Новая жизнь доктора-попаданки

Глава 1

– Ваша светлость, Ваша… горе-то какое. Как же вы с лестницы? И вроде за перила держались! Или вы из-за сударя? Так, ну его. Развлечётся и вернётся под утро. Не в первый раз. Никуда от вас не денется. И кто только надоумил с лестницы вниз головой бросаться?

Сознание возвращалось неохотно.

Первое, что я ощутила – ветер, пронизывающий запахом дождя, прелой листвы и мхом и холодящий обнаженную кожу. Еще пахло сыростью, мокрым деревом и выстиранным бельем.

– Ваша светлость, не молчите. – Кто-то настойчиво потряс меня за сведенные судорогой плечи. – Хватит вам из-за сударя слёзы лить. Да, я всё знаю. Слышала, как рыдаете в подушку ночами. – Пауза, укоризненный вздох. – Зря вы. Брак-то договорной. О чувствах речи и не было. Вы же сами рассказывали: в детстве с ним терпеть друг друга не могли. И только потому, что ваши отцы дружили, были вынуждены встречаться. Наверное, поэтому спустя десять лет сударь решил избавить семью соседа от позора. И попросил вашей руки. Молва-то уже расползлась. Мол, пансионерка, дочь отставного полковника князя Хованского давно не девица, а сами знаете кто. И это до брака! Стыд-то какой.

Я с огромным трудом пошевелила ослабленными конечностями.

Чей это голос?

И кто каждые две минуты трясет меня за плечи, так что зубы стучат?

Тихо. Без паники.

Вроде лежу на полу, в комнате с холодным сквозняком, несущим дождём. Непонятное место дышит древностью и спокойствием. Отовсюду доносятся шорохи, шаги, шепотки.

Я была в загородном доме у подруги. Да, вспоминаю.

Приехала накануне за моральной поддержкой и чтобы развеяться.

Совсем недавно рассталась с мужем после почти двадцати лет крепкого брака. Точнее, это я считала – наш брак крепким. Но не Дима. Он вдруг влюбился в другую и месяца не прошло, она забеременела. Я сама выставила вещи бывшего на лестничную площадку, а на следующий день подала на развод. Быть третьей лишней с клеймом отвергнутой жены? Нет, спасибо.

Помню, играла с погодками подруги на кухне.

Трехлетний Вадик с гордостью показывал свои любимые игрушки, а четырехлетняя Соня хвасталась куклами. Помню, почувствовала внезапную головную боль, тошноту, побежала в ванную комнату, что расположена на втором этаже, но поскользнулась на лестнице и упала.

Удар о паркет, в глазах – потемнело. А потом сквозь толщу неестественной, глухой, пугающей темноты – просочились монотонные женские вопли.

– Ваша светлость, не молчите. Умоляю. – Ну, вот опять.

Чужие крепкие пальцы ощупали мой влажный лоб, щеки, поплескали в лицо прохладной воды.

Поморщилась.

– Хвала всем святым, - воскликнули сверху.

Внутри было больно и пусто.

Во рту горько. Веки будто свинцовые.

Отяжелевшие руки и ноги не слушаются. Затянутая в стальную клетку грудь невыносимо горит от нехватки свежего воздуха. Щиколотки запутались в пышном облаке шелка и атласа.

Борясь с дурнотой, прошлась ладонью от шеи до талии.

Я в пышном платье с тугим корсетом на шнуровке. Ткань очень тонкая, расшита кружевом. Волосы – густые, длинные – после падения разметались по гладкому полу.

Собрав волю в кулак, сделала вдох и открыла глаза.

Первое, что попало в поле зрения огромная хрустальная люстра на потолке: старинная, громоздкая, с украшением из черненого серебра. А затем её затмило склонившееся надо мной бледное женское лицо с застывшим в серых глазах испугом.

– Сударыня, - незнакомка нахмурила лоб, - как вы? Послать за доктором?

Глава 1.1

– Доктором, - шепнула я, с большим трудом приводя мысли в порядок. Это розыгрыш? Подруга решила отвлечь меня от болезненного развода и устроила костюмированное представление?

Вопреки ожиданиям, лицо девушки оставалось испуганным.

– Он посещает все аристократические семьи этой части города.

– Не надо. Сама с медицинским образованием, - буркнула, попутно запуская пальцы в волосы и ощупывая горящий от боли затылок. Завтра вскачет приличная шишка.

– Ох, Ваша светлость, - незнакомка поджала губы, - Эко вы сильно ударились. Женщин-докторов не бывает.

Я собралась возразить, но была перебита истошным воплем:

– Сударыня, милая.

Из смежного коридора появилась вторая дама: немолодая в пышном платье с тугим корсетом и с заплетенными в косу волосами. Ее одеяние выгодно отличалось от черного платья простого кроя первой девушки. Что это значит?

– Очень больно? – Мне под спину поднырнула рука и помогла неловко сесть. – Вот так, осторожно.

Голова ощутимо кружилась, горло жёг горький комок, самочувствие оставляло желать лучшего, но всё это померкло, когда я осмотрела огромную комнату, обставленную по моде века этак девятнадцатого. Старинная мебель из темного дерева, комоды, громоздкий круглый стол под кружевной белой скатертью, сверху вазон с живыми розами. Тяжелые бордовые шторы плотно запахнуты, с улицы не доносится ни звука, словно огромный древний особняк стоит на… пустыре. Зато внутри все живёт множеством голосов.

– Легче, Ваша светлость? – Спросила незнакомка в простом черном платье, продолжая прожигать меня взглядом.

Нахмурилась.

– Вы кто?

– Я – Глаша. Горничная. Неужто, забыли?

Перевела взгляд к одетой с иголочки даме.

– А вы?

– Элен, ваша компаньонка, сударыня, - в легком ступоре ответила вторая. – Ваш отец, когда узнал о том, что вы с титулярным советником-то ну, эм… Словом пришел в такое бешенство. Грозился вас немедля отослать в монастырь. Только бы о позоре княжны Хованской не стало известно при Императорском Дворе. Если бы не благородство графа попросившего у вашего папеньки вашей руки… Даже страшно подумать, где бы вы сейчас были, милая. Тот монастырь – страшное место. Ходят слухи, долго там не живут. Хорошо, графу подвернулась подходящая должность подальше от столицы, - ее голос упал до шепота, - ваш папенька поспособствовал. Чтобы удалить вас от титулярного советника от греха. А то мало ли…

Так. Стоп.

Затрясла головой, сбрасывая липкое наваждение.

Что они все заладили об одном и этом же? Какой-то позор. Договорной брак. Ссылка. Граф.

Бред. Морок. Бессмыслица, в конце концов.

По-моему, розыгрыш Киры зашел слишком далеко.

Я поднялась, оправила платье, мельком отмечая, что кожа рук на удивление бархатистая и нежная, хотя моя из-за постоянных ночных дежурств давно утратила свежий блеск. Правда, развить эту мысль не успела. Большие настенные часы пробили одиннадцать протяжных ударов.

– Уже поздно, сударыня, - вздохнула… компаньонка. – Если вам лучше и доктор не нужен, провожу вас в спальню. А Глаша принесет успокоительный чай. Глаша!

Девушка подобрала юбки и стрелой кинулась направо.

– Сию минуту.

Проводив её пристальным взглядом в спину, начала подозревать, что всё вокруг отнюдь не чья-то безумная шутка, а реальность, в какую меня перенесло по непонятной причине. Я позволила подхватить себя под локоть и вместе с чопорной дамой поднялась по широкой лестнице со скрипучими перилами.

Дальнейшие часы – сбитая с толку и потрясенная фактом перемещения, я изучала новую спальню, гардероб, а вот посмотреть на себя в зеркало, занавешенное простыней, какую еще не успели сдернуть после приезда, духу, увы, не хватило.

Горячий чай с ароматом таёжных трав, лимона и мяты не помог.

Я металась возле кровати с золотистым балдахином, до побелевших костяшек сжимая кулаки и путаясь в ночной сорочке, какую пришлось натянуть, чтобы не вызвать у окружающих подозрений.

Поместье Беложское, кажется, так компаньонка перед уходом назвала это место – погрузилось в ночную тишину. Я отдёрнула тяжелую с золотым шитьем и кисточками штору, задёрнула. Снова нервным движением отдёрнула, вгляделась в непроглядный мрак за окном. По стеклу стучали крупные капли.

Куда я попала?

Каким именно образом граф меня спас? Какой граф?

Устав от мысленного спора с собой, решительно покинула спальню и вышла в темный пустой коридор. На отделанных блекло-бежевыми тканевыми обоями стенах в массивных рамках темнели картины. Разглядывая пейзажи кисти неизвестных художников, добралась до начала лестницы, и тут расслышала хлопок парадной двери.

Женский смех, столь неожиданный и вульгарный, пронесся по этажу усиленный эхом. Я замерла.

Последовал тихий стук каблуков, шелест одежды. Через дверной проем в темную гостиную скользнули две размытые тени.

– Граф, дорогой, ваш дом впечатляет, - раздался веселый женский щебет. – Не терпится всё тут осмотреть. Но намного больше я жажду узнать, так ли вы хороши в постели, как по секрету шепнула вдова Дункер.

Дорогие читатели!

Добро пожаловать в мою новую историю!

Буду искренне рада поддержке, комментариям и звёздочкам))

Приятного чтения))

С уважением, Юлия

Глава 2

Я прищурилась, сжимая до побелевших костяшек резные перила. Женский голос откликнулся во мне смутным узнаванием, хотя я была совершенно уверена, что прежде не слышала этот альт.

– Не сомневаюсь, сударыня, - ответил мужчина. – Пройдем в мой кабинет?

– О. Вы хотите в кабинете? – Полуночная гостья грубо рассмеялась. – Право слово, я заинтригована. Еще никогда я не делала этого в кабинете, граф.

– Уже поздно. Обитатели поместья спят. Не хотелось бы перебудить весь дом громкими звуками, - заметил… граф.

Было несложно догадаться, что единственный граф в этом поместье – он же хозяин – не кто иной, как муж некой княжны Хованской, на которой тот женился совсем недавно и перевёз в эту глушь.

Ее муж.

Мой муж.

– В том числе вашу жену? – С едва заметным недовольством спросила дамочка.

Тряхнув головой, с отвращением поморщилась.

Надо же, вспомнила.

Граф секунду молчал.

– С Анной нас связывают исключительно договорные отношения, сударыня. Уже третий месяц она ведёт спокойную обеспеченную жизнь, и я ни коим образом не вмешиваюсь в дела моей жены. А она в свою очередь не вмешивается – в мои. Мы абсолютно не заинтересованы друг в друге как мужчина и женщина. Я обеспечиваю ее финансами, не более того. Будь моя воля, мы бы жили отдельно. Но обещание её отцу первое время присматривать за молодой строптивой женщиной не позволяет мне снять отдельный дом и переехать. Возможно, со временем. Через год. Или два. Когда грязные слухи о том эм… инциденте на приёме, наконец-то, улягутся.

– Вы не любите ее? – Потрясенное женское восклицание в окутанной ночными тенями гостиной заставило вздрогнуть.

Глухо выругалась. Как они вообще смеют обсуждать княжну, то есть меня, у меня за спиной?

Хорош же муж!

– Почему вы спрашиваете, сударыня? – Вопросом на вопрос ответил граф, чем слегка удивил. Думала, незамедлительно рявкнет категоричное – да, не люблю. Он поспешно избавлялся от плаща и перчаток.

– Вы не любите ее, но всё равно взяли в жены?

– Я многим обязан ее отцу, и… Таков был мой долг. Прошу впредь не задавать столь деликатных вопросов. – В мужском голосе звенела сталь. Не очень-то похоже, что хозяин поместья пылал в огне и страсти нетерпения.

Зато гостья своих чувств не скрывала.

– Ах, граф… Вы удивительный мужчина. Жаль, что мы не встретились до вашей женитьбы.

– Уверяю. Женитьба мало повлияла на мою привычную жизнь.

– Что ж. Приятно слышать, что ваша жена не будет стоять между нами, - женская тень, проворно скинув пальто на диван, скользнула к мужскому силуэту, обвивая тот за шею тонкими руками в браслетах. – Уже не терпится начать. Я вся истомилась. - За чувственным вздохом последовал нетерпеливый шелест одежды.

– Не торопитесь. У нас вся ночь впереди.

– Ночи так коротки. Особенно теперь, когда зима пошла на убыль, уступая место весне. Ой. – Она весело рассмеялась. – А вы шутник.

Мой так называемый муж бесцеремонно сцапал ее под локоть, рванув к груди, и повлек в темноту.

– Кстати, почему в кабинете? А не в вашей спальне, например? – Донесся веселый затихающий голос. – В спальне было бы намного удобнее.

– Мы переехали не так давно. Комнаты еще не успели оснастить звуконепроницаемыми артефактами, только мой кабинет, - равно уведомил граф. – Полагаю, нет нужды повторять, что я не хочу вашими криками поставить на уши всё поместье, сударыня?

– Что вы, граф. Разумеется. Я сделаю это, где вы прикажете, и в какой позе прикажите. Все святые. Уже горю от нетерпения. Давайте начнём!

Глава 2.1

Шаги отдалились, дверь гулко хлопнула и всё затихло.

В голове живо возникли видения их бурного общения в просторном строгом кабинете. Сплетение обнаженных тел. Припадающие к нежной шее мужские губы. Истомленные удовольствием жаркие женские стоны. Чувственное поглаживание крепких пальцев по мягкой белой спине с приспущенным тугим корсетом.

Передернув плечами, закусила губу и с отвращением задумалась – как много женщин за этот месяц посетило поместье по приглашению неверного мужа? Десять? Двадцать? Может быть, больше?

Постучав ноготками по отполированным перилам, потрясла головой, сбрасывая липкое наваждение.

Кто бы подумал? Мужики во все времена и эпохи остаются одинаковыми. Вот так открытие.

Подушечки пальцев болезненно закололо.

Удивленная, всплеснула руками, но зуд усилился. Кожа нагрелась, в ладонях скопилось напряжение и прямо в эту минуту требовало срочного выхода. Сжав кулаки, сделала глубокий вдох и, убедив себя, что зуд проявление обычного стресса, спустилась по широким ступеням.

Как там сказал некий граф?

«Мы абсолютно не заинтересованы друг в друге как мужчина и женщина.

Будь моя воля, мы бы жили отдельно…»?

Прекрасно. Флаг ему в руки. Пусть живет, как пожелает. И я буду жить, как захочу. Вот прям с этой минуты и начну. Еще не хватало лить слёзы и терзаться душевными муками из-за очередного бабника и повесы. Я пережила это совсем недавно на Земле, вырвала бывшего из сердца и начала новую жизнь. Точнее, планировала начать. Но… неведомым образом попала сюда.

Куда сюда – так и не разобралась. Вместо этого уже час блуждаю по тихим темным галереям огромного старинного поместья. Пытаюсь запомнить расположение комнат и цепляюсь за хрупкую соломинку, что непременно вернусь домой; к подруге, родным, друзьям и любимой работе в частной клинике.

Вернусь.

Обязательно.

Мне здесь не место.

Ладони опять закололо, с такой пугающей интенсивностью, что я невольно подняла их к глазам и содрогнулась. Подушечки пальцев едва уловимо светились.

– Ваша светлость, почему вы не спальне? – Встревоженный шепот за спиной ударил между лопаток подобно стреле. Загадочное свечение пропало, зуд исчез. Я крутанулась на каблуках, различая в дальнем конце коридора компаньонку в ночном пеньюаре с серебряным подсвечником в левой руке.

Женщина смотрела на меня большими испуганными глазами. Золотистые отсветы плясали по ее лицу в причудливом танце.

– Прежде вы не ходили во сне.

– Я не сплю, - ответила ей и вдруг поняла, что всё это время стояла, уткнувшись лицом в плотно закрытую дубовую дверь.

– Ежели так, и ищете мужа, то сударь еще не вернулся. И стоять под его кабинетом ночь напролёт – глупая затея.

Вздрогнув, отшатнулась от двери.

Сама того не осознавая, миновав половину поместья, я очутилась у кабинета супруга?

Поморщилась, пряча недовольство за вымученной ухмылкой. Надо же, неверный муженёк был прав. Звуконепроницаемые артефакты работают идеально. Ни единого шороха из-под не самой прочной двери.

– Ваша светлость, если вам плохо, я разбужу Глашу и велю послать за доктором.

– Наоборот, - оборвала компаньонку.

Какое счастье, что брак княжны и графа договорной! И муж совершенно не интересуется юной хорошенькой супругой. Не придется выкручиваться и выдумывать более-менее правдоподобные отговорки, чтобы избежать с этим бесчестным и распущенным мужчиной супружеской постели.

– Элен, тише. Я еще никогда не чувствовала себя так хорошо. – Подняла руки и ободряюще ей улыбнулась. Настроение ощутимо летело вверх. Деятельная натура требовала немедленных действий. – И знаете, раз уж мы обе не спим. Выпьем чаю? После падения у меня в голове всё перепуталось, что-то забылось. Хочу вас о многом расспросить.

Бледная женщина, освещенная неровным блеском свечей, несколько секунд хмурила брови, внимательно изучая хозяйку, затем заметно повеселела и указала правее:

– С радостью, сударыня Анна. Кухня в той стороне.

Глава 2.2

С Элен мы проговорили до середины зимней ночи, укрывшись в уютной кухне близ разожженных очагов, в глубине каких – отдаваясь теплом – тлели янтарные угли. Компаньонка графини оказалась на редкость словоохотлива. Подлив в мою кружечку теплого чая, настоянного на целебных лесных травах, отосланная в эту глушь моим отцом дама тихо всхлипнула, утёрла слезы краем шали и пустилась в долгие болезненные объяснения.

Оказалось, бывшвая хозяйка этого тела с юности отличалась ветреностью и нелюбовью к учёбе. Воспитанная избалованной роскошью матерью симпатичная девушка искренне полагала, что образование ей ни к чему. И из Института благородных девиц Анна выпустилась только благодаря протекции папочки.

– Ох, сударыня, как вы же ненавидели тот строгий уклад. Люто. До бурных истерик. Как умоляли матушку забрать вас из заведения. Грозились свести счеты с жизнью, манипулировали родителями.

Невольно нахмурилась. Анна была себе на уме.

– Но ваш папенька, только вышедший в отставку полковник, был непреклонен, - продолжала Элен. – Увы, к тому времени княгиня уже слегла от болезни, и повлиять на князя никак не могла. Она скончалась за полгода до вашего выпуска. Сожалею.

Молча кивнула.

– Дальше.

Чай был выпит, очаг мерно потрескивал, оставленный кухаркой тлеть на всякий случай. На моё удивление, что даже самая мелкая искра может устроить в поместье пожар, Элен снисходительно улыбнулась.

– Что вы, сударыня. Какой пожар? Неужто забыли, что производит фабрика вашего мужа?

С подозрением прищурилась.

Пальцы со злостью выбили по столу барабанную дробь.

Ну, в данный момент мой дорогой супруг производит впечатление на одну распутную голую девку, пригласив ту в свой таинственный кабинет. Что касается семейной фабрики, даже гадать не хочу. Глубоко наплевать.

– И что? – С трудом подавив приступ ярости, выдавила улыбку, когда молчание затянулось, и компаньонка начала хмурить брови.

– Выпускает редкие и уникальные артефакты разной направленности. Помните, как вы удивились, когда узнали в первый раз?

– Не помню.

– Вот один из них, посмотрите. – Не уловив в моём тоне сарказма, милая женщина махнула на едва заметный синий кристалл, вмонтированный в стенную панель, - защищает от случайных искр и пожаров.

Вздёрнула бровь.

– Надо же. Кто бы подумал. А с виду граф совсем… другой.

– Конечно. Блестящий военный хирург, герой недавней войны, а ныне господин-управляющий Городской лечебницей на пересечении трёх площадей.

Я не ослышалась? Чуть слышно ахнула:

– Граф имеет медицинское образование?

– А то. Получил уже после смерти отца. Граф старший никогда не разделял увлечений сына медициной и видел наследником семейного дела. Но ваш муж поступил иначе. Фабрикой вот уже десять лет управляет его дядька, а он после войны и женитьбы на вас приехал сюда, лечить людей. Ох. – Компаньонка, понятия не имевшая о творящемся в кабинете распутстве, затрепетала ресницами. – Зря вы его отталкиваете. О таком муже можно только мечтать.

Вот только сдаётся, что Анна отнюдь не мечтала.

Элен поникла.

– Да.

– Почему?

– И это забыли?

– Абсолютно. – Картинно надулась.

– Вы с семнадцати лет любите другого мужчину, - одними губами открыла страшную тайну.

– А он меня любит?

– Ну…

Та-ак. Прищурилась:

– Позвольте-ка, угадаю. Это он совсем недавно меня опозорил?

Женщина вздрогнула и ударила меня укоризненным взглядом.

– Прошу, не вспоминайте тот ужасный осенний вечер в поместье Долговых. Всё никак в себя не приду.

– Отчего же? – Я подпёрла голову кулаком, не сводя с помощницы горящих глаз. – Мне, например, до безумия любопытно.

Элен отшатнулась.

– Вы так спокойно об этом говорите, сударыня?

А что, лучше метаться по особняку, выть от горя и пугать красными заплаканными глазами окружающих?

Пожала плечом.

– Наверное, потому что не помню деталей.

– И лучше не вспоминайте.

– Нет уж. – Помотав головой, едва сдержала улыбку и заговорщически подмигнула. – Всем всё известно. И я хочу знать. Пожалуйста, Элен. Не будьте жестоки. Откройте правду. Что там случилось?

Компаньонка шумно вздохнула, промокнув уголки глаз шалью, с нервным топотом каблука проследила, как я разливаю по фарфоровым чашечкам ароматный чай и подталкиваю к ней одну, и увлекла в новый рассказ.

Глава 3

Я как наяву почувствовала дуновение пронизывающего холодом ветерка, вливавшегося в прекрасный зал через распахнутые настежь двери балконов, ощутила щекотку близких морозов, услышала чарующие переливы музыки, звон посуды и голосов.

Прием по случаю совершеннолетия наследницы четы Долговых с размахом организовали в старинном загородном поместье, отрядив под торжество часть первого этажа.

На праздник слетелось всё высшее общество столицы.

Отца и меня, естественно, пригласили. Правда, у папы накануне из-за мороза разболелась травмированная нога, на день рождения дочери графа мы с компаньонкой отправились вдвоём.

Всё померкло, когда я встретила здесь Его. Свою старую недостижимую любовь, мужчину один взгляд которого вызывал внутри бурю эмоций.

Мы танцевали три танца подряд.

Его горячие руки на талии обжигали сквозь тонкую ткань нарядного платья. Дрожь от частого прерывистого мужского дыхания на лице казалась – самой что ни на есть настоящей. А желание, не разбирая дороги, сбежать за ним от толпы, шума и блеска всё сильней завладевало и сердцем, и разумом.

Наконец, музыка оборвалась.

Советник, чуть улыбаясь уголками губ, отвесил галантный поклон и отдалился к знакомым мужчинам. Я же, пытаясь выровнять дыхание, на ватных ногах вернулась к компаньонке, что неизменно ожидала с бокалом вина.

– Вот, сударыня, освежитесь.

Схватив бокал, сделала долгий глоток.

– И не смотрите так на него, - шепотом попросила компаньонка.

Фыркнула:

– Как?

– Будто он ваш последний шанс. Вон, хозяйка дома глаз от вас не отводит и неодобрительно шепчется со старой подругой. И гости не отстают.

Отмахнулась.

– Пусть. Скоро Пётр сделает мне предложение.

– Ох, княжна. Я бы на вашем месте не была так уверена. Сударь титулярный советник знатный в столице сердцеед. И разбил уже немало женских сердец. Поберегите своё.

Я не расслышала.

Щеки горели. В душе распустилась весна. Я вновь разыскала глазами возлюбленного среди шумной толпы. Стоя спиной ко мне, советник беседовал с адъютантом полковника Мишина.

Молодой и подтянутый – в идеальном темном фраке он постоянно был окружен юными дамами, они то и дело подходили к нему в компании отцов или братьев и последние представляли спутниц завидному жениху. Скользя по восторженным девицам скучающим взглядом, он неохотно кивал и вновь возвращался к разговору с адъютантом.

Коснулась полыхающих румянцем щек.

Сердце давно и безнадежно влюбленное в этого мужчину колотилось как бешеное.

«Со мной всё будет иначе», твердила как заведенная.

«Пётр сделает мне предложение, позовёт меня замуж. Не сомневаюсь!»

С советником мы познакомились незадолго до моей высылки в Институт благородных девиц. О, да. Именно высылки. Ибо иначе это бесчестное удаление от высшего общества столицы я назвать никак не могла. Папенька считал – его дочь слишком строптива, своенравна и остра на язык. Ей не помешает умереть пыл. И едва дождавшись подходящего возраста, отослал меня прочь.

О-о. Как я его ненавидела, как просила маму убедить его вернуть меня домой. Бесполезно. Отец настаивал на выпуске из Института. И только любовь к мужчине, что стоял сейчас в окружении дам словно колосс, давала мне силы, дарила надежду. И вот, спустя столько лет, мы снова увиделись.

Несмотря на довольно приличное состояние и влияние при Дворе, сударь советник всё еще не обзавёлся семьёй. По наивности я верила – причина во мне.

Коротко отвесив дамам поклон, советник обменялся с адъютантом последней фразой и решительно пересёк праздничный зал.

– Княжна, - он снова был рядом и протягивал затянутую белоснежной перчаткой ладонь, - позвольте вас пригласить?

Компаньонка неодобрительно поджала губы, попыталась одёрнуть меня.

Не подействовало.

– Да, конечно. – Я, не задумываясь, влетела в мужские объятия.

И вновь вальс сменялся вальсом, от звуков музыки всё внутри вибрировало, и счастье – незамутненное и такое близкое счастье казалось самым естественным завершением нашей с советником встречи.

Когда гости переместились в соседний зал, чтобы послушать игру именинницы на рояле, Пётр разыскал меня в толпе и незаметно переплел наши пальцы, потянув в пустой коридор.

Ах, это было чудесно.

Подобрав пышные шелковые юбки, я послушно шагала за титулярным советником к утопавшей во мраке широкой лестнице. Все обитатели и гости были в праздничном зале. Поместье на время вымерло.

– Куда мы идём? – Осмелилась поинтересоваться.

– Подальше от толпы, милая Анна, - он со странным блеском в глазах покосился через плечо и подмигнул. – Хочу кое-что вам показать.

Нервно обернулась на звуки игры рояля в конце коридоре. Компаньонка, наверное, уже ищет меня. Но ладно. Так и быть. Ненадолго нарушу приличия.

– И что же?

– Сейчас узнаете.

Пётр, прекрасно ориентируясь в поместье Долговых, будто бывал здесь довольно часто, привел нас наверх, присмотрел впереди неприметную дверь и пригласил:

– Сюда, дорогая.

Покои затянутые сумрачным холодом сразу показались неуютными, но убедив себя, что советник любит меня и не скомпрометирует мою честь, без страха переступила порог. И сразу об этом пожалела. Мужчина, тотчас прижав меня к стене, не дав даже возможности шевельнуться и сделать вдох – впился в мои губы настойчивым поцелуем.

Глава 3.1

Первым треснула туго стянутая шнуровка. Затем словно забыв, что перед ним благовоспитанная дочь князя, Пётр задрал мои юбки до бедер, не прерывая страстного поцелуя.

В голове всё перепуталось, мысли бились птицами в клетке. Сердце, казалось, выпрыгнет из груди. Я полагала, советник увёл меня в укромное место, чтобы, встав на одно колено, прочитать стихи собственного сочинения или поговорить по душам, заодно узнав об отце и его взглядах на скорый брак единственной дочери. Но советник был ненасытен.

Платье сползло с тела горкой мягкого шелка и вот я уже лежу на чужой неразобранной кровати, а Пётр нависает сверху и покрывает мои обнаженную шею и ключицы поцелуями.

– Стойте, - шепчу, с трудом расслышав голос разума. Упираю ладони в твердую как камень мужскую грудь, хочу его оттолкнуть. – Так нельзя.

– Бросьте, сударыня. Я видел, как все последние годы вы смотрели на меня при случайных встречах на балах и приёмах. Как постоянно искали глазами в толпе, ловили каждое движение, каждый взгляд. Я прекрасно знаю женщин и вас, моя милая, прочел за долю секунды. Вы хотите меня. Я хочу вас. Зачем отказываться от удовольствия?

Его крепкие немного шершавые пальцы освободили мою грудь из тесного лифа нижней сорочки и беззастенчиво ласкали затвердевшие вершинки.

От нахлынувших чувств, я не могла говорить, не могла шевелиться. Вся спесь, гордость, бесстрашие разом оставили. Я лишь могла смотреть в темно-зеленые внимательные глаза над собой, ловить его едва уловимую снисходительную усмешку и восхищаться его властью над собственным телом.

Я давно и беззаветно в него влюблена. Так какая разница – когда это случится, после свадьбы или прямо сейчас, в чужом поместье под чуть слышную игру на рояле?

– Вы любите меня? – Шепнула, обвивая его шею руками и притягивая к губам.

Советник снисходительно ухмыльнулся.

– Разумеется.

– И позовёте замуж?

В темно-зеленых глазах промелькнула хитрая искра, которая мне совершенно не понравилась.

– Вы этого хотите, княжна?

– Хочу.

Не дав конкретного ответа, он вжал меня собой в прохладные простыни и смял последнее сопротивление.

От удовольствия и первой боли сознание на секунду помутилось.

Время будто остановилось. Шум затих, голоса гостей и звуки музыки слились в одно неразборчивое частое дыхание, но ровно до момента, пока непрочная выкрашенная в белый цвет дверь не распахнулась. В покои хлынул людской поток. Первыми среди жаждущих откровенного зрелища возвышались хозяева дома.

– Ах, - воскликнул женский голос. – Бесстыдница.

– Это отвратительно, - вторил ему низкий мужской. – Советник, что вы себе позволяете?

Пётр ловко скатился с меня, и я словно в тумане прикрыла покрывалом обнаженную грудь. В отличие от меня Пётр не раздевался. Легко оправив ремень на брюках, он развернулся к толпе, одетый с иголочки. И даже волосы не растрепались.

Я с запозданием, вынырнув из одурманивающей пелены, в ужасе замерла.

Десятки пар глаз жгли меня неприкрытым презрением. Осуждали. Проклинали. Предлагали отобрать магию и сослать в монастырь.

Хозяйка дома обмахивалась веером, причитая о бесстыдстве княжны Хованской, муж ее успокаивал. Остальные охали, ахали и обзывали меня последними словами, смешав доброе имя отца с липкой грязью.

И только именинница, выглядывая поверх чужих плеч, хихикала и шепотом переговаривалась с подругами, от лицемерного участия которых сделалась еще более тошно.

– Потаскуха.

– Принесет в подоле бастарда.

– Ноги моей больше не будет в поместье Хованских.

– И моей. Какой позор. А еще недавняя пансионерка, называется.

– А вы, советник, тоже хороши. Теперь женитесь на ней.

Я до последнего надеялась, что Пётр решительным взмахом ладони прервёт жестокие шепотки и твердо скажет: «да, женюсь». Но моя единственная и самая сильная любовь бросил на меня молчаливый взгляд через плечо и, коротко извинившись, растолкав людей плечами, удалился.

Дальнейшие дни напоминали кромешный ад.

Узнав о случившемся, отец пришел в ярость и впервые в жизни меня ударил.

Глава 4

Злоба отставного полковника заполнила собой весь первый этаж. Тяжело опираясь на трость, отец в привычном военном мундире с ярко сверкающим на груди императорским орденом ревел словно медведь.

– Как ты могла? У всех на виду? С этим ничтожным советником, перебравшим уже половину женских юбок Петербурга!

– Я люблю его, отец, - прошипела, давясь слезами и сжимаясь от почти первобытного ужаса.

Никогда прежде я не видела князя в таком ужасном состоянии. По его багровому лицу катился пот, глаза горели, усы подрагивали.

– Ты любишь только себя, несносная девчонка. Мать избаловала тебя. Потакала всем прихотям и вот результат. Обесчещенная девица на выданье. А славный дворянский род опозорен.

– Ах вот, что тебя волнует, - срывающимся от обиды голосом крикнула я. Хоть бы раз за все эти годы спросил у дочери – чего хочет она? Нет. Суровый, закаленный боями, растерявший способность чувствовать и сопереживать отец давно превратился в холодный камень. Он и маму в последние месяцы ее жизни избегал. Просто потому, что был не способен на сострадание. – Мнение напыщенных выскочек?

– Эти напыщенные выскочки – свет высшего общества Империи. Очень жаль, что учеба в Институте прошла для тебя стороной. Ты всегда была глупой и бесполезной. А теперь… - отец смерил меня презрительным взглядом, столь же холодным и осуждающим, каких я уже хлебнула сполна.

– Что теперь? – Гордо вскинула подбородок.

– Теперь от тебя совершенно нет толка. Только отправить с глаз долой. В монастырь.

Задохнулась от возмущения. Меня… в монастырь? Отец не в себе!

– Не посмеешь.

– Раньше надо было думать, - папенька замер посреди освещенной снежным закатом гостиной, всем весом опираясь на трость. – Теперь только так и можно смыть твой позор. Все святые. Когда до Императорского дома дойдёт молва, мало не покажется.

– Я люблю Петра, и ни о чем не жалею, - прокричала сквозь зубы в холодное неживое лицо. – Петр приедет. И позовет меня замуж. Мы поженимся и уедем. Навсегда. А ты останешься тут. Совсем один.

– Никто не приедет, дурная девчонка, - прорычав, он рванулся ко мне, тяжелой пятерней хватая за локоть. – Твой любовник сбежал из города. По якобы срочному распоряжению начальства.

Я в отчаянии замотала головой.

Нет, не правда.

– Приедет. А ты бессчетный обманщик!

Звонкий шлепок, лицо обжигает сильная боль, и я отпрыгиваю от отца, хватаясь ладонями за раскаленную щеку.

Он ударил меня. Ударил. И даже не раскаивается.

От неприкрытой ненависти в холодных серых глазах сделалось больно. Острый негодующий взгляд старого военного пронзил насквозь. Доверие между навеки утеряно. Мы уже не семья.

Повисшее молчание было тягостным, стылым, морозным.

Беззвучно глотая слезы: жгучие и горячие, я еще секунду смотрела на князя Хованского. За эти десять минут он как будто постарел на много лет. Лицо осунулось, взгляд потух, спина согнулась.

– Ненавижу, - прошептала одними губами. – Ненавижу тебя.

Отец посуровел.

– Немедленно извинись.

– Никогда. – Бросила, едва подавляя горькие чувства. – Петр заберет меня из этого гадкого поместья, и пусть тебе станет стыдно.

– Анна!

Слушать не стала.

Развернулась и бросилась к лестнице, хватая воздух ртом и стремительно убегая в любимую спальню, где рухнув на кровать, зарывшись лицом в подушку, дала волю слезам.

Я рыдала до поздней ночи. Служанки в этот вечер предпочли не беспокоить неуравновешенную княжну. Даже вечерний чай не подали, хотя до этого всегда приносили.

Утром проснулась с больной головой. Лицо опухло, в глаза как будто насыпали песка. Я долго лежала в кровати, а когда поднялась и умылась, оказалось – отец меня запер. На вопросы через дверь горничные сумбурно ответили, что князь отбыл из поместья рано утром. Потом принесли завтрак и удалились.

До вечера я была предоставлена самой себе. Меряя спальню шагами, комкала рукоделие и пыталась совладать с расстроенными чувствами. Папенька вернулся перед ужином. Но ко мне не заглянул.

Не больно и надо.

Кого-кого, а жестокого родителя я хотела видеть в последнюю очередь.

Совсем иные чувства меня переполняли к господину титулярному советнику.

Не сомневалась – он – человек слова, и не бросит обесчещенную им девушку на произвол судьбы. Попросит моей руки. В тягостном ожидании прошел один снежный пасмурный день, второй, третий, но Пётр в поместье Хованских не торопился. А потом свершилось. Я наконец услышала скрип рессор – через огромные главные ворота во внутренний двор вкатился богато отделанный черный экипаж.

Глава 4.1

Сердце пропустило удар.

Пётр, любимый.

Не медля метнулась к двери, дернула за ручку, но замок не поддался. Меня по-прежнему держали взаперти.

Топнув ногой, сжала зубы. Не в моих правилах сдаваться без боя. Отец решил, что может распоряжаться судьбой единственной дочери? Ну, уж нет.

Быстрым шагом пересекла спальню, отдернула шторы и вышла на балкон. Мороз моментально пробрал до костей. Злой зимний ветер набравший силу за последние дни швырнул в лицо пригоршню колючего снега. Растерев плечи озябшими ладонями, хотела вернуться в комнату за пальто и перчатками, но замерла.

Гость успел покинуть экипаж и только что вошел в парадную комнату. Внизу гулко хлопнула дверь. Донесся голос слуги.

– Добрый вечер, сударь. Сию минуту. Сейчас позову. Располагайтесь.

Я перегнулась через перила, высматривая внизу хлипкую лестницу у южной стены. От холода пальцы на руках онемели. Надо бы вернуться в тепло и упасть рядом с камином, иначе слягу с воспалением легких.

Нет. Я не позволю отцу поставить на моей жизни жирный крест.

Подобрав пышную юбку, перелезла через перила – благо в детстве я часто так делала – и с третьей попытки нащупала ногой выступ лепнины. Держась за перила, осторожно сместилась вбок, добралась к лестнице, чудом не поскользнувшись на обледенелом козырьке, и через миг спустилась на клумбу.

Гость медленно прохаживался по малой гостиной, дожидаясь отца.

Я тревожно огляделась по сторонам – зимний сад, вечереющий внутренний двор и ни единого слуги. Моего бегства через балкон никто не заметил.

Выдохнув, придержала юбку и, обогнув угол поместья, вошла через кухню. К этому времени отец вышел из кабинета.

Сердце застучало как сумасшедшее.

Прокравшись к гостиной, я замерла с желание незамедлительно вмешаться в беседу мужчин. И потребовать, чтобы отец дал Петру разрешение на брак. Но как только услышала низкий мужской баритон, остолбенела.

– Князь, рад видеть вас в добром здравии.

Пол опасно закачался под ногами.

Этот голос. Не может быть. Только не Он. Мой самый страшный и отвратительный во всей Империи кошмар!

– Граф, - отец сдержанно кивнул, приближаясь к гостю и обмениваясь с ним рукопожатием, - не ожидал.

– Прошу прощения, что вторгаюсь без приглашения. Дело не терпит отлагательств.

– Что вы. Я всегда рад принять сына старого друга. Кстати, как поживает достопочтенный граф?

– Борется с тяжелой болезнью. Пока без особых изменений.

– Понимаю-понимаю. Слышал, не так давно государь отметил ваши заслуги в сфере медицины? И даже готов рассмотреть то давнее прошение о назначении на должность руководителя лечебницы?

– Благодарю. Это правда. Гражданская служба меня утомила. А до этого военная. Давно хочу оставить шумный Петербург и перебраться в глубинку, где наконец посвятить свою жизнь лечению пациентов.

– Похвально, молодой человек. Похвально. Искренне разделяю ваши светлые устремления.

Застыв близ косяка, я была ни жива, ни мертва.

В поместье собственной персоной пожаловал наш сосед, граф Михаил Уваров, единственный сын старого друга самого Императора.

Все святые, что ему нужно?

В полной растерянности высунулась из-за косяка. Зачем тот, кто в детстве снисходительно поглядывал на меня с высоты собственного высочайшего резерва и при случае называл обидным «малышка» - за слабый магический дар, разумеется, явился в наш дом?

Край дивана заслонила грузная фигура отца с толстой тростью. Незваный гость стоял ко мне полубоком, заложив за спину руки в черных перчатках. Служба в императорских войсках не прошла для отвратительного соседа даром – его великолепной военной выправке можно было только позавидовать.

Хмыкнув, скользнула взглядом по темным густым волосам, перехваченным лентой, безупречному костюму. Граф был молод и симпатичен. Единственный наследник родовых угодий. Неприлично богат. У него блестящее образование. Несколько государственных наград. Он на хорошем счету у Императора.

Облизнув пересохшие губы, скривилась. А еще ходят слухи, будто граф Уваров давно и безнадежно влюблён в некую даму с которой к несчастью никогда не сможет быть вместе, и от того он всё еще не женат.

Какого демона он приехал?!

Глава 4.2

Отца интересовал тот же вопрос.

Выдержав раут обмена любезностями, он предложил гостю бокал вина и, опираясь на трость, отошел к обитому шелком дивану:

– Итак. Чем обязан, граф Михаил?

– До меня дошли не самые приятные слухи касаемо вашей дочери, полковник, - ровным тоном уведомил Михаил.

Я заметила, с какой злостью отец поморщился.

– Увы. Они правдивы. Анна поступила опрометчиво и за своё своеволие заплатит сполна. В конце недели я отошлю ее в монастырь.

Темные брови гостя изогнулись.

– Не уверен, что стоит действовать настолько радикально.

– Бросьте. Уж вы как никто знаете эту несносную девчонку. Сколько раз слуги вытаскивали ее из вашего сада, куда она пробиралась без спроса? А те ужасные пикировки, которые вы и она устраивали во время званых обедов и ужинов. Все святые. Мать постоянно ее одергивала. Без толку. И вы хороши. Поддерживали споры вместо того, чтобы поставить не слишком умную девицу на место.

Облик Уварова на мгновение осветился внутренним светом. Губы тронула улыбка. Как если бы воспоминания о тех отвратительных спорах, криках и даже ругани были ему по-настоящему дороги.

Зло поморщилась. Не могу сказать о себе того же самого.

Уу, как он меня бесил. Как был ненавистен. Наглый, самоуверенный. Никогда не лез за словом в карман.

И споры. Обо всём на свете. У сына графа всегда был ответ. Сколько раз он вгонял меня в краску на публике, сколько раз выставлял глупой девицей, только и умеющей обсуждать платья и шляпки. А его вечно горделивая усмешка из-за высокого магического потенциала всё еще жжет глаза.

– Сударыня Анна с юности была дерзкой, - донесся низкий голос того кого я бы предпочла никогда не встречать. – Я не смел запрещать ей быть собой.

– В итоге упрямство и глупость подвели мою дочь к бесчестию. Вы слышали, что о семействе Хованских судачат соседи?

– Извольте озвучить.

– Будто титулярный советник у Анны не первый, она потаскуха и готова обслужить любого по первому требованию. От нас отвернулись старые друзья, все запланированные до Рождества приёмы пришлось отменить. Окружающие только и ждут, когда у Анны округлится живот!

Сердце сжалось.

Отец. Печется только о репутации рода, остальное можно стереть в пыль, испепелить и спрятать навеки.

Я заметила, как нахмурился граф. С какой силой стиснул пальцами в перчатке ножку бокала.

– Потому я и приехал, полковник.

Мы с отцом одновременно нахмурились.

– Потому? – Хмыкнул он.

– Я хочу просить руки вашей дочери.

От невозмутимости внезапного жениха бросило в жар.

Я опешила.

Пальцы сжали дверной косяк до хруста в суставах. Михаил издевается?

До него дошли омерзительные слухи, и он явился окончательно меня растоптать? Неужели никак не может забыть тот бал, когда ему – практиканту военного госпиталя – самому завидному жениху Петербурга отказала в танце легкомысленная княжна Хованская?

Но нет.

Михаил был абсолютно серьёзен и прожигал отца настойчивым взглядом.

– Вы не ослышались, князь. Я прошу руки Анны и даю магическую клятву, что никогда ни при каких обстоятельствах не причиню вашей дочери вред.

Отец был в замешательстве. Подавлен и одновременно сбит с толку.

– Я ценю ваше рвение, молодой человек, но…

– Но?

– Анна порченная.

– Не имеет значения, - в голосе Уварова послышалась сталь. – Я не стану принуждать вашу дочь к близости. Более того даю слово, что и пальцем ее ни коснусь. Речь не об этом. Я хочу спасти Анну от унижения. Мы поженимся и сразу покинем Петербург. Репутация дворянского рода Хованских будет реабилитирована. О неприятном инциденте на приеме в поместье Долговых постепенно забудут. Вы снова станете уважаемым гостем и любимцем столичной публики.

– А вы и Анна?

– Пропадем из вида на долгое время. Осядем в глубинке. Меня это более чем устраивает.

– А если она…

– Признаю ребенка. Дам фамилию, земли и титул, - невозмутимо заверил граф. – В конце концов…

В уголках мужских глаз появились морщинки, на секунду выдавая в нем внутреннее смятение, позволяя заметить, что сударь-доктор не настолько бесчувствен, как пытается казаться все эти минуты.

– В конце концов, - он тряхнул головой и вновь стал непроницаемо спокоен, - ребенок ни в чем не виноват. И нуждается в обоих родителях.

Князь потрясенно утер лоб ладонью. Смятение и сомнение гуляли по исчерканному лицу. Он некоторое молчал, потом хмуро рыкнул:

– Не уверен, что это здравая мысль.

– Поверьте, брак со мной для Анны гораздо лучше заточения в монастыре. У вас нет повода для отказа, полковник.

Повисла пауза. Папенька прищурился, что-то усиленно обдумал, а затем вкрадчиво уточнил:

– Зачем вам этот брак?

Новоиспеченный жених долго молчал и ответил такое, отчего пол ушел из-под ног.

– Чтобы забыть любимую.

Глава 5

Я упрямо тряхнула волосами, холодно хмыкнула. Кое-как представив в общих чертах жизнь княжны Хованской, дочери отставного полковника, я отчаянно стремилась выбросить выходки вздорной девицы из головы.

Тем не приятнее было, что уже сутки той самой княжной, а ныне графиней Анной Андреевной Уваровой была я сама.

Крытый утепленный экипаж неторопливо катился по шумным улицам небольшого провинциального городка. Прильнув к небольшому окну, отдернув тонкую занавеску, я с интересом разглядывала старинные заснеженные улочки Белокаменска, словно сошедшие с картин художников девятнадцатого века. Белокаменск считался культурным центром Орловской губернии. В городе средних размеров располагалось немало театров, гостиниц, школ и две лечебницы: военная и гражданская. Последней, надо сказать, вот уже два месяца управлял мой новоиспеченный нелюбимый супруг.

Вчера я узнала об этом со слов Элен, а вернее Елены Николаевны Евдокимовой сорока пяти лет, которая являлась дальней родственницей моей покойной матушки Варвары.

Покосилась на обитое кожей сиденье.

Компаньонка, утомленно откинув голову на спинку, прикрыла глаза и дремала.

Еще бы. Вчера мы проговорили почти до рассвета. Чем был занят хозяин поместья и, когда упорхнула его вульгарная любовница, меня совершенно не волновало. Все размышления крутились вокруг единственного вопроса – как мне женщине из двадцать первого века дальше жить в теле юной глупой и вздорной девицы с подмоченной репутацией?

О пылкой страсти княжны Хованской к лживому титулярному советнику прознали даже тут! За много вёрст от Петербурга. Спасибо, сотрудникам местной почтовой станции. Этот бессовестный совратитель-советник имел наглость написать Анне письмо. Месяц назад.

После этого жизнь и без того несчастной девушки пошла под откос. Местные сплетницы, получив от одной не самой приятной здешней дамы сведения о письме, тотчас бросились обвинять графиню в тайных супружеских изменах, а мой-её муж, словно в отместку, завел интрижку на стороне. С одной, второй, третьей развратной вдовушкой, каких в городке оказалось предостаточно.

В голове, словно набатом гремел низкий удивленный голос князя Хованского:

«Зачем вам этот брак?»

И беспощадный жестокий ответ бессердечного жениха:

«Чтобы забыть любимую».

Забыть любимую…

Наверное, я не имела права его винить.

Граф Михаил Уваров с юных лет был страстно влюблён. В некую прехорошенькую девицу. Но из уст компаньонки – якобы видная и обеспеченная девушка предпочла перспективному молодому врачу наследника из военной династии, так как была обещана тому с рождения.

Что касается Анны…

Дочь полковника была для Уварова чем-то вроде юношеской забавы. Дерзкая, уверенная в себе, веселая, охотно вступавшая в споры и перепалки. Наверное, поэтому узнав о бедственном положении дочери соседа, он примчался в поместье Хованских и попросил ее руки. Что это? Азарт? Тайный расчёт? Желание спасти уязвленное мужское самолюбие? Любовью тут и не пахло.

Я поморщилась, невольно касаясь пальцами в ажурном кружеве висков.

Узнав об утвердительном решении отца, Анна впала в истерику. Кричала, что скорее сбросится с моста, чем пойдет за этого наглого самовлюбленного гордеца замуж.

– Я люблю Петра! И буду ждать его, даже если ты запретишь, - били наотмашь разъяренные девичьи крики.

Отец был непреклонен. Или замужество, или вечное забвение в монастыре.

Княжна била посуду, запиралась в спальне, грозилась причинить себе вред, но всё бесполезно. В начале морозного декабря она и граф стали супругами. А затем муж незамедлительно увез жену из Петербурга.

Уваров сдержал своё слово и не принуждал молодую жену к консуммации брака. Ритуал отложили на неопределенный период. На новом месте граф погрузился в управление лечебницей, а также, будучи практикующим хирургом, взялся проводить операции. А его дерзкая обиженная на весь белый свет жена заперлась в пыльном необжитом поместье.

Поначалу граф пытался наладить с супругой диалог, приглашал на званые вечера, звал в театр, ресторации и на светские приёмы обеспеченных соседей, но Анна всякий раз категорично отказывала. Устав от ее неприступности, новый руководитель лечебницы оставил Анну в покое. Она неделями сидела в спальне и рыдала, проклиная отца, мужа и всех вокруг. А потом несостоявшийся любовник прислал ей письмо. И графиня Уварова задумалась о побеге.

Шумно выдохнув, процедила сквозь зубы:

– Идиотка. Кто просил?

Глава 5.1

Злые слова резанули по сердцу зазубренным лезвием.

Я скривилась, пытаясь унять разбушевавшиеся в груди горькие чувства.

Девушка искренне верила, что по-прежнему интересна титулярному советнику, собрала вещи и решила бежать из губернии поездом, но силы не рассчитала. Две бессонные ночи и ожидание подходящего момента для исчезновения – подточили слабый женский организм.

Вчера она планировала спуститься по лестнице, дать распоряжение насчёт экипажа, а затем бесшумно вернуться за вещами, но что-то пошло не так. Анна упала с лестницы и уже не очнулась. Ее тело заняла я – полная её противоположность.

– Вы что-то сказали, сударыня?

Хриплый со сна голос компаньонки помог окончательно вырваться из невыносимо тоскливых рассуждений.

Элен проснулась и, сжимая юбки пальцами, смотрела с тревогой.

– Ничего. Вам показалось, - ответила я.

– О. Подъезжаем, - воодушевилась женщина, бросив взор на запотевшее от моего дыхания окно.

Экипаж съехал с широкой мостовой на обочину, прокатился еще метров двадцать и встал. Элен кивком указала на зеленоватый фасад старинного магазинчика со стеклянной дверью и полукруглым козырьком.

– Лучший в городе салон дамской одежды. Хозяйка - Марья Гавриловна чудеснейшая женщина, вы непременно поладите.

– Очень надеюсь.

После завтрака, не представляя, куда себя деть в огромном чуждом поместье, полном незнакомой прислуги, я поняла – что банально хочу исчезнуть и привести мысли в порядок. И предложила компаньонке прогуляться по магазинам. Женщина искренне изумилась, но сразу взяла себя в руки и согласилась.

Естественно. За два зимних месяца Анна ни разу не покинула пределов поместья; хуже того, своей собственной комнаты, избрав добровольное заточение. Из рассказов Елены, завтракала, обедала и ужинала новоиспеченная графиня тоже в спальне. С мужем разговаривала исключительно через запертую дверь. Но чаще вообще игнорировала реплики графа.

И вот. Анна впервые изъявляет желание съездить за покупками. Удивление компаньонки понятно.

Покинув карету при помощи подскочившего со стороны подростка-слуги, я, придерживая пышный длинный подол жутко неудобного платья на шнуровке и пальто, распрямилась и огляделась. С ума сойти. Я и правда перенеслась в альтернативное прошлое Российской Империи. Вокруг заснеженные здания в два и три этажа стиля барокко. По мостовой катятся крытые экипажи, где-то в отдалении свистят поезда. Мальчишки со свежими стопками газет носятся по улицам, привлекая внимание криками:

– Срочная новость! Государь издал новый указ о престолонаследии.

– Спешите узнать первыми! После облав и арестов мятежников разоренное семейство Долгоруких бежит из Петербурга за границу.

– Грязные сплетни! Дочь губернатора Меньщикова застукала мужа с любовницей и требует немедленного развода.

Ахнув, на силу усмирила нахлынувшие чувства восторга.

От притока морозного воздуха и смеси бурных эмоций перехватило дыхание.

Не окажись я в теле нелюбимой жены и сплавленной отцом в провинцию дочери, наверное бы, бросилась изучать новую реальность. Но, увы. Едва мы с Элен покинули теплый салон – на нас стали оборачиваться. Степенные дамы, прикрывая лицо руками в перчатках, кривили носы. Мужчины делали вид, что вообще не замечают.

– Это она? Та самая? – Послышалось из шумной толпы.

– Вроде похожа.

– Да. Графиня Уварова, урожденная княжна Хованская собственной персоной.

Я бегло осмотрела шумную улицу. Аристократы, курьеры, разнорабочие. Все спешат в вихрях зимнего ветра и снежной позёмки. Поди, разбери, чьи голоса.

– Анна Андреевна, идемте, - поторопила компаньонка.

Тряхнув головой, уже не в таком приподнятом настроении, шагнула к обитому деревом крыльцу.

Должно быть, небеса на меня сегодня прогневились.

Стеклянная дверь распахнулась, из салона выступила толпа разодетых женщин. В центре, окруженная молодыми спутницами, шагала пожилая дама в роскошной шубке из черненого соболя и пышной шляпке с цветочным декором. Ее напудренное лицо имело отдаленное сходство с бульдожьей мордой, а холодные голубые глаза источали превосходство.

Компаньонка вдруг вцепилась мне в руку и чуть слышно шепнула:

– Она.

– Кто? – Удивилась.

– Прасковья Дмитриевна, жена вице-губернатора. Поговаривают, именно она пустила сплетни о письме титулярного советника вам.

Жаль, я не успела отшатнуться и утянуть компаньонку.

Жена вице-губернатора выцепила сначала Элен, перевела взгляд на меня и растянула губы в притворной улыбке:

– Анна Андреевна, душечка. Вы ли это? Какая встреча.

Глава 5.2

Сердце застучало быстрей.

С трудом сохранив неприступно вежливый вид, мягко ответила:

– Добрый день. Да, вы правы. Встреча… чудесная.

– И не говорите, - женщина по-свойски коснулась моей руки. – А я всё думаю, где же графина Уварова? Почему не покидает поместье? Неужто из-за болезни?

– О нет, я в полном здравии. Уверяю.

– Тогда мы все, - она обвела компаньонок долгим взглядом, негласно заручаясь молчаливой поддержкой, - в недоумении. Ваш муж чай не железный.

С сомнением прищурилась.

К чему она клонит?

– Не железный?

– Ну, конечно. Всё время один. Только у нас в гостях за последние два месяца был четырежды. И всё без вас, душа моя. А он ведь молодой видный мужчина, блестящий хирург.

– Точно, точно, - кивнули спутницы.

Жена вице-губернатора притворно поджала губы. Ее голос упал до шепота:

– Так недолго и без мужа остаться, Анна Андреевна. Вот пленит его местная юная дворянка и о вас граф больше не вспомнит. Ой, как бы уже не пленился. Помнится, на последнем приёме вовсю ухаживал за моей старшенькой, Елизаветой. Недавней выпускнице Института благородных девиц, между прочим.

Я чудом не выругалась витиеватым грубым слогом, какой нередко слышала в деревне у бабушки еще студенткой медицинского.

Собеседница намекает, что граф в открытую ищет замену нелюбимой жене? И оставил свой выбор на её старшей дочери. Ха-ха, у меня для нее плохие новости. Мой благоверный, судя по всему, не пропускает ни одной хорошенькой юбки. Боюсь, ее дочурка в конце бесконечного списка.

– Ну, если бы он заинтересовался вашей дочерью, не сомневаюсь, уже бы сделал предложение. – Я с удовольствием ввернула ей шпильку. – Например, моей руки граф Уваров попросил в тот же день, что прибыл в гости.

Прасковья Дмитриевна удивилась:

– О.

Ее подруги обменялись кислыми взглядами.

Еще бы. Таких подробностей личной жизни опозоренной княжны они не знали. Наверное, думали, мой отец отдал за меня огромное приданое, только бы убедить молодого красивого мужчину взять в жены «падшую» девицу, и вдруг – Уваров сам, в тот же день делает мне предложение.

– Что ж, мы… за вас рады, - мрачная дама быстро совладала с эмоциями, - впрочем, еще не вечер. Елизавета страсть как хороша. От поклонников нет отбоя. Ах, да, чуть не забыла. В выходные в свет выходит моя младшая. Софья. Мы с мужем даем небольшой светский прием для самых близких друзей. Граф Михаил уже приглашен. И раз уж мы с вами встретились, душенька, я вас тоже приглашаю. Уверяю, скучно не будет. Софья чудесно поёт и музицирует. А какая начитанная, даст фору любому мужчине. Даже вашему мужу.

На лице грубой дворянки мелькнуло злорадное удовольствие.

Она ждала, что я побледнею, начну ревновать неверного супруга и немедленно откажусь. Не на ту нарвалась. Нельзя давать слабину. Не сейчас. Пусть ее колкие намёки ощутимо задели – я не та глупенькая влюбленная девица, тело какой мне подбросил новый магический мир. Я – попаданка. И себя в обиду не дам.

– Как мило. С удовольствием приду. В котором часу, вы сказали, начнётся приём?

Жена вице-губернатора скривилась:

– В субботу, в семь. Поместье Лебяжье.

– В таком случае до встречи в субботу. – Пропела сахарным тоном.

– Да, да, - женщина хмыкнула. – Будем ждать.

И, махнув подругам, обошла нас с Элен по дуге. Компаньонка всё это время не двигалась, не вмешивалась и сжимала мой локоть мертвой хваткой. И шумно выдохнула только тогда, когда надменные горожанки исчезли за поворотом ближайшего магазинчика.

– Зря вы так, Анна Андреевна, - шепнула Элен, когда мы остались на крыльце дорогого салона наедине. – Жена вице-губернатора очень влиятельная особа. Поговаривают, муж без ее одобрения и шагу не ступит. А тот в свою очередь имеет влияние на самого губернатора.

– Пфф, уже боюсь, - фыркнула, не особо впечатленная отповедью Елены. Тоже мне, местная королева.

Мысли еще витали вокруг недоброжелательной женщины, её грубых подколов и ясного желания увлечь моего мужа одной из своих дочерей, но через секунду рассыпались на болезненные осколки. Мы едва вошли под козырёк, Элен потянулась к отполированной до блеска ручке, и тут со стороны перекрёстка донесся истошный женский крик:

– Кто-нибудь, вызовите карету скорой помощи! Ему плохо, плохо! Он умирает!

Глава 6

Врачебный инстинкт толкнул тело вперёд, несмотря на грозящую опасность разоблачения.

Хриплый вопли доносились со стороны перекрёстка и, забыв о желании посетить дамский салон, я стремительно двинулась к источнику шума. Элен поспешила за мной.

– Сударыня, что вы делаете? Стойте. Вы ни чем не поможете.

Я отмахнулась от требовательного крика женщины, заворачивая за угол аптекарской лавки.

Прямо на снегу лежал немолодой мужчина в хорошем костюме, а рядом, упав на колени и тормоша его за зимние пальто, рыдала женщина. Вокруг собрались зеваки и случайные прохожие. Дамы ахали и обмахивали лица руками в перчатках, мужчины хмурились. Кто-то метнулся к ближайшему столбу, напоминавшему телеграфный, и позвонил в приделанный к нему колокольчик. Усиленный магическим заклинанием звон, показалось, прокатился по всему городу разом.

– Вызвали карету скорой помощи, - шепнула Элен, заметив на моем лице хмурое недоумение. Вот, значит, как тут устроено. Что ж, возьму на заметку.

Я замерла, переживая внезапный приступ тошноты. К плохому самочувствию без причины примешался озноб и тянущее чувство внутри. Тряхнув головой, с усилием абстрагировалась от внезапно накатившей слабости и головокружения. Со мной такого прежде не бывало.

– Скоро прибудут, терпите, - раздался низкий мужицкий голос, но женщина даже не обратила внимания, цепляясь за воротник мужского пальто и причитая:

– Милый сударь, не бросайте меня. Как же я буду без вас? Одна, покинутая. С тремя детьми.

«Сударь» на снегу действительно выглядел неважно: бледный, щеки запали, глаза закатились. Его учащенное дыхание прорывалось сквозь бескровные губы рваными стонами, грудь колесом ходила ходуном.

Я стиснула кулаки, отвесила себе мысленный подзатыльник.

Нет. Не вздумай вмешиваться. Мало о тебе по городу ходит нелестных слухов, не хватало обзавестись новыми бессмысленными сплетнями. Еще запишут и этому горожанину в таинственные любовницы. Мало у кого – какая фантазия.

Увы. Я держалась пару минут, но как только состояние несчастного ухудшилось – совесть пересилила разум. Мужчина захлебнулся кровавым кашлем, его тело изогнулось. У его лица повисло розоватое облачко пара.

Неожиданно ладони закололо. Я опять ощутила связь со странной силой внутри, что против воли настаивала оказать ему помощь.

Испуганные зеваки тем временем отпрянули, зашептались:

– Смотрите, он тоже заболел.

– Все святые. Уже пятый за последние две недели. А до этого слег секретарь вице-губернатора.

– А еще раньше любовница мирового судьи.

Слух уцепился за пугающие пересуды горожан. Заболел? Он не первый?

Я решительно вмешалась, расталкивая толпу плечами.

– Будьте любезны, расступитесь. Дайте пройти.

Местные дворяне и простолюдины с удивлением на меня покосились.

– Девица?

– Дурень. Она графиня. Жена уважаемого графа Уварова.

– Ох, прошу прощения.

На чужое бормотание время не тратила и ловко присела рядом с мужчиной. Кровавый кашель на мгновение затих, позволив провести беглый первичный осмотр, но через миг приступ усилился.

– Антон, супруг мой. Где доктора? – Взвыв от отчаяния, белая как могильный саван женщина, залилась горьким рыданием.

Я молча ощупала мужчине грудную клетку, нахмурилась. Измерила пульс. Учащенный. Занесла ладони над грудью, поводила, удивленно прислушиваясь к магическому дару внутри. Он отчетливо помог установить источник заболевания. Легкие. Они были поражены.

Я свела воедино знания из старого мира и нового. Бледные покровы кожи, кровавый кашель, судороги, хриплое дыхание, высокая температура, обморок. По всем признакам у незнакомца пневмония, или хуже того – туберкулёз.

Испуг царапнул сердце острым когтем. И то и другое заболевание крайне заразно. А я без медицинской маски, благо в перчатках, но этого мало.

В памяти незамедлительно промелькнул целый букет клинических рекомендаций по лечению острой формы легочных заболеваний и последующей длительной реабилитации. Антибиотики и прочие лекарственные средства незамедлительно отмела. О них тут с роду не слышали. Надо бы сделать снимок, сдать кровь на анализ…

Из мыслей выдернул удивленный женский голос:

– Кто вы, сударыня?

На меня, забыв об истерике, взирала спутница обморочного мужчины.

– Мое имя Анна, - ответила дружелюбно. – Не беспокойтесь. Я – пульмонолог.

Глаза собеседницы расширились, по лицу побежала мрачная тень.

– Вы что же, из читального салона баронессы Астафьевой? Чтица, да?

Пришел мой черед удивляться. Боги. Совсем забыла, куда попала. И кто только тянул за язык?

– Нет, я не из читального салона баронессы, - отрезала жестко и запоздало отдернула ладони. – Я доктор. Мой профиль – болезни органов дыхания.

– Но…

– У вашего спутника…

– Мужа, - поправила дама.

– У вашего мужа все признаки воспалительного процесса в легких. Его необходимо немедленно изолировать и взять анализы на возбудителя пневмонии и прочих сопутствующих инфекций.

– Это невозможно! Неделю назад мой муж был абсолютно здоров! – Воскликнула ошеломленная женщина. На секунду замерла, а потом ее в прямом смысле начала бить крупная дрожь. – И он тоже… Тоже заразился.

Нахмурилась:

– Тоже?

– Говорят, это происки темного мага. Жесткого и беспощадного, что мстит всему городу за несправедливо вынесенный смертный приговор. Его похоронили на старом кладбище, но его проклятие не умерло. Уже пятеро заболели, трое скончались. И вот теперь темная болезнь добралась до меня и супруга.

Глава 6.1

– Темного мага? – Переспросив, я крепко задумалась. Ерунда какая-то. На лицо все признаки длительной запущенной формы болезни легких. И магия, особенно темная, тут ни при чем.

– Вы слишком юны и беспечны и не понимаете, - вторгся в разум хриплый шепот жены пострадавшего.

Нахмурилась:

– Чего не понимаю?

– Город и жители обречены. – С ужасом в мутном взгляде ответила горожанка. – Он не остановится, пока всех не погубит. Вы не местная, сударыня, и еще можете спастись. Собирайте вещи и уезжайте. Иначе горько об этом пожалеете.

Сиплый полубезумный женский шепот оборвал гулкий цокот копыт по присыпанной снегом главной мостовой, скрип рессор и подгоняющий голос извозчика.

– Ну, вперёд.

Из-за поворота к перекрёстку спешила продолговатая карета с набитым на боку белым квадратом и нанесенным поверх красным крестом.

Толпа заголосила, расступилась. Из кареты высочили два крепких молодых мужчины в одинаковых мундирах с носилками.

Я в последний момент успела выпрямиться, бросив на убитую горем женщину печальный взгляд, и позволила медикам выполнять свои обязанности. Они уложили пострадавшего на носилки и поспешили к карете. Его жена бросилась за каретой, но запнулась и полетела на снег. Я вовремя подхватила ее под локоть.

– Не ушиблись?

– Нет, - она покосилась через плечо и обреченно вздохнула: – Уезжайте, сударыня. Уезжайте.

– Еще чего, - фыркнув, упрямо вздёрнула подбородок.

У жены больного явные признаки панической атаки. Бросать её одну в таком состоянии совершенно нельзя. Я решилась ехать с ней. Оглянулась окликнуть компаньонку, но Элен оказалась поблизости.

– Возвращайтесь в поместье. Как только освобожусь, сразу вернусь, - предложила вполголоса, но спутница категорически отказалась.

– Вот еще. Куда вы, туда и я, Анна Андреевна. Ваш папенька ясно дал понять, быть с вами всегда и везде.

«И глаз с меня не спускать», припомнила хмуро.

– Мы не на прогулку едем, а в городскую лечебницу, - заметила я.

Элен многозначительно кивнула:

– Тем лучше. Будет, кому вправить вам ум-разум, сударыня.

Удивилась:

– Кому?

Компаньонка многозначительно хмыкнула.

Спорить и выспрашивать – не было времени. Я довела жену больного мужчины к карете, помогла ей устроиться рядом с мужем, а затем вместе с Элен разместилась в соседней огороженной части – на жестком деревянном сидении. Медики, как только меня увидели, спорить не стали. Вот и ладно.

Главная гражданская лечебница располагалась в самом центре, на пересечении четырех крупных улиц, рядом с Губернаторским Домом и зданием суда. Справа раскинулся заснеженный парк. Слева тянулся забор, отделявший улицу от железнодорожных путей. Лечебница оказалась поделена на корпуса. Мы подъехали к невысокому крыльцу с двустворчатыми дверями и надписью «Неотложная помощь».

Работники понесли пострадавшего внутрь, и я с недовольной Элен повели бедняжку следом. Я мельком оценила единственное на весь Белокаменск медицинское учреждение. Стены чистые и побелены, большие панорамные окна отражали серо-синеватое небо. На втором и третьем этажах виднелись небольшие балкончики с резными перилами. Гхм. Неплохо для середины девятнадцатого века. Внутри тоже было вполне прилично – широкий светлый коридор, приемный покой, стойка сестры милосердия.

– Вон он, - воскликнула дама и, вырвавшись, побежала за медиками. Те успели переложить пострадавшего на каталку и общались с высоким молодым мужчиной в мундире старшего врача.

– Постойте, - приподняв тяжелый подол, я окликнула даму. – Вы едва держитесь на ногах.

Она не слушала. Припав к груди мужа, опять громко и отчаянно зарыдала. А я… Я как раз приблизилась к высокому мрачному старшему врачу.

– Добрый день, - произнесла четко и вежливо. – Как он?

Врач, который и до этого с подозрением поглядывал на меня с другого конца коридора, свёл темные брови к переносице. В его пристальном взгляде блеснуло неподдельное удивление.

– Спрашиваю, как его самочувствие? – И зачем-то добавила: – Понимаете, у несчастного серьезно поражены оба легких. Я его осмотрела, но точного диагноза поставить пока не могу. Предположу это или пневмония, или туберкулёз. Срочно направьте его в инфекционное отделение. И начните...

Моего локтя, обрывая сумбурную речь, коснулись чужие крепкие пальцы. Я нервно дернулась. За спиной мялась Элен. И почему-то смотрела не на меня, а на врача. Причем огромными испуганными глазами.

Врач, к слову, ее не заметил. Сверил меня хмурым прищуром, с о-очень странным выражением на красивом, я бы сказала породистом, лице. Потом сдавленно хмыкнул, развернулся и, не проронив ни единого слова, ушел.

Искренне изумилась:

– Что я такого сказала?

– Анна Андреевна, - раздался под ухом шепот Элен, - вы чего?

– Что «чего»? – Окончательно запуталась.

– Не узнали собственного мужа?

Глава 7

Мужа?

Я мгновение хлопала чужими ресницами. Минутку. Он просто взял и ушел?

Да что он себе позволяет? Игнорирует жену в поместье, игнорирует на публике. Водит по ночам в дом любовниц, а теперь – стоило мне высказаться по поводу состояния пациента – смерил меня таким взглядом, как будто я пыль!

– Граф, подождите, - приподняв подол, поспешила за стремительно отдаляющимся в конец коридора супругом.

Михаил не обернулся. Пружинистый уверенный шаг стал чуть громче.

– Граф, я к вам обращаюсь!

– Мне некогда, Анна Андреевна, - откликнулся этот высокомерный наглый тип. – Поезжайте домой.

– Я могу вам помочь, - возразила, почти нагнав стремительного супруга.

– Чем? Бессмысленной болтовнёй?

Чуть не запнулась.

– Прекратите. Я действительно готова помочь.

– Не стоит себя утруждать. Я более чем осведомлён обо всех ваших талантах и не нахожу в них ничего привлекательного.

Он столь неожиданно и резко развернулся навстречу, что я по инерции влетела носом в твердую на ощупь мужскую грудь. Нежную кожу пощекотала грубая ткань форменного мундира.

Чудом удержав равновесие, отскочила на шаг. Михаил был очень высок. И широк в плечах. Чтобы ответить благоверному возмущенным взглядом пришлось задрать голову до боли в шее.

Всё понятною. Этот бессовестный тип имеет в виду внебрачную связь Анны с титулярным советником. И ее дальнейшие попытки вырваться из навязанного отцом брака и сбежать.

Щеки обжег жаркий румянец.

– А собой вы, значит, гордитесь? – Рявкнула, забыв о посторонних.

– Я? – Михаил эффектно изогнул темную чуть изломанную бровь.

– Да.

– Просветите.

– Только вчера вы притащили в поместье любовницу, с которой заперлись в кабинете и кувыркались там всю ночь напролет. Я слышала, как дама сгорала от нетерпения разделить с вами постель, - прошипела глядя в медленно наливающиеся черной мглой мужские глаза. – Что? Будете отпираться?

Лицо графа закаменело.

– Это не то, что вы думаете.

– Именно то! Вы ничем не лучше меня!

Сердце против воли забилось быстрее.

Несмотря на подробный рассказ Елены, четко представить собственного мужа до этой минуты я не могла. Гадала – какой он? Копалась в воспоминаниях Анны, но после перемещения ее память умерла. По наследству мне досталось только кукольная внешность и репутация глупой никчемной барышни.

Внезапная встреча в лечебнице стала абсолютным откровением.

Да, Михаил мне понравился. Молодой. С темными волосами собранными в низкий хвост. Подтянутая фигура, широкие плечи. Ярко-синие глаза. Суровые черты лица. Очень симпатичный, не лишенный харизмы и внутреннего стержня. Лидер. Профессионал своего дела.

О таком спутнике жизни мечтает любая аристократка. И вот теперь возникает разумный вопрос. Почему два месяца назад – уже будучи видным хирургом и без пяти минут руководителем лечебницы – Михаил заявился в поместье обесчещенной княжны и попросил ее руки?

Зачем ему Анна?

И тут меня будто током ударило.

Магический дар – чем бы он ни был – прошелся по венам разгоряченной волной, разрывая грудную клетку.

Я замерла с невидящим взором.

Неужели Уваров женился на порченой дочери полковника ради мести?

Нет, не мне. А той девице, которую столь страстно любил и которая предпочла ему другого?

Женился, чтобы отомстить не случившейся невесте? А обесчещенная и униженная княжна просто удачно подвернулась под горячую руку отвергнутого мужчины?

Я часто-часто поморгала и заметила, что супруг опять стремительно удаляется к служебной двери. Каменная спина. Напряженные плечи. Неприступная поза. Последнее, что он бросил, прежде чем скрыться из виду было:

– Юной барышне не место среди крови и боли. Езжайте домой!

Гад. Мерзавец.

Решил – раз взял обесчещенную и никому не нужную девицу в жены, можно с ней не считаться?

Не позволю собой помыкать!

Желая ответить, я глотнула пропитанного горькими парами больничного воздуха, но к локтю прикоснулись.

– Анна Андреевна, граф верно говорит. Не следует здесь задерживаться. Едемте?

Меня колотило. Виной тому было сразу два неприятных события. Столкновение с неизвестной и вполне вероятно заразной болезнью и черствость молодого супруга, какого сегодня впервые увидела.

Колени дрожали. Дыхание сбилось, царапая горло. Надо срочно на улицу.

Я оперлась на любезно подставленный локоть Элен и, придерживая подол заледеневшими пальцами, поспешила покинуть городскую лечебницу.

Глава 7.1

Среди шума транспорта, гула голосов и обжигающей морозной свежести стало легче. Но ненадолго. В висках бились молоточки. Грудь разрывало неистовое желание собственными руками придушить одного несносного бесцеремонного нахала. А еще дворянин, называется!

Как посмел?

Дыхание сбилось, царапая горло.

Благо, в салоне наёмного крытого экипажа царил полумрак и сидящая рядом женщина моего смятения не заметила.

Дорога к поместью прошла как в тумане. Я не могла выбросить статный и одновременно отталкивающий образ мужа из головы. Уваров знал о неприязни княжны с самой юности, знал о жаркой влюбленности к другому мужчине, но настоял на официальной брачной церемонии. Привязал Анну к себе. Чтобы окончательно разрушить уже обе судьбы: и свою, и её.

– Гадкий собственник, - прошипела, смерив шагами просторную спальню, куда поднялась десять минут назад, отослав компаньонку под предлогом необходимости побыть одной. Ничем не лучше подлого титулярного советника.

Ууу, и почему мне так фатально не везёт с мужиками?

Я замерла возле гардеробной, запустив пальцы в густые светлые волосы. Первый муженёк – игрок и любитель ходить налево. Второй – влюблен в прекрасную даму и женился только чтобы ей отомстить. На чувства фиктивной жены он наплевал.

Из горла вырвался нервный смешок.

После развода с бывшим я, само собой, как любая нормальная женщина мечтала наладить жизнь, лелеяла призрачную вероятность встретить достойного мужчину, за которым буду как за каменной стеной. Но о таком… О таком даже подумать не могла! Девятнадцатый век. Магическая Российская Империя. Захудалый городок в одной из губерний. Муж – равнодушная глыба льда. Окружение, которое видит во мне падшую девку с сомнительной репутацией. И в довесок – непонятная болезнь, выкашивающая местных жителей.

– Что за невезение. Просто злой рок какой-то, - пробормотав, вытянула из волос шпильки и атласные ленты и чтобы больше не думать о дурдоме, в какой угодила по злой шутке несправедливого божества, позвала знакомую служанку в спальню.

Глаша прибежала через минуту.

– Да, сударыня?

– Помоги сменить наряд. – Попросила ее. Шнуровка на спине была затянута столь крепко, что талия Анны казалась осиной, грудь ныла, и каждый новый вдох отзывался в ребрах болью.

– Сию минуту, - горничная нырнула за спину, а я не сдержала очередного смешка.

С другой стороны, чего завелась? Всё могло быть значительно хуже.

Нет, серьёзно. Я очнулась в теле молоденькой дворянки, пусть и с подмоченной репутацией. Руки, ноги на месте. Ничем не больна. Мои медицинские знания сохранились при мне, а что до жестокого общества и бессердечного супруга – так ну их всех. Буду учиться жить заново. И первым делом приручу магический дар. Да. План отличный.

– Глаша, - обратилась к девице, что ловко избавила меня от выходного платья из плотного синего атласа и помогла облачиться в светлое домашнее: с широкими лентами под грудью. Той ужасной стягивающей ребра шнуровки тут не было.

– Сударыня?

– Есть в поместье библиотека?

Женские руки невольно дрогнули.

– Конечно. На первом этаже, в южном крыле. Граф бывает, пропадает там часами и даже изредка ночует. А вам-то зачем?

– Хочу почитать.

– Вы? – Горничная, затянув последнюю серебристую ленту, с удивлением отшатнулась. В ее глазах горел испуг.

– Я образованна, - успокоила простолюдинку. – И умею читать.

– Да. Просто раньше вы не интересовались библиотекой. И вообще, - она виновато опустила глаза.

– Говори.

– Не выходили из спальни. Часто отказывались от еды. И с мужем за эти два месяца обмолвились, если только парой фраз.

Глухо вздохнула.

Княжна. Упрямая, дерзкая, своевольная. Надо же, мы очень похоже.

– Я изменилась. – Весело ей подмигнула и поманила за собой из серой, затянутой снежным светом вечера, спальни. – И больше не собираюсь сидеть в заточении. И тем более отказываться от прелестей светской жизни. Кстати, что сегодня на ужин?

– Граф тоже будет? – Шепнула горничная, вслед за мной шагнув в просторный темный коридор.

Я помрачнела. Вот надо было ей всё испортить? Я только пришла в себя и поклялась об этом мерзавце даже не вспоминать.

– Скорее это мне надо задать вам вопрос. Часто ли граф бывает к ужину?

– Не часто. Всё пропадает в своих лечебницах, - поделилась девушка. – А в последнее время, из-за этой страшной болезни, ну, вы, наверное, уже слышали…

– Слышала.

– Так вот. Вовсе перестал появляться. Только изредка. И, как правило, за полночь.

«Да не один. А вместе с вульгарными развязными любовницами», зло подумала про себя.

Мы как раз достигли верхнего пролета широкой мраморной лестницы с резными перилами, когда из главного холла прозвенел голосок.

– … еще не вернулся? Какая жалость. Я подожду графа здесь.

– Разумеется, - мужской степенный бас принадлежал старому дворецкому, - проходите, сударыня. Чувствуйте себя как дома. Граф всегда вам очень рад.

– Ах, Осип Алексеевич, вы такой душка. – Вновь послышалось, отчего всё внутри взялось колким и хрустким льдом. – С вашего позволения присяду в гостиной. Будьте любезны, передайте Верочке, я с нетерпением жду ее удивительный кофе со сливками и свежую сдобу.

Я чуть не запнулась о подол домашнего платья.

Дворецкий вежливо откликнулся:

– Конечно.

– Кто такая Вера? – Уточнила у мрачной служанки.

– Так, кухарка.

– А это кто там явился? – Прошипела сквозь зубы.

Глаша виновато пожала плечами.

– Настасья Дмитриевна, дочь купца Гордеева, владельца лесопилки. Она частая гостья.

– Частая? – Я задохнулась от возмущения. Да сколько ж у моего благоверного в захудалом городишке любовниц?

– Приходит каждый вторник и четверг. Сегодня, как раз четверг.

– Я не помню её.

– Так вы-то всё время в спальнях сидите. Вот и не видели Настасью Дмитриевну.

Наверное, мой взгляд полыхнул.

Глава 8

– Как мило, - фыркнув, я подобрала пышные юбки и решительно отправилась на первый этаж.

Глаша испуганно двинулась следом.

– Сударыня, столовая в той стороне.

– Я загляну в столовую позже. Для начала поздороваюсь с гостьей, - мягко произнесла, чем еще заметней переполошила служанку.

Она ждала от хозяйки истерики, криков, ругани; думала – кинусь вниз и закачу очередной любовнице графа скандал. Нет уж. Окончательно гробить свою репутация я не планировала. Самое время дать понять окружающим, кто в старом зимнем поместье – хозяйка, кому дозволено приходить, а кому – выйти вон.

– Графинюшка, там… гостиная, - пискнула Глаша, когда я, придерживая атласные юбки пальцами, вплыла в просторную комнату для приёмов и посетителей. Прекрасно.

Ладони чесались вцепиться купеческой дочери в прическу, но я сразу напомнила себе, что виновата в измене не столько она, сколько мой бесчестный муж. Да, наш брак договорной. Да, в нем нет места любви. Но уважение я, в конце концов, заслужила. Или Уваров решил, раз падшая девка – то можно не церемониться и вытирать о женушку ноги? Очень зря.

– Доброго дня, - произнесла бодро и громко. – Я – Анна Андреевна, хозяйка поместья. А вы, собственно, к кому, сударыня?

Гостья, сидевшая на диване, подскочила как ужаленная. От ее лица отхлынула кровь, глаза округлились.

– Анна Андреевна? Вы?

– Я.

– Не ожидала вас увидеть.

– Отчего же? – Прищурилась.

Ошарашенная моим появлением любовница Уварова глухо сглотнула.

– Ну, так, по городу какие только слухи о вашем здоровье не ходят…

– Слухи? – А это уже интересно. – Продолжайте, не стесняйтесь.

– Ну…

– Не бойтесь. – Я хищно улыбнулась. – Я не кусаюсь.

Купеческая дочь мелко поёжилась.

Занятно, мы с ней оказались ровесницами. Обеим, судя по внешности, было не больше двадцати одного. Вот только Анна как будто лучилась силой и жаждой действий, и всё внутри кипело от нереализованных талантов и желании найти себе дело в новом мире по душе, а некая девица Гордеева наоборот – напоминала пустышку.

Нет, Настасья Дмитриевна была вполне красива. Светлая бархатная кожа, серые глаза в обрамлении пышных ресниц, пухлые губы; над верхней темнела очаровательная родинка в виде сердечка. И все-таки что-то отталкивало от нее. «Болезнь», вдруг помог определить магический дар. Да, без сомнения. Купеческая дочка страдает от сильных болей, хотя по внешним признакам и не скажешь.

Я прищурилась, пытаясь понять, где у незваной вульгарной гостьи спрятан источник боли.

Спина? Поясничный отдел?

У нее определенно проблемы с костями и позвоночником.

Ладони вдруг опять закололо. Смахнув магию с кончиков пальцев со злостью поморщилась. Уваров – странный. Даже слишком. Что прежняя любовница, что эта – имеют серьезные проблемы со здоровьем. Неужто, в захудалом провинциальном городишке муженек не нашел для постельных утех здоровой девицы?

– … я в это совсем не верю. Честно-честно. Но все говорят, и мой папенька тоже любитель сплетен, но не я. Клянусь светлой памятью любимой нянюшки, - меж тем тараторила Гордеева возле дивана и лихорадочно комкала рукава светлого платья.

– Стоп. Давайте по порядку, - осадила ее и посмотрела прямо в глаза. – Что там с моим здоровьем?

– Не здоровы вы, Анна Андреевна, вот что говорят. – Сухо уведомила любовница графа. – Тронулись умом. Из-за любви к титулярному советнику. И давно не отдаете себе отчета в собственных действиях. От того муж и запер вас в комнате и не выпускает. Боится. И за вас, и за окружение. Вы же… когда злитесь, буяните.

Ничего себе заявление. Интересно, мой благоверный сделал хоть что-нибудь, чтобы обелить имя супруги среди местного общества?

Я открыла рот и закрыла. От наплыва эмоций потемнело в глазах. Кое-как пришла и себя и процедила:

– Даже так?

Настасья глухо всхлипнула и втянула голову в плечи.

– Простите, я не должна была. Зря проболталась.

– Напротив, - я весело ей подмигнула. Себе же мысленно пообещала, что не поддамся на провокации местных хорошеньких вертихвосток, охочих до замужества и высокого положения. – Я рада узнать правду о себе из третьих уст.

Мой легкий настрой и расслабленное личико вывели купеческую дочь из равновесия. Она ошеломленно хлопнула ресницами:

– Правда?

– Правда.

– Я думала вы другая.

– Неуравновешенная, глупая и с неадекватным поведением?

Гостья виновато кивнула.

– Светлые боги. Мне очень стыдно. Вижу, это гадкая ложь недоброжелательниц.

– Всё в порядке, - пропела сахарным голоском, попутно изучая соперницу девушки в тело которой попала. – Я на вас не сержусь.

– И за то, что я эм… и ваш муж, ну, тоже не сердитесь? – С трогательно-наивным влажным взглядом шепнула эта нахалка.

Я скрипнула зубами от раздражения. В крови вместе с магией забурлил чистый гнев. Но не кидаться же на нее, в самом деле?

– Ни капли, - солгала, не моргнув. – Я всё понимаю. Он молодой крепкий мужчина. Я не могу дать ему, чего он хочет. А вы под боком. Другое дело, что вашему отцу на это плевать.

– О нет, нет. Не плевать. Это папенька подобрал мне графа Уварова. Сам. Да. И договорился о месте и встречах, - окончательно выбив у меня из-под ног твердую почву, выдохнула Гордеева. – И платит графу исправно. Так что вы не волнуйтесь, Анна Андреевна. Граф со мной не задаром, а за вполне себе приличный оклад.

Глава 8.1

– То есть, – я подавилась воздухом от потрясения, - ваш отец совсем не против?

А еще Анну считают падшей и порченой! Кошмар. Или в глубинке иные представления о нормах морали?

– Что вы, папенька исключительно «за», - на полном серьёзе ответила девушка. – Считает, мне перед свадебной церемонией будет крайне полезно, эм пройти данный курс. Здоровье оно же… важнее всего.

Я многое в жизни поведала, но такого… Кое-как усмирила шторм в разгоряченной крови и выдавила улыбку.

– Ну, если так, рада за вас.

– О, Анна Андреевна, вы святая женщина. – Настасья подалась ко мне, схватила за руки и горячо пожала. – Я была о вас дурного мнения. О как мне совестно. Как я злюсь на себя. Завтра же весь город узнает о великодушии графини Уваровой.

Хорошо, диван был рядом.

Я рухнула на мягкий бархат как подкошенный стебелек.

– Не стоит благодарности. Если всё ради здоровья, - ехидно выделила последнее слово, - то, конечно, граф к вашим услугам.

Купеческая дочь просияла и устроилась рядом.

В вечернюю гостиную вплыла служанка с подносом в руках. Из пузатого кофейника, расписанного глазурью, вился курчавый белоснежный дымок. Рядом стояли две фарфоровые чашки с блюдцами, розетка с джемом и ваза с печеньем. Чуть в стороне красовались кувшин со сливками и сахарница. Служанка разлила по чашкам крепкий ароматный кофе и испарилась.

Я была слишком погружена в собственные мысли, гадая насколько низко пал мой новоявленный муженек, если начал брать с местных обделенных мужским вниманием дам деньги за ночи любви, и кокетливого покашливания сбоку не расслышала.

– … буду признательна.

– Что? – Посмотрела на девицу.

– Спросила, не подскажите, когда граф вернётся? – Настасья бросила взгляд на массивные старинные часы на дальней стене. – Уже шесть. Обычно в это время он всегда дома.

– Обычно, да.

Наглое заявление малознакомой девицы задело. Выходит, я единственная кто не осведомлен о перемещениях собственного мужа по городу и поместью. Зато всем вокруг это известно.

– Но сегодня кое-что произошло. Боюсь, граф еще долго не вернётся. Посему можете возвращаться к отцу.

– Нет-нет, я подожду.

– До утра?

Настасья смутилась.

– Неужто всё так печально?

– Увы. В лечебнице полный завал.

– Чего?

– Говорю, еще одного горожанина свалила неизвестная легочная болезнь. Я лично была тому свидетельница и даже сопровождала бедолагу до лечебницы. Михаил Иванович будет занят до ночи.

Гордеева побледнела, его пухлые губки задрожали.

– Светлые боги.

– Вам плохо?

– Нет, благодарю. Просто… Люди напуганы. Все думали, ничего особенного. Сезонный грипп. А оно вон как обернулось. Уже столько заболевших, трое умерло.

– Трое? – Я нахмурилась. Жена того несчастного упоминала о двух жертвах болезни.

– Да. Третьим оказался безродный, бывший батрак отца, - поделилась Настасья.

– Когда он умер?

– Точно не помню. Три дня назад. А что? – Она впилась в меня огромными встревоженными глазищами.

– Пока ничего, - фыркнув, я крепко задумалась. Неужели путаные бормотания той дамы на заснеженной улице о некоем смертельном проклятье мага-убийцы на самом деле правдивы? Если так – городу грозит большая беда.

Надо бы выяснить, о каком именно упокоенном маге идет речь и как он связан со вспышкой болезни.

– Поразительно, - воскликнув прямо в ухо, меня бесцеремонно выдернули из тяжких мыслей. Я нервно моргнула. Покосилась на любовницу мужа.

Она смотрела на мои лежащие на коленях ладони и казалось вот-вот рухнет в обморок.

– Вы тоже, Анна Андреевна? Не ожидала.

Прищурилась:

– О чем вы?

– Одарены целительским даром. Два врачевателя в одной семье – это невероятная редкость! Глядите.

Глава 8.2

Гостья указала на рассыпающиеся с моих пальцев брызги света.

Подушечки немного покалывало. Я и прежде обращала на «свет» внимание. Днём он помог диагностировать повреждения легких у того бедолаги, но и подумать не могла, что в княжне Хованской дремлет целительская магия. Возможно, это неплохо. Магический дар и мои знания из родной параллельности помогут мне применить себя здесь в медицине.

– Что вы, оставьте. Женщин в лечебницы почти не берут, разве только в качестве сестер милосердия, но то простолюдинки, а вы – дворянка, - буркнула ошеломленная собеседница.

Я сообразила, что озвучила мысли вслух.

Фыркнув, поднялась и обошла чайный столик по дуге.

– Еще посмотрим.

– Зачем вам лечебница, Анна Андреевна? Грязь, кровь, смерть, плохие условия? – Настасья поднялась вслед за мной. – Организуйте приём на дому.

На дому?

– Вон, Михаил Иванович с первых дней принимает пациентов вне рабочего времени. В основном по вечерам.

С подозрение покосилась на купеческую дочь.

– Мой муж принимает пациентов в поместье?

– Ну да. Никому не отказывает. – Она подалась навстречу, и ее голос упал до шепота. - Особенно, дамам.

В груди опять забурлил едкий гнев. Я прошипела:

– Да, я видела, как он не отказывает дамам.

Гостья моего сарказма не оценила. Напротив всплеснула руками, а затем ее глаза округлились. В них блеснуло что-то такое, что я не смогла сразу прочесть.

– Аннушка Андреевна, душечка, раз Михаил Иванович занят, что если сегодня мне поможете вы? – И подалась навстречу, хватая меня за руки. Очень крепко, будто клещ вцепился, не оторвать.

– Я? – Искренне удивилась.

Рванула ладони, не помогло.

Настасья вмиг изменилась. Из холеной застенчивой барышни превратилась в нетерпеливую девицу с лихорадочным блеском в глазах.

– Вы!

– Я не умею лечить, эм, - покосилась на светящиеся ладони, - магией.

– Так ничего делать особо не нужно. Дар сам всё наладит. Только отпустите его, не сдерживайте и всё получится.

Во взгляде несчастной девицы было столько мольбы, что сердце сжалось. Губы подрагивали, как будто в данный момент она терпела сильную боль. Мысленно ругнув своё сострадание, согласилась. Надо признать, меня и саму захватил внезапный азарт. В своем мире доктор я была неплохой, хоть и узкой направленности. Что если дарованная в новой реальности магия расширит мои врачевательские способности и подарит возможность лечить всех нуждающихся?

Покусав вмиг пересохшие губы, плавно кивнула.

– Итак. С чего начнём?

Настасья от радости захлопала в ладони.

– Аннушка Андреевна, вы чудо.

Она окликнула помощницу. Оказывается, девица явилась в поместье с компаньонкой, которую оставила на пуфике в главной прихожей. Та подбежала, помогла ослабить шнуровку корсета на спине, после чего Настасья завертелась по сторонам.

– Обычно граф проводит сеансы в своем кабинете, без лишних глаз. Там у него обустроены и кушетка, и кровать, - поведала с самым невинным видом.

Я зло прищурилась.

– Кабинет мужа – это его частная территория, я туда не хожу. А ложитесь прямо тут, на диван. Сейчас велю, чтобы нас не беспокоили. Глаша!

– Да, хозяйка? – Из смежной комнаты выбежала служанка.

– Вели никому не заходить в гостиную, мы с сударыней Гордеевой будем заняты.

Глаша нахмурилась, заметила на моих ладонях бледное золотистое свечение и быстро смекнула – что к чему.

– Конечно, Ваша Светлость. Не беспокойтесь.

Девушка убежала, прикрыв громоздкую дубовую дверь, после чего Настасья устроилась на диване, обнажив поясницу.

– Ох, Аннушка Андреевна, знали бы вы, как меня мучают боли в спине. Как я страдаю. Уже несколько лет. Михаил Иванович сказал, это из-за травмы. Я с юности увлекалась верховой ездой и в один из дней упала с лошади. Папенька тогда нанял лучших врачей, выписал из Петербурга мага-целителя, но толку от них не случилось. И тут самый настоящий подарок. В наше скучное захолустье прибыл легендарный сударь Уваров. То-то мы все обрадовались.

Я дернула губами.

– Да, представляю.

– Душенька, не стесняйтесь, кладите ладонь мне на поясницу, так граф всегда делает.

– Да-а? – С сомнением потянула, вздернув бровь.

Ну, ладно.

Сделала глубокий вдох, убедилась, что магия свободно струится по венам, концентрируясь в правой ладони, и приложила к поясничному отделу Настасьи руку. В первый миг было глухо, а потом из-под пальцев брызнул свет. В женскую спину хлынул поток целительной магии.

Я почувствовала это каждой клеточкой тела. Ощущения были престранные, но не сказать, что противные. Как будто легкий холодок струится по коже и утекает через ладонь. Две-три минуты и свет иссяк. Купеческая дочь с минуту не шевелилась, будто получила обухом по голове – я даже заволновалась, не напутала ли чего? Но нет. Девица была в полном порядке. Медленно приподнявшись на локте, она глянула через плечо с восхищением, страхом и удивлением.

– Анна Андреевна, что же вы не сказали?

Нахмурилась.

– Не сказала – чего?

– Что намного… намного сильней Уварова. Ваш магический потенциал просто громаден. Граф обычно тратит на процедуру до получаса, другие – еще дольше. А вы… Вы управились за пару минут! Сняли боль. Моментально! Еще никогда я не встречала такого уровня, как у вас.

Глава 9

Купеческая дочь уехала восвояси через час. Веселая, похорошевшая, с румянцем на пухлых щеках.

– Ах, Аннушка Андреевна, не знаю, как вас благодарить. Вы настоящая спасительница, - ворковала девица на пороге, не выпуская моих рук и сверкая счастливым взглядом. – Непременно расскажу о вас папеньке и всем подругам. Они просто обязаны узнать о ваших талантах. Скрывать такое – сущий грех.

Я равнодушно пожала плечами.

– Как пожелаете.

– Да, да. И передавайте графу мои наилучшие пожелания. Приеду на новой неделе.

Гордеева вместе с сопровождающей исчезла на улице, а я глухо выдохнула, ощущая опустошение. Ладони погасли, брызги света рассеялись. На меня навалилась усталость.

– Это откат после магического перерасхода, - раздался за спиной голос Элен. Компаньонка мялась с ноги на ногу в дверном проеме и теребила край узорчатой шали. – У вашего мужа случается такое после каждого ритуала исцеления. Не волнуйтесь. Силы восстановятся.

– Как быстро?

– Через час, полтора.

Хмуро кивнула. Вполне предсказуемо. Невозможно делиться с посторонними энергией и при этом не терять собственных сил. Тот самый принцип равновесия в действии.

Элен ненавязчиво предложила до сна почитать в библиотеке или заняться рукоделием, но я отказалась.

– Еще успею. Прежде хочу осмотреть поместье графа. Хотите со мной?

Женщина сдержанно улыбнулась:

– А я всё ждала, когда вы решитесь.

Да, хватит затягивать. Придется брать себя в руки, стискивать зубы и начинать жизнь с нуля в теле взбалмошной юной аристократки-целительницы, нелюбимой дочери и ненужной жены.

Мы потратили на прогулку больше трех с половиной часов: я познакомилась с многочисленной обслугой, преимущественно нанятой уже здесь, после приезда; столкнулась в прохожей с немногословным, скупым на эмоции дворецким и поболтала с веселой краснощекой кухаркой Верочкой. Далее оценила мрачное убранство парадной, гостиной, трёх спален, двух гостевых и пришла к неутешительному выводу, что интерьеры Беложского непростительно устарели и требуют замены, а лучше ремонта.

Последним пунктом в моем долгом маршруте по мужниному особняку оказался зимний сад, примыкавший к южной стене. Дверь в сад была прикрыта, но не заперта. Толкнув непрочную стеклянную преграду, покрытую морозным узором, я очутилась в небольшой оранжерее. Стеклянные стены плотно присыпало снежным пухом, выпуклый стеклянный купол почти не пропускал вечернего света, а вокруг, словно выжженное пламенем поле, раскинулись синеватые клумбы с сухими плетистыми розами и декоративным кустарником.

Окинув сад хмурым взглядом, зябко поёжилась. В щели дули промозглые сквозняки. Вечерело, с неба сыпались пушистые белые хлопья, оставляя на стекле мокрые грязные дорожки.

Я добрела до клумбы с комнатными пионами.

Слова Гордеевой не выходили из головы.

Я очень сильный целитель, намного сильнее Уварова, мой дар в разы превосходит потенциал всех вместе взятых магов провинциального городка, вот только какую пользу принесёт это открытие? Поможет ли устроиться на новом месте? Или только усугубит шаткое положение жены-приживалки?

– Элен, сад необходимо привести в должный вид; убрать сухостой, вычистить клумбы, засадить грядки свежими саженцами, - пробормотала, по-прежнему размышляя о целительском даре.

– Так как же, Анна Андреевна? – Искренне удивилась помощница, кутаясь в шаль. – Месяц назад вы сказали, что сад может гореть синим пламенем, как собственно и поместье. Вас здесь ничего не интересует. Главное, чтобы не беспокоили.

– Месяц назад я была сама не своя, а теперь изменилась, - произнесла, гадая, чего еще этакого наговорила вздорная дочь князя Хованская? – Завтра же передай дворецкому, пусть наймёт садовников с опытом.

– Конечно. Что-то еще?

В щели задували пронизывающие порывы, с той стороны стеклянных стен поднималась метель.

– Пожалуй, - я передернулась от липкого сквозняка и поспешила покинуть сад, - будет недурно сделать ремонт.

– Ремонт? – Элен поспешила за мной в коридор, освещенный желтоватым сияние светильников под абажурами.

– Вокруг слишком мрачно. Темные драпировки следует заменить на более светлые, обои – тоже. Мебель, постельное бельё, скатерти, ковры, полотенца, портьеры. Всё должно быть куплено заново, а это выброшено. А то живем точно в каменном склепе, - отчеканила я. Физические силы постепенно восстанавливались, магия мягко заполняла тело теплом. Чем быстрее восполнялся резерв, тем активней я жаждала действий.

– Но…

– Что «но»?

– Поместье в своё время обустроила покойная матушка вашего мужа, старая графиня. Это ее родовые владения, - поделилась страшным секретом Элен. – Боюсь, Михаил Иванович не оценит резкие перемены в особняке.

– А мы ему об этом не скажем, - весело ей подмигнула и твердо зашагала в гостиную.

Глава 9.1

Взгляд медленно скользил по прихожей, выхватывая маленькие обитые черным бархатом банкетки рядом с дверью, плетеный коврик для обуви, платяной шкаф; окна, занавешенные громоздкими темными шторами. В остальных комнатах было не лучше. Душа требовала перемен: срочных, разительных. Дом, в котором мне предстояло прожить долгое время, нуждался в заботливой женской руке и хорошем вкусе, и я не медлила. В тот же час собрала всю прислугу в гостиной и вкратце поведала план.

Четыре горничных, в том числе старшая, кухарка с помощницей и трое лакеев выслушали меня с такими скорбными выражениями лиц, будто я уволила их без выплаты жалования. Потом, правда, свыклись с мыслью, что от ремонта не отвертеться и выразили желание помочь всем, чем смогут.

– Прекрасно, - хлопнув в ладони, я улыбнулась. – Тогда приступаем.

Итак. Начало бытовых перемен в поместье Беложском было положено. Не теряя драгоценных минут, тем же вечером я отослала слуг в центр города за самым необходимым. Требовалась новая мебель, свежие обои и драпировки, портьеры, ковры, скатерти, полотенца.

Пока мужчины в главе с Элен, покинув особняк, выполняли поручения по закупке бытовых мелочей, я, командуя, оставшимися девицами, затеяла грандиозную уборку. Начали с верхнего этажа. Я уединилась в спальне, сменила платья из синего атласа на простое серое из тонкой шерсти, подвязала волосы платком и вернулась в коридор, где девушки уже вовсю орудовали скребками, срывая со стен темные душные обои и драпировки.

– Шторы тоже бросайте в мусорную корзину, - крикнула с другого конца коридора, в облачке пыли. – Новые привезут завтра к обеду!

Получив от помощниц кивок, сняла со стены маленькую картину в золотистой оправе и внимательно ее рассмотрела. Милая акварель: кувшин с васильками и корзина с фруктами на столике возле окна, с той стороны раскинулась ночь и, тающий в густой синеве натюрморт был подсвечен холодным светом луны.

Хмыкнув, отложила картину на стол. Как по мне, мрачновато. Я бы выбросила. Но, быть может, картины важны графу Уварову как память о матери? Надо будет задать мужу вопрос.

Увы. Мое желание уперлось в тупик.

Граф не вернулся в поместье ни этим вечером, ни на следующий день, даже к вечеру.

Закончив избавлять гостиную от мрачного дивана, кресел, стола и книжных полок, какую по моей просьбе мужчины вынесли на задний двор и сложили пирамидками – одно на другое, чтобы чуть позже увезти на телегах, я подалась на кухню выпить воды. После начала ремонта слуги, в том числе всегда приветливая Глаша, неожиданно на меня ополчились. Смена привычной обстановки им не понравилась. Хуже того, они были убеждены, что я опять не в себе, ведь перед началом ремонта не посоветовалась с хозяином дома.

– Мало графу тревог на службе, слышала: день ото дня в лечебнице прибывает несчастных с неизвестной темной хворью, а тут еще полоумная жена творит всякие глупости и нас вовлекает, - раздался тихий недовольный голос помощницы кухарки Купавы. Женщина была втрое старше меня, годилась в бабки, носила темное платье с глухим воротом и чепец на посеребренных сединой волосах.

Я застыла на полпути.

Да, подслушивать нехорошо, но весьма полезно при иных обстоятельствах. В конце концов, прислугу нанимала не я, а мой благоверный. Кроме того, часть работных людей жила в поместье еще со времен родителей Уварова, прислуживая его матери и отцу, когда те приезжали сюда из Петербурга. Должна же я знать, что обо мне говорят.

– Твоя правда, Купава. Бедный Михаил Иванович с ног валится от усталости в этих своих лечебницах. Людские жизни спасает, днями и ночами расходует дар, чтобы поставить на ноги тяжело больных, а его жена – сущее наказание.

Второй хриплый с морозным оттенком альт принадлежал старшей горничной Пелагее Максимовне, женщине суровой закалки, тяжелой и на руку, и на словцо. Как она гоняет бедных девушек по особняку, как их ругает за любую провинность… Я невольно передёрнулась. Будь моя воля, эта дама здесь уже бы не работала.

– Вот и я говорю, дура – она. Всё никак понять не могу и чего такой видный красавец женился на ветреной глупой девице?

– Так никто не понимает, моя дорогая. Давеча на рынке столкнулась с Акулиной, ну, помнишь, управляющая в поместье вице-губернатора?

– Помню, конечно.

– Так вот, завели мы беседу о заболевших. Говорят, их по городу уже девять несчастных набралось и всех свезли к графу в лечебницу. То-то он домой носа не кажет. Весь в работах, спасении жизней. А жена-то его, глянь, чего вытворяет? Я как рассказала Акулине – какой беспредел учинила Анна Андреевна за спиной уважаемого мужа, так она, бедняжка, чуть дар речи не потеряла. Выпучила глаза, стоит, смотрит, и поверить не может.

– Ой, бедная. Дык. Мы сами прийти в себя-то не можем. Ты смотри, смотри… Всю мебель, какую еще лично матушка графа подбирала – взяла и выбросила на задний двор. Хорошо графинюшка Уварова не дожила до этого дня. Бедняжку бы точно хватил удар.

– Хуже, Купава. – Возмутилась старшая горничная, - узнай она, на девице с какой репутацией женился ее единственный сын, сразу бы слегла и не оправилась.

– Я о том же. Не пойму, что граф в ней нашел?

– Жена вице-губернатора тоже не понимает. А еще страсть как мечтает пристроить одну из дочерей за нашего графа. – Последовала паузу и тихое, - только т-ш. Акулина это поведала по секрету.

– Само собой, буду молчать. - Новая пауза и удивление: - Только как же она дочерей-то пристроит, ежели Уваров женат?

– Вот и жена вице-губернатора Прасковья Дмитриевна сокрушается. Такой мужчина и достался порченой девке!

Глава 9.2

Мириться с наглостью слуг было делом неблагодарным и глупым. Они ни вот что не ставили Анну, считая ее порочной и бездарной пустышкой. Не укажу обнаглевшим женщинам на место и уже скоро получу в собственном поместье бунт.

Сделав глубокий вдох, подобрала пышные юбки и вошла на кухню:

– Мне послышалось или вы только что упомянули моё имя, сударыни? – Произнесла, мгновенно привлекая внимание помощницы кухарки и старшей горничной. Первая сощурила подслеповатые глаза и недовольно поджала губы. Вторая поморщилась и отвела взгляд, будто на кухню залетела нудная мошкара.

Женщины не ответили, тут же изобразив бурную деятельность; одна принялась месить тесто, вторая – перебирать накрахмаленные полотенца.

– Купава, Пелагея, я задала вам вопрос, - повысив голос, я обошла обеденный стол и воинственно застыла у окна. – Вы говорили обо мне. Итак. Я здесь. Продолжайте.

Помощница и старшая горничная обменялись недовольными взглядами. На их лица залегли злобные тени. Вот это да. Они же Анну терпеть не могут! Буквально презирают. Графу на это наплевать. А она, влюбленная бедняжка, ничего вокруг не замечала.

– Вы бы занялись своим делом, сударыня, - наконец соизволила буркнуть старшая горничная с видом барыни с картин средневековых художников, - а то только и делаете, что мешаете работать. То нам. То сударю Михаилу Ивановичу.

– Вот-вот, послушайте добрый совет. А то лезете, куда ни попадя а у графа потом из-за вас лишние неприятности, - остервенело сминая тесто, поддержала горничную мрачная помощница кухарки.

Я с интересом прищурилась.

– И куда, позвольте узнать, я лезу?

– Как куда? Вон в поместье какой срам учудили! Матушка Уварова всю душу вложила в этот особняк, с самого его строительства налаживала быт. А вы? Явились. И не прошло двух месяц начали свои ремонты. И даже мнения хозяина не спросили.

Наглое заявление старой работницы задело за живое. Я не ошиблась. Прислуга с первых дней невзлюбила жену Уварова, в тайне надеясь, что однажды «хозяин» избавится от порченой девицы и возьмёт в жены достойную девушку. Так вот – не дождётесь!

– Во-первых, - процедив как можно четче, я перевела суровый взгляд с одной наёмной служанки на вторую, - я в поместье такая же хозяйка, как и мой муж, уясните это раз и навсегда.

Закаленные тяжелой работой женщины насупились. Наверное, и подумать не могли, что у несчастной княжны тоже есть зубки.

– Во-вторых, я давно планирую освежить штат работников. Если вас что-то не устраивает, никого насильно не держу. Дверь открыта. Можете уйти в любое время, - произнесла звонким от напряжения голосом.

– А кто, ежели все разбегутся, будет присматривать за особняком? – Буркнула Пелагея.

– Это уже не ваша забота. Напоминаю, дверь вон там, - и указала в сторону парадного выхода.

– Барыня Улицкая тоже грозилась и кулаком на всех потрясала, а теперь сидит без прислуги и локти кусает, - со злобной ухмылкой бросила Пелагея.

По ее мнению юная выпускница Пансиона благородных девиц тот час должна была преисполниться благоговейного ужаса, задрожать как лист на ветру и рухнуть в обморок. Отнюдь.

Я растянула губы в усмешке.

– Я не барыня Улицкая. Локти кусать не буду. А вас, дамы, предупредила.

Помощница поварихи хлопнула глазами и, явно разочарованная столь нетипичной реакцией до этого всегда тихой и отрешенной графини, скрипнула зубами и склонилась над тестом. Старшая горничная была менее сдержана. Пробурчав что-то под нос, отвесила кривой поклон и с каменным видом выплыла в коридор.

– Чтоб впредь подобных разговоров не слышала, это ясно? – Обратилась сразу к обеим, прекрасно догадываясь, что мой громкий голос слышен даже в парадной.

– Понятно, - буркнули от кухонной полки.

Хмыкнув, я подобрала пышные юбки и вернулась в гостиную, окрашенную золотом разожженных светильников.

– Игнат Осипович, вы получили распоряжение от Элен? – Завидев дворецкого, проходившего по коридору, окликнула я.

Тот остановился с прямой спиной.

– Да, сударыня. Иван утром дал объявление о найме в городскую газету.

– Прекрасно. Сообщите, когда в особняк подойдут соискатели, хочу на них посмотреть, - попросила с улыбкой.

Элен намекнула на необходимость оборудовать в поместье комнату для приема пациентов. И я мгновенно ухватилась за эту идею. И даже уже распланировала, где именно ее обустрою. В благоухающей цветами и травами оранжерее. Но для начала запущенный зимний сад необходимо отреставрировать, утеплить и засадить саженцами роз, лимонного дерева и милых бегоний.

Дворецкий чопорно поклонился и скрылся из виду.

– Слушаюсь, сударыня.

Я замерла у чайного столика. От одной мысли быть финансово зависимой от нелюбимого и навязанного в мужья графа меня до кончиков пальцев пробрал мороз. Брр. Выпрашивать у него деньги на личные расходы – я сочла ниже достоинства дипломированного врача. Резко мотнула головой. Нет и еще раз нет. Медицинская комната нужна как воздух. Вот и ее оборудованию и посвящу всё свободное время.

Глава 10

Бом!

Над вечерним поместьем гулко пронесся грохот старинных настенных часов с массивными гирями.

Я потерла затекшую от долгого сидения в одной позе шею. В глазах двоились и расплывались строчки из книг. За окнами пушистой стеной сыпал снег. В особняке царил жуткий бедлам, точнее ремонт.

Новый день начался со знакомства с садовником, явившимся в поместье по объявлению. Поскольку других желающих заступить на работу к легендарному доктору Уварову не нашлось – я охотно пригласила гостя в парадную.

Он был лет на десять старше меня. Светлые глаза, простоватые черты лица; русые волосы, спутанные холодным февральским ветром. Худое лицо раскраснелось. Садовник шмыгал и беспрестанно извинялся, сетуя на лютую погоду и постоянные пешие прогулки. Разумеется, никаких сопроводительных писем от прежних хозяев он не имел, и вообще даже отдаленно не походил на грамотного работника, а потому я сразу пригласила его в оранжерею.

– Думаю, не стоит объяснять, что зимний сад в более чем запущенном состоянии, а посему я нуждаюсь в компетентном работнике, - поманив его за собой, шагнула в просторный светлый коридор.

– Да, понимаю, - простуженным голосом откликнулся он.

– В таком случае продемонстрируй на практике свои таланты, Ратмир. Сейчас, - предложила, решив избавить и его, и себя от совершенно не нужной траты времени.

Мужчина на удивление сохранил хладнокровие. Только быстро стянул с волос объемную меховую шапку и вошел в оранжерею. В глаза бросились его изможденный вид, глубокие тени под нижними веками и неуловимая дрожь в обмороженных пальцах.

Элен рядом со мной буркнула что-то недовольное. Я нахмурилась. Но не зря говорят, внешность обманчива.

Ратмир оказался очень талантливым молодым человеком. Он сходу определил степень сухости почвы в зимнем саду и какие минеральные удобрения и подкормки необходимы, чтобы восстановить плодородные свойства. И это – всего лишь присел на корточки и зачерпнул обветренной рукой сухую как наждачная бумага почву. Далее обошел оранжерею по кругу, кротко возмущаясь нерадивости прежнего садовника.

– Что тебя не устраивает? – Чопорно поинтересовался старый дворецкий.

– Дык, гвоздику нельзя сажать так близко к плетистым розам, - произнес Ратмир, хмуря брови. – Они соперничают за воду, свет и тепло и подавляют рост друг друга, вплоть до гибели. Какой болван позволил лютикам цвести рядом с пионами? – Мужчина присел, его рука с красноватой потрескавшейся кожей прошлась по шелестящему сухостою. – Глупо, бездарно. Эти цветы, сударыня, ухудшают состояния луковиц пионов. Если позволите, я разделю их двумя грядками водолюбивых тюльпанов.

Пожав плечом, плавно кивнула.

– Конечно. Если полагаешь, так будет лучше.

– Даю слово. Сад зацветет уже через месяц.

В его взгляде было столько уверенности и решимости, что я сдалась.

– Так быть. Ты нанят. В твоем ведении только оранжерея. Жалование обещаю хорошее.

Он мгновенно раскланялся, засыпав меня благодарности.

– Кстати, где ты живешь?

Ратмир вдруг смертельно побледнел, хотя еще минуту назад его лицо с мороза пылало как факел. Оказалось, прежняя хозяйка, уже не безызвестная мне жена вице-губернатора уволила Ратмира с позором, не заплатив. Они разругались. Жена вице-губернатора настаивала на посадке в зимнем саду ядовитой белладонны особого северного сорта.

Это растение используется в магических практиках, приворотах и отворотах, а еще, по словам моего нового садовника, из белладонны можно сварить двенадцать видов смертельных ядов. Половину из которых в организме жертвы не обнаружит ни один даже самый сильный доктор-целитель!

Зачем уважаемой даме понадобилось столь опасное растение прямо под боком, она, естественно не сообщила, и потребовала садовника выполнять строжайший указ. Ратмир отказал. В итоге, разгневанная женщина обвинила его в якобы краже и выставила на улицу. Последние три месяца несчастный перебивался случайными заработками то тут, то там, таская тяжести, подметая дворы и ночуя – где придется.

– Ладно, - помассировав гудящие виски пальцами, распорядилась, - выделим тебе комнату в крыле для слуг.

В этот момент по коридору бежала Глаша. Окликнув измученную уборкой горничную, велела ей и дворецкому разместить нашего нового садовника: выдать форму, накормить и позволить заняться садом, а сама вместе с Элен вернулась в гостиную. На диване, креслах и столе мерцали ткани и отделка для драпировок.

– Что это? – Спросила компаньонку.

– Так новые обои, мебельная обивка и портьеры, Анна Андреевна. Доставили десять минут назад. Выбирайте цвет и фасон.

Ах, да.

Я, загоревшись азартом, сдвинула рулоны с набивной тканью чуть сторону и села на край дивана.

– Давайте посмотрим.

Увы. Ругань и ссоры прислуги, в основном старшей горничной и дворецкого из-за ремонта, превратили несколько послеполуденных часов в сущую пытку. Игнат Осипович на удивление оттаял и всё чаще в споре со слугами отстаивал мнение уважаемой хозяйки, то есть меня. Зато старшая горничная и помощница кухарки словно спелись и теперь по любому поводу костерили молодую жену хозяина.

В итоге, к четырем часам вечера моя голова раскалывалась от боли и звенела, будто колокол на здании Губернаторского Дома. Не выдержав, я сослалась на дурное самочувствие и сбежала в тихую гавань, а именно пустынное крыло с библиотекой. Она располагалась в северной части дома и представляла собой внушительное помещение со стеллажами в два раза превышавшими человеческий рост. Здесь было душно. Пахло книжной пылью, чернилами, кожаными переплетами и старой рассохшейся от времени серебряной краской.

Побродив среди книжного царства в одиночестве, я скинула туфли и забралась в глубокое кресло с ногами, прихватив с собой увесистую стопку книг по медицине, магии и целительству.

Какое блаженство. Долгожданная тишина, покой и ни единой кислой физиономии поблизости. На улице переменчивая погода февраля то поливала улицы города дождём со снегом и сбивала с ног пешеходов ураганными порывами, то щедро дарила солнечные лучи с ясного предвесеннего неба.

Глава 10.1

Я поболтала жестяной банкой с кофе, гадая, кто из слуг опустился до этой мелочной диверсии. Помощница поварихи? Старшая горничная? Кто-то из младшей прислуги?

На самом деле все они выход Анны из состояния полусна восприняли как личное оскорбление. Молчаливая безвольная жена хозяина устраивала и слуг, и самого хозяина особняка, давно забывшего о ее существовании. Вот только в её теле теперь я. И я не позволю себя унижать.

– Ой, Анна Андреевна, - раздался за спиной испуганной голос.

В кухню вбежала Глаша. Ее взгляд метнулся с банки кофе на моё каменное лицо, обратно, и она потупилась.

– Кто в последний раз ездил в город за продуктами? – Спросила я холодно, решив сразу расставить в доме приоритеты.

Глаша вздрогнула.

– Иван и Аксинья.

– А кто разбирал покупки?

– Я, Вера и Купава.

Я стиснула зубы. Горьковатый кофейный аромат разил убойным запахом черного перца. Значит, все-таки помощница кухарки постаралась. Она видела, как в последние дни я наседаю на кофе, чтобы прогнать сонливость, вялость и апатию. Кофе бодрил. Помогал мне дольше находиться на ногах и женщина, невзлюбившая Анну с первых дней, таким образом ей отомстила.

– Выбрось, - рывком протянула Глаше испорченный кофе. – И передай Купаве, я хочу ее видеть. Немедленно.

Девушка побледнела, вцепилась в банку как утопающий в тугой канат и молча кивнула.

– Жду в малой гостиной.

Приподняв пышные юбки из темного бархата, я стремительно пересекла коридор и выступила к подножию широкой лестницы, ведущей наверх. Снежный пасмурный день шел на убыль. Впереди еще более унылый мрачный вечер. Вдруг из гостиной донесся сдавленный рык, ругань, грохот. А потом дворецкий виновато произнес:

– Осторожнее, Михаил Иванович. Нет, туда не ходите, там вскрытый пол. И сюда тоже. Меняем шелковые обои.

Я замерла, так и не сделав шаг на лестницу. Из сумрачной полутьмы дальней гостиной послышался приглушенный голос мужа.

Когда он вернулся?

– Как кто? – Говор дворецкого громыхал недовольством и детской обидой. – Жена ваша. Да! Поместье уж третий день стоит на ушах. Анна Андреевна изволили делать капитальный ремонт.

Что на это ответил муж – я не расслышала. Зато отчетливо почувствовала его реакцию. Над полом повеяло примесью горькой полыни и замогильным сквозняком. Кожа, даже под плотной тканью платья, покрылась мурашками. Тонкие волоски приподнялись. Упс. Кажется, или мой драгоценный супруг недоволен?

– Да, Ваша Светлость. – Откликнулся дворецкий намного тише. – Сию минуту.

Так-так. Не меня ли немедленно пожелал лицезреть благоверный?

Да будет так.

Лучшая защита – это нападение, причем нападение из засады. Не задумываясь, я пересекла широкий коридор с гобеленами и цветочными вазами на маленьких чайных столиках и вплыла в гостиную хозяйкой поместья: с гордо поднятой головой, расправленными плечами и бесстрашной улыбкой.

– О, дорогой. С возвращением, - пропела в широкую мужскую спину, которая тут же закаменела. Как и плечи. – А я уже боялась, останетесь в лечебнице до начала весны. Ночи не спала, гадала – как вы там, совсем один?

Последнее слово я нарочно выделила высоким альтом.

Уваров обернулся, сверкнув из-под бровей острым пронзительным взглядом. Он успел сбросить верхний камзол и сорвать с темных длинных волос атласную ленту. Рубаха из белого шелка, расшитая серебром, чуть заметно натянулась от глубокого вдоха, обрисовывая стальные мышцы.

– Анна, - произнес на удивление спокойно.

– Граф, - ответила в тон. – Вижу, вы уже оценили мой вклад в ведение домашнего хозяйства?

Уваров мрачно усмехнулся.

– Оценил.

Я пожала плечом. Согласна. Пока поместье далеко от идеала. На стены поклеили новые шелковые обои с милым цветочным орнаментов из чистого серебра. В итоге, часть гостиной мягко зеленела словно лесные луга по весне, а часть оставалась погружена в мрачные пепельно-серые тона. То же касалось ковров и мебели. Что-то безжалостно выбросили во двор, остальное накрыли старыми серыми простынями. И посреди всего этого хаоса я.

– И как вам?

– Свежо, - сухо бросил супруг.

– То есть вам нравится?

Муж сверкнул холодным взглядом. Даже в гневе граф умудрялся сохранять неземное спокойствие и впечатлять военной выправкой.

– Вы действительно хотите знать мое мнение?

– Очень. Смелее. Я не кусаюсь, - предложила с иронией

– Пожалуй, все-таки воздержусь.

– Сударь, миленький, спасение наше. Вернулись! – Наше немое противостояние взглядами потревожил заунывный женский плач.

В гостиную ворвалась причитающая помощница кухарки Купава. Женское лицо раскраснелось, волосы оказались растрепаны, она тяжело дышала и из воспаленных мутных глаз катились слезы.

– Сударь, что же творится? Матушка ваша сейчас в гробу переворачивается. Вы гляньте вокруг. Стыд. И срам! Немедленно запретите этой ненормальной поганить дом. А еще лучше накажите её. Заприте в спальне. Пусть знает своё место!

Глава 11

Я подобралась в ожидании приступа ярости супруга. И даже сжала кулаки, готовая отстаивать свою позицию с боем.

С ума сойти. Прислуга смеет разевать рот на хозяйку поместья. В любой другой ситуации я бы от души рассмеялась. Но, во-первых, хозяйка поместья я только номинально и всем заправляет мой холодный как льды ледовитого океана муж, а во-вторых, он не любит меня. Уваров женился на Анне из собственных непонятных побуждений. А значит – защищать меня, становиться на мою сторону в споре – даже с прислугой – у него нет никакого желания.

Скрипнув зубами от бессилия, мысленно напомнила себе, в какой век перенеслась. Спокойно, Аня. Ты всего лишь слабая женщина в суровом патриархальном мире полном магии. Но как же противно только от одной этой мысли. Как горько от того, что я бесправна и ничего не могу изменить!

Ощутив, как ногти впиваются в ладони до крови, расправила плечи. Пусть я в доме мужа на правах приживалки, им меня не сломить.

Беглый взгляд на помощницу кухарки заставил внутренне содрогнуться. Купава кипела от радости. Лихорадочный взгляд, глазки бегают. Щеки раскраснелись, всю ее потряхивает от нетерпения. Заглядывая на графа снизу вверх, она искренне ждала от законного хозяина поместья гневной тирады. И дождалась.

– Всё настолько плохо, как вы говорите, Купава? – От стального звучания мужского голоса я мелко вздрогнула.

– Да, миленький сударь. Ваша жена не в себе, - острый торжествующий взгляд в мою сторону. Косая ухмылка. – Приструните ее! Светлые боги свидетели, эти три дня она нам совсем житья не даёт.

– Из-за ремонта? – С нажимом поинтересовался Уваров.

– Из-за него проклятущего, - закивала помощница кухарки, - и не только. Ишь чего удумала ваша барышня. Засадить заброшенную оранжерею цветами! И даже уже садовника наняла. Оборванца какого-то. Поселила в доме вашей матушки, велела кормить, поить, одевать! А если он, какой проходимец? И обчистит поместье?

– Радмир – не проходимец! - Устав быть молчаливым приложением к гостиной, вспылила я.

От ироничной насмешливости, с какой я встретила навязанного мужа после службы – не осталось и следа. Не позволю себя оскорблять.

– Он грамотный работник. И в первые же минуты собеседования это доказал. Я ему доверяю. А поселила тут, потому что на улице зима. И идти ему некуда.

От Купавы плеснуло кислым раздражением. Немолодое пухлое лицо скривилось, обозначив на коже некрасивые глубокие морщины.

– Ой, Ваша Светлость, не верьте ей, - пробормотала она елейным голоском. – Али не знаете, какая у вашей жены репутация. Небось любовничает с этим Радмиром. Вот и поселила под боком. Чтоб по ночам не сбегать из поместья.

Я задохнулась от возмущения. Она намекает, что я и Радмир – любовники? Вконец обнаглела. Бросить ругательство в лицо довольной женщине не успела. На всю гостиную грянул голос Уварова:

– Купава, вы забываетесь!

Муж возвышался в гостиной неприступной скалой. Внимательный взгляд чуть прищуренных глаз, разворот широких плеч, уверенная осанка. В темных глазах беснуются тучи.

Помощница кухарки отшатнулась, посерела и начала заикаться:

– Но… Ваша… Светлость. Сердце за вас болит. Как же вы не видите, что эта подлая женщина…

– Молчать!

Резкий взмах ладони.

Темный чуть мятый после нескольких суток работы в лечебнице мужской камзол натянулся, обрисовывая тугие мышцы. Эффектный мужчина. Внушает трепет и восхищение. Не зря же у графа столько любовниц.

– Я запрещаю клеветать на мою жену. Какие бы сведения вам вдруг не стали известны, - будто со стороны услышала грозный предупредительный рык. – Вас это тоже касается, ясно?

В первый момент показалось, Уваров смотрит на меня. Но нет. Супруг глядел поверх моего плеча в сторону дверного проёма. Я так увлеклась собственным гневом и возмущением, что упустила интересную деталь. Оказывается, на крики в гостиную сбежалась вся остальная прислуга и компаньонка Элен.

– Узнаю, что кто-то из вас распространяет об Анне Андреевне сплетни, сурово накажу.

Я заставила себя оглянуться.

Прислуга была напугана, даже подавлена: сжатые покорные позы, опущенный в пол глаза. Горничные, ойкнув, разбежались. Остальные во главе с дворецким и словно заледеневшей от неприязни и обиды старшей горничной боялись пошевелиться.

– Идите, - наконец дозволил граф. Перевел лютый взгляд на помертвевшую рядом с собой Купаву.

Женщина молча теребила край передника и нервно кусала сухие губы.

– Купава, я ясно выразился? – Михаил вмиг успокоился. Вот только ровный мужской голос по-прежнему вызывал на коже мурашки.

– Да, Ваша Светлость. Как вам будет угодно, - бесцветно откликнулась она и испарилась.

Я и навязанный папенькой-полковником супруг вновь остались в жутковатой гостиной наедине. И честно признаться, после всего – я понятия не имела как себя с ним вести.

Глава 11.1

– Мне приятно, что вы беспокоитесь о моей чести, Михаил Иванович. – Гордо произнесла, придя к компромиссу с самой собой и глядя на мужа без толики трепета. – Но уверяю, я вполне способна постоять за себя самостоятельно и в вашем заступничестве не нуждаюсь.

Уваров, не шелохнувшись, дернул губами:

– Безусловно. Ваш характер вызывает исключительное уважение, Анна Андреевна. И этот внезапный ремонт, - его взгляд скользнул по учиненному в гостиной бедламу, - прямое тому подтверждение.

– Считать это комплиментом? – Приподняла брови в удивлении.

– Если хотите.

– Очень мило.

– Оставьте благодарности при себе. Я усмирил прислугу не ради вас. В первую очередь мне дорога собственная репутация, - проговорил он с усилием, будто всё это время сдерживал рвущуюся наружу ярость. Взгляд темных бездонных глаз обжег недовольством. – Не хочу потом ездить по городу и пресекать грязные слухи. Хватило этого в Петербурге.

Я опешила.

Господи, и как я раньше не замечала?

Граф относится ко мне с тем же презрением, что и все остальные! Терпит жену, старается не замечать, по много часов пропадает в лечебнице, только бы не сталкиваться с падшей девкой в собственном доме. Почему я решила, что он не такой?

Злость затопила до краёв. Устав гадать на кофейной гуще, не спать ночами, мучительно размышлять – зачем Уваров вообще в тот вечер явился в поместье отца и попросил моей руки, потребовала ответа:

– Если Анна… Если я вам настолько отвратительна, зачем вы женились?

– Долг, сударыня, - не изменившись в лице, ответил супруг.

– Долг? Перед кем?

– Перед вашим отцом, - супруг сорвал с горла шелковый шейный платок, расстегнул верхние пуговицы сорочки и закатал рукава до локтей. – Полковник спас жизнь человеку, который был мне очень дорог. Теперь я спас вас и вернул ему долг.

Меня встряхнуло волной раздражения.

Значит, долг?

– Что ж, - процедив, растянула губы в едкой улыбке, - благодарности вы от меня не дождётесь.

Бровь Уварова изогнулась.

– С чего вы взяли, что я жду благодарности?

– Не ждете? – Удивилась с притворством.

Тяжелый удушающе-холодный взгляд мужа обежал мою фигуру с макушки до пят, после чего граф усмехнулся:

– От вас я уже не жду ни-че-го.

Откровенно.

Женился, чтобы, так сказать, очистить совесть. С одной стороны его поступок великодушен, не каждый аристократ рискнёт связать свою судьбу с девицей крайне сомнительной репутации, пусть и дворянкой. С другой – захотелось ударить легендарного врача чем-то тяжелым. Например, чугунной сковородой.

Сделала отчаянный вдох.

На удивление мной овладело неземное спокойствие. Кровь отхлынула от лица, горло больше не саднило.

– И совместного ужина со мной вы, я полагаю, тоже не ждёте?

– Нет.

Кто бы сомневался?

Напряженное каменное лицо графа расслабилось. На губах впервые с момента встречи мелькнула улыбка:

– Мы поужинаем у четы вице-губернатора.

– У четы… - Я нахмурилась.

– Вы забыли. Разумеется, при такой-то насыщенной жизни…

И не поймешь – то ли шутит, то ли издевается.

– Сегодня суббота, мы приглашены на званый вечер к вице-губернатору. Их младшая дочь выходит в свет. Поторопитесь, Анна Андреевна, - Михаил искоса посмотрел на часы, - мы и так сильно опаздываем. Буду ждать вас в парадной.

И исчез, даже не дав мне заявить твердый протест. Какой к демонам приём, если у меня в поместье дел невпроворот? Кроме того, жена вице-губернатора – последняя с кем бы я хотела встречаться!

Опомнившись, крикнула в широкую спину:

– Я не поеду!

– У вас тридцать минут, - откликнулся Михаил.

– Я не…

– Тридцать минут.

Сделал вид, что не расслышал?

Уу, от ярости чуть не топнула. Невозможный, отвратительный, черствый мужлан! А еще граф. И почему именно он достался Анне в мужья?

Глава 11.2

Возвращение в спальню отняло последние силы. Рухнув на пуфик перед туалетным столиком, молча уставилась на отражение княжны Хованской. Хорошенькая. Белокурые локоны обрамляют овал лица. Светло-голубые глаза смотрят восторженно, чуть вопросительно. Нежная кожа, точеная фигура. Если бы не случайная встреча с развратным титулярным советником, у девушки сложилась бы совсем другая судьба.

– Сударыня, позволите? – В спальню, не поднимая головы, вошла смирная Глаша. Рёв хозяина поместья перепугал всю прислугу; присмирев, никто из них больше не смел поднять головы. – Граф велел помочь вам с нарядом.

Ах, граф?

Еще раз обругав муженька крепким словцом, распрямила спину и кивнула.

– Конечно, входи.

Глаша долго и аккуратно расчесывала мои светлые локоны, далее уложила их в прическу, украсив ниткой жемчуга и атласными лентами. Затем помогла избавиться от домашнего платья и молча дождалась, пока я изучу гардероб и остановлю выбор на шелковом платье цвета насыщенной пепельной синевы. Тугой лиф, шнуровка на спинке, закрытый ворот. Юбка, расшитая морозным узором, ниспадает складками на пол.

Я бегло осмотрела свой новый образ. Ничего не скажешь – изящно.

– Сударыня, не забудьте перчатки, - Глаша протянула белые ажурные перчатки из мягкого кружева.

На кончиках пальцев стыли отблески восстановленного резерва. Магия исцеления вернулась в это хрупкое тело и переполнила до краёв. Я чувствовала себя превосходно. Сейчас бы применить свои знания на пользу поместью, но нет. Муж тащит меня на светский приём.

Сердце царапнуло дурное предчувствие.

Как бы не случилось беды.

Супруг ожидал в прихожей, заложив руки за спину и прохаживаясь от порога к платяному шкафу. Идеальная военная выправка, широкие плечи, красивая посадка головы. Уваров невольно притягивал взгляд, заставлял дыхание учащаться. Да, мой муж определенно хорош собой. Впрочем, наш брак – фиктивен. Ни я, ни он не испытываем искренних чувств. Более того между нами – бездонная пропасть. У графа своя жизнь, у меня – своя. Если бы не этот злосчастный приём – мы бы не увиделись.

– Анна Андреевна, - грудной мужской голос заставил сфокусировать рассеянный взгляд.

Муж замер возле двери с песцовой шубой в руках.

Я позволила набросить ее себе на плечи, подхватила зимние перчатки и вслед за Уваровым нырнула в холод. Смеркалось. Свинцовые облака обложили город пушистыми шапками, небо щедро осыпали мостовые и парки пушистыми хлопьями. Благо, в салоне было тепло. Под обитым тканью потолком серел нагревательный артефакт.

Супруг устроился напротив, и карета тронулась с места. Между нами повисла гнетущая тишина. Она обволакивала, сбивала с мыслей, заставляла невольно нервничать. Сделав глубокий вдох, отдернула занавеску и выглянула на улицу. Пустынные, заметенные сугробами, улицы стремительно мелькали одна за другой. Особняки, таверны, площадь, зимний сквер. Легче не стало. Воздух кареты пропитал пряный немного колючий запах супруга. Смесь шишек, хвои, крепкого кофе и нотка горьких медицинских снадобий. М-да. Я бы могла назвать его приятным, даже чарующим. Если бы не…

Искоса посмотрела на графа. Сидит с прямой спиной и делает вид, будто дремлет.

Если бы он не был виновником отчаяния Анны Хованской.

А собственно говоря, чем черт не шутит?

Анна была скромной пансионеркой, воспитанной в строгих патриархальных устоях. Я не она. Мне ответ супруга не страшен. А потому – спрошу как есть.

– Михаил Иванович, можно вопрос? – Пропела сахарным тоном.

Чуть синюшные, явно от недосыпа, веки Уварова дрогнули.

– Спрашивайте.

– Как ее имя?

– Чьё имя?

– Девушки, которую вы любили и потеряли?

– Какое это имеет значение? – Глаза мужа распахнулись, в них сверкнули отблески гнева.

– Ну. – Пожала плечом. – Имя моего возлюбленного вам известно. Справедливо, если я буду знать имя вашей визави. Ах, увольте. Прекрасно осведомлена, что это не я.

Супруг прищурился.

– Вам действительно интересно? – Сухо и без эмоций.

Изобразила юную дурочку.

– Очень. Кто она? Мы с ней знакомы?

Михаил долго сверлил приглушенным темнотой салона хищным взглядом, прожигая до самого сердца. Так долго, что карета заложила вираж, повернула и вкатилась на чисто выметенную от снега аллею. Впереди в ярких огнях возник огромный белоснежный особняк, вокруг на подъездных дорожках виднелись кареты и возле каждой толпился народ.

Глава 12

Экипаж остановился вблизи широкой парадной лестницы, после чего дверцу распахнул слуга в теплом камзоле и шапке на вихрастых темных кудрях.

– Граф, графиня, добро пожаловать.

Муж, более не проронивший ни единого слова, покинул салон и помог мне спуститься с покрытой наледью подножки. И то на том спасибо. Никак не привыкну к жутким пышным платьям, душным салонам карет и невероятно неудобным лесенкам транспортных средств, на которых только чудом можно не переломать себе ноги.

В поместье вице-губернатора стекались гости. Мы были в числе последних. В соединенных панорамой окнах первого этажа, за тонкими занавесками из шелка горел теплый желтый свет. Оттуда доносились голоса, музыка, смех.

Я шла рядом с мужем, расправив плечи. Уваров казался невозмутим и холоден, почти глыба льда. Моя рука вынуждено лежала на его вытянутой чуть вперед ладони в белоснежной перчатке. Мужественный запах супруга, несмотря на зимнюю свежесть, ароматы масел, лошадей, кожи, был на удивление силён и по-прежнему тревожил душу и сердце.

Парадная дверь привела в просторную прихожую, отделанную в мягких абрикосовых тонах. Всюду пуфы, ковры, столики с лампами. Светло, уютно. Не то, что в поместье графа. Нас окружили молчаливые горничные. Одна помогла мне снять тяжелую шубу и шляпку, на локоть второй муж сгрузил своё пальто.

– Граф и графиня Уваровы, какая радость, - не успели мы сдвинуться с места, навстречу выскочил невысокий одутловатый мужчина в дорогом темном костюме со знаками отличия и парой кричащих орденов.

Он был на голову ниже графа, отличался рыхлым лицом, пухлым телосложением. Его белоснежные бакенбарды торчали во все стороны, придавая ему чуть насмешливый вид, зато жидкие седые волосы он старательно зачесывал на макушку. Увы, скрыть залысину это не помогало.

– Вениамин Остапович, и мы с супругой рады посетить ваш замечательный дом, - чинно ответил мой муж.

О, как. Сам вице-губернатор?

Еще раз внимательно его осмотрела. Скрыть собственный интерес от проницательного заместителя городского главы не удалось. Глаза навыкат неопределенного болотного оттенка вцепились в меня мёртвой хваткой. Аж по спине пополз мороз.

– Неужто дочь того самого полковника изволила посетить нашу скромную обитель? – Вкрадчиво произнес вице-губернатор, изучая меня не менее внимательно. В его интонации не было издёвки или насмешки, но все равно сделалось не по себе. – Мы все много о вас слышали, милая сударыня. В том числе от жены.

Да уж. Представляю, что эта сплетница обо мне говорит.

– Знакомьтесь, моя супруга Анна Андреевна, - отчеканил Уваров.

Хозяин дома растянул губы в улыбке и, напоминая мне любого второстепенного героя из романов девятнадцатого века, какие мы вынужденно читали на школьной скамье, подхватил мою руку и поцеловал.

– Очень рад.

– И я, - выдавила на силу.

– Вениамин, где ты, душа моя? Гости в сборе. Пора садиться за стол. Софье не терпится исполнить сонату. – Донесся знакомый до мурашек женский голос. Из гостиной во всей красе вышла хозяйка поместья. – Ах, - увидев Уварова, женщина не сдержала счастливой улыбки. Ее глаза загорелись. – Михаил Иванович, вы приехали. А мы уже начали волноваться. Вдруг задержитесь в лечебнице и не сможете нас посетить.

– Я вырвался на короткое время, - сухо уведомил муж, при этом умудряясь быть тактичным.

– Понимаю. Спасение чужих жизней – это так благородно.

Жена вице-губернатора выглядела на удивление свежо. То ли прибегла к особым косметическим средствам, то ли использовала щепотку магии. Роскошное изумрудное платье с глубоким вырезом не по погоде, крупные драгоценные камни в ушах, на шее – колье. Ярко накрашенные губы, выщипанные до ниточки брови. Цепкий взгляд не сползает с моего мужа. Меня она заметила только после деликатного покашливания вице-губернатора.

– Ах, Анна, душенька, и вы здесь. – Прасковья Дмитриевна всплеснула руками, украшенными браслетами и кольцами.

– Вы приглашали меня, - едко напомнила. – Я не могла отказать вам в столь малой просьбе.

– Да, да, конечно, - женщина кисло улыбнулась. И кое-как скрыла разочарование. Она, в самом деле, рассчитывала на визит видного молодого графа, но без жены?

– Что же мы стоим, идемте к столу, - предложил пожилой хозяин дома.

Я вдруг поймала себя на том, что моя рука все покоится на ладони супруга. И он чуть ощутимо ее сжимает. Не больно, скорее заботливо. Но ведь это не может быть правдой, не так ли?

Гостиная была переполнена. Пахло смесью одеколона, табаком и терпким воском. Дамы прохаживались в шелках, бархате и атласе; мужчины в строгих элегантных костюмах белого или черного тонов, в зависимости от положения в высшей знати. Стол в самом центре, сервированный по столичному этикету, ломился от обилия серебра, хрусталя, цветов и горящих подсвечников.

– Прошу к столу, - звучно объявила хозяйка дома.

Возле нее мелькнули две девушки. Одна моя ровесница, другая чуть младше. Обе имели стройную фигурку, были облачены в светлые платья, обе уложили волосы в одинаковые прически. И обе не сводили глаз с графа Уварова! Дочери вице-губернатора? Я нахмурила лоб. Скорее всего. В честь одной из них этот прием. Значит, скоро девицу представят по имени.

– Сударыня, сюда, пожалуйста, - возле меня с опущенным взглядом возникла служанка.

Она указала на место на противоположном краю. В то время как Уварова пригласили поближе к хозяйской чете. Да что там, прям рядом и усадили. Между первой дочерью вице-губернатора и второй. Пришлось стиснуть зубы и занять предложенный стул, попутно отмечая заигрывания наглых девиц с моим муженьком. Девицы явно унаследовали от матушки звериную хватку. И Уваров – тоже хорош. Охотно им подыгрывает, гад!

Глава 12.1

Уйти я, к несчастью, не могла.

Это не вечеринка в духе современности. Тут жена без мужа и шага ступить особо не может. Сбегу – и окончательно уничтожу свою шаткую репутацию.

Что ж. Подпёрла голову кулаком, с интересом рассматривая высшее общество провинциального городка – остаётся расслабиться и наблюдать за всеми с отстраненной иронией.

Дочери хозяйки поместья не сводили с Михаила глаз и по очереди флиртовали с видным графом, невзирая на его семейное положение. Меня девицы в упор не замечали. Собственно, как и сама жена вице-губернатора, разодетая, словно кукла и общавшаяся то с одним гостем, то с другим.

Я поглядела по сторонам. Слева сидела пожилая дама в темном платье, с ниткой жемчуга на дряхлой шее и усиленно орудовала вилкой с ножом. Справа устроился мужчина крупного телосложения в форме военного. Пышные усы. Идеальная выправка. Четкие до автоматизма движения. Вроде бы я услышала, как к нему обратились: Петр Кондартьич. Речь шла о городском гарнизоне и сложностях с лечением заболевших от неизвестной хвори, но шум тарелок и монотонный гул голосов перекрыл крупицы заинтересовавшего меня разговора.

Нахмурила лоб. Неужели речь о той самой болезни?

Хотела задать военному вопрос, но не успела.

Рядом раздался громкий завистливый вздох.

Блондинка – в кричащем розовом платье с откровенным декольте, сидевшая через стул от меня, во все глаза таращилась на Уварова и дочерей хозяйки и нервно комкала салфетку пальчиками в перчатке. На ее прехорошеньком лице стыло отчаяние. Щеки полыхали от румянца. Она всячески пыталась влезть в беседу моего мужа и двух коварных соблазнительниц, но Уваров отвечал редко и односложно, а дочери вице-губернатора, чувствуя себя хозяйками положения, так вообще игнорировали несчастную кузину.

– Отстань, Лариса, - донесся до слуха очередной злой голосок, когда девушка рискнула отвлечь графа на себя.

– Но я тоже интересуюсь медициной, - возмутилась она. Надо признать, натурально.

– С каких это пор? – Младшая дочь хозяев – виновница торжества – выгнула бровь. – Совсем недавно ты визжала только от одного вида крови и клялась держаться от лечебниц подальше.

– Я… поменяла своё мнение, Софья. – Лариса упрямо вздернула подбородок. – Да. Люди меняются.

– Пф, за два месяца? Не смеши.

– Я не смешу. Граф, скажите, это правда, что при перерасходе резерва показаны положительные эмоции? – Перегнувшись через сухонького старичка в очках, проворковала кузина хозяйских дочек.

– Только отчасти, сударыня, - ответил он.

– Я так и знала, так и знала, секрет в чем-то еще!

Блондинка закатила глаза и, вывалив грудь из выреза, старательно ахала и охала.

– Ваш муж пользуется у местных дам огромным успехом, - выдернул из наблюдения за неумелым флиртом вкрадчивый дребезжащий голос сбоку. – Я бы на вашем месте, милочка, уже начала его ревновать.

Повернула голову.

– Кого?

На меня, с чуть подслеповатым прищуром, смотрела та самая дама слева.

– Мужа, разумеется, - с ноткой сарказма откликнулась женщина. И искоса поглядела на Уварова и рьяных сударынь.

Только сейчас я разобралась, что дама – вдова. Строгий скорбный наряд, черная шляпка с вуалеткой, траурная лента на вороте платья.

Почти бессознательно проследила за ее взглядом и уставилась на Уварова, стараниями хозяйки приёма оказавшегося за столом ровно напротив. Склонившись к старшей Елизавете, граф внимательно слушал ее восторженный щебет и вполголоса отвечал. Надо же, какой обходительный. Со всеми. Кроме жены. Вдруг, словно ощутив мой пристальный интерес, Михаил поднял голову.

Наши взгляды встретились.

В глубине темных радужек блеснули серебристые искры. Странно, завораживающе. И непонятно.

Я торопливо отвернулась, чтобы нелюбимый муж не выдумал себе всяких глупостей. И не дай бог не подумал, что я – ревную. Он мне безразличен. Точка. Может затащить в постель хоть всю женскую половину городка. Убиваться от горя не собираюсь.

– Ревность – признак слабости, - буркнула, глухо добавив, - простите, не знаю вашего имени.

– Таисия Игоревна, - представилась вдова.

– Анна Андреевна.

– Знаю. И мужа вашего тоже знаю. Хороший доктор. Помог моему Федечке, когда он слёг после смерти отца.

– Рада за вас, - шепнула, пресекая общение с незнакомкой.

Предательский взгляд опять потянулся к муженьку. Чтоб ему сделалось пусто! Уставилась в тарелку немигающе. Глаза, разумеется, защипало.

Пришлось изо всех сил сосредоточиться на угощениях. Тарталетки с икрой. Салаты. Копченные бараньи ребрышки под сливочным соусом. Овощи. Рыба. Пироги с грибами, мясом и сыром. Неплохо, и выглядит всё очень аппетитно. Но кусок в горло упрямо не лез.

Неожиданно справа закашлялся могучий военный. Надрывно, с хрипами и свистом в легких. Гости рядом переполошились.

– Интендант, вам дурно?

– Может, воды?

Тот – багровый, с испариной на лбу, покачал головой.

– Нет, нет.

Затем выхватил из нагрудного кармана платок и прикрыл рот и нос.

Несколько надрывных всхрипов, и кашель вроде бы отступил. Мужчина отнял платок от лица, утер испарину и попытался изобразить, что в полном порядке. Гости успокоились, вернулись к спокойной беседе. Я сидела к нему ближе всех остальных и увидела такое… Всё внутри заледенело. На белоснежном платке, сжатым мужскими волосатыми пальцами, алела кровь!

Глава 12.2

Стиснув кулаки, силой заставила себя не отшатнуться.

И наткнулась на пристальный взгляд Михаила. Муж неотрывно следил за интендантом, хмуря брови. Елизавета и Софья с обеих сторон кокетничали, но супруг не реагировал.

Я снова покосилась на гостя справа. Интендант спрятал платок и отпил из бокала. Его глаза лихорадочно блестели, цвет кожи сделался землисто бледным. Пожилой мужчина был болен! Но то ли специально, то ли по глупости – вида не подавал.

От тягостных размышлений оторвал мелодичный звон вилки о тонкий хрусталь.

– Минуту внимания.

Разговоры оборвались.

Во главе стола поднялся грузный вице-губернатор.

– Позвольте представить нашу младшенькую дочь, Софью. Собственно ту юную даму, ради которой мы здесь сегодня собрались. Милая, покажись.

Девица зарделась и, отложив салфетку на скатерть, поднялась за отцом со смущенно опущенным взглядом. С виду – сама невинность. Но я уже имела честь наблюдать за ее звериной хваткой, явно передавшейся по наследству.

Отец полюбовался наследницей и продолжил:

– Софья блестяще обучена наукам, прекрасная рукодельница, а как музицирует. И приданое будет приличным. – Намекнув окружающим, какая его дочь завидная невеста, он предложил: - Милая, сыграй что-нибудь из своего репертуара.

Девушка жеманно захлопала ресницами, набивая себе цену.

– Просим! Просим! – Раздалось с другого конца стола. Группа холостых мужчин в офицерских мундирах не сводила с младшей дочери вице-губернатора взглядов. Еще бы. Кто по доброй воле упустит столь заманчивую перспективу жениться на обеспеченной невесте, войти в дом вице-губернатора и сменить казарму на роскошный особняк в центре города?

Я прищурилась.

Софья мельком покосилась на графа Уварова.

Так-так. Сдаётся – саму девицу простые офицеры не прельщают, несмотря на их молодость и, чего скрывать, красоту. Ушлая дочь Прасковьи Дмитриевны положила глаз на моего муженька.

– Конечно, папенька, - добившись внимания Уварова, она выплыла из-за стола.

Он, склонив голову на бок, неотрывно смотрел на Софью.

В груди шевельнулся болезненный червячок. А что если она действительно интересна Уварову? А наш брак ему стал невыносим и ненавистен? Выходит… развод?

Сбоку снова захрипел интендант. Я встрепенулась.

Софья к этому времени уплыла к роялю, устроилась на обитом бархатом пуфе, и по первому этажу поплыла мелодия с ноткой грустинки. Часть гостей переместилась в гостиную, поближе к девушке и роялю. Часть осталась за столом, доедать воздушный десерт.

Стул справа глухо отъехал.

Интендант поднялся и, чуть пошатываясь, отвесил по-военному четкий кивок.

– Прошу прощения.

И скрылся в темноте ближайшего коридора.

С ним явно беда. Почему он молчит о плохом самочувствии? Зачем вообще явился на приём, если серьёзно болен?

Проводив интенданта встревоженным взглядом, тоже выпрямилась и под любопытный взгляд вдовы прошла в гостиную. Стены комнаты были оклеены светлыми обоями, мягкая мебель и портьеры выдержаны в одном коричневом стиле. Диваны и кресла заняли дамы. Мужчины стояли группами возле окон и камина и, слушая игру дочери хозяйки, изредка переговаривались.

Застыв у книжной полки с напряженной спиной, прикрыла глаза. Оценить игру на рояли не получалось. Мысли были забиты изменой супруга, вероятным разводом и пугающей болезнью, которую высшее общество города предпочитает не замечать. Но почему?

Спокойствие продлилось недолго. Музыкальный аккорд застыл на пронзительной ноте и ожидаемо оборвался. Гостиную заполнили дружные аплодисменты.

– Браво.

– Это было чудесно.

– Вы настоящий талант, - посыпалось со всех сторон.

– Смотрю, дорогая кузина успела подрасти и даже научилась музицировать. Я впечатлён, - перекрыл хлопки и восторженные реплики уверенный низкий грудной голос со стороны дверного проема.

Открыв глаза, я рассмотрела высокого молодого мужчину в форме военного. Породистое лицо, блестящая выправка. Эффектный мундир обшит золотой тесьмой на рукавах и плотной стойке-воротнике. Растрепанные светло-русые волосы присыпаны снегом. Гость только что вошел с мороза. Теперь понятно, почему я не видела его за столом.

– Алексей! – Воскликнув, Софья выскочила из-за рояля и бросилась мужчине на шею. – Ты приехал!

– Как я мог пропустить твоё совершеннолетие, дорогая сестрица, - усмехнулся Алексей и грубовато потрепал кузину по раскрасневшейся щеке.

Она не обиделась. Наоборот, просияла.

– Я так рада! Ты надолго?

– Недели на две, - скупо ответил мужчина. Издали его начищенные до блеска погоны сверкали.

– Племянник, - к ним подплыл вице-губернатор под ручку с женой. – Какая приятная встреча. Почему ты не написал нам письмо?

– Хотел устроить сюрприз, дядя, - откликнулся он, смещая взгляд на Прасковью Дмитриевну, улыбнулся, подхватил ее руку и поцеловал. – Тетушка, всё хорошеете и хорошеете.

Женщина зарумянилась и картинно затрепетала ресницами.

– Скажешь тоже.

– Кузина, соскучилась? – Алексей перевел взгляд на старшую дочь четы, Елизавету. Она держалась рядом с маман и скромно улыбалась. Одна. Моего мужа рядом с девицей не наблюдалось.

– А ты, двоюродный братец? – Она рассмеялась. – Кстати, поздравляю с повышением… лейтенант, - и указала на погоны.

Я окинула вечернюю гостиную беглым взглядом. Огни светильников разгоняли сгущающуюся за окнами снежную тьму, создавая внутри уют и тепло. Минутку. Михаила видно не было. Какого демона? Куда подевался мой муж?

Глава 13

– Потеряли кого-нибудь, милочка? – Поинтересовался над ухом знакомый женский голос.

Можно было не оборачиваться. Та любопытная вдова. Таисия Игоревна. Она остановилась поблизости и тоже держала в поле зрения всю гостиную.

– Никого, - ответила я.

– А я полагала, вы ищете графа.

Сделалось не по себе.

Неужели настолько заметно?

– Видели его?

– Разумеется, - дама поймала мой взгляд и заговорщически прищурилась: – Из столовой Михаил Иванович удалился в компании сударыни Галицкой, сестры мирового судьи. Бедняжка совсем недавно овдовела, как и я. И теперь эм, нуждается в особенной помощи.

Пол под ногами пошел ходуном.

Раскаленный воздух гостиной обжег легкие. В глаза будто швырнули горячие угли. Силуэты гостей предательски расползлись.

Опять?!

Немыслимо. Сколько, мать его, у моего благоверного в этом городе тайных любовниц?

А как же дочери четы вице-губернатора?

Вон, старшая стоит возле отца, матери и кузена и стреляет глазками по гостям в поисках объекта воздыхания. Младшая, получив порцию похвалы, вернулась к роялю и коснулась пальцами клавиш. Гостиную заполнили звуки ноктюрна.

Или на одной из них Уваров задумал жениться, но любовницы – это любовницы. От них он ни за что не откажется?

Я сцепила пальцы до боли, только чудом проглотив злое ругательство.

– Ну, что вы так распереживались, милочка? – Как из-под толщи воды донесся вкрадчивый голос собеседницы. Она похлопала меня по тыльной стороне ладони. – Вернётся ваш граф. Окажет сударыне Галицкой деликатную услугу и вернётся. Меньше от этого любить он вас точно не станет.

И подмигнув мне – ошарашенной и потрясённой, отошла к знакомой компании.

Софья играла, гости вполголоса переговаривались, а у меня не укладывалось всё происходящее в голове.

Хуже я чувствовала себя только, застав мужа с другой у него в кабинете.

Тогда, увидев мужчину, с которым прожила не одно десятилетие, в обнимку с молоденькой секретаршей, я думала – мой мир разрушился. Навсегда. Его уже не собрать, и не склеить. Все еще помню, как вошла в пустой холл компании, поднялась на лифте на двенадцатый этаж, вошла в вечерний офис и услышала жаркие стоны… из кабинета руководителя. Полуголый благоверный не стал оправдываться. Заявил, что влюбился в Анфису, а я для него давно уже старая и непривлекательная.

Стиснула зубы, глядя в одну точку перед собой.

Я пережила тяжелый развод на Земле, встала на ноги, начала новую жизнь без предателя-мужа. И в этой реальности – тоже переживу. Главное – обустроить в зимнем саду медицинскую комнату, начать приём пациентов, а дальше скоплю сбережения и сама подам на развод!

– Нехорошо такой очаровательной даме скучать в одиночестве, - выдернул из размышлений вкрадчивый мужской голос. – Могу я к вам присоединиться?

Я оглянулась.

На меня с высоты своего роста взирал племянник вице-губернатора. Вблизи мужчина показался еще более привлекательным. Осанка, манеры, природный шарм. Я даже залюбовалась.

– Алексей Игнатов, Императорский гвардейский полк. К вашим услугам.

– Анна Уварова, жена…

– Графа Михаила Уварова, - закончил за меня молодой лейтенант, чуть прищурившись. – Да, кузины мне уже все уши прожужжали. Слышал, ваш супруг – герой недавней войны. Талантливый хирург. Если бы не то ранение, кто знает, оставил бы он военную службу и…

«Женился бы на порченой княжне».

Фраза не прозвучала, но повисла в воздухе немым укором.

Алексей широко улыбнулся. Словно понял, о чем я думаю, но вида не подал.

– Как вам приём, сударыня Анна? – перевел тему разговора, заслонив меня широкой спиной от большей части гостиной.

Его появления, как ни странно, помогло отвлечься от тяжелых воспоминаний прошлого и безрадостных перспектив настоящего.

– Мило.

– А что скажите об имениннице?

– Сударыня Софья без сомнения… талантлива, - заметила сухо.

Темная бровь Алексея иронично изогнулась.

– Вы так говорите, будто за что-то её упрекаете.

– Отнюдь. Мы даже не знакомы.

– Ваш муж знаком. Причем, достаточно близко. – Его слова укололи усмешкой. – Граф частый гость в этом поместье. Вы не знали?

Неужто сестрицы честно рассказали кузену о видах на моего неверного муженька, и он решил поиздеваться?

Раздраженно поджала губы.

– Мой муж очень разносторонний человек. И волен посещать любые дома в городе и окрестностях. В том числе особняк вице-губернатора.

– А вы?

Хлопнула ресницами.

– Я?

– Любите бывать в гостях?

– Зависит от компании и общих интересов.

– И что же вам интересно, сударыня Анна? – полюбопытствовал лейтенант, глядя внимательно, искренне, выжидающе. Он действительно хотел это знать.

На этот вопрос самой себе давно ответила. Медицинская комната. Свой собственный особняк. Развод с навязанным отцом-полковником мужем! А еще, пожалуй, я предпочту держаться подальше от местных лицемерных дворян.

Мечты, мечты.

Покачала головой.

– Не имеет значения.

– Почему?

– Потому… - начав, оборвала себя на полуслове.

Скажу, что супругу плевать на жену и превращусь в окончательное посмешище провинциального городка. Нет, нельзя жаловаться на жизнь первому встречному.

– Это не ваше дело, сударь Игнатов, - отчеканила твердо.

Алексей не смутился.

– Вы правы, не моё. Но в одном могу вас заверить, будь у меня столь же очаровательная жена, как вы, ни на минуту бы не оставлял ее одну.

– Остаётся только позавидовать вашей невесте, - хмыкнула я.

– У меня нет невесты, сударыня Анна.

Глава 13.1

– Не сомневаюсь, любая девушка Петербурга придёт в восторг, если вы обратите на нее своё внимание, - произнесла, сама не ожидая от себя такой откровенности. Что на меня нашло? Его пристальный взгляд? Чарующая улыбка? Несмотря на тяжесть в сердце, разговор прерывать не хотелось.

– Без сомнения столичные дамы милы, могут похвастать образованием, - откликнулся собеседник, - а еще чем старше род, тем сильнее магический дар, передающийся по наследству. Но, боюсь, дамы Петербурга мне малоинтересны.

– Почему же?

– Местные девицы менее избалованы балами и роскошью, сударыня Анна.

– И менее обеспечены.

– Богатство – не настолько важный фактор. Главное – взаимные чувства.

Едва скрыла улыбку.

А по мне, он просто опасается более влиятельных соперников Петербурга за руку и сердце приглянувшейся дамы. Вслух, конечно, этого не сказала.

Алексей понял, о чем все мои мысли, но вновь проявил безупречную выдержку. И вернулся к тому, от чего я позорно бежала, сменив щепетильную тему.

– Вы не ответили на вопрос.

– Разве? – Изобразила избалованную глупышку.

– Что вам интересно? Не вашему мужу, не окружению. Вам.

Ладно, если настаивает.

– Медицина, - призналась я.

Алексей не ожидал такого признания. Темные брови приподнялись.

– Медицина?

– Именно. Для начала я бы хотела открыть лечебную комнату, принимать пациентов на дому, лечить недуги, помогать всем отчаявшимся.

– Хотите сказать, в вас пробудился… - его взгляд метнулся на мои затянутые кружевными перчатками ладони. Магия крепко дремала, при всем его остром зрении он не заметил ни искры.

– Хочу.

– Когда вы узнали?

– Недавно. И совершенно случайно.

– Уваров знает? – Алексей смотрел пристально, удивленно и был впечатлен.

Чуть не закатила глаза. Опять этот муж! И почему я все время о нем забываю.

– Еще нет.

– Примите мои поздравления, сударыня Анна. Чудесно, когда дар целительства проявляется в столь позднем возрасте, - поняв, что продолжать не собираюсь, лейтенант улыбнулся, бесцеремонно подхватил мою ладонь, поднес к губам. И вновь мужской жадный взгляд попытался уловить отголоски целительской магии. – Уверен, вы добьётесь успеха. Правда… - его лоб прорезала складка.

– Продолжайте.

– Для осуществления целительской деятельности на дому необходима лицензия. За подписью самого губернатора. Или вице-губернатора.

Я отвернулась, пряча горящие щеки. Об этом, строя планы на будущее, я не подумала. Глупо. Впрочем, вполне разрешимо.

– А еще, - словно легко считывая мои эмоции, Алексей поймал мой взгляд и прищурился. Его низкий тон обволакивал бархатом. – Потребуется согласие супруга.

– Что?

– Согласие Уварова. В случае, если граф будет против, вам никогда не подпишут лицензию.

Сердце забилось больно и часто. Ну, уж нет. Я не дам сломать свою судьбу мужчине, которого от меня в прямом смысле воротит!

– А если мы разведёмся? – Шепнула с приклеенной к губам улыбкой. Одним небесам было известно, чего мне стоило это напускное спокойствие и отрешенная беззаботность.

– Разведенные женщины и вдовы вольны распоряжаться собственной жизнью, как пожелают.

Из горла вырвался чуть слышимый стон. Вот оно моё спасение. С плеч, будто камень свалился. Даже дышать стало легче.

Игра на рояле оборвалась, через минуту по гостиной поплыла заунывная мелодия. Самые смелые гости разбились на парочки и, прижавшись друг к другу, неторопливо кружились вокруг оси. Мой благоверный в гостиную не торопился. Видимо, очень увлекся оказанием услуг молодой симпатичной вдове. Меня передёрнуло.

– Потанцуем? – Не выпуская моей ладони из цепких пальцев, предложил Алексей.

Сморгнув, поняла, что мы по-прежнему держимся в уединении, возле запертого балкона. Алексей максимально сократил расстояние и прижался ко мне вплотную, его дыхание опалило лицо.

Волна негодования разбилась о притягательную улыбку.

– Простите, мне нехорошо. – Я вежливо отказалась и выдернула из крепких пальцев ладонь.

Хватит с меня званых приемов.

В серых глазах племянника хозяина дома мелькнула досада.

– Вам плохо?

– Немного. Сейчас пройдет, - пробормотала твердо, чувствуя, как внутри крепнет желание улизнуть от лейтенанта.

Намёка видный аристократ абсолютно не понял.

– Присядьте, сударыня, - силой увлек меня к креслу и усадил. – Принесу стакан воды.

Я вяло улыбнулась. И как только Игнатов отошел, вскочила, обогнула гостей и сместилась в противоположный угол комнаты – к торшеру на высокой подставке с матовым абажуром.

Странно, дурнота не прошла. Напротив – усилилась. Тянущее чувство раздирало грудь изнутри, пальцы леденели. Пульсация сердца в висках сделалось невыносимой. И ведь, казалось, не было ни единой причины. Хотя нет. Нечто похожее чувство настигло несколько дней назад на перекрёстке. Когда я и Элен стали случайными свидетельницами обморока горожанина. А потом в лечебнице мужа. И вот опять.

Сделав глубокий вдох, прикрыла глаза и попыталась унять дурноту. Не удалось. Зато я отчетливо определила источник собственного плохого самочувствия. Настроилась на негативное излучение и открыла глаза. Взор уперся в бледного, с землистым лицом, пожилого интенданта.

Глава 14

Пугающее ощущение длилось ровно минуту, а после развеялось. В ладони, словно отпущенная с поводка, хлынула целительная магия.

Я в последний момент стиснула кулаки, не дав сиянию разгореться.

Интендант беседовал с семейной четой, при этом с трудом держался на ногах. Щеки запали, под нижними веками пролегли свинцовые пятна. Бокал с вином в его руке мелко подрагивал. Мужчина постоянно смахивал испарину и дышал с характерным болезненным свистом.

В дом вице-губернатора явился больной человек, но никому нет до этого дела. Не в силах молчать, я подалась к хозяину особняка. В конце концов, кто-то же должен открыть им глаза.

Вице-губернатор держался в окружении сутулых дворян в дорогих камзолах, раскуривал сигару и с жаром обсуждал недавний закон государя. Мужчины периодически взрывались смехом и активно жестикулировали. Кто-то позволил себе нелестную фразу в адрес лакея с подносом. Их сытые лица лоснились от удовольствия, в глазах большинства блестели магические искры.

Осадила себя. Куда я лезу? Зачем? Горожане заболевают один за другим, но аристократы делают вид, что их это не касается. А меня и подавно.

Отдернув пышную юбку, обдумала ситуацию и решила бежать из поместья.

– Уже уходите, милочка? – Донесся удивленный возглас знакомой вдовы.

– Ухожу.

– А как же граф?

– Готова поспорить, ему сейчас не до жены, - отрезав, я протиснулась мимо гостей и, ориентируясь по памяти, выбежала в отделанный золотистыми панелями коридор. Поворот направо, прямо до лестницы, и вот она пустая прихожая.

Шагнув к шкафам, на мгновение задумалась. Дамские шубы и манто были все на один цвет и фасон. Со стороны парадной двери веяло холодом, за огромными окнами в пол царила мгла. О стекла бились крупные снежные хлопья.

Схватив вроде бы свою шубу, обратилась к лакею

– Будьте добры, подгоните к крыльцу карету четы Уваровых.

Еще хоть одна минута в этом доме, и моя выдержка рассыплется на осколки.

Молодой мужчина замер, только сейчас рассмотрев меня возле шкафов, замешкался, но отвесил поклон.

– Да, Ваша Светлость.

О том, как муж будет добираться до дома, если жена заберет экипаж – я не задумывалась. Прислонившись спиной к дверце шкафа, на мгновение прикрыла глаза, а в следующий момент содрогнулась. В соседнем помещении истошно вскрикнули.

– Нет. Не надо!

Звон пощечины оборвал чью-то мольбу. Послышался плач, и новая пощечина, новый вскрик.

– Вот тебе, дрянная девка. – Вторил первому затравленному голоску резкий бас. – Будешь знать, как шляться по чужим мужикам!

– Молю, пощадите! – Вскрикнули снова. Но та кто отвешивала удары, останавливаться не собиралась.

– Ишь, захотела!

Пощечины сыпались одна за другой.

Я раздраженно поморщилась. Нет, не смогу остаться в стороне.

Приподняв тяжелую неудобную юбку, со всех ног кинулась через небольшую пристройку в просторную кухню. Помещение заливал свет тусклых электрических светильников. Занавески на окнах были задернуты. У массивного деревянного стола спиной ко мне возвышалась дородная женщина в черном платье. Волосы, собранные в тугой пучок, скрывал белый чепец. Ее рука взлетала и опадала, отвешивая оплеухи сжавшейся в комок юной девице в форме горничной. Несчастная кричала и прикрывала лицо и голову ладонями, но отпор давать не спешила.

– Вот тебе, дешевая потаскуха.

По кухне прокатился звон пощечины.

– Заслужила, бесстыжая.

Дородная дама разошлась не на шутку.

– Вот узнает хозяюшка Прасковья Дмитриевна о твоём сраме, сразу же выставит на улицу! Ни в одном приличном доме такую, как ты не возьмут. Сдохнешь с голоду.

– Я не хотела, не хотела. Он настоял. Пощадите! – Заливаясь слезами, вопила безропотная служанка.

– Так я тебе и поверила, - зарычав, дама – управляющая или старшая горничная занесла руку для очередной оплеухи. – Сама только и думала, кому прыгнуть в койку!

– Неправда.

– Молчи!

Я не стерпела. В крови закипела жгучая ярость.

Рывок и мои пальцы смыкаются на женском запястье.

– Что здесь происходит? – Процедила ледяным требовательным тоном, на какой была только способна. И до боли сжала запястье крикливой женщины.

Та испуганно обернулась. На ее оплывшем рыхлом лице с малиновыми щеками смешались злость и подобострастие. Правда, увидев перед собой аристократку, управляющая присмирела. Хотя всё внутри нее протестовало.

– Э… Сударыня, это кухня для слуг. – Сухо уведомила женщина, пытаясь вырвать руку из хватки. Я не позволила. – Прием в южном крыле.

– Я спросила не о приёме. Что происходит? Почему ты избиваешь служанку?

Дама злобно поджала губы. Алые пятна на ее лице сделались пунцовыми.

– Она понесла вне брака, сударыня, - выплюнула управляющая. – А имя отца ребенка, говорить не желает. Как только хозяева всё узнают, выставят гулящую девку из поместья.