Неверный. (не) твои дети

1

Около 4 лет назад

– Моя жена беременна, пора прекратить наше общение, – произносит Влад, даже не потрудившись одеться.

Я лежу раздетая на смятых простынях, его слова доходят до меня не сразу.

– В смысле? – только и могу произнести я. – У тебя есть жена?

Моя психика выбрала наиболее безопасный вопрос. Да, прекращение общения с Владом для меня подобно глобальной катастрофе. Только не сегодня, не сейчас, когда я влюбилась в него, как кошка, да еще и отличную новость не рассказала. По моей задумке она должна была сделать Влада счастливым, вывести наши отношения на новый уровень, но, кажется, у него как всегда свой сценарий нашей встречи.

– Я разве не упоминал? – он встает с кровати и методично собирает свои вещи. Отстраненно любуюсь его фигурой. Да, даже в такой момент. Я официально безнадежна. – Одно время я думал, что она бесплодна, но вопрос решен, нам с тобой больше незачем видеться. Не хочу, чтобы жена нервничала.

Он произносит это откровение таким будничным тоном, словно сообщает прогноз погоды за окном. Понимание его реальности медленно, но верно накрывает меня.

– То есть ты женат, – произношу хрипло. – Это не какая–то жестокая шутка, да?

Пожалуйста, пусть он скажет, что пошутил, пожалуйста! Пусть это будет извращенный черный юмор, что угодно, только не горькая правда.

– Нет, Катя, не шутка, – отвечает Влад, застегивая штаны. – Я собирался сказать в начале сегодняшней встречи, до того, как мы пришли сюда. Но ты действуешь на меня слишком возбуждающе, еще и это твое черное платье, обожаю его на тебе. И, если откровенно, ты так искренне верила в то, что у меня затяжной ремонт, и потому мы видимся исключительно в отелях либо у тебя дома? Серьезно? Катя–Катя, – он качает головой.

И ни намека вины или сожаления в его голосе. Еще и наивной дурочкой выставил. Ох, в какое чудовище я влюбилась?

– Это, гхм, очень мило с твоей стороны, – с трудом выдавливаю из себя.

Мне бы подняться на ноги, кричать, зашвырнуть в него подушкой, да хоть как–то проявить бушующие внутри эмоции, но я не в состоянии. Коктейль из горестных чувств, основное из которых обида на Влада и весь остальной мир, за то, что выбрали не меня, плотно закрыт внутри. Снаружи я словно заморожена.

– Рад, что ты реагируешь спокойно, я знал, что не ошибся в тебе, – Влад по–своему оценивает мое состояние.

– А ты действительно полагаешь, что знаешь меня? – усмехаюсь, выпуская тоненькой струйкой сарказм.

Хотя бы ему удается прорваться на поверхность, спасая свою хозяйку, а иначе еще немного эмоций, и я не выдержу, сойду с ума.

– Это несложно, – Влад поворачивается и с полминуты всматривается в меня, – у тебя на лице все написано. И я изначально предупредил, что не ищу серьезных отношений, они мне не были нужны. Мне казалось, тебе тоже.

Ага, тоже.

Что за бред? Он дурак или прикидывается?

Ах да, он всего лишь мужчина, а они славятся своим редкостным самомнением. И их так легко обвести вокруг пальца, солгав про то, что все вокруг тоже интересуются лишь легким времяпровождением.

Вот только солгав, я в итоге поймала в ловушку сама себя, очаровываясь с нашей каждой встречей все больше и разрешив себе мечтать о большем. Как будто другая на моем месте не стала бы. Ха! Да как бы не так.

Наши встречи с Владом были слишком частыми в этом месяце и давно вышли за пределы гостиничного номера. Легко поверить в то, что наши отношения стали серьезнее.

– Вот только ты забыл упомянуть о том, что искал себе запасную племенную кобылу, поскольку официальная никак не давала потомство, – говорю с желчью в голосе.

– Моя вина, признаю, – соглашается Влад, не споря. – Но я эгоистично считал, что любая девушка обрадуется, узнав, что беременна. Я ведь никуда не делся бы, стал образцовым отцом. Если честно, мне даже жаль, что с тобой не получилось, что Ника все же понесла. Ты интересная.

Как он рассуждает, это какой–то средневековый ужас.

– А мне не жаль, – произношу, до боли стискивая зубы.

Кажется, чувства и эмоции грозятся выплеснуться, и путь наружу они выбрали через слезы. Но я ни в коем случае не желаю показать слабость перед этим жестоким человеком, в котором фатально ошибалась.

– Обиделась, да? – понятливо кивает Влад. – Значит, тем более хорошо, что мы больше не увидимся. Мы с Никой уезжаем, ей нельзя нервничать, как я уже говорил, нужно поберечь беременность.

«А я? Как же моя беременность?» – хочется крикнуть мне, но я сдерживаюсь.

Да, тест с двумя полосками – это именно та хорошая новость, которая должна была осчастливить Влада по моей задумке. Но его немного ранее успела осчастливить другая девушка.

– Удачи, – выдавливаю из себя, – надеюсь, мы никогда больше не увидимся.

– Не сомневайся. Не в моих правилах себя компрометировать, да и тебе оно не надо, – кивает он. – Номер оплачен до конца суток, можешь не спешить. Скоро принесут ужин, он тоже оплачен. Прими душ, посмотри телевизор, неспешно поешь. В общем, отдохни. Твоя работа слишком нервная, – он неодобрительно качает головой.

2

Несколько минут сижу в ступоре, психика просто отказывается как–то реагировать на происходящее, упорно отгораживаясь от анализа разговора. Но вечно так продолжаться не может. Жизнь не стоит на месте, она идет своим чередом, не давая пауз на принятие плохого, наоборот, подгоняет, стимулирует двигаться дальше.

Душ я все–таки принимаю, как и от ужина не отказываюсь. Его как раз приносят к моему выходу из ванной, где я провела не одну минуту, просто наблюдая за скатывающимися по стенке душевой каплями воды, согреваясь и снова запрещая себе анализировать.

Блюда два. Вечер задумывался как томный, хотя непонятно зачем, если Влад планировал порвать со мной сразу. Хотел примирительно поесть после? Обсудить имя для его ребенка?

Бред. Еще бы крестной предложил стать. Хотя такой может, после его плана о запасной матке я уже ничему не удивлюсь.

Но скорее всего этот му…жчина как всегда решил подстраховаться. Это в его стиле организовывать наши встречи на высшем уровне, пусть даже и в отеле. Не удивлюсь, если он оставлял себе лазейку продлить наше общение еще на какое–то время, так, на всякий случай.

– Н–да, вляпалась я по самые помидоры, – произношу вслух и отправляю в рот черри, одиноко лежащее на тарелке. – Что ли действительно телевизор включить.

Сразу попадаю на новости. Весьма удачно, если учесть, что мне мог попасться фильм о любви.

Бездумно смотрю на картинку и жую еду, не чувствуя вкуса. В голове мелькает шальная мысль сказать–таки Владу о своей беременности. Он ведь грозился быть ответственным отцом, не бросить и так далее. Как он будет разрываться между женой и любовницей?

Любовница…

Как противно звучит. Само слово, кажется, призвано оставлять на языке горькое послевкусие, мучая рецепторы и заставляя срочно отправить в рот что–то сладкое.

А ведь сладкое мне нельзя, я модель на минималках. Даже в собственной голове не могу назвать свою профессию с гордостью, всегда характеризую свой род деятельности с усмешкой. А зря.

Неплохо зарабатываю, могу позволить себе хорошие вещи и регулярный отдых, не привязываясь ко всяким Владам. А еще я постоянно среди людей, в тонусе. Чем не работа мечты?

Наверное, как минимум тем, что на одной из презентаций я встретила Влада. Высокий, статный, красивый… Да от него за версту веяло успешностью и уверенностью в себе, даже язвительная усмешка ни капельки не портила его идеальное лицо.

Правильно гласит народная мудрость: «Красивый мужчина – чужой мужчина». Но в этот раз я не послушала ее.

Девочки из агентства давно пользовались очевидными привилегиями нашей «службы», не сильно заморачиваясь о моральных принципах, а я вот нет. Я упорно строила из себя «не такую», пока не увидела Влада.

– Неужто сердечко нашей снежной королевы дрогнуло? – усмехнулась Света, работавшая со мной в паре в тот злополучный вечер. – Мы с девочками думали, не дождемся этого момента. Некоторые всерьез полагали, что у тебя есть возлюбленный, которого ты ото всех прячешь, потому спокойно реагируешь на скопление тестостерона на презентациях.

– А? – растерянно обернулась я на нее, не осознавая, как надолго зависла, рассматривая незнакомца. – Ты о чем? У меня никого нет.

– А–хах, – Света залилась смехом, – да даже если бы и был, каждая из нас заслуживает отдых. К тому же у этого красавчика нет на пальце кольца, считай, тебе повезло.

Я тогда даже не сразу поняла, о каком кольце шла речь. Настолько искренне не думала о чем–то таком, просто стояла и пялилась на незнакомца, некрасиво приоткрыв рот. Глупая–глупая Катя.

И естественно, я обрадовалась его встречному интересу. Искреннему, как мне тогда показалось. И даже циничное предложение отношений без обязательств ни капли меня не оттолкнуло. Наоборот, мне хотелось выглядеть независимой и свободной от любых предрассудков.

Да и надо было как–то бороться с неожиданной и неуместной в моем возрасте и профессии влюбленностью к Владу. И я не нашла лучшего способа. Идиотка. В итоге взрастила из легкого очарования настоящее крепкое чувство. Еще и начала тешить себя надеждой, что я смогу добиться следующего уровня отношений.

А не написать ли ему действительно сообщение про мою беременность? Пусть разруливает отец года.

3

Ничего так и не предприняв, банально засыпаю в номере. А утром меня будит звонок телефона, на ресепшне ненавязчиво напоминают о том, что пора бы освобождать покои, они были забронированы лишь на сутки.

Сутки… Хорошо, не час. Чувствовать себя еще грязнее я бы не выдержала, хотя по сути занималась ремеслом любовницы несколько месяцев, а тут вдруг опомнилась.

Нельзя строить из себя святую простоту, на самом деле ею не являясь, это глупо.

– Алло, – отвечаю уже на звонок мобильника, – да, бабушка, привет. Конечно, заеду сегодня к тебе, выходная. И лекарства привезу.

Отключаюсь и стираю с глаз непрошенные слезы. Перед кем мне действительно стыдно, так это перед бабушкой, воспитавшей меня вместо кукушки–матери.

А ведь мама тоже когда–то влюбилась, тоже наверняка думала, что выведет отношения с возлюбленным на новый уровень, а в итоге пришла к бабушке за помощью на последнем сроке. Благополучно родила меня и вскоре упорхнула строить свое «долго и счастливо» в другом месте.

Можно ругать генетику, можно уповать на воспитание. И то, и другое у меня хромает. Бабушка слишком переживала, чтобы я не повторила мать, а я всегда была послушно девочкой, нацеленной исключительно на учебу.

Да у меня до Влада были всего лишь одни скомканные отношения с внуком бабушкиной подруги. И тот кошмар лучше не вспоминать.

А потому неудивительно, что то, что проходят девочки–подростки в школе, тайно влюбляясь в своих сверстников, случилось со мной в возрасте за двадцать на рабочем месте. И реакция была у меня такой же незрелой и глупой. Вот только закончилось все не бесследно, прямо как у матери когда–то.

Но сейчас у нее все отлично. С мужем номер три. Воспитывает самозабвенно его детей, меня–то бросила, а теперь у нее вдруг проснулся тот самый «материнский инстинкт». И он, конечно, никак не связан с тем, что муж номер три весьма обеспеченный человек в отличие от предыдущих двух.

Ох, бабушке ни в коем случае нельзя рассказывать про мою беременность, нужно приклеить на лицо улыбку и беззаботность и ехать к ней. У бабули давление, и уже был один инсульт, второго она попросту может не выдержать. Ей и без того моя работа не нравится, она противилась, когда мне ее предложили буквально на улице, сделав комплимент по поводу модельной внешности.

Но филологи в нашем городе не слишком–то нужны, и получают они в разы меньше, чем модели. Из–за вопроса денег спор с единственным родным человеком был быстро решен.

Спустя час доезжаю до бабушкиной остановки. Она живет в пригороде, строго говоря, в другом населенном пункте, просто он настолько близко расположен, что границы как бы стираются. Хотя внутри заметно, что я родом практически с деревни, а тружусь в областном центре. Специально искала квартиру на съем, чтобы было быстрее добираться до бабули.

Набираю в местном супермаркете побольше продуктов и, груженая пакетами, поднимаюсь на последний, пятый этаж. Это настоящее наказание для стариков, живущих в старых домах, не иметь лифт. Хотя как оптимистично говорит бабуля, ей не нужен никакой фитнес, он у нее всегда в доступности.

– Катюша, милая, снова ты с кучей всего, лучше бы вам с Женей домой побольше еды брала, обе худющие. Ну ничего, я тебе пирожков с собой заверну, угостишь Женечку, – встречает меня бабушка на пороге.

Моя соседка по квартире проходила целое собеседование, ведь бабуля искренне не понимает, зачем взрослой девушке снимать квартиру, если у бабушки в собственности личная трехкомнатная. И не смущает ее, что каждый день добираться до города минимум час–полтора, не очень приятно.

Несмотря на свой покладистый и в чем–то забитый характер, и мне иногда хочется глотнуть воздух свободы, а потому в неравном бое за съемную квартиру победила я. Пусть и единственный мужчина, бывавший у меня в гостях, оказался женат.

– Не переживай, ба, мы не голодаем, просто не слишком сосредоточены на еде. Женя диссертацию пишет, а мне вредно иметь лишние килограммы, – произношу будничным тоном, разбирая продукты.

– Да, эта твоя работа, – бабушка поджимает губы, и ее взгляд мрачнеет как всегда при упоминании моего рода деятельности.

Честно говоря, даже обидно иногда бывает. Редкие знакомые, как правило, хвалят, увидев меня на городском билборде, а бабушка никогда. Она стыдится этого, стыдится меня.

– Да, моя работа, – отвечаю спокойно, – и она позволяет покупать дорогое лекарство, которое тебе помогает.

А с пузом я едва ли смогу продолжать работать в том же режиме. Да и что я буду делать? Разве что на презентации одежды для беременных сгожусь.

– Что такое? Ты чего нахмурилась, случилось что–то? – спрашивает бабуля, мгновенно заметив мою резкую перемену настроения.

Она как радар, но мне нельзя раскрываться.

– Нет–нет, погода просто надоела. На выходных снова дождь, а нас отправят за город на местную гонку. Не люблю мокнуть, – мгновенно выкручиваюсь.

– Мужа бы тебе, Катюша, – бабушка качает головой, – не вечно же будешь прыгать по презентациям, стабильность тоже нужна. Как жалко, что вы с Андрюшкой расстались, очень хороший мальчик. А у других моих подруг внуки либо по возрасту тебе не подходят, либо девчонки.

– И очень хорошо! – припечатываю я.

4

Тут же порываюсь удалить его, моя природная склонность сомневаться, ругает за непродуманность действия. Но я зачем–то отправила обычное сообщение, не одним из популярных мессенджеров воспользовалась, где как раз легко устранить подобную оплошность, а потому долго запрягать, как я люблю, уже не получится.

Ох, и кто вообще пользуется обычными сообщениями кроме магазинных рассылок? Их ведь даже никто не читает.

И тут на тебе, я.

Больше Влад не будет думать, что ему очень «повезло» со мной. Решит, что либо у меня отложенная истерика, и я хочу его вернуть неправдой, либо это банальный расчет. Случайно совпало так, что, допустим, сегодня я сделала тест и увидела две полоски, и этим, соответственно, воспользовалась после его громких слов о радости материнства и его ответственности.

Человек, в которого я влюбилась, пользовался мной, как запасной племенной кобылой, регулярно обманывая и изменяя, а я всерьез озадачена тем, что он обо мне подумает. Дура.

Черт. А ведь мы пользовались защитой, я за этим следила, несмотря на собственную зашоренность относительно Влада. И все равно забеременела.

До вчерашнего разговора я искренне считала, что это чудо, не иначе. Что само провидение вмешалось.

А имя этому чуду всего лишь Игла. И автор судьбоносной проделки отнюдь не провидение.

Нет. Пусть Влад действительно несет ответственность. Хватит ныть, туда–сюда склоняться в нерешительности. Только этот гад виноват в случившемся, я не подстраивала специально свою беременность, я не моя мать. В ее случае за появление чуда отвечала она, не мужчина. В чуть ли не единственный наш разговор по душам она мне призналась и строго–настрого посоветовала так не делать.

Таки приняв окончательное решение и смирившись с отправленным сообщением, киваю сама себе и переключаюсь на рассказы бабушки о соседях. Нужно расслабиться перед серьезным разговором с автором моей беременности.

– Ладно, бабуль, пойду я, уже поздно, Женя будет волноваться, – произношу вечером, – да и маршрутки на межгород скоро перестанут ходить.

Влад так и не отреагировал на мое сообщение, что одновременно и успокаивает, и злит. С одной стороны, я могу подготовиться, понять, чего я сама хочу до нашего с ним разговора. А с другой, неужели придется его донимать, чтобы серьезно поговорить о нашей проблеме?

Ох. Выразилась же, мать меня тоже всегда проблемой считала, да и до сих пор считает, я думаю. Вон, даже прописать меня пришлось у мужа номер три, так как в бабушкиной квартире нельзя. Что удивительно, мамин супруг отреагировал на эту просьбу гораздо благосклоннее родной матери.

– Ты ж понимаешь, нельзя в моей ее прописывать, наш дом уже который год стоит в очереди на снос, – убеждала тогда маму бабуля, – а девке шестнадцать, и без того паспорт просрочили на два года, не побежали сразу делать, так еще и прописать нигде не можем.

– Не волнуйтесь, Антонина Сергеевна, я пропишу Катю, – спор быстро решил Константин Петрович, муж номер три.

А маме пришлось лишь недовольно поджать губы. Никогда не забуду ее взгляд, прожигающий меня, словно я виновата в том, что появилась на свет. После той встречи я клятвенно пообещала себе никогда ничего не просить у матери, да и вообще не пересекаться с ней, несмотря на жизнь в одном городе.

Стискиваю зубы и невольно кладу руку на живот.

«Нет, малыш, я такой не буду, обещаю. Если уж ты появишься на свет, то я никогда не назову тебя проблемой».

Я монстр. Всерьез угрожаю неродившемуся ребенку, что он, возможно, никогда не увидит солнышко.

– Да с чего ей волноваться? – ворчит бабушка, так вовремя вырывая меня из терзающих мыслей. – Подумаешь, одна переночует, друга к себе пригласит.

Друг у нее уже был, вчера. А сегодня они уехали к его родственникам в деревню. Мне же хочется остаться в одиночестве и позвонить Владу. Не соизволил откликнуться за целый день, его проблемы. Я так просто не сдамся, я хочу поступить правильно в этой непростой ситуации, раз так неправильно в нее влипла.

– Все равно мне утром рано вставать и оттуда гораздо ближе добираться до съемки, чем отсюда, – произношу демократично, целую бабушку в щеку и ухожу.

Но я не успеваю проехать и половины пути, как на телефон приходит сообщение.

«Буду ждать в 20.00 у фонтана в сквере имени Горького. Не опаздывай. Влад».

Несколько раз перечитываю текст, почему–то он вызывает во мне сильную тревогу, хотя я вроде этого и хотела. Разговора. Можно без встречи. Но, кажется, просто позвонить – это не его стиль.

Или, на худой конец, назначить встречу на дневное время. Областной центр, конечно, в основном, благополучный, да и восемь вечера – это не глубокая ночь, но сейчас еще не лето, когда долго не темнеет. А сегодня пасмурно, уже не слишком ярко на улице.

Ладно, о чем это я. Это ведь просто Влад. Который зачем–то подписался, хотя я и без того вижу, что это его номер, да и сообщение он прислал в привычном мессенджере, где стоит его фотография.

В любом случае я с ним уже столько раз оставалась наедине, что подозревать в нем начинающего маньяка поздно. Сквер уже близко, три остановки осталось, Влад вовремя прислал сообщение, и народ еще должен гулять, если всех тучи не разогнали.

5

– Н–не думаю, – произношу, чуть заикаясь, и резво подскакиваю на ноги, – вы ошиблись, – добавляю более уверено, – да, точно ошиблись.

Пячусь назад, нужно уходить, ну его этого Влада, в моих планах не стоит знакомство со странным мужчиной в возрасте. Понятия не имею, чего я так перепугалась, ничего страшного не произошло, нервы, наверное. Но все равно оставаться смысла нет.

И я разворачиваюсь, чтобы бодро зашагать на выход из сквера к остановке. Но мне не дают. На мое правое плечо опускается трость, от чего я вздрагиваю.

– Не так быстро, девочка, – произносит мужчина позади, это ему принадлежит трость. – Ты ведь Катерина, у нас с тобой назначена встреча на 20.00. Извини, опоздал, не в моих это правилах, я обычно пунктуален, но решил убедиться, что это действительно ты, потому подошел не сразу.

В раздражении сбрасываю с себя палку и резко разворачиваюсь.

– Вы полагаете, это нормально, тыкать в людей своей тростью? – спрашиваю раздраженно. – И я еще раз повторюсь, у меня с вами встреча не назначена, вы ошиблись.

Не очень–то разумно разговаривать с кем–то, у кого при себе оружие, в таком тоне, а любую палку можно использовать, как биту, но очень уж мне не нравится явное неуважение. Принял за кого–то другого, еще и права качает.

– Да нет, Катюша, я не ошибся, – язвительно отзывается мужчина, – у тебя фотография в мессенджере, нужно было ее убрать, если не хотела, чтобы тебя узнали. Хотя такой, как тебе, это только в радость, и без того сверкаешь по всему городу своей улыбкой на рекламе магазина инструментов. Молоток–то хоть раз в жизни использовала по назначению, деточка?

Такого я точно не ожидала. Нашелся же по мою голову этот сумасшедший.

– Использовала, дяденька, – отвечаю, снова пятясь назад, – но вам лучше найти другую жертву, я сообщила, где нахожусь, вас быстро найдут.

– Катя, – мужчина тяжело вздыхает, – я отец Влада. Того самого, которому ты написала, что якобы беременная. Это я предложил здесь встретиться.

Резко останавливаюсь и молча моргаю. Дело принимает крайне неожиданный оборот. А еще, помнится, Влад обещал не портить мне репутацию, но устроил какой–то цирк.

– Ему что, восемнадцать? – вырывается из меня. – Кто отправляет отцов на подобные разговоры?

Аккуратно щипаю себя за руку, еще есть надежда, что я сплю, и прошедшие сутки лишь плод моего воображения. Хм, да хотя бы эта встреча пусть окажется выдуманной, это серьезно слишком.

– Нет, ему не восемнадцать, он просто очень хочет руководить фирмой в нашем новом филиале самостоятельно, без меня. Потому–то, видимо, и спутался с тобой в попытке сотворить наследника, как будто меня устроит девка с билборда в качестве невестки. То ли дело Ника, девушка из достойной семьи, которую не нужно обеспечивать, этим уже озаботился ее отец, – произносит мужчина.

Я забеременела от человека с проблемами с головой. Это точно. У них вся семья, кажется, такая. Рассуждения, как будто мы сейчас не в двадцать первом веке, еще и эта трость.

Отец Влада словно слышит мои мысли, делает два шага по направлению к лавочке, и я успеваю заметить, что он сильно хромает.

Что ж, трость ему нужна для передвижения, не права я. Да и во все времена богатые предпочитали жениться на богатых. Выскочка с высокой зарплатой и трехкомнатной квартирой в доме по снос не для всех привлекательна. Чего уж.

– Ладно, пусть будет так, спорить не буду, мне оно не надо, – окончательно успокаиваюсь. – Я пойду, нам с вами не о чем разговаривать, раз Влад настолько трус, что подсылает своего отца, мне придется действовать самостоятельно.

– Я так и знала, что ты, Владимир, не справишься, – произносит незнакомка, подходя к нам с той же стороны, что пришел папа Влада, и ее я, так же, как и его, замечаю лишь в последний момент. – Я же говорила, с девочкой нужно мне говорить.

Она обходит лавочку и занимает место рядом…

– Владимир? То есть Влад Владимирович? – не сдерживаюсь от неуместного комментария.

В этой абсурдной ситуации я теряю зачатки своего воспитания.

– Верно, – кивает отец моего «осеменителя», – так что я даже не солгал в сообщении, подписался одним из вариантов своего имени.

– А вы кто? – интересуюсь у незнакомки. Очень красивой и ухоженной незнакомки, должна признать. – Мать Влада? Тоже пришли поддержать его в разговоре о моей беременности?

– Да, Катенька, именно так, – отвечает она с улыбкой, – рада, что ты такая сообразительная девочка.

– А самого Влада где потеряли? Под вашей юбкой не вижу его.

Нет слов, одни эмоции. Постою с этими ненормальными еще немного и опоздаю на последний трамвай. Маршрутка далеко от дома останавливается, не хочу на ночь глядя искать приключения еще и в другом районе.

– Вот грубить, девочка, не надо, – женщина укоризненно качает головой.

А я принимаю единственно верное решение.

– Ладно, приятно было познакомиться, родственники Влада, но мне пора, – говорю и резко ухожу.

До выхода из сквера совсем ничего, бежать, наверное, глупо, не собираются же они меня похитить. Сладкая парочка ненормальных родителей так и продолжает сидеть на лавочке, я не сдерживаюсь, оборачиваюсь на миг из инстинкта самосохранения. И, воодушевленная увиденным, ускоряю шаг, остановка уже совсем близко.

6

– И, что дальше? – спрашиваю, оказавшись внутри и дергая дверные ручки. – Почему мы стоим, не едем? Это какая–то дурная игра? Ждешь, смогу ли я самостоятельно выбраться из машины? – истерично произношу, а водитель тем временем все молчит и не трогается.

– Сережа, спасибо, что бы мы без тебя делали, – сбоку доносится уже знакомый голос, и по обе стороны от меня присаживаются…

– Опять вы?! Что вам от меня надо?! Это похищение, между прочим! – истошно кричу.

– Никакого похищения, Катюш, – обманчиво мягким голосом произносит мать Влада, – всего лишь приглашение к разговору. Ты от нас сама зачем–то убегаешь, а нужно прояснить один маленький нюанс и только. Разойдемся добрыми знакомыми.

Добрыми вряд ли. Мать Влада смотрит на меня слишком хищно, даже его отец теперь не впечатляет, кажется рядом с женой кротким ягненком.

– Я беременна. И да, от вашего сына, если, конечно, его с утра не ударили по голове и не забрали телефон, который вы нашли и зачем–то назначили мне встречу, – говорю, желая быстрее выбраться из этого дурдома.

Бабуля считает мои презентации опасными, но настоящая опасность таится совсем не там. Во время работы мы с девочками никогда не остаемся одни, да никому и в голову не придет затащить нас в машину для приватного разговора.

– Нет, Влада по голове сегодня никто не бил, насколько мне известно, – усмехается его мать, оценив мою шутку, – хотя за своим телефоном ему бы следить стоило, а то ведь не мы могли увидеть твое сообщение, а его супруга Ника. Ты же знаешь, что Владик женат?

– Знаю, – коротко отвечаю и поджимаю губы. – Но узнала об этом только вчера.

Пора избавляться от комплексов и неосознанного стремления не ударить в грязь лицом абсолютно перед всеми. Бабуля мне чуть ли не с младенчества твердит фразу: «А что подумают люди?!». Вот и сейчас я стремлюсь обелить себя фактически перед похитителями.

Надо было поступать на психологический факультет, хотя бы вылечила себя, глядишь.

– И ты сразу решила сказаться беременной? – женщина смотрит на меня снисходительно, словно давно раскусила все мои «низменные» мотивы.

– Послушайте, – справедливо возмущаюсь, – это не я изменяла в законном браке. При чем не раз и не два, наши встречи с вашим сыном были регулярными, случайностью и помутнением рассудка их никак не оправдать, даже не надейтесь. И не я использовала испорченную защиту, чтобы забеременеть. Для меня все оказалось такой же неожиданностью, как и для вас. Мне не нужен Влад, и отбивать его от жены я не собираюсь. Зачем он мне такой неверный? Я пришла на эту встречу только потому, что он должен нести ответственность за свои поступки.

– Испорченная защита? – хмурится мать Влада. – Ты о чем?

– Маргарита, разве не понятно? – в разговор вступает Владимир. – Я год назад сказал щенку, что у него должен быть наследник, а то на фирму он алчно посматривает, хочет филиал себе прибрать, а в семье успехов не делает. Вот он и решил в итоге поработать на два фронта. Очень самонадеянно и глупо. Но в фантазии ему не откажешь.

С ума сойти, я оказалась беременной из–за чужой креативности в достижении собственных амбиций. При чем никак не связанных со мной.

Просто великолепно.

– Да уж, Владимир, заварил ты кашу, – качает головой мать Влада.

– Я? Может, это твой сын ее заварил? Я не бегал осеменять левых девиц, когда мне мой отец сказал тоже самое!

Что за семейка, что за семейка! Можно причитать очень долго, слушая их. Прямо потомственные осеменители.

– Ты еще пароль от личного кабинета своего банковского приложения скажи, а то Катюша не расслышала.

– Вот только давайте не будем кидаться завуалированными оскорблениями! – прерываю Маргариту. – Выяснить отношения вы можете дома, давайте со мной закончим и разойдемся. У вас машина, а у меня сейчас последний трамвай уедет. Вот черт, уже уехал, – с досадой восклицаю, провожая транспорт глазами.

– А что с тобой решать? Денег дать, и все, – холодно произносит мать Влада. – Держи, – сует мне несколько перетянутых резинками пачек, – сделаешь аборт и забудешь о Владе. Дети – это чудесно, но нам нужен внук не от тебя, если, конечно, твой отец случайно не владелец парочки автосалонов.

– Да может и владелец, – теперь усмехаюсь я, заметив секундное замешательство в глазах женщины после моих слов, – вот только я его не знаю. Мы с ним лично не знакомы.

– Тем более, – на лице Маргариты отражается облегчение, – бери давай.

Снова буквально насильно впихивает мне в руки деньги. Вот только аборт? Я не думала о таком развитии событий, да и как–то страшно.

Неосознанно накрываю живот рукой в попытке защитить ребенка и успокоить свое заполошное сердце. Мой жест не укрывается и от матери Влада.

– Послушай, Катюша, – она снова сама елейная любезность, – зачем тебе портить себе жизнь? Я видела твою фотографию на рекламе строительных инструментов, с животом ты им точно больше не будешь нужна. Да и ребенок, он отнимает время, силы, фигуру! Ты красивая молоденькая девушка, успеешь еще родить, когда найдешь подходящего парня. Просто Влад это не твое, милая. Он из другого круга, и детей ему должна рожать не ты, согласись.

7

Никто не реагирует, словно они чего–то ждут. Мне снова становится очень тревожно. С деньгами что–то не так, они меченные? Должны взорваться, как только я выйду из машины? Или они отравлены?

Кто–то точно пересмотрел боевики. Но в моей нынешней весьма нестандартной ситуации подобная реакция неудивительна.

– Что–то опять не так? Я сделала, что вы хотели, взяла деньги. Я думала, после этого вы меня отпустите, – нервно произношу.

– Да, конечно, – все сразу отмирают, отводят взгляд от меня и начинают двигаться. – Просто я думала, ты будешь дольше спорить о необходимости аборта. Но так даже лучше. Приятно иметь дело с умной девушкой, – говорит Маргарита.

– И? Дадите выйти? – указываю рукой на дверь, так как никто так и не озаботился тем, чтобы меня выпустить.

– Ты же понимаешь, что о нашей встрече не стоит никому говорить, – проникновенно произносит Владимир, – не стоит мусолить нашу фамилию в массах.

Судорожно вспоминаю, какая фамилия у Влада, что в ней такого особенного.

Иванов! Точно. Очень распространенная фамилия, чего это он.

– Погодите, – внезапно меня осеняет, – так вы Ивановы! Те самые, владельцы «Иванов холдинг»?

– Неужели не знала, с кем встречалась? – не верит Маргарита.

– Представьте себе, нет! Мне ваш сын сам по себе понравился, не из–за его рода деятельности. Я и не мучала Влада расспросами, делился происходившим на работе – я слушала, не хотел – не настаивала, – с легкостью откровенничаю.

Чтобы не нервничать, усилием воли заставляю себя относится к происходящему отстраненно, как будто это все не со мной. А раз не со мной, то можно и поделиться деталями отношений с бывшим возлюбленным.

– Как трогательно, – притворно восхищается Владимир. – Ты только послушай, Маргарита, нашему сыну встретилась на пути девушка, полюбившая его за личные качества, а не за мои достижения, которые он неминуемо унаследует.

– Не за твои, а за наши, дорогой, – мягко поправляет отца Влада его супруга, – мой отец хорошо вложился. И Никин тоже не бросает свою дочь и нашу семью.

– Мы будем обсуждать личное при девчонке? – перебивает Маргариту Владимир, но она его игнорирует, поворачивается ко мне. – Кажется, в прошлый раз ты меня осадила, а теперь сама разоткровенничалась.

– Милая, ты правда, любишь Владика? – спрашивает приторным тоном мать Влада.

Да что им от меня еще нужно, ведут себя, как ненормальные. Плохо, что они считают себя безнаказанными, подобные экземпляры просто так не пошлешь.

– Какая разница? Вы меня выпускать собираетесь? Поговорили уже, – снова пытаюсь выйти.

– Любит его, представляешь, дорогой, – Маргарита словно не слышит меня, обращается к своему мужу, – это очень трогательно.

– Я же сказал. Ладно, – Владимир тяжело вздыхает, – ничего с тобой не поделаешь, надо отпускать. Предостережение ты услышала и запомнила, я надеюсь, и аборт сделаешь в скором времени. Нам не нужны неожиданные сюрпризы. Увидим тебя с животом – будем подозревать в обмане и шантаже, а за это по головке не гладят, имей ввиду.

Это мне сейчас угрожают? Ох. На телефон бы их записать, да только разве ж я об этом догадалась сразу?

С другой стороны, я не шпионка, чтобы записывать кого–то незаметно, может, и хорошо, что не принялась изначально, а то они бы заметили и точно по головке не погладили бы.

– Никакого обмана и шантажа, я не собиралась никому портить жизнь и брак. Но ваш сын должен нести ответственность за свои поступки, – упрямо повторяю, глядя в одну точку перед собой.

Моя психика не выдерживает, нервы на пределе, и за обманчивым спокойствием скрывается стремительно подкатывающаяся истерика.

– Я ей верю, дорогой, – произносит Маргарита уверенным тоном. – Пусть идет с миром. А мы попозже навестим, – дотрагивается до моей руки, от чего я вздрагиваю. – Да не бойся, я не кусаюсь, у меня для этого есть муж и охранник. Сейчас подвезем тебя домой.

– Не надо, я сама, – отвечаю слабо.

– Чего сама? Время уже позднее, мы тебя вымотали, нет–нет, ни в коем случае. Тебе еще к врачу идти завтра, мы довезем, – возражает мать Влада.

– Завтра я целый день работаю и на выходных тоже. Раньше следующей недели не получится, – произношу механическим голосом.

Все труднее уверять себя, что происходящее не со мной, а с кем–то другим.

– Значит, на следующей, ладно. Только не затягивай, чем позже решишься на аборт, тем сложнее будет процедура, – «заботливо» говорит Маргарита. – Все, приехали, – она улыбается, – передавай привет маме и отчиму.

Владимир выходит из машины, выпуская меня, затем возвращается внутрь, и их автомобиль быстро уезжает. А я только сейчас понимаю, что родители Влада привезли меня к матери, к дому, где я прописана. А это может означать только одно – непрозрачный намек на то, что они меня так просто не оставят, точно убедятся, поступила ли я «правильно».

8

Ночь проходит отвратительно, я засыпаю только под утро, лихорадочно крутясь на стареньком диване, который еще вчера казался очень удобным, а сегодня стал орудием пыток, не иначе. Но, чувствую, после такой памятной встречи с четой Ивановых мне и пуховые перины показались бы тверже скал.

Вот тебе и осталась одна в квартире, чтобы принят ситуацию с Владом.

Мало того, что пришлось на такси ехать на квартиру, ведь не к матери же в самом деле заявляться, она бы меня на порог не пустила, так еще спать не смогла толком. Как и думать, и принимать сложившуюся ситуацию.

Да и что тут, собственно, принимать. Еще вчера было одно, а сегодня уже совершенно другое. Кто–нибудь, отмотайте время назад, я хочу, чтобы расставание с Владом оказалось моей самой большой проблемой.

И зачем только я решила ему написать? Взял он в итоге ответственность, ага. Очень диким для меня способом, породившим кучу тревог и опасений.

Поднимаюсь до будильника, все равно не спится, чего лежать. Двойная доза кофе и душ превращают в меня в почти вменяемого человека. К счастью, такие бессонные ночи нечастое явление в моей жизни, и, учитывая мой возраст, на лице они мало отражаются. Раньше времени потерять работу мне совсем не хочется.

– Так, ладно, я должна это сделать, – уговариваю себя, – все равно придется вытаскивать деньги из рюкзачка, не идти же с ними на работу.

Осторожно засовываю руку внутрь, словно опасаюсь, что деньги за ночь отрастили зубы и вот–вот откусят мне пальцы, и достаю ровные пачки на свет. С идеально сложенными бумажками ничего не произошло, они все такие же, как будто только что напечатанные.

Бегло пересчитываю и понимаю, что сумма весьма приличная. Не думаю, что аборт даже в самой дорогой клинике города стоит так много. Накинули сверху за молчание? Не забыв предупредить, что шантаж и разговоры про них под запретом.

Ох, аборт. А готова ли я к нему на самом деле?

Прижимаю руку к животу, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Конечно, еще слишком рано что–то чувствовать, но ведь там уже жизнь. Она вполне себе зародившаяся и стремительно развивающаяся. И как мне от нее избавиться?

– Я не смогу, – произношу вслух, впервые осознавая, что так и есть. – Слышишь, малыш, я не смогу, – добавляю, оглаживая живот рукой.

Влад не случайный мужчина, он моя любовь, пусть и очень неудачная. В любом случае не худший кандидат в отцы. И мне уже не восемнадцать.

Вот только работа у меня такая, где беременных никак не поддерживают. И Маргарита точно явится по мою душу на следующей неделе, если надо, силком потащит в клинику, я ни капли не сомневаюсь в этой женщине.

Ситуация патовая.

От тяжелых мыслей меня отвлекает резкий грохот в прихожей. Испуганно вздрагиваю, сую деньги на первое попавшееся место на полку за цветок и выбегаю из кухни.

– Женя, ты меня напугала, – произношу, увидев подругу, – нельзя же так. Вешалка упала, что ли? Ты цела? Давай помогу.

– Да цела я, Кать, цела, но лучше бы было наоборот, – говорит подруга упавшим голосом.

– Что за глупости? – хмурюсь и понимаю, что с Женькой сегодня что–то не то. Она сидит на тумбочке, вставать не думает, на щеках у нее подтеки от туши, а в самих глазах такая обреченность, что становится страшно от предположений, чем она может быть вызвана. – Что с тобой случилось?

Подхожу к подруге и осторожно кладу ей ладонь на плечо, в голове одни сценарии с нападениями с целью ограбления и чего похуже, но реальность оказывается безопаснее и гораздо тривиальнее, но от того не легче.

– Я беременна, Кать, – произносит Женя обреченно.

А я думаю, что в этой квартире точно вирус завелся. Сразу две беременные.

9

– И ты тоже? – громко восклицаю и присаживаюсь рядом с Женей на тумбочку. – Ничего себе, как бывает.

– Да, – тяжело вздыхает подруга, – и Игорь жаждет детей, вчера показывал свой дом в деревне, расписывал, как мы там будем жить, коз заведем, коровку он меня научит доить. Ты представляешь меня, младшего аспиранта за дойкой коров и коз?

– Не представляю, – честно говорю, – абсолютно не представляю. Да и я думала, Игорь не хочет обосновываться в деревне, в городе останется.

– Я тоже так думала до вчерашнего дня. Стоп, что значит «ты тоже»? Кто еще беременная, ты? – Женя смотрит на меня пытливо.

– Эм, – не хотела я откровенничать, мне это несвойственно, даже с Женей, ляпнула от неожиданности, – н–нет, – пытаюсь неловко соврать, – тебе показалось, я не это имела ввиду.

– Катя! – строго отчитывает меня подруга. – Не темни. Это от того тайного поклонника, в которого ты влюбилась? Несколько месяцев ходила счастливая, но тогда, это, наверное, хорошо, что ты беременная, нет? – Женя внимательно вглядывается в мое лицо. – Конечно, твоя работа не располагает к подобному развитию событий, но я так поняла, твой мужчина обеспечен, сможет вас содержать.

– А что же ты расстраиваешься из–за Игоря? Он не бедный парень, работящий, квадратными метрами обеспечен, будете ребенка на свежем воздухе растить в здоровой экологии, – не сдерживаюсь от колкости.

– Ты прекрасно знаешь, что это не для меня, – мгновенно мрачнеет подруга. – Да и у меня есть некоторые особенности со здоровьем, – она замолкает на секунду, а потом все же решает продолжить откровенничать. – Сердце. Оно не самое сильное. В обычной жизни практически незаметно, я пью лекарства, но спорт точно не для меня. Да и к беременности нужно относиться крайне серьезно. И потому я не хочу вот так случайно рисковать не только любимой научной деятельностью, но и жизнью.

– Женька, – обнимаю подругу, а у самой слезы на глазах, – прости, я ляпнула, не подумав.

– Да ладно, все нормально. Я тоже была нетактична, я не могу решать за тебя.

– Мой женат, – решаюсь на откровенность.

– Что? Нет? – смотрит пораженно Женя.

– К сожалению, да, – печально киваю.

А вот остальные детали совсем не хочется озвучивать. Мы с Женей не то чтобы очень близки, хотя другой подруги у меня попросту нет, но и нагружать ее Ивановыми не стоит, у нее у самой проблемы.

– И что будешь делать? – спрашивает Женя.

– А сама–то что? – возвращаю ей вопрос.

– Я аборт. Я рассталась утром с Игорем, так ему и не сказала, не смогла. Просто поняла, что лучше разойтись сейчас, пока он не начал перекрашивать стены дома в мой любимый сиреневый цвет.

– И как он все воспринял?

– Плохо, конечно, – подруга тяжело вздыхает, – но, в итоге, он и сам понял, что не готов променять деревню на меня. Так что, – она пожимает плечами.

– А про беременность ты не сказала, – произношу очевидное.

– Хм, естественно, – хмыкает Женька, – если бы он знал, то не отпустил бы. Я три дня собиралась с духом, напросилась к нему в гости, хотела взвесить все. Ты знаешь, импульсивные поступки не в моей привычке. Вот и взвесила. Решила, что нужно спасать нас с ним от несчастного брака, у нас у обоих есть шанс на светлое будущее.

– Как мудро, мне бы так, – говорю, немного опешив. – Нет, честно. Я так не умею.

– Какая разница, у нас с тобой один путь – к врачу. Только денег сейчас, как назло, нет, а по полису я не рискну идти. Это не та процедура, которую нестрашно провести бесплатно.

– К врачу, ты права, – соглашаюсь с подругой, имея ввиду совсем не то, что она. – А деньги есть, – вспоминаю о пачках купюр за цветочным горшком, – я помогу.

10

На работу я так и не попадаю, сказываюсь больной и клятвенно обещаю к выходным быть огурцом. Вместо презентации записываю нас с Женей в частную клинику у дома и собираю ее и себя в срочном порядке в путь.

– Страшно мне что–то, – бормочет подруга перед входом в здание.

– Дальше будет страшнее. Все равно сначала полный осмотр, узи, анализы, только потом дальнейший процесс. Ты успеешь передумать, не переживай, – успокаиваю я ее.

– Нет, мне нельзя передумывать, – заявляет она упрямо, качая головой, – у меня наука и здоровье.

– Значит, сделаешь это, – реагирую спокойно.

Я тоже для себя уже все решила. Конечно, не так глобально и без четкого раскладывания аргументов по полочкам, как это обычно делает Женя, но, главное, я знаю, как мне поступить в этой ситуации. А дальше… Что делать дальше, буду думать потом.

– Ты тоже сделаешь, да? Тебе ведь также оно не надо? – спрашивает Женька, вцепившись в меня перед самыми дверьми.

– Гхм, – произношу, думая, как ей ответить.

– Вы к нам? Проходите, – к счастью, от откровенности меня спасает администратор клиники, открывая перед нами с Женькой дверь и приглашая зайти внутрь.

– К вам, – говорю и решительно шагаю, затаскивая за собой подругу.

Нас быстро оформляют, я оплачиваю, и перед двумя кабинетами мы расходимся. Я специально записала нас так, чтобы обе не мучались ожиданием, одновременно прошли необходимые процедуры.

– Здравствуйте, присаживайтесь, – произносит с улыбкой молодая женщина–врач, – давайте сначала ответите на несколько вопросов, потом ляжете на кушетку, сделаем узи.

– Супер. Спасибо, – отвечаю отрывисто.

Только сейчас я понимаю, как сильно нервничаю. Ведь придется очень быстро окончательно принять свое новое положение. Если бы не Женька и родители Влада, я бы еще месяц, наверное, ходила в прострации и избегала врачей. Но реальность такова, что уже на третий день после теста мне приходится идти на более ответственные шаги.

Отвечаю на общие вопросы врача про здоровье и отстраненно думаю про Женьку. У нее ситуация в чем–то посложнее будет. Хотя я бы не отказалась от преданного парня, коим и является ее Игорь. Но вот проблемы с сердцем, тут уже сложнее. Тут пусть врачи советуют, не мне умничать.

Да и с Игорем она очень правильно рассуждает, разумно. Она не я, которую приголубили, я и растаяла. Она оценивает отношения с точки зрения общих целей в жизни, желаний, а не исключительно по наличию чувств на конкретном отрезке жизненного пути.

– Ложитесь, пожалуйста, – произносит врач, прерывая мои мысленные рассуждения о подруге.

Фух, самое интересное. Я ведь даже не знаю свой срок, кровь не сдавала, не успела, а цикл у меня всегда был нестабильным, я и подвох–то не сразу заподозрила.

– Чуть повыше поднимите кофту, да, вот так, спасибо, – говорит врач и начинает водить датчиком по коже.

Напряженно лежу в ожидании вердикта. На краю сознания появляется мысль, что, возможно, ничего там нет, тесты ведь могут ошибаться. А я уже успела поговорить с родителями Влада. Получится интересно, если действительно зря всполошилась.

Среднестатистическая девушка пошла бы сначала сдала кровь, Женя ходила, она рассказывала. Но я не среднестатистическая, я часто поступаю импульсивно, и хорошие решения приходят в мою голову с опозданием.

– Ой, – восклицает врач, а мое сердце делает кульбит.

– Ч–что там? Нет ничего, да? – спрашиваю, заикаясь.

– Почему? – удивляется врач. – Очень даже есть. Целых два эмбриончика, сердечко прослушивается, оба вполне жизнеспособны, по крайней мере пока.

– В смысле пока? – пугаюсь уже другого. – С ними может что–то не то произойти, да?

– Не обязательно, – врач приподнимает брови, – но иногда случается такое, что на ранних сроках мы видим два эмбриона, а уже позже остается один. У вас просто срок очень маленький, нужно через несколько недель снова посмотреть. Да и многоплодная беременность всегда проходит под особым контролем.

Значит, я точно беременна. Дальше практически не слушаю врача, витаю в своих мыслях. Ведь малыша сразу два, как мне и мечталось когда–то.

Слова доктора о том, что на моем сроке количество эмбрионов может поменяться, мне категорически не нравятся, вызывают отторжение. У нее там в голове что–то может поменяться, у меня нет. Во мне растут сразу два маленьких человечка, это незыблемо.

А врач, что сначала произвела приятное впечатление, теперь вызывает лишь раздражение. Я понимаю, это ненормально, она обязана рассказать мне обо всех вариантах развития событий, но я не могу ничего поделать с безотчетной злостью. Не знаю, возможно, у меня гормоны шалят. Должна ведь беременность как–то проявляться, потому что тошноты я не чувствую, да и необоснованных истерик не было. Я даже разговор с Владом приняла довольно стойко. А тут разозлилась на ровном месте.

– Хорошо, спасибо, я вас поняла, – прерываю врача. – Можно мне снимки узи, заключение, и я пойду. На кресле не нужно меня смотреть.

Вспоминаю про суеверные предосторожности ранних осмотров и решаю не рисковать. Она меня и без того пугает каким–то редуцированием, которое встречается довольно часто, а тут еще и изнутри полезет. Да и нечего беременным делать на кресле.

11

– Ну как ты? Все хорошо? – спрашиваю у Жени.

Она вышла из кабинета позже, я успела рассмотреть в деталях каждое растение в горшке в коридоре поликлиники.

– Да, – отвечает она коротко и поджимает губы. – Только меня все равно отправили подумать сначала еще раз, мол, срок позволяет, успеем обойтись таблетками, но нужно убедиться, что это не сиюминутное решение, и я потом не пожалею.

– Но это, наверное, хорошо? Разве нет? – произношу неуверенно.

– Нет, конечно, – подруга упрямо качает головой, – я взвешенный человек, я уже приняла решение, идя не на поводу у импульсов, а руководствуясь исключительно мозгом.

– Ладно, молодец, – говорю, а сама думаю, что я–то точно не такая разумная, но меня устраивает мое решение. – Идем домой?

– Идем, – Женя кивает, прижимая к себе листы с заключением доктора.

Что–то мне подсказывает, что не такая уж она железная и рассудительная, какой хочет казаться. Хорошо, что врач сразу не пошла у нее на поводу, даже несмотря на то, что мы в платной клинике, и сотрудникам выгодно проводить как можно больше манипуляций с пациентами.

Дома мы обе немного успокаиваемся и постепенно входим в обычный режим. Женя вспоминает о своей науке, ну а я готовлю одежду на завтра. Больше прогуливать нельзя, у нас с этим строго. Сегодня относительно нормально отреагировали лишь потому, что замена была, и я раньше не отпрашивалась вот так резко. А потому на хорошем счету.

– Ты ведь тоже это сделаешь, да? – спрашивает вечером Женя во время ужина. – У нас у обеих нет другого выхода. Это самое разумное и единственно верное решение.

Смотрю я на подругу и понимаю, что и она, и я одинаковы. Не может она решиться, хоть и убеждает себя и окружающих который день. Вот не может и точка.

– Кхм, как тебе сказать, – произношу неопределенно, потому что Женя все еще ждет ответа, отмолчаться не получится, – сложно все это.

Из меня вырывается нейтральная банальность. Но я не хочу ей лгать и убеждать в чем–то тоже не хочу. Хотя по моему скромному мнению обсуждать с ней этот вопрос должен Игорь, не я. Я даже использовавшему меня женатику побежала рассказывать о том, что он скоро станет папой не только в законному браке. А тут нормальные отношения, любовь.

– Именно! – подруга машет вилкой, как оружием. – Сложно! Ты права, Катя, чертовски права.

К счастью, на этом Женя удовлетворяется, и мы дружно меняем тему на более нейтральную.

Рабочее время проходит интенсивно, и в суете я забываю о беременности, родителях Влада, Жене и походе в клинику. Мне просто не до того. Но утро понедельника решает быть именно таким, каким и должно быть. Еще более трудным, чем рабочие выходные.

– Алло, – отвечаю на незнакомый номер, высветившийся на телефоне, – я вас слушаю.

– Катюша, котик, здравствуй, – слышу противный елейный голос и думаю о том, что надо перестать брать трубку, когда звонят незнакомые номера.

– Маргарита, приветствую, – произношу обреченно.

– Поработала удачно? А то ведь пора и собой заняться, здоровье – важная штука.

– Да, я помню, я записалась на прием.

– Вот и славно! Свяжусь с тобой через пару дней, а, может, и увидимся. Расскажешь, как тебе клиника. Не скучай! И проведи это время с пользой!

Она отключается, а я смотрю на свой телефон и всерьез подумываю его выкинуть. Не хочу я еще раз общаться со всякими.

– О, Катя, ты встала уже, а я думала, будешь отсыпаться. Я тут к врачу собираюсь, – произносит суетливо Женя, глаза ее бегают, она снова нервничает.

И тут мне в голову приходит озарение.

– Женечка, ты ведь наверняка как и я не сразу поняла, что мы перепутали врачей, и ты сходила под моим именем, а я под твоим.

– Что? – подруга не понимает, о чем я.

– Ты не перечитывала дома, что тебе написали? Узи не рассматривала?

– Нет, я, – она замолкает, – я не могла. Я бы тогда точно передумала, – добавляет напряженно.

– Вот и хорошо! – преувеличенно радостно восклицаю. – То есть, конечно, плохо, ситуация плохая, но наша невнимательность мне сейчас на пользу. Прошу, пойди и сегодня под моим именем, пожалуйста!

– Что? Но ты разве записана?

– Я нас обеих записывала. Договор уже заключен, еще раз рассматривать твои документы они не будут. Дам тебе на всякий случай мои права, там ужасная фотография, у нас с тобой один типаж, можно выехать на этом, – возбужденно придумываю детали. – Ты сходишь, решишь свои вопросы, просто будешь откликаться на имя Катя. Ничего страшного, мы же не преступление совершаем.

– Да с какой стороны посмотреть, – произносит подруга.

– Решайся. И деньги у меня ведь берем, – надавливаю последним аргументом.

Женя недовольно сверкает глазами, но, в итоге, покорно кивает.

12

Дурацкая идея, однозначно, очень дурацкая. Мой план притянут за уши, непонятно, чего я хочу добиться?

Наверное, права моя бабушка, когда говорит, что умом я не вышла. И мать за всю мою жизнь хвалила меня лишь однажды, и то из-за внешности. Такая себе похвала на самом деле, ведь это набор генов, доставшийся мне при рождении, никакой моей заслуги. Подозреваю, что она бы и тут поругала, но физические данные у меня отличные, этого не отнять.

Удивительно, как с таким семейством я не начала страдать нервными расстройствами питания.

– Ааа, к черту! – кидаю на пол диванную подушку.

Мысли о родственниках злят, а ведь обычно я послушная и терпеливая с ними. Привыкла испытывать безмерную благодарность к выпустившим меня в жизнь людям, постоянно забывая о том, что, выпуская в эту самую жизнь, моими интересами никто не интересовался. Матери я никогда не была нужна, а бабушка слишком авторитарна, чтобы прислушаться к моему мнению. Любопытно, что со своей дочерью она такой не была.

Поднимаю с пола подушку и сжимаю ее с силой. Закрываю глаза и пытаюсь успокоиться.

Работа подарила мне не только независимость, но и уверенность в себе. Оказывается, я вполне себе умница по современным меркам, а не бестолковая размазня, которую нужно все время направлять. Но комплексы, взращенные с детства заботливой родней, так просто не уберешь.

– Все будет хорошо, план спонтанный, но тем и неплох, – медленно проговариваю вслух, чтобы вернуть спокойствие в душе. – И мы ведь с Женей не специально поменялись, регистратор сама отдала нам документы и направила к врачам. Значит, это ничто иное, как знак!

Да, я искренне верю в провидение и знаки. Помогает жить и принимать решение, между прочим.

Выдыхаю и окончательно переключаюсь на насущные дела, с затаенной тревогой ожидая Женю.

Подруга возвращается только вечером. К этому моменту я успеваю оборвать телефон, названивая ей и волнуясь.

– Почему так долго? Я вся испереживалась! Ты почему не брала трубку? – накидываюсь на нее с порога.

– Звук выключила, – меланхолично отвечает Женя. – Держи, они мне дали чек и договор на услугу, – сует бумаги. – И ты была права, сегодня документы не спрашивали. Не знаю, зачем оно тебе понадобилось, и даже не хочу знать. Но я сделала, как ты просила, а теперь я спать.

Подруга договаривает, уходит в свою комнату и захлопывает перед моим носом дверь. А я так и остаюсь в коридоре безмолвной статуей, не понимая, как реагировать. В итоге все–таки отмираю, поднимаю разбросанные Женей вещи и подхожу к ее двери.

– А как же поесть, ты не голодна? – спрашиваю виновато.

Надо было идти с ней, поддержать, а я лишь попросила решить мой вопрос.

– Нет, – доносится из–за двери, – и нет, я не выйду, не надо меня беспокоить. Я устала и не хочу ни с кем разговаривать. За деньги спасибо, я верну, но не скоро.

– Да не надо, – произношу еще более виновато, хотя объективно моей вины ни в чем нет. Но тем не менее я ее испытываю.

Медленно возвращаюсь на кухню, ноги тяжело переставлять. Ощущения такие, словно это я была в клинике, а не Женя. Наверное, хорошо, что я почти ни с кем близко не общаюсь, застарелые комплексы заставляют чувствовать себя виноватой в том, где я помогла человеку, если отбросить эмоции и руководствоваться фактами.

Качаю головой и решительно беру смартфон в руки. Женя сильная, справится, а я действительно сделала все, что могла, встав на ее сторону. А сейчас мне нужно позвонить Маргарите.

13

Всю ночь меня не отпускают муки совести, и наутро я не выдерживаю, подхожу к комнате Жени и решительно заношу руку для штурма ее крепости. Но в этом не оказывается необходимости, поскольку дверь распахивается передо мной сама.

– Катя? Что–то случилось? – спрашивает подруга.

– Случилось, – говорю растерянно, – еще как случилось. Ты закрылась, ничего не сказала, а я волнуюсь. Так не поступают, Женя!

Под конец своей речи я уже возмущаюсь, полностью прогоняя чувство вины.

– Ты права, Катюш, ты права, – всхлипывает подруга и вдруг обнимает меня. Нам обеим такие проявления эмоций несвойственны, и я чувствую себя неудобно. – Просто все навалилось, я не привыкла к мукам сердца и совести, а тут пришлось.

– Да ничего, я должна была пойти с тобой, а не манипулировать деньгами, не объясняя своей просьбы.

– Нет–нет, – она качает головой, – все нормально, даже не думай. Я в порядке, ты мне ничего не должна, а твоя необычная просьба и вовсе ерунда.

– В порядке? Серьезно? – отклоняюсь назад и всматриваюсь в Женю. – Как можно быть в порядке после такого?

Подруга опускает глаза и мнется в нерешительности, что ей абсолютно несвойственно.

– Кать, правда, все нормально, успокойся. Давай лучше пойдем завтракать, – говорит она, и первая уходит на кухню.

Хм, вроде я собиралась утешать нас едой, а не Женя. Все–таки интересный она человек, пережила вчера такое, а сегодня вовсю храбрится и строит из себя железную.

– Послушай, а самочувствие твое как? Ты ведь еще пойдешь к врачу, да? – спрашиваю, присаживаясь завтракать. – Давай я в следующий раз отправлюсь с тобой. И если плохо себя чувствуешь, не терпи, говори сразу. Я сегодня снова дома, буду ухаживать за тобой.

– А вот этого точно не надо! – восклицает Женя. – Со мной все хорошо, я не нуждаюсь в дополнительной заботе! Давай просто поедим и обсудим что–то кроме врачей!

– Эм, ладно, как скажешь.

Украдкой наблюдаю за Женей, она всячески делает вид, что ничего не произошло, усиленно болтает о погоде, делится своими планами по научной работе. Только имя Игоря не проскакивает в ее речи, в остальном она ведет себя как обычно. Невольно задумываюсь, может, зря я развела драму, у человека явно все хорошо. Не все такие, как я, это точно.

– Я пойду, Жень, в магазин схожу, делами займусь, – прерываю подругу, нет желания продолжать делать вид, что ничего за последние несколько дней не произошло, – ты отдыхай.

На улице с удовольствием вдыхаю воздух полной грудью. Мои эмоции по отношению к Жене несправедливы, она приняла решение, четко ему следовала и не стала ныть. Это я слаба, не она. И не нужно злиться на нее из–за этого.

Еще через день я начинаю думать, что жизнь полностью вернулась в привычное русло, какое было еще до знакомства с Владом. Я вся отдана работе, по телефону слушаю причитания бабули на свои редкие визиты и просьбы позвонить матери, а Женя сидит целыми днями за компьютером.

Если бы к нам заглянул Игорь, точно решила бы, что последние три месяца вместе с появившимися проблемами, мне приснились.

Но я так думаю совсем недолго, буквально несколько часов, поскольку наутро меня будит звонком…

– Мама? – восклицаю удивленно. – Ты ошиблась номером?

– Не говори глупости, Катя, – цедит сквозь зубы мать, – не ошиблась. Ты почему мне не сказала, что у тебя проблемы с Ивановыми? Предупредила бы хотя бы, или сообщила, где живешь. А она пришла, наезжает на меня, а я не при чем, я не знаю, где тебя искать! Детей напугала, так нельзя!

– Кто напугал? Кто она? И почему ты снова винишь в чем–то меня? – спрашиваю обреченно.

– Маргарита Иванова! Супруга того самого Иванова! – взвизгивает мать. – Тебя просит, а я стою перед ней, как дурочка, и не могу ей тебя подать! Я не знаю, где ты!

– Она тебе угрожает?

– Нет, конечно, – мама меняет тон, – как такая женщина может угрожать, она хорошо воспитана и живет как королева. Мне не нравится, что она пришла поговорить с тобой, а я не знаю зачем, и где тебя искать, тоже не знаю. Костику не помешали бы такие связи, а я их даже не могу завести! Давай скорее сюда, не позорь меня. Я должна помочь этой красивой влиятельной женщине. Раз она хочет тебя, она тебя получит.

14

«Раз она хочет тебя, она тебя получит», – в ушах звенит противный голос матери. Какая добрая у меня родительница, с ней такой и враги не нужны.

И Маргарита тоже хороша, зачем идти искать меня, если разговаривали несколько дней назад. Хочет лишний раз показать, что они меня найдут, если обману?

– Алло, Света, прикрой меня, пожалуйста, я опоздаю, – звоню коллеге.

Едва ли мать и Маргарита войдут в мое положение и перенесут нашу незапланированную встречу из–за моей работы. Эти скорее побегут меня самостоятельно по городу разыскивать. Вернее, маман побежит, чтобы угодить «красивой влиятельной женщине».

– Начинается, Катя, – отвечает недовольным голосом Света, – разбудила и давай плохие новости сообщать.

– Извини, что рано, непредвиденные семейные обстоятельства, не уверена, что смогу потом спокойно позвонить, – говорю, одеваясь впопыхах.

– Черте–во сколько вчера закончили, так с утра еще работа. Достали! – стонет Света. – Но тебя я прикрою, ты мою задницу спасала. Но знай, я тебя жду! Полностью сама не вывезу мероприятие, там нужно умный разговор поддерживать, а специалист по речи у нас ты.

– Филолог, – автоматически поправляю коллегу, – но это неважно. Спасибо тебе огромное, я постараюсь даже не опоздать, еще несколько часов есть, но не факт, что получится.

– Ладно уж, решай свои дела, – произносит Света, зевая, – а я еще полчасика до будильника полежу.

Отключаю телефон, хватаю сумочку и выскакиваю из квартиры, попутно размышляя, на чем будет быстрее доехать до квартиры матери и отчима. Не то, чтобы я переживала за комфорт маман или Маргариты, но за то, о чем они могут успеть поговорить за это время, я переживаю. Мне не нужно, чтобы все были в курсе беременности, когда я сама еще план не доработала.

Запрыгиваю в автобус и трясусь в нем по пробкам. Время самое ходовое, все спешат на работу. Не думала, что Маргарита ранняя пташка, но, видимо, чего только не сделаешь, чтобы лично проверить, успешно ли потрачены деньги. Надеюсь, она не собирается лично вести меня к врачу, а то вся легенда насмарку.

– Фух, – бормочу себе под нос перед входом в подъезд дома матери, – теперь нужно включить всю свою уверенность и актерские способности, которым меня научила работа.

Неспешно поднимаюсь на этаж, я не должна быть запыхавшейся, так я сразу буду выглядеть жалко, и с удивлением смотрю на закрытую дверь квартиры. Почему–то мое воображение рисовало другую картинку, что мать с Маргаритой разговаривают на лестничной клетке. О том, что маман обязательно пригласила бы столь «дорогую» гостью к себе, я не подумала. Все–таки меня она предпочитает оставлять за пределами квадратных метров своего мужа.

Жму на звонок, делаю глубокий вдох и надеваю на лицо непроницаемую маску.

– Катерина, наконец–то! – восклицает мать. – Как я рада тебя видеть, девочка моя, – обнимает и целует меня, чего не происходило несколько лет точно, – разувайся, милая, сейчас я тебе тапочки твои дам.

Озадаченно хмурюсь, но быстро осознаю, что спектакль для «дорогой» гостьи. Что ж, значит, Маргарита о настоящих причинах нашей встречи не говорила, иначе мать показала бы себя по–другому.

– О, Катя, привет, – из комнаты выглядывает младший сын Константина Димка, – зачетно выглядишь, впрочем, как всегда, – делает мне комплимент, а потом переводит взгляд на маман. – А разве у Кати есть свои тапочки? Ты же ее обычно на порог не пускаешь.

– Дима! – рассерженно восклицает мать. – Иди в свою комнату! Прогуливаешь школу из–за плохого самочувствия, так прогуливай молча! – на крик выходит и Маргарита из кухни. – У мальчика температура, он сам не знает, что несет, – говорит она Ивановой с приторной улыбкой. – Давай, доча, проходи, что ты как не родная, – подталкивает меня в спину, неприятно сжимая кожу.

Намекает, видимо, что я должна вести себя образцовой дочерью, не позволительно мне, как Димке, нести правду в массы. Хотелось бы не согласиться хотя бы из принципа, да только мне тоже нужно свою игру вести, а потому пусть она побудет хорошей мамочкой. И упустим тот факт, что хорошие матери в курсе, где живут их дети.

– Здравствуйте, Маргарита, – киваю женщине, – можем сразу уйти. Вы не предупредили, могли бы в кафе увидеться, не будоражить моих родственников.

– Какое кафе! Дочь, у тебя мать отлично готовит, – принимается суетиться маман, – только вчера испекла печенье, низкокалорийное, специально для тебя. Давай же на кухню, – толкает меня дальше по коридору.

Маргарита смотрит на разыгрываемую сцену с усмешкой. Она не глупая женщина, явно смогла сложить два и два. Но она понимает, что мать можно использовать против меня, вот и терпит разыгрывающиеся перед ней расшаркивания.

– Что ж, Катюша, проходи, отведай низкокалорийную выпечку, – произносит Маргарита с сарказмом.

Минут пятнадцать мы вынуждены терпеть пустой треп матери. Я усиленно делаю вид, что пью приготовленный ею кофе, а Иванова рассматривает маман, как забавную зверушку.

– Ладно, – наконец–то ей надоедает фарс, и она поднимается на ноги, – благодарю за гостеприимство, но, к сожалению, пора. У нас с Катей еще дела.

– Как, уже? И какие дела, вы так и не признались. Если Катерина что–то натворила, – начинает мать.

15

Дни проходят напряженно, я стараюсь как можно больше занимать мозг работой, несколько раз вызываюсь подменить девочек. Что угодно, лишь бы не сидеть дома в ожидании неизвестности. Ведь дальнейшего плана существования у меня нет, и что–то он никак не хочет оформляться в голове.

– Света, слушай, а мы же официально устроены, за нас платят всякие взносы, правильно? – как–то спрашиваю у коллеги в конце рабочего дня.

– Ты в бесплатную поликлинику собралась, и совесть мучает, платишь ли налоги для этого? – хмыкает Светлана.

– Нет, не поликлиника меня интересует, а, – замолкаю, не желая раскрываться перед главной сплетницей агентства, – отпуска, больничные, долгие больничные.

– Ты ж брала уже дни для поездок, – удивляется Света, – сама знаешь, как у нас происходит. Не любит Белла официально оформлять по всем этим делам и минималку дает. Думаю, в случае длительного больничного много денег тоже лучше не ждать. Такая, как она, еще найдет способ, как уволить человека в беде. Сама знаешь, хорошенькая и миленькая она только тогда, когда мы ей деньги приносим.

Я–то это уже замечала, но ведь не может она совсем не по закону действовать. На нее и пожаловаться могут, ей тоже не может быть интересно внимание со стороны.

– А как же Аня? – вспоминаю еще одну коллегу. – Янкова, помнишь? Она ведь беременная долго снималась, а потом еще вроде в декрет вышла даже.

– Ага, наснималась почти до родов, да так, что попала в больницу с осложнениями, пришлось ребеночка оперативно вытаскивать и матери жизнь спасать.

– Но она ведь оставалась в штате какое–то время? – не сдаюсь.

– Катя, у нас срочный договор! Ей полагался, как и всем нам, если не приведи, это случится, декрет! Отпуск до родов и после сколько–то там, я не сильна в этом. А отпуск по уходу за ребенком у нее был ровно до того момента, пока не закончился договор!

– То есть очень маленький срок.

– Да, – кивает Света. – А ты чего спрашиваешь? Операция какая–то предстоит? Ой, – восклицает коллега, а потом понижает голос до тихого шепота, – или залетела от того красавца? Которому ты все глазки строила и отнекивалась. Признавайся, подруга!

Глаза Светы горят любопытством и неприкрытой жаждой сплетни. Мне приходится призвать в себе все свои актерские способности, чтобы ничем не выдать себя.

– Нет, у нас с ним ничего не было, – произношу спокойно, – тебе показалось. За бабушку волнуюсь, ей предстоит операция на глаза, думаем, не лучше ли ее делать в другом городе. Мне тогда надо будет поехать с ней, а на сколько я не знаю.

Света смотрит изучающе несколько секунд, а потом кивает. Поверила, можно расслабиться.

– Это плохо, подруга, Белла не любит такое. Ты поэтому сейчас изображаешь ударницу труда, да? Думаешь, потом лучше к твоей просьбе отнесется?

Неопределенно веду плечами.

– Все же посмотри для бабушки клинику здесь, город у нас нормальный, хоть и далеко от столицы. Тебе спокойнее будет.

– Скорее всего так и сделаем, спасибо, – вежливо заканчиваю разговор, думая, что с бабушкой уже все давно решено, а вот со мной нет.

На подходе к подъезду у меня звонит телефон, отвечаю не глядя, а пора бы приучить себя так не делать.

– Алло, я вас слушаю.

– Катюша, это Маргарита, – доносится приторный голос, – Иванова, – добавляет она.

– Я поняла, вы у меня единственная знакомая с этим именем.

– А–хах, как мило, - смеется женщина в трубку. – Я чего звоню, похвалить тебя хочу. И на работу сходила, и к врачу. Ты себя береги, манипуляция ведь не самая приятная, а ты всюду успеваешь.

По моей спине пробегается холодок. Совсем вылетело из головы, что у Жени сегодня снова прием. Да и я не думала, что теперь нахожусь настолько под колпаком.

– С–спасибо, – произношу, заикаясь, – мне так легче, мыслей меньше, когда мозг загружен делами.

Собственно, это правда.

– Но ты все–таки поберегись. Когда там проверять пойдешь, все ли получилось? Через пару недель? Что тебе сказал врач? – Маргарита атакует меня вопросами.

– А–ага, наверное, да, – отвечаю невпопад.

– Я с тобой схожу, поддержу тебя, раз ты так переживаешь. Мать у тебя не самая заботливая, выполню ее обязанности, не благодари, – договаривает и отключается.

16

– Женя! – забегаю в квартиру с криком. – Женя, ты дома?

– Да, – выглядывает подруга из своей комнаты. – Что–то случилось?

– Ты была у врача? – спрашиваю, запыхавшись.

– Ах это, – она краснеет и отводит глаза. – Была. Я сегодня за свои деньги сходила, ты не думай.

– Речь не об этом. Когда ты на проверку окончательную пойдешь, или как там это называется?

Почему–то простой вопрос вводит подругу в ступор. Она молчит, мнет пальцы и смотрит в пол.

– Женя, что такое? – подхожу к ней и кладу руку на плечо. – Ты можешь мне довериться, не держи в себе.

– Я не пойду, – говорит она тихо, – смысла не будет.

– Как это? – не понимаю ее.

– Смысла идти ни на какую проверку не будет, потому что и в прошлый раз, и в этот я смыла лекарство в унитаз, когда пришла домой, – произносит подруга громче и распрямляет плечи. – Я не смогла. Прости, деньги твои потратила, и ты на меня надеялась. Но я врачу ничего не говорила, ты не думай. Она решила, что дозу нужно увеличить.

Осознание ее слов приходит не сразу, а потом на моем лице расцветает улыбка.

– Так это ж прекрасно, Жень, – говорю искренне. – Возможно, совсем неразумно, но прекрасно и здорово. Игорю звонила?

– Нет еще, сначала решу вопросы с институтом. Не хочу терять год, завтра пойду договариваться на удаленную работу. Тогда и позвоню Игорю. Ты, правда, не злишься? – спрашивает подруга с виной в голосе.

– Нет, конечно, что ты. Я рада за тебя и за Игоря. Да и чего мне злиться, прикрывала меня, как могла. А на финальном приеме все равно не получилось бы твоей бумажкой воспользоваться.

– Да? Ну хорошо. Да, и еще про Игоря, Катя, – подруга снова мнется, – скорее всего мы попробуем жить вместе, это было бы закономерно. Лучше привыкать друг к другу до появления младенца на свет, потом сложнее будет.

– То есть ты съезжаешь, – прекращаю ее мучения.

– Не прямо сейчас, – торопится сказать Женя, – но, да.

– Ничего, как–нибудь справлюсь и с этим, – произношу свое жизнеутверждающее кредо, на самом деле так и не придумав решения ни к одной из своих проблем.

Как бы там ни было, а время не ждет, оно бежит с увеличенной скоростью, когда отчаянно пытаешься его затормозить.

Маргарита еще несколько раз звонила, она даже заботливо записала меня на прием и теперь регулярно напоминает о нем. Если она когда–нибудь станет бедной, надо будет посоветовать ей идти в службу по выбиванию долгов. Этот ее приторный голосок вместе с «Катюша, осталось не так много времени, не забывай» работают безупречно.

А у меня из хорошего и нестрессового только сегодняшнее посещение бабушки и ее сообщение о том, что их аварийный дом все–таки расселяют и ей дают новую просторную квартиру, правда, на окраине, но зато гораздо больше по площади. У меня мелькает мысль, что туда–то мне, видимо, и предстоит в итоге съехать, но моя родная мать ставит мой план под сомнение.

– Надо оформить новую жилплощадь на меня, – заявляет она авторитарно, в кои–то–веки приехав к бабуле, – так нам с Катюшей потом будет проще.

Не знаю, с какого такого боку должно быть проще, как по мне только сложнее.

– Тебя твой святой муж выгоняет? Довела все–таки человека, – понятливо киваю.

– Катя, – восклицают одновременно мама с бабушкой, – как ты разговариваешь с матерью!

– Ба, как будто ты не знаешь ее отношение ко мне, да и тобой она пользуется, а не заботится. Что–то операцию на глаза я тебе полностью оплачиваю, не она. И я не слышала, чтобы твоя дочь изъявила желание за тобой присмотреть после, чтобы я не дергалась с работы.

– Катюша, твоя мама сидит с детками, когда ей, – терпеливо произносит бабуля.

– С какими? Младший Димка уже большой, что с ним сидеть.

– Катерина, не ожидала я, что ты такая змея, – вступает в разговор моя «заботливая» матушка. – Ты не можешь отбирать квартиру у бабушки, она тебя вырастила, имей совесть!

– Ты это себе скажи, – говорю холодно. – Ты квартиру хочешь присвоить, не я. Я лишь пытаюсь этому помешать.

– Катечка, это же твоя мама. Когда меня не станет, вы останетесь вдвоем, вам надо наладить общение, – бабуля заводит привычную шарманку.

– Ах, – машу рукой, – да разбирайтесь вы сами.

Произношу и торопливо ухожу, чтобы не наговорить пожилому человеку гадостей.

17

У меня сегодня вечерняя презентация, но я на нее отправляюсь сразу. Я не выдержу сидеть дома и злиться на родственников. Еще возьму, не сдержусь, позвоню бабуле и наговорю чего–то не того. Нет уж, лучше буду самой первой на работе.

– Катерина? Ты чего так рано? – восклицает Белла при виде меня. Сегодня важные гости, раз она сама вызвалась все контролировать. – Впрочем, молодец, что приехала, меня радует твое рвение. Переодевайся, поможешь мне.

Молча переодеваюсь и спешу обратно к начальнице. Монотонная работа отвлекает, отключает мозг. Спустя час я даже начинаю успокаиваться, и все бы ничего, если бы не…

– Все, Катя, иди, занимай свое место рядом с девочками. Ивановы прибыли, они наши заказчики, впервые обратились ко мне, – произносит Белла, нервно поправляя прическу, – не тебе с ними разговаривать, оставь меня.

Я делаю шаг в сторону, но успеваю бросить взгляд на появившихся в просторном зале. Маргарита смотрит с превосходством прямо на меня, ее муж скользит равнодушно. А вот Влад…

Его я не ожидала увидеть. Он тоже смотрит на меня мельком, я же никак не могу себя заставить отвести от него взгляд. А ведь он не один, с ним под руку идет высокая худощавая девушка с застывшим выражением лица. Такое ощущение, что ей недавно сунули под нос что–то очень противное, и она никак не отойдет от впечатления.

Заставляю себя пойти прочь, мне точно не стоит находиться рядом с этими людьми. Намеренно еще сильнее выпрямляю спину и отработанной походкой неспеша отправляюсь к девочкам. Если они в состоянии сделать вид, что мы не знакомы, то я тоже смогу.

Тем не менее, как бы я не храбрилась, все равно неосознанно взглядом ищу семейку по залу. С мазохистским рвением пытаюсь рассмотреть живот супруги Влада и одновременно накрываю свой ладонью. В общем, ничем хорошим для психики не занимаюсь, а потому не сразу замечаю подошедшего ко мне мужчину.

– Простите, Катерина, что отвлекаю, но я не мог не подойти, – произносит незнакомец.

Я медленно перевожу взгляд с жены Влада на него и не понимаю, что он от меня хочет.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спрашиваю глупо, и сразу же сама отвечаю. – Ах да, бэйджик, мы все подписаны.

Я совсем не так должна разговаривать с гостями, но это лучшее, на что я сейчас способна.

– Да, подписаны, – говорит незнакомец немного растерянно, – хотя вас я бы и без этого узнал.

Он жадно всматривается в меня, от чего мне становится не по себе.

– Не сочтите за грубость, но я не знакомлюсь на работе, – отвечаю резче, чем положено.

Хватило одного знакомства. А тут и вовсе мужчина в летах с сединой на висках. Он, конечно, выглядит ухоженно, поджарый, рубашка с часами дорогая, но мне не надо, спасибо.

– Я вас понимаю, – говорит он, улыбаясь, – сам придерживаюсь таких же принципов. Правда, один раз не сдержался. И тот раз стал очень знаковым для меня.

Я недоумеваю, к чему мне такие подробности, и хочу уже нагрубить, но следующая фраза незнакомца приводит меня в ступор.

– С вашей матерью не сдержался, Катерина. Кстати, не против, если мы перейдем на ты?

Непроизвольно выкатываю глаза. Это на что он намекает сейчас?

– Катерина, все в порядке? – к нам совсем невовремя или как раз вовремя подходит Белла. – Ты бы помогла девочкам, а то стоишь без дела.

Она одновременно отчитывает меня и строит глазки незнакомцу. Видимо, он важная шишка, раз она так реагирует.

– Да, сейчас пойду, – бросаю растерянный взгляд на мужчину и ретируюсь.

Что это было? Мамин любовник увидел между нами сходство и решил подкатить к дочке? Хотя нет, я на нее не сильно похожа.

Фамилия показалась знакомой? Так разве кто–то изучает персонал, нанятый для презентации? Это бред.

К сожалению или к счастью, мужчине больше не удается подойти ко мне, как и мне к нему, но его внимательные взгляды я постоянно чувствую на себе.

Но скорее всего я его больше никогда не увижу, ведь Белла отчего–то решила, что я обязана остаться и помочь ей и в конце вечера. А потому, когда я выхожу на улицу, на небе давно сияют звезды. Но их плохо видно в центре города. Как и сам город, ведь я вышла в боковую дверь, ведущую в темный проулок, а не на освещенный проспект.

От противоположного здания отделяется тень, я как раз начинаю переходить дорогу и думаю, в какую сторону лучше уйти от обладателя этой тени, чтобы не создавать себе новые проблемы. Но я не успеваю ничего предпринять, из–за поворота с визгом прямо на меня вылетает машина…

18

Никогда не понимала этого момента в фильмах, когда на героя несется автомобиль, а он вместо того, чтобы бежать, замирает с испугом во взгляде. И не движется. И время вокруг словно останавливается.

При просмотре фильма я обычно всегда эмоционально восклицаю, говорю: «Беги, да беги же, не стой истуканом». Но теперь я понимаю, почему никто не бежит.

Со мной происходит нечто подобное. Я зависаю в ступоре, окружающие дома сливаются в одну нечеткую картинку, мое зрение сосредотачивается на одной–единственной точке – машине, что вот–вот собьет меня с ног.

Я успеваю дернуться и сделать еще один торопливый шаг, но краем сознания понимаю, что мне чисто физически не успеть. Не такая уж и нереалистичная картинка демонстрируется нам в фильмах.

На последних секундах заставляю свое тело сгруппироваться и сделать еще один рывок, но правая нога в предательских каблуках подворачивается, и я начинаю заваливаться вбок.

– Держись! – слышу крик, но уже не понимаю, к кому он обращен.

В следующее мгновение одновременно происходит две вещи: обладатель той самой зловещей тени дергает меня за руку на себя, и автомобиль–таки доезжает до меня. Я чувствую боковой удар по бедру, и уже через секунду оказываюсь лежащей сверху на незнакомце.

В голове мелькает лишь одна мысль: «Я жива, жива». От шока не сразу распознаю расползающуюся по правой стороне тела боль и обращенные ко мне слова.

– Ты как? Катенька, скажи, хоть слово, – бормочет незнакомец, похлопывая меня по щекам, – я успел?

– Борис Аркадьевич, вы в порядке? Номера были замазаны, остается надеяться только на камеры вокруг.

К нам подбегает еще какой–то человек. Очень большой человек.

– Скорую скорее, Иван, и помоги мне ее аккуратно положить. Она в шоке, я не смог полностью вывести ее из-под удара, непонятно, какие повреждения у девочки.

– Уже едут, шеф, я сразу, – отчитывается второй, поднимая меня.

– Ааа, – кричу я.

От движения боль включается во всем теле, я выхожу из ступора и практически сразу проваливаюсь в спасительный обморок.

– Очнулась, Катя? Я очень рад.

Это первое, что я слышу в следующий раз, когда открываю глаза.

– Вы кто? – мой голос хрипит, а сама я инстинктивно пытаюсь сесть, осознавая себя лежащей на кровати перед незнакомцем.

– На, попей.

Мужчина подает мне стакан воды и помогает принять полусидячее положение.

– Спасибо, – произношу, сделав глоток. – Это вы меня спасли, да?

– Плохо спас, раз ты лежишь сейчас в больнице с гигантской гематомой на половину тела, – он хмурится.

– Зато я жива. Спасибо. Но все–таки кто вы? Что вам было нужно от меня на презентации, и зачем вы ждали меня после работы?

Вопросы льются потоком, стремясь защитить психику от всепоглощающего страха. И боюсь я вовсе не незнакомца–спасателя, нет. Я боюсь последствий удара автомобиля с последующим падением на человека.

«Неужели моя проблема решилась», – мелькает мысль в голове, и по моей щеке стекает слеза. Ведь я не такого решения хотела, такой расклад желали Ивановы.

– Ты почему плачешь? – мужчина хмурится. – Больно? Врача позвать?

– Нет, – медленно качаю головой, – от душевной боли мне ничего не поможет.

– Ты все еще беременна, Катя, если твои переживания об этом. Врач дает хорошие прогнозы. Удар прошел по касательной, и организм у тебя молодой и крепкий.

– Правда? – смотрю на него с осторожной надеждой. – Вы не шутите?

– Конечно нет, кто может шутить подобным?! – возмущается мужчина.

– Да, действительно, вы правы, – опускаю глаза на свои руки.

Дышать от обилия эмоций трудно, а ведь нужно еще продолжать общение.

– Кхм, – неловко кашляет мужчина, – кажется, наш с тобой разговор никак не клеится. В третий раз пытаюсь рассказать, кто я, – он присаживается рядом со мной на стул и замолкает.

Некоторое время в палате царит тишина, мужчина не продолжает, и я молчу растерянная.

– Тебе не звонил твой парень, – говорит он вдруг, меняя тему. – Вы с отцом детей не вместе, да? И тебя никто не встречал поздно с работы.

– Ваше какое дело? – мгновенно ожесточаюсь. – Не нарушайте границы. Спасибо вам за все, но дальше я в состоянии поддержать себя самостоятельно, справлюсь.

– Тебе и мать не звонила, сообщение даже не написала. Вот девушка с именем Женя беспокоилась, приходила, но больше никого, – произносит он задумчиво, не обращая внимание на мое возмущение. – Она сказала, что ты общаешься с бабушкой, но она не советовала ей звонить, чтобы не пугать пожилого человека.

– И что вы сделали? – выгибаю бровь. – позвонили?

– Нет, – мужчина отрицательно качает головой, – не стал этого делать. Но, признаюсь, с трудом удержался от звонка твоей матери. Она так интересно у тебя подписана, просто «Мать». Обычно у девушек более ласковое отношение к родительнице, вырастившей их в одиночестве.

19

Настоящее время

Влад

– Какого? Вы что делаете? – наезжаю на незнакомых людей, активно копошащихся в моем кабинете.

С трудом собрал себя, чтобы выйти на работу с утра пораньше, попытаться восполнить время, что я пропустил, находясь в двухнедельном загуле по случаю краха собственной «идеальной» жизни, и тут на тебе, снова сюрпризы. У меня уже нервный тик сформировался на это слово, «сюрприз».

– Владислав Владимирович Иванов? – обращается ко мне один из посетителей офиса, я лишь удивленно киваю. Интуиция говорит, что неспроста он так официально. – Мы проводим обыски на фирме вашего отца, странно, что вы не в курсе.

– Хм, – пытаюсь припомнить, есть ли по этому поводу информация в моей голове, кажется, мать что–то говорила позавчера, но я списал ее истерику на свое поведение, – да мы с ним не слишком активно общаемся.

И это правда. С папенькой у нас отношения натянутые, наверное, с моего младенчества.

– Если это действительно так, то я вас поздравляю, выйдите сухим из воды, – говорит «захватчик» моего кабинета. – Разве что работы лишитесь, но с вашим послужным списком, – он кивает на мои грамоты на стене, – это не страшно.

– А–ага, – отвечаю ему заторможенно, постепенно понимая, что и тут происходит нечто нездоровое. – Так я могу идти?

Я сейчас совсем не в том состоянии, чтобы проходить допросы. Одна надежда – они действительно решат, что я лишь пешка в бизнесе отца, не важнее, чем остальные руководящие менеджеры. Впрочем, это предположение недалеко от истины. Хоть я и его родной сын, привилегий мне это мало дает.

– Пока да, можете идти. Если у нас появятся вопросы, мы знаем, где вас найти.

Молча разворачиваюсь и шагаю обратно к лифту. Они знают, где меня найти. Что за чертовщина?

– Мама, что происходит на фирме? – на улице достаю телефон и звоню единственному человеку, который может все объяснить.

– Проблемы, сынок, – отвечает мать и не может не добавить яду. – Пока ты упивался крахом личной жизни и двойным предательством Ники, на отца завели дело. Подозреваю, не без помощи родителей Ники. Вот ушлая девка, не зря она мне не нравилась.

От услышанного по моей спине пробегает холодок. Некомфортно и стыдно, что я был не в адеквате, чтобы поддержать семью.

– Ты ее всегда нахваливала, странно теперь слышать от тебя это, – но вместо слов поддержки из меня вырывается другое.

– Естественно, я ее нахваливала! Сын, ты такой интересный, она ведь была нам нужна, и вы были вместе. Я столько усилий вложила в сохранность вашего брака, теперь злюсь на нее не меньше твоего, – возмущается моя мать.

– Ладно, прости, я не хотел задеть. Как отец? Мне стыдно, что я был не с вами.

– Жара началась всего несколько дней назад. И, знаешь, даже хорошо, что ты не был с нами. Ты не способен сохранять хорошую мину при плохой игре, еще бы навредил ненароком. А так они тебя рассматривают, как рядового сотрудника, а не соучастника.

– Да, я это понял, пытаясь зайти в свой кабинет. Но что тогда мне делать? Как помочь вам? Я приеду.

– Даже не вздумай! – восклицает мать. – Рабочая версия недалека от правды, ты не в курсе реального положения семейных дел, пусть так и остается. Нечего мчать к нам! Занимайся разводом. Я связалась с адвокатом, у вас встреча в два часа дня в его офисе. Он все разрулит. Пока.

Она отключается, а я еще с минуту смотрю на погасший экран телефона. Вроде радоваться нужно, никто меня ни во что не вмешивает, даже вопрос с браком помогают решить, а на душе все равно противно. Хочется залезть под горячий душ и не вылезать оттуда минимум час. Пока скопившаяся скверна как следует не отмокнет и не отвалится сама.

Отвратительно. Все происходящее ужасно отвратительно.

И к папе, наверное, действительно лучше не лезть. Я хороший специалист, все мои грамоты – не просто красивые бумажки. Но по части управления взращенной отцом махины я безнадежен. Не те у меня таланты, ох, не те. А жаль.

Но куда мне себя девать? Смотреть на Нику уж точно выше моих сил. Прошлая наша встреча закончилась моим двухнедельным выпадением из жизни. Пусть с этой стервой адвокат общается, это его работа.

А я, выходит, ни на что не годен. А еще три–четыре года назад я считал себя великим махинатором. И даже искренне обрадовался беременности Ники.

Вот только беременность исчезла волшебным образом, как только мы переехали. А чтобы я долго не думал, что не так, она вскоре снова появилась. Теперь реально. Но уже не от меня.

Подумать только, если бы не случайность, если бы не необходимость в переливании крови малышу, я бы и не узнал, что он не мой. Зато Ника даже как будто обрадовалась этой случайности. А сегодня все детали паззла сложились. Она решила потопить нас, чтобы ее отец принял ее хахаля. Какого–то бедного танцора, которого она содержит не первый год.

Сколько грязи вокруг! Голова кругом.

Останавливаюсь посреди улицы и задираю голову наверх. Небо сегодня очень ясное и чистое, ни единого облачка. Только пролетающий самолет немного портит сложившуюся картину.

20

Катя

– Вика, спасибо за помощь, но дальше я сама. Я справлюсь с ними на прогулке, я уверена. Раньше ведь справлялась, – обращаюсь к своей помощнице, нанятой еще отцом.

Папа…

При воспоминании о нем, у меня на глаза наворачиваются слезы. Он был со мной так мало времени, но сделал для меня больше, чем все мои родственники вместе взятые.

– Я твой отец, – в голове всплывают воспоминания нашего знакомства в больнице.

Я тогда не знала, верить мне или нет, радоваться или не стоит. Все же опыт общения с родственниками у меня был особый.

Но, в итоге, я доверилась этому красивому человеку с сединой, буквально спасшему мою жизнь. Сначала от той злополучной машины, а потом и дальше, он помог мне с беременностью и детьми.

– Вот чувствую, что не просто так тот автомобиль вынырнул в проулок, а зацепок никаких, – сокрушался папа в больнице. – Бессилие убивает.

– Не стоит, ты и так сделал многое для меня.

Было легко перейти с ним на «ты». Располагал он, что ли, или это я так сильно истосковалась по настоящему мужскому плечу, которое никогда и не знала. Все же в детстве я грезила фантазиями, что к нам придет мой папочка и заберет меня. А куда – не важно, главное, чтобы с ним.

– Да нет, не много, это ерунда. Но я собираюсь исправляться. Ты поедешь со мной, – заявил он решительно перед моей выпиской.

Мать так и не навестила меня тогда ни разу. Зато бабушка была. Плакала, у нее поднялось давление, в общем, больше переживаний принесла с собой, если честно. Но и помогла решиться на неожиданное предложение-приказ отца.

– Соглашайся, Катюша. Твоя мама меня не бросит, присмотрит, куда денется. А тебе в нашем городе нечего ловить, и твоей матери я не скажу правду, пусть думает, что ты уехала из-за работы, – сказала бабуля, а потом просто ушла.

Я тогда так и не сказала ей, что беременна. Но она как будто и сама о чем–то догадалась.

Я бы, наверное, колебалась в нерешительности, соглашаться или нет. Но неожиданная поддержка бабули и ситуация с Ивановыми помогли согласиться.

– Хорошо, папуль, я поеду с тобой, – ответила ему чуть позже, чувствуя, как детская мечта осуществляется.

Правда была в том, что я даже не спрашивала, куда, как и зачем. Просто доверилась ему и все. Шестым чувством знала, что он не подведет.

И я не ошиблась.

Папа оказался фигурой не менее влиятельной, чем Ивановы. А, возможно, и в чем-то более.

Но возраст у него давно был весьма приличный. Я его поздний случайный ребенок, о котором он долгое время не подозревал. Моя мать надеялась отбить его у законной супруги с уже взрослой дочерью. Но у нее не получилось.

А ведь она могла хотя бы сказать ему о беременности. Теперь я знаю, он бы меня с детства поддерживал, не бросил бы.

Но получилось так, как получилось. И, возможно, не зря все сложилось таким образом, ведь он появился в самый острый момент моей жизни и решил все проблемы, как настоящий волшебник из сказки.

– Волшебник, – шепчу, смотря на фотографию папы, – ты мой волшебник.

– Я одела деток, – Вика выводит Андрюшку и Леночку из комнаты, – давайте провожу вас вниз, все равно ведь в магазин пойду.

– Да, спасибо, – мягко улыбаюсь девушке, ее забота в последнее время навязчива, но она искренняя, – ты хорошо потрудилась.

И это истинная правда. Я физически не могла заставить себя заниматься простыми делами по дому. Уборка и готовка полностью легли на плечи Вики, как и дети. Но нужно приходить в себя, и прогулка с двойняшками – отличный первый шаг на пути к этому.

– Ничего, пап, я справлюсь, – шепчу уже на улице, попрощавшись с Викой, – я сильная. Ты верил в меня, и я не подведу.

21

Прогулка превращается в пустую ходьбу по кругу, я снова зависаю в своих мыслях, просто куда–то качу коляску. Что в двойняшках хорошо, так это постоянная компания. Им нескучно даже сейчас, когда мать забыла о любимой детской площадке и решила выходить дневную норму шагов.

Ох, а ведь скоро с коляской придется попрощаться, Андрей и Лена уже большие. Некоторые вечно лезущие куда не просят мамашки во дворе мне еще полгода назад намекали на пользу прогулок на ногах. Завуалированно уверяли, что я причиняю вред своим детям, катая их. Чуть ли не счастливого будущего лишаю.

– Вот смотрите, – как-то я не смогла игнорировать одну такую невоспитанную всезнайку, – у вас один ребенок, и вы умудряетесь не всегда за ним проследить. Кстати, ваш сын в данный момент ест песок, я вчера видела, как кошка туда справляла нужду.

– Ой Ваня, – воскликнула та, вытаскивая отпрыска из песочницы.

Мои двое при этом спокойно катались на качелях, никаким криминалом не занимались.

– Вот, – продолжила я как ни в чем не бывало, – это всего лишь детская площадка. А через дорогу вы как переходите с таким активным и любознательным мальчиком?

– Часто на руки его беру, мне спокойнее, – растерянно ответила она.

– А мне как двоих брать прикажете? И еще так, чтобы это действительно было безопасно?

– Н–да, вы правы, коляска не так плоха, – замялась она и больше к нам с советами не подходила.

Разговаривали мы громко в самый час пик прогулок таких же мамаш, так что ко мне и другие не приставали впоследствии.

Но объективно скоро все равно придется слезать с коляски, даже я готова это признать. А мои дети могут быть как очень послушными, так и теми еще шалопаями. Загвоздка в том, что они как рядовые двойняшки не хотят быть разными. Обычно ведь как: один в паре разумный, а другой балованный. Нет, мои решают вести себя одинаково. И, в итоге, либо у меня образцовые дети, хоть грамоту им выписывай, либо сущий кошмар, и заноси их тогда в книгу по воспитанию в качестве плохих примеров.

С Викой, что ли, первое время ходить, вчетвером не так страшно. Хорошо, что она у нас есть. Вроде наемный работник по сути, а по факту уже чуть ли не родной человек.

Я не обольщаюсь, девушкой в первую очередь движет желание сохранить хорошо оплачиваемое место, тем более со мной и детьми у нее контакт налажен. Но никто не обязан буквально сопли утирать работодателю, а она именно этим и занималась недавно. Чисто по–человечески поддерживала меня еще и морально.

Останавливаюсь у небольшого искусственного озера, что вырыли для красоты в парке недалеко от нас, и с усилием тру лицо руками. Нужно приходить в себя, снова становиться сильной.

Я слишком привыкла опираться на папу, а ведь я изначально знала, что он болеет. Он не скрывал. Мы оба решили наслаждаться отведенным временем и ничего не загадывать. Но втайне я, конечно, надеялась на лучшее.

К сожалению, чуда не произошло.

Хотя нет, я не права. Если верить папе, то чудо как раз произошло. Он думал, что у него осталось меньше года, а, в итоге, прошло несколько идеальных лет. Для меня точно идеальных, он вроде тоже радовался.

И папа даже в болезни был идеальным защитником, что называется образцом мужчины. Я так думаю, если бы я знала его с детства, я бы никогда не натворила глупостей с парнями.

Громко прозвучало, конечно. Парень у меня был один. И еще один женатый любовник. Тут очень хотелось бы поверить в то, что я бы не повелась на Влада, ведь он точно не излучал энергию защиты, но а там кто знает. Могла посчитать надежным лишь потому, что он успешен, как папа. К чему гадать, что было бы и так далее. Главное, в какой точке мы находимся сейчас.

И в ближайшее время мне еще потреплют нервы родственники папы, я в этом уверена. Его официальная дочь пыталась задеть меня еще когда отец был с нами. У нее ничего не получилось. Не получится и сейчас.

Все, что папа мне дарил, он делал это официально. Например, наша с детьми квартира только наша, а мы с папой так и не стали родственниками на бумаге. Это значит, что я ни на что, кроме подаренного, не могу претендовать, но мне и не надо. Мне нужно сохранить свое.

Надеюсь, Анжелика не станет пытаться отбирать полученное мной от папы. Хотя она стерва еще та, причем очень злобная. И ладно бы ее кто–то принижал, так нет, ее с детства баловали.

Но реальность такова, что ненавидит меня не папина бывшая супруга. Они успели развестись до встречи со мной. А ненавидит меня единокровная старшая сестра.

Небольшую пользу она все же приносит. Опасаясь ее действий, я изгоняю из себя хандру. Ведь больше у нас с детьми нет защитника, теперь у нас только я.

22

Влад

Знак или нет, но я не мешкаю, иду домой и все–таки отмокаю полчаса под душем в попытке смыть с себя все, а потом начинаю собирать чемодан. Эта квартира не семейная, мы ее сдавали, и очень удачно жильцы отправились в отпуск, а я попросил их немного пожить здесь, рассказав про развод.

Пара, что снимает жилье, оказалась сочувствующей, и явно не последнюю роль сыграло мое предложение не платить три месяца арендную плату. В любом случае угол для меня отыскался. Что очень хорошо, потому что из гостиницы меня бы выгнали за мое неадекватное поведение, которое я себе позволял здесь после предательства Ники. И в этой квартире нет ни одной детской вещи, что напоминала бы мне о сыне. О неродном сыне.

Ох, как же трудно это принять. Но мальчик еще маленький, он легко подружится с настоящим отцом. Да и я уйду в тень, куда денусь.

Или нет. Все же это оказалось слишком.

Ерунду пишут те, кто считает мужчин черствыми. Мол, это женщина всегда будет помнить и переживать о каждой своей кровиночке, сколько бы браков у нее не было. А сильный пол в принципе не способен на такое.

Способен, еще как.

Но для мальчика гораздо лучше, что правда вскрылась сейчас, а не лет в семь, когда мы с ним купили бы первые рыболовные снасти и ходили бы уже несколько лет на тренировки по футболу. В семь, да и в пять, у пацана могла бы сформироваться психологическая травма. Так что все к лучшему. Наверное. Но мне все равно не легче.

Быстро собираю свои вещи, попутно убирая квартиру, и запрещаю себе предаваться мыслям о бывшей семье. Адвокаты у родителей что надо. Они знают свое дело. Уверен, в скором времени наш с Никой дом станет лично моим. Они со всем разберутся. И мальчику нужно быть с мамой, какой бы подлой стервой она не была.

А мне нужно что–то делать со своей жизнью, которая так неожиданно полетела в тартарары. А ведь я с самого своего рождения был перспективным молодым человеком. Но теперь неожиданно стал отщепенцем без чего–то конкретного за душой. Уже не столь молодым и без вчерашних перспектив, что испарились, словно их никогда и не было.

Хотя бы додумался инвестиции делать, спасибо, экономическое образование и общение с отцом помогло. Не оголодаю, даже если папа с мамой не кинут кость.

– Отлично. Оказывается, я неплохо убираюсь, – произношу вслух, осматривая сияющую квартиру.

Мои жильцы оставили больше грязи перед уездом, а я молодец. Привел жилье в идеальный порядок после своего неадекватного времяпровождения. Если инвестиции пойдут куда–то не туда, всегда смогу устроиться в фирму по уборке. Буду лечить психику по принципу «руки заняты, голове легче».

– Н–да, Влад, куда ты катишься, – произношу громко вслух, прерывая свои мысли.

Качаю головой, надеваю рюкзак на плечи и выкатываю из квартиры чемодан. Жильцы точно будут рады. Я уезжаю раньше, чем мы договаривались, а деньги платить все равно не надо.

Внизу меня уже ждет такси. Мою машину жалко, придется просить друга присмотреть, но я решился на авантюру по воздуху, а не на колесах.

Удивительно быстро мы доезжаем до аэропорта, я расплачиваюсь и бодро шагаю, чтобы сделать то, что до этого только видел в фильмах. А именно, я направляюсь к кассам и на полном серьезе покупаю билет на ближайший из рейсов.

Все мои золотые друзья точно не поймут моего поведения. Они–то привыкли лечить нервы поездками за границу на жаркие курорты. А я просто не хочу ждать. Мне нужно срочно что–то поменять в жизни, а не оформлять документы для заграницы.

Да и что–то мне подсказывает, что привычное отмокание под жарким солнцем сейчас мне никак не поможет. То был отдых для нас с Никой, для нашего привычного круга. А теперь я вне всего этого.

Потому положусь на волю случая и знаки. Верит же в них кто–то, вот и я разок поверю. Да и ближайший рейс отправляется во вполне себе неплохой крупный город. Я там бывал студентом. Не потеряюсь.

23

Новый город встречает меня чистым небом и ярким солнцем над головой. Здесь не юг, но все же климат теплее, чем в нашем регионе. Почти что на курорт приехал.

Мое хорошее настроение даже не омрачает местный таксист, что сдирает втридорога за поездку в центр города. Конечно, надо было воспользоваться приложением, но время ожидания по нему было аж тридцать минут, а я тут вспомнил, что ничего сегодня толком не ел, только все куда–то шел, да убирал.

Иногда мне кажется, что таксисты в аэропортах и на вокзалах специально договариваются с теми, кто работает по приложениям, чтобы они не ездили по этим маршрутам. Усталый путник с дороги с большей вероятностью расстанется с круглой суммой, нежели человек, просто спешащий в торговый центр по делам. Во втором случае можно воспользоваться и маршруткой, было бы желание.

Конечно, и от аэропорта должен ходить общественный транспорт. И он ходит практически везде, я уверен. Но та самая усталость плюс еще и голод в моем случае делают свое дело, заботясь о благополучии нечестных таксистов.

За время моего отсутствия город стал только краше. Но это нормально. Жизнь не стоит на месте, все мы развиваемся в лучшую или худшую сторону.

Мне бы снять квартиру, если я здесь останусь на дольше, чем на неделю. Но я решаю не торопиться, мало ли, может, через три дня решу отправиться куда–то еще. Очередной знак в небе увижу, или же причина будет более приземленной. А потому мой выбор останавливается на приличной, но недорогой гостинице.

Даже без соображений экономии, которую мне стоит активно вводить в свою жизнь, мне не хочется жить в привычных статусных местах. Предательство Ники дополнительно отзывается во мне отторжением всего излишне дорогого и неразумного.

Наверняка семейный психолог, к которому мы с женой ходили некоторое время, пытаясь взрастить гармонию в отношениях, нашел бы какое–нибудь заумное объяснение моей резкой антипатии к привычному образу жизни.

Но психолог не улучшил наши с Никой отношения ни на грамм. Не удивлюсь, если она ходила к нему на одиночные сеансы, жаловалась на меня и рассказывала о настоящем отце своего ребенка.

Все. Ну эту Нику. Она пройденный этап.

А у меня есть отличная возможность прогуляться по любимым мною местам еще со студенчества. Да, в одиночестве, но я начинаю думать, что быть одним – это высшее благо.

Следующие три дня проходят у меня, как у рядового туриста за осмотром главных красот и достопримечательностей города. Мне даже кажется, что я теперь знаю об этом месте больше, чем местные жители, потому что еще одна моя внезапно появившаяся страсть – это вычитывать исторические справки и составлять необычные маршруты для самого себя.

Удивительно, сколько неожиданных граней может проснуться в человеке, после неудачного брака. И что–то мне подсказывает, что новые странности во мне еще не закончились.

Но на четвертый день я все же немного устаю от истории. Душа просит чего–то простого, и я решаю прогуляться в бывший район общежитий, а ныне престижное обиталище новостроек. Даже мальчикам, родившимся с золотой ложкой во рту, иногда свойственно погулять с друзьями на окраине. Да и через несколько дней нужно решать, продлевать мне гостиницу или нет. Может, когда–то знаковое злачное место натолкнет меня на мысли о том, что делать дальше.

Расплатившись с таксистом, я только и делаю, что кручу головой во все стороны. За какие–то десять–пятнадцать лет старые строения полностью уничтожили, выдрали с корнем, как засохшие деревья. И заменили быстрорастущими новенькими и красивыми домами.

Красота, да и только.

Но я, признаться, немного разочарован. Я–то хотел почувствовать дух студенческой свободы. Но в одну и ту же реку не нырнуть дважды, особенно если река уже давно пересохла.

В итоге, набредаю на небольшой парк, в центре которого, если верить навигатору в телефоне, находится живописный пруд. Погуляю тут, чтобы не уехать совсем разочарованным, и отправлюсь обратно в гостиницу.

Парк милый, но абсолютно не впечатляет, как и искусственный пруд. Наверное, поэтому мое внимание привлекает девушка, с кем–то громко ругающаяся по телефону.

– Я ничего у тебя не крала, не выдумывай, Анжелика, – говорит она, а я невольно подхожу ближе, влекомый неуместным любопытством, – у нас с тобой общее горе, а ты только и думаешь, как опорочить имя отца. Он не был недееспособным, когда помогал мне, и ты сама это прекрасно знаешь. Но разве тебе докажешь. Ты же все равно пойдешь в суд.

Девушка договаривает и с тяжелым вздохом убирает телефон в небольшой рюкзак, висящий на двойной коляске. Я так прикипел взглядом к девушке, что не сразу заметил, что она не одна, а с детьми.

Смущаюсь своего внимания, она явно расстроена, у нее, кажется, проблемы, не хватало еще встретится с непонятным незнакомцем в парке вроде меня. Просто она мне кого–то неуловимо напоминает, вот только я никак не могу понять, кого.

Но тут девушка поворачивается вместе с коляской, и мы с ней буквально сталкиваемся на одной дорожке.

– Катя? – теперь понятно, почему она мне казалась знакомой, потому что это действительно так. – У тебя есть дети? – спрашиваю об очевидном, но очень уж я удивлен нашей встрече. – Еще и такие одинаковые, – добавляю, как совсем идиот.

24

Катя

«Может, поговорим?» – повторяется эхом в моей голове. С виду безобидная фраза сносит некий образный предохранитель моего терпения. Анжелике не удалось, а Иванову легко.

– Ты серьезно, Влад? Может, поговорим? Ты совсем идиот или только прикидываешься? – я не могу сдержаться и говорить в спокойном темпе, довели. Оба. – Ты развелся, – он растерянно кивает, – тебя обманули с ребенком, и теперь я обязана твоим психологом побыть? А не слишком ли ты обалдел?!

Я очень хотела уйти без скандала, очень. Мне не нужно лишнее внимание Влада, учитывая, что именно он владелец биологического материала, из которого получились мои дети. Но это его хватание моих рук, да еще и после разговора с Анжеликой, в итоге я не могу остановиться. Дети с интересом смотрят на нас обоих. И только из–за них я до сих пор не перехожу на истеричный крик.

Ааа, достали!

– Нет–нет, Катюш, не надо психологом, мы с женой были у психолога, – Влад бормочет какую–то чушь, – не помогло. Я же просто поговорить.

– Ах, – киваю, – вы еще и у психолога были! Конечно, как еще решают вопросы богатенькие остолопы, бегут тратить деньги!

– Ты оскорблениями не бросайся, я с тобой нормально разговариваю. Если тебя кто–то расстроил по телефону, это не повод срываться на мне, – вмиг ершится Иванов.

– Никто меня не расстраивал, ты ошибаешься. Меня разозлили, и сильно. А теперь еще и ты, – делаю глубокий вдох. – Просто уйди, Влад, прошу, уйди. Мало твоя семья мне гадостей сделала, не надо добавлять. Я уже несколько лет счастлива вдали от вас. Не нужно, пожалуйста.

Взгляд Иванова мрачнеет, но в итоге он согласно кивает.

– Я тебя понял. Прости, ты права. Давай просто провожу, у тебя руки трясутся, ты перенервничала, извини, если я виноват.

Смотрю на свои кисти, действительно подрагивают. И говорю внезапно совершенно спокойно.

– Да нет, не ты, есть у меня другие личности. И не надо провожать, я до лавочки дойду, посижу, воду выпью, все наладится. Я сильная, – повторяю, как мантру.

– Тогда хотя бы до лавочки провожу, – Влад все никак не угомонится. – Ты еще и худенькая такая, нельзя же так, питаться надо хорошо. Или ты снова моделью работаешь? Выглядишь худее, чем когда мы с тобой общались. Твой муж не следит за твоим здоровьем?

Отталкиваю Влада локтем, чтобы Иванов не перехватил управление коляской, и снова злюсь.

– Серьезно? Не сохранил свой идеальный брак с породистой самкой и теперь другим морали читаешь?

Договариваю и быстро шагаю вперед прочь от него. Да где ж эта лавочка, мне что–то прям нехорошо. Перед глазами черные мушки, в висках пульс стучит. А если мне плохо станет, дети одни!

Останавливаюсь, как вкопанная, и судорожно роюсь в рюкзаке. И надо было телефон туда сунуть, не могла в руке подержать.

– Что ты ищешь? Лекарство? – меня догоняет Влад.

– Да какое лекарство! Я похожа на человека, который знает, что с ним, и что от этого пить?! – истерично взвизгиваю. – Я телефон ищу, надо няне позвонить, нельзя детей оставлять одних. Мне кажется, я сейчас уже от приступа паники отключусь, а не от того, что бы там со мной не происходило.

– Так, идем, – Влад одной рукой хватает меня за локоть, а второй толкает коляску, – вон лавочка. Сначала присядешь. Там и прилечь можно, плевать на прохожих.

Ох, действительно, я не дошла всего–ничего. Проклятые мушки не дали мне увидеть.

Я слишком плохо себя чувствую, чтобы продолжать бороться с Владом и просто молюсь про себя, чтобы вызвать Вику и благополучно ее дождаться.

– Теперь вода, – Иванов бережно усаживает меня на лавочку, берет бутылку из коляски, открывает крышку и начинает брызгать в меня жидкостью. – А вы, мелочь, видите себя хорошо, – говорит детям. – Ой, а не такие они и одинаковые. Ого, один мальчик, а другая девочка, да? Я и не понял сразу.

– Да, – отвечаю слабо. – Дай мне бутылку, вылью на себя, от воды как будто действительно легче.

Отбираю жидкость и с щедростью лью себе на лицо. Вот уж действительно плевать на прохожих. Жара, духота, наверняка я не одна, кому плохо. И как ни противно, но Влад прав. Я почти не ела. Давление, наверное, упало, или что там с ним обычно происходит.

– Лучше? – Иванов озабоченно всматривается в мое лицо.

– Совсем немного. Все же надо позвонить няне, – резко наклоняюсь к рюкзаку и едва на сваливаюсь с лавочки от приступа головокружения.

– Расслабься, Катя, – произносит Влад, возвращая меня на место, – я помогу. Я не такой монстр, каким ты меня считаешь, – говорит он и спокойно достает телефон из рюкзака и протягивает его мне.

– Спасибо, – выдавливаю из себя.

А сама думаю: «Да, для ужасных вещей у тебя есть родители, ни к чему тебе самому марать свои руки».

25

– Алло, Вика, – хриплю в трубку, теперь у меня еще и голос захотел повредничать, – ты где? Мы тут в парке на дорожке, что ведет к озеру, нам бы пригодилась твоя помощь, хоть я и говорила, что сама справлюсь. Кажется, надо было лучше питаться, мне не очень хорошо.

Влад сидит на корточках передо мной и не уходит. А так некомфортно при нем разговаривать с няней. И перед ней тоже некомфортно, и без того давно не гуляла сама с детьми, а тут вышла и сразу не справилась.

– Что она сказала, придет? – спрашивает Иванов, как только я выключаю смартфон.

– Да, придет. Ты можешь идти, наверняка ведь торопился куда–то, не нужно из–за меня задерживаться. Мне уже лучше.

– Я не тороплюсь, я тут в отпуске, – он пожимает плечами и порывается сесть рядом со мной на лавочку, как резко передумывает. – Я сейчас вернусь, только никуда не уходи! Тебе нельзя одной.

– Да можешь не возвращаться, – бормочу ему вслед, – больно ты мне нужен.

– Мама, это кто? – спрашивает Лена.

– Никто, котик, абсолютно никто. А вы с Андрюшей молодцы, настоящие мамины умнички! Хорошо себя ведете, в садик вас пора отправлять, к другим деткам, мама и так задержалась с садиком, хотела побольше с дедушкой общаться, – хвалю детей с грустной улыбкой, а сама думаю, что, может, хватит сидеть, вроде уже действительно еще немного лучше стало.

Все равно пока не поем, состояние полностью не наладится. Если, конечно, причина в питании. Да и дома есть кондиционер, можно охладиться, и переживаний о детях не будет, в квартире безопасно.

Осторожно поднимаюсь и потихоньку разворачиваю коляску.

– Так и знал, что ты так поступишь, – произносит сзади запыхавшийся Влад, – бежать пришлось. Присаживайся обратно.

– Слушай, отстань уже, а? Не доводи хоть ты меня.

– Поешь, вместе пойдем, если няня не придет, – говорит он и сует мне в руки шоколадку и булочку. – Ничего лучше не нашел, но продавщица заверила, что выпечка свежая. Она и выглядит ничего, так что, думаю, не соврала.

– Спасибо, конечно, – сколько раз я его уже поблагодарила, надо завязывать, – но, сказано, у тебя нет детей, это ж делить на троих теперь надо.

– Не надо, я и малышне взял. Держите в бумажке, хорошо? Не нужно ручками трогать, – говорит Влад Лене с Андреем, а потом снова поворачивается ко мне. – Они все сахарной пудрой посыпаны, никакой начинки нет, я не знал, есть ли у вас аллергия на что-то.

– Ладно, – выгибаю правую бровь и возвращаюсь на лавочку.

Можно и поесть, тем более булка выглядит уж очень аппетитно, а горький шоколад при любом недомогании с сосудами полезен, как мне помнится.

«Он же не отравил их?» – приходит в мою голову вопрос уже под самый конец булочки.

Папе не удалось узнать, кто наехал на меня в вечер нашего знакомства, но я уверена, что это были Ивановы. Просто доказательств не было. И теперь я ем еду, принесенную Владом. И дети едят!

Кажется, мне снова становится нехорошо.

– А что ты здесь делаешь?! – спрашиваю с наездом. – Что ты забыл в этом городе в нашем парке у дома?

– Не поверишь, оказался совершенно случайно, – начинает Влад и внезапно выдает мне краткий рассказ о том, что с ним случилось за последний месяц.

Кажется, ему и впрямь нужно было выговориться. Да и мне стало спокойнее. Я перестаю думать, что булочки были отравлены.

– Теперь понятно, почему ты упомянул про возможную аллергию, ты имел дело с детьми, ты знаешь, как с ними обращаться, – произношу под конец речи Влада.

Это единственное, что я могу и хочу сказать. Жалеть его я не намерена, но я и не настолько жестока, чтобы говорить, что он сам виноват. Хотя…

Но нет. Наш короткий ни к чему обязывающий роман был важен только мне. Да и то он давно уже забыт мною.

– Да, немного знаю, – грустно соглашается Влад. – Так что насчет тебя? Кольца на пальце нет, хоть это и не стопроцентный показатель, конечно, но все же. Ты замужем, Катя?

К счастью, в этот момент к нам подходит Вика.

– Вам уже лучше? Я рада, – говорит она с жизнерадостной улыбкой.

– Лучше. А ты могла бы и быстрее идти, – вываливаю раздражение на девушку. – Прощай, Влад, – произношу напоследок и наконец–то ухожу от него прочь.

26

Влад

Я перестаю себя понимать, логики в моих действиях нет от слова «совсем». Вот какое мне дело до Кати и ее жизни? Родил человек детей, воспитывает. Ну стало ей плохо после скандала с кем–то, ну бывает.

Может, и я виноват. Все же она явно не была рада меня видеть.

Пусть. Главное, чего я к ней привязался? Зачем проводил их с няней до дома? Я, конечно, шел на приличном расстоянии, но шел же!

Настолько переживал за самочувствие Кати? Как бы я ее спасал на большом расстоянии? Да и лучше она выглядела. Наверное, сбой из–за жары и ее вечных модельных похудений. После рождения ребенка организм женщины становится более нежным, а тут еще и работать снова решила.

Я бы не позволил здоровье гробить. Если хочется работать – только не в ущерб себе и семье.

А еще я в активной стадии развода, и мой ребенок – вовсе не мой. Прямо образец для подражания, не иначе. Да и Катя скорее всего замужем, сама разберется.

Но я тем не менее подсмотрел, в какой двор она заходит. Дом и подъезд не сумел определить, у них закрытая территория, да и все же расстояние было приличным.

И сегодня вместо того, чтобы брать обратный билет, я возвращаюсь мыслями во вчерашний день. Пытаюсь додумать то, чего не знаю. Как то, из–за чего и с кем она ругалась, почему ее этот разговор так расстроил, где кольцо на пальце, все ли у нее в порядке с мужем.

Но последнее обусловлено собственной неудачей в личной жизни. Это что–то вроде простой психологической уловки, когда человек узнает, что он не один такой неудачник на свете, ему становится лучше. Хотя суть его ситуации не меняется, он по-прежнему неудачник с плохим мышлением.

Кажется, я просто зацепился за первое попавшееся, что вызывает у меня интерес и позволяет не думать о Нике. Достопримечательностей города уже недостаточно, а размышления о чужой жизни легко уводят в сторону от своей.

Наверное, правильным будет выдохнуть и уехать. Можно снова наобум выбрать следующий город для путешествия. Но явно не стоит пытаться идти налаживать дружеские отношения с Катей. Я бы на ее месте себе хорошенько залепил в нос.

Ох, какие я ей гадости наговорил в последнюю нашу встречу, стыдно теперь. Считал себя тогда королем вселенной. Да и симпатия к легкой доверчивой девушке пугающе росла.

Наверное, не в последнюю очередь из–за мук совести я тогда внезапно превратился в заботливого идеального мужа для Ники. Но она даже в то время раздражала своим характером, особенно на фоне кроткой Кати. И в итоге все хорошее во мне спроецировалось на малыша, который оказался не моим сыном.

Каждому воздается по заслугам, и это справедливо.

– Алло, – тут у меня звонит телефон, отвлекая от пустой полемики в голове. – Да, мама. Как ваши дела?

– Боремся, сынок, вовсю боремся. Ты мне скажи, куда пропал? Адвокат без тебя с Никой сражается.

– Ничего, он хорошо справляется. Мы с ним на связи, – успокаиваю маму. – А я решил уехать. Немного нервы проветрю и вернусь, не переживай.

– Бежишь от проблем. Ладно, отдыхай, – выказывает мама свое недовольство и отключается.

Ни от чего я не бегу. Всего лишь предпочитаю не лезть на рожон. И не проявлять мазохистские наклонности, приходя на встречи с Никой. Она чем–то похожа на мою мать, всегда знает, как больнее ужалить.

Пусть. Ну их всех женщин на свете. Сегодня в центре города ярмарка фермерских продуктов. Если я не уезжаю, то схожу туда, девушка с ресепшена очень советовала.

В очередной раз отвлекусь и, возможно, пойму, что делать дальше. А если не пойму, то хотя бы куплю вкусных продуктов, надоело неправильно питаться, условия в номере позволяют нарезать себе салат и сыр.

Ярмарка представляет собой сборище палаток с продавцами. Правда, продукция у многих действительно отличная и гораздо вкуснее, чем в магазине. Но, в целом, довольно скучно. Я–то хотел зрелищ, не только хлеба.

– Уважаемые посетители нашей ярмарки, приглашаю пройти к сцене, для вас выступят народные коллективы, – громко объявляют, возвращая мне интерес к происходящему.

Понятия не имею, где тут сцена, но куча людей вокруг явно знают. А я иду за ними.

Конечно, первые ряды плотно забиты, но мне хорошо видно и чуть в стороне позади. Останавливаюсь в тени раскидистого дерева и готовлюсь насладиться бесплатным выступлением. Но люди с другой стороны дерева, кажется, не собираются дать мне возможность посмотреть выступление, они слишком громко разговаривают.

Неосознанно делаю шаг к незнакомцам, хотя делать замечание не лучшая идея, правильнее будет найти себе другое место. Но тут я вижу, кто мне мешает, и, в удивлении, замираю.

– Я не оставлю тебя в покое, Катя. Ты так просто не останешься на всем готовеньком, – злобно шипит темноволосая стройная женщина, ростом даже выше Кати. А ведь и та не крошка. – Я добьюсь того, что моя дочь получит все то, что ты украла у отца.

– Мам, может, не надо, мне скоро выступать, я хотела спокойно посмотреть на остальных, – канючит девочка–подросток рядом с этой мадам–переростком.

А, она на гигантских каблуках, теперь понятно. А то я уже начал чувствовать себя гномом.

27

Катя

Вот же прицепился. Оба прицепились на мою голову. Одной подавай не ее имущество, а второму информацию, где мой муж, и почему он не защищает меня от злобной родственницы.

Да какая кому разница, где мой муж! Мужья разные бывают, как и родственники. Хотя последние у меня почти все, как на подбор – «красавицы» еще те. И я сейчас не про внешность.

Только на бабушку я все равно не могу злиться. Интересуюсь, как у нее дела, и помогаю по мере необходимости, но уже на расстоянии. Она растила меня, как могла. Да и матери так и не сказала, куда я и с кем подевалась. А любимая маман наверняка уже десять раз записала дочь в неблагополучные и успешно пропавшие в связи с этим. И, естественно, разуверять я ее не собираюсь. Хватит с меня Анжелики в пиявках.

Ох, какая же я злая. Влад надоел. Второй раз с ним встречаться – это перебор. Если будет еще и третий, выработается некая закономерность, которую мне бы искренне хотелось бы избежать. Пусть он и даже чем–то помог оба раза, это не умаляет того, что он может стать моей проблемой номер один, легко сместив с пьедестала всех «дорогих» родственниц вместе взятых.

Еще и этот дурацкий вопрос про мужа. Не знаю почему, но его рассуждения до сих пор вызывают стойкое раздражение. Вроде нужно расслабиться и поступить по принципу «на дураков не обижаются», но не могу. Задел он что–то глубоко сидящее внутри. Наверное, то самое, что с папой расслабилось, а теперь снова собралось в тугой узел.

– Точно, папа! – хлопаю себя ладонью по лбу и роюсь в рюкзаке в поисках визитки. – Да где же ты затерялась, месяцами не убиралась в рюкзаке, неужели выкинула несчастный кусок картонки? Нет бы в телефон номер человека забить, но я же нет, упрямилась.

Продолжая себя ругать на чем свет стоит, я–таки нахожу искомый прямоугольник, выдыхаю и принимаюсь набирать номер одного из папиных адвокатов. Самого молодого и перспективного из всей их команды. Вернее как молодого, меня–то он старше, примерно возраста Влада. Наверное, именно потому я и не записала его номер в телефон, всячески не желая переводить наше общение во что-то более-менее стабильное.

Ох, а ведь я могла и вовсе неправильно разгадать его мотивы. А еще он может сейчас оказаться под началом Анжелики и ее матери.

Зависаю на полминуты в раздумьях, я ведь ничего не знаю о судьбе основного бизнеса отца. Была слишком занята личным горем и не беспокоилась о собственности, как Анжелика.

Но тут у меня перед глазами возникает лицо Вадима. Его добрый внимательный взгляд, всегда участливые интонации и исключительно благонравные жесты. Либо я из–за опыта с Владом на него навесила несправедливое клеймо, из–за чего толком не дала шанса человеку, либо он со всеми молоденькими клиентками столь же участлив.

А еще есть вариант, где Вадим просто отличный адвокат и вместе с этим прекрасный лицедей.

Что ж, в любом случае не попробую, не узнаю. Нажимаю на кнопку вызова, а сама снова себя ругаю. Слишком я разнежилась за папиной широкой спиной. Уже хочу сбросить вызов, но Вадим мне отвечает всего лишь на втором гудке, как будто сидел и ждал у телефона.

– Алло, здравствуйте, Вадим Алексеевич. Это, – начинаю я нервно тараторить.

– Катя, – договаривает Вадим за меня, перебивая, – ты записана у меня в телефоне. И твой голос я хорошо знаю. А еще мне казалось, что мы договорились не выкать друг другу и обходиться без отчества. Это было как раз на втором свидании.

28

На секунду между нами повисает тишина, и в это время я думаю, что адвокат, он и в Африке адвокат. Но и я не забитая девица.

– На третьем, если точнее, – поправляю его елейным голосом, – только на третьем свидании я перестала тебе выкать и откинула отчество.

– Зачем же снова начинаешь, Катя? – он задает вопрос бархатным голосом. – Новых договоренностей между нами не было, насколько я помню.

– Затем, что я не пришла на четвертое свидание, а потом позорно избегала тебя, как будто мне восемнадцать лет, – говорю раздраженно. Не зря я испугалась с ним сближаться, от мужчин одни беды, папа был единственным исключением. – Раз ты так хочешь предаться прошлому, то, может быть, вспомнишь о том, как давал мне визитку с собственным номером и рекомендовал звонить, если понадобится помощь?

– Неужели ты ее сохранила? Весьма оригинально в двадцать первом веке за три свидания не записать номер в телефон, но хранить визитку, – ехидно восклицает Вадим.

– Кажется, зря я ее сохранила, пойду сейчас же выкину в мусорное ведро.

– Стой! – следует незамедлительная реакция. – Прости, Катя, тебе и без того сейчас тяжело, а я тут со своим мужским эго. Я, конечно, окажу тебе любую помощь, – говорит он примирительно. – Я не думал, что нужда в адвокате возникнет, иначе сам бы позвонил. Мы оформляли все очень грамотно, следуя пожеланиям твоего отца. А когда с ним прощались, – Вадим замолкает на секунду, – ты была такая разбитая, что я посчитал отвратительным напоминать о себе, даже выражая сочувствие.

На миг окунаюсь в тот ужасный день и тут же трясу головой. Не нужно, я концентрируюсь на хороших воспоминаниях, ни к чему мне плохие.

– Что ж, – произношу на удивление не дрогнувшим голосом, – может, вы и оформили все грамотно, да только Анжелика считает по–другому. И мне было бы спокойнее проконсультироваться с тобой. Знаешь, я вроде и понимаю, что она таким образом свои эмоции на меня выплескивает, но сомнения появляются. Да и девушка она небедная.

– Ты тоже. Я до сих пор веду ваши семейные финансы, знаю, о чем говорю, – перебивает меня Вадим.

– Но мне до настоящей папиной наследницы очень далеко, – возражаю ему. – Хм, и я не знала, что ты нам уже помогаешь, вернее, не переставал. Я к своему стыду только несколько дней назад начала заставлять себя возвращаться к действительности.

– Тебе простительно, приходи, я отменю клиентов, – произносит бархатным голосом Вадим.

– Нет, не простительно. Но раз ты настолько добр, что готов отменить клиентов, я потороплюсь, скидывай адрес.

Нажимаю кнопку и усмехаюсь. Вот ведь жук. Но жук обаятельный и, кажется, лучше моего знает о моем финансовом состоянии. Надо бы вникать и мне во все экономические вопросы, а то одно дело папе доверять, принимая его подарки, и другое, когда всем заправляет чужой человек.

Быстро привожу себя в порядок и уже хочу выйти из дома, но тут меня настигает неучтенный сюрприз.

– Все, детки погуляли, поели, дневной сон через два часа, мы немного сдвинули режим сегодня. А я побежала, – весело щебечет Вика. – Бабушка так рада, что всей семьей получится собраться на юбилей, вы даже не представляете, что это для нее значит.

Договаривает и выбегает из квартиры, а я остаюсь смотреть ей растерянно вслед. Совсем вылетело из головы, что я отпустила няню на три дня, человек заслуживает отдых, не только жить ей интересами нашей семьи, надо и о своей подумать.

– Ладно, котики мои, побудем с мамой, да? – наклоняюсь к Андрюшке и Леночке. – Это с Викой у вас строгий режим, а с мамой можно и мамины дела поделать, поедем кататься на машине!

– Да! – дружно кричат двойняшки.

Офис Вадима оказывается в другом месте, не том, что помню я. Но, главное, что в этом районе можно припарковать машину и спокойно выйти с коляской и детьми.

– Сейчас, котики, сходим по делам, возьмем вам по игрушке обязательно, а потом домой. Если повезет, вы еще и спать ляжете вовремя. А если не повезет, то придется мне ездить кругами по городу, пока вы не выспитесь. В любом случае не страшно.

Бормочу себе под нос, усаживая детей, а потом уверенно шагаю ко входу в уютное трехэтажное здание, в котором, конечно, не оказывается…

– Здесь нет лифта? Да вы издеваетесь, – стону в голос.

– Это историческая постройка, не разрешили, – произносит охранник, сочувственно смотря на двойную коляску.

Историческая! Нельзя было, что ли, остаться в современном офисном здании, зачем надо было переезжать в красивую, но нефункциональную рухлядь. Вот и что мне теперь делать, я физически не подниму коляску с детьми.

Можно, конечно, их взять за руки и подняться так, но не хочу я их транспорт в машине оставлять. На время разговора с Вадимом Лене и Андрею лучше быть пристегнутыми в коляске, а не бегать по кабинету.

– Катя, какой сюрприз! Уже третий раз! – восторженно восклицает сзади…

– Влад, – киваю обреченно, – и почему я не удивлена.

– Помочь? – весело говорит он, кивая на детей.

– А помоги!

Вытаскиваю детей и наказываю крепко держать меня за руки. Здание, может, и небольшое, но людей в нем очень много снует туда–сюда.

29

Разговор с Вадимом оказывается плодотворным. Он быстро отбрасывает шутливое настроение и переходит на профессиональный тон. Я узнаю, что наши дела с детьми весьма и весьма неплохи, от чего мне снова становится грустно.

«Все наверняка думают, как мне повезло, но настоящее везение – это ты, папа», – произношу мысленно, невольно предаваясь воспоминаниям.

– Анжелика, конечно, может многое, ведь это именно ее семья теперь владеет всеми активами вашего отца. И не исключаю, что ради мести, она может–таки взяться за тебя.

– Хотя все мое лишь песчинка в огромном бархане, да? – горько усмехаюсь.

– Да, верно. Это для тебя не песчинка, а для такой девушки, как Анжелика, все по–другому.

– Я ее недавно видела на городском празднике, ее дочь выступала перед простым народом, – внезапно вспоминаю. – Чего она челядь–то развлекает?

– Насколько я знаю, одним из условий вашего отца была государственная школа, хоть и лучшая в городе, но не частная. Видимо, потому девочка и выступает, как рядовая школьница, – поясняет Вадим, никак дополнительно не комментируя мой выпад.

– Ясно, – мне становится стыдно. – Девочка у нее наверняка умница, мне не стоило. Ладно, – поднимаюсь на ноги, – пойдем мы, детям спать надо, еще немного, и они испугают тебе всех клиентов, они устали сидеть в коляске. Могу я рассчитывать на тебя в ситуации с Анжеликой?

– Конечно. И не только с ней, Катя, – говорит Вадим, глядя на меня проникновенно.

«Да уж, это точно не только, ведь именно ты управляешь всеми хитросплетениями моих финансов. Папа, несомненно, хотел лучшего для нас с детьми, но мне было бы спокойнее самой за всем следить. А так всегда есть шанс проснуться с пустым карманом», – думаю про себя, естественно, не произнося ничего такого вслух.

– Хорошо, спасибо, – коротко киваю и поворачиваюсь к двери.

– Я помогу с коляской. У нас мало посетителей с детьми, не думал, что лифт когда–нибудь понадобится, – говорит он, придерживая меня за локоть. – Ты замерзла? Наверное, кондиционер нужно было сделать теплее.

Моя кожа и впрямь ледяная, но это от нервов. Да и пальцы Вадима слишком уж горячие.

Не к месту в голову вторгается воспоминание того самого нашего последнего свидания, после которого я больше не выходила на связь. Его руки тогда тоже были горячими, и мне это нравилось. Я бы даже сказала очень–преочень нравилось.

Но в последний момент я трусливо сбежала, толком и сама не понимая, чего испугалась. А через несколько дней предпочла объяснить свое поведение нежеланием привязываться к кому–то из мужчин, помимо папы. И сейчас тем более не стоит. Это при нем у меня была защита, а теперь я лакомый кусочек. Вадим и так всем заправляет, ни к чему дополнительные соблазны.

– Нет–нет, – неловко дергаюсь, вырывая локоть из его захвата, – все нормально, это нервное, у меня бывает. Я редко бываю теплая в последнее время.

– Вот как, забавно. А я, наоборот, постоянно горячий, как печка, – добродушно произносит Вадим и открывает передо дверь. – Когда у меня появятся новости по Анжелике, я обязательно позвоню.

– Да, спасибо, – выдавливаю из себя улыбку.

– Катюша, я готов помогать с коляской, – перед нами возникает Влад, о котором я успела забыть.

– Не стоит, я сам помогу, подожди меня на диване, я скоро вернусь, – говорит Вадим прежде, чем я успеваю что–то ответить.

Он запирает свой кабинет и мягко отнимает у меня управление коляской. В конкретном данном случае ничего не имею против его инициативы. Я пребываю в крайне смешанных чувствах. Мне бы в машину и посидеть там спокойно без посторонних.

– От вашего дивана я уже устал, схожу с вами. Вдруг понадобится моя помощь, – жизнерадостно произносит Влад.

Да чего он прицепился? Неужели что–то подозревает?

Бросаю испуганный взгляд на детей, но почти мгновенно успокаиваюсь. Да нет, не может быть. Мужчины не умеют считать, и Влад скинул свою проблему со мной на родителей. Или они сами ее себе скинули?

Черт. Я настолько усиленно прогоняла из головы мысли о плохом, что и неприятные воспоминания стерлись. Столько всего хорошего было за последние несколько лет, что я банально загнала боль и разочарование от ситуации с Ивановыми куда подальше.

И тут явился Влад собственной персоной! Забыл, как его семья меня чуть не убила? Или он снова не знал?

Идиот.

В любом случае, какого лешего ко мне лезть с завидной регулярностью. Еще и всегда появляется, когда мы с детьми втроем.

Ох. Вот теперь меня обдает поистине ледяным холодом. Он ведь действительно мог что–то заподозрить.

Дружной компанией впятером подходим к моей машине. Мне стоит титанических усилий не взять детей в охапку и не сбежать от двоих мужчин, куда глаза глядят. Все же разводить панику на ровном месте - не самое мудрое решение, даже если Влад что–то подозревает, у него нет доказательств. И даты ничего по большому счету не значат. В современном мире всякое бывает.

– Спасибо, что проводили, дальше я сама, – чуть ли не вырываю коляску из рук Вадима и начинаю суетиться, сажая детей в автокресла.

– Думаю, нам стоит с тобой обменяться номерами, Катя. Я виноват, но так и не извинился по–человечески. Судьба все сталкивает нас с тобой, а я ничего не предпринимаю, – произносит вдруг Влад. – Может, поужинаем, раз ты не замужем, и супруг не будет ревновать.

30

Давай обменяемся номерами, или что он там сказал. Приглашу тебя на ужин извиниться, раз ты не замужем, и некому за тебя вступиться.

Козел.

Нет, не просто козел, а козел восьмидесятого уровня. Если бы мы были сейчас в компьютерной игре, то он был бы последним боссом в ней, победив которого, игра счастливо завершается.

Хотя нет, он был бы опасной шестеркой при главном боссе. Его родители куда круче сынишки. И я почему–то уверена, что их основной мозг по вселенским гадостям — это Маргарита. Женщины от природы куда более изощренные в жестокости, как бы это не было удивительно.

Мои размышления прерывает звонок в дверь. Испуганно вздрагиваю от резкого звука и автоматически начинаю просчитывать вероятность того, что на лестничной клетке Влад. И в голову услужливо лезут мысли о ненормальности его матери.

– Дети, в комнату, – отмираю, не позволив панике распространяться дальше, – ваш мультик как раз сейчас начнется.

– Это Вика, мама? Она решила приехать и поиграть? – спрашивает Лена, глядя с надеждой на дверь.

– Не думаю. У Вики есть своя жизнь, котик, она молодая девушка, к тому же уехала на семейное мероприятие. Пожалуйста, иди за братом в комнату, я тебя прошу.

Дочь слушается, а я беру из сумочки перцовый баллончик и подхожу–таки к двери. Никакого другого относительно безопасного и быстрого средства защиты у меня в доме нет, не с битой же наперевес идти, я могу не успеть ею замахнуться. А с баллончиком есть шанс. Только нужно прицельно распылять его в коридор, чтобы не шло все в квартиру.

– Ты? – посмотрев в глазок, открываю, не колеблясь, дверь. – Мы разве договаривались о встрече? Анжелика что–то сделала?

Мою внезапно проснувшуюся паранойю приходится резко отменять, ко мне пришел Вадим, не Влад. Наши встречи с последним можно и дальше списывать на волю случая и судьбоносной закономерности, но только пока. Все может измениться в любой момент.

– Я, – адвокат обаятельно улыбается, а потом его взгляд опускается на мою ладонь, все еще сжимающую баллончик. – Для кого это ты приготовила?

Смотрю на свою руку так, словно впервые вижу.

– Что именно? Ах, это? Так вечер поздний, и в многоквартирных домах чего только не бывает, сам знаешь, – произношу тоном лектора. – Нужно быть всегда на чеку!

На последней фразе еще и машу над головой этим самым баллончиком.

– Только семь вечера. И ты живешь в элитной высотке с консьержем, круглосуточным видеонаблюдением и с кучей натыканных тревожных кнопок вокруг.

– Но ведь наш консьерж не тайный агент спецназа, верно? А на технику вообще никогда нельзя полагаться. У меня блендер, знаешь, сколько раз за последние три года сгорал? А я дорогой постоянно беру, отзывы читаю, о фирме думаю.

Вадим слушает меня с явным недоверием, но что ему еще остается.

– Дай–ка мне эту штуку, пока сама себе не навредила, – отбирает у меня баллончик. – И давай уже зайдем. Я, конечно, понимаю, что ты живешь на этаже, где две другие квартиры также выкуплены твоим отцом, но все же неуютно здесь общаться, – и он буквально впихивает меня внутрь. – Кстати, конкретно к тебе сложно попасть. Ты забыла, что консьерж обязана спросить, кто и к кому пришел?

– Но ты ведь как–то попал, – бурчу раздраженно, – значит, нет ничего невозможного.

– Я есть в списке твоих гостей, – спокойно отвечает Вадим.

– Серьезно? – выгибаю правую бровь. – Возможно, мне стоит пересмотреть список. Теперь я сама должна заботиться о нас с детьми, вся ответственность на мне.

– Верно, – адвокат кивает, не сводя с меня внимательного взгляда. – Так кого же ты настолько опасаешься, что встречаешь с баллончиком в руках?

Я упрямо молчу. Одно дело – обратиться к нему за помощью с Анжеликой, и другое – поделиться внезапно объявившейся проблемой из прошлого. Тем более я и сама пока толком не знаю, насколько эта самая проблема серьезна.

– Инстинкт самосохранения? – делаю еще одну попытку выпутаться.

Но Вадим не зря отличный адвокат и по совместительству финансист. Мозги у него работают всегда.

– Да ладно? Уж не из–за Влада ли он у тебя внезапно активировался? – он прищуривает глаза. – Вас ведь связывала не одна случайная ночь, верно?

31

Не стоило прикрываться Вадимом перед Владом, нужно было соврать про другого мифического ухажера. Черт меня дернул ляпнуть именно про него.

– Слушай, даже если и так, – отвожу глаза, – тебе какое дело? Подыграл, и спасибо. Дальше я сама.

– Вижу я, как ты сама, – выгибает бровь Вадим, – аж за баллончик схватилась.

– Дался он тебе! – восклицаю зло. – Схватила и схватила, какие проблемы?! Нервы сдают в последнее время, допекают многие. И ты, кажется, хочешь оказаться в их числе.

– А раньше ты была гораздо сдержаннее. Особенно, когда сбегала на самом интересном от меня, – адвокат меняет тон. – Я даже растерялся тогда, подумал грешным делом, что ты, – замолкает он на полуслове, – я ведь тогда еще не знал про твоих детей.

– Что я? – смотрю волком на него, скрещивая руки на груди.

– Кхм, впрочем, чего это я, – говорит он, смутившись. – У нас с тобой прекрасные деловые отношения, ты для меня важный клиент. А меня снова понесло не в ту сторону.

– Понесло, это точно, – смотрю на Вадима, подозрительно прищурившись, слишком резкий получился переход от одной темы к другой. – Так чего ты в итоге пришел?

Адвокат отвечает не сразу, сначала награждает меня долгим внимательным взглядом и только потом вещает.

– Да вот, мимо шел, волновался. Еще и Влад показался мне слишком заинтересованным в тебе, а я человек по натуре любопытный. Положено мне по роду деятельности знать все, понимаешь?

– Удовлетворил любопытство? – только еще одного хитровыдуманного мне не хватало. У них весь учебный поток был таким? – Я гостей не ждала, у меня куча домашних дел.

На самом деле я ничем особенным не была занята, собиралась смотреть с детьми телевизор и сказки им читать. Но оставаться с Вадимом дольше положенного я тоже не хочу. Я бы с удовольствием ото всех мужчин на свете впредь держалась подальше. Но это невозможно.

– Нет, не удовлетворил. Влад ничего толком мне не рассказал, ты тоже молчишь. Значит, придется тебе идти со мной на ужин, – губы Вадима вытягиваются в улыбку. – Тем более ты сказала Иванову, что занята мной, а обманывать нехорошо. Ах да, совсем забыл, это тебе!

Он договаривает и открывает пакет, который я даже не заметила в его руках.

– Ого, съедобный букет из конфет. Неожиданно. И очень креативно. Спасибо, – отрывисто произношу со смешанными эмоциями внутри.

– Рад, что тебе нравится, – отвечает довольный Вадим. – Подумал, раз у тебя дети, практичнее будет сладкое преподнести. Но просто в коробке неинтересно.

– Хм, н–да, ты прав, неинтересно. Так ты пришел пригласить меня на свидание? – наконец–то доходит до меня настоящая цель визита Вадима.

– Согласен, получилось не очень, – по–доброму усмехается тот. – Просто ты с этим баллончиком.

– А ты без предупреждения сразу в гости, – подхватываю я. – Обычно люди пользуются телефоном.

– Ой, нет. По телефону у нас уже не получилось однажды. Я не стал рисковать, – говорит Вадим с улыбкой. – Да и подарок проблемно вручить без личной встречи.

– Логично, – благосклонно киваю. – Что ж, я с удовольствием принимаю предложение. Когда ты хотел сходить?

– Сейчас? – пожимает он плечами. – Я уже здесь, в костюме. Ты всегда прекрасно выглядишь.

– У меня дети одни. Няня уехала, и я не буду ее вызывать.

–Так мы с ними можем пойти. Какие проблемы? Я как раз в семейном ресторане место забронировал.

Хмурюсь. И почему происходящее кажется мне странным?

Но, может, я и впрямь стала излишне подозрительной. Вижу проблему там, где ее нет. Папа бы сказал сейчас, что с таким подходом и жить незачем, все равно буду топтаться на одном месте, пугаясь любых предложений и изменений.

Мысли о папе придают мне уверенности.

– Действительно, почему бы и не сходить. Когда еще мы все будем свободны, и место в ресторане забронировано, верно? – восклицаю в следующую минуту. – Посиди здесь, – указываю на кресло у входа, – мы с детьми быстро соберемся.

32

Влад

Вот и третья встреча с Катей. Закономерность соблюдена. Только результат самой встречи мне почему–то не нравится.

Одно дело размышлять об эфемерном муже, который еще неизвестно, есть или нет у Кати, и совершенно другое – осознать, что ее ухажер - мой студенческий друг. Как–то по–мужски неприятно, хоть и глупо, конечно.

Но если бы еще Вадим откровенно рассказал все после того, как Катерина уехала, так ведь нет. Зато выведал у меня все, что только можно. Да и что нельзя, пожалуй, тоже.

– Забавно. Мы знаем одну и ту же девушку. А еще забавно, что встретились спустя столько времени, да, Влад? – усмехнулся во время нашего разговора Вадим.

– Я и с Катей давно не виделся, если ты на что–то намекаешь. Даже не знал, что она детей успела родить. Сколько им, кстати? – что–то внутри меня тогда посчитало ответ на этот вопрос очень важным.

– Три. В сад собираются идти, – ответил Вадим, не сводя с меня цепкого взгляда.

– Ого, ясно, – кивнул я, не задумавшись об озвученной цифре. Раз я еще остался в городе, мне хотелось приятно проводить время за общением. – Так, может, после работы увидимся, посидим где–нибудь.

– Может, – кивнул Вадим. – А когда ты говоришь, виделся с Катей в последний раз? Вы ведь были близки, верно?

– Ох, – естественно, я смутился, – были. Давно уже, года четыре назад, наверное. Плюс минус, кто считает.

– Действительно, кто.

– Я с ней не очень хорошо расстался, а тут увидел. В общем, нахлынуло что–то.

Раскрывать душу перед Вадимом не входило в мои планы. По крайней мере, не так сразу.

– А, знаешь, я могу и сейчас с тобой сходить перекусить и кофе попить. Мои сотрудники сами справятся с клиентами, – предложил он внезапно.

А мне многого и не надо. Я так вообще, кажется, банально нуждаюсь в том, чтобы меня слушали. Сначала Кате выложил про развод, теперь еще и Вадиму. Экономлю на психологе.

Зря. Ведь Вадиму я еще и про Катю выложил зачем–то. Сказано, человек по призванию юрист, умеет вытянуть необходимую информацию.

И ведь сам практически ничего не рассказал о себе и ей. Умело уходил почти ото всех моих расспросов.

– Алло, мама, здравствуй, – отвечаю на телефонный звонок с некоторым разочарованием в душе.

Кто еще может звонить мне, кроме матери и семейного адвоката.

– Так и не уехал? – говорит она недовольно.

– Не уехал, мам. Я тут знакомых встретил. Может, помнишь Вадима? Я с ним некоторое время учился. Так вот, у него своя юридическая фирма. А девушка у него и вовсе с нашего города, представляешь! Совпадение такое, никогда не думал, что подобное в жизни случается.

– Что за девушка? Ты с ней тоже учился где–то? – без особого интереса спрашивает мать.

– Да нет, с ней я не учился, – говорю, а потом спохватываюсь, я ведь по официальной версии не изменял Нике. Да и не с матерью подобные вещи обсуждать. – Моделью у нас была. Реклама с ней была расклеена по всему городу, я потому и запомнил.

– Неужели? – и вот тут–то тон матери неуловимо меняется. – Как тесен мир. И что же они, сынок, давно и серьезно вместе?

– Да я не понял толком. У нее двое детей, аж по три года им, двойняшки. Но я не знаю, могут ли они быть от него. Про мужа ничего не ясно.

– Хм, как интересно, – медленно тянет мать, – когда же Катерина родила?

– В смысле, когда? И ты так сразу с ходу поняла, о ком я говорю?

– Догадалась просто, ее лицо было везде, – тут же выкручивается мама. – И я с ее матерью как-то встречалась по делам, она и рассказала про дочь-модель. Ладно, отдыхай, сынок. Как узнаешь, что там с твоими друзьями – расскажешь.

И она отключается, заставляя меня удивленно смотреть на телефон в руке. Ведь мама никогда не интересовалась никем, кроме членов семьи. Да и семьей-то интересовалась постольку поскольку.

В конце столь необычного на общение дня я решаю не сидеть в номере, а отправиться в театр, а после навестить ресторан неподалеку. Давно не ходил на спектакли, а у ресторана хорошие отзывы в интернете, а мне все равно нужно развеяться, раз уж я до сих пор отдыхаю.

Да и в голове снова крутятся мысли о Кате. Я бы даже сказала, что они оттуда и не уходили. Постоянно все меня так или иначе сталкивает с ней. Вадим с ней знаком. Теперь еще и мать.

Спектакль оказывается средненьким, с фаталистической направленностью. Задумка хорошая, но не раскрыта актерской игрой до конца. Зато артисты заставили меня всерьез задуматься о том, что не зря в последнее время все крутится вокруг Кати. Что–то это да значит.

В ресторан вхожу, чувствуя себя поклонником теорий заговоров и прочего. По-доброму усмехаюсь, намереваясь хорошо поесть и выкинуть всю конспирологическую чушь из головы. Но не тут–то было.

– Нет, в это просто невозможно поверить! – восклицаю подходя к столику, за которым сидят Катя, Вадим и двойняшки.

– Влад, – почему–то напрягаются оба, правда, Катерина традиционно сильнее, – мы уже уходим, детям спать пора.