Невеста Нави

В ночь на Купалу, когда река пела, как живая, и весь лес дышал полынной страстью, Аграфена стояла у воды с венком из зверобоя и тысячелистника. Девичья традиция — бросить венок и ждать: если поплывёт — суженый рядом, если закружится — ждёт беда, если утонет — зов мёртвых.

Её венок не поплыл. Он исчез — мгновенно, будто подхватила его невидимая рука.

С того дня Аграфену начали мучить сны. В каждом — тот же силуэт: мужчина в венце из камыша, с глазами цвета глубокой воды. Он молча протягивал к ней руку, и стоило ей проснуться — из окон слышался плеск, будто кто-то звал из-под воды.

На девятый день мать привела её к ведунье.

— Ты венком открыла врата. Навь, царица мёртвых, услышала зов. А это её сын — водяной жених. Сломать обет можешь лишь ты. Но для этого надо вспомнить три имени своей души.

— Как вспомнить то, чего не знаю?

— Душа знает. Надо идти в три мира: живых, мёртвых и заблудших.

Первым был мир живых. В ночь на Петров день Аграфена ушла в рощу и нашла старую колыбель, где когда-то спала в младенчестве. Приложив ухо к дереву, она услышала песню своей матери: «Феня… Феня моя, спи». Первое имя — детское, забытое.

Вторым был мир мёртвых. На кладбище, под старым крестом, она разрыла землю и нашла куклу — тряпичную, с вышитыми глазами. Её сделала бабушка, когда Аграфена переболела горячкой. Под куклой лежал обрывок вышивки: «Рафа». Имя, данное на смертном одре, чтобы не узнала нечисть.

Оставался третий мир — заблудших. Он открылся ночью, когда Аграфена пошла к реке и шагнула в воду.

Там не было дна. Лишь отражения — её самой, но с другими лицами. Одна — с глазами, полными ярости. Другая — в венце, как у жениха. Третья — молчаливая, тёмная, как сама глубина. И та проговорила:

— Имя твоё — Аграфена. Ты дала его себе, когда выбрала жить не по чужой воле.

Три имени сошлись в одно — и стало её слово крепче обета.

Из глубины поднялся жених. Он больше не был страшен. Просто печален.

— Ты помнишь себя. Значит, ты свободна. Но знай: звал не я, а Навь. Ей нужна память, нужна живая душа, чтобы быть в этом мире. Теперь она будет ждать нового венка.

Аграфена вернулась в село. С той поры, на Купалу, она сидела у реки и рассказывала девкам, что нельзя бросать венки в омуты. А если бросишь — помни себя, не теряй ни имени, ни духа.

Ибо Навь зовёт лишь тех, кто забыл, кто он есть.