Няня для главы сыскной полиции

Пролог

«Инфомошенница! Аферистка! Продавщица воздуха!»
Как меня только не называли злые завистники, пока я, улыбаясь, зарабатывала миллионы.
Но неведомые силы, по велению своей левой пятки, забросили меня в другой мир. Где на смену богатству и независимости, пришли нищета и злая мачеха. А вместо прекрасного принца судьба подсунула сурового главу сыскной полиции, который угрожает мне вполне реальной тюрьмой, если я не стану его… няней.

Пролог

- Ах ты, змея подколодная! Мерзавка! Девка гулящая!

Уклониться я не успела. В лицо прилетели ношеные мужские панталоны, а следом на меня кинулась метнувшая их женщина. Да с такими монументальными формами, что я бы при всем желании не смогла их обхватить.

Не сильно и хотелось…

Глафирия Петровна, при виде подобного беспредела, кряхтя залезла под единственный в помещении стол и заняла наблюдательную позицию. А мне пришлось вспомнить школьные уроки физкультуры: подхватить юбки и пуститься в бега.

- Дамочка, что вы себе позволяете? – возмутилась я, уклоняясь от очередного снаряда. Им оказалась длинная ночная рубашка. Судя по виду, тоже мужская и тоже не первой свежести.

- Как ты меня назвала? – для своего возраста и комплекции женщина передвигалась очень резво. Лицо ее по цвету напоминало спелый помидор, а в заплывших глазах читалась жажда убийства. – Я Софья Михайловна Шулецкая, прихожусь троюродной сестрой жены князя Покровского, стерва бесстыжая. А вот кто ты такая, я скоро выясню!

Казалось еще секунда, и меня поймают, но глаз зацепился за приставленную к стене лестницу, что вела к потолочной балке. Мастера еще утром закончили чинить прохудившуюся крышу, а прибрать за собой не успели.

Благослови их боже!

- Облегчу вам задачу. Я уважаемый в своей среде коуч-мотиватор… - крикнула я, со скоростью бешеной белки карабкаясь наверх. А достигнув цели и усевшись на деревянный брус, толкнула ногой железную конструкцию.

Пол сотряс оглушительный грохот.

- Матеватар, матеватар… Махинатор ты, вот кто! – прокричала хмурая дама, грозя мне снизу кулаком. - Да из-за тебя мой муж головой повредился. Нас с детьми по миру пустить решил. Выкидывает одежду, мебель, с утра до ночи рисует какую-то «карту желаний».

- Шулецкая, говорите? – задумалась я. - Вы жена Степана Ильича? Он один из лучших моих учеников!

- А то я не знаю! Мария Андревна то, Мария Андревна сё, - упершись кулаками в бока, передразнила она смешной говорок своего супруга. - Увести его у меня вздумала? Ничего, я до тебя доберусь!

- Никого я не уводила. Ваш муж сам записался на мой семинар. А если не верите, спросите у моего ассистента. Глафирия Петровна? - Услышав свое имя, затаившаяся под столом перепуганная старушка, не поднимаясь с колен, быстро поползла к двери. – Или у других учеников спросите, они должны подойти с минуты на минуту.

- Учеников? Тебе мужа моего мало, еще кого-то к рукам прибрать решила?

- Я бы попросила! Среди них много женщин!

- Так у вас тут настоящая… оргия? – казалось, дама того и гляди упадет в обморок. А с ее габаритами это было бы нежелательно.

- Какая еще оргия? Это моя авторская методика. «Путь к себе настоящему» называется. Ее основная концепция - отринуть все лишнее и наладить связь с космосом. Мы только начали, и сейчас на стадии избавления от ненужного хлама, который мешает постичь вселенную. Я лишь посоветовала начать с личных вещей. Таких, как дорогие часы или машин… лошади. Поверьте, о панталонах даже речи не было. Похоже, Степан Ильич воспринял мои советы чересчур буквально.

- Хочешь сказать, шашни ты с ним не крутила? – недоверчиво нахмурилась госпожа Шулецкая.

- Не с ним, ни с кем-либо еще. Я строго чту профессиональную этику, и не имею привычки заводить романы со своими учениками, - кажется она расслабилась, теперь можно добивать. - Послушайте меня, эээ… Софья Михайловна. Я вижу, что вы женщина умная. Умеете себя поставить. Обозначить границы… Но вот незадача, ваша женская энергия не до конца проработана.

Я грустно покачала головой, пытаясь со своей позиции разглядеть выражение лица потенциальной клиентки.

Вроде бы заинтересовалась. Отлично, рыбка на крючке.

- Не проработана? – переспросила она, опуская кулаки.

- К сожалению, да. Отсюда и проблемы в семье. Недопонимание. Но вы не расстраивайтесь. Со следующей недели я начинаю набор учеников на свой новый курс – «Женщина неземная». Там мы окунемся в позитивное мышление. Проработаем ваши сердечные чакры. Воспитаем женскую энергию. Научимся дышать маткой…

- Маткой? – брови женщины взметнулись вверх и спрятались в волосах.

- В фигуральном смысле этого слова, - поспешила успокоить я ее. - Всего четыре недели, и вы не узнаете себя. Муж станет шелковым. Начнет носить на руках. Дороговато, правда. Но ради вас мы готовы уступить и согласны на рассрочку.

- Рассрочку?

Черт, я снова забыла, где нахожусь.

- Оплата еженедельно. По частям. Выходят сущие копейки. Сейчас Глафирия Петровна вернется, и мы… - договорить я не успела.

Раздался громкий свист и в помещение влетел десяток полицейских, быстро оттеснивших шокированную Софью Михайловну к стене.

За ними следом, едва переводя дыхание, семенила моя пожилая ассистентка. А замыкал шествие, медленно чеканя шаг тяжелых юфтевых сапог, высокий, статный мужчина в черном кителе.

- Ищите, она где-то здесь, - узнав этот глубокий, чуть хрипловатый голос, я тяжело сглотнула и вцепилась в балку обеими руками. Но не потому, что боялась упасть.

Глава 1. Маша и медведь

Двумя неделями ранее

Управлять машиной, когда в одной руке у тебя помада, а во второй стаканчик с тыквенным капучино и так не просто. А если в это время на приборной панели разрывается телефон, то ни о какой концентрации на дороге не может быть и речи.

А я, между тем, опаздывала на интервью в один очень известный журнал. Где мне обещали посвятить целый разворот и для сьемки пригласили итальянского фотографа.

Ну не сказка ли?

Прочитав имя на дисплее, я как-то умудрилась попасть по нужной кнопке и услышала из динамика бодрое приветствие.

- Славик, у тебя пять минут! – уставившись в зеркало, я вернулась к прерванному занятию. А именно - стала наносить на губы последние штрихи.

- Машенька, детка, где ты ходишь? Тебя тут все потеряли. Светка Книжникова пока грызет карандаш, но скоро примется за меня. Я своей пятой точкой чую.

- В дороге я. Еду уже, - машину немного повело на скользкой трассе, и мне пришлось бросить помаду на соседнее кресло, чтобы взяться за руль. – За городом была, в детокс-клинике. Они меня на конец месяца записали. Так что ты там окошко подготовь. Я на недельку выпаду из потока.

- Помечу в календаре, - тут же отозвался парень и, понизив голос, продолжил. – Слушай, сегодня со мной одна крупная компания связалась. Хотят купить у тебя рекламу. За пост обещают восемьсот кусков. Есть, правда, кое-какие нюансы, но надо брать!

Если Славик говорит, что надо, я обычно верю ему на слово.

Несмотря на жеманность и щуплый вид, он обладал безошибочным нюхом и бульдожьей хваткой. Именно они в свое время свели сироту из детского дома, у которой кроме смазливой мордашки, сокрушительного обаяния и подвешенного языка за душой не имелось ни гроша. И такого же нищего тусовщика, перебивающегося случайными подработками везде, где придется.

Путь наш был тернист. Дружба, основывающаяся на взаимовыгоде, шатка. Но результат, к которому мы в итоге пришли, стоил вложенных усилий.

Я - звезда инстаграма с шестью миллионами подписчиков, и получающая в неделю столько, сколько большинству людей даже не снилось. А он мой продюсер, имеющий с моих контрактов очень большой процент.

- И что это за реклама?

- Понимаешь, - замялся Славик. – Это не совсем твоя история… рекламировать нужно майонез. Но мы будем идиотами, если откажемся.

- Майонез? – я зависла на мгновение, уставившись перед собой. – Славик, мы будем идиотами, если согласимся. Я! Я буду идиоткой!

- Машенька, дорогуша, не кричи. Это вредно для нервной системы. Ну да, не совсем обычно. Тебе придется надеть на себя костюм майонеза. Но погоди отказываться. Я узнавал, там есть проем для лица. Мы так тебя накрасим, что ты станешь самым горячим майонезом в истории всех майонезов. Ну и о деньгах не забывай.

- Ты издеваешься? – прорычала я и так дернула рукой, что брызнула на белую кофту остатками кофе. Настроения это, естественно, не прибавило. - Ульяне Морозовой до сих пор ставят лайки под постом, где она обсмеяла мое платье от Жантье. А оно, на минуточку, стоило пятьсот кусков. От костюма майонеза у ее подписчиков случится самая настоящая истерика!

- Да какая разница, что пишет эта дурочка? Она завидует твоим гонорарам.

- У нее на целых двадцать два подписчика больше, чем у меня!

- Это боты.

- Я тоже хочу ботов. Купи! – притворно всхлипнула, прекрасно зная, как он не любит, когда я так делаю.

- Хорошо, куплю, - тяжело вздохнул Славик на другом конце. - Тем более у нас через неделю новый марафон, они тебе пригодятся. Завтра начнем прогрев аудитории!

- Прогрев? Что ты на этот раз придумал? Учти, снова разыгрывать на публику любовный роман я не хочу. У последнего качка, которого ты выбрал, ужасно воняло изо рта, когда он лез меня целовать. Еле отбилась.

- Никаких романов, это вторично. У меня новая, гениальная в своей гениальности идея! – восторженно произнес парень, явно ожидая от меня не меньшего воодушевления.

- Делись!

- Нам нужно создать небывалый ажиотаж. Сделать действительно стоящий инфоповод. Скажем, что ты попала в аварию. Но не простую… это скучно, - сочинял на ходу Славик. – К примеру, ты направлялась домой. Из леса на трассу вышел медведь. Пытаясь его объехать, ты врезалась в дерево. Мишка спасен, ты в больнице. Не волнуйся, есть у меня знакомые в одной частной клинике. Несколько твоих фото с нарисованными синяками и ссадинами, естественно, утекут в сеть. В инстаграме на пару дней наступит тишина. Все будут на ушах. Ну а я пока поищу, кому продать твое первое после инцидента интервью.

Кажется, заявив о бульдожьей хватке Славика, я забыла упомянуть о его богатом воображении. Которое, конечно, очень помогало нашему общему делу. Но чаще вгоняло меня в уныние и тоску.

- Славик, а может ну его, этот марафон? Перенесем на пару месяцев? Я еще от прошлого не отошла. Мне нужно отдохнуть на Мальдивах…

- Какие еще Мальдивы? - всерьез удивился он. – Вселенная дала нам шанс собрать миллионные охваты. Проверь свой директ, там же куча сообщений от твоих фанатов.

- Да знаю я, видела, - выдохнула я, наблюдая через лобовое стекло за пролетающими по бокам елками. – Просто... я не в ресурсе, а там столько дел. Опять ежедневные съемки, учить текст. Чакры эти, трансформации, энергия – перемешалось все в голове. А она у меня из-за жесткой диеты и так еле работает.

- Машутка, - бррр, ну вот зачем он? Знает же, что я терпеть не могу, когда меня так называют. – Успокойся. Вдохни поглубже. Все проблемы решаемы. Вот отснимем новый марафон и рванешь на свои Мальдивы. А если что-то вылетит из головы, или перепутаешь, так невелика беда. Ты же не научную диссертацию защищаешь. В крайнем случае скажем, что у тебя открылся третий глаз. Ему виднее.

Не выдержав, я громко прыснула.

- Славик, для тебя в аду уже заготовлено особое место.

- Ага, "трон" называется, - присоединился к моему смеху парень. – Ладно, обсудим все, как приедешь. Кстати, когда это будет?

Глава 2. Внезапное пополнение

- Ваше благородие, вы поаккуратнее тут ходите, – раздался за спиной голос денщика. - Как морозец в убыль пошел сосулины с крыш падать стали. Давеча Гришку - повара, чуть не пришибло. Бог миловал.

- Давно бы уже залезли и посбивали, - рыкнул в ответ Мирон, чье настроение было изрядно подпорчено после утренней встречи с генерал-губернатором.

Петр Ефимыч Золотников только на портретах выглядел добрым дядюшкой с длинными золотыми усищами. Зато голос имел сильный, крикливый, а характер - дрянной, вспыльчивый.

Вот и сегодня вместо того, чтобы вызвать к себе обер-полицмейстера и высказать ему по поводу неудачной охоты на банду, что уже месяц разбойничает в городе, оторвался на главе сыска. Благо тот приходится ему родным племянником, а значит и церемониться ни к чему.

Войдя в дом, Мирон стащил с себя китель и бросил его на софу. Затем прошествовал к лестнице. Но услышав раздающийся из обеденного зала детский голосок, напевающий бодрую песенку, резко остановился.

Нахмурившись, он задался вопросом, у кого из домашней челяди имеются дети или внуки, но так и не вспомнив, решил проверить сам.

За широким дубовым столом, вмещающим до нескольких десятков персон, на стуле, с заботливо подложенной бархатной подушкой, сидела маленькая девочка и ела кашу.

Ее по-детски округлое лицо обрамляли темные кудряшки. Нос пуговкой. Щеки розовые. Глаза большие, зеленые. И улыбка до ушей. Которая слегка померкла, стоило ребенку поднять взгляд на вошедшего в зал высокого, статного мужчину.

Уронив в тарелку маленькую ложку, девочка уперлась щечкой в пухлую ладонь и захлопала длинными ресницами.

- Доблый день! Не могли бы вы плетставиться? – пока она лепетала, коверкая буквы, во взгляде читалось неподдельное любопытство и нетерпение.

Мирону в жизни не приходилось общаться с детьми ее возраста – сколько ей, три… четыре? – но этому непосредственному созданию невозможно было сопротивляться.

Подойдя к столу, он сел рядом и отзеркалил позу ребенка.

- Меньшиков Мирон Александрович, - отчеканил он со всей учтивостью. - К вашим услугам, милая барышня. Позвольте узнать ваше имя?

Мужчина вдруг вспомнил, что у его горничной, Ольги Федоровны, несколько лет назад родился внук... или внучка. Он не уточнял. А значит, это вполне может быть сия девчушка.

- Я Полина Милоновна.

- Мироновна? Какое совпадение, - подивился он и тут же кивнул на кашу. – Вкусная?

- Ага. Тойко с комощками, а я их не люблу.

- Признаюсь вам по секрету, Полина Мироновна, - он наклонился к ней и зашептал, будто заправский заговорщик. - Я тоже не жалую кашу с комочками. Только бабушке не говорите.

Вместо того чтобы рассмеяться, как он надеялся, девочка смешно нахмурила маленькие бровки.

- А у меня нет бабу… - договорить она не успела.

В обеденный зал ворвалась Ольга Федоровна и, увидев хозяина дома, замахала руками.

- Мирон Александрович, слава богу, вы здесь! - на лице старушки читалась неподдельная тревога, а в руке был зажат белый конверт. – Тут такое дело…

Скрипнув сапогами по мозаичному паркету, Мирон поднялся на ноги, и навис над пожилой женщиной.

- Что произошло?

- Четверть часа назад прибыл мужчина. Одет как почтарь. А с ним девочка, - последнюю фразу она произнесла шепотом, кивнув на вновь увлекшуюся кашей малышку. – Передал письмо и собрался уходить, а когда я спросила, чей это ребенок, ответил, что…

- Что? – протянул Мирон, которого все эти долгие хождения вокруг да около, начали порядком раздражать.

- Сказал, что девочка… ваша, - Ольга Федоровна вручила мужчине конверт и, оставив его в одиночестве, отошла к Полине.

«Дорогой мой Мирон,

Если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет среди живых.

Четыре года назад, когда ты решил, что нашим дорогам пора разойтись, я носила под сердцем нашу дочь, Полечку.

Решив не затруднять тебе жизнь, я ничего не сказала. За что так и не смогла себя простить.

Все эти годы Поля была мне единственной отрадой. Скрашивала полные одиночества дни. Но сейчас, когда болезнь взяла надо мной верх, я поняла, что пора раскрыть тайну.

Такому маленькому человечку совсем не место в приюте. А кроме тебя у нее больше никого нет.

Молю, не оставь нашу доченьку в этот нелегкий час.

С бережно хранимой к тебе любовью,

Плесницкая Т.М.»

Не желая напугать маленькую девочку, Мирон сдержал рвущиеся изо рта проклятия. Вернувшись к письму, он перечитал его еще раз. Затем скомкал бумагу в ладони.

Вот так новости. Его дочь.

Плесницкая. Не та ли эта балерина, с которой они встречались около недели, а расстались из-за ее вечных капризов и недовольства?

Как же ее звали? Тамара… Татьяна? Точно! Татьяна Матвеевна Плесницкая.

Он перевёл взгляд на Полину, пытаясь разглядеть в девочке свои черты. Но кроме темного цвета волос ничего не находил. Зато в глаза бросилось небогатое платье и черные следы сажи на шее.

Может она пошла в мать? Какой та была? Вроде бы синеглазой блондинкой или зеленоглазой брюнеткой? Черт!

Мирон вдруг понял, что образ женщины стерся из памяти, не оставив никаких эмоций.

Повернувшись к горничной, которая, продолжая заламывать руки, с опаской косилась на мужчину, он кивком головы подозвал ее к себе.
- Ольга Федоровна, займите пока девочку. Мне нужно отлучиться по делам.

- Танечка? – захлопала своими мелкими глазками директриса Большого театра, куда первым делом заехал Мирон. – Так она месяца два назад уволилась. Получила расчет и с тех пор ни слуху ни духу. А что случилось? Ею заинтересовался сыск?

Немолодая, но усиленно молодящаяся женщина, представившаяся Варварой Марковной Гельцер, смотрела на Меньшикова снизу вверх, кокетливо играя зажатым в руке веером.

- К сожалению, это тайна следствия. Но вы бы очень помогли мне, если бы рассказали все, что вам известно о госпоже Плесницкой, - по дороге в театр, Мирон собирался уточнить только адрес проживания своей бывшей любовницы, но увидев в Варваре Марковне неиссякаемый источник информации, решил воспользоваться ситуацией.

Глава 3. Вот это кино!

- Банда «котов» снова вышла на охоту. Ограблен дом княгини Ежелицкой!

- В театре Ермолова сегодня выступает столичная прима, балерина Гроцька!

- Сенсация! Страшный пожар в здании Генерального штаба!

Звонкие крики разносящих газеты мальчишек резали уши. По улице неслись запряженные лошадьми повозки, которыми управляли мужчины, как на подбор крепкие, в высоких шапках с желтыми лентами. Все без исключения прохожие щеголяли в одежде, что была на пике моды… лет сто назад.

Почему никто не пялится в телефон? У меня лично руки уже зудели без привычного гаджета. А эти ходят себе. Либо молчат, либо беспечно беседуют друг с другом.

Впрочем, чему я удивляюсь? Это же Питер. Наверное, снимают какое-нибудь историческое кино. Успокойся, Маша. Нашла из-за чего паниковать.

Поднявшись из сугроба, я отряхнула от снега платье. Затем обмотала шалью голову и грудь, а концы завязала на поясе.

Главное, проскочить соседей и охрану дома. Тогда никто не обратит внимание на грязную оборванку. И уж точно не свяжет ее с известной инстамоделью и коуч-мотиватором Марией Вольновой.

Решив пройти закрытый для сьемок квартал пешком - хотя от предложений "прокачу с ветерком" отбоя не было - я отправилась в путь. Никто из пешеходов, как ни странно, не провожал меня удивленными взглядами. Вопросов «что я здесь делаю?» и «кто меня пустил на площадку?» тоже не задавали.

Все вели себя так, словно ничего необычного не происходит. И только я затравленно озиралась по сторонам, опасаясь очередного наезда.

Квартал шел за кварталом, улица за улицей, поворот за поворотом. Ноги уже в тяжелых ботинках стерла, а ничего не менялось. Что за кино такое кассовое, что полгорода под него отдали? И дома так быстро подретушировали. С них же каждый день куски плитки отваливались. Иногда даже на головы особо «везучим».

По-настоящему не по себе мне стало напротив дома под номером семнадцать, где по моему внутреннему навигатору должен был жить Славик. Вместо обычной парадной, меня встретила огромная вывеска над дверью «Ресторанъ «Доминик»». Вот так, с твердым знаком и закосом под старину.

Я с трудом сглотнула застрявший в горле ком. Огляделась по сторонам. Заметила стоявшего неподалеку мальчишку с газетами и рванула к нему.

Выхватив из его рук свеженапечатанный номер, поднесла его к глазам и вчиталась в дату.

“«Русскiя Въдомости», Понедѣльникъ, 6 января, 1900 г.”

Сердце тут же застучало с бешеной скоростью. Голова закружилась, живот скрутило, а руки задрожали.

Все еще боясь отпустить последнюю надежду, я перевела взгляд на мальчишку, что, протянув руку, ждал оплаты.

- Малыш, а вы тут кино снимаете, да? - чуть слышно проблеяла я.

Складка между его бровями стала глубже.

- На голову ударенная? Какой я тебе малыш? – огрызнулся он. – Гони пятак, а то влеготку полицейских кликну.

- Не надо полицейских, - закачала я головой, возвращая ему газету. – На, возьми, нет у меня денег.

Не дожидаясь, когда он исполнит свою угрозу, я резко повернулась к нему спиной и бросилась бежать.

3.2

Если это не сон, значит я в полной заднице.

А это точно не сон. Во сне у людей не ломит мышцы от боли, а тело не сковывает свинцовая усталость. По крайней мере, я не слышала ни об одном подобном случае.

Пока я бежала, не разбирая дороги, не смотря по сторонам и боясь сбавить темп, сама не заметила, как очутилась в каком-то пустынном дворе.

Пытаясь отдышаться, я затормозила и согнулась пополам. Это и стало моей критической ошибкой.

Разгоряченное после бега тело тут же пронзило холодом и меня начало колотить. Хорошо так. Душевно. Аж зуб на зуб не попадал.

Зато затупились почти все чувства. Включая те, что отвечали за адекватное восприятие действительности. Проще говоря - мне стало плевать на тот абсурд, в который я угодила. На первое место вышел инстинкт выживания.

Вдобавок к прочим несчастьям, от голода свело желудок. Из-за жесткой диеты я уже неделю нормально не ела, а сегодняшний стресс срочно требовалось чем-нибудь зажевать.

Тут я и учуяла сквозь запах навоза и сырости, пряный аромат корицы. Где-то совсем рядом находилась кондитерская или пекарня. А значит, мне туда.

Пошатываясь, я прошла между домами. Ориентируясь на шум, свернула за угол и очутилась в эпицентре столпотворения.

По кругу расчищенной площади были установлены похожие на избушки деревянные прилавки, буквально ломившиеся от избытка товаров: одежды, сладостей, игрушек, горячей пищи, домашней утвари. Покупатели, весело перекрикивая друг друга, торговались с продавцами. Дети катались с горки. Молодежь – на санях. Остальные окружали палатки, где шло кукольное представление и мини-спектакли.

На рынок данное место мало походило. Скорее на ярмарку. Но, по сравнению с теми, где мне случалось бывать, эта - намного масштабнее и веселее. Я бы, наверное, даже прониклась атмосферой… если бы не холод и периодически выводящий совсем не звонкие трели желудок.

Денег нет. Значит либо идти побираться, либо вспомнить нищее детдомовское детство и попробовать что-нибудь скоммуниздить.

Первый вариант долгий и сложный. К тому же я не знаю, как здесь относятся к просящим милостыню - одаривают монеткой или под белы ручки и в тюрьму. А значит…

Найдя глазами самый оживленный прилавок, где высокий бородатый мужчина в черном полушубке торговал плавающими в мутной воде яблоками, я двинулась к нему. Покрутилась, повертелась за спинами покупателей, затем дождалась, когда они отвлекут продавца своими вопросами, и сунула руку в бочку.

Схватить мягкое, моченое яблоко у меня получилось, а вот спрятать его в складках юбки – уже нет.

Мужик попался уж больно расторопный. Резко сцапал меня за локоть, вырвал добычу, бросил ее обратно в бочку, а меня толкнул.

Поскользнувшись на льду, я упала и охнула, больно ударившись коленом.

- Вот мерзавка, воровать у меня вздумала! Руки об тебя пачкать не хочу, а то бы по щам надавал. А ну подымайся, сейчас служивых кликну. Пущай сами с тобой разбираются! – он замахнулся, явно собираясь приложить меня тяжелой ладонью по голове.

Глава 4. Какой еще жених?

Глафирия Петровна весь оставшийся день варила из заготовленных заранее ингредиентов свою вкуснейшую похлебку. Порция стоила две копейки - как я поняла, дешевле быть не могло - а потому недостатка в покупателях у нас не наблюдалось.

Основные клиенты - торгаши по соседству. Но и без заезжих гостей дело не обходилось.

Моей работой было наполнять деревянный поднос мисками и аккуратно разносить их от одного ярмарочного домика к другому и обратно. Собирать монеты в карман выданного мне бабкой Глашей передника. И следить, чтобы не обсчитали.

Через час заныла спина. Дыхание стало сбиваться с ритма. Но спасибо моему фитнес-тренеру Аркаше и разработанной им программе тренировок, выносливость у меня была самой большой из силовых показателей.

Все вроде бы шло хорошо, но из-за надвигающегося вечера, и тех неприятностей, что он должен принести, внутри меня зрела жуткая тревога.

Не выдержав, я поинтересовалась у старушки, нет ли по близости дешевых гостиниц. Но, как выяснилось, из-за рождественских праздников, все постоялые дворы были забиты до предела.

И куда мне идти?

Прилавки, постепенно, закрывались. Люди расходились в разные стороны. Площадь начала пустеть. И чем больше, тем сильнее становилось мое отчаяние. А когда бабка Глаша выдала мне заработанные пятьдесят копеек и стащила с себя передник, меня вдруг осенило...

- Глафирия Петровна, а можно я в вашем домике на лавке переночую? Закроете меня здесь, а утром и ждать не придется. Я даже от выручки своей откажусь. Пожалуйста. Мне совсем некуда идти.

- Да кумекала уж об этом, - тяжело вздохнула старушка. – Но не мой это домик. Мифодий Кирилыч, хозяин ярмарки, нам их в наем дает. А по ночам его сторожа ходют тут… проверяют.

- А я тихо как мышка сидеть буду, - чуть не плача, взмолилась я. - А если кто-то войдет, скажу, что сама сюда залезла. Про вас никто плохого не подумает.

После продолжительной паузы, она, наконец, махнула рукой,

- Бог с тобой, оставайся. Шаль тебе свою отдам, чтобы не замерзла совсем. Спрячься только поглубже, а то…

Дослушать ее наставления я не успела. На плечо легла чужая ладонь и слегка потормошила.

- Машка! – раздался за спиной звонкий мальчишечий голос. – Я ее везде ищу, а она на ярмарке гуляет.

Резко обернувшись, я уставилась на пухлощекого парнишку лет четырнадцати, у которого из-под черной шапки выглядывали рыжие кудри.

Сотни вопросов промелькнули в голове. От самого простого: кто он? К сложному: откуда знает мое имя?

Пока я удивленно хлопала глазами, Глафирия Петровна выступила вперед.

- А ты кто такой будешь?

- Братишка я ее меньшой, по отцу, - не смутился малец.

- Маша, чего он мне зубы заговаривает? – повернулась она ко мне. – Ты же молвила, нет у тебя родни.

Вот тут передо мной встала дилемма. Откреститься от родственных уз и остаться в холодной избушке метр на метр, откуда среди ночи могу выселить сторожа? Или пойти с этим мальчишкой к той бородавчатой Бабе-яге, отдать ей заработанные за день копейки и лечь спать в пусть и воняющую клопами, но теплую кровать?

- Машка, айда домой, - снова схватил меня за руку «братец». - Там маменька рвет и мечет, жених твой приперся!

Это еще что за новости? Какой такой жених?

4.2

Ни предстоящая встреча со злобной мачехой, ни знакомство с неизвестным женихом не смогли повлиять на мое решение, провести ночь в более-менее просторном и отапливаемом помещении. А потому, пообещав Глафирии Петровне, что вернусь завтра утром, я, вместе со своим «братцем» отправилась в путь.

Ноги, после тяжелого рабочего дня, гудели невероятно. А проезжающие мимо экипажи и повозки, так и манили отдать последнее заработанное и прокатиться с ветерком. Но стоило представить, какой скандал последует, явись я без гроша в кармане…

Да ну его, лучше потерплю!

Идущий рядом мальчишка трещал без умолку. Только темы были для меня совсем не интересные. То друг у него ерша с аршин длиной сегодня поймал, то какая-то Мария Ивановна вкусными блинами угостила.

Хотелось перебить и задать уже более насущные вопросы – про него, про мачеху, про непонятного жениха, а самое главное, про Машку, в тело которой я, по всей видимости, вселилась.

Впрочем, о последнем вообще думать не хотелось. Я даже у бабки Глаши зеркало просить не стала. Боялась, погляжу и все – новая паническая атака, инфаркт, остановка сердца… Лучше доберусь до дома, останусь одна и испытаю судьбу.

- … Малую конюшенную перекрыли. Весь город гудит.

- Что? – вернувшись в реальность, переспросила я.

- Говорю, банда «котов» снова объявилась. Княжий дом обнесли. Все цацки поворовали и деньги из сейфу, - выпучив от восторга глаза, вещал парнишка.

- Кажется, что-то такое я сегодня слышала, - нахмурилась я. – Снова объявились?

- Да они уже месяц как в городе делишки промышляют. Раньше через день знать грабили, а потом на неделю затихарились. Думали, в столицу мож свалили. А они снова-здорово.

- А полиция чего?

- А ничего. Шашками только трясти умеют, да за уши таскать, - паренек потер озвученный орган, давая понять, что заключения почерпнуты из личного опыта. – Пусть бы лучше не поймали их никогда. Все равно от этих арастикратов не убудет.

- Аристократов, - машинально поправила его я. – И что это еще за романтизация бандитизма? Тебя мать не учила, что воровать – не хорошо?

Черт, как же его зовут? И ведь не спросишь прямо. Решит, что сошла с ума и матушке своей разболтает.

- Не хорошо, - насупившись, согласился мальчик. – Но коты добрый люд не трогают. Только богатых обносят.

- И отдают все честно награбленное бедным?

Он замялся.

- Нет конечно. Не дураки же.

- Ну и чем они лучше этих богатых? Я-то уж решила, там «робингуды» местного разлива…

- Кто? – паренек от удивления приоткрыл рот.

- Забей, - махнула я рукой. И тут же перевела тему. – Долго еще до дома? Ноги устали.

Глава 5. Хочешь жить - умей втереться!

Утро, полностью отражая мое внутреннее состояние, выдалось серым и неприветливым. Над городом стоял густой, как кисель туман, сквозь который еле пробивался свет фонарей. Ноги, в старых ботинках, скользили по льду. Холодный воздух, через дырявую шаль, проникал до самых костей.

Увязавшийся за мной Лешка, которому я успела рассказать о подработке у бабки Глаши, разбавлял тишину своей болтовнёй. А я кивала невпопад, растворившись в собственных мыслях.

Вчера, распрощавшийся с Пал Сергеичем, Ведьма Кузьминишна ещё долго рекламировала мне плюсы замужества.

И дом-то у него большой. И папенька богатый. Из Капец какого древнего рода-племени. Как сыр в масле кататься буду. По утрам икорку на хлеб мазать и кофе запивать.

Кофе — это конечно хорошо. Даже отлично. Но я ещё не так сильно отчаялась, чтобы ради него, за картавого карлика с сизым носом замуж идти. Правда мачехе об этом знать не обязательно. Поэтому я кивала, соглашалась, что да, повезло аж мочи нет. А сама всю ночь ворочалась с боку на бок, пытаясь придумать, как с этого дна выбираться на берег.

Стабильной работы с высоким окладом у меня нет. Денег для аренды даже самой обшарпанной комнатушки тоже. Чтобы начать все с нуля, мне нужен стартовый капитал. Но вряд ли какой банк согласится дать кредит нищей девушке, у которой ни документов, ни недвижки для залога.

Отложив в самый дальний ящик не самую гуманную идею - выйти замуж и быстро овдоветь, я огляделась по сторонам и поняла, что мы с Лешкой почти пришли.

- Помогать останешься?

- Не, у меня дела, - покачал он головой. - Вечером забегу.

- И куда ты собрался? - полюбопытствовала я, не понимая, какие дела могут быть у ребенка четырнадцати лет помимо школы.

Мальчишка замялся.

- На фабрику надо сбегать, - махнул он рукой и прежде, чем я успела задать еще больше вопросов, прошмыгнув мимо, исчез из виду.

Врет. Как пить дать врет, но это может подождать. Вот разберусь со своими проблемами и начну совать нос в чужие.

Ярмарка постепенно оживала. Продавцы раскладывали на прилавках товар. На кострах готовили еду. Ставили палатки, вокруг которых собирался народ.

Все суетились, кричали, здоровались. И только я брела вперед, опустив голову и чувствуя на плечах тяжесть всего мира.

Внезапно в лицо прилетел клочок бумаги. Поймав его и развернув, я внимательно вчиталась в напечатанный текст.

«Сенсацiя! Сенсацiя! Сенсацiя!

Токмо сегодня, у палаты №4 несравненная предсказательница Дилайла проведетъ спиритическiй сеансъ.

Ожидается: гаданiе на картахъ Таро, чтенiе будущаго въ хрустальномъ шаре и призывъ духовъ.

Количество билетовъ ограничено. Спѣшите купить!

Цѣна: 30 коп.»

Найдя глазами палатку, где должен был проходить сеанс, я удивленно охнула. У входа мялось несколько десятков человек, а еще столько же окружили будку, где продавались билеты.

И это с самого утра, когда гостей еще толком нет? Представляю сколько их тут к обеду будет или к вечеру. А если эти сеансы проводить каждый день? Это же сколько денег…

Разрозненные мысли в голове стали потихоньку складываться в одну грандиозную идею, что угрожала разорвать меня на миллионы частей.

- Глафирия Петровна! – воскликнула я, подбегая к разжигающей под чаном огонь старушке. – Глафирия Петровна, нам нужно срочно поговорить!

- Машка, в тебя будто бесы вселились, - перекрестилась бабка Глаша. - Чего так разошлась?

Я медленно перевела дыхание, вспоминая техники прогрева из своих инстамарафонов.

- Глафирия Петровна, ответьте мне на вопрос – вы живете жизнью своей мечты?

- Эээ, чаво? – нахмурившись переспросила старушка.

- Вам нравится ваша жизнь?

- Ну дык, не жалуюсь.

- А хотели бы жить еще лучше?

- Лучше? Ну если токмо дом нам с дочкой побольше. Да скопить деньжат, чтоб было что внукам оставить. Эх, мечты! – махнула она рукой.

- Глафирия Петровна, а что, если я вам скажу - мечты сбываются? Все и у всех! Что бы вы не задумали, вы можете этого достичь. Но только, если действительно захотите.

- Это как же? - заинтересовалась она.

- Станьте моим ассистентом.

- Ась?

- Помощницей моей. Правой рукой, - улыбнулась я, и принялась объяснять. – Только представьте, сколько мы сможем заработать, не потратив ни копейки! Вернее, несколько копеек потратить придется. Но я все верну в стократном размере! Итак, нам нужны листовки, несколько мальчишек-газетчиков и ваша дочь. Ее же здесь никто не знает?

Бабка Глаша отрицательно качнула головой.

- А Оленька тут при чем?

- При том, Глафирия Петровна, что нас всех очень скоро ждет светлое будущее. Где деньги, золотой жилой, потекут в наши карманы.

- И что же это за жила такая, Машенька?

- Бизнесмарафон называется.

Развивать бурную деятельность я умела всегда.

Организовывать, координировать работу, руководить. Мой продюсер Славик называл этот набор – лидерскими качествами, а мои конкуренты и завистники – задатками прожженной аферистки.

Впрочем, как волка не назови, он волком и останется. А потому, я не обращала ни на кого внимания и шла напролом к намеченной цели. Вот и сегодня так получилось, что уже к вечеру большая часть мною задуманного была реализована, и дело оставалось за малым... получить результат.

Написанные от руки листовки – на типографию у Глафирии Петровны денег не хватило – были еще в обед розданы мальчишкам-газетчикам, которые за умеренную плату, согласились распространить их среди покупателей.

Арендовать палатку у хозяина ярмарки тоже оказалось не проблемой. За пару часов Мифодий Кирилыч попросил рубль, и согласился подождать с оплатой до завтрашнего утра.

А Ольга Ивановна, дочь Глафирии Петровны, как услыхала, сколько денег сможет заработать с одного выступления на моем мастер-классе, уже через полчаса знала весь свой текст назубок.

Чтобы выглядеть достойно, мне пришлось ненадолго сбегать домой. Переодевшись во вчерашнее платье, в котором встречала жениха, я навела порядок на голове, сперла у занятой готовкой ведьмы новую шаль и более-менее приличные ботинки. Затем вернулась на ярмарку, засела в палатке и… стала дожидаться первых клиентов.

Глава 6. Я все равно тебя поймаю!

- «Высокий мужчина выстрелил в лавочника из револьвера. Затем скрылся в неизвестном направлении. Раненый благополучно скончался», - зачитывая вслух полученный еще утром рапорт, Мирон прилагал неимоверные усилия, чтобы не скрипеть зубами. Выходило с трудом. – У меня всего один вопрос, что за олух это написал?

Сидящие за длинным овальным столом десять полицейских надзирателей втянули головы в плечи и переглянулись. Никому не хотелось попасть под горячую руку начальству. Тем более, когда у этого самого начальства на лице явственно читалось желание кого-нибудь придушить.

Совещание сыскного отдела только началось, а настроение у Мирона уже было ни к черту. И все из-за очередной неспокойной ночи, причиной которой была его меньшая забота.

Полина Мироновна в незнакомом доме боялась засыпать одна.

Достойную няню, что подошла бы и девочке, и ее отцу, до сих пор не подобрали. На плечи горничной Ольги Федоровны и так свалилось много лишних обязанностей, чтобы добавлять к ним дежурства у Полиной кроватки.

Вот и приходилось Меньшикову, возвращаясь поздно вечером с работы, ночевать в сооруженной на скорую руку детской. Да не лежа в мягкой постели, а сидя в неудобном кресле, после которого на утро нещадно болела спина.

Необходимо было срочно спасать положение и что-то делать, но рабочие будни главе сыска никто не отменял.

Из-за стола, нервно кусая губы, поднялся долговязый парень в круглых очках.

- Ваше благородие, моё это. Виноват, - наклонив голову, он замолчал, ожидая неминуемой выволочки. Но ее, как ни странно, не последовало.

Проглотив рвавшиеся наружу злые слова, Мирон вернул рапорт подчиненному.

- Сейчас же перепишите, Назаров. И если я снова увижу нечто подобное, лишитесь места, - встав со стула, он прошел к окну, выходящему на оживленную Офицерскую улицу и, скрестив руки на широкой груди, повернулся к нему спиной. – Что по поводу ограбления дома ее сиятельства, Егор Николаевич?

Обратился он к самому старшему из сыщиков. Крепкому, усатому мужчине в синем мундире, который уперся ладонями в деревянную столешницу и медленно поднялся с места.

- Ваше благородие, эти коты, будь они неладны, там такой беспорядок учинили, и все заради сейфу. Народу в доме – тьма-тьмущая, а никто их не видел. Что точно в том сейфу лежало – не знают. Влеготку вошли и вышли, с ящиком-то. Когда мы поняли что к чему, кинулись в погоню, а ужо поздно… - развел он руками. – Темнота на улице. Снег. Все следы, что были, впопыхах потерлись. Упустили возможность.

- Следы уничтожены, зацепок и улик нет. Блестящая работа, Егор Николаевич, - невесело хмыкнул Меньшиков. – Никогда не упустите возможность упустить возможность.

- Ваше благородие, да поймаем мы их, беспризорников этих. Никуда не уйдут! Мальчишки безродные. Недолго им куковать…

- Эти «беспризорники», как вы их называете, уже месяц терроризируют город, пока вы мне зубы заговариваете, - прорычал резко напрягшийся мужчина. В помещении тут же образовалась гнетущая тишина. - Итак, с этого дня я беру под свой личный контроль все дела, связанные с бандой «котов». Егор Николаевич, жду вас через два часа со всеми бумагами. Осенников, задействуйте летучие отряды. Пусть обходят улицы, гостиницы, рынки. Ловят и допрашивают всех подозрительных праздношатающихся. Константинов, узнайте, что хранилось в сейфе и привлеките ломбардные отряды. Пусть ищут краденное. А сейчас…

Не успел Мирон договорить, дверь в его кабинет резко отлетела к стене и внутрь вбежал его запыхавшийся помощник.

- Ваше благородие… Мирон Александрович… - Елисей ткнул пальцем в проем. – Там… там…

Внезапно, этот самый проем заполнился тремя дородными женщинами среднего возраста, которые, не умолкая, кричали и размахивали кулаками.

- Аферистка… мошенница… немедленно арестовать!

- Плутовка… целых двадцать рублёв… казнить ее мало!

- Шарлатанка… откуда только выискалась?

Сжав пальцами мучительно пульсирующие виски, Мирон шумно выдохнул и поднял на посетительниц тяжелый взгляд.

- С кем имею честь говорить? – так громко гаркнул он, что все три барыни тут же замолчали.

Вскоре, правда отмерли и одна из них, самая смелая, в цветастом платке и пестром полушубке, уперла руки в бока и вышла вперед.

- Дилайла Михайловна Жемчужная, - напевно произнесла она свое имя. - С ярмарки мы к вам, на Троицкой которая.

- Чем обязан? – Меньшиков даже не пытался скрыть сквозящее в голосе неудовольствие.

- Дык плутовка хитрая у нас на рынке завелась. Клейма ставить негде! – зло процедила одна из товарок Дилайлы Михайловны. – Ефросинья Андревна Золуйская я. Пирогами поторговываю. Всех заказчиков из-под носа, мерзавка, уводит. Людей учит скряжничать, копейки откладывать, чтобы они за ее сэ-ми-на-ры платили. У меня третий день дело из-за нее не спорится!

- Плутовка говорите? – не сдержал усмешки Мирон. – Так у вас их там пруд пруди. Чем эта не угодила? Обокрала кого?

- Так честных людей лопошит почем зря, шельмачка эдакая! Откликается то ли на дуру, то ли на гуру. Дармоедству обучает. Мужей от жен отваживает. Маткой дышать заставляет. Чакры им ломает. В космос отправляет.

Сидящие за столом полицейские надзиратели дружно повскакивали с мест. Помощник главы Елисей, громко закашлялся и спрятался за крепкую спину начальства. А само начальство, осознав, что свинцовая усталость сменилась неподдельным любопытством, удивленно приподняло правую бровь и почесало затылок.

- Дело ясное, что дело темное, - протянул Меньшиков и вытащил из кармана часы на цепочке.

До встречи с обер-полицмейстером оставался час, а значит можно скататься на ярмарку и взглянуть, что за диво-дивное там завелось.

Решив для начала взглянуть на вероятную мошенницу лично, чтобы оценить глубину ее вины, Мирон направился к нужной палатке.

Подчиненные держались от него на приличном расстоянии, и были строго проинструктированы действовать только по приказу. А три свидетельницы, затаившись за прилавками, наблюдали за происходящим со стороны.

Глава 7. С вещами на выход!

Я, конечно, слышала, что человек от страха и через двухметровый забор перемахнуть в состоянии, и на высокое дерево с первого раза залезть. Но на себе испытала впервые.

Чувствуя, как в затылок дышит погоня, я попросила братьев Санниковых увести полицейских к экипажам, а сама шустро забралась на высокую ель. Спряталась в ее пышной кроне и затаилась, как укравшая орех белка.

Авось пронесет.

Разыгравшееся на дороге светопреставление повергло меня в шок, заставив еще сильнее припасть к толстому суку, на котором сидела. Дыхание рваными толчками покидало легкие, а сердце едва не пустилось в галоп, когда к стволу прислонился высокий, широкоплечий брюнет в черном кителе с золотыми пуговицами.

- Ваше благородие, нет там никого. Пустые экипажи.

- Здесь куча свидетелей. Опросите всех, выясните, кто что о ней знает. Составьте портрет, развесьте на каждом столбу. Не мне вас учить, Осенников. Выполняйте свою работу, - приказ был отдан таким густым, хрипловатым голосом, что я судорожно сглотнула.

Какая странная реакция.

Раньше мужские голоса интересовали меня в последнюю очередь. А этот отдавался горячей дрожью в животе. И разрывало двоякое чувство: ужас, что он поднимет голову и заметит меня, и желание увидеть его лицо.

- Прячься, птичка, я все рано тебя поймаю!

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кому предназначались его слова. Но оттого менее страшно мне не стало. Та уверенность и твердость, с какими они были сказаны, не оставляли никаких сомнений – этот и вправду поймает.

Если я расслаблюсь и потеряю бдительность.

Оттолкнувшись от дерева, мужчина растворился в вечерней дымке, а я так и осталась сидеть, вцепившись в шершавый ствол. Ожидая, когда шум утихнет, и город снова вернется в привычное русло жизни.

Путь на ярмарку мне заказан. Сцапают мигом. А значит одна надежда, что Глафирия Петровна позаботиться о выручке. Сумма не маленькая. Терять ее совсем не хотелось. А новых клиентов искать - дело хлопотное и энергозатратное.

Почувствовав, что начинаю превращаться в ледышку, я плюнула на опасность и попыталась слезть с дерева. Оступилась на отломившемся сучке и чуть не расстелилась на земле. Благо зрителей не наблюдалось.

- Вот ты где, а мы тебя потеряли, - раздавшийся за спиной звонкий голос моего братца, заставил меня вздрогнуть.

- Лешка, мелочь ты пузатая, напугал!

- Сама напугала! Пропала не пойми куда. Думали, служивые добрались. Хорошо, я пробежаться решил. Смотрю, знакомая макушка под деревом, - помогая мне встать, ворчал парнишка. – Пошли уже, бабка Глаша с твоими молодцами в кафетерии ждет.

И вправду ждали. В той самой кафетерии, где мы договаривались встретиться, в случае чего.

Сегодня этот самый случай наступил.

Глафирия Петровна и Антон Симонович с Аркадием Симоновичем сидели за самым дальним столиком и пили чай. С виду идиллия, а подойдешь ближе, все трое запыхавшиеся, покрасневшие и глаза по сторонам бегают.

- Слава богу, нашлась! – перекрестилась и шумно выдохнула старушка, пока моя охрана выдвигала для нас с Лешкой стулья. Ну вот, вся банда в сборе. – Мы ужо кумекали куда идти, кого просить пособить.

- Мария Андревна, плохи дела, - покачал головой Аркадий Симонович, как только от нашего столика отошла официантка в белом переднике, которой мы с Лешкой заказали по чашке чая со сладкими кренделями. – Жалоба, молвят, на вас поступила. Будто народ вы дурите, последнее обираете. Сам глава сыска на ярмарку пожаловал по вашу душеньку.

Глава сыска, значит? Ну да, такой командный голос мог принадлежать только большому начальству. Даже не знаю, быть польщенной или бежать сушить сухари?

- Глафирия Петровна, вы случайно выручку в палатке не забыли?

- Обижаешь, милая, - старушка полезла под ворох своих юбок и достала небольшой холщовый мешочек. В который я лично складывала все полученные от клиентов деньги.

- Отлично, - с облечением выдохнула я, чувствуя, как с плеч спадает тянущий к земле груз. – Заберите пока его себе, мне в доме хранить негде, а на ярмарку возвращаться нельзя.

- А шо же теперича делать? – выпучила глаза бабка Глаша.

- Искать новое место. Уже завтра. Деньги для аренды приличного помещения у нас есть. Клиенты тоже. Их терять нельзя. Они нас кормят, поят и одевают, - я оправила подол новенького, но уже изрядно помятого платья. - Кстати, их надо предупредить о переезде. Аркадий Симонович, это на ваших крепких плечах. Пустите с братом слушок на ярмарке, что знаете, куда мы переехали. И сообщайте кому надо. Списки с фамилиями клиентов вам выдаст Глафирия Петровна. Будете вычеркивать тех, кого уже оповестили. Все ясно?

Братья закивали.

- А мамке че скажем? – поднял на меня глаза Лешка.

- Ничего не скажем. Съеду я от вас уже завтра. Сам посуди, она меня или замуж отдаст, или со свету сживет. Третьего не дано.

Братец – как я привыкла его про себя величать – понуро вздохнул, но перечить не стал. Знал, что так и есть.

- Тяжко без тебя будет.

- А я тебя с собой заберу, - подмигнула я ему, чем тут же вызвала улыбку. – Будет помещение, бизнес-план. Встанем на ноги, заживем…

- Умная ты Машка. Слова странные знаешь. Раньше не замечал, - нахмурился парнишка. – Все шугалась, по углам от мамки тарилась. Глаза поднять боялась.

- Маленькая была, как ты сейчас, - щелкнула я его по носу.

- Нашла тоже маленького! – возмутился он, но под насмешливыми взглядами братьев Санниковых и Глафирии Петровны смущенно хмыкнул.

- А чего нам от служивых бегать? – вдруг поинтересовался оторвавшийся от чая Антон Симонович. – Вроде никого не неволим? Все честь по чести.

- Это полиция, - со знанием дела протянула я. – Им дай только повод придраться, а за что посадить всегда найдут. Сталкивалась – знаю. То налог подоходный скрываешь, то лицензии на образовательную деятельность не имеешь…

- Что за зверь такой – лисенсия ваша, Мария Андревна? – переспросил Антон Симонович, но я в ответ лишь отмахнулась рукой.

Глава 8. Лиса и охотник

Никому не советую спать на набитом соломой мешке. Наутро не только спину ломит, но и общее самочувствие, словно тебя прожевали, выплюнули, проехали сверху, похоронили и воскресили.

Незабываемые ощущения.

Со стоном потянувшись, и поправив сползший с плеча рукав платья, я огляделась. Лешки рядом не было. Но я точно знала, что засыпал он на такой же лежанке, в метре от меня.

Черт!

Вчера, когда он привел меня в этот гадюшник, другого слова тут не подобрать, я испугалась. Воняющая немытыми телами и луком двухкомнатная коморка, а тем более ее обитатели - посеревший, морщинистый мужчина, такая же измученная женщина и их сын, ровесник Лешки, долговязый блондин по имени Алексашка - совсем не внушали доверия.

Было видно, что братишка гость у них частый. И когда представил меня, как свою сестру, никто вопросов задавать не стал. Родители ушли в свою комнату, оставив нас заботам сына. Хотя, какая там забота? Кинул в углу два самодельных матраса и завалился спать на скрипящую железную кровать.

Ни здравствуйте, ни до свидания, ни какими судьбами вас к нам занесло.

Строя кровожадные планы, как поймаю этого мелкого паразита и оттаскаю за уши за то, что оставил меня одну непонятно где и с кем, я поднялась на ноги, схватила сумку, что исполняла роль подушки, и на цыпочках пробежалась до двери.

Выглянула в коридор - тишина. Ни разговоров, ни грохота посуды. Можно быстро одеться и уходить, но чертова совесть выбрала неудачное время, чтобы проснуться.

Подойдя к кровати, где спал Алексашка, я слегка коснулась выглядывающего из-под одеяла острого плеча.

- Проснись.

- Мам, дай хоть портки надеть, - не открывая глаз, отмахнулся от меня паренек и снова захрапел.

- Проснись, не нужны мне твои портки. Скажи, где Лешка? – снова подергала я его, не желая отступать.

Мальчишка вздрогнул, захлопал сонными глазами и, сфокусировав на мне взгляд, поморщился.

- А я почем знаю? Он мне не докладчик.

- А если так? – процедила я, хватая его за нос. – Признавайся, куда вы моего брата дели? Я сейчас полицию вызову!

- Ай, да успокойся уже, болезная! – он вырвался и отпрыгнул к изголовью. – Умотал, твой Лешка, как обычно. Он у нас до утра не задерживается. Переночует и линять.

- Ну смотри, обманул – вернусь, да не одна! – пригрозила я. – Как увидишь, передай, чтобы шел в наш кафетерий. Слово в слово, понял?

Парень кивнул и я, успокоившись, натянула на голову шаль.

- Спасибо за ночлег, - бросила на прощание и побежала к двери, где остались мои ботинки. Быстро обулась и, придерживая обеими руками увесистую сумку, выскользнула на улицу.

Утро встретило меня недоброй серостью. Морозный ветер бил в лицо, заставляя жмуриться. Но это никак не влияло на мое настроение. Я полночи строила планы на сегодняшний день, а потому стоять и мерзнуть попросту не было времени.

Подозвав к себе одного из мальчишек-газетчиков, я бросила ему монету, выхватила свежий номер «Нового времени» и открыла раздел с объявлениями. Выбрала самое интересное и хмыкнула.

Вот и пришла пора начинать новую жизнь.

Подняв руку, я остановила проезжавшего мимо извозчика и юркнула в экипаж.

- На Теряева шесть, любезный.

***

Десять дней спустя

- Глафирия Петровна, я слышала стук. Мастера за лестницей вернулись? – крикнула я, выходя в зал своего нового недавно снятого под семинары помещения.

И тут же застыла как вкопанная, когда в лицо прилетели ношеные мужские панталоны.

- Ах ты, змея подколодная! Мерзавка! Девка гулящая! – закричала метнувшая их женщина. Да с такими монументальными формами, что я бы при всем желании не смогла их обхватить.

Не сильно и хотелось…

Бабка Глаша, при виде подобного беспредела, кряхтя залезла под единственный в помещении стол и заняла наблюдательную позицию. А мне пришлось вспомнить школьные уроки физкультуры: подхватить юбки и пуститься в бега.

- Дамочка, что вы себе позволяете? – возмутилась я, уклоняясь от очередного снаряда. Им оказалась длинная ночная рубашка. Судя по виду, тоже мужская и тоже не первой свежести.

- Как ты меня назвала? – для своего возраста и комплекции женщина передвигалась очень резво. Лицо ее по цвету напоминало спелый помидор, а в заплывших глазах читалась жажда убийства. – Я Софья Михайловна Шулецкая, прихожусь троюродной сестрой жены князя Покровского, стерва бесстыжая. А вот кто ты такая, я скоро выясню!

Казалось еще секунда, и меня поймают, но глаз зацепился за приставленную к стене лестницу, что вела к потолочной балке. Мастера еще утром закончили чинить прохудившуюся крышу, а прибрать за собой не успели.

Благослови их боже!

- Облегчу вам задачу. Я уважаемый в своей среде коуч-мотиватор… - крикнула я, со скоростью бешеной белки карабкаясь наверх. А достигнув цели и усевшись на деревянный брус, толкнула ногой железную конструкцию.

Пол сотряс оглушительный грохот.

- Матеватар, матеватар… Махинатор ты, вот кто! – прокричала хмурая дама, грозя мне снизу кулаком. - Да из-за тебя мой муж головой повредился. Нас с детьми по миру пустить решил. Выкидывает одежду, мебель, с утра до ночи рисует какую-то «карту желаний».

- Шулецкая, говорите? – задумалась я. - Вы жена Степана Ильича? Он один из лучших моих учеников!

- А то я не знаю! Мария Андревна то, Мария Андревна сё, - упершись кулаками в бока, передразнила она смешной говорок своего супруга. - Увести его у меня вздумала? Ничего, я до тебя доберусь!

- Никого я не уводила. Ваш муж сам записался на мой семинар. А если не верите, спросите у моего ассистента. Глафирия Петровна? - Услышав свое имя, затаившаяся под столом перепуганная старушка, не поднимаясь с колен, быстро поползла к двери. – Или у других учеников спросите, они должны подойти с минуты на минуту.

- Учеников? Тебе мужа моего мало, еще кого-то к рукам прибрать решила?