Ночной Продавец

Ночь Первая. Глава 1.

Узкий и длинный, словно аллея, запущенный дворик, безжалостно сплющенный массивами двух мрачных советской еще постройки девятиэтажек, встретил Андрея воробьиным гомоном, пронзительным ржавым скрипом давно не смазываемых качелей и истеричными детскими завываниями. Покрутив коротко стриженой с проседью головой по сторонам и не обнаружив сходу ни вторых, ни третьих, но зато рассмотрев в дальнем углу облезлое нечто, отдаленно подходящее под описанную ему по телефону "синюю крышу", Андрей радостно нырнул в заросли кустарника, некогда обрамлявшего отсыпанную галькой тропинку, а ныне ее полностью перекрывавшего. С немалым трудом продравшись сквозь хитросплетения ветвей, он выскочил на открытое пространство детской площадки, где сразу же стал объектом пристального внимания двух охранявших покой игравших в песочнице малышей гарпий в цветастых махровых халатах, комфортно разметавших свои солидные телеса по облупленным и выгоревшим на солнце деревянным лавочкам. Невольно поежившись под их колкими, полными подозрительности взглядами, мужчина пробурчал что-то отдаленно похожее на приветствие и поскорей ретировался в очередные тальниковые джунгли, которыми, казалось, было затянуто все дворовое пространство. Его постыдное бегство сопровождалось обеспокоенным кудахтаньем третьей мамаши, склонившейся над распластавшейся на утоптанной до консистенции строительного бетона земле и отчаянно сучащей ножками светловолосой девочкой, взахлеб возвещавшей миру о собственном недавнем фиаско.

Аккуратно преодолев полосу препятствий, а именно ею оказалась обычная, на первый взгляд, тенистая дворовая тропинка, щедро заминированную битыми бутылками, использованными шприцами и презервативами, а также прочими продуктами жизнедеятельности людей и домашних животных, и пару раз одним лишь чудом избежав крайне неприятной встречи с содержимым перевернутых урн, Андрей, наконец, добрался до цели своего путешествия. Чтобы успокоить нервы, получить еще и на этом месте отказ он себе просто не мог позволить, он глубоко затянулся терпкой сигаретой без фильтра и с интересом посмотрел на кое-как покрашенную железную коробку, притулившуюся рифленным своим боком к сверкавшей выщербленной кирпичной кладкой сквозь отвалившуюся штукатурку стене трансформаторной подстанции. Непонятно кому могла прийти в голову идея схватить старый и ржавый транспортный контейнер, обмазать "на отвали" синей половой краской, легшей до безобразия куцыми и неровными слоями, даже близко не перекрывавшими изначального рыжего цвета, врезать в него оконную раму и дверной проем, столь же убогие, старые и рассохшиеся, а потом еще м организовать в этой помойке коммерческий ларек, но в общем антураже двора он смотрелся на удивление к месту. Как сказал бы какой-нибудь яйцеголовый ценитель необычного, "крайне органично вписывался в общий архитектурный ансамбль". Выругавшись вполголоса и выбросив сигарету в обильно зацветшую зеленым лужу, Андрей в сердцах сплюнул и взялся за ручку. К великому сожалению, в его положении особо выбирать не приходилось.

Внутри магазинчик ожиданий Андрея не обманул. Столь же чудовищно безвкусный и безобразный, как и снаружи, он с самого входа атаковал любого незадачливого посетителя, что называется, по всем фронтам. Насыщенный купаж из приторно-сладкой химозы дешевого цветочного освежителя воздуха и прогорклого человеческого пота, густо замешанный на мясной тухлятине и овощной гнили, мгновенно выжигал особо изнеженные обонятельные рецепторы, в уши проникала кислотная попсища и разжижала мозг до состояния картофельного киселя, доносившаяся из пары подвешенных к потолку дребезжащих колонок, а глаза чуть ли не начинали кровоточить от "веселеньких" обоев с цветочным орнаментом и неистового моргания люминесцентной лампы - единственного, кроме завешенного засаленными кружевными занавесочками окна, источника освещения в этом полутемном сарае. В первое мгновение Андрей даже впал в ступор, ошарашенный всем обрушившимся на него великолепием, и не способный найти в себе силы, чтобы переступить его облупленный порог. И видит Господь Бог, в этот момент он был как никогда близок к тому, чтобы развернуться и, наплевав на висящий на нем долг, крайнюю нужду и пустой третий день холодильник, броситься прочь. Но, развеивая наваждение, плотная темная занавеска в правом углу контейнера, по видимому, отделявшая "подсобные помещения" от "торгового зала" заколебалась и отъехала в сторону, выпуская миловидную довольно молодую женщину с огромным рыжим "начесом" на голове и раздражающе сочным макияжем на лице. Старательно поправляя лимонно-желтый, покрытый многочисленными пятнами непонятного происхождения, передник и освещая пространство отчаянной пунцовостью своих полных щек, она выглядела ни дать ни взять, как школьница, застуканная на дискотеке за обжиманием с одноклассником.

- Здрасте, - довольно живо поприветствовала продавщица Андрея, и тому на мгновение показалось, что в обращенном на него взгляде тщательно подведенных глаз читалось какое-то облегчение. Словно бы он помог ей избежать чего-то не слишком приятного. Правда, сказать что-либо уверенно при таком освещении не мог бы даже сыщик из старого советского мультфильма, у которого, как известно, "нюх, как у собаки, а глаз, как у орла". Впрочем, окажись этот самый герой в таком колоритном месте, без сомнения и собачий нюх его, и орлиное зрение стремительно деградировали бы до куда более скромных показателей. Хотя бы просто для того, чтобы сохранить жизнь и здравый рассудок собственному хозяину в условиях крайне агрессивной среды крошечного продуктового ларька в спальном районе на окраине города-миллионника.

- Здравствуйте, - наконец, ответил Андрей, осознав, что погрузившись в собственные мысли, излишне затянул паузу. - Я это... На работу устраиваться пришел, в общем. В ночную, - отчего-то запнувшись от смущения, пробормотал он.

- Сменщик? В натуре? - в женщине было столько искренней радости, что, казалось, она вот-вот кинется хлопать в ладоши. - Ираклий Петрович! Тут к вам! - развернувшись к занавеске прокричала она, не без труда перекрывая болезненно хрипящую из динамиков Алену Свиридову. - На работу!

Ночь Первая. Глава 2

Вернувшись внутрь, Андрей нашел свою привлекательную теперь уже коллегу, все также уютно расположившейся верхней половиной своей, без сомнения аппетитной, фигуры на затертом торговом прилавке. Совершенно по-кошачьи выгнув спину и далеко оттопырив широкий зад, Настя из-под полуприкрытых ресниц разглядывала вошедшего мужчину.
- Ну и как тебе? - развязным тоном портовой девки, на которой уже заплатки ставить негде, поинтересовалась она и, видимо для придания своим словам дополнительного веса, слегка повела по сторонам плечами. От этого незначительного движения зажатые в однозначно излишне тесном бюстгалтере впечатляющие женские прелести чуть было не вывалились прямо на витрину.
- Чего? - от неожиданности Андрей опешил. Дыхание его сбилось, сердцебиение ускорилось, а глаза упорно отказывались отводить взгляд от настолько глубокого декольте, что в нем, казалось, при должном желании можно разглядеть даже девичьи трусики.
- Не "чего", а "кто"! - мелодично рассмеялась Анастасия, явно довольная произведенным эффектом. Не то, чтобы было похоже, что она прям всерьез надумала соблазнить первый раз встреченного мужика, но какой женщине же не польстит такая реакция? - Ираклий Петрович, говорю, как тебе?
- Как секс в общественном сортире! - желчно хмыкнув, бросил Андрей прежде, чем успел нормально обдумать ответ. - Вроде и приятно, а говном воняет, спасу нет, - и тут же мысленно отругал себя за несдержанность. Совсем размяк. Засмотрелся на девичьи перелести, и сразу поплыл, разоткровенничался с непонятной бабенкой. Как сопляк спермотоксикозный. Сейчас доложит душману, что новый подчиненный не испытывает к хозяину теплых чувств и все, придется опять искать хоть какой-нибудь колым.
Но Настя на это только запрокинула голову и заливисто расхохоталась, чем вызвала очередное завлекательное колыхание своих пышных форм. Откровенность и порывистость собеседника явно пришлись девушке по душе, поскольку когда смех утих, и во взгляде, и в голосе у нее появилось значительно больше теплоты и радушия. А вот распущенность и наглось почти исчезли, и из-под ярко размалеванной разбитной хабалки прорезалась простая и приятная в общении девушка, словно бы просто носившая чуждую ей маску.
- А ты хорош, - широко улыбаясь похвалила она. - Честно и, главное, точно. Настя, - протянула она руку для пожатия.
- Андрей, - представился Андрей в ответ и с облегчением выдохнул. Ираклий ему не понравился, но за неимением гербовой бумаги приходится подтираться обычной, а за неимением приятного начальника - терпеть даже самую распоследнюю паскуду. Рукопожатие, кстати, у девушки было куда крепче и приятнее, чем у хозяина ларька.
- Ираклий, конечно, мерзавец редкостный, - продолжила она. - Но зато платит вовремя, что по нынешним меркам уже немало. Потому и терплю еще, - и она передернула плечами, словно бы вспомнив какой-то очень неприятный эпизод. Но потом, опомнившись, снова улыбнулась и продолжила. - Ладно, Андрей, проходи, покажу тебе фронт работ на ночь.
Следуя ее приглашающему жесту, Андрей скользнул за прилавок. Там было очень тесно и неопрятно. Почти все свободное пространство было заставлено открытыми коробками с тушенкой, ящиками с паленой водкой и дешевым пивом. Для продавца оставалась только крошечная полоска свободного пространства куда даже ногу-то поставить можно с трудом.
- Прости, тут у нас тот еще бедлам, - смущенно улыбнулась девушка и наклонилась, поднимая с пола какую-то упавшую сдобу. - Склада у нас нет, места мало, поэтому...- она повела руками и положила находку под стекло. - Поэтому, в общем, живем, как получится.
Андрей снова просто пожал плечами. Беспорядок его не слишком беспокоил. Как и вызываемые им небольшие неудобства. За последние пять лет, как родной завод распилили и загнали "за кордон" по цене металлолома, он и не в таком свинарнике поработать умудрился. В ларьке хотя бы тепло, светло, мухи не кусают, да еще и покормить обещали. В принципе, ради такого можно немного и потерпеть. В тесноте, как говорится, да не в обиде.
- Собственно, Андрей, - приступила продавщица к инструктажу, зачем-то интенсивно кивая головой, отчего ее роскошная прическа пришла в движение, словно вокруг головы колыхалось апельсиновое желе. - Я как раз и хочу тебе попросить по максимуму этот бардак разобрать. Все, что есть, надо по возможность распихать по прилавкам, шкафам и полкам. Я сама не успеваю, а Юлька, ну ты ее увидишь еще, она вообще тормоз, каких свет не видывал и больше в носу ковыряется, чем работает. Молочку, она вот тут сверху, - девушка прикоснулась рукой к стопке пластиковых ящиков, составленных чуть ли не выше ее роста. - Надо выложить на витрину. Что не влезет, отправляй в холодильник под прилавком. Мясо туда же, - под ящиком с молоком оказались разные мясные деликатесы. - Только это, - она заговорщицки подмигнула и криво ухмыльнулась. - Сперва надо со всей колбасы срезать хвостики - особенно те, что с металлической скобой - а с копченостей снять упаковку.
- Срок вышел? - сразу же догадался Андрей о причине этих хитрых манипуляций.
- Ага, - обрадовалась его понятливости Настя. - Не знаю, где Ираклий его берет, но явно за копейки. В принципе, продает-то он их тоже дешевле, чем в других магазинах, так что народ сметает под чистую. Вроде пока не жаловались, да и не слышала, чтоб кто траванулся по районам. Но сама я есть ее побаиваюсь, - грустно улыбнулась она. Мало ли чего.
Андрей понимающе кивнул и уже внимательнее рассмотрел ящик с продуктами. Вот ведь каков хитрован, Ираклий! Скупает по разным базам и складам просрочку задарма, а потом втридорога впаривает городской голытьбе. Наверняка ведь немалый гешефт имеет, моджахедина продуманная. Впрочем, впадать в экзистенциальный ужас от мысли, что придется самому продавать такое кому-то, он не спешил. Как и особо жалеть наивного дурака, купившего давно уже умершие своей смертью продукты. Если кто-то не понимает, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке и готов брать непонятно что, лишь бы подешевле, то он сам себе злобный Буратино. Кто он такой, чтобы мешать ему травиться мутной колбасой.
- Водку и прочее бухло надо будет достать из упаковок, - голос Насти вернул Андрея к реальности. Девушка уже сумела протиснуться мимо стопки пластиковых ящиков и теперь стояла около другой горы, уже картонных коробок, судя по характерному позвякиванию, полных стеклянными бутылками. - По одной бутылке подними наверх на полки. Там уже почти ничего нет, но смотри, чтоб не дублировались. Остальное унесешь за шторку, поставишь под кровать. Только, пожалуйста, поставь водку к водке, пиво к пиву, а вино к вину. Чтоб потом по запаре не перебирать каждую. Если найдешь армянский коньяк, его не убирай, поставь под прилавок. Это взятка для ментов, чтоб не слишком внимательно за нами приглядывали.
Андрей с сомнением приподнял бровь. Вот уж без чего он совершенно точно проживет, подумал он, так это без встречи с доблестной и честной постсоветской милицией. Не с его судимостью испытывать радость от такого общения.
- Да не переживай, - беззаботно отмахнулась Настя, правильно расценив выражение его лица. - Они обычно раза два в месяц приходят, не борзеют. В этот раз были совсем недавно, пару дней назад. Успеешь освоиться уже, как в следующий раз заявятся. Проблем не будет, отвечаю. Дальше. Что касается кассы. Денег я тебе оставлю немного, чисто на сдачу. Все равно ночами одна алкашня заходит. А эти берут в долг до зарплаты, как правило. Ну или пока не продадут чего-нибудь из дома. Главное, сам ничего у них не бери, тут запросто ворованное впарят.
- Не дурак, понимаю, - добродушно улыбнувшись, буркнул Андрей и уже в третий раз за сегодняшний вечер подумал о своей судимости и том, что ближайшие полгода точно не собирается влезать ни в какие передряги.
- Ну и отлично, - похвалила напарница. - Для учета у нас есть тетрадки, - из ящика стоящей под витриной тумбы она вытащила три тетради разной толщины и размера. - Вот эта для денег, - обычная школьная тетрадь в клетку. сорок восемь листов, на обложке какие-то герои иностранных мультиков. - Тут пишешь, сколько денег было на начало смены, сколько получил, сколько сдачи дал. В общем, все как обычно. Перед уходом пересичтываешь со сменщицей, завтра это буду я, и оба расписываетесь. Сдал, принял и прочая такая лабуда. Сегодня перед моих уходом тоже, кстати, пересчитаемся. Вот в этой списания, - эта тетрадь была потолще, серая в обложке под кожу. - Тут долги. У каждого почти из местных тут своя страничка, они по алфавиту. Если кто придет и будет просить в долг, то не отказывай, но только если он в тетрадке записан и долг у него меньше трехсот тысяч. А то потом не выбьешь с них, проходили уже. Ну и в тетрадке не написано, что давать нельзя. А то всякие разные тут приходят, никакой веры им нет. Ну а это учет товара, - а вот эта тетрадь уже тянула на настоящую амбарную книгу. Формат альбомного листа, под сотню страниц, твердая картонная обложка. - Сюда все, что продал записывай. Если весовой товар, то до грамма, а то Ираклий потом весь мозг мелкой ложечкой выест, если недостачу в конце месяца найдет. В общем, как я и говорила, ночами покупателей, обычно, немного, так что на уборку времени хватить должно. Но если не успеешь бутылки и консервы расставить - не переживай, это не к спеху, главное молочку и мясо спрячь, а то еще протухнут, заставят еще нас выкупать.
Настя остановилась посреди помещения, уперев руки в крутые бока, и с сосредоточенным выражением лица закрутила головой, пытаясь вспомнить, что забыла.
- Там Ираклий про еду говорил, - подсказал ей Андрей. - Я ж с собой ничего не взял.
- А, точно! - спохватилась девушка. - Лангетов с устрицами не обещаю, но сдохнуть с голоду на рабочем месте не дают. Вот там за шторкой есть стол, можно спокойно покушать и отдохнуть. Плита, чайник, даже кровать есть. Только смотри не засни там.
Андрей отодвинул цветастую занавеску и заглянул внутрь. В убогом закуточке и вправду оказались грубо сколоченный из неструганной доски столик, впрочем уже отполированный от длительного использования, и небольшие нары с лежащим на них матрасом то ли от спального мешка, то ли от казенной больничной койки, все в многочисленных пятнах и заплатках. На столе стояла небольшая однокомфорочная плита и железный чайник со свистком. На стенах висели кое-как прибитые кривые полочки с расставленными на них коробками чая, рулонами туалетной бумаги и прочей мелочевкой.
- Кстати, да, - встрепенулась Настя. - Ты когда будешь убирать сюда товар, главное, наверх ничего тяжелого не ставь, а то уже один раз полки отрывались, Юльку чуть не придавило. Даже в травмпункт возить приходилось. Говорит, сотрясение получила. Врет, наверное. Но все равно не ставь, от греха подальше. - не переставая тараторить, Настя вытащила с витрины батон, Андрей сразу убедился, что это был не тот, что недавно валялся на полу, и кусок сыра, - сделав запись в большой тетради, она протянула продукты Андрею. - Для начала вот, держи. В холодильнике пачка "Рамы". Если хочешь, могу колбасы списать, - Андрей отрицательно покачал головой. - И правильно, а то еще днище сорвет от просрочки, что потом с тобой делать? Туалета у нас тут нигде нет. Я-то с одной бабкой, что живет на первом этаже, договорилась, она пускает, а я ей покупки таскаю, но в ночь тебе никто не откроет, придется в кусты ходить. Воды, кстати, тоже нет, но в третьем подъезде в тамбуре кран в батарее, можно набрать. Вода паршивая, конечно, но пить можно. Юлька, в принципе, пьет, но она вообще отмороженная на всю башку. Если не хочешь, то собой в канистре из дома вози, я так делаю обычно, - она наклонилась и вытащила из-под стола прозрачную пластиковую канистрочку литров на пять. Внутри что-то завлекательно булькало. - На сегодня тебе оставлю, тут еще немного осталось, может и хватит. Кофе, чай, сахар и печенье в выдвигашке, там же тарелки и посуда есть одноразовые, - она задумчиво посмотрела на лежащую на столике снедь и недовольно покачала головой. - Маловато будет мужику-то! Слушай, ты бомж-пакетами не брезгуешь?
- Нет, конечно, - хмыкнул Андрей и подумал, что даже такой скромный ужин все равно будет намного богаче, чем все, что бывало на его столе за последние пару месяцев.
- Ну и ладно, - облегченно выдохнула продавщица, выкладывая на стол несколько ярких целлофановых пакетов лапши быстрого приготовления. - Теперь должно хватить. Ты же куришь?
- Ну да, водится за мной такой недостаток.
- Тогда тебе еще полагается вот это, - следом на стол легла еще и пачка дешевых сигарет в мягкой пачке. Не бог весть что, конечно, но, опять-таки намного лучше, чем опостылевшая "Прима" без фильтра, подумал Андрей и поблагодарил девушку.
- Ну, вроде все! - закончила она инструктаж и записала остальное в журнал. - Все понятно?
- Да вроде, да, - настороженно ответил Андрей. Пока что, и вправду, особых вопросов не было. Работа понятная, несложная, можно даже сказать, непыльная. Главное, чтоб эксцессов каких не было.
- Слушай, - вгляд Насти вдруг стал хитрым, а выражение лица просящим. - Может тогда отпустишь меня домой пораньше? Тут народу уже не будет, все, кому надо уже приперлись. Только одиночки всякие заходить будут. Ну пожалуйста...
Андрей крепко задумался, с одной стороны, он все еще ни черта тут не понимал и не знал, а с другой, зачем спорить с напарницей? Вдруг и она его как-нибудь выручит. Поэтому, ничтоже сумнящеся, он махнул рукой, мол: "Черт с тобой, золотая рыбка, собирайся."
- Спасибо-спасибо-спасибо, - совершенно по-девичьему запрыгала обрадованная продавщица, и наказав, -Только не подглядывай! - скрылась за занавеской.
Андрей занял ее место и навалился на витрину. Странные все-таки люди. Что начальник, что подчиненная. Первый раз видят работника, а уже оставляют одного в магазине, а вдруг он на руку не чист будет?

Ночь Первая. Глава 3.

Переодевшись в скромный спортивный костюм, и стерев платком большую часть вырвиглазно яркой косметики, Настя стала выглядеть намного моложе и, на скромный взгляд Андрея, значительно симпатичнее, чем раньше. Он всегда больше ценил натуральную красоту. Правда, девушка его слегка приподнятые в удивлении брови расценила по-своему:
- Да я ж с деньгами домой пойду, - скромно потупившись, зачем-то начала оправдываться она. - Мне ж поскромнее надо быть, как мышка, чтоб внимания не привлекать.
Отказать ей в логике было нельзя. Посчитали выручку и сняли кассу быстро, там оказались весьма скромные девяносто семь тысяч.
- Ну так ведь это начало месяца, - улыбаясь объяснила Настя недоумевающему Андрею. По его прикидкам этих денег не хватало даже на то, чтобы оплатить труд обоих продавцов. Даже если предположить, что он наторгует за ночь на столько же, и то Ираклий вряд ли чего на этом заработает - не в ущерб же себе он бизнесом занимается. - Под зарплату еще втрое больше взяли. Просто деньги понесут недели через две.
Восемьдесят пять штук Настя забрала с собой. По ее словам, дело было вовсе не в недоверии к новичку (все-таки в зале товара было куда больше), а в банальном расчете. Если ларек ночью ограбят - а это, в принципе, случалось не так уж редко - то, по крайней мере, останется хоть часть выручки. Пораскинув мозгами, Андрей согласился, что и это шаг имел определенное рациональное звено. Как бы он не относился к Ираклию, но бизнес свой кавказец явно вел не без головы.
Без четверти девять Настя, на радостях расцеловав раскрасневшегося от неожиданного выражения чувств, словно школьница, коллегу в обе покрытых трехдневной щетиной щеки, умчалась на автобус, оставив его полноправным хозяином точки розничной торговли. И первым же делом, предоставленный сам себе Андрей, отправился ужинать. Поскольку последний раз он ел чуть ли не в полдень, и то это были вчерашние макароны с растительным маслом, на более изысканную кухню при текущем уровне дохода рассчитывать было просто нереально, то сочащийся усилителями вкуса бич-пакет и уже подсохший от неправильного хранения батон проскочили в горло ничуть не хуже, чем нежнейший лангет с болгарским перцем в сметанном соусе. Заполировав трапезу цейлонским чаем - настолько крепким, чтоб растворялась ложка, и сладким, словно предвыборные обещания депутата Государственной Думы - Андрей откинулся на лежанке и блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь позабытым уже за последние месяцы ощущением набитого желудка. Кажется, жизнь медленно но верно начинала налаживаться. Неизвестно, конечно, насколько, но пока что Андрей был вполне ей доволен, а загадывать на длительный срок судьба его уже отучила.
- После сытного обеда, - вслух пробормотал Андрей, наконец, заставляя себя подняться с жесткого лежака. - По закону Архимеда, чтобы жиром не заплыть полагается курить.
Привычка выражать свои мысли вслух у него появилась сравнительно недавно. Буквально пару лет назад, когда, вконец измученная неурядицами и пагубной страстью мужа топить горе на дне стакана, супруга не выдержала и ушла к другому. Андрей тогда очень разозлился, и, хотя и в глубине души понимал мотивы женщины, прощать ей предательство не собирался. Затаенная им обида была настолько сильной, что услышав от общих знакомых сплетню, что его бывшая, брошенная новым хахалем где-то то ли в Краснодаре, то ли в Красноярске, вынуждена зарабатывать на пропитание на панели, только позлорадствовал. И даже на радостях распил сам с собой чекушку. Это было еще до того, как ему пришлось завязать.
Сказано-сделано, и, открыв выданную ему пачку, свое-то фуфло он всегда успеет выкурить, Андрей собирался было выйти на улицу, но был остановлен звоном висящих над дверью китайских колокольчиков. В магазин с гомоном и треском влетели первые в его жизни покупатели - троица разновозрастных, но идивительно похожих друг на друга мальчишек. Одинаково одеты в светлые болоневые олимпийки поверх потертых джинс, одинаково коротко "под ноль" стриженные, но с чудовищной тоненькой челочкой на лбу, и с одинаковым дебильноватым выражением на не обезображенных интеллектом лицах, мальчишки замерли в проходе, выпученными водянистыми глазищами уставившись на Андрея. Видимо, перепуганные наличием за прилавком незнакомого мужчины, они просто не решались войти внутрь.
- Ну что замер, шкед? - Андрей постарался придать своему голосу максимальное радушие. А то таким макаром до второго пришествия будут стоять, перекрывать проход, так и не дадут покурить. - Проходите, раз уж заявились.
Смотрел он при этом на самого крупного из троих. Андрей расценил, что именно этот является главным, поскольку помимо возраста, а выглядел он лет на двенадцать или около того, он лихорадочно жамкал что-то в кулаке. Скорее всего, деньги.
- А вы кто? - осторожно поинтересовался мальчишка, слегка сдвигаясь в сторону. Так, чтобы прикрыть спиной остальных. Так он же, по ходу, братьев защищает, умилился Андрей. Ишь ты, какой герой растет.
- Ну, наверное, не страшный маньяк Фредди Крюггер, пришедший забрать ваши души, - криво оскалился Андрей, насколько это, постаравшись изобразить на лице радушие. С одной стороны, его, конечно, подмывало попугать детишек, а с другой, очень хотелось побыстрее раскидаться с покупателями и, наконец, покурить. - Продавец я, пацаны. Ночной продавец.
- А разве дяденьки бывают продавцами? - удивленно пискнул выглянувший из-за спины старшего мальчуган лет семи. За что тут же заслужил от то ли брата, то ли друга, затрещину.
- И на "Я" бывает, и на "Ё" бывает, - весело ухмыльнулся Андрей, и по вспыхнувшим глазам обоих старших парней понял, что через пару дней эту присказку будут к месту и не к месту повторять по всей округе. - Давайте уже, мужики, не томите. Вы купить чего хотели или так, лясы поточить забежали?
Собравшись с духом, посетители, наконец, прошли внутрь и высыпали в пластиковую тарелочку свое сокровище - горсть монет и измятые, мокрые от детского пота купюры. В обмен на свое подношение подростки потребовали шоколадное яйцо с игрушкой и несколько жвачек с наклейками.
- Только до поздна не гуляйте, а то опасно, - неожиданно для себя самого зачем-то принялся поучать мальчишек Андрей, отсыпая им товар и сдачу.
- Да мы уже домой, знаем, - веско ответствовал старший, забирая покупки, и поворачиваясь к выходу. Уходили мальчишки с гордо поднятыми головами, словно бы не в магазине купили сладости, а, как минимум, отбили их у стаи полярных волков. Андрей ухмыльнулся и снова потянулся к сигарете.
- Спасибо, дяденька продавец, - радостно пискнуло прежде, чем мальчишки вышли. Андрей улыбнулся еще шире. Своих детей у него никогда не было, да он их не особо-то и любил, но иногда словно бы накатывало что-то. Вот, как сейчас, например.
Сразу после перекура народ, что называется, повалил. Замученная женщина с огромными мешками под глазами очень обрадовалась "второму мужику за прилавком", потому, как переживала за "пашущую на износ" Настю. Она взяла хлеб и триста грамм "докторской". Вежливый мужик в потертом пиджаке купил молоко с гречкой и стекляшку местного "жигуля". Две совсем молодых девчушки затарились кубанским вином в картоне и импортными шоколадками. Андрей с ними даже в шутку пофлиртовал, чем заставил очень мило покраснеть. А еще была полная женщина с тремя детьми, импозантный мужчина с выправкой военного и молодая парочка со здоровенным лабрадором. В общем, скучать не давали, спасибо хоть не перли косяками, чтоб не сбиваться с ног.
Как и предрекала напарница, деньгами почти никто не рассчитывался. К полуночи, когда иссяк человеческий ручеек и Андрей смог, наконец, приступить к разбору завалов, в кассе к оставленным Настей двенадцати тысячам добавилось еще семь. Остальное все было скрупулезно записано в соответствующие разделы "долговой" тетради.
Покончив с посетителями, Андрей покрутил ручку приемника, выбирая волну поинтереснее, и под мелодии и ритмы зарубежной эстрады, наконец, принялся за мясо. Работа была несложной и не особо творческой, но зато неплохо пожирала время. А самым тяжелым в ночных сменах по ощущению Андрея всегда было ожидание конца. А так все просто: взять колбасу, снять этикетку, удалить любые намеки на срок годности, выложить на витрину или запихать в холодильник. Некоторые из оных, кстати, и вправду "скончались" уже несколько недель назад и сейчас, на скромный взгляд Андрея, больше напоминали биологическое оружие, нежели продукты питания. Впрочем, ни явно видимой плесени, ни, тем более, гнили он не нашел ни разу, а потому на выброс не отправил ни одной упаковки.
Под Акву, Уилла Смитта и Бэкстрит Бойз работа спорилась, и Андрей буквально за пару часов не только раскидал обе "срочных" коробки, но и смог подразгрести остальную мелочевку, освободив позади витрины достаточное пространство, чтоб там можно было перемещаться с относительным комфортом. Около двух ночи, сытно пообедав, Андрей расположился на найденной под коробкой тушенки (тоже, кстати, просроченной) табуретке за прилавком. Смачно попыхивая сигаретой (на улицу идти было откровенно лень), он лениво продумывал план действий на остаток ночи и, видимо, задремал, поскольку неожиданн раздавшийся почти над самым ухом скрипучий надломленный голос чуть было на заставил сердце выскочить из груди:
- Братишка, не дай помереть!!!
Андрей подскочил и уставился на тощего забитого мужичонка неопределимого возраста, одетого в просторный вязаный свитер с прорехами и давно нестиранные брюки коричнево-пятнистого цвета.
- Да мать же твою через колено да прямо в абстракцию! - витиевато выругался продавец, с ненавистью буравя взглядом явно самого испугавшегося такой реакции колдыря.
- Б-братишка, ты ч-чего? - заикаясь пробормотал гость. - Я.. я не хотел тебя пугать...
- Корявый хрен тебе "братишка", - рыкнул Андрей постепенно приходя в себя и не понимая, как умудрился позволить Этому подобраться так близко. Несуразный посетитель, помимо всего прочего, еще и распространял вокруг себя умопомрачительное амбре застарелого перегара, заставлявшее слезиться глаза. - Чё те надо, жертва несделанного аборта!?
- Братишка, - как оказалось, синяка смутить, а тем более отогнать, даже самой неприкрытой грубостью было не так уж просто. - Выручи меня, братишка, трубы горят, сил терпеть нет! Дай чекушку...
- Да в чем базар? - желчно хмыкнул Андрей. Уже вполне придя в себя. - Бабло на бочку и хоть все магарычи в магазине забирай.
- Дак нету их, денег этих, - жалостливый вид алкаша, казалось, был должен даже из камня выдавить пару слезинок. - Дай в долг...
Но Андрей был тверд, как кремень, и вытащил тетрадь.
- Фамилия? - строго потребовал он.
- Да ладно тебе, братишка, - заканючил алкаш. - Ну я же завтра принесу...
- Ну на нет и суда нет, - отрезал Андрей. Он обнаружил, что до сих пор сжимает в зубак сигарету и старательно "забычковал" ее. То что это ничтожество отбило у него желание курить, вовсе не означало, что ценным ресурсом стоило разбрасываться. В конце-концов, пока что он не получил за работу ни одной копейки.
- Да, блин, братишка, - морда пьяницы плаксиво съежилась, отчего стала напоминать что-то среднее между курагой и куриной гузкой. - Ну ты человек или нет? Дай беленькой, я завтра отдам, мамой клянусь! У меня завтра деньги будут, отвечаю.
- Ну вот как будут, так и приходи! - рявкнул Андрей, отбрасывая тетрадь. Он почувствовал, что снова начинает выходить из себя. - А сейчас нарисуй сквозняк, синяй, пока я тебя сам не вышвырнул.
- Урод!!! - неожиданно заверещал пьяница, выпрямлясь и брызжа Андрею в лицо отвратительно пахнущей слюной. - Антихрист! Изверг! Чтоб ты сдох!!!
- Да я тебя... - Андрей поднялся со стула и потянул на себя тумбу, закрывавшую выход в зал.
Но дебошир и не подумал дожидаться справедливого наказания, а бросился к двери, не забывая, впрочем, извергать за спину ругательства. Выбегая, он чуть было не сбил с ног высокого и худого мужчину в сером плаще.
- Простите... - начал было Андрей извиняться перед входящим, но моментально осекся, пересекшись с ним взглядом.
Впав в какой-то ступор, он так и стоял посреди прохода, раскрывая, словно выброшенная на берег рыба, рот, не в силах справится с неизвестно откуда накатившими, ощущаемыми буквально на физическом уровне, омерзением и ужасом. Нет, пришелец не был как-то особенно уродлив, не носил шрамов и не источал неприятных запахов. Просто весь его вид, манера поведения, черты казались неправильными, ненастоящими, невозможными. Высокий и худой чуть ли не до дистрофии, пришелец словно был соткан из оттенков серого, как будто в облике его не было ни одного мазка ярких цветов. Серый плащ, великоватый, наверное, с чужого плеча; серые мешковатые брюки; серые туфли, идеально чистые, словно бы и не царствовала перед самой дверью ларька огромная лужа. Мышинного цвета волосы, тонкие, словно паутина, редкими слипшимися прядями сползали по серой коже головы и падали на омерзительное серое же лицо. Черты лица просто не могли принадлежать человеку. Скорее, они напоминали неумелый набросок на альбомном листе или незаконченную скульптуру. Нос - невнятное бесформенное пятно; рот - словно трещина в глине; щеки - как будто плоские, лишенные объема и рельефа. Но самым пугающим были глаза человека. Не просто серые, но словно бы выгоревшие на солнце до потери самого намека на цвет. Темное серые зрачки на светло-серой радужке, бегающие по еще более светлому, но все равно недостаточно, чтобы называться белым, глазному яблоку. И все это пустое, холодное, безжизненное, напрочь лишенное эмоций или мыслей.
- Девять свечей, - таким же лишенным индивидуальности и эмоций, тоже серым (если бы цветом можно хоть было охарактеризовать звук) голосом, заговорил вошедший, и Андрей, моргнув, неожиданно для себя осознал, что тот уже стоит у самого прилавка. - Банку тушенки и канцелярский нож.
- Ч-что, простите? - Андрей никогда не считал себя робкого десятка, но сейчас до дрожи в коленках трусил. Серый человек его не просто пугал, он вызывал какой-то подсознательный, первобытный, глубинный ужас, сродни, наверное, тому, что испытывает кролик, заглянувший в глаза удаву.
- Девять свечей, банку тушенки и канцелярский нож, - все тем же бесцветным тоном повторил мужчина, и голос его, пронизывающий и колкий, словно ледяной северный ветер, заставил Андрея поежить и очень сильно пожелать очутиться как можно дальше отсюда.
Еле справляясь с накатывающей на него совершенно иррациональнйо паникой, он бросился исполнять указание, только чтобы не слышать этот голос, не видеть этого человека.
"Банка тушенки? Какая ему нужна? Говяжья? Свиная? Дорогая? Дешевая?" - беспорядочно метались в голове мысли, наталкиваясь друг на друга. - "Так, свечи, девять штук." Одна выскользнула из дрожащих рук и закатилась под прилавок, Андрей выругался и достал из коробки новую. Упавшую выполупывать некогда. Нож для бумаги лежал на витрине для школьных принадлежностей и, достать его изнутри было очень непросто. Но при одной только мысли, что придется выйти в зал и, не дай Бог, коснуться Серого, у Андрея начинали стучать зубы. Поэтому он потратил добрые пять минут, чтобы, проявив чудеса ловкости, вытащить кусочек дешевого желтого пластика.
Вернувшись обратно Андрей высыпал перед человеком затребованное и шумно сглотнул, понимая, что просто не в силах назвать стоимость покупок. К счастью, посетитель, кажется, и сам все знал. Спокойно отсчитав требующуюся сумму, он забрал свои припасы и все так же не торопясь ушел. Когда он открывал дверь, Андрей услышал снаружи противное:
- Эээй, братишка, займи чирик...