Несогласные

Глава 1

Портал выплюнул меня на идеально вымощенную обсидиановую площадь с таким изяществом, будто я была мешком прокисшей капусты. Мир качнулся, желудок сделал кульбит, а ноги подогнулись. Лишь многолетняя привычка, вбитая в меня старшими братьями — «Никогда не показывай слабость, Роза, особенно когда на тебя смотрят», — позволила в последний момент сгруппироваться, удержать равновесие и не растянуться перед всем честным народом. Я медленно распрямилась, старательно игнорируя легкое головокружение, одернула складки на дорожном платье и вскинула подбородок, делая вид, что именно так и было задумано.

Имперская Академия Драконов. Даже звучит так, будто тебя сейчас придавят гранитной плитой.

Моя родная академия была… живой. Ее старые башни, увитые вековым плющом, казались мудрыми старцами. Под ногами пружинил мягкий мох, вросший между древними плитами, а в воздухе всегда витал сложный букет запахов: влажная земля после дождя, озон после магических экспериментов и сладковатый аромат редких цветов из оранжереи нашего декана. Здесь же все было мертво. И величественно до тошноты.

Огромные шпили из черного, отполированного до зеркального блеска камня пронзали свинцовое, равнодушное небо. Архитектура была острой, агрессивной, полной прямых углов и резких линий, словно ее высекал из скалы не гениальный архитектор, а бездушный палач. Ни единого деревца, ни травинки, пробивающейся сквозь камень. Только холод, порядок и ощущение собственной ничтожности, которое это место вбивало в тебя с первым же вдохом. Воздух был стерильным, пах камнем и металлом, и от него першило в горле.

«Держись, Роза, — мысленно приказала я себе, чувствуя, как предательски начинают дрожать кончики ушей под прикрытием капюшона. — Ты не для того терпела насмешки этих чистокровных снобов всю жизнь, чтобы расклеиться при виде кучи дорогих камней».

Вместе со мной из портала вывалилось еще с десяток таких же «неудачников» по обмену. Люди, пара гномов, еще одна эльфийка с потухшим взглядом. Все мы были товаром с пометкой «некондиция». Ребята растерянно озирались, инстинктивно сбиваясь в кучку, как испуганные овцы перед пастью волка. Я же осталась стоять одна, в паре шагов от них. Всегда одна. Братья научили меня драться, но не научили заводить друзей. «Друзья делают тебя уязвимой», — говорил старший, Райк. Кажется, я слишком хорошо усвоила этот урок.

Нас заметили. Разумеется, заметили. Студенты, проходившие мимо по своим важным делам, замедляли шаг, открыто разглядывая нашу пеструю компанию. Их взгляды были тяжелыми, оценивающими, лишенными простого любопытства. Так смотрят на скот на ярмарке, прикидывая его ценность. Я чувствовала себя диковинным зверьком, товаром с дефектом, выставленным на всеобщее обозрение. Вот, мол, смотрите, «несостоявшиеся», те, кого не выбрал собственный мир. Те, в чьих душах не нашлось гармонии. Отбросы.

Мой взгляд зацепился за группу студентов, которые даже не пытались скрыть своего превосходства. Они стояли у подножия огромной статуи дракона, и их смех был громким и уверенным. Во главе их находился парень с волосами цвета расплавленной бронзы, и от него волнами исходила такая неприкрытая власть, что захотелось съежиться. Он скользнул по нам ленивым взглядом, в котором не было ничего, кроме холодного, брезгливого любопытства, с которым смотрят на назойливое насекомое, случайно залетевшее в тронный зал. Его вертикальные зрачки на миг сузились, когда взгляд задержался на мне, и я почти физически ощутила это прикосновение — холодное и обезличенное. Я фыркнула и демонстративно отвернулась, встретившись с другой парой глаз.

В тени одной из колоссальных башен, вдали от всех, на простой каменной скамье сидел кто-то, закутанный в черное. Он держал в руках книгу в переплете из темной, лишенной украшений кожи, но не читал. Он смотрел прямо на меня. Не так, как остальные. Его взгляд был лишен эмоций, острый, как скальпель хирурга. Он не оценивал — он препарировал, раскладывал на составляющие. Моя эльфийская кровь, отцовская оборотническая, мой рост, одежда, выражение лица… Мне стало не по себе, будто он видел не только внешность, но и каждую трещинку в моей душе, каждую неуверенность, которую я так старательно прятала. Я поспешно отвела взгляд, чувствуя, как по спине пробежал холодок. В этом месте даже тишина, казалось, имела зубы.

— Смотри, куда идешь, полукровка.

Голос был тихим, мелодичным, как звон серебряных колокольчиков, но слова — ядовитыми, как укус змеи. Я едва не врезалась в чистокровного эльфа, возникшего словно из воздуха. Судя по безупречной осанке и одежде, которая стоила, наверное, как годовой доход нашей семьи до покупки отцом титула, он тоже был из «приезжих», но держался с таким достоинством, будто владел этим местом. Его фиалковые глаза смерили меня с ног до головы с плохо скрываемым отвращением. Он учуял. Разумеется, он учуял мою «грязную» кровь. Для таких, как он, я была ходячим оскорблением самой идеи эльфийской расы, живым доказательством того, что их божественная чистота может быть запятнана.

— Боюсь, если буду смотреть только на таких высокомерных индюков, как ты, то точно споткнусь, — прошипела я в ответ, не оставшись в долгу. Ярость вспыхнула мгновенно, горячая и привычная. Это была моя броня.

Он лишь презрительно скривил идеальные губы, даже не удостоив меня полноценным ответом. Просто проследовал мимо, оставив после себя шлейф из запаха озона, дорогих парфюмерных масел и собственного достоинства. Этот запах почему-то взбесил меня еще больше.

Нас наконец окликнул подошедший куратор — сухой, похожий на иссохшийся гриб дракон в мантии. Он что-то бурчал себе под нос о правилах и распорядке, но я почти не слушала, занятая своими мыслями. Мы шли по гулким, бесконечным коридорам, и я чувствовала себя муравьем в склепе великана. Стены давили, а высокие потолки терялись во мраке. Вместо картин на стенах висели гобелены, изображающие кровавые битвы и триумфы драконьих родов. Все здесь кричало о силе, власти и подавлении.

Глава 2

Если бы меня попросили описать первый месяц в Академии Драконов одним словом, я бы выбрала слово «скрежет». Скрежет собственных зубов от сдерживаемой ярости. Скрежет пера по пергаменту в мертвой тишине библиотеки. Скрежет металла о камень в оружейных залах. Это место было пропитано напряжением, и я, кажется, впитывала его каждой порой своей кожи.

Дни слились в однообразную серую массу, состоящую из лекций по истории драконьих родов, от которых сводило скулы, и практических занятий, где я чувствовала себя чужеродным элементом. Я была артефактором. Мои пальцы привыкли к тонкой работе, к пению магических нитей, сплетающихся в узор. Это было единственное, в чем я чувствовала себя уверенно. Но даже здесь, в мастерских, я нашла своего личного демона.

Его звали Эларион. Тот самый чистокровный эльф, с которым я столкнулась в первый день.

— Вы опять используете технику «дикого плетения», леди Розалия, — его мелодичный голос раздался за моей спиной так внезапно, что я едва не испортила руническую вязь на заготовке амулета. Я стиснула резец, стараясь не обернуться и не высказать ему все, что думаю о его манере подкрадываться.

— Это называется «интуитивный подход», — процедила я, не отрывая взгляда от работы. — Он позволяет вложить в артефакт частичку живой эмоции.

Я чувствовала его приближение. Легкий запах озона и самодовольства. Он склонился над моим плечом, и я заметила, как его безупречная платиновая коса качнулась, почти коснувшись моей щеки.

— Эмоции — это хаос. Магия артефактора требует кристальной чистоты и точности, а не «интуитивных» порывов, свойственных… другим расам. Ваша работа груба. В ней есть сила, не спорю, но она подобна удару дубиной. Мои же артефакты, — он кивнул на свой верстак, где лежал почти готовый браслет, каждая линия которого была совершенна, — это укол рапиры. Элегантно, точно и смертоносно.

Я выпрямилась и наконец повернулась к нему. Его фиалковые глаза насмешливо блестели.

— Зато моя «дубина» способна проломить стену, пока твоя «рапира» будет элегантно царапать на ней узоры, — отрезала я. — Некоторым важна функциональность, а не пустая эстетика.

— Функциональность без изящества — это ремесло гномов, — его губы тронула презрительная усмешка. — Печально видеть, как эльфийская кровь, смешавшись с чем-то… приземленным, теряет свое главное достоинство — стремление к совершенству.

Каждое его слово было отточенным кинжалом, бьющим точно в цель — в мою застарелую неуверенность, в мой страх быть недостаточно эльфийкой для матери и недостаточно сильной для отца. Я сжала кулаки.

— А мне печально видеть, как за стремлением к совершенству прячется пустая, холодная душа, не способная создать ничего по-настоящему живого. Твои артефакты красивы, Эларион. Как надгробия.

Он на миг замер, и в глубине его фиалковых глаз мелькнуло что-то похожее на гнев. Но лишь на миг. Он снова надел маску ледяного превосходства.

— Увидим на экзамене, чьи «надгробия» окажутся полезнее.

С этими словами он грациозно удалился, оставив меня наедине с дрожащими от ярости руками и испорченной руной.

Библиотека должна была стать моим убежищем. Тишина, запах старых книг, знания… Но и здесь меня нашел свой призрак. Сайлас. Тот самый некромант с мертвыми глазами. Он всегда сидел в самом темном углу, окруженный фолиантами, от которых веяло пылью веков и могильным холодом. Я старалась держаться от него подальше, но однажды наши пути пересеклись у стеллажа с редкими трактатами по теории магии. Я потянулась за книгой «Резонанс живых и неживых материй», но его бледная, почти прозрачная рука опередила меня.

Он взял книгу и, прежде чем уйти, задержал на мне свой пустой взгляд.

— Пустая трата времени, — произнес он. Голос у него был тихим, лишенным интонаций, будто шелест сухого пергамента. — Теория резонанса, изложенная в этой книге, основана на примитивном понимании жизненной силы как некой «искры». Это вульгарно и неточно. Жизнь — это всего лишь временное усложнение структуры, обреченное на распад.

Он говорил так, будто зачитывал приговор всему сущему.

— А что, по-вашему, не вульгарно? — не удержалась я от вопроса.

— Распад, — просто ответил он. — Энтропия. Неизбежное возвращение к первоначальному, стабильному состоянию. К тишине. Все остальное — лишь бессмысленный шум. Ваше существование — тоже.

Он развернулся и ушел, оставив меня стоять с ощущением, будто меня окунули в ледяную воду. Этот парень был не просто жутким. Он был сломан. И почему-то его слова о «бессмысленном шуме» задели меня сильнее, чем язвительность Элариона. Потому что иногда, в самые темные ночи, я и сама чувствовала себя именно таким — бессмысленным, одиноким шумом во вселенной.

Обеденный зал был еще одним испытанием. Огромное гулкое помещение, где студенты кучковались по родам и расам. В центре, за самым большим столом, всегда сидел Дракен со своей свитой. Наследник драконьего рода. Каждый раз, когда я проходила мимо, я чувствовала на себе его взгляд. Тяжелый, давящий, полный неприкрытого высокомерия. Он никогда не говорил со мной. Зачем? Короли не разговаривают с муравьями. Но его молчание было красноречивее любых слов. Он смотрел на меня, на мою скромную порцию, на мое одиночество за дальним столиком, и в его глазах читалось одно: «Что ты здесь делаешь? Тебе здесь не место». Этот взгляд заставлял еду застревать в горле. Я научилась есть быстро, не поднимая головы, и как можно скорее уходить, лишь бы не чувствовать себя букашкой под увеличительным стеклом.

Но, пожалуй, самым странным и тягостным было мое столкновение с четвертым. С Ликаном. Оборотнем-целителем.

Во время одного из экспериментов в мастерской я сильно обожгла руку нестабильным реагентом. Боль была адской, и обычные припарки не помогали. Скрипя зубами от досады на собственную неосторожность, я отправилась в лазарет.

Он был там один. Комната была наполнена резким запахом трав и еще чем-то — диким, мускусным, звериным. Ликан стоял спиной ко мне, перетирая что-то в ступке. Его плечи были напряжены, каждое движение — выверенным и сильным.

Глава 3

День Ритуала Каменного Резонанса окутал академию звенящей, напряженной тишиной. Даже обычно громкие и самоуверенные драконы сегодня передвигались почти бесшумно, их голоса были приглушены тяжестью ожидания. Воздух, и без того холодный, казалось, стал плотнее, наэлектризовался, как перед грозой. Этот день решал все. Он определял твое будущее, твое место в этом мире, твою семью. Или, как в моем случае, в очередной раз подтверждал твою никчемность.

Я стояла перед зеркалом в своей маленькой аскетичной комнате, разглядывая собственное отражение. На мне было темно-синее платье простого кроя — единственное парадное, что я взяла с собой. Я специально выбрала самый нейтральный, самый незаметный цвет. Мне не хотелось привлекать внимание. Сегодняшний день и так был парадом моего унижения, и мне не нужны были лишние зрители.

Прошлый ритуал в моей родной академии до сих пор отзывался во мне фантомной болью. Я помню этот момент: гул сотен душ, сплетающихся в гармонию, вспышки света, рождающие новые Круги, счастливые лица… И я, стоящая в центре зала, окруженная пустотой. Мой браслет остался холодным и мертвым. В тот день я поняла, что моя магия, моя душа — это диссонанс, фальшивая нота в идеальной симфонии мира. Я — ошибка.

Сегодня я не ждала чуда. Я была готова к повторению. Готова к очередному провалу, к сочувствующим или презрительным взглядам. Готовность не делала это менее болезненным, но позволяла держать лицо. Братья научили меня встречать удар, не моргая.

Нас, студентов по обмену и тех, кто провалил прошлые ритуалы, собрали в отдельном зале. Атмосфера здесь была еще более гнетущей. Никто не улыбался. Все смотрели в пол, теребя манжеты или просто застыв с каменными лицами. Среди них я увидела и Элариона. Он стоял у окна, идеально прямой, и его лицо было похоже на прекрасную ледяную маску. Но я заметила, как напряженно сжаты его пальцы, обхватившие подоконник. Даже для него, такого совершенного, этот день был испытанием.

Наконец двери распахнулись, и нас повели в Главный Зал Ритуалов.

От масштаба этого места у меня перехватило дыхание. Это был не зал, а скорее гигантская пещера, выдолбленная в самом сердце академии. Стены из необработанного черного базальта терялись в головокружительной высоте, испещренные прожилками светящихся кристаллов, похожих на звезды в ночном небе. По периметру зала на многоярусных галереях уже стояли студенты, разбившись на курсы и факультеты. Их было так много, что они сливались в единую молчаливую массу.

В самом центре зала, на возвышении, находилось оно. Сердце Академии.

Это был колоссальный, грубо ограненный кристалл обсидиана, размером с небольшой дом. Он не светился, а, наоборот, впитывал в себя свет, казался абсолютной тьмой, разрывом в ткани реальности. От него исходила древняя, первобытная мощь, которая заставляла волосы на затылке шевелиться.

Нас выстроили в концентрические круги вокруг Сердца. Я оказалась во внешнем кольце, среди таких же «повторников». Я мельком увидела знакомые лица. Дракен стоял в первом ряду, среди элиты, его бронзовые волосы тускло поблескивали в сумраке зала. Рядом с ним, чуть поодаль, застыл Сайлас, похожий на тень. Ликан стоял с группой целителей, его огромная фигура казалась напряженной пружиной. Все они были здесь. Все ждали.

Помощники ректора начали обходить ряды, раздавая браслеты. Это были простые обручи из темного металла с небольшим, мутным кристаллом-камертоном по центру. Когда браслет лег на мою ладонь, он показался ледяным. Я застегнула его на запястье, готовясь к неизбежному. Холодный металл неприятно коснулся кожи.

Зал погрузился в абсолютную тишину. На возвышение поднялся ректор — древний дракон в человеческом обличье, чье лицо было похоже на потрескавшийся пергамент. Он не произнес ни слова. Просто поднял руки, и в этот момент Сердце Академии ожило.

Глухой, низкий гул прошел по залу, вибрируя не в воздухе, а где-то внутри, в костях. Черный кристалл перестал поглощать свет. Напротив, из его глубин начала подниматься едва заметная пульсация, похожая на медленное биение колоссального сердца. Гум-м-м… Гум-м-м…

Затем он испустил первую волну. Это была невидимая, но осязаемая сила, прошедшая сквозь каждого из нас. Я почувствовала ее как легкое давление, как будто меня на мгновение погрузили в плотную, теплую воду. Это был зов. Магия Сердца сканировала наши души, искала родственные вибрации, точки соприкосновения.

И зал начал расцветать.

Там и тут вспыхивали огни. Браслеты на запястьях студентов начинали светиться — у кого-то мягким лазурным светом, у кого-то — изумрудным, у кого-то — золотым. Тонкие лучи света протягивались от браслета к браслету, сплетаясь в узоры, формируя пары, тройки, четверки. Новые Круги. Радостные, облегченные вздохи нарушали тишину. Счастливые лица поворачивались друг к другу.

Я смотрела на свой браслет. Он оставался темным. Холодным. Мертвым.

Я медленно подняла голову. Взгляд выхватил Дракена. Его браслет тоже был темным. На его лице промелькнуло недоумение, сменившееся яростью. Как это возможно? Он, наследник великого рода, остался без Круга? Рядом с ним стоял Сайлас. Его браслет тоже был мертв, но лицо оставалось бесстрастным. В толпе эльфов я увидела Элариона. Его маска треснула — на лице было написано откровенное потрясение и унижение. Его браслет не светился. И где-то на периферии я заметила Ликана. Он смотрел на свой темный браслет с какой-то мрачной покорностью, будто и не ожидал иного.

Нас было больше, чем я думала. Десятки студентов, чьи браслеты так и не зажглись. Мы были неудачниками этого ритуала. Внутри меня разлилось странное чувство — горькое разочарование, смешанное с каплей злорадного облегчения. Я не одна. Даже эти идеальные, высокомерные аристократы сегодня потерпели фиаско вместе со мной.

И в этот момент, когда я уже приняла свою участь, все изменилось.

Сердце Академии, которое должно было затихнуть, внезапно издало второй гул. Гораздо более мощный, глубокий и требовательный. Он не был похож на зов. Он был похож на приказ. Вторая волна магии, плотная и тяжелая, как расплавленный свинец, ударила по залу. Она была направлена не на всех. Она искала тех, кто остался. Тех, кто не нашел гармонии.