Невозвращенец

...Может быть, во Тьме я стану Светом

Солнце не взошло: его здесь нет. Просто за окном стало светлее без какой-либо на то объективной причины, новый день тут начинается именно так.

Я потянулся, встал с постели, оделся. Из синтезатора достал паек MRE и позавтракал. После стольких лет меня все еще забавляет, что на пакетах полевых рационов все надписи на русском, хотя паек французский. Разумеется, японец увидит на нем родные японские иероглифы, говорящие ему, что это французский паек.

Здесь каждый видит родной алфавит и слышит родную речь: Демиургам неинтересно, как мы, игроки, будем решать языковые проблемы, не для того они создали этот мирок. Так что они решили эту проблему за нас, чтобы мы поменьше отвлекались от «игрового процесса».

Содержащиеся в рационе пакетики с растворимым чаем и кофе я смахнул в коробку у стола: сам я такого не употребляю, но когда наберется много – продам в Городе. Ну или просто отдам кому-нибудь нуждающемуся.

Из синтезатора появляется чашка цейлонского чая, полностью соответствующего заветам Талейрана: сладкий, как грех, горячий, как любовь, черный, как ночь и крепкий, как проклятие. Талейран, правда, говорил про кофе, но к чаю тоже подходит.

Прихлебываю из чашки, слушая, как ветер заунывно поет свою песню в выбитых окнах и как шелестит легкий дождик. Нет, растворимый мусор из рационов и близко не валялся. Вот блюда в хороших, дорогих сублимированных рационах могут потягаться с ресторанными, но чай и кофе растворимые, то бишь химия, и до настоящего цейлонского чая – как мне до Луны короткими перебежками.

Выпив чай наполовину, вызываю сокола и начинаю облет «моего» небоскреба. Мой фамильяр описывает круг на высоте ста метров: отсюда ему видно все вокруг, если кто-то устроит мне ловушку или засаду, я замечу сразу. Глаза сокола – не чета человеческим, так что фамильяр-сокол, позволяя мне смотреть его зорким взглядом, дарит ощущения, которые невозможно испытать в мире живых.

Облет закончился предсказуемо: вокруг небоскреба шатается несколько мобов, больше никого нет. Оно и понятно: только что закончилась очередная ночь. И пусть ночи тут довольно светлые – кстати, тоже без объективной причины, ведь ни звезд, ни луны тут нет – именно ночью шансы напороться на что-то опасное и поймать внезапный «геймовер», то бишь окончательную смерть, велики как никогда. В Игре мало кто рискует шататься по Пустошам ночью, так что прямо сейчас игроки только выползают из своих личных убежищ, у кого они есть, импровизированных укрытий или из Города, и готовятся к очередному этапу борьбы за выживание.

Сокол влетает в окно и садится на руку, я скармливаю ему кусочек мяса из моего завтрака. На самом деле это не обязательно, сокол не нуждается в еде, он настоящий в еще меньшей степени, чем я сам. Как и мои зомби, появляется ниоткуда, когда он мне нужен, и исчезает в никуда, когда я его отпускаю. Что сокол делает в те моменты, когда не нужен мне – неизвестно, но я готов спорить, что просто не существует. И в любом случае, он не охотится: птиц тут нет, а те, что иногда встречаются в некоторых атмосферных, гнетущих локациях – несъедобны.

Но прямо сейчас, сидя на моей руке, сокол выглядит совершенно живым и так же естественно ест мясо. Что и говорить, создавая этот неестественный мирок, Демиурги уделили внимание каждой детали…

И я сожалею лишь об одном: что столь могущественные существа не нашли себе более достойного развлечения, кроме как устроить такие изощренные «гладиаторские бои».

Справедливости ради, если б не «Игра» - я не получил бы второго шанса, и меня уже давно отключили бы от аппарата искусственного жизнеобеспечения. Но особой благодарности все равно не испытываю: мы получаем этот самый второй шанс только затем, чтобы сражаться и сдохнуть еще раз, Демиургам на потеху.

Допиваю чай и выпускаю сокола за окно: лети, мой фамильяр, и найди мне новую добычу.

Новый день – новая охота.

Становлюсь на круг меняпортатора – бац, я уже на первом этаже. У входа мне навстречу попадается случайный моб – робот, поскрипывающий ржавыми суставами.

- Банзай.

Пятеро зомби-камикадзе выпрыгивают из земли – верней, сквозь асфальт – прямо вокруг робота. Синхронный «бабах» - и моб разлетается в клочья. Я не стал заглядывать в планшет, чтобы посмотреть уровень моба, нанесенный ему урон и все такое прочее: будет там привычная строчка вроде «нанесено 4-6 тысяч физического урона», и смотреть незачем. Вокруг моего небоскреба не спавнится ничего выше сорокового уровня, а все, что ниже, пятерка зомби-взрывников ваншотает без вариантов.

Тут и дождь закончился. Ну, пусть сегодня моя охота будет удачной.

***

Серая Пустошь – то еще местечко. Создатели оного явно вдохновлялись многими источниками: тут и полуразрушенные города, кишащие зомби, и затянутые мглой и туманом болота, откуда порой выползают такие твари, что зомби тихо курят в сторонке. В небесах парят крылатые хищники, высматривая добычу, под поверхностью раскинулись катакомбы и шахты.

В общем, местечко опасное, но именно Серая Пустошь является основным источником благ этого мира. Тут можно разжиться как ценным сырьем, так и уже готовыми вещами и припасами. Что-то лежит под ногами и требует только времени на сбор, что-то приходится добывать с боем. Больше куш – больше риск.

Но основная опасность, конечно же, исходит не от тупых зомби и голодных тварей. В мире, где сила есть право, самая опасная встреча – с другим игроком. Убивай, кого хочешь, грабь, кто подвернется, насилуй, кого пожелаешь: полиции нет, судей нет, и бога тоже нет, так что не будет ни тюрьмы, ни плахи, ни даже ада. Семьсот бед и за все один ответ – смерть. Полный беспредел, миром правят только сила и совесть, у кого они есть.

Но сила имеет тенденцию увеличиваться по мере прокачки, а совесть – наоборот. Пассивок типа «+20% к совести» в Сферу Умений не завезли, увы.

В вышине прозвучал крик сокола. Я прикрыл один глаз и взглянул вниз с высоты полета моего фамильяра.

О царях и рыцарях

- Хотела спросить, Гриф, а чего ты не поделил с теми парнями, «Альянсом»?

- Пустоши. Я не поделил с ними Пустоши.

Несколько минут Амаранта пыхтит молча, не желая больше ни с чем расставаться, а затем внезапно спрашивает:

- Слушай, если ты – царь Пустошей, который выгнал отсюда всех еще хуже себя, как сказал Фантаст… Почему ты до сих пор не выставил вон тех пятерых утырков-космодесантников?!!

Я вздохнул:

- Ответ как бы сам собой напрашивается. Потому что они не такие уж и плохие.

- Ну ни хрена себе! – возмутилась Амаранта.

Вздыхаю еще раз.

- Это в тебе говорят личная обида и инерция мышления. Ты все еще мыслишь категориями мира Света – но мы находимся в мире Тьмы.

- Ну-ну. Ты идеалист, видимо, ну или в прошлом мире тебе повезло больше, чем мне, потому что реальный мир, мягко говоря, далек от идеалов Света и Добра…

- Согласен, далек – но стремится к ним. Там по умолчанию считается, что каждый должен поступать хорошо или хотя бы воздерживаться от зла. Встречая на улице сотни людей каждый день, ты не ожидала от них агрессии. Там есть полиция…

- …которая не очень-то и защищает.

- Да, эффективность не ахти, но если тебя зарежут «там» где-то в подворотне - по факту хотя бы заведут дело и попытаются раскрыть, а если не раскроют – за этот висяк кому-то дадут по шапке или премию срежут. То есть, хоть какая-то потуга. Здесь ничего этого нет вообще. Понимаешь, сам стандарт мира Света подразумевает, что хорошие поступки есть норма, не подразумевающая награды, а преступление – зло, требующее наказания. Там, если ты зарубишь бабушку топором, никто не примет во внимание, что перед этим ты перевела через дорогу тысячу бабушек и сняла с дерева тысячу котят. Если врач убил одного пациента ради наследства - никто не примет во внимание, что перед этим он множество спас. Все твои хорошие поступки, которые ты сделала за свою жизнь, не смягчают наказания за один плохой поступок. В мире Света зло непростительно. Но здесь все наоборот. Здесь мир Тьмы, и плохие поступки – норма. Здесь плохо поступают все, святых нет. И потому как раз важен счет хорошим поступкам, и если хорошие перевешивают плохие – то это хороший человек. А что хорошие люди иногда насилуют девиц… ну, а кто без греха? Хороших-то поступков у них больше.

- Ну-ну, - желчно отозвалась Амаранта, - аж прям герои в сверкающей броне, да?

- Ты не поверишь, но это так. Я-то мог бы и их выставить отсюда, но тогда меня проклянет даже та половина Пустошей, которая сейчас не испытывает ко мне жгучей ненависти. А если станет известно, что я сделал это по твоей просьбе – тогда и ты узнаешь, что такое всеобщая ненависть.

А кроме того, мне легче найти их и отнять у них очередную «добычу», чем искать ее самостоятельно и потом еще думать, как произвести впечатление. Но вслух я этого, конечно же, не сказал.

- Они что, знамениты и популярны?

- Представь себе. Легат и его парни имеют привычку ходить в большие локации на кач и лут, и не делают секрета, куда и когда пойдут, так что за ними всегда прет колонна слабых нубов. Они заходят в локацию пятидесятого или пятьдесят пятого уровня и выносят ее от начала и до конца, забирая себе все самое-самое ценное. Но так как их грузоподъемность невелика – после них остается море лута подешевле, и вся та колонна «комменсалов»…

- Кого-кого?

- Комменсализм – это когда один организм живет за счет другого, но, в отличие от паразитизма, не вредит своему благодетелю. Нубы идут по пятам и выносят из зачищенной и безопасной локации все, что не взяли «космодесантники» Легата, и для многих это единственный источник существования. В Городе множество людей, слишком слабых или слишком трусливых для того, чтобы выйти за его пределы в поисках ценностей. Кто-то занимается крафтом, но большинство занято оказанием услуг, процветают проституция, самогоноварение и производство наркотиков. И вот для многих слабых духом или непрокачанных Легат и «космодесы» - спасители и благодетели. С которыми можно безопасно добраться до удаленной локации – кто в своем уме нападет на колонну из многих десятков, а порой и пары сотен человек во главе с Легатом и его товарищами? – и разжиться ценностями, которые им в ином случае не светят никак. Если я выгоню Легата – кто будет заботиться обо всем этом нубье? Многие, вынужденные самостоятельно добывать себе средства к существованию, вскоре погибнут. Этот мир Тьмы предполагает, что слабые должны умереть на потеху демиургам, потому парни Легата сражаются на светлой стороне, помогая выживать тем, кто иначе будет иметь крайне малые шансы протянуть еще хоть пару дней.

- Хм… А зачем они это делают?

- Каждый из нас сходит с ума по-своему и по-своему ищет себе отдушину. За пределами Пустошей попадаются такие общины и группы, что просто диву даешься, из какой психбольницы их сюда занесло, хотя на самом деле они поехали кукушкой уже тут… Парни Легата играют в космодесантников, последнюю надежду человечества в мрачном мире, где есть только война. В героев. То, что они уверены, что всякая девица должна немедленно раздвигать перед ними, такими великолепными, ноги – это обратная сторона медали. Большинство, к слову, так и делает да еще и радуется. Да, я не в восторге от некоторых их замашек, но… ты поняла. И просто между прочим: если бы ты не повстречала ни Легата, ни меня – прямо сейчас тебя уже могло бы не быть в живых. Пустоши не так чтоб очень опасны сами по себе, но погибнуть тут легко, если опыта мало или неподходящий билд без команды. А с Легатом ты бы добралась до Города живой: они часто приводят туда нубов. А что нубы женского пола вынуждены за это заплатить определенную «дань» - другой вопрос. И да, в Городе, как ты догадалась, тоже не сахар. Там ты застрахована от насильственной смерти, но когда твои ресурсы заканчиваются – Город телепортирует тебя за свои границы, войти обратно можно только за плату.

- Даже так? Не знала.

- Каждый день Город изымает из твоего личного хранилища фиксированную плату, равную стоимости минимального дневного пайка, и выдает тебе этот самый паек. Кристаллы кончились – бац, и ты снова на Пустошах. Найди пропитание или умри в процессе. Но благодаря отдельным людям многие нашли способ избежать уготованного им «игрового процесса». Демиурги слегка облажались, и я надеюсь, что не в последний раз.