Никотиновые леденцы

— 8 этаж.

Двери лифта распахнулись, и я вышел в коридор. Довольно просторный и широкий, не как в тех отелях, где мне приходится останавливаться во время командировок. Если обратить внимание на дорогое оформление, то несложно будет догадаться, что цена за самый простой номер здесь раз в 15 больше, нежели на люкс в отеле “101 роза” – достопримечательности города, в которую лезут все туристы. Стены с резными узорами из дерева, окрашенные в бордовый, удачно сочетались с расставленными каждые 5 метров коричневыми диванами. Наверняка они гораздо удобнее тех, что стоят в нашем Полицейском Управлении. На полу простилался однотонный ковёр тёмно-каштанового цвета, а потолок, словно сыр, был заполнен отверстиями, из которых выглядывали минималистичные люстры, горевшие тёплым и мягким светом. Время от времени натыкаешься на картины, удачно повешенные напротив дверей номеров. Некоторым нравится, когда ты выходишь по делам, а тебя встречает произведение искусства, но лично мне, такое насильственное просвещение всегда было не по душе, и я всячески ему противился. Наверное, поэтому я не узнал ни одну из картин, мимо которых прошёл.

Чуть дальше по коридору меня встретила заградительная голограмма с надписью: “Полиция. Пожалуйста, не заходите за черту”. Из внутреннего кармана куртки я достал значок и показал одному из патрульных, что охранял периметр. На секунду, мой взгляд задержался на картине, напротив оцепленного номера. Группа людей в белых халатах и медицинских масках склонилась над вскрытым механическим телом, лежащим на столе. Одного взгляда хватало, чтобы заметить их полную сосредоточенность.

Я вошёл в номер. Сразу же всё стало гораздо менее уютным. На местах преступлений мы ставили специальные устройства, которые изменяли атмосферу окружающей среды. Становилось холодно, лишние звуки пропадали, и место преступления становилось почти что стерильной операционной, как в больницах. Поэтому дышалось тут свежо, эмоции уходили сами, а взгляд словно обострялся. Хотя, может это просто рабочая привычка. Я нажал кнопку умного браслета на запястье, отмечая, что прибыл на место.

Тут и там копошились криминалисты. Одни наносили специальные порошки и смеси на определённые поверхности, другие сканировали место убийства. Ещё несколько копов стояли рядом с отключёнными андроидами, задние части которых были вскрыты, позволяя специалистам покопаться в их внутренностях. И, естественно, сама жертва на кровати с недавно постеленными простынями. Полноватый мужчина, лет пятидесяти, с небольшими пролысинами. Хотя, как выяснится из документов, мужчине было лишь тридцать семь. Он плохо сохранился. Тело его прикрывалось лишь халатом, а сам он застыл в ужасе, с открытым ртом. Почему-то в голове всплыла картина Питера Класа “Натюрморт с селёдкой”. Только вот не было рядом ножа, масла, хлеба и бокала вина. Зато вот убитый напоминал центральную, и самую важную часть этой работы – селёдку, так же лежащую с открытым ртом, словно пытаясь глотнуть воздуха. Лучше бы им заменить картину у входа.

— Герард. — Ко мне подошёл высокий и стройный мужчина в деловом костюме – начальник убойного отдела Полиции.

— Я на месте, Арендст. — Мы пожали руки.

— Ты выглядишь недовольным. Не рад был проехаться в 11 вечера?

— Это риторический вопрос?

— Если ты так считаешь, то да. Рассказать? — Он кивком указал на кровать.

— Буду польщён.

— Убитый – дело твоего профиля. Яков Валенса – уроженец Польши и генеральный… Бывший генеральный директор тамошнего отделения КиберСолюшнс. Приехал сюда в рабочую командировку и забронировал отель на несколько дней. Улететь должен был как раз утром. Один из андроидов-уборщиц. — Арендст указал на техников и машину, которую они вскрыли. — Напал на него. Полицию вызвал другой андроид, находившийся в номере.

Последние 8 лет я работаю в убойном отделе полицейского управления и расследую дела, связанные с убийствами иностранных граждан. Такие, как это.

В номере, однако, помимо того андроида, на которого указывал Арендст, лежал ещё и второй. Оба были похожи на настоящего человека, как две капли воды. Больше 15 лет назад первый андроид в мире прошёл полноценный тест Тьюринга – во время обычного разговора человек не отличил в нём машину. С тех пор, во избежание неприятных ситуаций, андроидов клеймят надписью на щеке, словно татуировкой. Например: “АУР-7 8390А”. У второго андроида на щеке номера не было, лишь мелкая надпись: “КиберСолюшнс”

— Другой уборщик? — Спросил я, кидая в рот леденец с никотином.

— Не совсем.

Под “не совсем” Арендст имел в виду андроида модели ИМ-13, используемую для плотских утех. Не все это понимали, и даже смеялись, но многим нравилось сношаться с машинами, стилизованными под пышногрудых и пышнозадых молодых девиц. Такие люди обычно пытаются уверить остальных, что это куда лучше настоящей женщины. Если подумать, разработчики таких аппаратов действительно ведь пытаются почерпнуть лучшее от прекрасного пола.

— Время смерти? — Спросил я, взглянув на часы.

— С 22:38 до 22:40. Выясним немного точнее, когда получим записи с внутренних камер андроидов.

— Поздновато для уборки, не находишь?

— Уборки быть и не должно. Управляющий говорит, что эта модель. — Арендст смотрел на АУР-7, подозреваемого андроида. — Достаточно устарела. В отеле их для уборки в номерах больше не используют. Только для подсобной работы, стирки и прочего.

— И как она тогда сюда попала? Следы взлома? — Я глянул на криминалиста, работавшего рядом с дверью.

В животе словно появился ком, что пытался притянуть меня к полу. Чувство тяжести и волнения, присущее нам в волнительные моменты.

— Следов взлома нет. Остальное выясняется.

Ком рассыпался на маленьких бабочек и разлетелся, согревая тело.

— Точно андроид? — Я решил уточнить, будет не лишним.

Есть одна вещь, которую про эти машины знают все. Один их нерушимый закон, в котором многие уверены: ни за что не причинять вреда человеку. И всё же, иногда всплывают и такие случаи. Не всегда удаётся установить, как именно, из-за чего именно, и для чего именно, но рано или поздно хотя бы один андроид выходит из строя и вытворяет что-то, противоречащее всем его предустановкам. Но не спешите выбрасывать своего андроида-няню. Шанс слишком мал. Во всяком случае без чужого воздействия.