Невеста проклятого горца

Пролог. Часть 1

Ведьма была хороша. Казалось бы, хотя ничем не отличалась от других людей, но головы всех присутствующих повернулись в ее сторону, едва девушка вошла в комнату.

“Дьявольски хороша”, – подумал Баллард. Он и сам не знал, почему именно это сравнение пришло ему на ум. Да только пришлось тряхнуть головой, чтобы прогнать наваждение. А ведьма все так же улыбалась, сверкая белыми зубами. Рыжие кудри сияли огнем, особенно когда она вышла вперед, отделившись от толпы просителей. Солнце словно запуталось в ее волосах и подсветило их изнутри. Она была похожа на ангела, но Баллард знал, что это настоящий дьявол в женском обличье.

– Как тебя зовут? – спросил он. – Что тебе надо?

– Алин, милорд, – ответила девушка звонком голосом.

Она и сама казалась совсем девчонкой, но Баллард не верил тому, что видел. Всем известно, что ведьма любому может заморочить голову. Но не поддаться чарам было сложно. Не один только хозяин замка, многие мужчины не сводили с нее взгляды – внимательные, восхищенные, любопытные, похотливые.

– Господин, – продолжила Алин, – ты задумал построить церковь. Благое дело. Только место выбрал неправильное. Перенес бы ее, всем спокойнее стало.

– Шутишь? – Баллард подался вперед. – Тебе ли учить меня, что и как делать?

– И все же позволь сказать. В излучине реки или на холме храму самое место. Видно будет издалека. Здесь священная роща Гилли Ду[1]. В ней нельзя рубить деревья и людей хоронить там тоже нельзя.

Баллард даже привстал со стула. Как какая-то девка может указывать ему, главе клана Маккаллум, что делать?

– Не твоего ума дело, – отрезал он. – Если это все, ступай. Разговор окончен.

Ведьма растерялась. Оглянулась на других просителей в поисках поддержки, но те молчали. Вжали головы в плечи, отвели взгляды. Никто не хотел спорить с вождем. Алин усмехнулась, покачала головой. Поклонилась, как положено, но не теряя достоинства, выпрямилась. Подвеска на длинной цепочке легла в ложбинку между грудей.

Лорд непроизвольно сглотнул. Хороша чертовка, а у него уже месяц не было женщины. Скорей бы уже жена разрешилась от бремени, не пришлось бы прибегать к услугам горничной.

Жену Баллард любил, потому и не изменял ей. То, что было с Юной, не считал изменой. Всего-то пару раз взял ее, да и то в углу под лестницей, где он подловил девчонку вечером. Полегчало. Снова что ли ее позвать? Она не посмеет отказать своему хозяину.

Лорд слушал очередного просителя вполуха. Ведьма не шла из головы: ее смех, рыжие кудри, зеленые глаза. Он терпел ее на своей земле, пока она помогала его людям: лечила, заговаривала раны, помогала роженицам. Терпел, да только зря.

Вскоре донесли ему, что рабочие не хотят строить церковь. Якобы, творится какая-то чертовщина. То кто-то камни передвинет, нарушив кладку фундамента, то раствор застынет, то строительные леса обрушатся. Вода, которую приносили с собой рабочие, по их словам, мутнела и пахла тухлыми яйцами. Еда портилась. Пока обходились без жертв, но суеверные крестьяне, которых лорд согнал с окрестных деревень, боялись. Только страх перед ним и щедрое вознаграждение мешали им уйти.

А потом просел фундамент, постройка и вовсе обвалилась, придавив нескольких человек. Проливные дожди, что мешали богоугодному делу уже две недели, не могли принести такой урон. Явно дело было нечисто.

Вдруг кто-то сказал, что без ведьмы не обошлось, а остальные поддержали.

Баллард приказал привести Алин. Желал, чтобы она сама перед людьми покаялась. Ему не раз доносили, что она приходила к строителям, вела с ними крамольные беседы, призывала остановиться. Лорд и на это закрывал глаза, поскольку Иннис, его супруга, всякий раз просила пожалеть “юную глупую знахарку”, как она именовала ведьму.

Алин не стала отпираться, хоть и не признала свою вину.

– Гилли Ду против, – сказала она. – Это его земля. Он не хочет видеть здесь храм и людей. Построй его в другом месте. Так будет лучше.

Говорила с той непоколебимой уверенностью, будто знала больше, чем сам лорд Маккаллум. Глупая мышь вступила в спор с ястребом вместо того, чтобы бежать, поджав хвост.

Балларду спокойнее не стало. Слова ведьмы не давали ему покоя, но он не собирался менять решение. Не хватало только уступить какой-то девке. Стоит лишь раз проявить слабость, люди почувствуют ее, перестанут подчиняться. Этого допустить никак было нельзя, но пока он ждал. Ждал, пока мог.

Когда каменщик упал и сломал ногу, когда его жена пожаловалась на то, что захворала корова, понял, что терпеть больше нельзя.

Взяв с собой верных людей, Баллард отправился в лес, к дому ведьмы. Та, видно, надеялась на помощь дьявола, а потому открыла дверь. Босая, простоволосая, она куталась в длинную шаль из тонкой шерсти. Похожую подарил лорд жене, когда узнал о том, что она в тягости. Откуда у ведьмы деньги, чтобы позволить себе такую роскошь? Не добром она ее получила. Может, и вовсе прикрывалась словами о фейри[2], а сама исполняла волю кого-то из его врагов. В любом селении найдется немало недовольных. Кое-кто и вовсе готов был прибрать к рукам и замок, и титул, и земли, став во главе клана Маккаллум.

– Вяжите ее! – приказал своим людям.

Тех не нужно было просить дважды. Они схватили девчонку, заломили за спину руки, связали. Конец веревки Баллард прикрепил к седлу и стегнул коня.

– Остановитесь! Что вы делаете? – закричала Алин. Она с трудом поспевала за ними. Тяжело босиком бежать по лесной тропе. Вскрикивала, когда наступала на камни или упавшие ветки. – Побойтесь Бога!

Эти слова еще сильнее разозлили Балларда.

– О Боге вспомнила, мерзавка? Что же ты своего рогатого хозяина не просишь о помощи? Или ты годишься только ноги раздвигать перед ним?

Мужчины поддержали его дружным хохотом. Посыпались похабные шуточки.

Лорд смеялся вместе с ним, но против воли то и дело оглядывался, потому заметил и краску стыда, что залила щеки Алин, и страх в ее глазах.

– А что, неужто мы хуже? – спросил Дугэл – Проучим ведьму?

Пролог. Часть 2

Вторые сутки Иннис никак не могла разрешиться от бремени. Она то приходила в себя, то впадала в беспамятство, кричала. Когда она замолкала, затихал весь замок. Служанки искренне молились за здоровье своей хозяйки, но той час от часу становилось все хуже.

Если первый день Баллард провел у покоев жены, прислушиваясь к каждому стону и шороху, то во второй ушел прочь, только бы не слышать ее крики. Он ничем не мог ей помочь. Бессилие убивало его. Еще глупая горничная посоветовала обратиться к ведьме.

Просить помощи у Алин, о которой Баллард успел позабыть, не стал, даже если бы на кону стояла его собственная жизнь. Не хватало еще, чтобы своими мерзкими чарами она опутала его сына, подчинив его своей воле.

Взяв бутыль темного эля, он уединился и постарался забыться.

Хмель ударил в голову сильнее, чем обычно. Баллард не заметил, как уснул, привалившись к копне сена в стойле. Пробудившись, кое-как встал и нетрезвой походкой направился в сторону сарая, куда бросили ведьму. Шел, держась за стену, пытаясь сохранить равновесие. Ноги то и дело подскальзывались на влажной после дождя земле.

Не дойдя десятка шагов увидел, как дверь в сарай открылась. Оттуда, воровато оглядываясь по сторонам, вышел Дугэл. Оправил килт[1] и замер, столкнувшись взглядом с хозяином замка.

– Что ты там делал? Я запретил трогать ведьму!

Тот растерялся, но ненадолго.

– Как запретил? Сам сказал, любыми способами добыть признание! – начал Дугэл, опустив глаза. – Так это… она твою жену сглазила. Так и сказала, что нарочно заставляет мучиться хозяйку, а после заберет твоего сына и отдаст дьяволу.

Дугэл врал, пытаясь оправдаться перед лордом, а, может быть, и нет. Баллард верил ему охотнее, чем какой-то девке из лесной чащи. Он вошел внутрь. Посветил лампой, что висела снаружи на крючке. Постоял несколько минут, пока сумел что-то различить.

Ведьма сидела в углу, сжавшись в комок. Кое-как стянув разорванную сорочку, пыталась прикрыть и грудь, и ноги. Вздрогнула, увидев лорда. Зелень глаз погасла, затуманилась. В них больше не было вызова, только страх.

– Говори, что ты сделала с моей женой? Нарочно околдовала ее?

– Нет, – хрипло ответила ведьма. Закашлялась. – Но я могу помочь, если поклянешься, что отпустишь меня. Я уйду… навсегда…

Баллард не верил ей, не должен был верить, но страх за жену и ребенка оказался сильнее, а ведьма убедительна. Она ни раз спасала других. Что, если и его Иннис поможет?

Скрепя сердце, лорд дал обещание и приказал Алин следовать за ним. Та с трудом поднялась. Хозяин замка не подал ей руки, не хотел мараться. Уже пожалел о том, что согласился, но решений своих не привык менять. Сдернул с крючка лошадиную попону, бросил ведьме.

– Срам прикрой, – приказал он.

Алин кое-как обмотала кусок ткани вокруг бедер, но ссадины и пятна крови не укрылись от взгляда лорда.

Вдвоем они вошли в замок, поднялись на второй этаж. Повитуха вскрикнула, но зажала себе рот ладонью, когда увидела ведьму. Баллард при свете разглядел синяки на скуле и плечах, стертые в кровь подошвы ног. Что-то похожее на стыд впервые шевельнулось в его душе, но он подавил это чувство.

– Делай свое дело, иначе пожалеешь, что родилась на свет.

– Думаешь, я не жалею? – спросила Алин. Вымыла руки, подошла к постели роженицы. – Умаялась, бедная?

– Помоги, – прошептала Иннис

Баллард ушел, почти сбежал, не будучи в силах смотреть на измученное лицо жены. Хмель уже выветрился из головы, злость требовала выхода. Он собрал ближний круг воинов во дворе.

– Кто посмел? Я требовал признание, а у вас одна похоть на уме, – зло сплюнув, ударил по лицу Дугэла. – Кто еще трогал ведьму?

Парни переминались с ноги на ноги. Наконец, один из них произнес:

– Она с дьяволом сношалась, это всем известно. От нее не убудет, милорд.

– Не убудет, ты прав, – неожиданно согласился Баллард, – но вы нарушили мой приказ, мою волю! Пошли прочь! Чтобы ноги вашей здесь не было.

– А деньги?

– Вы свою награду уже получили. Что, стоила эта девка моего уважения, места в клане? Что скажете своим отцам, когда вернетесь?

Мужчины молчали.

Лорд, выпустив злость, вернулся обратно. Спросил, что с ребенком. Служанка, что бегала в комнату его жены и обратно, опустила глаза.

– Что? – крикнул он.

– Не знаю, милорд. Хозяйка молчит, даже не стонет.

Баллард рывком открыл дверь. Ведьма вздрогнула, но не отошла от его жены. Склонившись над ней, водила ладонями по большому животу. Повитуха не сводила с нее взгляда.

– Милорд, я умываю руки, – произнесла последняя. – Если эта останется здесь, я ничем не смогу помочь вашей жене. Хозяйка едва дышит, а ведьма только и знает, что творить свои черные дела. Навредить хочет не вам, так матери или ребенку.

Иннис и правда казалась неживой. По лицу разлилась мертвенная бледность. Глаза смотрели в потолок, а на посиневших губах блуждала улыбка.

– Что ты с ней сделала, тварь? – крикнул Баллард, оттолкнул ведьму. – Пошла прочь!

Алин упала, застонала, больно ударившись, и не делала попыток встать.

– Младенец неправильно лежит в утробе, потому не может родиться, – произнесла она, коснулась рукой затылка. Пальцы окрасились красным.

– Оставь ее, прошу, – прошептала Иннис. – Она мне поможет.

– Молчи, глупая. С чего ей помогать тебе?

– Может, с того, что госпожа всегда была ко мне добра? Я тоже женщина и понимаю ее боль, – произнесла Алин. – Стараниями твоих прихвостней женщина.

Опять не смолчала. Словно нарочно злила его, указывала на беспомощность, неспособность держать людей в узде.

Баллард не верил ей. Когда Иннис закричала, забилась в судорогах, и вовсе перестал соображать. Схватил Алин за волосы, рывком поднял с пола и потащил вниз.

Ведьма не скулила, не просила о пощаде, но требовала отпустить ее. Именно требовала, хотя должна была умалять, в ногах валяться, просить о прощении.

Ее упорство только сильнее разозлило лорда. Он крикнул слугам, приказав собрать всех жителей замка у столба, близ которого наказывал виновных по закону. Собственноручно привязал к столбу ведьму. Наблюдал за тем, как люди, повинуясь его воле, приносили охапки хвороста, ветки и солому. Складывали у ног Алин. Кто-то делал это с радостью, кто-то с опаской. Иные и вовсе отговорились делами.

Глава 1

70 лет спустя

Дом уже несколько дней был похож на пчелиный улей: все гудело, шумело, смеялось и плакало, дрожало, падало, разбивалось. Вслед за этими звуками слышались хлопки, нравоучения взрослых и в довершение детские слезы. Первые вскоре раскаивались и жалели своих чад, вторые клятвенно обещали вести себя прилично. Но стоило только матерям отвернуться, как все начиналось сначала: крики, драки, взаимные обвинения и мелкие пакости. Если столько хлопот было от детей старших сестер, то, соберись они все вместе, не оставили бы камня на камне.

Давина привыкла к подобной атмосфере с детства. Она была седьмой дочерью лорда Дэви Керра, предпоследней. Не знала покоя, не имела личного пространства, но всегда была на виду. К ней относились почти как к взрослой, особенно после того, как старшие сестры вышли замуж и обзавелись собственными семьями, а мать, наконец, родила мальчика. Последнему отдавалось все тепло и внимание, так что о Давине порой забывали.

Предоставленная сама себе, она, благодаря привитым с малолетства нормам поведения, не позволяла себе лишнего, не давала повода родителям краснеть за себя. Зато впала в другую крайность. Давина полюбила книги. Дома была одна семейная Библия и хозяйственная книга, в которой давно записывались только долги и проценты по ним. Зато в церковной библиотеке нашлись не только труды святых отцов, “Исход”, “Бытие”, “Апокалипсис”, но и каким-то чудом “Песнь Песней” царя Соломона.

Последняя произвела на юную читательницу неизгладимое впечатление. Не все из написанного она понимала, а спросить у отца Патрика или даже сестер стеснялась, но уже жила предвкушением чего-то запретного и оттого особенно желанного. Открыла для себя удивительный мир чувственности. В глубине души надеялась на то, что она не повторит судьбу сестер, для которых брак был обязанностью, а любовь долгом.

Вот и сейчас Давина перечитывала строки, что заставляли сердце биться быстрее, а щеки пылать:

“Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!

Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, – и польются ароматы его! – Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его”[1].

– Сестра, – Нетта самая младшая из дочерей Дави, осторожно приоткрыла дверь в комнату. – Пока ты отдыхаешь, внизу что-то происходит.

– Тише ты, брата разбудишь, – сказала Давина и покосилась на детскую кроватку. Кадди спал как и полагалось младенцу. – Что случилось?

– У нас гости. Приехал лорд Маккалум с тетей Пейсли. Они с родителями заперлись в кабинете отца и о чем-то шепчутся.

Давина нахмурилась, задумалась и вспомнила это имя. Две недели назад во время праздника, устроенного по случаю рождения сына у вождя клана, ее представили некоему лорду Кирку Маккаллуму. В тот вечер она ни раз ловила на себе внимательный взгляд немолодого, но еще крепкого мужчины. Что теперь могло ему понадобиться в их доме?

Давина сгорала от любопытства, но, будучи вынужденной присматривать за младшим братом, долгожданным наследником, не могла даже подслушать. Что-то ей подсказывало, что речь шла именно о ней.

Когда полтора часа спустя, выпив не одну чашку чая, гость, наконец, покинул их, Давина уже не находила себе места от беспокойства.

– Какое счастье! – воскликнула леди Фенелла Керр, едва за лордом Маккалумом закрылась дверь. – Дочь выходит замуж.

– Какая дочь? За кого? – опешила Давина.

– Конечно, ты, моя дорогая! Нетте всего пятнадцать. Ей рано думать о браке, но если в числе родных твоего мужа найдется достойный человек, можешь замолвить за нее словечко.

– Только не говорите, что моим мужем станет лорд Кирк Маккаллум.

Давина слишком хорошо помнила отчаяние Эйлы, которую выдали замуж за престарелого лорда Лесли. Сестра умоляла родителей пожалеть ее, но те лишь развели руками. Кому еще нужна двадцатипятилетняя девица с таким приданым, о котором и говорить стыдно? Жениху оказалось достаточно того, что невеста была здорова, невинна и принадлежала к знатному, пусть и обедневшему роду. Собственных средств ему было достаточно, чтобы обеспечить не только себя и будущую жену, и детей, о которых он мечтал.

Эйла проплакала всю ночь, обдумала свое положение и смирилась. Жених был в два раза старше ее, в два раза толще, страдал одышкой. Давина искренне пожелала ему не дожить до первой брачной ночи, чтобы избавить сестру от страданий. Пожелание не сбылось.

– Нет, – ответила Фенелла, отвела взгляд. – Ты станешь женой его племянника. Он молод, так что вы с ним составите отличную пару.

Немного полегчало. Либо под венец, либо в монастырь – выбор без выбора. Себя невестой Христовой Давина не представляла.

– Когда мы увидимся с ним? – спросила она.

Родители замялись, переглянулись. Мать продолжила:

– На вашей свадьбе, может быть, за день до нее, как получится. Путь не близкий. Выехать нужно будет уже завтра утром.

– Но, мама, как же помолвка?..

Леди Керр снова взглянула на мужа, ища в нем поддержки. Тот попытался сделать вид, что не услышал слов дочери, не заметил взгляд жены. Супруга, предвидя такое поведение, ловко ухватила его за рукав и добавила:

– Милорд, поговорите с дочерью! Хотя бы с одной из дочерей. Хотя бы раз.

Лорд Керр прокашлялся, собираясь с мыслями. Отцепил руку жены, оглянулся на дверь, но, поймав полный негодования взгляд леди Керр, сдался.

– Ты знаешь, что мы в некотором роде… кхм, стеснены в средствах, – начал он.

По мнению, Давины отец выразился слишком мягко. Год назад они были вынуждены настолько сократить расходы, что могли позволить себе только одну горничную. Часть домашних забот легла на плечи дочерей Фенеллы. Последняя не слишком утруждала себя. Родив и воспитав девять детей, она считала свой долг исполненным и теперь рассчитывала на их помощь.

– Так вот, – продолжил Дави после заминки. – Леди Пейсли позаботилась о твоем будущем. Думаю, она сама обо всем расскажет.

Глава 2

Равнина осталась далеко позади, а вместе с ней и дорогой сердцу Аллоа, в котором родилась и выросла Давина, и большое шумное семейство, по которому она начала скучать, и проторенная дорога. Карета все чаще подскакивала на ухабах, что не способствовало улучшению настроения. И все же это был отдельный экипаж, нанятый и оплаченный лордом Маккаллумом с широкими мягкими сидениями, а не обычная повозка.

Обе женщины, что сидели внутри, стоически переносили тяготы пути. Не жаловались на судьбу, но и разговоров почти не вели.

Леди Пейсли умудрилась даже задремать. Что говорить? После замужества она более двадцати лет прожила в этих краях и успела привыкнуть к ним, быть может, даже полюбить. Давина, отчасти даже завидовала ей. Она сама беспокойно спала на постоялых дворах, где обе женщины уже четырежды были вынуждены остановиться. Не могла выспаться и в дороге. Никогда ранее дочь лорда Керра не выбиралась дальше Аллоа: не было ни средств, ни необходимости. Исключением стала только поездка в соседний Данблейн на свадьбу одной из сестер.

Сначала ее увлекло само путешествие. Она с интересом наблюдала, как равнины сменялись холмами, как впереди показались первые отроги Северо-Шотландского нагорья, а после и сами горы. Тогда-то Давина впервые ощутила разницу между ними и долиной, в которой выросла. Здесь кое-где еще лежал снег, несмотря на то, что уже наступила весна. Вершины гор Тарбет и Аррокар блестели на солнце. Их снежные шапки, по словам леди Пейсли, никогда не таяли.

Дорога стала уже, круче. Все больше поднималась вверх, петляла. Возница правил осторожно и экипаж двигался заметно медленнее. Вместо трех миль в час они теперь преодолевали в лучшем случае две да и то лишь тогда, когда не поднимался ветер.

Казалось, сама природа выступала против предстоящего брака, или же Давина видела знаки судьбы там, где их вовсе не было.

Она ни на мгновение не забывала о том, что едет на собственную свадьбу. Ее мужем должен был стать мужчина, которого она никогда не видела прежде. Если бы речь шла о помолвке, подобные обстоятельства не показались бы чем-то невероятным. Но помолвки не было. Родители толком не смогли ответить, почему жених не появился в их доме. Тетка тоже отмалчивалась. Может быть, он хромой или так болен, что не встает с постели? В первом случае смириться можно. Во втором совсем непонятно, зачем ему жена.

– Зачем люди женятся? – размышляла Давина вслух.

– Странный вопрос! Для продолжения рода, конечно! – ответила леди Пейсли, не открывая глаз. – Если муж вдруг охладеет к тебе, напомни ему об этом.

– Дети рождаются, вырастают, женятся и рожают новых детей… В чем смысл этого круговорота?

– Много болтаешь! – тетка потянулась, расправила платье, сложила руки на коленях. – При муже лучше держи язык за зубами. Мужчины любят не умных, а покладистых женщин. Меньше говори, больше слушай и будет тебе счастье.

Священник в церкви говорил о смирении, матушка учила покорности, отец напоминал о долге и никто из них не вспомнил о любви.

Давина вздохнула и отвернулась к окну. Отдернула занавеску. Холмы и горы сменились широкой полосой воды.

– Вот и залив Лох-Файн, – произнесла леди Пейсли. – Еще немного, и путешествие закончится.

– Залив? Значит, он выходит к морю? Там плавают корабли?

– Откуда мне знать? Я никогда не интересовалась этим вопросом. Достаточно того, что корабли плавают по морям. Но упаси меня Господь ступить на них! Под ногами должна быть твердая земля, а не какая-то деревянная посудина. Человек не рыба, чтобы плавать в воде.

– Человек и не конь, а все же мы движемся быстрее, чем если бы шли пешком, – возразила Давина.

– Несносная девчонка! – пожурила ее тетка, но совершенно беззлобно. – Может, оно и к лучшему. Именно такая жена нужна лорду Ирвину.

– Ирвин, – повторила Давина, – зеленая река. Тетя Пейсли, почему ты раньше не называла его по имени? Все “лорд” и “лорд”! Вдруг я приняла бы за него кого-то еще?

– Ты ни с кем его не спутаешь. Помню, когда впервые увидела его еще ребенком, подумала, какой смышленый мальчик растет, наследник, будущий вождь клана Маккаллум. Кто же знал, что все так обернется?

– Что обернется? – переспросила Давина. Сердце вдруг зачастило, предчувствуя беду. – Что с ним не так?

– Почему не так? Молодой здоровый мужчина, – начала тетка, попыталась улыбнуться. – Многие девушки хотели бы оказаться на твоем месте, но именно ты станешь женой лорда Маккаллума и хозяйкой замка Дантрун. Это честь, девочка моя.

Леди Пейсли принялась описывать будущие владения племянницы. Говорила о бесчисленных стадах овец, о веселых праздниках и древних сказаниях. Давине казалось, что она сделала это нарочно, чтобы избежать вопросов. Эта мысль только усилила страхи невесты. Сердце забилось быстрее, ладони вспотели, несмотря на то, что день клонился к вечеру и заметно похолодало.

– Тетя, прошу тебя ради всего святого, – взмолилась она, не будучи в силах дальше терпеть неопределенность, – расскажи мне всю правду!

– Какую правду?

– Ты знаешь! – воскликнула Давина, но, испугавшись собственного порыва, тут же понизила голос. – Зачем главе клана такая невеста как я – обычная девушка без связей при дворе и приданого; невеста, за которой нужно было посылать экипаж, поскольку ее семья не в состоянии оплатить переезд; незнакомка, которую он не видел в глаза?

– Девочка моя, ты все не так поняла, – начала леди Пейсли, но ее прервал стук по стенке экипажа.

– Инверари, миледи, – произнес возница, тетка вздохнула с облегчением, – здесь и заночуем.

Новый постоялый двор мало чем отличался от предыдущих, разве что людей здесь было больше, кормили лучше, но и сам ужин стоил дороже. Платила тетка, которая благодаря тому, что сопровождала племянницу, сэкономила на обратном пути. Обычно она пользовалась наемными экипажами, рассчитанными на шесть человек.

Так далеко от дома леди Пейсли уезжала нечасто. В этот раз так и не смогла ответить, зачем приехала. Порой Давине казалось, что она нарочно появилась в их доме в этом году, хотя в прошлом году уже гостила у них две недели.

Глава 3

Проснувшись рано утром, Давина первым делом подошла к окну. Распахнула ставни, впуская свежий воздух, и тут же захлопнула их, пока порыв ледяного ветра не выстудил комнату. Ночью выпал снег, укрыл землю тонким белым покрывалом и не спешил таять. Холодно было на улице и на душе.

В Аллоа уже тепло, хотя матушка и на такую погоду умудрялась жаловаться. Семья собирается за столом, чтобы вместе позавтракать яичницей с беконом или грибами, пудингом и непременным чаем. Здесь Давину ждала разве что овсянка. Едва они въехали в горную часть Шотландии, как ничего, кроме этой каши, им не предлагали на завтрак. Если так и дальше пойдет, то она превратится в лошадь, которая только и может, что работать и молчать. Идеальная жена.

Давина тяжело вздохнула. Чем ближе были земли ее будущего мужа, тем сильнее она беспокоилась. Возможно, зря изводила себя, но многочисленные тайны, некая недосказанность не давали ей покоя.

– Уже проснулась? – задала тетка очевидный вопрос. – Хорошо. Чем быстрее соберемся, тем быстрее тронемся в путь. Без меня не будет порядка, хоть и вовсе не оставляй дом без присмотра.

Пейсли свято верила, что только ей под силу управлять поместьем. Порой увлекалась настолько, что начинала приказывать не только слугам, но и супругу. Но до конфликтов, видимо, не доходило.

– Ты не останешься со мной? – внезапно со всей очевидностью осознала Давина.

– Я сейчас с тобой. Довезу до дома будущего мужа, передам из рук в руки. Буду навещать тебя, и ты не забывай обо мне.

Она словно заранее прощалась. Винить ее не стоило. Не могла замужняя женщина бросить собственную семью ради того, чтобы постоянно помогать племяннице. Давина давно выросла из того возраста, когда ей требовалась няня, но от поддержки, от дружеского совета не отказалась бы. Гордость не позволила ей просить о большем, да и тетка высказалась вполне определенно.

Наскоро умывшись, обе женщины снова облачились в дорожные платья, позавтракали овсянной кашей и вышли на улицу. Порыв холодного ветра едва не сбил с ног. Швырнул мелкие колючие, словно крошечные иглы, снежинки в лицо. Норовил забраться под юбку, играл с длинными распущенными волосами.

Давина поспешила спрятаться от него в карете. Осторожно, чтобы не задеть небольшую печь, села на скамью, вытянула ноги. Тетка неодобрительно покачала головой, но не сделала племяннице ни одного замечания. Стукнула в стену, давая знак вознице, прикрыла глаза.

Пейсли странным образом умудрялась использовать каждую минуту для сна. Наблюдая за ней, Давина пыталась представить, насколько суровой была жизнь в горах, если даже леди не могла себе позволить полноценный отдых.

Не получая ответы на вопросы, она только сильнее распаляла собственные страхи. Когда карета резко остановилась, вскрикнула, разбудив тетку.

– Что случилось?

– Не знаю. Может быть, разбойники напали?

– Не смеши меня, девочка! Лорд Маккаллум не потерпит такого в своих землях. Да и зачем честным людям выходить на дорогу, если ни они, ни их семьи ни в чем не испытывают недостатка?

– Скажешь, и нищих тут нет? – спросила Давина, одновременно прислушиваясь к звукам снаружи.

– Может, и есть, но только если ты последний пьяница и совсем пропащий человек. Таких лорд Маккаллум не терпит.

Вопрос о том, что с ними делает хозяин местных земель так и крутился на языке. Леди Керр не успела его задать, потому что дверца кареты распахнулась. От порыва ветра огонь в печи погас. Разжечь его в ближайшее время вряд ли получится.

– Миледи, прошу прощения за столь внезапное вторжение, – пробасил Кирк. – Мы были неподалеку, когда нам сообщили о появлении кареты. Так что я не мог отказать себе в удовольствии встретить вас и сопроводить до Дантруна.

Леди Пейсли пересела к племяннице, освобождая скамью для гостя. Лорд протиснулся внутрь и, наконец, захлопнул дверь. У них с теткой тут же нашлось множество тем для беседы: о погоде, поголовье скота, рыбе в прибрежных водах и иных обыденных вещах. Такие разговоры не были редкостью и в семье Керр, только там в основном подсчитывали убытки. Матушка выгадывала, на чем еще можно было сэкономить. Отец решал дела с кредиторами.

Поразило Давину другое: лорд Маккаллум, как и все встретившиеся ей на пути мужчины, был одет в килт. Подобную одежду она видела не впервые. На равнине мужчины тоже порой надевали такие, но по особым случаям, которые можно пересчитать по пальцам одной руки. Чаще предпочитали носить брюки, как англичане или ирландцы.

Кирк ничуть не стеснялся открытых коленей, до которых не доставали теплые вязаные гольфы. Казалось, он даже холода не чувствовал. Таким же противоречивым казался он сам. Взгляд его был внимательным, острым, несмотря на улыбку, что не сходила с его губ. Нет, он был не так прост, как хотел казаться.

Давина вслушивалась в разговор, пытаясь найти для себя что-то полезное, но все ее мысли были только только о скорой встрече с женихом. Отправляясь в путь, она не до конца представляла себе, что ее ждет. Все произошло слишком быстро и напоминало скорее сон. В жизни так не бывает, так ей казалось, но вот она далеко от дома, в чужом краю, практически одна.

Теперь, когда до свадьбы оставались считанные дни, а, может быть, и часы, она начала волноваться. По-прежнему ничего не зная о будущем муже, кроме имени и титула, Давина не могла даже представить его. Что если они совсем не понравятся друг другу? Как жить с человеком, к которому не испытываешь даже симпатии, не говоря уже о любви? Хватит ли уважения, чтобы построить крепкий брак, создать семью? Можно ли уважать человека, который даже не встретил свою невесту? Отправил вместо себя дядю. Неужели он и правда настолько плох, что не встает с постели?

Давина отвернулась к окну, чтобы не выдать своих чувств. Не хватало еще того, чтобы ее начали жалеть или утешать. Тогда она вряд ли сможет сдержать подступившие слезы.

Вдруг за окном мелькнул чей-то силуэт.

Давина отдернула занавеску, но успела рассмотреть разве что спину мужчины и круп лошади. Сердце застучало быстрее, когда она вспомнила слова лорда Кирка “мы были неподалеку”. Значит, он приехал не один.

Глава 4

Лошади замерли. На этот раз дверь отворилась изнутри. Лорд Маккаллум сам выглянул наружу и жестом подозвал своего спутника.

Давина, желая рассмотреть его лучше, повернулась всем корпусом. Может быть, не стоило так явно проявлять свой интерес, но удержаться она не смогла.

Сначала леди Керр увидела только ноги и снова немного смутилась. Должна бы уже привыкнуть к тому, что все мужчины здесь уважали традиции и продолжали носить килт, несмотря на то, что в горах было намного холоднее, чем на равнине. Успела рассмотреть крепкие руки, что держали поводья, и шерстяной плед.

Мужчина не спешился, лишь наклонился к холке коня. Улыбнулся, но глаза остались серьезными, когда он, не стесняясь, разглядывал Давину, будто пытался найти в ней недостатки или проникнуть в самую душу.

От пристального взгляда кожа покрылась мурашками, ладони вспотели, но Давина продолжала смотреть в серые холодные глаза.

Лорд сдался первым, но не отвернулся. Взгляд снова скользнул по лицу леди Керр и значительно дольше задержался на груди. Скромное платье с неглубоким вырезом, теплая кофта не спасали от него. Давина чувствовала себя обнаженной. Единственным ее желанием было укрыться от пронзительного взгляда. Лучше и вовсе развернуть лошадей и отправиться домой. Осуждение, которому она подвергнется, пересуды знакомых казались ей не страшнее, чем этот улыбчивый человек, от которого веяло холодом.

– Добро пожаловать, миледи, – наконец, произнес он. – Как вам нравится в наших краях?

Его губы презрительно скривились, будто ему самому родные места были противны. Зная о лорде Маккаллуме только из рассказов тети, Давина представляла его иным. Разочарование оказалось слишком сильным.

– Благодарю, милорд Ирвин, – ответила она. Как не пыталась держать себя в руках, голос все же выдал ее – дрогнул, прозвучал тише и неувереннее, чем ей хотелось бы. – Погода…

– Ирвин? – бесцеремонно перебил ее мужчина. – Так меня еще не называли. Отец, леди точно просватана за моего брата? Надеюсь, это не уловка, чтобы женить меня? Впрочем, ради такой девушки я готов пересмотреть свое отношение к браку.

Он рассмеялся собственной шутке, пришпорил коня и сорвался с места, не дождавшись ответа.

Краска стыда залила лицо и шею. И все же вместо обиды Давина испытала облегчение: не он. Ее мнения, конечно, никто не стал бы спрашивать, как не интересовались им и ранее, но даже мысль о том, чтобы жить с этим человеком, была ей неприятна. Пусть он не сказал ничего дурного, ничем не обидел и все же вызывал странное, ничем не обоснованное неприятие.

– Прошу простить моего сына, – произнес Кирк. Он больше не улыбался. Морщины явственнее проступили на немолодом обветренном лице. – Я воспитывал их одинаково, но каждый взял что-то свое.

– Милорд, вы вырастили лорда Ирвина? – переспросила Давина, надеясь разговорить Кирка. Она вновь поймала себя на мысли, что почти ничего не знает о семье мужа. – Что стало с его родителями?

– Они… погибли, – ответил он после короткой заминки, – с разницей в несколько месяцев. Леди Пейсли не рассказывала тебе об этом?

– Не было времени, – солгала тетка, не моргнув глазом. – Те события стали настоящей трагедией, но я не хотела омрачать будущее своей племянницы воспоминаниями о прошлом. После свадьбы у них с мужем будет достаточно времени, чтобы обо всем поговорить.

– Надеюсь, – неуверенно согласился Кирк. – Очень надеюсь, что так и будет.

Оба, словно сговорившись, вновь вернулись к прерванному разговору. Лишь Давину не занимали ни уловы рыбы, ни поголовье скота. Она со всей ясностью поняла, что от нее намеренно скрывают нечто, что ей совершенно не понравится. Предпочла бы знать обо всем заранее, чтобы подготовиться, но родственники рассудили иначе. Воспитание не позволило прервать их и потребовать ответы на вопросы.

Еще и леди Пейсли вспомнила, как давно они не ели, и достала из корзины пироги с бараньими почками. Даже в холодном виде они были настолько хороши, что даже лорд Маккаллум не отказался от угощения.

Поскольку скромный обед никак не способствовал продолжению беседы, Давина смирилась. К вечеру они так или иначе приедут в Дантрун. Тогда-то она и узнает всю правду.

Карета повернула на север. Озеро Лох-Файн, красотами которого путешественники так и не полюбовались, осталось позади. Впереди простиралась равнина, которая снова напомнила о доме.

“Мы расстались, но не навсегда, – убеждала себя Давина, – дядя отпускает тетю погостить к нам. Надеюсь, муж тоже не будет против. Не зверь же он, человек. Должен понимать, как тяжело быть одному”.

– Приехали, – прервал ее размышления лорд Кирк.

Он вышел первым, подал руку сначала леди Пейсли, потом ее племяннице. Подоспевшему слуге отдал приказ забрать вещи, накормить возницу. Последнее распоряжение удивило леди Керр: не каждый человек подумал бы о нуждах другого. Он и так немало заплатил за дорогу.

Давина не спешила войти в гостеприимно распахнутые ворота вслед за тетей и лордом Маккаллумом. Если все сложится так, как задумала леди Пейсли, в чем ее племянница не сомневалась, последней предстоит прожить тут всю жизнь. Она еще успеет насмотреться на каменную стену выше человеческого роста и небольшой двухэтажный замок, стоявший на краю обрыва.

Давина глядела по сторонам, жадно впитывала новые образы и впечатления. Все привлекало ее внимание: островки ноздреватого снега, серые камни, словно вырастающие из земли, и первые зеленые ростки, что тянулись к солнцу, знаменуя победу света над тьмой, жизни над холодом и мраком. Дыхание весны достигло даже этих суровых неприветливых мест.

Давина прислушалась и замерла, боясь, что ошиблась. Сорвалась с места и подбежала к самому краю.

Море! Именно так оно звучало в ракушке, подаренной ей старым садовником. Тот обещал, что однажды она своими глазами увидит его своими глазами. Как оказалось, не солгал.

Серые волны неслись подобно диким коням, с шумом разбивались о берег и отступали. Брызги взлетели вверх, каплями оседали на коже, мгновенно намочили подол платья.

Глава 5

– Миледи?

– Простите!

Давина нехотя опустила глаза. Неприлично так долго смотреть на постороннего мужчину. Еще неприличнее стоять слишком близко к нему, позволять держать себя за плечи. Ей уже ничего не угрожало, но леди Керр продолжала цепляться за чужую рубашку. Не могла и, что греха таить, не хотела разжать холодные пальцы.

– Не стоит извиняться! – ответил незнакомец, но тоже не спешил ее отпускать. – Так что ты там делала?

– Любовалась морем, – ответила Давина, пытаясь побороть смущение. – Я столько слышала о нем, столько читала, с детства мечтала его увидеть. Уже ради этого стоило совершить путешествие через половину страны.

– Ради моря?

– Разве оно не чудесно?

Зачем она только говорила это? Ему, должно быть, неинтересно и даже смешно слушать ее. Дома точно никто не стал бы говорить с ней на подобные темы, а тетя снова попросила придержать язык. Помня об этом, леди Керр замолчала.

– Что ж, не смею мешать. Только будь осторожна. Стихия щедра к одним смельчакам и безжалостна к другим. Нрав ее переменчив. Весной она особенно коварна, а я не всегда буду рядом.

– Нет?

Давина сама не поняла, как слова сорвались с губ. Смутилась, уставилась на носки туфель, не смея поднять глаза. Краска стыда залила щеки. Как нехорошо вышло. Она, без пяти минут невеста, едва не флиртовала с незнакомым мужчиной, чего никогда не позволяла себе прежде. Рассматривала его из-под полуопущенных ресниц и вовсе не пыталась оттолкнуть или освободиться.

Так она прежде никогда не падала в море и не нуждалась в помощи, пыталась оправдаться леди Керр хотя бы в собственных глазах.

Надо бы поблагодарить и проститься, пока ее не хватились, не увидели в объятиях этого человека, пока не поползли слухи, от которых сложнее отмыться, чем от грязи на носках туфель.

Незнакомец вдруг рассмеялся весело и беззаботно. Сурово сдвинутые брови взлетели вверх. В уголках глаз собрались крошечные морщинки. Теперь он не казался таким мрачным, как небо в дождливый осенний день.

Давина, наблюдая за его преображением, не сдержала улыбки.

– Миледи…

– Давина Керр, – поспешила представиться она. – А вы?..

Она хотела узнать его имя. На мгновение даже представила, что он окажется тем, ради кого она проделала весь этот путь. Страх отступил. Душа, напротив, потянулась к этому незнакомому мрачному человеку.

Но ее ждало разочарование. Мужчина лишь мимолетно улыбнулся в ответ, добавил:

– Будь осторожна, Давина Керр, и прощай!

Убрал ладони с ее плеч, лишив тепла и чувства защищенности. Поклонился, как того требовали приличия. Вскочил на коня, который терпеливо дожидался своего хозяина, и направил его к дороге. Ни разу не обернулся, словно, исполнив свой долг, потерял к спасенной девушке интерес.

Не он, снова осознала леди Керр, но вместо радости чувствовала разочарование. Не окликнула, не попыталась удержать его. Ругала себя за нерешительность и тут же пыталась убедить в том, что поступила верно. Если бы он хотел, то остался. Хотя бы назвал свое имя, но он и этого не сделал.

Быть может, он ангел, посланный Богом, чтобы спасти ее? Да, должно быть так. Но разве ангелы не прекрасные существа в сияющих одеждах или этот нарочно принял облик человека, чтобы не напугать ее? Он и правда был прекрасен, как может быть прекрасен мужчина, в котором красота души воплотилась в красоте телесной.

Если бы он только задержался…

Давина и сама не знала, что последовало бы за этими “если”, но ощущение пустоты, потери чего-то важного становилось все сильнее.

Ей давно пора было вернуться, но она никак не могла заставить себя уйти. Смотрела вслед своему спасителю, стремясь запечатлеть в памяти его облик. Даже зажмурившись, видела суровое, будто высеченное из камня лицо, волевой подбородок, тонкую линию губ и удивительные глаза, насмешливые и печальные одновременно. Он уверенно держался в седле, правил одной рукой. На широких плечах был небрежно наброшен плед в тех же цветах, что и его килт. Тартан[1] с зелеными квадратами, голубыми и красными полосками носил Кирк Маккаллум. Значит, незнакомец принадлежал к этому же клану.

Только бы не встретиться еще раз, подумала Давина, лучше бы и вовсе не встречаться. Не видеть этих глаз и улыбки, не слышать этот заразительный смех, не чувствовать прикосновение рук.

– Ох, – выдохнула она. – Что же это такое?

Усилием воли она заставила себя отвести взгляд. Повернула в сторону замка. Подумав, подобрала юбку и побежала. Не хватало еще, чтобы тетя потеряла ее, начала беспокоиться, а после отчитала при всех, как делала матушка в назидание младшим.

– Девочка моя! – всплеснула руками леди Пейсли. – Где ты пропадала? Что случилось?

– Ничего. Я немного прогулялась. Устала после долгой поездки.

– Я понимаю тебя, но лорд Маккаллум…

– Что лорд Маккаллум? – переспросил Кирк. Появился внезапно,будто почувствовал, что речь зашла о нем. – Лорд Маккаллум вовсе не зверь и не станет ругаться. Мне даже приятно, что ты проявляешь ко всему интерес. Именно такая жена нужна моему племяннику и хозяйка Дантруну.

Приняв его руку, леди Керр прошла через широко распахнутые ворота. Во дворе замка собрались все его жители – около дюжины человек. Каждый хотел увидеть своими глазами будущую хозяйку. В том, что слухи уже достигли их ушей, не приходилось сомневаться. Слугам всегда известно больше, чем самому королю. Они кланялись, приветствовали ее. Некоторые даже пытались улыбаться, но большинство присматривалось.

Лорд Маккаллум представил каждого, Давина надеялась запомнить и не перепутать имена. Она кивала и улыбалась в ответ. Немного стеснялась такого внимания к себе, но старалась следовать совету тети “держи голову высоко, но подбородок не задирай”. Ей предстояло не только раздавать приказы и поручения. Нужно было заручиться поддержкой, завоевать уважение и доверие этих людей. Леди Керр знала только один способ добиться этого – поступать по совести и не изменять своим принципам.

Глава 6

Внутри замок больше напоминал обычный дом, чем крепость, призванную защищать окрестные земли. Здесь даже не было донжона[1] и дополнительных укреплений, как на равнине. Либо хозяин не боялся нападения, либо сам замок был построен тогда, когда войны между кланами остались в прошлом.

В большом зале пылал камин, к которому хотелось протянуть замерзшие руки. Стены украшали не привычные гобелены, призванные сохранить тепло, а деревянные панели, тесно подогнанные друг к другу. Оттого комната казалась уютнее. Даже массивный стол с двумя десятками стульев не портил это впечатление.

– Дженни, Ирвин здесь? – спросил Кирк девушку, что вошла вслед за ними.

Давина продолжала рассматривать внутреннее убранство замка, но прислушалась.

– Нет, лорд Маккаллум. Он уехал утром и до сих пор не вернулся.

– В каком настроении он был, когда уезжал?

Служанка пожала плечами, только веснушки на лице ярче вспыхнули.

Давине показалось, что она что-то не договаривает, как и все здесь. Спросить бы, но вряд ли Дженни будет откровенна с новым для нее человеком. Леди Керр и сама не похвалила ее, если бы девушка стала судачить о чем не следует.

– Дженни, приготовь комнаты для леди, – распорядился Кирк. – Скажи пусть нагреют воды.

Он словно читал ее мысли. Ничего сейчас Давина не хотела так сильно, как смыть с себя дорожную пыль и грязь. Перед женихом тоже следовало предстать в подобающем виде, хотя он не стремился увидеться с ней. Чего доброго откажется жениться.

Она посмеялась над собственным мыслям, но не чувствовала радости. Что если и правда передумает? Пока она не заметила особого рвения с его стороны, да и сам лорд Ирвин не спешил показать себя.

Что ж, тогда она останется у тети, найдет какую-нибудь работу и постарается устроиться на новом месте. Возвращаться домой ей никак нельзя. Родители не вынесут позора. Да и самой не хотелось становиться обузой, бросать тень на честь семьи. Младшая сестра еще не замужем. О ней только следовало подумать.

Давина и сама не знала, почему начала искать пути к отступлению. Что-то не давало ей покоя: то ли тревожные взгляды, которые бросали слуги и тут же опускали глаза, то ли неясное предчувствие беды, то ли усталость от дороги и тайн, что окружали личность ее будущего мужа.

Осталось только поговорить с тетей.

– Я не останусь, – вдруг заявила леди Пейсли.

Опасаясь ехать верхом, она отказалась от предложенной лошади. Попросила послать кого-нибудь к мужу, чтобы тот отправил за ней повозку. Никакие уговоры самого лорда Маккаллума и племянницы не смогли убедить ее остаться.

– Скоро совсем стемнеет, – прибег Кирк к последнему доводу. – Ты хочешь, чтобы конь переломал ноги? Упадешь в расщелину, откуда тебя не достанут до утра, если раньше не станешь добычей какого-нибудь хищника.

– Какие ужасы ты говоришь! – вспыхнула леди Пейсли. – Разве можно так пугать?

– Не бойся, – он похлопал ее по руке, – но не возражай. Пока еще я являюсь главой клана, так что ты обязана слушаться меня.

Странная перепалка носила скорее шутливый характер. Давине и в голову бы не пришло, что этих двоих связывают такие теплые, дружеские отношения.

– Хорошо, но только до утра, – уступила леди Пейсли. – Домой пусть все равно кого-нибудь пошлют. Надолго здесь я не задержусь.

По-хозяйски, будто не раз бывала здесь, леди Пейсли обошла стол и повернула налево. Давина последовала за ней, не желая оставаться в одиночестве. Под аркой обнаружилась лестница на второй этаж с деревянными резными перилами, что вела на второй этаж. Ступени покрывал ковер, заглушавший шаги. Точно такой же лежал на полу в коридоре. Одна из дверей приоткрылась. Оттуда выглянула Дженни и пригласила войти.

Леди Керр с интересом рассматривала небольшую уютную комнату, которую отдали в ее полное распоряжение. Дома она не могла позволить себе такую роскошь и даже кровать делила с младшей сестрой. Здесь уже стояли сумки с ее вещами. В камине разгорался огонь, даря ощущение тепла и уюта.

На время новые впечатления заняли все мысли, а потом снова вспыхнула злость. Жених вовсе не был болен и слаб, если весь день не появлялся дома. Он ни разу не видел свою невесту и не пытался исправить эту оплошность. Избегал ее или стремился унизить, демонстрируя полное пренебрежение. Почему так отнесся к ней? Этот вопрос не давал покоя. Если лорд Ирвин не желал жениться, не проще ли было сказать об этом честно, а не заставлять ее ехать через половину страны, не сбегать самому подобно трусливо зайцу. Сколько он намерен прятаться? День, два, неделю? Пока невесте не надоест ждать его?

Так ее еще никто не унижал. Несмотря на недостаток внимания, Давина всегда чувствовала себя частью семьи, клана. Она знала, что отец, а если потребуется, и сам вождь не дадут ее в обиду.

Сейчас она ощущала себя листом, сорванным до срока и заброшенным проказником-ветром на чужбину. Нет, не листом, одернула сама себя леди Керр, ветвью. Ей не зачахнуть предстояло здесь, но корнями прорасти в землю, укрепиться и со временем подарить миру новую жизнь.

Давина смирилась со своей участью еще дома. В дороге уже представляла образ будущего мужа. Робкая надежда на то, что они понравятся друг другу, смогут быть счастливы, все же жила в ее душе.

Теперь сама мысль о том, чтобы стать женой лорда Ирвина, принести ему клятву верности, лечь с ним в постель, отдав и душу, и тело, вызывала в ней отторжение. Пусть сначала объяснит свое поведение, попытается оправдаться, а после она решит, достоин ли он ее.

Конечно, Давина обманывала себя. Лежа в постели, расслабилась после купальни и сытного домашнего ужина, она могла сколько угодно воображать себя сильной и смелой, но знала, что расторгнуть помолвку так просто не получится. Отец и лорд Маккаллум дали друг другу слово. Если хоть один откажется от обещанного, это несмываемым пятном ляжет на его репутацию. Лорду Дави отказ принесет позор и еще более усложнит вопрос замужества Нетты. Лорда Кирка перестанут уважать члены клана. Под угрозой окажется не только его положение, но мир на землях Маккаллумов. Кто станет слушать вождя, если он не хозяин своему слову?

Глава 7

Исла ждала его, нетерпеливо била хвостом по воде, отчего во все стороны летели брызги. Именно этот хвост, напоминающий рыбий, и отличал ее от земных женщин. Но, пожелай она, могла бы легко избавиться от него, превратив в ноги.

Исла позвала его, и Ирвин не посмел ослушаться, не потому что боялся ее гнева или мести. Он не испугался кеаск[1], когда увидел ее впервые – бьющуюся в сетях прекрасную деву, и после, когда узнал, как коварны бывают эти русалки. Знал: если она просила прийти, значит, случилось что-то действительно важное. Ее одну из немногих мог бы назвать другом, не будь она кем-то большим.

Кеаск заметила его и улыбнулась. Отложила гребень, откинула на спину золотистые волосы, обнажив грудь, которую украшало только ожерелье из ракушек. Белоснежная морской девы кожа сияла, будто подсвеченная изнутри. Коралловые губы призывно раскрылись.

Ирвин едва ощутимо коснулся их. Исла обвила его руками, не позволяя отстраниться.

– Прежде ты не стеснялся меня целовать, – попеняла она ему.

– Я и сейчас не стесняюсь, – ответил он.

Знал, что она дразнила его, но не уступил или, напротив, неосознанно подчинился. Оторвался от когда-то желанных губ только тогда, когда почувствовал, что еще немного и совсем потеряет голову.

– Последний поцелуй слаще первого, – произнесла кеаск. В бирюзовых глазах блеснули слезы.

– Что случилось? – спросил Ирвин. Сел рядом на камень, обнял одной рукой морскую деву, прижал к себе. – Кто-то обидел тебя или снова видения беспокоят?

Исла потерлась щекой о его грудь. Ему одному из людей она доверяла, его звала, когда нуждалась в помощи или хотела предупредить об опасности.

– Помнишь, как ты прыгнул? Не побоялся ни холода, ни камней.

Десять лет прошло с того дня, как он спас ее. Она запуталась в сетях, но из последних сил боролась, когда рыбаки тянули ее вместе с уловом трески. Как она кричала! Как звенел от боли ее голос! Неужели он один слышал мольбы о помощи?

Ирвин, не задумываясь, нырнул в ледяную воду с зажатым в зубах ножом. Едва не задохнулся, почти не чувствовал ног, пока доплыл. Схватился одной рукой за борт лодки, чтобы хоть как-то держаться на плаву. Окоченевшими пальцами другой с трудом держал нож, но упрямо резал сети под брань местных рыбаков.

Кеаск тогда лишь махнула серебристым, напоминавшим лососевый, хвостом и скрылась в толще воды.

Ирвина вытащили те же рыбаки, отогрели и отвезли в замок. Он лишил их улова, но бабушка отблагодарила их за спасение единственного внука.

– Помню, что чуть не умер и болел две недели. Уже тогда меня прозвали сумасшедшим, но оно того стоило.

– Жизнь за жизнь? – печально улыбнулась Исла. – Вы, люди, очень странные существа, часто злые, но наблюдать за вами любопытно.

– Так ты наблюдаешь за нами? – улыбнулся Ирвин. Приподнял подбородок кеаск, вынуждая ее смотреть ему в глаза. – За мной тоже?

– За тобой чаще, чем за другими. Ты мой друг.

– Друг, – повторил лорд Маккаллум.

Наклонился, желая снова поцеловать ее, но Исла отвернулась, подставив ему щеку. Он не стал настаивать. Те странные отношения, что связывали их, нельзя было назвать ни любовью, ни дружбой.

Едва оправившись от болезни, Ирвин вновь отправился на берег. Он слыл отличным пловцом, получил хорошее образование стараниями бабушки и дяди Кирка, но тяготился одиночеством. У него и прежде было мало друзей. После спасения кеаск и последние отвернулись. Остались лишь те, кто искал выгоду и вынужденно терпел его, будущего вождя клана. Этих последних Ирвин презирал, но так же терпеливо сносил их общество.

Морская дева обнаружилась на берегу и призналась, что тоже ждала его. Так завязалась их дружба, которая со временем переросла в нечто большее.

Когда однажды лунной ночью Исла, избавившись от хвоста, вышла к нему из моря, прикрытая лишь водопадом золотистых волос, он не устоял перед соблазном. Она отдалась ему на берегу. Водоросли заменили им постель, а луна стыдливо спряталась за тучи.

Ирвин, впервые познавший женщину, не счел ее поступок проявлением благодарности. Он поверил, что обрел, наконец, родственную душу.

Они встречались тайно. Любили друг друга и много говорили. Как кеаск была интересна земная жизнь, так и Ирвин с удовольствием слушал ее рассказы о подводном мире и мечтал однажды увидеть его своими глазами. Они были счастливы, пока кто-то не донес бабушке Кирстии. Та, понимая, что уговорами ничего не добиться, обратилась за помощью к лорду Кирку. Дядя увез сопротивлявшегося племянника, не считаясь с его чувствами и желаниями.

Те дни Ирвин считал самыми темными в своей жизни после гибели родителей. Он пять раз пытался бежать и терпел неудачу. На шестой попался лазутчикам-англичанам. Тогда-то и узнал, что такое настоящий плен. Насмешки не трогали его. После смерти родителей как только его не называли! Но упрямство, несговорчивость, нежелание выдавать тайны, которых он не знал, дорого обошлись ему. Сломанные, заново собранные пальцы левой руки порой болели перед сменой погоды как у старика, напоминая о том времени.

Получив свободу после того, как дядя заплатил немалый выкуп, Ирвин на многое уже смотрел иначе. Теперь он охотно учился военному мастерству, стараясь ни в чем не отставать от брата. Первым вызвался идти, когда началась новая война с англичанами. Не щадил себя в бою.

Гордость требовала смыть позор. Сердце, заглушенное доводами рассудка, молчало.

Ирвин вернулся спустя три года другим человеком. Не только возмужал, но и пересмотрел свои взгляды на жизнь. Исла же ничуть не изменилась.

– А ты помнишь, как едва не утопила меня в первый день? – спросил он. – Думал, что утянешь меня на дно морское.

– Ты заслужил. Надо было наказать тебя, – ответила кеаск, – но тебе бы понравилось у нас. В моем доме всегда царит полумрак. Мимо проплывают стайки рыб. Водоросли длинными лентами тянутся вверх, к солнцу, и танцуют бесконечный танец жизни.

– Я не продержался и пяти минут.

– Помню.

Глава 8

– Зачем ты позвала меня? – спросил Ирвин. – Неужели соскучилась?

Обиды не осталось. Они давно простили друг друга и все же иногда позволяли себе такие вопросы. Между друзьями не должно быть тайн. Только друг может сказать в лицо правду, даже если она неприятна. Только ему можно доверять как себе.

– Думаешь, если я не человек, то не могу любить? Не знаю боли и страха?

Исла угрем выскользнула из его объятий, ушла под воду, сделала круг и снова вынырнула. Оперлась руками о камень, опустила на них подбородок, улыбнулась лукаво. Опять играла с ним.

– Знаешь, – согласился Ирвин, любуясь ею. – Ты многое понимаешь лучше других, но не уходи от вопроса.

– То, что должно было свершиться, уже свершилось, – ответила она. – Я видела эту встречу в своих снах. Только не противься на этот раз. Сейчас твоя судьба в твоих руках и немного в моих, но я уже исполнила свое предназначение, хотя мне тяжело отпускать тебя.

О своих видениях кеаск никогда не рассказывала. Все, чего от нее можно было добиться, только эмоции, которые испытывала морская дева. Даже зная многое наперед, она предпочитала держаться в стороне, не вмешиваясь в жизнь людей или фейри.

Тайны первое время влекли Ирвина, но со временем недосказанность стала раздражать. Отказ Ислы последовать за ним, двадцатилетним парнем, полным надежд, живущим мечтой, стал той последней каплей, которая разрушила их отношения. Со временем он простил, даже пытался понять ее мотивы, поскольку сама кеаск так ничего не смогла объяснить. Когда в его жизни появилась Мэри, ощутил благодарность за то, что морская дева сама отпустила его. Не хотел обманывать и предавать ее, но и противиться новому чувству не стал.

Жаль, счастье оказалось недолгим. Снова Исла утешала его, но уже как друга. Редкие минуты близости, когда она словно забывала о своем обещании оставить его, приносили, казалось, ей больше страданий, чем радости. Ирвин никогда не был груб, но, однажды увидев слезы в ее глазах, уже не позволял себе ничего больше мимолетного поцелуя. Женщину при желании он мог бы найти, второго такого друга, как Исла, нет.

– Почему ты оттолкнула меня тогда? – в тысячный раз спросил он, поддавшись воспоминаниям. – Я обидел тебя чем-то?

– Нет, ты всегда был ласков со мной, даже когда еще ничего не знал о любви, – ответила она, вздохнула. – Так было нужно и нужно до сих пор. Однажды ты поймешь меня. Пока не спрашивай ни о чем. Помни, что твое будущее теперь в твоих руках.

Она снова нырнула в воду. Лишь серебристый хвост мелькнул в лучах солнца.

Ирвин ждал какое-то время, но вскоре понял, что Исла не вернется. Он уже продрог и мечтал как можно скорее оказаться дома. За те несколько дней, что провел в Ардферне, где наблюдал за строительством корабля, успел о многом подумать. Хотел раз и навсегда обезопасить прибрежные воды от нападения пиратов. Рыбацкие лодки для этого не годились, а ставить по всему побережью пушки не имело смысла: слишком затратно. Последняя попытка установить орудия на берегу, предпринятая еще лордом Кирком, не увенчалась успехом. Ядра не долетали до судов морских разбойников, только нарушали покой жителей подводного царства. Исла тогда попросила убрать их, Ирвин пошел ей навстречу.

Подобное самоуправство имело последствия. Ирвин благодаря этому решению помирился с кеаск, но настроил против себя многих членов клана. Даже дядя не встал на его сторону, а брат и вовсе открыто назвал сумасшедшим.

Лорд Маккаллум не отступил, продал все пушки, кроме двух, что надежно спрятал на вершине скалы. Часть вырученных денег отдал на нужды клана, другую вложил в строительство корабля. Люди не сразу, но смирились, а, может быть, решили не спорить. Не видели смысла вступать в открытую борьбу, когда можно было потерпеть несколько лет.

Год, чуть меньше, чуть больше – не все ли равно, думал Ирвин. Чем ближе был срок, тем больше в нем крепла жажда жизни, но не той, которую прожили его предки. Он хотел без страха смотреть в будущее. Искал средство к спасению, но так ничего и не добился. Поскольку не привык опускать руки, даже когда чувствовал, что сражение проиграно, старался в отведенное ему время сделать как можно больше для своей земли и людей, населявших ее.

Ирвин так и не понял, зачем в этот раз позвала его Исла. Неужели ради спасения той девушки, что едва не упала с обрыва? Кеаск старалась не вмешиваться в в чужие судьбы, хотя несколько раз помогала ему найти и спасти заблудившихся рыбаков. Те, более суеверные, чем горцы или жители равнин, хоть и крестились при виде морской девы, но не считали ее порождением ада.

Давина отчего-то не выходила у него из головы. Он мог не успеть, вовсе не заметить ее, если бы этим утром не отправился на встречу с Ислой. Теперь радовался как мальчишка тому, что сделал крюк и поехал именно этой дорогой.

Следовало, конечно, проводить девушку, убедиться, что она в безопасности, хотя сомневался, что она натворит глупостей. Давина и правда была непохожа на тех несчастных, кто решил свести счеты с жизнью. В их глазах нет того восхищения, той искренней радости, которые он увидел в ее взгляде. Щеки не пылали румянцем смущения.

Нет, она, кажется, и правда приехала вслед за мечтой. Отчаянная, смелая, живая! Именно последнее привлекло его – ее жажда жизни.

Конечно, она испугалась, потому так отчаянно цеплялась за его рубашку, дрожала в его объятиях. Думал, станет вырываться, кричать, но Давина снова удивила его. Не говорила о приличиях, не подняла шум, не пыталась флиртовать с ним. Только смотрела на него. Взгляд удивительных ореховых глаз проник в самую душу, слишком глубоко, коснулся так бережно, словно боялся причинить боль.

Хорошеньких девушек много, но именно о Давине думал Ирвин, возвращаясь домой. Втайне немного завидовал тому, кому она однажды подарит свое сердце и всю себя. Если бы не проклятие, что тяготило его… Впрочем, об этом не стоило говорить и даже думать.

Лорд Маккаллум сбежал, испугавшись, что в противном случае не устоит перед спасенной им девушкой. Давать невыполнимые обещания, как и пустые надежды, он не привык. Вряд ли судьба подарит им новую встречу, но это даже к лучшему. Хватит и того, что он сотворил с Мэри. Второй такой ошибки он не совершит.

Глава 9

Слишком тихо, так тихо, что едва не звенело в ушах. Прислушавшись, можно было различить, как за окном чирикали воробьи, ворковали голуби, шумело море.

Давина не привыкла к тишине. Дома всегда что-то стучало, звенело, падало, слышались голоса, смех, а порой и крики матери, если кто-то из слуг не угодил ей.

Леди Керр выбралась из постели, зябко передернула плечами. Огонь в камине уже погас. Новый еще не разожгли. В приоткрытое окно ворвался ветер, ударил ставнями, обжег холодом.

– Как можно было не закрыть окно? – пробормотала Давина. – Так недолго и простыть. Выйду к жениху с красным носом и слезящимися глазами. Решит, что больная, и под благовидным предлогом откажется от меня.

Она горько улыбнулась. Захлопнула ставни, задвинула защелку, пытаясь сохранить остатки тепла. Умылась прохладной водой, прогоняя остатки сна. Достала платья, юбки, чулки. Оглядела внимательным взглядом, решая, что именно надеть. Простые, добротно сшитые вещи, никаких изысков и излишеств.

Если бы леди Керр мечтала избавиться от навязанного ей жениха, она не раздумывала бы ни минуты. Взяла первое попавшееся платье или нарочно выбрала самое мятое, чтобы выглядеть в глазах лорда Маккаллума неряхой или вовсе глупой девицей. Но она готовилась к серьезному разговору, от которого зависело ее будущее, и хотела чувствовать себя уверенно.

Надела чулки, хлопковую сорочку, выбрала скромное коричневое шерстяное платье. Перевязала волосы лентой, как делала всякий раз, занимаясь домашними делами. Образ получился строгим, как того и добивалась Давина.

Она не знала, который сейчас час, когда будут подавать завтрак, приехал ли хозяин замка. Последний вопрос волновал ее больше других, но леди Керр нарочно отвлекала себя чем-то незначительным. Успела застелить постель, сложить вещи обратно в сумку. Выглянула в окно. Волны невозмутимо накатывали на берег и отступали, чтобы через мгновение попытаться снова достичь замка. Их упорству можно было позавидовать, но море вечно, оно никуда не торопится. У него впереди тысячи лет, которых нет у Давины.

Вдоволь налюбовавшись могучей стихией, леди Керр отправилась в соседнюю комнату, осторожно приоткрыла дверь, заглянула внутрь. Тетя так безмятежно спала, что племянница не стала ее будить.

Не желая возвращаться обратно, спустилась на первый этаж. Никто не вышел ей навстречу. Внизу было так же тихо. Воспользовавшись возможностью, Давина решила осмотреть замок. Накануне вечером она слишком устала, после разозлилась и мало что заметила. Теперь с интересом рассматривала широкий дубовый стол, стулья с резными спинками, камин с сухими дровами. Над ним висел круглый деревянный щит с искусно вырезанной каменной башней. Надпись на латыни гласила “Он всегда пытается преодолеть трудности”.

Хороший девиз, отметила про себя Давина. Человек, который его придумал, не стал бы сидеть, сложа руки, и точно не прятался бы от невесты.

В душе медленно разгоралась обида. Нужно было что-то сделать, чтобы успокоиться. Лучше всего вернуться и поговорить с теткой. Пусть объяснит, что она затеяла и почему так спешила уехать, оставив ее одну в чужом доме.

Полная решимости получить ответы на вопросы, Давина постучала в комнату леди Пейсли. Получив разрешение войти, распахнула дверь, набрала в грудь побольше воздуха, но тетя опередила ее.

– Помоги мне, пожалуйста, уложить волосы. Я должна выглядеть достойно.

– Не ради ли лорда Кирка? – спросила Давина и замолчала, испугавшись собственной смелости.

Замешкалась на мгновение. Взяла с кровати широкий костяной гребень, стала за спиной леди Пейсли. Локон за локоном расчесывала ее густые длинные волосы.

– Женщина всегда должна выглядеть достойно, особенно в обществе мужчин.

– Прости!

– Не стоит извиняться. Когда-то в прошлом мне нравился лорд Маккаллум, но он был женат, а я только вышла замуж… Не стоит говорить об этом, – тетя вздохнула. – Я всегда помнила о долге и не нарушала супружеских клятв, но муж, стыдно сказать, до сих пор ревнует меня. Поэтому я не хотела оставаться здесь и давать ему новый повод для обвинений.

– Прости, – снова повторила Давина, жалея, что затронула эту тему. Лучше бы промолчала и спросила о своем. – Лорд Маккаллум… тот, что должен стать моим мужем…

– Вернулся, – невозмутимо ответила тетя. – Я видела его. Ой, осторожнее! Ты же не гвозди забиваешь!

Леди Керр извинилась в третий раз, хотя теперь не чувствовала вины. Ее место заняла злость. Она же придала ей решимости. Отложив в сторону оставшиеся шпильки, которыми еще не успела закрепить прическу тети, Давина поспешила вниз. Не оглянулась, когда леди Пейсли окликнула ее и попросила подождать. Сбежала по ступенькам, оглянулась по сторонам, не зная, куда идти. Помнила только, где находится кухня.

Вдруг услышала голос лорда Кирка и второй, показавшийся ей знакомым. Мужчины спорили в большом зале. Ни один не желал уступать друг другу.

– …из хорошей семьи. Ее мать родила девять детей. Девять, и все они живы. Юная леди отличается отменным здоровьем и кротким нравом. Она не станет задавать тебе лишних вопросов, но сможет подарить здоровых наследников.

– Дядя, ты нарочно говоришь об этом, даже зная, что случилось с Мэри?

На какое-то время воцарилась тишина. Давина замерла под аркой. Говорили о ней, в этом не было сомнений. Когда на ступенях показалась леди Пейсли, она приложила палец к губам, призывая ту молчать.

– Конечно, нет, – произнес лорд Кирк. – Она была славной девушкой и стала бы тебе прекрасной женой, но прошлое не изменить. Пришло время подумать о будущем. И потом клан не обязан платить за тебя штраф в королевскую казну только потому… Я дал слово, в конце концов!

– Я тоже, дядя, но повторю еще раз: я не женюсь.

– Мальчишка! – воскликнул лорд Кирк, ударил кулаком по столу. – Разве так я тебя воспитывал? Сколько еще можно откладывать? Я сказал, что ты женишься, значит, женишься. Пока еще я вождь клана и ты обязан мне подчиняться.

– Изволь, – внезапно согласился Ирвин. Давина затаила дыхание. – Я готов взять на себя эти обязанности.

Глава 10

– Девочка моя, – начала Пейсли, протянула руку, но племянница оттолкнула ее. – Не спеши с выводами. Ты ничего не знаешь…

Лучше бы она не говорила этих слов, если все равно ничего не хотела объяснить.

– Не знаю, потому что ты ничего не рассказываешь! Разве я не спрашивала тебя? Чего ты добиваешься, тетя? Что скрываешь?

– Поверь, я желаю тебе счастья. Я бы никогда не сделала ничего во вред. Когда ты все узнаешь, то будешь благодарна мне, а теперь, прошу, говори тише, пока нас не услышали.

– Тише? Мне, в отличие от тебя, нечего скрывать! Прятаться я тоже не стану.

Спрятаться леди Керр не смогла теперь, даже если бы очень захотела. Она говорила достаточно громко, чтобы мужчины, спорившие в зале, услышали ее. Оба обернулись, едва гостья показалась в дверном проеме, и дружно замолчали.

Давина же видела только Ирвина, мужчину, спасшего ее и оказавшегося ее женихом, человека, который совершенно не нуждался ею и не стеснялся говорить об этом. Даже услышав ее имя, притворился, будто не понял, с кем столкнулся.

Если лорд Кирк выглядел растерянным, то его племянник казался ошеломленным. Оба явно не ожидали, что кто-то прервет их беседу, хотя говорили очень громко.

– Ты? – спросил Ирвин.

Притворялся умело. Разыграл настоящее удивление. Брови взлетели вверх, в глазах непонимание.

О, как она ненавидела его сейчас! Как презирала за ложь и слабость, за неспособность взять на себя ответственность и признаться во всем, глядя ей в глаза.

– Вы, должно быть, пожалели, что спасли меня там, на берегу, – произнесла Давина. На глаза навернулись слезы. Стоило огромных усилий, чтобы сдержать их и не заплакать. – Нужно было чуть помедлить, и проблема решилась бы сама собой.

– Миледи...

– Давина Керр, если вы забыли мое имя, – добавила она с достоинством, выше подняв подбородок, – случайная знакомая, к несчастью, ваша невеста.

– Дядя, если это шутка…

– Это правда, Ирвин, – вступил в разговор лорд Кирк. – Я думал представить вас друг другу за завтраком, но… Мне показалось, или вы уже знакомы?

– Дядя, ты подлец, – произнес Ирвин. Поднял руку, призывая старшего Маккаллума к молчанию. – То, что вы сделали с леди Пейсли, отвратительно.

Он горько усмехнулся, покачал головой.

– Ты вынудил меня принять меры, – ответил Кирк, повысив голос. – Сколько раз я просил тебя прислушаться исполнить свой долг! Я не вечен, а заменить меня некому. Мой сын не годится на роль вождя. Он слишком безответственнен. Ты, как оказалось, тоже.

Чем дольше Давина слушала, чем сильнее мечтала проснуться, оказаться дома, в своей постели и забыть все то, что произошло и еще произойдет. Она понимала, что это не конец. Лорд Кирк настроен очень решительно, ее тетя тоже не отступит. Последнее слово оставалось за Ирвином, но тот молчал. Был ли он таким же заложником обстоятельств, как сама невеста, или умело играл, она не знала. Вряд ли это имело большое значение. Себя она ощущала разменной монетой, тем самым сорванным листом, который вот-вот упадет кому-то под ноги и будет безжалостно затоптан.

Обидно и больно. Так больно, что, казалось, душа разорвется на части. Не выдержит этого унижения.

Леди Пейсли, будто почувствовав настроение племянницы, взяла ее под руку. Стала рядом.

– Милорды, – произнесла она, – потрудитесь объяснить, что все это значит. Есть договор. Ты, Кирк, дал слово лорду Дави, а теперь хочешь взять его назад? Для того ли мы проделали весь этот путь, чтобы твой племянник бросил невесту, не доведя до алтаря?

– Не нужно, тетя.

– Нет, нужно! Нужно! Я так это дело не оставлю, не позволю бросить тень на твою репутацию. Лорд Маккаллум обещал жениться на тебе, значит, жениться. Не так ли, милорд?

Лучше бы она молчала, подумала Давина, лучше бы не начинала этот унизительный разговор. Словно милостыню для нее просила. Неужели не понимала, как ей тяжело? Не хватало только, чтобы тетка уговаривала этого мужчину жениться. Даже если он согласится, такое не забудется. Как после жить с человеком, не любя и даже не уважая его?

Только бы выдержать это испытание, взмолилась она, только бы не расплакаться прямо здесь, на глазах людей, которые так легко распорядились ее судьбой.

– Значит, все уже решено? – спросил Ирвин. Старший лорд Маккаллум кивнул. – Что ж, тогда мы тоже кое-что порешаем.

– Что, например? – уточнил Кирк.

– Об этом вам с леди Пейсли знать не обязательно, – ответил Ирвин. Подошел к Давине и протянул ей руку. – Давай поговорим без этих двух интриганов.

Леди Керр оглянулась на тетку, что отрицательно покачала головой, посмотрела на хмурого лорда Кирка и кивнула жениху.

– Это неприлично! – воскликнула леди Пейсли, когда Ирвин открыл дверь в небольшую комнату, пропустил Давину вперед. – Вы…

– … почти муж и жена, – закончил за нее Ирвин. – Можете начинать завтрак без нас.

Давина и сама не знала, почему пошла ему навстречу, почему согласилась поговорить. И все же сейчас она находилась в небольшой комнате, все пространство которой занимали стеллажи с книгами, наедине с человеком, которому была не нужна.

Ирвин оперся бедром о стол, сложил руки на груди. Он был недоволен и не пытался скрыть свои чувства.

– Скажи, там, на берегу ты оказалась случайно?

К чему этот вопрос, недоумевала леди Керр, неужели подозревал ее в чем-то? Может, решил, что она нарочно искала с ним встречи.

– Нет, – ответила Давина. Заметила, как нахмурился ее жених. – Я уже говорила, что хотела увидеть море. Можете не верить…

– Верю. Сложно подстроить такое знакомство, слишком рискованно, – ответил Ирвин. – Я хорошо знаю этих сводников, но не думал, что они пойдут на обман. Я не ждал тебя, потому что…

– …не собирался жениться, я поняла, – произнесла Давина и почувствовала облегчение. Самое главное, самое страшное уже сказано. Осталось только принять.

– И все же я считаю нужным извиниться перед тобой. Поверь, в другой ситуации я был бы… а впрочем…

Глава 11

– Проклят, – повторила вслед за ним Давина. – Но как? Кем? Почему?

Ирвин впервые за утро улыбнулся. Он ожидал, что невеста не поверит или испугается, потребует разорвать договор – все, что угодно, кроме этого вопроса.

– Не важно, но, если хочешь, я как-нибудь поведаю тебе эту нелицеприятную историю. Если ты не сбежишь раньше.

– Не сбегу, – ответила Давина. – Я согласна.

Она не отвела взгляд, не пытаясь ничего скрыть. Открытая книга, но сколько еще тайн она берегла? Сколько секретов скрывала?

– Что? – не поверил услышанному лорд Маккаллум.

– Вы правы: нам не оставили выбора, но как жить, мы можем решить сами.

– Ты снова перешла на “вы”. Разве к будущему мужу так обращаются?

Ирвин пытался шутить. В душе же бушевала буря. Сотня вопросов не давала ему покоя.

Почему Давина приняла его предложение? Что двигало ею? Страх перед общественным осуждением он мог бы понять, как и желание устроить собственное будущее. Ему осталось немного, у нее впереди целая жизнь. Но отчего-то казалось, что все не так просто. Книга закрылась на самом интересном месте.

– Почему? – повторил вопрос вслух.

Она поняла. Пожала плечами, ответила без тени улыбки, не пытаясь понравиться:

– Не спрашивайте меня, пожалуйста. Хотя бы не сейчас. Я и сама не знаю, но мне кажется, что так будет правильно…

– Правильно?

– Правильно для меня. Я чувствую, что должна… Нет, это не то слово, – замялась леди Керр. – Я хочу…

Она покраснела и отвернулась.

Как хороша она была в эту минуту. Какой решимостью светились ее карие с зеленью глаза. Ирвину захотелось обнять ее, пообещать, что она непременно будет счастлива, и одновременно оттолкнуть. Он не имел права на нее. Понравившийся цветок легко сорвать, только без корней он быстро увянет, потеряет всю свою прелесть. Так и человек. Краткие мгновения удовольствия не стоят того, чтобы лишать девушку будущего.

Решение, которому противилась вся сущность Ирвина, появилось внезапно и казалось единственно верным.

– Что ж, тогда женимся, – произнес он нарочито бодро. – Свадебной рубашки от тебя не жду, но платье подарю. Надо же соблюсти традиции. Идем, дядя с леди Пейсли, должно быть, уже извелись.

Давина несмело улыбнулась. На щеках появились едва заметные ямочки, придав ей какое-то особенное очарование.

Глядя на нее, Ирвин чувствовал, что пожалеет о своем решении, быть может, не раз, но отступить не мог.

– Идем, – снова повторил он и первым вышел из комнаты.

Родственники обнаружились в большом зале. Не стоило сомневаться в том, что они не собирались уходить, пока не узнали, чем закончился их с Давиной разговор. Оба вздохнули с облегчением, когда услышали желанный ответ, хотя другого и не могло быть. Нужно быть последним подлецом, чтобы отослать обратно девушку, проехавшую половину страны ради… моря. Слукавила, но он простил ей эту маленькую ложь. Море стоило того, чтобы проделать столь долгий путь.

Завтрак прошел в тишине. Даже леди Пейсли молчала, то и дело бросая украдкой взгляды в сторону племянницы. Последняя почти ничего не ела. Отвечала невпопад, словно была далеко отсюда. Ее состояние можно было понять: не каждый день тебя выдают замуж практически за мертвеца. И все же Ирвину хотелось заглянуть в ее мысли, узнать, что она чувствовала, кроме страха и тревоги. В том, что она боялась, можно было не сомневаться, и все же не отступила. Что это – покорность или упрямство?

– Дядя, отдай леди Пейсли деньги на покупку свадебного платья. Возьмите карету и отправляйтесь в Килмартин. Я закончу с делами здесь и договорюсь со священником. Свадьбу сыграем сегодня же.

Лорд Кирк открыл и снова закрыл рот, так и не сказав ни слова. Леди Пейсли не посмела возразить. В сторону Давины Ирвин старался не смотреть. Она уже сказала свое слово. Не стоит отступать и оттягивать неизбежное.

Он первым встал из-за стола. Заглянул на кухню, приказал приготовить праздничный ужин. Вышел на улицу, приказал седлать коня. Мог бы повременить, выспаться и обдумать ситуацию на трезвую голову, но Ирвин словно хотел доказать всем и в первую очередь себе, что он хоть на что-то может повлиять.

Решение о его женитьбе было принято без него. Их с Давиной поставили в ситуацию, когда отказаться было нельзя. Пейсли нарочно привезла ее сразу в Дантрун, хотя могла бы остаться в своем доме. Кирк успел представить девушку как невесту хозяина.

Ирвин чувствовал себя зверем, загнанным в ловушку, но он не привык сдаваться. То, что он задумал, не понравится ни дяде, ни леди Пейсли, зато его совесть будет спокойна. С отцом Патриком придется поспорить, убеждая провести обряд сегодня же, без предварительной подготовки, но тот должен понять нетерпение жениха.

Конюх подвел коня. Ирвин вскочил в седло, тронул поводья. Зачем-то оглянулся. Заметил на пороге Давину. Та словно только и ждала этого момента. Придержав платье, сбежала по ступеням, поравлялась с ним, протянула сверток. Стоило только лорду Маккаллуму взять его, как невеста спущеной стрелой бросилась обратно.

Ирвин отогнул краешек ткани, заглянул внутрь. Увидел белую свадебную рубашку – традиционный подарок жениху.

Подготовилась, усмехнулся он беззлобно. Опустил сверток в седельную сумку. Еще раз оглянулся, втайне надеясь увидеть Давину, но той и след простыл.

***

В Килмартин лорд Маккаллум прибыл в полдень. Удивительно быстро договорился с отцом Патриком. Тот даже похвалил за выбор дня: свадьба, сыгранная в четверг, по преданию, позволяла избежать проклятий в будущем.

Куда больше? Ирвину и одного хватало. Теперь еще и невеста рискует разделить его участь, но этому он точно не позволит случиться.

В доме дяди он освежился с дороги, перекусил, переоделся. Рубашка, подаренная Давиной, оказалась впору. Не иначе, леди Пейсли постаралась. Они с Кирком составили бы отличную пару, и без того понимали друг друга с полуслова и никогда не ссорились.

На обратном пути Ирвину встретился волынщик Кайл. Он охотно согласился сыграть на свадьбе. Даже пообещал пригласить знакомых музыкантов.