Невольница лорда Вэлдона

Мариус

Размашистым шагом Мариус Вэлдон отдалялся от тяжёлых ворот Риверсайса. В правой руке он сжимал эфес меча, да так крепко, что костяшки пальцев побелели и проступали под слоем крови, что засохла и стала походить на бурую грязь. Его широкие плечи, покрытые прочной железной бронёй, застыли в напряжении. Тёмно-карие, почти чёрные глаза в обрамлении изогнутых ресниц смотрели вперёд, и Мариус снова увидел перед собой страшное сражение, что стихло каких-то пару минут назад. В ушах стоял громоподобный звон металла, и слышались протяжные стоны и предсмертные хрипы людей, хотя на поле перед замком сейчас было тихо и спокойно.

«Слишком тихо», — подумалось Мариусу.

Серые тучи сплошь затянули необъятный горизонт. А небо, словно мать, потерявшая сыновей в этом кровопролитном бою, сморщило своё лицо, собираясь обрушиться на землю дождём, точно слезами.

Мариус сделал очередной шаг, почувствовав, как под ногой что-то хлюпнуло. Он опустил голову вниз: алая кровь, словно грязная вода, пропитала сухую, всю в глубоких и уродливых рытвинах землю. Хмурым взглядом Мариус смотрел на эту землю и видел на ней не только бездыханных людей Боллардов, но и павших в бою воинов лорда Грая Вэлдона, его отца. Мертвые глаза устремили свои навеки застывшие взоры в потемневшее небо, что раскинулась над их головами.

Мариус поглядел на рваные облака, и его охватила бессильная ярость. Он сжал плотнее свои жесткие губы, чётко вырисовывавшиеся на его смуглом лице. Ноздри затрепетали и широко раздувались.

Его кольчуга была вся в грязи и крови, что успела застыть. Нет, не Мариуса то была кровь, а кровь врага его, что так вероломно подступился вплотную к стенам замка в надежде быстро взять его. Но вместо этого они нашли здесь свою погибель.

Уверенной рукой Мариус обхватил эфес меча. Ярость, словно дикий огонь, разгоралась в его груди всё сильнее, но он постарался заглушить её. Ни к чему это было, ведь лорд Боллард безоговорочно капитулировал. Его люди сложили мечи, а кому не повезло - головы.

— Мариус! — услышал он взволнованный голос Рована, своего единокровного брата.

Мариус обернулся.

Рован торопливо приближался к нему. Комья земли вылетали из-под его сапог. Зелёные глаза брата светились лихораочным, даже каким-то безумным блеском, заставившим Мариуса напрячься.

— Мариус, там, у ворот сир Алмонд и отец…

Его голос слегка дрогнул, а затем и вовсе оборвался.

— Что с ними? — выпалил Мариус, вскинув голову с густой тёмной шевелюрой.

Рован молчал какое-то время, а затем издал невнятный булькающий звук, словно слова застряли у него в горле и не хотели выходить оттуда.

«Не может того быть!» — оторопело подумал Мариус.

В ожидании ответа его рука напряжённо сжимала эфес меча.

— Убиты, — выдохнул, наконец, Рован.

Его рот перекосило, будто то слово, что он произнёс секунду назад, оказалось пропитано ядом и теперь разъедало его изнутри.

— Где они? Где отец? — уставившись чумным взглядом на Рована, спросил Мариус.

— Я отведу тебя, — сказал Рован, и Мариус кивнул.

Он последовал за братом, лелея призрачную надежду, что тот ошибся. Они миновали раскинувшееся перед Риверсайсом поле. Некогда красивое, с сочной зелёной травой, сейчас оно было истоптано и усеянно изувеченными телами.

Заковые ворота Мариус увидел ещё на подходе. Тяжёлые створы оказались распахнуты настежь, и через образовавшийся проём воины заносили внутрь раненных, с чьих уст срывались болезненные стоны и хрипы, и мёртвых, что умолкли навечно. Они сражались храбро и, боги Мироздания тому свидетели, достойны того, чтобы им воздали последние почести. Погребальные костры, что запылают нынешней ночью, будут видны из самого Кастлкинга и потревожат крепкий сон короля Этелхорда.

Убитым людям Боллардов такой участи не видать. Их тела сожгут прямо здесь, на поле боя. За долгое время пути, что разделяет запад и восток, их останки под палящими лучами летнего солнца успеют разложиться, окутывая всё вокруг трупным запахом.

Впрочем, Мариусу следовало думать не об этом, ведь воинов с их стороны полегло не меньше, чем людей лорда Болларда.

Они ещё не успели приблизиться к воротам, когда Мариус заметил в толпе лорда Болларда, окружённого людьми Вэлдонов. Серые глаза злобно сверкали с его загрубевшего лица, чёрная косматая борода скрывала половину лица. Губы лорда Болларда кривились. Мариусу казалось, ещё немного, и он услышит зубной скрежет. Кольчуга в некоторых местах была пробита, а из дыр сочилась густая кровь. Мариус бросил на лорда Болларда полный гнева взгляд и сплюнул на землю, прямо ему под ноги. Он разберётся с ним позже. Сейчас Мариус хотел одного - увидеть отца.

Рован уже сидел у каменной стены, что плотным кольцом окружала замок, склонившись над телом отца. Мариус подошёл ближе. Кивнув, воины расступились, освобождая ему путь. Ещё на подходе он понял, что в словах Рована не было лжи. Отец мёртв. Его чёрные волосы слиплись от крови, карие глаза, едва ли отличимые от глаз самого Мариуса, невидящим взглядом смотрели ввысь, и в них Мариус различил отражение хмурого неба. Рядом с отцом лежал его ближайший советник — сир Алмонд, доспехи которого полностью покрывал слой грязи и запёкшейся крови. Меч отца находился здесь же, около бездыханных тел.

Тами

Тами проснулась на рассвете, когда пепельно-серый сумрак ещё окутывал спящий мир. Распахнув лазурного цвета глаза, она уставилась в высокий потолок, что нависал над ней.

Ей показалось, будто она слышала голос Клойда. Он назвал лишь её имя. Громким эхом оно разлетелось в безмолвной тишине комнаты и до сих пор звенело в голове Тами. Она судорожно вздохнула, опуская ноги на пол. Голос брата, обычно ласковый и спокойный, показался ей холодным, как камень под ногами, отчего в душу Тами закралось нехорошее предчувствие.

Случилось что-то непоправимое.

Так уж вышло, что больше остальных Тами любила Клойда. Может оттого, что внешне была почти точной его копией. Хотя, следовало признать, в детстве они частенько ссорились. Как-то раз, когда Тами было лет пять, не больше, она жутко рассердилась на старших братьев, но на Клойда в особенности. Они отказывались обучать её тактике ведения боя, сославшись на то, что она девчонка. Сами Клойд и Орвуд, как только отец позволил им тренироваться с его воинами, ходили, раздувшись от гордости, точно индюки. Тами же приходилось наблюдать за всем издалека. Она искренне не понимала, почему её лишают этого развлечения.

— Девчонкам не положено брать меч в руки! — хорохорились они, с важным видом уходя вслед за Димитрием Брулло — косматым здоровяком в блестящих доспехах. Он же являлся главным оружейником Тилмрэда.

Тами видела гордость, что светилась в глазах отца, когда он наблюдал за их успехами, а она сама... Она негодовала. Ну почему, почему она родилась девчонкой? Отчего мать родила её такой? Она страшно злилась и на мать, и на всех богов Мироздания, которые допустили такую вопиющую несправедливость. Она страстно желала, чтобы отец гордился и ей!

— Ты принесёшь отцу славу, когда выйдешь замуж за знатного лорда, — успокаивала её мать своим невозмутимым голосом.

Но Тами не хотела замуж за незнакомца, которого выберет отец! Одна только мысль об этом заставляла её детскую душу дрожать.

В тот же день Тами спряталась в крипте, что утопала под толстыми вековыми стенами Тилмрэда. Она часто спускалась сюда. Здесь, в мрачном и каменном убежище, хранившем её умерших предков, Тами просидела почти до самого вечера. Темнота и холод старой крипты не пугали маленькую Тами, напротив, она знала, что мёртвые не навредят ей. Да и мать ни за что бы не догадалась искать её здесь, впрочем, как и вéда Арлин [Вéда и вéдон — священнослужители в вектуме].

А вот Клойд догадался. Его звучный голос отразился от каменных стен крипты и, казалось, потревожил мертвецов с их вечным сном. В точности как сейчас. Ей отчётливо послышался зов брата, будто она вновь пятилетняя сидит в крипте, а он ищет её.

Ветер, ласковый, словно воды Песчаного моря, омывающие восточные берега Этелхорда, подул в окно, отчего тонкие занавеси заколыхались.

«Глупости какие!» — мысленно отмахнулась Тами.

Клойд не мог её звать. Должно быть, он сейчас вместе с отцом на западном берегу королевства, ведёт ожесточённую схватку у стен Риверсайса, до которого был добрый месяц пути. Но эта мысль лишь сильнее растревожила Тами. Ей сделалось страшнее, а на кончике языка образовалась горечь.

От старого кузнеца Хейтуэла, чьи руки в последнее время с большим трудом удерживали молот, она слышала легенды о стойкости людей лорда Вэлдона. Ещё Хейтуэл рассказывал, что сам лорд Грай Вэлдон великий воин и опытный предводитель, что это он помог королю Улберу Рийнару завоевать свой трон в королевстве Этелхорд, а после и удержать его. И сыновей своих он воспитывает, как истинных воинов, не знающих поражения, честных и преданных вассалов. А уж если его отважные воины встанут бок обок с воинами короля Улбера, тогда непременно жди беды…

Тами слышала, как перед отъездом отец говорил с сиром Костелом, одним из своих военных советников. Он утверждал, будто лорд Вэлдон никак не ожидает этого нападения и будет не в состоянии дать достойный отпор.

«Кроме того, на подмогу придут Пирсы, мой лорд, и у нас будет численное превосходство перед Вэлдонами», — слышался лающий голос сира Костела.

Он рассчитывал на лёгкую победу с минимальными потерями. Уже тогда Тами насторожили его приторные, точно патока, речи. А уж сейчас, когда тревожное чувство закралось ей в душу и всё никак не отпускало, ей стало и вовсе не по себе. Что, если сир Костел ошибся? Что, если Хейтуэл прав? Что, если лорд Вэлдон с сыновьями и в этот раз не познают горечи поражения?

Тами содрогнулась, а затем тряхнула головой, сбрасывая морок страха.

«Да что он может знать, этот Хейтуэл?! — рассердилась Тами. — Он дальше Тилмрэда и не выбирался-то никогда!»

Злость на саму себя вскипятила кровь в её жилах.

Теперь ей было не уснуть. Она подошла к окну своей комнаты и выглянула наружу. Горизонт окрасила кроваво-красная заря, подсвечивая верхушки деревьев. Было что-то до дрожи пугающее в этой заре.

«Будто пролилась кровь», — подумала Тами, ощущая, как необъяснимое чувство тревоги уже заглядывало ей в лицо.

Тами повела плечами. Внезапно ей стало холодно, хотя в комнате было тепло. Длиннополая сорочка совершенно не согревала её озябшее стройное тело.

Её мать, Старла Боллард, была против того, чтобы отец шёл на запад, в земли, испокон веков принадлежащие Вэлдонам.

— У нас достаточно богатства и власти в Этелхорде, чтобы ты посягал на их золотодобывающие рудники, — сказала она, но лорд Ларик Боллард, как обычно, поступил по-своему.

Старла

Старла Боллард догадалась сразу — что-то не так. По тому, как её лорд-муж въехал на своём огромном чёрном жеребце во двор, по наклону его головы, по молчаливому оторопелому взгляду, которым он едва скользнул по своим людям. Было нечто тоскливое, даже болезненное в этом взгляде, что-то, что встревожило её сердце, и заставило его усиленно загрохотать. Ей, как хорошей жене, полагает спуститься вниз, встретить мужа, но ноги будто приросли к полу, и она никак не могла сдвинуть их с места.

Ещё каких-то пять минут назад Старла Боллард находилась в просторном и тихом помещении вектума, что был построен на первом этаже Тилмрэда, прямо над криптой. Здесь не было окон, как в прочих комнатах замка, и лики богов Мироздания, что с вековой мудростью в неподвижных глазах взирали из любого угла вектума, не видели солнечных лучей. Лишь серые каменные стены, вдоль которых располагались факелы, делали помещение светлым. Резные железные створы дверей отделяли вектум от извилистого коридора.

В это время в вектуме редко кого встретишь. Потому два ряда скамеек, разделённые широким проходом и обтянутые зелёным бархатом, сейчас пустовали. Обычно во время пятничной службы, Старла сидела впереди, рядом со своим мужем. Их дети занимали просторную скамью позади. За высоким алтарём вéдон Орин — худощавый старец в красных одеждах — зажигал свои благовония, и вектум наполнял знакомый с детства запах ладана, розы и имбиря. Сегодня не было службы, но Старле казалось, будто она ощущает аромат роз и слышит монотонное бормотание вéдона.

Со дня отъезда Ларика она неустанно склоняла голову пред богами Мироздания, моля их о защите сыновей и её лорда-мужа. От долгого пребывания на шероховатом каменном полу колени болели и ныли, ноги затекали, а спина натягивалась, словно тетива лука. Но Старлу Боллард, в девичестве Гароди, выросшую в суровых условиях Нортонфорда, это не могло сломить или напугать. Север и леди Мелинда Гароди, её строгая матушка, взрастили в ней твёрдый характер.

Неспешным шагом она покинула помещение вектума и была уже у дверей своих покоев, когда услышала пронзительный звук горна, что доносился в коридор сквозь открытые окна.

«Вернулись!» — тут же пронеслось в голове Старлы, и она поспешила к окну.

Как раз, чтобы заметить, как в распахнутые настежь ворота въезжал отряд лорда Болларда. Красные знамёна с изображением зелёного четырёхлистного клевера трепыхались на ветру. Но сам отряд будто поредел и сжался до мизерных размеров. Неужели в этот раз боги оказались не на их стороне?

Её руки взметнулись вверх, ловким движением заправив выбившуюся прядь волос за ухо. В свои тридцать семь лет Старла ещё могла гордиться своей яркой внешностью. Длинные волосы цвета пожухлой осенней листвы были расчёсаны до блеска, кожа нежная и кремовая, едва тронутая загаром, полные губы алели на красивом лице. Леди Старла облачилась в синие шелка, что выгодно оттеняли её ярко-голубые глаза.

Она отстранилась от окна и стала спускаться вниз. Шёлк юбок приятно шелестел при ходьбе, каблуки стучали по каменным плитам пола. Лестница вилась и вилась, пока не привела её в просторный зал на первом этаже. Старла застыла, разгладив пышный подол своей длинной юбки. Складки красиво собирались у её ног.

Она ждала.

За её спиной постепенно стали стягиваться замковые слуги, наполняя зал негромкими разговорами. Все ожидали возвращения отряда и своего лорда.

«Рен, — запоздало подумала Старла. — Нужно было позвать его».

Он хотел встретить отца и братьев. Вероятно, сейчас он гулял в тени сада, что раскинулся позади замка. Рен так огорчился, что его не взяли с собой. Старла сдержала улыбку. Он ещё так юн, и только-только научился держать меч в руках, но горячая кровь Боллардов, что бурлила в нём со страшной силой, давала о себе знать. Наверняка он вырастет отважным воином.

«Ну, где же они, где? — заволновалась Старла. — Им бы уже следовало появиться».

Стоило ей только подумать об этом, как массивные двери отворились, и в зал вошёл её лорд-муж Ларик Боллард, а за ним следом его люди.

С очередным порывом ветра в комнату ворвался зловонный запах, сразу же окутавший всё помещение. Старла повела носом.

«Запах смерти!» — испуганно подумала она.

Этот запах породил в душе Старлы чувство ужаса. Она задрожала, но быстро взяла себя в руки. Нельзя выказывать свой страх при всех!

Тем временем Ларик прошёл вперёд. Он усиленно избегал смотреть ей в глаза. Старла насторожилась, вглядываясь в лицо мужа. Что не так? Она поглядела за его плечо. Где Клойд и Орвуд? Что могло задержать их во дворе?

Старла сделал шаг вперёд, протянув руки к мужу.

— Милорд, я рада твоему возвращению, — уверенно произнесла она, и её рука коснулась руки Ларика.

Пальцы нащупали сухую и обветренную кожу, покрытую застарелой коркой грязи и, кажется, крови. Старла не отняла руки. Она уже давно привыкла к этому ощущению.

— Жена, — произнёс Ларик, потупив взгляд.

Она чувствовала напряжение, что волнами исходило от него. Внезапно оно охватило и её. Взволнованный взгляд Старлы продолжал метаться за его плечо. Зал наводнили воины Ларика, но своих сыновей среди них она так и не увидела.

— Не жди, Старла, они больше никогда не войдут через эти двери, — тихо произнёс Ларик и, наконец, осмелился взглянуть на неё.

Тами

Тами знала, что за ней придут. Мать, расправив складки на своём и без того безупречном платье, сообщила ей об этом сразу после церемонии прощания с братьями. Она произнесла это самым невозмутимым тоном, на который только была способна. Любой, кто был плохо знаком со Старлой Боллард, взглянув на неё в тот момент, решил бы, что смерть сыновей никак не отразилась на ней. Но только не Тами. Она точно знала, внутри мать сломлена горем, навалившимся на неё. В последнее время Тами всё чаще видела мать вместе с Реном. Видимо та боялась, что и его тоже отнимут. Смерть или же Вэлдоны.

Тами хотела утешить мать, но знала, что Старла Боллард скорее даст отрезать себе руку, чем позволит кому-то жалеть её.

Самой Тами предстояло покинуть Тилмрэд, как только лорд Вэлдон — молодой лорд Вэлдон — явится за ней. От осознания этого в её душе всё переворачивалось. Тами любила Тилмрэд. Она и не знала другого дома, кроме родового замка с его высокими башнями, серыми каменными стенами, толщиной в полметра, шпилями, что тянулись ввысь, в надежде задеть пушистые облака. Порой Тами казалось, что ей знаком каждый камень в кладке стен, каждая расщелина между деревянными досками, каждый подвал Тилмрэда.

Вскоре она лишится всего этого. Она лишится дома.

Мать сказала, что в Риверсайсе с ней будут обращаться учтиво, но Тами прекрасно понимала, что отныне она сделается лишь бесправной заложницей, и её ждёт незавидная участь, если отец вновь вздумает учинить бойню. Её попросту казнят, прямо на месте, словно неповоротливую корову. Зачем мать смягчала это удар, Тами не понимала.

Своими действиями отец навлёк на дом Боллардов гнев лорда Вэлдона. А что будет, когда о его поступке узнает Улбер Рийнард, король Этелхорда? Говорят, гнев его поистине ужасен. Может, он явится в Риверсайс и прикажет казнить Тами в назидание её отцу-мятежнику.

С самого утра Тами сидела в вектуме, приклонив колени пред ликами богов Мироздания. Здесь было тихо, а вокруг алтаря расставили свечи. Оранжевые язычки пламени тянулись вверх, отбрасывая на стены фигурные тени. Мать больше не приходила сюда с того дня как простилась с Клойдом и Орвудрм. Её молитвам боги не внемли, так может, они послушают Тами? И Тами молилась. Дни и ночи напролёт, даже веда Арлин не мешала ей, лишь иногда интересовалась, когда Тами снова почтит их своим присутствием наверху.

Тами молилась, обращаясь к богам Мироздания. Молилась за братьев. За Клойда и Орвуда, прося богов упокоить их. Молилась за Рена, прося богов даровать ему долгие годы жизни. Молилась за отца, умоляя богов простить его и очистить от грязи его чёрную душу. Молилась за мать, в надежде, что боги одарят её своей милостью. За себя она тоже молилась.

И всё же порой страх вырывался из-под контроля и сковывал Тами. Что уготовило для неё будущее? Что ждёт её в Риверсайсе? Какую роль отведёт ей лорд Вэлдон? Она слышала, что Грай Вэлдон был совестливым человеком, который всё делал с честью. Но вот каким человеком является его сын? Тами не знала.

Не знала она и когда именно явится лорд Вэлдон. Позволит ли он выдержать положенный траур по братьям, что длится полгода, или окажется у ворот Тилмрэда в ближайшие дни? Мать наказала ей собрать вещи, чтобы в любой момент отправиться в путь. И Тами выполнила её поручение.

Когда двери вектума распахнулись, стенные факелы затрещали и зашипели, вырывая Тами из водоворота мыслей, и ей показалось, будто сам Адайн [Адайн — бог огня, один из богов Мироздания, которым поклоняются в королевстве Этелхорд] в своём огненном одеянии посетил сейчас святилище. Услышал ли он её мольбы? Тами надеялась на это.

Она видела, что в вектум бесшумно ступила Кейрна. Блестящие локоны рассыпались по покатым плечам, светло-серое льняное платье оттеняло серые же глаза с рядом пушистых ресниц. Она переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда Тами закончит молиться.

«А ведь вскоре мне придётся уехать из Тилмрэда, и я больше никогда не увижу Кейрну», — внезапно подумала Тами, поднимаясь с колен.

— Твой отец воротился от Пирсов, — мягким голосом сказала Кейрна. Тами лишь вскинула брови. Странно, она не слышала звуков горна. Впрочем, в последнее время она многое упускала из виду. — Ты выйдешь его встречать?

«Нет, — подумала Тами и помотала головой. — Ничего нового от отца я не услышу».

В связи с последними событиями о браке с сыном лорда Пирса больше не могло быть и речи. Отец самолично отправился в Щит Волка, что находится по другую сторону реки Мосс, чтобы сообщить Пирсам эту не особо приятную весть.

— Послание вороном может оскорбить Пирсов и разжечь пламя вражды между двумя великими домами, — сказала тогда мать, и впервые на памяти Тами, отец согласился с ней.

Тами вместе с Кейрной вышла из вектума, и они неторопливо побрели в сторону сада, что раскинулся за высокими стенами замка. Во дворе туда-сюда сновали люди, занимаясь своими привычными делами. До Тами доносились обрывки их негромких разговоров, пропитанных толикой грусти. С того дня, как отец вернулся с запада, в Тилмрэде стало поразительно тихо. Казалось, смех и шутки навсегда выветрились из длинных коридоров замка.

— Как считаешь, лорд Пирс слишком огорчился от того, что ваша свадьба расстроилась? — поинтересовалась Кейрна. — А твой жених Терил?

— Думаю, пострадало лишь их самолюбие, — ответила Тами, вспоминая неприятное лицо лорда Пирса с холодными глазами-щелочками. Этого человека вряд ли слишком опечалила судьба Тами. Больше всего его волнуют собственные интересы, а так же выгода, что принёс бы ему этот брак. — Ну, а что до Терила...

Рован

На смотровой башне громко закричали караульные. Сразу за этим массивные ворота, чем-то походившие на беззубую пасть гиганта, скрипнули и широко распахнулись, явив проход. Лошади с седоками двинулись вперёд. Широкий каменный мост задрожал под тяжестью их веса, а цокот копыт заглушал собой все прочие звуки. Тяжёлые доспехи, в которые облачились всадники, в лучах полуденного солнца отливали золотом. Синие знамёна Вэлдонов с изображением золотого лаврового венка, словно парус, развивались над их головами.

Их отряд, как и положено, возглавлял Мариус. Его вороной жеребец тёмным маслянистым пятном выделялся на каменном мосту, залитом ярким светом. Густая шевелюра Мариуса отливала иссиня-чёрным, и восточный ветер, тёплый и мягкий, перебирал непослушные пряди своими призрачными пальцами.

Рован следовал сразу за братом, жилистыми ногами крепко сжимая бока своей ретивой кобылы. Внешне, он и Мариус, мало походили друг на друга. Рован, впрочем, как и Бриам с Джорли, унаследовал русые волосы и глаза цвета сочной зелени Дорнов, предков по материнской линии. Мариусу же в довесок к титулу лорда, достались смоль волос и серьёзный взгляд тёмно-карих глаз Вэлдонов.

Горн снова звонко загудел, извещая всех в Тилмрэде о прибытии нежданных гостей. Лошади зафыркали, собаки, словно заведённые носились по двору и заливисто лаяли.

Рован окинул беглым взглядом площадку перед замком, где уже успела столпиться челядь. Люди Боллардов вовсю глазели. Кто-то поглядывал изумлённо и растерянно, кто-то настороженно, а кто-то с явным любопытством.

Тем временем отряд остановился. Многие всадники успели спешиться и теперь держали лошадей под уздцы. Мариус ловко соскочил со спины своего жеребца, приземлившись на ноги. Сколько Рован себя помнил, Мариус всегда был отличным наездником, и их конюх Олдвин частенько шутил, будто молодой лорд родился с седлом под задницей. А ещё Мариус мастерски владел луком. В Риверсайсе лучше него из лука стрелял только отец, но так было раньше, сейчас же…

Сбросив оковы воспоминаний, Рован оказался на земле радом с братом, и тут же заметить грузную, словно мешок, фигуру лорда Болларда, серых глазах которого даже на расстоянии разглядел ярость. Рован усмехнулся, блеснув зеленью глаз. Не думал же достопочтенный милорд, что Вэлданы спустят ему с рук убийство отца и мятеж? Вэлдоны держат своё слово, и теперь потаскухе Боллардов предстоит отправиться с ними.

Позади Ларика натянутая, словно струна, стояла моложавая женщина в шелках цвета опавшей листвы. На шее у неё переливались рубины размером с ноготь большого пальца. Рыжеватые локоны обрамляли красивое лицо с ярко-голубыми глазами.

«Должно быть, это Старла Боллард, жена лорда Болларда», — подумал Рован.

Он никогда не встречал её раньше, лишь слышал, что она приехала в Тилмрэд с севера. Она была весьма не дурна собой, эта Старла, и Рована внезапно покоробил данный факт. Жаль, что этому мерзавцу Ларику так повезло.

Прищурившись, Рован всматривался в ненавистное лицо лорда Болларда. Его тёмная борода скрывала половину лица, но Рован готов был поклясться, что лорд Боллард поджимал от злости губы.

«Давай, Ларик, покажи свой крутой норов, — с трудом сдерживаясь, думал Рован. — Я с радостью выпотрошу тебя на месте, прямо на глазах твоей красавицы-жены!»

Леди Старла прошла вперёд и положила ладонь на руку мужа. Словно придя в себя, он почти вежливо произнёс:

— Лорд Вэлдон.

Голова его не опустилась ни на сантиметр. Что ж, надменность лорда Болларда никуда не исчезла.

— Лорд Боллард. — Мариус кивнул. — Леди Старла.

Спина этой женщины оставалась прямой. Она горделиво качнула головой. Её рыжие локоны задорно завертелись.

— Милорд, — послышался её невозмутимый голос.

«Да, кровь у леди Боллард будет погуще, чем у её лорда-мужа», — хмыкнул Рован, преисполнившись уважением к этой женщине.

Интересно, какая кровь бурлит в жилах их дочери? Или может в её жилах струиться и не кровь вовсе, а холодная водица?

Рован видел, как во дворе появились конюхи и, молча, повели коней за собой.

«А девчонки нигде нет», — подумал он, проредив взглядом двор.

Неужто этот болван Боллард спрятал её? И мальчишку своего? Рован поглядел на лорда Болларда: плечи под его роскошными одеждами ссутулились, рот кривился то ли от злости, то ли от досады. Нет, его тупой и отстранённый взгляд говорил об обратном. Никого он не спрятал. Лорд Боллард помнил обещание Мариуса, а значит, он отдаст дочь, не взирая ни на что.

Это порадует Мариуса, но только не Рована. Он до сих пор оставался при своём — Мариусу следовало убить Ларика Болларда у стен Риверсайса, пока тело отца ещё не успело остыть. Унаследуй Рован титул лорда, непременно так бы и поступил. В нём не было и малой части сдержанности и рассудительности Мариуса.

— Вы проделали долгий путь до Тилмрэда и, должно быть, устали в дороге, милорды. Пройдёмте внутрь, там будет удобнее, — произнесла леди Старла, направляясь в сторону замка.

Не об их удобстве пеклась леди Старла. Рован это понимал, так же как и Мариус. Она хотела увести непрошенных гостей подальше с глаз простого люда, но Рован был не против. Он в самом деле устал. Путь от Риверсайса до Тилмрэда был трудным, долгим, и занял у них больше трёх недель. У Рована болели и ныли все кости, он сбил ноги седлом, а самое главное — у него задеревенела задница. Почти на всём протяжении пути их сопровождал дождь, холодный и вездесущий. Временами ливень бил сплошной стеной. Их одежда промокла до нитки, в ботинках хлюпало, а земля совершенно не годилась для того, чтобы разбивать на ней лагерь. Им приходилось есть холодную и твёрдую пищу, поскольку проклятущий дождь не позволял развести огонь.

Тами

На рассвете следующего дня, когда розовые всполохи только-только окрасили линию горизонта, началось их путешествие на запад, к неприступным стенам Риверсайса. Для Тами отец выделил крытую повозку, сработанную из цельного куска дерева. С сидениями, обитыми мягким войлоком, и маленькими занавесями на окнах, задвинув которые, хотя бы на время можно было отрешиться от того, что происходило вокруг.

Лорд Вэлдон сначала запротестовал:

— Повозка будет только тормозить нас.

Но мать не отступала, продолжая стоять на своём.

— Лорд Вэлдон, возможно вы позабыли о том, что Тами знатная леди из дома Боллардов, и ей не пристало путешествовать верхом! — упрямилась Старла Боллард.

Лорд Вэлдон поджал губы, и Тами поняла — впрочем, как и мать — для Мариуса Вэлдона это настолько ничтожный аргумент, что он не может быть принят во внимание. Его брат Рован и вовсе надменно хмыкнул. Они намеренно хотели унизить её, и Тами прекрасно понимала это.

— А как же веда Арлин? — выдвинула очередной аргумент Старла Боллард. — Вы ведь не станете гневить богов, отправляя её верхом?

Как выяснилось, богов лорд Вэлдон почитал, поскольку после длительного колебания едва заметно кивнул. Хотя Тами видела, что он был готов оставить веду Арлин здесь, в Тилмрэде, лишь бы только не идти на уступки Боллардам. Да же на такие ничтожные.

— Благодарю, милорд, — сказала Старла.

Рован выругался сквозь стиснутые зубы, презрительно глянув на неё. Тами же облегчённо выдохнула. Она знала, будь его воля, он заставил бы её идти пешком до самого Риверсайса, стирая ноги в кровь.

И всё же в этой схватке мать одержала победу. Пухлых губ Тами коснулась едва заметная улыбка, но она тут же спрятала её, поймав на себе хмурый взгляд лорда Вэлдона. Его тёмно-карие глаза будто вознамерились прожечь в ней дыру. Спустя время он принялся раздавать последние указания своим людям и, наконец, повернулся к ней спиной.

Через час они выдвинулись в путь.

Сквозь расшторенное окно повозки Тами видела, как тускло-серый цвет неба постепенно сменяет яркая синева. Янтарная дорога, по которой им предстояло двигаться весь путь, убегала далеко вперёд. Чем дальше они отъезжали от Тилмрэда, тем выше становились деревья, что с обеих сторон окружали эту дорогу. Рядом с повозкой ехали воины Вэлдонов — двое впереди и ещё двое сзади. Сам лорд и его брат двигались во главе отряда, сразу за знаменосцами. Тами почти не видела их, чему была несказанно рада. Лишь изредка до её ушей доносился уверенный голос Мариуса Вэлдона, которым тот отдавал приказы.

К обеду третьего дня они достигли Угольной реки. Сидя в душной повозке, Тами сразу ощутила прохладу, что доносилась с её берегов. Она торопливо отодвину в сторону занавеси, замечая, что справа от них протекает река, изгибаясь волнистой бахромой. По берегу кое-где рос тростник. Угольная река недаром носила такое название. Издали её воды казались тёмного, почти чёрного цвета. Но стоило только подойти поближе, как это наваждение рассеивалось, и вода в Угольной реке, на деле прозрачная и бодрящая, ничем не отличалась от воды в любой другой реке Этелхорда.

Внезапно повозка замедлила свой размеренный ход, а затем и вовсе остановилась.

Тами отворила дверцу и выглянула наружу.

— Почему мы остановились? — спросила она у огромного, словно скала, воина, что оказался поблизости.

Он был облачён в металлические доспехи, которые сейчас блестели под прямыми лучами солнца, как и его золотистые волосы.

— Лорд Вэлдон объявил привал, — ответил ей верзила.

Тами была рада возможности размять ноги, ведь почти сутки они ехали без остановки. Последний привал был вчера вечером. Веда Арлин, всю дорогу молившаяся богам Мироздания, тоже устала сидеть в повозке. Она вышла вслед за Тами, придерживая своё красное платье из грубой ткани.

Сойдя с Янтарной дороги, люди лорда Вэлдона принялись разбивать лагерь неподалёку от берега. Несколько воинов уже развели огонь и принялись готовить еду. Дым от костра стремился ввысь, наполняя воздух запахом жжёного дерева.

Мариуса Вэлдона в этой суете Тами не заметила, зато рядом объявился его брат. Рован. Тами совершенно не понравилось, как он разглядывал её ещё в Тилмрэде. Он смотрел так, словно перед ним стояла взбрыкнувшая лошадь, которую следовало объездить. Тами не знала, что у него на уме, но какое-то необъяснимое чутьё подсказывало ей — Рована Вэлдона лучше остерегаться.

Она развернулась и направилась вдоль берега реки, стремясь оказаться от Рована как можно дальше. Вести с ним разговоры ей было не по душе.

Ещё находясь в повозке, Тами поняла, что сегодняшний день будет погожим. Повозка сильно нагрелась под прямыми лучами летнего солнца, и из-за духоты ехать в ней было крайне сложно. Но здесь, возле реки, её окружила приятная прохлада, даря Тами наслаждение. Небо поражало своей глубиной и яркостью цвета. Вода у берега оказалась чистой и прозрачной. Тами подошла ближе, обойдя заросли тростника. Вскоре Янтарная дорога выведет их в зелёную долину Элрон, и река начнёт извиваться среди высоких холмов и возвышенностей, уводя Тами всё дальше от дома. Она ещё ни разу не выбиралась дальше долины.

Тами подошла к неровной кромке реки, сверкавшей под лучами полуденного солнца. Подол дорожного платья коснулся воды, для начала августа оказавшейся чересчур прохладной, и моментально намок. С того места, где разбили лагерь до Тами доносились голоса. Воины переговаривались между собой, смеялись, а лошади негромко фыркали. В воздухе запахло тушёным мясом, и только сейчас Тами осознала, что с момента приезда в Тилмрэд лорда Вэлдона у неё не было во рту и крошки. Она не вышла к столу, за который мать усадила нежданных гостей, побоявшись, что ей кусок не полезет в горло под пристальными взглядами прибывших.

Солана

— Ты уверена, что весть достойна внимания, мама? — спросила Солана Танистри, поправляя капюшон подбитого мехом плаща, скрывающего её длинные светлые волосы. Солана ненавидела снег, а он сейчас щедро сыпал с неба.

Они брели вдоль широкой тропинки. По обе её стороны росли пушистые ели. Позади возвышались величественные стены Коулдрэджа, серые, прочные и припорошенные колючим снегом. Под утренними лучами солнца, что упрямо проглядывали сквозь хмурые облака, он блестел и переливался, словно россыпь драгоценных камней.

— Да, ты ведь знаешь, что я не доверяю слухам, — ответила Лисия Танистри, сверкнув большими серыми глазами, обрамленными пушистыми ресницами. — Вчера из Риверсайса прилетел ворон. На письме печать Вэлдонов, я сама её видела. Отец позволил мне прочесть письмо.

Солана довольно улыбнулась, на время позабыв о холоде, что пробирал до костей. Она ненавидела эти ежедневные прогулки во дворе замка. Стоило только выйти из замка, как ноги и руки коченели, снег забивался под одежду, зубы от холода клацали, но мать настаивала, неся какую-то чушь про здоровый цвет лица и красоту.

— Стало быть, сразу после свадьбы я сделаюсь хозяйкой в Риверсайсе, — произнесла она, не скрывая удовольствия в голосе.

Мать кивнула.

— И тебе стоит поблагодарить за это лорда Болларда, — сказала Лисия. —Говорят, это его меч оборвал жизнь Грая Вэлдона.

Солана безразлично махнула рукой, затянутой плотной кожаной перчаткой. Что ей за дело до того, как оборвалась жизнь старого дуралея?

— Это не имеет значения, — сказала она, нахмурившись. Хорошее настроение мигом улетучилось. — Меня больше другое заботит, мама. Из-за траура ведоны заставят отложить свадьбу, а ведь мне уже через месяц восемнадцать.

— В письме лорд Вэлдон упоминал об этом, — осторожно произнесла Лисия.

Солана отчётливо расслышала настороженные нотки в голосе матери. Её что-то беспокоило, что-то достойное внимания. По пустякам Лисия Танистри не стала бы волноваться.

— Что ты не договариваешь, мама? — прищурилась Солана.

Цепкий взгляд впился в светло-серые глаза матери, столь схожие с глазами самой Соланы.

— Свадьбу придётся перенести. — Мать ненадолго замялась. — Но не только из-за траура. Мариус написал, что отправляется в Тилмрэд.

— Зачем? — не поняла Солана.

Струйка беловатого пара вырвалась из её рта и растворилась в морозном воздухе.

— Чтобы привезти в Риверсайс дочь лорда Болларда, — ответила Лисия и перевела осторожный взгляд на дочь, будто желая увидеть, какой эффект произвели её слова.

Солана резко остановилась. Её красивое, словно вылепленное руками самого умелого скульптора лицо исказила злобная гримаса. Ноздри раздулись, губы плотно сжались и от этого побелели. А белый снег всё падал и падал, засыпая их следы, что остались позади.

«Да будь он проклят, этот чёртов снег!» — мысленно завопила Солана.

— Надеюсь, в письме он объяснил причину этого невероятно глупого поступка? — прошипела она, сильнее закутываясь в меха и с трудом сдерживая гнев.

Снег стал раздражать её пуще прежнего, а от холода Солана уже не чувствовала пальцев на руках. Как же она ненавидела север! Боги, скорее бы убраться отсюда! А тупица-Мариус вздумал отсрочить этот момент!

— Разумеется, Солана, — ответила Лисия, снова направившись вперёд. Солане не оставалось ничего другого, как последовать за матерью. — Видишь ли, Вэлдоны очень горды, — продолжила она, на что Солана фыркнула.

«Тоже мне, новость!» — всё сильнее раздражалась Солана. Она и без подсказок матери знала это. Ох, ну что же сегодня за день такой?!

— И своим обидчикам всегда воздают сполна. Так вот, дочь Боллардов станет мерой управы на её отца-мятежника, и в случае его непослушания, девчонку убьют.

— Значит, не выждав траура по отцу, он бросился за какой-то потаскухой? — возмутилась Солана. — Но свадьбу всё же перенёс!

Об их свадьбе родители сговорились уже давно. Солана с самого раннего детства знала, что в восемнадцать лет — ведь именно в таком возрасте ведоны позволяют вступать в брак — она станет женой Мариуса. Вэлдоны считаются одним из древнейших и богатейших родов во всём Этелхорде. Может даже богаче самого короля Улбера, поэтому Солана, безумно любящая власть и деньги, не возражала против выбора родителей. Она всегда знала, что её брак будет заключён из политических соображений, а не по большой и чистой любви. Так почему бы тогда не стать женой такого человека, как Мариус? Высокого, широкоплечего красавца, не лишённого амбиций.

— Не об этом тебе сейчас нужно волноваться! — рявкунла Лисия, взмахнув тонкой рукой.

— Да? — огрызнулась Солана, гордость которой оказалась задета. — А о чём же тогда?

— О том, что под одной крышей с лордом Вэлдоном станет жить молодая девица!

— И что?

— Не думала я, что ты настолько глупа, Солана! — упрекнула её мать. — Откуда это в тебе? Уж точно не от меня!

«Разумеется, мамочка!» — озлобилась Солана.

Она терпеть не могла, когда мать называла её глупой.

Мариус

Они находились в пути уже две с половиной недели, последние дней десять следуя через долину Элрон. Мариусу казалось, что она тянется бесконечно. С обеих сторон от Янтарной дороги возвышались каменистые горные холмы, закрывающие собой ярко-голубое небо, что было их спутником от самого Тилмрэда. Внизу, у самого подножия холмы обильно поросли сочной травой и низкорослыми кустарниками, кое-где даже виднелись сосны, но дальше снова произрастал густой травяной покров.

Мариус устал, находясь столь долго в седле, и не удивительно. Ведь они отправились в обратный путь уже на следующий день после прибытия, и его люди, впрочем, как и сам Мариус, даже толком не отдохнули. Но он не был настроен оставаться в Тилмреде дольше, чем требовалось.

Единственная ночь, что Мариус провёл в стенах замка, далась ему нелегко. Хотя за дверьми покоев, что были ему любезно предоставлены леди Старлой, находилась вооружённая охрана, состоявшая из числа его лучших воинов. Он лёг рано, почти сразу после ужина, но сон всё никак не шёл. Проворочавшись в кровати часов до трёх ночи, Мариус выбрался из-под тонких одеял и направился в вектум, надеясь найти успокоение в его священных стенах.

Путаными коридорами он спустился вниз и приблизился к дверям, отрезающим вектум от прочих комнат замка. Мариус уже собирался толкнуть резные створы и войти внутрь, когда вдруг заметил человеческий силуэт. В тусклом свете свечей, расставленных у алтаря полукругом, этот силуэт чётко вырисовывался на серой каменной стене.

Мариус уже отстранился от двери, собираясь оставить неизвестного посетителя наедине с его молитвами, но какой-то невнятный сдавленный звук заставил его помедлить. Он бросил беглый взгляд сквозь резные прорези в дверях: на шершавом полу перед алтарём склонилась хрупкая женская фигурка. Стараясь не издавать ни звука, Мариус подошёл ближе. В вектуме властвовал полумрак, серый и мистический. Но Мариус всё же смог различить длинные тёмные волосы, что рассыпались по поникшим плечам, тонкие пальчики, сцепленные возле груди, и полные чувственные губы, с которых — Мариус был в этом абсолютно уверен — слетали беззвучные слова молитвы.

«Девчонка Боллардов! — мысленно изумился он. — Во имя всех богов Мироздания! Что она здесь делает в такой час? Ей бы следовало спать, набираясь сил перед дальней дорогой, а не бродить по замку!»

С того момента, как он впервые увидел её, гордую и немногословную, в просторном зале Тилмрэда, она больше не показывалась ему на глаза. Не спустилась она и к ужину, а её леди-мать сказала, что ей нездоровится, когда Рован вполне резонно указал на её отсутствие за столом. В тот момент Мариус едва сдержал усмешку. Более нелепой и грубой лжи он ещё не слышал, хотя Мариусу не показалось, что Старла Боллард глупа. Девчонка намеренно избегала их общества.

«Кому из богов она молится?» — думал Мариус, беззастенчиво разглядывая её ладную фигуру, скрытую простым платьем, казавшимся в тусклом полумраке едва ли не чёрным.

Отчего-то её коленопреклоненный вид неожиданно привёл Мариуса в ярость. Ему до дрожи в руках захотелось ворваться в вектум, хорошенько встряхнуть девчонку, и заявить, что её все мольбы тщетны, и боги не услышат их, а единственный человек, перед которым отныне ей следовало покорно склонять голову, был он сам.

Рован просил отдать ему девчонку ещё до того, как они добрались до Тилмрэда.

— На что она тебе? — спросил у него тогда Мариус.

— Я превращу дочь Ларика в свою покорную рабыню. Она будет мыть мне ноги и согревать мою постель, а как только я устану от неё, отдам её твоим воинам. На потеху, — совершенно серьёзно ответил Рован.

— Я скажу тебе один раз, Рован, и надеюсь, больше мы не станем возвращаться к этому разговору, — негромко, но твёрдо заговорил Мариус. Ему совершенно не понравился настрой брата. — Я никому не позволю трогать девчонку, даже тебе. Иначе какой от неё прок? Неужели ты думаешь, Ларик станет отсиживаться в Тилмрэде, когда его дочку превратят в дешёвую шлюху? Для него её бесчестие станет сродни её смерти. Он сразу созовёт свои войска и двинется на запад.

Рован фыркнул, его конь, грациозный и ретивый, вторил ему.

Ещё во время привала у Угольной реки, от Мариуса не укрылся взгляд, которым Рован поглядывал на дочку Ларика. В нём лютая ненависть перемежалась с похотью. Интересно, сам Рован понимал это? Или он нарочно так делал, чтобы вселить в девчонку страх?

Отец бы не одобрил такого отношения даже к дочери врага. Одно дело сдержать своё обещание, но прихоти ради истязать дочь Болларда никто не станет. Мариус не позволит случиться такому в стенах Риверсайса. О чём он и сообщил тогда Ровану. Брат же остался крайне недоволен его ответом.

Закончив молиться, Тами подняла голову. В свете свечей на её лице блеснула влага, тонкими полосами сбегавшая вниз по щекам.

«Прости, девочка, но твои слёзы тебе не помогут», — подумал Мариус, испытывая необъяснимое чувство вины.

Он поспешил скрыться, пока девчонка не заметила его. До самого рассвета Мариус так и не сомкнул глаз.

С той ночи в вектуме Мариус больше не видел её слёз. За всё время, что они находились в пути, она вообще не обронила ни слова упрёка.

Её громоздкая повозка их тормозила. Деревянные оси колёс постоянно ломались, а стоило ей наехать на очередной пригорок, как повозка сразу же скрипела и стонала. Рован злился и предлагал бросить «проклятую телегу» прямо посреди долины, но Мариус не позволил. Если девчонка и доедет до Риверсайса верхом, то веда Арлин, которую она за каким-то чёртом потащила с собой, точно нет. А Мариус не хотел, чтобы по его вине погиб человек, служивший богам Мироздания.

Рован

— Опускай! Опускай повозку! — горланил Сесил Фэлан, размахивая ручищами.

Это был здоровяк под два метра ростом, в тяжёлых металлических доспехах и с копной непокорных золотистых кудрей. Его лицо раскраснелось от натуги и блестело от пота. Крошечными капельками пот струился по его покатому лбу и мясистым, гладко выбритым щекам.

Шестеро угрюмых воинов с противоположной от него стороны стали медленно опускать повозку на землю, густо поросшую травой и усеянную ветками можжевельника, что рос неподалёку.

Рован забористо выругался сквозь стиснутые зубы и бросил колючий взгляд себе за плечо. У кромки дороги, там, где примостилась поломанная повозка, накренившаяся на один бок, стояла потаскуха Боллардов. Рован поджал губы, разглядывая девчонку. Внимательный взгляд лазурных глаз был устремлён вперёд, пока она наблюдала за воинами, что возились у края дороги, густая копна тёмных волос рассыпалась по плечам, щёки от духоты приобрели нежно розовый оттенок.

«Хороша! — вынужден был признать Рован, отворачиваясь от Тами. — Вот уж не думал, что у такого чудовища, как Ларик Боллард может уродиться такая дочка!»

У дрянной повозки, что папаша выделил для неё, снова повредилось колесо, отчего весь отряд вынужден был сделать очередную остановку. На этот раз прямо посреди леса Охотника, густо поросшего вековыми соснами и елями высотой в несколько метров. Колючие деревья закрывали своими вытянутыми макушками далёкий небосклон. Сюда и в самый погожий денёк не проникали золотистые лучи солнца, и лес оставался погружённым в тень.

Они находились в пути уже долгие двадцать три дня, и если бы не повозка, будь она трижды проклята, то ещё к утру сегодняшнего дня оказались бы у стен Риверсайса. Но вместо этого они застряли посреди Янтарной дороги, изнывая от духоты, вездесущих насекомых и усталости. Пока люди Вэлдонов чинили повозку, серые хмурые облака затянули небо, обещая обрушиться на землю проливным дождём, отчего в сумрачном и стылом лесу сделалось ещё темнее.

«Только не дождь!» — удручённо подумал Рован и перевёл беглый взгляд на брата, стоявшего рядом с повозкой.

Её уже успели опустить на землю, и теперь проверяли прочность колес. Этот бугай Сесил Фэлан давил на них всей тяжестью, стальные доспехи лишь усиливали вес его тела.

Рован изнывал от усталости. А ещё его ни на минуту не покидала злость, что зародилась в нём со дня смерти отца. Отчего Мариус не бросит эту развалину прямо здесь, среди вековых деревьев? Рован переводил хмурый взгляд с Тами на веду в ярко-красных одеждах, что стояла около девчонки, и обратно. Чёрт бы побрал этих двоих вместе с треклятой повозкой! Из-за них они так задерживаются в пути!

— Мы так и будем останавливаться на каждом шагу из-за потаскухи Боллардов с её сгнившей кибиткой? — напустился Рован на Мариуса, как только подошёл ближе, а его взгляд, холодный и острый, словно лезвие ножа, прошёлся по телу девчонки, что стояла около кустов можжевельника.

— Что ты предлагаешь, Рован? — поинтересовался Мариус.

В его голосе впервые за всё время, что они провели в пути, звучала усталость.

— Ты знаешь что. Мы бы уже давно…

— Я устал это слушать, Рован, — оборвал его на полуслове Мариус и бросил на брата красноречивый взгляд. — Если у тебя есть дельное предложение, то говори. А раз нет, так зачем тратить напрасно слова и сотрясать впустую воздух?

— Почему они не могут поехать верхом? Так было бы намного быстрее. Да и воины устали чинить её повозку, которая всю дорогу ломается, — не унимался Рован, кипя от злости. Он никак не мог взять в толк, почему брат вставал на сторону грязной шлюхи? Ведь это её отец повинен в смерти их отца! Почему же Мариус так добр к ней? — Ничего с этой девкой не случиться!

— Ты прав, с леди Тами ничего не случится, но с ней едет веда, Рован, — негромко возразил Мариус. — Мы не можем заставить веду ехать верхом. Боги не простят нам этого. Да и мать тоже.

Рован выругался сквозь стиснутые зубы, переведя взгляд на Тами. Она о чём-то переговаривалась с Сесилом Фэланом. Он смотрел на неё сверху вниз, по сравнению с ним девчонка казалась просто крохой. Верзила Сесил снова раскрыл рот, высекая из него звуки, отчего веда едва заметно улыбнулась. Тами же звонко и заливисто рассмеялась, и Ровану показалось, будто по лесу разлилась трель певчей птицы. Нежная и красивая. Вопреки его желанию, этот смех ласкал слух Рована. Ему со страшной силой захотелось закрыть уши руками, только чтобы не слышать смех Тами!

— Может, мы уже тронемся в путь? — прорычал Рован.

Он мигом представил, как затыкает ей рот своим твёрдым членом, а она послушно принимает его, стоя на коленях. Возможно, он так и сделает, как только они окажутся в Риверсайсе. Эта мысль немного успокоила Рована.

В ожидании ответа на свой вопрос он посмотрел на Мариуса, но понял, что брат совершенно не слушает его. Завороженным взглядом Мариус смотрел в сторону девчонки, сведя свои тёмные брови на переносице. Его рука почти невесомо коснулась кармана дорожных бриджей, словно внутри лежало что-то ценное, чем Мариус дорожил.

Ровану хотелось знать, о чём думал Мариус в тот момент. Девчонка Боллардов будила в нём такие же низменные желания, что и в самом Роване? Что он представлял, глядя на неё?

Неожиданно его размышления были прерваны раскатом грома, а спустя мгновение с потемневшего неба хлынул тёплый и яростный дождь, моментально остудив пыл Рована. Исполинские деревья, что плотным кольцом окружали их отряд, жадно ловили влажные капли, одну за другой, а зелёные листья содрогались под их тяжестью.

Кейла

— Ну что ты такое говоришь, мама? Я уверенна, что Мариус и Рован вскоре воротятся домой. Вот увидишь, — стояла на своём Джорли, посмотрев на Кейлу Вэлдон сверху вниз.

В её зелёных глазах горела непоколебимая убеждённость в правоте своих слов. Кейла позавидовала силе её веры.

«А ведь она такая взрослая и рассудительная в свои шестнадцать!» — неожиданно промелькнуло в голове Кейлы, пока она смотрела на совсем ещё юную и прекрасную Джорли.

Её длинные русые волосы рассыпались по хрупким плечам, полные чувственные губы тронула тень улыбки, на нежных и округлых щеках алел румянец.

— Кроме того, ты ведь знаешь Мариуса не хуже меня, — продолжила меж тем Джорли. — Он смелый и отважный воин, отец воспитал его таким. Он как никто другой умеет обращаться с мечом, мама.

— Умеет, — не стала отрицать Кейла. — Но не стоит списывать со счетов подлость Боллардов. Поистине, она не знает границ!

Было ранее утро, когда они неторопливо брели по цветущему и благоухающему саду Риверсайса, что раскинулся позади шероховатых стен замка. Широкая тропинка, вымощенная прочным камнем, убегала далеко вперёд и терялась где-то в тени деревьев рябины, высаженных рядком. В воздухе разлился тонкий аромат роз, лилий и пионов, что росли немного в стороне от тропинки.

— Ты преувеличиваешь! Не так уж он и могуществен этот лорд Боллард, и уж точно он не станет рисковать жизнью своей дочери!

— Откуда тебе знать об этом, Джорли? — тут же отозвалась Кейла, сжав свои полные губы. Легкая дрожь рук выдавала волнение, охватившее её. — У меня сердце не на месте с тех пор, как твои братья покинули Риверсайс, отправившись прямиком в логово к врагу. Я так волнуюсь!

— Здесь не о чем волноваться, мама! Мариус может за себя постоять! В конце концов, он самый меткий лучник в замке! — мягко возразила ей Джорли, слегка касаясь своей маленькой ладонью руки матери.

— Твой отец тоже умел обращаться с луком и стрелами! Он был смел, отважен и силён, но, тем не менее!.. — Губы Кейлы задрожали, и она уже с трудом сдерживала слёзы, неожиданно выступившие на глазах. — Тем не менее, он погиб!

Кейла до сих пор не могла прийти в себя от известия о смерти Грая, её горячо любимого лорда-мужа. Когда Мариус сообщил ей эту поистине чудовищную весть, она зашлась истошным и даже нечеловеческим криком, перепугав детей, что прятались во время осады вместе с ней в стенах вектума. Джорли бросилась утешать её, но Кейла, раздавленная тяжестью навалившегося на неё горя, не видела и не слышала дочь. Она вообще никого не замечала в том полный отчаяния миг. Ни своих сыновей, ни ведона Юстаса, находившегося с ней рядом. Она кричала и плакала. И снова кричала, пока не сорвала голос, пока из её горла не стали вырываться едва различимые хрипы. Её привычный мир пошатнулся, и Кейла вместе с ним.

К счастью, сознание вскоре покинуло её, и Кейла уже не ощущала, как Мариус выносил её обмякшую и едва живую из вектума. Очнувшись, Кейла обнаружила себя в спальне, а рядом с её постелью сидела Джорли. С тоской и болью во взгляде она смотрела на мать. Слёзы вновь застелили ей глаза, и Кейла не сумела сдержать их.

Кейла не понимала, отчего боги были к ней так жестоки? Зачем отняли Грая? Она не могла поверить, что больше никогда не увидит его ласковую улыбку, не услышит его тихий и волнующий смех, не почувствует вкус его губ на своих губах, не сможет утешиться, прижавшись к его крепкой груди. Он был нужен ей как воздух, как новому дню необходимо солнце, а ночи — луна.

С того рокового дня прошло уже два с половиной месяца, но рана на её сердце кровоточила всё сильнее и сильнее. Она болела и ныла, неустанно терзая Кейлу.

А вскоре её настиг новый удар. Она узнала, что Мариус уезжает в Тилмрэд, чтобы привести в Риверсайс дочь убийцы!..

— Мариус одумайся! Я не смогу жить с ней под одной крышей! — кричала в тот день Кейла, сцепив пальцы до побелевших костяшек. Лишь бы они только не дрожали! Ведон Юстас, седовласый старец с бородкой-колышком, присутствовал при их разговоре, но Кейле было всё равно. Она не могла поверить, что её родной сын, её первенец, был к ней столь жесток! Чем она это заслужила? В чём была её вина?

— Боги милосердные, я не смогу! — причитала Кейла.

Но Мариус оставался непреклонен.

— После смерти отца обязанность защищать Риверсайс перешла ко мне. На мои плечи легла эта ноша, и я поступлю по своему, мать.

Его взгляд выражал решимость, и Кейла поняла, что он не отступится от своего. Он привезёт это проклятое отродье в замок!..

— Я выцарапаю себе глаза, только чтобы не видеть её! — огрызнулась Кейла, расхаживая по просторному залу первого этажа.

Её каблуки стучали по каменным плитам пола. Грудь вздымалась от частого дыхания.

— Дочь Ларика Болларда…

— Молю, не произноси при мне это имя! — оборвала его Кейла, зажимая руками уши. — Я не хочу его слышать!

— Хорошо. — Мариус кивнул. — Но помни, что не она повинна в смерти нашего отца.

— Почему ты не убил этого проклятого душегуба на месте, как предлагал Рован? Скажи, почему? — требовала немедленного ответа Кейла.

Она искренне не понимала, отчего Мариус проявил такое милосердие к врагу, в то время как для неё не сумел отыскать и толики жалости. Она жаждала крови Ларика Болларда, отчаянно хотела, чтобы ему снесли голову острым мечом. Она катилась бы по двору Риверсайса, а дворовые собаки грызли бы её. В Кейлу будто вселился безжалостный зверь.

Тами

Услышав пронзительный и затяжной звук горна, Тами поспешила выглянуть наружу. Неужели они на месте? Она отворила тонкие занавеси, устремив взгляд за окно. Сначала перед её взором появились лишь холмы, невысокие и густо поросшие травой, а вот дальше...

Её глаза широко распахнулись, как только она увидела огромный величественный замок, что возвышался за теми холмами.

«Риверсайс!» — изумилась Тами, не в силах отвести взгляда от каменного великана, что громоздился сбоку Янтарной дороги.

Он словно встречал их, протягивая вперёд свою единственную ручищу, на деле оказавшуюся откидным мостом. Не сумев скрыть восхищения во взгляде, Тами припала к окну.

Она и предположить не могла, что замок окажется таким огромным. Да он был раза в два больше Тилмрэда! Полдюжины высоких башен по спирали возвышались одна над другой, а смотровая башня, самая высокая среди прочих башен, будто упиралась своим острым шпилем прямиком в пушистое облако. Витражные стёкла, украшавшие арочные проёмы окон, перемигивались под яркими лучами солнца. Они блестели и сверкали, словно цветная мозаика, и Тами сумела разглядеть их даже из маленького окошка повозки. К замку вёл длинный-длинный каменный мост. Его опустили, стоило только зорким караульным на смотровой башне заприметить вдали отряд под синими знамёнами Вэлдонов.

Лошади медленно двигались вперёд, тянув за собой повозку, что раскачивалась из стороны в сторону. Миновав ворота замка, лошади проехали ещё пару метров и, наконец, остановились. Тами слышала их громкое фырканье.

Они прибыли на место.

Веда Арлин поднялась с колен, расправляя костлявыми руками складки на своём длиннополом красном платье. Последний час пути она провела в молитве.

— Слава богам, мы добрались! — выдохнула веда.

Тами же совершенно не разделяла её радости. В ту самую минуту, как только отворится дверь повозки, ей придётся предстать перед людьми Вэлдонов. В пути она могла укрыться от любопытных глаз внутри повозки. Но что станет с ней в замке?

Громко вздохнув, веда Арлин заёрзав на сидении, и её вздох потонул в бешеном стуке сердца Тами. Ей казалось, этот пульсирующий стук был отчётливо слышен каждой собаке во дворе.

За окном мелькнул силуэт невысокой стройной женщины возраста её матери.

«Кейла Вэлдон», — сразу же догадалась Тами.

Грохот сердца сделался просто невыносимым. Тами ещё сильнее вжалась в сиденье повозки, страшась выглянуть наружу.

Будто услышав её трусливые мысли, Кейла Вэлдон бросила взгляд на повозку. Её лицо перекосило от гнева, и она резко дёрнулась в сторону. Тами без труда различила эмоции, что владели этой женщиной. Впрочем, та и не пыталась скрыть их. Кейла Вэлдон ненавидела Тами столь же люто, что и её сын Рован. А может и того сильнее.

Минутой позже рядом с Кейлой появилась молодая девица, едва ли старше самой Тами. Она так сильно походила на Кейлу Вэлдон, что у Тами не возникло проблем с пониманием того, кто перед ней. Джорли Вэлдон, сестра лорда Вэлдона и невеста Гарвана Рийнарда, наследного принца Этелхорда.

Тами сглотнула внезапно подступивший к горлу ком, её руки слегка задрожали, и она сцепила их в замок. Разумеется, Тами не тешила себя напрасными иллюзиями и не ожидала тёплого приёма в Риверсайсе. Она точно знала : здесь ей не рады.

Тем временем Мариус спешился и уверенным шагом владетеля Риверсайса направлялся в сторону матери и сестры, которые уже распахнули для него свои тёплые объятия. Женщины казались такими крошечными рядом с ним! На их лицах читалась неподдельная радость от долгожданной встречи. Они любили своего лорда, брата и сына.

Тами вздрогнула, когда дверь повозки неожиданно распахнулась, и в образовавшемся проёме показалось лицо великана-добряка Сесила Фэлана.

— Миледи, — протянул он своим звучным голосом.

Нервно кивнув, Тами вложила свою изящную руку в его огромную мозолистую ладонь, и выбралась из повозки. Следом за ней и веда Арлин ступила на землю, что принадлежала Вэлдонам.

Тами огляделась.

Во дворе собралось полно народу. Разношёрстный и шумный замковый люд с неуёмным любопытством поглядывал в их с ведой сторону. Собаки заливисто лаяли, вокруг носилась босая и растрёпанная детвора. Тами слышала едва сдерживаемое фырканье и тихие шёпотки, доносившиеся из толпы. Ей казалось, что, должно быть, так шипит змея, прежде чем соберётся пустить яд.

— Дочь убийцы! — доносилось до неё со всех сторон.

Тами дала себе зарок, что стерпит любые насмешки, но шёпот с каждой секундой лишь усиливался. Вскоре озлобленные и незнакомые женщины уже без стеснения плевали ей под ноги, а мужчины показывали неприличные жесты, от вида которых щёки Тами запылали. Ей хотелось закрыть глаза и уши, только бы не видеть ненависть в их глазах и не слышать грязные ругательства.

«Словно дикие звери, почуявшие кровь!» — ужаснулась Тами, глядя на них.

Веда Арлин осуждающе посмотрела на толпу, и вскоре негодующий ропот стих. В тот момент Тами порадовалась тому, что мать отправила веду вместе с ней. В тишине, что воцарилась во дворе (даже воины лорда Вэлдона не нарушали её), к ним приблизилась Джорли Вэлдон.

— Миледи, веда, — произнесла она, склонившись в изящном реверансе. — Я Джорли, сестра лорда Вэлдона. Полагаю, вы утомились, проделав такой долгий путь. Я провожу вас в отведённые для вас покои.

Мариус

Величественный замок, что успел погрузиться в умиротворяющий сон, окутала сероватая мгла. Сквозь распахнутые окна внутрь проникал серебристый свет луны и прохладный воздух, больше свойственный началу осени, нежели уходящему лету. Сейчас этот воздух касался разгоряченного лица Мариуса, сбивая пышущий жар с его щёк.

Уверенным шагом Мариус шёл вдоль длинного коридора. Стенные факелы, что наряду с переменчивой луной освещали ему путь, трещали и шипели, когда он проходил мимо и тревожил огонь, оранжевыми всполохами тянувшийся к высокому потолку. Мариусу казалось, что он растревожил самого Адайна вместе с Астрой [Астра — богиня неба, одна из богов Мироздания, которым поклоняются в королевстве Этелхорд]. И теперь они с немым укором поглядывали на него своими бездонными глазами, в глубине которых отражалась вся мудрость мира.

Уже давно перевалило за полночь. Но вместо того, чтобы лежать в своей постели, отдыхая после изнурительного путешествия, Мариус направился в сторону покоев Рована.

Ему бы следовало потребовать объяснений у Рована ещё там, в покоях леди Тами, где он и обнаружил брата. Но Мариус побоялся напугать девчонку ещё больше, чем это уже сделал Рован, явившись к ней без приглашения.

Мариус сильнее сжал руки в кулаки и зашагал быстрее. Рован ослушался его приказа не трогать девчонку Боллардов! Стоило лишь взглянуть в её испуганное и побледневшее лицо, и Мариус сразу всё понял. Рован напугал её! Она дрожала, хотя и пыталась храбриться, в то время как брат скалился, готовясь наброситься на неё, словно хищник. И ведь набросился бы, не подоспей Мариус так вовремя! В тот момент в душе Мариуса внезапно заклокотала сильная и разрушительная злость, что снедала его изнутри до сих пор.

Вовсе не её отсутствие во время ужина взволновало Рована! Боги, да любому здравомыслящему человеку была бы ясна причина, побудившая Рована оказаться в её комнате в столь поздний час! Для этого нужно было лишь взглянуть в его глаза, горевшие похотью. Кажется, лишь девчонке было невдомёк, какая опасность ей грозила. Неужели мать не объяснила ей о том, что происходит между мужчиной и женщиной, стоит им остаться наедине? Ведь она была невестой молодого Пирса и собиралась в скором времени замуж. Тогда почему не заперла двери? Почему поступила столь опрометчиво? Она не показалась Мариусу глупой, а значит, не могла не заметить липких и порочных взглядов, которыми Рован её щедро одаривал.

Мариус думал, что сможет защитить дочку Ларика от притязаний брата, поселив её в хозяйском крыле замка.

«Так безопаснее, — убеждал он себя. — Ведь она будет у меня на виду».

Глупец! Он сделал лишь хуже! Он лишь облегчил Ровану задачу!

Стоило только ночи вступить в свои законные права, как Рован, наплевав на все запреты своего лорда, отправился к леди Тами, что само по себе являлось дерзостью. Это следовало немедленно прекратить!

Одним широким шагом он преодолел расстояние, что отделяло его от двери комнаты Рована, и с силой толкнул её.

Рована он застал у окна. Он будто бы ждал появления Мариуса.

— Помнится, несколькими минутами ранее ты корил меня за столь поздний визит, брат. А что же сам? — поинтересовался Рован, пока Мариус закрывал двери.

Ему не нужны свидетели.

— Лорд Вэлдон, - поправил его Мариус. Злость внутри него не затихала, и он с большим трудом сдерживал её внутри. — И в этом замке я волен войти в твои покои в любое время дня и ночи, Рован. А вот за каким чёртом тебя понесло в комнату к леди Тами, позволь узнать?

— Я ведь уже объяснил, — ответил Рован.

Всё же у него хватило совести смутиться.

— Хватит! — оборвал его Мариус. В безмолвной тишине комнаты его голос прозвучал, словно раскат грома. — Эти бредни ты можешь скормить Джорли или нашей матери, но никак не мне!

Лицо Рована перекосило от злости, и он даже заскрежетал зубами.

— А сам-то ты? Зачем приходил к ней? — задал вполне резонный вопрос Рован.

— Я не обязан отчитываться перед тобой! — холодно процедил Мариус. — Тем не менее, у нас были разные цели для визита, уж поверь!

— Раз ты знаешь цель моего визита, тогда зачем спрашиваешь?

Рован усмехнулся. Неужели он находит забавным то, что собирался взять девчонку против её воли?! От этой мысли Мариус пришёл в ужас.

— А затем и спрашиваю! Я ведь тебя уже предупреждал, чтобы ты не смел и пальцем трогать дочку Болларда! — Мариус придвинулся ближе. В его глазах вспыхнул дикий и необузданный огонь. Сейчас он мало чем походил на брата Рована. — Ты ослушался приказа своего лорда, Рован!

— Если у тебя не хватает мужества поквитаться с Лариком Боллардом, то я сделаю это за тебя, мой лорд!

Последние слова Рован почти выплюнул. Его губы дрожали, ноздри раздувались, словно у бешеной лошади.

— И чего ты добьёшься, обесчестив его дочь? Молчишь? Тогда я отвечу за тебя. Ты навлечёшь на неё позор, Рован, но этот позор ляжет и на тебя самого, и замарает память о нашем отце, — сказал Мариус. Он хотел хорошенько встряхнуть брата, чтобы тот пришёл в чувства. — Боги, Рован! Прекрати это! Прекрати, пока не стало слишком поздно!

Мариус глядел на брата, пытаясь воззвать к его разуму. Порой ему казалось, что их воспитывали разные родители, такими непохожими они выросли. Неужели Рован не понимал, что своими действиями позорит честь и доброе имя Вэлдонов?

Джорли

— Принеси-ка мне фонарь, Амая! — распорядилась Джорли, стоя у крутых ступеней, что тянулись далеко-далеко вниз и растворялись в темноте, скрывающей под собой старую крипту.

Она была построена восемь веков назад, правда изначально мало чем походила на то каменное строение, которым стало впоследствии. Этелхордские рыбаки, что промышляли на реке Ирршай, вырыли под землёй глубокий тоннель, намериваясь использовать его в качестве хранилища для своих припасов. Но этому не суждено было случиться.

В то время в Этелхорде велась непрерывная борьба за власть и трон. Брат шёл на брата, сосед на соседа, пока жестокие и кровопролитные бои не достигли запада и не заставили напуганных рыбаков бежать за Растущее море. Король же Рэйнер, взошедший после сокрушительной победы на престол и прозванный в народе не иначе как Щедрым, пожаловал эти земли первым Вэлдонам, сражавшимся с ним плечом к плечу. На том месте, где был прорыт старый тоннель, позже из грубого камня возвели высокий и надёжный замок, а сам тоннель превратили в крипту. Как позже узнала Джорли, это место выбрали неспроста, поскольку оно имело стратегически выгодное расположение, оказавшись рядом с Янтарной дорогой, на тот момент основным торговым путём, проложенным по суше.

Твёрдый и уверенный голос Джорли отразился от каменных стен и потонул в бездонной пасти развёрстого впереди прохода.

Полногрудая и голубоглазая Амая, что была одного возраста с Джорли, бросилась выполнять распоряжение, и уже через минуту Джорли вместе с матерью спускались по ступеням вниз. Туда, где прочные и ледяные каменные плиты хранили под своими сводами мёртвых из рода Вэлдонов.

Джорли с детства не переносила темноту, холод и звенящую тишину, что, затаившись, поджидали её в крипте. Ей были по душе свет и тепло, излучаемые солнцем, что щедро опаляло своими лучами западные берега Этелхорда, а не каменные надгробья, тянущиеся вдоль стен. После смерти её деда лорда Лестера Вэлдона, который скончался от страшной и практически неизлечимой тизийской лихорадки, и которого Джорли едва ли помнила, поскольку в то время он служил королю Мортосу и жил, в основном, в Кастлкинге, отец часто приводил Джорли и её братьев сюда. Она пугалась до дрожи, стоило ей только спуститься в каменный мешок, из которого, казалось, нет выхода. И лишь мерцающему свету фонаря было под силу помешать мертвецам восстать из их безликих могил.

Её руки, в которых раскачивался тяжёлый фонарь, слегка подрагивали, пока она спускалась вниз, освещая им с матерью путь. Даже здесь на лестнице было зябко, и чем ниже под землю они спускались, тем холоднее становился воздух вокруг.

Позади послышался тихий вздох матери, такой тоскливый и надтреснутый, что сердце Джорли защемило. Она хотела забрать у матери хотя бы часть её переживаний и боли, но не представляла, как это сделать.

Джорли обернулась через плечо, посмотрев на Кейлу Вэлдон. На её лицо ложились призрачные тени, делая его угловатым и болезненно серым. Что ни говори, смерть отца оставила на ней свой отпечаток. Она спускалась торопливо, придерживая длинный подол своего чёрного платья одной рукой.

«Чёрный тебе не к лицу, мама!» — уже в который раз подумала Джорди, разглядывая мать.

Её щёки впали и утратили былой румянец, а это платье её саму делало похожей на покойницу.

С того момента, как схоронили отца, мать ежедневно спускалась сюда, будто ожидая, что однажды увидит Грая Вэлдона живым. Джорли поражала такая преданность. И глядя на мать, она часто задавалась вопросом: а что бы делала она сама, лишившись мужа? Как бы повела себя? Терзалась бы в муках? Или лишь чёрный наряд указывал бы на её вдовье положение? В душе она надеялась, что её будущий муж и будущий король Гарван Рийнард окажется достойным человеком, которого Джорли станет уважать, а возможно и полюбит со временем.

Крутые каменные ступени вились и вились, а темнота за их спинами продолжала смыкаться. Джорли повела плечами. Холод пробирался ей под тонкое и шёлковистое платье, и она уже пожалела, что не накинула поверх плащ.

Наконец, лестница оборвалась, и они оказались в крипте. Их моментально окутал стылый и спёртый воздух. Свет от фонаря тускло освещал пространство вытянутой комнаты. Джорли вздрогнула, вглядываясь в холодные лица мертвецов, вытесанных из камня и навеки поселившихся здесь.

Не задерживаясь у входа, она пошла дальше, в ту сторону, где у самой стены покоился её лорд-отец. Каменные плиты пола отражали каждый их шаг, и Джорли всё боялась, что этот гулкий звук разбудит мирно спящих покойников. Она сделала ещё несколько шагов, когда вдруг заметила тусклый свет, что мерцал впереди. Джорли нахмурилась, останавливаясь. Что там светиться? Было похоже, что фонарь. Так и есть. Кто-то опередил их и пришёл в крипту раньше.

— Там кто-то есть, — услышала она голос матери, которая тоже заметила едва различимый свет.

— Может, это кто-то из братьев? — сделала предположение Джорли.

Свет тянулся тонкой полосой, но с каждым их шагом делался ярче и шире. Подойдя вплотную к надгробию, они заметили фонарь. Искрясь и мерцая, он освещал мрачное пространство крипты, а на полу, возле каменного изваяния, виднелся чей-то тёмный силуэт. Джорли едва ли могла различить, того, кто притаился в полумраке. Но лишь до той поры, пока не услышала рваный вздох матери, что стояла за её спиной. Тогда незваная гостья подняла вверх своё лицо. Джорли узнала её сразу.

«Леди Тами!» — удивилась она.

Бриам

Запах жареных кабаньих рёбрышек щедро сдобренных специями, что выращивали на невысоких склонах южнее Алгáра, а потом развозили по всему королевству, невидимой струйкой тянулся от самых дверей кухни, заставляя живот Бриама болезненно сжиматься, пока он сам брёл по коридору. В очередной раз он пропустил обед, тренируясь во дворе с Джемсом, сыном конюха. Они часто сражались на мечах, отец позволял. Правда, пока то были лишь деревянные мечи, но сир Вистáн, главный оружейник обещал, что вскоре в их руках окажется прочная и острая сталь.

Джемс, рослый молодец, на голову выше Бриама, да и в плечах пошире будет, оказался отличным противником, который не давал Бриаму спуску, не взирая на то, что он сын его лорда. Джемс владел мечом не хуже любого воина в Риверсайсе, отец всегда говорил, что у него в крови умение сражаться и дюжая сила. Наверно поэтому Грай Вэлдон, будучи ещё живым, поощрял их совместные тренировки.

«Если победа досталась тебе легко, если противник твой слаб и убог, то какой в этом почёт?» — частенько повторял он.

Впрочем, после его смерти мало что изменилось. Не сговариваясь, Бриам и Джемс выходили во внутренний двор замка, окружённый со всех сторон высокими и прочными стенами, и вскорости он наполнялся звуками гулких ударов, которым вторило их сбившееся дыхание. Вот и сегодняшний день не стал исключением.

Бриам вымотался и теперь неторопливо брёл по коридору первого этажа. Его русые волосы растрепались и падали на лоб, покрытый испариной, тёмно-серая рубаха, насквозь пропитанная потом, липла к спине, тело ныло и болело. Но это ничего, то была приятная боль. Нужная боль.

Сверкнув яркой зеленью глаз, он покосился по сторонам, боясь заметить поблизости мать. Да смилостивятся над ним боги Мироздания, если Кейла Вэлдон обнаружит его на пути в кухню, да ещё и в таком срамном виде! Она не переносила, прямо-таки теряла терпение, когда кто-то из детей крался в кухню, вместо того, чтобы придти в общий зал для трапезы.

«В Риверсайсе существуют определённые правила, установленные вашим отцом, и вам, мальчики, следует их соблюдать», — нахмурившись, отчитывала их она.

Раньше этим грешил Рован, но напутствия матери, да строгий взгляд отца, в конце концов, приучили его к дисциплине.

Но так было раньше. В последнее же время мать словно подменили. Она сделалась чересчур ранимой, любая мелочь огорчала её, а Бриам не хотел становиться причиной её грусти. Ей и так сейчас было тяжело, Бриам видел это. Он ведь уже не мальчишка, и многое теперь замечал. Мать плакала и плакала она каждый день, особенно после приезда в Риверсайс леди Тами Боллард. Каждый день он видел её воспаленные глаза.

«Да и леди Тами, похоже, приходится не сладко», — догадывался он.

За всё время, что она пребывала в Риверсайсе, Бриам встречал её пару раз. Обычно эти встречи проходили в длинном и многолюдном коридоре. Не самое удобное место, чтобы завести любезный разговор, да и постоянное присутствие веды Арлин рядом с ней, надо сказать, сбивало его с толку. Бриама пугали её блеклые, будто выцветшие на солнце глаза, а сама она уж больно походила на скользкую и пупырчатую жабу. Когда Бриам глядел на неё во время трапезы, ему кусок в горло не лез. Сама леди Тами не спускалась в общий зал, по крайней мере, Бриам ни разу её там не видел. Может, она приходила в зал, когда там уже никого не было. Кто знает? Уж точно не Бриам! Но одно он знал наверняка: всё дело было в его матери. Леди Тами старалась не попадаться ей на глаза. Ведь Кейла Вэлдон ненавидела её, и даже Бриам ощущал эту ненависть.

Он тяжело вздохнул, посетовав на то, что Мариус привёз её в Риверсайс. Зря он это сделал, тем самым причинив боль и матери и самой леди Тами. Отец всегда говорил, что женщина не владеет мечом и не может защитить себя, поэтому эта обязанность ложиться на плечи мужчин её рода. А кто же теперь станет защищать леди Тами? Может, сам Мариус? Да, Бриам решил, что так будет честно и по справедливости. Если он забрал её из родного дома, то должен нести за неё ответственность! Может, стоило ему подсказать?

Длинный просторный коридор, по которому он шёл, всё тянулся и тянулся. Бриаму оставалось пройти несколько шагов до нужного разворота, как вдруг он услышал чьи-то торопливые шаги, что раздавались неподалёку. Кто-то поднимался по лестнице.

Шаги звучали легко и определённо принадлежали женщине. Он бросился поправлять свою испорченную рубаху всю в пятнах пота, ожидая увидеть перед собой мать, но внезапно из-за ближайшего поворота выскочила леди Тами. Её лицо показалось ему чересчур бледным, глаза красивого лазурного цвета лихорадочно горели, а руки, сжимавшие фонарь, слегка дрожали. Увидев перед собой Бриама, она на мгновение замерла, а затем, будто вспомнив о манерах, склонилась в изящном реверансе.

— Милорд, — произнесла она сбившимся от быстрой ходьбы голосом.

— Леди Тами, — кивнул Бриам, и раскраснелся, вспомнив, как он выглядит.

Но, судя по всему, её ничуть не смутил его внешний вид. Вряд ли леди Тами вообще обратила на него внимание.

«Ну вот, снова мы повстречались в коридоре! — удручённо подумал Бриам, оглядываясь по сторонам. — По крайней мере, мы в нём одни».

Тот поворот, что вывел леди Тами сюда, тянулся от самой крипты. Что ей могла там понадобиться? И почему она бежала? Неужели она осмелилась спуститься туда, в темноту, к безмолвным покойникам? Может, она испугалась? Он вспомнил, как однажды Джорли затряслась от страха, оказавшись у склепа их деда. Затем ему на ум пришла другая мысль. А как же мать? Она позволила леди Тами спуситься вниз? Бриам ещё раз посмотрел на девушку, и внезапная догадка озарила его. Неужели мать прогнала её?!

Рован

Сидя на вытянутой деревянной скамье, Рован повёл взглядом по комнате. Наверно впервые со дня смерти его лорда-отца под сводами просторного чертога Риверсайса собралось столько народу. А всё потому что сегодняшнюю трапезу с хозяевами замка делила труппа странствующих артистов, прибывших в замок несколько часов назад.

Рован как раз находился во дворе, когда ветер всё ещё по-летнему ласковый и душистый, донёс с вершины смотровой башни неразборчивые крики караульных, переговаривающихся между собой. А уже в следующий миг звук горна своим протяжным пением оповестил его о том, что у ворот кто-то стоит. Рован был преисполнен любопытства. Кто бы это мог быть? Неужто Танистри пожаловали? Вроде бы мать что-то говорила об их приезде. Но так скоро?

Выйдя вперёд, Рован не отводил взгляда от ворот, тяжёлые створы которых медленно отворялись, являя его взору лица людей, заставивших его усмехнуться.

«Это что за балаган?!» — подумал он, даже не подозревая в тот момент насколько близок к истине.

Следом въёхала полусгнившая кибитка, которую тащила за собой худющая пегая лошадь. Казалось, она больше не сможет сделать ни шагу, и Рован решил, что милосерднее было бы пристрелить эту жалкую клячу.

Глядя на всё это, Рован понял, что ошибся. То оказались не Танистри, а лишь горстка странствующих лицедеев. Как позже выяснилось, они шли вдоль Янтарной дороги, направляясь с севера Этелхорда, и держали путь к Винтропу [Винтроп — столица Этелхорда]. Рован сразу смекнул, что у этих балагуров вряд ли наберётся денег даже на самую захудалую гостиницу или постоялый двор, что встречались севернее Риверсайса. Вот и приходилось им проситься на ночлег к гостеприимным хозяевам, платя за кров и еду своими кривляньями.

Разумеется, Мариус позволил им остаться на время, но заранее предупредил, что в замке траур, и любые представления под строжайшим запретом.

— Мы не побеспокоим вас, милорд, не думайте! — заверил его рыжий мужичонка, с россыпью веснушек на лице и длинной бородой.

Он был всё в той же грязной рубахе и истоптанных сапогах, и назвался ещё у ворот Сóлманом. Закинув в рот кусок жареной куропатки и, растянув губы в широченной улыбке, он принялся жевать.

Да, следует признать, сброд среди них собрался отменный! Здесь были тощие кривляки-акробаты, острые колени которых проступали сквозь их вылинявшие штаны. Видать, ели они не так часто. Ещё был мальчишка лет шестнадцати, чьё лицо покрывали прыщи. Звали его Кертус, он пел и играл на арфе.

«Голос у него какой-то бабий, что ли! Неужто, евнух?» — подумал Рован, ведя взглядом дальше.

Следом за прыщавым юнцом сидели две деревенского вида женщины. Они выглядели крайне измождено, и Рован поспешил отвести взгляд. А вот третья, брюнетка, которую звали Бидди, оказалась молодой, стройной и грудастой, и сразу же привлекла внимание Рована. Она проказливо посматривала в его сторону, взглядом обещая продемонстрировать несколько трюков. Хотя, насколько он понял, трюкачкой она не была.

«Должно быть, то будут постельные трюки, — усмехнулся Рован, разглядывая её налитую грудь. — Что ж, меня это вполне устроит. Она не дурна собой. Может, глупа малость, но что мне дело до её ума?»

Но больше всего Рована поразили три рослых мужа, что сидели сразу за Бидди. Силачи, как прозвал их Солман. Они в основном молчали, да поглядывали по сторонам, а ещё чем-то отличались от остальных. У них были широкие плечи и крепкие руки, и даже холщовые рубахи не могли скрыть накачанных мускулов.

«Точно, силачи! Им бы мечи держать этими руками, а не кривляться на публике!» — осуждающе думал Рован.

— Откуда вы едете, милорды? — поинтересовалась Кейла.

Рован едва не подавился сладким и пряным вином, что текло рекой. Милорды? Мать, должно быть, плохо их разглядела!

— С севера, миледи, — отозвался Солман. — Последний замок, что встретился нам на пути, был Серый Торп. Он в двух неделях езды отсюда. Но, думаю, милордам это и так известно.

— Да, лорд Камрон, хозяин замка нам хорошо знаком, — вступил в их беседу Мариус. — Надеюсь, он в добром здравии?

— А то как же! Свеж и бодр, да девицу новую взял себе в жёны! Совсем молодую, вроде ей восемнадцать только стукнуло, — простодушно рассказывал Солман.

«Восемнадцать? — изумился Рован. — Этому дурню Камрону уже перевалило за шестьдесят! Он стар и безобразен, кто же за него пошёл?»

Голос Мариуса прервал его размышления:

— А куда вы направляетесь?

— На севере холодно и не шибко-то там соберёшь публику, жадную до развлечений. Всем бы побыстрее домой попасть, — отхлебнув вина, снова заговорил Солман. — Мы двигаемся на юг. Хотим дать представление в Винтропе, а если повезёт, то и в самом Кастлкинге перед королём нашим Улбером, пусть боги даруют ему долгих лет жизни! Да там бы и остаться насовсем.

«В Винтропе полно своих балаганов, куда поприличнее вашего. Да и публика там поизбирательней будет», — подумал он, но затем, вспомнив их полудохлую лошадь, решил, что вряд ли они доберутся туда.

Солман снова принялся что-то говорить, но Рован уже не слушал его, ведь в тот момент в зал вошла дочка Ларика.

«А вот и голубка прилетела!» — поглядев на неё, подумал Рован.

Девчонка была чудо как хороша в своих синих шелках! Тёмные локоны рассыпались по хрупким плечам. Впервые с момента приезда в Риверсайс Рован видел её в общем зале. Но сегодня Мариус приказал явиться всем, и она не могла открыто проигнорировать его приказ. Она ведь далеко не дура. Рован давно понял это.