Неправедные. Скажи мне "люблю"

Глава 1

— Скажи «люблю», — меня просили в Риме,

На языке народа своего! —

И я назвал твое простое имя,

И повторили все вокруг его.

— Как называют ту, что всех любимей?

Как по-аварски «жизнь» и «божество»? —

И я назвал твое простое имя,

И повторили все вокруг его.

Сказали мне: — Не может быть такого,

Чтоб было в языке одно лишь слово.

Ужель язык так необычен твой?

И я, уже не в силах спорить с ними,

Ответил, что одно простое имя

Мне заменяет весь язык родной.

(Расул Гамзатов)

Глава 1

Марина

Гул очередного состава – и сердце снова сладостно заходится в предвкушении встречи.

Вот-вот он будет здесь. Моя мечта, мой сероглазый ангел с ершистым характером. Как же я скучала!

Говорят, это девушка должна опаздывать на свидание, а у нас выходит наоборот… Ну и ладно! Я знаю, что он тоже ждёт, что так же считает минуты и мысленно подгоняет сначала электропоезд, а потом и вагон метро. Что душой он со мной так и не расставался и прямо сейчас делает всё возможное, чтобы как можно скорее доставить сюда ещё и своё тело…

Хорошо, в толпе вряд ли кто заметит, как я залилась румянцем. Даже мысли о его теле вгоняют меня в краску. Никак не избавлюсь от какой-то детской стыдливости, хотя давно уже не девочка, казалось бы, пора расслабиться.

Зато Серёжа, как выяснилось, этим не страдает. Всю прошлую субботу он заставлял меня ходить по дому голышом, аргументируя это тем, что мне нечего и не перед кем стесняться. Это так странно. Восемнадцатилетний мальчик учит взрослую тётю принимать себя, своё естество, и главное – доверять и открываться друг другу.

Он говорит, что хочет быть самим собой со мной. Это для него что-то настолько большое и значимое, что я могу лишь догадываться о том, какой сакраментальный смысл он в эти слова вкладывает. Открытость, абсолютное доверие, преданность, честность… Наверняка, и этот мой список далеко не полон, и я никогда не познаю его на сто процентов.

Как не смогу стереть из памяти ещё один момент, тогда, около трёх месяцев назад, сразу после первой с нашего примирения близости.

Это была ночь нашей смерти и возрождения, боли и всепоглощающей страсти.

До финала мы дошли одновременно, но как только туман и эйфория рассеялись, я обнаружила слёзы в его глазах.

Сказать по правде, я не ожидала, что Серёжа настолько сентиментален. То есть, я, конечно, знала, что он достаточно импульсивный, что его легко вывести из себя, спровоцировать, но никак не думала, что за фасадом самоуверенного и немного грубоватого парня скрывается такое ранимое, беззащитное сердце.

Признаюсь, я была поражена. Прижалась к нему с новой силой, обхватила руками запрокинутую голову и долго-долго целовала в закрытые веки, впитывая губами солёную влагу.

Он молчал.

Потом признался словно самому себе, приглушённым надломленным голосом.

– Я теперь уважать себя не смогу.

– Почему? – поняв, что на этом он снова затих, разочаровано протянула я.

Хотя сама примерно представляла себе его возможный ответ. Как до этого сказала моя мама, она его поломала. А на самом деле – его поломала я, ещё раньше, когда бросила. И теперь именно мне предстояло собрать и как-то склеить осколки его разбитого сердца. Но я осознавала, что для этого нужно время, и одна ночь любви – это чудовищно мало!

Мы сидели в тишине. Я слушала его дыхание, обнимала его, ласкала, но у меня не было слов, чтобы его утешить. Я просто понимала, о чём он говорит. Пойдя со мной на примирение, он перешагнул через себя, через свою гордость, через принципы, которых у него, в силу возраста, ещё вагон и маленькая тележка… И теперь чувствовал себя абсолютно, глубинно раздавленным.

Он боролся с собой и проиграл.

Очень долго потом он не был прежним Серёжей. Тем, к которому я успела привыкнуть: пылким, отдающим, а порой и просто огненным юношей, безжалостно сжигающем всё на своём пути… Он закрылся и стал более сдержанным со мной. Иногда мне стоило усилий не распсиховаться от его холодности, но каждый раз я приказывала себе терпеть, ведь с досадой признавала, что он это не специально, что ему просто необходимо время, чтобы научиться снова доверять мне и восстановить ту часть своей личности, которую я разрушила.

И только сейчас, в последние наши встречи, а если быть точной, после недавних февральских каникул, которые он почти безвылазно провёл у меня, Серёжа, как мне кажется, начал оттаивать и отпустил наконец поводья своей естественной темпераментности.

Теперь он вновь наполнял меня, и после совместных выходных я чувствовала в себе силы жить дальше по крайней мере ещё неделю до следующего нашего свидания.

И сегодня я снова ждала его. Как свой персональный пауэрбанк. Как солнце… Ждала и изнемогала.

Обычно он приезжал в пятницу после пяти, допоздна мы гуляли по простуженному, затаившемуся в ожидании весны городу, а потом отправлялись ко мне и до вечера воскресенья утопали друг в друге, не желая вылезать из постели даже чтобы поесть.

Но вчера он до ночи работал, и я сама не понимаю, как прожила ещё почти сутки…

Я счастлива с ним. И мне теперь так же плевать на нашу разницу в возрасте. В конце концов, это такая формальность. Когда люди дышат, живут друг другом – разве имеет значение, сколько им лет?..

Глава 2

Марина

– Девушка, вы кого-то ждёте?

От раздавшегося поверх шума метрополитена голоса по коже разбежались мурашки. Как же я обожаю его! Этот приятный, ласкающий слух голос, его тембр, каждую его нотку…

Развернувшись, я поспешила наброситься на своё личное солнце, скорее обнять, прижаться к нему, напитаться его поцелуями, но, запрокинув голову, он со смехом от меня увернулся.

– Э-э-эй, девушка, а как же для начала познакомиться? Меня Сергей зовут.

Едва не расплющенный секунду назад букет из нежных роз и эустомы отделил нас друг от друга и на миг завладел моим вниманием.

– Марина, – с удовольствием приняв и рассмотрев его, я снова подняла глаза.

Серёжа, боже, какой же ты всё-таки классный!

Я с жадностью запечатлевала каждую милую чёрточку: сдержанную полуулыбку, тёплый, чуть смеющийся взгляд; его аккуратная милитари-стрижка, гладкая, словно полированная кожа, даже форма его бровей казались мне каким-то воплощением безупречности.

– Ну что, куда пойдём? – смутившись, спросил он.

Он всегда смущался, когда я так на него смотрела.

– Туда! – Я махнула в сторону выхода и прикрепилась к нему. – Сегодня без гулянок, а то, боюсь, не выдержу до вечера.

– Согласен, – радостно поддержал он, тут же скинув из себя образ неприступного красавчика и скрестив наши жаждущие соприкосновения пальцы. – Я сам охренеть как соскучился. Хочу тебя – ща сдохну.

И, не успели мы шагнуть на ступеньку эскалатора, как на лицо и поясницу мне легли его ладони, а тёплые губы притянули мои в упоительном поцелуе.

– Серёж, подожди… – попыталась сбросить я быстро нарастающее между нами напряжение. – Подожди до дома. На нас смотрят.

– Да мне пох, пусть завидуют.

– Ну Серёж!..

Кое-как мне удалось усмирить его. Если бы не цветы, сделать это было бы гораздо сложнее. Кажется, я нашла ещё один плюс в Серёжиной привычке каждый раз обновлять красоту на моём подоконнике.

– Ладно. – Он отлип от меня, взявшись за поручень и избавив меня от истерзанного букета. – Как дела?

Я обняла его сама, пропустив одну руку под распахнутой курткой и с наслаждением вдохнув аромат любимого парфюма от светло-песочной футболки с каким-то симпатичным принтом спереди.

– Всё хорошо.

– Работа?

– На работе тоже нормально. Начальница почти не орёт…

Переехав в Москву, я снова устроилась в офис – зарплата там всё равно больше, чем светила мне (с моим-то обнулившимся стажем) в любом, даже приличном, салоне, если бы, конечно, меня вообще взяли; а кроме того, мне нужна была пятидневка, чтобы все выходные проводить с ним.

Я снова залюбовалась Серёжей. Странно, обычно люди, когда сближаются, привыкают друг к другу и постепенно перестают восхищаться тем, что когда-то со стороны считали привлекательным. У нас же наоборот: чем дольше я смотрю на Серёжу, тем больше нахожу в нём мелочей, как внешних, так и внутренних, поведенческих, которые приводят меня в восторг.

Мне нравится его серьёзность, нравится, как он улыбается, безумно нравится его смех… А с учётом того, что выдаёт он его строго дозированно и на людях вообще ведёт себя очень, порой даже слишком (так, что хочется стукнуть) сдержанно… Кстати, это только в плане эмоций, а не в плане страстности – с ней как раз перекос в другую сторону, и, если б я его не остужала, мы бы занимались любовью, наверное, в любом неподходящем для этого или даже публичном месте… Словом, мне его не хватает.

За всю мою жизнь я не встречала никого более «заточенного» под меня. Будто срисованного с моих девичьих фантазий. Идеального.

Да, Серёжа для меня идеален. Почти. Если убрать гору-другую недостатков, без которых уже, наверное, было бы скучно… Таких, как его порой чрезмерная жёсткость, принципиальность, а иногда даже надменность или задиристость… А ещё привычку курить, сквернословить, называть меня как угодно, только не по имени, и главное – не признаваться мне в чувствах…

Всё-таки он ещё не совсем открыт. Он легко говорит: «Хочу тебя», но никогда – «Люблю». А мне вдруг почему-то стали очень нужны эти слова.

То есть, я вижу, что он меня любит, я это чувствую. Но мне безумно хочется, чтобы он именно сказал это, произнёс... Чтобы я навсегда запомнила его при этом взгляд, его интонацию…

– А у тебя как дела? – спросила я. – Устал вчера? Может, тебе массаж расслабляющий нужен?

Он на миг отвёл глаза, посмотрел куда-то в даль, ища нужное направление, и снова тепло на меня покосился:

– Надеюсь, ты не думаешь, что я откажусь? Делай!

Сергей

Походу, я мудак. Опять не сказал про работу. Но, если честно, у меня пока язык не поворачивается коснуться это темы. Не хочется портить момент.

Я знаю, что Марина, возможно, не покажет этого, но её по-любому напряжёт, что я устроился в кабак.

Да меня самого это напрягает.

Глава 3

Марина

Я совершенно не ожидала, что Олечка приедет вот так, без предупреждения. Мама как-то обмолвилась, что она вроде бы собирается к нам, но когда конкретно – не уточняла. Поэтому обнаружив, что моя квартира не заперта, я сначала не на шутку испугалась. Но почти сразу же успокоилась, расслышав сквозь дверную щель родной голос.

– Привет! – На миг оторвавшись от телефона, чтобы мазнуть по нам взглядом, как-то холодно поздоровалась она. И продолжила с кем-то в трубке: – Да, я в Москве… Пока не знаю… Да я поняла, мне нужно просто закрыть этот счёт!..

Совсем иначе встретила нас Герда. Она, как обычно, радостно набросилась на нас и уже успела полностью завладеть Серёжиным вниманием.

Пока она держала его в плену у входа, требуя привычную порцию ласки, мне кое-как удалось протиснуться к шкафу-купе, чтобы скинуть цветы и повесить нашу верхнюю одежду.

– Ну всё, давай, я не могу больше разговаривать! – наконец-то закруглив разговор, Оля шагнула ко мне с запоздалыми объятиями: – Привет, сестричка! Извини, что как снег на голову. Хотела позвонить тебе, но мы до последнего не знали, что сегодня приедем…

Не успела я ей что-то ответить, как нас отвлекла вприпрыжку вылетевшая из комнаты Сонька. Вернее, какая-то рослая рыжеволосая девушка с улыбчивым конопатым личиком моей единственной племянницы.

– Здрасти, тётя Марин! Ой...

Тут все мы одновременно обернулись на Серёжу. Он как раз выпрямился, отлепившись от собаки, и явно не рассчитывал оказаться под прицелом сразу трёх пар глаз.

– Зраасти, – поймав его взгляд, настороженно протянула Сонька.

– Привет, – ответил он ей рассеянно и сразу посмотрел на меня.

– Это Серёжа, – поспешила я взять инициативу в свои руки, попутно судорожно соображая, как бы его представить…

Кто он мне?.. Соня этого точно не поймёт… Но внезапно меня довольно бесцеремонно прервали:

– Всё ясно! – небрежно бросила Оля. – Пойду чайник поставлю!

Так и не поприветствовав Серёжу, да и вообще, не оказав ему абсолютно никакого уважения, хотя бы как к гостю, она демонстративно удалилась на кухню, введя меня в ступор своим неожиданно невежливым поведением.

Я снова перевела на Серёжу взгляд. Мне было так неловко перед ним: мало того, что, похоже, наше долгожданное свидание бесповоротно испорчено, так ещё и, судя по всему, ему тут не сильно рады.

Хотя… подождите-ка… какого, собственно, чёрта?..

Подумав, я решила пока не делать скоропалительных выводов. Я была почти уверена, что эта предвзятость со стороны Оли пройдёт, как только они с Серёжей пообщаются, и постаралась его тоже успокоить.

– Не обращай внимания, – прошептала я ему в губы, спутав наши пальцы. – Она почти как мама: со стороны глыба льда, а на самом деле добрая…

Серёжа не отвечал, и только заметив, куда он смотрит, я вспомнила о Соньке. Та так и осталась стоять в дверном проёме комнаты, глядя на нас такими большими глазами, что мне снова стало неудобно.

Дурацкая ситуация. Мы с Серёжей так сильно ждали этой встречи, а теперь не можем наслаждаться обществом друг друга, потому что нас опять не поймут и осудят. И главное кто?.. Самое неприятное, что это мои близкие люди, родственники, те, на чьё мнение мне априори не может быть всё равно, и я просто вынуждена подстраиваться под них, чтобы в очередной раз всё не испортить. Причём, уже на собственной территории. В нашем с Серёжей «гнёздышке», как говорила мама…

К слову, мы действительно «свили» его практически вдвоём. Серёжа очень помогал мне. Когда я переехала сюда, оказалось, что малогабаритная квартирка моего детства давно нуждается в ремонте. Не знаю, почему я в прошлый раз этого не заметила. Хотя, не удивительно, если вспомнить моё тогдашнее состояние. Мне было точно не до отходящих от стен обоев и подтекающего в туалете бачка, я даже Соньку почему-то не помню… В итоге, почти весь декабрь и январь мы посвятили налаживанию моего новоиспечённого быта. И, возможно, как раз это, вопреки устоявшемуся стереотипу, и скрепило наши возродившиеся из пепла отношения, а ещё помогло нам гораздо лучше узнать друг друга.

Мне было приятно старание Серёжи. Он, хоть и сильно закрылся тогда в плане эмоций, компенсировал эту нехватку своим охотным участием в бытовых делах и помощью. Что-то он делал впервые в жизни. Например, чинил тот же бачок или вешал новую люстру в комнате. Не всё сразу получалось… Но именно благодаря тому периоду я словно посмотрела на него с какого-то неожиданного ракурса, с другой стороны. Не знаю теперь, он изначально был таким или прямо на моих глазах менялся… Сдержанный, вдумчивый, достаточно терпеливый, настойчивый в достижении целей, аккуратный… Тогда я не раз вспоминала тот самый, идеально сложенный дождевик…

Мне нравился Серёжа. Всё больше и больше. Уже не только, как красивая картинка. И даже не как парень, заставляющий меня мечтать и ждать нового дня... Я всё отчётливее видела в нём человека, на которого всегда можно положиться и с которым совсем не страшно строить своё, даже отдалённое, будущее…

– Вот это да! – шагнула я к племяннице. – Дай-ка обниму тебя! Ты такая огромная стала, ужас!..

Глава 4

Сергей

Я курил, навалившись на металлический парапет и пытаясь в непроглядной черноте неба высмотреть звёзды. Звёзд не было. Зато было много машин и рыжего света. А ещё непривычных запахов, шума и суеты улиц где-то там, внизу.

Вдруг раздался скрип двери, и я увидел, как на балкон выползает какая-то тёмная клетчатая бобина. Это оказалась замотанная в огромное покрывало девчонка, Маринкина племянница.

– Привет! – заулыбалась она, поправив на конопатом носу очки «Гарри Поттера». – Ты не замёрз здесь?

– Нет, – ответил я, развернувшись и пристроившись к поручню теперь уже поясницей.

– А я тебе плед принесла, хочешь?

– Нет.

За поблёскивающими стёклышками трудно было разглядеть её глаза, но мне показалось, что они у неё добрые.

– Как хочешь!

Тут она кое-как, путаясь в своём одеянии, наступая на него, подошла и встала рядом.

Мне пришлось снова развернуться лицом к городу и промозглому весеннему ветру.

– Тебя как зовут хоть? – спросил я, когда молчать стало неудобно.

– Софья.

Не знаю почему, но от её интонации я чуть не прыснул со смеху, но сдержался, а она в ответ повернулась и посмотрела на меня внимательно.

– Софья Андреевна, если что.

– Хорошо, Андревна, я – Сергеич.

Мы пожали друг другу руки. Девчонка оказалась прикольной и определённо мне нравилась.

– Почему ты куришь? Это же гадость.

Её вопрос был так прост и наивен, что мне даже захотелось ответить.

– Не знаю, – пожал плечами я. – Когда-то мне это долго запрещали. А когда запрещают – очень хочется, сама понимаешь…

– И как? – снова поправив очки, поинтересовалась она.

– Да так, гадость…

Я криво улыбнулся и, отстрельнув окурок, проводил его взглядом.

Потом снова навалился на локти, скрестил пальцы в замок и покосился на свою собеседницу.

Та беззастенчиво пялилась на меня.

– А ты правда ботан? – слегка склонив голову на бок, спросила она.

– А что, похоже?

– Ну, вообще-то нет. Для ботана ты слишком симпотный.

Я снова усмехнулся.

– Спасибо.

Мне нравилась её прямота, она меня забавляла.

– Не благодари, – тоном всезнайки продолжила девчонка. – Это просто факт, такой же, как то, что сегодня шестнадцатое марта. Или что я, например, так себе, и у меня никогда не будет шанса поцеловаться с красавчиком вроде тебя.

– Сколько тебе лет? – спросил я, поняв, что повисла очередная пауза.

– Четырнадцать… полных! – воздев указательный палец, акцентировала она.

– Я первый раз поцеловался, когда мне было почти шестнадцать.

– Да ладно! Не верю!

– Как хочешь.

Мы снова помолчали, но в итоге искра её интереса разгорелась в пламя.

– Да лааадно! – повторила она ещё с большим выражением, по-братски ткнув меня под рёбра. – Хочешь сказать, что ты, при всей своей… ну, как это назвать… до шестнадцати лет не гулял с девчонками?

– Ну, если тебе будет достаточно такого объяснения… – подумав, заговорил я. – Я в принципе не считаю внешку каким-то достоинством. Это же не моя заслуга, правда?

– Ну и что? Ты же по-любому всем нравился.

– Может, и нравился. Но точно не всем. У меня характер говняный... И я этого не замечал. То есть, мне было как-то не до этого. Пацаны, двор, гитара… карате, вокал… – перечислил я, окунувшись в воспоминания.

– Оо, карате я тоже занималась! – воскликнула она и попыталась, не уронив покрывало и очки, изобразить какую-то хрень руками и даже ногой, отчего мне пришлось развернуться и на всякий случай сдвинуться в сторону. – Ты каким? Киокушинкай?.. – Я кивнул. – Класс! Я тоже!

– Какой пояс?

– Восемь Кю, – сумничала она. – А у тебя?

– Пять.

– Что пять? Жёлтый?

– С зелёной полоской.

– А почему бросил? Травма?

– Да прям. Надоело просто.

– Тогда примерь мои очки! – Внезапно она перевесила своего «Гарика» мне на нос.

– У меня почти такие же есть, – поправив их, я продемонстрировал ей результат. – Только без оправы.

– Значит, ты точно ботан! – Она задрала руку, чтобы снять с меня своё имущество, но тут снова заскрипела дверь, уже другая, с кухни, и на балкон шагнула гораздо менее дружелюбная Маринкина родственница.

– Так, ты что здесь делаешь?! А ну марш спать!..

Выпроводив дочку, вместе с очками и пледом, гневным взглядом, она перевела его на меня и сначала просто молча водила им по мне, словно сканируя и прикидывая в своей голове, за сколько можно толкнуть на чёрном рынке мои внутренности.

Глава 5

Марина

– Почему ты ушёл?.. – спросила я спустя минуту взаимного задумчивого молчания.

Серёжа точно меня понял, хотя эту самую минуту назад мы говорили совсем о другом.

Уже несколько часов подряд мы говорили о другом. О разных дурацких и совершенно неромантичных глупостях, взбредающих по очереди нам в головы. Например, о том, сколько времени нужно крановщику, чтобы подняться на рабочее место. И как он там вообще существует, в частности, справляет свои естественные надобности… О высоте, которой Серёжа не боится, а я да. О других наших страхах и фобиях…

На этой теме Серёжа посмотрел на меня серьёзно, прекращая улыбаться, и сказал, что единственный его страх – потерять меня. После того, как он со смаком описывал каждую жуткую тварь, которую обязательно вывалили бы на моё полуобнажённое тело в каком-нибудь экстремальном телешоу вроде «Последнего героя», я восприняла его слова как очередное издевательство, и в ответ только треснула его по заднице. Вернее, попыталась.

Он увернулся. Засмеялся.

Мы гуляли по ночной Москве.

Серёжа сам позвонил и позвал меня.

– Ты же знал, что это меня расстроит… – договорила я, остановившись и ловя его взгляд.

Он не сразу посмотрел мне в глаза. Секунды, одна за одной, мы стояли друг напротив друга, держась за руку, и были абсолютно чужими и далёкими.

И я продолжила:

– Пожалуйста, никогда не делай так больше. Не бросай меня…

На этих словах я наконец до него достучалась, установила зрительный контакт. Пока я говорила, он молча и очень серьёзно слушал мою речь. Не двигаясь и не перебивая.

– За те полтора часа, которые ты не звонил, я чуть с ума не сошла. Я не могу без тебя, Серёж, совсем никак… Пожалуйста, не воспитывай меня, я давно не маленькая девочка… Если хочешь поиграть у меня на нервах, лучше сразу отрежь, я переболею…

Тут он не выдержал. Сгрёб меня в охапку и прижал к себе. Уткнулся сам и уткнул в плечо.

– Извини… Я просто злой был, мне нужно было выдохнуть.

– На меня? – вставила я.

– Нет. Просто злой. На ситуацию. Я просто очень сильно ждал нашей встречи, а тут такой облом.

– Но почему? – Я отстранилась, чтобы снова увидеть его насквозь. Его глаза были влажными, а значит, всё-таки трогало. – Мы же всё равно вместе с тобой!

– Ну да, но это не то…

– Почему не то? – не давая ему вновь отвести взгляд, затребовала я.

В принципе, я сама понимала, о чём он. После того, как мы стали близки настолько, насколько вообще могут быть близки друг другу мужчина и женщина… После стольких дней и ночей полного единения, слияния, как физического, так и духовного, невозможность остаться вдвоём и снова стать одним целым ощущается очень остро, почти как трагедия… И мною тоже! Но проблема в том, что теперь я не уверена, что он чувствует это именно так… А точнее, именно это чувствует.

Наверное, зерно таких сомнений посеяла во мне Оля. Вернее, её полуторачасовая «отповедь». Долго и тщательно промывала она мне мозг. Говорила, что «мальчик психует, поскольку просто хочет секса». И «раз уж с сексом не получается, то можно и погулять, цену себе понабивать. Чтобы в следующий раз даже не думала выкобениваться».

Самое ужасное, что её версия звучала настолько правдоподобно, что я даже с ним уже говорю её словами. «Не воспитывай меня»… Это же Оля придумала, что он меня воспитывает!

А если не придумала? Если это правда? Судя по его реакции, он действительно этого хотел. Наказать меня за отказ, «отомстить»… Получается, она права, и Серёже от меня действительно нужно только одно?..

Нет. Не может быть. Потому что секс для нас – это нечто большее. Это часть нашего единения. Мы вросли друг в друга, очень глубоко вросли… Правда?..

Он так и не ответил. Может быть, я многого хочу от него?.. Он же действительно всё ещё мальчишка. В чём-то незрелый… подверженный гормональным бурям, всё такое прочее…

– Ладно, я устала, – захныкала я. Серёжа снова притормозил и обернулся. – Честно говорю, у меня уже пятки дымятся! Пойдём домой, а то уже светает!

Вместо ответа он достал телефон.

– Что ты делаешь? – Я подошла ближе, заглянула в неистово горящий в полумраке экран. – Ооо, ты вызываешь такси! Как это прекрасно!

– Я с тобой не поеду, – вдруг обрушил он, как карточный домик, мою по-детски искреннюю радость. – Посажу тебя и до вокзала. Здесь немного осталось. Позвони мне, как будешь дома.

– Как это ты не поедешь? – не веря в происходящее, протянула я. Но по его сосредоточенному серьёзному лицу стало предельно ясно, что он не шутит. – У нас ещё полдня впереди, ты что, всё-таки хочешь меня бросить?!

– Я тебя не бросаю. – Он убрал телефон в карман джинсов, посмотрел на меня внимательно и тревожно. – Мы увидимся в следующие выходные…

– Нет, не увидимся! – тут же сорвалась я.

Одновременно где-то в голове подспудно забилось: «Марина, опомнись, немедленно прекрати вести себя как малолетняя истеричка!» Но я была не в силах прислушаться к голосу разума, меня буквально заколотило от мысли, что мы сейчас расстанемся.

Глава 6

Сергей

Полтора часа на электричке пролетели незаметно. При этом я даже не спал. Всю дорогу мы с Андревной болтали, ржали, спорили и прикалывались друг над другом. В общем, после Тимониной это была первая девчонка, с которой я так легко находил общий язык. Мне нравилась её прямота и то, что она ничего из себя не строила. А ещё больше нравилось, что, в отличие от Тимониной, она не смотрела на меня влюблёнными глазами.

Правда, и Машка уже давно на меня никак не смотрела, но об этом позже. Если вкратце – мы с ней просто не общались.

Вернусь к Андревне. Ей было четырнадцать, но в плане рассудительности она могла дать фору любой моей ровеснице точно. Хотя, иногда и её клинило, и она вдруг из «умки» превращалась в капризное дитё. Но это, как я понял, был скорее способ манипуляции, чем её истинная сущность. Она тонко чувствовала ситуацию.

– Короче, у нас в школе есть мальчик… – призналась вдруг она, когда мы сошли на звенящую от холода и сырости платформу, с которой до посёлка ещё примерно полчаса довольно бодрым пешкодралом.

Можно было, конечно, выйти в городе и дальше ехать в тепле на маршрутке или автобусе, но, во-первых, у меня не осталось денег, во-вторых, мы как раз попадали в перерыв.

– Он тебе нравится? – спросил я сразу.

– Он всем нравится! – воскликнула Андревна. – Ну, он красавчик… Типа, как ты… Только он в десятом классе…

– Так он для тебя старый, – перебил я, поняв, к чему идёт.

– Почему старый?!

– Ну, тебе сколько, четырнадцать? Влюбляйся в своих ровесников.

– Мои ровесники все уроды! Тощие, длинные, или наоборот, коротышки…

– Ну, подожди пару лет, коротыши подрастут, шпалы уменьшатся…

– Да дело не в этом! – Андревна взвизгнула и на ходу стукнула меня кулачком в живот, догнав, что я издеваюсь. – Короче… – набрав воздуха в лёгкие, попыталась вновь сосредоточиться она. – Стой… Ты можешь идти не так быстро? Я за тобой не успеваю... – Я немного сбавил ход. – Вооот, так лучше… Короче… мне нужен от тебя совет, как от парня…

– Чем его зацепить? – предупредил я её вопрос.

– Ну да, как ему понравиться. Ну, с учётом, что я не супер, сам понимаешь…

– Забей. Внешка вообще не главное.

– Ага. Все так говорят. Только красивые мальчики всегда выбирают красивых девочек. Даже ты тётю Марину выбрал почему? Потому что она красивая. Что, не так, скажешь?

– Так. Но не совсем. Изначально она да, в моём вкусе. Но я бы не стал с ней, если б она, например, нос задирала. Или какой-нибудь истеричкой оказалась…

Тут я достал телефон, проверил сообщения… Судя по всему, моя бедная уставшая девочка всё ещё спала…

– Вооот. Ты мне так и скажи, что вам, парням, в нас нравится? – тем временем доколебалась Андревна. – Или наоборот, что не нравится, отталкивает…

– Да всем разное нравится. И парни все разные…

– Так, это мне не надо! – перебила она, выставив ладонь чуть ли не в лицо мне. – Давай про себя тогда скажи, тебя что цепляет?

– Меня цепляет нежность, хрупкость. Терпеть не могу истеричек и хабалок…

– А я нежная, хрупкая? – резко затормозила она.

Пришлось остановиться и оглядеть её с головы до ног. Если честно, вопрос застал меня врасплох.

Широкие светлые джинсы, подметающие грязную дорогу, безразмерная чёрная куртка, собранные в пучок на макушке рыжие волосы, очки…

– Тыыы… прикольная, – наконец родил я.

– Понятно всё! – буркнула она и почесала дальше.

– Чё тебе понятно? – Я её нагнал. – Ты стильная, классная девчонка с ох***ным характером. Тебе просто пообщаться надо с твоим… как его, кстати?

– Дима! – рявкнула она.

– Так вот, твой Дима, если он, конечно, не мудак совсем и не тупой, по-любому это заценит…

– Что это?! Что я страшная?! – вдруг распсиховалась Андревна.

– Да кто тебе сказал, что ты страшная? – Я встал как вкопанный, поймав её за рукав.

Она тут же прибилась ко мне, причитая:

– Да все говорят! В школе меня Рыжей называют! И все крутые девчонки шарахаются от меня…

– Чё-то я не понял, тебе девчонки нужны, или парни?

– И девчонки тоже! – оторвавшись от моей куртки, со злостью прокричала она. – Я хочу как все быть… в компаниях, а не отдельно… И чтоб меня Рыжей не называли тоже…

– Слушай, я может, конечно, чего-то не понимаю… – заговорил я, когда её всхлипы и вздрагивания стали практически не заметны. – Но мне, например, всегда на компаши как-то пох было. Я и один себя неплохо чувствую…

– Ага, тебе легко говорить, ты вон какой…

– Какой?!

Тут нас разнял звук тарахтящих моторов. Мы обернулись, так как из-за нерастаявших до конца почерневших соляных сугробов стояли прямо на проезжей части, и увидели, как со стороны поля на дорогу вываливаются два ревущих, разбрызгивающих грязь «ЗИДа».