Невеста для пилигрима - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Рута Даниярова (самиздат)

Глава 1

Глава 1

— Вы не передумали, госпожа? Еще не поздно отказаться…

— С чего бы мне отказываться? Я уже внесла задаток. Почему он не может просто взять золото и дать то, что мне надо?

— Говорит, хочет вас увидеть, чтобы вы сами попросили его об услуге.

— Просто отведи меня туда, и получишь вдвое больше, чем я тебе уже дала!

— Хорошо, госпожа, я провожу вас, — кивнул мужчина, накидывая капюшон, полностью скрывший его буйную огненно-рыжую шевелюру.

Два человека, закутанные в плащи, несмотря на теплый августовский вечер, шли по узким улочкам портового города Шимарута.

Они уже покинули шумные ремесленные кварталы, по которым сновали телеги с грузами, и теперь вышли к окраине города.

Здесь уже не было ровных улиц, а убогие домишки вперемешку с сараями и курятниками лепились друг к другу, как ягоды в грозди винограда.

Это был самый конец Шимарута, куда даже городские стражники заходили с опаской. Полуразвалившиеся домишки, наспех сколоченные из полусгнивших досок, а то и вовсе слепленные из обожженных комков глины, наводили уныние. Вместо стекол на окошках были мутные пленки из бычьего пузыря, а то и просто линялые занавески.

Прежний бургомистр дважды сносил лачуги, но они снова возникали, как язвы на теле больного черной лихорадкой.

Проводник уверенно лавировал в этом лабиринте, обходя лужи после недавнего ливня.

Женщина старалась не отставать от своего спутника, то и дело приподнимая длинный подол дешевого суконного платья, чтобы не испачкаться в чавкающей грязи и мусоре, который ветер с моря перекатывал с места на место.

Пахло протухшей рыбой и нечистотами, и даже свежий морской вечерний бриз не мог перебить эту вонь.

Женщина брезгливо поморщилась. Она и не подозревала, что в Бирюзовом городе существуют такие неприглядные места.

Незнакомка в плаще каждый раз вздрагивала, когда навстречу попадался кто-то из местных обитателей. Грязная одежда, равнодушные или колючие взгляды, царапавшие, как нож.

Она знала, что у рыжего провожатого под плащом припрятан кинжал, но поможет ли он против нескольких человек?

Навстречу показалась свора бездомных собак, заливисто облаивая незваных гостей. Женщина в страхе схватилась за руку своего провожатого, тот тихо выругался и бросил в собак кость с остатками мяса. Глухо заворчав, животные сцепились за добычу и отвлеклись, а путники зашагали дальше, оглядываясь на всякий случай.

— Это здесь, — наконец прошептал спутник.

Женщина с облегчением вздохнула, когда они остановились у хибары, больше походившей на хлев для скотины.

Дав знак остановиться, проводник несколько раз постучал в покосившуюся дверь.

Казалось, внутри никого нет, и незнакомка разочарованно подумала, что теперь придется попрощаться с десятью золотыми монетами, переданными вчера.

Но через несколько минут дверь, нещадно скрипнув, приоткрылась.

Обернувшись, провожатый махнул ей рукой и первым вошел внутрь, пригнувшись, чтобы не удариться головой об низкий потолок.

Женщина, чуть помедлив, вошла вслед за ним и оказалась в полутемной комнатушке, больше напоминавшей кладовку для ненужного хлама.

Внутри пахло горькими незнакомыми травами, прямо на груде кирпичей на земляном полу был устроен очаг, на котором булькал закопченный котелок.

Угли очага да масляная лампа тускло освещали каморку. Сквозь щели в дощатых стенах пробивался свет с улицы.

Прищурившись, гостья наконец увидела фигуру человека, сидевшего на корточках рядом с очагом.

Женщина поплотнее надвинула капюшон, хотя в полутьме она с трудом различала углы комнаты.

— Светлого дня, господин, — обратилась она к хозяину.

Мужчина обернулся и поднялся, но пришедшая по-прежнему не видела его лица в полумраке.

— Мне не нужен светлый день, да и тебе тоже, раз решила прийти ко мне, — его голос был хриплым и глухим, будто шел из-под земли.

У гостьи по коже мурашки побежали от страха, но она постаралась взять себя в руки.

— Господин, я принесла золото и хочу получить то, что я просила, —прошептала посетительница, протягивая кошелек.

Хозяин кивнул, протянув руку.

Увесистый мешочек из черного бархата звякнул, перейдя в его руки. Он развязал мешочек и достал монету, тускло сверкнувшую в его пальцах. Женщина заметила, что на левой руке у него не хватает фаланг двух пальцев, словно они были отсечены когда-то.

— Хм, настоящее шимарутское золото, — покрутив перед глазами желтый кругляш, маг положил его обратно.

— Не буду даже пересчитывать, — сообщил он и небрежно бросил кошель прямо на земляной пол.

— Почему? — непроизвольно вырвался вопрос у его гостьи.

— Нет тех, кто пытается меня обмануть. А тех, кто пытался, тоже уже нет, — маг издал странный булькающий звук.

Ей показалось, что хозяин улыбается.

— Госпожа, ты должна понимать, что если мы заключим договор, то назад дороги не будет. Ты взяла то, что я просил?

— Да, — женщина поспешно достала из кармана плаща костяной гребень, украшенный речным жемчугом.

Глава 2

Ювелир Иохим Бернт еще раз убедился, что камень надежно закреплен в кольце, и поднял его вверх, подставляя первым солнечным лучам, проникавшим в зарешеченное окно мастерской.

Во всем его доме на окнах были ажурные решетки, а на дверях надежные запоры, да еще и капитану городской стражи Иохим доплачивал, чтобы дозорные не ленились, а каждый час заглядывали на их улицу. Когда работаешь с золотом, предосторожность никогда не бывает излишней.

Иохим улыбнулся, глядя, как сотни разноцветных искорок весело заплясали по белым стенами, и голубой алмаз вспыхнул еще ярче, словно вобрав в себя синеву летнего неба.

— Такое кольцо впору носить герцогине или принцессе, вы сотворили настоящее чудо, мастер Бернт, — восхищенно сказал Андреас, его ученик.

Бернт кивнул. Да уж, любая знатная дама с радостью бы украсила свои нежные пальчики этим кольцом с голубым алмазом.

Иохим вспомнил, как к нему попал этот камень.

Два года назад на пороге его лавки появился изможденный, дочерна загорелый человек.

— Мастер Бернт, мне сказали, что вы лучший мастер в городе, глава гильдии ювелиров и честный человек, поэтому я пришел к вам первому. Прошу вас оценить эти камни, — и посетитель, бережно развязав маленький узелок, протянул Иохиму несколько алмазов.

Ювелир разложил их на столе и взял лупу в потемневшей от времени бронзовой оправе. Он внимательно изучил несколько мелких алмазов, требующих огранки, к тому же с крохотными мутными частицами и трещинками, сразу снижавшими их ценность.

— Я бы дал за них не больше двухсот золотых, — ответил он.

Посетитель вздохнул, а затем снял со шнурка на груди маленький холщовый мешочек.

— А за этот?

Бернт поразился, увидел большой алмаз редчайшей голубоватой окраски. Камень, конечно, требовал долгой обработки, но ювелир уже видел, какое чудо можно сотворить с ним.

— Я дам вам за алмаз три тысячи золотых, если вы действительно его владелец.

Посетитель рассказал, что он Лерос, купец, плывший на собственном торговом судне с ценным грузом из Умарты ( 1 ). Его корабль, попав в сильный шторм, сбился с курса и затонул, а ему самому удалось спастись с парой матросов на утлой лодочке. Несколько дней их носило под палящим солнцем по Дымному морю, пока лодку не заметил корабль, направлявшийся в Шимарут.

Лишившись корабля и товаров, Лерос потерпел огромные убытки, да еще остался должен компаньонам. Камень принадлежал прадеду купца, который выиграл его в кости в каком-то порту, и с тех пор считался фамильной реликвией Леросов.

Ювелир задумчиво кивнул. Он ни от кого не слышал о пропаже голубого алмаза, но все равно должен был проверить слова купца. Через несколько дней Лерос получил мешок золота.

— Говорят, этот камень приносит удачу, пусть теперь вам послужит, — сказал Лерос, с сожалением передавая алмаз в руки ювелира.

— Вам он точно помог спастись, — кратко ответил Бернт.

Так голубой алмаз, приносящий удачу, попал к Иохиму.

Ювелир в каждое свое изделие должен вкладывать часть души, так учил его знаменитый мастер Ахан Тиш, изготовивший немало драгоценностей, которые носили короли и герцоги соседних стран.

Но в это кольцо Бернт вложил и сердце, и душу, и всю свою любовь, потому что носить его будет не принцесса или герцогиня, а его единственная дочь, красавица Виола.

Завтра вечером жених преподнесет ей прекрасное кольцо с голубым алмазом в знак их помолвки.

Иохим вот уже месяц каждое утро возносил молитвы светлой богине Кайниэль, радуясь за дочь. Виоле, наконец, сделал предложение достойный жених, сын графа Эрдорта из соседней Алтуэзии (2). И пусть Лейнар был всего лишь третьим сыном графа Эрдорта и не мог претендовать на отцовское имение, но денег у ювелира хватало. Он был совсем не прочь породниться со знатью, брак его дочери Виолы с Лейнаром Эрдортом открывал бы новые перспективы его делу.

Он купил бы зятю титул барона, уже узнавал у бургомистра, как можно это сделать, и станет его любимая Виола баронессой…Ювелир несколько раз произнес про себя, как красиво это звучит: «баронесса Виола Эрдорт».

А затем Иохим представил, как держит на руках малыша, внука или внучку, и его глаза увлажнились.

Бернт пристыдил себя за сентиментальность, но ничего не мог с собой поделать. Мечты о внуках, которые продолжат род, согревали его душу, наполняли жизнь вечным смыслом. Его любимая жена умерла пятнадцать лет назад, родив мертвого сына, и тогда казалось, что он с ума сойдет от горя и тяжелых черных мыслей, с которыми он начинал и заканчивал день.

Но Бернт не сошел с ума, потому что у него осталась дочь Виола, а еще было любимое ремесло.

Он с головой погрузился в работу, стараясь обеспечить дочери достойную жизнь и дать ей все возможное, чтобы хоть немного заменить девочке отсутствие матери.

Иохим стремился быть лучшим в своем деле. Он знал, что богиня Кайниэль порицает тщеславие, не зря ее изображали босой в простом белом платье, держащей в ладони несколько пшеничных зернышек.

Но Иохим был не только честолюбивым, но еще упорным и способным, он сумел стать лучшим среди учеников старого Ахана Тиша, постепенно перенимая секреты его ремесла.

Глава 3

Виола Бернт улыбалась с самого утра, ей хотелось петь, летать, как чайка над морем, обнять целый мир, ее переполняла радость, и хотелось, чтобы все были так же счастливы, как она.

Завтра Лейнар Эрдорт официально назовет ее своей невестой, а уже через месяц она станет его женой. Ей нравилось, как будет звучать новое имя — Виола Эрдорт.

Девушка подошла к зеркалу. Лейнар говорит, что она красавица, да и от подруг не раз слышала завистливые слова.

Интересно, какой ее видит жених?

Виола подошла к большому зеркалу, откуда смотрела на нее девушка лет двадцати. Она придирчиво разглядывала себя, словно впервые видела.

Волосы цвета меди, волнами струящиеся до бедер. Яркие голубые глаза, которые Лейнар часто сравнивал с бирюзой. Он умел говорить красиво и так, что ему сразу хотелось поверить.

Брови и ресницы цвета скорлупы спелого каштана. Свои губы она считала полными, но Лейнар говорил, что они напоминают сердечко и созданы для поцелуев.

Она вздохнула. Пока жених не позволял себе никаких вольностей, разве что целовал ее ладони, но и от этой простой ласки у нее начинало бешено биться сердце, особенно когда Эрдорт глядел на нее сверху вниз своими выразительными темными глазами.

Лейнар приехал в Шимарут два месяца назад к своей двоюродной тетке поправить здоровье на морском побережье. Он увидел Виолу, выходящую из ювелирной лавки Бернта, и был поражен ее красотой.

Ему не составило труда узнать, кто такая прекрасная незнакомка, и уже вечером он прислал к ее дому корзину желтых роз, а на следующий день заговорил с ней, якобы случайно встретив на улице.

Теперь желтые розы были любимыми цветами Виолы.

Виола была невысокого роста, но изящной и грациозной.

Элма как-то сказал, что с такими тонкими и изящными пальчиками ей надо было бы родиться принцессой. Девушка не поняла, и тогда, вздохнув, Элма показала свою руку, растопырив для наглядности короткие толстые пальцы.

— Я-то родилась крестьянкой, мне на роду было предназначено коров доить да грядки полоть. А тебе, ласточка моя, с такими пальцами только колечки носить да прислугой в собственном замке распоряжаться.

Завтра на ее палец Лейнар наденет помолвочное кольцо, а затем отец назначит дату свадьбы…

Вошедшая служанка стала укладывать ей волосы. Виола и сама могла заплести красивую косу, но сегодня решила пойти в город с изящной высокой прической.

— Госпожа, никак не могу ваш гребень найти, — пожаловалась служанка. — Ладно, возьму деревянный, — и она стала аккуратно расчесывать волосы девушки.

Затем девушка помогла зашнуровать Виоле лиф зеленого бархатного платья с изящной вышивкой на рукавах в виде фиалок.

Ее мать любила эти неприхотливые цветы, и даже имя ей сама выбрала, напоминающее цветок.

— Светлого дня, Элма! — поприветствовала Виола экономку, спустившись из своей комнаты.

Сколько она себя помнила, Элма всегда жила в их семье. Она любила эту полноватую женщину как мать, которую почти не помнила.

— Здравствуй, птичка моя. Мастер Бернт велел, чтобы ты никуда не выходила без Майса. Он уже ждет тебя во дворе.

Виола кивнула. Майс производил на незнакомых людей ошибочное впечатление недалекого сонного верзилы, но она знала, что парень ловок и проворен. Преданный их семье, он мог быть и жестоким.

Недавно они с Элмой отправилась на городской рынок и увидели, как неприметный мужичок выхватил кошелек у зазевавшейся толстой крестьянки, стоявшей возле телеги с овощами, и пустился наутек, лавируя между повозками и прилавками.

Толстуха заголосила, а Майс моментально догнал вора. Тот было выхватил нож, но не успел им воспользоваться. Мужик истошно заорал, держась за переломанную руку, повисшую плетью.

Майс сдал его подоспевшим стражникам и невозмутимо зашагал к остолбеневшим Виоле и Элме...

Выйдя во двор, девушка издали заметила долговязую фигуру Майса.

— Светлого дня, госпожа, —поздоровался он. — Поджидаю вас по приказу мастера Иохима.

— И тебе светлого дня, Майс. Хочу посетить храм Кайниэль.

Светлая богиня Кайниэль, почитаемая и в соседней Алтуэзии, покровительствовала семьям, посылала женщинам здоровых детей, а землям дарила плодородие, богатые урожаи и тучные стада.

Кухарка Фрида говорила даже, что Кайниэль может наказывать неверных мужей, и ходила в храм жаловаться светлой богине, когда ее благоверный зачастил к смазливой соседке.

Элма тогда фыркнула и сказала, что если бы так было, то и мужчин бы в Шимаруте не осталось, кроме столетнего пекаря Алоиза, да и тот наверняка по молодости был не святым.

Виола залюбовалась белоснежным храмом богини Кайниэль. Три острых серебристых шпиля издали сияли, отражая лучи утреннего солнца.

Она решила сделать подношение богине накануне помолвки, чтобы ее брак был удачным. Согласно поверью, Кайниэль охотнее всего слушала просьбы невест и рожениц.

Сегодня все вокруг казалось девушке необыкновенно красивым. Насыщенная зелень деревьев, синее небо, где-то на горизонте сливавшееся в одну линию с Дымным морем, аккуратные двухэтажные дома из белого камня с пестрыми цветочными клумбами, изящные экипажи, запряженные тонконогими гнедыми лошадьми.

Глава 4

Глава 4

Весело звякнул колокольчик на входной двери, и в лавку вошли две девицы в шелковых платьях и белых перчатках до локтей, несмотря на теплый августовский день.

Благородные дамы здесь нередко закрывали руки, и одевали шляпки с вуалями, чтобы уберечься от знойного солнца, белоснежная кожа считалась признаком утонченности.

Сразу вслед за богато одетыми девицами вошел Майс и встал неподалеку от двери со скучающим видом, скрестив руки. Вряд ли для дочери хозяина представляли угрозу две молодые дамы, но Майс счел нужным быть рядом.

Виола узнала девушек.

Это была Имельда, дочь маркиза Треоса, считавшаяся одной из местных красавиц. Темноволосая, с большими карими глазами и точеной фигурой, она всегда держалась так, что привлекала к себе внимание.

Черты лица Имельды были резковатыми, на взгляд Виолы. Губы тонкие, нос с заметной горбиной, как и у маркиза Треоса. Но яркие наряды, звонкий голос и уверенность в собственной неотразимости привлекали к ней всеобщее внимание.

Сегодня Имельда была в шелковом голубом платье со вставкой из более плотного дорогого синего материала с серебристыми полосками на груди и рукавах.

Ее сопровождала рыжеватая широкобедрая девушка. На девице было платье попроще персикового цвета с вышедшими из моды года два назад воланами, еще более подчеркивающее недостатки коренастой фигуры. Кажется, это была кузина Имельды Треос.

Маркиз Бертран Треос имел в Шимаруте дом, в котором его семья жила почти круглый год на широкую ногу.

Виола однажды слышала от отца, что с маркизом была связана какая-то темная денежная история в Алтуэзии, но подробностей не знала. Семья Треосов нередко устраивала балы и принимала гостей, таких же дворян, живя в своем довольно замкнутом круге.

От Виолы не укрылось, как внимательно обе посетительницы посмотрели на нее, обмахиваясь ажурными веерами.

— Что вам угодно? — вежливо спросил Андреас, обращаясь к девицам.

— Я хочу купить себе серьги к синему платью, — надменно сказала Имельда. — Но не из тех, что у вас на витрине, а что-нибудь изысканное, самое лучшее.

Виола знала, что на витрине расположены очень красивые изделия, но самые дорогие вещи отец держит в железных сундуках в смежной запертой комнате.

— Извольте подождать, госпожа, — поклонился Андреас и, глянув на Майса, скрылся в соседней комнате.

Девицы сразу же уставились на Виолу так пристально, будто у нее на платье пятно или разошлась шнуровка на лифе.

Виола почувствовала себя очень неловко, но в этот момент появился Андреас с несколькими маленькими коробочками.

— Вот, госпожа, извольте посмотреть, — он показал красивые золотые серьги с квадратными сапфирами. Обрамленными мелкими алмазами, серьги выглядели чудесно.

— Прекрасная работа, тонкая огранка, таких ни у кого нет, примерьте, госпожа, — и подмастерье протянул Имельде коробочку с серьгами.

Та, поджав губы, подошла к зеркалу и примерила сережки. Заигравшие под лучами солнца, сапфиры, вспыхивая маленькими синими искорками, смотрелись прекрасно.

— Слишком простовато для дочери маркиза, — надменно произнесла Имельда, крутясь перед зеркалом во все стороны.

И обратилась к своей кузине:

— Как думаешь, Кларина?

— Да-да, конечно. Тебе надо более изысканную вещь, — послушно закивала головой ее спутница.

Голос у Кларины оказался писклявым.

— Тогда посмотрите на эти, с изумрудами, — подмастерье осторожно открыл следующую коробочку.

Но Имельда Триос оказалась придирчивой покупательницей, в каждом варианте ее что-то не устраивало, хотя все предлагавшиеся серьги, по мнению Виолы, были изумительными.

— Нет, мне ничто из этого не подходит, — с раздражением Имельда протянула Андреасу очередные серьги.

Тот осторожно сложил их в обитую черным бархатом коробочку.

— Хотя, впрочем, первые, с сапфирами, я бы взяла. Сколько они стоят?

— Сто двадцать золотых, госпожа.

— Пришлите их на имя маркиза Треоса. Я могу написать вам расписку.

— Госпожа, мы продаем эксклюзивный товар только за наличные, — вежливо сказал Андреас.

— Таково указание мастера Бернта, — словно извиняясь, добавил он. — Можете заехать к нам с господином маркизом позднее.

Таковы были непреложные правила ведения бизнеса, иначе жены, дочери и любовницы богатых людей просто разорили бы ювелиров, забирая изделия, которые понравились, и оставляя взамен расписки или обещания оплатить покупку потом.

— Пойдем, Кларина, — дернула плечиком Имельда.

— Конечно, пойдем, — закивала головой ее кузина.

Имельда Треос, развернувшись, грациозно направилась на выход,

Она широко распахнула дверь, и донеслись слова, сказанные Имельдой на пороге.

— Ноги моей больше не будет в этой лавке! Нет, Кларина, ты только слышала, что сказал этот урод? Что не поверит расписке дочери маркиза Треоса!

Глава 5

Глава 5

Иохим Бернт вышел из дальней комнаты лавки, где проводил важные встречи с клиентами. Он провожал гостя — загорелого человека в зеленом добротном кафтане с медными пуговицами. Мужчина был невысок, но коренаст. Казалось, дорогая ткань вот-вот лопнет на широких плечах.

Незнакомец вежливо поклонился Виоле и белозубо улыбнулся.

— Светлого дня, прекрасная госпожа. Вы украсили мое утро!

— Ты опоздал со своими любезностями, Тиций, — добродушно усмехнулся Иохим. — У моей дочери завтра помолвка.

— Поздравляю, — тепло улыбнулся мужчина. — Завидую я тому счастливчику, за которого вы согласились выйти замуж, госпожа Бернт.

Загорелый Тиций вышел, и колокольчик на двери весело звякнул.

— Это капитан Тиций Мерт, один из лучших моряков Шимарута, — сказал мастер Иохим. Он привозит мне редкие камни на своем корабле. Тиций избороздил Дымное море вдоль и поперек и пережил немало приключений.

— Мастер Бернт, — вежливо прервал его Андреас, — недавно заходила дочь маркиза Треоса, она хотела забрать те серьги с квадратными сапфирами, а взамен оставить расписку. Я сказал ей прислать господина маркиза или заплатить наличными…

— Ты все правильно сделал, Андреас, — кивнул Бернт. — Не верь обещаниям богатых дам расплатиться попозже, если только это не постоянная клиентка. Тем более, я слышал, что у маркиза есть долги…

На следующий день

Большая комната на первом этаже дома ювелира была украшена цветами из сада. На добротной мебели бегали солнечные зайчики, узорчатый дубовый паркет был натерт воском, на длинном столе расставлен дорогой фарфор.

Гостей собралось человек сорок, в основном это были ювелиры с женами и взрослыми детьми.

Виола знала почти всех этих людей. В гильдии ювелиров каждая свадьба и похороны представляли собой целое событие. А сегодня была помолвка главы городской гильдии Иохима Бернта.

Лейнар Эрдорт вошел в комнату, и сердце Виолы забилось быстрей. Сегодня он был особенно красив. Серебристый камзол, темные волосы, завязанные сзади лентой под цвет камзола. Точеные черты аристократического лица были достойны того, чтобы их увековечил скульптор или художник.

Взглядом он сразу же нашел Виолу и, подойдя, поцеловал ей руку под одобрительные улыбки собравшихся гостей.

Подойдя к ювелиру Иозхиму, Лейнар произнес громко, чтобы слышали все присутствующие:

— Господин Бернт, я прошу у вас руки вашей прекрасной дочери Виолы. Обещаю сделать ее счастливой.

Отец кивнул, смахнул слезинку кружевной манжетой белоснежной рубашки, надетой под бархатный серый камзол. Ради такого торжественного случая он нарядился как дворянин, хотя обычно носил простую практичную одежду.

— Что же, господин Эрдорт, если вы обещаете мне это, то я согласен,— прокашлявшись, важно произнес Бернт.

— Я даю вам свое разрешение ухаживать за моей дочерью до свадьбы.

Лейнар подошел в Виоле и протянул ей коробочку из синего бархата.

— Это вам, моя прекрасная невеста, — сказал он.

Невеста... Слово музыкой прозвучало в ушах Виолы. Она открыла коробочку и увидела ослепительный блеск голубоватого алмаза чудесной огранки.

— Это самое красивое кольцо, которое я видела, — изумленно выдохнула она.

— Позвольте, я помогу,— жених нежно взял ее руку и аккуратно надел кольцо на изящный палец, а затем галантно поцеловал ладонь девушки.

Кто-то из женщин громко всхлипнул от избытка чувств, не удержавшись.

Гости одобрительно загудели, переговариваясь. Многие из них подошли затем к Виоле, чтобы выразить восхищение кольцом.

— Однако, настоящий голубой алмаз, — сказал седой мастер Пелтер, друг ее отца. — За всю жизнь я видел такие прекрасные камни всего пару раз…

— Это шедевр, не удивлюсь, если вы сами делали огранку, такое чудо нельзя доверить даже лучшему ученику, — Пелтер покосился на Андреаса.

Тот молча стоял в сторонке в новом сером сюртуке. Лицо подмастерья ничего не выражало.

— Прошу к столу, — пригласил хозяин, и гости степенно расселись, пробуя разнообразные угощения.

Все ахнули, когда служанки принесли на большом серебряном блюде великолепный торт, украшенный крохотными кремовыми фиалками.

— Свадебный торт будет еще больше, — сказал мастер Бернт.

Виола не сводила глаз с Лейнара, не замечая никого вокруг.

Вскоре гости стали расходиться, все они жили неподалеку.

Затем отец пригласил жениха пройти с ним в мастерскую, служившую ему еще и кабинетом, чтобы обговорить сроки свадьбы и размер приданого.

— Моя единственная дочь заслуживает красивой свадьбы, — сказал ювелир. - Господин Эрдорт, я хочу с вами обговорить детали, а ты, Виола, прогуляйся пока по саду, у нас будет скучный деловой разговор с твоим женихом…

Глава 6

Виола застонала, постепенно приходя в себя. Все вокруг было почему-то серым. Тело горело, как в лихорадке, но особенно жгло лицо.

Боль вгрызалась в кожу, как хищный зверь с острыми мелкими зубами, замирала, а потом опять накатывала на нее, как волна на берег моря.

— Что со мной? — спросила Виола, и тут же вспомнила синее пламя, взметнувшееся навстречу, и тихий шепот: «Это не Лейнар»…

«Какой же странный сон мне сегодня приснился», — подумала девушка.

Затем она поднесла руку к лицу и нащупала слой ткани.

Это был не сон.

И тут же рядом послышался знакомый голос Элмы:

— Девочка моя, наконец-то ты очнулась…Не трогай повязки на лице, милая, лекарь сказал, что должно все зажить…

— Что со мной случилось? – прошептала Виола.

— Служанка забеспокоилась, услышала вроде твой крик, подняли всех на ноги, и Майс нашел тебя в саду недалеко от калитки.

— Мне сказали, что принесли подарок от Лейнара, — нахмурившись, вспомнила Виола.

Хмуриться тоже было больно, как и говорить: кожа лица стала невыносимо чувствительной.

— Лекарь наложил заживляющую мазь, сказал, будет менять повязки. Сейчас я позову целителя, мастер Иохим поселил его в соседней комнате.

Вскоре послышались шаги, и Виола почувствовала, как кто-то осторожно взял ее за руку. Девушка ощутила легкий горьковатый запах трав.

— Госпожа, вы пришли в себя, это хорошо, — послышался бодрый голос. — Но пока несколько дней вам нельзя снимать повязки. Я наложил мазь, чтобы облегчить боль от сильных ожогов.

— А мои глаза? Почему я ничего не вижу? — со страхом спросила Виола.

— На глаза я тоже наложил повязки, потом мы снимем их…Запах, может, не совсем приятный, но вы уж потерпите. Вам нужен сейчас полный покой, госпожа Виола…Я скоро зайду еще раз проведать вас, а пока отдыхайте…

Девушка услышала удаляющиеся шаги мужчины.

Почти сразу же дверь снова скрипнула, и она услышала голос отца:

— Виола, доченька, хвала Кайниэль, ты очнулась!

Шаги приблизились, и она почувствовала, что отец совсем рядом.

— Что ты помнишь, девочка? — спросил он.

— Служанка сказала, что мне принесли подарок от Лейнара. Я пошла к калитке, через которую обычно ходят слуги. Лейнар часто передавал мне подарки через посыльного вечером. Не подумай, папа, ничего плохого про него, — заволновалась Виола.

— Что было дальше? — Хотя девушка не видела отца, но чувствовала, что голос ювелира был напряженным, каким-то глухим, словно он с трудом сдерживает слезы.

— Я шла по дорожке, и вдруг мне навстречу вышла тень. Было уже темно, и я не разглядела, кто это был. А потом мне в лицо выплеснули синее пламя. Это было так страшно, папа! — Виола почувствовала, что из глаз потекли слезы, впитываясь в повязку.

— Мы никого не нашли в саду, обыскали все. Никто из слуг не признался, что открывал вечером засов на калитке. Ума не приложу, кто это сделал, кто мог решиться на такое?! — в голосе отца слышались гнев и отчаяние.

Виола услышала, как в дверь постучали.

— Мастер Бернт, — послышался голос служанки. — Пришел жених госпожи Виолы, господин Эрдорт. Что мне ему сказать?

— Передай, что моя дочь заболела и лекарь запретил ей пока вставать с постели, — резко ответил ювелир. — А впрочем, я сам с ним побеседую.

— Папа, что теперь будет? — прошептала Виола.

Отец поцеловал ее в макушку.

— Ты осталась жива, доченька, это самое главное. Пойду поговорю с Эрдортом, чтобы не беспокоил тебя несколько дней…

Девушка откинулась на подушки. Голова кружилась, словно она каталась на карусели на ярмарке, нечеткие серые пятна расплывались, окружали ее со всех сторон, как густой туман, хотя глаза пока не могли видеть, как сказал лекарь.

Вскоре опять послышались шаги, и в комнату вплыл знакомый запах. Виола узнала его и без зрения. Желтые розы, которые любит дарить Лейнар.

— Виола, приходил господин Эрдорт, принес огромный букет, — доложила Элма. — Он очень опечалился, что ты заболела, и сказал, что зайдет завтра.

— Жалко, что у тебя пока глаза не видят, такая красота! А уж как он расстроился, когда мастер Бернт не разрешил ему тебя увидеть! Ну ничего, поставлю пока цветы в твоей комнате, — Виола услышала, как экономка поставила вазу на стол. Сладкий аромат окутал комнату, словно облако, и девушка вздохнула.

— Не печалься, моя голубушка. Хочешь, принесу тебе кусок торта, остался после вчерашней помолвки? — предложила Элма.

Эти слова что-то задели в ее душе, и Виола глухо зарыдала. Еще вчера она в нарядном платье улыбалась, стоя рядом с Лейнаром, любуясь прекрасным алмазом на пальце, а сегодня лежит с повязками на лице.

«Что же теперь будет?» – без конца спрашивала она себя.

А потом пришел и второй вопрос, вполз в сердце и ужалил, как ядовитая змея.

Глава 7

На следующий день в ювелирную лавку Иохима Бернта вошел Лейнар Эрдорт и попросил стоявшего за прилавком Михаэля проводить его к хозяину. Молодой человек был бледен и сосредоточен. Он не заметил, каким угрюмым взглядом проводил его подмастерье Андреас, раскладывавший коробочки с заказами клиентов.

— Светлого дня, господин Бернт, — поприветствовал Эрдорт ювелира, оказавшись в его маленьком кабинете, заполненном всевозможными инструментами.

Мастер Иохим жестом указал жениху Виолы на кресло и сам сел напротив, отложив в сторону увеличительное стекло в бронзовой оправе.

— Прекрасный солнечный день сегодня, мастер Бернт… — замявшись, начал Эрдорт.

— Я знаю, что вы, законники, любите ходить вокруг да около, так вот, мне это не надо. Говорите прямо, зачем вы пришли, — Иохим сверлил взглядом молодого человека. Лицо Эрдорта пошло красными пятнами.

— Господин Бернт, я вынужден разорвать помолвку с вашей дочерью. Буду с вами честен, мне очень тяжело будет видеть ее лицо и вспоминать, какой красавицей была Виола. Мне придется появляться на приемах и балах в Алуэте, а возможно, и самому потом давать приемы, и я не хочу, чтобы на меня и мою супругу глазели любопытные люди. То, что случилось, ужасно, но я предельно откровенен с вами.

— Я могу дать вам приданое за дочерью в десять раз больше, — глухо сказал ювелир. — В двадцать раз больше. Куплю вам титул через год. Дом в Алуэте...

Иохим в душе проклинал себя за то, что сейчас произносит, но, если бы надо было еще больше унизиться ради Виолы, он бы сделал и это.

— Я не слишком богат, но не хочу, чтобы вы думали, что можно купить счастье своей дочери, — покачал головой Эрдорт.

— Прошу вас, передайте это письмо Виоле, — он протянул ювелиру запечатанный сургучом белый конверт, подписанный изящным почерком.

— Всего хорошего, господин Бернт. Я буду каждый день молиться светлой Кайниэль о здоровье вашей дочери. Мне очень жаль, что так получилось. Надеюсь, вы сможете меня понять.

Бывший жених встал и направился к выходу.

— Погодите, господин Эрдорт. Я хочу вернуть вам пятьдесят золотых, ваш задаток за кольцо, — сказал Иохим.

— Не стоит, пусть эти деньги пойдут лекарям, — Лейнар слегка поклонился и вышел, а ювелир тяжело опустился в кресло.

Все-таки у несостоявшегося зятя была гордость, хотя само кольцо было поистине бесценным.

Иохим вспомнил уверения купца о том, что голубой алмаз приносит удачу, и горько вздохнул.

Его дочь не проносила и дня это кольцо, как на нее обрушились несчастья...

Вечером ювелир зашел в комнату Виолы, и его сердце снова сжалось, когда он увидел лицо девушки, обезображенное рубцами и шрамами. У него на сердце тоже теперь шрамы, пусть они не видны, но он будет носить их до конца жизни.

— Элма, оставь нас ненадолго, — попросил Иохим экономку, и та вышла.

— Папа? — вопросительно посмотрела в его сторону Виола, откладывая спицы и вязание в сторону.

— Эрдорт просил передать тебе письмо. Мне придется его прочитать вслух, — прокашлялся Иохим.

Девушка замерла, а затем неуверенно кивнула.

Она услышала шорох бумаги, а затем ровный голос отца.

«Дорогая Виола, не хочу вас обманывать, но мне невозможно будет представить вас ко двору и моей семье в качестве супруги. Прошу вас понять меня. Молю пресветлую Кайниэль о вашем дальнейшем выздоровлении. Скоро я возвращаюсь в Алтуэзию. Простите меня, если сможете. Всегда буду помнить вас. Лейнар Эрдорт».

По лицу Виолы покатились слезы. В голове колокольным звоном гудели слова. Прошу. Вас. Понять. Меня.

— Дай мне письмо, папа, — попросила она.

В ее руку лег плотный гладкий лист бумаги. Она провела по нему пальцами. Виола не могла видеть слов, но все они отпечатались в ее сердце, оставив раны. Медленно она разорвала лист пополам, а потом еще раз. Прощай, Лейнар Эрдорт.

Затем Виола осторожно подошла к столику, считая шаги, и нашла коробочку с помолвочным кольцом. Погладив на прощание холодные грани алмаза, протянула его отцу:

— Папа, верни Лейнару кольцо.

— Дочка, кольцо останется у тебя, я сам сделал его, Эрдорту оно почти ничего не стоило.

Ювелир накрыл ее ладонь своей рукой.

— Виола, может быть, со временем ты простишь его. Мужчины любят юность и красоту. Поверь, многие бы на месте Эрдорта растерялись бы, испугавшись трудностей…

Отец говорил что-то еще, но Виола почти не слушала его.

Лейнар отказался от нее. Ее счастье, влюбленность, мечты о будущем счастье, — все было обманом, как туман над Дымным морем. Даже прекрасное кольцо, как оказалось, на самом деле подарено отцом. Глупая наивная Виола.

До нее донесся аромат желтых роз. Каждый день Лейнар неизменно присылал новый букет, и цветы ставили в ее комнате.

Она подошла к столу, считая шаги, и коснулась атласных нежных лепестков. Совсем скоро они потеряют красоту и станут никому не нужными. Как и сама она.

Глава 8

Из окон красивого дома маркиза Треоса доносилась веселая музыка. Сегодня там давали бал, закрывающий летний сезон. Скоро знатные люди, приезжающие в Шимарут на отдых и для поправки здоровья, разъедутся по своим домам и имениям в Алтуэзию, Умарту, а кто-то и дальше.

— Имельда, дорогая, к твоему золотистому платью гораздо лучше подошли бы те серьги с топазами, — заметила маркиза Треос, критически разглядывая дочь и заодно поправляя рыжеватый локон, выбившийся из прически.

— Кстати, где они? Возможно, я бы тогда сама их надела, люблю топазы.

— Мама, я не смогла их найти, все же думаю, что серьги прихватила та сбежавшая служанка, — Имельда нахмурилась.

— Вот дрянь! — в сердцах воскликнула маркиза. — Ничего нет хуже, чем вороватые слуги! Драгоценности надо надежно прятать даже в собственном доме, запомни это, милая, — маркиза величественно выплыла из комнаты встречать гостей.

Имельда облегченно вздохнула. Маркиза Треос не знала, что эти серьги пошли в уплату человеку, который сделал за Имельду страшное дело…

Месяца два назад девушка случайно подслушала болтовню служанок на кухне. Одна из девиц хотела добиться внимания нового конюха, и другая стала уверять, что есть лавка с травами на окраине, где можно купить даже приворотное зелье, если хорошо заплатить.

Эти слова запали Имельде в душу, и она, выбрав момент, стала расспрашивать служанку про ту лавку. Наплела, что хочет помочь кузине Кларине, которая, бедняжка, страдает от неразделенной любви.

Служанка, пожав плечами, согласилась проводить Имельду в подворотню, где располагалась лавка. На криво висевшей вывеске кое-как было нацарапано: «Горные травы господина Лишта».

За прилавком оказался старик в сером камзоле, читающий толстую книгу.

Его лицо казалось таким бледным, словно он никогда не выходил из своей пыльной лавки на солнечные городские улицы. Выделялись только темные глаза под седыми густыми бровями.

— Что беспокоит прекрасную госпожу? — обратился он к посетительнице. — Кашель, ломота в суставах, изжога или женские недомогания? У старого Лишта найдется все что угодно.

— Мою матушку мучает бессонница, — сказала девушка первое, что пришло в голову.

Старик покивал и насыпал ей в холщовый мешочек смесь трав, объяснив, как их следует заваривать.

Расплатившись, Имельда оглянулась. Служанка осталась на улице, кроме нее, в лавке не было никого из покупателей

Девушка тихо спросила:

— Господин Лишт, моя кузина…Она безнадежно влюблена, бедняжка… Говорят, у вас есть травы, которые могут помочь в таких случаях?

Лишт улыбнулся тонкими губами.

— Прекрасная госпожа, в вашем возрасте от неразделенной любви лучше всего исцеляют новое платье, коробочка румян и смена впечатлений.

— А если все это не помогает? — Имельда вглядывалась в невзрачное лицо Лишта. Почему-то оно немного расплывалось перед глазами, ускользало из памяти.

— Я знаю, что говорю, госпожа, потому что очень долго живу на этом свете. А у вас впереди еще так много лет. Поверьте, время часто ценнее золота. Вот, помню, когда я был помоложе…

— До свидания, господин Лишт, — не совсем вежливо перебила его девушка и направилась к двери.

Кажется, старик не поверил в ее историю про несчастную кузину, но и слушать его воспоминания она тоже не желала.

— Пойдем обратно, только зря сходили, —раздраженно обратилась она к служанке, топтавшейся у входа.

Имельда с досадой швырнула маленький мешочек с ароматными травами прямо на землю, и в это время услышала сзади тихий голос:

— Госпожа, подождите чуть-чуть.

Обернувшись, она увидела высокого рыжеволосого мужчину, стоявшего на пороге лавки.

Он поклонился:

— Я слуга господина Лишта. Кажется, я знаю, кто может вам помочь…

— Светлого дня, — Имельда поздоровалась с кучкой дам, расположившихся на бархатных диванчиках в углу нарядного зала. Перед ними стояли вазы с фруктами и десертами.

Кларина тоже была там в фиолетовом платье, которое только подчеркивало недостатки ее коренастой фигуры.

— Чудесно выглядите, дорогая, — поприветствовала Имельду старая баронесса Энчис, каждый год приезжающая лечить свой ревматизм. По мнению Имельды, лечилась в Шимаруте баронесса в основном местным сладким вином.

Каждый год Энчис говорила, что не доживет до следующего лета, но неизменно появлялась с ворохом сплетен и новых жалоб на свое здоровье.

— Жду первого приличного корабля и возвращаюсь в Алтуэзию, — объявила маркиза Долер. — кажется, здесь стало небезопасно. Недавно опять нашли убитую девушку где-то на окраине.

— Юния, дорогая, наверняка это портовая девка, ни одна приличная женщина не будет шляться по этим окраинам, — громко объявила баронесса Энчис.

Повисла неловкая пауза. Знатным дамам не полагалось упоминать о таком, тем более в обществе незамужних девиц.

Имельда злилась про себя, но вежливо улыбалась. Глупые курицы, если бы они только знали, что она сделала!..

— Говорят, ваш герцог в Алтуэзии серьезно болен, — сменила тему разговора маркиза Треос, обмахиваясь шелковым веером.

— Бедный Ирвик Девятый, потерял двоих сыновей за последние несколько лет, — поддержала новую тему для разговора Юния Долер. — Хорошо, что у него остался младший, Эдрик. Он очень хорош собой…

— Посмотрите-ка, пришел господин Эрдорт, — дамы оживились, искоса поглядывая на входную дверь. Они заговорили чуть ли не хором.

— Говорят, он чуть было не женился на дочке здешнего ювелира…

— Я слышала, он расторг помолвку…

— Это правильно, негоже знати родниться с ремесленниками, все-таки его отец граф, — важно изрекла баронесса Энчис.

— А я слышала, будто девушка серьезно заболела, поэтому и помолвка расстроилась, — пискнула Кларина.

— Такой прекрасный молодой человек, наверняка его ждет большое будущее, ему вовсе ни к чему нездоровая жена, да еще без титула, — сказала маркиза Долер…

глава 9

Глава 9

Лишт посмотрел в мутное зеркало. На него смотрел пожилой человек с седыми прядями и крючковатым носом. Лицо хоть и в морщинах, но еще нет коричневых старческих пятен. Ничем не примечательный человек, только глаза черные. Да мало ли на побережье темноглазых людей!

Лишт складывал в сумку свои травы и порошки. Скоро он уедет из Шимарута и скоро никто не вспомнит, что здесь была лавка, где торговали горными травами.

Приятный город, потом можно будет вернуться сюда лет через двадцать, тогда уж точно его никто не узнает...Он часто возвращался в те места, в которых жил когда-то. У него было много имен за долгие годы жизни.

Много-много лет он вынужден был странствовать. Приезжал на новое место, снимал дешевое жилье на окраинах, куда не будут соваться любопытные.

Открывал лавку и продавал почти бесполезные травы, а сам искал тех, кто ему нужен. В любом месте найдутся глупцы, согласные отдать год своей жизни за пустые желания. Приворожить жениха...Извести любовника жены...Избавиться от зажившегося на свете богатого родственника…

Лишт всегда был осторожен, он тщательно выбирал тех, кто будет молчать. Вот и в Шимаруте он нашел нескольких, давших обещание темному богу.

Жалко, что теперь с ним нет рыжего долговязого слуги Бораса. Тот был полезен и выполнял, не спрашивая, все приказы Лишта, а все потому, что хозяин помог ему. Сделал то, чего никто бы не сделал для рыжего недотепы.

Лишт вспомнил, как он встретил Бораса.

Несколько недель назад он увидел на одной из окраин пьяного рыжего детину, который горько рыдал, повесив голову. Лишта совершенно не испугало то, что руки и одежда мужчины были перепачканы кровью. Оказалось, что тот только что зарезал свою любовницу из ревности, а теперь собирался то ли покончить с собой, то ли позвать городских стражников и сдаться им.

Рыжий и сам не заметил, как рассказал незнакомцу свою нехитрую историю. Ариса была капризной, сварливой, да еще и не прочь погулять, пока Борас работал грузчиком в порту. Но он без памяти влюбился в женщину и безумно ее ревновал.

Сегодня, застав любовницу в постели с незнакомым толстяком, Борас схватился за нож, на него словно затмение нашло. А когда он пришел в себя, Ариса была мертва.

Торговец травами пообещал помочь убийце за год его жизни, и тот, не задумываясь, согласился. Лишт оживил Арису к безмерной радости Бораса, который решил, что ему спьяну почудилось, как с его рук капала кровь.

Правда, это была совсем другая Ариса. Она не скандалила, мало говорила, а вместо других мужчин ласково смотрела только на рыжего Бораса и ловила каждое его слово, а в постели всячески старалась ублажить своего мужчину.

Борас был очень счастлив последние недели жизни.

Вот только недавно Ариса схватила нож и, ласково улыбаясь, перерезала горло спящему любовнику.

Что же, темный бог недолго бывает милостив…

Лишт вздохнул. Ему придется опять искать нового помощника, хотя, впрочем, он не привязывался ни к местам, ни к людям.

Торговец травами потрогал свой кристалл, висевший под одеждой. Камень был теплым, живым, мутного молочного цвета вместо обычного черного.

Теперь кристалла хватит еще на несколько недель, а то и месяцев, если снимать его, когда никто не видит.

Лишт все реже вспоминал храм Эри в Умарте, где он вместе с десятками юношей со всего света изучал таинства высшей магии. После нескольких лет сложного обучения и испытаний адепты проходили посвящение — каждого из них оставляли на ночь в загадочной пещере в горах, похожей на глубокую каменную чашу.

Если юношам удавалось выжить, то они становились высшими жрецами и отправлялись в разные земли служить владыкам, защищая их народы от темной магии.

Эти жрецы отрекались от мирских благ и жили, служа людям и светлой богине. Но немало адептов наутро находили мертвыми в той пещере после испытания. Наставники говорили потом, что они были слабы душой.

Незадолго до начала очередных испытаний один из адептов, Ро-вээс, сумел посеять смуту среди своих товарищей. Он внушал им, что не стоит рисковать жизнью, когда уже сейчас они могут получить все то, что дает власть —золото, наслаждения, красивых женщин.

Ро-вээс и те, кто его послушал, однажды ночью убили многих адептов и жрецов и бежали из храма Эри, захватив с собой все, что смогли унести — магические кристаллы, книги, эликсиры, усиливающие жизненные силы.

Лишт тоже был среди беглецов, его руки были обагрены кровью наставников и своих бывших товарищей. Впрочем, тогда у него было другое имя…

Оказалось, что когда отступники держатся вместе, то их магия ослабевает, и они разбрелись по миру. Зло иссушило их тела и души, сделало их проклятыми, они стремились к власти и бессмертию, но вынуждены были скитаться, сея вокруг себя страх и смерть.

Магические кристаллы продлевали им жизнь, но они требовали своей кровавой пищи.

Лишт вспомнил, как недавно забился, запульсировал под одеждой кристалл, когда он взял в руки гребень незнакомой девушки. Мелькнула мысль разыскать, присвоить ее чистоту и скрытую силу, но времени не оставалось. Серый маг взял сумку с травами и зашагал в порт. Хлопнула дверь лавки, и на землю упала вывеска «Горные травы господина Лишта».

Глава 10

Имельда Треос была почти что счастлива. Лейнар Эрдорт стал бывать у них в доме каждый день. Он вежливо выслушивал ее, соглашался покататься в экипаже, если Имельда предлагала, и они съездили на морскую прогулку на небольшой яхте.

Правда, повсюду с ними была кузина Кларина, которая путалась под ногами и безумно раздражала Имельду все больше с каждым днем. Лейнар был неизменно вежлив и с Клариной тоже, а та покрывалась пунцовыми пятнами когда Эрдорт к ней обращался.

На некрасивом длинноносом лице Кларины все чаще появлялось мечтательное выражение, а сегодня она поведала Имельде свою сердечную тайну.

Кузина влюбилась в Лейнара Эрдорта и на все лады пылко расхваливала своим писклявым голоском обходительность, ум и красоту молодого человека.

Имельда сцепив зубы слушала, как Кларина восторгалась Лейнаром, и ей иногда хотелось придушить кузину от злости.

Лейнар был только ее, никто не смеет обсуждать, какие у него красивые глаза или приятный голос!

Правда, она нередко замечала в поведении Эрдорта некоторые странности. Например, нередко во время разговора с ней Лейнар потирал виски, как будто от головной боли, и нередко он выглядел очень уставшим.

Он никогда сам не проявлял инициативы, но всегда сразу соглашался поехать на прогулку или прийти в гости, если девушка сама приглашала его.

Имельда списывала это на последствия его болезни. Ведь Эрдорт приехал в Шимарут поправлять здоровье после тяжело перенесенной лихорадки. Гордость не позволяла Имельде думать, что Лейнар все еще переживает разрыв помолвки с дочкой ювелира.

Но даже если он и страдает, она сделает все, чтобы завладеть его вниманием и утешить!

Маркиз Треос также привечал Эрдорта и высоко отзывался о его способностях.

Маркиз дал понять за семейным ужином, что не против со временем видеть Лейнара своим зятем.

Пока все шло отлично для Имельды. Весь последний месяц девушка ходила как натянутая струна, опасаясь, что кому-то станет известно, что она сделала.

Ей пришлось очень сильно понервничать, когда рыжий слуга господина Лишта куда-то пропал. Слуга продавца трав обещал ей помочь, но не пришел в условленное место, как они с ним договаривалась.

Хорошо, что флакон, полученный от страшного колдуна, хранился у Имельды.

Ей пришлось обратиться за помощью к Лимеру Мориху, который нередко проскальзывал в кабинет к отцу, приходя в дом через черный вход.

Морих был неприятным юрким человечком с бегающими масляными глазками. Имельда подозревала, что он проворачивает с отцом какие-то темные дела.

Каждый раз, сталкиваясь с Морихом в доме, она ощущала брезгливость. От него словно исходила нечистоплотность, несмотря на бархатный дорогой жилет и пряный запах цветочной воды.

Но время шло, рыжий слуга не появлялся, и девушка в отчаянии обратилась к Мориху.

Она проследила, как тот выходит из дома, пошла за ним и окликнула, когда Морих заворачивал в переулок.

— Светлого дня, господин Морих, не могли бы вы порекомендовать мне надежного человека помочь в одном непростом деле? Разумеется, не бесплатно.

— Для дочери моего друга господина Треоса я готов оказать помощь, тем более если она будет вознаграждена. Слушаю вас, прекрасная дама, — Морих отвесил шутовской поклон, его глаза, казалось, оставляют на ее платье липкие пятна, но Имельде было не до гордости.

— Понимаете, господин Морих...Я хочу немного напугать одну зазнавшуюся особу, — решившись, начала она…

Тот внимательно выслушал ее сбивчивую просьбу и покивал головой.

— Госпожа Треос, дело в том, что мне тоже очень необходима одна услуга. Я помогу вам, а вы поможете мне. У вашего отца в кабинете хранятся долговые расписки некоторых моих друзей. Я хочу их заполучить их. Они лежат в черной лакированной шкатулке с драконами на крышке. Достаньте мне эту шкатулку, и я сделаю для вас все, что угодно.

— Хорошо, я подумаю, — пообещала Имельда.

— Сначала выполните мою просьбу, принесите мне шкатулку с расписками. Если я пойму, что это то, что мне надо, я выполню вашу просьбу. Но не вздумайте меня обмануть и принести пустышку.

Кстати, не следует, чтобы нас больше видели вместе, поэтому я подам условный сигнал через торговца зеленью, например. В его лавке мало посетителей, и мы сможем встретиться в следующий раз…

Ночью Имельда, обмирая от страха, прокралась в кабинет отца и нашла черную шкатулку.

Передавая ее Мориху, она протянула флакон.

На следующий день тот вызвал ее в ближайшую лавку торговца зеленью.

— Я сделал все, как вы просили, но теперь понимаю, что мне нужны будут деньги, чтобы поскорее уехать из Шимарута, — нагло заявил Морих.

— Сколько вы хотите? — опешила Имельда.

Когда он назвал требуемую сумму, дочь маркиза растерялась. Она не ожидала, что Морих потребует так много. У нее не было денег.

— Но вы же говорили, что мы просто поможем друг другу…— начала она.

— Риск оказался слишком велик, госпожа Треос. Тем более, когда я увидел, ЧТО именно выплеснулось в лицо бедной девушки, которая посмела перейти вам дорогу, как я понимаю

Глава 11

— А ведь моя мать всю жизнь мечтала побывать в Серебряном храме в Маштаре, — голос Элмы был задумчивым. — И вот надо же, теперь я с тобой отправляюсь туда, моя девочка. На улицах видела сегодня много пилигримов, ждут кораблей…

Вещи были уже собраны, Элма положил теплые платья и плащи, неизвестно, какая там будет погода в это время.

— Если получится, я хотела бы еще посетить развалины храма Эри, — сказала Виола. — Лекарь Никомер говорил, что там живут маги, которые иногда исцеляют людей.

— От магов лучше держаться подальше, девочка. Никто не знает, что у них на уме. Хорошо, что у нас в Шимаруте нет верховного мага, а то при каждом правителе на побережье есть свой колдун, что в Умарте, что в Алтуэзии. Без их одобрения все эти короли да герцоги они даже жениться не могут. То ли дело простым людям, понравились молодые друг другу, получили благословение родителей и светлой богини, да и свадьбу справили…

Элма замолчала, сообразив, что затронула больную тему для Виолы.

— Боюсь я моря, девочка, — вздохнула она. — Но с тобой отправлюсь куда угодно.

В комнату вошел Иохим Бернт.

— Элма, оставь нас, пожалуйста, хочу напоследок поговорить с дочкой, — попросил он.

— Конечно, мастер Иохим, пойду к себе, завтра ранехонько надо вставать.

Дождавшись, когда они останутся одни, ювелир взял дочь за руку.

Девушка почувствовала, как отец положил ей на ладонь небольшой круглый предмет. Она поняла, что это кольцо.

— Возьми с собой это кольцо, Виола. Оно совсем простое с виду, оловянное, но может пригодиться тебе, если вдруг понадобятся помощь или деньги в Умарте. Я даю вам с собой достаточную сумму, у нашего Майса деньги вряд ли кто осмелится отобрать, да и за обратную дорогу вперед заплатил капитану Мерту.

Но если что-то случится, постарайся добраться до Кхеса, столицы Умарты. Найди там господина Зилида, это глава гильдии ювелиров, и покажи ему это кольцо. Скажи, чья ты дочь, и еще скажи слова: «Настал час, когда олово дороже золота». Повтори их, — попросил ювелир.

— Настал час, когда олово дороже золота…Что это значит, папа? — спросила Виола с любопытством.

— Еще при моем учителе, Ахане Тише, несколько глав гильдий ювелиров на побережье заключили между собой тайный договор о помощи. Мы ведь работаем с драгоценностями, и нам важно знать, не всплывут ли где-то украденные камни. Бывает и так, что одалживаем друг другу золото. Иногда помогаем друг другу и в других делах.

У каждого из нас есть такое оловянное кольцо и тайные слова. Несколько раз обращались за помощью ко мне, и я никогда не отказывал. Господин Зилид обязательно должен помочь, если понадобятся еще деньги.

Будь осторожна, Виола, всегда проверяй, рядом ли Элма и Майс, а теперь отдыхай, — Иохим поцеловал дочь в макушку и, вздохнув, вышел из комнаты.

Виола тронула оловянное кольцо.

Завтра она покинет свой дом и отправится по Дымному морю в далекий Маштар. Что ждет ее в этой дороге?

В это ранне утро в порту Шимарута было полно людей. Как всегда, кричали чайки, слышалось хлопание парусов и ругань матросов, закатывавших последние бочки с грузами на борт.

На небольших волнах покачивались величественные корабли.

Свежий утренний ветерок приятно холодил лицо Виолы под плотной вуалью. Она крепко держалась за локоть Элмы.

— Ваш корабль называется «Ласточка», — в который раз повторил Иохим Бернт.

Майс держал в руках узел с вещами, рядом стоял небольшой дорожный сундучок, в который были сложена одежда Элмы и Виолы.

К ним подошел капитан Тиций Мерт вместе с крепким загорелым парнем.

— Светлого дня, мастер Бернт, госпожа Виола, госпожа Элма. Добро пожаловать на мою «Ласточку»

— Тим, помоги дамам с вещами, донеси прямо до моей каюты, — приказал капитан матросу, и тот, белозубо улыбаясь, ловко поднял сундук.

Наступил момент прощания.

Иохим крепко обнял Виолу.

— Поскорее возвращайся, доченька, — шепнул он ей, смахнув слезу. — Помни, что я тебе сказал про оловянное кольцо. Если будет необходима помощь, вам обязательно окажет ее господин Зилид.

— Майс, Элма, ни на шаг не отходите от Виолы на корабле, — еще раз велел он.

— Храни вас светлая богиня, — ювелир поднял кверху ладонь.

Бернт смотрел, как два корабля один за другим отплыли из порта, подняв паруса. Над каждым парусником развевался синий флаг с тремя серебристыми шпилями, означавший, что на нем едут пилигримы в Маштар.

Пришла очередь «Ласточки».

Ювелир глядел, как осторожно поднимаются путешественники по деревянному трапу. Майс и Элма с двух сторон поддерживали Виолу.

Вот они уже были на корабле, и Элма с Виолой помахали руками в его сторону. На палубе стояли и другие люди, в основном пилигримы в плащах, развевающихся от ветра.

Ювелир видел, как корабль, подняв тяжелый якорь и развернув паруса, начинает плавно удаляться от пристани.

Иохим смотрел до тех пор, пока «Ласточка» не превратилась в маленькую еле видную точку, а потом и вовсе скрылась за горизонтом.

По лицу у Иохима текли слезы. Его сердце грызла тревога. Никогда дочь не покидала дом, а сейчас отправлялась в далекий Серебряный храм, почти беспомощная, с разбитым сердцем и обезображенным лицом. Если бы только мог, он без колебаний принял бы на себя мучения, выпавшие дочери.

Ювелир вдруг заметил в поредевшей толпе провожающих Андреаса, который скромно держался вдали, и махнул ему рукой.

Глава 12

Оказалось, что здоровяка Майса почти сразу же свалила морская болезнь.

— Тгорхг, не понимаю, как можно быть моряком, всю жизнь болтаться на корабле посреди огромной лужи, — пожаловался он Элме.— Меня уже всего вывернуло наизнанку, а плыть еще дня четыре, как сказал капитан.

— Можете подышать воздухом на верхней палубе,— любезно разрешил женщинам матрос Тим. Там вас никто не побеспокоит, пилигримам с нижней палубы запрещено сюда подниматься, здесь только несколько путешественников с отдельными каютами, как у вас.

Виола вышла на палубу, крепко держась за Элуа. Деревянный пол под ногами немного покачивался, скрипели корабельные снасти, это было непривычно.

Млжете посидеть вот на этой лавочке, не бойтесь упасть. Здесь у нас море, все приколочено или крепко привязано, чтобы случайно не смыло волной. Элма осторожно подвела Виолу, и они уселись. Ветерок приятно дул в лицо. Девушка жалела, что не может снять повязку. Еще больше

Девушка наслаждалась ветром, запахом моря.

— Что это за скрип? — спросила она.

— Госпожа, внизу устроены скамьи для гребцов, к отверстиям в уключинах были прикрепляются весла. За них садятся матросы, если нет попутного ветра. Сейчас капитан велел немного поднажать, ветер слабый.

До нее донеслась мелодичная песня. Мужские голоса слаженно пели.

Не жалейте меня, коль умру молодым,

Отправляюсь за море, сквозь тающий дым,

Пусть владыка морей будет милостив к нам,

Пусть несется корабль по зеленым волнам,

Пусть богиня пресветлая нас защитит,

Пусть в тумане корабль не собьется с пути,

Пусть сияет нам ярко ночная звезда,

Пусть обратно домой мы вернемся сюда...

(1)

— Светлого дня, дамы, — услышала Виола рядом низкий мужской голос и вздрогнула.

— Тоже решили направиться в Маштар?

— Светлого дня, господин, — отозвалась Элма.

Виола повернула голову, но она не могла ничего разглядеть, и поэтому только вежливо кивнула.

— Позвольте представиться, я Дайнис Сторд из Алтуэзии. Мы с моим другом Амьером решили побывать в Серебряном храме, попросить милости у светлой богини. Он пострадал после пожара (2).

— Дайнис, возможно, дамы вовсе не желают с нами беседовать, — раздался справа хрипловатый голос.

— Мы, пожалуй, пойдем к себе, — сказала Элма, поднимаясь и давая руку Виоле.

Девушка встала, но, едва она сделала несколько шагов, корабль качнулся. Виола пошатнулась и почувствовала, что падает. Она испуганно вскрикнула, но тут же почувствовала, что ее подхватили крепкие мужские руки. Кажется, ее прижали к крепкой мужской груди. Она ощутила приятный запах теплого дерева, трав и еще чего-то незнакомого и волнующего.

— Надо быть осторожнее, госпожа, неужели вы не видели, какая волна сейчас ударила в борт корабля? — хрипловатый голос звучал совсем рядом.

— Я не могу видеть, — тихо ответила девушка. Наверно, мужчина и сам мог об этом догадаться, заметив ее неуклюжую походку и то, как она цепляется за руку своей спутницы.

— Извините, госпожа, за мою невежливость, — хрипловатый голос смягчился, как ей показалось.

— А ну убрал руки от моей госпожи! —где-то за спиной послышался грозный окрик Майса.

—Этот господин помог Виоле, поддержал ее, чтобы она не упала, — принялась объяснять экономка.

— Все хорошо, Майс, — сказал Виола,

Они медленно направились в каюту, охранник и Элма бережно поддерживали девушку с обеих сторон.

— Кто эти мужчины? Как они выглядят? — спросила Виола с любопытством у Элмы, которая стала теперь ее глазами.

— Оба они в плащах пилигримов. Они достаточно молоды. У одного из них, Сторда, карие глаза, каштановые волосы. По нему видно, что он очень крепкий. Второй, Амьер, не снимает капюшон, видимо, у него сильные ожоги на лице. Это он тебя поймал.

— Мне кажется, они не простые пилигримы, раз находились на верхней палубе, предположила Виола.

—Это, наверно, неприлично, что он подхватил тебя, — проворчала Элма.

— Было бы неприличнее, если бы я упала, — возразила Виола.

Девушка вспомнила, что, когда руки незнакомого пилигрима крепко обхватили ее, она почувствовала на миг теплоту, опору и защищенность. Это ощущение было волнующим и странным.

* * *

Два пилигрима так и остались стоять на палубе. Стремительно темнело, на небе одна за другой стали появляться крупные звезды. Казалось, можно было протянуть руку и коснуться их, так нихко они сияли.

— Никогда не видел таких ярких звезд,— проговорил Дайнис.

Глава 13

Равьер никогда в жизни не видел такого. По морю прямо навстречу «Ласточке» двигалась ровная стена клубящегося густого тумана. С палубы невозможно было разглядеть, что в ней таится. Но по краям туманной стены все также ровно катились волны, а по небу плыли светлые облака, которые скрывались, попадая в сгусток сероватой пелены.

Он замешкался на мгновение, зачарованный необычным зрелищем, а потом схватил свой меч и вслед за Дайнисом стал быстро спускать по деревянной лестнице на нижнюю палубу, где уже слышались громкие команды капитана Мерта, повторяемые его помощником.

— Канониры (1) к пушкам! Освободите палубу, пилигримов спрятать в трюм, чтобы не мешали. Освободите нижнюю палубу! Зарядить мушкеты! Целиться только наверняка! Готовимся оборонять правый борт!

Началась суматоха, пилигримы заметались, хватая свои нехитрые пожитки. Путаясь в длинных плащах, они, схватив посохи, один за другим бежали к открытому квадратному люку трюма и скрывались в чреве корабля.

Матросы заряжали мушкеты (2), кто-то выхватывал сабли и кинжалы.

Два десятка моряков приготовились защищать «Ласточку». Среди них было и несколько пилигримов, севших вместе с ними на корабль. Дайнис признался, что по приказу Эдрика взял пятерых солдат из итерлейского пограничного гарнизона, сейчас они тоже сжимали в руках мечи.

Сторд, насвистывая веселую песенку, стоял рядом с Равьером, поигрывая тяжелым двуручным мечом. За поясом у Дайниса был кинжал, а где-то в одежде наверняка был спрятан и другой.

Для него, капитана гвардии Алуэты, азарт боя был привычен.

Дайнис Сторд с детства жил при дворе герцога Ирвика, где обучался боевым искусствам вместе с Эдриком, младшим братом Равьера, и еще несколькими сыновьями небогатых дворян. Капитан Поль, седой ветеран, учил мальчиков обращаться с луком, кинжалом, мечом, а также разным приемам рукопашной схватки.

Сторд стал одним из лучших бойцов в Алуэте, победителем нескольких турниров при дворе герцога Ирвика Девятого. А еще он был лучшим другом Эдрика, младшего брата Равьера. Именно Сторду было доверено сопровождать Равьера в Умарту.

Дайнис скорее умрет, чем нарушит свое слово или выдаст доверенную ему тайну о том, что старший сын герцога жив, а не покоится горсткой пепла в фамильном склепе.

Равьер отлично умел обращаться с мечом, он тоже в свое время прошел школу капитана Поля. Он набил немало шишек, тренируясь сражаться и тяжелым двуручным мечом, способным разрубить человека пополам, и более легким и коротким одноручным, предназначенным для того, чтобы колоть и рубить врага.

Сейчас обычный двуручный меч был для Равьера тяжеловат после нескольких недель, когда он находился между жизнью и смертью в подземелье старой башни. Поэтому в дорогу Равьер более короткий и легкий меч.

Сейчас он чувствовал, как стальная рукоятка нагревается от его горячей ладони, словно готовясь стать продолжением руки. Оружие придавало уверенность.

Пот заливал глаза, стекал под повязку на лице, мешал дышать. Запах гари усиливался, и он отшвырнул в сторону кусок ткани.

Увидел несколько мимолетных взглядов матросов, ну и пусть. Когда начнется бой, всем будет не до его наружности. Сейчас нужна будет легкость и свобода в движениях.

Равьер заметил, что несколько поодаль встал рослый Майс, охранник Виолы Бернт. Здоровяк сжимал кинжал, казавшийся игрушечным ножиком в его могучих руках, а еще он держал длинную железную цепь, на конце которой висел стальной шар, усеянный шипами. Страшное оружие в руках того, кто умеет им владеть.

Майс встал поближе к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Что ж, это не трусость, а стремление защищать женщин. Они сейчас совершенно беспомощны там, наверху. А Виола Бернт к тому же слепая.

Он не успел толком познакомиться с ней, но юная девушка вызывала сострадание. Равьер по себе знал, каково стать уродом, но для женщины это наверняка более страшная вещь.

Интересно, кто был ее женихом? Всегда ли она была слепой и почему закрывает лицо?

Видимо, эта Виола из непростой семьи, раз капитан предоставил ей со спутницей свою каюту. «Жалко, что мы не успели толком познакомиться», — промелькнуло у него в голове.

С моря доносился сильный запах трав и гари, он заставлял людей кашлять и вытирать слезящиеся глаза.

— Тхоргх, не пойму, они там что, костер посреди воды развели? — крикнул кто-то из матросов.

Внезапно туман стал реже, и совсем рядом с кораблем стало видно несколько, в которых сидели люди. Они налегали на весла, стремительно сокращая расстояние с «Ласточкой».

Сзади на волнах покачивался приземистый корабль, вокруг которого и кружили клочья тумана.

— Пираты! — закричал кто-то из матросов.

— Готовьтесь к бою! — раздался громкий крик капитана Мерта.

Послышался громкий треск дерева— это большой железный крюк, брошенный с одной из лодок, впился в борт «Ласточки».

Раздался выстрел корабельной пушки, и одно ядро, шипя, упало в воду между двумя лодками пиратов.

Оттуда заулюлюкали, донеслась непристойная ругань.

Канонир снова поднёс горящий фитиль к жерлу пушки, и вылетевшее оттуда со свистом второе ядро попала прямо в одну из лодок, расколов ее, как скорлупу большого ореха. Раздались крики.

Глава 14

Равьер пришел в себя от сильной боли под ребрами. Он открыл глаза, и нога в дырявом сапоге снова пнула его. Равьер разлепил глаза. Запаха горелой травы почти не чувствовалось.

Он лежал на палубе, а кто-то лил на него воду из ведра. Он хотел было подняться, но понял, что ноги и руки связаны. Меч лежал рядом бесполезным куском железа, потому что Равьер не имел возможности дотянуться до оружия. Скосив глаза, он увидел, что Майс продолжает сопротивляться, размахивая цепью с тяжелым железным шаром. Его рубаха была темной от крови, левой рукой Майс зажимал раненый бок, но не сдавался.

Он стоял, защищая спиной лестницу, ведущую на верхнюю палубу. Подскочивший сзади пират ударил Майса саблей, и тот упал, выпустив из рук цепь. Его окружило несколько головорезов, нанося беспорядочные удары по раненому. Вскоре Майс затих. Равьер позавидовал великану, который погиб сражаясь, как настоящий воин. Сам он, бывший наследный герцог, был сейчас связан как баран, которого вот-вот потащат на бойню.

Равьер напряг мышцы, но узлы на веревках, завязанные особо хитрым образом, еще сильнее впились в тело.

Неподалеку кучка пиратов столпились вокруг человека, привязанного к мачте. Лицо мужчины было залито кровью, рубаха на груди изодрана, но Равьер узнал Дайниса Сторда по каштановой шевелюре и крепкому телосложению.

Рыжий здоровенный пират в синей заляпанной рубахе, стоявший рядом со Стордом, истошно вопил, зажимая окровавленную кисть:

— Он мой, дайте мне его прикончить!

— Заткнись, Сеуш, — раздался спокойный хриплый голос.

— Шубир, он мне два пальца отрубил!

— Пальцы — это не член, — сказал кряжистый широкоплечий Шубир, бывший, по-видимому, здесь главарем. — У тебя еще несколько в запасе осталось.

Головорезы заржали, видимо, не испытывая никакого сочувствия к пострадавшему Сеушу.

— Он крепкий и здоровый, его можно будет неплохо продать в каменоломни в Гелесе.

— Если перед этим он не прибьет кого-нибудь из нас, ты же видел, Шубир, как этот пилигрим управляется мечом, четверых прикончил,— сказал кто-то из пиратов.

— Прикуем его покрепче. Давайте, выводите людей их трюма. Тхоргх, я думал, это торговый корабль, а здесь сборище больных пилигримов, с которых немного наживы будет.

Из трюма вытащили пилигримов. Шубир обвел глазами кучку людей в плащах и сказал:

— Вы можете купить себе спасение, если у вас есть деньги.

Люди засуетились, развязывая узелки с пожитками, кто-то снимал кольца.

Затем Шубир сказал:

— Тех, кто помоложе и покрепче, забираем с собой, у нас не так много места, да и времени мало, скоро колдовство Гверта перестанет действовать, а нам надо успеть добраться домой. Сеуш, Иган, останьтесь здесь пока.

— А с этим что делать? — стоявший рядом с Равьером пират снова больно пнул его по ребрам, привлекая внимание главаря. Морщась, мужчина нашел в себе силы сесть.

Шубир медленно подошел к Равьеру, пристально разглядывая лицо.

Равьер не опустил взгляд и в свою очередь смотрел на главаря головорезов.

Широкие сросшиеся брови придавали Шубиру угрюмый вид. На вид ему было лет сорок. Левую щеку пирата пересекал свежий красноватый шрам от сабельного удара. Главарь не был высоким, зато крепким и широкоплечим, сразу было видно, что он обладает большой физической силой.

На нем был зеленый бархатный кафтан, весь заляпанный кровью.

Шубир неуловимым движением выхватил саблю и приставил стальное острие к горлу Равьера.

Тот не дернулся и не опустил взгляд, чувствуя, как холодит кожу металл.

— Что, не будешь просить у меня пощады, зеленоглазый? — поинтересовался главарь.

Равьер молчал и не отводил взгляд. Возможно, сейчас он умрет, но не пристало сыну герцога просить милости у разбойника. Несколько секунд показались Равьеру вечностью.

Внезапно Шубир хрипло рассмеялся.

— Люблю смелых. Этого тоже возьмем с нами, — махнул он рукой своим людям.

Равьера и Дайниса, связанных по ругам и ногам, спустили на веревках к подошедшим юрким лодкам. Там уже сидело несколько человек в плащах пилигримов.

— Ты сильно ранен? — прошептал Равьер Сторду, и тот тихо ответил:

— Ерунда. Жаль, не успел этого Майса научить своим приемам, парень сражался как бешеный.

Несколько минут лодка качалась на волнах, а затем с борта «Ласточки» спустили хрупкую женскую фигурку, обмотанную пеньковой веревкой за талию. Ее ловко поймал один из пиратов и бросил на скамейку рядом с Равьером.

Он увидел молодую девушку с лицом, сплошь покрытым шрамами и неровными рубцами. Девушка озиралась по сторонам, выставляя вперед руки.

— Госпожа Виола, это Амьер, — прошептал он, и девушка повернула к нему голову.

— Вы не видели Майса? — также шепотом спросила она.

— Он погиб.

Из глаз Виолы полились слезы. Равьеру захотелось прижать ее к себе и погладить по голове, чтобы утешить и защитить. Так он делал, когда плакала его дочь Тиина, но связанные руки не позволяли пошевелиться.

Глава 15

Пленников отвели к большому сараю, сколоченному кое-как из корабельных досок. В стенах повсюду были щели, пропускавшие ветер с моря.

— Сейчас каждому из вас на ногу оденут цепь с ядром, чтобы вам не хотелось побегать ночью. Все равно бежать вам с острова некуда, — сказал один из охранников, руки и даже лицо которого были раскрашены зелеными замысловатыми узорами.

Появилось несколько пиратов, притащивших небольшие пушечные ядра и прикованные к ним короткие цепи, на конце которых крепились грубые широкие железные браслеты. Пленникам одному за другим стали надевать тяжелые цепи и заковывать на лодыжках.

Один молодой парень попытался дернуться, но охранник ударил его кнутом, разорвав плащ, и несчастный рухнул как подкошенный.

Равьер поморщился, когда железо сомкнулось на его ноге. Оказалось, что передвигаться с железной цепью крайне неудобно, кожу на ноге сразу натерло и засаднило.

Он сел в сторону на кучу тряпья, рядом с ним примостился Сторд.

— Зачем ты старался спасти меня? —тихо спросил он Дайниса.

— Я не мог просто смотреть, как вас будут убивать.

— Спасибо. И говори мне «ты», — попросил он Сторда.

Про себя Равьер позавидовал Эдрику, что у него такой преданный друг.

Скоро им принесли еду – котелок, в котором плавали куски кое-как почищенной рыбы и какая-то трава. Каждому пленнику выдали по грубой деревянной ложке.

Дайнис скривился, зачерпнув неаппетитное варево.

— Это не то, к чему я привык, но есть можно, — заявил он.

Вскоре охранники пригнали в сарай еще нескольких мужчин, на всех них вместо одежды были какие-то лохмотья. Каждый из них волочил за собой, прихрамывая, небольшое пушечное ядро.

— Откуда вы? — тихо спросил черноволосый парень с перебитым носом, присаживаясь рядом с Равьером и Стордом.

— Плыли на корабле с пилигримами в Маштар, когда на нас напали, —ответил Дайнис.

— Меня зовут Бен. Я здесь уже два месяца, мы ловили рыбу у побережья, когда меня с братом схватили и привезли на этот проклятый остров. Брата убили, когда он пытался бежать. А нас, слышал, хотят продать то ли в каменоломни, то ли отвезти на рынок рабов в Акмару. Хуже, чем здесь, нигде не будет.

— А бывало так, что за людей просили выкуп? — поинтересовался Сторд.

— Не знаю. За меня некому заплатить, я сирота.

— Кто здесь главный? – спросил Равьер Бена.

— Вроде Шубир. А может, и Гверт, это колдун. Все его здесь боятся до ужаса, даже сами пираты. Говорят, он может делать страшные вещи с людьми. Это он сделал туман, который окружает остров со всех сторон. А еще у Шубира есть сестра, Шейдара. Редкостная сука, и между ног у нее, наверно, припекает, как в хаэсской пустыне. Без конца ищет, с кем потрахаться. Не повезет тому мужику, на кого она глаз положит. Выжмет досуха и выбросит.

—Тебе, парень, наверно это не грозит, — Бен посмотрел на Равьера.

— А на твоем месте я бы поостерегся, Шейдара как раз любит крепких мужиков, — он кивнул Дайнису.

— А ну, хватит болтать, а то отведаете кнута! — рявкнул охранник, и Бен примолк.

Быстро стемнело, и Равьер улегся на пол, укрывшись плащом пилигрима. Серебряную булавку с него сорвали. Закованная нога болела. Дайнис сел рядом. Сквозь щели в потолке сарая ярко светили звезды.

— Мы непременно придумаем, как отсюда выбраться, — прошептал Сторд.

— Я не для того выжил, чтобы сдохнуть на этом острове, — усмехнулся Равьер.

Он подумал о Виоле Бернт и Элме, сидевших с ним в лодке. Что стало с женщинами? Что будет с ним и Стордом?

Равьер забылся тяжелым сном. Во сне он увидел дочь, только Тиина была почему-то взрослой. Она стояла перед большим зеркалом, примеряя золотую корону.

* * *

Колдун Гверт равнодушно смотрел, как мимо него пираты ведут двух молодых женщин, чтобы спустить их в лодку, качающуюся возле корабля на довольно сильных волнах.

Одна из них, заплаканная блондинка с длинной косой, дрожала то ли от страха, то ли от усиливающегося ветра. Вторая, черноволосая смуглянка в зеленой шерстяной юбке, с силой оттолкнула руку пирата, попытавшегося схватить ее за грудь. Тот разозлился и замахнулся, но Шубир прикрикнул на него:

— Нечего время терять, ветер усиливается.

Обе женщины были молоды и довольно привлекательны, каждая по-своему, но Гверта очень давно не интересовали девичьи прелести.

Гверт устал сегодня Его кристалл тоже ослабел и ощущался чуть теплым камнем в ладони. Камень достался своему хозяину неправедным путем.

Много-много лет назад Гверт не хотел примыкать к властолюбивому Ро-вээсу, сумевшему подчинить себе многих юношей, в храме Эри. Ро-вээс внушал им, что не стоит умирать на неведомом испытании, что надо бежать, тем более адепты уже многое знали и умели.

Но Гверту пришлось тогда делать выбор между собственной жизнью и смертью своих товарищей и наставников. Гверт был труслив, он всего боялся. Боялся Ро-вээса, боялся, что наставники узнают о заговоре, но еще больше он боялся неведомого последнего испытания в храме, после которого выжившие ставились действительно могущественными магами и получали во владение собственный кристалл.

Поэтому Гверт примкнул к изменникам, расправившимся со многими адептами и учителями в храме. Ему достался необыкновенный кристалл, который он снял с тела убитого наставника и спрятал у себя.

Отступники, пролив кровь, сбежали из храма, захватив то, что смогли унести — старинные книги, магические кристаллы, хранившиеся в потайном месте, ритуальные кинжалы. В ту же ночь в горах началось сильное землетрясение, которое, как он позже узнал, разрушило храм Эри.

Ро-вээс разделил между беглецами кристаллы. Сначал они держилсь вместе, но вскоре многие начали мучиться от жутких болей. Боль усиливалась, если они приближались друг к другу. Видимо, кристаллы не хотели служить новым хозяевам. Изменники разбрелись по всему свету.

Но Гверту повезло, доставшийся ему кристалл многие годы поддерживал его возраст и отменное здоровье. Он помогал магу управлять огнем и ветром.

Глава 16

— Ты, что ли, будешь теперь поварихой у Шубира? — раздался мужской голос неподалеку, и Виола вздрогнула от неожиданности.

Она поняла, что обращаются к Элме.

— Да, господин.

— Пойдем тогда со мной на кухню, — приказал тот же голос.

— Я возьму девушку с собой, она будет мне помогать, — сказала Элма.

— Про девку приказов не было, но давай.

Элма взяла Виолу за руку. Они недолго шли по мягкому песку, скрывавшему звуки шагов. Девушка вскоре почувствовала запах прогорклого жира, подгоревшего лука, рыбы и трав. Она перешагнула по подсказке Элмы через невысокий порог.

— Пошли вон, неумехи, — скомандовал кому-то все тот же невидимый человек, и Виола услышала удаляющийся женский смех.

— Готовить будешь человек на двадцать. И еще утром и вечером похлебку для пленников вон в том большом котле. Для них можешь особо не стараться. Но если еда не понравится Шубиру, он тебя хорошенько накажет. Всю еду сама при мне будешь пробовать. Продукты тебе будут приносить, мясо, рыбу, что-то найдешь здесь в чулане. Вода в той бочке. Давай приступай…

— Садись вот сюда, девочка, — Элма мягко потянула Виолу за руку, и девушка уселась на низкий деревянный топчан.

Она проклинала свою бесполезность и беспомощность.

— Здесь есть печь, мука, даже масло с молоком, — Элма обследовала кухню. — Ладно, мне не привыкать готовить, главное, что нас не будут трогать. Может быть, удастся уговорить кого-то дать весточку мастеру Бернту.

Экономка принялась за дело, и скоро вокруг поплыл аппетитный запах жарящегося мяса.

Вскоре кто-то заглянул к ним.

— Видно, старуха, ты и впрямь что-то умеешь, пахнет вкусно, — раздался хриплый голос.

— Вам должно понравиться, господин Шубир, — ответила Элма.

— После полусырой рыбы мне все понравится. Придется сюда все же помощниц прислать, какой прок от слепой девки, — проворчал главарь пиратов и приказал кому-то:

— Приведи этих двух новых баб, пусть пока на кухне помогают. Никого из них не трогать.

— Как скажешь, Шубир.

Вскоре Виола услышала приближающиеся шаги и тихие всхлипывания.

— Помогайте пока стряпать. Будете стараться, и вас никто не тронет, — сказал грубый голос.

— Не плачь, Ана, ты осталась жива. А тебя как зовут? — спросила Элма у кого-то.

— Риза, — раздался звонкий женский голос.

— Помогайте мне рыбу чистить, а я буду тесто замешивать.

Женщины захлопотали на кухне. До Виолы донесся шепот:

— Ах, тетушка Элма, здесь такое страшное место. Кроме тумана, ничего вдали не видно. И пираты эти такие жуткие. Я видела, как они убивали людей с нашего корабля. Там столько крови было. Моего мужа, наверно, нет в живых, а я помогаю готовить еду для его убийц, — снова раздались сдавленные рыдания.

— Заткнись уже, — прикрикнула Риза, другая женщина.

— Ана, поплачь, если хочешь, — Элма говорила тихо и ласково.

— Послушайте меня. Мою мать, когда она была совсем молоденькой девчонкой, захватили в плен проклятые эйшаны. Держали ее месяц у себя в плену, а потом продали. Мой отец был одним из тех эйшанов. Но моей матери повезло, и она сумела со временем стать свободной. Нельзя терять надежды…

Виола вдруг почувствовала, как кто-то легко коснулся ее руки.

— Ты совсем ничего не видишь? — спросила Риза.

— Нет.

— Риза, а ты с кем была на корабле? — спросила Элма.

— С дедом. Не знаю, что с ним стало, и знать не хочу.

— Разве тебе не все равно? — тихо спросила Ана.

— Он меня решил отвезти подальше, чтобы я его не позорила. Я замуж собиралась за одного приезжего торговца, уж больно он сладкие речи говорил, да и красивым был. Обещал жениться, подарки делал. Только у него, оказывается, уже и жена была, и трое ребятишек. Когда дед про все узнал, то выпорол как следует, а потом решил меня отвезти к дальней родне за море.

Виола внезапно почувствовала острую жалость к этой Ризе. Она сама совсем недавно собиралась замуж за Лейнара, но оказалась ненужной своему жениху.

* * *

— Пирог с сушеными ягодами был очень вкусный, надо сказать новой кухарке, чтобы завтра еще приготовила, а то надоела рыба, — Шейдара облизнула пухлые пальцы, к которым прилипли сладкие крошки.

— Тебе бы поменьше пирогов жрать, — проворчал Шубир. — Очень уж ты раздобрела, сестрица.

— Тебе ведь больше нравилось, когда я была тощей, как доска, братец? Я помню, как ты слюни пускал по мне.

— Послушай, Шейдара, я тогда был молодой и глупый. И потом, мы ведь с тобой не родные по крови, а сводные. Мой папаша когда-то сошелся с твоей матерью.

— Ты и сейчас не больно-то поумнел, Шубир. Слушаешься во всем своего колдуна.

— Если бы не Гверт, нас бы давно нашли моряки короля Когара. Говорят, он поклялся уничтожить всех пиратов на Дымном море. Но с туманом, который создал колдун, мы живем в безопасности. Никто нас не найдет здесь. И хватит уже тебе шляться по острову, задницей вертеть.