Norma

Пролог

В борьбе между тобой и миром будь на стороне мира.
Кафка.

Клиническая картина образца 037 (Из отчёта заведующего кафедрой экстремальных состояний НИИЭКИБ профессора Ф.Е. Загорского-Ферна.)
КРАТКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Клинически значимой декомпенсации не выявлено. Патологическая симптоматика соответствует ранее установленному профилю. Несанкционированная модификация, судя по всему, не усугубила ментальный статус. Что она улучшила – вопрос за рамками данной экспертизы.
НАБЛЮДЕНИЯ:
1. Аффект: Глубоко, неестественно спокоен. Отсутствуют микродвижения, характерные для фоновой тревоги пациента. Голос монотонен, частота дыхания – ровно 12 циклов в минуту на протяжении всей беседы. При упоминании процедуры имплантации веки опускаются на 0.3 секунды дольше нормы (возможный аналог моргания).
2. Когнитивные функции: Интеллект сохранён, память не нарушена. Однако отмечается систематическое уклонение от контекста.
3. Критика и рефлексия: Оценивает текущее состояние на 83 из 100. Собственное состояние называет "нормой". Отсутствие дистресса трактует как доказательство успеха процедуры.
4. Восприятие реальности: Формально – без бреда и галлюцинаций. Но отмечается сужение семантического поля. Метафоры, ирония, эмоциональные подтексты либо игнорируются, либо намеренно искажаются.
ВЫВОД:
Пациент Северин Кох не представляет непосредственной опасности для себя и окружающих в традиционном психиатрическом понимании.Его состояние можно классифицировать как «стабильную аномалию».
Рекомендовано:
1. Наблюдение в рамках Протокола «Тихое когнитивное отклонение».
2. Отказ в допуске к критическим системам и живым субъектам исследований.
3. Недопуск к системам симуляции и моделям в роли оператора.
4. Контроль за публикациями и внешними коммуникациями.

Нода 1. Погорелова

За секунду до начала лекции дверь тихо открылась. Невысокая фигура студента исчезла где-то в задних рядах.
Профессор проводила его изучающим взглядом. Лицо у него было на редкость невыразительное, словно грим. Только глаза — один светлый, другой тёмный — смотрели с такой гипертрофированной внимательностью, будто он не видел, а сканировал, и каждое движение окружающих, казалось, отдавалось в его зрачках микроскопической дрожью.
— Андерсон, дай листок.
Студент, рядом с которым присел вошедший, равнодушно оглядел его, достал тетрадь и вырвал лист.
— Спасибо большое.
Профессор начала перекличку. Многие студенты отсутствовали. Она была недовольна, но ничего не говорила по этому поводу.
— С.Кох.
Откуда-то из середины послышалось:
— Его нет.
— Нет, я здесь.
Она подняла глаза на задние ряды. Кох смотрел на неё своими большими и какими-то напуганными глазами. Странный тип. Раньше она его на лекциях не видела, это точно.
Кох слушал, как эта женщина рассказывает о работе мозга. Она была искренне увлечена процессом и её совершенно не интересовало, слушают её или нет.
Рассказанное произвело на него странное впечатление. Будто бы погрузило в глубокую задумчивость. Почему в семнадцать лет ему казалось, что психология— хороший вариант?—Ответ прост: он дурак.
Во время перерыва он хотел подойти к ней, чтобы задать вопрос, но не решался. Он впервые появился на её лекции, это обязательно вызовет вопросы. Ему хотелось произвести на неё впечатление каким-нибудь хорошим вопросом. Но ведь он ничего не знает и просто выставит себя дураком в очередной раз.
Когда до конца оставалось буквально минута, он наконец нашел силы встать и подойти к ней.
— Извините. У меня есть вопрос.
Женщина взглянула на него. В экране доски отражался свет лампочек на её имплантах, которые стали мигать чаще.
Она улыбнулась и наклонила голову. В её взгляде читалась смесь презрения и любопытства.
— Какой же?
— Может ли, с точки зрения нейробиологии, существовать человек, имеющий больше пяти основных чувств? Например, обладать физическим восприятием эмоций, видеть магнитные поля или со стопроцентной вероятностью предугадывать ближайшее события?
Женщина упёрлась руками в стол и, положив на них голову, шумно выдохнула.
— Скажите, как вас зовут?
— Кох. Северин.
— Так вот, Северин, это вопрос может быть либо интересным, либо глупым. Зависит от контекста, который я бы очень хотела получить. Но сейчас я не собираюсь тратить время других студентов. Давайте вы найдете меня после лекции или завтра, и я расскажу всё, что знаю по этой теме. Я обычно обитаю где-то в районе кабинета 7.26. Идёт?
Северин кивнул. Он вообще не представляет, где находится 7.26, но уже знает, что обязательно его найдет. Он ушёл на своё место, думая о собственной глупости и проклиная психологию.
Вечером следующего дня он шёл по коридору цокольного этажа.Мужчина преклонных лет шёл навстречу ему. Кажется, это был профессор Шу, но Северин не был уверен.
Мужчина подозрительно оглядел его, и, хмыкнув, пошёл своей дорогой.
Коридор оканчивался лестницей, ведущей ещё ниже. По мере приближения к лаборатории, он чувствовал, как простой студенческий стресс сменяется страхом непознанного, но через него, как луч света, пробивалась фанатичная уверенность. Даже не уверенность, а смутная вера в то, что он всё делает правильно, хотя он даже не мог сказать, что именно.
Лестница вела в коридор с низким, около двух метров, потолком. Северин затруднялся определить, какой это был этаж: минус первый или минус второй. В коридоре было несколько десятков дверей. Некоторые имели золотистые таблички с именами, другие только номера, а третьи — ни того, ни другого. Здесь не было ни души и царила тишина. Было слышно, как гудят очень старые лампы, освещающие коридор. Не ощущалось почти ничего эмоционального, только еле заметный страх: то ли его собственный, то ли других студентов.
Помещение с номером 7.26 находилось почти в самом конце . Номера всех дверей начинались с цифры семь.
Северин робко постучал. Никто не откликнулся. Он толкнул дверь, она поддалась.
Помещение было просторнее, чем казалось снаружи. Внутри находились множество странных приборов, гудящих как холодильник, пахнущих железом и озоном, голографические чертежи и модели озаряли тёмное помещение синеватым светом. Какой-то прибор издавал равномерный писк. Она точно здесь.
Находиться в кабинете было жутко, но интересно. Коху казалось, что здесь происходит какое-то невероятное таинство, свидетелем которого ему быть не позволено.
Судя по всему, этот кабинет был двумя соединёнными комнатами. Во второй его части стояли несколько верстаков и письменных столов. Под светом настольной лампы стояла та самая женщина и что-то увлеченно паяла. Импланты на её голове мигали, как старая гирлянда.
Северин не знал, стоит ли её отвлекать. Он стоял так минут пять, пока профессор не обернулась.
— Ой, здравствуйте. Совсем заработалась. Это вы— доброволец для проекта?
— Нет наверное... Для какого проекта?
На лице женщины промелькнуло растерянное удивление. Она взяла себя в руки и снова улыбнулась.
— Ну это не важно в таком случае! Вам что-то нужно?
— Да. Вы вчера вели у нас лекцию по нейробиологии...
Полина Евгеньевна начала вглядываться в его лицо.
— Да-да, я помню. "Кох!—Его нет.— Нет, я здесь." Забавно. Редко появляетесь на парах?
— Так... Ну да, это... В общем, я задал вопрос и вы просили подойти.
— Вопросы— это всегда прекрасно. Так что?
— Может ли, с точки зрения нейробиологии, существовать человек...
Профессор выдернула паяльник из розетки и окончательно повернулась к Северину. Она смотрела на него как на жалкого грязного котёнка у помойки.
— О, так это были вы? Вопрос... Странный. Как бы сказать... Любые дополнительные чувства требуют адаптаций. В случае с полями это должны быть изменения в рецепторах глаз. Если речь об эмоциях, то мутации зеркальных нейронов, как вариант. Что касается предвидения, то такое кажется мне маловозможным. В любом случае, стандартный homo sapiens имеет пять классических чувств, любые отклонения от этого количества, особенно в большую сторону, крайне нетипичны.
Северину хотелось поскорее исчезнуть с её глаз. Но если он сейчас уйдет, то, наверное, больше никогда не сможет прийти.
Он ведь даже не знал, как её зовут, а спросить боялся. На его счастье, на столе лежал пропуск. "Погорелова Полина Евгеньевна". Наверное, это она.
Северин понял, что завис. Похоже , уже несколько минут он просто стоит и молчит.
— А может ли существовать человек, который не чувствует никаких эмоций?
Полина Евгеньевна улыбнулась.
— В природе такого не встречается, если речь идёт именно о СПОСОБНОСТИ чувствовать. Лет дцать назад проводились опыты по созданию "универсального солдата", частью которых было мощнейшее кибернетическое подавление лимбической системы. Однако из этого ничего не вышло. Люди, лишившийся эмоций, страдали тяжёлой абулией— абсолютной неспособностью действовать. Если ваш гипотетический субъект функционален, это крайне интересно... Что натолкнуло вас на такие мысли?
Северин почувствовал скептическое любопытство, исходящее от неё. Оно проникало куда-то вглубь его тела, и, казалось, уже нашло ответ.
— Как раз старые фильмы, где герои абсолютно хладнокровны.
Погорелова улыбнулась.
— Можете обижаться, но я вам не верю. Вырисовывается серия вопросов: способность физически чувствовать эмоции других людей как бы невзначай противопоставляется полному их отсутствию. Такие мысли редко возникают просто так. Ну ладно, на суть моего ответа это в любом случае не влияет.
Погорелова улыбнулась. Эта улыбка буквально кричала: "Я вижу тебя насквозь. Я уже ВСЁ знаю".
Черт возьми, эта женщина породила новые вопросы , толком не ответив на старые!
— Ладно, я тогда пойду наверное.
— Тогда жду вас на парах. Если появятся вопросы— обязательно приходите, я объясню всё, что в моей компетенции!
Северин вышел за дверь. Ему показалось, что он только что избежал какой-то невероятной опасности, скрывавшейся за загадочным "проектом" и низким гулом лабораторного оборудования. Что это было?

Глава 1

Столовая. Северин искренне ненавидел это место. Гул толпы сливался с запахами еды в один невыносимый рокот, яркий свет бил в глаза.
Он закрыл глаза и прислушался. Что хотел услышать?— Наверное, ничего. Он просто всегда так делал.
Он быстро доел и поспешил к выходу: за десять минут нужно добежать до другого корпуса, где будет проходить лекция.
В безликой разноцветной толпе студентов и преподавателей блеснули знакомые лампочки. Северин вздрогнул.
Он поравнялся с Погореловой в надежде обогнать и остаться незамеченным. Ему не хотелось связываться с этой женщиной и её скелетами в шкафу.
— Северин, здравствуйте.
Он не ожидал, что она его запомнила.
— Здравствуйте, профессор Погорелова.
Он кивнул и уже собирался уходить.
— Сегодня будете на лекции?
— Хотелось бы.
Погорелова наклонила голову и внимательно посмотрела на него.
— Что-то может помешать?
— Лекция по времени совпадает с курсом Верде.
— Собираетесь работать в ММБ?
— Похоже, что да.
Она покачала головой. Северин увидел, как в её глазах бегают хитрые огоньки.
— Скажите, Северин, вы сейчас свободны?
— Нет. У меня пара по истории психоанализа.
Полина Евгеньевна хмыкнула.
— История психоанализа! Что только не придумают...
Кох наклонил голову. Это был наполовину кивок, наполовину вопрос.
— Вы задали вопрос о пределах чувств. Я как раз готовлю наглядный материал для лекции.
Северин почувствовал, как взгляд Полины Евгеньевны буквально просачивается до самых костей.
— Так вот. Интересно было бы посмотреть на него свежим взглядом. Особенно тем, кто сам задаётся такими вопросами. Мне нужны пара свободных рук. А вам, полагаю, не помешает альтернатива курсу Верде в вашем... портфолио
Снова в 7.26? Вчера ему казалось, что он произвёл на неё плохое впечатление.
— Что за дело?
— Да мне надо кое-что очень мелкое припаять. Ваша работа— чисто принеси-подай, чтобы я не отвлекалась. А взамен— видеть кухню изнутри. Ну так что, идёт?
Северин внезапно осознал, насколько ему не хотелось идти на пару.
Страх говорил, что от этой женщины надо держаться подальше, но любопытство подталкивало вперёд. Это ведь кибернетика. И ему предлагают...
— Идёт.— вырвалось у него. Он сам испугался собственного голоса, будто тот принадлежал кому-то другому.
Он совершенно не заметил, что во время разговора они повернули в знакомый коридор.
— Вот и славно. Я сейчас загляну в подсобку, поищу кое-какие инструменты. Вот ключ от кабинета, вставьте зелёный паяльник в розетку.
Кох угукнул и взял пластиковую карточку. Полина Евгеньевна скрылась в одной из неподписанных дверей.
Северин приложил карточку к экрану и он загорелся зелёным. Ему показалось, что когда он приходил задать вопрос, здесь был самый обычный замок.
Он толкнул дверь. Внутри было абсолютно темно и прохладно. Немного пахло канифолью и жженым пластиком.
Он потянулся к месту, где должен был быть выключатель света, но его там оказалось. Вместо него в стене была просто дыра. Северин почувствовал какой-то провод внутри и отдернул руку, опасаясь удара током.
— Техника безопасности покинула помещение...— тихонько пробормотал он.
Глаза немного привыкли к темноте и Кох прошел вперёд. Ведь здесь было темно и в прошлый раз. Может, он вообще не включается?
В смежной комнате выключатель был. От резкой смены освещения стало больно в глазах. Через пару секунд стало полегче и он начал искать на столе зелёный паяльник. Их оказалось три.
Озадаченно оглядев свои находки, он вспомнил слова профессора о том, что она собирается паять что-то мелкое и включил в розетку паяльник с самым тонким наконечником.
Как только он это сделал, дверь в кабинет хлопнула.
— Почему-то я и не подумала, что устроила вам случайный тест. Так-так... Первая часть задания выполнена: вы вошли, не убились током и нашли, где включать свет. Чутьё электрика.
Полина Евгеньевна усмехнулась и заглянула в комнату, ожидая увидеть Коха с тремя паяльниками в руках.
— Ага... Вы даже попытались выполнить вторую часть, да вот только в ней был подвох.
Она повертела в руках подключенный паяльник.
— Значит, голова у вас имеется. Браво.
— Вы говорили, что собираетесь делать что-то мелкое.
Погорелова улыбнулась.
— Внимательность прекрасна, не так ли?
Она хитро посмотрела на Северина, который стоял и не знал, что делать дальше и как реагировать на её иронию... Или это была похвала?
— Так, ладно, последний вопрос. Вы хоть примерно представляете суть процесса?
Северин помотал головой. Он никогда в жизни не держал паяльник и впервые видел все инструменты, которые принесла профессор.
— В этом нет ничего страшного. Знания приходят на практике, а не из конспектов. Смотрите сюда.
Полина Евгеньевна надела перчатку и взяла толстую большую стекляшку. Она поставила линзу на штатив и, придерживая рукой, аккуратно подкручивала зажим. Затем она проверила, насколько всё прочно держится и дала несколько комментариев на счёт выставления света.
Она стала щёлкать на кнопки настольной лампы и поправлять гибкую ножку.
— Думайте головой. И принесите коробочку из шкафа. Осторожно.
Пока он искал, её голос доносился из-за стола, задумчивый и отстранённый, будто она говорила сама с собой:
— Главное — не яркость, а угол... и чтобы рука не дрогнула. Я, конечно, не виртуоз... Ох, опять отвлеклась. Ладно. На столе нейропровода. Десять по миллиметру, шесть по два.
Её монолог смолк. Северин нашёл линейку в коробке. Мир сузился до серебристой нити, щелчка кусачек и жужжания паяльника Погореловой где-то за спиной. Это был почти гипноз.
Он отрезал третий двухмиллиметровый фрагмент, когда его буквально оглушило тишиной. Он, наверное, впервые в жизни почувствовал, что в его черепа есть пространство. Это не вагон метро и не столовая. Это— хирургический кабинет, тихий и стерильный. Он вдохнул и выдохнул. Воздух прошёл через лёгкие, оставляя ощущение внутренней чистоты .
Кох обернулся. За его спиной стояла Погорелова, а в её руке был странного вида прибор, больше всего похожий на какую-то плату.
— Вас аж дёрнуло. Что чувствуете?
Северин посмотрел на неё невидящими глазами.
— Как будто тишина. Ничего... нет. Это что?
—Тест-режим. Временное точечное подавление лимбического резонанса. По сути, это побочное действие данного прибора, но очень интересное, не правда ли?
Полина Евгеньевна щёлкнула какой-то переключатель.
Северина будто ударило током. Ор, навязчивые мысли и резкая головная боль от запаха кабинета, ворвались ураганом битого стекла. Он почувствовал тот солоноватый привкус во рту, который обычно предвещает рвоту. Всё тело будто отказывалось слушаться. Кажется, он куда-то падает.
Звуки, запахи, стыд за свой вопль — всё впивалось в кожу. Его вывернуло наизнанку сухим, болезненным спазмом. Он ударился виском о ножку стола и сквозь звон в ушах услышал свой собственный голос, сиплый и чужой:
— Верните это... Пожалуйста!

Нода 2. Прощай, Эннбург.

Последние полгода Северин изо всех сил старался учиться, но все его усилия, похоже, оказались четными.
В зачетке стоит несколько "неудов" и его вызвали на разговор в деканат.
В кабинете сидели двое человек: декан Гаррисон и инструктор Верде.
Судя по всему, декану было более чем всё равно. Это была полная женщина лет шестидесяти с какими-то замысловатыми бусами на шее. Она что-то печатала и бормотала слова, которые было сложно разобрать.
Верде спокойно оглядывал Коха. Он выглядел не очень довольным.
На столе лежали какие-то бумаги. На одной из них Северин узнал знакомый шрифт. Это контракт.
— Итак, герр Кох. Вы не выполнили обещание, данное вами в прошлом году. Успеваемость, конечно, стала лучше, но не настолько, чтобы давать вам второй шанс. Однако герр Вернике отметил вашу старательность...
— Извините, что перебиваю, но моя фамилия— Верде.
— Так вот, герр Верде предложил дать вам альтернативный вариант. Вы можете подписать вот этот контакт.— Гаррисон протянула Северину листы.— И пару лет послужить рядовым в ММБ. Побудете на какой-нибудь базе, немного повзрослеете, может, как-то пересмотрите приоритеты и доучитесь потом, если захотите конечно. В общем, выбор простой: отчисление или контракт. А главное, что он опять у вас есть.
Она хмыкнула так, будто считает сам факт наличия выбора непозволительной роскошью.
Выбор-то простой, но что действительно лучше? Вот его отчислят, он вернётся в Купфер и устроится на завод, на котором будет пахать примерно до конца жизни. Или же он подпишет контракт и не факт, что вообще будет жив через два года. Но зато будет иметь шанс доучиться.
Северин взял ручку трясущейся рукой и, бегло прочитав основные пункты, уже собрался ставить подпись, когда раздался стук в дверь.
— Подождите минуту, мы заняты!
— Нет, это очень срочно!
В кабинете появилась Погорелова. Она выглядела запыхавшейся и не очень довольной. Видимо, бегом бежала со своей кафедры на третий этаж, где они сейчас и находились .
— Что здесь происходит?
Фрау Гаррисон смерила Погорелову холодным взглядом.
— Как что? Не видите?— Отчисляем студента вот. Точнее, отправляем на службу.
— Фрау Гаррисон, я знаю этого молодого человека. Это Северин Кох, верно?
— Ну да. Не задерживайте нас, пожалуйста.
— Нет-нет, выслушайте меня пожалуйста. Северин, отложите ручку.— Полина Евгеньевна буквально вырвала её из рук удивленного студента.—Возможно, психология— действительно неправильный для него выбор, но отчисление было бы совершенно неверным решением! Объект Кох демонстрирует аномальные нейрологические показатели, зафиксированные мной во время лекции. Он представляет интерес для кафедры интеграции НИИЭКИБ как потенциальный субъект для неинвазивного мониторинга. Его перевод по квоте 7-Б будет более рациональным использованием ресурсов, чем служба в ММБ.
Полина Евгеньевна положила на стол какую-то бумажку. Северин почувствовал, как шевелится кожа на его черепе. Он совершенно ничего не понимал.
— Что это значит?! Какой мониторинг?!
Погорелова повернулась к нему, улыбнулась и кивнула, мол, всё будет хорошо.
Она подвинула бумажку декану.
— Квота.
Фрау Гаррисон оглядела Погорелову скептическим взглядом.
— Герр Кох, выйдите на пару минут, нам надо всё обсудить.
Северин вышел из деканата и сел на лавочке напротив двери.
— А вот теперь объясните пожалуйста, милочка, кто вы вообще такая и какое имеете право вот так вторгаться?!
— Я— Полина Евгеньевна Погорелова, читала здесь лекции по нейробиологии весь семестр. Я работаю в научно-исследовательском институте экспериментальной кибернетики в Кальтштате. Если вы считаете моё поведение некорректным— нас рассудит ректор Гонсалес. Предлагаю не беспокоить его по пустякам и решить этот вопрос самим.
— Какой вопрос?! Всё уже решено: герр Кох подписал контракт и отправляется куда подальше отсюда! Не задерживайте нас.
— Не успел.
Полина Евгеньевна показала ей ручку, которую минуту назад отобрала у Коха. Фрау Гаррисон невероятно раздражала эта женщина.
— Да какое вы имеете право? Такое поведение недопустимо для взрослого человека!
— Фрау Гаррисон, сцена, свидетелем которой я стала, подозрительно напоминает что-то незаконное. Почему вы принуждаете студента подписать контракт под угрозой отчисления?
Полина Евгеньевна была очень довольна своим вопросом. Фрау Гаррисон поняла, что её загнали в угол. Здесь это было нормой, законность которой никто не подвергал сомнению.
— Герр Верде, может быть, вы, как агент ММБ, проясните мне этот момент?
— Понимаете, случай с Кохом достаточно сложный...
— Да всё я понимаю! И сложности здесь никакой нет.
— Хорошо! Раз так, вариант с контрактом не обсуждается. Тогда мы его просто отчислим.
— Вы хотели сказать: переведёте?
Полина Евгеньевна постучала по бумажке.
Фрау Гаррисон закатила глаза. Ей стало прекрасно понятно, что если она отчислит этого студента, то Погорелова проест все мозги ректору.
Возможно, лучшим решением будет просто уступить этой неугомонной женщине...
Верде, отстраненно смотрел на эту перепалку. Ему хотелось поскорее закончить и вернуться к своим прямым обязанностям.
— Фрау Гаррисон, позвольте. Если он отучится в том НИИ, то станет каким-нибудь врачом или техником. Мне это видится неплохой инвестицией.
Врачом! Видимо, инструктор вообще не понимает, что говорит. В любом случае, кажется, он на стороне Полины Евгеньевны.
Фрау Гаррисон помолчала с минуту, а затем опять начала что-то печатать.
— Хорошо. Сейчас я подготовлю бумаги для перевода.
Минут двадцать фрау Гаррисон что-то искала в полной тишине. Верде покинул кабинет. Полина Евгеньевна выжидающе стояла перед столом декана.
— Всё готово. Позовите его.
Полина Евгеньевна открыла дверь и поманила Коха рукой.
Он осторожно зашёл внутрь.
— Ну что ж, герр Кох. Мы обсудили предложение профессора Погореловой и решили, что перевод вас в НИИЭКИБ будет абсолютно оправданным и самым верным решением.
Фрау Гаррисон всучила Коху папку с документами.
— Всё, вы свободны.
Дверь захлопнулась сама собой.
— Пошли отсюда.
Северин пошёл за ней. У него было столько вопросов, но он никак не осмеливался их задать.
— Ты чего приуныл? Я тебя выкружила. НИИЭКИБ находится в Заречино. Это пригород Кальтштата.
— Далеко...
— Зато практически столица. Один из ведущих институтов в этой области. Сейчас кинем кое-что в машину и даю тебе полчаса на сборы. Всякий учебный хлам не бери, и вообще забудь психологию как страшный сон. Только самое необходимое: документы, зубная щётка и комплект сменной одежды, больше ничего не надо. Не заставляй нас ждать.