Новый мир. По обе стороны Омеги

Пролог

Совет Объединённых сил Тройственного Союза заседал почти неделю. Всё это время днём и ночью новые, суперсовременные и сверхчувствительные системы сканирования межзвёздного пространства буквально просеивали космос. Рассекали его короткими импульсами, методически прощупывая каждый сектор вселенной.

И только через семь дней после первого сообщения Главного космофизика Союза Маргулиса глава безопасности Объединённых сил доложил, что они наконец-то смогли расшифровать и определить источник перехваченного сообщения о возможном выявлении переселенцев человечества.

— Направленные лучи с ускоряющими импульсами антиэнергии пропорциональной обратимости, запущенные по следам перехваченного сообщения, показали, — одновременно громко и со спокойным достоинством, стоя за трибуной вещал главный безопасник Союза, — сигнал был выпущен из созвездия Гончих псов и теряется между двумя звёздами: «Альфа Canum Venaticorum» и «Бета Canum Venaticorum». Более точных данных установить не удалось. При этом крайне отрадно — система шифрования и метод передачи сигнала говорят о том, что это цивилизация людей и они покинули пределы Тройственного Союза ещё до окончания Войны.

После такого сообщения в зале наступила полная тишина. Каждый из присутствующих был весь внимание. Война закончилась, и в пределах Тройственного Союза давно воцарился мир. И, казалось бы, те, кто покинул его пределы, должны были стать никому ненужными отщепенцами. Однако с наступлением мира человечество ждали новые напасти. У тех, кто в настоящее время обитал в пределах Тройственного Союза, появился ген «деградации», который с каждым поколением всё более и более прогрессировал. Сейчас даже детям для освоения обычных навыков приходилось тратить гораздо больше времени, чем обычно. Нечего даже было говорить о высокотехнологичном развитии общества на четыре-пять поколений вперёд. Сколько учёные не искали, не экспериментировали, причин его появления, а уж тем более методов лечения, найти не удалось. Только лишь небольшая отсрочка.

Что делать в этой ситуации? Передавать всё искусственному интеллекту?! Не вариант!

И тогда встал вопрос поиска «новой крови». Поиска людей, не поражённых указанным недугом. А где её найти? Только в переселенцах, которые не подверглись, либо лишь частично подверглись негативному излучению Великой войны. Оттого каждое перехваченное сообщение, поступающее из пределов досягаемого космоса, трепетно обрабатывалось и выносилось на Совет Объединённых сил.

— Сердце Карла — это самая яркая звезда в указанном созвездии, с видимой звёздной величиной, изменяющейся в пределах от 2,84 до 2,98 единиц и состоящая из разделённых между собой звёзд 19,6 дуговыми секундами, находящаяся на расстоянии ста десяти световых лет от нас, — меж тем продолжил глава безопасности Союза. — Её более яркий компонент, Альфа-2, является очень своеобразным небесным телом. Звездой, которая относится к спектральному классу A0 и обладает необычайно сильным магнитным полем. В пять тысяч раз более мощным, чем у Земли. Поэтому более точнее просканировать пространство в том районе не удалось, крайне сильные помехи. Посланные тысячи импульсов результата не дали, а заряд энергии при этом израсходовался без малейшего остатка.

— И что же Вы предлагаете в таком случае? — перебил речь главы службы безопасности Президент Тройственного Союза, а заодно и Председатель Совета Объединённых Сил.

— Выход один — только направить туда разведывательную экспедицию, — ничуть не смущаясь ответил тот, — иного решения проблемы в настоящее время не существует.

— Хорошо, обсудим это чуть позже, — на лице Президента появилась некая озадаченность, а затем, немного придя в себя, он добавил, — продолжайте доклад.

— «Бета Canum Venaticorum» является второй по яркости звездой в созвездии Гончих Псов. Это карлик G-типа основной последовательности. Звезда находится на расстоянии 27,4 световых лет от нас. Она имеет видимую величину 4,26 единиц и подобна нашему Солнцу с точки зрения возраста, массы и стадии эволюции. Её ещё принято называть «солнечным аналогом» или «солнечным близнецом».

— Интересно, — Председатель слегка развернулся к выступающему. — И как Вы считаете, куда отправлять наших разведчиков?

— С учётом прогрессирующей стагнации развития неблагоприятного гена предлагаю направить одновременно две экспедиции.

Он сделал паузу, давая слушателям возможность уяснить сказанное и одновременно подчёркивая особую значимость того, что намерен сообщить в дальнейшем.

— Протестую, — мгновенно на это отреагировал командующий флотом Объединённых сил, — мы находимся в состоянии войны с Империей Скорпионов. Да, активных боевых действий пока не ведётся, однако отправлять две экспедиции одновременно считаю неприемлемым расточительством.

— Указанный сектор в районе Гончих псов, — тут же на большом экране в зале Совета выскочила интерактивная 5-D карта звёздной системы, а глава службы безопасности, не обращая внимание на реплики из зала, продолжил, — абсолютно безопасен. Никаких агрессивных цивилизаций на всём протяжении нашего существования там не выявлено. Предлагаю отправить по одному кораблю-разведчику в каждый из районов. Минимальными требованиями по безопасности они оборудованы, вооружение на них тоже имеется.

— Вы сейчас о чём? — Снова не удержался командующий флотом.

— Ещё раз, для уважаемого Саониса-Иониса повторяю, — акцентировав голос на каждой фразе, сказал глава службы безопасности, — никаких агрессивных действий из той части космоса ранее не было. Недельные непрерывные исследования позволили нам установить относительно точное местоположение сигнала. И да, развитых цивилизаций там точно нет, а для всяких мелких защиты и вооружения корабля-разведчика межгалактического класса вполне достаточно.

Глава 1

Западная полоса

— Мама, Джейн! Вставайте скорее, — толкаю в плечо поочерёдно одну, затем другую, — лагерь уже почти весь на ногах и готовится к началу движения, а вы ещё даже не позавтракали.

В округе все действительно копошились, словно в растревоженном весеннем улье. Одни собирали свои пожитки, вторые заканчивали принимать пищу, а третьи, наиболее ослабленные, только просыпались.

Чёртова планета…

Здесь нельзя просто остановиться и отдышаться, любуясь красотами окружающего мира. Хотя и любоваться-то особенно нечему, а точнее, некогда. «Движение — это жизнь» — древняя поговорка наших предков тут, в новом мире, оказалась крайне пророческой. Земля-123 или «Злая мачеха», вот как мы, её приёмыши, потомки далёкой Солнечной системы, зовём эту планету. Она была 123 по счёту небесным телом, на которое чуть более трёхсот лет назад высадились беженцы, наши предки, основавшие общину.

Беженцами я зову нас, людей, которые остались на этой забытой богом планете навечно. Эту историю в нашей общине знает каждый, практически на зубок. Её передают из уст в уста, от отца к сыну, от матери к дочери. Сейчас, по прошествии многих лет, у всех она немного отличается друг от друга, ведь каждое новое поколение выживальщиков добавляет в неё свою изюминку. Однако общей сути повествования это нисколечко не мешает.

— Джейн! Если ты сейчас же не вылезешь из своей скорлупы, то в следующий раз будешь спать на голой земле, — я, стараясь придать своему голосу побольше строгости, снова стучу в окошко.

Увы, индивидуальная походная капсула в нашей семье осталась лишь одна, так что нам с матерью приходится довольствоваться циновкой, сшитой из шкур местного медведя. На своего земного предка он совсем непохож, разве только всеядностью и наличием меха. На этом сходство заканчивается. Маленький зверёк, сродни средней по размеру земной собаки, практически не агрессивный. Напасть на человека может лишь защищая своё потомство. Да и то, скорее напугать, чем принести какой-то вред. Но вот мех у зверька очень даже хороший: и от холода защищает, и мягкость постели придаёт. Ах, да! Мясо у него имеет слегка сладковатый вкус, напоминающий медвежатину. Наверное, ещё поэтому его так и прозвали. Первые поселенцы особенной оригинальностью не отличались и старались называть всё, что их окружало, земными названиями, создавая иллюзию дома.

— А что у нас на завтрак? — спросила Джейн, потягиваясь, широко зевая и теребя меня за рукав. — Ты же нашёл чего-то вкусненького? Ведь правда? Я знаю, у тебя всегда есть вкусня.

— Джейн! — мама крайне неодобрительно отреагировала на коверкание слов дочерью.

Джейн — моя младшая и самая любимая сестрёнка. Может, потому, что она одна. Хотя нет, не только поэтому, я люблю эту непоседу совсем по другому поводу. Она часть меня, моей семьи. Джейн фактически выросла у меня на руках. Отца не стало, когда ей едва исполнилось два года. Он был странным человеком. Всегда считал, что нельзя отдаваться судьбе на произвол и просто идти по кругу, стараясь убежать одновременно от палящего солнца и жуткой стужи. Отец всегда был уверен, что где-то на юге, ближе к экватору, есть остров, окружённый со всех сторон водой, который плывёт, вращаясь одновременно с Мачехой. На нём не требуется ежедневно совершать длительные переходы, стараясь бежать вместе с планетой. Туда и отправился.

— Ах ты ж подлиза, — роюсь у себя в карманах, доставая пакет со сладостями.

Сладостями тут мы называем джем, сделанный из сбора местных диких ягод. Правда на вкус он совсем не сладкий, скорее даже кислый, но по форме и консистенции очень похож на древний и давно забытый мармелад. Так рассказывала бабушка, которая уже как три года ушла в студёные земли.

В общем наши предки давали знакомые, но не всегда совпадающие названия. Да и зачем выдумывать новые? Похоже, ну и ладно. Ягоды растут на ветках, и из них можно делать джем, компот или варенье, а ещё они кислые. Значит разноцветные жёлтые бусинки, что растут на кустах, назовём клюквой. Грибы появляются из-под земли после дождей, и их можно сушить. Соответственно, круглые коричневые или зелёные шары, что закапываются в землю при любой опасности, но которые можно, если как следует вымочишь, сушить, варить, жарить и есть, будут грибами. Ну и так далее.

— М-м-м, как вкусно! А у тебя ещё есть? — слегка наклонив голову и состряпав егозливую мину на лице спросила девочка. Выпрашивать она умела.

— Джон! Прекрати пичкать её всякой дрянью, — мать разогрела на скорую руку вчерашнюю похлёбку и налила нам поесть. Времени на то, чтобы приготовить что-то ещё уже не было. Они потратили его на сон.

Лагерь пришёл в движение.

Земля вокруг курилась туманом. Чуть поодаль серое зеркало реки рвали жирующие рыбы. Они, кстати, как никто лучше всего были приспособлены к этому странному миру, укрываясь в толще земной коры и оживая с первыми лучами света, когда та набиралась водой. Кто-то собирался, кто-то уже начинал путь. Им предстояло пройти отмеренные двадцать пять километров до следующей стоянки. Чёртовы ежедневные двадцать пять километров за восемь часов. Тот, кто из общины не успеет, будет вынужден потратить меньше времени на охоту, ловлю рыбы, сбор ягод и трав, приготовление пищи или на сон. Другого выхода попросту нет.

Планета, на которой мы сейчас находимся, вдвое меньше Земли, нашей прародины, колыбели всего человечества, но это не единственная её особенность. Казалось бы, вначале идеально пригодная для жизни, на самом же деле она была крайне коварна. А виной всему её сравнительно небольшое расстояние от местного Солнца или Отчима, как принято называть местную звезду в нашей общине. А вот она как раз была значительно больше их ласкового Солнышка, звезды спектрального класса G. Отчим относился к классу А и его температура значительно превышает температуру Солнца, не говоря о яркости.

Глава 2

Западная полоса

— К нам гости из общины «Огненных лис», — крикнул пробегающий рядом с нами парнишка лет двенадцати, — хотят сосватать Эльзу, дочь главы общины.

Мы не единственная община на планете и никогда, в принципе, ею и не были. Всего, убегая от разрухи, на поиски лучших условий жизни отправились восемь межзвёздных космических кораблей. Нет, их было гораздо больше, но в нашей группе — восемь, по пятьдесят тысяч человек в каждом. Четыре из них высадились на нашей, западной полосе жизни, и четыре — на восточной. Сейчас мы даже не знаем остался ли кто-то там с другой стороны планеты. Отец был всегда уверен что да, но с ним никто не соглашался.

Люди в наших четырёх кораблях, ставшие впоследствии четырьмя отдельными общинами, распределились по разные стороны экватора: две в северном полушарии и две в южном. Связь с последними, как и общинами, расселёнными на восточной полосе жизни, давно утрачена. Первое время, пока ещё работали межпланетные скутеры, между нами были тесные отношения. Однако было это очень давно. Даже моя мать уже не помнит такого, только по рассказам старейшин. Да и те не очень словоохотливы, больше сочиняют, чем помнят. Так говорил отец. Ведь они предпочтительно рассказывают о давних, былых временах, а когда заходит вопрос о временах нынешних — больше отмалчиваются.

Но и о тех событиях всегда было очень интересно и увлекательно слушать. В голове непроизвольно всплыл последний рассказ, даже больше схожий на сказку, только очень страшную.

Обоснованно можно поручиться только о периоде, охватывающем последние триста веков, опять же со слов отца, о предыдущих восьми тысячах лет цивилизации, что минули после создания Объединённой коалиции землян, даже им известно крайне мало. А ведь перед этим были страшные годы раздора и непрерывных войн между собой. Но и тогда это не помешало землянам создать машины, способные летать над планетой и исследовать просторы и глубины океана, изучать соседние планеты, протягивать глубокие трансконтинентальные тоннели. Они научились использовать атом, создавать искусственные продукты питания, клонировать живые организмы и даже синтезировать отдельные части своего организма. Обо всём этом последующие поколения, то есть теперешние, узнавали из редких, почти потерянных записей умирающей в медленной агонии цивилизации. Не то что мы, не смогли справиться даже с освоением одной маленькой планеты.

Катастрофа на Земле, как это происходит всегда, разразилась неожиданно. Причины её достоверно неизвестны, а сейчас, находясь за тысячи световых лет, о них и вовсе узнать нереально. Одна из гипотез, которую принято считать наиболее правдоподобной, предполагала, что в тот момент на Солнце произошёл взрыв неслыханной мощности, и протуберанцы, вырвавшиеся из самих глубин звезды, своим краем задели околоземное пространство в непосредственной близости от атмосферы, буквально снеся большую часть озонового слоя.

Другая гипотетически предполагала возможность мощной атаки планеты внеземной цивилизацией. В те времена, судя по сохранившимся обрывкам записей, земляне как раз и пытались выйти на контакт с одной из таких. А после катастрофы уже было не до внеземных «партнёров». Третья и вовсе говорила о диверсиях или сбоях искусственного интеллекта, отвечающего за наиболее технологические объекты, обеспечивающие жизнедеятельность планеты. Именно этим и объяснялась высокая радиоактивность почти во всех точках планеты. Была и четвёртая — будто бы учёные, сами того не желая и проводя научные исследования, запустили процесс разрушительной цепной реакции, в итоге породившей катаклизм.

Впрочем, об этой, последней гипотезе, знали очень немногие из землян. Свидетелей катастрофы, то есть тех, кто непосредственно видел первопричину, не осталось. Они попросту погибли мгновенно, буквально за несколько секунд. Люди, животные, растения, роботы, обладающие частичкой искусственного интеллекта, даже обычные записывающие устройства были сметены без возможности их восстановления. Всё, что было на поверхности планеты и на околоземной орбите, уничтожено, даже за тысячи километров от эпицентров прогремевших взрывов.

Из населения Земли тогда выжили лишь те, кого катастрофа застала вне поверхности — в глубоко расположенных лабораториях, исследовательских центрах недр, трансконтинентальных тоннелях, на подводных и межзвёздных кораблях, убывших в глубины космоса. Но большинство из тех, кто даже глубоко под землёй спасся от яростной взрывной волны и испепеляющего огня, подверглись смертельному облучению. В подавляющем своём большинстве все они были обречены.

Радиация это или какое-то невиданное доселе излучение были всесильны. Они проникали под землю, воду, за бетонные и стальные перекрытия. Преград не существовало. Смертоносные невидимые лучи в зависимости от расстояния до их источника в момент взрывов пронзили всё на своём пути на глубину до тысячи метров, а в околоземное пространство и того более. Вот поэтому фактически здоровых людей, не заражённых странной болезнью, на планете после трагедии оказалось крайне мало. Выжившие умирали тяжело — кто раньше, кто позже — в течение двух десятилетий после катастрофы. Но все они, особенно учёные и специалисты, проявили недюжинное мужество, отдавая последние силы огромной, воистину колоссальной работе по восстановлению и упорядочению веками накопленных знаний, их систематизации, а также по обучению тех немногих, кто должен был продолжать, развивать и совершенствовать жизнь. Пусть не на Земле, на других планетах. Но сохранив человечество, как одну из цивилизаций во Вселенной.

То были трудные годы…

Глава 3

Западная полоса

Действие уже было в самом разгаре, и мне пришлось протискиваться между толпой зевак. Ради такого случая семья Ирвинов развернула походную сцену. Дорого, конечно, но оно и понятно, не каждый же день сватают дочь главы. Да ещё и не свои. Вот Томасу, главе нашей общины из рода Ирвинов, и захотелось не ударить в грязь лицом. Связь между общинами и так с каждым годом только тает, а он всегда выступал за более тесное общение: «Вместе выживать легче», — повторял Томас неустанно. Сейчас, по правде, не все горят желанием тратить свои силы и ресурсы ради простого общения, ведь они не безграничны. Так что приезд делегации «Огненных лис» никто не желал пропустить — редкое явление за прошедшие полгода. Особенно готовилась к этому женская половина, выискивая себе потенциальных женихов. В общине-то молодые мужчины наперечёт. Они первые, кто гибнет в поисках пропитания, при массовых нападениях местного зверья. А такие случаются время от времени, унося жизни самых сильных и молодых.

Вот всего месяц назад…

Перед глазами вновь всплыла картинка, которую я гнал от себя всеми силами.

…Эрвин, вскидывающий арбалет и выпускающий куда-то в пустоту стрелу. Гиена тогда не успела увернуться, завыла истошно. Да так, что внутри всё перевернулось, а затем выпала из кустов, словно они до этого держали её на весу, а теперь выпустили. Рухнула и, дёрнувшись, затихла.

— Она не одна, гиены охотятся сворами. Лучше заряди свой арбалет. Но стреляй только по моей команде, — сказал мне тогда Эрвин.

— А сколько их бывает в стае? — зачем-то глупо переспросил я, отвлекая его от наблюдения. Никогда себе этого не прощу.

— Я двенадцать пока насчитал.

За первой убитой, наверное, в отместку навалилась почти вся стая, пусть и небольшая. Я тогда с открытыми от ужаса глазами смотрел, как чёрная пасть гиены сомкнулась на ноге Эрвина. Он упал… Со всех сторон накинулись остальные звери. Человеческий крик ударил по ушам. Крик громкий, короткий, быстро прервавшийся; и наступила бесконечная тишина, потому что ни один человек, принимавший участие в охоте, не смел дышать, услышав такое. Осознание, что это голос Эрвина, пришло ко мне значительно позже. И тогда в свете яркой молнии я увидел, как прямо передо мной, за стеной дождя, в живом, дышащем, движущемся месиве гиен, пытается подняться Эрвин на одно колено — кровь хлещет из разорванной зубами зверя руки — старается перехватить нож…

Весь это ужас снова перед глазами…

Я тогда не мог ему помочь, отбивался ножом от небольшой твари, которая увёртывалась, шипя и извиваясь. Другая корчилась сбоку на земле со стрелой в голове. Кто-то успел оказать мне помощь. Остальные, штук шесть-семь, не меньше, сидели в ряд в сторонке, будто зрители. У местных гиен есть такая странная манера. Они не нападают скопом, а парами. Если первая вдруг не справится, за дело принимается вторая. И так, пока не одолеют. Им друг друга не жалко. Другое дело, когда жертв много, тогда можно и всей стаей. Они и живут парами, и если погибает один, то второй практически никогда не доживает до следующего оборота вокруг Отчима.

Пришлось использовать оружие предков. Рабочих экземпляров древних лазерных пистолетов осталось очень мало, и по решению Совета общины они выдавались строго по одному и только для общих длительных вылазок за пределы общины. Это был как раз такой случай. Джастин, старший охотник общины, одним махом срезал штук шесть тварей. Когда стаю удалось-таки отогнать, перебив добрую половину гиен, но было уже поздно. Эрвин не выжил. Мы его не успели даже до общины дотащить…

— Куда прёшь? — слышу злой голос какой-то женщины, но, не обращая внимания на её вопли, продвигаюсь ближе к сцене, попутно отгоняя нахлынувшие воспоминания. Хотя можно сказать ей спасибо, выдернула меня из состояния грогги.

Импровизированная сцена состояла из обычного настила, сделанного из чудом сохранившихся листов лёгкого углепластика. В каждом из четырёх углов которого были прикреплены, похожие на нашу, походные капсулы, правда оснащённые более мощными реактивными двигателями. Их в общине было наперечёт и использовали лишь в крайних случаях, как и всё, что осталось от наших более развитых предков: для разведки, охоты, когда в общине наступали голодные времена и дичь сильно удалялась от Единой параллели вглубь бескрайних степей, либо визитов к соседям.

Сцена медленно плыла, паря над степью примерно в полуметре от земли, и зрителям приходилось следовать за ней. Деваться некуда, таковы реалии этого мира. Естественно представление могли начать и вечером, на очередном привале, но тогда пришлось бы отметить Великую рыбалку, ставшей за долгие годы их скитаний традиционной. Многие семьи только благодаря ей и выживали, в ожидающие их впереди долгие голодные месяцы. Ведь далее, после богатых Великих озёр, общину ждал медленный подъём в горы, а там с пищей всё гораздо сложнее. Спасало лишь небольшое совместное стадо, берегли которое как зеницу ока. Привезённые с Земли животные так и не смогли адаптироваться и выжить на Мачехе, а одомашнить здесь удалось лишь карликовых коз. Да и с теми всегда проблем больше, чем прибыли. Однако пережить переход через Голодные горы они позволяли. И на том спасибо.

— Уважаемые гости! Мы продолжаем наше представление, — долетел до меня со сцены голос мужчины, исполняющего роль ведущего, — для вас сейчас будут выступать клоуны.

Глава 4

Западная полоса

Я с трепетом развернул бумагу. Мелкий, слегка прыгающий и с небольшим наклоном вправо почерк действительно принадлежал отцу. Для большей верности пришлось достать старую схему тоннелей с пометками, сделанными его рукой. Точно он, теперь никаких сомнений.

«Здравствуй, сынок!

Не знаю, как быстро попадёт к тебе это письмо, но в любом случае ты должен знать, что я не просто бросил вас с мамой. Наши общины находятся на стадии выживания, и если сейчас ничего не предпринять, то совсем скоро от нас не останется и следа.

Советы обеих общин нагло врут всем, не желая терять своё положение. Есть целый ряд упоминаний и документов о подземельях, которые были подготовлены специально для нашего проживания с необходимыми коммуникациями, садами, огородами и иными ресурсами, способными обеспечить нам достойное существование. И рассчитаны они на тысячу лет существования куда большего количества людей.

И это правда.

Многие тебе будут рассказывать, что я сошёл с ума. Не верь никому. Такие же данные имеются и в общине «Огненных лис». Так что я не один такой, и мы найдём выход, и спасём всех. Однако знания эти обрывочны, собираем мы их по крупицам. Надеюсь на скорый прорыв в поисках, кажется, мы уже близко подошли к разгадке.

Будет возможность —напишу ещё. А сейчас твоя миссия беречь мать и сестрёнку.

Человеку, который тебе передал записку, можешь доверять, как мне.

Я вас люблю. Очень жду встречи.

Только дождитесь меня, прошу вас».

На глаза навернулись слёзы. Как же я соскучился по нему. И, конечно, я зол на него: за то, что бросил нас ради своих целей, может, и великих, но нам то что до них, здесь бы выжить; за то, что объявился сейчас, когда я почти забыл его; за всё: за мать, которая не может выкарабкаться из своего болезненного состояния, за сестру, что растёт без отца…

Верить, не верить письму — непонятно. Жаль, что незнакомец исчез так быстро. У меня к нему сотня, нет, тысяча вопросов. Ничего, делегация «Огненных лис» убывает к себе только завтра. Приду и найду его. Никуда не отвертится.

— Джон, ты чего копошишься так долго? — слышу голос матери. — Тебе давно пора. Мачеха ждать не будет, пока ты раскачаешься. Вон все мужики подались на озёра, один ты остался.

— Бегу, мам, бегу, — попутно хватаю весло и, ускоряясь, направляюсь в сторону общего сбора. В голове уйма мыслей, гоню их от себя… Пока не время… Забредём в горы, вот тогда…

— Вот где тебя носит? — возмущённо спрашивает Дэн, — сейчас все рыбные места займут, останемся без добычи. Потом у Томаса придётся выпрашивать крынку молока и кусок мяса, а ты знаешь, как он относится к вам после выходки твоего отца.

— Не дрейфь, — улыбаюсь в ответ, — мы пойдём другим путём. Пусть все лезут куда хотят, сейчас всё равно никакой рыбалки. Столько народу, всю рыбу распугали. Мы с тобой сейчас отправляемся на заготовки полезных трав и ягод, я знаю одно очень приличное место, а к утру пойдём порыбачим. Обещаю — не пожалеешь.

— Тебе случаем голову не напекло?! — округлые глаза Дэна говорят сами за себя. — Хотя вроде сезон дождей сейчас, вон озёра как наполнились. А, я понял, ты грибочков поел не тех, — картинно прикладывает ладошку к моему лбу, — вроде пока не сильно горячий.

— Я знаю, что делаю, — одёргиваю его руку, — вот в прошлый раз, когда тебя не было на Великой рыбалке, ты ещё тогда болел, мне не досталось пары и пришлось идти за травой. Так вот, с девчонками вместе мне было как-то не охота и я двинулся в другую сторону. А там такие места. Мать с Джейн столько всего насушили, мы ещё после Голодных гор ими пользовались.

— Ладно, веди. Но если вдруг… То ты мне больше не друг.

Косые, редкие вечерние лучи Отчима, словно в дыму, висели в озёрных испарениях, вокруг горбатились тёмные каменные глыбы, обросшие мхами, и не было пути ни вправо, ни влево, только вперёд уводила тропа, суживаясь и поминутно ныряя в заросли камыша, липучки и клюквы. Буйство трав поражало своей нереальностью. Хотелось остановиться, но нет, веду Дэна дальше, впереди места ещё лучше.

Странный мир… Рядом бескрайняя степь, почти пустая, лишь изредка поросшая мелкой осокой, а тут. Дэн тревожно дышит сзади, нервно натыкаясь на меня, косясь в темноту зарослей — обиталище ядовитых озёрных змей, толщиной с человеческую ногу, зубарей, тварей, смесь земных крокодилов и комодских варанов, и бегемотов, совсем не схожих ни с чем земным, просто сидящая на одном месте гора несъедобного ядовитого мяса с шестью рядами острых зубов. Бегемоты орудуют длинным языком и способны выбрасывать его метров на шесть-семь, подтягивая жертву к себе и перемалывая её фактически живьём. Так что необходимо смотреть в оба глаза. Вся эта местная фауна потом, нагулявши жиру, зарывается глубоко в землю, впадая в длительную спячку, а затем буквально возрождается в считанные часы.

Идём дальше…

Со стороны воды изредка мелькают какие-то гибкие тени, потрескивает сухой камыш под мягкой хищной лапой кого-то бродящего и плескающегося, иногда топочут не то кабаны, не то дикие козы. Они тоже собираются возле ночного озера на водопой. Так что охота у Великих озёр была бы не лишней, но почему-то не практикуется в общине. Вероятно, потому что дичь будет и дальше, а вот рыбные запасы можно пополнить будет лишь через три месяца, когда достигнем Глубоких озёр. Они по площади значительно меньше Великих, но рыбы там не меньше.