский особняк с полупустым чемоданом. Во мне кипели обида и злость. Я отчаянно хотела выговориться, не держать боль в себе:

- Папа оставил завещание на имя дочери. Ясно? Вы не имеете прав ни на этот дом, ни на папину мануфактуру.

Кукольное женское личико перекосил звериный оскал.

- Вот как заговорила?

- Да, так. Вы не заткнёте рот баронессе.

- Неблагодарная дрянь! Я похоронила любимого супруга, потом с таким трудом подыскала тебе мужа, устроила твою личную жизнь, а ты являешься назад и угрожаешь отобрать мое наследство?

- Оно не ваше. Папа завещал его мне.

- Дочери, воспитанной в строгости, послушной и вежливой. Я же вижу перед собой злую, агрессивную и не вполне здоровую вдову.

По спине побежал холодок.

- К чему вы клоните?

Мачеха усмехнулась:

- Увы. Смерть любимого мужа подкосила твое слабое здоровье. Ты все реже отдаешь отчёт своим действиям, сутки напролет бьёшься в истерике. И как следствие – нуждаешься в постоянном уходе.

У меня механически сжались кулаки.

- Глупости. Я в полном здравии.

- Пока. Но что с тобой будет через неделю или месяц? Болезни такого рода коварны и непредсказуемы.

Она издала притворный печальный вздох.

- И кто поверит? – Прошипела я, мысленно жалея о возвращении в старое отцовское поместье. Чувствовала – меня здесь не ждут.

Едва выдержав три месяца траура, мачеха пустилась во все тяжкие и завела себе молодого любовника. С недавних пор она тратит на него отцовские сбережения, найденные ею в сейфе накануне свадьбы Ирэн. Девушка тогда промолчала, покорно позволив распоряжаться собою как вещью. И вот результат. Праздник окончен. Я слеплена из другого теста и потакать преступным прихотям мачехи не собираюсь.

- Суд поверит, - раздался холодный женский голос, от какого по телу побежали ледяные мурашки. Маман совладала с приступом гнева и смотрела на меня совсем другими глазами – пустыми и темными.

- С чего вы взяли?

- К тому времени ты перестанешь собой владеть.

- Вы – чудовище.

- Можешь оскорблять, сколько влезет, дрянная девчонка, - сквозь зубы бросила вторая жена отца. – Так или иначе, твоё положение ухудшится намного быстрее, чем можно вообразить.

Обстоятельства складывались против меня. Я должна понимать, к чему готовиться в ближайшее время. Страх и сомнения пора отбросить.

- Что вы задумали?

- Всего лишь ухаживать за болезной вдовой.

- Это так теперь называется?

- В принципе, да. Веди себя хорошо и, возможно, я подыщу тебе нового жениха. А начнёшь упрямиться, ставить мне палки в колёса и остаток дней проведёшь в этой спальне в невменяемом состоянии. Лукас – доктор, ему не составит труда приготовить необходимый отвар. Никто ничего потом не докажет.

- Ваш любовник? – Прошептала, стоило представить какая непотребная жизнь, в случае если останусь в папином доме, ждет нелюбимую жену барона.

- Будущий муж, - ехидно проговорив, женщина загородила собой широкий выход. – Нам очень пригодится наследство твоего усопшего папочки. И поместье, и фабрика, и банковские счета. Делиться с Лукасом мы не планируем, - открыв страшную тайну, мачеха заливисто рассмеялась. Затем сунула руку в карман пиджака, достала железный ключ и, используя мою минутную растерянность, покинула комнату. – Лучше бы ты умерла вместе с бароном.

Дверь захлопнулась. В замочной скважине звякнул ключ.

Я кинулась к порогу, ударила по красному дубу кулаком:

- Откройте!

Поздно. Мачеха заперла непослушную падчерицу в сумрачной спальне. Не успела я сбросить оковы навязанного замужества, тотчас угодила в новую хитроумную ловушку. Но даже представить себе не могла – насколько я приблизилась к краю пропасти.

* * *

Чай пах подозрительно странно. Горечью металла, миндалем и чем-то кислым.

Понюхав горячий напиток в расписанной глазурью чашечке, я отставила ее на столик и обратилась к служанке.

- Что в нем?

- О чем вы? – Пухлая девица, избегавшая прямого взгляда, удивленно пожала плечами.

После смерти папы мачеха сменила всю прислугу, за исключением старого садовника и кухарки. Прочие были наняты с нуля. Я понятия не имела, как их зовут и можно ли им доверять.

- О чае. И еде, которую приносишь второй день подряд. Всё это невозможно есть из-за сильного запаха. – Отрезала, покачиваясь от голода и слабого головокружения.

Глава 3

Я несколько долгих минут смотрела на Эльзу. Старая служанка решила помочь? Или со сна мне только так показалось?

- Баронесса, времени мало. Поднимайтесь, - ее требовательный тон развеял последние сомнения. Она уверенно подложила руку мне под спину, приподняла, после чего я села на кровати, переполненная искренней благодарности.

- О, Эльза…

- Отец не хотел бы такой доли для дочери. Он женился на хозяйке в надежде, что она заменит вам почившую матушку, но все вышло наоборот. Сердце кровью обливается. Не могу видеть, как вы страдаете.

Утерев скупые слезы, женщина сглотнула и, невидяще глядя в пол, поставила на покрывало поднос, сама же направилась к шкафам, выудив из первого объемный чемодан.

Я торопливо растерла холодные щеки дрожащими от слабости пальцами, придвинула тарелку с горячей запеканкой и ломтем белого хлеба. Завтрак пах именно так, как пахнет свежеприготовленная деревенская еда. Чай был терпкий, ароматный, немного сладкий. Сдоба – пышной. С нежной золотистой тонкой корочкой. Объедение.

Пока ела, Эльза методично укладывала мои вещи в чемодан: чулки, нижнее бельё, блузки, юбки, платья – всего по чуть-чуть, иначе тот окажется неподъемен.

- Сейчас семь утра, баронесса, - уведомила она, привычным отработанным жестом отерев руки о передник, едва закрыла старенький чемодан. – Мой сын подрабатывает на почте кучером. Я попросила его подвезти вас в центр города.

Она метнулась к окну и, отдернув тяжелую штору, выглянула во внутренний двор.

- Рон будет ждать у задних ворот.

Сердце переполнилось искренней признательностью к этой незаметной во всех смыслах женщине. Я прижала руки к лицу.

- Спасибо тебе.

- Ваш отец всегда хорошо ко мне относился, не скупился на жалование. Его уход большая утрата, - вполголоса, горестно вздыхая, призналась кухарка. – Новая хозяйка совсем другая. Всё время орет, всем недовольна. Урезала жалование втрое. Постоянно грозится уволить.

Мда, иного от мачехи я не ждала.

- Почему не попросишь расчёт?

- Я уже стара, леди Ирэн. А всем подавай молодых и расторопных. Да и привязалась я к поместью. Знаю его как свои пять пальцев и очень люблю, - призналась она, убирая поднос с пустыми тарелками с кровати. Выдержала паузу, шепнула. – Пора.

- Помоги переодеться, - я протянула ей руку.

Мачеха и охранники могут вернуться в любой момент. Надо поторопиться.

Эльза ловко избавила меня от измятого траурного платья, после чего я натянула на себя тонкие чулки, темно-бордовую блузу, черную юбку, сапожки; обмотала шарфом шею и утеплилась осенним пальто. Перчатки и шляпку захватила с собой. Движения были заторможены, тело повиновалось с неохотой. Сытный завтрак и горячий терпкий чай немного уменьшили головокружение, придали новых сил. Но до полного физического восстановления после трех дней голодовки было еще далеко. Смахнув с щёк незримый пушок, оглядела прощальным взглядом некогда любимую спальню, тонувшую в предрассветных сумерках.

Вернулись ли я сюда? Переступлю ли порог папиного особняка?

Я очень наделась, что переступлю.

Наследство по праву моё. Но чтобы получить его необходимо дождаться весны. Я обязана пережить это время.

- Баронесса, - Эльза выглянула в коридор и поманила за собой. – Можем идти.

Я сняла с пальца обручальное колечко - последнюю связь с покойным мужем, бросила на тумбу, кивнула. Спустя пять минут мы спустились в главный холл. Поместье пугало непривычной тишиной, по коридорам гуляли утренние лучи вперемежку с тенями. Обогнув лестницу сзади, мы приблизились к незаметной двери, ведущей в погреб. Оттуда имелся выход в сад. Едва я вышла на каменное крыльцо, под одежду ледяными пальцами пробрался ветер, золотисто-бордовые листья зашелестели со всех сторон.

- Приехал, - с облегчением выдохнула Эльза, заметив у запасных ворот черный крытый экипаж.

Мы преодолели сад по мощенной камнем дорожке, служанка обменялась с сыном улыбками, после чего помогла мне забраться в салон, поставив чемодан прямо в ноги.

- Спасибо, - повторила я, наверное, в десятый по счёту раз, касаясь полных женских рук. – Как только получу папино наследство, обещаю, я о тебе позабочусь. Ты больше ни в чем не будешь нуждаться. Только дождись моего возращения.

- Постараюсь, леди Ирэн, - грустно улыбнулась она, а в следующий миг мелко вздрогнула.

От парадных ворот донесся скрип колес и цокот копыт. Охранники полным составом воротились с ночной попойки.

- Уезжайте, - шепнула женщина, торопливо сунула мне в руки добытый из кармана передника сверток и захлопнула тонкую дверцу. – Рон, отвези госпожу к почтовой станции. И никому об этом ни слова, сынок.

- Да, мама.

Карета стремительно покатилась по земляной дороге, утопая в блёклом рассвете. Осенний сад мгновенно сменился густыми парковыми насаждениями. Вскоре мы выехали на пустынную улицу. Думать о будущем было страшно. Чувствуя, как кучер увозит меня всё дальше от отцовского особняка, я на минуту откинулась на обитую кожей спинку, прикрыла глаза, сделала вдох, а затем – чтобы хоть как-то отвлечься от тяжких дум – решила рассмотреть содержимое свертка кухарки.

Внутри обнаружился теплый хлеб, два спелых зеленых яблока, головка сыра и термос с горячим питьем. Лишних денег у кухарки не было – она помогла, чем смогла.

О, Эльза… Сердце защемило от желания отплатить заботливой женщине тем же добром.

Я отодвинулась от окна, на всякий случай задернув плотную занавеску, и спрятала еду назад в тряпицу. Из монет у меня всего три пессо, этого хватит на одну чашку кофе из уличной забегаловки. Барон не оставил жене ни копейки. Золовка выгнала из мужниного поместья почти босой. Из отцовского особняка я тоже сбежала без гроша в кармане. Участливый сын кухарки отвезет к почтовой станции, и на этом всё закончится. Дальше надо спасаться самостоятельно.

Поразмыслив, пришла к неутешительному выводу.

Кроме родителей у Ирэн в столице нет близких родственников. С дальними – отношения давно разладились. Ни тетка, ни её дядька не обрадуются визиту. Решено. К дальней родне не поеду. Сыта по горло заботой мачехи. Сейчас главное выбраться за пределы Динтауна и затаиться. Лучше всего за городом. В глуши, где аристократы нечастые гости.

Глава 4

- Нет? – Перебила её в отчаянии.

Элисон дернулась, поджала губки и, подхватив длинный подол, заметалась по светлой комнате.

- А как я, по-твоему, объясню твое внезапное появление мужу? Он видный политик, приближенный к королевскому двору. Ему совершенно нельзя впутываться во всякие сомнительные истории. Особенно, если там фигурирует смерть и вдова.

- Мое бедственное положение, для тебя всего лишь сомнительная история? – Зло прошипела.

Подруга уже давно была не похожа на ту милую добрую девушку, с какой Ирэн часами могла болтать обо всем на свете, сбежав от неусыпного контроля строгих воспитательниц, заперевшись в кладовке. Влияние, богатство и сытая жизнь меняют даже самых лучших из нас.

Элисон резко замерла и уставилась на меня с обиженным видом.

- Извини. Я не это хотела сказать.

- А что?

- Да пойми же, Ричард близок к получению должности в королевском совете. Сейчас нам опасно привлекать к себе внимание общественности и, тем более, бульварной прессы.

- Барон не оставил мне ни пессо, мачеха желает отобрать папино наследство и для этого готова на всё, даже упечь меня в дом для душевнобольных, а ты волнуешься за репутацию и без того идеального во всех смыслах мужчины? – С горечью процедила сквозь зубы.

В груди кипело отвратительное чувство зависти. Из нас троих Элисон повезло больше остальных. Муж – потомок древнего рода, урожденный лорд, на хорошем счету у короля, любит ее до беспамятства и носит на руках. Мне же, точнее Ирэн, достался садист с куском камня вместо сердца и с черной как ночь душой.

На лице подруги мелькнула жалость. Она сделала глубокий вдох, порывисто шагнула навстречу и схватила меня за руки.

- Всё действительно настолько ужасно?

- Да.

- И тебе совсем некуда пойти? – В ее певучем голоске сквозило сомнение.

- Некуда, - шепнула я, печально отметив, что слабость, несмотря на крепкий чай и фунт печенья, опять даёт о себе знать зябкими мурашками, тошнотой и головокружением. Подумав, неохотно хмыкнула: – Разве только могу проведать Лауру.

- Тебе не сообщили?

- О чем?

- Лаура вместе с женихом укатила в путешествие в Тераполис, - сообщила подруга. - Никто не знает, когда они вернутся в Динтаун.

- Уехала? – В моем шепоте прозвучала такая горечь, что стало стыдно.

Я – на дне. Помощи искать не у кого. Быть может, жестокая мачеха была права, и мне следовало умереть вместе с бароном.

- В таком случае прости за беспокойство.

И подалась обратно к порогу, но Элисон неожиданно крепко удержала за руку.

- Постой. – Девушка облизнула пересохшие губы. – Я очень многим тебе обязана, когда мы учились в пансионе. Не думай, будто я настолько неблагодарна и всё забыла. Само собой, нет. Но пойми, позволить тебе жить у нас не могу.

С больной головой, в дурном расположении духа, я плохо понимала витиеватые фразы.

Хозяйка дома повертелась по сторонам, ослепляя золотом длинных волос, и потянула из гостиной.

- Поговорим без лишних ушей.

Мы заперлись в рабочем кабинете ее супруга. Я села в обитое замшей кресло для гостей, Элисон вырвала из мужниного блокнота листок, взяла перо и что-то быстро написала.

- Вот, - протянула листок мне. – Здесь адрес поместья в Марбургской провинции.

Я внимательно прочла мелкую надпись.

Поместье?

- Оно принадлежит моей бабке, леди Алире. Но вот уже десять лет стоит заброшенное. В последний раз я приезжала туда в четырнадцать. Еще когда папа был жив. Что стало с поместьем сейчас – я не знаю. Скорее всего, обветшало, пришло в упадок.

- Считаешь?

- Утверждать наверняка не могу. По крайней мере, там имеются стены, крыша, камины. В комодах и сундуках остались вещи, полотенца, постельное бельё. Если, конечно, разбойники не растащили, - буркнула неуверенно, опуская глаза. – Поместье давно покинуто, но все еще принадлежит нашей семье. Живи там, сколько захочешь. Это всё что я могу…

Выдав на одном дыхании, подруга нервозно обхватила себя ладонями; прервалась.

Еще раз перечитав адрес, я сунула листок под запыленную манжету, проглотила ком в горле и поднялась.

- Спасибо, Элисон. Очень щедро с твоей стороны.

- О, Ирэн, - глухо всхлипнув, она бесцеремонно залезла в один из ящиков письменного стола, выгребла оттуда горку серебристой мелочи, подошла и вложила мне в руку. – И это бери. На дорогу.

- Я верну, обещаю, - пообещала чуть слышно, борясь со слезами. Сентиментальность и ранимость Ирэн вечно находят в самый неподходящий момент.

- Перестань, - Элисон отмахнулась и всё-таки обняла. – Если хочешь успеть на дневной поезд до Марбурга, шевелись. Он отходит от станции в двенадцать двадцать.

Оглянулась к каминным часам. Почти одиннадцать утра. До железнодорожной станции – сорок минут в конном экипаже, при условии свободных дорог. Элисон верно тревожится – пора прощаться.

Подруга проводила меня до порога, где уже ожидал крытый экипаж и мрачный кучер на козлах.

Элисон пожала мне руку и, еще до того, как я устроилась в салоне, опасаясь попасться соседям на глаза, не проронив больше ни слова, скрылась в поместье. Я не могла ее винить. У Элисон счастливая жизнь, налаженный быт, зачем ей решать чужие проблемы?

Городские мостовые были запружены, в центре суетился народ и кареты. Я немного нервничала, опасаясь опоздать на поезд до Марбурга. Коротать день и вечер на вокзале в таком неопрятном виде совсем не хотелось. Более того, не сомневаюсь – мачеха с любовником уже бросились на поиски. Наследство в прямом смысле ускользнуло у них из-под носа. Никогда не поверю, что они так просто позволят исчезнуть болезной вдове.

К счастью, если поиски и велись, о железнодорожном вокзале – мачеха подумает в последнюю очередь.

Купив билет, сунула узкий глянцевый корешок под другую манжету, отошла от окошка кассы и покрутилась. На вокзале царили суета и адский шум. Обойдя, снующих туда-сюда пассажиров, ориентируясь по указателям и отрывочной памяти Ирэн, я прошла на перрон.

Глава 5

Горестные воспоминания потревожил аккуратный стук в дверь. На пороге купе возник немолодой проводник в темной форме.

- Проверка билетов, госпожа, - уведомил с легким веренийским акцентом. Его внимательный взгляд за долю секунды выхватил под кроватью приоткрытый чемодан, обежал мою фигуру, оценив внешний вид, зацепился за браслет с сапфирами на запястье - подарок папы, и вновь посмотрел строго в глаза: – Доброго дня.

- Доброго. Вот, прошу, - смахнув нервный ступор, какой всякий раз нападает на меня при погружении в память Ирэн, протянула мужчине узкий билет.

Он вежливо принял, пробил корешок железными щипцами и покосился на пустую койку напротив.

- Путешествуете одна?

Вкрадчивый мужской тон был нейтрален и всё равно заставил всё внутри неприятно насторожиться.

- Одна.

- А как же ваш муж?

- Простите?

- Он отпустил столь очаровательную жену без сопровождения?

- Я овдовела. Неделю назад. Другой родни у меня нет, - произнесла пересохшими от тревоги губами. Зачем он задает эти вопросы? С какой целью интересуется?

Проводник потупился.

- Соболезную. Приятной поездки.

И, не меняя равнодушного выражения лица, вернул билет и откланялся.

Я тотчас вскочила с койки, кинулась к двери и заперлась изнутри. Фух. Так намного спокойней. Мерный стук колес постепенно утихомирил шалившие нервы, протяжный гудок вскорости сообщил о прибытии на мелкую станцию. Пейзаж за окном переменился: золотисто-бурая лесная поросль оборвалась, всюду возникли дома, людные улицы, здание одноэтажного вокзала. Из тамбура донесся шум. Я с замиранием сердца затаилась в ожидании стука. Койку рано или поздно займут. К счастью, моё купе обошли стороной.

До середины дня скучала, рассматривая леса, долины и горы вдоль туманного горизонта, подперев голову кулаком и раздумывая, что меня ждет в старом поместье. Хотелось заранее знать, с какими трудностями придётся столкнуться, к чему необходимо готовиться. Жаль это я пойму только на месте.

Ближе к сумеркам поезд прибыл в первый крупный город – Фехтен, простояв на перроне около часа. Ко мне опять никто не подсел, чему я несказанно обрадовалась. С улицы последовал визгливый гудок, поезд сорвался навстречу закату. Я уже готовилась ко сну, когда в дверь вновь постучали.

По спине побежал холодок. Отложила теплое покрывало на койку, бесшумно приблизилась к двери.

- Кто там? – Голос предательски дрогнул, выдав мою обеспокоенность. Проклятье!

- Это я, леди, - донесся ровный ответ проводника, чем заметно обескуражил. – Принес чай, печенье и бутерброды.

С сомнением прищурилась. С чего бы незнакомцу обихаживать одинокую пассажирку, выше его статусом, да к тому же вдову?

- Спасибо, это не обязательно.

Обманываю, нагло обманываю! Теплый ароматный чай в термосе давно закончился, из съестного подарка Эльзы остались два яблока и подсохшая хлебная корка. Я изрядно проголодалась, а ехать еще аж до завтрашнего полудня.

- Уверяю, мы всем разносим чай и печенье. Это входит в стоимость билета, - успокоил мои подозрения проводник.

Может, он прав? Я просто себя накручиваю?

- Хорошо, - сделав вдох, сдвинула засов и впустила мужчину. Он вошел с широким подносом, уважительно улыбнулся и составил на столик большую кружку и блюдца с канапе, рассыпчатым овсяным печеньем и воздушными кексами.

- Приятного аппетита.

- Благодарю.

Я опять осталась одна. Поезд летел по засыпанным желтыми листьями рельсам. Изредка они кружили хороводы, но вскоре всё утонуло в вечерней мгле. Пожалуй, поем и лягу спать. День выдался мучительно долгим, валюсь от усталости.

… Просыпалась тяжело.

Не совсем понимая, что именно тревожит мой беспробудный крепкий сон.

Голова напоминала кусок свинца и не желала подниматься с подушки. Тело было неповоротливым и подозрительно вялым. Странно. Вчера я съела один бутерброд и кекс с изюмом, пригубила черный чай. Он показался приторно-сладким, допить его до конца я не смогла. И уже через мгновение поняла, что правильно сделала.

В купе я была не одна!

В пространстве между кроватей кто-то недовольно бурчал и рылся в моем, вытащенном из-под койки, чемодане.

Проводник.

Я тотчас узнала его едва различимый акцент.

Мужчина перебирал мои вещи, выбрасывая на пол блузы и юбки из шелка, атласа и льна.

С губ сорвался сдавленный стон.

Его фальшивая забота обернулась банальным желанием подпоить богатую вдову и обокрасть её до нитки. Глупая. Уж слишком жадно, как-то заинтересованно наглый тип осматривал меня вчера при проверке билета. А я не сообразила.

Заставив тело повиноваться, наверное, только с третьей попытки, напрягла слух и зрение. Купе тонуло в рассветной мгле, колеса мерно стучали по рельсам. В вагоне царствовала тишина. Пассажиры мирно спят. Впрочем, толку от них никакого. Я слишком обессилена и позвать на помощь – не в состоянии. Прикидываться спящей тоже опасно. Не захочет ли вор потом по-тихому избавиться от одинокой пассажирки?

Эта мысль разбередила в груди колючую панику. По спине побежал холодный пот.

Лежать и ничего не делать, надеясь, что вор уйдет, безответственно и опасно. Надо действовать, причем немедленно.

Я сделала глубокий вдох и ощутила прилив бодрости. Голова сильно кружилась, зато у меня имелось весомое преимущество – мерзавец не ожидает от слабой леди самозащиты. Нащупала руками подушку, собралась, выждала мгновение и что было сил – завизжала.

Проводник от неожиданности дернулся, вскинул голову, и в этот момент я запустила в него подушкой. Он яростно зарычал, отмахнулся от летящего атрибута постели, но из-за качки вагона не удержался и завалился на спину.

- Ах ты, тварь! – Зарычал, сыпля угрозами. – Да я тебя…

Ага, умираю от страха.

Не теряясь, вскочила, вооружилась массивной кружкой с недопитым вчерашним чаем и – пока он пытался подняться – ударила его по голове. Фарфор разлетелся на осколки, поранив мне руку.

Глава 6

Через час небо потемнело, заморосил мелкий дождь. Лес наполнился туманной дымкой, деревья стремительно тонули во мгле.

Я выбилась из сил, но решила идти, пока не свалюсь от усталости или голода. Чемодан я, к огорчению, бросила. Поняла – с поклажей попросту не доберусь до заброшенного поместья. Судя по всему, я свернула не туда. Или сбилась с пути? Желанного указателя нигде не было видно.

Неожиданно совсем близко раздался лай. Стерев с лица капли дождя, встала как вкопанная, обернулась и рассмотрела в траве большую собаку. Как показалась навскидку породы алабай. Здоровое короткошерстное животное дернуло маленькими округлыми ушами и, продолжая рычать, упрямо шло на меня.

Я не сдержала громкого всхлипа.

За что Ирэн такие страдания? Неужели всё напрасно, и я в её теле тоже погибну? Теперь уже в пасти дикого пса?

- Локи, фу! – Твердый приказ мгновенно остудил собачью агрессию. Пёс прижал уши к голове, заскулил и припал брюхом к мокрой траве. Через миг из зарослей выступил высокий старик с двустволкой на правом плече.

Я в ужасе затаилась. На ум пришла единственная аналогия с мифическим снежным человеком. Лохматый, нечесаный. С густой темной бородой и дерзким цепким взглядом карих глаз. Одежда соответствовала пугающему образу. Камзол землистого оттенка с металлическими пуговицами, брюки и массивные сапоги. Особенно впечатлили его крупные кисти, широкие ладони. Под ногтями мужчины даже в сумерках я заметила грязь.

Сглотнув, не зная, кого больше бояться – пса или его хозяина, превозмогая сильное головокружение, отступила на шаг. Мокрая почва под ногами злобно чавкнула. Мужчина с минуту изучал мой внешний вид, я же глазела на него, вдруг поймав себя на поразительной мысли – а он не такой уж и старый. Ему лет тридцать; максимум, тридцать пять.

- Доброго вечера, госпожа, - подал он голос. Гхм, приятный на слух, немного низкий баритон. Определенно, брюнет – не старик.

- Доброго, - шепнула с опаской. Мужчина и пёс сверлили в упор.

- Что вы делаете в лесу в такое время?

- Заблудилась.

- Это я вижу. Куда идёте?

- В Марбург. Вернее, в пригород, - чуть слышно поправилась. – У меня там… поместье.

Брюнет вскинул бровь.

- Почему вы не поехали в Марбург поездом?

- Поехала. Но в вагоне кое-что произошло, я вышла раньше. Добрые люди объяснили дорогу, но, кажется, - я обвела взглядом мокрый сумрачный лес, тяжко вздохнула, - свернула куда-то не туда.

- Вы на верном пути. Пригород начинается за этим пролесьем, - и махнул к стене багрово-желтых деревьев в сумерках, казавшихся синими.

Понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить его слова. Голова гудела, меня лихорадило, ноги промокли до щиколоток – сознание напоминало вязкий кисель. Невзирая на плохое самочувствие, попятилась в указанном направлении, с изумлением наблюдая, как спустя каких-то десять шагов из-за деревьев возникает указатель с витиеватой надписью.

Это был обычный столб с набитой на него деревянной доской. За ним, выглядывая из зарослей, виднелись особняки. Кое-где в окнах горел тусклый свет, но большинство домов тонуло во мраке. Я не сдержала шумный вздох. Все-таки добралась!

- Помните номер дома и название улицы? – Вернул обратно низкий голос незнакомца. У его ног послушно лежал алабай.

Доверять мужчине не было никаких оснований. С другой стороны плутать еще несколько часов в поисках заветного поместья – я тоже не горела желанием. Борясь с собственной подозрительностью, неохотно вынула из-под манжеты клочок бумаги.

- Вот.

Он стремительно подошел. Ух ты, вопреки ожиданию – перегаром от внушительного незнакомца не пахло. Наоборот. В нос повеяло горьковатым лесным запахом с примесью мокрых листьев, полевых трав, увядающих плодов шиповника и ноткой табачного дыма.

Невозмутимо перехватив у меня листок, «старик» вчитался в начертанные подругой строки, кивнул.

- Знаю. Это Дивино. Седьмое по счету на третьей улице. Могу вас проводить, если желаете.

И внимательно всмотрелся в мое лицо.

- Вы налегке?

Неужели заметил?

- Я оборонила чемодан, по дороге, - буркнула, смущаясь сказать чистую правду, что бежала из родного дома как преступница, напросилась жить в особняке подруги. Даже доехать до места без приключений не смогла, нарвалась на алчного проводника.

- Где? – Брюнет вскинул темную бровь.

- Возле озера, - шепнула, искренне надеясь закрыть щекотливую тему.

«Снежный человек» оказался на редкость понятлив. Коротко кивнул, свистнул пса и предложил идти за ним. Но далеко мы не ушли. Издали донесся гомон и цокот копыт, высокие травы легли набок: из леса вылетели всадники. Впереди на вороном коне восседал молодой блондин в богатой одежде. Заметив нас на мокрой дороге, он нахмурился, а затем насмешливо произнес:

- Мой лесник докучает вам, госпожа?

Громадный светлый пёс грозно заворчал, ощерил шерсть, но сразу получил от хозяина резкий окрик.

- Локи, к ноге.

Я покосилась на «снежного человека».

Лесник? Это всё объясняет.

Устрашающий и одновременно интригующий мужчина возвышался на просеке словно колосс. Высокий, могучий, завораживающий. Пес у его ног казался расслабленным и послушным, но на деле был насторожен и очень опасен.

Кое-как отвела от них взгляд.

- Совсем наоборот. – Сказала с трудом. Хотелось пить, живот протестующе урчал, но статус леди обязывал держать высокую планку. – Господин предложил помощь, я приняла.

Блондин стрельнул прищуренными глазами в сумрачно притихшего лесника.

- Это правда?

- Да, граф, - брюнет подтвердил. – Я повстречал леди минуту назад.

Граф ухмыльнулся, пожевав сухими губами, лихо спешился на примятую копытами траву и, блистая улыбкой, пошел ко мне.

- Госпожа, взамен этого неотесанного простолюдина я охотно предложу вам свою поддержку и помощь. А ты, – он пренебрежительно бросил леснику через плечо, - свободен.

Глава 7

В груди пылала надежда.

Я вскрою замок, обязательно войду в поместье.

Чем ярче перед мысленным взором полыхали картинки обустройства в чужом особняке, тем медленней я продвигалась по засыпанному листьями чернозёму. Ноги вязли, дождь усилился, ветер бил в лицо пригоршнями пыли и грязи.

Держась одной ладонью за стену, наконец, устало опустилась на деревянные ступени. Здесь, возле дома, порывы были не такими сильными, козырёк спас от жгучих капель. Отдышавшись, взялась за поиски. Обследовала пространство под рваным ковриком, трижды отдернув руку и засадив в пальцы немало заноз. От него пахло плесенью, он буквально осыпался трухой. Отложив коврик в сторону, с досады закусила губу.

Ключа под ним не оказалось.

- Зараза, - выругалась, стирая с лица дождь и содрогаясь от далекого собачьего лая.

Внимательно осмотрелась.

Вокруг полно заброшенных старых усадеб, хозяева давно потеряли к ним интерес – вполне возможно их облюбовали стаи бродячих и даже диких животных. По пути сюда я не встретилась ни с волками, ни с лисицами, но это не значит, что местные дремучие леса – безопасны. Ночь – законное время хищников.

Лай вновь повторился, теперь уже со стороны белевших в отдалении усадеб. Кажется, пёс направлялся в сторону леса. Время на исходе: я замерзла, сильно проголодалась и совсем не стремилась столкнуться нос к носу с бродячей сворой.

Посетовав на сломанные парадные ворота и невозможность запереть их изнутри, склонилась к глиняным горшкам. Пальцы в кружевных перчатках тщательно обследовали сначала один цветочный горшок, потом второй – с мокрой почвой и одеревенелыми корнями какого-то растения. Пусто.

- Не может быть, - выдохнула, теряя самообладание и едва не срываясь на истерику. Ты должен быть где-то здесь, должен. Я уверена.

Неожиданно внимание привлек тусклый блеск в зарослях под крыльцом. Забыв о манерах, сползла со ступеней, шаря руками по мокрой колючей траве. Что-то металлическое ужалило пальцы. Из горла вырвался стон.

- Нашла.

Ключик был гораздо меньше и легче, чем сохранила память Ирэн. В доме отца использовался массивный железный, с тяжелой узорной головкой. Здесь же из травы я достала компактный ключ без украшений. Его, как и положено, спрятали в горшок, но тот опрокинулся, ключ выпал в траву.

Не имеет значения. Пора в тепло.

Я поднялась и, действуя почти вслепую, вставила его в замочную скважину и провернула. Раздался скрежет, под ноги посыпалась ржавчина. Дверца рабочей пристройки распахнулась. Повеяло смрадом, сыростью и затхлым воздухом. Помещение давно не протапливали, на пороге валялась куча тряпья.

Оставив входную дверь приоткрытой, совершенно не ориентируясь в чужом особняке, я осторожно вошла. Просторный зал совмещал гостиную и спальню. Блеклые лучи вечера скользили по приставленным к стене кроватям, диванчику и комодам. В углу темнел зев старинной печи, рядом на тумбе я рассмотрела масляный фонарь и разбросанные огарки свечей.

Спички в этом мире являлись неотъемлемой частью быта и лордов, и простолюдин. Не брезгуя пылью, я облазила ящики комода и кухонные полочки. Спички обнаружились в одном спустя минуту. Невероятно, но на дне лампы каким-то чудом сохранилось немного масла. Чиркнув спичкой о коробок, со второй попытки разожгла усохший крепкий фитиль, приподняла лампу и чуть ее не выронила. Потолок и углы помещения затягивал плотный ковер паутины. По белесым нитям ползали крупные, с глянцевыми спинками, пауки.

К горлу подкатил ком тошноты.

Не разбирая дороги, кинулась к входной двери, с шумом захлопнула и, вжав голову в плечи, метнулась из пристройки для слуг в жилую часть. Пауков не терплю с детства, и от мысли, что их тут целая стая, сделалось дурно.

Вбежав в гостиную, с руганью запнулась о мягкий пуфик, забытый прямо в проходе, выдохнула и вскинула лампу под потолок. Побеленный. Усыпан сеточкой трещин, с огромной старинной люстрой. И никакой паутины.

Лампа осветила пыльное пространство. Диван, кресла, круглый стол, книжный шкаф, пропахший плесенью ковер. У стены виднелся громоздкий камин с карнизом из мрамора и орнаментом в виде свитка. Всё это следует очистить и отмыть как можно скорей.

В животе настойчиво заворчало.

Дождалась.

Потерев лоб свободной рукой, я поплелась к дивану, села и, держа лампу на весу, задумалась, где раздобыть немного еды. Обращаться к незнакомым соседям я не хотела. Чемодан был безвестно потерян где-то в лесу. Таверн и кафе по пути сюда я не заметила.

С мыслей сбил аккуратный скрежет под полом. Так звучит скольжение острых ногтей по голому камню. Оно то нарастало, то отдалялось, будто некто перемещался туда-сюда. Сердце заколотилось от непривычного страха. Пальцы с лампой предательски ослабели. В темном погребе подо мной определенно кто-то бродит.

Выходит, заброшенное поместье не такое заброшенное?

- Спокойно, - шепнула под нос, уверенная, что, скорее всего, это мыши. Никого другого в особняке в полупустом пригороде Марбурга просто быть не может.

Живот опять требовательно напомнил о себе, хотелось пить. От пережитого стресса – потряхивало. Стараясь не замечать пугающий скрежет, я отправилась на барскую кухню. Темнота, затхлость и сырость пронизывали поместье от потолка до фундамента.

Кухня мало чем порадовала. У стены стоял стол, буфет, над ними висели полки. Справа громоздким пятном виднелись очаги, слева шкаф для продуктов. Поварешки, ложки, вилки валялись в углу. На очаге темнела единственная кастрюля. А вот сковорода оказалась непригодна. Вся в ржавчине и с прогоревшей сердцевиной.

Поставив лампу на стол, я обследовала буфет и полки, с изумлением обнаружив там льняной мешочек.

- Не может быть, - пробормотала, вскрыв мешок. Внутри белели сухари. Чистые, без плесени. И даже пахли неплохо. Интересно, сколько им лет?

Находка помогла взять себя в руки. Без ужина я теперь не останусь.

Схватив кастрюлю и лампу, вернулась в гостиную, откуда добралась до парадной двери. Она действительно оказалась заперта на засов. Сдвинув проржавевшую конструкцию, вышла на крыльцо, окунаясь в непроглядную дождливую мглу. Капли сыпали с козырька белыми ручейками. Ополоснув кастрюлю дождевой водой, поставила ту на крыльцо, а сама вернулась в пристройку для слуг за спичками. Скрежет под полом вновь колючим ветром проследовал по пятам.