Обитель Королевы тьмы (царство Ночи - Книга Третья)

Авторские права

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами, включая фотокопирование, запись, сканирование или иные электронные либо механические методы, без предварительного письменного разрешения правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Данная книга является произведением художественной литературы. Имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора или используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными лицами, живыми или умершими, организациями, событиями или местами является случайным и не подразумевается.

Пролог

Смерть. Пытки. Боль.

За последний год я хлебнула их сполна. Слишком много, чтобы вспоминать, и, к счастью, мне не приходилось. В больнице для женщин и детей Владимира меня накачивали обезболивающими так, что мысли путались в густом тумане. Иногда из этой дымки выныривали обрывки воспоминаний, принося с собой новую волну тоски и мучений.

Когда я поняла, что очнулась не в Царстве Ночи, а в больнице родного города, я боролась с врачами, требуя отпустить меня, чтобы найти свою дочь. Я спорила с Лилей, Костей и, наконец, с мамой, которая оказалась упрямее всех. Но я проиграла. Не потому, что они меня переупрямили, а потому, что боль сковывала тело, и я не могла даже шагу ступить, не говоря уже о том, чтобы сбежать. Но дело было не только в их настойчивости. Я осознала, что даже если уйду, мне некуда идти. Моя малышка была не в этом мире. Она осталась в вечной тьме с безумной королевой. Без Грезара или Даемоса добраться до неё было невозможно.

А Грезар и Даемос мертвы.

Лиля сказала, что, скорее всего, их больше нет. Дни шли, а они не появлялись, и мне пришлось признать её правоту. Так что я позволила врачам колоть мне сильные препараты, заглушавшие боль, пока моё тело залечивало раны, нанесённые королевой Тёмного Двора.

Я с благодарностью принимала этот туман в голове. Он спасал от мыслей, которые приносили лишь страдания. Но в итоге врач решил снизить дозу, и даже это убежище — забвение — у меня отняли.

Глава 1

Яркий свет больничных ламп и резкий запах дезинфекции всё ещё казались чужими, даже после трёх недель здесь. После вечной тьмы Царства Ночи даже тусклое сияние ночных светильников раздражало глаза. Я скучала по темноте и всему, что с ней связано: одиночеству, тишине, жизни, которой я никогда не хотела, но, потеряв её, чувствовала, что сердце разбито навсегда.

Словно по сигналу, Лиля прервала мой внутренний монолог, закончив очередной шёпот с врачом. Ещё один разговор обо мне за моей спиной. Их было слишком много за эти недели. Гнев заворочался в груди — меня снова обходили стороной, как ребёнка, — но я подавила его. Лиля не враг. К тому же мне было плевать, что врачи со мной сделают. Никакие лекарства не могли заглушить мою боль.

Мне дали препарат, чтобы остановить выработку молока. Лиля настояла на этом, потому что каждый раз, когда пятна проступали на больничной рубашке, я разваливалась на части от гормонального хаоса. Мой разум знал, что ребёнка нет, но телу пришлось смириться с этим позже.

— Врач сказал, что тебя выписывают сегодня, — сказала Лиля с натянутой улыбкой.

Её серебристо-белые волосы были собраны в неряшливый пучок, а после месяцев в длинных белых платьях в замке Даемоса она вернулась к своему обычному стилю: джинсы и мешковатая футболка. Тёмные круги под глазами завершали образ. Теперь она выглядела модно — как и все медсёстры, которых я видела за эти три недели. У всех были такие же круги под глазами и изможденные лица, словно они не спали неделями. Будто я попала на съёмки «Ходячих мертвецов», только без зомби, жрущих мозги.

Я мотнула головой, от чего лёгкая головная боль, мучившая меня неделями, усилилась.

— Я не готова, — возразила я. — Не могу уйти.

Я не хочу возвращаться в реальный мир. Эту мысль я оставила при себе. Лиля и без того знала, каково это — быть разлучённой с любимым человеком без пути назад. Ей не нужны были мои напоминания.

Лиля взяла мою руку, и фальшивая улыбка исчезла, обнажив ещё большую усталость.

— Пора, Маша. Здесь для тебя больше ничего не могут сделать. Я позабочусь о тебе дома не хуже врачей. Ты поправилась.

Поправилась? Да ни черта. Конечно, глубокий разрез на животе, где королева вонзила нож и вырвала мою дочь, превратился в шрам — неровную полосу серебристо-красной кожи. Но что с тем, что внутри? Королева повредила меня так, что я больше не смогу иметь детей. От этого я не исцелюсь никогда. Моя дочь, отнятая у меня, — это рана, которая не затянется. Эмоциональные шрамы были такими глубокими, что я не верила в возможность выздоровления.

— Мы заберём тебя в полночь, — продолжила Лиля. — Лучше вздремни днём.

Подозрение вспыхнуло во мне.

— Почему в полночь? — спросила я, зная, что прямого ответа не получу.

Лиля вела себя странно и уклончиво уже недели. И что бы она ни скрывала, мама и Костя были в этом замешаны. Как и главный врач, проверявший меня ежедневно. Я не раз видела их шептания за моей спиной, и ни один не удосужился объяснить, что происходит.

— Без причины, — ответила она легкомысленно, избегая моего взгляда.

Гнев, который я сдерживала, вырвался наружу.

— Без причины, чёрт возьми! — рявкнула я. — Кто, скажите на милость, выписывается из больницы в полночь?

— Тише! — Лиля замахала руками, оглядываясь, не услышал ли кто мой выпад. — Это неважно. Главное — доставить тебя домой в безопасности.

Я сжала губы в тонкую линию и вонзила ногти в ладони.

— Ладно. Делайте, что хотите, но я знаю, что вы что-то скрываете. И когда-нибудь вам придётся перестать обращаться со мной, как с хрупкой фарфоровой куклой, которая вот-вот разобьётся!

Я и так уже разбилась. Хуже быть не могло.

Я притворилась, что сплю, пока Лиля не ушла. Между ней, мамой и Костей я ни на секунду не оставалась одна, и это бесило меня до чёртиков. Но когда мне удавалось выкроить минуту одиночества, мысли неизбежно возвращались к дочери. Я не видела её лица — королева забрала её, не дав мне даже взглянуть. Я не знала свою дочь, не знала, чьи глаза она унаследовала, мои или Грезара. Светлые волосы, как у меня, или тёмные, как у отца? Я могла только воображать её.

Даже сны мне больше не снились — лекарства позаботились об этом. Да и не хотела я. Зачем? Мужчина, что охранял мои сны, мёртв. Мужчина, что следил за кошмарами, тоже. Всё, что я любила, исчезло.

Настоящая причина, по которой я не хотела покидать больницу, была в том, что здесь я могла притворяться, будто ничего не случилось. Будто это был сбой в реальности. Здесь я могла верить, что однажды всё вернётся на круги своя: Лиля вернётся на работу, мама — в свой детский центр, если она уже не сделала этого. До своего долгого сна она работала там, но, насколько я знала, не вернулась. Хотя кто мне расскажет? Они трое снова что-то скрывали, будто я потеряла не только дочь, но и рассудок. Может, они и правы. Может, я действительно его потеряла.

Часы тянулись медленно. Доктор Смерть — так я прозвала лысеющего врача средних лет с суровым лицом и холодными манерами — пришёл на последний осмотр перед выпиской. Он выдавил улыбку, подписывая бумаги, — первую за три недели нашего знакомства.

Моё настроение было таким же мрачным, как ночь, окружавшая нас, когда мы покидали больницу. Меня вывели через задний вход, врач шёл впереди, а Лиля, мама и Костя окружили меня, словно конвой, чтобы никто не заметил. Если бы мне не было всё равно, я бы снова спросила, почему меня выводят, как шпиона или преступника.

Получасовая поездка домой прошла в молчании. Я не говорила, и никто не пытался завести разговор, что было к лучшему, иначе я бы, наверное, всех послала. Мы въехали в наше село, и мама припарковалась у пустого магазина.

— Что за чёрт? — вырвалось у меня. — Что мы здесь делаем?

Магазин пустовал годами. В детстве здесь был ремонт компьютеров, но он давно закрылся.

— Не о чем беспокоиться, — ответила Лиля с притворной лёгкостью, почти вытаскивая меня из машины.

Глава 2

Кулак летел прямо мне в лицо, рассекая воздух. Удар пришёлся по скуле, и я отлетела через всю кухню, рухнув на холодный кафель. Последний раз меня так сильно били, что я упала, когда кулак принадлежал Даемосу. Тогда я была в бешенстве, и теперь, вспоминая, как отчаянно я по нему скучаю, господи, это почти смешно. Но Даемос мёртв, как и Грезар, и винить в этом я могла только себя. А сейчас надо мной нависал мужчина с пистолетом, нацеленным прямо в мою голову.

— Ты вор! — выплюнула я, глядя на него снизу-вверх.

Прозвище «Доктор Смерть» подходило ему ещё больше, учитывая, что он, похоже, собирался меня прикончить. Я пробралась в его шикарную кухню в его шикарном доме во Владимире посреди ночи. Думала, что всё продумала до мелочей, но он поймал меня спустя пять секунд после того, как я влезла через окно. Профессию грабителя я мысленно вычеркнула из списка карьерных возможностей.

Он смотрел на меня сверху вниз, его лицо искажала едва сдерживаемая ненависть.

— Я скрыл твою странность от прессы. Деньги, которые дала твоя мать, — капля в море по сравнению с тем, сколько я мог бы заработать, продав твою кровь. Я оказал тебе услугу.

— Чушь собачья! — рявкнула я. — Ты врач! Врачи дают клятву защищать пациентов, независимо от того, что с ними не так.

Он мрачно хмыкнул. С редеющими волосами и отвисшими щеками в тусклом свете кухни он выглядел почти комично. Но не настолько, чтобы моё сердце не колотилось от животного страха.

— Ты ненормальная, как и твоя мать, — бросил он с нескрываемым презрением. — Не притворяйся, что я здесь виноват. Я тебя защищал. Я следил, чтобы никто не видел твои анализы. Я уничтожил все образцы твоей крови. Не знаю, кто ты такая и какой научный эксперимент тебя создал, но без меня ты была бы на первых полосах всех газет. Международных новостей, не меньше.

Раз он ещё не выстрелил, я поднялась с пола и ткнула пальцем прямо ему в лицо.

— Понятия не имею, о чём ты мелешь. Моя кровь самая обычная, как у всех нормальных людей. Можешь взять анализ прямо сейчас, и покончим с этим цирком. А потом вернёшь четыре миллиона, которые украл у моей мамы. Если кровь и правда странная, как ты утверждаешь, — продавай её прессе и богатей на здоровье. Но я хочу, чтобы четыре миллиона были на мамином счёте к утру.

Он задумался, жадно оценивая моё предложение. Алчность сверкнула в его глазах, как золотые монеты. Я видела, что он заинтригован по полной программе. Он брал мою кровь, когда я только попала в больницу, но Лиля настояла, чтобы больше анализы не делали.

— Я ничего не крал. Мне заплатили за услугу, — сказал он. — Но, если ты дашь мне пузырёк своей крови, я подумаю о том, чтобы вернуть деньги твоей матери.

— Договорились, — я протянула руку, чтобы он взял кровь.

Пусть берёт сколько влезет. Кровь Даемоса спасла мне жизнь, но вряд ли задержалась в моём организме надолго. Я рассчитывала, что за три недели она уже стала самой обычной.

Я ожидала, что этот гад достанет чемоданчик с медицинским оборудованием для анализов, но вместо этого он открыл кухонный ящик и вытащил остро заточенный нож. Прежде чем я успела среагировать, он полоснул мне по ладони. Острая боль заставила меня резко вдохнуть.

— Сволочь! — заорала я, отдёргивая руку.

Кровь капала на его безупречную кухонную столешницу.

Он лишь довольно улыбнулся и кивнул вниз.

— Взгляни на свою ладонь.

Я посмотрела. Днём я бы этого не заметила, но в тёмной кухне это бросалось в глаза, как неоновая вывеска. Моя кровь мерцала призрачным светом.

— Что за чёрт?! — вырвалось у меня.

— Именно это я сказал, когда впервые это увидел, — согласился Доктор Смерть. — Что за чёрт, действительно. Думаю, ты не собираешься объяснять, почему твоя кровь такая необычная. Твоя сестра ясно дала понять, что это не моё дело. Но ты же понимаешь, почему нельзя, чтобы она попала не в те руки. Четыре миллиона — мизерная цена за моё молчание. Так что вернёмся к нашему уговору. Хочешь, чтобы я оставил деньги твоей матери, или мне отнести эту информацию в прессу?

Чёрт побери, он был прав. Если кто-то узнает, я не смогу высунуть нос из дома. Репортёры и так донимали нас, когда мы покидали больницу с мамой несколько месяцев назад. С такой сенсацией они устроят настоящий цирк шапито. Я уже представляла кричащие заголовки: «Дочь пациентки, дольше всех спавшей, родила ребёнка со светящейся кровью».

Чёрт возьми! Я люто ненавидела этого человека, но, забрав у него хоть рубль, я знала — он побежит в ближайшую редакцию, не успею я доехать домой.

Я выпрямилась во весь рост и посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты победил. Оставь деньги себе. Но если ты хоть подумаешь о том, чтобы снова вымогать у моей матери хоть копейку, я сама пойду в больницу и расскажу всё администрации. Если мне суждено стать подопытным кроликом — мне плевать, но ты не доживёшь до результатов.

Я двинулась мимо него, но он схватил меня за руку, заставив остановиться.

Гнев вспыхнул во мне, как пламя горелки.

— Я не хочу больше слышать твоё имя, понял? — рявкнула я, словно в меня вселился сам Даемос вместе со своей кровью.

Он облизнул губы и посмотрел на меня сверху вниз, прижав к кухонному островку. Кровь застыла в жилах, когда он фактически загнал меня в ловушку.

— Здесь не ты диктуешь условия, Мария Шереметьева. Но если не хочешь, чтобы я брал деньги у твоей матери, есть другие способы заставить меня молчать.

Фу, какой отвратительный тип. Но я уже бывала в таких ситуациях с мужчинами покрупнее, посильнее и, честно говоря, куда привлекательнее этого жалкого экземпляра.

Я уже собиралась врезать ему коленом по самому больному месту, как вдруг раздался громкий хлопок. Глаза Доктора Смерти расширились от ужаса, и в ту секунду, прежде чем он рухнул на пол, визжа, как резаная свинья, я увидела в них чистейший животный страх.

Пистолет! Должно быть, он выстрелил, когда этот идиот прижался ко мне. Судя по тёмному пятну, стремительно расплывавшемуся на его брюках, он умудрился прострелить себе причинное место. Карма ещё никогда не была такой быстрой и зрелищной.

Глава 3

— Ты попала в новости, знаешь, — заметил Костя, вернувшись с работы.

Он плюхнулся рядом и ткнул меня в бок, когда я не ответила. Я повернулась, встретив его дурацкую ухмылку.

— Ты теперь медийная звезда.

— Ха-ха, очень смешно, — фыркнула я с сарказмом.

Я видела новости. Про «инцидент» с Доктором Смерть упомянули, но моё имя там не фигурировало.

Костя отхлебнул кофе и развалился на диване, закинув ногу на ногу: — Серьёзно, я впечатлён. Жаль, меня там не было, чтобы это увидеть.

— Ш-ш! — Я ткнула его в ответ, расплескав кофе на его синюю футболку. — Я пытаюсь подслушать, что говорят Лиля и мама, а ты трещишь про новости.

Он изобразил, будто застёгивает рот на молнию, что было иронично, ведь он наверняка знал, о чём они говорят. Костя был так же замешан в их секретах, как и они. Из кухни доносились их голоса, едва перекрывая радио. Опять шёпот. Опять тайны. Я ловила обрывки слов, но ничего не складывалось в смысл.

— Ты отстрелила мужику причиндалы! — воскликнул Костя.

Я метнула на него взгляд: — Я думала, ты молнию застегнул? И как ты вообще узнал? Моё имя не упоминали. В новостях сказали, что он сам себя подстрелил. Что, кстати, правда. Я просто была рядом.

Он провёл пальцем по своим волосам: — Лиля позвонила мне. Думаешь, она бы утаила такую информацию от меня?

— Не знаю. Она в последнее время много чего утаивает, — вздохнула я, бросив попытки подслушать Лилю и маму.

С неугомонным ртом Кости это было невозможно.

— Не могу поверить, что ты открыл клинику сна. Работа с Петром Сергеевичем тебя не отвадила на всю жизнь?

Костя самодовольно ухмыльнулся и отхлебнул остатки кофе: — Вообще-то у нас есть клиенты с громкими именами, которые раньше ходили к Петру Сергеевичу. Последнее, что я слышал, он продул своё состояние и клинику в покер.

Я закатила глаза. Год назад я бы ржала над тем, как карма укусила Петра Сергеевича за зад. Но теперь все мои кармические желания были направлены на одну персону — Тёмную Королеву. Я даже не знала её имени, но она могла бы умереть тысячью мучительных смертей и гореть в аду вечно за всё, что натворила.

— Это не то же самое, что у Петра Сергеевича, — продолжил Костя, возвращая моё внимание к нему. — Мы реально что-то делаем, а не притворяемся.

Мама и Лиля вошли, неся по две тарелки с едой. Они поставили их на стол, вынуждая нас с Костей оторвать задницы от дивана, если мы хотели поесть.

Костя сел рядом и помахал рукой над дымящейся тарелкой: — Я как раз говорил Маше, что наша клиника сна на голову выше Петра Сергеевича.

Мама пожала плечами: — Я не видела твоё старое место работы, но у нас дела идут отлично. Никогда не думала, что буду зарабатывать на чужой боли, да ещё столько. — Она вздохнула и принялась за картофельную запеканку с мясом.

— Костя сказал, что вы делаете что-то особенное в клинике, но не уточнил, что именно, — сказала я, пытаясь разрядить атмосферу.

Мама отложила вилку и посмотрела на Лилю, которая слегка кивнула. Волна тревоги сдавила мне горло. Я проглотила кусок запеканки, который чуть не застрял, и ждала, что она скажет.

— Когда вы с Лилей исчезли, я места себе не находила, — начала мама. — Я пошла в полицию, но они были бесполезны. Костя удерживал меня от сумасшествия. Он рассказал про ваш мир снов. Конечно, я не поверила, но со временем это стало единственной надеждой. Лучше верить, что вы в какой-то другой вселенной, чем мертвы. Я цеплялась за мысль, что Костя не так уж безумен, и, может, вы действительно где-то в другом мире. После того как я проспала больше года без причины, казалось, что происходящее с миром не от мира сего.

— Во-первых, я не безумен, я эксцентричен, — вклинился Костя. — А во-вторых, то, что Маша и Лиля жили с богом, вообще не имело смысла, но тётя Лена меня любит и подыграла мне.

— Он не бог, — хором сказали мы с Лилей.

Я думала о Грезаре. Интересно, о ком думала она?

— В общем, — мама вернула контроль над разговором, — я устала бездействовать и волноваться. Я дала пару интервью на телевидении. Оказалось, СМИ готовы щедро платить за рассказы о первом человеке, кто очнулся от сонной болезни. Я стала почти знаменитостью. Использовала это, чтобы арендовать помещение здесь, и, благодаря знаниям Косте о сне и моему деловому чутью, дела пошли в гору. Только не настолько, чтобы быстро расплатиться с доктором Кануровым.

— Он больше не будет вас донимать, — буркнула я.

Мама поджала губы: — Да, я слышала, что ты сделала. Удивительно, что ты не попала в газеты... или в тюрьму. — Она направила на меня вилку и одарила своим фирменным «маминым взглядом», который приберегала для моих косяков. А их было немало.

— Он сам себя подстрелил! — возразила я, усталая от всего.

— Ну, что сделано, то сделано. — Она вернулась к еде. — Как я говорила, дела идут отлично. С тех пор как люди перестали видеть сны, заказов стало в десять раз больше, люди едут к нам не только из окрестных районов и Владимира, даже из самой Москвы и Питера есть клиенты.

Я отложила вилку и уставилась на неё. Ещё одно откровение. Ещё один повод для паники.

— Люди перестали видеть сны? — Тревога достигла пика.

Мы с Лилей говорили, что никто не следит за снами, но я почему-то вытеснила мысль, что сны возможны, только если кто-то за ними следит.

— Это ничего не значит, — Лиля коснулась моей руки. — То, что люди не могут видеть сны, не значит, что Грезар мёртв. Он мог выжить.

Моё сердце сжалось, как всегда при мыслях о нём. Я цеплялась за надежду, что он жив, несмотря на все доводы против. Это был ещё один гвоздь в крышку гроба. Я прикусила губу, сдерживая слёзы. Облегчения не было. Лишь новый удар, новая волна боли, и каждый раз, когда я думала, что справилась, что-то новое било в грудь снова и снова.

— Когда люди перестали видеть сны? — спросила я, проглатывая ком в горле.

Мама посмотрела на Лилю, но та не кивнула в ответ.

Глава 4

— Что, прости? — Костя уставился на меня так, словно я призналась, что прикончила котёнка.

Я скрипнула зубами, раздражённая тем, что он не кинулся выполнять мою просьбу. Понимаю, у него бизнес, но мне, чёрт побери, нужно было спасти целый мир, не говоря уже о моей дочери.

— Ты сказал, эта штука заставляет людей видеть сны, верно? Так подключи меня. Мне нужно вернуться туда.

Костя покачал головой и закрыл дверь наблюдательной комнаты, оставив нас внутри.

— Машенька, дорогуша.

Плохой знак. Он звал меня «дорогушей» только когда был серьёзно на меня зол. Обычно называл «ведьмой», когда я была в фаворе.

— Это машина, которая проделывает что-то хитрое с мозговыми волнами. Я не особо разбираюсь в науке, но точно знаю — это не портал в другой мир. К тому же через полчаса придёт клиентка, которая заплатила кучу денег за эту малышку.

Я взглянула на экраны. Машина была в четвёртой комнате слева.

— Это не займёт больше получаса, — огрызнулась я, оттолкнув Костю и потянув дверь. Он пошёл следом за мной.

Четвёртая комната совсем не походила на спальную камеру у Петра Сергеевича. Экран в наблюдательной не передавал всей атмосферы. Здесь было уютно, несмотря на громоздкую машину у кровати. Пол устилал густой кремовый ковёр, простыни напоминали гостиничные, и не было того слегка затхлого запаха спящих людей, который я не могла выветрить у Петра Сергеевича, как ни старалась.

— Я пытаюсь вести бизнес, — ныл Костя, пока я забиралась на кровать. — А ты испортила мои больничные углы. Ты хоть представляешь, как сложно их сделать? Я брал уроки у Лили, и это, чёрт побери, настоящее искусство, говорю тебе.

— Я закончу за полчаса, и ты отдашь кровать клиентке. Я даже помогу заправить простыни.

Костя раздражённо выдохнул, но знал, что спорить бесполезно, и начал прикреплять провода к моей голове. Правда, не переставая ворчать:

— Мне придётся менять простыни. Не могу же я брать двести пятьдесят тысяч за полдня и давать клиентке грязное бельё.

Я вытаращила глаза, а челюсть отвисла от шока.

— Двести пятьдесят? — Это было в два раза дороже, чем у Петра Сергеевича, а я его считала вымогателем.

— Какую цену можно поставить на свои сны? — отозвался он слишком быстро. Похоже, эту фразу он уже заучил наизусть.

— Осторожно, а то скоро станешь как Пётр Сергеевич, — подколола я с ухмылкой.

— Просто заткнись и ложись. — Он взглянул на часы и вздохнул. — Если не заснёшь в ближайшие пять минут, всё отменяется, ведьма.

О, он снова меня любит.

— Есть, босс! — отсалютовала я, пока Костя закатывал глаза и выходил.

Бессонница мучила меня годами, но после потери дочери депрессия затягивала меня в сон моментально. Теперь сложно было не заснуть. Ночи без видения снов стали нормой. В Царстве Ночи сны были невозможны, и после падения замка Даемоса никто вообще не видел снов… кроме тех, кто подключался к этой машине.

Я позволила мыслям унести меня, и тьма сомкнулась надо мной. Вскоре я оказалась на знакомой лесной поляне, где провела столько недель с Грезаром. Пульс участился, когда я поняла, что Костя был прав: машина работает. Более того, я была в осознанном сне. Грезар был там, строгал палку. Но он не был настоящим — лишь образом, созданным моим разумом. Его вид приносил утешение, за которым тут же следовала резкая боль. Было бы так легко сесть рядом с воображаемым Грезаром и притвориться, что он жив, пока длится сон, но он не был реален, и, скорее всего, уже не был жив.

Лес вокруг был тёмным, но я различала ряды дверей, ведущих в сны. Как и Грезар, они не были настоящими. Ирония судьбы — я находилась за одной из настоящих дверей. Нужно было понять, как выйти из своего сна в настоящее Царство Ночи. Двери были плодом моего воображения, воспоминанием, которое мозг хотел сохранить. Я медленно подошла к ним, и тьма следовала за мной, пока Грезар почти не исчез из виду. Два ряда дверей неподвижно уходили в темноту в обе стороны, как в реальной жизни. Я потянулась к одной, гадая, что будет, если шагну внутрь. Странная мысль — путешествовать по снам внутри сна. Но моя рука прошла сквозь ручку, словно дверь была призрачной. Или я была призраком. Я попробовала другие двери — то же самое.

Даже во сне я чувствовала, как время утекает сквозь пальцы. Костя, наверное, следил за мной в наблюдательной, проверяя показатели и мозговые волны. Интересно, что он видел? Я понимала показания у Петра Сергеевича, но эта машина не просто считывала волны — она их создавала. Может, это и не сон вовсе, а галлюцинация наяву. Я вернулась на поляну и села рядом с Грезаром. Он не поднял глаз, хотя это я управляла образом. Я не могла вынести, если бы он посмотрел — я бы увидела его глаза. Ни в одном сне я не могла воссоздать огонь в его взгляде. Я знала, что это не он, и его взгляд бы это подтвердил. Печаль накрыла меня, темнее, чем лес вокруг. Я должна была наслаждаться последними мгновениями сна, прежде чем он исчезнет. Костя не даст мне ещё раз воспользоваться машиной, а даже если даст, он был прав: это не Царство Ночи. Я просто гонялась за снами…

Гонялась за Грезаром.

— Маша?

Я подняла взгляд. Это было ново. Лиля появилась на поляне. Она никогда не была в моих снах о Царстве Ночи.

— Мне покоя не дадут, да?

— Вставай! — потребовала она с тревогой.

Я усмехнулась, глядя на сестру из сна.

— Даже во сне ты командуешь, корова.

Она уперла руки в бёдра и скривилась, как типичная Лиля.

— Серьёзно, Маша? Опять? Это правда я, — взмолилась она.

Я приподняла брови. На ней были те же джинсы и рубашка, что утром дома. Она выглядела неуместно в моём сне, ведь в реальной жизни она не бывала в этом лесу. Всё время в Царстве Ночи она провела в замке Даемоса и не видела ничего за его стенами.

— Не расслабляйся. Я сейчас проснусь. Хотела хотя бы поцеловаться во сне с Грезаром, — я кивнула на Грезара, который игнорировал нас обоих.

Лиля рванула вперёд, схватила меня за руку и дёрнула на ноги. Её лицо исказилось от ужаса, пальцы сжали моё предплечье.