Неправедные. Растопи моё сердце

Глава 1

Непоправимее любви только смерть.

Сергей

Элка тащилась медленно, будто не желала моего возвращения. Сквозь пыльное стекло по глазам лупило солнце, а на мне была душная куртка, совершенно неподходящая сезону.

Это был конец апреля. Я ехал в Москву.

Не совсем домой, как остальные дембеля, которых в первую очередь ждали соскучившиеся по ним девушки, мамы, родственники, а туда, где обитал почти два года до призыва: в город, ставший моим пристанищем на время запоротой учёбы.

Позади остались плац, строевая, устав, муштра, караулы, наряды, ПХД, друзья, и ещё много чего такого, о чём я буду помнить если не всю жизнь, то, по крайней мере, пока мой мозг не сожрёт какая-нибудь неизлечимая болезнь типа старости.

В кармане куртки дзынькнуло. Я достал оттуда свой кнопочный Нобби.

«Сега, брат, прости меня, дуру грешную! Не успеваю тебя встретить!!! Форс-мажор, сука, не гневайся! Скину тебе адрес, езжай туда, там Янка, она в курсе, что ты будешь. Пока отдыхай. В туалете, если что, не смывается :))»

Трунин как обычно. Интересно, что такого срочного могло у него вскочить, чтобы не встретить друга, с которым не виделся почти год, если не считать увала?..

Через час-полтора прибыв по указанному адресу, я немного подвис на пороге: дверь в квартиру на восьмом этаже совдеповской панельки оказалась открыта.

На всякий постучав, я шагнул внутрь.

– Привет! Ты Кай? То есть, Сега, извини, извини! Я ждала тебя!

Я замер. Глаза мои были залеплены чьими-то горячими ладошками, спиной я ощущал тепло человеческого тела, судя по голосу, женского.

– Мило, – отозвался я. – Так точно, я Сергей.

Вспыхнул свет, и, перестав щуриться, я разглядел перед собой особу: блондинка, симпатичная, даже чересчур, глаза яркие, голубые и радостные, как весеннее небо. На ней было что-то вроде белого сарафана, под которым легко угадывались модельные параметры, на ногах резиновые шлёпки.

– Яна! – представилась она, протянув мне руку.

Я не понял, что должен с ней делать. Скинул с плеча сумку, куртку, разулся.

Яна упёрла в боки кулаки, склонила голову к плечу:

– А ты застенчивый! Давно не общался с противоположным полом?

– В армии не так-то много женщин, – ответил я, интуитивно двинувшись в сторону кухни.

Оттуда заманчиво пахло домашней пищей.

– А, точно! Прости, у меня есть небольшая особенность: я всё время забываю что-то, даже если об этом мне говорили пять минут назад. Юрка за это называет меня рыбкой Дори. Мой руки!

Мы сели за щедро накрытый стол. Яна стала накладывать.

– Он о тебе часто упоминал. Странно, что я не видела тебя в универе. Хотя… ничего странного, мы же не пересекались, когда я поступила, тебя уже отчислили…

Я понял, что Юрец растрепал ей гораздо больше, чем мне хотелось бы о себе рассказывать постороннему человеку.

– Это же ты украл невесту?

Судя по хитренькой улыбке и тому, как она выделила слово «украл», ей были известны все подробности этого нашумевшего в нашем ВУЗе дела…

В общем, так. Почему я вообще раньше срока оказался в армии. Предыстория.

По окончании школы я находился в довольно необычном для себя состоянии. Не буду углубляться: мне просто всё было до лампы. Что воля, что не воля, как говорится. В ментовку я уже не хотел. В консерваторию и на подиумы тем более. Трунин предложил с ним в «педики» – я согласился. Поступили.

Дальше пошло-поехало. Не буду ставить себе диагноз, просто констатирую факты: за год у меня было больше шестидесяти женщин. Все старше меня. Все на один раз.

Я понимал, что превращаюсь в чмо, я всё делал сознательно. На курсе меня ненавидели за то, что ни одна из подкатывающих ко мне ровесниц в итоге не добилась даже целомудренного поцелуя. Про меня распускали слухи, сначала, что я тот, на кого учусь, то есть «педик», потом, что импотент или евнух, потом придумали мне погоняло «Кай» и сочинили уже какую-то более романтичную версию. В общем, это до тех пор, пока я не замутил с дочкой декана. Она была аспиранткой на нашем же факультете. Мне нравилась эта новая игра: раздевать её взглядом на лекциях, зажимать в разных уголках аудиторий. Но больше всего мне нравилось, что у неё был парень. Даже не парень – жених. Когда мы начинали общаться, он ещё не сделал ей предложения.

Я помню её глаза, когда сообщала мне об этом. Возможно, она хотела услышать от меня что-то другое, но я лишь шепнул банальное «Поздравляю» и продолжил целовать её. Мне было так похрен, честное слово…

Кончилось тем, что я выкрал её со свадьбы. Точнее, это произошло как раз в момент, когда по сценарию её и так собирались прятать подружки невесты. Мы были в какой-то подсобке, а, может, это была кухня, потому что вокруг абсолютно точно гремели кастрюли, они-то нас и выдали…

После того случая я со свистом (и с разбитой физиономией) вылетел из универа…

Глава 2

Марина

В ушах стоял невыносимый шум и треск. Мне казалось, с потолка вот-вот посыплется штукатурка. Алиска всё вертелась в кроватке и хныкала.

– Ну всё, всё, милая… – Оставив надежды на тишину и попытки укачать дочку, я взяла её на руки и, выйдя в подъезд, решительно позвонила к соседям. – Сейчас, сейчас, потерпи, Лисёнок…

Мне открыли не сразу. Пришлось проявить настойчивость. Наконец передо мной появился обрюзгший мужик в грязной майке и с перфоратором в руке.

– Чё надо?

– Не могли бы вы сделать перерыв? Я понимаю, у вас ремонт, но у меня ребёнок спать хочет, а по закону о тишине…

Я не договорила. Мужик захлопнул дверь прямо перед моим носом. Это было так унизительно, до слёз обидно.

Спустив Алиску с рук и, чтобы не пугалась, поглаживая по голове, я снова надавила кругляш звонка, теперь ещё решительней.

Боже, как бы мне хотелось, чтобы Руслан был дома и наконец вступился за нас! Сколько может продолжаться этот дурдом?!

– Чё надо?!! – ещё агрессивнее взревел рабочий, выглянув во второй раз, теперь почти сразу.

– Если вы не прекратите, я вызову полицию! – выпалила я, но тут же взвизгнула и отбежала подальше, забрав дочку с собой, поскольку мужик попытался пихнуть меня.

– Вызывай! – бросил он, снова хлопая дверью и зная наверняка, что я этого не сделаю.

Закон о тишине на деле не работает. Пока приезжает участковый, проходит уйма времени, а не просто наш «тихий час», и вместо того, чтобы идти гулять или заняться чем-то полезным, мы с Алиской только вынуждены подписывать какие-то бумажки.

Один раз уже так было, больше я не хочу.

Смирившись наконец, что днём поработать сегодня, похоже, уже не получится, я быстро собрала дочку, сама переоделась в джинсы, худи и кеды и, захватив из тамбура «прогулку», вышла на улицу.

В лицо ударили яркие солнечные лучи, а лёгкие наполнились городским смогом и пылью. Конец апреля выдался необыкновенно тёплым. С боем усадив Алиску в коляску, я выдвинулась в сторону парка, надеясь, что малышка всё-таки вырубится. Но она лишь с любопытством разглядывала прыгающих по тротуару галок, проезжающих мимо самокатчиков, комментировала всё это бесконечными «би-би», «ти-ти-чи», «мама, ати!», и кажется, совсем не собиралась тратить время на такое «бестолковое» занятие, как сон.

– Спи давай, Лисичка! – улыбнулась я ей, поправив лёгкую шапочку, и мы поехали дальше.

Но прямо на подходе к парку нам встретились Ульяна с Артёмкой, наши «медосмотровые» знакомые.

– О, привет! – ещё издали помахала мне Уля, и я поняла, что Алискин сон сегодня точно попадает под угрозу.

А это значит, что под вечер она станет жутко капризной, изведёт меня окончательно, и я снова буду мечтать лишь о том, чтобы прислонить голову к подушке, вместо того, чтобы поработать немного.

С Ульяной мы познакомились в детской поликлинике, в очереди, и как-то сразу нашли общий язык. Несмотря на разницу в возрасте (Ульяне всего тридцать, и Артёмка её первый ребёнок), у нас, понятное дело, тут же нашлись общие темы. Кроме того, мы, кажется, взаимно приглянулись друг другу. Вот так бывает, что к человеку с первого взгляда испытываешь симпатию.

Ульяна очень милая, открытая девушка, правда немного шебутная и шумная. Внешне слегка полноватая, – как она говорит, до сих пор ещё не скинула после родов, – зеленоглазая и рыжая, чем-то она напоминает мне Кейт Уинслет времён «Титаника».

– Привет! Вы уже нагулялись? – дружелюбно откликнулась я.

Ульяна вела Артёмку за руку, в отличие от нас они уже давно отказались от коляски, и в прошлую нашу встречу она очень сетовала на то, что теперь вообще никак не может уложить сынишку на тихий час.

– Да, вот красивые какие! – пожаловалась она, показывая испачканные в песке Артёмкины коленки. – Пойдём отмываться. А вы планируете спать?

– Да, надеюсь, – вздохнула я. – Только эта козюлька, похоже, спать совсем не собирается. Мы уже и время своё пропустили, там у соседей наших, как обычно, ремонт…

– Ооо, как я тебя понимаю! – тут же взвыла Уля. – Тупые соседи – это просто бич какой-то! У меня за стенкой вообще парочка живёт, каждую ночь слышу, как у них кровать скрипит, а ещё по стенке: бум! бум! Невыносимо просто! Я уже их и просила по-нормальному, и угрожала, но что там, без толку, студенты! А когда компанией собираются – это вообще треш что творится, я тебе как-нибудь расскажу…

Мы ещё немного поболтали на цепляющую обоих тему, расплескали накопленное за последние дни раздражение и с облегчёнными сердцами попрощались.

Я решила позвонить Руслану. Так как большая часть моего недовольства благодаря Ульяне уже улетучилась, теперь я могла с ним нормально разговаривать.

Как обычно, сначала в трубке послышалось какое-то эхо, скрип железа, чьи-то отдалённые кряхтения и вздохи, и счёт «раз-да-три…»

Наконец Руслан поднёс телефон к уху.

– Да, малыш!

– Привет. Ты во сколько сегодня будешь?

– Не знаю, у меня вечером индивидуальная тренировка. Постараюсь побыстрее. Как вы?

Глава 3

Сергей

Они ждали у одной из скамеек под надписью «Москва». Когда я увидел, с кем Трунин, то чуть было не развернулся обратно, но, повтыкав немного, забил.

– Привет, – поздоровался буднично, не глядя на девчонку.

Но она меня удивила:

– Привееет! – раздалось неожиданно бодро и радостно, и меня едва не задушили в объятиях.

Я растерялся, но отстраняться не стал. Вопросительно посмотрел на стоящего напротив Трунина. Тот улыбался, но неотрывно глядел своей спутнице в спину.

– Ну ты чего?.. Серёжа, Сергеич, ты что, правда не узнал меня?! – Шагнув назад, Андревна задиристо ткнула меня в грудь, и мы смогли рассмотреть друг друга.

Она светилась ярче взбесившегося сегодня солнца. Такая же, как раньше, не сильно изменилась. Веснушки, очки, пучок на макушке, клетчатая рубашка и джинсы с торчащими отовсюду нитками. Только похудела так, что стала под стать Трунину, тоже дохлая вся, гранёная. На тонких запястьях немыслимое количество фенечек и браслетов, видно, для утяжеления, чтоб ветер не унёс.

– Узнал, – ответил я.

– Так чего ты как неродной!

Она чуть было снова не напала, но Трунин успел раньше:

– Так он же с армии, контуженный, наверное, – сказал, прибившись ко мне скелетом.

– Сам ты контуженный! – усмехнулся я, вынув руки из карманов, и обнял его тоже.

Тогда он сжал меня ещё сильней. И я сильней. Он прибавил, я прибавил. Пока в какой-то момент мы оба не заорали.

– Тише вы, тише! – пыталась угомонить нас Андревна, со смехом зажав уши и оборачиваясь на прохожих. – Народ пощадите, они же вам ничего плохого не сделали!..

Кое-как успокоившись, мы оправились гулять по набережной.

– Ну чё, как она? – начал Трунин. – Мясо оленя пробовал? Или тюленя, я забыл, мне дядь Женя говорил чё-то такое…

– Какого ещё тюленя?

– А, вспомнил! Мясо белого медведя! Это чухня такая, он рассказывал, кусок жира, кароч, непонятного происхождения. Такого не было у вас?

– Нет, нормально кормили.

– То-то, я смотрю, ты разжирел! – Трунин ткнул меня в живот, но за меня зачем-то впряглась Андревна:

– Да не правда! Там одни мышцы у него!

– А ты чё, его щупала?!

– Конечно, когда обнимала!

– Херась ты шустрая!

– Представь себе, вот такая!

– Ну, и много ты там нащупала?!

– Эээ! – возмутился я. – Я здесь вообще-то! Будете собачиться без меня, я не для этого сюда тащился.

Оба надулись, как дети, задрали носы и отвернулись по разным сторонам. Мне и смешно было на них, и, в то же время, в голове зрели вопросы. Множество вопросов к Трунину.

– Лан! – продолжил тот спустя минуту. – Так чё там… в армии?.. Какие, кстати, забыл, войска?..

Я заметил, что он стал рассеянным, о чём-то думал теперь, глаза его бегали по сияющей на солнце речной ряби, – и перевёл тему:

– Ты нос проколол?

– Да! – Он тут же взбодрился и продемонстрировал мне поочерёдно: – И ухо, и язык ещё… – Потом выглянул из-за меня на Андревну и перешёл на громкий (нарочно) шёпот: – И ещё кое-что!

Я уловил возмущённый взгляд Андревны, сделал выводы, что между ними достаточно близкие отношения, но предпочёл не вдаваться в подробности.

Мы заговорили об учёбе.

– Ну а чё там в универе, тебя ещё не отчислили?

– Отчислили?! Ты в себе?! Третий курс, сск, фиг они меня возьмут теперь голыми руками! Кстати, летом, блин, отправляют на практику в школу. Прикинь, в нашу! Приду, такой: «Здрасьте, Кастро!» Я к вам, мстить за тройбан в первом триместре девятого класса! Подставляйте, мадам, задницу!

– Не поняла, это про чью там задницу?

– Не, ну в смысле, что ремнём её…

– Я спрашиваю, какая, блин-нафик-чёрт, задница?!

Андревна попыталась достать его через меня, он отскочил, она за ним, он снова за мной спрятался.

Мне наскучил этот детский сад:

– Да хорош!

Тогда Андревна подцепилась к моему локтю и ещё выше задрала свой конопатый шнобель:

– Всё, я с тобой!

Трунин фыркнул, зато они на время замолчали.

– Чё собираешься делать вообще? – спросил меня Юрец чуть позже, когда мы притормозили, чтобы купить воды.

– Работа нужна. Завтра я домой, в понедельник в военкомат, – сказал я, утолив жажду и передав бутылку ему. – Потом вернусь, надо что-то думать.

– Давай ко мне в фаст-фуд? Бургеры, картошку-фри любишь? Вот, будем хавать! Пихать в пасть, сколько влезет, пока хлеботина не треснет, а потом заливать всё это колой… – Он сделал долгий глоток. – Хошь, ожоги покажу?

Глава 4

Марина

– Боже мой, какой же он офигенный! Красавчик! Реальный! Нет, нереальный красавчик!.. Ой, ты только не подумай, что он из тех красавчиков, которых постригли, знаешь там, в пиджачок принарядили, и всё, типа ослепнуть можно… Он, блин, реально красавчик, даже без пиджака опупительный, честно!.. То есть, ты не понимаешь, я же не называю красавчиками всех, кого мы встречаем по пути, например, кто хоть чуточку, более-менее прилично выглядит… или называю?.. Да, не важно!.. Короче, тут другое, я тебе говорю, это совсем... другое... То есть, он сам по себе… или что я сказала?.. В общем, он настоящий такой, трушный, не пиджачный… Ты меня вообще понимаешь, а?..

Вряд ли я её понимала, вряд ли я могла понять хоть что-то в потоке этого восторженного бреда, кроме, конечно же, уже набившего мне оскомину слова «красавчик», от которого, казалось, меня вот-вот начнёт выворачивать.

– Как же это слово?.. Как же… как же… А, вот, дошло! Эстетика! Он, короче, красавчик не в том, привычном, пиджачном, смысле… а такой… типа в глубоком… каноническом… ну, забей «эстетика» в Гугле... Ну, чтоб тебе, короче, яснее было, – наконец начала по-человечески изъясняться Уля, – фигура там – отпад! Широкоплечий, спортивный… не качок типа, а рельеф… там прям через футболку рельеф, понимаешь? А улыбка… О, боги, что это за улыбка! Просто космос какой-то… не-ре-альный!.. Короче, всё, я влипла! – констатировала она наконец, наигранно разрыдавшись в ладони.

К счастью, утешать её не требовалось. И отвечать тоже, если разобраться, было совсем не обязательно, хотя я всё-таки пыталась поначалу. Уже примерно с полчаса Ульяна неустанно восхищалась своим новым соседом, с которым, как я поняла, вчера случайно познакомилась в подъезде.

– О нет! – вскричала она. И, схватив меня за руку, снова заныла: – Он же только с армиииии!!! Получается, ему всего где-то двадцать?.. Как так?! Как ты думаешь, у нас может что-то получиться вообще?

На очередной не совсем вменяемый её взгляд я моментально натянула улыбку, подспудно соображая, до какой степени извергся теперь этот «вулкан эмоций», и стоит ли мне всерьёз подключаться, или достаточно по-прежнему делать вид, что я само внимание. Однако, новый поворот событий меня действительно заинтересовал.

– Чёрт, молоденький совсем… – жалобно вздохнула Уля. И тут же, отцепившись от меня, картинно всплеснула руками: – Ооо, офигеееть!.. Давно я такого не испытывала!.. Этой окрылённости, этого драйва! Сумасшествие просто! Такое только в юности бывает, да?! Ох, за одно лишь это ему уже нужно благодарность выписать… Блин, Марин, ты не понимаешь, он же меня вдохновляет! Мне жить хочется! Летать! Только потому, что я, как тебя сейчас, вижу перед собой эту моську лица, когда глаза закрываю, веришь?..

Я верила. Даже не то что верила… На этих словах Ули меня саму вдруг вынесло в то, казалось бы, так старательно и методично вычёркиваемое из памяти прошлое, и у меня самой, так же, как, я уверена, у Ули, перед глазами в миг всплыл будоражащий сердце образ… Серёжа. Самый красивый парень из всех, кого я знала. А ещё самый честный, сильный, искренний. Если сосед Ули хоть немного на него похож, то я, пожалуй, всё-таки смогу разделить её восторги.

Я не услышала, когда она вновь начала…

– …А мы ещё, между прочим, не молодеем, Маринка... Всё заботы, чёрт бы нас побрал… А тут, представляешь: бах – и такое!.. Как по башке кувалдой! … Я уже не думала даже, что на такое способна вообще… Влюбиться, как девчонка, я про это… Не в кошелёк его, не в статус, не в какие-то там заслуги-выслуги… Даже не в характер, как ты в своего Руслика… Ну, понимаешь?.. А в улыбку эту, во взгляд, в кадык, блин, в шею его, в голос… вот блин! Короче, всю ночь о нём думала, не спала! Как шестнадцатилетняя, блин!.. Глаза эти… Кстати, они у него добрые. Грустные и добрые, мне так показалось, хоть и косые немного! – Она захохотала, потом, успокоившись слегка, пояснила: – Ну, он просто пьяненький был… Так вот, глаза… Вроде бы и улыбаются они, а что-то есть в них такое, щемящее…

– А какие, кстати? Ну, по цвету, – подключилась я, радуясь, что могу наконец-то поддержать беседу.

Уля махнула рукой:

– Голубые, кажется… Не рассмотрела я. Но красивые, чёрт…

Я снова провалилась в воспоминания. Серёжа был тем единственным, кто вызывал во мне подобные чувства. Только его внешностью я восхищалась, только его чертами любовалась и не могла никак насмотреться… Мне вдруг показалось это важным… Нет, я люблю Руслана и тоже считаю его очень красивым мужчиной… И не одна я, это точно… Когда мы идём с ним по улице, на нас часто оборачиваются именно женщины, и я уверена, что они смотрят на него… Но «считать красивым» и буквально «залипать», разглядывая любимого – это, всё же, немного разное…

Я вновь очнулась на словах:

– …Нет, ну это, конечно, романтика, но на самом деле у нас всё равно никаких шансов…

– Почему нет шансов? – возмутилась я.

– Да потому что я кто? Разведёнка с довеском! А он офигительный, молодой, свободный парень!

– Как ты можешь называть Артёмку довеском?

Меня аж покоробило, но Ульяна продолжила, совершенно не смутившись:

– Ну, для меня он, понятное дело, сокровище моё, пупс земли, смысл жизни! А для него кто? Для того мальчишки? На кой ему проблемы? Не думаю, что он всю жизнь мечтал стать отцом в свои плюс минус двадцать, не нагулявшись, так ещё и чужого ребёнка…