Новогодняя ночь, или Кто скрывается под маской

Пролог

Продолжительный, отдавшийся гулом не только где-то внизу, но и в душе звук, пролетел от одного берега, под каретой, к другому. Вздрогнул лед, вместе с ним передернуло и лошадей, и кучера, и сидящую внутри кареты леди.

Зимник был надежный. По нему ездили всю зиму, скрадывая расстояние от западных областей к столице. Мост стоял почти в двадцати милях восточнее, а это зимой далеко не один день пути. Зимой. Но не в апреле. Легкие ночные морозцы сменялись совсем весенним, горячим солнцем. Накатанная дорога подтаивала, превращаясь в мерзкую холодную речку, подмерзала сверху и вновь подтаивала.

Местные уже неделю не пользовались зимником и Аду предупреждали, но как же было жалко времени.

Ровно до того момента, как пронесся этот пугающий, словно вырвавшийся из преисподней, звук.

— Вылазь! Прыгай, прочь! – взревел возница, первым покидая покосившуюся карету. – Прыгай.

Ада услышала. Рванула ручку, распахнув дверь, и завалилась внутрь. Левое колесо полностью ушло под лед.

Ржали в отчаянии кони. Скрипело дерево. Трещал лед, радуясь неожиданной наживе.

— Прыгай!

«Прыгай, как же! – едва не плача, думала Ада, цепляясь за карету пальцами. Ломала ногти, но не замечала. Слетел капюшон с опушкой из песца, потерялась муфта, откинутая досадливым движением. – Помогите!»

Голос не слушался. От усилия, что понадобилось от нее, сдавило горло, сжалась челюсть. Отчаянное: помогите! — осталось лишь мыслью глубоко внутри.

Еще долгие минуты, в которые растянулось мгновение, и ухнуло в прорубь второе колесо. Лед раздался, оскалившись хищными, острыми зубами-гранями на показавшуюся в двери девушку. Карета замерла. Ада уже поверила, спаслась. Даже успела улыбнуться, делая шаг вперед, на спасительную твердь, и оказалась в ледяной воде. Ухнула в жидкий лед с головой.

Сердце остановилось от обжигающего холода. Словно не вода вокруг, а кипяток. Воздух вырвался из груди испуганным, отчаянным: ах! Намокшая шуба злой рукой рванула вниз, под лед. Сковала, связала, не позволяла поднять руки и ухватиться за темный краешек на фоне ослепительной дыры над головой.

Сквозь лед, такой прозрачный и светлый с этой стороны, видны были тени. Странно многочисленные. Они стекались к оставшейся вверху дыре. Страха не было, было только отчаянное, испуганное: неужели все?

Грудь жгло, от объятий холода потерялось в мире тело. Осталось лишь гаснущее, отчаянно желающее жить сознание.

«Безумно холодно», — это первая мысль, которую Ада осознала. Тело, все целиком, болело от пугающе обжигающих прикосновений. Грубые и такие крепкие руки срывали одежду, растирали, кутали во что-то мягкое, согревающее. Лица коснулся горячий воздух, смешавшийся с неразличимыми, но очень важными словами:

— Пей. Давай же, маленькая, пей.

Горло тоже обожгло. Ада заворочалась, пыталась отбиться. Хотя на самом деле лишь едва заметно пошевелила рукой и перекатила голову на другой бок. Она никак не могла понять, почему ее не оставят в покое в темноте и тишине, где не было ни холода, ни боли. Только голос был, хриплый, рокочущий:

— Ну же, маленькая, очнись же. Давай, помоги мне, сиди ровно. Ну же.

И вновь горячие прикосновения, приносящие боль и одновременно облегчение.

— Господин, ее срочно в тепло нужно, — испуганный голос, неприятно тихий, въедливый.

— Сначала мокрое снять надо. – И вновь шепот, погладивший ветерком по щеке, – ну, маленькая, давай, держись. Сейчас мы тебя отвезем в тепло.

Уютное тепло, граничащее с жаром. Крепкое, надежное. Тряска. Жесткое ложе, пропахшее сеном и молоком. Жар, бред и безумные виде́ния. Чей-то добрый голос, но не тот, не хрипловатый и рокочущий. Мягкий и чуть дребезжащий.

В себя Ада пришла лишь через неделю, в своем поместье, в собственной постели. Слуги говорили, что привезли ее сами. Забрали из крестьянского дома неподалеку от переправы.

Кто же ее спас, так и осталось загадкой. Никто не смог рассказать ей этого. Господин, в добротном костюме и с капюшоном, скрывавшим лицо, – вот и все описание. Остались лишь воспоминания: горячие прикосновения крепких рук и хрипловатый, рокочущий голос, шепчущий на ухо:

— Давай же, маленькая.

глава 1

— Леди Ада, пожалуйста, поспешите, — встревоженная фрейлина ворвалась в комнату, ее внезапное появление заставило Аду вздрогнуть, сердце девушки отчаянно заколотилось. — Король вот-вот прибудет. А ждать он совершенно не любит.

— Уже иду, — раздраженно отозвалась Ада, внутри у нее все кипело от волнения.

Она сидела в кресле, не в силах сделать первый шаг в новую жизнь. Смотрела на сцепленные на коленях руки и думала. Ада оказалась здесь неспроста. Совсем недавно ее назначили на почетную, но отнюдь не легкую должность при дворе. Эта новая обязанность тяжелым грузом легла на ее плечи, вызывая противоречие между долгом и свободой, к которой она так привыкла в уютной провинции. Оказавшись в сердце королевской резиденции, Ада чувствовала себя птицей в золотой клетке.

В последний раз оглядев далеко не скромную комнату: только гостиная была размером с две ее спальни в родном доме! — она стремительно поднялась и, собрав волю в кулак, уверенно направилась к тронному залу.

— И старайтесь не хмуриться, — продолжила фрейлина, пытаясь казаться мудрой и опытной, ее лицо было настолько сильно напудрено, что оказалось трудно догадаться о возрасте, спрятанном под слоем косметики. — Король это терпеть не может.

Ада молча, кивнула. Они торопливо, но при этом гордо шли по огромным коридорам дворца. Белый мрамор стен, статуи, утопленные в ниши, мелькали лишь на краю сознания. Шахматный, черно-белый пол не отвлекал от мыслей. Ада откровенно боялась новых обязанностей, боялась не справиться с ними. Но и отступать не собиралась.

Наконец они вошли в тронный зал. Роскошные гобелены поражали воображение. Золото декора сверкало, ослепляя. Каждый уголок пространства дышал историей и властью. Барельефы на стенах изображали героев былых времен, и Ада ловила их суровые взгляды, которые проникали в самую душу. Огромный зал казался совсем крохотным из-за собравшихся придворных. Они распределись у стен и перешептывались, наполняя зал неприятным гулом.

— Стац дамы стоят по правую сторону от короля, — шепнула фрейлина.

Ада уверенно заняла свое место и стала ожидать вместе с остальными придворными появление правителя.

Он не заставил себя долго ждать. Король, молодой и полный энергии, вступил в зал с делегатами, сопровождаемый привычным, но оттого не менее таинственным человеком в маске. Платиновые волосы короля непослушно падали на его лицо, а он лишь небрежно встряхивал головой, убирая их. В его глазах цвета неба, читалась храбрость, выкованная в пламени сражений. У монарха был особый характер. Сила и обаяние лишь прикрывали глубокую мудрость, которую он обрел на границах королевства, столкнувшись лицом к лицу с опасностью. Ада смотрела на него и не уставала удивляться, как его молодость могла сочетаться с таким жизненным опытом.

Телохранитель, тот самый человек в маске, всегда следовал за ним. Его худощавую фигуру облегала темная одежда. Смоляные волосы, собранные в хвост, блестели под светом. Маска скрывала черты, придавая взгляду неизвестности и даже некой угрозы. Этот человек предпочитал оставаться в тени, скрытным наблюдателем в мире ярких огней и громких голосов. Ходили слухи, что король спас этого человека на границе во время одного из освободительных походов. Теперь он следовал за правителем, подобно тени.

Он не произносил ни слова, но, казалось, каждый знал, что его молчание хранило множество тайн. Говорили, что он был воином из далеких стран, мастерски владеющим искусством меча. Все знали, что в случае опасности, этот человек был способен закрыть своего господина от любой беды.

Время от времени король оглядывался на тень, прочно закрепившуюся за его плечом, и на мгновение между ними сквозило молчаливое понимание. Были ли они друзьями, либо существовало нечто другое, связывающее их, наверняка не знал никто. Но одно становилось ясно, их судьбы были прочно сплетены.

Размышления Ады прервались выступлением короля. Тот говорил долго, поздравлял, ругал и обещал, как и положено хорошему правителю. Наконец улыбнулся чуть лукаво и объявил:

— Я рад сообщить, что впереди нас ждут два бал-маскарада. Первый на Рождество. Бал маскарад, на котором я не желаю вас узнать! Второй на Новый год, с тем же условием. Я хочу, чтобы свобода стала вашим спутником в две эти ночи! Чтобы серость будней осталась позади, а вы отдались празднику до конца!

Ада ощутила легкое волнение. Придворные, собравшиеся здесь, тоже начинали шептаться, обсуждая предстоящие события. Казалось, что даже стены зала замерли в ожидании.

— Не забудьте надеть маски, — громко, перебивая воцарившийся гул, велел король, — никто не должен быть узнанным.

На этой ноте король распрощался со своими подданными и скрылся за небольшой дверцей позади трона. Телохранитель последовал за ним, напоследок окинув оставшееся в зале сборище цепким взглядом.

Весь день, как и последующие за ним, прошел словно в тумане. Мысли о предстоящих празднествах волновали душу и отвлекали разум. Сосредоточиться на делах не удавалось. Да и как? Ведь все раздумья заканчивались перебиранием фасонов платьев и предвкушением веселья.

глава 2

Наконец день маскарада настал. Вечер окружил дворец прозрачной пеленой морозного воздуха. Украшения сверкали, разукрасив мрачноватое здание яркими цветами. Встретить их можно было в самых неожиданных местах: на стенах, потолке и даже в темных углах. Казалось, вместе с дворцом преобразились и придворные. Самые строгие костюмы и повседневные платья смотрелись праздничными нарядами. Иногда на них можно было рассмотреть едва заметные украшения-шалости: брошку в виде елочки или небольшую вышивку, изображавшую новогодний фонарик.

До бала оставались считаные часы, а дворец уже шумел. Кричали и смеялись слуги, заканчивающие приготовления. Обменивались радостными репликами спешащие закончить дела до бала придворные. Носились по коридорам непонятно откуда появившиеся дети. На самом деле их привели с собой слуги, стараясь восполнить нехватку рук.

Постепенно они утихли, сместились. Сосредоточились где-то внизу, сплетаясь в по-настоящему праздничную атмосферу со звенящей волшебством музыкой.

Ада долго смотрелась в зеркало, на себя в переливающемся, словно звездное небо, платье. Ее облик был поистине восхитительным. В свете свечей кожа казалась нежной, как лепестки роз, а в изумрудных глазах притаилось любопытство. Ада провела ладонью по золотистым локонам и улыбнулась, а после спустилась по золоченой лестнице, широкой и величественной, в главный зал, где все было пропитано праздником.

Свет свечей бросал яркие отблески на маски собравшихся. Разноцветные наряды казались продолжением украшавших потолок гирлянд, или рассыпавшимися с елки шариками. Сама лесная красавица стояла в центре, словно возглавляя кружащихся в танце людей и при этом, будто прикрывая их от взглядов других. Музыка заполняла пространство, отзывалась в душе радостью и предвкушением.

Ада оглянулась, завороженная парами, кружащимися в танце. Мужчины и женщины вели себя вольно. Благодаря маскам они не боялись быть узнанными и едва заходили в тень, уже начинали целоваться. Дамы вешались на кавалеров, да и те не были против. В этот вечер позволено было все, правила и ограничения оставались за пределами зала.

Такая вольность была несколько непривычна Аде. Вдали от столицы нравы были гораздо строже. Привыкнуть оказалось непросто, но постепенно праздник брал верх над разумом. Нет, Ада не пошла на поводу внутренних демонов. Ей было несколько не по себе наблюдать, как придворные могут вести себя, зная, что рядом находятся их близкие, но и брезгливо морщить губы не хотелось. Она попросту не смотрела на уединившихся, посвятив себя лишь танцам и легкой атмосфере.

С улыбкой она приняла приглашение высокого господина в серой маске с алыми цветами и пестром костюме, скрадывающем фигуру. Можно было лишь понять, что человек довольно худой. Но за талию он схватил неожиданно жестко, сильно. Повел уверенно, и Ада отдалась танцу, прекратив попытки догадаться, кто же скрывается под искусственной личиной.

Мерцание огней кружило голову подобно шампанскому. Сильные руки партнеров менялись, даря то счастье казаться невесомой нимфой, то негодование за отдавленные туфельки.

От танцев становилось жарко, от их обилия дрожали ноги, и Ада отошла в сторону, к пристроившимся у стен столикам с напитками и легкими закусками. Пригубила щипающий за язык напиток и улыбнулась всем и сразу.

— Какая прекрасная незнакомка, скажи мне, почему скучаешь здесь одна?

Ада с интересом осмотрела нового кавалера. Не слишком высокий, зато широкий в плечах, он казался камнем, зачем-то решившим посетить этот зал.

— Я не скучаю, я отдыхаю, — еще не избавившись от навеянной танцами игривости, проговорила Ада и улыбнулась.

— Вот как? – пророкотал камень. – Тогда, может, леди позволит помочь ей?

— Помочь отдохнуть?

— Да, я покажу.

И больше не тратя время на слова, мужчина шагнул вперед и сжал ее в тисках своих поистине каменных объятий. Воздух из груди они выдавил быстро и уверенно. Ада даже пискнуть не смогла, когда толстые, влажные губы накрыли ее рот. От происходящего стало дурно. Хотелось кричать и бежать. Отплеваться от мерзкого каменного человека, но тот сдаваться не собирался. Перекрывал воздух мерзким поцелуем и мнущими ребра объятьями.

— Идем со мной, — наконец оторвавшись от ее губ, хрипло прошептал он, полным вожделения голосом.

Аду передернуло от той похоти, что в нем слышалась.

— Пусти, пусти. А не то пожалеешь! – зашипела она и когда недоумевающий мужчина чуть отстранился, выдернула руку и хлестко ударила того по лицу. Звук вышел глухой, а маска поглотила часть удара, но мужчина все равно отшатнулся. Расцепил руки, и Ада воспользовалась моментом, нырнула в толпу.

Она пробиралась сквозь танцующие пары и негодовала. Замаскированные лица мелькали перед ней. Пары меняли партнеров, как дамы перчатки. Безумие набирало обороты. Почувствовавшие вседозволенность придворные стали напоминать зверей. Ада уже успела отбиться от нескольких назойливых мужчин, пытавшихся задержать ее бег и напористо намекавших на уединение.

Она мечтала лишь об одном — убежать как можно дальше. Больше ничего не приносило радости, тяготило даже само присутствие здесь. Ей хотелось избавить себя от гама и суматохи вокруг. Осознав, что никто ее не хватится, Ада решила исчезнуть.

глава 3

В зале царила полутьма. Кружились пары, мелькая пугающими, изломанными тенями. Пышные юбки, яркие костюмы, скрывающиеся за пестрыми масками лица. Из-под ткани видны лишь губы, приоткрытые в улыбках. И последние казались скорее хищными, чем веселыми. Да так и было. Бал-маскарад высвобождал из душ самые потаенные желания. Придворные делали все, чтобы их невозможно было узнать в этот вечер. Не только маски шли в ход, но и парики и даже капюшоны. И эта таинственность будоражила их кровь, делала развязными, смелыми. Кое-где в темных углах уже притаились пары и, поддавшись первобытным желаниям, целовались так, будто это их последний день жизни. Еще немного и они расползутся по темным, лишенным и искры света комнатушкам. Его Величество приказал подготовить к неожиданным свиданиям почти весь первый этаж.

Из небольшой двери, ведущей на черную лестницу, вышли в зал два мужчины. Наряды их не отличались от таких же в зале. Они пришли на бал именно для того, чтобы раствориться в толпе. Стать на одну ночь безликими тенями.

Один, в алой маске, скрывавшей от взгляда все, кроме узких губ, недовольно их поджал. Первый шаг в толпу всегда давался ему с трудом. Нужно было не только желать расслабиться, нужно было забыть свои умения, а это было нелегко.

Мужчина в белой маске с серебряными украшениями злобно махнул локтем в сторону, целясь первому в бок.

— Ну, давай. Опять, будто в первый раз!

Попал. Из-под алой маски вырвалось тихое ругательство.

— Я не хочу оставлять тебя среди этого сброда без охраны, – прошипела маска, из прорезей зло сверкнули глаза.

— Никто не знает, в каком я костюме, и не узнает, если ты не будешь отираться рядом! Расслабься, Барс, отдохни. Найди себе леди на ночь.

И больше не тратя время на споры, мужчина нырнул в середину танцующих. Подхватил под локоть первую попавшуюся леди, прошел с ней несколько фигур, шагнул за спины любующихся танцем, мелькнул между споривших господ и растворился в толпе, будто никогда его рядом и не было.

Алая маска ругнулась и, тряхнув головой, повторила маневр. Правда, бросать леди до конца танца Барс не стал. Более того, с удовольствием поговорил с ней о празднике, леди Ривер и бароне Голдштейне. Получил разрешение пригласить леди на следующий танец, но отвернулся и больше ее в этот вечер не видел. Нет, отыскать ее он мог. В отличие от остальных, Барс хорошо различал людей в этом балагане. Просто запоминал мельчайшие детали костюмов, оттенки голоса, видимые привычки. И уже через час мог с уверенностью назвать минимум два десятка придворных. Но разыскивать эту леди не стал, именно потому, что узнал. Он слишком уважал ее мужа, а значит, стоило найти себе другую цель. Свободную и более молодую.

Веселье набирало обороты. Зал сверкал украшением, словно сорвавшиеся со стен серебряные блестки кружили по нему женщины. Мужчины хищными зверями выхватывали их из толпы, прижимали и уводили в новый танец. Смех заглушал музыку, звенел колокольчиками под сводами. Шампанское мутило разум, делая все вокруг еще более смазанным и ярким, сливающимся в сплошную линию веселья. Мужчина под алой маской улыбался, удерживая на руках хихикающую и специально навалившуюся на него леди. Ее он не узнал, а потому позволял себе гораздо больше, чем с другими. Прижимал за талию так сильно, что леди чувствовала спрятанное под костюмом. Краснела, облизывала губки и смотрела в его глаза жадным взглядом. На что она рассчитывает, было понятно даже со стороны.

Мужчина склонился, скользнул губами по напудренной шее, чуть прикусил мочку уха, шепнув:

— По-моему, леди устала. Нужно немного передохнуть. Позволите проводить вас?

Леди рвано вздохнула, чуть откинулась назад, позволяя губам скользнуть ниже.

— Да, что-то меня ноги не держат. Но не стоит провожать, слухи, понимаете.

И она стрельнула взглядом в сторону. Быстро, против воли, видно, надеясь, что увлеченный поцелуями партнер не заметит. Но тот чуть повернул голову, наткнулся взглядом на напряженную фигуру, застывшую неподалеку у стены, и едва не выругался. Похоже, кто-то свою собственность узнал и был весьма недоволен ее поведением. А еще хуже, что этого тощего и длинного человека Барс тоже знал. Может, и не уважал, но и подбирать за ним не горел желанием.

— Идите следом, чуть поодаль, — не замечая изменений в настроении партнера, прошептала леди и, вновь бросив короткий взгляд на фигуру у стены, поплыла к коридорам.

Ее партнер лишь вздохнул глубоко, сделал шаг назад и растворился в толпе. Вечер его перестал радовать. Надоело выискивать среди одинаковых кукол кого-то действительно нужного.

Настроение исчезло, и он больше не улыбался. Шел напрямик к тайной дверце, не замечая толчков от разгульной толпы и не глядя на что-то выкрикивающих вслед женщин. До желаемого убежища оставались считаные шаги и всего десяток пестрых фигур, когда он плечом задел кого-то. Едва успел подхватить вскрикнувшую леди, прижал к себе, позволяя вернуть утраченное равновесие и… улыбнулся.

— Извините, леди, я вас не заметил.

— Конечно, как можно кого-то заметить, если смотреть в пол и лететь обезумевшей лошадью, — ворчливо пробормотала та, мягко пытаясь вырваться из его хватки.

А Барс отпускать не хотел. Не понимал, что произошло за то мгновение, что прошло, но не хотел. Даже разжать руки не было сил, и он не стал. Шепнул, улыбаясь несколько мальчишеской улыбкой:

глава 4

Ада не смогла противостоять. Его прикосновение излучало такое тепло, такое чувство родного, знакомого спокойствия, что она просто не могла остаться равнодушной. Она ответила незнакомцу, вложила свою ладонь в его большую и на удивление грубую. Такие у благородных лордов встречались редко. В таких благородные лорды держали мечи. Ада с новым интересом взглянула на незнакомца, но маска позволила разглядеть лишь темные глаза и тонкую улыбку.

Совсем незаметно они оказались в центре зала, окруженные мерцающим светом люстр и звуками вальса, что плыли в воздухе. Пары будто разошлись, образовав возле них свободное пространство. Словно все те, кто пытался раздавить ее, пока она выбиралась, боялись этой мощной фигуры, нежно поддерживающей ее за талию.

В сильных руках Аде почти не приходилось думать о движениях, мужчина вел уверенно. Они начали медленно кружиться в танце, как будто время само для них замедлилось, придавая моменту атмосферу волшебства. Незнакомец нежно обнимал ее за талию, и его прикосновение отдавалось в глубине души, пробуждая сладкую дрожь. Из прорези маски на нее смотрели карие глаза, полные безоговорочного обожания, и на губах его играла задорная улыбка.

— Кто вы? — едва слышно выдохнула Ада, когда чарующая мелодия смолкла, оставив в воздухе лишь слабый отзвук.

— Как я могу пойти против воли короля? Никто не должен быть узнан, — хриплым шепотом отозвался он, покачивая головой.

Ада закусила губу от досады. Желание узнать того, кого скрывала маска, было почти нестерпимым. Его прикосновения казались такими знакомыми, такими надежными. Хотелось закрыть глаза, прижаться к широкой груди и забыться. Потому что так, рядом с ним, ей не угрожала никакая опасность. Она в это верила.

— Прогуляемся?! – все так же тихо попросил он, обжигая дыханием ушко.

Ада не вовремя вспомнила человека-камня и чуть заметно вздрогнула потупившись. Но мужчина словно прочитал ее мысли, прижал чуть сильнее, вновь едва не коснувшись кожи губами.

— Я не трону вас, клянусь.

Опять зазвучавшая музыка окутала нежностью мелодии. Пары вокруг мягко их огибали, кружась волшебными игрушками. Все стало неважным, не настоящим, только стоящий напротив мужчина был реален. Был нужен. И Ада не сдержалась, кивнула чуть заметно.

Мужчина нежно улыбнулся и, отстранившись, повел ее к огромным воротам входа. Гулкий холл они пролетели не заметив. Да и не видели они ничего вокруг. Словно манимые огоньком светлячки летели вперед. Вышли в остекленную галерею. Мужчина подвел Аду к самому окну, стал, устремив взгляд в снежную ночь. Притянул ее ближе, властно приобняв за плечи. Вновь склонился к самому ушку, зашептал, словно их могли подслушать.

— Простите, — на этот раз голос был громче, только хрипота стала в нем еще более заметной. — Устал от пестрых нарядов, да и от толчеи. Хочется простора.

— Он очень холодный, — робко произнесла Ада, глядя на заснеженный, блестящий мириадами крохотных огней двор. Она наслаждалась крепкой хваткой, горячей рукой, что казалось, прожигала насквозь. Даже внутри, в груди и ниже, в животе, разгорался огонь от этих прикосновений.

— Не любите зиму?

— Нет. Боюсь. Холода.

Мужчина на мгновение перевел взгляд на нее. Всмотрелся, казалось, в самую душу карими безднами.

— Не стоит. Рядом со мной вам ничего не грозит.

Сердце дрогнуло, пропустив удар. Ада понимала, что это вечер обмана. Что все вокруг желают получить что-то лишь для себя. Но незнакомцу хотелось верить. Более того, она ему верила. Прижавшись сильнее к такому надежному миражу, она уложила голову ему на грудь и шепнула:

— Верю.

Показалось, что дыхание его на миг замерло, но в ту же секунду он приподнял ее лицо за подбородок и, пока Ада не успела одуматься, прикоснулся к губам поцелуем. Мир замер, погас и взорвался фейерверком. Аде казалось, что в груди ее распустился огненный цветок, потом вырос, захватив все тело. Жег кожу, сотрясая тело сладким ознобом и концентрируя лепестки где-то внизу живота.

Когда сухие, чуть жесткие губы отстранились, Ада едва сдержала стон разочарования. Но незнакомец вновь привлек ее ближе и повернул к окну, заставляя посмотреть на морозное небо.

— Посмотрите. Видите звезды? – шепнул он. — Вы подобны на одну из них. Яркая, далекая и желанная. Человек всегда хотел обладать звездой.

— И вы?

— И я, — признался он как-то грустно. – Но у меня всего две ночи на это.

— Что?

Ада не поняла последнее заявление. Что значит всего две ночи? Почему две и почему ночи? Это как-то связано с балами?

— Почему две ночи? – с затаенным страхом уточнила она.

Незнакомец не ответил. Лишь вздохнул глубоко, даря понимание, что выводы Ады недалеки от истины, и внезапно почти жестко, почти властно попросил:

— Подари мне одну из этих ночей.

Ада испугалась бы, сбежала, если бы не слышала в этом почти приказе затаенной боли и надежды. А еще она вспомнила…

Ледяную хватку реки, обреченное понимание и крепкие, сильные руки, нежные и надежные объятья и хриплый голос, повелевавший ее погруженным во тьму разумом.