Никто не крикнет: "Волки!" Русское детство ведьмы Глэтис

Пролог

Ингредиенты для завтрашней заказной болтушки матушка снова отправила собирать Рому и Лизу. Двойной дымоход ее сокрытого от любых навигаторов лесного дома еле-еле угадывался вдали по поднимающимся в небо линиям дыма. Дом этот, в отличие от остальной большой фермы с техникой и амбарами, магазином и виноградниками был скрыт от чужих глаз. Он служил надежным убежищем для их общих тайн, мечтаний, а иногда и зловещих помыслов. С кем не бывает – раз на раз, а подумаешь-таки о том, как навредить другому…Даже мельком, даже незначительно, даже в шутку.

По лесу там и тут мелькали их быстрые фигуры: юноша и девочка отличались друг от друга внешне, оттого людям со стороны показалось бы сначала странным, что они называли друг друга братом и сестрой. Будь вы Тицианом, подумали бы, что они – идеальная демо-версия Тарквиния и Лукреции: крепкий юноша с копной кудрявых черных волос, хорошо слажен и улыбчив, выглядевший старше, чем был на самом деле. Девочка, вступающая в изящный возраст не по своей охоте – белокожая, худощавая, с волосами, сверкающими свои рыжим блеском даже на фоне осенней листвы[1].

Когда ее отдавали приемной матери в качестве оплаты за очередную услугу, Эни долго не раздумывала – девочка станет еще одним украшением ее пестрого выводка приёмышей.

В отличие от Ромы, девочка собирала дары леса проворнее. Юрко-хлёстко корзины полнились раз за разом. Она отвечала за летние дары – насекомых, цветы, запахи. Летающий над ней скованный из проволоки шар создавал тёплое безвременье – ткань вселенной менялась, нагревалась – хлорофилл закипал внутри растений, пробуждая летний сок, насекомые разминали затекшие жвалы, зёрна быстро прорастали. Муравьи, еще минуту назад зевая где-то в темных тесных коридорах, достраивая зимний вариант своего жилища, с удивлением вылезали на солнышко и не верили своим усам. Не может лето даже на миг прийти предзимней осенью. Это противопоказано обоим временам года.

Рома отвечал за другое время. Одетый в куртку, к которой также на шнуре был прикреплен шар совсем другого смысла и наполнения, юноша разрывал сурово и решительно промерзшее и спящее тело земли – бесцеремонно и безо всякого разрешения доставал он коренья, спящих в неглиже личинок. Если Лиза складывала в сани, запряженные котом, мешки и корзинки, Рома направлялся вглубь леса, ища шиповник, рябину, боярышник и много другое, заворачивая в мешки даже снег.

Много сил вкладывала мать в магические шары, меняющие время года вокруг себя, но и отдавала обратно она природе многое, за это отвечали уже его сестры.

Но, как это бывает, как раз последний ингредиент никак не попадался на глаза – треугольные буковые орешки. Жаренные они – пахучее и занятное лакомство – попробуй расколи с одной стороны, а может и со стороны остренькой «попки», но главное – не разрушь сам орех своим напором. Хотя Эни умела, вопреки пословицу, раскалывать орехи и словами. Но за остальными заботами делала это редко – все дары в доме надо было проверить, рассортировать, высушить, что-то отнести в амбары, развесить под крышей, сварить, остудить, процедить. Нет-нет, мать этим сама уже не занималась – всем делали девочки. С удовольствием всегда они бросались

В такие моменты Эни вздыхала: «Когда-то оплату несли золотом, хорошие были времена». Но и орешкам она нашла прекрасное применение.

Сырой растертый орех – настоящий природный мольберт любого чаровства. Если бы вы задумались над изучением ремесла у Эни – никогда бы она не взяла вас к себе. Но если бы вы представили, что хранится в ее амбарах и погребах, фантазия бы никогда не приблизилась к правде. Никаких вам рогов единорогов или чертей, крысиной чешуи, слез летучей мыши – девственницы. В мешках, горы которых, казалось, подпирали своей массивной пирамидой саму крышу, лежала макуха, запасы зерна, кормов. В других, темнее цветом, были собраны природные «энергетики» - орехи, семена, высушенная листва деревьев, медовые соты, засушенный с солью сыр в треугольниках.

И дети. Конечно же, дети. Они тоже иногда хранились в амбарах. А иногда - в погребах. Эни за свою долгую жизнь отработала систему сезонного хранения трудовой силы: переходящий фонд – запас детей на следующий год. И страховой – ежегодно обновляемый. Ценный ресурс, к сожалению, постоянно требующий восстановления. Слабый и обезвоженный, а зимой – сонный и охлажденный. Тщательно сортированные, очищенные и обработанные. Словно детская армия они стояли рядами друг перед другом, ели и пили одни раз в день, выходя на работу, получая задания. А кто бы еще, по вашему мнению, набивал все остальные мешки? Сколько свёклы надо перечистить, чтобы собрать три мешка очисток? Сколько нужно пролить и собрать слёз, чтобы зарядить вот такие меняющие погоду шарики безвременья? Сколько затем слёз надо пролить, чтобы пополнить ресурсы земли?

Веками она властвовала над силами природы и самыми глубокими системами энергий. Веками владея фермой, она изменяла ее внешне под запросы каждого поколения. В 2025 году это была экологическая ферма, уголок дикой природы с чистым воздухом и водой. Травяные сборы, грибные вытяжки всех агрегатных состояний, леденцы от кашля, панно из трав, даже сборы для бани, лекарства для животных – ферма полнилась дарами природы и их совместного с детьми труда.

Бывали у клиентов запросы и посерьезней. Вернуть мужа или жену – не поверите, просили не так уж и часто. Самый частый запрос касался чьего-то здоровья, благополучия детей, а чем старше приходил человек – тем больше поколений своей просьбой он старался объять. И знал бы хоть один проситель, что, по жизненной иронии, попроси он в качестве оплаты что-то хорошее для самой фермы «Лисичкино», услуга была бы ему оказана абсолютно бесплатно. Но как Пещера Чудес все никак не могла отыскать свой алмаз, так и среди просителей Эни не было альтруистов. Сложно ждать смирения от людей, способных отдать своих детей ради того, чтобы что-то улучшилось для других членов семьи.

1 Никита «Алексеевич» и его «буквоукладочное» ремесло

Признанный современностью писатель Никита знал, что боль литературного творца – не в тех словах, которые написал. Кара и великая мука – в словах, которые хотел написать, но этого не сделал. В словах, которые, как казалось – раскрыли бы выстраданный творческий замысел. Он был бы в каждом слове, нет слов – нет и автора. Так казалось. Тотально сокращать тексты заставляли корректоры, редакторы, литературный агент – породистые литературные мясники, потерявшие скальпель в другом пациенте и пользующиеся только хирургическими пилами.

И Никита не упрямился. Значит «буквоукладочное» ремесло так работает.

Как пчелы получают пустой лист вощины, выстраивают дом и далеко не сразу получают мёд. Впереди еще много труда изощренной природной пахоты: нарастить соты, взрастить матку, пригласить трутней, которые с ульем не в генетическом родстве. Устроить полосатое рандеву, размножиться. Прокормить пчелиный детский сад, запастись не только медом, а еще пергой. Заполнить соты медом, отбиться от восковой моли, уховертки, мух, ос, стрекоз. От чертовой златопёрой твари, которая ест в полете – золотистой щурки. Потом даже перезимовать, не заболеть инфекциями, клещами или чрезмерно «отрутиться», а значит потерять силы к весне, не истончиться и не захиреть – вот он медовый айсберг. Работа, которая, как считают, ведется летом, на самом деле работает на основе инфраструктуры, которая не видна.

Трутень, грабитель, его таким не назовешь! Писал сам и этим гордился. Способом, которым он писал. Который никто не мог повторить также эффективно. Пытались, делали, но только он, раскрывший для себя такой способ получения эмоций, выкачивал из метода всю пользу до капли. Когда десятки конкурентов кинулись повторять редчайший метод, опасения появились, но итог оказался предсказуемым: такая экстремальная встряска вдохновляла Никиту на многое, других – нет.

«Если бы у пчел было авторское право на их раскраску, им бы еще платили сверху остальные насекомые, которые мимикрируют под пчел», - подумал Никита.

После применения этого метода, рассказ получалось написать за неделю. Со временем автор приспособился и писал еще быстрее, оставляя пару дней за собой и тайно работая над книжным «полным метром». Роман, который Никита писал годами тоже был почти готов. Но этот секрет «его таинственного мира» явится зрителям позже. Стоило добавить эмоций, применить метод, потратить кучу денег. В этот раз не будет граблей сомнения в собственной силе, смысловой каркас готов, остались эмоции и впечатления. Через полгода, максимум год, наступит новый этап. Все задуманное свершится. Этот текст он не даст коверкать и менять. Может даже выпустит за свои деньги, расторгнет все контракты и обязательства перед другими. Но и риск будет нести сам. В этом было что-то первобытное, наконец он не просто копье в стае, а сам вожак, пусть и прайд не столь внушительный.

Лёша, его агент, обо всем узнает первым. И не будет заморачиваться, это уж точно. Никаких тебе разлетов и разведки территории. Как бы пчелы справились с такой неразберихой? Разве что им бы в поилку налили кофе, а не воду. Каждый агент и редактор считает, что литературный мед появляется через неделю, после того, как вощина поставлена белым листом перед его подопечными авторами. Слова «быстрее» и «нужно дешевле» высечено на обратной стороне их век фосфорной краской. А моргать приходится, как бы широко и не предвзято к чужому творчеству ни были раскрыты глаза.

Стоит отдать должное – за годы совместной карьеры Никита и Алексей друг другу профессионально не изменяли, хоть и поводов хватало. За что Никита, писательская косточка, себя корил и сомневался в мудрости собственных решений. Может и стоило выслушать предложения других агентств? Невозможно объективно оценить свою жизнь, когда тебе пятнадцать, но, когда человеку «стукнуло» пятьдесят – это любимое хобби, которым увлекаются без предубеждений, когда угодно и даже глазами персонажей. Джейн Остин подала коллегам писателям эталонный этого пример.

Да, у него был список тех, с кем он мог на сотрудничать. Но тогда Алексей и придумал вид «экстремального писательства», который оказался ультрапродуктивным. И с тех пор медленно тянущийся по детской площадке мерцающий паровозик с толстозадым и почему-то очень загорелым водителем выжрал тонну бензина, выкинул с сиденья слюнявых пассажиров. Он эволюционировал, стал вагонетками на вершине американских горок успеха. С такой силой помчались в сытное и знаменитое будущее. А к деньгам присоединялись и бонусные трофеи - чай улун, а не «Тётя Мотя», кофе - свежеобжаренный без слова «карта» в названии, отдельное лобби в банке с надписью «премиум клиенты», даже домашняя прислуга. Специально обученные люди, которые не перепутают, что заваривать и как обжаривать. И реальные Мальдивы, а не полный рот песка на другом курорте.

Жаль только, что жизнь, растя и укорачиваясь одновременно, среди бонусов не размещалась.

Ради новых сюжетов и жирных метафор приходилось рисковать. Ни в одном интервью не было сказано, каких агентских денег и авторских усилий стоит этот способ, вид, принцип – смысловая принадлежность не так важна. Идея: знать и чувствовать, о чем пишешь, на самом деле. Никаких выдумок, все до мелочей прочувствовано. Каждая седая прядь – тому доказательство. Сам механизм переноса этих чувств на бумагу тоже нельзя назвать вторичным – это не просто танец знаков препинания им закорючек алфавита. Об этом громче всего молчало лицо автора. Каждое его несовершенство могло бы получить географическое имя: вот под глазами атоллы недосыпа под названием «ночью мне пишется лучше». А вот и перешейки морщин на лбу «Отзывы критиков», так он возмущался, когда каждый человек, прочитавший хотя бы слово из его рассказов, считали, что у них есть право через минуту выдать достойнейшее мнение по любому вопросу на острове «Не мое собачье дело». Морщина между бровей – река «Сомнения и требовательность к себе». Тонкие вертикальные морщины по кромке рта - следствие раздумий и вытягивания вперед сомкнутых губ, мол, устраивает ли передача эмоций, оставлять ли такой объем текста или уберем лишнее?

2 Осторожно, злая акула!

Очередная книга Никиты кормила и его и агента уже на протяжении года. Ради нее он отправила в Египет, чтобы, исполнить свой священный завет писательского кодекса чести – он хотел описать ужас встречи с акулой, испытав это на себе.

Когда-то он прочел очень интересное описание акульей пристани в Шарм-эль-Шейхе. ШарксБэй – акулья бухта, туда еще одержимый реалистичностью своих переживаний мог отправиться человек в погоне за приключениями?

Это одно из лучших мест для дайвинга и снорклинга в Шарм-эль-Шейхе. Здесь обитает огромное разнообразие морских обитателей, включая красочных рыб, коралловые рифы, морских черепах, скатов и, конечно же, акул. Побережье усеяно великолепными коралловыми рифами, каждый из которых имеет свои уникальные особенности. Одни славятся своими отвесными стенами, другие — подводными пещерами и гротами. Воды Красного моря в этом районе обычно отличаются исключительной видимостью, что позволяет наслаждаться подводными красотами даже на значительной глубине. Некоторые участки побережья покрыты мелким песком, в то время как другие — более каменистые или галечные. Многие отели имеют собственные ухоженные пляжи с шезлонгами и зонтиками.

По приезду Никита активно общался с обитателями суши, которые обитали в водах рифа – с аквалангистами.

Самый забавный из них – Усама, огромный и кудрявый, умел завлечь туристов. Он разговаривал на множестве языков, причем ровно в той степени, чтобы быть свободным добиться от какой-нибудь туристки всех вариантов благ, которые могут привести в их страну только люди, желающие отдохнуть: днем он настаивал на том, чтобы они купили полный курс обучения дайвингу, в то время как вечером он и сам стремился занырнуть им под юбки.

Смешливый и уверенный в себе, вечерами он рассказывал самые кровожадные туристические байки. Особенно он любил рассказывать про семейство рыб, живущих у них под пирсом. Рыба-хирург снискала в Интернете и в истории Усамы самое кровожадное место.

Никита был искренне удивлен, когда Гугл выдал ему реальные фото пострадавших туристов, а также вполне реально предупреждающую статью в поисковиках:

«У основания хвостового плавника рыбы-хирурга находится острый костный отросток, который может быть выставлен перпендикулярно телу. Этот отросток представляет опасность при контакте, так как может нанести глубокие порезы. Особую угрозу представляет ядовитая слизь, покрывающая плавники рыбы-хирурга, которая часто вызывает серьёзные воспаления и осложнения при попадании в рану. Чтобы избежать травм, при купании в Красном море важно смотреть вокруг себя и не трогать морских обитателей».

Феноменальное живое создание. Фантазия тут же нарисовала образ целой группы таких рыб, возможно, озверевших из-за какого-то загрязнения воды и мчащихся за купающимися, чтобы защитить свою территорию. Но страх эта картина не вызывала, скорее недоумение

И вот, наконец, настал тот день. В бухте было достаточно тихо, она всегда выступала пристанищем для тех, кто выбирал спокойный отдых – поблизости ни клубов, ни магазинов, ни караоке. Трудолюбивый Усама преобразился: вместо улыбчивого самодовольного продавца услуги перед Никитой теперь стоял кричащий мастер: все оборудование проверено командой, один из них каррикатурно затянув пояс на торчащем брюхе заранее погрузился у моста, чтобы принять нового подводного исследователя. Инструктаж максимально подробный. Если бы рядом был Леша, они бы еще час сидели и подписывали тонну бумажек. Ничего, пронесет. Главное – получить впечатления.

С самого детства Никита был очарован реками, морями и океанами, он мечтал о том, чтобы погрузиться в его безмолвные глубины, почувствовать себя частью этого таинственного мира. В тот день Никита наконец смог сойти с трибуны наблюдателей за чем-то интересным и стать непосредственным его участником подводного сабантуя.

Само погружение отдалось в голове реальной паникой. Вот как он сам описал этот состояние в книге: «Кровавые волны глубин»:

«О покорении стихии и речь быть не могло. На дне мелькнул оранжевый огонек – рыбка клоун плавала в нежных щупальцах актинии. Но они должны были подождать. Сердце предательски активно колотилось. Собственные мысли подвели его. Дыхание в акваланге участилось, тело упорно не хотело оставаться под водой. Животный страх, накативший внезапно и мощно, тянул наверх. Сколько тысяч лет человек боялся захлебнуться, пока в наше время не появился аттракцион испытания собственной воли к жизни?

За эти пять минут он выдышал половину баллона. Тело упорно не хотело принимать воздух из маски: казалось, что следующий вдох наполнит грудь не воздухом, а водой, поэтому и вдохи участились. Никита с трудом сдерживал порывы убежать из враждебной среды – сдернуть с себя маску и одним прыжком оказаться на поверхности.

Под водой мир преобразился. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь толщу воды, рассыпались радужными бликами на коралловых рифах. Рыбы самых невероятных форм и расцветок проносились мимо, словно живые драгоценности. Каждый вдох, каждый выдох Никиты звучал в тишине подводного царства, придавая ему ощущение полноты бытия.

Он медленно плыл вдоль стены рифа, пораженный разнообразием жизни. Мягкие кораллы покачивались в такт течению, стайки серебристых рыб мелькали впереди, а где-то вдали виднелся силуэт крупного морского обитателя. Сердце Никиты забилось чуть быстрее, но это был скорее трепет предвкушения, чем страх. Он знал, что акулы – неотъемлемая часть этой экосистемы, и его присутствие здесь – слишком незначительное, что стараться этот факт как-то изменить.

3 Глаз долой и сердце - вон

Свое последнее физическое наказание от матери Рома помнил отчетливо, столь необратимой до сих пор была боль в глазнице, покалеченной матерью:

- Когда это уже закончится, а?

Взмах лопатой. Звук летящей земли. Взмах лопатой.

- Хватит сидеть в гааааааджетах, там ничего хороооооошего, сколько раз я буду говорииииить!

Взмах лопатой, злобный смех, звук летящей земли. Взмах лопатой.

- Ты разве не пооооомнишь, как тебе прислали заговоренный кинжал через Авито, он бы отобрал твою силу и накормил бы ей владельца…

Взмах… Нет. Лопата уткнулась в землю и на этом ее танец в темноте закончился. Над небольшой ямой склонился юноша, протянул руку и достал телефон в целлофановом пакете. От его разгоряченного тела шел пар, зубы были сомкнуты, лоб изборожден морщинами злости и несправедливости.

Сев на кучу вырытой им земли, он схватился за волосы и начал плакать.

Ворона, сидевшая на дереве, неподалеку стремительно грохнулась о землю. Через пару секунд вместо нее на кладбищенской земле стояла женщина.

Полноватая, седая, величавая.

- Хорошо, что ты плачешь. Почему ты не собираешь свои слезы?

Рома завыл еще больше и уткнулся в ладони.

- Мама, ну почему каждый мой поступок становится поводом к очередному выговору и тычку?

Она села рядом, приобняв его за совсем уже мужские широкие плечи. Юноша не отстранился.

- Это не тычок. Я говорю тебе, а ты не делаешь. Я говорю – ты не делаешь. Давай мы попробуем поменяться местами, что я должна делать в таком случае? А еще ты постоянно врешь. Я говорила тебе промыть мензурки в сарае? Ты их промыл?

Мальчик начал обдумывать свой ответ. Чем и выдал себя с потрохами. Теперь всхлипнула сама ведьма.

- Рома, ты бы просто видел себя со стороны, я же слышу даже, как двигаются шестерни в твоей голове, пока ты обдумываешь ответ.

Она схватила его за предплечье и больно сдавила для пущего эффекта.

- А ну отвечай! Завтра твои сестры должны заваривать календулу и ромашку, ты промыл мензурки йодом, поганец?!

Рома начал злиться. Ему надоело оправдываться во всем.

- Нет, не промыл.

Женщина то - ли кашлянула, то ли каркнула.

- Не промыл! Не промыл!

Переход на крик был абсолютно предсказуем.

- А ЧТО ТЫ ДЕЛАЛ, КОГДА ИХ ПРОМЫВАЛ, ГАДИНА!

Мальчик вскочил, слезы лились рукой, крик разрезал тишину кладбища:

- Я СМОТРЕЛ ФИЛЬМ, САДИСТКА!

Женщина мгновенно обратилась в ворону. Черные крылья взвились, черной перьевой шапкой она приземлилась ему на лицо. Спустя минуты – и клюв ее обагрился кровью. В свете уличного фонаря в ее клюве заблестел глаз.

Обратившись обратно женщиной, она протянула к его лицу окровавленную руку. Юноша закричал и отполз от нее, насколько смог. Боли он не испытывал, преодолевать боль своих подопечных она учила в первые годы обучения.

Прошла будто вечность до момента успокоения вороны. Она снова обратилась в Эни:

- Рома, давай поговорим серьезно, мелкий ты врунишка. Все, что ты сейчас говоришь про фильм – неправда.

«Она не может этого знать. Это физически просто невозможно, я добавил всем в молоко сонный гриб, никто не ходил мимо, ни единой души».

- Роман. Ах, Рома-Рома. Ты думаешь я не знаю про твою морскую девчонку… Дамочка, которая пьет морскую воду вместо коктейлей…Готовит суши из собственных подданных, которые ее ослушались. Сколько часов в день ты тратишь на совместный с ней трындёж?

Дорогой читатель, удивляться тут нечему, вполне закономерно, что наконец-то тайна сердечной привязанности наследника ведьминской фермы раскрыта. Юноша познакомился с Урсулой – морским демоном в приложении «МефИсто».

- А теперь ты не СМОЖЕШЬ смотреть фильмы, играть в игры, переписываться со своей подружкой из ресторана суши и покупать всякий хлам на Авито, твой единственный глаз будет направлен лишь туда, куда Я ТЕБЕ СКАЖУ!

Она принюхалась к глазу.

- Надо же. Все еще пахнет солью твоих слез…

Рома встал и протянул сквозь зубы:

- Запомни, этот запах, мама. Больше ты его не почувствуешь.

Сердце ведьмы смягчилось. Именно тогда, когда он так артистично и так по-детски решал, что ему больше никто не нужен. В такие моменты он выглядел, как ощетинившийся хомячок: такой милый и пищит так грозно…

Она вздохнула и подошла к нему, приняв в объятия. Ррма не отстранился. Не потому что проникся добрым жестом. А потому что знал, что легче согласиться, и этот цирк быстрее закончится.

В моменты их ссор сердце его индевело. Уже позже, отойдя от накала страстей, думая уже не задницей, но с некой ретроспективой, он понимал, что мать тоже заводилась эмоционально в ответ на его реакции. В редкие дни, когда ему удавалось контролировать свои гормоны, выливающиеся жирным соком агрессии изо всех щелей, их споры не были похожи на войну ада и ада.

4 Когда из всех живых ты у себя один

Произведения на несколько вечеров стали удивительным компромиссом в мире потребления цифрового контента. Мы согласны читать книги, нет, даже не так – книги для нашего мышления словно суп на обед – если ты голодный, утоляют жажду, заводят мозг и желудок, насыщают. Но рано или поздно рука все равно потянется к смартфону. Поэтому длинные книги, как длинные застолья – к ним надо подготовиться особенно, выбрать меню и выделить недельку – другую на интеллектуальный пир. к примеру – отпуск. А на выходной ты скорее всего выберешь книгу небольшую, иногда – уже знакомую, а иногда – сборник рассказов.

Поэтому свои произведения Никита называл «собеседники на выходные» – пара дней или вечеров у окна, под пледом, под запах гниющих листьев или звенящий запах тающего снега…

Рядом – какао, кофе, чай, десятки сиропов, посыпок, видов молока, маршмэллоу, неважно, сколько сладкой мишуры вы покупаете для напитков. Вот он – идеальный антураж.

Некоторые рассказы можно смаковать и летом – у реки, сидя на пледе, насаживая на шпажки кусочки дыни и арбуза, промывая ягоды из принесенной для этого бутылки с газированной водой. Покрывая ягоды шипящими пузырьками, она добавляет зрелищности и звонко пропадает посреди сочной благодарной травы. Читать обязательно после работы или на закате. И чтобы вокруг никакого песка - от него одни проблемы, где бы он ни был – в кроссовке, почках и даже сахаром в напитках.

И обязательно в одиночестве. Одиноко написанный, рассказ, откровение одного человека, должен восприниматься другим человеком также в одиночестве, другой подход к своим произведениям он считал неуважительным.

Он не сразу распробовал способ презентации своего произведения частично перед собранием читающих – книжные презентации. Когда-то достаточно было печатать свои рассказы в газетах, потом – скидывать для сборников книг, наконец – адаптировать сценариями под спектакли или фильмы. И, о рок, ты должен стоять перед ними на трибуне, как литературный висельник – понравится? Останешься стоять и оставлять свои закорючки на обложке.

А вы знали, что дополнительный белый лист сейчас в книгах стоит, по словам редакторов, «слишком дорого»? Эта единственная часть книжных презентаций его и вдохновляла. Вот она, книга, я раскрыл вам сердце и свою душу на этих страницах. Вы пришли, убедились, что мы мыслим одинаково, посмаковали кусочек книги и идете навстречу целому пирогу. А в отдельном секторе белой упаковки вашего лакомства я могу узнать вас, что-то пожелать или оставить прямо от своей головы, от мозга, движением руки – часть нашего знакомства! Взгляд «глаза в глаза». Ваш запах смешается с моим, книга запомнит, как мы нервничали и суетливо улыбались. Кто-то из читательниц будет смелее и, возможно, пожмет его руку. Или широко улыбнется. Она покажет свое расположение и предвкушение близости общего воображения.

Чтение книги как действо интеллектуальной интимной связи. Принятие своего ума и письма – принятие своего интеллекта, твоего мозгового биома.

Зачем знакомиться в ресторанах и кафе, если множество читательниц жадно ловили каждое слово писателя на презентациях? Оставьте единство тел себе, а ему достанется нечто поважнее – единство разумов.

Возможность отдельно, в самом сердце книги оставить свою подпись, расположение читателю, стала пеплом? Эта часть книги сожжена в газовой камере книжной коммерции.

«Одиночество наше непролазно» - говорил отец.

Оголённо одиноким был и написанный Никитой первый рассказ. Рассказ об отце, который заговорил после смерти.

Увы, но тогда еще 13-летнему юноше пришлось спать в комнате, где отец умер. На восьмой день. В комнате гремела тишина. Он слышал лишь свое дыхание. Перед тем, как провалиться в сон, он явственно услышал: «Никита. Ну что, как дела? Ты справляешься?»

Все, с чем у него хватило сил тогда справиться по-настоящему – это всепоглощающее змеиное желание вскочить и всем своим наэлектризованным поджарым телом двигаться через толщу страха.

Из коридора послышался цокот копыт. В панике он накрылся одеялом и начал молиться, насколько умел. Цокот копыт не прекращался. Проваливаясь в дрему, у своего уха он отчетливо услышал голос отца: «Сын, как ты тут справляешься?» Подскочив в крике на постели, он разбудил маму и разрыдался. Долгие годы взросления он так и не понимал, почему умерший отец пришел в образе черта с копытами. Описав все на бумаге, он выговорился, сунул рукопись под матрас и забыл о ней на долгие годы. Пока снова не услышал цокот копыт ночью. В этот раз он решил, что все проверит лично, вышел из комнаты и пошел на звук.

Цоканьем,

как он считал,

черта об пол,

оказался…

мамин…храп.

Фиаско здравого смысла. Лёжа на спине, на выдохе, мать издавала звонкую «К».

Никогда еще за свою бурную фантазию ему не было так стыдно.

Осознание того, что из-за своего надуманного страха он упустил последнюю беседу с отцом, сильно его подкосило. А была ли эта беседа, спросите вы?

Именно этот он никогда и не подвергал сомнению.

Но именно тогда он начал изливать ужас и грусть на бумаге.

Тяжелый текст – тяжелые эмоции. Современный читатель не хочет отслеживать изменение характеров героя длинной в один том, десяти страниц будет достаточно. Когда пришло это понимание, ему было очень обидно, что люди не в состоянии напрячь извилины на несколько вечером, когда написанные страницы для каждого писателя – месяцы вымученного творчества. Которым он еще, как оказывается, должен их заинтересовать, чтобы поесть, пока пишет следующее произведение.

5 Гостья, ради которой на ферме поставили аквариумы

Ферма Эни была настоящей достопримечательностью для местных жителей, а для туристов – самым заманчивым элементам экскурсии.

Забудьте о маленьких хижинах с погребом и банькой поблизости, современная ферма – самостоятельный организм, собранный из множества локаций и снующих туда-сюда детей, работающих с Эни.

Жаль, что сейчас совсем не то время года для путешествий, поэтому все, что мне удастся – это словом передать вам мои личные впечатления от этого места.

Пышный и ухоженный огород. Здесь растут самые обычные травы – петрушка, укроп, мята, но рядом с ними – загадочные растения с необычными листьями, цветами или даже шипами. Эни смеялась, когда у нее спрашивали, где грядки с мандрагорами. В ответ всегда парировала: сходите в родильное отделение, там наслушаетесь криков мелких щекастых укутанных мандрагор человеческого происхождения.

А вымысел на то и вымысел, что объединяет в себе невозможное в реальном мире.

Виноград самых разных сортов манил стройностью рядов и множеством сортов: мускат, кишмиш, рислинг, изабелла, совиньон. Опытному владельцу виноградника бросилось бы в глаза, что некоторый виноград совсем не соответствовал климату, в котором рос. Но разве это важно – из него получится превосходное вино, так что пусть растет, зачем на это обращать внимание. Тем более, что чуть поодаль стояли загоны со множеством животных. Их разнообразие также обуславливалось необходимостью сбора самых разных ингредиентов для выполнения клиентских заказов. А отправлять снова детей в лес, чтобы они еще и животных выслеживали – дурная идея. Когда-то давно Рома справился с поиском животных в лесу, но опыт Эни в этой профессии позволял предположить, что юноша обучился магии крови. Чтобы его не провоцировать в дальнейшем, Эни перенесла животных поближе к дому. Если туристам везло, они могли увидеть Митяя, стоящего у некоторых загонов. Кот всегда вел себя достойно, перемещался вальяжно, словно хвастаясь, что уж кто-кто, а он всегда будет выше их по статусу.

В амбарах ведьминская кладовая была забита под завязку: со стен рядами свисали высушенные растения: свежесобранные травы висят мелкими пучками, чтобы просушивались. У дальней стены они висели уже в связках: ромашка, зверобой, тимьян, майоран, орегано, чабер.

На стеллажах хранились настоящие сокровища. Склянки и банки разных форм и размеров: от маленьких флакончиков с притертыми пробками до больших бутылей с изящными горлышками. Цветное стекло переливалось всеми цветами радуги – изумрудным, темно-синим, янтарным. Внутри склянок – жидкости самых разнообразных цветов: от прозрачных и золотистых до густых, черных или переливающихся. Наверняка это были настои, масла, зелья, собранные в полнолуние или в определенное время года.

В мешках, набитых до отказа, хранились сушеные коренья, семена, камни, кристаллы, свечи и амулеты. На деревянных полках до потолка хранились книги и свитки.

Женщина веками сосредоточенно трудилась, чтобы из своей фермы создать оазис, где царит спокойствие, но при этом ощущается скрытая сила. Тут нет суеты, только тихий труд и забота о каждом растении, о каждой склянке. Это не просто место хранения волшебных артефактов, а живой организм, наполненный энергией земли, луны и звезд, готовый поделиться своими дарами с теми, кто знает, как их использовать.

К вечеру была готова гостевая комната, а весь день Рома усердно выполнял все наказы матери.

В целом эмоционально дом будто преобразился. Внезапно Эни поняла, как хорошо, что подруга ее приемного сына все-таки относится к волшебному миру, а не является простым человеком. От нее не надо скрываться, ее не надо очаровывать, а потом, в случае чего, стирать память.

У Лизы же настроение действительно было на подъеме… Сердце наполнилось предвкушением, когда за окном мелькали последние лучи вечернего солнца, а в воздухе витал едва уловимый аромат свежей выпечки. Девчонки на кухни постарались на славу! Эни с теплой улыбкой и блеском в глазах, еще раз проверяет, все ли на своих местах: книги, которые наверняка захочется полистать вместе, альбомы с фотографиями, хранящие теплые воспоминания, и, конечно, те самые чашки, из которых так приятно пить вечерний чай, делясь секретами.

Каждый уголок дома кажется особенным, потому что вот-вот он наполнится смехом и голосом дорогой подруги, которая преодолела тысячи километров, чтобы оказаться здесь. Воздух пропитан ожиданием уютных вечеров, наполненных искренними разговорами, душевными признаниями и беззаботным весельем. Воображение рисует картины: как она будет распаковывать свой чемодан, полный подарков и сюрпризов, как они вместе будут гулять по знакомым улицам, открывая их заново сквозь призму ее восхищенных глаз, и как вечерний свет будет играть на ваших лицах, когда вы будете делиться последними новостями и мечтами.

Весь дом дышит гостеприимством, словно стремясь объять и согреть ту, кто скоро переступит порог. Это не просто визит, это долгожданное событие, которое обещает подарить море радости, тепла и бесценных моментов. Каждый предмет, каждая деталь интерьера – все готово рассказать ей историю вашего дома, вашей жизни, и, конечно, вашей крепкой дружбы, которая не знает границ и расстояний. Этот дом ждет ее, а все сообщество фермы воодушевилось и преобразилось.

Митяй залез на самый высокий шкаф, не понимая, куда ему деваться от всей это суеты.

Рома не выдержал и подошел к матушке во время уборки: