Невеста эльфийских кровей

Пролог

Альтернативная аннотация:

Что делать, если тебя отдают замуж за незнакомца? Да не просто так, а в качестве единственной альтернативы наказанию. И брак не простой, а божественный - его невозможно расторгнуть. 
Что делать, если твой супруг не человек? Да и сама ты к людям относишься постольку-поскольку.
Может, бросить все и бежать от него сломя голову? Или попробовать наладить контакт?

В тексте есть: разница в возрасте, брак по принуждению, герой-телохранитель. 

ПРОЛОГ

Лицо…

Суровое мужское лицо, испещренное страшными шрамами.

Темная, дубленая ветрами и солнцем кожа. Плотно сжатые губы. Серебристый ежик волос над высоким лбом. Тяжелые надбровные дуги, под которыми прячутся глаза цвета черненого серебра.

В этих глазах плещется сумрак…

Ринка может поклясться, что не знает этого мужчину. Что они никогда не встречались до этой минуты. Но почему-то он кажется ей смутно знакомым…

Опасно знакомым…

Он возникает из темноты тюремного коридора, неся с собой запах кожи и трав. Шагает к решетке - высокий, широкоплечий. Заслоняет единственный факел. Полы его плаща и носки сапог укрывает толстый слой дорожной пыли.

Ринка бледнеет под хмурым взглядом.

- Это она? – хриплый, будто надтреснутый голос.

- Да, ваше благородие.

- Открывай.

Из-за спины незнакомца выкатывается смотритель тюрьмы. Мэтр Дамерье. Маленький, кривоногий, с обвисшим брюшком и масляными глазенками.

Ринка передергивает плечами, сбрасывая с себя его липкий взгляд.

- Сейчас, сейчас, ваше благородие.

Связка ключей бренчит в потных руках.

Незнакомец не спешит дожидаться, пока смотритель найдет нужный ключ. Он сжимает замок огромной лапищей, затянутой в крагу из воловьей кожи. И Ринка вздрагивает, втягивает голову в плечи, услышав металлический хруст.

Решетка с противным скрипом сдвигается с места.

Морщась от кислого смрада, незнакомец заходит в камеру. Пару секунд смотрит на брачное ожерелье в своих руках, а потом, наклонившись, застегивает его на худенькой шее узницы. Красивое ожерелье, из чистого серебра. Спускается вниз блестящими гривнами.

Вот и все. Теперь они муж и жена. Теперь ее жизнь – его собственность.

А тяжелое серебро давит на грудь гранитной плитой.

Но уж лучше так, чем быть забитой до смерти на глазах у толпы.

Скинув плащ, он набрасывает его на хрупкие плечи девушки. Короткими, сухими движениями заворачивает в сукно дрожащее тело. Поднимает с грязной соломы, осторожно прижимает к себе.

- Благородный эрл желает как можно быстрее консуммировать брак? – слышится сальный смешок.

При звуках этого голоса Ринка закрывает глаза.

Не видеть. Не слышать. Забыть, что он существует, забыть все, что он сделал…

Когда-нибудь ей это удастся… Когда-нибудь она сможет забыть.

А сейчас каждое слово врезается, точно отравленный нож.

- Не вижу смысла терпеть до утра, - раздается над ухом. Безразлично и холодно. А мужские руки сжимают ее в железном объятии.

- О да, девица страсть как хороша. Даром что полукровка. Я в некотором роде даже завидую вам, – тот же сальный смешок. - Но будьте с ней осторожны! Эта дрянь убила моего отца, - тяжелый вздох, от которого тянет притворством. – Несчастный повелся на ее эльфийские прелести, сделал своей законной женой, а она отравила его прямо в первую брачную ночь!

Ложь, все ложь! Но разве ее будут слушать? Кому нужна сирота, да еще полукровка?

Здесь не любят ни эльфов, ни магию…

Кто заступится за нее?

Сердце Ринки колотится, как у зайчонка. Ей хочется вырваться из чужих рук, отпрянуть, зашипеть дикой кошкой. Вцепиться ногтями негодяю в лицо.

Но она не делает ни того, ни другого. Только сжимается сильнее, проглатывая свою боль вместе с колючим комком.

Незнакомец шагает на свет. И тогда она вспоминает, где могла видеть его лицо.

Он являлся к ней в детских снах. Когда-то давно…

Глава 1

- Замечательно! То, что нужно. А ну-ка, покрутись!

Ринка послушно повернулась вокруг себя. Немного неловко из-за длинного подола, расшитого тяжелыми красными бусинами. Плотный узор из таких же бусин украшал и верхнюю часть платья: высокий воротник-стойку, плечи и спускался полукругом на грудь. От этого Ринке казалось, что у нее на плечах лежит по камню, которые по очереди тянули ее то в одну, то в другую сторону.

Платье было ярким, красивым, но сшитым на более статную девушку. Ринка выглядела в нем жалко и даже жалостливо со своим бледным личиком и светлыми волосами. Воротник торчал до самого подбородка, а вот рукава оказались настолько длинны, что из-под них едва-едва выглядывали кончики пальцев.

Но матушка Ильза, похоже, никаких недостатков не замечала. Или не желала замечать.

Настоятельница монастырской школы, сложив на дородной груди пухлые руки, замерла с неподдельным восхищением на румяном лице:

- Ох, Ринкьявинн, эрл Тамаск как увидит тебя, сразу влюбится! – И тут же уже другим голосом, строгим, надменным: - И только посмей что-нибудь учудить, несносная девчонка! Помни, эрл Тамаск – твой единственный шанс устроиться в этой жизни кем-то получше поломойки в деревенском трактире!

Ринка опустила глаза. Меньше всего матушка Ильза заботилась о ее будущем. Но вот мешочек серебра, который выплачивают за каждую послушницу, ей точно не помешает.

Школа Пресвятой Девы Орриет недаром славится лучшими выпускницами, из которых получаются лучшие жены. Тихие, покорные, бледные тени своих мужей. Как раз такие, как и надлежит быть женщине в этом мире.

- Иди! – матушка Ильза царственно махнула рукой на дверь. – И уши хорошенько прикрой, хоть эрл Тамаск и знает о твоей порченной крови, но это не значит, что нужно выставлять ее напоказ!

Ринка без всякой охоты поплелась в указанном направлении. Ей казалось, что каждый шаг приближает ее к эшафоту.

Еще вчера она была обычной послушницей, серой, невзрачной, неприметной на фоне более рослых и ярких сверстниц. А сегодня ей вдруг объявили, что местный эрл желает на ней жениться и платит монастырю целых пять золотых за ее никчемную душу!

Кстати, наличие души у таких, как она, ставилось Церковью под сомнение. Получеловек-полуэльф, плод греха и противоестественной связи. Отродье, не нужное ни тому миру, ни этому.

У порога Ринка немного замешкалась. Вдохнула, расправила плечи. И, отчаянно зажмурившись, толкнула дверь, будто в омут бросилась.

- А вот и ваша невеста, эрл Тамаск! – пропела матушка Ильза, подталкивая послушницу в спину. – Очень скромная и послушная девушка.

- Она слепая? У нее закрыты глаза.

Незнакомый мужской голос заставил выдохнуть и распахнуть ресницы.

Их было двое. Молодой импозантный мужчина с чуть обрюзгшим, но все еще красивым лицом стоял у окна, небрежно постукивая пальцами по подоконнику. Весь его вид выражал скуку с легким налетом презрения. Но при виде девушки его взгляд оживился.

Второй же сидел в кресле за круглым столом.

Почему-то первым делом Ринка увидела именно его.

Пожилой, с благородными сединами, уложенными блестящими волнами. С мутновато-голубыми глазами, спрятанными под кустистыми бровями. Тонкими губами и надменным профилем. Его морщинистые руки, испещренные старческими пятнами, лежали на серебряном набалдашнике трости.

Старик смотрел прямо на Ринку. В упор. Словно приценялся.

На столе рядом с ним лежал пресловутый мешочек.

- О, нет, эрл Тамаск, - визгливо засмеялась матушка и незаметно ущипнула Ринку за локоть. – У нее прекрасное зрение! И слух тоже. Девочка просто немного стесняется, ведь так? – ее гневный взгляд ожег девушку точно удар хлыста.

Пришлось растянуть губы в улыбку.

- Подойди, дитя, – прокряхтел старик. – Я хочу знать, что покупаю.

Все еще старательно улыбаясь, Ринка сделала шаг к столу.

Матушка права. Замужество – это единственный шанс что-то изменить в своей жизни. Если сейчас сватовство провалится, если она не понравится престарелому жениху, ее просто сгноят в этих стенах.

А жить Ринке хотелось, и даже очень. Хотелось вырваться из этой тюрьмы на волю, на солнечный свет. Вдохнуть свежий ветер, подставить лицо ясному солнышку…

Если для этого нужно выйти замуж за старика, что ж, это не самая высокая плата. В конце концов, сколько ему там осталось?

Девушка бросила на жениха внимательный взгляд из-под ресниц.

На вид ему лет семьдесят, не меньше. Такому уже не жена, сиделка нужнее. Лекарства там подавать, поправлять подушки, развлекать последними сплетнями и чтением новостей…

- Что-то она мелковата, - он с сомнением оглядел ее. – Взяться не за что.

- О, не переживайте! – засуетилась Ильза. - Шестнадцать ей исполнилось месяц назад, так что все по закону. А что мелковата… так на монастырских харчах не слишком разъешься. Откормите!

- Ты действительно наполовину эльф? – взгляд старика задержался на золотистых волосах девушки.

- Да, благородный эрл, - Ринка сделала книксен.

- Покажи!

Не поднимая глаз, она раздвинула пряди волос. Острый кончик уха предательски дернулся.

- Отец, ты уверен… - начал молодой, но старик его оборвал.

- Герхард, помолчи. Выбрать хорошую жену так же сложно, как и хорошую кобылу. Но у этой есть неоспоримые преимущества перед другими.

Последняя фраза не понравилась девушке, как и тон, которым она была сказана.

Несколько минут унизительно пристального разглядывания, и старик откинулся на спинку кресла.

- Хороша, - вынес он свой вердикт. – Беру. Здесь три золотых, как и договаривались, - кивок на стол, - еще два получите после венчания.

Матушка Ильза расплылась в подобострастной улыбке:

Глава 2

В спальне эрла горели свечи. Красноватые, тусклые.

Воздух наполнял резкий запах лекарств и притираний, который не могла перебить лавандовая отдушка. За тяжелыми бархатными гардинами прятались окна. На кофейном столике ожидала бутылка вина, два высоких бокала и фрукты.

А в центре возвышалась огромная кровать с узорчатым подзором. Она напомнила Ринке языческий алтарь, виденный на гравюре в одной из книг. Алтарь, на котором юных девственниц приносили в жертву старому Рхангу – богу похоти.

Ринка стояла, застыв истуканом посреди спальни. Внутри царила полнейшая пустота. Ни мыслей, ни чувств.

Тамаск передал ее в руки молчаливых служанок, сухо отметив, что придет, как только она будет готова. Его слова прошли мимо сознания девушки, проскользнули, ничего не задев.

Кто-то из женщин снял с нее нелепое платье, кто-то распустил волосы. Кто-то накинул ночную сорочку из тонкого батиста.

Ринка отмечала все происходящее словно со стороны. Ей казалось, что все это происходит не с ней. Что она наблюдатель, случайный прохожий, невзначай заглянувший в чужое окно.

Так было легче.

Взяв за руки, служанки подвели ее к порожку кровати. Одна из женщин откинула полог и край одеяла.

Ринка машинально забралась в постель. Легла, вытянувшись на холодных простынях, как покойник. Разве что руки на груди не сложила.

Служанки аккуратно укрыли ее до самого подбородка. Расправили пряди волос по подушке, рассыпали сверху горсть жасминовых лепестков – символ невинности.

- Доброй ночи, леди Тамаск.

В их тоне не было издевательства или насмешки, лишь сдержанное уважение к новой госпоже.

Сделав книксен, женщины удалились.

Оставшись одна, Ринка рвано выдохнула. Напряжение внутри завязалось колючим узлом. Девушка вцепилась руками в край одеяла, прислушалась.

В доме царила полнейшая тишина. Но вот откуда-то из-за стены послышался шорох.

Шаги…

Скрипнула дверь…

В стене появился проем, залитый тусклым светом, и сердце Ринки затрепыхалось пойманной птичкой, забилось в приступе паники.

На пороге возник эрл Тамаск с канделябром в руке. На этот раз на нем была ночная рубашка, украшенная пышным кружевом. Старое, дряхлое тело просматривалось сквозь ткань. Из-под подола торчали сухие волосатые ноги, перевитые синюшными венами, и раздутые артритом колени, а голову прикрывал белый колпак.

Теперь он выглядел не столь грозно, сколь жалко и мерзко. Просто старик, позарившийся на юную плоть.

- Ждешь? Это хорошо. Я уже не такой прыткий, милочка, чтобы самому скакать на тебе, - прокряхтел он, подходя к столику и оставляя там канделябр.

Потом уселся в кресло и поманил Ринку высохшим пальцем:

- Иди-ка сюда. Выпей, расслабься. Да и я выпью, чтоб кровь разогнать. Небось никогда не пробовала дейренского вина? Я для такого случая приказал откупорить бутылку.

Ринка лежала, стиснув в потных ладошках края одеяла. Таращилась на него широко распахнутыми глазенками и не могла осознать смысл этих слов. Разум не желал их воспринимать.

Поймав ее взгляд, эрл гнусно хихикнул:

- Да не бойся, не съем.

И вдруг изменившимся тоном:

- А ну, встала, я сказал! Или мне позвать слуг, чтобы они тебя за стол усадили?

На подгибающихся ногах Ринка вылезла из-под одеяла, проковыляла к столу и почти без сил рухнула в кресло. Руки тряслись. Пришлось зажать их между коленок. Но вместо того, чтобы исчезнуть, дрожь перешла на все тело.

- Вот так бы и сразу, - удовлетворенно отметил Тамаск. – Да не трясись, как заячий хвост. Чай, я не насильник какой, а твой законный супруг. Может, тебе даже понравится.

От последнего предположения Ринку слегка замутило. А может, ее замутило от запаха старческой плоти.

Наполнив оба бокала, Тамаск протянул один девушке, из второго сделал глоток, откинулся на спинку кресла и блаженно сощурился.

- Великолепно, - причмокнул губами. – Ничто не согревает кровь так, как хороший рислинг.

Открыв глаза, он строго глянул на Ринку:

- А ты чего же не пьешь?

- Не хочу… - выдохнула она едва слышно.

Эрл нахмурился, сведя к переносью кустистые брови.

- Что еще за жеманство? Ты мне это оставь! Я, милочка, не люблю, когда мне перечат. Давай-ка ты будешь послушной девочкой и не станешь сердить старика?

Бормоча последнюю фразу, он одним глотком допил свой бокал и придвинулся к девушке.

Ринка вздрогнула.

Рука, обтянутая сухой морщинистой кожей, легла на ее колено поверх сорочки. Старческие пальцы сжались, твердые ногти впились в нежную кожу.

- Будь послушной, моя красавица. Выпей глоток, а потом я тебя уложу в постельку. Вот увидишь, я еще не забыл, как сделать женщине хорошо…

Девушку передернуло от этих слов. Чтобы не сердить старика, она взяла свой бокал и чуть пригубила. Вино оказалось холодным и кислым на вкус.

Эрл втянул носом, раздувая крупные ноздри, из которых выглядывали пучки седых волос. Такие же пучки торчали у него из ушей.

- Как же сладко ты пахнешь! Я уже чувствую, как мой петушок поднимает головку. Древние книги не врут!

Выпятив влажные губы, Тамаск вдруг подался вперед. Его лицо оказалось так близко, что Ринка, едва сдерживая рвотный рефлекс, инстинктивно отпрянула.

Бокал выпал из ее рук. Часть вина выплеснулась на эрла, потекла по его подбородку, закапала вниз, за ворот сорочки.

- Ах ты ж!!! – взвизгнул старик, брызжа слюной. – Мелкая дрянь!

Визг перешел в хрипение. Выпучив глаза, Тамаск вдруг схватился за горло. А Ринка вскочила, в ужасе оттолкнув его от себя.

Челюсть эрла задергалась, словно он хотел сказать что-то еще, но вместо слов изо рта полилась белая пена. Глаза расширились, завращались, едва не вываливаясь из глазниц. Подернулись мутной пленкой. Руки заскребли в воздухе, будто пытаясь что-то схватить.

Глава 3

Еще день назад она была воспитанницей монастыря и примерной ученицей. Еще несколько часов назад она была новобрачной. И пусть жених оставлял желать лучшего, но он по крайней мере обещал ей дом и защиту.

А теперь она стала вдовой, обвиняемой в убийстве супруга, и сменила покои эрла на городской каземат.

Прибывший полицейский патруль долго не церемонился. Ей даже слова не дали сказать: скрутили руки за спину, надели наручники и затолкали в черный экипаж без окошек прямо в сорочке.

Свой сюртук Герхард забрал, мстительно процедив, что в тюрьме он ей не понадобится.

На улице царила глубокая ночь. У Ринки от страха и озноба зуб на зуб не попадал. Ее мутило, перед глазами плясали белые точки, и не было сил требовать справедливости или сопротивляться. Да и кто бы стал ее слушать?

Полицейская карета доставила ее в городскую ратушу, в чьих подвалах находилась тюрьма.

- Будешь сидеть здесь до суда, - пробурчал смотритель тюрьмы. Маленький, кривоногий, с обвисшим брюшком и масляными глазенками. Он подождал, пока один из стражников откроет решетку камеры. Второй стоял рядом, следя за каждым движением девушки. – Можешь обращаться ко мне мэтр Дамерье, и смотри, не балуй, а то быстро найду управу!

В подтверждение своих слов он указал на плетку, что свисала с его пояса.

Ежась от сырости и сквозняка, Ринка шагнула в камеру. Ей казалось, что она спит и вот-вот проснется. Она даже не обратила внимания, когда с ее запястий сняли наручники.

Но когда решетка, закрываясь, громыхнула за ее спиной, девушка оглянулась.

- Подождите! – словно очнувшись, она бросилась к выходу, вцепилась руками в прутья. - А когда? Когда будет суд?

- Почем же я знаю? Это ты не у меня, у адвоката своего спрашивай.

- У меня его нет, - призналась, опуская глаза.

- Если своего нет, значит судья назначит.

- Но мне нечем платить…

Маслянистые глазки Дамерье тут же ощупали ее с проснувшимся интересом.

- Говоришь, нечем платить… Хм, я мог бы помочь в этом деле, если бы ты проявила немного усердия.

Гримаса отвращения исказила личико девушки. Отшатнувшись, она прошептала:

- Нет. Ни за что!

- Ну, как знаешь, - смотритель пожал плечами. – Посиди здесь, подумай. Как надумаешь – позовешь.

Он ушел в сопровождении стражников, унося с собой масляную лампу, единственный источник света.

Ринка осталась одна. Обхватив себя за плечи, чтобы хоть немного согреться, она огляделась.

Новое пристанище оказалось маленьким, всего пять шагов в поперечнике, темным и сырым. Скудную обстановку составляли рваный матрац, набитый гнилой соломой, да отхожее место в углу, источавшее неописуемый смрад.

Единственное окошко, закрытое плотной решеткой, торчало под потолком. Камера была низкой, поэтому, встав на цыпочки, Ринка смогла ухватиться за ржавую решетку и подтянуться. Но вместо неба перед ней оказались булыжники мостовой и чьи-то ноги, обутые в грязные сапоги.

Одно радовало: из окошка шел относительно свежий воздух. Она всю ночь простояла, уткнувшись носом между прутьев, вдыхая запах нагретой мостовой и слушая, как вышагивает патруль вокруг ратуши.

А утром, едва рассвело, в камеру ворвалась матушка Ильза. Отхлестала ее по щекам, оттаскала за волосы, приговаривая:

- Ах ты, гадина! Я тебе такую партию сделала! В люди вывела! Самого эрла на блюдечке принесла! Могла жить и как сыр в масле кататься. А ты вот как мне отплатила?!

- Матушка, клянусь, это не я! Я ничего дурного не сделала!

Ринка пыталась уклониться от несправедливых пощечин, но Ильза не слышала никого, кроме себя. Страх за собственное благополучие сделал ее глухой.

Наконец, устав кричать и ругаться, она оттолкнула воспитанницу, и та упала на грязный пол, заливаясь слезами.

- Матушка, клянусь, это не я! – повторила девушка в сотый раз.

- Что «не я»? – передразнила Ильза, окидывая ее злобным взглядом. – Надо было тебя отдать колдуну, когда он просил. Так нет же, пожалела на свою голову! Пригрела змею на груди!

Ринка лежала, сжавшись в комочек, и плакала навзрыд. От рыданий вздрагивали узкие плечи, а на щеках горели следы от ударов.

- Все, не реви, - пробурчала Ильза, чувствуя, что гнев утихает. – Рассказывай, что случилось.

- М-да, - подытожила она спустя полчаса, когда Ринка, размазывая слезы, икая и захлебываясь словами, озвучила свою версию. – Не учла я, что старик так быстро помрет. Брак-то он хоть успел закрепить?

- П-поцелуем?

- Петушком своим, дура! – Ильза беззлобно выругалась. – Было у вас что или нет, признавайся, как на духу!

Ринка энергично замотала головой. Стоило лишь вспомнить престарелого эрла, его мутный взгляд и прикосновение вялых губ, как к горлу опять подкатил горький ком. Наверное, если бы он не помер, то она сама отдала бы душу Пресветлой.

- Понятно, - вздохнула Ильза. – Дура ты, девка. Такой шанс упустила! Теперь еще Герхард этот обвиняет тебя в смерти отца и требует справедливого наказания. Око за око. А судья Глиммер близкий друг покойного эрла, так что сама понимаешь.

Немного подумав, она добавила:

- Ладно, придумаю что-нибудь, ты же мне не чужая. Столько лет растила тебя, почитай, с самых пеленок. Найду хорошего адвоката, может, и выгорит что.

- Спасибо, матушка…

- Рано благодаришь. Если вытащу тебя отсюда, то весь век не расплатишься!

Она ушла, пообещав передать немного еды и одежды. А Ринка осталась, жадно вслушиваясь в удаляющиеся шаги. Ей казалось, что вместе с матушкой Ильзой от нее уходит прошлое, проведенное в монастырских стенах. И единственный шанс на спасение.

Городская тюрьма жила своей жизнью. В соседних камерах кто-то рыдал, стучал в стены, пел срамные песни. Слышались ругань и жалобы, окрики караульных.

Глава 4

Ни Герхард, ни Ильза больше не появлялись. Пару раз приходили монахини, приносили немного еды и последние новости. От них Ринка узнала, что матушка нашла адвоката, согласившегося защищать полукровку. Да только он не слишком торопится. То ли денег мало ему предложили, то ли не верит в успех.

Зато в один из дней к камере подошла незнакомая женщина. Молодая, белокожая, с надменным лицом. Чем-то неуловимо похожая на мэтра Лавьера. За ее спиной неловко переминался стражник, держа в руках тусклый фонарь.

Не приближаясь к решетке, женщина глянула на Ринку так, словно та была виновата во всех ее бедах.

Узница зачарованно уставилась на платье нежданной гостьи, расшитое серебром и рубинами. Такой красоты она еще не видала. Разве что в глупых мечтах.

Несколько минут они разглядывали друг друга.

- Надеюсь, ты здесь сгниешь, мелкая дрянь, - процедила красавица, испепеляя девушку взглядом. – Таким, как ты, в тюрьме самое место!

Это стало последней каплей.

Мир за стенами монастыря оказался совсем таким не радужным, как обещала матушка Ильза, и он совсем не спешил распахнуть полукровке свои объятия.

Вскинув подбородок, Ринка встретила ненавидящий взгляд.

- Не смей смотреть мне в глаза! – взвизгнула гостья, прикрываясь рукой. – Грязная полукровка!

- Тише, леди, я же говорил, что не стоит сюда приходить, - пробормотал стражник, бросая в сторону выхода тревожные взгляды. – Идемте, пока вас здесь никто не застал.

- Не вздумай попадаться мне на пути! – напоследок бросила незнакомка. – Герхарда я тебе не отдам!

А еще два дня спустя за Ринкой пришли, чтобы доставить на суд. Мэтр Дамерье застегнул кандалы на ее ногах и запястьях, а стражники в кожаных латах сопроводили к уже знакомому экипажу без опознавательных знаков.

После пребывания в камере глаза слезились от солнечного света. Ринка шла почти вслепую, с трудом переставляя ноги. Она дышала и не могла надышаться, каждой клеточкой впитывая нечаянную свободу.

Но увидев карету, замешкалась. Ее охватило внезапное подозрение.

- Разве зал суда не в ратуше? – она оглянулась на здание городской управы, под которым ее все это время держали.

- В ратуше, - осклабился мэтр Дамерье.

- Куда же меня повезут?

- В ратуше судят людей. А тебя, цыпа, ждет ратное поле и божий суд. Молись Пресветлой, может, она услышит и пошлет тебе избавителя. Хотя я бы на это не рассчитывал, - он хохотнул, будто сказал что-то смешное. – Ну все, полезай, некогда мне с тобой прохлаждаться.

Сопротивляться было бессмысленно. Вздохнув, Ринка громыхнула цепями и неловко забралась в карету. Внутри ждало знакомое жесткое сиденье и крюк, к которому один из стражников тут же прикрепил цепь от наручников.

- Ну, держись, девочка, - поймала она тихий шепот.

Но не успела ответить, как стражник исчез.

Дверь захлопнулась, и карета тронулась в путь.

Несколько часов тряски по ухабистой дороге не прошли даром. К тому моменту, как путь был окончен, а дверь открыта, у Ринки болело все, что только могло болеть.

Будто нарочно, карета остановилась перед глубокой лужей. Шагнув с подножки, Ринка утонула по щиколотки в топкой грязи. Холодная вода тут же просочилась в войлочные сапожки, вынуждая девушку поджать пальцы.

Никто не помог ей, не подал руку. Пришлось выбираться самой, стиснув зубы и сдерживая предательские стоны. Нет, она не собиралась доставлять такое удовольствие своим мучителям. А те стояли в двух шагах с глумливыми лицами и наслаждались бесплатным представлением.

Ступив на сухую обочину, Ринка смогла выдохнуть и оглядеться.

Ее привезли на городское ристалище, где во время весеннего равноденствия устраивались рыцарские турниры во славу Пресветлой. Огромное поле, вытоптанное копытами лошадей, было огорожено деревянными щитами, а за ними в праздники собирался народ. Только градоправителю полагалась отдельная ложа. Точнее, это был дощатый помост, на который устанавливали кресла для бургомистра, его супруги и ближайших чинов.

Сейчас в кресле на возвышении сидел городской сенешаль, отдуваясь от жары и обмахиваясь бумажным свитком. Там же расположились судья, жрецы из храма Пресветлой и первые городские чины.

Да и народа было хоть отбавляй. В основном – городские зеваки, пришедшие поглазеть, как будут судить полукровку. За их спинами на конях гарцевала охрана.

Один из стражников ткнул Ринку пикой под ребра:

- Шевелись! Пресветлая не будет ждать до утра, у нее без тебя дел хватает.

С трудом переставляя ноги, девушка двинулась через поле к помосту.

Увидев обвиняемую, толпа поперла на ограждение. Люди толкались, желая получше ее рассмотреть. Какая-то женщина закричала:

- Нечисть эльфийская! Сжечь ее, и дело с концом! Пока она наших мужиков не приворожила!

Несколько голосов подхватили ее слова:

- Сжечь! Сжечь нечестивицу! Выколоть ей глаза! Вырвать косы!

- Эльфийское отродье…

- Презренная полукровка…

- Бесстыдница, соблазняющая почтенных граждан. Грешница, испытывающая их добродетель.

Оскорбления летели ей вслед, и толпа взрывалась ликующими воплями.

Ей не место среди добрых людей.

Откуда-то из толпы прилетело гнилое яблоко, ударило Ринку в висок, стекло вниз мерзкой жижей. И тут же посыпался целый град.

Ринка втянула голову в плечи, согнулась, надеясь хоть немного укрыть лицо. Гнилые овощи - это не страшно. Лучше пусть бросают гнилье, чем камни.

- А ну, разойдись! - в толпу врезался один из верховых на вороном жеребце. Огрел плеткой парочку особо ретивых. – Кому сказано!

- Стой! – грубый окрик заставил девушку вздрогнуть.

Она машинально остановилась, чувствуя, как между лопаток упирается наконечник алебарды.

Глава 5

…Ее разбудил визг ржавых петель и дверного засова. Кто-то шел по тюремному коридору твердой, уверенной поступью.

Вздрогнув всем телом, Ринка открыла глаза. Уставилась в нависающий потолок.

Сначала она не могла понять, где находится и что происходит. Но уже через миг воспоминания накатили удушливой волной, встали в горле горьким комком.

Суд. Ее же судили. Приговорили к ста плетям и изгнанию. Если только кто-то не рискнет спасти ее душу…

И, кажется, такой безумец нашелся.

Шаги звучали все ближе. Из-за поворота показался тусклый свет фонаря.

Кто-то шел к ее камере.

Охваченная ознобом, Ринка села, подобрала ноги под себя. Обхватила руками плечи, пытаясь согреться. И в этот момент из темноты коридора к решетке шагнул человек. Высокий, широкоплечий, в длинном плаще, под которым тускло отсвечивали звенья кольчуги.

Он возник так внезапно, что узница инстинктивно отпрянула, вжалась спиной в холодную шершавую стену. Нервно втянула носом знакомый запах кожи и трав.

Нежданный гость заслонил собой свет. Его лицо оставалось в тени, но огромный меч заставил Ринку вспотеть. Незнакомец носил его заткнутым за пояс, без ножен, и сейчас на остром отполированном лезвии сияли красные блики. Как кровь.

Она опустила взгляд ниже. Полы его плаща и носки сапог были покрыты толстым слоем дорожной пыли.

Тяжелый хмурый взгляд незнакомца заставил ее побледнеть. Он буквально впился в ее лицо.

- Это она?

У него был хриплый, будто надтреснутый голос. Голос смертельно уставшего или раненого человека. Но тем не менее она узнала его. И сердце забилось сильнее.

Она не могла ошибиться. Это был Брент - единственный человек, что рискнул заступиться за нее на суде. Но сейчас, как и тогда, она не могла разглядеть его лицо.

- Да, ваше благородие.

- Открывай.

Из-за спины незнакомца выкатился смотритель тюрьмы.

Ринка передернула плечами, сбрасывая с себя его липкий взгляд.

- Сейчас, сейчас, ваше благородие.

Связка ключей забренчала в потных руках.

Незнакомец не стал дожидаться, пока смотритель найдет нужный ключ. Молча сжал замок огромной лапищей, затянутой в крагу из воловьей кожи. И Ринка невольно вздрогнула, втянула голову в плечи, услышав металлический хруст.

Сколько же силы в его руках, если он вот так, играючи, может сплющить железо?

Решетка с противным скрипом сдвинулась с места.

Затаив дыхание, исподлобья Ринка следила за незнакомцем.

Тот, морщась от вони, вошел в ее камеру. В его руках что-то блеснуло, и она с изумлением поняла, что это серебряный обруч шириною в два пальца. К нему крепились монетки-гривны размером не больше ногтя. Она уже встречала подобное украшение у женщин на старинных гравюрах.

Брачное ожерелье, вот что это такое.

Только люди в Таатагане такие не носят. Это прерогатива Перворожденных. Эльфов, орков и других рас, что давно покинули эти земли и ушли за Пролив, на ту сторону, в Эльвериолл…

Пару секунд незнакомец смотрел на обруч в своих руках, а потом склонился над девушкой.

Шершавые мужские пальцы скользнули по ее шее, отводя в сторону растрепанные волосы.

Холодный металл коснулся кожи. Ринка нервно сглотнула. Тоненькая жилка на ее горле забилась сильнее, а по телу побежали мурашки.

Один вдох – и незнакомец застегнул ожерелье на ее шее. Красивое ожерелье, из чистого серебра. С филигранным узором. С блестящими гривнами.

И внезапное понимание заставило ее задрожать.

Божественный брак. Но как? Когда?!

- Пока ты была без сознания, - ответил он на ее безмолвный вопрос. – Жрецы Пресветлой совершили обряд на ристалище.

И разогнулся.

Ринка поспешно задрала рукав. Так и есть! Левое запястье было перевязано тряпкой.

Дрожащими пальцами девушка сдвинула ее. Под ней оказался тоненький розовый шрам. Он не болел, не кровоточил. Только немного чесался.

Значит, все это правда. Боги благословили их брак…

Вот и все. Теперь они муж и жена. Теперь ее жизнь – собственность этого незнакомца.

Внезапно стало трудно дышать. Словно брачное ожерелье легло на грудь гранитной плитой. Ринку охватила мелкая дрожь.

Но уж лучше так, чем быть забитой до смерти на глазах у толпы.

Она еще пыталась осознать случившееся, когда незнакомец снял с себя плащ и накинул ей на плечи. Короткими, сухими движениями завернул в сукно дрожащее тело. Поднял с грязной соломы, осторожно прижимая к себе.

Он обращался с ней так, словно боялся разбить.

- Благородный эрл желает как можно быстрее консуммировать брак? – послышался сальный смешок.

При звуках этого голоса Ринка закрыла глаза.

Не видеть. Не слышать. Забыть, что он существует, забыть все, что он сделал…

Герхард Тамаск. Новый эрл. Виновник всех ее бед.

Когда-нибудь, может быть, ей удастся вычеркнуть из памяти все, что пришлось пережить в этих застенках… Когда-нибудь она сможет забыть. А сейчас каждое слово врезалось, точно отравленный нож.

- Не вижу смысла терпеть до утра, - голос ее нового мужа прозвучал холодно и безразлично. Но его руки сжались сильнее вокруг нее.

Герхард шагнул на свет.

- О да, девица страсть как хороша. Даром что полукровка. Я в некотором роде даже завидую вам, – тот же сальный смешок. - Но будьте с ней осторожны! Эта дрянь убила моего отца, - тяжелый вздох, от которого тянет притворством. – Несчастный повелся на ее эльфийские прелести, сделал своей законной женой, а она отравила его прямо в первую брачную ночь!

Ринка с трудом сдержалась, чтобы не закричать. Ложь, все ложь!

Но разве ее будут слушать? Кому нужна сирота, да еще полукровка? Здесь не любят ни эльфов, ни магию…

Глава 6

Все время, что он нес ее по тюремному коридору, девчонка рассматривала его исподлобья.

Не доверяла. Ждала подвоха. Ее тело в его руках казалось натянутой тетивой.

Не такой он рассчитывал увидеть наследницу древнего рода. Не в таком месте встретить.

Брент молчал, старался не смотреть на девушку, давая ей возможность привыкнуть.

А внутри бурлило желание развернуться и размазать по стенке того слизняка.

Ему пришлось сдержать этот порыв. Нельзя. Хватит, он и так едва не выдал себя, напугав человечишку. Пусть живет и помнит свой страх.

А у него другое задание. И он должен выполнить его в срок.

У выхода из подземелья пришлось все же остановиться. Там ждал сенешаль в окружении чиновников и тюремной охраны.

- Вы же помните условие, благородный эрл?

- Не забыл.

- И вы непременно исполните его этой ночью?

Брент сощурил глаза, примеряясь. Может, зря он жалеет этих червей? Всего один взмах мечом – и от них останутся только трупы.

Но нельзя… Аэр не простит. Брент не имеет права привлекать лишнее внимание. Ни к себе, ни к девчонке. А он и так достаточно засветился, согласившись на этот брак. Был бы другой выход – использовал бы, не задумываясь. А теперь придется действовать исходя из того, что есть.

Сенешаль будто что-то почувствовал. Отодвинулся за спины охранников. Даже голос его изменился, в нем проклюнулись нервные нотки:

- Наше требование продиктовано исключительно заботой о благополучии этой несчастной. Вы должны консуммировать брак и предоставить доказательства прежде, чем покинете Таатаган. И не думайте, что нас легко обмануть. Вы сняли комнату на Горшечном мосту, трактирщик вас ожидает. А с ним и судья, готовый сразу засвидетельствовать подтверждение брака.

Ринка похолодела. Ну да, а чего она ожидала? Их ведь обвенчали на потеху толпе, а теперь хотят убедиться, что брак не фиктивный.

- Вы получите то, что желаете, - отрезал Брент без всяких эмоций. – На рассвете, и не мгновением раньше.

Охрана расступилась, пропуская его. Он прошел мимо них - невозмутимый, абсолютно бесстрастный. Точно ожившая ледяная статуя, а не человек…

Совсем не человек…

Ринка не могла отделаться от чувства, что не ошиблась. Что там, в темноте камеры, она действительно увидела, как изменились его зрачки. Но все случилось так быстро, что девушку одолевали сомнения. Действительно ли она видела что-то? Или ей показалось?

Между тем, Брент вынес ее на улицу. Там уже ждал вороной красавец, тихо заржавший при виде хозяина.

- Отличный скакун, - один из охранников уважительно крякнул. – Не всякий эрл может такого себе позволить.

Брент не ответил. Казалось, его совершенно не трогали ни предстоящая ночь, ни требование сенешаля. Ни девушка, притихшая в его руках.

А вот Ринка не знала, что думать. Смириться со своим положением? Или попытаться сбежать?

Что принесет ей брак с незнакомцем?

А если бежать, то куда?

Когда-то она мечтала о замужестве, как и другие девушки в монастыре. Они знали, для чего их растят, знали, что после шестнадцати лет им всем предстоит выйти замуж за благородных эрлов и стать послушными женами. И в этом не было ничего пугающего или отвратительного. Таков был обычай, так жили все. Монастырские невесты считались лучшими в Таатагане. Многие семьи мечтали заполучить такую для сына.

И Ринка тоже собиралась стать хорошей женой. Даже когда она поняла, что ее супругом станет старик, даже тогда она готова была принести себя в жертву, как учила матушка Ильза. Ухаживать за ним, стать сиделкой. Но теперь…

Теперь она не была уверена, что так уж хочет стать чьей-то женой.

В монастыре о многом не говорилось. Например, каким образом консуммируют брак, и откуда дети берутся. От этих тем наставницы легко уходили, прикрываясь одной отговоркой: «Пресветлая откроет все знания в нужный момент». Но для Ринки этот момент настал как-то неправильно. И то чувство гадливости, что она испытала в спальне эрла Тамаска, до сих пор сидело в ней липким комком.

Между тем, тюремные стены закрылись, разделяя жизнь «до» и «после», как они уже сделали это неделю назад. И Ринка полной грудью вдохнула вечерний воздух. Он пах недавно прошедшим дождем, омытой листвой, нагретой землей и чем-то еще неуловимо знакомым.

Она огляделась.

Солнце спряталось за стены ратуши - город накрывали летние сумерки, а на ристалище ее привезли рано утром.

Даже суток еще не прошло, а она уже стала женой незнакомца. И не просто женой. Жрецы связали их души. И тонкий шрам на левом запястье будет вечным напоминанием об этом.

Ринка даже рада была, что не помнит обряда. Божественный брак – древний ритуал, при котором взывали не к Пресветлой Орриет – прародительнице всех людей, а к сакральным силам природы. Жрецы призывали в свидетели духов стихий, и эти духи становились свидетелями венчания.

Духов невозможно обмануть, с ними невозможно договориться или откупиться золотом и серебром. Если они связывают две души, то это навечно. И можно бежать сколько угодно долго и так далеко, как только захочешь. Но в конце концов ты вернешься туда, откуда пришла. К тому, от кого убежала.

Вздохнув, она покосилась на Брента.

- Куда ты меня везешь?

- Подальше отсюда.

Всего два слова, сказанные им за последние два часа. Не слишком-то разговорчив ее новый супруг. Да и она не спешила общаться. Молчала, пока он усаживал ее на коня, и пока они двигались неспешным шагом по улицам города. Только вздыхала, думая о своем.

Брент шел рядом, ведя вороного за узду. А потом монотонное покачивание и бессонные ночи сделали свое дело. Ринка начала клевать носом.

Какое-то время она еще боролась с усталостью, но силы были не равны. В конце концов задремавшая девушка соскользнула с седла.

Глава 7

В голове царил полный сумбур.

Она же не лекарь! Чем сможет помочь? Какой толк в том, что она перевяжет рану?

А если рана глубокая и нужно ее зашить? А если он потерял много крови и умрет прямо здесь?

О, Пресветлая Мать! Еще один покойник на ее совести! Тогда ее точно убьют! Порвут на клочки!

Обрывки мыслей мелькали в ее голове хаотично и бестолково. Пользы от них не было никакой.

Напряженная, готовая в любой момент отскочить, Ринка потянулась к мужчине. Ее дрожащая рука уже готова было коснуться его плеча, когда Брент вдруг развернулся. Резко. Без предупреждения.

Его рука взметнулась, перехватывая ладонь девушки. Пальцы сжались, заставив ее взвизгнуть.

Только что он трупом лежал! Она могла бы поклясться! А теперь сидит, вцепившись в ее ладонь мертвой хваткой и глядя в лицо мутным, бессмысленным взглядом.

Оборвав визг, Ринка попыталась вырвать руку. Но это было бесполезно. Хватка Брента только стала сильнее.

Он смотрел на нее, но не видел, не узнавал. Казалось, даже не понимал, что происходит. На его окаменевшем лице не читалось ни малейших эмоций.

Маска. Застывшая маска. Холодная, бездушная, словно высеченная из гранита. И этот пугающий взгляд…

Бессмысленный. Но в то же время безумный. Взгляд зверя, не помнящего себя.

- Брент… - Ринка с отчаяньем позвала его по имени. Ни на что не рассчитывая, просто позвала, подчинившись проснувшемуся инстинкту.

В его глазах что-то мелькнуло.

- Брент!

Голос дрожал, но теперь Ринка была уверена, что он ее слышит. Он реагировал на нее! Его зрачки стали меньше, когда она повторила его имя.

- Это я, Ринкьявинн…

Брент моргнул. Веки опустились и тут же поднялись, взгляд сфокусировался, стал осмысленным.

- Что… происходит? – прохрипел, с трудом разлепляя ссохшиеся губы.

Девушка попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой и слабой.

- Мне больно…

Лицо мужчины резко переменилось. В глазах вспыхнула тревога.

- Больно? Где?!

- Рука…

Она осторожно пошевелила пальцами, уже занемевшими в живом капкане.

Брент медленно перевел взгляд на их руки. Пару секунд он смотрел, точно не знал, что нужно сделать. Потом шумно выдохнул, и Ринка почувствовала, как его хватка расслабилась.

Он убрал руку.

- Прости. Не стоит подходить ко мне, когда я в таком состоянии. Это опасно.

Голос звучал сухо, без всяких эмоций. И уж точно без сожаления.

Это заставило Ринку почувствовать раздражение.

- Но ты ранен! Я всего лишь хотела помочь! – выпалила она с внезапной обидой.

Брент поморщился.

- Мне не нужна помощь. Ты помылась? – он сменил тему и окинул ее хмурым взглядом. – Отлично. Не стой босиком на полу, забирайся в постель.

Казалось, вид юного тела в одном полотенце не произвел на него ни малейшего впечатления.

Ринка поджала губы. Где-то в горле уже стояли злые слезы.

Она ведь переживала за него! Искренне! Боялась, что он умрет! А оказывается, ему не нужна ее помощь. Ну и гхарр с ним!

- Ты что, мой папочка? – бросила, глядя на него исподлобья.

- Нет, я твой муж, если ты не забыла.

Ринка похолодела. Об этом она действительно забыла на пару минут. Особенно о том, что сейчас их брачная ночь, а за дверью ждут доказательств подтверждения брака.

Разом сникнув, она развернулась и поплелась к деревянной кровати, рассчитанной на двоих. Трактирщик постарался на славу, приказав застелить по такому случаю свежие льняные простыни и саржевое покрывало в цветочек.

- Стой! – резкий оклик заставил вздрогнуть. Она настороженно посмотрела через плечо.

Брент сидел с таким лицом, будто вспомнил что-то жизненно важное.

- Ты не ела.

Это прозвучало как обвинение.

- Нет, - Ринка бросила на краюху голодный взгляд и сглотнула.

Подтверждая ее слова, раздался громкий рокот желудка.

- Ты должна есть. Садись.

Первый порыв – кинуться к столу, схватить в одну руку хлеб, в другую сыр, и начать набивать ими рот. Но Ринка сдержалась. Перевела взгляд на Брента.

- Это приказ? – спросила, пряча руки за спину и сжимая там кулачки.

Мужчина нахмурился. Казалось, он не понял вопроса. Потом качнул головой:

- Нет. Но ты голодна.

Это была абсолютная правда.

Ринка колебалась. Сидеть за одним столом, так близко к нему… Сможет ли она есть под этим тяжелым, назойливым взглядом?

- А ты?

- После тебя.

Так себе перспектива.

- Будешь смотреть мне в рот?

- Нет, пойду в душ.

Щеки Ринки вспыхнули ярким румянцем. Она же выплескала всю воду! Нужно предупредить…

Но вместо этого язык сам замолол:

- А как же рана? Может, я все-таки посмотрю? Вдруг нужно перевязать…

- Не нужно, - отрезал мужчина, вставая.

Он отошел от стола и начал раздеваться, с совершенно бесстрастным лицом снимая себя одежду предмет за предметом и аккуратно складывая на стул. Первым снял перевязь, повесил на спинку. Почти любовно погладил меч, положил в изголовье кровати. Сев, снял сапоги. Затем стянул через голову кольчугу, стеганый поддоспешник и выпростал из-за пазухи рубаху.

Дальше Ринка смотреть не стала. Внезапно смутившись, она мышкой прошмыгнула к столу. Опустила голову, чтобы спрятать пылающее лицо, и взяла кусок хлеба.

Но где-то внутри зрело робкое любопытство. Хотелось повернуться и посмотреть, как этот могучий, пугающий человек выглядит без одежды.

Но Ринка оправдывала это грешное желание заботой о самочувствии своего спасителя.

Она глянет только одним глазком. Не из праздного любопытства! Ей нужно убедиться, что его рана не представляет опасности…

Глава 8

В окнах уже занимался рассвет. А значит, пришло время исполнить данное слово. Консуммировать брак. Вернее, предоставить доказательства, что консуммация произошла.

Приподнявшись на локте, Брент посмотрел на девушку. Та почти всю ночь беспокойно ворочалась у него под боком, то вздыхая, то что-то шепча. Но, в конце концов, все же уснула. Сейчас она спала, как младенец. Свернулась в клубочек, натянув на себя все одеяло, положила ладонь под щеку и тихонько посапывала.

Он мог бы по пальцам пересчитать, сколько раз просыпался в постели с женщиной. И ни разу – с девственницей. Тем более столь юной.

Брент сказал Ринке правду. Он убийца, но не насильник. Если ему нужна была женщина, он знал, где ее найти. Но в этот раз обстоятельства свели его с шестнадцатилетней девочкой, и он просто не представлял, как с ней обращаться.

Он знал, как вести бой одновременно с шестью противниками, но терялся, стоило Ринке лишь поднять на него глаза. Под ее немного растерянным, немного испуганным наивным взглядом первый воин Эльвериолла чувствовал себя редкостным негодяем.

Особенно, если учесть то, что им движет.

Некстати вспомнилось последнее напутствие аэра. И его резкий тон:

- Ни один волос не должен упасть с ее головы, помни об этом. Делай что хочешь, но доставь ее живой и невредимой. Иначе ответишь за это собственной жизнью!

Брент давно привык к подобным заданиями и угрозам. Вот уже больше ста лет он верой и правдой служил Эльвериолльскому королевскому двору и не раз защищал правящий род от посягательств со стороны. Тогда, шестнадцать лет назад, был как раз такой случай.

Светлые эльфы живут долго, очень долго, но в конце концов и они умирают. Король Танатаэль Каламрис правил почти триста лет, но пришел его час, и он, попрощавшись с родными, тихо угас в своей спальне. Оставив малолетнего сына наследником трона и назначив аэра Лиатанари регентом королевства.

Но как всегда, нашлись те, кто был недоволен этим решением. На этот раз Алиэрн Джиттинат – племянник Танатаэля.

Ведомый внезапным порывом, Брент осторожно отвел растрепавшиеся пряди с лица девушки. И присмотрелся. В малышке не было ничего от отца, по крайней мере, он не смог разглядеть характерные для Джиттинатов черты. А вот от бабки – младшей сестры короля - ей достались высокие скулы, форма глаз и бровей. Любой, кто знал Рианэль Каламрис, мог бы сказать, что девчушка похожа на нее, как две капли воды.

Но именно это родство сыграло плохую шутку с ее семьей. Алиэрн решил, что имеет столько же прав на трон, сколько и сын короля. И поплатился за это собственной жизнью. А еще жизнями сотен приверженцев, вставших под знамена мятежного герцога.

И вот теперь, спустя столько лет, последняя из рода Джиттинат должна вернуться на родину предков. Кто бы знал, что судьба так посмеется над древним эльфийским родом? Что полукровка, дочь мятежника и человечки, внучатая племянница покойного короля и троюродная сестра нынешнего – станет последней надеждой Эльвериолла…

Ресницы девушки дрогнули. Брент почувствовал, как изменилось ее дыхание, и нахмурился.

- Просыпайся. Пора кончать с этим фарсом.

По телу Ринки прошла мелкая дрожь. Но она все же открыла глаза, сообразив, что притворяться спящей бессмысленно. Медленно села, натянув одеяло до самого подбородка, и уставилась на мужчину расширенными от страха глазами.

Значит, он ей не приснился…

Тот выругался сквозь зубы.

- Да не трясись так, не съем, – бросил в сердцах. А сам взвесил на раскрытой ладони кинжал, всю ночь пролежавший под подушкой. – Мне нужно немного твоей крови.

- З-зачем?

Собственный голос показался Ринке слабым и жалким. Нависший над ней мужчина выглядел устрашающе, особенно если учесть его хмурый вид и острый клинок в руках.

- Там за дверью ждут доказательств, - лицо Брента исказила кривая ухмылка. – И наверняка у судьи имеется артефакт, чтобы проверить их достоверность. Не бойся, - добавил, поймав ее взгляд, – я возьму пару капель. Ну!

В его восклицании прозвучал скрытый приказ, и девушка невольно подчинилась. Вздрогнув, она протянула ему руку.

Теплые сильные пальцы сжались на ее запястье. Ринка судорожно вздохнула и закрыла глаза, когда Брент погладил середину ее ладошки. Легко, почти невесомо скользнул по чувствительной коже, но от этого прикосновения по телу девушки поползли щекочущие мурашки.

- Я постараюсь сделать это не больно, - раздался его изменившийся голос. – Расслабь руку.

Легко ему говорить! Пробовал бы он сам расслабиться на ее месте.

Ринка закусила губу. Открыть глаза и посмотреть, что происходит, было еще страшнее, чем ничего не видеть. Но оставаться в неведении оказалось выше ее сил. Пойдя на компромисс со своим страхом, она чуть-чуть приоткрыла ресницы.

Брент держал ее ладошку в своей руке. И выражение его лица было более чем странным. Мужчина будто удивлялся тому, что видит.

Но вот он поднес кинжал, и Ринка напряженно застыла.

- Нет, так не пойдет, - пробормотал Брент. – Ты должна довериться мне, иначе ничего не получится.

И он снова погладил ее.

Девушка рвано выдохнула и постаралась расслабиться. Это получилось не сразу, но прикосновения мужских пальцев словно околдовали ее.

Она зачарованно уставилась на клинок, скользящий по ее коже. Вот появилась красная полоса, а следом показались и капли крови. Боли не было, как он и сказал.

Брент сжал ее руку в кулак, и кровь заструилась вниз на постель. Не в силах оторвать взгляд, Ринка смотрела, как на простыни расплываются пятна. Когда они стали размером с монету, Брент заставил ее разжать пальцы.

- Вот и все, - шепнул он чужим голосом. А потом, внезапно нагнувшись, пощекотал губами ее ладонь.

Ринка почувствовала, как теплый язык скользнул по порезу, и все ее тело охватила странная дрожь. Словно наэлектризовался каждый нерв, каждая жилка. А где-то внизу живота стало тепло…

Глава 9

Брент оказался прав. Они беспрепятственно спустились на первый этаж. Пока он рассчитывался с трактирщиком, Ринка стояла рядом, опасливо поглядывая на двух стражников в гвардейских кирасах.

Те сидели за столиком хмурые, сонные, но молчали. Только бросали на полукровку недовольные взгляды. Из-за нее им пришлось проторчать всю ночь в этом трактире без возможности пропустить по стаканчику. А судья, между тем, преспокойно почивал на подушках и не думал о страданиях подчиненных.

Расплатившись, Брент взял Ринку за руку и повел к выходу. Девушка все ждала, что сейчас кто-то окликнет их, перехватит, не даст покинуть трактир. Но этого не случилось. Никто не посмел останавливать угрюмого мужика со зверскими шрамами на лице. Даже стражники смотрели ему вслед с уважением: вчера на ристалище он смог победить лучшего мечника города. И не просто победить, а и проявить благородство по отношению к сопернику. Он мог бы его убить, ведь тот нанес ему удар в спину. Но не убил. И даже после всего протянул руку и помог подняться на ноги.

Улица встретила утренней прохладой.

- Замерзла? – Брент заметил, что девушка поежилась. И тут же набросил ей на плечи свой плащ.

- Спасибо…

В свете всех предыдущих событий такая забота настораживала. Но Ринка решила отложить выяснение отношений. Брент прав, им нужно убраться подальше от этого города, а потом она обязательно спросит, зачем он женился на ней.

- Это Энхалль, но ты с ним уже знакома, - мужчина усмехнулся, помогая ей влезть на коня.

- Красивое имя, - пробормотала девушка. – Что оно означает?

- Быстрый, как молния.

Конь, будто понимая, заржал. Но тут же насторожился, почувствовав чужака.

- Поздравляю с законным браком, - прозвучал едкий голос, от которого по телу Ринки заструился озноб. – И как, благородный эрл доволен избранницей?

Снова? Почему он не даст ей покоя?!

Она застыла на лошади, не решаясь оглянуться и встретиться лицом к лицу со своим страхом. Вспотевшими ладошками вцепилась в плащ.

Вместо нее заговорил Брент.

- Опять ты, - произнес он тоном, не предвещающим ничего хорошего. – И не спится в такую рань?

- О, я не мог спать, зная, что этот юный цветок достался чудовищу.

Эти слова заставили девушку оглянуться.

Герхард стоял в нескольких шагах, засунув руки в карманы. Его сюртук был расстегнут, на жилете и манишке красовались винные пятна, взлохмаченные волосы торчали в разные стороны. На помятом лице читалась бессонная ночь.

А еще от него несло перегаром.

Поймав ее взгляд, Герхард ответил глумливой ухмылкой:

- А, так ты ничего не знаешь? Как жаль. – Он хихикнул. – Но я-то догадался кое-что проверить.

- Замолчи.

Тихий, угрожающий тон Брента заставил девушку вздрогнуть. Но Герхарда было уже не остановить.

Все это время он не мог найти себе покоя. С тех пор, как заглянул в эльфийские глаза полукровки. Эта тварь забрала его душу, заворожила, привязала к себе. Женщины, выпивка, азарт – больше ничто не могло доставить ему удовольствия. Все, о чем он мог думать – это она.

И сейчас ему хотелось лишь одного: уничтожить ее, растоптать, освободиться от наваждения.

- Лучше бы ты стала моей, - пробормотал он, не замечая ничего, кроме распахнутых глаз. - Ты понятия не имеешь, кто он такой. Твой спаситель вовсе не святой паладин. Он нелюдь. Чудовище. Не человек…

Договорить не успел. Рухнул на землю, сраженный одним ударом.

Ринка с мгновение смотрела на его скрючившееся тело, потом подняла взгляд на Брента. Тот стоял над Герхардом с замкнутым, ничего не выражающим лицом.

- Он… мертв? – она с трудом шевельнула губами.

- Нет. Даже не ранен.

Ничего не объясняя, Брент запрыгнул в седло.

Ринка зажмурилась, пытаясь избавиться от голоса Герхарда, все еще звучавшего в ее голове.

«Чудовище… Нелюдь… Не человек…»

Она и сама догадалась, что Брент не имеет отношения к людям. Но кто же он? Этот вопрос не давал ей покоя. И все же сейчас было не время его задавать.

Они выезжали в ворота, когда она все-таки оглянулась. Герхард уже очнулся и теперь сидел на дороге, потряхивая головой. Не выдержав, Ринка вполголоса прошептала:

- Я тоже… не человек…

Небольшая прогулка по еще сонным улочкам закончилась на площади с порталами. Многие горожане предпочитали пользоваться этим способом путешествий. Он был достаточно дорогостоящим, но в то же время минимизировал риски. Мгновенный переход в пункт назначения обеспечивал безопасность, которую не могли гарантировать патрули на дорогах.

У порталов имелся только один недостаток, не считая дороговизны. По эту сторону Пролива их было всего три. Один в Намарии - столице человеческого королевства, второй в Сантарине – городе магов, и третий здесь – в Таатагане, где проходила крупнейшая ярмарка государства. Выхода к границам или, не дай богиня, за пределы королевства не существовало.[O.V.1] Туда можно было попасть своим ходом: верхом, в повозке, лодкой по реке, как угодно, только не порталами.

На площади Ринка начала крутить головой. Она здесь еще никогда не была. Огромные портальные арки, расположенные полукругом, произвели на нее впечатление. Как и очереди, выстроившиеся к ним, несмотря на ранний час.

Она так увлеклась, что не сразу заметила охрану. Возле каждой арки стояли мужчины в форме констеблей. Они проверяли багаж и самих путешественников с помощью магической рамки, а заодно брали плату за переход.

Ринка ждала, что Брент пристроится в хвост очереди, но вместо этого он направил Энхалля прямо к проходу, затянутому дрожащим голубым маревом.

- Прошу прощения, эрл, - один из констеблей бросил взгляд на его меч, - но вам придется вернуться и встать в очередь.

Глава 10

Оставшись одна, Ринка какое-то время просто сидела, вслушиваясь в окружающую темноту. Но спустя пару минут обнаружила, что слишком уж сильно вцепилась в подлокотники кресла.

- Сиди здесь, – сказал Брент перед уходом, как припечатал. – И без глупостей!

Она не стала уточнять, что это значит. И так было понятно.

Разжав онемевшие пальцы, девушка машинально растерла их и задумалась.

Слепота, пусть и временная, наложила ограничения, но в то же время поставила ее в зависимость от милости Брента. И сейчас был как раз хороший момент, чтобы поразмыслить над своим положением.

Девочек в монастыре не готовили к самостоятельной жизни. Их не учили принимать решения, ведь в будущем это бы только мешало. «Невесты» должны были стать тенью своих мужей, естественным продолжением мужской воли. Подчиняться, поклоняться и вынашивать детей.

И Ринку тоже воспитывали в этом ключе.

Но сейчас, после всего пережитого, все эти нравоучения казались лишь отголосками какой-то чужой, незнакомой жизни.

Ринке казалось, что та Ринкьявинн, что носила школьный чепчик и фартучек, и та, какой она себя сейчас ощущает – две совершенно разные личности. Первая была похожа на мягкую глину: готовая гнуться и принимать любую форму в умелых руках. Вторая внезапно обнаружила, что жизнь за стенами монастыря вовсе не сказка. Что существуют страх, голод, несправедливость, и не где-то там, далеко, а здесь, рядом с ней. Ей пришлось искупаться в них по самое горло.

Стоило лишь вспомнить дни, проведенные в камере, как все тело прошиб озноб. И Ринка снова, как наяву, ощутила зловоние нужника.

Ей казалось, что она никогда не избавится от этих воспоминаний. И эта вонь будет преследовать ее бесконечно. Что эти миазмы въелись ей в кожу и в волосы, и сколько бы она ни мылась – не сможет смыть их до конца.

А еще был старый эрл, его искривленное судорогой лицо, помутившийся взгляд, клочья пены, свисающие со рта, и скребущие воздух руки.

И Герхард. Мысль о нем заставила Ринку передернуть плечами.

В последнюю встречу он выглядел почти невменяемым. Неужели все, что сказал мэтр Лавьер – чистая правда? Неужели эльфы на самом деле привораживают людей, и ей досталась эта способность? Значит ли, что она тоже опасна?

Мысли перекинулись на Брента. Казалось, на него совершенно не распространялось воздействие эльфийской крови. Всегда такой спокойный, невозмутимый. Даже слишком спокойный, будто под панцирем из брони.

Девушка перебрала в памяти прошедшую ночь. Поступок Брента вызвал в ней благодарность, но вместе с тем удивление.

Почему? Что ему помешало?

Ведь их обвенчали по всем правилам, обряд был завершен, это не вызывало сомнений. Почему же он не сделал последний шаг, связывающий не только души, но и тела?

За все это время они так и не успели толком объясниться. Она не решалась задавать вопросы, да и он был немногословен. Несколько коротких рубленых фраз не считаются.

Неизвестность пугала. Ринка чувствовала, что ее новый супруг что-то скрывает. Да и вся его темная личность заставляла испытывать страх.

Она не знала, как к нему относиться. Боялась довериться и доверять. Он для нее все еще был чужаком. Незнакомцем. Смертельно опасным.

Достаточно вспомнить, как он схватил ее за руку. Так быстро могут двигаться только змеи. Или как выдернул из-под кровати и поднял в воздух одной рукой, будто нашкодившего котенка. Как навис над ней, когда швырнул на постель. У него было такое лицо, что она от испуга едва не лишилась сознания.

И в то же время он позаботился о ней. Заступился. Дал ей свой плащ, нашел чистую одежду, не отругал за то, что она использовала всю воду. Хотя она же видела, как он устал! И даже потом, в постели, он лег на край, давая понять, что не претендует на ее невинность.

Она вспомнила, как в страхе смотрела на него, ожидая посягательств. Как тряслась под одеялом, не зная, что делать. Но он только коротко проронил:

- Холодно?

И укрыл сверху плащом.

Был ли это именно тот момент, когда Брент решил не трогать ее? Или решение было принято раньше? У Ринки были только вопросы и ни одного ответа.

А еще та загадочная татуировка на его спине. Она чувствовала в ней какой-то особый, сакральный смысл, тайное знание, уходящее корнями в глубокую древность. Такую глубокую, что сама мысль о ней вызывала инстинктивный трепет.

Вздохнув, девушка потрясла головой. Хватит, нужно выбросить эти мысли из головы. Лучше подумать, что делать дальше.

Она не знала, сколько сидит здесь уже без движения. Час или больше? Глаза больше не жгло, и девушка решила избавиться от повязки.

Узел оказался достаточно крепким, Брент постарался, и Ринке пришлось повозиться, чтобы справиться с ним. Но вот повязка ослабла, и девушка с облегченным вздохом стянула ее с себя.

Перед закрытыми веками тут же вспыхнули разноцветные всполохи.

Ринка опасливо прикрыла глаза рукой. А стоит ли их открывать? Может, не зря Брент надел ей эту повязку? Но тут же сама себя перебила: если не откроет, то не узнает! И он не говорил, что ее нельзя снимать. Последний факт стал решающим.

Прикрываясь руками, она осторожно разлепила ресницы.

В глаза ударил ослепительный свет. Такой яркий, что девушка на мгновение задохнулась.

Зажмурившись, она трясущимися руками пошарила по коленям, куда положила повязку. Но не нашла. Видимо, полоска ткани просто упала на пол при неосторожном движении.

Теперь в голове билась единственная мысль: что делать? Перед внутренним взором возникло лицо Брента. Сурово сжатые губы, хмурый взгляд, пробирающий до нутра…

Такой ведь может и наказать! Недаром же был так недоволен, когда понял, что она не закрыла глаза. Сказал, что теперь им придется остаться в Санторине, пока зрение не вернется, и что такие задержки не входят в его планы.

Глава 11

Разговор скомкался сам собой. Они едва ли перекинулись парой слов, пока Брент накладывал ей повязку с мазью.

- Не вставай с дивана, пока я не приду, - произнес, поднимаясь. – Иначе мне придется тебя привязать и, поверь, тебе это вряд ли понравится.

- Куда ты? – она по инерции дернулась на звук его голоса.

- Никуда. Прикажу подать нам обед.

Брент немного лукавил. Связанный клятвой, он не мог сказать ей больше того, что уже сказал. Ничем не мог успокоить, а врать не хотел – и это его давило.

Девочка нуждалась в поддержке. Но приказ аэра был четким и однозначным: она не должна знать, куда ее везут и зачем. Дай только намек – и она догадается, зачем эльфийская полукровка нужна в Эльвериолле. И тогда Бренту придется отвечать на ее вопросы, подчас опасные для нее самой.

А что он ей скажет? Что ее отец был публично казнен за покушение на наследника трона? Что ее род полностью истребили за попытку переворота? Что она единственная и последняя, в ком еще струится кровь Джиттинат – вторая по древности среди эльфийских родов?

И что он сам принимал непосредственное участие во всей этой каше.

Брент был простым воином, не подкованным в подковерных интригах. Не умел врать, не умел изворачиваться. Его прямолинейность зачастую доставляла ему неприятности. Но он был предан трону Эльвериолла и правящей династии до мозга костей. Такой же неподкупный, как его меч, такой же твердый и смертоносный.

Ни разу за всю свою жизнь он не сомневался в полученных приказах. Не испытывал даже тени сомнения. А сегодня, глядя на побледневшее личико Ринки, он вдруг испытал неуверенность. Казалось бы, чего проще? Найди девчонку, доставь через Пролив – и свободен. Но все пошло не так с самого начала.

В рыбацкой деревушке о полукровке слыхом не слыхивали. Бренту пришлось потратить два дня, пытаясь отыскать следы девушки. Открыто расспрашивать он не мог, опасаясь ненужного внимания. Но ему повезло наткнуться на местного пьяницу, и тот за бутылкой мутного пойла «вспомнил», что лет шестнадцать назад нашли младенца в одной из лодок.

- И где он теперь? – Брент старался не выдать своего интереса.

- Так знамо где, отправили в сиротский приют. Кто ж захочет кормить полукровку?

Это стало первым тревожным звоночком. Ни Брент, ни пославший его аэр Лиатанари даже не задумывались о том, что люди могут не принять эту крошку! Ведь в ее жилах текла их кровь – красная и густая, пахнущая железом.

Если бы ее отец не оказался предателем, а погиб в честном бою, защищая законного наследника, то любая эльфийская семья приняла бы сироту. И никто не глянул бы, что она полукровка.

Ее воспитали бы, как родное дитя. Научили бы всему, что умеют сами. Дали бы все, что смогли дать собственным детям. Потому что для эльфов, орков и дроу, населявших Эльвериолл, каждый ребенок был чудом, посланным Небесами. Древняя кровь с каждым столетием становилась все холоднее. И все меньше детей рождалось среди Первородных…

Обескураженный, отказываясь верить в то, что узнал, Брент направился в глубь страны. Он не знал, где искать девушку, и потому решил один за одним обходить все сиротские приюты. На тот момент это казалось ему единственным выходом.

Но однажды ночью он проснулся от вспышки эльфийской магии. Это был спонтанный всплеск, вызванный самой примитивной эмоцией - страхом. Эпицентр находился далеко, за тысячу лиг. Но его отголоски, как круги по воде, прошлись по ауре Брента.

Вывод был однозначным: это она.

Он мчался к ней несколько дней почти без еды и без отдыха, загнал с десяток коней и сам едва не падал с седла, когда прибыл в Таатаган.

Последняя из рода Джиттинат была совсем близко. Только руку протяни. И недоступна, как луна. Девушка оказалась в тюрьме.

Это стало вторым тревожным звонком. Брент бродил по городу, слушая, что говорят о полукровке, и поражаясь человеческой глупости. Убила старого эрла? Околдовала его сына?

Да, эльфы владели особой магией, что могла привязать представителя противоположного пола неразрывными узами. Но взрослые эльфы! Достигшие совершеннолетия, которое наступало не раньше сорока лет! И привязка действовала лишь на избранных, тех, кого выбрали в пару сами Небеса.

Несколько дней он крутился вокруг тюрьмы, выжидая удобный момент. И почти договорился с человеком по имени Лавьер, что тот устроит узнице побег. Но того по какой-то причине отстранили от дела.

Брент уже почти отчаялся решить вопрос мирным путем. Ему казалось, что единственная возможность вызволить девушку, это взять тюрьму штурмом и перебить всю охрану. Но аэр строго-настрого запретил привлекать внимание! А потом он столкнулся с грузной женщиной, на которой был запах полукровки. И незаметно шел за ней до домика стряпчего, где услышал интересный разговор.

Молодой адвокат – почти мальчишка – и незнакомка говорили о Ринке. О том, что некто Герхард Тамаск хорошо заплатил судье за обвинительный приговор. Что ему нужна девчонка живой или мертвой. И что только чудо может спасти ее.

- Это я виновата, - сокрушалась женщина. – Знала же, что этот хлыщ та еще сволочь! Но надеялась, что старый эрл не даст девчонку в обиду. Его отец хорошо мне заплатил за эльфийскую кровь. Девочка согревала бы его старые кости, делилась теплом и, глядишь, старик протянул бы еще двадцать лет. Угораздило же его помереть в брачную ночь! Он не успел даже сделать ее женой!

- Ничего, у нас есть одна лазейка, - успокоил ее адвокат.

- Какая?

- Божий суд.

- Но он не использовался уже много лет.

- Да, но это не значит, что его отменили.

- Думаешь, кто-то захочет вступиться за полукровку?

- Почему бы и нет? Она юна, невинна и очень мила. Найдется много охочих если не до ее тела, то до магии, скрытой в крови.